– Где же они? Едва ли сами ушли. Сколько раз я оставлял Грома без присмотра, и всегда все было в порядке!

Дэвид снова вернулся на поляну и внимательно изучил следы. В низине подсыхала довольно большая лужа, и на влажной земле был виден каждый след. Дэвид явственно увидел отпечатки не только копыт, но и сапог, притом совсем свежие.

– Все ясно, Дик. Наших лошадей украли.

Дик оглядел следы сапог.

– Что же теперь делать?

– Искать воров, конечно, – мрачно ответил Дэвид. – Я не для того проделал весь этот путь и пошел на такие жертвы, чтобы какие-то негодяи воспользовались этим.

– Это верно, но из нас никудышные следопыты.

– Все равно попробуем.

Дэвид вернулся к месту привала, упаковал седельные сумки и свернул одеяла. Сунув свой пистолет за пояс, он протянул другу второй и заметил с горечью:

– Ты оказался куда прозорливее меня, когда подал мысль захватить оружие. Остается только поймать этих гнусных конокрадов на мушку.

– Все ты и твои треклятые лошади! Я начинаю искренне симпатизировать капитану Раунтри.

– Зато теперь я не стану больше жаловаться на отсутствие приключений, а это чего-нибудь да стоит.

– Ну, знаешь ли! Нашел приключение – выслеживать каких-то жалких бродяг! На мой вкус, оно весьма дурного тона.

Друзья пошли по следам, ведущим к дороге.

– Они не будут долго ехать этой дорогой, – сказал Дэвид, – и в конце концов свернут. Нам нужно идти по обочине и смотреть под ноги. Ты иди по левой стороне, я пойду по правой, и они от нас никуда не денутся.

Прошло чуть более двух часов. За это время друзья едва ли обменялись парой реплик, истомленные послеполуденной жарой.

– Послушай, вот следы! Они свернули! – вдруг оживился Дик.

Дэвид поспешил к нему и присел на корточки над двойной цепочкой следов. Глубина их не оставляла сомнения в том, что они принадлежат Грому. Чуть поодаль шла такая же, но менее глубокая цепочка. Дэвид поднялся и посмотрел вперед, туда, куда вели следы. Там была такая чаща, что тропа терялась в ней.

– Что ж, давай поспешим, – сказал Дэвид, доставая пистолет.

Он быстро пошел по тропе, а Дик последовал за ним. На влажной почве леса следы отлично просматривались. Внезапно Дэвид остановился.

– Вон там, смотри! – прошептал – он.

Деревья впереди расступались, и тропа выводила на открытое место, к дому плантатора. Рядом с крыльцом стояли Гроза и Гром, привязанные к коновязи.

Дэвид осмотрелся. Ни дом, ни окрестности не производили благоприятного впечатления. Здание, когда-то величественное, носило явные следы упадка. То, что осталось от подъездной аллеи, заросло сорняками, краска на стенах облупилась, ставни свисали с петель. Хозяйственные постройки тоже пришли в запустение. Казалось, ни к одному из строений давно уже не прикасалась хозяйская рука. Сразу за домом начиналось хлопковое поле. Кругом было подозрительно тихо и безлюдно.

– Похоже, этот дом давно стоит пустой, – предположил Дик. – Наши конокрады наверняка это знают и используют его как логово... или просто решили здесь укрыться на случай погони.

Дэвид открыл рот, но тут пронзительный женский крик, донесшийся из дома, прорезал тишину.

– Скорее туда! – крикнул Дэвид и бросился вперед.

Пробегая мимо лошадей, он заметил, что они взмылены ! очевидно, их безжалостно гнали. Его охватила ярость.

Уже у самого крыльца крытой веранды Дэвид снова услышал крик. Он взлетел по ступенькам. Входная дверь была приоткрыта. Дэвид пнул ее ногой, и она распахнулась на всю ширь. Оказавшись в полумраке после яркого солнца, Дэвид не сразу сориентировался.

Довольно широкий холл с закрытыми дверями по обеим сторонам вел к лестнице на второй этаж. Прямо у ее подножия две женщины отбивались от каких-то бродяг. Широкие кринолины мешали как тем, так и другим. Женщины, как ни извивались, не могли вырваться, но и бродягам не удавалось задрать накрахмаленные нижние юбки. Перепуганная чернокожая женщина выглядывала из-за лестницы.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – спросил Дик, вбежав вслед за другом.

– Насилие, полагаю. Я займусь тем, что справа, а тебе оставлю левого.

– Ага! – оживился Дик. – Драка! Это по мне! Давай покажем им, что такое разгневанный британец.

Распаленные бродяги не заметили их появления. Дэвид, сунув пистолет за пояс, подскочил к длинноволосому противнику, вцепился в его нечесаные патлы и рванул изо всех сил. Бродяга взвыл и схватился руками за голову. Дэвид рывком приподнял его, отчего расстегнутые штаны бродяги сползли до самых сапог. Все так же держа бродягу за волосы, Дэвид повернул его к себе лицом и увидел многодневную щетину и лошадиные зубы, длинные и желтые. Он двинул мерзавца кулаком по носу, и тот, повалившись навзничь на нижние ступеньки лестницы, взвыл от боли.

Вскочив, бродяга злобно оскалился и подтянул штаны. Дэвид заметил, что второй бродяга и Дик наносят друг другу удар за ударом, как боксеры в любительском поединке. Ненадолго они даже вошли в клинч, но потом Дик вывернулся и продемонстрировал великолепный хук левой. Бродягу отбросило к стене, и тут уж Дик пришел в такой раж, что исход схватки был предрешен.

Тогда Дэвид обратил взгляд к женщинам, чуть было не ставшим жертвами насилия. Теперь он увидел, что это совсем молоденькие девушки, очень привлекательные и поразительно похожие. Они лихорадочно оправляли платья, и одна из них указала на что-то Дэвиду.

Бродяга – тот самый, которого он несколько минут назад оттащил от нее за волосы, – подбирался к нему. Оглянись Дэвид на пару секунд позже – и было бы поздно. Мерзавец сжимал в руках нож, держа его на уровне живота. Лезвие неприятно поблескивало. Дэвид схватился за пояс, но пистолета там не оказалось.

Каким-то образом в суматохе он выронил его! Это было более чем некстати.

Не решаясь отвести взгляд от блестящего лезвия, Дэвид начал отступать. Бродяга преследовал его.

Так продолжалось до тех пор, пока Дэвид не наткнулся пяткой на нижнюю ступеньку лестницы. Мало того, что отступать дальше было некуда, он еще и потерял равновесие. Увидев, что его противник падает, бродяга с торжествующим криком бросился к нему и занес нож для удара. Упав на спину, Дэвид покатился прямо под ноги бродяге. Тот рухнул как подкошенный. От удара пальцы его разжались, и нож вылетел.

Не теряя времени, Дэвид навалился на бродягу и прижал его к полу. Заломив ему руки за спину, Дэвид уселся на него верхом, собираясь связать бродяге запястья носовым платком. Но тому удалось вырвать правую руку. Возможно, он пытался нащупать нож, лежавший совсем рядом. Вцепившись ему в руку, Дэвид ударил ею о край ступеньки. Бродяга заорал от боли и дернулся, словно в судороге.

Тогда Дэвид снова рванул его за волосы, а потом ударил лицом об пол. Раздался отвратительный хруст, бродяга завопил и забился, пытаясь освободиться. Еще несколько ударов – и он наконец обмяк.

Дэвид помедлил немного, но бродяга не шевелился. Тогда он поднялся на ноги и поискал глазами Дика.

Тот уже связал своему противнику руки за спиной.

– Разве я не говорил тебе, дружище, что хорошая драка прочищает мозги? – широко улыбаясь, спросил Дик. – Или это ты мне говорил... Впрочем, не важно. Что нам с ними делать?

Дэвид посмотрел на спасенных девушек. Те уже привели свою одежду в порядок, но вид у них был по-прежнему испуганный.

– Эти двое ничего плохого вам не сделали?

– То есть не надругались ли они над нами? – прямо спросила одна из них. – Нет, сэр, они не успели. Но если бы не вы...

– Вас с приятелем надо вздернуть на ближайшем дереве, – сказал Дэвид связанному бродяге. – Не только за то, что вы пытались здесь совершить, но и за кражу наших лошадей. Однако этим леди совсем ни к чему два болтающихся поблизости висельника. Я просто сообщу о вас властям, так что, если не хотите окончить свои жалкие дни в петле, убирайтесь из этой округи, да поскорее. – Заметив, что другой, с лошадиными зубами, начинает проявлять признаки жизни, он добавил: – Бери его и вон отсюда, пока я не передумал!

Дик развязал бродяге руки и дал хорошего тычка, отчего того отбросило к стонущему товарищу.

– Давай, Бен, поднимайся, – торопливо заговорил он, то и дело оглядываясь и заискивающе улыбаясь. – Господа нас отпускают, так что поторопись, пока они добрые.

Второй кое-как поднялся и с минуту стоял, покачиваясь и уставясь в пространство бессмысленным взглядом. Из его сломанного носа обильно текла кровь на рубаху. Когда конокрады покинули дом, Дэвид вышел вслед за ними на веранду на тот случай, если им взбредет в голову какая-нибудь пакость на прощание. Однако избитая парочка не чаяла как можно скорее убраться подобру-поздорову. Едва они скрылись в роще, Дэвид вернулся в дом.

Спасенные девушки пришли в себя и теперь о чем-то говорили с Диком. Та, к которой Дэвид обратился несколько минут назад, повернулась к нему с признательной улыбкой.

– Сэр, мы в неоплатном долгу перед вами и вашим другом. Мы сестры Брайдвелл, хозяйки этого дома. Меня зовут Каролина, а мою младшую сестру – Луиза.

– Дэвид Тревелайн к вашим услугам. – Поклонившись, Дэвид указал на Дика. – Если мой друг еще не представился, то это Ричард Берд.

Тот низко поклонился, поцеловал каждой из юных леди ручку и рассыпался в комплиментах. На Каролину его галантность не произвела особого впечатления, зато Луиза вспыхнула от удовольствия, и ее красивые голубые глаза засияли.

Сестры были и в самом деле прехорошенькие: блондинки с роскошными волосами, чудесной кожей и персиковым румянцем. Очевидно, младшая, Луиза, во всем слушалась сестру.

– Вы что же, живете здесь одни? – удивился Дэвид.

– Если не считать домашней прислуги и рабов, которые трудятся на полях. Все они чернокожие, но очень преданы нам. К несчастью, когда эти люди вломились в дом, здесь были только женщины.

– У вас нет родственников-мужчин?

– Увы, нет. Мы не так уж давно обосновались здесь, а в прошлом году эпидемия унесла наших родителей. Мы с Луизой решили, что будем продолжать хозяйничать вдвоем. Как видите, это у нас не очень-то получается. – Девушка с грустью обвела взглядом запущенный дом, потом в глазах ее сверкнул вызов. – Но все равно мы не сдадимся! И понемногу уже начинаем разбираться, что к чему!

– Конечно, вы справитесь, – заверил ее Дэвид.

– Боже мой! – вдруг воскликнула Каролина. – Нам давно уже следовало предложить гостям чего-нибудь освежающего. Джентльмены?

– Не откажусь, – тотчас заявил Дик. – В такой жаркий день прохладительные напитки весьма кстати.

– Я присоединюсь к вам немного погодя, – сказал Дэвид, скрывая улыбку. – Сначала нужно заняться лошадьми. Эта парочка основательно их заездила, и бедняги все в мыле. Мисс Брайдвелл, могу я рассчитывать на корм и воду для них?

– О, конечно, сэр! Все, что есть в нашей конюшне, к вашим услугам. Хотите, я пошлю служанку на поля? Рабы сделают все, что нужно, для этих чудесных животных.

– Не беспокойтесь, я справлюсь сам. Сдается мне, на сегодня с лошадей хватит и приключений, и незнакомых лиц, тем более что к чернокожим они не привыкли.

Дэвид растер, накормил и напоил Грома и Грозу, а вернувшись в дом, нашел Дика на веранде в окружении юных леди. Стол был накрыт в прохладном уголке, куда то и дело залетал ветерок. Девушки наперебой ухаживали за гостем и ловили каждое его слово. Дик заливался соловьем, живописуя плавание, причем в его устах око превращалось в захватывающую авантюру. Он уже успел отдать должное напитку в высоком запотевшем кувшине.

– Весьма рекомендую, – обратился он к Дэвиду, поднимая свой стакан. – Эти милые дамы объяснили мне, что жулеп, напиток вкусный и весьма освежающий, – что-то вроде местной достопримечательности. Правда, они отказались сообщить мне рецепт, но я чувствую коньяк и мяту. Один Бог знает, что еще туда добавили! За здоровье хозяек! – И Дик приложился к стакану.

Говоря тост, он смотрел на Луизу, и та снова вспыхнула и потупилась. Каролина лишь слегка кивнула. Дэвид сел на свободный стул, и она тотчас обратилась к нему:

– Мистер Берд рассказал нам, что вы отправились в путешествие с целью найти исчезнувшую возлюбленную на экзотических островах, населенных язычниками! Вы везете ее любимую лошадь через весь океан! Мне это по душе, как и всякому безнадежному романтику. Как я завидую вашей островитянке! Ах, если бы судьба послала мне такого человека, как вы! Должно быть, вы находите меня наивной?

– Отчего же, – возразил Дик, не дав Дэвиду и рта раскрыть. – Склонность к романтике придает леди очарования.

– Боюсь, романтика здесь только кажущаяся, – заметил Дэвид. – Везти лошадь, а тем более двух лошадей через океан – это тяжкий труд.

Он пригубил напиток, предложенный ему Каролиной. Тот и в самом деле сильно отдавал бренди, но вкус был много мягче, мятный и освежающий.

Когда кувшин опустел, служанка принесла другой. Мало-помалу Дэвид ощутил приятную вялость, впервые со времени отъезда. Он больше молчал, предоставляя Дику вести беседу. В обществе юных дам тот всегда чувствовал себя непринужденно, рассказы так и лились с его уст, перемежаясь комплиментами и вполне приличными шутками. Луиза слушала его как зачарованная, но Каролина поглядывала на Дэвида. Тот расценил это как безмолвное поощрение. Еще далекий от того, чтобы предпринять какие-то ответные действия, он был готов к этому. Измученный долгой однообразной дорогой через океан, Дэвид желал забыться и восстановить душевное равновесие. Он, конечно, не забыл про Лилиа, но она внезапно отдалилась, словно чудесное, но смутное воспоминание.

Наконец Дэвид впал в сладкую дремоту с открытыми глазами. Он не сразу сообразил, что к нему обращаются, потом встряхнулся и выпрямился.

– Прошу прощения, мадам, я немного уехал и потому забылся.

– Мистер Берд...

– Дик, – галантно поправил тот.

– Дик только что рассказал о ваших планах. Вы ведь и в самом деле собираетесь провести неделю на берегу, чтобы дать лошадям восстановить силы? В таком случае почему бы вам не погостить на нашей плантации? Мы с сестрой будем счастливы оказать вам гостеприимство. Вообразите, у нас даже есть роскошное пастбище! Последний раз там косили перед дождями, так что трава уже снова выросла. Стечение обстоятельств представляется мне на редкость удачным. Не только лошади, но и вы с другом сможете как следует отдохнуть.

– Лично я нахожу эту идею превосходной, – улыбнулся Дик. – А ты что скажешь, Дэвид?

Дэвид заметил, что они с Луизой держатся под столом за руки.

– Не знаю, – начал он нерешительно, – удобно ли это... К чему вам такая обуза?

– Это вовсе не обуза! – горячо возразила Каролина. – Напротив, мистер Тревелайн... Могу я называть вас Дэвидом? Мы будем в восторге, если вы разделите с нами наше добровольное затворничество. Видите ли, в нашей округе, кроме нас, среди плантаторов нет женщин, и соседи относятся к нам неодобрительно. Если честно, Дэвид, нас избегают. Вы с Диком – первые гости в нашем доме с тех пор, как умерли родители.

Девушка умоляюще смотрела на него. Дэвид вынужден был признать, что идея по душе и ему.

– Мне нужно подумать, – все же сказал он.

– Буду счастлива, если вы согласитесь...

Каролина потянулась через стол и мимолетно коснулась его руки. Он ощутил ее прикосновение как легкий ожог. В глубоких, влажных глазах Каролины хотелось утонуть. Дэвид вдруг понял, что бог знает как давно не был с женщиной.

– Хотя бы пообедайте с нами! Дэвид лишь молча кивнул.

– Вот и чудесно! – Одарив его ослепительной улыбкой, девушка поднялась из-за стола. – Мы сейчас же распорядимся насчет обеда.

Она исчезла в доме. Луиза неохотно последовала за ней, напоследок окинув Дика обожающим взглядом.

– А знаешь что, Дэвид? – спросил тот, глядя ей вслед и разнежено потягиваясь. – По-моему, в жизни плантатора масса преимуществ.

– Очень может быть... поначалу. Через пару месяцев ты начнешь изнемогать от скуки, а через полгода сбежишь куда глаза глядят. Хотя работать на полях приходится не плантатору, а его рабам, все равно бедняга встает с рассветом.

– Рабы! – фыркнул Дик с презрением. – Какой варварский атрибут землевладения! Лично я против рабства, хоть и страшно ленив по натуре. Но на неделю я вполне готов закрыть глаза на это безобразие. Скажи, ты ведь останешься? Чего ради нам бродяжничать и искать неприятностей, когда можно провести время с пользой и удовольствием?

– А тебе не приходит в голову, что у прекрасной Луизы далеко идущие намерения на твой счет? Что она видит в тебе будущего супруга?

– Супруга? – в ужасе повторил Дик и подскочил как ужаленный. – Ты и в самом деле так думаешь? Тогда мне придется сразу расставить все по своим местам. Она славная девушка, но брак категорически исключается, и я это ей подробно объясню.

Когда сестры снова вышли на веранду, Дэвид от души смеялся.

– Джентльмены, обед подадут через два часа, – сказала Каролина. – В послеполуденную жару мы с Луизой обычно отдыхаем. Не хотите ли последовать нашему примеру? Служанка уже стелит в комнатах для гостей. Вы найдете там все необходимое. Видите ли, мы всегда надеемся на то, что ветер занесет к нам какого-нибудь странника... но до сих пор, увы, такого не случалось. Слишком уединенная жизнь – не лучший удел, – закончила она с горькой усмешкой.

– Разумеется, мы с радостью отдохнем. – Дик не слишком уверенно поднялся. – Признаться, этот ваш жулеп – крепкая штука!

Несмотря на запущенность дома, обед был подан на белоснежной крахмальной скатерти, и сервировка не оставляла желать лучшего. Хрустальная люстра заливала столовую сиянием многочисленных свечей, отблески играли на дорогих бокалах с вином и старательно начищенном серебре.

Блюда принадлежали к местной кухне, изысканной и пикантной, причем главным оказались цыплята в остром соусе, горячившем кровь. Дик не скупился на похвалы и с присущим ему любопытством расспрашивал о местных яствах. Каролина, находя его расспросы забавными, охотно отвечала, тогда как застенчивая Луиза лишь изредка вставляла реплики.

– Здесь, на американском Юге, кроме хлопка, выращивают маис, он заменяет нам зерно, более привычное европейцу. Разломите ломоть хлеба... видите, он совсем иной. Но на вкус ничуть не хуже пшеничного, не так ли? Это пища и рабов, и господ, если можно так выразиться. Чернокожие питаются мамалыгой из маиса, а делают ее из стержней початков, вымоченных в щелоке и отваренных. Немало местных блюд готовится только из овощей – например, окра и колар-грин.

Она по очереди указала на два блюда, незнакомые гостям. Дик посмотрел на них с недоверием, однако отведал каждого, после чего провозгласил, что они превосходны. Это не удивило Дэвида: питание на борту «Надежды» день ото дня становилось все хуже. Друзья наверстывали упущенное, так что к концу этой обильной трапезы Дэвид снова почувствовал сонливость.

Впав в приятное оцепенение, он почти не реагировал ни на что, в том числе и на красоту юных хозяек дома, хотя и понимал: те потратили немало времени перед зеркалом в надежде произвести впечатление на гостей.

В Англии Дэвид слышал о том, что американские южанки дивно хороши собой, и теперь имел возможность убедиться в этом собственными глазами. Мягкое сияние свечей придало особую прелесть сестрам Брайдвелл. К обеду они сменили домашние платья на вечерние, с открытыми плечами. Каролина надела бледно-розовое, а Луиза – голубое. Густые светлые волосы сестер были уложены в высокие, намеренно чуть небрежные прически, так что пара выбившихся локонов кокетливо падала на грудь. Щеки их пылали – то ли от румян, то ли от радостного возбуждения. Ко всему прочему от девушек исходил аромат духов, легкий и дразнящий.

Дэвид чувствовал, что все его существо откликается на это, но вместе с тем его обволакивало довольство, нежелание двигаться и даже думать. Он был словно одурманен и во время беседы вдруг невольно зевнул.

– Прошу прощения! – сконфуженно обратился он к Каролине, которую только что перебил на полуслове. – Ради Бога, не подумайте, что я нахожу общество скучным!

– О, я все понимаю, – заверила она смеясь. – Нам, местным жителям, хорошо известно, что чужестранца на юге охватывает апатия, вроде дурмана, особенно после вкусного обеда. Кроме того, ваш день не слишком задался, пришлось проделать долгий путь пешком под палящим солнцем. Идемте! – Она поднялась и протянула Дэвиду руку. – Долг хозяйки – проводить гостя до порога его комнаты. Сейчас вам нужен долгий и крепкий сон.

Дэвид попробовал было возразить, но девушка только отмахнулась, и он с облегчением подчинился. Покидая столовую, Дэвид обернулся, собираясь пожелать доброй ночи Дику и Луизе, но, поглощенные разговором, они не заметили его ухода и того, что остались вдвоем.

Каролина взяла со столика в холле подсвечник, зажгла свечу от другого, горящего на стене, и они с Дэвидом направились вверх по лестнице. Пока они поднимались, ее маленькая рука держала его руку, хотя Дэвид уже очнулся от ступора и вполне мог двигаться самостоятельно. Вместе они повернули в коридор и направились к комнате для гостей, где Дэвид уже провел некоторое время перед обедом.

– Вон там моя комната, – как бы между прочим сказала девушка, указывая на одну из закрытых дверей.

Дэвид бросил взгляд на нее, но лицо Каролины выражало безмятежность. И все же он знал, что это намек, суливший заманчивые возможности. У его двери Каролина остановилась и распахнула ее. В комнате на массивном бюро горела свеча, покрывало на постели было откинуто.

– Спите сладко, Дэвид Тревелайн. Еще раз благодарю за то, что защитили сегодня нашу честь. Очень надеюсь, что вы примете верное решение и позволите нам с сестрой выказать вам и вашему другу признательность за это, хотя бы в течение недели.

Глаза ее снова стали молящими, на лице появилось безотчетное томление. Дэвид хотел поцеловать ей руку, но удержался, поскольку еще ничего для себя не решил.

– Повторяю, мне нужно подумать, – ответил он. – Доброй ночи!

Девушка повернулась, чтобы уйти, а Дэвид вошел в свою комнату. Закрыв дверь, он прислушался. Поначалу царила тишина, потом послышались шаги, открылась и закрылась дверь.

Раздеваясь, он улыбнулся. На табурете был приготовлен тазик, на откинутой створке бюро стоял кувшин с теплой водой. Умывшись, Дэвид задул свечу и забрался под легкое покрывало. Простыни были прохладными и чистыми, сквозь занавески пробивался лунный свет. Как приятно было вытянуться в настоящей постели после бесчисленных ночей на дощатой корабельной койке, пусть даже прикрытой толстым тюфяком! Очень скоро Дэвид начал задремывать, и мало-помалу мысли его обратились к Каролине Брайдвелл. Он был уверен, что эта красивая молодая южанка ждет от него знаков внимания. Дэвид не возражал бы откликнуться на ее приглашение и пойти в комнату по соседству, но опасался, подозревая, что Каролина жаждет романтических отношений и долгой привязанности. Он же искал только мимолетного приключения. Возможно, где-то за океаном Лилиа вспоминает о нем или даже ждет его, но, главное, Дэвид и сам рвался к ней душой и телом. Серьезный роман с другой женщиной только осложнил бы ситуацию, но не изменил бы ее. Поэтому разумнее всего было не задерживаться на гостеприимной плантации, а рано поутру отправиться дальше, как и договорились друзья с самого начала. «Дика это, конечно, не приведет в восторг», – дремотно подумал Дэвид.

Из коридора донесся звук открываемой двери. Он тотчас вскинул голову и приподнялся на локте. Дверь его комнаты тоже открылась почти бесшумно, и тихо зашелестела одежда.

– Дэвид? Вы спите? К вам можно?

– Конечно, Каролина, заходите, – сказал Дэвид, мысленно прощаясь со своими добрыми намерениями.

Девушка подошла к кровати, ненадолго появившись в полосе лунного света, падавшего между занавесками. Как Дэвид и ожидал, на ней была лишь ночная сорочка, настолько тонкая, что лунный луч пронизал ее насквозь и обрисовал контуры фигуры.

– Вы ведь не сочтете меня слишком настойчивой и бесцеремонной? – шепотом спросила она, останавливаясь у кровати. – Я подумала, что надо мне самой сделать первый шаг, иначе ничего так и не случится. Если это вам не по душе, так и скажите, и я сразу уйду!

– Прошу вас, останьтесь! – поспешно проговорил Дэвид, подавляя вздох.

Он взял Каролину за руку и усадил на постель рядом с собой.

– Знайте, Дэвид, что бы ни случилось, я не потребую от вас ни клятв, ни даже слов любви. Меня толкает к вам одиночество, и я понимаю, что и вам недостает женщины во время вашего долгого путешествия к любимой. Получается, что мы можем подарить друг другу немного тепла, а большего я и не прошу...

– Ничего не нужно объяснять, Каролина. Вы говорите со мной так, словно искушаете святого, а я не святой. С самой первой минуты меня влечет к вам. Вы ведь знаете, что очень красивы, да?

– И вы красивы, Дэвид Тревелайн. Вы самый красивый мужчина, какого только мне приходилось встречать...

Дэвид закрыл ей рот поцелуем, и Каролина ответила с неистовством, наконец-то вырвавшимся на свободу. Никогда еще Дэвид не чувствовал себя так странно во время близости. Он желал эту девушку и был сильно возбужден, однако происходящее казалось ему нереальным. Дэвид устал, слишком много съел и выпил за обедом, поэтому движения его были медленными, дремотными и ленивыми.

Каролина, напротив, не помнила себя от страсти, неистово обнимала его и что-то едва слышно шептала, сама того не сознавая. Ее безумство возбуждало Дэвида, а момент ее упоенных содроганий приблизил разрядку и для него.

Страсть сменилась нежностью и благодарностью. Дэвид ласково убрал влажный локон со лба Каролины, и девушка тут же самозабвенно прильнула к нему. Он остро сознавал, что она нуждается в нем и это не имеет теперь ничего общего с физическим желанием. Дэвид внезапно понял, что ему будет нелегко покинуть эту девушку, для которой он воплощал любовь и близость.

Почувствовав, что Дэвид засыпает, Каролина высвободилась из его объятий и выбралась из постели.

– Спите сладко, Дэвид Тревелайн. – Наклонившись, она коснулась поцелуем его лба. – Спите сладко.

Девушка вышла, а Дэвид еще четверть часа оставался между сном и явью. Внезапно он услышал за дверью негромкий мужской смех и женский, похожий на колокольчик. Дэвид улыбнулся, поняв, что это Дик и Луиза.

И в этот миг Дэвид принял решение остаться на плантации сестер Брайдвелл, пока не настанет время возвращаться в Чарлстон. Он уснул с легким сердцем, подумав, что Дик обрадуется этому, очень обрадуется!

Последующие несколько дней прошли мирно и безмятежно.

– Француз назвал бы все это интерлюдией любви, – сказал как-то Дик Берд с лукавой улыбкой.

Однако Дэвида мучили противоречия. С одной стороны, он радовался, что лошади обретали прежний задор. Сам он тоже не мог пожаловаться на жизнь, тем более что каждую ночь Каролина приходила к нему в комнату. Однако последнее и было источником тайных мук Дэвида. Молодой человек чувствовал, что девушка привязывается к нему все сильнее и он становится смыслом ее существования. Стоило ему вспомнить о возвращении на корабль, как она ловко уводила разговор в сторону. Дэвид понимал, что разлука будет для нее страшным ударом, но, несмотря на это, решил продолжить путь в назначенный срок.

В эти знойные летние дни Каролина была очень занята. Все дела плантации лежали на ней, и эта ноша особенно давала знать о себе в период уборки. Через несколько недель рабам предстояло приступить к однообразному и утомительному труду, длившемуся с раннего утра и до глубокой ночи.

Дэвиду и Дику не позволяли участвовать в хозяйственных делах. Друзья осознали, что такое южное гостеприимство, когда Каролина попросила их не покидать прохладную веранду в течение дня. Там они и сидели долгие часы, потягивая жулеп и обмахиваясь веерами из индюшиных перьев. Ранним утром Дэвид совершал долгие верховые прогулки. Это поддерживало лошадей в форме и не позволяло им слишком отъедаться. Правда, и тут радушная хозяйка пыталась предложить Дэвиду услуги одного из рабов. Гость, однако, категорически отказался.

– Ценю вашу заботу, но я сам отвечаю за этих животных, да и они не придут в восторг от попечений чужого человека. Все равно, когда мы снова пустимся в путь, кроме меня, некому будет о них заботиться.

При упоминании об отъезде девушка изменилась в лице.

– Каролина, – мягко начал Дэвид, – не изводите себя понапрасну. Ведь вы с самого начала знали, что я покину вас. Если вы надеетесь заставить меня изменить решение, оставьте это. Не стоит отягощать наше прощание.

– Я не так наивна, чтобы надеяться удержать вас. По крайней мере я постоянно повторяю себе это. Не сердитесь, если порой я выдаю себя. Клянусь, я не унижусь до просьб, напротив, постараюсь остаться для вас светлым воспоминанием. Когда вы едете?

– В конце недели.

Дэвид ожидал возражений со стороны Дика, но оказалось, что тот уже побеседовал с Луизой на эту тему, готовясь к отъезду.

– А ты думал, я буду дуться и ворчать, дружище? – расхохотался он, когда Дэвид осторожно намекнул, что время на исходе. – Значит, ты так и не понял, что я за человек. Не скрою, все это было очень и очень мило и на редкость приятно. Лучшей подружки, чем Луиза, мне не найти... но ненадолго, Дэвид, ненадолго! Ведь мир полон красивых и пылких девчонок, которые ждут не дождутся, когда Дика Берда занесет в их места. К тому же ветер странствий уже снова кружит мне голову, и промедление начинает тяготить. Короче говоря, я готов пуститься в путь в любую минуту.

Однако в конце недели выехать не удалось, так как в назначенный день на округу обрушилась сильнейшая буря. Небо так затянуло, что стало темно, как поздним вечером, а потом разразилась гроза с настоящим тропическим ливнем, не таким уж редким для этих широт. Дождь шел стеной, молнии прорезали небо почти непрерывно, непрестанно грохотал гром. Буря привела лошадей в неистовство, они рвались с поводьев и вставали на дыбы, пока их не вернули в стойла. И даже там они шарахались при каждом раскате грома, особенно кобыла. В такое ненастье поездка добром не кончилась бы. К тому же дорога превратилась в реку жидкой грязи. К великой досаде Дэвида, отъезд пришлось отложить.