ГЛАВА 3

Элизабет Орм еще не пришла в себя от шока, испытанного при трансляции во времени, и едва ощущала руки, которые настойчиво увлекали ее по тропинке к замку, не позволяя ступить ни шагу в сторону. Кто-то взял у нее рюкзак, и она была ему очень признательна. Успокаивающее бормотание провожатого вернуло Элизабет к тому времени в недавнем прошлом, когда она была погружена в пучину боли и страха. Она снова ощутила себя в убаюкивающем материнском чреве теплого раствора, в котором ей пришлось пробыть девять долгих месяцев, пока проходила регенерация: в колыбели, опутанной паутиной проводов, трубок и следящих устройств. Тогда глаза ее ничего не видели, а кожа лишилась чувствительности от длительного пребывания в амниотической жидкости, но тем не менее она расслышала приятный мужской голос, сообщивший, что она вновь цела и вскоре сможет самостоятельно двигаться.

— Лоуренс? — прошептала Элизабет. — Ты жив? Не ранен?

— Прошу вас, миссис, не отставайте. Позвольте я помогу. Здесь вам ничто не угрожает. Вы среди друзей. Мы направляемся в замок, где вы сможете немного отдохнуть. А сейчас ни о чем не думайте, только шагайте, как хорошая девочка.

Послышался дикий рев каких-то взбесившихся животных. Элизабет в ужасе широко раскрыла глаза и тотчас же снова закрыла их.

— Где все это происходит?

— Привратный замок находится в том мире, который там, у вас, принято называть Изгнанием. Не бойтесь, миссис, амфиционы не смогут достать нас. Поднимемся вот по той лестнице, и вы сможете отдохнуть. Пожалуйста, сюда. Вот мы и пришли.

Элизабет смутно почувствовала, как перед ней открывают и закрывают двери, и вот она в какой-то комнатке. Чьи-то руки сажают ее, укладывают на постель, заносят ноги, подсовывают голову под подушку.

«Только не уходите! Не оставляйте меня одну!»

— Я вернусь через несколько минут с целителем, миссис. Мы не допустим, чтобы с вами что-нибудь приключилось, можете на нас положиться! Вы необычный человек. Отдыхайте, а я приведу того, кто окажет вам помощь. Ванная комната — за тем занавесом.

Дверь затворилась. Какое-то время Элизабет лежала, не в силах пошевелиться, но приступ рвоты заставил ее подняться и опрометью броситься в ванную. Ее вывернуло. Жгучая боль пронзила мозг, и Элизабет едва не потеряла сознание. Прислонившись к выбеленной каменной стене, она с трудом перевела дыхание. Тошнота медленно отступала, и еще медленнее отпускала головная боль. Как сквозь туман, Элизабет почувствовала, что в комнату кто-то вошел. Разговаривали двое. Потом чьи-то руки обняли ее и поднесли к губам чашку с толстыми краями.

«Я ничего не хочу, мне ничего не нужно», — пронеслось в голове у Элизабет.

— Выпейте это, Элизабет. Вам сразу станет лучше.

Голос был низкий и бархатный.

— Благодарю тебя, Коста. Я позабочусь о ней. Можешь идти.

— Слушаю, милорд.

Звук закрывшейся двери.

Элизабет вцепилась в ручки кресла, ожидая, что боль снова вернется. Но она утихла и не возвращалась. Элизабет с облегчением вздохнула и открыла глаза. Она сидела за низким столом, на котором расставлено несколько блюд с едой и какие-то напитки. Напротив у высокого окна стоял необычный человек. Он облачен в белое и алое одеяние с тяжелым поясом из золотых, сцепленных между собой квадратов, перемежавшихся красными и молочно-белыми драгоценными камнями. На шее у него — золотое ожерелье из толстых перевитых прядей с узорчатым замком спереди. Пальцы, державшие чашку с лекарством, были необычно длинными, с широкими суставами. Сквозь пелену, все еще окутывавшую мозг, Элизабет подумала:

«Интересно, как он умудрился надеть перстни, которыми унизаны его пальцы?»

У человека были светлые волосы, ниспадавшие до плеч, но коротко подстриженные спереди, и голубые глаза в глубоких глазницах, словно не имевшие зрачков. Несмотря на множество морщин и морщинок, лицо казалось красивым.

Ростом человек был почти два с половиной метра.

— О Боже! Кто вы? Где я? Я думала, что перенеслась в эпоху плиоцена. Но это просто невозможно!..

— Почему же? Вполне возможно. Более того, именно это и произошло с вами.

Голос приятный и звучал вполне музыкально.

— Меня зовут Крейн. Вы хотели попасть в эпоху, известную под названием «плиоцен» на планете Земля. Эту эпоху называют также Изгнанием, а Землю — Многоцветной Землей. Прохождение через врата времени несколько нарушило вашу ориентацию во времени и в пространстве, может быть, чуть серьезнее, чем ориентацию ваших компаньонов. Но ваше состояние вполне объяснимо. Я дал вам слабое укрепляющее лекарство, которое поможет вернуть силы, и через несколько минут, если вам будет угодно, мы побеседуем. Ваших друзей опрашивают люди из нашего персонала, которые делают все, чтобы вновь прибывшие чувствовали себя комфортно. Ваших попутчиков разместили в комнатах, похожих на эту, в их распоряжении все необходимое для того, чтобы они могли подкрепить свои силы, и на все их вопросы мы стараемся дать как можно более точные ответы. Стражи у врат времени известили меня о том, что вы чувствуете себя не вполне хорошо. Они смогли также установить, что вы весьма необычная путешественница во времени, поэтому я имею честь сейчас задавать вам вопросы…

Элизабет снова закрыла глаза. Покой и облегчение снизошли на нее. «Так вот она какая, Страна Изгнания! И мне удалось благополучно достичь ее. А теперь я могу забыть о том, что утратила нечто важное. Могу начать новую жизнь».

Элизабет широко открыла глаза. Улыбка высокого человека стала ироничной.

— Здесь вы, несомненно, начнете новую жизнь, — подтвердил он. — Но что такого вы утратили?

— Вы… вы можете читать мои мысли?

— Могу.

Элизабет вскочила, с трудом перевела дыхание и издала восторженный крик — воплощение охватившего ее экстаза. Жизнь, обновленная, вновь возвращалась к ней! Хвала всем богам!

«Спокойно! — приказала она себе. — Нужно осторожно спуститься с вершины. Очень осторожно. Сделав первый сумасшедший внутренний скачок, нужно продвигаться вперед осторожно, шаг за шагом. Ставить перед собой как можно более простые задачи и не забывать, что после своего повторного рождения ты еще очень слаба».

— Я, нет, лучше сказать, мы, радуемся вместе с вами, Элизабет.

— Крейн. Вы не возражаете, если я попытаюсь проникнуть в ваше сознание? Разумеется, проникновение будет весьма неглубоким.

Крейн кивнул в знак согласия.

Медленно и неуклюже Элизабет проникла в самый верхний, поверхностный слой его сознания, где пассивно хранились данные, которые ей предстояло изучить. Более глубокие слои были надежно заблокированы от проникновения. Элизабет поспешно сняла приготовленную для нее информацию и сразу же вышла из сознания Крейна. В горле пересохло, сердце отчаянно билось… Осторожность и еще раз осторожность! Ее вновь обретенная метапсихика за несколько последних минут выдержала два сильнейших удара. Это опасно. Если прервать исцеление, то может последовать саморедактирование. Нужно собраться с мыслями. Крейн не обладает способностью читать и внушать мысли на большом расстоянии или проникать глубоко. Но обладает значительной коэрцитивной силой, а также чудовищно редактирует. А как у него обстоит дело с другими метапсихическими способностями? Никаких выводов сделать нельзя: нет данных.

Наконец Элизабет заговорила, стараясь сдержать невольную дрожь в голосе:

— Крейн, вы не человек и не наделены подлинными активными метапсихическими способностями. Эти два открытия противоречат всему моему предшествующему опыту. В том мире, откуда я прибыла, только тот, кто обладает активными метапсихическими способностями, может передавать и читать мысли на расстоянии. И всего у шести рас во всей нашей Галактике имеются гены предрасположенности к метапсихическим способностям. Вы не принадлежите ни к одной из них. Может быть, вы разрешите мне проникнуть в ваше сознание глубже и узнать о вас больше?

— К сожалению, я не могу вам позволить этого сейчас. Возможно, позднее, при благоприятных обстоятельствах, нам представится случай… узнать друг друга.

— И много ваших… людей здесь?

— Достаточно.

И в ту долю секунды, пока Крейн отвечал ей, Элизабет изо всех сил вонзила свой мысленный щуп-редактор в его мозг. Посланный ею сигнал отразился и рассеялся. Элизабет даже вскрикнула — столь интенсивным был отраженный сигнал, и тот, кто назвал себя Крейном, рассмеялся:

— Элизабет! Какая вопиющая невежливость. К тому же совершенно безрезультатная.

Как стыдно!

— Это было сделано импульсивно. Ошибка, за которую я приношу вам свои извинения. Говоря на привычном нам языке, ни один из тех, кто наделен метапсихическими способностями, даже не помышляет о том, чтобы войти в сознание другого человека без разрешения, за исключением тех случаев, когда под угрозу ставится жизнь. Я не знаю, что нашло на меня.

— Вы еще не пришли в себя после прохождения через врата времени.

Милые, ужасные врата времени с односторонним движением!

— Не только это! — сказала Элизабет, погружаясь в кресло. Мысленно она провела молниеносный смотр всем линиям защиты своей психики. Все оказалось в полном порядке, все превосходно функционировало!

— Видите ли, — продолжала Элизабет, — там, у себя, в прошлом существовании я получила тяжелую травму головного мозга. В процессе регенерации мои метапсихические функции были утрачены. Специалисты полагали, что необратимо. В противном случае…

Элизабет сделала паузу и мысленно подчеркнула значимость того, о чем она говорила:

—… в противном случае мне никогда не разрешили бы отправиться в Изгнание, да я и сама не захотела бы.

— Мы счастливы, что вы прибыли к нам, Элизабет. Приветствуем вас от имени всех тану.

— А другие люди, наделенные метапсихическими способностями, к вам не прибывали?

— Лет двадцать семь назад неожиданно прибыла группа, состоявшая из ста одного человека. К сожалению, они так и не смогли приспособиться к нашим местным условиям.

Осторожно, осторожно. Никакой информации больше.

Элизабет кивнула.

— Должно быть, это были те, кто бежал после восстания. Печальные времена настали тогда для нашего Галактического Содружества… И все они умерли? Я сейчас единственный человек в Изгнании, наделенный метапсихическими способностями?

Надеюсь, ненадолго.

Элизабет оперлась на стол, встала и подошла к Крейну поближе. Дружеское выражение на его лице изменилось:

— У нас не принято так легко входить в чужое личное пространство. Покорнейше прошу вас выйти из моего пространства.

Вежливо извиниться.

— Я просто хотела получше рассмотреть ваше золотое ожерелье. Не могли бы вы снять его? Так мне было бы удобнее разглядывать его. Ваше ожерелье — просто шедевр ювелирного искусства.

Ужас!

— Я очень сожалею, Элизабет, но это невозможно. Золотое ожерелье — своего рода религиозный символ. Мы носим его всю жизнь, не снимая.

— Мне кажется, я понимаю,

Элизабет улыбнулась. Она явственно ощутила, что Крейн пытается проникнуть в ее сознание.

«Теперь ваша очередь принести мне свои извинения, Крейн!»

Досада. Легкое замешательство. «Весьма сожалею, Элизабет. Постепенно вы привыкнете».

Элизабет немного отступила.

— Что будет со мной?

— Вы отправитесь в наш главный город — богатую Мурию, расположенную на Серебристо-Белой равнине. Там, среди тану, вам будет оказан великолепный прием.

Элизабет обернулась и посмотрела Крейну прямо в глаза.

— Вы правите этими тану. И они окажут мне дружественный прием. Вы уверены?

Осторожно.

— Они будут любить вас так же, как любят нас. Постарайтесь воздержаться от каких-либо выводов до тех пор, пока не получите всех данных. Я знаю, что кое-какие аспекты той ситуации, в которой вы сейчас оказались, вызывают у вас опасения. Но терпение! Вам ничто здесь не угрожает.

— А что будет с моими друзьями? С теми, кто вместе со мной прошел сквозь врата времени?

— Некоторые из них также прибудут в столицу. Другие уже заявили о том, что предпочли бы отправиться куда-нибудь еще. Мы всем подберем место по их вкусу. Они будут счастливы.

— Счастливы тем, что ими правят? Счастливы в неволе?

— Мы действительно правим, Элизабет, но правим мягко, без насилия. Вы убедитесь в этом сами. Не делайте никаких выводов, пока не увидите, во что нам удалось превратить этот мир. Здесь же ничего не было, мы все преобразовали и превратили самый захолустный уголок в чудо.

Слишком много впечатлений… Слишком много новой информации… В голове Элизабет снова начала пульсировать боль, возникло головокружение. Элизабет откинулась на мягкую спинку кресла.

— А откуда… откуда вы пришли? Я знаю все разумные расы, которые будут обитать в Галактическом Содружестве в ближайшие шесть миллионов лет, и среди них нет ни одной, которая походила бы на вас, за исключением людей. Но я уверена, что вы не люди. Вы мыслите совершенно иначе.

Различия, сходство, параллели, бесчисленные хороводы звезд без конца, без предела.

— Кажется, я начинаю понимать. В том будущем, откуда я прибыла, никому не удалось совершить путешествие из одной галактики в другую. Мы не смогли преодолеть болевой барьер пространственной трансляции. С увеличением расстояния величина барьера растет в геометрической прогрессии.

Явное облегчение.

— Очень интересно. Как жаль, что информацию нельзя передать в будущее через врата времени.

— Мы обсудим это позднее, Элизабет, в столице. В Мурии вам станет многое ясно.

Отвлечение. Крейн коснулся пальцами своего золотого ожерелья, и в тот же момент раздался стук в дверь. Невысокого роста нервный человечек в синей тунике переступил через порог и приветствовал Крейна, приложив пальцы ко лбу. Тану ответил жестом, исполненным королевского достоинства.

— Элизабет, это Талли, один из наших доверенных лиц, берущих интервью у вновь прибывших. Он беседует с вашими компаньонами, обсуждает их планы на будущее и отвечает на вопросы.

— Все ли они оправились после путешествия? — спросила Элизабет. — Я хотела бы встретиться и побеседовать с моими спутниками.

— В свое время, леди, — ответил Талли. — Все ваши друзья находятся в добром здравии. Они в хороших руках. Вам не нужно беспокоиться. Некоторые из них отправятся на юг вместе с вами. Остальные выразили желание переехать в другой город — на север. Они считают, что их природные таланты и способности найдут там более полное применение. Вам будет интересно узнать, что караваны отправляются на север и на юг ежедневно по вечерам.

— Понятно.

Хотелось бы ей куда-нибудь отправиться? Мысли Элизабет снова смешались. Она обратилась с мысленным вопросом к Крейну. Ответ последовал незамедлительно:

— Доверьтесь мне, Элизабет. Все будет хорошо.

Элизабет снова повернулась к маленькому человечку:

— Я непременно хочу попрощаться с теми из моих друзей, кто отправляется на север.

— Ваше желание будет исполнено, леди. Все будет устроено как нельзя лучше.

Талли прикоснулся рукой к своему ожерелью, и Элизабет получила возможность рассмотреть украшение вблизи. Если не считать темного цвета, оно было как две капли воды похоже на ожерелье Крейна.

— Крейн. Я хочу задать этому человеку один вопрос.

Презрительное пренебрежение.

— Он находится под нашей защитой. Неужели вы захотите подвергать столь жалкого человека моральным мукам и ставить в затруднительное положение только для того, чтобы удовлетворить свое преждевременное любопытство? Ваши вопросы несомненно причинят ему боль. Может быть, даже неутихающую боль. Ведь он не располагает достаточными данными, но будет вынужден отвечать.

— Благодарю вас, Талли, за то, что вы сообщили мне о моих попутчиках, — как можно мягче сказала Элизабет.

На лице человека в синем отразилось облегчение.

— С вашего разрешения я пойду брать следующее интервью. Мне кажется, что лорд Крейн уже ответил на все ваши вопросы… относительно — гм! — общего положения вещей.

— К сожалению, не на все.

Элизабет протянула руку к кувшину и налила в стакан немного холодного напитка:

— Но я надеюсь, что со временем он непременно ответит.

ГЛАВА 4

Едва облаченный в синюю тунику «вопрошатель» вышел из комнаты, как Эйкен Драм внимательно обследовал деревянную дверь и, убедившись, что она заперта снаружи, принялся размышлять, чем бы ее открыть.

Достав из своего скорняжного набора толстую иглу из какого-то материала, похожего на стекло, Эйкен ввел ее в щель между дверью и притолокой. После нескольких попыток ему удалось наконец приподнять задвижку. Осторожно открыв дверь, Эйкен осмотрел устройство на наружной стороне двери, приводившее замок в действие. Подняв с пола небольшой камешек, Эйкен вдребезги расплющил устройство. Теперь можно идти дальше.

Эйкен закрыл дверь в свою комнату и крадучись двинулся по коридору мимо дверей, за которыми, как он полагал, томились в заточении его спутники из Зеленой Группы. Эйкен не стал выпускать их на свободу: сначала нужно все разнюхать и понять, что к чему, чтобы затем воспользоваться обстановкой на благо себе и своим попутчикам. Здесь, в плиоцене, все необычно и поставлено на широкую ногу. Было ясно, что более чем наивные планы Стейна и Ричарда разделаться с местными воротилами и захватить бизнес в свои руки совершенно негодны.

… Кто-то идет!

Эйкен стрелой метнулся в одну из ниш, из которых сквозь узкие бойницы открывался вид на внутренний двор замка, и, закрывшись пончо-хамелеоном, замер на корточках в тени, стараясь вжаться в выложенный каменными плитами пол.

По коридору с той стороны, откуда пришел Эйкен, пробежали четыре рослых стража, предводительствуемые невысоким человеком в синей тунике. В его сторону они даже не взглянули. Вскоре стала понятна и причина их тревоги.

Откуда-то издали послышался яростный рев и приглушенный грохот. По двери одной из комнат кто-то начал наносить изнутри мощные удары. Выглянув из своей ниши, Эйкен успел заметить, что группа служителей замка отпрянула от первой из дверей и сгрудилась на лестничной площадке. Эйкену было видно, как под мощными ритмичными ударами прогибаются и содрогаются толстые дубовые двери.

Страж в синей тунике остановился у двери и в нерешительности дотронулся до своего ожерелья. Четверо других стражников разинули от изумления рты, когда их предводитель закричал на них:

— Кто оставил ему секиру? Слабоумные идиоты!

— Но, господин Талли, мы всыпали ему в пиво столько снотворного, что такой дозой можно свалить и мастодонта!

— Но недостаточно, чтобы утихомирить сумасшедшего викинга! Вы же сами видите! — прошипел Талли.

Дверь задрожала от особенно сильного удара, и сквозь толстые доски двери на миг показалось лезвие секиры Стейна и снова исчезло.

— Еще минута, и он вырвется оттуда! Салим, беги за лордом Крейном. Нужно очень большое серое ожерелье. Подними по тревоге смотрителя замка Питкина и дежурную стражу. Килоло, приведи еще стражников и захвати сеть. Скажи Фрицу, чтобы он опустил решетку на случай, если этот сумасшедший вырвется. Если нам удастся набросить на него сеть, мы его быстро утихомирим. Дерьмо!

Двое стражников бросились выполнять приказания. Эйкен отпрянул в тень. Добрый старина Стейни! Каким-то непостижимым образом он сумел разглядеть истинное положение вещей за фасадом фальшивого доброжелательства и решил незамедлительно приступить к действиям. Пиво с лошадиной дозой снотворного! А что, если в кофе тоже было подмешано снотворное? Он, Эйкен, выпил больше половины чашки. И пытался навязать этому Талли, когда тот интервьюировал его, свою игру. По его ощущениям ему удалось одержать верх над, казалось бы, полезным, безвредным человечком с внешностью клоуна. А может быть, они подсыпали снотворное только тем, кого сочли опасным?

— Поторапливайтесь, скорее, идиоты! — вопил Талли. — Он вот-вот вырвется наружу!

На этот раз Эйкену даже не пришлось выглядывать из своего укрытия. Раздался торжествующий рев и треск разлетевшегося на мелкие щепки дерева.

— Я покажу вам, как запирать меня! — послышался голос Стейни. — Дайте только добраться до этого коротышки с белым брюхом, который подсыпал мне какой-то гадости в пиво! Яу! Яу! Яу!

Очень высокая фигура, облаченная в белое, быстрым шагом прошествовала мимо ниши, где замер Эйкен. За ним, звеня доспехами, промчались стражи — обычные люди в шлемах, похожих на кухонные котлы, и тяжелых панцирях, покрытых желтоватыми пластинами.

— Лорд Крейн! — послышался взволнованный голос Талли. — Я послал за сетью и подкреплением. А вот и они, хвала Тану!

Приникнув к полу под своим пончо, Эйкен подполз к краю ниши и осторожно выглянул в коридор. Стейн, вскрикивая при каждом ударе своей секиры, продолжал разносить дверь. Ему уже удалось прорубить изрядное отверстие. Еще немного, и он выберется из комнаты. С появлением Крейна стража перестала бестолково суетиться и выстроилась у двери в ожидании.

Шесть вооруженных стражников расстелили на полу коридора прочную сеть. Двое других стражей с дубинками толщиной в руку с круглыми металлическими набалдашниками замерли по обе стороны двери. Невооруженные стражи образовали защитную линию перед возвышавшимся над всеми Крейном.

— Яу! — раздался боевой клич, и Стейн одним ударом вышиб из рамы то, что осталось от разнесенной в щепки двери. На какое-то мгновение рогатый шлем викинга мелькнул в проеме и тотчас же исчез.

Стейн выскочил в коридор одним мощным прыжком, позволившим ему почти достичь противоположной стены и приземлиться в самой гуще стражников за пределами сети. Люди в белом повисли на берсеркере с отчаянными криками, но Стейн стряхнул их и изо всех сил обеими руками принялся наносить своей секирой удары направо и налево, не слыша хруста костей и не видя крови. Покалеченные стражники усеяли коридор, оставляя за собой лужи крови. Вооруженная стража попыталась было задержать разъяренного гиганта, но тщетно, и Стейн стал упорно прорубаться сквозь барьер из живых и мертвых тел, отделявший его от Крейна. Каким-то непостижимым образом Стейн понял, что именно он главный противник.

— Сейчас я до тебя доберусь! — взревел викинг.

Одеяние Крейна теперь вряд ли можно было назвать белым. Он спокойно стоял у противоположной стены, поглаживая пальцами золотое ожерелье. Наконец одному из стражей удалось сорвать рогатый шлем с головы Стейна, и в тот же миг другой страж нанес ему по шее удар такой силы, что, окажись на месте Стейна обладатель более хрупкого позвоночника, его шейные позвонки были бы обращены в прах. В течение трех секунд викинг стоял, словно нелепая статуя, с секирой, занесенной над головой Крейна, потом пальцы Стейна разжались, секира выпала из ослабевших рук, колени подогнулись, и он упал ничком, а поверх него тотчас же накинули сеть.

Один из стражей выхватил короткий бронзовый меч и бросился к поверженному с пылающими от ярости глазами, но вдруг замер. Другой страж осторожно отобрал у него меч.

— Этого… не трогать! — властно обронил повелитель тану. Он спокойно перешагнул через останки павших стражей и опустился на одно колено на залитые кровью плиты. Крейн протянул руку и, не оборачиваясь, сжал рукоять вложенного в нее короткого меча; быстрым взмахом он рассек сеть, покрывавшую голову Стейна. Из небольшой сумки, подвешенной к поясу, Крейн извлек ожерелье из серого металла и надел его на шею поверженного викинга.

— Теперь он безопасен. Можете снять сеть. Перенесите его в другую комнату и омойте, чтобы я мог осмотреть раны. Его непременно нужно отправить в столицу. Там ему будут очень рады.

Встав, Крейн сделал знак двум стражам следовать за ним. Все трое двинулись по коридору к той нише, в которой притаился Эйкен, оставляя за собой кровавые следы. Поравнявшись с нишей, Крейн спокойно скомандовал:

— Выходи.

— Ладно, чего уж там! — Эйкен встал на ноги и широко ухмыльнулся. Он снял шляпу в шутливом приветствии и отвесил поясной поклон. Но прежде чем он успел понять, что происходит, Крейн нагнулся и защелкнул что-то на его шее.

О Боже, подумал Эйкен, только этого мне недоставало! Ты же, Эйкен Драм, кот совсем другой породы и любишь совсем другие, более утонченные развлечения, чем твой мускулистый приятель.

Изогнув голову, Эйкен взглянул в холодные глаза, находившиеся где-то высоко над ним. Волосы Крейна, еще недавно такие светлые и мягкие, были покрыты теперь запекшейся кровью людей, которые погибли, защищая своего повелителя, — погибли, сами того не желая, безнадежно вскрикивая и освобождаясь от символа и источника своего рабства только в тот миг, когда Стейн своей секирой отсекал их головы с плеч.

— Я полагаю, что теперь ты можешь делать с нами все, что захочешь, раз уж ты надел на нас эти проклятые собачьи ошейники, — горько заметил Эйкен, трогая ожерелье на своем горле. На ощупь ожерелье было теплым. На какую-то долю секунды Эйкен почувствовал, как где-то внутри, в чреслах, волной разлилось приятное ощущение и побежало по нервам, как электрический ток по проводам, достигнув кончиков пальцев. — Что за черт?

— Тебе нравится? Такова лишь малая толика того, что мы можем тебе дать. Но наш самый главный дар — реализация всего твоего потенциала, полное освобождение от всего, хотя ты и будешь служить нам.

— Служить так, как служили эти бедняги? Обезглавленные туловища, плавающие в крови?

— Забавно. Твое ожерелье — серебряное, а не серое. Как и подобает человеку, наделенному латентными метапсихическими способностями, которые благодаря ожерелью становятся активными. Тебе очень понравится у нас в плиоцене, парень.

— Не может быть! — громко воскликнул Эйкен. — Восторг! Полный восторг! Небывалый восторг! А в скольких метапсихических функциях я силен?

— Это ты установишь сам.

— Думаю, что в ошейниках спрятан механизм, позволяющий тебе управлять этими парнями.

— А что ты еще думаешь?

Эйкен скорчил хитрую гримасу:

— По мне, серебряный ошейник лучше, чем серый, но хуже, чем золотой. Вот что я тебе скажу. Я согласен!

Эйкен аккуратно сложил свое пончо и засунул в карман на спине.

— Что теперь, шеф?

— Теперь тебя отведут ненадолго в комнату, где ты немного отдохнешь, — в комнату с более надежным запором. Через несколько часов ты отправишься в наш столичный город Мурию. Не бойся. Жизнь в Изгнании может быть очень приятной.

— Пока я знаю, кто мой хозяин?

— Именно так.

Стражи втолкнули Эйкена Драма в комнату. Входя, он бросил Крейну через плечо:

— Прикажи одному из твоих холуев принести мне чего-нибудь выпить, хорошо бы покрепче, шеф! А то от всех этих смертоубийств и драк у меня страшная жажда!

Крейн рассмеялся:

— Будет исполнено.

Стражи с грохотом захлопнули дверь и задвинули засов.

ГЛАВА 5

Амери послышалось, будто в коридоре идет какая-то возня, возможно, даже драка, и она, приложив ухо к запертой двери, прислушалась. Не иначе это Стейн или Фелиция. Может быть, у кого-то из них от шока, вызванного трансляцией во времени, помутился рассудок? Может быть, для яростной вспышки насилия была какая-то причина?