Глава 17

Поначалу это смахивало на гул приближавшегося урагана. Чуткое ухо Гордона Гаррета уловило непривычный звук, когда он расхаживал между рядами кукурузы.

После недавних благодатных дождей, напоивших плодородные почвы штата Айова, кукуруза стала потихоньку подниматься. На юго-западе, где дождей не было, земля стонала от засухи. Озимая пшеница там даже не взошла. Фермеры несли ощутимые убытки.

Гордон Гаррет прекрасно понимал, что такое убытки, поскольку очень давно занимался сельским хозяйством и на своем веку повидал немало лишений и несчастий. Почти вся его жизнь проходила под знаком бесконечной борьбы с кукурузным мотыльком, грибковыми заболеваниями и прочими напастями, ежегодно грозившими новому урожаю.

Погода тоже приносила немало неприятностей. Выпадали такие годы, когда всю землю заливало дождевой водой чуть ли не на полметра. Но бывали и такие, когда беспощадное солнце до такой степени иссушало поля, что земля растрескивалась от зноя. В памяти жителей Айовы до сих пор еще жили страшные воспоминания о наводнении 1993 года.

Время от времени, правда, не слишком часто, в этих краях случались и ураганы. Однако сейчас Гордон Гаррет меньше всего ожидал появления торнадо.

На мгновение он замер на месте, но не почувствовал ни малейшего дуновения. Странно, очень странно... Теперь он явственно слышал отдаленный гул, похожий на шум приближавшегося поезда, но ветра при этом не было!

Фермер прикоснулся к крепким зеленым побегам — вот она, его гордость, кукуруза нового сорта «супер йеллоу дент», создатели которого утверждали, что никакие кукурузные мотыльки ей не страшны, поскольку она пахнет соей. Со времени сева уже прошло почти три месяца, еще немного, и культура зацветет.

Судя по жуткому гулу, действительно приближался ураган. Гордон рванулся к сараю, чтобы найти там временное убежище.

Бежал он довольно быстро, и все же стихия приближалась еще быстрее. Гул нарастал, приобретая какой-то металлический отзвук. Так жужжат пчелы в разгар лета. Но на дворе апрель!

Оглянувшись через плечо, Гордон увидел не гигантскую воронку урагана, а какое-то огромное облако. Он тотчас замер на месте, нервно теребя в руках соломенную шляпу.

Все небо было затянуто сероватой гудящей массой. Звук был негромким, но очень назойливым и каким-то грозным. Ни дать ни взять — пыльное облако, только без ветра.

И тут жуткое облако настигло Гордона. Ужасный, невыносимо зловещий гул заставил его упасть и вжаться в землю.

Раздирающие барабанные перепонки чавкающие звуки длились, казалось, целую вечность, и не было конца этому неистовству прожорливости!

Внезапно, словно по волшебству, все смолкло. Наступила давящая тишина.

Перепуганный до смерти, Гордон Гаррет осторожно приподнялся и отвел дрожащие руки от лица. В воздухе, против его ожиданий, не было ни пыли, ни грязи, ни всего того мусора, который обычно приносит с собой ураган. Однако с неба падало какое-то зеленое месиво, и в воздухе стоял сладкий запах осени, точь-в-точь как во время сбора урожая. Это в апреле-то!

Гордон осторожно повернул голову направо, потом налево и вдруг застыл от леденящего душу ужаса, знакомого каждому фермеру не понаслышке.

Кукуруза! С неба падали разодранные в мелкие клочья побеги. Плавно опускались тонкие золотые нити кукурузного шелка... На поле не осталось ни стебля — все было начисто срезано и тщательно пережевано. По полю словно прошлись миллионы крошечных силосных комбайнов — злобных и голодных, превративших побеги кукурузы в ароматное месиво. Во всяком случае, именно такое сравнение пришло в голову ошалевшего фермера.

С трудом поднявшись на ноги, Гордон оцепенело огляделся. Сейчас он очень походил на деревенского индейского идола.

Пронесшаяся над его полем «туча» съела весь будущий урожай, и Гордон Гаррет теперь полностью обанкротился.

Только сейчас он до конца осознал весь ужас своего положения! Бросившись ничком на землю, фермер испустил душераздирающий вопль смертельно раненного зверя.

Глава 18

В свое время мастер Синанджу научил Римо уворачиваться от камней, стрел, копий и даже выпущенных пуль. В один прекрасный день старый кореец, преодолевая глубокое отвращение к оружию, взял в руки револьвер и разом выпустил всю обойму в Римо. Когда ученик благополучно, хотя и несколько неуклюже, увернулся от всех пуль, Чиун покачал головой.

— Пока что не слишком хорошо. Надо еще научиться уворачиваться от не видимой твоему глазу смерти.

— Разве такое возможно? — переводя дух, спросил Римо. А он так гордился собой сейчас! Еще бы, уворачиваться от пуль умел только супермен, да и то лишь в фантазиях писателей.

— Надо научиться чувствовать движение воздуха перед мчащейся к тебе смертью, — пояснил учитель.

— Постой-ка, значит, я должен чувствовать ударную волну? — недоверчиво переспросил Римо.

— Именно.

— Черта с два у меня получится!

И все же он постиг все премудрости. Медленно, неделю за неделей, месяц за месяцем, год за годом, Римо учился замедлять время в своем восприятии и ускорять свои рефлексы. В конце концов он стал ощущать воздушную волну. Нежные волоски на коже предплечий превратились в крошечные сверхчувствительные антенны. Прежде Римо всегда казалось, что волосяной покров не более чем напоминание о животном происхождении человека, теперь же он оценил значение волосков как естественных сенсоров.

Позднее Римо стал безошибочно распознавать присутствие поблизости потенциальной угрозы и ощущать выстрел или бросок ножа за доли секунды до непосредственных действий.

В конце концов в результате бесконечных тренировок Римо стал практически неуязвим для пуль, снарядов и прочего в том же духе. Правда, Римо так и не научился уворачиваться от длинных ногтей Чиуна.

Неуклюже подпрыгнув, «Боинг-727» наконец увяз всеми колесами в противопожарной пене и остановился. Римо тотчас похолодел от ужаса.

«Я должен был почувствовать лапки этого маленького монстра на своей шее, — подумал он. — Я должен был почувствовать острие жала, но... И сейчас я умру».

Прикрыв глаза, Римо повернулся к мастеру Синанджу.

— Я умираю, Чиун.

Кореец, сердито сверкая глазами, следил за жужжавшей пчелой, снова оказавшейся на свободе. Подняв руки, здорово смахивающие теперь на звериные лапы с жуткими когтями, он весь обратился в слух и чудовищную сосредоточенность.

— Слишком поздно, — обронил ученик, думая о своей неминуемой кончине.

— Не бойся! Сейчас я поймаю эту маленькую сволочь! — прошипел Чиун.

— Я не о том...

Тем временем мастер Синанджу резко хлопнул в ладоши. Раздался сочный шлепок, и противное жужжание внезапно оборвалось.

Чиун превратил ладони в миниатюрные жернова и стал ожесточенно тереть их друг о друга. Раздался приглушенный хруст, и то, что осталось от пчелы, упало на пол. Старик наступил сандалией на останки твари и яростно растер их по полу.

— Я победил тебя, пчела-притворщица! — воскликнул он.

— Ты опоздал, учитель, — проговорил ученик.

— Нет, просто эта пчела-самозванка оказалась слишком проворной, — замотал головой Чиун.

— Она успела меня ужалить, — мрачно сообщил Римо, поднимаясь из пилотского кресла.

— Куда? — подскочил к нему учитель.

— Вот сюда, — показал он на сонную артерию слева.

Притянув к себе за волосы своего высокого ученика, Чиун принялся внимательно разглядывать ранку.

— Дай-ка посмотреть...

— Ой!

— Вижу, — кивнул Чиун, приложив палец к пульсирующей артерии. — Как ты себя чувствуешь?

— Мне холодно.

— Тупица! Как ты мог позволить какой-то пчеле, пусть она даже не пчела, ужалить себя?

— Сам же видел, какая она шустрая! Сразу-то ведь ее не поймал!

— Да, но зато ей не удалось меня ужалить! — воскликнул мастер.

— Что же мне теперь делать? — в отчаянии воскликнул Римо.

— Попробуй постоять на голове. Тогда весь яд останется в твоей тупой башке, а тело не пострадает!

— Как ты можешь?... — задыхаясь от негодования, воскликнул Римо.

— Могу! Потому что ты вовсе не отравлен.

— Нет? Не отравлен?

— Нет! Я не обнаружил ни малейшего покраснения, и глаза у тебя абсолютно ясные.

— Неужели у меня иммунитет против пчелиного яда?

— Скорее всего у мерзкой твари кончился запас яда.

— А что, вполне возможно! Только мне все равно как-то не по себе...

— Это от непроходимой глупости. Скоро пройдет.

И Чиун тотчас поманил Римо пальцем.

— Идем! Нам надо как можно незаметнее покинуть эту искалеченную твоей неуклюжей посадкой птицу.

— Ага... Конечно, нам вовсе ни к чему отвечать на многочисленные расспросы...

Проходя через салон первого класса, Чиун громогласно обратился к ошарашенным пассажирам:

— Живите безгрешно, ибо вы были спасены Домом Синанджу! Теперь вы своими глазами увидели, на что идут ваши налоги! Так не забывайте же вовремя и добросовестно их платить! Иначе ваше государство не сможет пользоваться нашими услугами и падет жертвой иностранных завоевателей!

Совершенно обалдевшие от происшедшего пассажиры не издали ни звука. Некоторые до сих пор прятали головы в коленях. Впрочем, никто не пострадал.

— К чему такой пафос? — поинтересовался Римо.

— Реклама! — снисходительно улыбаясь, ответил Чиун. — Она никогда не повредит.

Римо попробовал открыть люк запасного выхода, но механизм запора не поддался, и он просто выбил его резким пинком. Тяжелая крышка люка глухо плюхнулась в пену. Спасательная команда тотчас засуетилась. У аварийных выходов мгновенно появились спасательные трапы ярко-желтого цвета, и первые пассажиры почему-то с воплями уже покатились по ним под присмотром спасателей и стюардесс. Прямо в руки к медикам и полицейским. Тех, чье состояние не вызывало опасений, сажали в большой серебристый автобус, на заднем сиденье которого уже спокойно сидели мастера Синанджу. Добираться автобусом было куда безопаснее, чем по открытому пространству летного поля.

У терминала всех, переживших аварию, уже встречал представитель авиакомпании с бланками отказов от судебных исков с целью возмещения физического и морального ущерба. Он с жаром убеждал измученных людей подписать эти бумажки.

Взяв предложенную ему шариковую ручку, Римо сунул ее в левую ноздрю представителя авиакомпании. Ошеломленно захлопав глазами, тот не сразу сообразил, в чем дело, и потому контроль прибывших пассажиров закончился.

Добравшись до ближайшего таксофона, Римо позвонил в «Фолкрофт».

— Смитти! Сейчас я сообщу вам нечто невероятное!

— Я почти каждый день сталкиваюсь с невероятными событиями, — печально вздохнул Смит.

— За нами увязался «хвост»! — выпалил Римо.

— Так, и что?

— Он через грузовой люк проник вслед за нами на борт самолета. Мы сами видели. Как только самолет взлетел, «хвост» убил первого пилота, а затем и второго. Мы бы непременно разбились, если бы я не посадил самолет!

Последние слова Римо произнес с нескрываемой гордостью, впрочем, Смит быстро сбил с него спесь, недоверчиво переспросив:

— Вы? Вы управляли пассажирским лайнером?!

— Ну, под руководством диспетчера с контрольной вышки, — признался Римо.

— Тогда самолет, конечно же, разбился, — заключил глава КЮРЕ.

— Нет, приземлился! — с жаром возразил ассасин. — Произошла аварийная посадка, а не катастрофа! И никто не пострадал! Жертв нет!

— Ну да, за исключением пилотов, — поправил его Смит.

— Ага... — согласился Римо.

— И того, кто их убил?

— Точно. Чиун с ним расправился.

— Полагаю, вы сначала допросили убийцу? — спросил директор «Фолкрофта».

— Отнюдь.

— Почему?

— Потому! Думаете, это был человек?

— А кто же еще? — удивился Смит.

Римо передал трубку стоящему рядом мастеру Синанджу, и тот пояснил:

— Убийство совершила пчела, которая вовсе не пчела.

— Вы хотите сказать, что самолет чуть было не разбился из-за какой-то там пчелы?! — почти взвизгнул глава КЮРЕ.

— Нет, не из-за пчелы, а из-за той, которая только притворялась пчелой!

— Говорите яснее! — потребовал ничего не понимающий Смит.

— И так все ясно, — обиделся мастер Синанджу. — У нее был только вид пчелы, а на самом деле она вовсе не пчела!

— Так. Передайте трубку Римо, — приказал глава КЮРЕ.

— Почему?

— Потому что мне надо поговорить с ним, — резко произнес Смит.

Чиун передал трубку ученику и презрительно фыркнул:

— Смит хочет говорить только с тобой. Очевидно, дело принимает серьезный оборот!

— Что, не понял про твою пчелу — не пчелу?

— Наверное, он слишком стар, и разум стал давать сбои. Неру тоже был таким в старости...

Взяв трубку, Римо произнес:

— Я тоже не совсем понимаю, о чем толкует Чиун.

— Римо, начните с самого начала.

— То есть?

— С того момента, как вы вышли из морга.

Пришлось Римо рассказать Смиту о большой пчеле, которая пыталась преследовать их на автостоянке, и обо всех дальнейших событиях.

— У пчелы на спине оказался точно такой же рисунок мертвой головы, как и на той, что жужжала в морге, — закончил Римо. — Той, что пыталась нас преследовать, — уточнил он.

— Неужели вы думаете, что это одна и та же пчела? — хмыкнул Смит.

— Почему бы и нет?

— Потому что пчелы так быстро не летают.

— А эта носилась как вихрь. Кстати, мы послали вам по почте крылышко от первой пчелы.

— Интересно было бы взглянуть.

— В общем, хорошую новость я вам сообщил. Плохая же состоит в том, то вторая пчела, кажется, прочитала на конверте твой адрес.

— Не порите чепухи. Вы что, совсем потеряли голову?

— Эта пчела пыталась нас убить, — горячо возразил Римо. — Так что я вас предупредил, а дальше как знаете.

— Во-первых, пчелы читать не умеют! А во-вторых, она мертва, и хорошо бы взглянуть на ее останки.

— Вот тут имеются кое-какие затруднения, — отозвался Римо, поглядывая сквозь стекло телефонной будки на все еще утопавший в противопожарной пене «Боинг-727». — Чиун буквально расплющил и растер эту тварь по полу пилотской кабины. А теперь на борту самолета слишком много технического персонала, к тому же с минуты на минуту ожидается прибытие журналистов с телекамерами.

— Ладно, я сам с ними договорюсь, — коротко бросил Смит.

— Желаю удачи, — откликнулся Римо. — Так что нам теперь делать? Лететь другим рейсом или как?

Спустя минуту Смит вдруг сказал:

— Думаю, мне совершенно необходимо это пчелиное крылышко.

— Оно уже отправлено почтой «Федерал экспресс».

— Слишком медленно. Заберите из ящика ваш конверт и лично доставьте его ко мне. Вюрмлингер подождет!

— Ну, если вы настаиваете...

— Да, настаиваю! — резко сказал Смит и повесил трубку.

Выйдя из телефонной будки, Римо бросил Чиуну:

— Похоже, Смит не на шутку взволнован.

— Я слышал. Что ж, привезем ему крылышко от пчелы — не пчелы.

Когда они подошли к почтовому ящику «Федерал экспресс», им впервые за весь день улыбнулась удача. Прямо у них на глазах к ящику подъехал фирменный пикап, водитель, как всегда, открыл почтовый ящик и хотел было забрать корреспонденцию, но тут Римо легонько тронул шофера за плечо. По крайней мере ему не придется на глазах у многочисленных свидетелей голыми руками взламывать почтовый ящик.

— Эй, приятель, я хочу забрать свое письмо. Я передумал его отправлять.

— Извините, сэр, но уже поздно. Согласно уставу компании, содержимое ящика теперь принадлежит только ей и не может быть возвращено отправителю.

— Понятно, извини, — неловко улыбнулся Римо. Потом он вместе с Чиуном последовал за водителем, который направился к своему ярко раскрашенному пикапу. Причем ассасины вовсе не таились, наоборот, они стали громко разговаривать между собой:

— Ненавижу эти большие компании, которые так и норовят содрать с тебя денежки, но ни за что не пойдут навстречу, если возникнут мелкие проблемы! — воскликнул Римо.

— Полное удовлетворение клиента — вот цель профессионального ассасина, — отвечал ему Чиун. — Так говорил великий Вэнг, а уж он-то знал толк в таких вещах.

Водитель, услышав такое, испуганно взглянул через плечо. Вставив ключ в замок задней двери, он еще раз встревоженно оглянулся... и не увидел ни белого парня с очень широкими запястьями, ни старика азиата.

Недоуменно захлопав глазами, он закрыл заднюю дверь пикапа.

Потом уселся за руль, бросив на сиденье рядом с собой специальный почтовый мешок, и на приличной скорости рванул прочь с территории аэропорта, ненадолго притормозив лишь у выездных ворот.

Тут задняя дверь пикапа почему-то открылась; водитель внезапно заметил солнечный свет, бивший сквозь открывшуюся дверь. Чертыхаясь, «дал по тормозам» и, выскочив из-за руля, побежал к грузовому отсеку. Все почтовые мешки в целости и сохранности, никто их не вскрывал. Странно... Снова заперев дверь грузового отсека, шофер вернулся за руль, решив ничего никому не рассказывать.

Выезжая на шоссе, он неожиданно смекнул, что одному из той странной парочки удалось-таки забраться в грузовой отсек пикапа. Как? Ну, это уже другой вопрос. Впрочем, задняя дверь была открыта всего лишь несколько секунд — слишком мало для того, чтобы взрослый человек успел незаметно забраться в машину. Нет, ничего подобного быть не могло! Ерунда какая!

Уже у пассажирского терминала Римо дернул Чиуна за рукав:

— Этот парень смотрел куда угодно, только не туда, где были мы с тобой.

— Нет, — поправил его учитель. — Это мы с тобой были везде, куда не падал его взор.

Римо пожал плечами.

— Какая разница? Ну ладно, пора заняться доставкой нашего трофея Смиту.

А как же любитель насекомых, Эрвиг Вормфуд[6]? — отчаянно переврав имя энтомолога, спросил Чиун.

— Смитти сказал, подождет.

— Ну, тогда ладно.

Глава 19

Харолд В. Смит с головой ушел в киберпространство, когда по селектору раздался голос секретарши.

— В приемной посетители. Те двое, — добавила она шепотом.

— Пусть войдут, миссис Микулка, — сказал Смит, отрываясь от экрана. «Как хорошо, — подумал он, — что не надо лезть под стол в поисках выключателя, чтобы опустить монитор в специальное углубление!»

Да, теперь-то он разжился новейшей системой с монитором, экран которого был вмонтирован прямо в поверхность стола, а ведь было время... Правда, иногда Смит все же тосковал по старой, привычной системе с монохромным экраном. Зеленый цвет так гармонировал с его любимым галстуком!

В дверь кабинета осторожно просунулась седая голова. Смит едва взглянул на миссис Микулку и поспешно кивнул.

Вслед за удалившейся секретаршей в кабинет вошли Римо и Чиун.

— Привет, Смитти! — улыбнулся Римо и бросил ему конверт «Федерал экспресс».

Красно-оранжевый конверт пролетел прямо над головой хозяина кабинета, но в последний момент, подобно бумерангу, развернулся и шлепнулся прямо на его стол. Смит даже не среагировал, поскольку ничуть не сомневался, что конверт попадет в стекло, и смотрел именно туда, то есть в окно.

Недоуменно захлопав глазами, он оглянулся в поисках конверта и наконец заметил его прямо у себя перед носом. Тем не менее глава КЮРЕ ничем не выдал, какое впечатление произвел на него театральный бросок Римо.

Вскрыв конверт, Смит выложил его содержимое на гладкую поверхность стола. Крошечное крылышко послушно легло на черное толстое стекло, подсвеченное снизу янтарно-желтым экраном монитора. Коснувшись нужной клавиши, глава КЮРЕ переключил подсветку на ярко-белый, и тут же высветились все очертания и прожилки крылышка.

Чиун тем временем хранил гробовое молчание, что было совершенно ему не свойственно.

— Кажется, Смит тебя даже не заметил, — съязвил Римо шепотом.

— Не замечаю его я, — покачал головой мастер Синанджу.

— Но он тоже тебя не замечает! — не отступался Римо.

— А первый его не заметил я! — вспылил Чиун.

— Ну, тебе лучше знать. Ты у нас великий мастер игнорировать других, — примирительным тоном произнес Римо.

Аристократический нос главы КЮРЕ опустился так низко, что, казалось, еще немного и Смит уткнется в стол. На лице его то и дело появлялись самые разнообразные гримасы, причем совершенно независимо от его воли.

— Ну, что скажете, Смитти? — не выдержал Римо.

Тот поднял покрасневшие от напряжения глаза и задумчиво проговорил:

— Вроде бы и в самом деле пчелиное крылышко.

— А может, это шмель или трутень? — поинтересовался Римо.

В ответ директор «Фолкрофта» принялся молча колдовать над клавиатурой. Римо приблизился к столу, чтобы рассмотреть как следует.

На экране монитора появилось точное цветное изображение трутня, потом по команде Смита от него отделилось одно крылышко и увеличилось во весь экран. Изображение в точности соответствовало очертаниям и прожилкам лежавшего на столе обломка.

— Так... это крылышко трутня, самого обыкновенного трутня, — проговорил Харолд В. Смит.

— Нет, это была пчела-притворщица! — поправил его Чиун.

— С подобной терминологией мне не приходилось встречаться, — сухо заметил глава КЮРЕ.

— Да вы вглядитесь повнимательнее! — воскликнул кореец.

Смит так и сделал.

— Ну? Что?

Смит печально покачал головой.

— На мой взгляд, крылышко принадлежало самому обыкновенному трутню, самцу медоносной пчелы.

Тогда мастер Синанджу печально покачал головой:

— Существо, которому принадлежало это крылышко, явно обладало интеллектом и злыми намерениями. Это была не пчела — ни медоносная, ни еще какая-либо!

Тогда Смит вызвал на экран изображение пчелы-убийцы.

Она оказалась совершенно другой, отличной от обыкновенной пчелы, и структура крыла тоже сильно отличалась от исследуемого. С одной стороны, у пчелы-убийцы тоже было длинное тельце, но без яркой черно-желтой окраски. С другой стороны, она не была такой большой и мохнатой, как трутень.

— Нет, принадлежать пчеле-убийце крылышко не могло, — заключил Смит.

— Правильно! Оно принадлежит убийце, но не пчеле!

Хозяин кабинета посмотрел на Римо, красноречивым взглядом моля о помощи, но тот притворился, что с интересом рассматривает флуоресцентные лампы на потолке.

— Ничего не понимаю, — беспомощно произнес наконец Смит.

— Естественно, — загадочно откликнулся Чиун, подходя к окну.

— Похоже, все наши усилия ни к чему не привели, — заключил Римо.

— У меня есть сообщение от нового коронера Лос-Анджелеса.

— Да?

— Причиной смерти доктора Нозоки, доктора Кромболда и других лиц он считает анафилактический шок, вызванный укусами пчел-убийц, о чем и сделал соответствующее официальное заявление.

— Не может быть! — горячо воскликнул Римо. — Эти люди погибли у нас на глазах! Их убила большая, похожая на шмеля пчела!

— Понимаете, — осторожно начал Смит, — трутни физически не способны жалить. Однако еще более интересным является тот факт, что яд африканской пчелы-убийцы представляет собой нейротоксин, который воздействует на всю центральную нервную систему, а не только на систему дыхания.

— Ничего не понимаю!

— А что, если кто-то сумел скрестить известные породы пчел и вывел новый, убийственный для человека гибрид?

— Очень может быть...

— С момента появления в нашем полушарии пчел-убийц предпринималось немало попыток помещать их миграции в северном направлении. Но все они оказались безрезультатными. Тогда в качестве крайней меры кто-то предложил скрестить этих злобных насекомых с их более покладистыми домашними сородичами, чтобы получить менее вирулентный и агрессивный вид.

— И что получилось?

— Попытка окончилась полным провалом, но это не значит, что какой-нибудь настойчивый чудак не занялся созданием более, а не менее вирулентной и злобной породы.

— И зачем, спрашивается?

— Это же так очевидно! — вмешался в разговор Чиун, отрывая взгляд от окна.

Римо и Харолд В. Смит разом повернулись на голос. В глазах у обоих застыл один и тот же вопрос.

— Чтобы убивать, — пожал плечами кореец.

На лице Римо тут же отразилось сомнение, а Смит недоуменно заморгал.

Откашлявшись, он смахнул загадочное крылышко обратно в конверт и склонился над клавиатурой. На экране монитора появился список погибших загадочным образом, в их числе были и два пилота.

— Первым был Доял Т. Ренд, — задумчиво пробормотал Смит.

— Наверняка мы не знаем, — возразил Римо. — Его никто не жалил, у него были выедены глаза и мозг.

— Давайте предположим, что именно он стал первой жертвой таинственного убийцы, потому что коронер, производивший вскрытие его тела, вскоре погиб от анафилактического шока.

— Ну хорошо, — кивнул Римо.

— И этим нью-йоркским коронером стал доктор Лемюэль Квирк, хотя никакой пчелы так и не обнаружилось.

— А почему?

— Чтобы замести следы первого убийства.

— Так...

— В Лос-Анджелесе в день открытия нового модного ресторана погибли трое. Предположительно от высокой дозы пчелиного яда, хотя ни на одном из тел не удалось обнаружить пчелиных укусов, а в желудках — останков пчел. Если верить доктору Вюрмлингеру, конечно.

— Откуда вы знаете? — уточнил Римо.

— Я разговаривал с помощником коронера из Лос-Анджелеса.

— А-а-а...

— Некий доктор Нозоки, производивший вскрытие тел тех самых ребят из ресторана, тоже погиб от укуса пчелы. Так же, как и телеоператор канала «Фокс», как и доктор Гидеон Кромболд... Предположим, и это было сделано в целях замести следы первого преступления.

— Сделано кем? Пчелами?

— С использованием пчел, — поправил Смит.

— Идиоты! — взорвался Чиун.

— Что? — переспросил Смит мастера Синанджу.

— Ничего, — холодно отозвался тот, снова отворачиваясь к окну.

Недоуменно пожав плечами, глава КЮРЕ вернулся к экрану монитора.