ГЛАВА 8

Чтобы подготовить машину к полету, понадобилось трое суток.

Ричард, как только сунул голову в люк первой машины, убедился, что экзотические летательные аппараты работают на магнитно-гравитационной тяге. Кабина и салон тридцатиметровой птицы были оснащены слишком легкими для сверхскоростных перелетов сиденьями. Следовательно, система двигателей обеспечивает мгновенный набор высоты и столь же стремительную посадку без учета инерции земного притяжения, точно так же, как в сублимационных кораблях Галактического Содружества. Пользуясь набором инструментов, обнаруженным в машине, Марта наугад вскрыла один из шестнадцати силовых модулей и удостоверилась, что в качестве горючего гуманоиды применяли воду. Иными словами, принцип управления универсален. Когда в бак будет залита старая добрая H2O, эта экзотическая птица почти наверняка взлетит.

Заблокировав рычаг двигателя, Клод подал воду в котел; тем временем Ричард и Марта ознакомились с довольно замысловатой встроенной системой автоматической подзарядки. За день Ричард уже вполне освоился с экзотическими приборами и заявил, что продолжит работу один, предоставив Марте заниматься Копьем. Из соображений безопасности лагерь перенесли на несколько километров вниз по склону, туда, где из стены кратера просачивался ручей.

К вечеру третьих суток они собрались вокруг костра, и Ричард сообщил, что машина готова для испытательного полета.

— Я вычистил весь мох и гнезда из вентиляционных отсеков. Несмотря на тысячелетний стаж, она теперь почти как новенькая.

— А приборы? — спросил Клод. — Ты уверен, что во всем разобрался?

— Радиотехнику я отключил, потому что их языка я не понимаю. А в остальном, думаю, прорвемся. Показания альтиметра для меня тоже филькина грамота, но есть лобовое стекло и позиционный монитор. На каждом щитке три сигнальные лампочки «для дураков» — зеленая, желтая и фиолетовая, соответственно означающие «поехали», «внимание» и «стоп-машина». Самая большая проблема — крылья. Приделывать крылья к магнитно-гравитационной машине — чистое идиотство! Очевидно, это какая-то культурная реликвия. Может, гуманоидам просто нравилось парить в воздухе?

— Ричард, — сдавленным голосом проговорила Марта, — возьми меня с собой завтра!

— Видишь ли, Марта, детка… — замялся тот.

— Нет, Марта, — решительно вмешалась мадам. — Хотя Ричард и чувствует себя уверенно, но риск всегда есть.

— Да, милая. — Он сжал ее холодные, несмотря на теплый вечер, пальцы. Пламя костра неумолимо освещало впалые щеки, темные круги у глаз. — Я только посмотрю, какова она в действии, и тут же вернусь, честное слово. А тебя мы не можем подвергать даже малейшей опасности… Подумай, кто тогда починит чертово Копье?

Марта подвинулась к нему и неотрывно глядела в огонь.

— Копье действует, я уверена. Батарея заряжена, что по меньшей мере удивительно. Самое трудное было прочистить ствол и заменить изжеванный провод. Слава Богу, в машине нашелся запасной, подходящий по размеру. Мне нужен еще день, на сборку, потом можно будет стрелять.

— Какова, по-твоему, его мощность? — спросил Клод.

— Оно работает в нескольких режимах. В нижней части ствола недостает одной обоймы: ее расстрелял покойный Луганн, скорее всего, на расстоянии пистолетного выстрела. Четыре отсека, расположенных выше затвора, наверняка служили для специальных целей. А на самом верху находится портативная фотонная пушка.

Ричард присвистнул.

— Боюсь, на максимальном уровне ее испытывать нельзя, — сказала Марта, — весь заряд выпустим.

— А перезарядить батарею можно?

— Я не могу ее открыть, — призналась она. — Нужен специальный инструмент. Придется дальние залпы беречь для войны.

Сучья в костре чуть потрескивали, распространяя смолистый аромат и отбрасывая шипящие искры. В воздухе не было слышно жужжанья ночных насекомых — и неудивительно: кругом такая сушь. Когда совсем стемнеет, к ручью соберутся птицы и мелкие зверушки, на этот случай Фелиция держала наготове лук.

— Я почти расчистила Луганнов склеп, — доложила белокурая спортсменка. — Никаких следов торквеса.

Марта сочувственно на нее поглядела.

— Вот захватим Финию, — небрежно отмахнулся Ричард, — там твои торквесы на каждом углу будут валяться. Даже не придется лебезить перед королем-карликом — подходи и бери.

— Ага, — со вздохом отозвалась Фелиция.

— Слушай, а как мы установим Копье на борту? — обратился Клод к Ричарду. — Удастся ли нам за столь короткое время так оборудовать кабину, чтобы пилот мог вести стрельбу?

— Вряд ли. Есть только один способ: я веду машину, а другой пилот палит из открытого люка. Выберем кого-нибудь среди молодцов вождя Бурке.

— Каждый палеонтолог знает, как обращаться с фотонным оружием, — вкрадчиво заметил Клод. — Ведь чтобы раздобыть действительно ценные экземпляры, приходится и камни взрезать, и даже сдвигать горы с места.

Ричард вылупил на него глаза.

— Да ну?! Ладно, раз так, принимаю тебя в экипаж из двух человек.

— Из трех, — поправила мадам. — Я буду создавать метапсихический щит вокруг корабля.

— Анжелика! — протестующе вскричал Клод.

— Другого выхода нет. Велтейн со своей Охотой непременно вас обнаружит.

— Это исключено! — бушевал старик. — И ничего они не обнаружат! Мы подойдем к Финии на большой высоте, а потом камнем вниз и захватим их врасплох.

Но мадам была непоколебима.

— Не надейтесь. Они засекут вас на любой высоте. Единственный шанс — мое метапсихическое прикрытие. Словом, я полечу, не спорьте.

Клод, выпятив грудь, наступал на старуху.

— Черта с два! Не возьму я тебя в это пекло! Ты хоть понимаешь, чем мы рискуем? В полете надо полностью сконцентрироваться на выполнении главной задачи, некогда нам с тобой возиться.

— Ишь ты! Еще неизвестно, кто с кем будет возиться! Radoteur! note 35 Кто здесь вообще руководит операцией? C'est moi! note 36 Чей этот план, de toute faзon? note 37 Мой! Так что я лечу, и никаких разговоров!

— Никуда ты не летишь, старая грымза!

— Не тебе мной командовать, польский мерин!

— Стерва!

— Salaud! note 38

— Чертова перечница!

— Espиce de con! note 39

— А ну заткнитесь, мать вашу! — прогремела Фелиция. — Ох, уж эти мне парочки! Вы еще похлеще Ричарда и Марты!

Пират ухмыльнулся, а Марта отвернулась и закусила губу, чтобы не рассмеяться. Лицо Клода потемнело от ярости, с мадам тоже враз слетела ее надменная маска.

— Вот что я вам скажу… — начал Ричард. — Против стрел, копий и прочего оружия у нас есть ро-поле. Поэтому опасаться надо только умственных атак, которым нам противопоставить нечего, кроме щита мадам.

— Эх, будь у меня торквес!.. — процедила сквозь зубы Фелиция.

Ричард повернулся к старухе.

— Как долго вы продержитесь против их своры?

— Не знаю, — честно призналась та. — Нас будет окутывать облако пара, пока мы не нанесем первый удар по крепостной стене. После этого они кинутся на меня всем скопом и наверняка разрушат мой маленький экран. Но есть надежда, что мы все-таки успеем взорвать шахту и уйти на предельной скорости.

— А у летунов скорость какова? — поинтересовался Ричард.

— Не больше, чем у иноходца на полном галопе. Велтейн силой своего ума может поднять себя с конем и еще двадцать одного всадника. На большее способен только Ноданн, их Стратег, лорд Гории. Он удерживает в воздухе пятьдесят конных рыцарей. Остальные летают сами или в лучшем случае берут с собой одного-двоих.

— Ну почему у меня нет торквеса! — снова простонала Фелиция. — Уж я бы им показала!

— Мы и без тебя им покажем, — заявил Ричард. — Двумя выстрелами свалим стены, разок ударим в центре, чтобы деморализовать население, а затем дальнобойным по шахте. Если Копье и впрямь портативная пушка, то не успеют они оглянуться, как мы превратим их барий в кучу дерьма.

— Вот именно, — проговорил Клод, глядя в огонь. — А уж наши друзья доделают дело на земле.

— Велтейн будет отчаянно защищаться, — предупредила его мадам. — Он — один из лучших творцов, а в его компании есть мощные принудители. Опасность велика. И все же мы должны лететь. И победить. — Как бы в подтверждение ее слов из костра вылетел пылающий уголек и с треском подкатился ей прямо под ноги. Она тщательно затоптала его. — Ну, друзья, пора на покой. Завтра встаем чуть свет, надо же взглянуть, что будет вытворять в воздухе наш пилот.

Марта поднялась и предложила Ричарду:

— Пойдем немного погуляем перед сном.

— Береги силы, chйrie note 40, — напутствовала ее мадам.

— Да мы недолго, — сказал Ричард.

Он обнял Марту за талию, и они вышли из круга света. Под звездами чернели кусты, молодой месяц уже скрылся. Над ними нависал поросший кустарником холм, с вершины которого сбегала узенькая тропка к чаше кратера. Отсюда они не могли разглядеть отлаженную машину, но знали, что она стоит там, готовая к полету.

— Ричард, а ведь мы здесь были счастливы. Оба.

— Да, Марта. Я люблю тебя. Я и не подозревал, что со мной может такое случиться.

— Ну конечно, тебе бы секс-бомбу старого образца.

— Дурочка, — отозвался он и поцеловал ее в глаза и в холодные губы.

— Как думаешь, когда все кончится, мы сможем вернуться обратно?

— Обратно? — растерянно переспросил он.

— Ага, после войны. Нам, видимо, придется обучать других пилотировать эти машины, ведь впереди второй и третий этапы плана. Но мы в них уже не будем участвовать, правда? Мы свой долг выполнили. Прилетим вместе с ними сюда, а после…

Она повернулась и попала в его объятия. Хрупкая, измученная коликами и кровотечением, она, невзирая на последствия, каждую ночь любила его в их общей палатке.

— Не волнуйся, Марта. Амери тебя полечит. Мы непременно сюда вернемся, возьмем одну машину и полетим в какое-нибудь тихое местечко, где нет никаких тану, фирвулагов, ревунов и даже людей. Только ты и я. Мы найдем себе место, обещаю тебе.

— Я люблю тебя, Ричард, — откликнулась она. — Что бы ни случилось, этого у нас никто не отнимет.

Утром он помахал остальным с трапа. Несмотря на все их старания, вид у птицы был зачуханный, ну да ничего, скоро вся грязь отойдет.

Ричард уселся в кресло пилота и, высунув руку, похлопал по корпусу машины, словно всадник, успокаивающий норовистого скакуна.

— Ну что, красавица моя быстрокрылая, не подведешь старого капитана? Полетим мы с тобой сегодня, а?

Он завел мотор, взглянул на приборные щитки и ухмыльнулся, ощутив знакомый мягкий гул ро-поля — продукта тончайших термоядерных реакций, призванных высвободить птицу из объятий земного притяжения. Лампочки зажглись зеленоватым светом: давай, мол, двигай! Удерживая машину в равновесии, он включил подпитку внешней силовой сети. Замызганная обшивка зажглась фиолетовым светом, и ро-поле плотно одело корпус. Все неотчистившиеся наросты вмиг отлетели, обливная поверхность стала черной и безупречно гладкой — то что надо для машины с орбитальной мощностью.

Он задействовал экзогенную систему. Отлично — голубовато-зеленые огоньки подтвердили, что куда бы ни занесло машину, его жизни ничто не угрожает. Так, теперь немного ослабим поле. Поставь крылья на минимальный разворот, пока не привыкнешь к ним. Нечего тебе трюхать по небу, как подстреленная утка. Ну, покажи класс, капитан Вурхиз!

О'кей, от винта!

Держи прямо вверх и зависни где-нибудь на хрен-знает-сколько-метровой высоте, согласно показаниям альтимера. Скажем, метров четыреста. Внизу огромной голубой чашей раскинулся Рис; по западному его краю вытянулись птички, расправив крылья, словно бы дожидаясь приглашения напиться. Их было сорок две, одной не хватало — там берег чуть обвалился, — а еще пустое место зияло там, где только что была его машина.

Черт бы побрал эти крылья, они повинуются ветру, заставляя тебя парить. Тихо… тихо… прими немного на себя. Теперь резко вверх и скользи, теперь сделай петлю… Силы небесные, получается!

На земле радостно прыгали крохотные фигурки. Он исполнил для них вполне натуральное помахивание крыльями и громко засмеялся.

— Прощайте, друзья, покидаю вас! Объятия и поцелуи потом. А пока старый звездный волк поучится водить эту машину.

Он врубил ро-поле на полную мощность и вертикально вонзился в ионосферу.

ГЛАВА 9

А придут ли они, волонтеры, кто их знает?

Близился конец сентября, завершались подготовительные работы в Скрытых Ручьях, и этот вопрос все больше одолевал соратников мадам Гудериан. Ее влияние и достигнутый союз между людьми и фирвулагами распространились лишь на мелкие поселения в Вогезах и редконаселенные области в верховьях Соны, где наберется от силы сто человек. Сообщение с другими колониями первобытных сводилось к минимуму из страха перед Охотой, патрулями серых, ревунами и даже номинальными подданными короля Йочи, которые не могли преодолеть привычного недоверия к людям.

Перед тем как покинуть Высокую Цитадель, мадам и вождь Бурке обсудили проблему со старым хитрым Стратегом Пейлолом Одноглазым. Ответственность за привлечение людей из отдаленных районов была целиком и полностью возложена на фирвулагов. Лишь иллюзионистам под силу согнать первобытных бойцов из глуши в Скрытые Ручьи ко времени нападения на Финию. Причем простым призывом к войне вряд ли убедишь запуганных, одичавших людей покинуть свои болота и лесные чащобы, особенно если такой призыв будет исходить от гуманоидов.

Мадам Гудериан написала текст воззвания на керамических плитках и оставила их у Пейлола; однако прежде посланцам необходимо было как-то расположить людей к себе, и Стратег предложил некий маневр, а мадам и вождь по достоинству оценили его. Одновременно с тем, как экспедиция оставила замок Йочи, направляясь к могиле Корабля, специальные отряды фирвулагов, в состав коих входили наиболее умудренные дипломаты и арбитры Великой Битвы, двинулись на юг и на запад вербовать первобытных Всем Известного Мира в поход на Финию.

Представители маленького народа вышли в путь не с пустыми руками. И, к удивлению жителей, их затерянные среди вулканических пород Центрального массива хижины стали посещать по ночам добрые феи. Мешки с мукой тонкого помола, бочонки меда и вина, нежнейшие сыры, сласти, другие невиданные деликатесы чудесным образом появлялись у бедных порогов. Украденные гуси и овцы возвращались на свои дворы, и даже пропавших детей будто вновь приносили аисты. На горных склонах Юра вывешенные сушиться одежда и обувь из грубо выделанных овечьих шкур превращались в крепкие башмаки, меховые куртки, вышитые замшевые жилеты. Среди болот Парижского бассейна на месте подгнивших челноков обитатели находили великолепные надувные лодки и полные ягдташи дичи. На подоконниках типичных для этой заболоченной местности избушек на курьих ножках, куда, по идее, не мог забраться ни один прохожий, появлялись плексигласовые пузырьки лучшего галактического средства для борьбы с насекомыми, что ценилось дороже драгоценных камней. В десятках первобытных поселений невидимые помощники выполняли самую тяжелую работу. Добрые волшебники излечивали больных, исчезая на рассвете; пустые амбары наполнялись; везде были подарки, подарки, подарки.

Когда наконец посланцы фирвулагов отважились явиться при свете дня и подробно изложить грандиозный план мадам Гудериан (это имя, разумеется, было известно всем беглым), первобытные, во всяком случае, внимательно их выслушивали. Откликнулись, ясное дело, не все: среди людей много увечных, и физически и духовно, а иные пеклись лишь о собственной шкуре. Но самые доверчивые, здоровые и рисковые воодушевились известием о готовящемся ударе против ненавистных тану; некоторые же согласились участвовать, когда им деликатно намекнули на возможность пограбить город. Эмиссары фирвулагов один за другим возвращались, и народ в Скрытых Ручьях ликовал, поскольку они привели с собой почти четыреста мужчин и женщин из Бордо, Альбиона, с заливных лугов вблизи Антверпенского моря. Волонтеров приветствовали от имени свободного человечества, спешно обучали и вооружали мечами и копьями из бронзы и небьющегося стекла. Было решено, что до выступления ни один из вновь прибывших не узнает о железе и только самым отважным и умелым доверят драгоценный металл.

За последнюю неделю секретный лагерь базирования в низине Рейна, прямо против Финии, был приведен в состояние боевой готовности. Первобытные воины и богатыри-фирвулаги переправились на тот берег на судах маленького народа, замаскированных под клочья тумана. К счастью, они не привлекли внимания ясновидцев тану. Еще одно подразделение фирвулагов окопалось чуть выше по реке, откуда должно было нанести второй удар по крепостным стенам, прямо противоположный первому.

Были выработаны цели, задачи и тактика. Оставалось ждать прибытия Копья и птицы.

— Вот она, Летучая Охота.

В болотной низине, среди кипарисов, было темно; луна зашла. Вождь Бурке навел прибор ночного видения на узкую полоску суши, как всегда сиявшую многоцветными огнями. Пейлол Одноглазый своим острым зрением уже различил то, на что вождь направил свои окуляры, — лучезарную вереницу, поднимающуюся с карниза дворца Велтейна. Она медленно ввинчивалась в небо в направлении зенита; фигуры белых иноходцев и всадников были различимы на расстоянии двух километров. Граненые доспехи сверкали всеми цветами радуги. Копыта ритмично рассекали темный воздух. Кавалькада состояла из двадцати одного рыцаря; повелитель гарцевал впереди, и его развевающийся плащ походил на хвост кометы.

— Вроде на юг повернули, а, Стратег?

Одноглазый, переживший шестьсот зим в своем далеком мире и более тысячи круговращений почти бессезонной плиоценовой Земли, кивнул. Он был выше индейца и почти вдвое массивнее, а двигался так же плавно и бесшумно, словно черная речная выдра, чье обличье он избрал для своих иллюзий. Правый глаз его был огромным шаром с окрашенной в багровый цвет радужной оболочкой, а левый скрывала усыпанная драгоценными камнями кожаная повязка. По слухам, когда он в пылу сражения приподнимал повязку, из глаза вылетали убийственные молнии, и это означало, что разрушительно-творческий потенциал его правого полушария сильнее, чем у кого бы то ни было из фирвулагов и тану. Однако Пейлол Одноглазый давно числился среди ветеранов; уже двадцать лет нога его не ступала на поле Великой Битвы, ибо он был не в силах терпеть ежегодный позор своего племени. План француженки показался ему забавным, но не более того; он не стал противиться, когда и Йочи, и юный чемпион Шарн Мес решили поддержать первобытных. Пейлол изъявил готовность помочь своими советами и сдержал слово, но о личном его участии в том, что он именовал «маленькой войной мадамы», и речи быть не могло. Да, скорее всего, она и не состоится: едва ли женщина успеет привезти жизненно важное оружие, а если и привезет, куда с ним справиться убогим людишкам! Ведь это оружие для героя, а в нынешних изнеженных поколениях героев поди поищи!

— Пересекают Рейн, — докладывал Бурке, — направляются к Бельфорской впадине. — Видно, будут сопровождать последний до перемирия караван из Надвратного замка.

Пейлол опять ограничился кивком.

— Тану до сих пор ни сном ни духом не ведают о наших приготовлениях. Мы провели их в строжайшей конспирации.

На сей раз у Пейлола вырвался скрежещущий смех, словно стронулись с места глыбы застывшей лавы.

— Не хвались идучи на рать, людской вождь… Вот не вернется мадам, и все ваши заговоры против головорезов тану пропадут втуне…

— Возможно, Стратег фирвулагов. Но мы уже совершили такое, о чем прежде и не мечтали. Почти пятьсот первобытных собрались вместе на общее дело. Еще месяц назад я бы счел это пустыми фантазиями. Мы были разобщены, запуганы, ни во что не верили. Теперь иное дело. Теперь у нас есть шанс покончить с властью тану над человечеством. Если фирвулаги помогут нам — цель будет достигнута быстрее. Но и без вашей помощи, и без Копья мы все равно будем бороться. После всего, что было, люди уже не смогут вернуться к своим рабским страхам. Не выйдет у мадам — другие отправятся к могиле Корабля. Мы найдем древнее оружие и заставим его работать. Согласись, вам это не под силу. А если Копья там нет, если мы никогда его не найдем, то используем другое оружие против поработителей.

— Кровавый металл, да?

Вождь Бурке несколько опешил.

— Так ты знаешь о железе?

— У нашего врага нюх никуда не годится, ему нужны приборы, чтобы учуять кровавый металл, а нас, фирвулагов, не проведешь. Ваш лагерь так и ломится от него.

— Но мы ни за что не повернем его против друзей, если твой народ сам не вынашивает предательских планов — ему нечего бояться. Мы ведь союзники, братья по оружию.

— Тану — наши братья не только по оружию, но и по крови, однако мы обречены вечно сражаться с ними. Может ли быть иначе между фирвулагами и людьми? Земля предназначена вам, вы это знаете. Не думаю, чтобы человечество согласилось с нами поделиться. Нет, не быть нам братьями. Рано или поздно вы скажете, что мы незваные гости, и попытаетесь разделаться с нами.

— Я только за себя могу говорить, — произнес Бурке. — Все мы смертны, и со мной вымрет мое родное племя уалла-уалла. Но покуда я главнокомандующий первобытных, люди не изменят фирвулагам. Клянусь своей кровью, которая так же красна, как и твоя, Пейлол Одноглазый. Вот ты говоришь, не быть нам братьями… я бы не стал заявлять это с такой уверенностью. Есть разные степени родства.

— То же самое утверждал наш Корабль, — вздохнул старый Стратег и вскинул огромную голову к звездам. — Не знаю, зачем ему понадобилось доставить нас сюда. На небе столько звезд, столько планет — почему сюда, к вам?.. Кораблю было велено отыскать лучшую, неужели эта и впрямь лучшая?

— Возможно, Корабль был дальновиднее вас, — откликнулся Луговой Жаворонок Бурке.

Весь день кружили над землей хищные птицы, и каждая стая придерживалась своей высоты. Ниже всех летали соколы с раздвоенными, как у ласточек хвостами; над ними парили бронзовые канюки, затем пара огненных орлов, еще выше — одинокий бородач-ягнятник, самый сильный костодробитель. А надо всеми на невозможной высоте планировала, неподвижно расставив крылья, та, что первой вступила на утреннюю вахту и привлекла остальных. Ее и не видно было с земли.

Сестра Амери наблюдала за птицами сквозь сосны, держа на руках свою золотисто-коричневую кошку.

— Где труп, там соберутся и орлы note 41.

— Цитируешь ваши христианские постулаты? — проговорил старик Каваи, заслоняя глаза от солнца дрожащей рукой. — По-твоему птицы и вправду ясновидящие? Или только питают надежду — как мы? Уже поздно, слишком поздно…

— Успокойся, Каваи-сан, если они прибудут до ночи, в распоряжении фирвулагов останутся целые сутки. Времени вполне достаточно. Положим, послезавтра они уйдут с поля битвы, но ведь у нас есть железо, не забывай.

Но Каваи продолжал свое стариковское нытье:

— Что же могло их задержать? Выходит, зря мы надеялись, зря не щадили себя!

Амери погладила кошку.

— Если они вернутся на рассвете, то все равно выступят, как и было намечено.

— Если… Ты подумала о трудностях перелета? Ведь Ричарду надо сначала доставить машину в Скрытые Ручьи. А как он их найдет? Маленькие горные долины с воздуха выглядят одинаково, наша к тому же замаскирована. С большой высоты Ричард не различит каньона и спуститься не сможет, иначе тану его обнаружат.

— Успокойся, — терпеливо повторила монахиня. — Мадам их прикроет. Тебе вредно волноваться. На-ка вот, погладь кошку, это очень успокаивает. Прикоснешься к шерстке — и в тебе сразу начнут вырабатываться отрицательно заряженные ионы.

— Да ну?

— Аппарат наверняка оснащен инфракрасным сканером ночного видения, как машины двадцать второго века. Даже если все бойцы уйдут, тридцать горячих душ останутся здесь и будут посылать Ричарду сигналы.

Каваи задержал дыхание. Новая мысль ужаснула его.

— Прикрытие! Если объем аппарата более десяти кубометров, мадам не сможет сделать его невидимым! Только слегка завуалирует, так что любому сильному экстрасенсу не составит труда сорвать этот щит. Да, на большую машину метафункций мадам может не хватить! Что тогда?

— Она что-нибудь придумает.

— Очень опасно! — простонал японец. Кошка одарила его взглядом великомученицы, когда он принялся нервно похлопывать ее по спинке. — Летучая Охота может заметить машину даже здесь, на посадке! Велтейну достаточно как следует присмотреться к моим убогим камуфляжным сеткам.

— Ночью-то? У Велтейна, слава Богу, не инфракрасное зрение. Да он и не залетает так далеко на запад. Прекрати каркать! Доведешь себя до инфаркта. Где твои мужество и вера?

— Я глупый и никчемный старик. Начнем с того, что меня бы не занесло сюда, когда бы дзэн помогал мне себя обуздывать. Сетки! Они ничего не прикроют, и вся вина, весь позор падут на меня!

Амери устало вздохнула:

— Пойди покорми Дею, там у нее еще осталась рыба. А потом посади ее на колени, закрой глаза и думай о тех счастливых минутах, что когда-то пережил у себя в Осаке.

Старик хохотнул:

— Вместо того, чтобы считать слонов? А вдруг правда поможет? Раз ты так уверена, что время есть… Пойдем, киска! Поделишься со мной своими отрицательно заряженными ионами. — Он засеменил по дорожке, но, сделав несколько шагов, с лукавой усмешкой оглянулся. — И все же ты ничего не смыслишь в технике, Амери-сан. Даже начинающий электронщик знает, что у кошки не может быть отрицательно заряженных ионов.

— Пошел прочь, глупый старик!

Он исчез в доме. Амери спустилась к руслу каньона мимо хижин и коттеджей, по пути здороваясь с теми, кто, подобно ей, не мог удержаться, чтобы не глядеть с ожиданием и мольбой в небо. Самые крепкие мужчины и женщины уже три дня назад ушли с отрядом Уве, однако перспектива двухдневной войны растаяла как дым. Возможно, завтра на рассвете люди начнут свою первую в Изгнании битву против угнетателей.

О Боже, дай сему свершиться! Пусть мадам и остальные прибудут вовремя!

Солнце клонилось к горизонту, повеяло прохладой. Скоро теплые воздушные массы рассеются, и крылатые хищники вернутся в гнезда. Амери забралась в свое тайное укрытие под низким раскидистым кустом можжевельника и опустилась на колени, чтобы помолиться. Какой удивительный месяц довелось ей пережить! Рука быстро срослась, а люди, что ее окружают… О Творец, как неразумна она была в своем стремлении к отшельничеству! Жители Скрытых Ручьев и другие первобытные приняли ее — как врача, как духовника, как друга. Здесь она занимается делом, которому обучена. Куда девалась та истерзанная душа, самостийно наложившая на себя епитимью, обрекшая себя на покаянное одиночество? Здесь столько уединенных мест для молитв, здесь она все время чувствует себя нужной. А люди всегда готовы ей помочь. И среди них — он. Воистину, чаяния сбылись. Пусть она не так это себе представляла, зато язык ее молитв теперь стал живым.

На Господа уповаю;

как же вы говорите душе моей:

«улетай на гору вашу, как птица»?

Ибо вот, нечестивые натянули лук,

стрелу свою приложили к тетиве,

чтобы во тьме стрелять в правых сердцем.

Когда разрушены основания,

что сделает праведник?..

Господь испытывает праведного,

а нечестивого и любящего насилие

ненавидит душа его.

Дождем прольет он на нечестивых

горящие угли, огонь и серу;

и палящий ветер — их доля из чаши…

note 42

Бородач-ягнятник отыскал свое логово в складках скал, орлы за час до заката уселись на деревья, соколам пришлось довольствоваться ужином из мошкары, перед тем как отправиться на покой, и даже канюки в конце концов скрылись из виду, недоумевая, что заставило их позариться на добычу странного пришельца. Он один остался кружить высоко в небе, нечувствительный к холодному воздуху.