Дестроер (№107) - Пир или голод

— И как тебя земля носит? Каждую ночь ты уходишь в город и возвращаешься-таки живым и невредимым. Хоть и слишком тощим, но все же живым!

— Заткнись!

— А вот возьми и заткни меня! Пора бы тебе сменить объект внимания, гомосек!

В ответ Римо лишь заскрипел зубами. Подобные сцены начались с того самого дня, когда Римо вернулся домой, похваляясь, что стюардессы его уже не любят, как прежде.

— Педераст! — возмущенно процедила экономка, сплюнув от отвращения.

Римо попытался исправить ошибку экономки, которая неправильно расценила его слова.

— Брось, мне нравятся женщины!

— Нравятся! Их любить надо! Ку-ка-ре-ку!

— Дело в том, что я слишком нравлюсь стюардессам, — пытался объясниться Римо.

— Слишком нравишься? Как бы не так!

При следующей встрече экономка вручила ему брошюру о том, как предотвратить заболевание СПИДом, и большую коробку презервативов всех цветов радуги.

— Слушай, — снова заговорил Римо. — От женщин у меня отбоя нет, и я вынужден сдерживать их натиск. Чтобы чуть притушить их порывы, я стал есть акулье мясо. От этого уменьшается количество феромонов, и женщины уже не так безоглядно бросаются в мои объятия.

— Онанист!

— С чего ты взяла?!

— Ха! Меня не проведешь!

Это была та самая ложка дегтя, которая портила всю бочку меда, что олицетворяла собой нынешнюю сравнительно спокойную жизнь Римо. Решив наконец проблему с излишне любвеобильными стюардессами, белый мастер Синанджу столкнулся с гораздо более серьезной проблемой — сварливой и вздорной экономкой.

До сих пор он никак не мог взять в толк, зачем Чиун после переезда первым делом нанял экономку. Капризная и старая, она к тому же время от времени курила крепчайший табак. Правда, всегда на улице.

Поднявшись по лестнице в башню для медитации, Римо обнаружил там лишь круглый татами, на котором имел обыкновение медитировать Чиун. Сняв башмак, Римо коснулся татами босой ногой. Судя по тому, насколько он остыл, учитель уже с полчаса как удалился.

Спустившись с лестницы, Римо заглянул на третий этаж. Звука игральных костей слышно не было. Старика корейца не оказалось ни в одной из комнат, где он обычно проводил досуг, — ни в той, где хранились его многочисленные дорожные сундуки, ни в той, где были складированы мешки с рисом всевозможных сортов, которого хватило бы всем обитателям Замка Синанджу по крайней мере до 2099 года.

Комната, отданная под одно из последних страстных увлечений Чиуна, сейчас была закрыта на висячий замок. Обостренный слух и тончайшее обоняние помогли бы ученику уловить сердцебиение мастера Синанджу и его специфический запах рисовой бумаги. Интересно, зачем Чиуну понадобилось запирать дверь на замок? С тех пор, как он страстно влюбился в телеведущую Читу Чинг, а потом разочаровался в ней, никаких новых увлечений у него не было. До Читы Чинг, правда, старик очень увлекался Барбарой Стрейзанд. Главное, чтобы Чиун не влюбился вдруг в жену Президента или в какую-нибудь столь же не подходящую для этого даму.

В конце концов Римо нашел учителя в помещении, недавно приспособленном для размещения многочисленных аквариумов с живой рыбой. Причина подобного новшества заключалась в том, что мастера Синанджу не на шутку встревожило состояние рыбных ресурсов планеты Земля. Пища Синанджу сводилась в основном к рыбе, утиному мясу и рису, правда, в неограниченных количествах. Лишаясь хотя бы одного из перечисленных компонентов, обитатели Замка Синанджу перестанут полноценно питаться, а значит, жизнь их станет невыносимой.

Чиун как-то объяснял Римо суть диеты Синанджу:

— Сила нашего интеллекта проистекает от употребления в пищу рыбы, а наши душевные силы поддерживаются большим количеством риса.

— Зачем же тогда утиное мясо? — удивился ученик.

— Чтобы мы понимали, что, какой бы однообразной ни показалась еда, состоящая лишь из рыбы и риса, все могло быть гораздо хуже, если бы пища состояла только из утиного мяса. Хе-хе-хе...

Римо не знал, шутит учитель или говорит всерьез, но лично он с удовольствием поглощал утиное мясо, когда рыба приедалась уже до невозможности.

Вдоль стен переоборудованного помещения рядами стояли большие емкости с пресной и морской водой. Создавалось такое впечатление, что здесь размещена небольшая телевизионная студия, снизу доверху заставленная мониторами, каждый из которых показывал телепередачу из Музея-аквариума Новой Англии. Только рыбы были настоящими, живыми. Их привезли и продолжали ежемесячно привозить со всех концов мира, чтобы у мастеров Синанджу всегда имелся собственный запас съедобной рыбы. Эту привилегию Чиуну удалось выторговать у Харолда В. Смита во время последних переговоров насчет возобновления контракта о сотрудничестве.

В самом дальнем углу помещения находились холодильные и коптильные камеры, где копченая и мороженая рыба дожидалась, как однажды выразился кореец, своего звездного часа.

Чиун, казалось, не заметил, как вошел Римо. В профиль старик сейчас здорово смахивал на старого, сморщенного, словно печеное яблоко, колдуна, ростом не больше пяти футов[4]. Его костлявое и с виду хрупкое старческое тело было тщательно спрятано в складках традиционного шелкового кимоно неопределенного цвета. Длинные широкие рукава скрывали сложенные на животе руки. Голова была низко опущена, словно он молился. Мерцающие блики света, отраженного одним из аквариумов, играли на его морщинистом бесстрастном лице.

Когда Римо приблизился, Чиун произнес:

— Мне не нравится выражение твоего лица.

— А все из-за твоей дурацкой экономки!

— Из-за кого?

— Как ее зовут?

— Не понимаю, о ком ты говоришь, — пожал плечами мастер, не отрывая взгляда от плавающей в аквариуме рыбы.

— Я не знаю, как ее зовут. Она не назвалась.

— Может, это Матушка Шелковица?

— Это ее так зовут?!

— Вполне возможно, — задумчиво кивнул Чиун, и его жидкая бороденка тоже качнулась, словно от ветра, так же как и белый пушок за ушами.

— Ну, если уж ты не знаешь... — протянул Римо.

Учитель ничего не ответил. Римо проследил за взглядом Чиуна и увидел стремительно передвигавшихся зигзагами трех серебристо-голубых рыбок. На вид они показались ему слишком маленькими, чтобы их можно было есть. Римо так и сказал.

— Может, тебе больше понравятся рыбы-прилипалы? — в ответ произнес Чиун.

— Вряд ли, если судить по их названию.

Протянув к стенке аквариума костлявую, похожую на птичью лапу руку, кореец длинным ногтем указательного пальца постучал по стеклу. Самым длинным из всех ногтей, скорее похожих на настоящие когти.

— Не пора ли обрезать этот ноготь? — спросил Римо.

— Мне нравится наблюдать, как он растет из-под ногтевого ложа, появляясь словно из ничего.

И Чиун снова постучал по стеклу.

— Вот, смотри.

Черная рыба размером с человеческую ладонь, раскрыв рот, прикрепилась к стенке аквариума, словно вакуумной присоской.

— Значит, рыба-прилипала?

— Она вполне съедобна.

— Ну, если ты так считаешь, — пробормотал ученик.

— Но сегодня у нас на ужин будет арктический голец.

— Вот и хорошо.

Помолчав, Чиун, все так же не сводя глаз с аквариума, произнес:

— Ты чем-то обеспокоен, сын мой.

— Я ассасин.

— И что?

— Ты учил меня убивать.

— Да?

— Показывал мне, как попадать пальцами в межреберное пространство, чтобы поразить сердце жертвы.

Старик согласно кивнул:

— Ты отлично владеешь этой техникой.

— Ты научил меня дробить тазовые кости одним ударом пяткой.

— И ты весьма неплохо это делаешь.

— Ты научил меня моментально отключать спинной мозг, поражать печень и мозг жертвы без видимых следов на коже.

— Ты в совершенстве постиг и это искусство.

— Но кое-чему ты все-таки меня не научил...

Тут мастер Синанджу в первый раз за все время разговора взглянул на Римо. В его по-молодому ясных глазах читался недоуменный вопрос.

— Ты не научил меня, как расправляться с экономками, которые действуют мне на нервы.

— Да как ты смеешь!

— Она хуже самой скандальной торговки рыбой, Чиун! — взорвался Римо. — Какого черта она здесь делает?

— Она выполняет вполне определенную работу по дому.

— Если ты ее прогонишь, я буду до конца своей жизни сам готовить для тебя все завтраки, обеды и ужины!

— Она отлично стирает.

— С радостью возьму всю стирку на себя!

— Она моет полы. Ты считаешь мытье полов ниже собственного достоинства. Сам мне говорил!

— Купи швабру, и у нас будут самые чистые полы во всем городе!

— А окна? Вот уже несколько лет подряд ты отказывался их мыть!

— Я изменюсь. Я вылижу все окна собственным языком, если тебе так захочется!

— Нет, — коротко произнес мастер Синанджу.

— Что значит «нет»?

— Среди ее обязанностей есть и такие, которые ты выполнить не сможешь.

— Это какие же, например?! Она весь дворик провоняла своим табачищем! И как ты только терпишь?

— Ну, привычка вполне безвредная.

— Да она подожжет весь дом!

— Пока еще этого не случилось. А если случится, мы вернемся к обсуждению твоего предложения.

— Нет, я все-таки ничего не понимаю! — сердито воскликнул Римо.

— Потому что ты еще слишком молод, — откликнулся мастер Синанджу и, протянув руку к аквариуму, коснулся его боковой стенки.

Что-то едва слышно щелкнуло, как будто выключили телевизор.

Римо удивленно уставился на крошечную белую точку посреди почерневшего вдруг аквариума.

— Это специальный канал, посвященный рыбам, — как ни в чем не бывало объяснил Чиун. — Очень успокаивает, особенно когда приходится выслушивать мелочные жалобы.

И мастер Синанджу тотчас направился к двери, на ходу приговаривая:

— Сегодня на ужин у нас арктический голец с жасминовым рисом. Так мы отпразднуем успешное выполнение твоего задания по устранению подлого генерала.

— Я снес его мерзкую голову!

— Вот и отлично. В таком варварском убийстве никто не заподозрит руку Синанджу. Ты поступил правильно.

— Я хотел вышибить из него дух, но все время думал о нашей склочной экономке и потому слишком увлекся.

— Визуализация — штука полезная. Если ты сумеешь по-настоящему представить свой успех, он не замедлит к тебе явиться.

— А вот теперь я мысленно представляю себе сиену повешения...

Поднимаясь по лестнице вслед за мастером Синанджу, Римо бормотал себе под нос:

— Матушка Шелковица... Держу пари, это не имя, а кличка!

Глава 6

Задание было совершенно идиотское. — О, только не это, — застонала Тамми Тэрил, глядя на Клайда Смута, директора информационной программы. Через окна его кабинета доносился нескончаемый шум манхэттенского уличного движения.

— Тамми, сегодня почти нет новостей. Придется тебе заняться этим с виду незначительным происшествием.

— Ну упал какой-то парень замертво посреди городской улицы и что? Тоже мне сюжет для программы новостей...

— Тут есть кое-какие зацепки...

— Какие же?

На веснушчатом лице Тамми теперь читался определенный интерес.

— Свидетели происшествия утверждают, что слышали странное жужжание непосредственно перед тем, как парень рухнул на землю. Не правда ли есть в этом нечто загадочное, а?

— Скорее, звучит загадочно, — съехидничала Тамми.

— Как бы там ни было, — пожал плечами Смут, — попробуй снять хороший сюжет. Сегодня совсем мало новостей.

— Ты уже говорил, — пробурчала девушка.

— Так нечего стоять тут и слушать все по второму разу! Принимайся за работу.

Кликнув оператора с видеокамерой, Тамми пулей вылетела из телестудии «Фокс» в центре Манхэттена. Совершенно идиотское задание! Да, докатилась она, дальше некуда... Снимать глупые сюжеты для канала теленовостей «Фокс»!

Собственно говоря, ей еще повезло, что она вообще осталась в тележурналистике после того, как ее разоблачили как фальшивую японку на одном из национальных телевизионных каналов.

В конце девяностых годов двадцатого века светловолосым и белокожим телеведущим пришлось нелегко. В моду вошли японки и китаянки, очень стильные и с изюминкой, во всем пытавшиеся перещеголять известную телезвезду Читу Чинг. И Тамми была отнюдь не единственной американкой англосаксонского происхождения, оставшейся за бортом.

Значит, ее чисто американская внешность станет помехой профессиональной карьере? Да ни за что! Ах, теперь в моде азиатские телеведущие? Ну что же, ее бабушка на одну шестую была японкой! И вот с помощью знакомого гримера Тамми превратилась в настоящую азиатку. Разумеется, только на время телеэфира.

Поначалу все шло на удивление гладко, но вот настал тот черный день, когда во время прямого эфира с нее слетел парик, и вместо Тамайо Танаки все с изумлением увидели некую светловолосую самозванку.

— Все! Моя карьера полетела к чертям собачьим! — сказала она своему агенту после того, как ее со скандалом уволили.

— Не волнуйся, ты еще вернешься на экран.

— В качестве кого? Китайской тележурналистки? Я не могу претендовать даже на шестую часть китайской крови! Фальсификация резюме — чем не основание для бессрочной дисквалификации!

— Претендовать на то, что в твоих жилах течет пусть даже одна тысячная доля азиатской крови, вовсе не противозаконно. Но на сей раз ты вернешься сама по себе.

Тамми нахмурилась.

— Как блондинка с англосаксонской внешностью?!

— А почему бы и нет?

— Блондинки на телевидении уже давно не в моде!

— Все меняется. Со времени того скандала прошло уже девять месяцев. Целая вечность! Вспомни, даже рейтинг популярности Деборы Норвил опустился на целый пункт.

— Я никогда не смогу делать такие жесткие программы, как она, — вздохнула Тамми.

— Слушай, по-моему, пик моды на азиатских телеведущих уже позади. Только за последний год на телевидении появились Джейд Чанг, Чи-Чи Вонг, Ди-Ди и Бев By. Все, наступило перенасыщение азиатскими лицами.

— Бев By мелькает на экране уже целую вечность!

— Ты, наверное, имеешь в виду бывшую Бев By. Их же двое, и обе работают в Бостоне.

— А разве так можно?

Агент пожал плечами:

— Чего не сделаешь ради популярности!

— Значит, ты хочешь, чтобы я вернулась в тележурналистику в качестве себя самой? — задумчиво произнесла девушка.

— В общем и целом, да. Скажи, Тамми, какое у тебя полное имя?

— Тамми и есть мое полное имя.

— Хм-м-м... Дай-ка подумать... Там. Там. Там. Тамара! Отныне ты будешь Тамарой Тэрил!

— Звучит как-то странно, — нахмурилась журналистка.

— На самом деле имя русское, но мы не станем это афишировать. А если оно не сработает, в следующий раз ты станешь Тамико Тойота.

— Ты просто спятил! Это же реклама чужого товара! А как же журналистская этика?

— Не волнуйся ты так сильно! Я уже покатил пробный шар.

— Да? Куда? — живо заинтересовалась Тамми.

— Канал «Фокс».

— «Фокс»?! Черт знает что, а не канал! Половина их новостей посвящена рассказам о летающих тарелках и снежном человеке! Вот удружил так удружил!

— Просто они стараются таким образом повысить свой рейтинг популярности. Я виделся с парнем по фамилии Смут и рассказал ему о тебе.

— Надеюсь, ты не говорил ему о том, что я была Тамайо Танака?

— Ну конечно же, я рассказал! Он счел твою затею блестящей выдумкой. Жаль только, что она так неудачно закончилась.

— Неудачно закончилась? — недовольно проворчала Тамми. — Да я чуть со стыда сквозь землю не провалилась...

* * *

Собеседование с директором информационных программ Клайдом Смутом прошло очень гладко.

— Итак, вы приняты, — заявил он в конце довольно короткого разговора.

— А как же традиционные вопросы? — недоуменно промямлила Тамми.

— Достаточно только взглянуть на ваше лицо. У вас очень фотогеничная мордашка.

Тамми проработала на канале «Фокс» уже целых шесть недель, но ни единой возможности показаться на телеэкране ей пока не представилось. Ее то и дело посылали снимать сюжеты о летающих тарелках и домах с привидениями, но пока что ни один из ее роликов в эфир не пошел.

— Не волнуйся, тебе обязательно повезет, и ты наткнешься на какую-нибудь сенсацию, — успокаивал ее Клайд Смут.

И тем не менее и в этот раз, пока оператор с трудом вел студийный микроавтобус к Таймс-сквер, Тамми даже не надеялась на успех.

— Только репортер, а в эфир не пускают, — сердито бурчала она, подперев подбородок руками.

— Ничего, настанет и на твоей улице праздник, — ласково произнес оператор. Его звали не то Боб, не то Дейв, не то как-то еще в том же духе. За свою долгую карьеру на телевидении Тамми поняла, что не стоит заводить близких отношений со своим оператором.

На углу Бродвея и Седьмой авеню Тамми разглядела на асфальте под колесами многочисленных автомобилей очерченный специальной серебристой краской контур человеческого тела и приказала оператору остановиться рядом.

— Прямо посреди уличного движения?! — удивился Боб или Дейв.

— Идиот, тормози!

Микроавтобус остановился, и, не обращая никакого внимания на сердитые гудки и громкие проклятия водителей, Тамми спрыгнула на землю.

— Похоже, он упал ничком, — протянула она.

— Быстрее забирайся обратно! — недовольно сказал оператор.

Словно не слыша его, девушка задумчиво огляделась.

— А что же могло здесь жужжать?

— Да забудь ты про жужжание! Смотри, что творится!

Нахмурившись, Тамми села в микроавтобус и сказала:

— Остановись у тротуара.

Оператор с трудом припарковал микроавтобус, Тамми поспешно выбралась наружу и внимательно огляделась.

Достав из багажного отделения небольшую портативную видеокамеру, Боб или Дейв стал прилаживать ее на плечо.

— Говорят, если простоять на углу достаточно долго, то в конце концов мимо обязательно пройдет тот, кого ты ищешь, — задумчиво произнес он.

— В прошлый вторник мимо моего дома прошел Тони Беннет.

— Погибшего нашли здесь вчера приблизительно в это же самое время. Может, кто-нибудь из прохожих его видел?

— А что, это мысль! — воскликнула журналистка и стала совать под нос прохожим микрофон.

— Привет! Меня зовут Тамара Тэрил, я журналистка канала «Фокс». Нас интересует любой, кто видел, как вчера здесь, на перекрестке, погиб мужчина.

Прохожие спешили мимо, не проявляя ни малейшего желания отвечать на ее назойливые вопросы.

— Не робей! — подбодрил ее оператор.

И Тамми продолжала свои расспросы.

— Привет! Вы, случайно, не видели, как вчера здесь умер мужчина? Ну неужели же совсем никто не видел? А может, кто-то слышал странное жужжание?

Спустя полчаса безуспешных попыток найти хоть одного свидетеля девушка сдалась.

— Может, спросим у регулировщика? — устало предложил оператор.

— У регулировщика?

— Ну да, участок-то его!

Офицер Фанкхаузер с радостью согласился помочь.

— Да, я слышал какое-то странное жужжание как раз перед тем, как бедняга свалился, — кивнул он.

— Вы не находите ничего подозрительного в его внезапной смерти?

— Между нами говоря, глаза и мозг у него оказались выеденными.

— А в газетах об этом ни слова.

— Видимо, решили умолчать, чтобы не поднимать лишней шумихи. Но я видел все собственными глазами. Только прошу на меня не ссылаться.

— А как вас зовут?

— Офицер Малдун, — чуть поколебавшись, соврал Фанкхаузер.

— Еще что-нибудь необычное заметили?

— Нет, я просто увидел мертвого мужчину, вот и все.

— Не могли бы вы, как опытный полицейский, прокомментировать происшествие.

— Опыт подсказывает, что все это здорово смахивает на мафиозную разборку, — не колеблясь, ответил регулировщик.

— В таком случае должен существовать и человек, осуществлявший нападение. Вы никого такого не заметили?

— Нет, вроде бы вокруг спешили по своим делам обычные люди. Впрочем, если не считать уличного разносчика...

— Думаете, для отвода глаз?

— Все может быть. Он раздавал бесплатные леденцы.

— Как именно он выглядел?

— Высокий, худой, в куртке и шапочке болельщиков команды «Шарлот Хорнетс».

— Наводит на размышления... Болельщик «Шарлот Хорнетс» в Нью-Йорке? Ведь это вовсе не нью-йоркская команда!

— Ну, чего только в Нью-Йорке не бывает! Тут нет ничего удивительного!

— Понятно, — кивнула Тамми. — Спасибо, вы нам очень помогли.

Офицер вернулся к своим обязанностям, а тележурналистка вновь стала обращаться к спешившим на ленч прохожим.

— Каждый, кто был вчера свидетелем внезапной смерти мужчины, попадет на телеэкран! — восклицала она.

Прохожие внезапно проявили небывалую заинтересованность, и вскоре Тамми окружила целая толпа.

— Я видел! Я!

— И я тоже! Он был низеньким и полным!

— Ничего подобного! Высоким и худым!

— Да нет же, это была женщина!

— Спасибо, достаточно, свидетелей больше не нужно, — пробормотала девушка, несколько напуганная чрезмерной активностью лжесвидетелей.

— Похоже, нам больше ничего не удастся разузнать, — разочарованно протянула она.

— Быстро же ты сдаешься!

— Вот тебе и тележурналистика! Я занимаюсь этим уже более двух лет, а все еще не стала ни богатой, ни знаменитой.

— Жизнь — тяжкое испытание, которое неизбежно заканчивается положением в гроб, — сочувственно покачал головой оператор.

И тут взгляд голубых глаз Тамми упал на уличный фонарный столб.

— А это что еще такое?

Оператор тотчас взглянул на фонарь и увидел свисавший с него огромный оранжево-черный шар. Сначала он подумал, что это какой-то грибковый нарост, но потом заметил, что вся поверхность шара шевелится.

— Пчелиный рой! Надо же, они роятся на столбе!

— Точно пчелы! Так я и думала! Слушай, ведь пчелы-то жужжат, а?

— Ну, жужжат...

Полицейский сказал, что подозреваемый в убийстве был одет в фирменную куртку болельщиков команды «Шарлот Хорнетс»[5]... — задумчиво протянула Тамми.

— Он не говорил «подозреваемый в убийстве». Это твои слова.

— Заткнись! Лучше сними на пленку фонарный столб!

Обиженно пожав плечами, оператор навел камеру на пчелиный рой. Покусывая красные губы, девушка бормотала себе под нос:

— Слишком редкое событие, чтобы оказаться простым совпадением...

— Что ты там бормочешь? — переспросил оператор.

— Подозреваемый в убийстве был в куртке болельщиков «Шарлот Хорнетс», а теперь именно на этом месте мы обнаружили пчелиный рой.

— Может, вчера их здесь не было?

— Кто знает? А вдруг были?

Оператор снял фонарный столб, и Тамми связалась с директором информационных программ по сотовому телефону.

— Интересная версия, — хмыкнул Клайд.

— Ну, «тянет» на основу специального репортажа? — нетерпеливо спросила журналистка.

— Сначала побеседуй с судмедэкспертом.

— Значит, ты выпустишь меня в эфир?

— Если тебе удастся заснять труп без глаз и мозга, эфир гарантирован, — пообещал директор.

Студийный микроавтобус влился в уличный поток, а Тамми все рассуждала:

— Пчелы ведь должны что-то есть?

— Все живое чем-то питается.

— Нет, я хотела сказать, едят ли пчелы мясо?

— Если и едят, то, наверное, не всякое.

— Как ты думаешь, пчелы не могли выесть тому бедняге глаза?

— Ну, не думаю. Стой-ка, ведь ты сама росла на ферме!...

— Да, росла, но не слишком много внимания уделяла всем этим сельским занятиям. Гораздо больше меня интересовал город. Ах, как мне хотелось поскорее вырваться из дома!

— Знаешь, мне доводилось слышать о стрекозах, которые намертво слепляли людям рты, но о пчелах, выедающих людям глаза, я не слышал ни разу!

— Да кому вообще интересно знать подробности из жизни насекомых?

— Ну... Слушай, а звучит неплохо — пчелы-убийцы пожирают глаза человека!

Тамми щелкнула пальцами.

— Точно! Пчелы-убийцы! Слушай, а разве об этом уже не писали лет десять назад?

— И правда, писали.

— Пчелы-убийцы. Кажется, тогда их обнаружили где-то в Техасе. А что произошло потом?

Оператор пожал плечами.

— Понятия не имею. Наверное, потом все передохли.

— Если моя версия верна, значит, они вернулись! Вот она, сенсация года!

— Какая версия? — удивился Боб или Дейв.

— Сама пока не знаю. Смотри лучше на дорогу!

Глава 7

— Меня зовут Тамара Тэрил, я с телевидения, канал «Фокс». Как можно найти судмедэксперта?

— В данный момент он занят, проводит чрезвычайно важное вскрытие, — ответил дежурный охранник, разглядывая стоявшую перед ним яркую блондинку с пышной грудью. К тому же такой глубокий вырез! Да, зрелище замечательное...

— Вот и отлично! Покойники всегда отлично смотрятся на телеэкране. Пошли, Фред!

— Меня зовут Боб, — слегка обиделся оператор.

— Эй, туда нельзя! — опомнился охранник.

— Неужели станешь в нас стрелять? — в притворном испуге округлила глаза Тамми, а оператор тут же навел камеру прямо на растерянного секьюрити. Тому ничего не оставалось делать, кроме как пропустить их в морг.

В прохладном каменном помещении сильно пахло формальдегидом, повсюду на каталках лежали посиневшие тела с прикрепленными к ногам бирками. Оператор тотчас застрекотал камерой.

— Нам все это не понадобится, — проворчала Тамми.

— Если не понадобится нам, я продам эти кадры другому каналу, — не отрываясь от работы, торопливо отозвался оператор.

Судмедэксперт колдовал над мертвецом, распростертым на белом фарфоровом анатомическом столе. Стол казался таким старым, словно служил последним ложем для мертвецов еще со времен сухого закона. Судмедэксперт на вошедших даже не взглянул.

— Я занят, — сухо произнес он. — Вы судмедэксперт? — спросила Тамми.

— Пожалуйста, погасите! Слишком яркий свет. Девушка щелкнула пальцами, и оператор послушно выключил камеру.

— Я Тамара Тэрил из «Фокс ньюз». Мне хотелось бы побеседовать с вами относительно вчерашнего вскрытия погибшего на улице человека.

— Вчера я провел не одно вскрытие. Ведь это Нью-Йорк!

— Я имею в виду того, у которого не было глаз, — пояснила Тамми.

— Да, да, припоминаю...

— Вы как профессионал могли бы подтвердить, что это сделали пчелы-убийцы?

В первый раз за все время разговора судмедэксперт оторвался от своего занятия и удивленно вскинул брови:

— Пчелы?

— Пчелы-убийцы из Бразилии.

— А почему вы спрашиваете о пчелах?

— Дело в том, что на месте происшествия, вернее, преступления, мы обнаружили висящий на фонарном столбе рой пчел.

— Почему вы употребляете термин «место преступления»?

— К этому мы вернемся чуть позже, а теперь прошу вас ответить на мой вопрос.

— Должен признаться, вскрытие Дояла Т. Ренда проводил не я.

— Ах вот как! Что же, мне хотелось бы поговорить с непосредственным исполнителем.

— Мне очень жаль, но это невозможно.

— Просто так я отсюда не уйду!

— Я вас прекрасно понимаю, но человек, с которым вы хотели бы поговорить, лежит сейчас перед вами на анатомическом столе. И я провожу вскрытие именно его тела.

Тамми изумленно вытаращилась на судмедэксперта и тупо переспросила:

— Что? Что вы сказали?!

— Меня назначили судмедэкспертом только сегодня, а мой предшественник лежит перед вами на анатомическом столе.

Журналистка приблизилась к столу, взглянула на лицо покойника и спросила:

— Что же с ним произошло?

— Сегодня утром его нашли мертвым в этом самом помещении.

— Что же послужило причиной смерти?

— Как раз это я и должен выяснить во время вскрытия.

— Как по-вашему, здесь не замешаны пчелы-убийцы?

— Насколько я помню, укусы таких пчел несмертельны для человека, если только он не подвергался жестокой атаке сотен этих насекомых.

— На теле покойника есть хотя бы один укус?

— Интересная идея, — пробормотал судмедэксперт и вернулся к прерванному занятию.

Тамми молча следила за его действиями, а судмедэксперт негромко диктовал в микрофон, укрепленный на лацкане спецхалата:

— Объект — белый мужчина, рост 180 сантиметров, вес 77 килограммов. При внешнем осмотре на теле видимых следов ударов не обнаружено...

— Снимаешь? — прошипела журналистка оператору.

Тот молча кивнул и незаметно навел камеру на судмедэксперта.

— Горло и язык сильно распухли, имеются признаки полной остановки сердечной деятельности, — продолжал тот. — Синюшность кожных покровов соответствует норме, трупное окоченение еще не наступило.

— А это что такое? — неожиданно вмешалась Тамми.

Судмедэксперт поднял глаза на дерзкую журналистку и, проследив за ее указующим пальчиком, посмотрел на плечо покойника. Потом взял лупу и стал внимательно разглядывать крошечную точку на коже.

— Похоже, есть покраснение, — несмело предположила Тамми.

— Сам вижу, — отрезал судмедэксперт.

— А всего секунду назад вы говорили, что на теле не обнаружено никаких следов...

— Тихо! — прикрикнул медик.

Взяв со стального подноса пинцет, он провел им по крошечной темной точке в центре красного пятнышка.

— Странно... — едва слышно пробормотал он.

— Ну, что там такое? — нетерпеливо выпалила Тамми.

— Кажется, остатки какого-то насекомого...

— Пчела! Это пчела?

— Для пчелы слишком малые фрагменты.

— А-а-а! — разочарованно протянула девушка.

Тем временем судмедэксперт с величайшей осторожностью соскреб мельчайшие темные частички в специальный конверт и перенес к микроскопу. Осторожно поместив кусочки на лабораторное стекло, он склонился над окуляром.

— Можно я тоже посмотрю? — попыталась заглянуть ему через плечо Тамми.

— Нет.

— Ладно, тогда скажите, что вы там видите?

— Вижу какие-то останки очень маленького насекомого.

— Пчела-убийца! Явно пчела-убийца!