Трансатлантический рейс продлился на неделю дольше, чем предполагалось, поскольку западный ветер у Азорских островов не оправдал их ожиданий. В команде только Элаби, Клу и корабельный шкипер Джилиан Моргенталлер обладали психокинетическим потенциалом, необходимым для порождения попутного ветра, и не успели они как следует отдохнуть от полосы экваториального штиля, как снова пришлось включаться в работу. Когда до Испании оставалось километров девятьсот, кеч наконец вырвался из затишья, но переутомленная троица еще не успела войти в форму, а к Оуэну, едва окреп ветер, вернулась изнуряющая морская болезнь.

Сильные экстрасенсы Оуэн и Вон пытались уведомить Фелицию о задержке. Но не получили никакого ответа. После того, как судно вошло в залив Гвадалквивир, они долго и кропотливо обследовали южное побережье Испании, но нигде не обнаружили следов Фелиции, хотя одинокое гнездо на горе Муласен просматривалось очень хорошо. По какой-то одной ей ведомой причине эта психопатка скрывала свой ум от метапсихического прощупывания.

— Оставьте ее, — сказал Элаби, — пусть сама ищет встречи, когда будет готова.

На столь консервативное предложение никто ничего не возразил.

Яхта спокойно пересекала постепенно сужающийся залив, двигаясь по направлению к реке Хениль, стекавшей с Муласена. За розовым песчаным побережьем, окаймленным кокосовыми и финиковыми пальмами, начинались лесистые предгорья. На юге в легкой дымке маячили Бетские Кордильеры; их главная вершина — Муласен — высотой в 4233 метра, невзирая на тропический климат, была увенчана снежной шапкой.

Клу подала с камбуза телепатический сигнал о том, что еда готова.

Прекрасно!

— Как дно. Вон? — Элаби взял право руля. — Рифов нет?

Ясновидец не стал очень уж перетруждаться.

— Да вроде чисто. Вперед, не дрейфь!

Зыбь разгладилась. Они подошли к небольшому мысу и собрались бросить якорь.

— Поднялись на пятнадцать метров, — доложил Вон.

— Ну, пошли перекусим.

Элаби надежно зацепился якорем. Вон застопорил машину, и тут на палубе появились дежурные по камбузу Клу и Джилиан с подносом жареного трахинотуса, кокосовым салатом под кисло-сладким соусом и рисовым пудингом. Из напитков был только дынный морс.

— Сегодня обойдетесь без рома, — заявила Клу и выразительно поглядела на Вона. — Кто-то выцедил почти все наши запасы.

— А что делать, если вы, мерзавки, мне отказываете, — произнес Вон тоном мученика. — Ром и пища — мои единственные друзья. Передай тарелку.

Место для стоянки выбрали тихое, уютное и на значительной глубине, под сенью ветвей. Из расщелины в скалах вырывался бурливый поток и через несколько метров пропадал среди розоватых песков. В прозрачной воде ходила большая рыба, видимо озадаченная странным вторжением на ее территорию.

— Могло быть хуже, — заметил Элаби.

Джилиан кивнула.

— Мы с Воном займемся пополнением фуража, а вы отдохните перед решающей охотой.

— А я уже сейчас готов поохотиться! — Вон быстро проглотил обед и вышел на палубу. — Только наброшу на себя что-нибудь. Слышь, Джилли, детка, порыбачишь без меня, а?

— Без тебя — все что угодно, — откликнулась девушка, но он уже скрылся в своей каюте. Джилиан прошла на корму и стала надувать лодку.

— Я слышала крик дельфина, — тихо сказала Клу Оуэну. — Как ножом по сердцу… Ты думаешь, Фелиция могла нас разоблачить?

— Не знаю, — ответил старый мятежник. — Дельфины — очень умные твари, они способны передавать друг другу телепатические сигналы. Меня беспокоит именно это, а вовсе не их предсмертные крики. Вон пристрелил троих вчера и семерых позавчера. А сегодня только одного, да и то молодого, неопытного.

— Но информация могла просочиться? — спросил Элаби.

— Кто знает? — Оуэн отодвинул тарелку, почти не прикоснувшись к еде.

— Никак не возьму в толк, зачем вы взяли с собой этого идиота.

— Вон входит в инициативную группу, — объяснил Элаби. — К тому же среди нас он лучший экстрасенс. Несколько толстокожий, это правда, но мы бы никогда не узнали про Фелицию, если бы он прошлой осенью не обследовал Европу.

«Эй, все сюда, живо!»

Повинуясь телепатическому призыву Джилиан, они бросились на корму, обращенную к побережью. Среди пальм стояли четыре фигурки; те, что побольше, ростом примерно с шестилетнего ребенка. Тела их были покрыты мягкой золотистой шерстью; лица же ничем не отличались от человеческих.

— Какая прелесть! — выдохнула Клу. — Это обезьянки?

— Мартышки, — сказал Элаби. — Доктор Уоршоу говорила, что они водятся в Европе. Возможно, это дриопитеки, предки шимпанзе… Хотя нет, для дриопитеков они маловаты и держатся слишком прямо… Скорее всего, рамапитеки, наши прародители.

— Я чувствую их настроение, — удивленно проговорил Оуэн. — Невинное любопытство, смешанное с настороженностью, как у детей. Разум дельфинов — нечто совершенно иное. А эти напоминают аборигенов той планеты, где мы…

Сноп алых лучей взметнулся с палубы позади них, не дав Оуэну договорить. Самый высокий рамапитек опрокинулся навзничь; его поразило прямо в череп. Клу рванулась к Вону.

— Ну ты, дерьмо собачье!

Из глаз у нее брызнули слезы, она изо всех сил толкнула его, и толстяк вместе со своим лазерным карабином полетел за борт. Несколько секунд мартышки на берегу, окаменев, глядели на мертвого собрата и на судно. Потом их будто смыло волной, и на песке остался только скрюченный комочек.

Вон, кашляя и чертыхаясь, вынырнул из воды. Элаби даже не взглянул на него, поскольку утешал рыдающую Клу, а Джилиан, применив грубую психокинетическую силу, подняла незадачливого стрелка на борт.

— Так тебе и надо, болвану!

— А из-за чего, собственно, весь сыр-бор? Нам что, провизия не нужна? Можете вместо ужина лить крокодиловы слезы из-за вонючей обезьяны. — Он осмотрел ружье и пробормотал: — Наверняка закоротила, сучка! Теперь чини его целый день!

Судно слегка покачивалось на якорной цепи под налетевшим ветром. Вон уселся на корме; остальные делали вид, будто его не существует, и вели на палубе телепатические переговоры. Но внезапно все четверо застыли в изумлении, вновь устремив взоры на берег. Вон тоже оглянулся.

— Ого! Вы видели эту стерву!

Гигантская птица, расправив крылья, опускалась к трупу рамапитека. Вон сперва подумал, что это кондор, но потом, включив экстрасенсорику, опознал огромного угольно-черного ворона. Птица плавно опустилась на землю, вскинула голову и хрипло закричала.

— Может, на один выстрел горючего хватит…

Вон поднял «Мацушиту»… и рассыпался на куски.

Лоснящаяся кожа натянулась и пошла трещинами; пенясь, брызнула кровь, мышцы вмиг превратились в лохмотья, кости крошились в алом месиве. Последним взорвался череп с отвисшей нижней челюстью, и на уровне глаз начал клубиться сероватый туман. Карабин грохнулся на палубу. Кровавая лужа непристойно растекалась по корме. Волны вскипели и смыли ее, оставив после себя лишь розоватые клочья пены.

Черная птица исчезла.

А возле надутой, но так и не спущенной на воду шлюпки возникла Фелиция. На мертвенно-бледном лице горели огромные карие глаза. Платиновые волосы казались воздушными, как пух одуванчика. Она была одета в рубашку и короткий камзол из белой замши; на крохотных ступнях сверкали белоснежные мокасины. Круглые вороньи глаза непроницаемо озирали упавшее оружие и четверых пришельцев. И от этого взгляда те чувствовали неотвратимо надвигающуюся смерть.

— Мы не хотели… — начала Джилиан.

Тринадцатиметровый кеч сильно тряхнуло, и люди с криком повалились на палубу. Отовсюду хлестала вода. Киль разбился о каменистое дно. Наконец волны отступили, и яхта поднялась кверху, вращаясь в бешеном ритме. Фелиция по-прежнему стояла как вкопанная. Затем море успокоилось. Небольшой якорь чудом удержал кеч на месте.

Клу и Элаби склонялись над Джилиан, которая без чувств лежала на палубе; из ее левого виска сочилась кровь. Оуэн, кряхтя и держась за поручни, поднялся на ноги.

— Напрасно вы убивали моих дельфинов, — проговорила Фелиция. — Они намного добрей, чем люди или гуманоиды.

Оуэн Бланшар медленно открыл перед ней свой ум:

«Видишь, я старик и не желаю тебе зла. Все мы здесь вместе с тобой оплакиваем твоих погибших друзей. Нам ничуть не жаль этого подонка, наоборот, мы даже рады, что ты его прикончила. Все правильно, так ему и надо. Он не хотел понять, что это твой мир. В нем правишь ты, Повелительница Зверей, Богиня Лесов, Дева Луны, Мстящая Артемида».

— Да, — кивнула Фелиция.

«Позволь обратиться к тебе, о Великая!»

— Вы — демоны?

«Мы пришли по твоему приглашению».

На мраморном лбу появилась морщинка.

— Не помню.

«Мы — твои друзья из Северной Америки. Вспомни, мы помогли тебе отворить Гибралтарские ворота и готовы исполнить любое твое желание».

— Но я приглашала молодых. Откуда же взялся старик?

«Юным не обойтись без старческой мудрости. У меня есть опыт, и я помогу тебе во всем. А вот эти молодые люди — в том числе женщина, которую ты чуть не убила, — будут работать под моим началом. Для твоего блага».

Фелиция презрительно покосилась на Джилиан.

— Она может умереть. У нее в черепе трещина.

«Да будет тебе известно, о Великая, твои покорные слуги — искусные целители. Мы поможем нашей спутнице так же, как тебе».

— Да ну? — Завеса в мозгу Фелиции чуть-чуть приоткрылась, и они увидели хаотическое смешение свежих, кричащих красок и болезненное, мучительное нетерпение.

«Свяжитесь со мной и во всем подыгрывайте мне!» — на скрытом канале приказал Оуэн Элаби и Клу.

— Иногда, — неуверенно произнесла Фелиция, — мне бывает нужна помощь. Меня преследуют кошмары — и не только во сне. Вот как сейчас… — (Угрожающее скопление зловонных масс.) «Так! Приступай, Оуэн! Только осторожно».

— Здесь у тебя болит. Великая? Здесь? Или вот здесь?

— О-о, да! Как тебе удалась?! Мне стало… хорошо.

«А будет еще лучше, если ты откроешься…»

НЕТ!!!

«Боже милостивый, Оуэн! Она чуть не вышибла из нас дух!»

«Спокойно, ребятки. Держитесь ближе ко мне».

— Не откроюсь, — буркнула Фелиция. — Никогда и никому я не позволяла себя корректировать. Ни тут, ни в Содружестве. А многие хотели меня перевоспитать, но если бы я изменилась, то не была бы самой собой, исчезла бы как личность. Именно этим и занимаются целители: отнимают наше «я» и делают себе подобными. Самодовольные гниды!

«Мы тонкие целители. Великая. Умелый корректор никогда не разрушит личность. Он лишь врачует раны, устраняет боль».

— Есть боль… которая мне нравится.

«Да, это твоя аномалия».

— Я делила такую боль с моим возлюбленным. Он самый сильный корректор среди гуманоидов, за исключением труса Дионкета.

Мысли увлекли ее вдаль. В вихре видений возник прекрасный мужской образ с сапфировыми глазами, огненным каскадом волос и нечеловеческим складом ума.

«Это он, Великая, твой возлюбленный Куллукет? И ты хочешь, чтобы мы привели его к тебе?»

— Я люблю его больше жизни и смерти. Он не мог погибнуть! — Фелиция поддалась панике. — Я не могу отыскать его следов после потопа! Если он умер без меня — если только осмелился, — тогда все впустую!.. Правда, может, он прячется от меня… Я плохой экстрасенс и никудышный корректор, не в пример остальным метафункциям. — Внезапно она остановила на нем колючий взгляд. — А ты, демон, из Великих Магистров, да?

«Берегись, Оуэн!»

«Конечно. Показать тебе заключение консилиума?.. Вот оно. Я — Великий Магистр, а со мной два мощных целителя, мои юные ассистенты».

«Ну и хитер ты, Оуэн! Мы сами чуть не поверили!»

«Фелиция — совсем ребенок. Что она может в этом понимать? К тому же в связке принудитель-корректор слукавить очень легко…»

— Но если ты Великий Магистр, — рассуждала Фелиция, — значит, можешь мне лгать, не боясь, что я тебя поймаю.

«Ого, а девочка не так уж наивна!»

— Откройте мне свои умы, демоны! Я хочу испытать вас!

«О Великая, для тонких испытаний у тебя не хватит навыка, если же ты что-нибудь попортишь, мы будем уже не в силах тебе помочь. Извини за прямоту, Фелиция, но без нашей помощи ты никогда не найдешь своего Куллукета и не станешь царицей мира».

— Царицей?! — Бледный силуэт на корме кеча излучал ослепительное сияние, жемчужный ореол, который не могло затмить даже тропическое солнце и который был в самом деле под стать величавой Артемиде. — Вы в самом деле поможете мне стать царицей? Не только зверей, но и здешних племен?

«Мы сделаем тебя царицей Многоцветной Земли! Ты будешь править людьми, тану, фирвулагами, все они будут поклоняться тебе, включая нас, твоих вечных рабов. Для этого необходимо одно — вылечить тебя. Когда твои страдания, твои кошмары исчезнут, их место займет твой великий, благородный дух. Твои метафункции еще больше разовьются и окрепнут. Тебе не будет равных в плиоцене! Ты станешь богиней!»

— Гуманоиды чтят Богиню, но, по их словам, она никогда не принимает телесного облика. А может, принимает? Только без их ведома?..

Видение скользило по дощатой палубе, клубилось возле маленьких, обутых в мокасины ног. Элаби прикрыл свое творчество невидимым щитом, в душе молясь, чтобы она не ударила по нему каким-нибудь тяжелым молотком, и, на мгновение отделившись от Оуэна и Клу, почувствовал присутствие той, другой, которая наблюдала за происходящим. Он не мог подать сигнал, не мог прервать поток легковесных уверений Оуэна с гипнотическими принудительными вкраплениями.

«Ты непременно станешь богиней, когда исцелишься…»

— Что вы будете со мной делать? Я хочу знать заранее.

«Мы привезли с собой специальное оборудование. Совсем не такое, какое ты могла видеть в Содружестве. Мы наладим с тобой интеллектуальную связь, но ты сможешь все время контролировать свои метафункции. Да к тому же исцеление займет всего один миг! После него все аномалии исчезнут, и ты будешь свободно наслаждаться своей славой. Показать тебе оборудование? Хочешь, мы его продемонстрируем на ком-нибудь из нас?»

Девушка нахмурилась.

— Оборудование? Я думала, вы лечите напрямую — ум в ум.

«Это займет несколько больше времени и едва ли будет столь эффективно. У тебя очень мощный ум, Фелиция».

— Я знаю, — отозвалась она с ледяной усмешкой.

«Элаби, Клу! Когда достанете смирительное оборудование, удостоверьтесь, что силовой передатчик поставлен на максимум. Возьмите помеченные наушники».

Оуэн Бланшар указал Фелиции на лежащую без чувств Джилиан и сказал вслух:

— Эта женщина служит у нас шкипером, она и построила наше судно. Позволь, мы сперва снесем ее в каюту, а уж потом устроим показ мод.

— Я сама понесу вашего шкипера, — снизошла новоиспеченная богиня. — Хотелось бы посмотреть на вашу посудину изнутри.

— Но твоя аура… — начал Оуэн.

— Ах, это.

Фелиция, казалось, только теперь заметила, какие разрушения произвело ее умственное излучение. Она озорно засмеялась, и ореол вокруг нее погас. Затем провела рукой по обожженным доскам палубы и восстановила их прежний вид.

Легко подхватив Джилиан одной рукой, она последовала за остальными в кают-компанию.

— Клади ее на кушетку, — сказал Оуэн.

Клу и Элаби тихонько выскользнули на корму.

Фелиция мягко дотронулась пальцем до лба Джилиан.

— Извини. Я не рассчитала. Я хотела только попугать вас. — Она с любопытством огляделась. — А здесь очень мило. И камин, и светильники, и мебель…

— Везде универсальные шарниры, — охотно объяснил Оуэн. — Благодаря им предмет всегда остается в одном положении, даже при сильном крене судна.

— Так вы на нем проделали весь путь из Северной Америки… — задумчиво произнесла Фелиция. — Я бы хотела туда слетать, но, наверно, не смогу так долго находиться в воздухе без сна. В полете нужна большая сосредоточенность, особенно при ветре. А вы, демоны, умеете летать?

— Из нас никто не умеет. Там, во Флориде, некоторые могут, но недалеко.

Фелиция прошла вперед, заглянула на полубак. Затем открыла висячий шкаф и, глянув через плечо, состроила гримаску Оуэну. Шкаф был набит лазерным оружием и запасными батареями к нему.

— Вам это не понадобится, когда вы будете под защитой богини.

— Разумеется, нет! — от души рассмеялся Оуэн.

Она слегка щелкнула по дверце. Последовала короткая вспышка, и от оружия осталась бесформенная дымящаяся масса.

— Все готово, — сказала Клу, входя в кают-компанию. — Пойдем на палубу или здесь все посмотришь?

— Пожалуй, лучше наверху, — решила Фелиция. — Когда соберусь уходить, не надо будет проникать сквозь стены.

— Не уходи, пожалуйста! — На открытом загорелом и по-мальчишески угловатом лице Элаби Гатена была написана благоговейная мольба.

— Ладно, еще малость побуду, — пообещала Фелиция и улыбнулась ему.

Оборудование было очень компактным, силовая установка — надежно замаскирована. Клу, взбираясь по лесенке, аккуратно разматывала провод; Фелиция шла последней. Элаби поставил небольшой ящичек на скамью и вытащил две пары наушников. Одну он протянул Фелиции, другую небрежно бросил на столик; внешне она отличалась от первой лишь небольшой царапиной на мембране. Фелиция с поистине рентгеновской тщательностью обследовала и ящичек и наушники, но обнаружить вмонтированный микроэлемент мог только специалист.

— Аппарат готов для проведения предварительной цереброскопии, — объявил Элаби. Он поднял колпак из тончайшей золотистой сетки; тот ослепительно сверкнул на солнце. — Пациент надевает вот такой замечательный шлем, а оператор работает через наушники. Хочешь, я сделаю твой снимок?

— Нет, пусть сперва она побудет подопытным кроликом, — сказала Фелиция, указывая на Клу.

Дочь Марка Ремиларда натянула сетчатый колпак на свои белокурые волосы, улеглась на скамью и закрыла глаза. На ней были синие шорты и такая же майка; загорелые ноги в синяках и ссадинах после недавней встряски. Дышала она ровно, спокойно, и в верхних отделах мозга царила полная безмятежность.

Элаби повернул рукоятку и одновременно подал телепатическую команду об отмене глубинного исследования. Еще один умственный импульс привел в боевую готовность усмиритель.

— Хочешь сама провести исследование мозга Клу? — Элаби взял со стола специально оборудованные наушники и протянул их Фелиции.

Она заколебалась, потом все-таки взяла, повертела в руках. Три североамериканских корректора стояли не шелохнувшись; умы их были плотно экранированы. Фелиция наклонила голову, чтобы надеть наушники.

«Не делай этого, Фелиция».

Вздрогнув, девушка выронила наушники. Элаби поставил перед собой, Оуэном и Клу сильный экран и попытался собраться с силами.

Телепатический голос зазвенел у всех в ушах:

«Это не те наушники, Фелиция. Они собираются усыпить тебя».

Большие карие глаза с упреком обвели сбившихся в кучку североамериканцев.

— Вы мне солгали?

«Да, они солгали».

— Значит, вы пришли не за тем, чтобы помочь мне?

«Они преследуют свои цели. Помочь тебе они бессильны».

— Мне все бессильны помочь! — По бледным щекам заструились слезы. — Я слишком грязна, чтобы меня можно было очистить. Эх вы, демоны! Стало быть, вы лгали мне с самого начала — и про то, что приведете ко мне Куллукета, и про то, что сделаете меня царицей.

Демоны хранили молчание.

— Теперь буду жить в вечном кошмаре, пока не захлебнусь собственным дерьмом.

«Нет, девочка, я помогу тебе».

Фелиция повернулась к северо-востоку и растерянно уставилась в голубое небо.

— Ты, Элизабет?

«Да. Ты же знаешь. У меня действительно есть степень Великого Магистра коррекции. А этот шарлатан бросил вызов Единству, устроил Метапсихический мятеж, но и раньше его специальностью было принуждение, а не коррекция. Он и не думал тебе помогать. Вместе со своими сообщниками он явился, чтобы одурачить тебя и с твоей помощью подчинить себе Европу».

— Я убью их! На месте!

«Стой!»

— Почему?

«Ты не должна больше убивать. Это затруднит твое исцеление, увеличит бремя твоей вины. Иди ко мне, я сотру всю боль и все зло, как обещала. Ты обретешь покой. Я научу тебя настоящей, не извращенной любви».

— Любовь… Она мне отказала, — подавленно проговорила девушка. — Хотя и уверяла, что любит.

«Бедная моя малышка. Она отказала тебе в сексе, а не в любви. Ты еще многого не знаешь. Я помогу тебе разобраться, только доверься мне».

Собравшись с силами, Оуэн вмешался в их диалог:

— Она лжет! Лжет! Не слушай ее, Фелиция! Что она сделала для тебя? Разве она помогла тебе на Гибралтаре? Мы тебе помогли! Мы — твои настоящие друзья!

Глаза и тонущий ум обратились к нему.

— Чем докажешь, демон?

— Спроси Элизабет, вернет ли она тебе возлюбленного, сделает ли тебя царицей!

— Элизабет?

«Когда излечишься, ты станешь иначе смотреть на вещи. Сможешь отличить извращенные фантазии от чистой, искренней любви. Твои силы удвоятся, ты будешь свободна в своем выборе. Ты познаешь и полюбишь себя. Поверь, Фелиция! Иди ко мне».

Хрупкая фигурка переливчато засветилась и вмиг исчезла, а на ее месте вновь появился ворон. С хриплым криком птица пролетела над бухтой, почти касаясь воды крылами, и скрылась за восточными предгорьями.

Элаби медленно снял экран, уронил на палубу наушники. Клу стянула с головы сетчатый шлем. Оуэн неуклюже скрючился на скамье. Его пробирала дрожь, на шее вздулись лиловые вены.

— Ну и что теперь? — бесцветным голосом спросил Элаби.

Клу спокойно встретила его взгляд.

— Надо скорей выбираться отсюда. Пошли осмотрим бедную Джилиан и постараемся ей помочь. Яхта наверняка тоже требует ремонта. И всем держать умы плотно закрытыми, пока отец не вернется из своего звездного рейда и не даст нам полезный совет.