Незадолго до трех часов пары стали собираться и спускаться в фойе на лекцию о растениях. Элис же попробовала сосредоточиться на чтении. Полагая, что в ее распоряжении теперь уйма свободного времени, она решила посвятить его нескольким "развлекательным" книгам, большей частью романам.
      Элис собиралась прочитать их, но это было до появления Титуса. Теперь она поняла, что совершенно не в состоянии погрузиться в чтение. Вместо этого она откинулась на спину и закрыла глаза. Тут же в памяти стали зримо всплывать эпизоды прошлого, связанные с Титусом, теперь почему-то плохие. Элис постаралась решительно выбросить все из головы, сосредоточиться на чем-нибудь другом, но всякий раз выяснялось, что ее мысли вновь возвращаются к Титусу.
      Элис быстро встала, бросила солнечные очки на шезлонг, сбежала по ступенькам и прыгнула в бассейн. Ширина его была всего несколько ярдов, он никак не годился для гашения внутреннего огня, но Элис старалась, как могла, ныряла до дна, поднимаясь вверх и снова погружаясь в воду, она считала количество непрерывных кувырков, которые могла совершить, пока не устала и не остановилась. Тогда она медленно вышла из бассейна и ступила на доски палубы. Тут же ее атаковала жара. Вытянувшись всем телом, она откинула волосы назад и стряхнула с них воду. Лицо ее было обращено к небу, глаза закрыты, фигура, обтянутая мокрым купальником, выглядела юной и притягательно женственной.
      Возможно, какой-то инстинкт подсказал Элис, что за ней наблюдают. Взглянув в сторону бассейна, она увидела молодого грека-бармена с восхищенной улыбкой на лице и сидящего на одном из стульев человека постарше, возможно, лет сорока с небольшим, с таким же вниманием в глазах. Думая о том, что вот она и нашла себе зрителей, Элис отвернулась и поразилась, увидев Титуса.
      Сейчас он был один и одет по-другому - в шортах и рубашке навыпуск. Все остальные пассажиры были на лекции, и она не заметила, когда он неожлданно вышел на палубу - увидеть его из бассейна было невозможно. Но знал ли об этом он? Может быть, он думал, что она там вытворяет свои номера ради него?
      Его широко раскрытые глаза были устремлены на нее, и первым ее инстинктивным движением была попытка прикрыться - жест совершенно нелепый, ведь она жила с этим мужчиной более двух лет. Не было такого местечка на ее теле, которого бы он не знал, не ласкал, не целовал и не восхищался при этом гладил ее, вызывая то нарастающее желание, которое только он и мог утолить.
      Титус с книгой в руке уселся в ближайший шезлонг. Стыдясь своих мыслей, Элис быстро огляделась, ища халат, но она оставила его на мостике, а захватить полотенце не догадалась. Мужчина, сидящий у кромки бассейна, повернулся к ней и протянул полотенце:
      - Вам нужно?
      - О, да. Спасибо.
      - Похоже, вы затратили массу энергии, - заметил мужчина, когда она, встав спиной к Титусу, начала вытираться.
      - Неужели? - Она нервно засмеялась, в сущности, даже не замечая этого человека, настолько хаотичны были сейчас ее мысли.
      - Вы загорали? Вам следует быть осторожной, я бы не хотел приводить вас в чувство после солнечного удара.
      - Приводить меня в чувство? - Она моргнула и попыталась сосредоточиться. О, понимаю. Вы корабельный врач.
      - Совершенно верно. Джек Рид. Вы уже немного обгорели. Пойдемте, выпьем чего-нибудь и остынем в прохладе.
      Элис колебалась, прикидывая, слышит и видит ли их Титус, но потом подумала: а ну его к черту. Она вздернула подбородок и кивнула.
      - Спасибо, это будет приятно.
      Они сели в баре на табуреты, и Элис наблюдала, как грек-бармен смешивает для них коктейли; польщенный ее вниманием, он сделал из этого процесса настоящее представление.
      - Это ваш первый круиз? - спросил доктор.
      - Да, хотя на самом деле я его вовсе не выбирала. Приятельница моей тети в последнюю минуту не смогла поехать, и я заняла ее место.
      Элис не знала, слышал ее Титус или нет, но нарочно произносила каждое слово отчетливо, в надежде, что он услышит.
      - Я не удивляюсь, компании не удается заполучить слишком много молодых девушек по их собственному желанию, мисс...?
      - Ах, извините. Элис Куртис. - Она сделала глоток из своего стакана. - А вы постоянно работаете на судне?
      Он засмеялся и покачал головой.
      - Нет, нанялся только на этот рейс. - Он наклонился к ней и, понизив голос, сказал:
      - Зато я ничего не плачу за круиз в обмен за свои услуги, как и лекторы.
      - О, понимаю. - Элис улыбнулась ему, подумав, что он, должно быть, или слишком занят в больнице, или не занят вообще. - А вам не хотелось бы остаться здесь подольше?
      - Я не прочь. Солнце и море - это как раз то, что мне надо. Единственное, что плохо, - я должен сопровождать все эти экскурсии, вдруг с кем-нибудь что случится. Должен сказать, однако, что все эти пенсионеры пребывают в добром здравии, большинство из них оставили меня в Дельфах далеко позади и с высунутым языком.
      Упоминание о Дельфах напомнило о появлении Титуса. Элис опустила глаза к своему коктейлю, пытаясь выяснить, слушает ли их Титус, но побоялась выдать себя. Возможно, он все слышал, потому что прошел по бару, сел на табурет у другого конца стойки и заказал себе выпить.
      - Запишите на мой счет, - предложил Джек Рид.
      - Я не хочу мешать вам и вашей.., приятельнице, - вежливо ответил Титус с ехидцей, которую заметила только Элис.
      Этот тон заставил ее вздернуть подбородок, глаза ее потемнели. Это хорошо, его холодность помогла ей унять внутреннюю панику, которую вы-, звала его близость.
      - Чем больше народа, тем веселее, - радостно сказал Джек. Как видно, он и с Титусом уже познакомился на служебном брифинге. Он представил Элис. Она молча кивнула, не желая показывать, что они уже знакомы, раз Титус этого не сделал. Титус холодно, насмешливо взглянул на нее и спросил:
      - Насладились плаваньем?
      - Не совсем, бассейн слишком маленький.
      - Но это не стало помехой вашему стилю. Элис нахмурилась, потом поняла, что в этих словах скрыта двусмысленность: на самом деле он намекает на то, что она уже выпивает здесь с Джеком. Она стиснула стакан в руке.
      - А вы уже ныряли в бассейн?
      - Еще нет.
      - Правда? А мне казалось, что уже нырнули. И Элис выдала ему невинную улыбку. Титус безусловно понял, что теперь уже она имела в виду Гэйл.
      Он лениво ухмыльнулся.
      - Боюсь, что этот бассейн мелковат для меня, - ответил он. - Я предпочитаю что-нибудь поглубже.
      - Море? Будьте осторожны, чтобы вас не поймал осьминог.
      - Зная, что они любят, я абсолютно уверен, что, если и встречусь с ним, то сумею избежать его щупалец.
      Джек переводил взгляд с одного на другого, возможно, почувствовав скрытое сильное напряжение.
      - Я не думаю, что в этом море найдется достаточно большая рыба, чтобы причинить вам неприятности.
      - Нет, - согласилась Элис, - но, возможно, найдется нечто другое.
      Титус криво улыбнулся, похоже, он был готов прекратить перепалку, потому что неожиданно заговорил с Джеком о скорости судна и его истории.
      На палубе до сих пор было очень тихо, но неожиданно раздался шум, и на нее в сопровождении лектора высыпали пассажиры, чтобы занять места получше при прохождении Коринфского канала. Люди заполнили и бар, так что разговаривать дальше стало невозможно. Титус допил пиво, поблагодарил Джека, насмешливо кивнул Элис и ушел. Элис продолжала непринужденно болтать с доктором, с трудом усмиряя в груди противоречивые чувства: гнев и влечение. Допив коктейль, она извинилась перед собеседником и отправилась на верхнюю палубу забрать свои вещи.
      Оказалось, что лектор находился не среди пассажиров, а на мостике, где он мог пользоваться громкоговорителем. Элис стояла на теневой стороне палубы, где народу было мало, и тоже слушала, как лектор рассказывает о том, что первоначально суда перетаскивали через узкий перешеек вручную. В ее ушах звучал голос Титуса, глубокий, хорошо модулированный, как раз такой, чтобы удерживать внимание слушателей во время лекций. Еще Титус обладал способностью заражать слушателей энтузиазмом и любовью к своему предмету, то есть талантом, который делал его превосходным наставником. Элис часто слушала, когда он преподавал в университете. Хотя египтология не была предметом Элис, она посещала лекции и быстро, в середине семестра изменила свою специализацию, надеясь, что они вместе пронесут этот интерес через всю жизнь. Они будут вместе ездить на раскопки, она станет его ассистентом, секретарем, стенографисткой. Пока она была с Титусом, не слишком заботилась о собственных делах.
      Еще она слышала этот голос, хриплый от вожделения и страсти, когда он шептал ей самые чудесные слова и неустанно твердил: "Я люблю тебя, Элис. Люблю тебя, люблю, люблю".
      "Если повторяешь это трижды, значит, это правда", - подумала она, но тут глупые слезы выступили у нее на глазах. Она смахнула их и невидяще уставилась на отвесные берега канала, возвышающиеся над судном всего лишь в нескольких футах от бортов. "Пытайся вспоминать только хорошее", - сказала тетушка, но воспоминания о хорошем приносили больше печали, чем о плохом.
      Элис наклонилась к поручням, крепко вцепившись в них пальцами. Она ушла от Титуса, но не разлюбила его. И она теперь знала, что никогда не разлюбит. Но как научиться жить с этим? И возможно ли это вообще?
      Глава 3
      Вечером, после коктейля у капитана, ожидался торжественный обед. Элис хотела надеть скромное, простенькое ситцевое платье, но потом вспомнила Титуса. Ей вовсе не хотелось выглядеть перед ним старомодной, поэтому Элис надела узкое черное платье с короткой юбкой и сверху черный жакет, богато расшитый стеклярусом. Загорелые ноги и туфли на высоком каблуке, распущенные длинные белокурые волосы - она будет выглядеть потрясающе. Элис была в этом уверена.
      На Гэйл было красное платье. Мать плыла за ней следом, как взволнованная курица-несушка, и явно была довольна, когда капитан, франтоватый "живчик", наговорил Гэйл массу комплиментов. На Элис он тоже бросил оценивающий беглый взгляд, но она ответила ему холодной улыбкой и скромно последовала за тетей, которая намеренно ничего не замечала. Подали выпивку, люди беспорядочно переходили от группы к группе. Появилось еще несколько офицеров из команды корабля, которые присоединились к беседующим.
      В толпе попадалось немало заурядных физиономий. Элис с удивлением оглядывалась вокруг. Вот типичная матрона, высокая и грудастая, вот отставной усатый майор с громким голосом, а там - три тонкие, как жерди, сестры-американки со взбитыми светлыми волосами, выглядевшие словно певческое трио. Среди пассажиров был и Титус. Спрятавшись за спиной матроны, Элис наблюдала, как он обменивается рукопожатием с капитаном. На нем, как и на всех мужчинах, был вечерний костюм с белым смокингом и красным галстуком-бабочкой в отличие от привычного черного.
      Он выглядел просто потрясающе. У Элис заныло в груди. С трудом оторвав от него взгляд, она принялась себя убеждать: "Мне это безразлично, безразлично, безразлично".
      - Так хорош, что просто хочется съесть, не так ли?
      Элис с удивлением обернулась и увидела подошедшую к ней Гэйл.
      - Я заметила, ты смотришь на нашего божественного доктора Ирвина.
      Она положила руку на локоть Элис.
      - Подумать только - я не хотела отправляться в это путешествие. У меня и в мыслях не было, что интеллектуалы могут быть столь блестящи. Теперь все школьные учителя такие?
      - Не всегда.
      - И я так думаю. Извини...
      И она было направилась перехватить Титуса, как подозревала Элис, но в это время к ним подошел Джек Рид.
      - Привет, мисс Куртис, или, может быть, вы позволите называть вас Элис?
      - Конечно. Это - мисс Турнбулл, - быстро сказала Элис, чтобы Гэйл не успела отойти от них. - Ты знакома с Джеком Ридом, судовым врачом.
      - Нет.
      Гэйл одарила его очаровательной улыбкой, пожимая ему руку.
      Джек выглядел прекрасно, на нем был черный, хорошо сшитый вечерний костюм, который он носил с элегантной небрежностью. И в его непринужденной манере держаться тоже чувствовалась некая небрежность, а может быть, это была только маска. Гэйл продолжала разговаривать с ним, строила глазки, но взгляд ее постоянно устремлялся к группе, где рядом с лектором и его женой стоял Титус.
      Руководитель круиза ходил по кругу, разбивая то одну, то другую группу, заставляя людей перемещаться. Гэйл воспользовалась случаем и подошла к Титусу, но не смогла его увести, как ожидала Элис; вместо этого он представил ее стоявшим вокруг и тогда она встала рядом с ним, будто они были парой. "Умная тактика", - признала Элис. Они с тетей тоже двигались в толпе, но Джек Рид увязался за ними, что совсем ее не радовало.
      Как бы там ни было, в течение всего коктейля она и Титус невольно избегали друг друга, но, к своему удивлению, она отметила, что он умудрился во время обеда избавиться л от Гэйл. Они вместе прошли в ресторан, но, усадив Гэйл и ее мать, Титус галантно уселся рядом с одинокой, казалось, всеми покинутой престарелой леди. Элис чуть громко не рассмеялась, когда увидела в глазах Гэйл досаду. Но, наблюдая за Гэйл и Титусом, она отвлеклась и не заметила, как оказалась за одним столом с Джеком Ридом, хотя это вовсе не входило в ее намерения.
      Ресторан был украшен цветами, а официанты одеты в традиционные греческие костюмы. Блюда подавались тоже национальные, и в вине не было недостатка. Все от души веселились и наслаждались поездкой. Обращались друг к другу по имени и предпочитали держаться своих групп. После обеда перешли в диванную пить кофе. Некоторые поднялись на палубу посмотреть, как корабль бросает якорь у небольшого острова Гидры. Элис с тетей были среди них. Уже почти стемнело, но как только корабль вошел в подковообразный залив, показался освещенный порт и городок над ним, который, как сияющая тиара, поблескивал огнями на фоне темнеющего неба.
      - О, как восхитительно! - воскликнула тетя Луиза. - Мы должны отправиться на берег хотя бы ненадолго.
      Залив был не очень большой и кораблю пришлось бросить якорь вблизи длинного бетонного мола, а для высадки пассажиров воспользовались выходом, которым обычно пользовалась команда.
      Мощенные булыжником улочки зигзагами вились, поднимаясь по крутому склону, освещенные огнями редких фонарей, прикрепленных к стенам домов. Ночной воздух был тих и напоен тяжелыми запахами специй и мускуса. От земли исходило тепло.
      Их группа, человек семь, медленно прогуливалась, разглядывая витрины ювелирных и сувенирных магазинчиков. Две пары решили зайти в магазин, но доктор с Элис и тетей Луизой продолжали прогулку. Во внутренней гавани стояло несколько роскошных яхт, видимо, их пассажиры сидели в кафе. Из открытого окна бара на вершине горы доносились греческие мелодии, живые и захватывающие. Прибрежная полоса была не очень длинной, меньше мили, но для тетушки и этого оказалось достаточно.
      - День был трудный, - заявила она. - Я думаю, мне пора вернуться на корабль. Но ты, дорогая, можешь остаться. Я прекрасно доберусь сама.
      - Мне бы хотелось побыть здесь еще немного. - Элис повернулась к Джеку Риду. - Было бы любезно с вашей стороны, если бы вы проводили мою тетю на корабль.
      - О, конечно.
      Но он подошел к ней и, понизив голос, спросил:
      - Могу я вернуться и присоединиться к вам или меня отсылают?
      - Я бы хотела немного побыть одна, если вы не возражаете. Он кивнул.
      - Что ж, тогда доброй ночи.
      И последовал за тетушкой.
      Элис медленно дошла до ближайшего кафе, где среди столиков стояли кадки с пальмами. Садясь за столик, она расположилась так, чтобы видеть море и оказаться спиной к бассейну, в котором плавала пара осьминогов, еще не попавших на тарелку какого-нибудь посетителя. Сделав заказ, она наблюдала за публикой, прогуливающейся поблизости. Среди гуляющих оказалось несколько пассажиров с ее корабля, которые, проходя мимо, приветствовали ее. Затем она увидела Титуса. Он шел с группой, в которой, конечно же, оказалась и Гэйл.
      Компания прошла мимо, дошла до конца набережной и повернула обратно. Элис собиралась проигнорировать их, поднеся стакан к губам, но услышала, как Титус сказал спутникам:
      - Извините меня. Увидел одного знакомого. Доброй ночи!
      Резко повернувшись, он направился прямо к ее столику. Гэйл попыталась протестовать, но, видя, что ничего сделать не в силах, присоединилась к остальным.
      Элис, пытаясь прийти в себя, несколько раз кашлянула.
      - С тобой все в порядке? Титус стоял, взявшись за спинку стула, ожидая приглашения сесть или просьбы оставить ее в покое.
      - Да, все нормально.
      - Думаю, нам надо поговорить, не так ли? В его тоне не было дружелюбия, отчего ей было легче холодно произнести:
      - Если ты настаиваешь.
      Титус сел, подозвал официанта и сделал заказ. В ожидании они сидели молча. Элис прислушивалась к плеску воды о стену причала, постукиванию каблуков по камням тротуара, отшлифованным бесчисленными прохожими. Она изо всех сил пыталась не думать о тех временах, когда они вот так же сиживали в кафе, подобных этому, когда они любили Друг друга и между ними было согласие.
      Официант принес заказ. Титус взял бокал, сжав его в ладонях.
      - Все это простая случайность, - тихо сказал он.
      - Так ли? - ответила она равнодушно.
      - Я занял место лектора, который отказался в последнюю минуту.
      - Я слышала.
      Ее удивило, что он находит нужным что-то объяснять.
      Титус опять замолчал, затем поднял бокал и сделал большой глоток, как будто его мучила жажда.
      - Как поживаешь?
      Вопрос вырвался у него неожиданно, как будто он и не хотел его задавать.
      - Прекрасно, - ответила она нерешительно. - А ты?
      Он пожал плечами.
      - Хорошо.
      Ей хотелось задать ему массу вопросов, но она спросила лишь о самом безобидном:
      - Древняя Греция - не твой конек, не так ли? Он откинулся на спинку стула.
      - Я расширил свой кругозор с тех пор.., за последние два года.
      С тех пор, как она оставила его, не это ли он хотел сказать? Неужели он заполнил занятиями длинные, пустые часы одиночества? Но у него были сын и мать сына. А вот у нее не было никого и ничего, совсем ничего.
      Она молчала, не в силах сказать ни слова. После долгой, неприятной паузы Титус спросил:
      - Ты получила степень доктора?
      Спрятав руки под стол, Элис сжала их в кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони, боль заставила ее прийти в себя, и она покачала головой:
      - Нет, я ушла из университета, сразу ушла. Он наблюдал за ней, но она старалась не встречаться с ним взглядом.
      - Мне об этом говорили. Как это... - он подыскивал слова, чтобы выразиться потактичнее. - Как жаль, какая потеря! Извини.
      При этих словах она вскинула голову.
      - Почему, черт возьми, ты должен извиняться? Это было мое решение. Уж если я что и потеряла, так в первую очередь свое время, изучая египтологию.
      Титус стиснул зубы.
      - Мне кажется, что со мной ты также потеряла время?
      - Судя по финалу, да, - бросила Элис, ее щеки горели. Но затем она прикусила губу и медленно покачала головой. - Нет, это не правда.
      Он удивленно поднял брови.
      - Ты, кажется, немного повзрослела.
      - Черт возьми, не надо такого покровительственного тона!
      Удивление мелькнуло в глазах Титуса, но тут же погасло.
      - Итак, чем ты теперь занимаешься?
      - Я учительница, в очень хорошей школе для девочек.
      Последнее она добавила как бы в оправдание, ожидая насмешки. И она оказалась права: он рассмеялся.
      - Значит, ты сбежала из университета, чтобы спрятаться в современном подобии женского монастыря, не так ли? Я должен был догадаться. Она уставилась на него.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Жизнь оказалась реальностью, а не красивой мечтой, как ты ожидала, и ты не смогла справиться с этим. А потому ты, как трусиха, сбежала, вместо того, чтобы встретить трудности смело. Как ты сбежала, увидев меня утром в Дельфах.
      - Не смей называть меня трусихой! Титус громко рассмеялся.
      - Я ошибся, ты нисколько не изменилась! Элис была готова дать ему отпор, но внезапно поняла, что они опять сцепились.
      Поджав губы, она откинулась на спинку стула, потом дрожащим голосом сказала:
      - Кажется, мы оба не изменились. Какое-то время они сидели молча, вспоминая прошлое. Титус допил бокал и поставил его на стол.
      - Не хочешь еще выпить?
      - Нет, благодарю, - ответила Элис и тихо добавила:
      - Не задерживайся со мной. Гэйл, вероятно, уже ждет, когда удастся заграбастать тебя.
      Неожиданно он ухмыльнулся, и от этого ее сердце чуть не разорвалось пополам.
      - Надеюсь, она поняла намек.
      - Что ж, я рада, что оказалась под рукой.
      - А я вижу, что ты сумела отделаться от доктора. Не потому ли, что ты невысокого мнения о нем, или просто потому, что он мужчина?
      - Я ничего не имею против мужчин в целом.
      - Но в частности против меня?
      Она пожала плечами, а он презрительно засмеялся, но, оборвав смех, подозвал официанта и заказал еще вина, не обращая внимания на ее отказ.
      - Почему утром ты убежала от меня? - отрывисто спросил Титус, и в его тоне, так хорошо ей знакомом, слышалось требование ответа. Подумав немного, она, тщательно подбирая слова, сказала:
      - Дельфы - удивительно магическое место. Стоишь в одиночестве на стадионе, а вокруг призраки... Я закрыла глаза.., а когда открыла, то меня ослепило солнце, и вдруг из тени выходишь ты!
      - Ты подумала, что я - призрак?
      - Скорее, плод моего воображения. Я не могла поверить, что это действительно ты. Я ожидала, что ты рассеешься или что-то в этом роде. Но тут подошла Гэйл.
      - И ты убежала.
      - Мни нужно было время, чтобы прийти в себя, если честно признаться.
      - Да, думаю, что тебе нужно было время.
      Принесли вино, и пока он расплачивался, у Элис было время повнимательнее к нему приглядеться. Складки у рта стали глубже, но была ли она тому причиной, неизвестно. Волосы были, по-прежнему густыми и темными, фигура стройна и гибка. Должно быть, он все еще выполняет тот комплекс упражнений, которому обучал ее и который они вместе проделывали по утрам, кроме тех дней, когда занимались любовью, едва проснувшись, а после этого они чувствовали себя слишком утомленными, чтобы тратить энергию на зарядку.
      Когда официант отошел, довольный полученными чаевыми, Титус повернулся к ней.
      - Сколько у нас еще есть времени? - спросила она быстро.
      - До полуночи. Она усмехнулась.
      - Как у Золушки.
      - Верно. Когда часы на башне пробьют полночь, корабль превратится в "летучего голландца".
      - А команда в рыб.
      - А туфелька - в морской сапог.
      - А тетя Луиза в Нептуна.
      - А Гэйл - в акулу, - закончил Титус. Они посмотрели друг на друга и вдруг расхохотались, но вскоре опять погрустнели. Элис почувствовала боль утраты.
      - Напоминание о прошлом, - робко сказала она.
      - Все было не так плохо, - резко ответил Титус.
      - Да. - Элис посмотрела на него, воспоминания о любви смягчили ее взгляд. - Многое было восхитительно.
      Она произнесла это на одном дыхании, но потом потупилась, упершись взглядом в бокал. Волосы упали на лицо и скрыли появившиеся на глазах слезы.
      Титус молчал. Минуту спустя она подняла голову, откинула волосы и, взяв бокал, долго пила. В молчании они наблюдали, как небольшая лодка, ревя мотором, плыла по заливу, затем остановилась у трапа, рассчитав подходящий момент. Она была ярко раскрашена, с оранжевым фонарем на мачте. Из нее вышли, расплатившись, пассажиры, и морское такси поплыло обратно к берегу.
      Когда лодка, пристав к берегу, перестала реветь мотором, их молчание вдруг показалось тяжелым, непереносимым.
      - Что ты думаешь о Дельфах? - спросила Элис намеренно небрежным тоном.
      - Думаю, что сегодня слышал этот вопрос около тридцати раз.
      Ей вдруг стало досадно.
      - Извини за мою банальность.
      - Не будь колючкой.
      - Тебе надо было остаться с Гэйл. Я уверена, что уж она-то была бы само очарование.
      - Может быть, мне и стоило остаться.
      - Но она ведь не в твоем вкусе.
      Он выдвинул вперед подбородок и сказал грубо:
      - Нет. Мы оба знаем мой вкус, не так ли? - На какое-то мгновение ее сердце бешено забилось, и она молча смотрела на него, сраженная его откровенностью. Но потом взяла себя в руки и сказала осторожно:
      - Я знаю, какой вкус у тебя был. Но, возможно, с тех пор он изменился?
      - Возможно, - согласился он. - Ты предоставила мне вескую причину для этого.
      Хорошо, что стекло ее бокала оказалось прочным, иначе бы он треснул в ладони Элис. Так сильно она сжала его.
      - Мы что, будем говорить о прошлом? Насколько я понимаю, с ним покончено.
      - Покончено... - грустно повторил Титус. - И поэтому ты сегодня убежала?
      Она вскочила, на этот раз рассердившись по-настоящему.
      - К сожалению, не так далеко!
      - Что же ты собираешься делать? Покинуть корабль? Снова убежать?
      В тот момент мысль ей понравилась. Но в его тоне звучала насмешка, которая остановила ее, а кроме того, он уже обвинил ее в трусости. Поэтому Элис, гордо вскинув голову, холодно проговорила:
      - Извини, но я разочарую тебя. Я действительно не понимаю, почему должна портить себе отпуск. Поэтому, если тебе не нравится мое присутствие, я полагаю, покинуть корабль надо тебе.
      Титус коротко рассмеялся:
      - Я не убегаю от своих обязанностей. Элис посмотрела на него, понимая, что продолжать разговор в таком тоне нет смысла. Взяв сумочку, она повесила ее на плечо.
      - Спасибо за угощение, Титус, это было нечто вроде встречи старых друзей.
      И, повернувшись, она пошла по набережной.
      Он не последовал за ней сразу же, но вскоре она услышала позади его шаги, так хорошо ей знакомые. Она пошла быстрее.
      Двое парней, по виду греков, оказались на ее пути. Элис хотела обойти их, но они пошли ей навстречу, вынудив остановиться.
      Глаза жадно оглядывали фигуру, рука потянулась, чтобы коснуться ее волос. Элис круто повернулась, волосы разметались по плечам. Шаги Титуса послышались совсем близко. Положив левую руку ей на плечо, он другой рукой показал хулиганам кулак. Почуяв серьезного противника, незадачливые парни растаяли в ночи.
      Элис не поблагодарила его, только освободилась от его руки и продолжала свой путь. Титус шел рядом, и они вместе прошли вдоль мола к кораблю. На палубе все еще было много пассажиров. Его рука подхватила ее под локоть, чтобы помочь подняться по трапу.
      Оказавшись на борту, Элис сразу направилась в каюту. Тетушка сидела на кровати и читала. Элис поспешила в ванную, приняла душ, надела пижаму. Забравшись в постель, она посмотрела на тетю:
      - Завтра нам рано вставать?
      - Нет, утром мы будем в море, а первая лекция начнется не раньше девяти. Поставим-ка мы будильник на восемь, хорошо?
      - Конечно?
      Тетушка взяла будильник.
      - Ты что-нибудь купила на Гидре после того, как я ушла?
      - Нет, я просидела в кафе.
      - Должно быть, получила удовольствие?
      - Не сказала бы. Ко мне присоединился Титус. Взглянув на нее поверх очков, тетя Лу сказала:
      - О, я понимаю. - Она выключила свет. - Спокойной ночи, дорогая.
      - Спокойной ночи.
      Элис лежала в темноте, прислушиваясь к убаюкивающему шуму двигателей корабля, монотонному звуку, который в прошлую ночь так быстро усыпил ее. Но сегодня спать не хотелось. Она пыталась воскресить воспоминания о годах, проведенных с Титусом, но они ускользали. Она поняла, что есть только один выход, и тихо сказала в темноту:
      - Тетя, ты спишь?
      - Нет. - Луиза, казалось, ждала этого. - Расскажи мне все, но только если тебе этого хочется. Элис глубоко вздохнула.
      - Мне хотелось забыть, не вспоминать, но сейчас...
      Она помолчала, пытаясь унять охватившие ее страхи.
      Протянув руку, тетя Лу коснулась руки Элис, как бы подбадривая ее.
      - Я слушаю, дорогая.
      Глава 4
      Все началось с ощущения головокружительного яркого чуда, наполнившего глаза Элис сиянием счастья, а сердце - любовью. Она была ослеплена счастьем, ничего не видела, не понимала, кроме того, что ее мечты сбылись. Но хотя с первой минуты они оба знали, что друг для друга значат, они не торопили события. Даже напротив. Они были уверены, что им принадлежит вечность, но старались насладиться каждым мгновением.
      Встретившись на пароме, две группы объединились и провели остаток пасхальных каникул в горах Озерного края. Иногда они отправлялись гулять на нижние склоны, иногда мужчины, давали девушкам уроки альпинизма, а однажды по предложению Титуса они разделились на пары и разбрелись кто куда.
      Элис особенно запомнился этот день. Тогда Титус впервые поцеловал ее. Оставшись наконец одни, они покинули лагерь и пошли в горы. День был чудесный, теплый и солнечный, на небе ни облачка. Вокруг пели птицы, их крылья казались прозрачными в лучах солнца. Над холмами стоял пьянящий запах лилового вереска. Взойдя на гребень холма, они остановились в молчании, пораженные красотой открывающегося вида.
      Элис медленно обводила глазами панораму, отмечая каждую деталь, стараясь сохранить увиденное в памяти навсегда.
      - О чем ты думаешь? - тихо спросил Титус, обнимая ее за талию.
      - О том, что хочу запомнить этот вид, эту минуту, все!..
      Он улыбнулся.
      - Тогда я дам тебе то, отчего все это запомнится лучше.
      Титус осторожно привлек ее к себе, его глаза, полные желания, смотрели в упор. Она вся затрепетала в ожидании, а он склонил голову, ищя губами ее губы, ласково прикоснулся к ним, так мягко и осторожно, словно смертный, которому позволили пригубить нектар из чаши богов. Какое-то время их губы только касались друг друга, нежно даря короткие, почти неосязаемые поцелуи, но затем Титус кончиком языка коснулся складки между ее губами, и тогда Элис медленно раздвинула губы, словно цветок, открывший лепестки. Дрожь охватила Титуса, и он крепче прижал девушку к себе. Проснувшееся в нем желание зажгло в глубине ее тела факел, и Элис страстно прильнула к нему движением простым и старым, как мир.