От этих мыслей Лилиа похолодела, и хотя ей очень хотелось отдохнуть, она шла вперед, не решаясь сделать привал. У самых утесов девушка набрела на источник, дававший начало ручью. Так как густые заросли остались позади, преследователи не могли уже подобраться к ней незаметно, и Лилиа немного успокоилась, хотя и понимала, что она более беззащитна на открытом месте. Утолив жажду, девушка умылась чистой и холодной водой.

Это приободрило ее. Теперь оставалось найти укрытие, где можно было бы проводить ночи и прятаться в случае приближения прокаженных. Обходя каменную гряду, Лилиа заметила в отдалении множество хижин, сплетенных из прутьев и листьев. Какое-то время она наблюдала за местностью, но никто не появился возле этих примитивных сооружений. Возможно, они были давно заброшены, но, подумав о том, что когда-то в них жили прокаженные, Лилиа не отважилась подойти к ним.

Несмотря на обилие фруктовых деревьев, плодов на них было очень мало. Наконец Лилиа увидела дерево, задушенное лианами-паразитами. Под сенью его ветвей, увешанных живыми гирляндами, она и решила укрыться. Неподалеку журчал ручей, и девушка дала себе слово поутру поискать скорлупу кокосового ореха и набрать воды про запас.

Безмерно усталая, Лилиа надеялась быстро заснуть, но сон не приходил: она с ужасом ожидала появления кого-нибудь из обитателей мыса. Однако в конце концов девушка все же провалилась в сон, как в бездну.

В последующие несколько дней Лилиа ходила повсюду в поисках пищи. То, что удавалось найти, спасало от голодной смерти, но не от голода. Размышляя, почему так скудна местная природа, девушка постепенно поняла, что, несмотря на кажущееся безлюдье, население Калаупапа велико и, кроме плодов, не имеет других источников пропитания.

Постепенно прокаженные перестали прятаться от Лилиа, хотя и не пытались приблизиться к ней. Их отчужденность успокоила ее и навела на мысль, что проказа заставляет человека искать одиночества.

Ужас перед прокаженными сменился у Лилиа глубокой жалостью к ним. Она осознала, что обитатели Калаупапа – не чудовища, а страдающие человеческие существа. Их облик был страшен, но в этих изуродованных телах жила душа, и они весьма болезненно переживали отвращение к себе.

Девушка решила никогда больше не обращаться в бегство при встрече с этими несчастными и даже подумала, не помочь ли им чем-либо. Однако больных было слишком много, а она одна. У некоторых болезнь зашла так далеко, что они, уже не способные заботиться о себе, равнодушно ожидали смерти. Кое-кто из обреченных кончал жизнь самоубийством, бросаясь в море и разбиваясь о скалы.

Между ними не было взаимопомощи. Территория, предоставленная прокаженным, была невелика. Смерть одного давала другим дополнительный шанс на выживание, так как одним едоком становилось меньше. Потому-то более крепкие и здоровые не заботились о слабых и умирающих.

На пятый день своего пребывания на Калаупапа девушка забрела на то самое место, где боролась за жизнь в свирепом прибое. Надеясь хоть как-то разнообразить свой скудный рацион, она нашла в лесу длинный гибкий прут и сплела из прочных трав леску. Сомневаясь, что в таких высоких волнах ей удастся хоть что-то поймать, Лилиа все же забросила удочку.

В этот момент она увидела, что к ревущим возле рифа волнам направляется большая лодка. Но ее радость сменилась ужасом, когда за борт стали сталкивать мужчин и женщин.

Их оказалось более полудюжины в беснующемся море. Девушка беспомощно наблюдала, как отчаянно они борются за жизнь. Лилиа хотелось броситься на помощь, но здравый смысл удержал ее.

Избавившись от людей, лодка быстро направилась прочь. Лишь троим из пловцов удалось преодолеть риф, но им предстояло еще выбраться на берег. Лилиа со страхом смотрела, как их несет на скалы. Один из пловцов ушел под воду, потом его тело с размаху бросило на утесы. Двое других еще боролись с волнами, но и их ожидала та же участь.

Лилиа приблизилась к самому краю и начала кричать и размахивать руками, стараясь привлечь внимание пловцов к единственному месту, где у них был шанс на спасение. Рев волн совершенно заглушал звуки, но все же девушку заметили, и оба пловца повернули в указанном ею направлении.

Еще несколько мгновений – и, подброшенные волной, они ухватились бы за протянутую руку Лилиа. Один из пловцов, мужчина, немного опередил другого и потянулся к девушке. Лилиа вдруг поняла, что второй пловец – женщина. Она не могла помочь обоим, а попытка была всего одна.

Внезапно рядом с ней присел человек и тоже протянул руку. Девушка услышала:

– Не волнуйтесь, я помогу ей!

Волна окатила Лилиа и ее неожиданного помощника водой с головы до ног. Пловцы ухватились за протянутые руки.

Вскоре два обессиленных пловца лежали на мокром камне. К своему облегчению, Лилиа не заметила у нагого туземца следов проказы. Однако его спутницу болезнь не пощадила.

Добровольный помощник Лилиа склонился над женщиной, впавшей в забытье, и девушка увидела, что это вовсе не местный житель, а белый! Только тут Лилиа осознала, что несколько минут назад он обратился к ней по-английски.

Судя по всему, незнакомец давно оторвался от цивилизации. Его волосы, полуседые и всклокоченные, космами падали на лоб и плечи, а борода достигала груди. На нем были только обрезанные выше колен брюки, босые ноги давно забыли об обуви. Хотя мужчина исхудал от недоедания так, что кожа обтягивала ребра, его загорелое тело явно не пострадало от проказы.

Пока Лилиа размышляла о том, как оказался на Калаупапа белый человек, нетронутый страшной болезнью, тот выпрямился, со вздохом потер поясницу и устало улыбнулся. Его глаза, ввалившиеся и выцветшие до бледной голубизны, обратились к Лилиа.

– Думаю, с ними все будет в порядке... – заговорил он на местном наречии. – Ну, что значит в порядке... Как это нелепо звучит! Прошу прощения, мисс, не говорите ли вы по-английски?

Девушка молча кивнула.

– Весьма кстати! – оживился незнакомец. – Боюсь, я не слишком хорошо владею языком островитян. Способностей маловато, знаете ли. Меня зовут Калеб Томас. Перед тем как оказаться здесь, я довольно долго жил в Китае, а по происхождению я американец, из Новой Англии.

– А я – Лилиа Монрой, сэр. Перед тем как оказаться здесь, я некоторое время жила в Лондоне, а по происхождению островитянка, с Мауи.

– Да что вы говорите! – Бледно-голубые глаза Калеба Томаса вспыхнули. – Мы с вами немало попутешествовали, и надо же, где столкнулись! Хотел бы я знать, какие перипетии судьбы привели вас сюда с Мауи таким сложным маршрутом, через Англию! Но с этим придется подождать, сейчас важнее заняться этими беднягами. Их надо бы забрать отсюда и чем-то накормить. Уж вы-то наверняка говорите на их языке. Лилиа кивнула.

– В таком случае узнайте у этого человека, сможет ли он передвигаться сам. Женщину я понесу.

На вопрос девушки спасенный ответил утвердительно, хотя и едва внятно. Калеб тем временем без малейшей брезгливости подхватил на руки хрупкую женщину и пошел прочь от берега. Лилиа помогла подняться мужчине и, поддерживая его, последовала за Калебом.

– Я живу с другой стороны этой части суши, – сообщил Калеб. – Вы, видимо, там еще не бывали, иначе знали бы, что там легче удить рыбу.

– А как вы здесь оказались? – спросила Лилиа. – И проказа вас как будто не коснулась.

– Да, мне повезло... Иное дело – моя жена Мэри. У нее болезнь зашла так далеко, что она медленно умирает. Не в моей власти спасти жену, но я все же облегчаю ее страдания. Поначалу, когда мы только оказались в этом Богом проклятом месте, я лишь беспомощно наблюдал, как прогрессирует проказа, но постепенно научился разбираться в растениях и стал чем-то вроде местного лекаря. Здесь немало полезных трав, и я варю из них зелья. Представьте себе, некоторые снадобья замедляют течение болезни!

– Давно ли вы здесь?

– Так... Позвольте подумать... Дело в том, что в таких условиях перестаешь следить за временем. Полагаю, мы здесь уже три года.

– И не заразились? – изумилась девушка. – Ведь проказа считается самой заразной болезнью.

– Я и сам не понимаю, как избежал общей участи, но почему-то проказа обходит меня стороной. Знаете, порой даже становится не по себе. – Он иронически усмехнулся. – Вам, наверное, интересно, как мы здесь оказались. Вся моя жизнь связана с морем, я работал в одной крупной компании по перевозке грузов морем с представительствами чуть не по всему миру. Четыре года назад компания начала расширяться и решила открыть контору в Китае. Мне предложили наладить там дела. Бедняжка Мэри! Мы женаты двадцать пять лет, но побыть вместе нам удавалось раза два в год, не чаще, да и то недолго. Отправляясь в Китай и зная, что не скоро попаду домой, я решил взять жену с собой. Она так радовалась, и мы не подозревали, что совершаем страшную ошибку. Эта проклятая зараза идет именно из Китая, так что не прошло и года, как Мэри увидела на себе первое пятнышко. Ну потом было много разного, и все больше печального, так что в конце концов мы оказались здесь. А как это произошло с вами, Лилиа? – Он бесцеремонно оглядел девушку. – Я не вижу на вас следов проказы, если только они не скрыты под одеждой.

– Я здорова и оказалась на Калаупапа совсем по другой причине. Но это долгая история. Скажу только, что здесь я всего пять дней. Все это время я пытаюсь не умереть с голоду. Вы, конечно, знаете, сколько здесь людей. Я их почти не вижу, но кто-то же съедает все фрукты!

– Людей здесь меньше сотни. Представьте себе, только две трети из них больны, остальные добровольно разделили участь своих близких. Это так называемые кокуа, то есть не прокаженные на вашем языке.

– Каким же мужеством нужно обладать... и как любить, чтобы последовать за кем-то в самый ад. Я преклоняюсь перед вами, Калеб, и перед подобными вам.

– Должен разочаровать вас, Лилиа. Мужу или жене прокаженного не оставляют выбора и вынуждают следовать за супругом, даже если сами они не больны. Впрочем, я не покинул бы Мэри в любом случае.

Мысли Лилиа невольно обратились в прошлое, и она взглянула с новой точки зрения на свой опыт общения с белыми людьми. Судьба сталкивала ее с худшими из них – Эйзой Раддом, Исааком Джэггаром, Морисом Этериджем. Все они были лишены человечности, совести, чести. И это заставило девушку думать, что большинство белых именно таковы, но как же отличался от них Калеб.

А что же Дэвид? К кому он ближе, к Калебу или к тем троим? Как бы он поступил на месте этого человека? Мысль о Дэвиде пронзила Лилиа, как острый шип.

Почему, что бы ни случилось, она всех сравнивает с ним? Дэвид остался в прошлом, и не только потому, что их разделял океан. Кавика на Мауи, но столь же недостижим для нее отныне. Лилиа обречена доживать жизнь на Калаупапа, а если бы снова оказалась на родном острове, от нее бы шарахались, опасаясь заразиться. Она навсегда стала изгоем, а значит, подлый план Исаака Джэггара вполне удался!

Девушка вдруг поняла, что Калеб обратился к ней.

– Простите, я задумалась.

– Я говорил об иронии судьбы. Судите сами, подростком я мечтал стать врачом, потому что моя бедная матушка была слабого здоровья. В мечтах я видел себя даже не практикующим врачом, а великим исследователем, открывшим чудодейственное средство, панацею от всех болезней. Я воображал, что поставлю мать на ноги. Ничего подобного, конечно, не случилось. Прошли годы, и я снова оказался в точно таком же положении: на моих глазах медленно и мучительно умирает дорогой человек, а я бессилен помочь... – Он умолк, увидев людей, несущих самодельные носилки вверх по склону холма.

– Что это? – спросила Лилиа.

– Похоронная процессия, – горько усмехнулся Калеб. – Этот холм в незапамятные времена был вулканом, теперь же на дне кратера озеро, очень глубокое. Население Калаупапа делится на несколько групп, одна из которых хоронит своих мертвецов, сбрасывая в озеро. Я не одобряю этого, но и не вмешиваюсь.

Когда похоронная процессия проходила мимо, Лилиа не удержавшись бросила взгляд на тело и содрогнулась.

– Значит, здесь несколько групп, Калеб?

– Да, примерно четыре. Самую многочисленную составляют те, кто принял свой ужасный жребий безропотно. Такие потеряли всякий интерес к жизни и просто ждут, когда смерть облегчит им страдания. Кое-кто спешит сам оборвать свою жизнь, бросаясь в волны или отказываясь от еды.

Другая группа состоит из тех, кто встал на путь ярого фанатизма, полагая, что исступленная вера рано или поздно будет вознаграждена исцелением. На Калаупапа есть несколько священных мест – кажется, они называются хеиау, – и в каждом живет кахуна. Фанатики проводят все время в молитвах, доводя себя до полного истощения.

Третья группа, напротив, утратила веру и отвернулась от богов. Эти люди считают, что, раз уж смерть все равно неизбежна, нужно взять от жизни как можно больше, пока это еще возможно. Они делают какой-то опьяняющий напиток и живут в свальном грехе. Те, что попались нам по дороге, принадлежат как раз к этой группе. Когда один из них умирает, они уносят его к озеру, исполняют примитивный обряд погребения и спешат вернуться к веселой жизни...

– Но это значит, что буквально все здесь примирились со своей судьбой, – перебила его Лилиа. – То есть даже не пытаются лечиться.

– Вовсе нет. Я как раз собирался перейти к четвертой и самой малочисленной группе, к которой и сам принадлежу. Туда входят люди, не теряющие надежду – впрочем, не знаю, на что. Взять, например, меня. Мэри умирает, и этого не изменишь. Но все мы готовы бороться с болезнью до последнего просто потому, что негоже человеку, созданному по образу и подобию Божьему, складывать руки и ждать худшего. До последнего дыхания, до последней минуты жены я буду делать что смогу, и кто знает... – Он оборвал себя и сказал совсем другим тоном: – Вот и наше жилище!

Последнюю четверть часа они шли по тропинке, вьющейся в густых зарослях. Внезапно впереди показалось открытое пространство, где стояли хижины, сплетенные из трав и прутьев. Вдали открывался вид на безбрежную океанскую гладь. Одно строение отличалось от других тем, что было сооружено из бревен и каких-то деревянных обломков.

– Это ваш дом? – спросила Лилиа.

– Мой, – не без гордости откликнулся Калеб. – Я построил его своими руками из даров моря. Возможно, вам это кажется нелепым – к чему настоящий дом в таком жарком климате? Но у всех свои привычки, и я бы не чувствовал себя дома в плетеной хижине. Таковы уж мы, янки. Все-то нам хочется строить основательно, на века! Что ж, в этом есть свой смысл: ведь если мне предстоит доживать свою жизнь на Калаупапа, пусть даже одному, куда приятнее иметь хоть какое-то подобие комфорта.

У дома, обращенного фасадом к побережью, было даже что-то вроде веранды. Калеб предложил Лилиа и ее спутнику следовать за ним и поднялся по ступенькам. Внутри дома было сумрачно, прохладно и даже уютно, несмотря на скудную меблировку, сделанную к тому же вручную. Сквозь открытые ставни на невысоких и узких окнах проникал соленый морской бриз.

В углу комнаты, которую Лилиа – приняла за гостиную, лежал плетеный матрац, рядом стояла грубая этажерка, заполненная книгами. На полках, висевших на стене, теснились бутылки, склянки и сосуды. Калеб уложил женщину на матрац. Она уже пришла в себя и теперь жалобно стонала.

– Это моя аптека. – Калеб достал с полки бутыль. – Здесь лекарство, облегчающее боль.

Наполнив чашку коричневатой жидкостью, он подал ее женщине. Лилиа огляделась и увидела, что мужчина уселся спиной к стене и заснул.

Чтобы не мешать хозяину дома, занимавшемуся пострадавшей, Лилиа подошла к этажерке и начала разглядывать книги – в основном медицинские. Одна из них, самая толстая, оказалась иллюстрированной медицинской энциклопедией.

– Мои помощники! – пояснил Калеб, бросив взгляд на девушку. – Когда стало ясно, какое несчастье постигло Мэри, и я узнал, что нас вышлют на Молокаи, пришлось запастись всем необходимым в надежде, что книги помогут найти средство исцеления. Конечно, никто и не подумал переправить этот драгоценный груз на берег, я сам это сделал. Книги были завернуты в промасленную ткань, но доставить их в целости и сохранности стоило большого труда. Увы, впоследствии оказалось, что о проказе написано очень мало. Никто по-настоящему не исследовал ее, считая неизлечимой, а порой и Божьей карой, которую невозможно отвести.

Калеб умолк. Лилиа увидела, что он смачивает пятна разлагающейся плоти каким-то отваром.

– Ну вот. – Калеб поднялся. – Все это облегчит боль и подкрепит женщину. Как только оба они немного передохнут, я отведу их в хижину, опустевшую некоторое время назад. Сказать по правде, мне не очень приятно видеть рядом сильно изуродованных людей, да и сами они всегда предпочитают отдельное жилище.

– А что делать мне? – спросила девушка.

– Оставайтесь под нашей крышей. Надеюсь, болезнь не затронет вас. Можете поселиться в моей комнате. – Калеб указал на одну из двух закрытых дверей. – А я переберусь на этот матрац, тем более что и без того ночую на нем, на случай если Мэри что-нибудь понадобится и она позовет меня.

Сначала Лилиа хотела отклонить великодушное предложение, не считая возможным вторгаться в семейную жизнь, но за пять дней на Калаупапа она так устала и так страдала от одиночества, что уже мечтала разделить с кем-нибудь свое изгнание.

– Благодарю за гостеприимство, Калеб, – сказала девушка.

– Утром мне удалось поймать большую рыбину, так что сегодня обед нам обеспечен.

– Я тоже хотела бы помочь вам. Вы говорите, это комната вашей жены? Нельзя ли мне ухаживать за ней?

– Ни в коем случае! – резко возразил Калеб. – Простите меня, Лилиа. Я не хотел вас обидеть и очень ценю ваше великодушие. Но дело в том, что Мэри уже давно отказывается выходить, не хочет, чтобы ее видели. Когда-то она была хорошенькой, а теперь... Словом, раз уж жена нуждается в уходе, то это моя обязанность.

– Понимаю... хотя это и очень грустно, – с глубоким сочувствием откликнулась Лилиа.

Через некоторое время спасенный мужчина проснулся и спросил девушку, где им с женой разместиться. Очевидно, поняв вопрос, Калеб поднял спящую женщину с матраца и поманил ее мужа за собой.

Когда они вышли, Лилиа выглянула в окно и увидела дворик с дымящимся кострищем и подвешенным над ним чугунком – кухню Калеба Томаса. Девушка сбегала к ручью за водой, согрела ее и вымылась. Хозяин вернулся, когда она уже вытиралась. Увидев ее обнаженной, он быстро отвел взгляд.

– Лилиа, – начал Калеб после неловкой паузы, – простите, если мои слова будут вам неприятны. Вы очень красивы, а я всего лишь человек со всеми человеческими слабостями. До сих пор мне не приходилось так близко сталкиваться с другой женщиной – все, кого судьба занесла в это дьявольское место, живут отдельно. Если меня потянет к вам, я даже это сочту изменой, а ведь Мэри и без того жестоко наказана. Я знаю, что вы привыкли носить только капа, но... нам обоим будет легче жить под одной крышей, если вы оденетесь. Если одежда белых слишком неудобна для вас, я постараюсь...

– Я оденусь, Калеб, – перебила его Лилиа, торопливо обматывая бедра своей капа.

– К счастью, у вас почти такая же фигура, как у моей жены, так что я могу предложить вам ее платье. Не бойтесь, это совершенно безопасно! Мэри уже давно прикована к постели, и платье ей ни к чему, к тому же я замачивал его в кипятке, прежде чем выстирать.

Калеб ушел в дом и очень скоро вернулся с линялым платьем ненавистного Лилиа покроя. Тем не менее она безропотно приняла его, поблагодарила Калеба и пошла одеваться в отведенную ей комнату. Помещение оказалось крохотным и едва вмещало грубо сколоченную кровать. Зато оно шло от передней стены дома до задней, так что между двумя окошками постоянно тянуло приятным сквозняком. Платье оказалось впору Лилиа, и она со вздохом застегнула мелкие пуговки сбоку и сзади на шее.

Калеб между тем занялся стряпней: большая рыбина, чищенная и потрошенная, уже жарилась над углями на самодельном вертеле.

– Вам помочь, Калеб?

– Спасибо, не нужно. – Не поднимаясь с корточек, он оглядел девушку и благодарно улыбнулся. – Знаете, с самого первого дня на Калаупапа я готовлю сам, а потому дело это для меня привычное. Расскажите-ка мне лучше историю вашей жизни. Присаживайтесь и развлекайте меня разговором.

Лилиа села, прислонившись спиной к стене дома, и начала с возвращения на Мауи. Калеб слушал внимательно и порой как будто недоверчиво, но не перебивал.

Ужин был готов задолго до того, как рассказ подошел к концу. Поскольку быстро стемнело, есть пришлось при свете догорающего костра. Скудная диета из фруктов и ягод, которой Лилиа приходилось довольствоваться прежде, основательно истощила ее, а потому она ела с жадностью. Калеб приготовил рыбу так, что она таяла во рту. Кроме этого, он сварил в котелке суп из зелени и испек в золе несколько крупных бататов.

Глядя, как Лилиа перекидывает горячие бататы с ладони на ладонь, чтобы остудить их, Калеб благодушно усмехнулся.

– Чудесная вещь эти плоды земли, правда? Представьте себе, до моего появления они здесь не росли. Я взял с собой не так уж много, но зато самое необходимое для жизни. У меня здесь настоящий огород.

Ужиная, Лилиа продолжала рассказывать о себе. Когда она закончила, Калеб покачал головой.

– Трудно поверить, чтобы столько несчастий обрушилось на одного человека, притом безобидного, – заметил он. – Подумать только, судьба свела меня с алии нуи и мне даже посчастливилось предоставить ей кров и место у очага! Ваше величество, это большая честь для меня! – Потом он серьезно спросил: – Но ведь ваши подданные не бросят вас в беде? Они наверняка уже отправились на поиски. Только вообразите, какое волнение вызвало исчезновение вождя!

– Поиски прекратятся, как только выяснится, где я нахожусь. Меня не примут назад, Калеб. Островитяне испытывают ужас перед проказой.

– А если они так и не узнают...

– Все равно я не вернусь назад, потому что не хочу подвергнуть свой народ риску заражения. Никто не знает, когда проявляется проказа.

– Все только и говорят о том, что проказа необычайно заразна. Однако так ли это? Из тех, кто писал отчеты и научные труды об этой болезни, никто не бывал на Калаупапа, иначе стало бы известно, что заражаются не все. Взгляните на меня. Я здесь три года и все еще здоров, как и кое-кто из других обитателей этого места. Мы еще поговорим на эту тему, а сейчас я должен отнести ужин Мэри.

Положив в миску кусок рыбы, картофелину и немного отварной зелени, он унес все это в дом. Услышав женский голос, девушка смутилась и ушла в свою комнату. Раздевшись, она легла на кровать и скоро уснула.

С течением времени страх перед проказой утратил для Лилиа свою первоначальную остроту. Она вызвалась сопровождать Калеба в его врачебных обходах и без страха приближалась к больным, хотя и избегала прикосновений. Члены самой малочисленной группы обитателей Калаупапа были люди внешне кроткие, но сильные духом. Они выражали Калебу горячую благодарность за помощь, тем более что его микстуры и в самом деле помогали им. Иногда к нему обращались и люди из других групп. Когда к Калебу являлись с просьбой посетить тяжелобольного, он отправлялся с визитом, прихватив котомку с набором склянок и пузырьков.

Лилиа выразила желание и тут сопровождать его, но получила категорический отказ.

– Это слишком рискованно. Здесь ведь живут не только люди мирные, но и те, в ком проказа пробудила самые низменные инстинкты. С вашей красотой вам стоит держаться подальше от них. Сюда они не приходят, зная, что первое же грубое вторжение навсегда лишит их права на мою помощь. Ваше счастье, что в своих скитаниях по Калаупапа вы не забрели в опасные места.

В тех случаях, когда по вечерам Лилиа было нечем заняться, она отправлялась к морю, забиралась на высокую скалу и смотрела туда, где, по ее представлениям, находился навсегда утраченный Мауи. В такие минуты девушка рвалась туда душой и мыслями. Как обстоят дела у жителей Хана? Все ли еще Кавика держит свои позиции? Или, может быть, все уже кончено, он и его воины безжалостно убиты, а деревня перешла во власть Лопаки? Потом Лилиа задумывалась о своем положении, о том, что пожизненно заключена в этом преддверии ада. Она мечтала не о возвращении, а о вестях с родного острова.

К худшим из лишений девушка относила то, что на Калаупапа утратила возможность плавать. Свирепые волны без устали обрушивались на прибрежные скалы, высоко взлетала пена, осыпая их водяной пылью. Когда волна отступала, подводные камни обнажались, словно зубы хищника.

Однажды Лилиа сидела на привычном месте, мечтая о Мауи, и вдруг увидела вдали крохотное темное пятнышко. По мере его приближения девушка разглядела, что это судно под парусами, явно державшее курс на Калаупапа. Лилиа не верила своим глазам. Обычно появлявшиеся здесь суда далеко обходили мыс.

Встревожившись, девушка поднялась на ноги. Возможно, капитан корабля незнаком с этой частью океана и не знает, какой опасности подвергается?

Судно и в самом деле шло прямо к рифу. Внезапно, будто осознав свою ошибку, капитан сделал крутой поворот. Лилиа ожидала, что вскоре увидит удаляющуюся корму, но судно убрало паруса и теперь дрейфовало бортом к берегу.

И тут Лилиа замерла от изумления. С корабля спускали шлюпку! Что это, новая партия прокаженных?

Однако в шлюпку спустился только один человек. Из-под козырька ладони девушка наблюдала за тем, как он направил ее прямо на риф, явно намереваясь преодолеть его. Безумец! Его шансы достичь берега равны нулю!

У самого рифа гребцу удалось приостановить бег суденышка и дождаться высокой волны, которая перебросила его через безжалостные коралловые челюсти. К несчастью, за первой волной нахлынула столь же большая, и лодка, соскользнувшая было во впадину между ними, оказалась в ее власти. На гребне этой громадины утлое суденышко летело вперед, на прибрежные утесы, с пугающей скоростью. Еще через несколько мгновений волна накрыла его и подмяла под себя. Лилиа закричала от ужаса, когда гребец исчез во взбаламученных, беснующихся водах.

Она бросилась к самому краю скалы, не думая о том, что ее смоет в море. Сама того не сознавая, девушка приняла позу ныряльщика перед прыжком.

– Нет, Лилиа! Не делайте этого! – раздалось сзади, и ее крепко схватили за руку. – Вы ничем не поможете несчастному, а сами погибнете. Боже мой, что за болван решился добираться сюда в шлюпке?

Девушка не ответила, лихорадочно обшаривая взглядом бурное море у самого берега. Прошла минута, но неизвестный смельчак так и не появился на поверхности. Очевидно, он нашел свою гибель. Лилиа понурила голову.

– Как ни печально, но Нептун залучил к себе еще одного гостя, – заметил Калеб, выпуская ее руку. – Все это, однако, очень странно, вы не находите? В этих местах для прокаженных закон один: за борт – и спасайся кто может. Уж не врач ли это был наконец-то?.. В таком случае его примеру не скоро последуют.

Лилиа вдруг заметила в воде у самого берега темную тень.

– Калеб, взгляните-ка...

– Точно, это он, наш утопленник! Давайте немного ему поможем. Внимание... вот и волна!

Оба разом бросились ничком на камень, протянув руки так далеко, как только могли. Очередная волна подхватила и высоко подбросила тело. Калеб вцепился в волосы, а Лилиа – в брюки, и вдвоем они вытащили незнакомца на берег.

Девушка так и не разглядела, кого они спасают. Незнакомец сначала плавал лицом вниз, потом его заслонил Калеб, опустившийся на корточки, чтобы пощупать пульс. Она поняла только, что это белый. Вода сорвала с него рубашку и обувь, оставив в одних брюках. Девушка заглянула через плечо Калеба, и взгляд ее упал на бледное до синевы лицо. Она затрепетала.

Калеб между тем почти оседлал распростертое тело и энергично нажимал на грудную клетку, помогая спасенному освободиться от воды. Скоро тот зашевелился и закашлялся.

– Вот и молодец, вот и умница, – приговаривал Калеб. – Давай-ка теперь сядем...

– Дэвид! – вырвалось у Лилиа, когда спасенный уселся.

– Как, вы знаете его? – изумился Калеб.

Девушка, потрясенная до глубины души, не ответила ему.

– Дэвид! – прошептала она, опускаясь рядом на колени.

– Лилиа... – На девушку устремился затуманенный взгляд. – Боже мой, после всего, что было, я наконец... наконец нашел тебя...

Сильнейшая судорога вдруг прошла по его телу, и глаза закрылись. Калеб подхватил Дэвида, не позволив откинуться на землю.

– Надо забрать его отсюда, – встревожено заметил он. – Для начала согреть, а потом уж посмотрим, что еще можно сделать.

Он осторожно похлопал Дэвида по щекам, и тот открыл глаза. Вскоре все трое двинулись к противоположной стороне мыса. Калеб поддерживал Дэвида под руку, а ошеломленная Лилиа шла позади. Она едва верила в то, что снова видит Дэвида, и не знала, что при этом чувствует. Удивление сменилось радостью, и сердце девушки неистово забилось. Потом радость уступила место надежде, но надежда так и не расправила крылья. Лилиа печально напомнила себе, что радоваться нечему. Во-первых, встреча произошла не при таких романтических обстоятельствах, чтобы земля ушла из-под ног от счастья. Она теперь отщепенка, пожизненно заключенная. Во-вторых, с тех пор как они не виделись, случилось много такого, что изменило не только жизнь Лилиа, но и ее самое.

А Дэвид! Зачем он последовал за ней в преисподнюю, где услышит, что к прошлому нет возврата?

Лилиа подумала, что, не зная местного наречия, он прельстился названием Калаупапа, не подозревая, какие тайны кроются за ним. В таком случае ему еще предстоит узнать о своей страшной ошибке. Лилиа совсем не хотелось объяснять ему все это. У нее даже мелькнула мысль скрыться, затеряться на острове. Но можно ли скрыться на небольшой территории от человека, пересекшего океан?

Не находя в себе сил для выяснения отношений, девушка не пошла за Калебом в дом, а уселась чуть поодаль под деревом и оставалась там, пока он сам не вышел к ней.