Посвящается Марку Шилдсу, который предпочитает совершенно иной вид транспорта.

А также славному Дому Синанджу.

Глава 1

Никто не знал, когда это началось, так как продолжалось аж со времен Кейси Джонса. И никому такое положение дел не казалось странным, ведь это столь же обычное явление, как и товарный поезд. Опять же неизвестно, когда этому придет конец, ибо аварии на железных дорогах сделались неизбежными еще тогда, когда человеку пришло в голову пустить по стальным лентам грохочущие махины. И ничего особенного не было в захлестывающих страну волнах железнодорожных катастроф, потому что подобное творилось и в эпоху первых паровозов. Иногда катастроф случалось больше. Иногда меньше.

На протяжении трех жестоких лет их было больше. Намного больше.

Знатоки железных дорог, работники поездных бригад и прочие специалисты говорили, что состояние одряхлевшей железнодорожной системы страны достигло критической отметки.

Национальный совет безопасности перевозок возлагал вину на машинистов, среди которых распространилась наркомания, на устаревшее и изношенное оборудование, а также попросту жаловался на злой рок.

Все соглашались с тем, что хуже всего дела с железнодорожными катастрофами обстояли у «Амтрака». За три мрачных года погибло более ста человек — больше, чем по всей стране за все двадцать пять лет существования пассажирских перевозок.

При этом не принимался во внимание тот факт, что пассажирские поезда «Амтрака» всегда полны пассажиров, тогда как товарные перевозят безопасные грузы. Не обращалось внимание и на то, что в обычном поезде гораздо больше пассажиров, чем в обычном авиалайнере. Вполне естественно, что при железнодорожных катастрофах должно быть больше жертв, чем при авиационных. Но на самом деле при крушении поезда число счастливо спасшихся пассажиров значительно больше числа погибших, чего нельзя сказать об авиакатастрофах, к примеру, самолетов «Боинг-747». Тем не менее всякий раз, когда поезд «Амтрака» сходил с рельсов, репортажи об этом событии появлялись исключительно на первых полосах газет. В конце концов, поезда «Амтрака» перевозят отнюдь не капусту.

Все эксперты сходились на том, что, если бы статистика не учитывала «Амтрак», железнодорожные перевозки считались бы столь же безопасными, как и прежде.

Если вы знакомы с историей железных дорог, вам известно, что ваша безопасность напрямую зависит от того, где вы сидите.

Тай Херли сидел в кабине машиниста нового тепловоза МК5000С, который тащил за собой товарный состав, принадлежащий Южной Тихоокеанской компании. Левая рука Херли лежала на регулирующем клапане, правая — на рукояти тормоза. Глаза же следили за двумя трудноразличимыми полосами света. Рельсы чуть блестели в свете фар. Состав прошел поворот и теперь приближался к Биг-Сэнди, штат Техас.

Кабина вибрировала, басисто гудел двадцатипятитонный дизель «катепиллар-3612», Тай не сводил глаз с жидкокристаллического дисплея на пластиковой приборной доске — наблюдал за цифрами в столбиках «Тормозное давление» и «Оборотов в минуту». Позади, меньше чем в двадцати футах от спинки его кресла, мчались галопом пять тысяч лошадей, и все-таки ему было не по себе. Мягко говоря, не по себе.

Тай Херли сделался машинистом отнюдь не для того, чтобы с комфортом сидеть в кабине с искусственным микроклиматом, изолированной от огромного четырехтактного двигателя В-12, которым он управлял, регулируя число оборотов и уровень давления. Нет, не о такой работе он мечтал.

Ему не хватало старого доброго дизеля СД40-2, грубой черной приборной доски, круговых шкал приборов, маломощного настенного вентилятора, которому не под силу очистить спертый воздух в кабине. Вот это — для настоящего железнодорожника! Но больше всего его удручало то, что он перестал принадлежать Южноатлантической компании. Южноатлантическую поглотил Атлантический союз, и этот серый красноносый МК5000С в скором времени наденет его зеленую униформу. Наступил конец целой эпохи.

Не изменились лишь тусклые отблески света на рельсах перед лобовым стеклом.

Всю жизнь, с самого детства Тай любил смотреть, как блестят рельсы. С тех самых пор, когда впервые услышал заунывный гудок и грохот колес грузового поезда, уносящегося вдаль, прочь из Техаса.

Для человека, никогда не видевшего больших городов Восточного побережья и не совершившего ничего выдающегося, он прожил достойную жизнь. Звезд с неба Херли не хватал — не «ложился на дырку», случая показать высшее мастерство в критической ситуации ему не представилось, зато его поезда ни разу не сошли с рельсов и он ни разу не испортил груза. Ни разу за двенадцать лет работы в Южноатлантической! Есть чем похвастаться, особенно в наши дни.

Поезд шел по мосту через реку Сабина. Тай регулировал тормозное давление и продолжал тихо радоваться жизни.

Ему тридцать шесть лет, и он абсолютно здоров. У него есть работа. Та самая работа, о которой он мечтал. Конечно, работа оказалась не совсем такой, какой представлял себе Тай, когда жил в маленьком городке Уичита-Фоллс, но за нее хорошо платят. Жена его вполне довольна привилегиями железнодорожника, а близнецы — электронными играми и «сникерсами». Со временем он, может быть, привыкнет к МК5000С. Возможно, думал Херли, он еще будет водить поезда, когда в один прекрасный день и эту модель сочтут устаревшей. Господи, да уже поговаривают, что следующим чудом техники станет Эй-Си. Двигатель на нем не откажет ни при каких обстоятельствах. Кстати, Тай ни разу не «посадил» двигатель. Еще один плюс в его биографии.

А самое главное — Тай не повторил судьбу своего отца. Отец раньше тоже работал в Южноатлантической. Хороший человек. Сейчас, правда, весь высох: у него больное сердце и надломленный дух.

Однажды Лютер Херли вел товарняк по главной ветке. Тем временем на железнодорожный переезд въехал ярко-желтый школьный автобус и застрял посреди путей. Лютер между тем ехал по прямой и уже давно наращивал скорость, стараясь наверстать опоздание, и потому увидел автобус только в последний момент. Он слишком поздно рванул тормоз. Впрочем, даже если бы он начал тормозить за пять миль до переезда, все равно не успел бы. Старший Херли управлял дизель-тепловозом Эм-Пи-15, который тянул семьдесят полностью нагруженных платформ. Даже если бы машинист нашел способ завалить состав набок, как корову на скотобойне, он не смог бы остановиться вовремя.

Рукоятка тормоза сломалась в руке орущего Лютера в тот самый миг, когда локомотив врезался в школьный автобус и со скрежетом потащил его сверкающие на солнце обломки по безжалостным рельсам. Остановился поезд больше чем в миле от переезда.

В живых остался только Лютер Херли — если можно назвать жизнью то существование, которое он ведет после того жуткого случая. Ребятам из спасательной команды пришлось силой отдирать его руку от гудка, и лишь тогда им стало ясно, что все это время он кричал не переставая.

Тай Херли так и не услышал об аварии от самого отца ни слова. Лютер вернулся в тот день домой и больше никогда не ездил по железной дороге. На пиво и снотворное пенсии железнодорожника хватало. На следующий день Тай прочитал о катастрофе в газете. В репортаже приводились слова одного из экспертов. Тот сказал, что эффект от удара поезда по автобусу можно сравнить с эффектом от наезда этого самого автобуса на жестянку от кока-колы. Ни единого шанса на выживание у жертв быть не могло.

Это красноречивое сравнение поразило Тая куда сильнее, чем число несчастных, о которых он со временем позабыл. Впрочем, и сейчас Херли вздрагивал всякий раз, когда думал о том чудовищном ударе. И всякий раз, когда он подъезжал к пересечению с автомобильной дорогой, внутри у него все сжималось.

Да, по крайней мере он не повторил судьбу отца! У того хватило силы воли не запить по-черному, когда окончилась его трудовая жизнь, но не хватило ни на что другое.

С точки зрения Тая, на свете нет ничего безопаснее железных дорог. Если, конечно, ты находишься в поезде, а не на рельсах. Херли прекрасно знал статистику. В самые худшие годы погибает менее пятидесяти пассажиров поездов. И по меньшей мере пятьсот человек в год гибнут под колесами.

После полуночи товарняк въезжал в мирный Биг-Сэнди, и Тай давал гудок. Каждый раз в городе поднималась суматоха. Говорили, что проклятый поезд будит весь город. Жителям и в голову не приходило, что это делается для их же блага. Они и предположить не могли, что существует связь между предупредительными ночными гудками и пожелтевшей газетной вырезкой, которая хранится у Тая в платяном шкафу, там, в отделении для носков и чистого белья.

Пока Тай водит поезда, он всегда будет давать гудок, подъезжая к пересечению с автострадой.

И пусть жалуются. Речь идет не только об их жизни, но и о жизни Тая Херли.

Гудок МК5000С прорезал техасскую ночь, но внутри новенькой кабины он слышался приглушенно. Так, на всякий случай, Тай дал еще один гудок. И вдруг увидел, как к блестящему пятну, к тому месту, где пересекаются пути бывшей Южноатлантической магистрали и магистрали Атлантического союза, трясясь, несется спортивный автомобиль цвета слоновой кости.

Сердце Тая гулко забилось, на руках выступили жилы, во рту пересохло.

— Ох, Боже, не надо, пожалуйста... — сдавленно бормотал он.

Еще один гудок.

В ответ спортивный автомобиль ринулся вперед.

— Нет, кретин! Нет же, ты проиграешь. Назад, назад! — орал Тай, сидя в звуконепроницаемом чреве тепловоза, понимая, что его не услышит никто, кроме Спасителя.

На фарах спортивной машины были укреплены защитные лопасти, поэтому, казалось, свет переливается всеми цветами радуги. Тем временем, повинуясь автоматическому сигналу, шлагбаум начал опускаться. Зазвенел звонок.

Тай опять закричал, но уже по-другому:

— Быстрее! Быстрее, черт побери! Ты сможешь! Проскочи!

Шлагбаум опускался, и сердце Тая ухнуло вниз.

Шлагбаум вновь поднялся, когда спортивный автомобиль врезался в него на бешеной скорости.

Тай смотрел вперед расширившимися от ужаса глазами.

Передние колеса машины пересекли рельс, задние коснулись стальной полосы, и автомобиль замер как вкопанный.

— Уходи! Уходи! — закричал Тай и ударил кулаком по дисплею; экран треснул, как яичная скорлупа.

Белая дверца машины распахнулась, и на пути вышел человек. В свете мощного прожектора тепловоза он казался маленьким жуком. Но действовал отнюдь не как жук.

В руках мужчина держал что-то вроде длинной палки. Он завязал ее чуть ли не узлом, но она распрямилась и теперь дрожала, как усик жука.

Повернувшись, человек неуклюже забрался на крышу машины, нагнулся и поднял дубинку, затем выпрямился. Теперь он просто стоял и смотрел на надвигающийся на него тупой темно-красный нос дизель-тепловоза.

— Иисус милосердный! — простонал Тай, переводя рукоятку реверсора в нейтральное положение. Одновременно он потянул на себя регулятор, пытаясь тормозить. Что-то вдруг произошло с тяговыми двигателями. Они напряглись и зажили собственной жизнью, сопротивляясь тысячетонной силе инерции.

Тай понимал, что уже поздно. Что отныне все в руках всемогущего Господа. Он мог только вцепиться в рычаги управления и наблюдать за неизбежной катастрофой, невольно оказавшись в роли бессильного статиста.

Он слышал про случаи самоубийств на рельсах. На востоке страны такое раз или два случалось. До сих пор шли разговоры и о некоем янки из Коннектикута, который положил свою идиотскую башку на рельсы, чтобы жестокий обод стального колеса сделал то, что он мог бы сделать сам при помощи пули, но у него не хватало мужества.

Но этот!..

Этот человек, одетый в черное, как бы возник в ночи. Больше Тай не мог сказать ничего. Мужчина весь был в черном. Даже лицо его казалось черным. Не таким, как у негра; оно отливало блеском, как надкрылие жука. Как будто самый чудовищный из ночных кошмаров Тая Херли принял обличье человека и, неся с собой проклятие, поднялся из глубин ада.

Он рос и рос перед Таем, и хотя комок подкатывал к горлу и перед глазами вставала расплющенная банка из-под кока-колы, машинист пристально вглядывался в эту черную физиономию, пытаясь разглядеть черты, которые вот-вот навсегда исчезнут под колесами, и их уже никто не разглядит. Он спрашивал себя, так ли вел себя когда-то его седовласый отец, видел ли он застывшие от страха детские лица, видел ли белки округлившихся глаз в ту парализующую секунду, что предшествовала столкновению, когда автобус распался на части, подобно ломтю хлеба Господня, и детские тела разлетелись, словно семечки подсолнуха.

Вдруг человек на машине поднял руки, занеся над головой дубинку. В ночной мгле Тай Херли не разобрал, что это такое, но в голове у него мелькнула мысль о мече, и человек в черном на мгновение представился ему бесстрашным воином минувших веков, дерзнувшим одолеть враждебную махину современного товарного поезда при помощи острого стального клинка.

В этот миг как будто остановилось сердце Тая Херли, а с ним остановилось время, и Тай начал молиться за того человека. Он молился, ибо знал, что из них двоих в живых останется только тот, что в кабине.

Басовитый зверь неуклонно приближался, и человек в черном принялся размахивать мечом, словно разминаясь перед ударом, как бейсболист. Его быстрые взмахи были небрежны и уверенны.

В самую последнюю секунду «черный» взмыл в воздух. Клинок блеснул в лунном свете серебром, и Тай увидел, что и лезвие черного цвета. Оно вырвалось из рук меченосца и полетело навстречу, как при замедленной съемке. Глаза Херли следили за мечом даже тогда, когда заговорил разум: Он испугался. Он успеет спрыгнуть. Слава Богу. Слава всемогущему Господу.

Лезвие, вращаясь, врезалось в лобовое стекло кабины, как взбесившаяся лопасть вертолетного винта, и уже вне поля зрения Тая Херли хрупкий спортивный автомобиль взорвался как хлопушка. Тупой нос тепловоза из красного мгновенно сделался черным. А затем без всякого толчка и без всякой задержки поезд потащил разбитую машину с собой.

Когда поезд проехал еще несколько миль, машина попросту разлетелась на куски. Мелочь расплющилась на рельсах.

Ничего этого Тай Херли уже не видел и не слышал. Руки его застыли — одна на рукоятке реверсора, другая на рычаге гудка.

Глаза его смотрели вверх, непонимающе мигая. Он видел перед собой рабочий сапог. Он не знал, чей это сапог, но тот казался знакомым, очень знакомым. И между прочим, очень походил на сапог, который он сам чистил сегодня утром.

Поезд начал заворачивать. Голова Тая слегка повернулась, и он понял, что смотрит на свой собственный сапог. Он сидел непоколебимо и прямо в кабине локомотива товарного поезда. И прежде чем тьма накрыла его, успел себя спросить, не покинула ли каким-либо образом душа его тело.

Он увидел, что воротник его форменной куртки сделался ярко-красным, а на том месте, где должна быть голова, зияла пустота и била фонтаном кровь. Ему в голову пришла забавная мысль: Если я там, почему мои глаза на полу?

И в этот миг вся кровь вытекла из его мозга, а вместе с ней и жизнь покинула его отрезанную голову, оставив без ответа его последний нелепый вопрос.

Никем не управляемый громадный слепой МК5000С безостановочно несся вперед, ревя в ночи, раскачиваясь на поворотах, а тяжелый сапог мертвого машиниста упорно давил на педаль. Поезд прогромыхал через Биг-Сэнди, штат Техас, и понесся дальше, в сторону Тексарканы, где, как и следовало ожидать, сошел с рельсов и врезался в стальное ограждение в конце трассы. Последствия были вполне предсказуемы.

Когда Мелвис О. Каппер, специалист, которого Национальный совет безопасности перевозок уполномочил вести расследование, прибыл на место, бригадир депо встретил его единственной фразой:

— Откинул копыта.

— И все же, почему машинист просто не затормозил?

— Я не о локомотиве. Его мы еще не осматривали. Я о машинисте. Это он откинул копыта.

Мелвис забрался в кабину тепловоза, который, словно индийский боевой слон, лежал на боку посреди обломков оборудования, — и тут он понял, что имел в виду бригадир.

Машинист был повсюду. Удар в буквальном смысле разбросал его. Оторваны пальцы, одна нога выкручена и закинута за плечо... Другая нога на первый взгляд выглядела нормально. Ступня стояла правильно, но одного взгляда на открытую икру было достаточно, чтобы убедиться, что нога перекручена по меньшей мере трижды. Как конфета-тянучка белого цвета.

И что хуже всего — голова была оторвана.

— Боже правый, — пробормотал Мелвис.

— Похоже, осколок стекла перерезал шею.

Мелвис посветил фонариком.

— Что-то я не вижу крупных осколков.

— Наверняка где-то здесь. У парня отрезана голова, так?

— Точно, — согласился Мелвис.

Но лобовое стекло при ударе только покрылось паутиной мелких трещин, вылетело всего лишь несколько кусочков, самый крупный из которых оказался не больше ногтя.

— Может, большой осколок перерезал ему шею, а потом при ударе раскололся, — предположил Мелвис.

— При каком ударе? При первом, в Биг-Сэнди, или при втором, здесь?

— Видимо, здесь. Там ведь что случилось? Он врезался в маленький японский джип «нишицу-ниндзя». МК5000С по сравнению с ним — огнедышащий титан. Да что говорить!.. У такой машины радиоантенна даже до фары не достанет.

— Да, звучит убедительно.

Остальное, правда, не поддавалось объяснению.

Бригадира наконец осенило.

— Если его не убило стеклом сразу же, тогда какого черта он потом несся как бешеный? Он же проехал почти пятьдесят миль, так почему он не тормозил?

Мелвис пожал плечами:

— Может, он был настолько шокирован, что его парализовало. Такое случается.

— Ну да! Промчаться в шоке пятьдесят миль и на полном ходу ворваться на территорию депо...

— Ладно, — хмыкнул Мелвис. — Ясно одно: ему не могло отрезать голову при столкновении с автомобилем. Это совершенно немыслимо.

Однако, добравшись до места первой катастрофы, Мелвис с бригадиром обнаружили огромный осколок. Судя по всему, он мог прежде составлять часть лобового стекла кабины МК5000С.

Мелвис приказал помощникам примерить осколок к пробоине. Изрезанные края совпали! Приходилось признать очевидное: осколок стекла отрезал машинисту голову при столкновении с джипом.

— Надо полагать, нога соскользнула с тормозной педали, — предположил бригадир депо. — Как вы это объясните?

— Наркотики, — ответил Мелвис Каппер.

— Все вы там в НСБП говорите «наркотики», когда не можете найти разумного объяснения!

— Наркотики, — сухо повторил Мелвис.

В предварительном отчете Мелвис Каппер указал на наркотическое опьянение машиниста как на предположительную причину катастрофы. Предварительный отчет эксперта попал в центральный офис Национального совета безопасности перевозок в Вашингтоне, округ Колумбия, и компьютер распространил его по всем региональным отделениям НСБП.

Проводившая эту нехитрую пересылку девушка-оператор сделала больше, чем любой эксперт для успешного разрешения загадки катастрофы в Тексаркане. Впрочем, тогда еще никто ни о чем не подозревал — так же, как никому не приходило в голову, что трехлетняя серия кошмарных катастроф на железных дорогах отнюдь не была серией случайных совпадений или затянувшейся полосой невезения.

Все происшествия подчинялись строгой системе. Правда, никому пока не удавалось ее обнаружить.

Глава 2

Его звали Римо. В данный момент он испытывал свою новую тачку в боевых условиях.

Поток машин обтекал его со всех сторон. То один, то другой водитель резким рывком вырывался на соседнюю полосу. Как ни парадоксально, автомобилям чаще приходилось двигаться вбок, а не вперед. Порой они буквально протискивались с одной полосы на другую, а через некоторое время водители, не утруждая себя подачей звукового сигнала, возвращались в недавно покинутый ими ряд. На дороге выработался своеобразный ритуал. Как только в каком-нибудь ряду открывалось свободное пространство, все находившиеся поблизости машины устремлялись туда. Звенели бамперы, гудели клаксоны. Над шумом и грохотом разносились ругательства. Победитель наслаждался плодами своего успеха примерно на протяжении четверти мили. Едва завидев новую «дырку», он, не раздумывая, рулил туда. Мысль о том, чтобы кому-то уступить, представлялась такой же дикой, как и мысль о том, чтобы не превысить скорость.

Когда-то, очень давно, Римо вроде бы сформулировал для себя основной закон поведения водителей на улицах Бостона. Каждый житель Бостона убежден, что правила движения на дорогах обязательны для всех, кроме него самого. Потому-то каждый шофер и игнорирует их, вполне искренне предполагая, что другой непременно будет следовать их букве и духу. В результате правила не соблюдаются практически никем.

И второе: бостонские водители постоянно куда-то опаздывают, вследствие чего они всегда готовы рисковать жизнью и здоровьем, чтобы сэкономить шесть-семь секунд. Поэтому они виляют на дорогах с такой же легкостью, с какой обычные люди изменяют своим убеждениям.

Уличное движение в Бостоне оказалось настолько безумным, что Римо перестал ездить на машине. Приходилось пользоваться такси либо подземкой.

Просто ему не удавалось найти такой автомобиль, который, по его мнению, соответствовал бы бостонским улицам. Промучившись понапрасну, он попросил своего шефа подыскать ему что-нибудь подходящее. Понятно ведь, что, если он погибнет в автокатастрофе, Смиту придется платить миллионы за обучение его преемника — не говоря уже о том, что он лишится одного из двух наиболее высокооплачиваемых ассасинов.

Шеф заупрямился — поначалу.

— Об этом и речи быть не может!

— Послушайте, Смитти, — сказал ему Римо, — на подготовку летчиков-истребителей тратят огромные деньги, и когда с ними что-нибудь случается, целые эскадрильи вылетают им на выручку. Пилота спасают, даже если приходится жертвовать самолетом. Разве нет?

— Все правильно, — процедил сквозь зубы доктор Харолд В. Смит.

— На мою подготовку ты потратил тонны денег. А поскольку я вынужден жить в этом сумасшедшем доме...

— Бостон — не сумасшедший дом.

— Когда едешь по городу, складывается впечатление, что на тебя со всех сторон прут маньяки-убийцы. Жители Бостона — люди как люди, когда ходят пешком, но стоит им сесть за руль, как они тут же летят кубарем вниз по эволюционной лестнице.

Смит откашлялся.

— Думаю, что вы преувеличиваете.

— Когда я в последний раз ехал из аэропорта, буквально все водители были готовы растерзать и меня, и мою машину за то, что я остановился у пешеходного перехода, чтобы пропустить человека.

— Сомневаюсь.

— Еще был случай, когда я стоял первым у светофора и не рванулся с места немедленно, как только зажегся зеленый свет. Так какой-то идиот сзади загудел и обложил меня на все буквы алфавита.

— Наверное, он спешил.

— Ну да! Заторопился в больницу, когда я укоротил ему язык.

Смит неловко кашлянул.

— Запишите машину в мой контракт, — попросил его Римо. — Мне нужна машина, способная выдержать езду по Бостону. Причем красная.

— Почему красная?

— А почему нет? — парировал Римо.

И поскольку найти хороших ассасинов непросто, доктор Смит согласился. Пришлось.

Дожидаться машины пришлось дольше, чем хотелось. Несколько предложений Римо отверг. На первой машине — «боннвиле» — Римо отправился на пробную поездку по Бостону и очень скоро столкнулся с мальчишкой-почтальоном, ехавшим на велосипеде.

Римо вышел из машины, чтобы проверить, как там парень. Тот швырнул ему в лицо вечернюю газету и пригрозил подать в суд.

— Ты сам меня подрезал, — заметил Римо, убедившись, что правая рука мальчишки не пострадала.

— Надо смотреть, куда прешь, придурок! — завопил пацан, и кольцо у него в носу задрожало.

— Тебя так мама учила разговаривать?

— Именно так мама учила меня разговаривать, когда приходится разговаривать с придурками. Велик был совсем новенький. А теперь, посмотри...

Римо взглянул. На зеленой краске осталась царапина. В остальном — порядок.

— А я только что приобрел эту машину, — возразил Римо, указывая на царапину на переднем крыле автомобиля.

— Надеюсь, твоя матушка высечет тебя за то, что ты ее поцарапал.

— Поцарапал ее не я, а ты. И поосторожнее насчет моей матери! Я ее не знал.

— Повезло тебе. Моя мать из меня котлету сделает.

— Только предупреди ее, что котлета получится тухлая.

— Я ведь и в суд на тебя могу подать. Мой отец постоянно с кем-нибудь судится.

— Прежде всего ему надо бы вчинить иск твоей матери — за то, что произвела на свет такой кусок дерьма, — откликнулся Римо.

— Ты не имеешь права так разговаривать со мной! — заорал почтальон.

— На месте твоего отца я потребовал бы назад свою сперму, — заявил Римо, впрочем, уже более добродушно.

В ответ парнишка шагнул к новенькому «боннвилю» Римо, наклонился и лизнул оцарапанную предохранительную решетку. Римо сначала решил, что присутствует при новом ритуале обнюхивания автомобиля, но пацан тотчас выпрямился, а на решетке появилась новая царапина, в точности такая же, как от столкновения. Газетчик высунул язык, и Римо увидел на нем налет серебристой краски.

Пришлось несколько усовершенствовать велосипед своего оппонента, превратив его в подобие птичьей клетки. Владелец велосипеда каркал по-вороньи, сидя внутри нового сооружения, когда Римо покинул поле боя.

После этого «боннвиль» вернулся к поставщику.

Второй вариант оказался «шеви-блейзером». Эта машина благополучно выдержала первую поездку по кварталу, добралась даже до 128-го шоссе и вернулась домой. Римо припарковал ее на стоянке возле супермаркета, и там в нее врезался, дав задний ход, «мерседес-СЛ».

Женщина, сидевшая за рулем «мерседеса», вышла из салона, бросила взгляд на искореженный капот «блейзера» и на пострадавший задний бампер собственной машины, после чего повернулась к Римо.

— Надо смотреть, куда едете! — громогласно изрекла она.

— Я всего лишь стоял на стоянке, — возразил Римо преувеличенно спокойно, так как к этому времени уже пришел к убеждению, что у всех автомобилистов Бостона неустойчивая психика.

— Это вы утверждаете! Я дам другие показания! — пролаяла женщина, поворачиваясь спиной к «провинившемуся».

— Участники дорожного происшествия должны обменяться координатами, — крикнул ей вслед Римо. — Закон штата, знаете ли.

— Я в происшествии не участвовала. Виновник происшествия — вы. Вот и обменивайтесь координатами с самим собой.

Римо вышел из «блейзера», дождался, пока дама скроется в магазине, и принялся пинать шины ее «мерседеса». Методично, одну за другой. Носок его ботинка отскакивал от толстой резины. И после каждого удара раздавалось шипение спускавшей камеры.

Когда Римо вновь сел за руль покалеченного «блейзера», «мерседес» суровой дамы просел на обода колес.

От «блейзера» Римо также отказался.

Шеф, естественно, не преминул заметить, что Римо, по всей вероятности, не умеет аккуратно ездить.

Римо, само собой, возразил, что в городе Бостоне существует только один способ аккуратно передвигаться в автомобиле — привязать к колесам по воздушному шару и парить над улицами.

— Сделаем еще попытку, — сказал он Смиту.

Последний автомобиль прибыл только что, точнее — утром. Римо взглянул на него и, энергично потирая руки, сообщил:

— Честное слово, не могу ждать.

Лучшего нечего было и желать. Главное — машина была красная. Вернее, красная с разводами. Римо и не знал, что на заводах машины окрашивают в красный цвет с разводами, как в былые времена. Подобную окраску автомобилей ему приходилось видеть лишь в детстве, когда даже мечта о собственном велосипеде полностью противоречила его финансовым возможностям.

Сейчас Римо двигался по Юго-восточному экспресс-шоссе, известному среди автомобилистов как Юго-восточное депресс-шоссе, а также — в лучшие дни — как Зеленый монстр. Он проводил испытания новой машины. Длинная, перегруженная транспортом, напоминающая застывшего над Бостоном удава эстакада. Скоро ее должны будут разрушить, чтобы освободить место для пришедшей ныне в упадок Центральной магистрали. Римо искренне надеялся, что городские власти проявят благоразумие и не забудут пропороть сердце этой змеи осиновым колом.

Машина буквально пылала под ярким июльским солнцем. Ее разглядишь и за много миль — немалое преимущество. В Бостоне водители нередко не замечают предметы, уступающие по размерам водонапорной башне.

Когда Римо съезжал с эстакады вниз, на Рокс-бери-масс-авеню, его подрезал отчаянно сигналящий черный «форд-рейнджер-бигфут». Его громадные колеса едва не грызли асфальт.

В былые времена Римо расстроился бы или даже разозлился. Сейчас же он лишь широко улыбнулся.

И тут же нажал на газ — и обошел «форд». Ошеломленный водитель едва успел показать Римо средний палец[1]. Тогда Римо легким движением одной руки вывел свою машину на соседнюю полосу. Водитель «рейнджера» попытался вытеснить его, но настоящего состязания здесь и быть не могло. «Форд-рейнджер-бигфут» — это всего лишь спортивный автомобиль. Римо же сидел за рулем внушительной четырнадцатитонной бронированной махины.

Римо оттеснил «форд» за боковую линию и, не довольствуясь малой победой, прижал его к ограждению. На протяжении целой мили крыло «форда» высекало искры из металлического барьера, и только после этого изрыгающий проклятия водитель вывернул руль в отчаянной, но бесплодной попытке вытеснить Римо, но добился только того, что задние колеса его автомобиля оставили черный след на асфальте.

— Вот это мне нравится, — изрек Римо, оставив посрамленного соперника позади.

— Вы сошли с ума, — проговорил сидевший рядом с ним доктор Харолд В. Смит. Щеки его побелели. Он прижимал к груди портфель, а глаза за стеклами очков без оправы казались совершенно безумными.

Смит приехал в Бостон только для того, чтобы лично вручить Римо ключи от машины и документы, подтверждающие его право пользования бронированным автомобилем. Римо уговорил его принять участие в пробной поездке. Сейчас Смит явно жалел о своей доверчивости.

— Я всего лишь защищался, — возразил Римо. — Разве вы не видели, как он меня подрезал? И не спорь.

С этими словами Римо аккуратно повернул на шоссе Непонсет — Куинси.

Серебристого цвета «хонда» внезапно пошла на обгон, подсекла машину Римо, и он едва не врезался в заграждение. Лишь его сверхъестественная реакция предотвратила катастрофу.

В салоне «хонды» сидели две монахини.

Пристроившись за «хондой», Римо дал долгий гудок. Та монашка, что не управляла автомобилем, высунулась из окна и швырнула в Римо четками. Четки ударились о бампер, скрепляющая их нить лопнула, и бисер рассыпался по асфальту.

— Вот видите! — торжествующе воскликнул Римо. — Надеюсь, теперь вы меня понимаете? Даже монашка за рулем становится мегерой.

— Невероятно.

— Бостонские водители — самые жуткие в мире.

— И вы — один из них, — бросил Смит.

— Что-о?

— Римо, вам же все это нравится.

— Да, мне нравится чувствовать себя на дороге уверенно, — с жаром откликнулся тот. — Мне нравится сознавать, что моя жизнь не висит на волоске, когда я выхожу из дома и еду в магазин. Нравится ощущать, что я сильнее и умнее какого-нибудь придурка, который садится за руль и при этом понятия не имеет, что значит водить машину.

— Итак, надо полагать, вы береште эту тачку?

— Еще бы! Кстати, у нее есть какое-нибудь название?

— Она называется «драгун».

— Ага, значит, я смогу объявить Чиуну, что ко мне на службу поступил тяжеловооруженный драгун.

— Вообще-то, — возразил Смит, — самое тяжелое вооружение я попросил убрать.

— Зря. В наших краях оно помогло бы поставить кое-кого на место.

— Чем меньше вес, тем меньше требуется бензина, — отрезал Смит.

— Тонко подмечено! И на сколько же миль хватает галлона бензина такому зверю?

— На три, — ответил Харолд В. Смит, директор официально не существующего сверхсекретного правительственного агентства КЮРЕ.

Когда Смит с Римо подъехали к частному дому в городе Куинси, мастер Синанджу уже поджидал их.

Худощавый, невысокий — всего пяти футов ростом, — он был одет в кимоно чайного цвета. Невзрачный человечек, но на лице его запечатлелась мудрость столетий. Кореец. Лысый. Карие глаза. Длинные ногти. Реденький пушок за ушами. Тоненькая, трепещущая на ветру бороденка. В общем, облик этого человека совершенно не соответствовал его репутации одного из самых грозных ассасинов двадцатого века.

Едва Римо выбрался из машины, как услышал недовольный, скрипучий голос:

— Как поживает великолепный дракон?

— "Драгун", — поправил мастера ученик.

— В этой провинции любят придираться к произношению, — проговорил Чиун. — Передо мной транспортное средство, официально находящееся в распоряжении мастера Синанджу, следовательно, я имею право почтительно именовать его драконом Синанджу.

— Это «драгун», — упрямо возразил Римо. — Смитти, объясните ему.

Мастер Синанджу перевел взгляд на человека, которого он называл Императором. Смит между тем успел вылезти из машины. Худой, даже тощий господин явно пенсионного возраста. На его портрет хватило бы одной серой краски: темные с проседью волосы, серые глаза, нездоровый сероватый оттенок щек. Казалось бы, Смиту при его внешности следовало бы особенно тщательно подбирать цвет костюма. Тем не менее глава КЮРЕ, как правило, носил серый костюм-тройку, и это помогало ему незаметно проникать куда угодно. Он здорово походил на хамелеона, способного менять цвет кожи, сливаясь с фоном.

— Называйте его как хотите, — сказал Смит. — Мне пора уезжать.

Редкие брови Чиуна поползли вверх, и кожа, обтягивающая лысый череп, покрылась складками.

— Так скоро? Но вы же только сегодня приехали, Император! Я хотел устроить пир в вашу честь.

— Спасибо, но мне действительно пора.

Старик наклонил голову.

— Велико наше разочарование, однако мы стоически перенесем эту боль и утрем наши горькие слезы, ибо понимаем, что мы — всего лишь слуги, мы — всего лишь инструменты, которые можно использовать, а затем выбросить, как поломанный меч. Я не обвиняю тебя, о прозорливец. Никогда не укроется наше убожество от твоих всевидящих очей.

И мастер Синанджу устремил испепеляющий взгляд своих маленьких карих глаз на ладони Римо.

— Надо же, не забыл, — проговорил ученик и вытянул руки вперед. Самые обыкновенные руки. Запястья, правда, необычайно широкие, но ладони могли принадлежать кому угодно. Пальцы скорее длинные, чем короткие, но ничуть не похожие на изящные пальцы пианиста. Ногти ухоженные, аккуратно подстриженные.

Это зрелище настолько потрясло Чиуна, что он закрыл рукавом глаза.

— Нет, не могу вынести вида таких чудовищных увечий! Отвернитесь, о Император! Римо, спрячь их поскорее, или ты навеки оскорбишь терпеливого Смита!

— Куда же я спрячу руки?

Римо развел руками, как бы демонстрируя, что на нем только белая теннисная майка и обтягивающие коричневые брюки.

— У тебя есть карманы.

— У меня вполне нормальные руки.

— Как ты можешь! Говорить такое, когда у тебя ногти как у ленивца!.. — зарычал кореец. — Припадаю к стопам вашим, о Смит. Когда-то хирург изменил лицо Римо. Возможно ли сделать что-то с его невероятными ногтями?

— Никогда не слышал о приживлении ногтей, — ответил глава КЮРЕ без тени улыбки.

Худые плечи Чиуна содрогнулись.

— Значит, нет надежды. Когда я отойду в небытие, в моем племени не останется человека с ногтями надлежащей длины.

С этими словами старик поднес ладони к глазам. На его пергаментном лице читалось глубочайшее сожаление. Его собственные ногти отросли на добрый дюйм. Они смахивали на изогнутые костяные кинжалы. Таким кинжалом можно с одного удара перерезать человеку горло.

— Он все пытается убедить меня отрастить ногти, как у Фу Манчу — вполголоса произнес Римо, обращаясь к Смиту.

— Сопротивляйтесь, — прошептал в ответ тот.

— О да! — воскликнул Чиун. — Сопротивляйся, Римо! Отвергни ваши западные условности. Поступай так, как велит тебе Смит. Пусть твои ногти растут и расцветают. Освободи смертоносную силу, что таится в них. Я научу тебя должному уходу за ногтями. Вот и все, что тебе осталось, Римо, и подготовка твоя будет завершена. Больше я ничего от тебя не потребую.

Ученик решительно покачал головой:

— Не обманывай, Чиун. Стоит мне согласиться на ногти, как ты попытаешься одеть меня в боевое кимоно.

— Тебе следовало бы на коленях просить позволения надеть достойное кимоно. В этих безобразных панталонах ты похож на пугало огородное.

— В брюках, — поправил его Римо.

— Живет-то Римо в нашем обществе, — веско заметил глава КЮРЕ.

— Так пусть он войдет в ваше общество как ассасин Синанджу! Откуда у вас такая маниакальная любовь к секретности?

Смит и Римо переглянулись. Они ничего не сказали друг другу, но в их усталых взглядах ясно читалось одно и то же: Теперь объясняй ему ты.

— Мне пора, — совсем уже кисло повторил Смит.

— Подбросить вас в аэропорт? — спросил его Римо.

— Нет. Я поеду поездом.

— Поездом?

— Да, так дешевле. Кроме того, я хотел лично изучить систему «Амтрак».

— Это еще зачем?

— Необходимо по долгу службы, — ответил шеф значительно тише.

— Работа «Амтрака» как-то связана с вопросами государственной безопасности?

— Римо! — вдруг воскликнул Чиун и весь сморщился. — Да ты газеты-то читаешь? В дальних западных провинциях недовольные служащие «Амтрака» подстрекают к мятежам. Мы вот сидим здесь и ни о чем не подозреваем, а они в эту самую минуту сеют зерна раздора и призывают опрокинуть Трон Орла, охранять который — наша обязанность.

Смит нервно поправил галстук и проговорил:

— Если не возражаете, я все-таки поеду.

Мастер Синанджу опустил голову, обозначив полупоклон.

— Хотя само солнце покидает нас вместе с тобой, о щедрейший, мы все же будем твердо стоять на ногах и доживем-таки до того дня, когда ты призовешь нас исполнить свою волю, — провозгласил он.

— Угу, угу, — пробормотал Смит и торопливо, словно желая поскорее уйти от банды хулиганов, зашагал в сторону станции метро.

— Тебе всегда приходится так себя вести? — поинтересовался Римо.

— Лучше так, чем весь вечер страдать в его обществе. — Чиун даже фыркнул.

— Смитти — неплохой парень.

— Он ест вилкой рис! — Чиун с отвращением сплюнул, после чего обошел вокруг «драгуна» и пнул по очереди все четыре шины.

— Ну и зачем? — удивился ученик.

— Затем, что ты сам не удосужился этого сделать.

Римо любовно погладил машину.

— Скажи, как она тебе?

Чиун недоверчиво оглядел сверкающее стальное чудище.

— А почему такая красная?

— Чтобы маньяки, еще издали завидев ее, успели убраться с дороги, — объяснил Римо. — Ты не ответил на мой вопрос.

Чиун сморщил носик.

— Драконов не хватает.

— Мне она нравится и так. Без драконов.

— Она наполовину моя. И на моей половине должен красоваться дракон. Позаботься, чтобы к утру он был готов.

— Если он будет на твоей половине, почему его должен рисовать я?

— Потому что в противном случае я потребую, чтобы на ней появились два одинаковых дракона. Да еще фениксы сзади и спереди.

Римо покорно вздохнул.

— Какого цвета дракон тебе нужен?

— Для драконов хороши золотой и зеленый цвета. Впрочем, предоставляю тебе на выбор.

— Имей в виду, после детского сада я ничего не рисовал.

Чиун пожал плечами.

— Ты еще молод, и впереди у тебя ночь, чтобы отточить мастерство.

Мастер Синанджу тотчас вернулся в каменный дом, в котором они жили вместе с Римо. В прошлом это сооружение было церковью, потом храмом сикхов; возможно, использовался он и для других целей мирского характера. С восьмидесятых годов оно стало недоступным для широкой публики. Харолд В. Смит приобрел его на аукционе и в соответствии с заключенным ранее контрактом передал мастеру Синанджу. Чиун немедленно окрестил его Замком Синанджу. Теперь ученик жил в одном крыле этого дома, учитель — в другом. Им принадлежала также невысокая зубчатая часовня. Римо знал, что Чиун сейчас отправится туда. Якобы для того, чтобы предаться медитации, на деле же — наблюдать, как исполняется его приказание.

В прежние времена Римо поспорил бы с Чиуном насчет дракона. Но со временем он научился ладить со стариком. Как-никак они уже давно вместе. Нарисовать дракона? Что ж, не такое это большое одолжение человеку, который превратил Римо Уильямса из ходячего мертвеца в единственного наследника Дома Синанджу.

Все произошло так давно, что сам Римо уже и не помнил, в каком году. Он разучился мыслить такими категориями. Подобная манера мышления свойственна Западу. Конечно, Римо не сделался полностью человеком Востока, но стал тонкой перемычкой, соединяющей Восток и Запад.

В те дни, будучи еще ньюаркским полицейским, он знал о Востоке лишь то, с чем ему пришлось столкнуться во Вьетнаме. Когда-то он тянул лямку на флоте, а затем жил совершенно ничем не примечательной жизнью городского полицейского.

Все изменилось в одночасье, когда его арестовали детективы с каменными лицами. Ему было предъявлено обвинение в избиении и убийстве человека, имя которого он также позабыл. Не успел Римо толком осознать, что происходит, как суд вынес приговор и Римо был усажен на позорный стул.

Очнулся Римо в городке Рай, штат Нью-Йорк, в некоем санатории «Фолкрофт». В скором времени ему стало известно, что под этим названием скрывается КЮРЕ, организация, во власти которой он оказался. Теперь стало ясно, что электрический стул специально отрегулировали так, чтобы приговоренный не погиб.

Его предоставили в распоряжение Чиуна, последнего мастера Синанджу. Выбора у него не было. Для внешнего мира он умер и был похоронен, окружавшим его людям ничего не стоило ввести ему в вену соответствующий раствор и опустить в пока еще свежую могилу, на которой уже значилось его имя.

До того дня Римо никогда не слышал про Синанджу. Только от Чиуна он узнал, что в Северной Корее есть небольшая деревушка под названием Синанджу, где располагается Дом Синанджу — команда ассасинов, существующая около пяти тысяч лет. Но прежде всего Синанджу — это воинское искусство, которым владеют мастера Синанджу, обитатели деревни и Дома.

Было решено, что Римо станет первым выходцем с Запада, которого посвятят в секреты Синанджу. Впрочем, Римо воспринял все это без всякого энтузиазма.

— Это как кунг-фу? — спросил он у Чиуна.

— А что ты знаешь о кунг-фу? — отозвался старик.

— Ну, Брюс Ли в кино. На него бросаются пятеро, а он расшвыривает их в разные стороны.

Яркие карие глазки Чиуна превратились в узкие щелочки. Пройдет время, и Римо станет опасаться такого вот взгляда учителя.

— Тебе нравится, когда люди летят в разные стороны?

— Конечно.

Чиун, только что мирно сидевший на полу спортивного зала в позе лотоса, решил сделать Римо приятное. И стал швырять его в разные стороны.

На протяжении получаса тело Римо как мяч отскакивало от стен зала. За эти полчаса Римо усвоил чрезвычайно важный урок.

Во-первых, нужно воспринимать Чиуна всерьез.

Во-вторых, никогда не заговаривать о Брюсе Ли и кунг-фу.

Такие вот уроки открыли Римо глаза. Впоследствии он едва ли не тосковал по тому времени.

Вскоре он уже знал, что кунг-фу, равно как и карате, дзюдо и айкидо, отделились от Синанджу, как неблагодарные сыновья, не сказав даже доброго слова. Именно искусство Синанджу было лучезарным предком всех боевых искусств.

Позднее Римо узнал, что стоит класть в рот и чего не стоит. Он научился правильно дышать — при помощи желудка, а не одних только легких. Затем начались первые упражнения, которые сначала показались ему бессмысленными. И еще — он тоннами заглатывал горькое кимчи, и оно очищало его организм, отравленный жирами и сахарами.

Учение было долгим и болезненным, и Римо далеко не сразу заметил, что с него мало-помалу слезает кожа человека Запада. И вернуть ее уже невозможно.

Чуть раньше тогдашний американский Президент осознал, что страна распадается на части, и решил восстановить целостность Соединенных Штатов.

Он создал КЮРЕ. Эта секретная организация тайно финансировалась из бюджетных средств, и о ее существовании не знал никто, кроме главы исполнительной власти и директора Харолда У. Смита. Позднее, правда, о КЮРЕ узнали Римо и Чиун. Эта организация стала неофициальным инструментом, призванным исцелить многие недуги Америки.

Президент пал жертвой наемного убийцы, а недуги остались, и, казалось, избавиться от них невозможно.

Харолд В. Смит обратил свой взор на Восток. Чтобы спасти величайшую нацию Нового Света, он отыскал мастера Чиуна, древнего старика, не имеющего ни детей, ни учеников.

Восток считал, что от Синанджу осталось лишь воспоминание, Запад же никогда не знал ничего подобного. Значит, Синанджу — идеальный вариант. Америке нужен ассасин, Дому Синанджу — продолжатель. Что ж, по рукам. «Мертвого» американца обучат запретному, умирающему искусству. Обе стороны ничего не теряют. А вокруг — завеса секретности.

И Римо выучился древнему искусству, стал ассасином, а со временем сделался мастером Синанджу. Ему открылись глубинные возможности организма: исключительная сила, ловкость, мгновенная реакция, что простым смертным открываются только в исключительных, критических обстоятельствах. Воин Синанджу способен использовать весь потенциал собственного мозга. А пробужденный мозг, в свою очередь, в состоянии придать силу мускулам и остроту чувствам.

Если человек в чем-либо может достичь совершенства, то Римо превзошел его. Он стал зорче всех прочих, приобрел реакцию хищника. В силе и ловкости же ему просто не было равных.

А все благодаря Чиуну! И если теперь, после стольких лет ученичества, Римо должен нарисовать дракона на боку своего бронеавтомобиля, что ж, он сделает это ради старика.

Проблема заключалась лишь в том, что владение искусством Синанджу никак не отражалось на художественных способностях. Когда-то Чиун пытался обучить Римо иероглифам, при помощи которых древние мастера Синанджу высекали на камнях описания своих поразительных подвигов. Но у Римо ничего не вышло. Гораздо проще ему далось знакомство с более молодым хангульским алфавитом, который корейцу представлялся грубым и невыразительным.

И все-таки, если Чиуну нужен дракон, он его получит. Поскольку ученик всем сердцем полюбил мастера Синанджу.

А вот когти он ни за что отращивать не будет.

Глава 3

Доктор Харолд В. Смит стоял у автоматических стеклянных дверей зала ожидания Южного Бостонского вокзала. Скоро объявят посадку на его поезд. Он уже обдумал маршрут. Вообще-то поезд «Амтрака» прибыл на седьмой путь. Он узнал его по красно-бело-синей полосе — эмблеме «Амтрака» — на серебристом боку. На всех остальных поездах красуется отвратительная желто-лиловая эмблема местной железнодорожной компании Эм-би-ти-эй. Пассажиры вокруг глаз не сводили с электронного табло, на котором вот-вот высветится номер пути. Смит, впрочем, и так знал, что появится семерка, поэтому он встал возле дверей. Так больше шансов пройти на посадку одним из первых, а значит, больше шансов занять сидячее место. Надо обязательно сесть. Ехать предстоит четыре часа, и он не может позволить себе тратить время впустую.

Когда он ехал сюда, в вагонах было на редкость много народа. Люди даже в проходах стояли. А ведь день не выходной, не праздничный! Обыкновенный летний четверг.

Самому Смиту пришлось стоять аж до Нью-Хейвена, где электровоз заменяли дизельным тепловозом. Ясно одно: когда Северовосточный железнодорожный коридор электрифицируют полностью, пятнадцатиминутная стоянка в Нью-Хейвене останется в прошлом.

Как только часть пассажиров «Янки Клиппера» покинула вагоны, Смит сразу же опустился на свободное место. И хорошо, что поторопился, поскольку за считанные минуты вагон вновь заполнился и теперь уже до самого Бостона был битком набит.

На обратном пути Смиту рисковать не хотелось. Он страдал артритом, и сейчас опять напомнило о себе больное колено. Кроме того, стоя он не сможет работать. Глава КЮРЕ ненавидел праздность — сказывалось суровое воспитание уроженца Новой Англии.

Наконец по вокзальному радио объявили: "Приглашаем на посадку в «Мерчантс лимитед». Смит немедленно ринулся к двери. Стеклянные створки раздвинулись, и он почти побежал на платформу, чтобы покомфортнее устроиться в вагоне для некурящих.

И, облюбовав удобное место у окна, он положил себе на колени видавший виды портфель. По давней привычке он уселся рядом с одним из аварийных выходов. Харолд В. Смит никогда не рисковал. Ведь в случае его смерти неизбежно прекратит существование КЮРЕ, что в настоящее время может оказаться фатальным для Америки.

Довольно скоро пассажиры заполнили вагон.

Толстая негритянка в ситцевом платье малинового цвета проплыла, покачиваясь, между сиденьями и остановилась напротив Смита.

— Место для канарейки? — громко спросила она, указывая на свободное место рядом со Смитом.

— Что?

— По-моему, передо мной место для канарейки.

— Не понимаю, о чем вы, — растерялся глава КЮРЕ.

— По-моему, очень похоже на место для канарейки, но я все-таки сяду.

Женщина опустилась на сиденье и ради первого знакомства как следует саданула Смита мясистым локтем под ребро.

— Прошу прощения, — охнул тот, шарахаясь к окну.

— Вы его получили, — невозмутимо отозвалась женщина. — А что вы, собственно, сделали?

— Я? Ничего.

— Так почему же просите прощения?

— В меня упирается ваш локоть, — смущенно заметил Смит.

— Камень в мой огород, да?

— Простите?

— Ах, да ну вас. Теперь-то в чем дело?

— В меня по-прежнему упирается ваш локоть.

— Да, мне не помешало бы сбросить несколько фунтов, признаю. Но ведь кресел для тех из нас, у кого кость пошире, не делают. Надеюсь, вы понимаете, о чем я? И с этим, мил-человек, ничего не поделаешь. Я пробовала сидеть на диете. Голодать пробовала. Но, видно, такая уж я уродилась.

Смит огляделся по сторонам. Свободных мест уже не было. Глава КЮРЕ даже шею вытянул, пытаясь заглянуть на передние ряды. Но по проходу шли и шли люди, и по их недовольному виду он понял, что сидячих мест в вагоне больше нет.

— Ну и кто теперь ерзает? — спросила его соседка.

— Виноват.

— Вот так-то лучше! Сейчас вы успокоитесь, и мы с вами подружимся. Худой мир лучше доброй ссоры, как говорится.

Поезд тронулся. Харолд В. Смит удрученно наблюдал за уплывающей назад платформой. Набирая скорость, «Мерчантс лимитед» прогрохотал по чудовищному железному мосту Судя по всему, его строили еще в средневековье. Поезд на миг остановился на станции «Бэк Бей», и вот уже за окнами показались окраины Бостона.

Проводник собрал у пассажиров билеты, и только тут Смит попытался открыть портфель.

— Помощь нужна? — спросила соседка.

— Я справлюсь.

— Думаете, раз я женщина, так у меня нет сил? По-моему, вам все-таки надо помочь.

— Со мной все в порядке.

— Судя по вашим речам, по лицу и по тому, как вы двигаетесь, я бы так не сказала.

Смит уложил портфель вдоль колен, потом поперек, но полная негритянка здорово навалилась на него сбоку и лишила его возможности нормально двигаться.

А действовать приходилось осторожно. Портфель снабжен эффективной защитой от проникновения посторонних, и неверное обращение с замком может привести к тому, что сработает взрывное устройство. Тогда содержимому портфеля придет конец. Равно как и Смиту, и любому, кто окажется на расстоянии, меньше чем десять футов.

— Скажите, вы скоро перестанете тут возиться? — раздраженно осведомилась его невольная спутница.

Смит вздохнул.

— Скоро. Уже все.

— Очень рада! Но вы же его не открыли.

— Я передумал.

— Вряд ли можно вас упрекнуть. У меня тоже так бывает, когда я открываю крышки с защитой от детей. Знаете, я считаю, надо делать наоборот. Лекарства продавать в коробках от шоколада, а шоколад пихать в бутылки со спецкрышками. Тогда бы я точно была постройнее и как раз уместилась бы на этом гнусном сиденье!

Глава КЮРЕ посмотрел в окно. Знакомые новоанглийские каменные заборы с волнообразной поверхностью и гранитные глыбы. Прямо как в детстве. Только Харолд В. Смит мог испытывать легкую грусть о невозвратном прошлом, глядя на простой унылый гранит. Такая уж у него натура.

Определенные надежды Смит возлагал на Провиденс. Но там почти никто не вышел, зато вошли еще несколько человек. И все они озирались в поисках свободных мест.

— Так, мне все ясно, — бросила негритянка.

— Что такое?

— Вы надеялись, что я здесь выйду. Да только я не выхожу. Видать, придется вам потерпеть.

— Не знаю, о чем вы, — недружелюбно отозвался Смит.

— Вы за все время и двух слов не сказали. Игнорируете меня! Бывает, я привыкла. И не обижаюсь. А вот так вышло, что это не моя остановка: и нечего с надеждой на меня смотреть!

Поезд тронулся, отъехал от станции и снова оказался под ярким дневным солнцем. Ритмично постукивал дизельный мотор.

Смит кашлянул и сглотнул слюну.

Женщина иронически взглянула на него.

— Интересно, что вы себе думаете?

— Ничего.

— На следующей я тоже не выхожу. Если это место для канарейки, а я полагаю, так оно и есть, я с него до самой аварии не слезу.

Сосед недоуменно моргнул.

— До какой аварии?

— Вот увидите, здесь будет авария.

— Откуда вы можете знать про аварию, которая еще не произошла? — удивился Смит.

— Да об этом все знают! Вы что, газет не читаете?

— Читаю. Но катастрофы происходят по воле случая, из-за стечения обстоятельств. Их невозможно предсказывать.

— Ну, знаете, я в такие случайности не верю. Я просто хочу, чтобы произошла авария, и тогда мне не придется больше ездить в этих тарахтелках.

Глава КЮРЕ невольно рот открыл от изумления.

— Вы хотите, чтобы случилась авария?

— Как Бог свят.

— Зачем вам?..

— Да из-за страховки. А вы как думали? Или считаете, мне нравится ездить в этих вонючих поездах? Ха! Ничего подобного. Как только получу бабки по полису, всю оставшуюся жизнь буду летать на самолетах. Первым классом. И никогда больше не буду трястись в этих драндулетах.

— А если аварии не будет?

Женщина пожала плечами.

— Ну, тогда я доеду на этой кошмарной штуке до дома и стану копить на новую поездку.

— Извините, мадам, — помолчав, произнес Харолд В. Смит.

— Ну?

— Вы несете чушь.

— Может, и так. Но я ведь сижу на насесте, как и вы. И надеюсь только на то, что в ваших старых костях хватит сил, чтобы выдавить стекло.

Смит не ответил. Он погрузился в размышления.

В течение года он отслеживал всю информацию об эпидемии катастроф, поразившей железные дороги страны, в надежде выявить в череде крушений какие-либо закономерности или признаки злого умысла.

Ничего существенного его компьютерная сеть не обнаружила. Она впервые за многие годы фиксировала лишь резкое увеличение числа аварий.

Прежде чем стать директором КЮРЕ, Харолд В. Смит был экспертом ЦРУ по обработке информации и занимался вопросами статистики. Он прекрасно знал, что собой представляют маловероятные события, совпадения, череда явлений и все такое прочее, что суеверный народ любит приписывать чему угодно: от зловредного расположения зодиакальных созвездий до влияния солнечных пятен.

Смит считал, что недавняя цепь несчастий скорее всего объясняется затянувшимся невезением плюс общим плачевным состоянием железных дорог Америки.

Однако он понимал также, что чем дольше тянется полоса «случайностей», тем менее удовлетворительными представляются простейшие объяснения. Чем дольше наблюдается экстраординарное явление, тем маловероятнее, что причины лежат исключительно в области совпадений.

Смит уже готов был поручить Римо с Чиуном заняться непосредственным изучением проблемы, как вдруг поток неприятных сообщений иссяк. Странно. Впрочем, обнадеживает. Затишье продолжалось уже три месяца. Если так и дальше пойдет, можно будет считать, что худшее позади.

А сейчас Смит сидел в поезде рядом с женщиной, которой хотелось крушения.

— А почему вы думаете, — осторожно начал он, — что авария произойдет именно на этой линии?

— Так ведь тут пока ни одной не было.

— Прошу прощения?..

— Я сказала, что на этой ветке еще не было ни одной аварии. Везде были, а тут — ни одной. Вот я и решила поездить здесь, пока не повезет. Что-то плохое непременно случится.

Глава КЮРЕ с трудом сглотнул.

— Если вы имеете в виду недавнюю серию железнодорожных катастроф, то она, похоже, закончилась.

— В Техасе не закончилась.

— В Техасе?!

— Прошлой ночью было неслабое крушение в Техасе. Что, не слышали?

Смит недоуменно моргнул. Каждый его день начинался с просмотра сообщений Ассошиэйтед Пресс.

И сегодня утром новых сообщений о крушениях поездов не было.

— А у вас надежная информация? — спросил он соседку.

— У меня есть глаза. И читать я умею. Товарный поезд врезался в стену депо в Тексаркане. Кошмар, что там творилось. Я все видела по телевизору.

— Извините, — пробормотал Смит, заерзав на сиденье.

Он осторожно отпер замки портфеля и извлек портативный компьютер, соединенный с главной ЭВМ санатория «Фолкрофт», штаб-квартиры КЮРЕ, и снабженный телефоном спутниковой связи.

— Что это? — спросила женщина.

— Портативный компьютер, — коротко бросил ей Смит.

— Может быть, портативный, а места тут для него все равно маловато.

Смит включил питание, связался с компьютером «Фолкрофта» и запросил файлы Ассошиэйтед Пресс.

Искомое сообщение шло первым.

Крушение грузового состава. Тексаркана, штат Техас (инф. АП)

Грузовой поезд, принадлежащий Южной Тихоокеанской компании, в Биг-Сэнди, штат Техас, столкнулся на железнодорожном переезде со спортивным автомобилем. Автомобиль был смят, а потерявший управление состав проехал еще миль пятьдесят и сошел с рельсов в депо, расположенном к востоку от Тексарканы. В кабине тепловоза было обнаружено обезглавленное тело машиниста. Причины катастрофы расследуются экспертами Национального совета безопасности перевозок.

Смит сжал тонкие бескровные губы. Правда, с облегчением отметил про себя, что число жертв минимально. Непонятно, почему в отчете ничего не сказано о водителе того спортивного автомобиля. Надо полагать, он остался в живых.

Судя по всему, это крушение произошло по вине человека. По вине водителя, который безрассудно помчался наперерез поезду. Явление столь распространенное, что Смит включал аварии такого рода в ocoбую графу статистического анализа.

— Они не заменят газеты, — неожиданно раздав лось у него над ухом.

Он поднял голову и холодно произнес:

— Я вас не понимаю.

— Я хочу сказать, эти штуки никогда не заменят газеты. Мне наплевать, сколько вырубают деревьев. Газетам батарейки не нужны. Помяните моя слово: дело закончится тем, что сообщения станут рассыпаться при любом сбое ваших мощных супермашин.

— Да, наверное, — отозвался Смит. Он уже снова погрузился в раздумья.

По вагону прошел проводник, громко объявляя:

— Мистик! Следующая станция Мистик. Выход через задние двери. Мистик, штат Коннектикут, стоянка пять минут.

Поезд мчался вперед со скоростью 120 миль в час. Колеса мерно постукивали на длинных цельнокатаных рельсах, и пассажиры не чувствовали обычных на железной дороге толчков на стыках.

Выглянув в окно, Смит увидел сверкающую в лучах летнего солнца и плещущую у самой насыпи воду Лонг-Айлендского пролива.

Поезд как раз проходил крутой поворот, и вдалеке показался дизель-тепловоз, тянущий за собой длинную серебристую змею.

Послышался низкий, печальный гудок. И еще один, на сей раз чуть продолжительнее.

Ничто не предвещало несчастья. Когда поезд тряхнуло, Смит по-прежнему бездумно глядел в окно. Они как раз проезжали мимо соляной топи. На ветру колыхалась безмятежно осока.

Впереди вдруг что-то ухнуло. Толчок. Вагону словно захотелось сбрыкнуть! Смит тотчас отвернулся от окна и увидел изумленные лица людей, которые только что оторвались от чтения или от закусок, предлагаемых компанией «Амтрак».

Казалось, пассажиры вовек не оправятся от замешательства. Но на самом деле оно длилось всего лишь какую-то долю секунды. Конец ему положили глухие звуки взрывов.

Ух-ух-ух-ух...

Вагон неожиданно сошел с рельсов и развернулся перпендикулярно к ним.

Харолд В. Смит, вцепившись в свой портфель, крепко прижал его к груди.

Но это ему не помогло. Какая-то сила бесцеремонно швырнула его в проход — он только и успел заметить вылетевших из кресел товарищей по несчастью.

Как ни странно, никто не кричал. Ни одно живое существо не завопило от изумления или страха даже тогда, когда громада покореженной стали со скрежетом подминала под себя людей, унося их жизни.

Глава 4

Римо как следует подготовился к сотворению дракона.

Стащив с себя белую тенниску, он задумчиво стоял возле огромного ярко-красного бронированного «драгуна» среди разбросанных на земле банок краски. Ясно ведь, что проще запастись краской — купить по две банки каждой, — чем заранее продумывать цветовое решение.

Он должен нарисовать своего первого в жизни дракона, а значит, это должен быть удивительный дракон. Невиданный прежде. Всем драконам дракон!

Вот только как узнать, какой именно?

Само собой, дракон дракону рознь.

Бывают китайские драконы. Есть корейские, японские, даже английские. Вероятно, встречаются и драконы из Уэльса. Или даже французские.

Римо смотрел на сверкающее крыло «драгуна» и мучительно пытался припомнить все, что ему было известно об отличительных признаках драконов корейских.

Увы, безуспешно! Никогда прежде Римо особого внимания не уделял этим чудовищам. Ну не был он драконофилом! Впрочем, не исключено, что любители драконов называются как-нибудь иначе.

Почувствовав затылком чей-то пристальный взгляд, Римо быстро обернулся.

В смотровом окошке часовни мелькнуло озабоченное лицо мастера Синанджу. Мелькнуло и тут же пропало. Чиун умел двигаться так быстро, что невозможно было с уверенностью сказать, действительно ли он там стоял. А вдруг просто почудилось? Но нет, кореец, конечно, наблюдал за учеником. Никаких сомнений.

— Эй, папочка! — крикнул Римо.

Никакой реакции.

— Эй, Чиун!

В раскрытом окне снова показалось лицо, на сей раз абсолютно безмятежное.

— Ты звал меня, Римо?

В голосе мастера Синанджу слышалось недоумение, словно его застали врасплох.

Римо решил не разоблачать старого хитреца. Он просто спросил:

— Слушай, у тебя не сохранилось то черное кимоно с золотыми драконами?

— Вполне вероятно, — равнодушно отозвался Чиун.

— Можно взять его на секунду?

— Интересно, зачем?

— Так, примерить захотелось, — ответил Римо с самым невинным видом.

— Придумывай своего дракона, плагиатор! — крикнул ему учитель и захлопнул окно.

— Ничем тебя не возьмешь, — пробормотал ученик и вновь принялся созерцать красное крыло машины.

Вскоре он опять почувствовал на себе взгляд старика и вдруг ощутил прилив вдохновения.

Приблизившись к передней части «драгуна», Римо посмотрел на указательный палец правой руки. Палец как палец, ничего особенного. Правда, ноготь на этом пальце чуть длиннее других. Римо сознательно не стриг его коротко. Никакого желания отращивать длинные ногти он не испытывал и тем не менее знал, что ноготь может стать весьма и весьма грозным оружием. Особенно если владелец умеет правильно его использовать.

Коснувшись краски кончиком ногтя, Римо прикрыл глаза.

Трудность состояла в том, что он все еще порой мыслил как представитель Запада. Человек западной культуры вначале нарисовал бы дракона на бумаге, затем перенес эскиз на холст и только потом приступил к созданию окончательного изображения.

А Римо намеревался творить дракона на восточный манер. Чиуну нужен дракон. Он нисколько не шутит. А значит, ученик должен обнаружить где-то под красной краской скрывающегося там дракона.

Не открывая глаз, Римо ногтем царапнул по поверхности. Услышал скрежет. Отступил на шаг. Еще на шаг. И еще. Только что он с нажимом провел ногтем — видоизменившимся за долгие годы специальных диет, упражнений, обучения — по неподатливой поверхности металлического листа.

На боку автомобиля появилась длинная волнистая черта — абрис хребта дракона. И только отступив на три шага, Римо позволил себе взглянуть на нее.

Не так плохо! Что-то от спины дракона в этом есть.

Римо опять шагнул вперед.

При движении ногтя в обратном направлении слышался несколько иной звук. Римо действовал быстро, уверенно, повинуясь инстинкту. В общем, в стиле Синанджу. Ничем подобным он прежде не занимался, но ведь Синанджу раскрепощает мозг, и обновленное серое вещество тогда пробуждает в человеке все дремавшие дотоле таланты.

Искусство Синанджу наверняка откроет ему и драконов.

Дойдя до носа машины, Римо остановился и приоткрыл один глаз.

Он вернулся в точности к тому месту, с которого начал. Теперь на красном крыле машины сверкает серебристый силуэт. Дракон? Нет, не дракон. Всего лишь начало.

Римо с воодушевлением принялся за лапы чудовища.

Их он решил рисовать с открытыми глазами. Спереди он изобразил коготь, сзади — лапу. Хвост уже наметился, и Римо снабдил его тремя треугольными шипами. Да, в этой штуковине уже проявляется настоящий дракон.

Осталась голова. Самое трудное! Передняя часть дракона мало напоминала голову. Скорее на голову похож хвост. А за хвост может сойти голова. Но если перевернуть дракона, зачем тогда три шипа?

Римо осмотрел серебристый контур под всеми возможными углами и почувствовал новый, небывалый прилив вдохновения.

Он вернулся к голове и изобразил глаза и зубы. Потом подскочил к хвосту и добавил еще несколько штрихов. Затем последовало изогнутое крыло, похожее на крыло летучей мыши.

Наконец Римо отошел на несколько шагов и залюбовался собственным творением.

Да, это дракон! Без сомнения, он. А более всего поражало то, что его создатель сумел обойтись без утомительного смешивания красок.

И тут Римо вновь почувствовал затылком сверлящий взгляд. Казалось, в него целился снайпер, но обычно подобное чувство появлялось тогда, когда за ним наблюдал Чиун.

Ученик повернулся к часовне, улыбнулся и крикнул:

— Ну как тебе?

Но мастера Синанджу в окне не оказалось.

— Эй, папочка, я же знаю, что ты там!

Никакой реакции.

— Чиун! Все готово!

Дверь часовни резко распахнулась, и на пороге показался учитель. В эту минуту он чем-то напоминал куропатку, которую вспугнул охотник. Сморщенное его лицо наводило на мысль об изюме.

Он торопливо подошел к машине, остановился, вгляделся в рисунок на крыле «драгуна», наклонил голову вправо, затем влево. Глаза его сузились, словно щелочки.

— Ну, что скажешь? — с гордостью спросил Римо.

— Почему у него две головы?

— Голова сзади, а спереди хвост.

— Хорошо. Почему он смотрит назад?

— Он смотрит не назад, а в ту сторону.

— Значит, он удирает от опасности?

— Это декоративный дракон, а не боевой.

— Это дракон-трус. — Чиун прищурился. — И глаза у него западные.

— Что ты выдумываешь! Я рисовал его по-восточному.

— И хвост у него английский. Мне не нужен английский дракон на моем экипаже.

— Как ты можешь, Чиун. По-моему, очень приличный дракон.

— К тому же в этих выступах я усматриваю влияние японского стиля.

— Обычные шипы.

— Ха-ха! Они японские. Немедленно все сотри. ОНО оскорбляет мои глаза.

— Да не могу я его стереть! Я нарисовал его ногтем.

— А-а, тогда нечему удивляться. Морской пейзаж ты тоже стал бы рисовать кистью без щетины?

— Весьма некорректное сравнение.

— Сотри это.

— Как? Это резьба по стали.

— Тогда отправляйся заговаривать зубы Смиту. Пусть покупает нового «дракона». Я с этим чудовищем ездить не буду. Мне совестно перед людьми.

Мастер Синанджу тотчас вернулся в дом и запер за собой дверь, словно намекая, что, если Римо захочет войти в Замок Синанджу, ему придется брать свою прежнюю обитель штурмом.

Тогда Римо решил, что сделает нового дракона, и поднял с земли банку с краской.

— Может, хоть перестанет твердить, чтобы я отрастил ногти, — горестно вздохнул он, направив на свой рисунок поток алой краски.

За час Римо извел десять банок красной и золотой краски. В результате дракон стал выглядеть так, как если бы его нарисовал на асфальте пьяный уличный художник. Он превратился в западного дракона, то есть его вовсе не стало. Пятно на крыле машины нисколько на дракона не походило. Оно вообще ни на что не походило.

Глянув на вымаранные в краске руки, Римо решил, что сегодня не драконов день. Может быть, завтрашний станет днем рождения дракона?

Римо подошел к входной двери Замка. Дверь была заперта.

— Ого!

Так, попытка взломать замок наверняка кончится для Римо очень плохо, ибо Чиун явно не дремлет.

Римо обошел вокруг дома. Середина лета, жарко, значит, кое-какие окна открыты.

Он действительно обнаружил открытое окно — на задней стене, под самым коньком крыши.

Римо осмотрелся. Машин на улицах нет. Зевак вроде тоже. Замечательно!

Римо подошел к стене вплотную, прикоснулся к ней кончиками пальцев и принялся исследовать неровности. Поверхность на вид казалась абсолютно гладкой, но на самом деле была довольно шероховатой. Найдя несколько подходящих крошечных выступов, Римо стал подниматься. Случайному наблюдателю показалось бы, что «альпинист» пытается вдавить дом в подвал. В том-то и состоял особый прием! Попытка карабкаться вверх по стене заведомо обречена на провал, это Римо знал точно. А вот если вдавливать дом в землю до тех пор, пока окно не окажется вровень с головой, можно сотворить чудо.

На взгляд мастера Синанджу, дом действительно опускался.

На самом деле Римо полз по стене, держась за выступы кончиками пальцев обеих конечностей.

Он добрался до открытого окна, сунул голову внутрь.

И наткнулся на хмурое лицо.

— Если ты испачкал краской мой прекрасный Замок, я никогда тебя не прощу, — произнес Чиун невероятно скрипучим голосом.

Римо знал, что вслед за приветствием учитель скорее всего захлопнет створки и сшибет его на землю, поэтому он рванулся к соседнему окну, перекатился через подоконник, рухнул в комнату и вскочил на ноги. Чиун едва успел захлопнуть створку.

— Поздно, — заключил Римо.

Чиун резко обернулся. Мгновение назад Римо считал, что ему удалось перехитрить учителя, но тот явно не сдался. Он крепко ухватил ученика за запястья своими железными пальцами с длинными ногтями.

— У тебя грязные руки. Немедленно вымой!

— Я и сам собирался, — покорно согласился Римо. — А, кстати, заодно и ногти подстригу.

Маленькие глазки Чиуна превратились в узкие щелки, но он ничего не сказал.

Римо прошел в ближайшую ванную комнату — их в доме было больше дюжины, и расположение каждой кто-то тщательно продумал, — закрыл за собой дверь и принялся усиленно тереть ладони пемзой. В результате большая часть краски сошла, но малая толика въелась в кожу.

В таких случаях Римо также использовал особый прием. Он знал, что верхний слой человеческой кожи состоит из отмерших клеток, которые постепенно отслаиваются. Поэтому он насухо вытер руки и приступил к специальной чистке.

Ладони его покраснели. От них даже пар пошел. А в раковину посыпались черные крупинки — частицы сгоревшей в процессе трения краски.

Когда руки стали совершенно чистыми, Римо сполоснул их холодной водой из-под крана, потом осмотрел ногти. Не слишком длинные, но все-таки неплохо бы слегка подстричь. Зачем же проявлять бесхарактерность и тем самым внушать Чиуну бесплодные надежды?!

В аптечке Римо отыскал ножницы для ногтей, изготовленные по специальному заказу из сверхпрочного титана. Поскольку ногти Римо теперь приобрели такую твердость, что способны были резать сталь, для их стрижки уже не годились обычные ножницы из магазина.

Римо начал с относительно простой обработки коротких ногтей. Сначала левая рука, от мизинца до большого пальца. Потом правая — ноготь на большом пальце, мизинце, безымянный, средний. Ноготь указательного пальца — супертвердый, чуть выступающий над подушечкой — он всегда оставлял напоследок. На краю фарфоровой раковины уже лежала аккуратная кучка обрезков. Даже носорог умер бы на месте, если бы случайно их проглотил.

С длинным ногтем возиться труднее всего. Если обрезать его чересчур коротко, рискуешь лишиться незаменимого инструмента. За годы тренировок Римо научился проникать в запертые помещения, разрезая этим ногтем оконные стекла. Очень полезная штука, хотя в беседе с мастером Синанджу Римо не признал бы этого факта.

Однажды по неосторожности он слишком коротко подстриг свой «спецноготь» и потом целый месяц чувствовал себя так, как если бы отхватил себе фалангу пальца. Понятное дело — ноготь уже стал частью его самого.

Титановое лезвие действовало как резец токарного станка.

Наконец тонкий аккуратный полумесяц упал в кучку обрезков.

В дверь нетерпеливо постучали.

— Ты занимаешь ванную! — недовольно буркнул Чиун.

— Есть же другие.

Мастер Синанджу со злостью стукнул кулаком.

— Я желаю воспользоваться этой!

— Хорошо, хорошо. Я уже закончил.

Ученик смахнул обрезки ногтей в мусорную корзину, затем открыл дверь и отступил в сторону. Кореец буквально ворвался в ванную.

— Руки чистые? Показывай!

— Да брось ты в конце концов.

Чиун негромко хлопнул в ладоши.

— Показывай!

Римо послушно протянул ладони.

— Как в детском саду, честное слово.

Учитель тщательно осмотрел руки Римо с обеих сторон, проверяя, не осталось ли на коже пятен краски, не въелась ли под ногти всякая грязь.

И вздрогнул от того, что увидел.

— Ты подстриг их! — проскрежетал он в бессильной ярости.

— Подай на меня в суд.

— Так отвратительно обращаться со своими ногтями! Я удивляюсь, как ты еще пальцы себе не отрезал.

— Говорят, дереву становится лучше, когда у него обрезают ветки, — возразил Римо.

— Ты не дерево.

— А ты мне не отец. Оставь мои ногти в покое.

Мастер Синанджу нахмурился, но выпустил из рук ладони Римо.

— Ты неисправим. А теперь иди. Я приберу здесь.

— Нечего здесь убирать, я не мусорил.

— Иди, иди, — повторил Чиун и выставил ученика из комнаты.

Чрезвычайно довольный тем, что так легко отделался, Римо двинулся по запутанным коридорам своего дома.

А здесь иногда бывает неплохо, подумал он, спускаясь вниз. Из кухни первого этажа потянуло свеже-сваренным рисом.

Давно прошли те дни, когда контракт, подписанный Харолдом У. Смитом и мастером Синанджу, обязывал последнего уничтожить Римо, если КЮРЕ будет угрожать опасность. Теперь Чиун и Римо чуть ли не сроднились и, несмотря на постоянные споры, любили и уважали друг друга, причем Римо относился к учителю с большим почтением и обожанием. Римо не затевал бесед о том, что старик отращивает слишком длинные ногти или носит чересчур яркие кимоно. И сам он хотел, чтобы его оставили в покое и позволяли одеваться так, как ему нравится. Его вполне устраивали тенниска и легкие брюки. Ну и, разумеется, туфли — дорогие итальянские туфли. И никаких носков. Нет, от носков, пожалуйста, увольте.

Славная здесь жизнь, подумал Римо и взял со столика пульт дистанционного управления телевизорами. Телевизоры стояли чуть ли не в каждой комнате, и Римо, проходя мимо открытых дверей, включал каждый из них и таким образом слушал новости. А что такого? Чиун потом их выключит.

Он уже подходил к кухне, предвкушая долгожданную трапезу, как вдруг то, что он услышал, заставило его замереть.

— ...Представители «Амтрака» говорят, что причины страшного крушения пока не установлены.

Римо вошел в комнату.

— ...Новые подробности в следующем выпуске, — сказал диктор.

У него за спиной Римо успел заметить надпись: «Амтрак. Крушение поезда». На фоне перевернутого состава.

Римо выругался. Включил другой канал.

На Эн-би-си рекламный блок еще не начинался.

— ...Сейчас в городе Мистик на побережье штата Коннектикут продолжаются спасательные работы. Специалисты считают, что с наступлением темноты спасателям станет значительно труднее.

— Какой поезд? — вслух спросил Римо.

— ...Теперь о других новостях дня, — сказал диктор.

Пришлось переключиться на другой канал. Римо наткнулся на рекламу изысканного кошачьего корма: сиамский кот в смокинге танцует вальс с женщиной в платье до пят. Похоже на фильм о зарождении плотской любви представителей разных биологических видов, хмыкнув, подумал Римо.

Наконец он наткнулся на отрывок из репортажа Си-эн-эн. Там, где произошло крушение, стоял большой желтый подъемный кран. Весь состав был страшно искорежен. На насыпи, в воде — повсюду лежали вагоны, а энергичная журналистка говорила о том, что катастрофы такого масштаба не случалось со времен трагедии у залива Кано. Что произошло там, Римо понятия не имел.

— ...Пока найдены тела шестидесяти шести погибших пассажиров «Мерчантс лимитед». Поиски под водой продолжаются. Состав из десяти вагонов отправился со станции «Южный Бостон» в семь часов вечера. Конечным пунктом маршрута был Вашингтон. Поезду оставалось два часа пути.

— О Боже, — простонал Римо, хватаясь за телефонную трубку, и нажал на кнопку с цифрой "1". Электрический сигнал промчался по территории трех штатов, и на столе Харолда У. Смита в санатории «Фолкрофт» зазвонил телефон. Он звонил и звонил, и после восьмого зуммера Римо уже не сомневался, что Харолд В. Смит, где бы он ни находился, либо мертв, либо без сознания. По секретной линии, доступ в которую перекрывал специальный код, сигнал поступал и на телефон спутниковой связи. Днем Смит держал его у себя в портфеле, а на ночь, насколько Римо известно, клал под подушку.

Не было случая, чтобы Смит не ответил на звонок по линии КЮРЕ.

Значит, случилось что-то очень серьезное.

Глава 5

Когда ярко-красный «драгун» сворачивал на шоссе № 95, ведущее на юг, в Коннектикут, на пергаментном лице мастера Синанджу застыла маска глубокой скорби.

— Нам надо связаться с вашим Президентом-марионеткой, — наконец выдавил он.

Римо как раз лавировал между машинами, то и дело давая гудок.

— Мы ведь не знаем наверняка, жив он или мертв, — бросил он через плечо.

— Контракт связывает нас со Смитом, а не с марионеточным режимом, — продолжал Чиун. — Может быть, теперь придется внести в договор некоторые изменения. В нашу пользу, разумеется.

— Президент Соединенных Штатов не марионетка. Он реально руководит страной.

— Сейчас — да. И поскольку на него в связи со смертью Смита свалилась реальная власть, мы просто обязаны поторопиться, чтобы помочь ему стать преемником.

— Для начала, — раздраженно возразил ученик, — надо убедиться, что Смит погиб.

— Он не ответил на твой звонок. И на мой. Значит, мертв. Иначе ответил бы на звонки.

— Может, он лежит без сознания.

— Звонок телефона мгновенно вернет его в чувство, если, конечно, мозг не разрушен.

— А вдруг он на операционном столе?

— Все равно, — не сдавался Чиун. — Звонок он услышит в любом состоянии. И вслепую нашарит трубку.

— Под общим-то наркозом?

Старик обиженно поджал губы.

— Он умер. Самый щедрый Император Дома всех времен подкошен смертью в разгар своего благословенного царствования. Увы!

— Несколько часов назад ты стремился отделаться от него.

Чиун глубоко вздохнул.

— Римо! Не повторяй больше такую чушь! Смит был гигантом среди карликов. Князем императоров. Мир знал фараонов, сегунов, махараджей, деев, но среди них не было правителя, по щедрости равного Смиту. И в прошлом императоры расточали золото, но даже величайшие их дары — капли в сравнении с дарами Смита Золотого!

— Он уже Смит Золотой?

— Каждое его слово одаряло Вселенную, — проговорил кореец и прикрыл глаза, словно предаваясь воспоминаниям.

Римо не на шутку рассердился.

— Разве что твою вселенную, — отозвался он. — И в последний раз повторяю: он жив.

— Будем молиться, чтобы так, но все совсем не так. Римо, ты, конечно, можешь воздать ему последние почести на месте бедствия. Только не останавливайся. Притормози, но не останавливайся. Надо добраться до Вашингтона раньше, чем Царю Греха захочется сбросить с трона марионетку, которую он втайне презирает.

— Да нет никаких царей! — устало отмахнулся ученик.

— Значит, есть Царица Греха. Когда она узнает о постигшем нас несчастье, и часа не пройдет, как она дерзнет воссесть на Трон Орла. Есть люди худшие, чем Корвин Неправедный[2].

— Кто, кто?

— Мадьяр, по-вашему, венгр. В трудные времена Дом был вынужден служить этому правителю.

— Почему же он «Неправедный»?

Мастер Синанджу понизил голос:

— Его избрали.

— Вот так-так!

— Весь Балканский полуостров содрогнулся от ужаса, — пояснил Чиун. — В те времена такой способ перемены правителя не был в ходу.

В зеркале заднего вида мелькнула вспышка синего света. За машиной Римо следовал патрульный автомобиль полиции штата Коннектикут.

— У меня нет на них времени, — проворчал Римо.

— Что?

— Посмотри, нам на хвост села полиция штата.

Чиун пожал плечами.

— Значит, они не отцепятся, пока у одной из машин не кончится бензин.

— Скорее всего у нашей, — отозвался Римо, бросив взгляд на индикатор топлива.

— Тогда остановись. Мы — мастера Синанджу и не боимся каких-то там ищеек.

Ученик тяжело вздохнул, выехал на обочину, притормозил и опустил стекло. Из полицейского автомобиля вышел человек и направился в сторону «драгуна».

— У нас нет времени, — заметил Чиун.

— Я только что говорил то же самое.

— Тогда дай задний ход.

— Тогда он просто вызовет подкрепление, и на нас будет охотиться вся полиция Коннектикута.

— Не будет, если ты уничтожишь его рацию.

— Мысль хорошая, — согласился Римо и резко дал задний ход.

«Драгун» бампером ударился о патрульную машину и стал заползать ей на капот. «Драгун» оказался слишком массивным, и машина сразу же просела под его тяжестью. Колеса автомобиля Римо уничтожили лобовое стекло, смяли крышу, раздавили мигалку. Затем «драгун» медленно съехал на асфальт.

Полицейский, который только что намеревался побеседовать с водителем «драгуна», воспринял столь красноречивую демонстрацию превосходства противника как личное оскорбление. Он выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в дверцу бронемашины. Пули только слегка оцарапали красную краску. В остальном «драгун» не пострадал.

Коп перезарядил пистолет и выпустил еще одну обойму. Не обращая на его потуги никакого внимания, Римо нажал на газ.

— Теперь он дважды подумает, прежде чем захочет связываться с нами, — сказал Чиун, убедившись, что пули отскочили от задней дверцы машины, не причинив ей вреда.

— О чем ты говоришь! К полуночи они будут прочесывать всю дорогу до самой Нью-Рошели.

— К тому времени мы должны быть в Вашингтоне, — возразил учитель.

Сотрудник «Амтрака», проводник Дон Беррис, брел по пояс в воде и благодарил небеса: здесь по крайней мере нет аллигаторов.

А в заливе Кано, в Алабаме, были аллигаторы. Буксирное судно там врезалось в опоры железнодорожного моста и повредило конструкцию. И когда на мост въехал «Сансет лимитед», опоры не выдержали, и семь вагонов полетели в воду. Кишащий аллигаторами залив наполнился вытекшим дизельным топливом и людьми.

Вот тогда было плохо. Очень плохо. Сорок семь человеческих жертв. И могло быть еще хуже.

Правда, Беррису в тот раз повезло. Его вагон остался на рельсах.

Но вот сейчас — скверное дело. Честное слово, скверное.

«Мерчантс лимитед» врезался в перегородивший пути бульдозер. Каким образом бульдозер оказался на железнодорожном полотне, в данный момент никого не волновало. Прежде всего надо спасти тех, кто выжил. И извлечь из воды трупы.

Беррис в прорезиненных рыбацких штанах продирался сквозь тростник, ощупывая ногами дно в поисках мертвых тел.

В голову ему пришла еще одна мысль. Слава Богу, закончился век паровозов. В былые времена в случае серьезной катастрофы деревянные вагоны вспыхивали, как хворост, и огонь безжалостно пожирал изувеченных людей.

Да, могло быть гораздо хуже.

Проводник наступил на нечто мягкое и массивное.

Он погрузил руки в воду и принялся шарить по дну. Сердце его отчаянно колотилось. Неприятная работа, что и говорить, но кто-то же должен... Пока тела не уплыли в открытое море, и пока их не обглодали крабы. Мертвецы очень быстро становятся неузнаваемыми, пролежав какое-то время под водой, и вполне естественно, что их близкие в таких случаях предпочитают заочное отпевание.

Беррис нащупал что-то похожее на пучок водорослей. Впрочем, пальцы не скользили, поэтому спасатель решил, что держит в руке прядь человеческих волос.

Он сделал глубокий вдох и осторожно потянул.

Над поверхностью воды показалась голова маленькой девочки. Лицо ее уже приобрело мертвенный синевато-серый оттенок, а широко распахнутые синие глаза смотрели прямо на Берриса. Ему хотелось зарыдать, но он сдержался. Взяв девочку на руки, проводник попытался крикнуть. В горле у него вдруг запершило, и, только откашлявшись, он наконец выдавил:

— Тело!

Двое спасателей поспешили к нему и осторожно приняли тело. Беррис нервно сглотнул и побрел дальше.

Да, дело скверное, говорил он себе. Но бывает и хуже. Зимой вода стала бы чересчур холодной, спасательные работы шли бы медленнее, и маленькая голубоглазая девочка могла бы пролежать под водой всю ночь. Или двое суток. А она этого не заслужила. Человек не должен лежать в ледяной воде, даже если он мертв и уже не чувствует боли.

Да, могло быть хуже. Хотя дело скверное. Чрезвычайно скверное.

Римо затормозил у обочины и вышел из машины.

Место происшествия заливал свет прожекторов. Освещая воды залива, в небе барражировали оранжевые вертолеты береговой охраны. В радужной пленке у самого берега лежали два полузатопленных вагона. По темной воде двигались похожие на уток пожарные катера.

— Похоже, дело нешуточное, — заключил Римо.

Чиун не ответил: оба разом двинулись к железнодорожным путям.

На берегу уже успели оборудовать временный морг. В свете прожекторов палатки казались каменными пирамидами. Повсюду сновали озабоченные медики со склянками в руках. Римо схватил одного из них за рукав.

— Мы хотим узнать про друга.

— Список в третьей палатке.

В третьей палатке сидела измученная медсестра. Она то и дело отвечала на звонки по сотовому телефону, сверяясь со списками пострадавших.

— В поезде ехал наш друг, — сказал ей Римо.

Девушка подняла голову.

— Фамилия?

— Смит.

— Подождите минуту, — сказала она в телефонную трубку и пробежала список глазами. — Здесь Смита нет.

— Что из этого следует?

— Трудно сказать. Может быть, не нашли тело. Или не установили фамилию.

— А если он не погиб, а только ранен?

— К сожалению, пока есть только такой список. Попробуйте обратиться в морг. Вам покажут, куда идти.

Она вновь поднесла телефон к уху.

— Алло? Я вас слушаю...

Выйдя из палатки, Римо буркнул:

— Да, видимо, надо обратиться в морг.

— Потом. Сначала посмотрим здесь, — отозвался мастер Синанджу и указал на соседнюю палатку. Там на походных кроватях лежали под простынями два трупа.

Ассасины вошли в палатку. Чиун приподнял одну простыню, потом другую — Харолда У. Смита здесь не было.

В следующей палатке они обнаружили огромный кусок брезента, из-под которого торчали руки и ноги. Чиун приподнял брезент и увидел только ноги. С другой стороны — тоже. Кореец Чиун отбросил брезент в сторону. Ни одного целого тела! Только конечности. Ни одной головы. Чиун снова накрыл груду брезентом. Его морщинистое лицо оставалось спокойным и сосредоточенным.

— Давай посмотрим в воде, — предложил ученик. Учитель угрюмо кивнул.

Офицер железнодорожной полиции попытался воспрепятствовать им, но Римо, бросив: «Некогда», — ухватил его за плечи и повернул так, что полицейский завертелся на месте как юла.

Когда офицер пришел в себя, Чиун и Римо уже скрылись под водой.

В свете прожекторов темная заболоченная бухта выглядела весьма зловеще. Казалось, в глубине скрывается что-то жуткое, и оно вот-вот выпрыгнет и набросится на людей.

Вода сомкнулась над головами Римо и мастера Синанджу, и они поплыли, пересекая медленно перемещающиеся вертикальные пучки света. Им были хорошо видны лежащие на илистом дне вагоны.

Один из вагонов затонул полностью и теперь напоминал аквариум. Бледные лица прижимались к стеклам. Кое у кого глаза были закрыты, как будто эти люди дремали у окон. Лица других перекосились в предсмертной гримасе. Вот блеснули налитые кровью белки глаз огромного негра: маленькая рыбка спокойно проплыла мимо его приоткрытого рта.

Строго следя за дыханием, Римо с Чиуном плыли от окна к окну, стараясь заглянуть внутрь вагона. Знакомого лица не было. Самые обыкновенные люди, думал Римо. Они просто, как всегда, ехали домой или по делам. А теперь они мертвы и погребены в железной клетке под водой, и только потому, что им не хватило сил выбраться наружу.

Римо не прочь был вытащить тела, но вспомнил требование Смита не привлекать внимания. Обычно Римо не задумываясь поступал так, как ему хотелось. Но теперь Смит, похоже, мертв, и Римо решил исполнить его волю.

Краем глаза он вдруг уловил какое-то движение, повернул голову и заметил, что Чиун открыл дверь вагона. Наружу вырвались остатки воздуха. Мастер Синанджу скользнул внутрь. Ученик последовал за ним.

Они проплыли вдоль вагона, усиленно тараща глаза, чтобы хорошенько все разглядеть в пробивающихся сверху лучах тусклого света. Там, где было слишком темно, мастера Синанджу ощупывали холодные лица, стараясь представить себе их черты.

Величественного Харолда У. Смита в этом вагоне не было. Не исключено, что глава КЮРЕ погребен в другом.

Они проплыли к выходу, оставив мертвых там, где их настигла смерть. Последний долг им отдадут другие.

Выплыв на поверхность, друзья переглянулись.

— Наверное, нам надо в городской морг, — сказал Римо.

Чиун кивнул.

Они выбрались на берег, вышли на покореженную железнодорожную колею и подошли к локомотиву. Катастрофа произошла оттого, что поезду преградила путь какая-то желтая металлическая махина.

— Похоже на бульдозер, — заметил Римо.

Учитель с сомнением посмотрел на смятую груду металла.

— Для чего используется такой урод?

— Он перемещает перед собой массу земли.

Чиун нахмурился.

— А что он делал на рельсах?

— Откуда я знаю! Может, здесь переезд.

— Здесь берег моря. Никакого переезда не было и нет.

— И правда, — согласился Римо. — Пойдем.

— Постой. — Чиун поднял с земли какую-то измятую металлическую штуковину и поднес ее к свету. На ней блестело название фирмы и ее эмблема — четыре полукруга, заключенные в окружность.

— Наверное, фирменный знак, — предположил Римо.

— Машина японская. Здесь написано «Хидео».

— Ну и ну? Бульдозер японский?

— Интересно, что делал японский бульдозер на этих рельсах? — задумчиво протянул Чиун.

— Ладно, пусть он японский, нам-то что? Идем. Надо спросить в морге.

Железная эмблема скользнула в широкий рукав кимоно Чиуна. Римо хотел было возразить, но решил, что гнутая железка не помешает их поискам.

В городском морге им объявили, что они опоздали.

— Что значит опоздали? — не понял Римо.

— Тело погибшего Смита уже забрали, — равнодушно отозвался служитель морга, просмотрев таблички, привязанные к ногам трупов.

— Кто его забрал? — спросил Чиун.

— Тоже некто Смит. Кто же еще?

— Куда увезли тело?

— Понятия не имею. В морге трупов полным-полно. Куда их увозят родственники, меня не касается.

Отведя учителя в сторону, Римо сказал ему на ухо:

— Может, оно — то есть он — у миссис Смит?

— Надо сначала убедиться, — прошептал в ответ Чиун.

Римо спросил служителя:

— Того Смита звали Харолд?

— Как будто так.

— Важно знать точно.

— Да-да, Ховард.

— Я сказал — Харолд.

— Харолд, Ховард, кто его знает... Поговорите с его родными. У меня работы выше головы!

— Последний вопрос, — не отступался Римо.

— Да?

— Куда отвозят раненых?

— В госпиталь святой Марии.

В госпитале святой Марии им ответили, что раненый по имени Харолд В. Смит к ним не поступал.

— Вы уверены? — переспросил Римо дежурную сестру.

— Никаких Смитов нет, — ответила та. — Справьтесь в морге.

— Мы справлялись.

— Значит, тело еще не подняли. Наверное, всю ночь будут работать.

Римо со вздохом поблагодарил.

Выйдя из приемного покоя, мастера Синанджу несколько минут молча стояли под черным летним небом, усыпанным яркими звездами.

— Трудно поверить, что его нет, — выдавил наконец Римо.

— Да, — согласился Чиун.

— И что теперь?

— Надо ехать в Вашингтон.

— А как же соболезнования миссис Смит?

Старик кивнул.

— Да, конечно.

Ученик посмотрел вверх, на звезды.

— Не верится, что он мертв.

Глаза Чиуна сурово сверкнули.

— Я понимаю, Римо. Очень тяжело потерять первого Императора.

— Да. Казалось, что он будет жить всегда.

— Все умирают.

— Просто кажется, что это неправда.

— Смерть — самая последняя реальность, — важно изрек мастер Синанджу.

И они двинулись в путь.

Глава 6

Доктор Харолд В. Смит поверить не мог, что все еще жив. Нос у него заложило. Легкие раздулись, как бурдюки с вином. Он кашлял, из ноздрей текла соленая вода. Суставы ломило. Когда он открыл глаза, по ним немилосердно полоснуло светом, и они тут же закрылись снова.

Мало того, какой-то идиот уже объявлял его мертвецом.

— Привяжите к нему табличку и отправьте в морг, — послышался рядом чей-то равнодушный голос.

Смит попытался возразить, но изо рта только вытекла тоненькая струйка воды.

— Он шевельнулся! — донесся до него женский голос.

— Рефлекторное движение, — отозвался тот же равнодушный голос.

— Но...

— Я врач. И не спорь со мной! Привяжите к ноге табличку и отправьте отсюда. Те, кого можно спасти, ждут своей очереди.

— Хорошо, доктор, — тихо откликнулась невидимая сестра.

Человек удалился: шаги постепенно затихли вдалеке. На том человеке туфли с мягкими подошвами, или он ступает по мягкой земле.

Смит попытался кашлянуть, но безуспешно. Голова у него кружилась. Глаза оставались закрытыми, и он видел только непроницаемую тьму, но даже эта черная пустота бешено вращалась.

Когда вращение наконец прекратилось, глава КЮРЕ чувствовал себя вконец измученным. Зато стала возвращаться память.

Он припомнил мерный стук колес. Изумление, застывшее в глазах пассажиров, когда люди попадали с мест, как тряпичные куклы, сменившееся затем гримасами ужаса.

Потом свет погас, и вагон погрузился в темноту. Только тогда прозвучал первый пронзительный крик. Но тут же оборвался, словно кричавшего обезглавил нож гильотины.

После этого Смит неожиданно утратил равновесие — вагон накренился набок и... ухнул вниз.

Наступила жуткая тишина. Скрежет металла оборвался.

Только тут стало ясно, что вагон погрузился в воду.

Последний толчок. Железная громада опустилась на дно.

Глава КЮРЕ развел руки в стороны, желая как-то сориентироваться, и ударился головой о спинку сиденья, которая располагалась теперь под совершенно неожиданным углом. В глазах Смита запрыгали искры, но вот они исчезли, и все стало на свои места.

Он потянулся к окну. Нащупал железный рычаг, неизвестно, верхний или нижний. Рванул на себя, и круглая резиновая пломба оказалась у него в руке.

Первый шаг сделан!

Смит как раз старался прикинуть, что надо сделать еще, когда кто-то мертвой хваткой вцепился ему в запястье.

— Помогите!

Он узнал этот голос. Чернокожая леди, его соседка.

— Отпустите, — довольно грубо буркнул Смит. — Я пытаюсь открыть аварийный выход.

— Так чего же вы ждете?

Отпускать его она не собиралась. Вторая ее рука вцепилась ему в лодыжку.

— Что там булькает?

— Вода, — прохрипел глава КЮРЕ.

Невидимая его соседка немедленно перешла на визг:

— Откуда вода?!

— Мы упали в воду, — терпеливо объяснил Смит. — У нас мало времени. Скорее отпустите меня.

Охваченная паникой женщина вцепилась в него еще крепче.

Свободной рукой глава КЮРЕ повернул рычаг.

Под напором воды оконное стекло здорово ударило его, и в глазах снова заплясали искры.

Наконец он сумел изловчиться и изо всех сил лягнул обезумевшую женщину. С него слетели ботинки, но он едва ли заметил. Вода оказалась такой холодной, что Смит на мгновение утратил способность ориентироваться в пространстве. Непонятно было, где он находится. Отовсюду его толкали чьи-то руки, сумки, чемоданы. Он изо всех сил отбивался, плотно сжав губы, чтобы сохранить воздух в легких и выбраться из открытого окна.

Наконец хлеставший в окно поток воды ослаб, и Смит поплыл вперед.

Вот он нащупал раму. Рванулся наружу и с ужасом понял, что его что-то держит.

Смит с силой дернулся и почувствовал, что за ногу его держат толстые пальцы. Та женщина все еще цеплялась за жизнь, цеплялась, как осьминог, у которого осталось всего два щупальца.

Смит снова лягнул ее, но безрезультатно. Выбора у него не оставалось, он схватил ее вслепую за ухо и с силой крутанул, после чего резко ткнул ей пальцем в глаз.

Стальная хватка мгновенно ослабла. Смит отпихнул негритянку, выбрался из окна и, работая ногами, выплыл на поверхность.

Он долго отплевывался и никак не мог отдышаться, выпучив от страха глаза. Зубы у него стучали.

Наконец, собравшись с силами, он глубоко вдохнул и нырнул.

Ему почти сразу удалось найти открытое окно. Просунув руку внутрь, Смит нащупал чью-то руку и потянул за нее. Из окна, как большой резиновый шар, выплыло чье-то безжизненное тело.

Смит оттолкнул его и снова протянул руку.

Ему показалось, что он находится у входа в кромешный ад, где толпы измученных грешников жаждут освобождения.

Сразу с десяток рук вцепилось в него. Смит ухватил одну из них, но тут же отпустил. Мертвец! Он нашел еще чью-то руку — точнее, та рука нашла его. Глава КЮРЕ с силой потянул, и человек, отчаянно барахтаясь, выплыл наружу.

Смит решил вытащить еще кого-нибудь и опять протянул руку. Сразу двое вцепились ему в запястье. Он рванулся и невольно выпустил воздух из легких. Вытащить двоих оказалось ему не по силам. Глава КЮРЕ попытался освободиться, но цепкие пальцы не отпускали. Он попробовал действовать двумя руками, но тут и вторую руку кто-то намертво сжал.

У Харолда У. Смита потемнело в глазах. В ушах зазвенело. Черная пустота вдруг сделалась красной. Кроваво-красной, отчаянно орущей бездной.

Вот и все, пронеслось у него в голове. Придется проститься с жизнью, и все потому, что я захотел спасти ближнего.

Затем Харолда У. Смита поглотила тьма, и он уже ничего не помнил. Очнулся он, только услышав голос врача, когда тот уверенно заявил, что мертвого следует отправить в морг.

Глава КЮРЕ чувствовал, что в легких у него вода. Он изо всех сил старался сделать вдох, но легкие утратили упругость.

Тогда Смит попытался закричать, но ему не хватало воздуха, чтобы привести в действие голосовые связки. Тогда он резко втянул живот, и во рту забулькала холодная, соленая, отвратительная вода.

Перевернуться бы на живот.

— Доктор! — вскрикнула медсестра. — По-моему, он пошевелился.

— Лучше помоги мне с этим парнем, — отмахнулся от нее врач.

— Но, доктор...

— Сестра! Быстрее!

— Да пошел ты, — тихо, но отчетливо произнесла девушка и перевернула Смита на живот. Ребра его затрещали, все тело прошила резкая боль, изо рта и из носа полилась прогорклая вода, но ясно было — он возвращается к жизни. Глава КЮРЕ закашлялся и долго не мог остановиться.

— Он жив, — обрадовалась сестра.

— Значит, вы ему уже не нужны. Идите сюда.

Сестра с силой надавила кулаком ему на спину, и изо рта вылились остатки воды.

Приступы кашля отдавались в голове пульсирующей болью. Смит извивался от боли как червяк.

Он открыл глаза, лишь когда почувствовал, что может нормально дышать.

И увидел над собой очень бледное скуластое женское лицо.

— Доктор... Фамилия... — прохрипел он.

— Что?

— Как зовут доктора?

— Доктор Скелтон, — ответила сестра и шепотом добавила: — Наверное, он воображает себя посланцем Господа на Земле.

— Спасибо, — с трудом проговорил Смит.

— Лежите. Вас увезут в госпиталь святой Марии, как только в машине появится место.

Сестра исчезла. И лишь через какое-то время Смит сообразил, что забыл спросить ее фамилию. Впрочем, ничего страшного. Она просто делает свое дело. А врач своим долгом пренебрег и должен понести наказание.

Глава КЮРЕ подождал, пока к нему вернутся силы, потом осторожно поднялся.

Ноги его не держали, яркий свет жутко резал глаза. Он оперся о каталку, чтобы не потерять равновесие, но каталка заскользила вбок и перевернулась. Он упал, уткнувшись лицом в землю, но тут же стал подниматься.

В конце концов упорство победило, и Харолд В. Смит, пошатываясь, вышел из палатки.

Спасательные работы продолжались. Подъемный кран вытаскивал вагон из воды. Смиту почему-то показалось, что это именно тот вагон, в котором он ехал, хотя, конечно, никакой уверенности у него не было.

Проходя мимо соседней палатки, Смит увидел знакомую медсестру. Та пыталась сделать искусственное дыхание голой по пояс женщине. Чернокожей.

— Отойди! — вдруг крикнул ей врач, который, по-видимому, только что прослушал легкие пациентки.

Сестра испуганно отскочила. Тело трижды конвульсивно дернулось. Врач отошел в сторону, утер рукавом пот со лба и распорядился, чтобы мертвую прикрыли.

Смит узнал малиновое платье женщины. Его попутчица! Ее имени он уже никогда не узнает.

Задерживаться Смит не стал. Снующие вокруг спасатели, похоже, его не замечали.

В небе то и дело, словно стрекозы, проносились вертолеты береговой охраны. Вдоль берега курсировали пожарные суда, оснащенные синими мигалками. Спасательные работы контролировали затянутые в хаки полицейские штата Коннектикут. Внимательный наблюдатель быстро бы определил, что спасательные работы организованы очень четко, а хаос на месте катастрофы только кажущийся.

Смит брел, едва отдавая себе отчет, где он и куда идет. Чувствовал он себя отвратительно. Под ногами булькала грязь. Глава КЮРЕ смутно сознавал, что у него уже нет портфеля. Поскольку кожа не была водонепроницаемой, его содержимое теперь безнадежно испорчено. Но если кто-то попытается вскрыть замок, то в результате взрыва в лучшем случае станет инвалидом.

Спотыкаясь, Смит пересек небольшую рощу и выбрался на поляну, где полицейские заграждения сдерживали напор зевак. Телевизионщики и газетчики толкались в ожидании официального разрешения подойти поближе. Глава КЮРЕ от души им посочувствовал, но не более того.

Вдруг рядом в камышах мелькнула фигура пожарного. Смит, стараясь остаться незамеченным, инстинктивно прижался к ближайшему стволу толстого дерева. К счастью, пожарный в его сторону не смотрел. Он входил в воду.

Но кое-что показалось Смиту странным.

Во-первых, камыши, через которые пробирался этот человек, совершенно не колыхались, хотя такое в принципе невозможно.

Во время катастрофы Смит потерял очки. Вероятно, подумал он, все дело в близорукости и жуткой усталости.

И все-таки, все-таки... Ярко светила луна, и глава КЮРЕ ясно видел, как на поверхности воды играют блики. А камыши не шевелятся. Вот плеснула рыба, и по воде, сверкая при лунном свете, побежали круги.

А там, где пожарный входил в воду, ее поверхность оставалась абсолютно спокойной. Кругов не было.

И кроме того: не было слышно ни бульканья, ни плеска!

Смита вдруг пробрала дрожь, не имеющая никакого отношения к его недавним невзгодам.

Может, зрение и обманывает его, но слух у него был отменный.

Пожарный двигался сквозь камыши, которые не шевелились. И сквозь воду, которая не булькала!

Замерев в тени дерева, Смит наблюдал за этим таинственным человеком.

Дорогу тот не искал. Двигался прямо в сторону открытого океана. Его черная куртка блестела в лунном свете, козырек пожарного шлема отливал серебром. Все, как и должно быть.

Но остальное!..

Глава КЮРЕ вглядывался вдаль, как зачарованный.

Вода уже накрыла плечи пожарного, а он тем не менее уверенно двигался вперед.

Вот он погрузился по шею, затем по козырек шлема, по макушку, но, несмотря ни на что, спокойно шел вперед.

Смит явственно видел, что на поверхности воды нет пузырей.

Шлем окончательно пропал под водой, а вокруг не раздалось ни звука. Поверхность оставалась ровной и гладкой.

— Должен быть всплеск, — изумленно пробормотал Смит. — А всплеска не было.

Прозвучавший в ночной тишине собственный голос показался ему незнакомым.

Он стоял и ждал, когда же появятся пузыри. Пузыри обязательно будут. Если этот человек утонул, из легких выйдет воздух. Если на нем кислородная маска, он сделает выдох.

Пузырей не было. Глава КЮРЕ видел перед собой лишь водную гладь, только что поглотившую человека, причем совершенно бесшумно.

Харолд В. Смит привык полагаться на логику. Поэтому он принялся рассуждать.

— Я не верю в призраки, — заявил он вполне уверенно, однако в голосе послышалась тревога. А еще он чуть заметно дрогнул. Только жена Харолда У. Смита улавливала в такой единственной неверной ноте тень сомнения.

Наконец Смит оторвал взгляд от воды и побрел дальше. Смысла заходить в воду не было. Сейчас он не в силах помочь пожарному.

Тем не менее он подошел к берегу, чтобы рассмотреть следы исчезнувшего. Действительно, по пляжу тянулась едва заметная цепочка, но заканчивались следы совсем не в том месте, где следовало бы. Они просто обрывались. Если бы человек вошел в воду в час прилива, тогда бы еще куда ни шло: прибой смыл последние следы. Но сейчас отлив, и объяснения столь странному обстоятельству не было.

Смит вновь посмотрел на воду. Где-то плеснула рыба. И — никаких пузырей.

Глава КЮРЕ двинулся дальше, но тут же остановился как вкопанный.

На плащах пожарных обычно бывают фосфоресцирующие пояса, а у «призрака» такого пояса не было. Кроме того, за спиной у любого пожарного всегда висит ярко-желтый кислородный баллон. У сгинувшего в воде человека не было и баллона.

Выбравшись на свет, Смит обнаружил, что возле линии оцепления дежурили два свободных такси. Он открыл заднюю дверцу ближайшего автомобиля и совершенно обессиленный рухнул на сиденье.

— Мне нужно в Рай, штат Нью-Йорк, — проговорил он.

— Ха, в копеечку влетит, — отозвался шофер.

— Сколько?

Таксист сделал вид, что задумался, потом сказал:

— Семьдесят пять баксов. Плюс налог и чаевые.

— Какой налог?

— Да нет никакого налога, приятель. Я просто так, по привычке. Чтобы пассажиры не забывали, что шоферу тоже хочется кушать.

Харолд В. Смит чувствовал себя измученным, что спорить не стал. Он тут же заснул на сиденье, правда, успев кивнуть, что согласен на предложенные условия.

Встрепенулся он только тогда, когда таксист громко объявил:

— Подъезжаем к Раю.

Смит осмотрелся.

— Следующий поворот.

Голова его как будто налилась свинцом, а во рту чувствовался отвратительный привкус, словно он съел дохлую рыбу.

Машина повернула.

— Мне в санаторий «Фолкрофт», — с трудом проговорил глава КЮРЕ. — Третий поворот налево, а дальше прямо.

Он все еще боролся со сном, когда наконец машина остановилась между двух львиных голов, охранявших въезд в «Фолкрофт».

— Значит, семьдесят пять баксов, — сказал водитель. — Естественно, плюс чаевые.

И только тут Смит обнаружил, что кто-то успел его основательно обчистить. Бумажника в кармане не было. Красный кошелек для мелочи тоже попал в чьи-то добрые руки.

Но беспокоиться об оплате ему не пришлось, потому что он почти сразу же потерял сознание и рухнул на пол как мокрый мешок с песком.

Глава 7

Сев за руль, Римо вдруг подскочил как ужаленный и досадливо щелкнул пальцами.

— Портфель Смита!

Чиун поморщился.

— Он мертв. Его вещи никому не нужны.

— В портфеле у него портативный компьютер.

— Какая разница!

— Если кто-нибудь станет открывать портфель, он взорвется.

— Не важно, — повторил мастер Синанджу, усаживаясь поудобнее.

— Нет, ты не понял. Если кто-нибудь из спасателей захочет открыть портфель, он погибнет.

Старик даже глазом не моргнул.

— Значит, он расплатится за то, что осмелился прикоснуться к вещам Императора.

— Короче, надо найти портфель, пока его не нашел кто-нибудь другой.

— Сначала Вашингтон, потом портфель.

— Нет, сначала портфель, потом Вашингтон.

— Я — правящий мастер, — ледяным тоном сказал Чиун. — Ты обязан мне подчиняться.

— Ладно. Поезжай в Вашингтон. Я тебя догоню.

Римо решительно вышел из машины и захлопнул дверцу.

Чиун пересел на место водителя и повернул ключ зажигания, потом коснулся ногой педали газа. Мощный мотор заработал. Кореец слегка газанул. Мотор взревел громче.

Но Римо даже не оглянулся.

Мастер Синанджу застыл в нерешительности. Ехать или задержаться? Одному ему непросто будет объясниться с Президентом-марионеткой. Едва ли тот сможет понять его причудливый английский. Римо играл роль переводчика. С другой стороны, остаться здесь означает всегда идти на поводу у своего ученика и его ребячества. Впрочем, детям надо иногда потакать. Даже взрослым детям.

В конце концов Чиун принял компромиссное решение. Он дождется, пока Римо скроется из глаз, потом выйдет из машины. Причем закроет дверь бесшумно, как если бы она была бархатная. Тогда Римо ни за что не догадается, что Чиун идет за ним по пятам.

Мастер Синанджу решил следовать за учеником на некотором расстоянии. Не стоит Римо знать, есть у него за спиной поддержка или нет. Пусть потом злится. Пусть сын на собственном опыте убедится, как чувствует себя папочка, когда расстраиваются его планы. Это только справедливо будет.

Двигался кореец абсолютно бесшумно. К тому же владел искусством не оставлять следов на земле: его когда-то научили, как ставить ноги, если не хочешь, чтобы тебя выследили.

Да, времена изменились, теперь Римо знает, что они с Чиуном одной крови. Изменились, но, пожалуй, не к лучшему, думал старик. Раньше было проще. Любой промах Римо можно было списать на его белых предков. Если ученик становился чересчур самоуверенным, достаточно было назвать его куском белой свинины, чтобы привести в чувство.

А теперь все иначе. Римо уже знает, что в его жилах течет благородная корейская кровь; она досталась ему в подарок от отца. Тот индеец, но среди его предков, оказывается, все-таки были корейцы. А Римо, значит, потомок древних обитателей Синанджу. Дальний потомок, добрая его кровь замутнена, и все-таки в сущности Римо может считаться корейцем.

Ветерок трепал реденькую бороденку мастера Синанджу. Лоб прорезали глубокие морщины. Погрузившись в размышления, он шел вперед.

В каком-то смысле прежние времена были лучше. Прежде легче было держать ученика в узде. А теперь — слова не скажи поперек, поскольку знает, кто он и из какого рода происходит.

Вот и плохо! Самодовольный ассасин — самоуверенный ассасин. Сам Чиун никогда не был доволен собой. И Чиун-старший тоже. И в жизни Юя, деда Чиуна, не нашлось бы дня, когда он испытал самодовольство. А прожил Юй почти сорок тысяч дней.

Так какое право на самодовольство имеет Римо? В конце концов, кореец он лишь отчасти, хотя можно считать, что уже полностью принадлежит Синанджу.

Чиун дал себе слово найти способ вернуть неудовлетворенность в душу ученика.

Только так можно спасти его жизнь.

Вдруг мастер Синанджу услышал странное бульканье. Впереди, в нескольких сотнях ярдов, кто-то с Шумом заходил в воду.

Чиун поджал губы.

Эх, Римо, Римо! Вот она, беззаботность. Разве Можно входить в воду так, чтобы тебя услышали?

Чиун подошел к воде, намереваясь призвать к порядку нерадивого ученика. Смерть Императора — не оправдание беззаботности. Императоры умирают, когда приходит их срок. А вот мастера Синанджу не могут позволить себе такой роскоши. Римо ведь себе не принадлежит, пока существование Дома Синанджу зависит от него. Он, прежде чем умереть, должен воспитать ученика.

Чиун вышел на берег, но Римо нигде не увидел.

Поверхность воды оставалась неподвижной.

Мастер Синанджу нагнулся и увидел на песке следы.

Кошмар! Совершенно непростительно! Нельзя оставлять следы, даже на мокром песке.

Однако оказалось, что следы ведут в обратном направлении. Тот, кто оставил их, не входил в воду, а выходил из нее.

Глаза Чиуна сузились, когда он принялся внимательно рассматривать отпечатки ног.

Очень четкие отпечатки. Каблуков на обуви нет. Значит, это не Римо. Тот упорно носит западную обувь, на которой есть каблуки.

Следы влажные. Чуть-чуть.

Итак, некто вышел из моря. Само собой, с него должна была стекать вода. А капель на песке нет. Только отпечатки ног — большие темные пятна.

Мастер Синанджу долго еще размышлял над увиденным. Брови его сдвинулись к переносице, морщины углубились.

— На нем сандалии, — прошептал он.

Следы вели в заросли кустов, потом дальше в лес. Чиун решил полюбопытствовать. Пусть Римо позаботится о себе сам. Пока.

Мастер Синанджу двинулся в лес. Голые, сухие стволы. Казалось, весь лес состоит из древесных скелетов; правда, у деревьев скелетов не бывает. Мертвый лес, в котором живут одни насекомые.

Цепочка следов уходила вглубь по ковру из мертвой хвои.

Возле большой ели Чиун остановился. И еще сильнее нахмурился.

Из глубокого пореза на стволе сочилась смола.

Старик еще решительнее двинулся вперед. Он ступал по следам невидимки. Размеры их почти идеально совпадали. И ширина шага незнакомца была такой же, как у Чиуна. Значит, тот человек примерно одного роста с преследователем.

Глаза корейца сузились. Видимо, схватка неизбежна.

Мастер Синанджу зашагал чуть быстрее.

Лунный свет еле пробивался сквозь густые ветви. Чиун, конечно же, избегал освещенных мест. Он делал это бессознательно, так же, как не забывал дышать.

Вскоре ему стало ясно, что идущий впереди человек не заботился о своей безопасности.

Невысокая, плотная фигура. Одет во что-то черное и блестящее. Металлические чешуйки на доспехах глухо позвякивают при каждом шаге. Голова незнакомца защищена шлемом, заднее крыло прикрывает короткую шею.

Мастер Синанджу узнал эту надменность и самоуверенность.

— Нихонджин! — вдруг закричал он.

Человек обернулся, и на груди у него звякнули черные пластинки.

В руке он держал длинный черный меч, а лицо его было скрыто под козырьком шлема. Чиун, как ни старался, не мог разглядеть его черты, несмотря на лунный свет и исключительную остроту зрения.

— Чосенджин! — прошипел незнакомец и принял оборонительную стойку, схватив меч за рукоятку обеими руками и подняв его на уровень головы.

Мастер Синанджу уверенно шагнул вперед, растопырив пальцы с длинными ногтями.

Одно лезвие против десяти. Меч в руке человека против десяти Кинжалов Вечности на руках мастера Синанджу.

Сомнений в исходе поединка быть не могло.

Меч стал опускаться, и мастер Синанджу сделал выпад, чтобы парировать удар. «Удар колеса» не представляет опасности.

— Я пришел, чтобы сразиться с тобой, Нихонджинва, — шепотом произнес Чиун.

Меч скользнул вниз. Ноготь корейца остановил его. Металл скрестился с костью.

Черное лезвие меча застряло.

Удивленный и рассерженный враг напряг все свои силы, чтобы отсечь такой хрупкий на вид ноготь, желательно вместе с пальцем.

Чиун спокойно поднял палец, и мечу пришлось последовать за ним.

Из уст бойца в шлеме вырвалось короткое ругательство.

— Можешь бросить меч, если хочешь, ронин, — предложил ему кореец.

Безликая черная фигура отшатнулась назад, вырывая меч. Лезвие поднялось и вновь опустилось. Но почему-то опустилось беззвучно.

Чиун уловил это сразу, готовясь отразить новый удар.

Лезвие встретило ноготь — и прошло насквозь!

Чиун инстинктивно отпрянул. Хотя он не боялся никакого лезвия. Не отлита еще та сталь, что смогла бы поцарапать ноготь мастера Синанджу.

Всем своим естеством он ощутил, что эта сталь скользнула сквозь его ноготь.

Чиун отклонился влево, чтобы хранить дистанцию между собой и противником.

И в тот же миг увидел в лунном свете, что ноготь его цел.

Он поднял глаза и заметил, что меч его противника также цел.

Кореец весь напрягся и спросил:

— Кто ты, ронин?

Враг в ответ не произнес ни звука.

Чиун вгляделся в стоящую перед ним фигуру так, как умел только он один, и понял, что сердце воина в черном не бьется. Он не издает ни единого звука. Не вдыхает воздух. И кровь в его жилах не течет.

Значит, перед ним призрак?

Чиун решил выяснить.

Он выставил одну ногу чуть вперед и сделал вид, что намерен отступить.

Закованный в черное воин немедленно сделал шаг навстречу, расценив движение мастера Синанджу как признак испуга.

Опираясь на выдвинутую вперед ногу, кореец повернулся на месте. Со стороны его вращение казалось медленным, но это очень обманчивое впечатление. Вторая нога мастера тем временем взметнулась вверх, туда, где находилась голова в шлеме.

И — прошла насквозь!

Мастер Синанджу ожидал смертоносного удара, но, коль скоро его не последовало, он чуть-чуть оступился и не услышал, что лезвие меча приближается.

А лезвие уже опускалось.

Чиун повернулся на носке, и обе его руки метнулись вверх, занимая оборонительную позицию. Одну руку он сжал в кулак, пальцы другой скрючил на манер ястребиных когтей. Кореец был готов ко всему. Воин в черном занял боевую позицию, занес для удара меч. Но какой в этом толк, если меч не имеет силы?

Чиун напал первым.

Он прижал локти к корпусу, сделал выдох и нанес ронину удар кулаком в грудь. Враг не успел парировать его мечом. Кулак Чиуна встретился с черной поверхностью панциря противника. И прошел насквозь, как будто отбросил легкую занавеску, а не соприкоснулся с телом человека.

Отступив, мастер Синанджу увидел, что его враг наносит яростный удар по тому месту, где он только что стоял. Медленно работающие органы чувств противника не успевали за перемещениями Чиуна.

Кореец взмахнул ногой. Его ступня прошла сквозь воздух. Тогда он ударил врага под колени, чтобы его ноги подломились. Два удара практически слились в один — настолько молниеносно действовал Чиун.

Враг не почувствовал этих ударов.

В сердце мастера Синанджу закралась тревога.

Перед ним был враг, непохожий на прочих. Враг, которого нельзя одолеть при помощи искусства Синанджу.

Чиун отступил на три шага.

Противник, озираясь, присел. Движения его казались неуклюжими, поскольку весь его корпус был закован в броню. Но на самом деле его нельзя было назвать неуклюжим. Его ловкость подтверждали быстрые движения меча.

— Я здесь, ронин, — насмешливо произнес мастер Синанджу.

Враг развернулся на месте, голова его откинулась, и открылось лицо.

Чиун едва не ахнул. Лица под самурайским шлемом не было. Вместо него зияла гладкая чернота, посреди которой, казалось, сверкали неведомые на Земле звезды. Гладкий черный камень, похожий на отполированный обсидиан.

— Я вызвал тебя на честный бой, ронин! — прокричал мастер Синанджу.

Похоже, враг его понял, поскольку обеими руками занес меч над головой. Удивительно. Неужели противник Чиуна думал, что он может оказаться в зоне удара? Не важно, что этот меч, как выяснилось, не имеет убойной силы.

Старик выжидал.

Закованные в сталь руки двинулись вперед. Беззвучно, не разрезая воздуха, лезвие скользнуло в сторону мастера Синанджу.

— Хочешь запугать меня своими призрачными штучками, ронин, — произнес Чиун, поднимая палец, чтобы — на всякий случай — отбить удар.

Лезвие дважды повернулось в воздухе. Чиун видел его, как при замедленной съемке. Никакой угрозы это лезвие не несет. Оно не более материально, чем лунный луч.

Третий беззвучный оборот лезвия не завершился. Меч встретился с длинным ногтем Чиуна.

Ни боли, ни ощущения удара. Не стоило и стараться отражать его.

Но когда лезвие проходило сквозь его ноготь, мастер Синанджу почувствовал, что положение изменилось.

И закричал от неожиданной боли.

Глава 8

Задача оказалась проще, чем предполагал Римо.

По берегу он дошел до спасательного лагеря. Там каждый был чем-то занят, и никому не было дела до ничем не примечательного худощавого человека, который к тому же старательно избегал освещенных участков.

У кромки воды стоял большой желтый подъемный кран. Один вагон уже извлекли из воды, а сейчас над поверхностью показался второй. Из всех его разбитых окон вытекала вода.

Вагон застыл над водой и висел до тех пор, пока из него не перестало течь. Окружающие так и ели его глазами. Под светом мощных прожекторов с берега можно было разглядеть через окна, что находится внутри. А внутри плавали мертвые тела, словно рыбы в сачке.

Мало-помалу уровень воды в вагоне падал, и наконец все мертвецы оказались на полу.

Римо решил осмотреть валявшиеся повсюду тележки с вещами пострадавших пассажиров: портфели, сумки, рюкзаки, какая-то одежда, игрушки.

Портфель Харолда У. Смита Римо нашел быстро. Не узнать его было невозможно. Когда-то портфель был светло-коричневым, но изрядно потрепался и потемнел за десятки лет.

Взяв его, Римо огляделся, убедился, что никто ничего не заметил, и направился обратно к шоссе.

Портфель хлюпал; от него мерзко пахло. Он был тяжелее, чем обычно, но с каждым шагом делался все легче.

И вдруг ночную тишину прорезал чей-то крик:

— Ай-йаааа!

Римо сразу же узнал этот голос. Это кричал от боли Чиун, но Римо впервые почувствовал, что в его вопле звучит недоумение и ужас.

Ученик бросился на крик. Он быстро миновал заросли кустарника и оказался в лесу. Ничего не разбирая на своем пути, он рассчитывал только на то, что уши приведут его куда нужно.

Видимо, мастер Синанджу столкнулся с чем-то серьезным.

Очень серьезным.

Найти Чиуна Римо не успел. Тот сам вырос перед ним.

Одна рука мастера Синанджу была тщательно обернута тканью широкого рукава кимоно. По всей вероятности, старик получил повреждение.

— Чиун! Что такое? Что произошло?

— Я ранен, — отозвался тот так, будто сам не верил своим словам.

Римо от неожиданности даже портфель выронил.

— Что-о?

Мастер Синанджу переминался с ноги на ногу.

— Я ранен. Я побежден.

— Покажи, Чиун! Покажи.

Кореец отпрянул, схватившись за скрытое под кимоно запястье другой рукой.

— Нет, Римо. Это слишком ужасно! Увидев это, ты лишишься рассудка.

— Я выдержу, Чиун. Покажи.

Римо уже представил себе старческую руку с глубоким порезом.

Учитель глянул вниз.

— Где?

— Что ты ищешь?

— Надо найти... Может быть, мне помогут ваши врачи.

— Боже... Едва ли...

Похоже, худшие опасения Римо оправдались.

— Ну что ты застыл как столб? Помоги мне найти!

— Хорошо, хорошо. Где?

— Вон там.

Чиун раненой рукой указал в сторону леса. В свете луны, как отполированный костяной кинжал, блеснул один из его ногтей.

Римо принялся осматривать слой хвои под ногами. Вот следы. Следы Чиуна. Странно, мастер Синанджу обычно не оставляет следов.

— Ничего не вижу, — в ужасе воскликнул ученик.

— Осторожнее, сломаешь!..

— Что сломаю? Твою руку?

— Руку? — В голосе Чиуна появились ворчливые нотки. — Римо, о чем ты болтаешь?

Римо посмотрел на учителя.

— Ты просил меня найти твою руку, верно?

— Нет. Рука моя на месте.

Римо опустил глаза и увидел плотно сжатый кулак, словно сделанный из старинной слоновой кости.

— Ничего не понимаю. Что все-таки случилось?

Напряженное лицо Чиуна казалось застывшей восковой маской.

— Не могу заставить себя ответить.

— Постой-ка, — проговорил ученик и подошел к мастеру вплотную. — Похоже, все не так уж плохо. Покажи.

Чиун отвернулся и вытянул руку.

Римо осмотрел кулак. Все пальцы, в том числе и большой, были на месте.

Очень осторожно Римо разжал пальцы мастера Синанджу.

— Успокой меня, — простонал учитель. — Скажи, что все совсем не так, как мне показалось в минуту боли.

— Ничего не вижу, — медленно проговорил Римо.

— Указательный палец... Он цел?

— Цел и невредим.

— А ноготь?

— Ну да. Погоди... Ноготь срезан.

Чиун взмахнул костлявой рукой.

— Я уничтожен! Какой стыд! Я унижен.

— Да что, черт возьми, стряслось?

Мастер Синанджу взглянул на свой указательный палец. Вернее, на то место, где был когда-то длинный заостренный ноготь, а теперь торчал косой обрубок.

— Сколько лет мне придется его отращивать! — простонал учитель.

— Несколько месяцев, это уж точно, — заметил Римо. — Чиун, что же все-таки случилось?

— Не скажу.

— Почему?

— Слишком велико мое унижение. Не заставляй слова срываться с моих губ. Просто найди то, что было когда-то частью меня.

Римо с облегчением вздохнул, так как убедился, что старик практически не пострадал.

— Хорошо. Подожди секунду.

Теперь, когда стало ясно, что именно искать, он без труда нашел обломок ногтя. Ноготь лежал на земле, и острые, как у истинного воина Синанджу, глаза Римо ясно его видели. В лунном свете ноготь казался необычайно белым, словно он умер.

Ученик вернулся к мастеру Синанджу с зажатым в руке обломком.

— Что теперь? — спросил он.

— Нужно положить его в теплое молоко.

— Ты что, перепутал ноготь с больными зубами? — удивился Римо.

Чиун склонился над его ладонью, на которой поблескивал отрезанный ноготь.

— Значит, надежды нет?

— Можно, конечно, использовать сварочный аппарат, но лично я сомневаюсь, что он поможет.

— Видеть его не могу. Ведь он уничтожен!

— А если попробовать суперклей?

— Опуститься до того, чтобы под искусственными ногтями скрывать свой позор?! Заклинаю тебя, Римо, исполни свой долг.

— Что надо сделать?

— Похорони этого несчастного.

— Что? Похоронить ноготь?

— Так будет правильно, Римо.

— Потом похороним. А пока объясни мне, пожалуйста, как ты ухитрился его сломать?

— Вот первый признак того, что я становлюсь стар и немощен. Мои Кинжалы Вечности сделались хрупкими. Никогда прежде такого не случалось. Всему виной старость. Если бы не возраст, даже ронин не смог бы справиться со мной.

— Кто-кто?

— И этого никогда бы не случилось, если бы ты меня послушался.

— Ты меня упрекаешь? Согласись, я обязан был достать портфель Смита. Ведь иначе погиб бы кто-нибудь из спасателей.

— Значит, пусть лучше изувечат твоего учителя?

— Но при чем тут я?

— Говорил я тебе, что в катастрофе замешаны японцы, а ты не стал меня слушать!

— Японцы? Да с чего ты взял?

Ночную тишину вдруг нарушил знакомый звук — рокот мотора.

Римо повернулся на шум.

— Неужели?..

Чиун тяжело вздохнул.

— О, исчадие ада! Чтобы довершить мое унижение, он украл моего дракона!

Римо помчался на звук и, выбежав из леса, увидел, как алый бронированный «драгун» тронулся с места.

Надо во что бы то ни стало его остановить! Однако голос Чиуна остановил его, как удар кнута.

— Римо! Вернись! Ты не знаешь, что тебе угрожает.

— А что такого? Обыкновенный вор.

Внезапно мастер Синанджу загородил ученику дорогу. Его маленькие глазки сверкали стальным блеском.

— Нельзя допустить, чтобы и ты подвергся унижению! Твоя честь должна остаться незапятнанной, и ты отомстишь за мое поругание.

— Ничего не понимаю! О чем ты?

«Драгун» уже мчался вдаль. Казалось, Римо вот-вот сорвется с места.

— Постой! Я тебе расскажу.

Римо сжал кулаки. На долю секунды он заколебался: повиноваться учителю или броситься в погоню? И все-таки он повиновался.

Чиун указал пальцем в сторону густого хвойного леса.

— Видишь эти следы?

— Похожи на следы сандалий.

— Ничего подобного.

Мастер Синанджу подвел ученика к ели, на стволе которой осталась глубокая зарубка.

— А вот это видишь?

— Кто-то рубанул по стволу.

— Запомни: это след катана. Рассмотри его внимательно, Римо, ибо ты никогда прежде не видел такого.

Римо тщательно осмотрел зарубку.

— Кто-то словно бы размахивал мечом и задел ствол.

— Да, можно назвать и так. Но правильное название оружия — катана.

Брови Римо сдвинулись к переносице.

— Я не знаю такого слова.

— А слово ронин тебе известно?

— Нет.

— Твое невежество безгранично!

— Подай на меня в суд.

— Сядь.

Ученик неохотно опустился на ковер из сухой хвои. Ветер с залива принес с собой запах прелых водорослей и навоза.

— На меня напал враг, подобного которому я не встречал прежде. И в руках он держал катана.

— Ну.

— Я благополучно отразил его первый удар.

— Само собой, неудивительно.

— После второго удара лезвие прошло сквозь мой ноготь, не причинив вреда.

Римо насупился.

— Но...

— Мы сошлись, стали наносить удары. И безуспешно. Он словно был соткан из тумана. А я — тверд как кость. Так что мы не могли ранить друг друга.

— Значит, ты сражался с призраком?

— С ронином.

Римо поморщился.

— Я не знаю этого слова.

Чиун предостерегающе поднял руку. Левую. Правая же покоилась на его колене: пальцы были плотно сжаты в кулак, чтобы не был виден постыдно обломанный ноготь.

— Я еще не закончил.

Римо послушно умолк.

— На меня надвигалось изогнутое лезвие катана. Но я не испугался, так как оно бесшумно рассекало воздух.

Римо кивнул. Когда-то Чиун объяснял ему, что меч рассекает воздух с определенным звуком, уловив который, воин получает шанс спастись.

— Этот проклятый катана казался мне нематериальным, и я не стал уклоняться от удара. — Мастер с грустью опустил голову. — Я совершил ошибку и никогда не перестану о ней сожалеть.

— Да брось ты! Так переживать из-за какого-то ногтя!

Чиун резко хлопнул в ладоши.

— Посрамлена моя честь! Посрамлена честь Дома Синанджу. А значит, запятнана и твоя.

— По-моему, моя честь нисколько не запятнана, — возразил Римо. — Плохо только то, что я из-за тебя позволил ему скрыться на моем новом «драгуне».

На Римо уставились холодные карие глаза.

— Историю эту поведал мне мой дед. Он взял с меня клятву, что я сохраню ее в тайне. Отец об этом никогда не заикался. И обучавший меня мастер тоже. Но поверь: так оно все и было.

Ученик понял все без слов: сейчас ему не следует перебивать мастера Синанджу. Обычно скрипучий голос Чиуна окреп, зазвучали нотки гордости, с которыми он всегда рассказывал о деяниях мастеров прошлого. У Римо не было никакой возможности убедить старика отложить рассказ, поэтому он мысленно послал «драгуну» прощальный привет и приготовился внимать повествованию.

— Ты знаешь, кто такие сегуны?

Римо кивнул:

— Естественно. Военные правители в древней Японии.

— Япония когда-то задыхалась от смуты. Сегуны шли друг на друга войной. Всю Японию охватил хаос. Лились реки крови. И реки золота на мастера, который был готов сражаться на стороне кого-либо из сегунов.

Невдалеке заухала сова. Не отрывая взгляда от Римо, Чиун поднял с земли и швырнул камень. Сова испуганно захлопала крыльями и полетела прочь.

— Правящим мастером Синанджу в те дни был Канг. Ему приходилось много трудиться. В Корее у него работы не было, в Египет его не звали, в Персии о нем и не вспомнили. Татарские ханы тоже не тревожили. А вот в Японии его искусство постоянно находило спрос. То один, то другой сегун прибегал к его услугам. А ему было безразлично, на чьей стороне сражаться. В глазах Канга все японцы ничем не отличались один от другого. — Чиун предостерегающе поднял палец. — Вот в чем была его ошибка.

Как-то в деревню Синанджу, где царили в те дни мир и благополучие — ведь золото неиссякаемым потоком текло в карманы местных жителей, — прискакал гонец.

Он передал мастеру послание, запечатанное знаком сегуна, которого Канг никогда не видел, но слышал о нем немало. Японец умолял прийти ему на помощь.

Канг отправился в Японию и явился в долину Канджа, где обитал адресат. Но крепость сегуна встретила его неприветливо. В ответ на стук и приветствие не раздалось ни звука.

Бесполезно взывал Канг к поджидавшему его сегуну. «Я, мастер Синанджу, пришел к сегуну, обитающему здесь», — несколько раз прокричал он.

Но лишь пение птиц было ему ответом.

Тогда Канг решил, что сегун отправился в боевой поход со своим воинством, и стал искать входную дверь. Крепость считалась неприступной, но мастер все-таки проник внутрь. И как только оказался в стенах крепости, на него напала толпа самураев.

Славно сражался мастер Синанджу. Сотни мечей поднялись против него, но он не ведал страха и жалости. Стальные клинки ломались под его ударами и вонзались в тела самураев. Ибо не отлито еще лезвие, способное одолеть мастера Синанджу.

Чиун умолк и посмотрел на свой сжатый кулак. Лицо его на мгновение исказилось от отчаяния.

— Когда битва была окончена и все самураи полегли, мастер прошел в палаты сегуна. В громовом его голосе звучал праведный гнев, когда он объявил сегуну, кто он.

«Зачем ты заманил меня в ловушку? Отвечай, а затем я снесу твою нечестивую голову».

Когда сегун заговорил, Канг понял, что тот и сам уже считает себя мертвецом.

«Я не заманивал тебя в ловушку. Ветер долины донес до меня слух о том, что ты нанят моим врагом. Зачем бы я стал тебя звать?»

Тут мастер все понял и задал разбитому сегуну один-единственный вопрос:

«Как зовут твоего злейшего врага?»

Услышав имя сегуна — Ниши, Канг покинул крепость.

Свет понимания блеснул в глазах Римо. Заметив это, Чиун удовлетворенно кивнул и продолжил:

— Прибыв в замок сегуна Ниши, Канг произнес: «Я — мастер Синанджу и только что прибыл из крепости твоего злейшего врага».

«Он мертв?» — поинтересовался Ниши, хотя заранее знал ответ и тихо радовался.

«Нет, лишь самураи его погибли», — последовал ответ.

И тогда из глубин дворца Кангу вынесли один-единственный золотой слиток. Денег, что можно было бы выручить за него, не хватило бы даже на то, чтобы уплатить за съестные припасы, которыми питался мастер в дороге.

Следующую ночь Канг провел в лесу, а на рассвете увидел, что армия Ниши выступила против сегуна, которого мастер Синанджу лишил всех защитников.

В войске Ниши были отряды лучников, меченосцев и копьеносцев. Одни воины ехали на великолепных конях, другие двигались пешком. Они без труда окружили беззащитную крепость. Настал последний час несчастного сегуна.

Ниши, наблюдавший за ходом сражения, сидя в кресле на вершине холма, отдал приказ об атаке.

К крепости журавлиным клином подошли несметные силы. Затем они перестроились и окружили безоружных слуг сегуна. Канг из укрытия наблюдал за их маневрами.

Весь день продолжалась битва, и не потому, что воины Ниши встретили сопротивление, нет — просто они наслаждались убийством. Когда жалобные стоны и крики умирающих достигли ушей Канга, он взглянул на золотой слиток в своей ладони, не окупивший даже питания в пути.

Когда бой окончился, Ниши поднялся с кресла и с великой радостью возвестил о победе, умолчав о том, сколь дешево она ему досталась. Добавил только, что отныне вся Япония должна трепетать от одного его имени.

Воины коварного сегуна заполонили крепость, ранее принадлежавшую его врагу.

Эту ночь Ниши провел в роскошной постели побежденного соседа, голова которого с острия копья у дверей спальни взирала на победителя.

Наутро приближенные нечестивца явились в опочивальню, чтобы разбудить своего повелителя, и, раскрыв рот, застыли от ужаса. У дверей стояло копье с насаженной на него головой Ниши Коварного. А обезглавленное тело его лежало на той самой кровати, на которой он провел свою последнюю ночь. И — послушай, Римо: на подушке лежала та же голова, что покоилась на ней прежде. Голова сегуна, который не вызывал к себе мастера Синанджу.

Чиун многозначительно выпрямился.

— Очень интересная история, — заключил Римо.

Мастер наклонил голову.

— Благодарю тебя.

— Но какое отношение она имеет к данному происшествию?

— Разве я закончил?

— Нет, но мне так показалось.

— Ты чересчур доверчив. Пора уже избавиться от этого качества и отомстить за поруганную честь Дома Синанджу!

— Я весь обратился в слух, — обреченно откликнулся Римо.

— Ты весь обратился в нюх и в бег. Но не об этом речь. Слушай же.

Никем не замеченный, Канг вернулся к себе, в деревню. Он не принес с собой золота, зато смыл кровью жесточайшую обиду. Теперь он мог спокойно жить в ожидании новых вызовов в Японию, где кровопролитные войны не прекращались еще много лет.

В те феодальные времена существовал такой обычай: если сегун умирал, не оставив наследника, то его самураи покидали службу и становились самураями, не имеющими хозяина, или ронинами.

— Ах вот как...

— Знай, Римо: считалось позором стать ронином. У них не было ни товарищей, ни вассалов, ни обязанностей. При них оставались только катана да их жалкое искусство. Некоторые из них нанимались за деньги на любую службу. Другие становились бедными земледельцами. Кое-кто занимался грабежами, а то и вещами похуже, например, политикой. В те времена самураев в Японии было больше, чем мест на службе у сегунов. Потому-то страну наводнили странствующие ронины.

— А, это как наши свободные коммивояжеры?

— Никакого сравнения и быть не может! — в гневе вскричал Чиун. — Сиди молча и слушай, и тогда поймешь, каким образом моя история касается нас.

Старик понизил голос.

— Потом некоторое время мастер Канг по-прежнему жил в тишине и спокойствии у себя в деревне. Однажды до него дошел слух, что некий крестьянин из соседней деревни убит странствующим японским самураем. Но, поскольку убитый был не из нашей деревни... — Чиун помолчал, чтобы дать Римо время осмыслить слово «нашей», — Канг не придал значения этому слуху. Самураи редко появлялись в Корее, но если дело касалось Синанджу, приходили в одноименную деревню.

— Пари держу, пришел и этот, — вставил Римо.

— Именно! Однажды утром он явился в деревню. Щеки его ввалились, под глазами темнели крути. С головы до ног он был закован в черные, как оникс, доспехи, правда, изрядно запыленные. Он пришел к Дому Мастеров, что стоит на холме, и возвысил голос: «Я Эдо, самурай, которого мастер Синанджу лишил хозяина».

Услышав эти слова, Канг вышел во двор и спросил пришельца: «Какого сегуна звал ты хозяином?»

«Ниши Храброго».

«Ниши Злосчастного. — Канг сплюнул на землю. — Он обманул Дом Синанджу и этим подписал себе приговор».

«Ты сделал из меня ронина, и я пришел отомстить за обиду».

Он обнажил свой черный катана и переложил его в левую руку.

«Лучше вонзи этот клинок себе в живот, ронин, чем угрожать мастеру Синанджу. Тебе же лучше будет», — сказал ему Канг.

Ронин, не говоря ни слова, опустил лезвие катана плашмя на запястье вытянутой вперед правой руки, словно изготовясь к схватке.

— Теперь я сам могу рассказать тебе, что случилось дальше, — перебил учителя Римо.

— Молчи и слушай! Ронин оскалил зубы, как раненый зверь, и в глазах его мрачным огнем сверкнула вся копившаяся в нем злоба. Внезапно лезвие поднялось в воздух, со свистом опустилось, и на землю упал отрубленный указательный палец правой руки ронина. Он нагнулся, поднял палец и швырнул его в лицо мастеру. Тот, конечно же, с легкостью уклонился.

А ронин, не теряя ни секунды, распорол себе клинком живот и безжизненно рухнул на землю.

— Ага, харакири, — кивнул Римо.

— Нет. Сеппуку! Только белые невежды называют это «харакири». Ты — не белый человек, хотя порой бываешь невеждой. Ритуальное самоубийство называется «сеппуку».

Ученик вздохнул.

— Значит, самурай умер?

— Не подобает тебе называть изгоя этим благородным именем. Он был всего лишь ронин. Да, он умер, причем мастер Канг остался у него в долгу.

Римо удивленно воскликнул:

— Как это?

— Знай же, Римо, для японцев характерно отрезать палец и бросать его в лицо врагу. Таким образом японец дает понять, что он бессилен отомстить за нанесенное ему оскорбление. Отрубленный палец ронина означал, что он предлагал Кангу загладить ошибку. Но в результате сеппуку мастер Канг уже никак не мог расквитаться. Итак, ронин умер. А над Кангом навеки повис невыплаченный долг.

Чиун снова качнулся. Римо внимательно смотрел ему в глаза и гадал: закончил он или нет? Судя но его позе, закончил, но так же он сидел и в прошлый раз. Римо не хотелось снова попасться на крючок.

— Что скажешь, Римо?

— Ты закончил?

— Разумеется! — Чиун заметно рассердился. — Так что же ты можешь сказать?

— А история твоя на этом завершилась?

Мастер Синанджу схватил себя за жидкую бороденку и дернул, как будто желая выйти из мрачного настроения.

— Нет!

— Только не расстраивайся! Не надо. Хорошо, ронин отрубил себе палец. Теперь кто-то перерубил твой ноготь. Одно ведь связано с другим?

— Конечно, связано.

— Ну, теперь я, кажется, кое-что понимаю. Потомок обиженного ронина пожелал отомстить тебе.

— Нет. Это тот самый ронин. Он вернулся.

— Откуда? Из могилы?

— Не имеет значения. Не важно. Я не нихонджин. — Заметив недоуменный взгляд Римо, Чиун пояснил: — «Нихонджин» — это выходец из страны Нихон, которая на вашем языке зовется Японией.

— Ты хочешь сказать, что твой ноготь перерубил призрак самурая?

— Да не самурай, ронин. Он становится материальным, только когда сам пожелает. У него нет лица. Он не принадлежит этому миру. Значит, он принадлежит другому миру. К чему лишние слова?

Римо пристально посмотрел в глаза учителю.

— Выходит, сейчас на моей машине разъезжает мертвый ронин?

— Да. И он не успокоится, пока не совершит возмездие.

— Он поломал твой ноготь. Что ему еще нужно? Ноготь за палец — разве этого недостаточно?

— Нет. Ему нужна моя жизнь. Возможно, твоя тоже. Мой мастер умер, он уже не лишит меня учителя. Похоже, он хочет лишить учителя тебя, последнего в линии Синанджу.

— Выходит, все дело в пальце?

— Да нет же, в лице! Как ты слушал? Канг утратил лицо.

— Так значит, что победил ронин. Не Канг ли должен преследовать его в Черном Небытии?

— Что я слышу? Логику белого человека! Ты осмелился парировать мне логикой белого человека!

— Тот парень уже когда-нибудь беспокоил Дом? После смерти, я имею в виду.

— Нет. Потому-то эту историю и не рассказывали. Решили, что, поскольку Канг остался у него в долгу, он не ищет другой мести. А вот сейчас он вернулся.

— Но где же здравый смысл? Где он был все эти годы? Откуда пришел?

— Он вышел из воды. Я слышал, как он выходил, но больше уже ничего не слышал. И катана не свистел в воздухе, потому что был нематериален, и тем не менее меня коснулось стальное лезвие.

— Ты хочешь сказать, что он дошел сюда пешком из самой Кореи?

— Да.

— А не проще ли ему было идти в другом направлении, через Берингов пролив и через Канаду? Если уж ты призрак, какой смысл выбирать более длинный маршрут? Бедняге пришлось пересечь всю Азию, всю Европу и прогуляться по дну довольно бурного Атлантического океана. Тихий он пересек гораздо быстрее, тебе не кажется?

— Ты снова решил оскорбить меня своей дурацкой логикой?

— Нет, я имею в виду обыкновенный здравый смысл.

— Ответ на твой идиотский вопрос очень прост, ронин заблудился и пошел не туда. Вот потому-то он и добрался до нас спустя столько столетий.

— Чепуха какая-то!

— А про эту штуковину ты забыл? — Чиун извлек из рукава кимоно искореженную металлическую пластинку, подобранную им возле желтого японского бульдозера. — Взгляни, вот знак четырех лун, или символ дома Ниши.

— С чего ты взял, что это луны? — удивился Римо.

— В отличие от тебя я разбираюсь в лунах.

Римо посмотрел вверх, на ночное светило.

— Выходит, он не просто пересек Атлантику по дну, но и притащил с собой бульдозер, отмеченный знаком своего клана?

— Этого я не говорил, — проворчал кореец.

— Хорошо, спорить не буду. Допустим, нас действительно преследует ронин-призрак. Что же нам делать?

— Надо вернуться в Синанджу.

— Зачем?

— Если мы вернемся в Синанджу, ему придется последовать за нами. Следовательно, он вынужден будет преодолевать Тихий океан, если сумеет выбрать верный путь, если же нет, то идти через Атлантику. В любом случае, когда он доберется до жемчужины Востока, я уже буду покоиться в могиле, а Дом возглавит твой потомок.

— Не собираюсь я прятаться от какого-то призрака! Кроме того, мы заключили контракт с Соединенными Штатами Америки.

— Мастер закапывает меч Императора. Помнишь мои уроки, Римо?

— Да. Контракт прекращается, если Император умирает. И нужно заключать новый договор. Насколько я помню, именно за этим мы собирались лететь сломя голову в Вашингтон.

Чиун задумчиво покачал головой:

— Нет. Теперь мы спешим в Синанджу. — Он вскочил на ноги. — Идем. Сейчас вот вернемся в Замок Синанджу, упакуем вещи, и ты приготовишься к возвращению домой.

Римо тоже поднялся. На мгновение они замерли на освещенной луной поляне, молча глядя друг на друга. Причем Чиун вынужден был смотреть снизу вверх.

Римо заговорил первым.

— Как будущий Верховный Мастер, я имею право на свое мнение?

Учитель склонил голову набок и вежливо сказал:

— Конечно.

Римо скрестил на груди руки.

— Вот и славно!

— Ты вправе будешь высказать свое мнение, когда станешь Верховным Мастером, а я отойду в Черное Небытие. Пока же ты подчинишься своему учителю, чтобы Дом не перестал существовать.

— Ничего определенного обещать не могу. Вместо ответа Чиун повернулся и пошел прочь из леса. Теперь он здорово смахивал на дух, облаченный в шелковое кимоно. Римо осторожно ступал следом и думал: Когда же у меня начнется спокойная жизнь?

Глава 9

Патрульный полицейский штата Коннектикут Фрэнсис К. Слэттери повидал на шоссе № 95 немало различных машин. От его участка до Нью-Йорка не так уж далеко, а поскольку в Америке множество ненормальных всех мастей горят желанием побывать в Большом Яблоке[3] и не меньше ненормальных стремятся вырваться оттуда, по шоссе № 95 в обоих направлениях ежедневно проносится уйма автомобилей.

Лето — самое тяжелое время для патрульных полицейских. Когда на дорогах снег кое-кто из любителей проехаться с ветерком остается дома. Случается, что во время снежных завалов число потенциальных самоубийц на дорогах вообще сходит на нет. Даже ненормальные сохраняют крупицы здравого смысла.

Зато в разгар лета ездят все, в том числе и явные психи.

Да, кого только не останавливал Слэттери на своем участке! Блондинок без лифчиков, газующих на гоночных машинах вишневого цвета. Любителей острых ощущений, мчащихся со скоростью девяносто миль в час. Однажды ему случилось остановить машину, за рулем которой красовался ирландский сеттер. Пассажиры же дружно клялись всеми святыми, что они умоляли «водителя» не превышать скорость, но пес не внял их мольбам.

Однако сейчас, похоже, Слэттери видел что-то новенькое.

Конечно, ему и раньше приходилось видеть бронемашины. По шоссе № 95 нередко проезжала военная техника. В основном машины, выкрашенные в зеленый цвет и покрытые бурыми пятнами. Во время операции в Персидском заливе он видел бронетранспортеры песочного цвета.

Этот же бронеавтомобиль даже в предрассветных сумерках буквально пылал алым пламенем. Словно летучая мышь из ада, он вылетел на дорогу на жуткой скорости.

Слэттери вырулил со стоянки перед закусочной и двинулся следом за лихачом.

При свете фар ярко блестела номерная табличка. Номера не армейские. Штат Массачусетс. Интересно! Среди самых безумных водителей, с которыми Слэттери сталкивала судьба, попадались ребята из Массачусетса. Говорят, в Штате бухт[4] многовато близкородственных браков.

Слэттери включил бортовой компьютер и запросил информацию об угонах и машинах, находящихся в розыске. На дисплее тут же загорелся красный прямоугольник. Похоже, вчера вечером именно этот броневик расплющил патрульный автомобиль в Род-Айленде. В буквальном смысле расплющил: на месте происшествия найдены плоские, как равнины Огайо, остатки машины.

Слэттери включил переговорное устройство.

— Диспетчер, пятьдесят пятый преследует красный бронированный автомобиль, разыскиваемый в связи с инцидентом в Род-Айленде. Номерной знак Массачусетс Е-334.

— Пятьдесят пятый, продолжайте преследование. И соблюдайте осторожность.

— Само собой! Уж будьте уверены, — пробормотал Слэттери, вешая микрофон.

Он включил мигалку и сирену.

Казалось бы, бронированный автомобиль должен был увеличить скорость, но почему-то не сделал этого. Наверное, подумал Слэттери, машина чересчур тяжелая и едет на предельной скорости. Как-никак почти семьдесят пять миль в час!

Слэттери повис у красной машины на хвосте, надеясь, что от звука сирены у водителя сдадут нервы.

Впрочем, преследуемый водитель, похоже, вообще не знал, что такое нервы. Он идеально выдерживал одну и ту же скорость.

Наконец Слэттери все это надоело, он вырулил на встречную полосу и пошел на обгон. И тут снова увидел нечто необычное.

За рулем разыскиваемой машины в полном боевом облачении сидел самурай!

Как уже говорилось, на шоссе № 95 Фрэнсис Слэттери навидался всякого. Не один и не два, а целых три раза в своей жизни он останавливал самого Бэтмена! И всякий раз под капюшоном оказывалось новое лицо. Правда, ни одна из этих встреч не приходилась на Хэллоуин.

Но сегодняшний случай!.. Самурай выглядел весьма серьезно. И черные доспехи его смотрелись угрожающе. Они очень походили на настоящие.

Когда мигалка осветила салон красной машины, черный самурай, как робот, на миг повернул голову, после чего вновь сосредоточился на управлении, словно обгоняющий его патрульный автомобиль заслуживал не больше внимания, чем какая-нибудь бабочка.

— Делай как знаешь, — пробормотал Слэттери, обогнал противника и поехал впереди. Нет, он не настолько глуп, чтобы останавливаться. Ему отчетливо представился образ плоского железного сандвича с человеческим мясом.

Он всего лишь чуть-чуть отпустил педаль газа, ровно настолько, чтобы заставить противника сбавить скорость. Красный броневик попытался улизнуть на соседнюю полосу, но, очевидно, не был создан для тонкого маневра. Слэттери по-прежнему ехал перед ним.

— Попался, — пробормотал он под нос.

Через некоторое время движок броневика стал барахлить. Слэттери невольно подумал, что день начинается очень удачно.

Вскоре мотор красной машины окончательно заглох, и самурай съехал на обочину. Тогда Фрэнсис быстро развернулся, и его машина вплотную подошла к угнанной. Фары полицейского автомобиля осветили салон бронированной тачки.

Самурай даже не двинулся с места. Его как будто совершенно не слепил яркий свет.

Слэттери выждал несколько секунд, чтобы трезво оценить обстановку. И за это время успел рассмотреть лицо негодяя.

Лица не было!

Только черная плоская поверхность, отражающая свет фар. Неслабое впечатление! Но Фрэнсис К. Слэттери знает, что ему делать.

— Выехало подкрепление, — сообщил по переговорному устройству диспетчер.

— Вас понял, — отозвался полицейский.

Достав из кобуры пистолет, он осторожно выбрался из машины. Когда имеешь дело с самураем, неосмотрительность может дорого обойтись.

Медленно, чтобы не показать, что он напуган, Фрэнсис двинулся к броневику. Кстати, на пассажирской дверце была изображена какая-то абракадабра. Вполне возможно, японская.

Он постучал в окно со стороны пассажирского сиденья и железным голосом потребовал:

— Опустите стекло, сэр.

Самурай очень медленно повернулся и уставился на Слэттери — если только безликий черный овал способен на такое.

— Немедленно опустите стекло! — повторил патрульный. — Ваши водительские права и технический паспорт.

За долгие годы службы Слэттери на опыте понял, что полицейский никогда не должен выказывать страх или смущение. В правой руке он сжимал пистолет, однако держал его вне поля зрения самурая. Пока следует соблюдать учтивость.

Но самурай, по-видимому, не испытывал ни малейшего желания вести игру по правилам. Он по-прежнему не двинулся с места.

«Ладно, если так, хватит, повеселились. Теперь поговорим серьезно».

Слэттери навел дуло пистолета на противника.

— Немедленно выйти из машины!

С этим требованием самурай согласился и вышел так быстро, что Слэттери едва успел опомниться.

Дверца водителя не открывалась. Просто самурай оказался... снаружи. Теперь он приближался к полицейскому. Черные пластины, из которых состоял его панцирь, зловеще хлопали при каждом шаге.

— Стоять!

Самурай уверенно двигался вперед, словно пистолет в руке полицейского был всего лишь игрушкой.

— Стойте! Или я открою огонь. Я не шучу.

Самурай приближался. Когда он пересекал поток света фар, латы его заблестели, и он показался Слэттери похожим на гигантского двуногого черного жука. Шагал он очень целеустремленно.

Фрэнсис дважды выстрелил.

И оцепенел от ужаса, увидев, что кошмарный японец продолжает на него надвигаться. Тогда он трижды выстрелил в голову мерзавца. Пистолет дрогнул в его руке, когда он нажимал на спусковой крючок.

Дьявольский самурай приближался так же спокойно, сосредоточенно и хладнокровно, как монстр из старого фильма ужасов. Безликая фигура, которую не испугать и не остановить.

Слэттери отступил к заграждению у дороги, отшвырнул отработанную обойму и зарядил новую. Пистолет снова взревел, разбрасывая повсюду вспышки огня. Одна из пуль ударила в короткое черное лезвие меча, блеснувшего в руках у самурая.

Клинок взметнулся вверх, самурай как бы поигрывал им, наступая на врага.

Пистолет Слэттери умолк. Полицейский отбросил опустевшую обойму в сторону.

Лезвие меча резко опустилось на плечо Фрэнсиса, и его правая рука отделилась от туловища. Словно отрезанный шматок ветчины.

Исполненные ужаса глаза Слэттери проследили, как кусок его плоти шлепнулся на землю.

У ног патрульного валялось теперь что-то похожее на очень большой куриный окорочок, завернутый в материю цвета хаки.

Мертвая кисть все еще сжимала пистолет, и палец рефлекторно нажал на спусковой крючок. Но безрезультатно. Просто рука еще не знала, что жизнь уже окончена.

Через секунду на нее рухнуло грузное тело.

Много повидал на своем веку Фрэнсис К. Слэттери. А теперь ему довелось увидеть, как закованный в черные доспехи самурай сел за руль патрульной машины и двинулся вперед.

А больше он не увидел ничего. Потому что скончался.

Еще через некоторое время его тело обнаружил на обочине экипаж другой патрульной машины.

Час спустя нашелся и служебный автомобиль Слэттери. Рядом с ним лежал труп подростка из местных. Казалось, нож гильотины скользнул мимо его шеи и рассек тело вдоль талии.

Машину парня отыскали в Пенсильвании, неподалеку от железнодорожной станции в Рэдинге. Местные власти пришли к выводу, что убийца угнал очередной автомобиль. Но, поскольку мертвого тела поблизости не оказалось, полиция не выяснила, чью тачку следует разыскивать.

Правда, рядом с оставленной машиной находилась будка телефона-автомата. Снятая с рычага трубка почему-то болталась на шнуре.

Никому и в голову не пришло, что в преступлении замешан самурай в черных доспехах.

В руках полиции не осталось улик, позволяющих разоблачить убийцу.

Глава 10

Когда Чиун с Римо вернулись домой, мастер Синанджу настоял, чтобы ученик трижды объехал вокруг Замка Синанджу.

— По-моему, все абсолютно чисто, — недовольно буркнул Римо в конце третьего круга.

— Надо быть готовым ко всему. Никогда не знаешь, чего ждать от ронина. Эта тварь умеет подкрадываться получше ниндзя, — со вздохом отозвался кореец.

На стоянке Чиун первым вышел из арендованного автомобиля и в первую очередь осмотрел окна дома. Несколько окон на верхнем этаже оставались открытыми.

Затем он тщательно обследовал обе двери, прежде чем позволил Римо отпереть входную.

Даже после этих мер предосторожности они не вошли, а еще постояли у входа, всматриваясь и вслушиваясь в темноту.

Сердцебиения или каких-либо других признаков присутствия чужака они не обнаружили. Чиун вошел первым.

В прихожей мастера разделились, чтобы обследовать весь дом, договорившись встретиться в часовне.

Когда оба они оказались в помещении для медитаций, кореец указал на телефон. Автоответчик подмигивал красной лампочкой.

— Смотри, Римо!

— Наверное, Смит, — отозвался тот и ринулся к телефону.

Учитель преградил ему дорогу.

— Ты в своем уме? Смит умер.

— Ах да! Я и забыл. Тогда кто же? Больше мы никого не знаем.

— Это ронин. Он проверяет, дома ли мы. Он хитер, Римо. Смотри, не попадись в ловушку.

— Призрак звонит по телефону?

— Он угнал твоего дракона. Если он может управлять одной адской штуковиной, которую изобрели белые, почему бы ему не покрутить диск другой?

— А откуда он узнал наш номер?

— А откуда он узнал, где мы находимся, чтобы напасть на меня? — рассердился Чиун. — Призракам ведомы секреты тьмы. Таково одно из их основных преимуществ. Они повсюду проникают незамеченными, не вызывают подозрений у смертных. И очень хитры. Нам негде спрятаться.

— Знаешь, если у этого ронина хватает мозгов, чтобы пользоваться автомобилем и телефоном, то вряд ли он тысячелетиями разыскивал нас на дне Атлантического океана. Не верится мне что-то.

— Ронины противоречивы, Римо. Неудивительно, что рассудок его помутился. Он прошел через века унижений и страданий.

Римо не сводил глаз с мигающей лампочки автоответчика.

— Может, Смит позвонил нам еще до крушения?

— Из поезда? Не смеши меня, Римо.

— В поездах теперь тоже есть телефоны. И даже в самолетах.

— Это ронин, — стоял на своем Чиун. — Он умен, очень умен.

— Ну да, и при своем уме не понял, в какой стороне Америка, — хмыкнул Римо.

Старик смерил его задумчивым взглядом.

— Ты не можешь смириться с тем, что ушел твой Император.

— Да, все еще не могу поверить, что Смитти не стало.

— В наших сердцах он не умрет. Мы будем помнить Смита и тогда, когда кости его найдут вечное успокоение в земном прахе. А теперь не думай о нем. Пора собираться.

Чиуну не составило труда вытолкать ученика из комнаты — ведь Римо и сам все прекрасно понимал.

Через двадцать минут на горизонте появилось солнце.

Наверху звонил телефон.

Чиун встал и громко заявил:

— Не вздумай подниматься наверх, Римо. Я знаю, о чем ты думаешь.

Из прихожей тут же донеслось:

— Чиун, я в ванной.

— Там и оставайся. Не смей подходить к телефону.

— Да кто может нам звонить в такое время? — удивился Римо.

— Неуспокоенный дух не знает отдыха. Не станем отвечать чудовищной твари.

Но телефон все звонил и звонил. Умолк он после пятидесятого, быть может, звонка. И тут же заверещал снова.

Из ванной, приняв холодный душ, вышел Римо. Обмотав полотенце вокруг бедер, он выглядел сейчас как самый обыкновенный человек. Разве что кто-нибудь обратил бы внимание на его слишком широкие запястья...

Римо заглянул в комнату учителя. Тот занимался дорожными сборами.

— Чиун, ты думаешь о том же, о чем и я? — спросил он.

Не отрывая взгляда от кимоно, которое он в ту минуту складывал, кореец отозвался:

— Твои мысли вводят тебя в заблуждение.

— Из всех, кого я знаю, так упорно дозваниваться может только Харолд В. Смит. Только он способен положить трубку и тут же опять набрать номер.

— Это ронин. В дни Канга подобные ему на протяжении дней стучались в двери, чтобы добыть еды.

Римо снова посмотрел наверх.

— И все-таки мне кажется, что звонит наш Смит.

— Чушь!

— Может, ронин оставил нам сообщение. Слушай, пойду-ка я наверх и прослушаю его, — предложил Римо.

— Не смей! — воскликнул старик и погрозил ученику пальцем, но, сообразив, что демонстрирует обрубок ногтя, тотчас же сжал кулак.

— Клянусь тебе, я не буду снимать трубку.

— Ронин услышит, как ты перематываешь автоответчик. У них острый слух, Римо.

— Чиун, ты преувеличиваешь.

— Римо!!!

Но тот уже взлетал вверх по лестнице.

А телефон в часовне звонил и звонил. Однако автоответчик почему-то больше не включался.

Римо перемотал пленку на начало и нажал кнопку.

— Римо, это Смит. Перезвоните мне. Срочно.

Би-и-ип.

— Римо, как только вернетесь, позвоните мне, как обычно.

Теперь голос звучал громче.

Римо прослушал еще шесть сообщений. С каждым разом голос главы КЮРЕ казался ему более твердым. И более взволнованным.

Тут в комнату вошел мастер Синанджу.

— По-моему, это точно Смит, — бросил ему ученик.

— Голос похож, — признал Чиун.

— Надо полагать, он еще с нами.

— Это ронин. — Чиун горестно покачал головой. — Он подделал его голос.

Би-и-ип.

— Позвоните мне в «Фолкрофт». Обязательно!

— В этом сообщении дважды встречается звук "л", — сказал Римо. — Японцы не умеют его произносить. И не морочь мне голову! Это Харолд В. Смит.

Мастер Синанджу наморщил лоб. Глаза его сузились. Он зачем-то сжал кулаки и разжал их. Только указательный палец правой руки остался плотно прижат к ладони.

— Иди на улицу, — прошипел он. — Позвони в Замок «Фолкрофт» из автомата. Если Смит жив, не говори про ронина. Если здесь обман, ты поймешь это, когда услышишь: «моши-моши».

— Что за «моши-моши»?

— Так здороваются японцы.

— Я сейчас, — откликнулся Римо и бросился вниз по лестнице.

Чиун остановил его.

— Если там, на улице, тебя ждет ловушка, то ты хотя бы ногтей не потеряешь, ведь у тебя их нет. Но береги пальцы. Если потеряешь хоть один, я никогда уже с тобой не заговорю.

— А что делать, если он бросит мне палец в лицо?

— Лучше лишись пальца, только не позволяй ему вторично осрамить Дом Синанджу. И если ты все-таки утратишь палец, брось им в него. А теперь иди.

Римо вышел через задний ход и направился к Восточному рынку, расположенному у перекрестка трех улиц. Он вспомнил, что там, на стене кирпичного здания, есть таксофон. Бросив в прорезь аппарата десять центов (Массачусетс остался последним штатом в США, где телефоны-автоматы работали на десятицентовиках), Римо нажал на кнопку "1" и принялся ждать.

Гудков он не дождался. Зато дождался ответа Смита, который крикнул в трубку:

— Римо?

— Я не слышал гудков, — сурово отозвался тот.

— Так бывает.

— Почему же вы подняли трубку, если телефон не звонил? — спросил Римо, мысленно сравнивая модуляции голоса, который он только что слышал, с воспоминаниями о характерном тембре Харолда У. Смита.

— Он звонил! Здесь, у меня. Телефонные компании установили новое оборудование, обеспечивающее несовпадение во времени звонков вызываемого телефона с гудками в трубке звонящего. Здесь телефон звонит, а в вашей трубке гудков нет.

— Ну и зачем?

Римо уже почти удостоверился, что говорит с Ха-ролдом У. Смитом. Те же интонации, те же запинки на некоторых согласных.

— Не раз случалось, что люди приезжали домой и звонили родственникам в другой город, а после одного-двух звонков вешали трубку. Таким образом они бесплатно давали знать, что добрались благополучно. Такой способ связи противоречил интересам телефонных компаний, вот они и разработали оборудование, исключающее бесплатную передачу сообщений.

— Мелочные же там люди. Совсем как вы, — откликнулся Римо.

Смит кашлянул.

— Да, эффективная мера. Она наверняка позволила увеличить прибыли.

— Это же вы, Смитти! — завопил Римо.

— А кто же еще? — ворчливым тоном спросил глава КЮРЕ.

— Мы услышали о крушении поезда и на всех парах помчались в Мистик. Целых три человека подтвердили нам, что вы мертвы!

— Всего лишь совпадение. Погиб некий Ховард Смит.

— Знаете, это совпаденьице мне «драгуна» стоило! Его угнали, пока мы прочесывали бухту.

Глава КЮРЕ тихонько застонал.

— Римо, мне придется попросить вас вернуться туда.

— Зачем?

— Мой портфель... м-м-м... Он там.

— Да, был там. Я его забрал.

— Так он у вас!

Римо почудилось, что он расслышал в голосе Смита нотку радости. Очень непохоже на Смита. В голове Римо вновь вспыхнули подозрения.

— Ага. Мне не хотелось, чтобы он попал в чьи-либо руки.

— Там нет никаких секретов.

— Честно говоря, он мокрый как губка. Но я подумал о спасателях. Что станет с ними, если они попытаются вскрыть замок?

— Это пошло бы им на пользу, — равнодушно отозвался Смит.

— Старый добрый Смитти! Я где-то читал, что люди, побывавшие на краю гибели, после этого по-другому смотрели на мир. Видно, вы не из их числа.

— Какое-то время я пролежал без сознания. Ну и что? Мир за эти несколько минут не переменился.

— Мы с Чиуном думали, что вы умерли.

— Я не умер. И у меня к вам поручение.

— Какое?

— Пора нам заняться расследованием этих железнодорожных катастроф.

— Только потому, что жертвой одной из них чуть не стали вы сами? По-моему, это уже слишком.

— Римо, я пристально слежу за происходящим на железных дорогах около года. И давно подозреваю, что имеет место злой умысел.

— А я подозреваю, что во всем виновато скверное управление. Как-никак «Амтрак» — государственная организация.

— Квазигосударственная.

— Прямо как быть наполовину беременной!

— Крушения случаются и на товарных линиях. Два дня назад произошла катастрофа в Тексаркане. Надо, чтобы вы с Чиуном съездили туда.

— И что следует там отыскать?

— В предварительном отчете НСБП говорится, что катастрофа произошла по вине машиниста. Отчет не опубликован, но хорошо бы вам с ним ознакомиться. Представьтесь агентами министерства транспорта. Поговорите с главным экспертом НСБП. Он весьма поспешно заявил о наркотическом опьянении машиниста. Слишком поспешно. Так что я хотел бы узнать больше.

— То есть надо взять его за жабры и вытрясти из него правду?

— Внимания к себе не привлекайте.

— Чиун будет одет в ярко-красное кимоно, расшитое золотыми и серебряными саламандрами. Самое оно, чтобы не привлекать внимания.

— Римо, у вас плохое настроение?

Римо прислонился к кирпичной стене.

— Даже не знаю. Видишь ли, я думал, что вас нет, а теперь вот оказалось, что вы живы. Наверное, потому и настроение испортилось. Жаль, что вы воскресли. Мертвым вы мне нравились больше.

— Я жив. Отправляйтесь в Тексаркану. Докладывайте по мере необходимости.

— Поздравляю вас с днем второго рождения, — отозвался Римо и повесил трубку.

Вернувшись домой, Римо поднялся в часовню и застал там мастера Синанджу.

— Плохие новости. Смит жив.

— Он, конечно, назвал пароль?

— Какой пароль?

— Гррр! Ты поленился убедиться в том, что это в самом деле Смит! Неужели я все должен делать сам?

— Да поверь ты наконец, это Смит! После двух минут разговора меня стало тошнить от его голоса. И он дал нам довольно-таки дерьмовое задание.

— Какое?

— Будем заниматься расследованием железнодорожных катастроф. Для начала едем в Тексаркану.

— Я не знаю такого места.

— О, Чиун, тебе наверняка понравится в Техасе. И ты Техасу понравишься.

— А, это штат, где на равнинах пасутся быки и играют плейбои?

— Ковбои. Парочку их мы точно встретим.

— Что ж, придется ехать, ибо мы обязаны. Надеюсь, в Техасе безликий ронин станет искать нас в последнюю очередь.

— Тогда вперед! — воскликнул Римо.

Чиун еще раз просмотрел содержимое сундуков. Там лежали парчовые кимоно, коврики-татами, а также множество папирусных свитков. Их старик привез из Синанджу. Он говорил, что на них записана история деревни.

— Возьмешь серебряный сундук с лазурными фениксами.

— Нет! Только не этот! — простонал Римо.

— Не роняй его, а главное — не открывай ни при каких обстоятельствах.

— Ты что, не помнишь, как я пер его на себе в прошлый раз всю дорогу, пока мы тащились по Мексике?

— А теперь ты потащишь его в неведомую мне Тексаркану, где ковбои только играют и все люди приветливы и радушны.

Римо покорно взвалил чемодан на плечо.

Глава 11

Никаких наркотиков, — заявил медицинский эксперт.

Слова эти очень не понравились Мелвису О. Капперу.

В городском морге Тексарканы, на операционном столе лежало тело машиниста Южной Тихоокеанской компании Тая Херли. Возле тела лежали голова и еще несколько отрубленных частей.

Херли выглядел так, словно его сшей и он вновь будет жив и здоров. Но Мелвис прекрасно знал, что уже никто и ничто не вернет беднягу к жизни. Из уважения к покойному он стащил с головы белую панаму с большими черными буквами НСБП на макушке.

— Закройте ему, пожалуйста, глаза, — попросил он.

— На нервы действует?

— Я хочу поговорить с вами об этом парне, и меня раздражает, что он тем временем таращится на меня.

Медик пожал плечами и прикрыл голову простыней. Но Мелвису вдруг стало совсем не по себе. Он не мог отделаться от ощущения, что Херли сквозь белую ткань так и сверлит его взглядом. Каппер мог бы поклясться, что и сам видит зрачки мертвеца. Он содрогнулся. Впрочем, возможно, от холода и сырости в морге.

— Так вы говорите, наркотиков нет?

— Ни наркотиков, ни алкоголя. В крови нет даже следов аспирина.

— А как с амфетаминами? В конце концов, он ведь простой машинист. Они все употребляют эту дрянь.

Медицинский эксперт отрицательно покачал головой.

— Абсолютно никаких запрещенных препаратов.

— Вы проверяли желудок?

Медик показал Мелвису прозрачный пластиковый пакет. Внутри болталось что-то черное.

— Что это?

— Его последний ужин. Свинина.

— Бр-р. Совсем непохоже. Как вы узнали?

— А как я узнал, что в крови нет наркотиков? Химический анализ.

— Послушайте, я очень рассчитывал на то, что все дело в наркотиках.

— Вы же знаете, машина перегородила дорогу, и в нее врезался поезд. Машинист тут совершенно ни при чем.

— Я понимаю. Но почему он не затормозил?

— Ему отрезало голову.

— Вот потому, — признался Мелвис Каппер, — я и чувствую себя идиотом. В кабине не нашлось такого осколка, какой мог бы перерезать ему шею. А я тщательно осмотрел тело. Шея была аккуратно перерезана.

Медэксперт помрачнел.

— Да, тут вы правы. Хотя, возможно, нам пока неизвестны какие-то обстоятельства.

— Вот и я об этом, док. Тому, что произошло, нет объяснения. Поэтому я надеялся, что вы обнаружите наркотики.

— Даже наркотическое опьянение ничего не объясняет.

— Нам с вами — нет. Но, должен вам признаться, когда я сталкиваюсь с тем, что не поддается объяснению, то указываю на наркотическое опьянение.

Господи, да на него что угодно списать можно! От души вам рекомендую.

— У нас с вами разные взгляды на свой долг, — твердо возразил медэксперт.

— Я бы попросил вас, док, не разговаривать со мной таким тоном. За последние два-три года на железных дорогах произошло столько крушений, что и не перечесть. Как только я закончу здесь, полечу на Восточное побережье. Там вчера тоже поезд сошел с рельсов.

— Придется вам поискать другой ответ на свой вопрос, — заявил медик официальным тоном. — В отчете я укажу, что следы наркотических веществ в крови жертвы не обнаружены. Причина смерти — отсечение головы в результате несчастного случая.

— Черт подери!

— Могу я видеть Мелвиса Каппера? — раздался позади них чей-то мужской голос.

— Я здесь.

Мелвис обернулся.

Вошедший в морг посетитель отнюдь не заставил его вскрикнуть от изумления. Худощавый мужчина, рост около шести футов. Коротко стриженные темные волосы. Глаза посажены настолько глубоко, что голова здорово похожа на голый череп с дырами на месте глазниц. Да, еще очень мощные запястья. Чем-то смахивает на Попая-Моряка.

Видимо, он не из Техаса, потому что на нем белая тенниска, коричневые брюки, щегольские ботинки, а шляпы на голове нет.

— Кто вы? — спросил Мелвис.

Вошедший протянул ему удостоверение. Там говорилось, что зовут его Римо Ренвик и работает он в министерстве транспорта.

Каппер вернул удостоверение Римо, и тут в помещение вошел второй посетитель.

Он вызвал у Мелвиса совершенно иную реакцию, ибо словно бы барахтался во множестве широченных юбок из серебристой материи. Хотя это был мужчина. Причем старый как первородный грех.

— А это еще что за субчик?

— Чиун. Эксперт по железнодорожным катастрофам из Вашингтона.

— Он?!

— Да, — подтвердил маленький старый азиат. — Я неплохо знаком с поездами.

— Неужто? Судя по вашим юбкам, вы мало похожи на железнодорожника.

Лицо азиата мгновенно приобрело суровое выражение.

— Я довольно стар и успел еще поездить на паровозах.

— Да что вы! На каких же?

— Мой первый паровоз — «Микадо 2-8-2».

Брови Мелвиса поползли вверх.

— Не может быть! Да где же вы работали?

— Железнодорожная ветка Кионг-Джи.

— Никогда о такой не слыхивал. Наверное, восточный Техас.

— Много западнее. Паровоз этот ходил по дорогам моей родины — Кореи — за десятки лет до вашего рождения.

— Невероятно!

— Может быть, перейдем к делу? — предложил Римо.

— И что же вы хотите?

— Министерство транспорта весьма заинтересовали обстоятельства данного крушения.

— Расследование ведет НСБП. Так что, джентльмены, дождитесь официального отчета.

— В предварительном сказано — наркотическое опьянение.

Мелвис громко откашлялся. Все, попался, брат.

— Мы с доктором как раз обсуждали этот аспект. Верно я говорю, док?

— Наркотических веществ в крови машиниста не обнаружено, — спокойно отозвался медэксперт.

— Жаль, что в предварительный отчет вкралась ошибка, — резко проговорил Римо.

— Постойте, не так сразу... Мы пока только собираем информацию.

Римо Ренвик подошел к операционному столу и указал на прикрытое полотном тело.

— Машинист?

— Да. Знаете, на вашем месте я не стал бы откидывать простыню. Зрелище, надо вам сказать, малоприятное.

Не обращая внимания на слова Мелвиса, Римо отбросил простыню, взял в руки голову, осмотрел ее, словно баскетбольный мяч после прокола, и перебросил голову Чиуну. Маленький старичок поймал ее так уверенно, будто всю жизнь занимался ловлей человеческих голов.

— Эй, осторожнее! — крикнул медэксперт.

— Да пусть развлекаются, — хмыкнул Мелвис. — Похоже, нервы у ребят крепкие.

Старик перевернул голову и стал изучать срез. Его товарищ тем временем осматривал срез на шее.

— Посмотри-ка, Чиун, — кивнул он.

Азиат приблизился. Разрез на шее покраснел, но крови не было. Рану тщательно промыли и дезинфицировали.

— Отрезало стеклом, как пить дать, — сказал Каппер.

Старый малыш в юбках покачал головой.

— Нет.

— Ее не стеклом отрезало? — переспросил Римо.

— Потом объясню. — Он многозначительно кивнул на медика и Мелвиса. — Подальше от любопытных ушей.

— Что-то слишком вольно вы ведете себя в присутствии официального лица да еще при исполнении, — заметил Каппер.

— Извините, — иронично бросил Римо и обратился к маленькому корейцу: — Ему снесло голову. Если не стеклом, то чем же?

— Потом, — отрезал Чиун.

Римо в упор посмотрел на Мелвиса.

— Проясните суть дела.

— Вы читали предварительный отчет?

— Я читал. Он — нет. Так что нам хотелось бы послушать вас.

— Локомотив врезался в стоявший поперек путей в Биг-Сэнди спортивный джип. Обломки тащились за составом несколько миль, а потом поезд врезался в ограждение товарного депо в Тексаркане. Машинист погиб. Значительный участок рельсов разворочен. Вагоны завалились набок. Вот, собственно, и все.

— А где машинисту отрезало голову? — спросил старый кореец.

Удар пришелся точно в цель.

— Пока точно не установлено. Одни думают, что на переезде. — Мелвис взглянул на медика. — Другие считают, что машинист погиб в депо.

— А вы как думаете? — уточнил Римо.

Красные ручищи эксперта НСБП судорожно вцепились в панаму.

— Я не хотел бы пока высказывать свое мнение по этому вопросу.

— Хорошо бы взглянуть на место происшествия, — проговорил мастер Синанджу.

— Какого? Первого столкновения или второго, настоящего?

— Первого.

— Как скажете. Моя машина к вашим услугам.

Все трое двинулись к выходу, но на пороге Мелвис остановился и повернулся к медицинскому эксперту.

— Док, надо бы обложить этого парня льдом. Сдается мне, нам еще предстоит с ним поработать.

По пути к машине Каппер впервые испытал что-то вроде уважения к незваным гостям. Все началось с того, что он спросил Чиуна:

— Вы в самом деле в молодости водили паровозы?

— Да, между Кесонгом и Синуйджу. Много, много раз.

— Господи, да я, похоже, опоздал родиться лет на восемьдесят. Как бы я тогда наслаждался запахом пара и дыма из топки!

— Согласен. Запах пара ни с чем не сравним.

Римо посмотрел на обоих как на чокнутых.

Когда они подошли к нанятой ими в Бостоне машине, Римо спросил:

— Что ты там болтал насчет пара?

— Это так, для отвода глаз, — беззаботно отозвался Чиун. — Я кое-что смыслю в поездах и потому решил поболтать, поддержать беседу.

— Давай-ка болтать лучше буду я.

— Ладно, там видно будет. Потом поговорим.

— Ага, поговорить успеем. Ехать аж пятьдесят пять миль!

— Следи за дорогой. Я буду думать.

— Как хочешь, — откликнулся ученик.

Мелвис уже выезжал со стоянки. Римо подождал, пока он выберется на дорогу, затем пристроился следом.

По дороге в Биг-Сэнди они миновали товарное депо. Рабочие при помощи двух гусеничных тракторов как раз поднимали лежащие на боку вагоны.

Чиун высунулся из окна.

— Что ты там увидел?

— Интересно посмотреть, как это делается теперь. Во времена моей молодости люди использовали быков.

— А что, в те дни в Корее действительно уже были поезда?

— Ну да. В Пхеньяне их называли «ки-ча», то есть «паровые экипажи». А мы называли их «чеол-ма».

Ученик покопался в памяти, стараясь вспомнить значение слова.

— Железные кони.

— Правильно. Мы называли их железными конями.

— Забавно! Точно так же их называли индейцы в годы строительства трансконтинентальной железной дороги.

— Ничего удивительного, Римо. Здесь когда-то жили мои предки.

— Ну-ну, перестань, Чиун. Если один из твоих предков пересек Берингов пролив и тут поселился, это еще не значит, что все индейцы Америки корейского происхождения.

— Но я сам читал! Ваши же историки утверждают, что Америку заселили корейцы.

— Слышал бы тебя Лейф Эйрикссон[5]. Или хотя бы Колумб.

— Я знаю, что говорю. Здесь простирались лишь пустынные земли, пока их не освоили корейцы. Мы заселили пустыню, чтобы восстановить гармонию. А потом пришли белые люди и принесли с собой зло.

— Насмотрелся сериала Кевина Костнера, — хмыкнул Римо.

— Да, белые люди причинили много боли родичам моих предков. И я помышляю о том, чтобы Император Смит вернул мне землю, украденную у моих отцов.

— Как же! Жди-дожидайся.

— Ты не понял, Римо. Я не претендую на все земли. Я говорю только о западном побережье Кутсен-реки.

— Где это? — удивился ученик. Он знал, что «кутсен» по-корейски означает «грязный».

— Вы, захватчики, назвали эту реку Миссисипи, — с презрением процедил старик сквозь зубы.

— Не надо нам лишних неприятностей. Даже не заговаривай об этом, Чиун.

— Римо, мне нужна только та земля, что ближе всего к Корее. Думаю, мои прадеды зашли далеко на запад. Я не нахожу знакомых черт в лицах поватанов и мохоков. Подозреваю, что они происходят от монгольских бродяг.

— То есть Покахонтас[6] была монголка? Я правильно понял?

— Сомневаюсь, что ты разглядишь корейские черты в лице этой шлюхи, — фыркнул Чиун.

Машина мастеров Синанджу летела за машиной Мелвиса. Дорога шла по поросшим кустарником и соснами холмам. Там и сям торчали подъемные краны. Выехав на «грунтовку», идущую вдоль железнодорожного полотна, они поравнялись с товарным составом. Мастер Синанджу немедленно устремил взгляд на вагоны. На губах его играла легкая улыбка.

— Что ты высматриваешь? — спросил учителя Римо.

— Поезд, — вздохнул Чиун.

— Так что, ты не пудрил им мозги насчет поездов? Ты их действительно хорошо знаешь?

— О да! Я люблю их.

— О да! Только не могу понять, за что их любить. Только грязь да шум, и ехать долго. Странно, что у тебя другая точка зрения.

— Варвар, ты не понимаешь тончайшего наслаждения, которое приносит пар.

— Боже меня сохрани от таких наслаждений! А я-то считал, что ты любишь лишь тот пар, что поднимается над горшком риса.

— Римо, разве я тебе не рассказывал, как мне впервые посчастливилось ехать на поезде?

— Рассказывал. Только ни к чему сейчас предаваться воспоминаниям. Нам предстоит трудный день.

— Нет, я все же повторю.

— Не надо. Я все уже выучил наизусть. Твоя история нам ничем не поможет.

— Выучил наизусть? Прекрасно. — Учитель одарил Римо лучезарной улыбкой. — Тогда расскажи сам, а я послушаю.

— Ну и зачем тебе слушать о твоем собственном прошлом?

— О, я смогу насладиться воспоминаниями, ничуть себя не утруждая. Ты напомнишь мне все подробности.

— Сначала ответь, почему ты решил, что голову машинисту снесло не осколком стекла, и я расскажу тебе твою сказку, — нашелся Римо.

— Подумаю, — коротко ответил Чиун.

Римо усмехнулся: ему с честью удалось выйти из трудного положения. Только что он солгал, заявив, что знает наизусть историю, которую на самом деле и припомнить не мог.

На переезде в Биг-Сэнди следов катастрофы не осталось. Между шпалами лежал свежий гравий, рельсы блестели как новенькие.

Приблизившись к железнодорожному полотну, Мелвис Каппер сказал:

— Вот здесь поезд налетел на спортивный джип. Тепловоз протащил обломки машины на три мили к востоку. Искры, наверное, так и летели из-под колес.

— Что с водителем машины? — перебил его Римо.

— Неизвестно.

— Но ведь кто-то сидел за рулем?

— Никто не заявлял, что его машина пострадала. И останков никаких не обнаружили.

— Странно, а?

— Я ведь сказал вам, колеса волокли обломки машины три мили. Может, от него и нитки не осталось.

Римо посмотрел на рельсы. Они утопали в деревянном покрытии, которым был устлан переезд.

— Рельсы над деревом не торчат, — заметил Римо.

— Ну да. Нормальный автомобильный переезд.

— Чтобы застрять здесь, надо, чтобы спустили все шины одновременно.

— Может, у парня бензин кончился.

Римо иронически глянул на Мелвиса Каппера.

— На все-то у вас готов ответ!..

— Я тороплюсь на Восточное побережье, где сошел с рельсов очередной состав. У меня полно работы. Здесь же произошло обыкновенное крушение. Одна жертва. На первые страницы газет не тянет. Просто запишем данные поезда, забудем о нем и будем жить дальше. Ничего не поделаешь.

Тем временем мастер Синанджу лег на землю, приложил ухо к рельсу и закрыл глаза.

— Как по-вашему, что он вытворяет? — спросил Римо у Мелвиса.

— Господи, мне приятно видеть иностранца, понимающего толк в железных дорогах. Сейчас азиаты заполонили всю страну, и нашему грешному миру недолго ждать осталось.

Римо промолчал.

Удостоверившись, что поезд не приближается, Чиун поднялся и пошел вдоль путей.

— Давайте прогуляемся, — предложил Римо Капперу.

Они двинулись вслед за мастером Синанджу. Так как техасское солнце палило немилосердно, Мелвис надвинул на лоб панаму и сказал:

— Ребята, не мешало бы вам голову прикрыть. Не забывайте, вы все-таки в Техасе.

— Я пас, — откликнулся Римо.

— А ты, старый друг?

— Я много раз встречал лето. Солнце меня не пугает.

Чиун внимательно рассматривал стыки рельсов.

— Ну, как хотите. Только солнечного удара я бы вам не пожелал.

Дойдя до того места, где рельсы покорежило в результате взрыва бака автомобиля, кореец неожиданно свернул в сторону.

— Куда теперь? — спросил Мелвис у Римо.

— Туда, куда он укажет.

— Классный ответ на ясный вопрос, как говорят у нас в восточном Техасе.

— Учитесь подчиняться старшим, Каппер.

Чиун, как оказалось, обнаружил следы. Он опустился на корточки и принялся их изучать. Ученик не спускал с него глаз.

— На фига вам эти следы? — удивился Мелвис. — Мы толклись тут целый день, вряд ли вы что узнаете.

Мастер Синанджу тотчас поднялся.

— Интересно, где тут следы водителя?

— А хрен их знает, — откликнулся Мелвис. — Парень, наверное, уже в Мексику сбежал, а...

— Дождь за это время был? — тут же остановил его старик.

— Не-а.

— Тогда, если водитель скрылся, здесь должны быть его следы.

— Ну, дружище, если ты считаешь, что можешь их найти, удачи тебе!

Чиун, не говоря ни слова, нырнул в кусты.

Римо сразу понял, что привлекло внимание мастера Синанджу. Сломанная ветка мимозы означала, что здесь недавно прошел человек.

Кореец двигался очень осторожно. Прежде чем шагнуть, он тщательно выбирал, куда поставить ногу.

Римо, затаив дыхание, наблюдал за учителем.

— Кто тут прошел? — спросил Мелвис.

— Представления не имею.

Чиун шикнул на них. Похоже, он был очень озабочен.

Они вошли в лес, где в основном росли хвойные деревья, как и во всех лесах восточного Техаса. Внезапно Чиун остановился.

— Что случилось? — спросил его Римо.

— Их больше нет!

— Кого?

— Следов.

— Да о чьих следах вы говорите?! — не выдержал Мелвис. — Я вижу исключительно только ваши.

— Подойдите. Только осторожно.

Римо приблизился первым, Мелвис робко проследовал за ним.

Мастер Синанджу указал на желтую полоску песчаной почвы. На ней прекрасно просматривалась короткая цепочка отпечатков ног. Следы были похожи на следы Чиуна, но тот здесь не проходил. К тому же кореец оставлял следы лишь тогда, когда хотел этого. Римо оглянулся и увидел, что за учителем тянется только одна цепочка следов. Лишь теперь ему стало ясно, что Чиун просто ступал по чужим следам.

— Подожди-ка... — начал было Римо.

— Тс-с.

— Да что происходит? — вполголоса спросил Мелвис.

Глаза Чиуна превратились в узкие щелочки. Мастер Синанджу задумался.

— Следы оставлены два дня назад. Может быть и раньше. Но не позже.

— Да, точно, — подтвердил ученик.

Они переглянулись. Ветер трепал бороденку учителя. Старик медленно поднял правую руку и зажал жидкие волосики между указательным пальцем (с обрубленным ногтем) и средним.

— Два дня назад. Не позже, — повторил он.

— Очевидно, так — протянул Римо.

Чиун повернулся к Мелвису.

— Какая машина здесь погибла?

— Сейчас скажу. Необычная какая-то... Ах да «нишицу-ниндзя».

— Ага! — торжествующе воскликнул Чиун.

— В чем дело?

— Разве «нишицу» не сняли с производства несколько лет назад? — спросил Римо.

— Ну да. Их всегда заносит на крутых поворотах. Никому не хотелось тратить деньги, чтобы сделать их поустойчивей. Так что сейчас на дорогах «ниндзя» попадаются довольно редко. Ничего хуже, по-моему, япошки не делали.

В этот миг Чиун внезапно опрометью бросился обратно к железнодорожному полотну. У переезда он остановился, сжал кулаки и стал осматривать рельсы, деревянные панели и придорожные кусты.

— Что он ищет? — спросил Мелвис у Римо.

— Скоро узнаем.

— Не очень-то вы разговорчивы.

— Друг мой, я давным-давно усвоил, что бывают случаи, когда лучше подождать, пока вопрос не отпадет сам собой.

Мелвис сплюнул себе под ноги.

— Вам придется два дня сотрудничать с НСБП.

Мастер Синанджу вдруг застыл на месте, и Каппер чуть не врезался ему в спину. Старый кореец пристально смотрел себе под ноги.

Посредине переезда зияла свежая щель.

— Какой-то разрез, так? — осведомился Мелвис.

Старик кивнул.

— Похоже, сюда здорово стукнул кусок железа. Хотя древесина прочная, заменять ее нет нужды. Или я что-то не понимаю?

— Это след от катана, — веско сказал Чиун.

— Как?.. О чем вы? — не понял Мелвис.

— Катана. Есть такой меч.

— Что-о? Меч? Скорее топор или что-нибудь в том же духе.

— Это след меча.

— Да какого еще меча?

— След клинка, обезглавившего машиниста, — коротко пояснил Чиун.

— Вы что, смеетесь? Ему же перерезало глотку стеклом.

— Меч.

— Да почему вы так уверены?

— Опыт, — последовал лаконичный ответ.

— А куда мы пойдем теперь? — спросил озадаченный Мелвис.

Вопрос повис в воздухе.

Все трое в молчании подошли к машине. Чиун открыл дверцу, и Римо тут же спросил:

— Так что решим, папочка?

— Надо поговорить со Смитом.

— Кто такой Смит? — насторожился Мелвис.

— Это наш шеф.

— Пожалуйста, вот мобильный телефон.

— Извините, у нас секретный разговор.

— Хорошо, найдем телефон-автомат. Как-никак мы в Техасе.

— Может, и не в Техасе, если только он добьется своего, — сказал Римо.

— Не понял? — Мелвис, похоже, действительно был озадачен.

— Эти земли могут перейти к потомкам первопоселенцев.

— Отдать Техас мексиканцам? Ни за что!

— Нет, здесь были и другие хозяева, — пояснил Чиун.

— Индейцы? — Каппер возмущенно фыркнул. — Нет, пусть уж лучше хозяйничают азиаты.

— Теперь вы ближе к истине, — заметил Римо.

Глава 12

Когда зазвонил синий телефон, Харолд В. Смит уже сидел за столом. Он принялся за работу сразу же, едва переступив порог родного «Фолкрофта».

— Я иду в кабинет, — бросил он на ходу.

— Доктор Смит, сейчас глубокая ночь, — запротестовал дежурный врач. — Я предписываю вам полный покой.

— За работу вам плачу я! — рявкнул директор.

Сотрудники «Фолкрофта» хорошо знали нрав Смита, поэтому, усадив в кресло на колесах, они отвезли его в рабочий кабинет.

Усевшись за стол, глава КЮРЕ нажал потайную кнопку, и покрытая темным стеклом поверхность стола осветилась янтарным светом. Встроенный видеотерминал был сконструирован таким образом, что изображение на экране видел только хозяин кабинета.

Никто из служащих «Фолкрофта» не догадывался о существовании этого терминала, равно как и о том, что за бетонными стенами подвала день и ночь работают четыре суперсервера.

Здесь, в кабинете директора, располагался интеллектуальный центр КЮРЕ.

Харолд В. Смит вызвал из памяти компьютера поступившие на тот момент данные о катастрофе в Мистике и перебросил их в обширный файл, посвященный «Амтраку».

Только через двадцать с лишним минут он вспомнил о том, что надо бы позвонить жене.

— Я жив и здоров, — отчитался муж, не желая тратить время на приветствия.

— Я и не сомневалась, Харолд, — произнесла в ответ сонная миссис Мод.

— Поезд, которым я возвращался, сошел с рельсов, но со мной все в порядке.

— Какой кошмар!

— Со мной все в порядке, — повторил Смит.

— Ты где?

— На работе.

— Харолд, приезжай домой! У тебя усталый голос.

— Буду завтра, — бросил муж и положил трубку. Только что ему пришло в голову, что он совершенно напрасно сообщил Мод о катастрофе. Не было никакого резона напрасно беспокоить ее.

Всю ночь Смит напряженно работал, делая паузы только во время неудержимых приступов кашля. Во рту появился кисловатый привкус, в животе урчало. Он принял желудочную таблетку, но она не помогла.

Утром он попросил секретаршу приготовить черный кофе и ни словом не обмолвился о катастрофе.

До сих пор поступали отчеты о происшествии в Мистике. Число зафиксированных жертв мало-помалу росло. Можно было предположить, что всего при крушении погибло больше сорока человек. Смит вникал в содержание отчетов, совершенно забыв о том, что сам он едва избежал гибели.

В его представлении человек в любом случае либо жив, либо мертв. Третьего не дано. Даже при крупных железнодорожных катастрофах. «Почти» не считается.

Первые бюллетени ничего не проясняли, к тому же они постоянно корректировались. В них говорилось, что катастрофа произошла из-за превышения скорости. Причиной называли «человеческий фактор»; в переводе на нормальный язык это означало переутомление или же наркотическое опьянение машиниста.

Прочитав, что поезд врезался в находившийся на путях бульдозер, Смит насупился.

— Откуда взялся бульдозер посреди железной дороги? — пробормотал он вслух.

В следующем отчете высказывалось предположение, что бульдозер принадлежал ремонтной бригаде, чинившей проложенный вдоль путей телефонный кабель. Вероятно, неповоротливая машина пересекала железнодорожное полотно и заглохла. Автор отчета особо отмечал, что свидетелей инцидента не было, равно как не было и сообщений о погибших или пропавших без вести ремонтниках.

— Чушь какая-то! — воскликнул Смит. — Рельсы проложены совсем рядом с водой, и бульдозер никак не мог пересекать дорогу в этом месте.

И тем не менее в сообщениях повторялось одно и то же: железнодорожное полотно перегородил бульдозер. Журналисты и не пытались выяснить, что он делал на путях. Их интересовали только голые факты, а объяснять как и что — обязанность специалистов.

Смит вызвал на дисплей информацию о происшествии в Биг-Сэнди.

Вроде бы ничего особенного: на переезде водитель автомашины попытался проскочить перед приближающимся поездом. Как ни печально, такие ситуации повторялись ежегодно.

Совсем иное дело — характер смертельного ранения машиниста Южной Тихоокеанской компании и последующая судьба поезда. Пожалуй, здесь не обойтись без тщательного расследования. Непонятно, почему эксперт НСБП в предварительном заключении утверждал, что погибший машинист находился в состоянии наркотического опьянения.

Именно поэтому Смит отправил Римо в Биг-Сэнди. Ясно ведь, что с расследованием в Мистике пока можно подождать. Там сейчас работают спасатели. И НСБП.

Ко времени, когда Римо позвонил из Техаса, глава КЮРЕ ничего нового не узнал.

— И кого там разбирает с утра, — проворчал он и потянулся к трубке синего телефонного аппарата.

— Смитти, мы кое-что установили.

— Ну?

— Машинист был обезглавлен.

— Я знаю.

— Нет. Вы думаете, что ему перерезало шею осколком стекла. А Чиун утверждает, что это дело человеческих рук.

— Что?!

— Кто-то снес ему голову мечом.

— Как вы сказали, Римо?

— Чиун считает, что машинисту отрубили голову мечом.

— Кто?!

— Пока непонятно.

— Нет уж, выкладывайте!

Римо буркнул в сторону:

— Папочка, объясни ему. Лучше ты сам все расскажешь...

В трубке послышался скрипучий голос мастера Синанджу:

— Император, я имею сообщить вам невеселые новости.

— Да, что такое?

— Ваши слуги пришли к выводу, что к делу причастны иностранцы.

Смит промолчал. Пусть Чиун сначала изложит суть дела, хоть и по-своему.

— Все преступления совершили японские агенты. Не исключено, что один-единственный японец.

— С чего вы взяли?

— В обоих случаях железную дорогу перегородили машины японского производства.

— Как вы узнали, мастер Чиун?

— В том месте, которое не без основания называется Мистиком, я самолично установил марку бульдозера. Это «хидео».

— Так. Фирма известная.

— А здесь, в краю ковбоев, трагическую развязку вызвал «ниндзя».

— Что? Вы сказали — ниндзя?

— Он имеет в виду джип «нишицу-ниндзя», — пояснил Римо.

— В наше время в Америке много японских машин, — осторожно возразил Смит. — Думаю, просто так совпало.

— Есть еще одно обстоятельство, о Император! В обоих случаях видны отчетливые следы катана.

— Катана? Я правильно расслышал?

— Вам известно это слово?

— По-моему, так назывался древний японский меч.

Чиун тотчас обернулся к ученику:

— Смит знает, что такое катана. Почему не знал ты? — упрекнул он.

Слышно было, как Римо устало ответил:

— Как-то не хватало времени выучить.

— С семьдесят первого года?

— Да отстань ты, папочка!

Глава КЮРЕ поспешил остановить спор мастеров Синанджу.

— Мастер Чиун, не могу себе представить, зачем...

— Есть и еще кое-что. Вчера на меня напал противник, равного которому я никогда не встречал.

— Быть не может!

— Это ронин. Знаете такое слово?

— Нет.

— Вот видишь! — донесся торжествующий голос Римо. — Даже Смит не слышал!

— Тише. Ронин — это самурай, оставшийся без хозяина, — объяснил Чиун своему Императору.

— Класс самураев уничтожен много лет назад, — отозвался глава КЮРЕ.

— Хотел бы я, чтобы так оно и было, — печально возразил кореец. — Собственными глазами я видел бывшего самурая. Он скрылся. И украл нашего дракона.

— "Драгуна", — поправил его Римо.

— На нем негодяй от нас и удрал. Иначе мы, исполняя вашу волю, уничтожили бы его.

— Гм... А Римо его видел?

— Нет, он не видел. Ронин вышел из моря в то время, когда Римо был занят другими делами. Ронин свиреп. И могуч, о Император.

— Ронин вышел из моря? — переспросил Харолд В. Смит. В памяти его всплыло вдруг смутное воспоминание о том, что он недавно видел своими глазами.

— Да. Вы хотели что-то сказать?

— Нет-нет, ничего. — Смит не сумел разогнать туман, окутавший его мозг. — Продолжайте, пожалуйста.

— Мы разгадали эту тайну, о Император, и осмеливаемся просить о милости.

— Что вам нужно?

— И мне, и моему ученику необходим отдых. Нам очень хотелось бы отправиться в страну, где климат менее суров. На месяц. В крайнем случае, на два. Не больше. В случае необходимости мы вернемся.

— Срок вашего контракта не истек.

— Говорил я тебе, он не согласится! — вмешался Римо.

— Помолчи, неразумный. Может быть, вы передумаете, о Император?

— Не стоит забывать, мастер Чиун, о сроке договора. К тому же меня не удовлетворяют результаты вашего расследования.

— А в чем дело?

— Ну... Если предположить, что пути действительно перегородил ро... самурай, то каким образом он оказался в кабине и обезглавил машиниста?

— Видимо, он метнул в машиниста меч.

— В таком случае меч бы нашли. В кабине.

— Но ведь самурай мог забрать его.

— Каким образом? После столкновения состав проехал еще пятьдесят миль.

— Пустяки.

— Послушайте, Чиун, я попросил бы вас осмотреть тепловоз. Если вы найдете там катана, это будет достаточно убедительным доказательством.

— Я сделаю это, о Смит.

Глава КЮРЕ положил трубку.

— Говорил я тебе, он не поверит, — буркнул Римо, после того как Чиун изо всех сил шваркнул трубку на рычаг.

— Невыносимый человек!

— Ты не все ему рассказал.

— Зачем ему знать историю нашего рода?

— И что теперь делать? — спросил Римо.

— Ты же все слышал. Осмотрим тепловоз.

— Толку-то? Сам ведь понимаешь, никакого катана мы там не найдем. Уже ночью он был у ронина. То есть сутки спустя.

— Таков приказ, — сухо отозвался Чиун.

— Брось! Просто тебе хочется подольше оставаться там, где не бродят призраки самураев.

Мелвиса Каппера они нашли в ближайшем баре. В одной руке он держал запотевшую банку пива, в другой — телефонную трубку.

Он кивнул мастерам Синанджу и, закончив разговор, сказал:

— Очередное поручение. Я должен лететь в Мистик.

— Мы хотели бы взглянуть на локомотив, — в ответ произнес Римо.

— Хорошо. Это по дороге к аэропорту, так что я вас захвачу.

Серое стальное чудовище лежало на боку посреди грузового депо станции Тексаркана. Его некогда красный нос почернел при взрыве топлива от удара.

— Сердце разрывается от жалости: на боку ведь лежит, — простонал Мелвис.

— Боже мой, так убиваться из-за какой-то железяки, — удивился Римо.

— Сразу видно, что вы ничего не понимаете. Перед вами МК5000С. Новый тип локомотивов, скоро они совсем вытеснят старые «Челленджеры». Я и думать не думал, что доживу до той поры, когда на наших железных дорогах не будет «Челленджеров».

Первым делом Римо осмотрел окна кабины. В основном стекла уцелели, хотя и подернулись частой паутинкой трещин. Не хватало лишь небольшого кусочка.

— Не понимаю, как он мог влететь в кабину, — пробормотал Римо.

— Влететь в кабину?

— Да я так, про себя.

Все трое поднялись на висячую платформу, распахнули оттуда двери кабины и проникли внутрь.

Прежде всего в глаза бросались пятна запекшейся крови на стенах. Повсюду жужжали мухи. Но и только: на первый взгляд, кабина машиниста не очень пострадала.

Неожиданно в задней части кабины, в стенке, отделявшей сиденье машиниста от электрогенератора, взглядам «инспекторов» открылась щель.

— Это что такое? — грозно спросил Римо.

— Щель.

— Откуда она взялась?

Мелвис пожал плечами:

— Наверное, что-то влетело в окно.

— Где оно, ваше что-то?

— Механизм еще не осматривали.

— А ты что думаешь, папочка? — поинтересовался Римо у Чиуна.

— Катана, — ответил тот.

— Ты уверен?

Мастер Синанджу кивнул:

— Через эту щель катана и влетел.

— Допустим. А как катана попал в кабину?

— Колдовство ронина.

На лице ученика отразилось сомнение.

— Послушайте, ребята, вы не хотите поделиться своими соображениями? — нерешительно спросил Мелвис.

— Давайте лучше осмотрим механизм, — предложил Римо.

— Там, наверное, уже свили гнезда птицы, — пошутил Каппер.

Римо открыл крышку, и перед изумленными взорами всех троих предстал новенький, сверкающий желтой заводской краской дизельный двигатель.

— Боже, — вырвалось у Мелвиса. — Что же с ним сделали!

В ходовом отсеке повсюду валялись обрывки проводов и металлические детали. И впрямь как птичье гнездо, в котором побывал коршун.

— Да, таких птичьих гнезд я еще не видел, — вздохнул Каппер.

Римо повернулся к Чиуну:

— Думаешь, он здесь?

Кореец покачал головой:

— Нет, он вылетел наружу. Или ты не видел зарубку на переезде?

— Не может быть, — возразил ученик. — Если меч выпал на переезде, его бы наверняка заметил кто-нибудь из проезжавших мимо. Думаю, катана здесь, в ходовой части, если, конечно, залетал сюда.

Лицо Чиуна мгновенно напряглось и превратилось в каменную маску.

— Должно быть какое-то объяснение, — проговорил он.

— Конечно! Давай посмотрим в ходовой части.

— Сначала заглянем под двигатель, — предложил Чиун.

Ни в полу, ни в задней стенке ходовой части тепловоза никаких отверстий не было.

— Загадка, настоящая загадка, — бормотал Чиун, рассеянно поглаживая бороду.

— Весьма точное описание ситуации, — заметил Мелвис Каппер.

— По-моему, есть только один способ выяснить, — сказал Римо.

Чиун кивнул и поднял руки вверх. Широкие рукава кимоно скользнули на локти, и Мелвис увидел две сухие старческие руки, похожие на крылья ощипанного цыпленка.

Римо повернулся к Капперу:

— Друг, достанешь фонарь, а?

— Наверное, найдется где-нибудь. Подождите здесь.

Отсутствовал Мелвис ровно пять минут, но этого времени ему хватило, чтобы обыскать всю мастерскую. Он уже бежал к поверженному локомотиву с фонарем в руке, как вдруг до него донесся громкий лязг и скрежет металла.

Когда он добежал до кабины, мастера Синанджу уже успели выбраться оттуда. В руках Римо поблескивал короткий черный клинок экзотического вида.

— Что это? — крикнул Мелвис.

— Катана.

— Да вижу, не слепой. Где вы его нашли?

— Застрял в моторе.

— То есть?

— Он прошил насквозь заднюю стенку кабины, — пояснил Римо.

Они с Чиуном склонились над клинком, а Мелвис залез в кабину и осмотрел щель. Теперь это была не щель, а большая дыра. Похоже, вся стенка разворочена крючьями.

Мелвис высунулся из кабины:

— Ребята, у вас что, инструменты с собой?

— Наши инструменты всегда при нас, — ответил Римо, не отводя взгляда от меча.

Каппер выбрался наружу и присоединился к приятелям. Глаза его так и горели.

— Послушайте, ребята, вы представляете министерство и не должны вмешиваться в расследование. Его проводит НСБП.

— Без нас ты бы такую штуку не нашел, — возразил Римо.

— Ладно-ладно. Я только хотел сказать, что этот ножичек должен быть изъят как улика.

Римо тут же отвел клинок в сторону.

— Извини. Нашли его мы.

— Эй, мне же придется написать, что вы препятствовали официальному расследованию.

— Ради Бога, — отмахнулся Римо и вновь поднес клинок к глазам.

Мелвис не удержался и тоже стал рассматривать необычное оружие.

— Так вы считаете, кто-то срезал парню голову этой вот штукой?

— Похоже на то.

— То есть нож перерезал шею, а потом пробил стенку?

— Вероятно.

— В таком случае почему на нем нет даже зазубрины?

— Интересный вопрос, — хмыкнул Римо.

Действительно, на черном лезвии не было ни единой царапины.

— Ладно, тогда сначала объясните мне, как он попал в кабину?

— Пролетел через переднее стекло.

— Но стекло только треснуло, а не разбилось.

— Этого нам не объяснить, — признал Чиун.

— Но тогда ваша версия трещит по швам!

— Такова жизнь, — пожал плечами Римо.

— Да уж, — согласился с товарищем Чиун.

Мелвис с сомнением посмотрел на обоих.

— Для чиновников министерства вы больно четко работаете.

— Еще увидимся, — бросил в ответ Римо.

— Хорошо. Может, я сам вас найду, — откликнулся Мелвис Каппер и нахлобучил на голову панаму.

Глава 13

В самолете Римо задал мастеру Синанджу вопрос, который давно уже вертелся у него на языке:

— Что мы скажем Смиту?

— Правду, — лаконично ответил Чиун.

Такого ответа ученик не ожидал, поэтому изумленно воскликнул:

— Всю правду?!

— Конечно, нет.

— Тогда какую часть мы опустим?

— Главную.

— А именно?

— Историю рода. Она не предназначена для ушей Императора.

— Значит, расскажем ему, что странствующий самурай...

— Ронин.

— ...устраивает все эти катастрофы? Чтобы он принимал свои меры против ронина?

— Он — Император. Да направит нас его мудрость.

Римо нажал кнопку на подлокотнике кресла, и спинка откинулась назад.

— Не успокоюсь, пока не услышу, что он скажет.

Короткий черный клинок лег на стеклянную поверхность стола Харолда У. Смита.

За окном яркими бликами поблескивала в предвечернем солнце вода Лонг-Айлендского пролива. На небе не было ни облачка.

У меча, как заметил глава КЮРЕ, оказалась точеная рукоятка из слоновой кости.

Смит достал из нагрудного кармана своего серого пиджака светло-серый носовой платок и неожиданно уронил его, другой рукой поворачивая клинок. Платок упал как раз на лезвие. Смит слегка потянул за оказавшиеся по обе стороны края, и льняная ткань с негромким треском разошлась.

— Настоящий катана, — объявил Смит.

Римо удивленно поднял на него глаза:

— Откуда вы знаете? Потому что лезвие острое?

— Разумеется. После войны я жил в оккупированной Японии.

Чиун смерил ученика презрительным взглядом, словно хотел сказать: Почему он разбирается в таких вещах, а ты — нет?

Римо равнодушно пожал плечами:

— Он разрезал заднюю стенку кабины машиниста и попал в двигатель. Я с трудом извлек его оттуда.

— Не верю.

— Почему?

— Если бы клинок побывал внутри двигателя, его бы здорово покорежило. А скорее всего сталь просто бы расплавилась.

— Я доложил вам, Смитти, как было дело, — с нажимом заявил Римо.

— Мы нашли, — поправил его мастер Синанджу.

— Да. Есть и еще кое-что.

Глава КЮРЕ положил клинок на стол и выжидающе взглянул на Римо.

— Начинайте вы, — предложил тот Чиуну.

Теперь серые глаза Смита внимательно смотрели на старика.

Мастер Синанджу застыл перед ним в своей излюбленной позе — скрестив руки на груди и спрятав ладони в рукавах кимоно.

— То, о чем я собираюсь поведать вам, о Император, может поразить вас.

— Не надо предисловий, мастер Чиун. Рассказывайте.

— Прошлой ночью недалеко от города, который не зря называется Мистик, — начал тот, — я увидел на побережье следы человека, вышедшего из моря.

— Из моря?

— Я проследовал туда, куда они вели, и встретил ронина, то есть самурая, оставшегося без хозяина. Об этом я вам уже говорил.

— А как вы узнали, что перед тобой не самурай, а ронин?

Чиун удивленно взглянул на Императора.

— Гм... После разговора с тобой я нашел это слово в словаре, — пояснил Смит.

Старик окинул ученика уничтожительным взглядом, мол, вот как должен поступать умный человек!

Римо вдруг страшно заинтересовался своими ботинками.

— Да просто потому, что на его доспехах не было знака хозяина.

— То есть на нем не было эмблемы знатного рода?

— Вот именно! На нем не было соде-джируши. А значит, на меня напал не самурай, а ронин.

— Продолжайте, мастер Чиун.

— На стволе дерева я заметил зарубку, оставленную лезвием катана.

Смит быстро взглянул на лежащий перед ним клинок.

— И вот, когда я встретил ронина, он вызвал меня на поединок. Мы сразились. Тщетно рассекал он воздух своим мечом, ибо я — мастер Синанджу.

— Естественно, — согласился Смит.

— Увы, ему удалось скрыться.

Глава КЮРЕ подался вперед и в волнении сцепил пальцы.

— Как же так?

Чиун в отчаянии развел руками.

— По-видимому, он очень опасный противник. Более могущественного врага мне встречать не приходилось.

Хмурое лицо Смита ясно говорило о том, что он не удовлетворен ответом.

— Расскажи про ноготь, — сказал учителю Римо.

— Что про ноготь? — встрепенулся директор «Фолкрофта».

Чиун вздрогнул.

— Это к делу не относится, — неуверенно буркнул он.

— Говори, Чиун. Смиту можно доверять.

— Да, мастер Чиун. Расскажите мне все с начала до конца.

Чиун помрачнел. Сжал правую руку в кулак, опустил вниз, и рукав кимоно почти прикрыл ее.

— В схватке с безымянным японским бродягой я потерял ноготь.

Брови Смита взметнулись вверх.

— Вы, Чиун?

— Чистая случайность! Я все-таки пока еще мастер Синанджу. Ни один обыкновенный ронин не может победить меня в схватке. А вот этот взмахнул мечом и отсек мой боевой ноготь.

Глава КЮРЕ недоверчиво смотрел на старика.

— О да, Император, мысль о Вашей смерти настолько огорчила меня, что я потерял бдительность.

Глаза Уильяма округлились. Смит кивнул. Чиуну явно сразу стало легче.

Мастер Синанджу продолжал:

— Разумеется, я пустился бы в погоню за преступником и преследовал бы его до самых дальних пределов земли, если бы Римо не разыскивал в это время ваш драгоценный портфель. Я не мог оставить его одного.

Директор «Фолкрофта» бросил беглый взгляд на заметно покоробившийся от воды портфель.

— В ту минуту ваш портфель был для нас важнее всего на свете, поэтому я позволил ронину бежать и сохранил ему его никчемную жизнь. Я бы не сделал этого, если бы знал тогда о том, о чем сейчас поведаю вам.

Смит уставился на стол, где лежал катана. Чиун едва заметно улыбнулся. Так, похоже, он с честью вышел из неловкого положения. Оставалось уладить еще кое-что.

— Я дважды убил бы негодяя, — вновь заговорил он. — Ведь именно он устроил катастрофу в Мистике! Дело в том, что на песке в Биг-Сэнди, также оправдывающем свое название[7], остались точно такие же следы, как и на побережье зловещего Мистика.

— Если вы нашли этот меч в Тексаркане, — прервал его Смит, — значит, не его враг обнажил против тебя в Мистике.

— Что ж, очевидно, запасливый ронин обзавелся новым клинком. Кстати, значит, у нас есть шанс выследить его.

— Каким образом?

— Нужно расспросить всех оружейников вашей страны. Кто-то из них обязательно вспомнит, кому он недавно продал сие замечательное оружие. Великолепный экземпляр! Думаю даже, что это работа потомка Одо из Оби.

— Одо из Оби? — переспросил Римо. — Имя прямо как из «Звездных войн».

— Не слушайте этого невежду, о Император, — фыркнул Чиун, обращаясь к Смиту. — Я ничуть не сомневаюсь, что вам ведомо имя Одо из Оби.

Смит смущенно поправил галстук.

— Гм... Думаю, такой меч могли сделать только в Японии.

Чиун кивком указал на компьютер:

— Ваш оракул может вам помочь.

— Это займет порядочно времени.

— Есть и другой путь, о Смит. Ронин приобрел новый катана. А новый катана обязательно полагается освятить кровью человека. Обычно новым клинком самураи отсекают голову какому-нибудь несчастному путнику. И потому всякий японец знает, что, выходя на дорогу, он рискует потерять голову.

— Ну, мне что-то не верится...

— Вопросите свой оракул, не отсек ли неизвестный убийца голову человеку в окрестностях злосчастного Мистика.

— Да, пожалуй, стоит проверить, — неуверенно проговорил глава КЮРЕ и набрал команду на клавиатуре.

Он тотчас застыл, как громом пораженный.

— Боже, — только и сумел выдохнуть он.

— Я был прав! — торжествующе воскликнул Чиун.

— Именно таким способом убиты три человека в Пенсильвании и Коннектикуте. Первый из них — патрульный полицейский, причем... — Смит запнулся. — Его тело найдено рядом с вашей машиной, Римо.

— Потрясающе! Значит, теперь меня подозревают в убийстве полицейского.

— Сейчас все уладим, — бросил директор «Фолкрофта», и пальцы его забегали по клавишам.

Римо подошел к компьютеру.

— Что вы делаете?

— Меняю информацию в базе данных полиции Коннектикута.

Смит ввел набранные им команды в память компьютера.

— Все. Отныне ваша машина зарегистрирована на другое имя.

— Интересно, кого будут разыскивать теперь?

— Одного мелкого мафиозо: до сих пор его никак не удавалось привлечь к суду.

— Не завидую ему, — хмыкнул Римо.

— Последнее убийство, — сказал глава КЮРЕ, посмотрев на монитор, — произошло в Пенсильвании, в Рэдинге.

— Три убийства. Этого более чем достаточно для освящения оружия, — изрек Чиун. — Больше невинных жертв не будет.

Смит со вздохом выключил компьютер, взял в руки катана и осторожно провел по рукоятке большим пальцем. Что-то щелкнуло.

Чиун молниеносно подался вперед и выхватил клинок из рук своего Императора. Двигался он так быстро, что Смит не понял, в чем дело. Он видел только, что меча перед ним уже нет, и его разум подсказал ему один-единственный логический вывод:

— Он исчез!

— Нет, — отозвался кореец. — Катана у меня.

Римо, немедленно осмотри пальцы императора. Порезов нет?

Римо взял руки Смита в свои.

— Нет, как будто все в порядке.

— Японцы — мастера на всяческие выдумки, — пояснил мастер Синанджу. — Иногда владельцы мечей наносят на их рукояти отравленные шипы, дабы их оружие, попав в чужие руки, не было обращено против них самих. Впрочем, здесь я ничего подобного не вижу. Есть, правда, шляпка гвоздя, но она, похоже, безопасна.

— Хорошо, давайте вернемся к делу, — сказал Смит. Римо выпустил его руки и отступил в сторону. — Для чего человеку в костюме самурая понадобилось устраивать два крушения на железных дорогах в разных частях страны?

— Он не самурай, а ронин, и никому не дано проникнуть в замыслы жестокосердного японца, — ответил Чиун и вновь положил катана на стол.

— Мы не знаем, японец ли он.

— Он ронин. И потому, безусловно, японец.

— Ты видел его лицо?

— Нет, он... Он был в маске.

— Тогда он может оказаться кем угодно.

— Чиун, Смит прав, — вмешался Римо. — Сколько раз полиция арестовывала квартирных воров, одетых как ниндзя. Они же не настоящие ниндзя.

— Даже сами ниндзя — ненастоящие ниндзя, — возразил мастер Синанджу. — Положитесь на слово верного твоего слуги, Смит. Он ронин. Искать нужно только ронина.

— Японец так японец, это только упрощает дело.

Римо с Чиуном вопросительно посмотрели на Смита.

— Если он за один день добрался из Техаса до Коннектикута, значит, он летел самолетом. Проверю-ка я данные авиакомпаний о регистрации пассажиров из Японии.

— Прекрасная мысль! — воскликнул кореец и пристально посмотрел на своего ученика. Римо сделал вид, что внимательно разглядывает лезвие катана.

Харолд В. Смит включил компьютер и принялся за поиски. Просмотрев несколько файлов, он мрачно взглянул на Чиуна.

— В Техасе ни один гражданин Японии в этот день билет не приобретал.

— А в Коннектикут японцы прибывали? — поинтересовался Римо.

— Да, несколько человек. Но не из Техаса.

— Жаль, ничего не вышло, — протянул Римо. — Что же делать?

Глава КЮРЕ глубоко задумался. Когда в голове его шла напряженная работа мысли, ноздри его всегда ритмично раздувались. Со стороны казалось, что он впал в гипнотический транс.

— Для нас сейчас важно не кто, а как давно.

Мастера Синанджу недоуменно уставились на Смита, а тот почему-то принялся протирать свои очки без оправы.

— Я имею в виду вот что. Главное: устроил этот самурай...

— Ронин, — сурово поправил его Чиун.

— ...только две последние катастрофы, или же он повинен в большинстве крушений за последние три года?

— Очень сомневаюсь, что он давно прибыл на берега Америки. Иначе о его бесчинствах нам стало бы известно, — протянул старик.

Смит задумчиво покачал головой:

— Нет, мы ничего не можем утверждать наверняка.

Чиун повернулся к своему ученику:

— Римо, год назад ты побывал в Оклахоме на месте железнодорожной катастрофы. Подтверди Императору Смиту, что ничего необычайного там не было.

Под пристальным взглядом главы КЮРЕ Римо замялся.

— Да, Чиун, пожалуй, прав. Смитти, вы помните прошлое лето? Чиун тогда с меня семь шкур содрал, добиваясь, чтобы я исполнил ритуал Приобретения.

Смит кивнул.

— Так вот, я был в Оклахоме. Там тогда сошел с рельсов поезд, перевозивший скот. Я помогал спасателям.

— Помните какие-нибудь интересные подробности?

— Было, как всегда, море крови. Мертвые коровы вдоль всего полотна. А еще... — Римо вдруг замялся, и на лице его появилось странное выражение.

— Что такое?

— Говори, говори, Римо, — заторопил его мастер Синанджу.

— Я шел вдоль путей и вдруг заметил на дереве что-то необычное. Там застряла голова машиниста.

— На дереве?

— Да, в кроне. Я решил, что в момент катастрофы чем-то острым ему резануло по шее, и голова вылетела в окно.

Чиун тихонько застонал и смерил ученика презрительным взглядом. Римо отвел глаза.

— Так, значит, это было год назад? — уточнил Смит.

— Да. В июле.

Смит вызвал на монитор компьютера файл, посвященный «Амтраку», и быстро пробежал глазами сообщение.

— Поезд шел из Санта-Фе. В отчете НСБП говорится, что причиной катастрофы послужили несовместимые с жизнью увечья, вызванные наркотическим опьянением машиниста.

— Опять наркотики? — воскликнул Римо.

— Да, к такому заключению пришел эксперт.

— Автор отчета, насколько я понимаю, Мелвис Каппер?

— Откуда вы знаете?

— Он и крушение в Техасе пытался списать на наркотическое опьянение машиниста.

Смит поджал губы.

— Надо бы с ним побеседовать.

— Нет ничего проще. В Тексаркане он сообщил нам, что вылетает в Мистик расследовать новую аварию.

— О Император, — заговорил молчавший до сих пор мастер Синанджу, — нет ли у вас более срочного поручения для твоих верных ассасинов?

— Почему вы спрашиваете, мастер Чиун?

— Не лучше ли тем случаем в Оклахоме заняться дуболомам из ФБР. Мы ассасины, а не сыщики. Как-никак, я — Чиун, а не Херлок Шолмс.

— Шерлок Холмс, — усмехнувшись, поправил его ученик.

— Если этого мародера найдут, мы будем рады достойно наказать его, но стоит ли нам тратить свое драгоценное время на розыск злодея? Наше место рядом с вами, Смит. Только вчера вы едва избежали смерти. Кто знает, не направлен ли заговор хитроумных японцев против вас? Куда полезнее будет, если мы с учеником всецело посвятим себя охране своего Императора.

— Крайне маловероятно, чтобы чьи-то замыслы были направлены против меня лично. Билет заранее я не покупал. Никому не было известно, что я поеду именно этим поездом. К тому же, если кто-то хотел убрать меня с дороги, ему вряд ли пришло бы в голову губить поезд с коровами в Оклахоме в прошлом году.

— Опасно полагаться на чистую логику, — заметил Чиун.

— Что он имеет в виду? — обратился Смит к Римо.

— Видите ли, Чиуну не хочется терять второй ноготь в схватке с призраком самурая, — отозвался Римо.

Мастер Синанджу надул щеки и сразу стал похож на корейского Деда Мороза, вдруг пожелавшего наслать смертоносный ураган на ученика.

— Я верю, вы одолеете его, когда придет время. Если оно только придет, — успокоил мастера Синанджу Харолд В. Смит.

Чиун почтительно согнулся в поклоне, выражая готовность повиноваться, но бросил-таки на Римо сердитый взгляд.

— Так оно и будет, — прошептал Римо одними губами.

— Поговорите с Каппером, — приказал Смит. — Тем временем я изучу обстоятельства катастрофы в Оклахоме. Может быть, сумею провести параллели.

— Ваше желание — закон, о неутомимый, — отозвался кореец и, кланяясь, вышел из кабинета.

Ученик последовал за ним, мимоходом бросив Смиту:

— Скоро увидимся.

На улице Чиун дал волю своему гневу.

— Не иначе ты сошел с ума, если стал посвящать старика в наши дела!

— Слушай, может, этот самурай...

— Ронин!

— ...в самом деле безумствует уже целый год, а то и дольше.

— И что же?

— А то, что ты ошибся и призрачный ронин вовсе не вчера вышел из моря!

— Почему ты так думаешь?

— Да потому что если бы он был старым врагом Дома Синанджу, он уже давно бы тебя отыскал.

— Ты был в Оклахоме, когда тот поезд сошел с рельсов?

— Да.

— И где ты обитал?

— Спал в гостинице у железной дороги. Хотел от тебя спрятаться.

— Вот!

— Что — вот?

— Он устроил катастрофу лишь затем, чтобы заманить тебя в ловушку.

— Так почему не заманил?

Некоторое время Чиун молчал, а когда заговорил, в голосе его чувствовался металл:

— И ты, и Смит совершаете серьезную ошибку. Все происходящее вы пытаетесь объяснить при помощи логики белых людей.

— Она помогает нам смотреть правде в глаза.

— Да тебе, Римо, не узнать всей правды даже тогда, когда она опрокинет тебя навзничь и ударит каблуком по твоей дубовой башке!

Кореец двинулся к машине.

— Чепуха, — возразил ученик, садясь за руль. — Обычное совпадение. Я был в Оклахоме, когда поезд сошел с рельсов, а вчера в катастрофу совершенно случайно попал Смит.

— Как ни грустно, но нам с тобой до конца своих дней не ездить поездом, — заявил Чиун. — Кто-нибудь наверняка посчитал бы нас трусами.

— Лично меня это вполне устраивает, — отозвался Римо, выводя машину с территории санатория «Фолкрофт». Он уже успел привыкнуть к «драгуну», и теперь ему казалось, что он управляет самосвалом.

Глава 14

Тем временем Мелвис Каппер внимательно наблюдал за работой ремонтников, поднимающих вагоны на рельсы в городе Мистик, штат Коннектикут. Больше всего на свете он любил смотреть, как люди возвращают потерпевшие крушение поезда к жизни. Железнодорожники-ремонтники — особое племя. А поскольку работа у главного эксперта, ведущего расследование, непыльная и предполагает в основном наблюдение, а не активные действия, Мелвис с комфортом устроился возле железнодорожного полотна и теперь в полной мере наслаждался действиями ремонтной бригады компании «Халчер».

По обе стороны насыпи стояли два больших гусеничных трактора. Рядом с одним из них застыл человек в белой каске — руководитель работ. Все глаза были устремлены на него.

Распорядитель резко взмахнул рукой, и меньше чем через минуту на путях уже стоял мокрый и грязный вагон.

Вытерев пот со лба, руководитель дал знак начинать подъем следующего вагона.

— Здорово мужики работают, — пробормотал восхищенный Мелвис.

Час спустя с подъемом вагонов было покончено, и ремонтная бригада приступила к замене поврежденных рельсов.

— Поберегись! — прокричал кто-то, и Каппер счел за благо ретироваться из опасной зоны.

Работа шла бойко, но рельсы здорово пострадали при крушении, и эксперт, похоже, успеет всласть налюбоваться достойным уважения зрелищем.

Однако долго предаваться созерцанию ему не пришлось. Что-то твердое вдруг ударило его по плечу, и он взвыл от боли.

— Успокойся, друг, это всего лишь мы, — раздался за спиной знакомый голос.

Держась за ушибленное плечо, Мелвис обернулся. Глаза его расширились от удивления.

— Снова вы, ребята? Слушайте, не стоит вам так бросаться на людей. Я думал, меня рельсом двинуло. Чем это вы так, а? Ломом?

Вместо ответа Римо Ренвик поднял указательный палец. Старый кореец по имени Чиун молча стоял рядом, и по выражению его лица нельзя было догадаться, шутит его друг или нет.

— Ага, значит, ты и гвозди пальцем забиваешь. А этот ваш старинный меч — танаку — вы не захватили?

— Извини. Его пока изучают специалисты.

— Я не буду упоминать о нем в отчете. Уж не обессудьте.

— Эх, Мелвис, ты много о чем не упоминаешь в отчетах, — усмехнулся Римо.

— Не понял.

— Помнишь Оклахому?

— Да. Жуткое дело! Сколько там народу погибло? Надеюсь, того козла все-таки повесят[8].

— Я о другом. Прошлым летом сошел с рельсов поезд с коровами.

— Ах вот оно что! Поезд из Санта-Фе. Тоже кровавый кошмар.

— Ты заявил, что виноват машинист.

— Да, наркотики. Эти машинисты хоть иногда бы думали, прежде чем принимать дозу!

— Как его голова оказалась на дереве?

— Э-э, а вы откуда знаете? В официальном отчете об этом не упоминалось.

— Мы вообще много знаем, — впервые заговорил Чиун. — Поэтому советую тебе ничего от нас не скрывать.

— Я не знаю, что вас интересует.

— Настоящая причина аварии, — грозно проговорил Римо.

— Точно не установишь. Поэтому я написал про наркотики. Когда причина непонятна, проще всего сделать вывод, что машинист парил в небесах. Как я уже говорил, так что угодно можно объяснить. А в официальном отчете НСБП надо давать четкие и ясные ответы на все вопросы. Когда локомотив налетает на упор в конце тупика, обычно он уже в таком состоянии, что хорошо, если удается определить его марку.

Чиун с Римо, видимо, и не собирались выражать сочувствия.

— Что произошло с машинистом? — спросил Римо.

За спиной Мелвиса звякнул стальной рельс. Эксперт оглянулся, чтобы убедиться, что никто не пострадал и работа продолжается, а затем ответил:

— Башку ему снесло напрочь. Как на гильотине. И хуже всего, что лезвия там не оказалось.

— Может быть, стекло?

— Битого стекла лежало — хоть отбавляй, только непохоже, чтобы при ударе вылетел такой здоровый осколок.

— В чем же тогда причина?

— В прошлом году я вообще представить себе не мог. А сейчас думаю, что там, возможно, тоже не обошлось без какого-нибудь меча вроде того, что нашли мы с вами.

Мастера Синанджу переглянулись.

— Как голова попала на дерево? — спросил Римо.

— Понятия не имею. Выкинь из окна мяч, и он, описав в воздухе дугу, вполне может застрять в ветках. Но вот кто эту голову выкинул?

Римо и Чиун опять обменялись взглядами.

— Совершенно необъяснимый случай, вот я и написал про наркотики.

— Ты не все рассказал. Я читаю это в твоих глазах, — вдруг резко сказал мастер Синанджу.

— А ты не промах, старичок. Действительно, было еще одно обстоятельство.

— Ну?

— Крушение произошло совсем не в том месте, где мы нашли голову. Впечатление такое, будто в кабине находился еще кто-то. Этот кто-то оттяпал машинисту тыкву, выбросил ее в окно и дальше управлял поездом сам. Состав на приличной скорости прошел несколько миль, миновал поворот и только потом сошел с рельсов.

— Ты и впрямь считаешь, — уточнил Римо, — что какой-то человек забрался в кабину, обезглавил машиниста, после чего умудрился выпрыгнуть и не покалечиться?

— В общем, да. А еще он швырнул голову в дерево. Зачем — знают только сам ненормальный да Господь Бог. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я не изложил всего в отчете. Получилась бы бессмыслица, причем неправдоподобная. НСБП такое не «съело» бы.

— Так, а об этом ты что думаешь?

Римо указал на помятые вагоны, водруженные на неповрежденный участок пути.

— Ну, здесь случай классический! Какая-то массивная хреновина перегородила пути, машинист заметил ее слишком поздно, затормозить не успел. И весь состав — бултых в воду. Такое сплошь и рядом случается.

— Ты уверен?

— Конечно.

— Пошли! — вдруг бросил Чиун и, не дожидаясь ответа, зашагал в сторону от насыпи. Римо сразу последовал за ним.

— Эх, не впутывали бы вы меня в ваши дела, — вздохнул Мелвис. — Мне бы еще землю потоптать, пока не придет пора в ящик сыграть.

Никто ему не ответил, и он неохотно двинулся вслед за странной парочкой.

Когда они вошли в лес, Чиун указал Капперу на цепочку следов, отпечатавшихся на земле.

— Ну как? Соображаешь?

— Ага. Похоже, недавно тут шлялся ваш приятель.

— А это, по-твоему, что значит?

Римо показал Мелвису другие следы. Эксперт недоуменно поскреб подбородок.

— Вспомни Биг-Сэнди.

— Послушайте, но ведь нога точь-в-точь как у вашего знакомого!

— Размер один, а следы разные, — отозвался Чиун и с силой вжал в землю обутую в сандалию ногу. Когда он отошел, Каппер убедился в справедливости его слов. Следы были всего лишь похожи.

— Значит, вы утверждаете, что парень, поработав в Биг-Сэнди, побывал и здесь?

— Без сомнения, — ответил Римо.

Мелвис Каппер нахмурился, прикусил нижнюю губу и зажмурился.

— Нет, просто ерунда какая-то! — воскликнул он.

— Ронин был и в Оклахоме.

— Это только ваши догадки. Совершенно необоснованные. Нет, господа, я не хочу вникать в ваши проблемы.

— Теперь они стали и твоими тоже, — жестко сказал Римо.

— Верно, — подтвердил Чиун. — Тебе придется написать честный рапорт.

И он зашагал прочь, Римо двинулся следом.

Мелвис на миг задумался, застыл на месте, а потом бросился вдогонку.

— Эй, черт вас дери, погодите минутку!

Те двое даже не обернулись.

Каппер поравнялся с ними, с шумом выдохнул и проговорил:

— Ребята, мне сдается, вы пришли с другой стороны.

— Правильно, — откликнулся Римо.

— Откуда же вы узнали, что здесь есть следы?

— А ты поразмысли на досуге, — посоветовал ему кореец.

Мелвис взглянул на него в упор.

— Вы здесь уже были!

— Не исключено, — отозвался тот.

— Да как же такое возможно? Попасть на место происшествия раньше НСБП?!

— Ты задаешь слишком много вопросов, — отрезал Римо.

— Тебе следовало бы знать, кого и о чем позволительно спрашивать, — добавил Чиун.

Пока эксперт подыскивал достойный ответ, неожиданно зазвонил мобильный телефон. Мелвис тут же вынул аппарат из кармана.

— Господи, неужели опять!..

Он не ошибся.

— Черт их всех дери! Вам, ребята, не мешало бы связаться с вашим начальством. Очередное дело. Теперь уже в Небраске.

— Опять поезд сошел с рельсов?

— Хуже. В старые времена такое называли «встречей в чистом поле».

— Быть не может! — вырвалось у Чиуна.

Римо повернулся к учителю.

— Ты понимаешь, о чем он?

— Конечно, понимает, — рявкнул Мелвис, набирая номер на мобильном телефоне. — Человек, водивший паровозы в доисторическую эпоху, не может не знать, что такое «встреча в чистом поле».

— Лично я понятия не имею, — фыркнул Римо.

— Подождите, — кивнул Мелвис и заорал в трубку: — Я вылетаю в Небраску! Здесь обыкновенный сход с рельсов. Типичный случай.

Он выключил телефон.

Оба мастера Синанджу посмотрели на него с такой укоризной, с какой учителя воскресной школы смотрели бы на нашкодившего мальчишку.

— Обратного еще никто не доказал, — виновато пожал плечами Каппер.

Глава 15

Оказавшись в Небраске, Римо подумал, что не зря Мелвис упомянул о «встрече в чистом поле». Повсюду, насколько хватало глаз, простирались кукурузные поля. Самолет шел на снижение. Несущиеся навстречу стебли кукурузы почему-то здорово напоминали солдат в зеленых гимнастерках.

В Линкольне, штат Небраска, все трое пересели в поджидавший их вертолет НСБП. Каппер велел пилоту взять курс на запад.

Вскоре внизу посреди поля показались серебристые ленты железнодорожных путей. Теперь вертолет летел точно над ними. Через некоторое время рельсы раздвоились. Появилась параллельная колея.

Несмотря на рев мотора, Мелвис Каппер донимал расспросами мастера Синанджу.

— До смерти хочется знать, на каком паровозе ты катался в молодости. По узкоколейке ездил?

— А как же.

— Класс! И у него был буфер, а не предохранительная решетка?

Желтое лицо Чиуна презрительно сморщилось.

— Предохранительную решетку изобрели в мире белых. Их нет даже у японцев.

— А какой поезд ты водил? Пассажирский?

— Когда мы жили в Пхеньяне, власти предоставили нашей семье право иметь собственный паровоз.

Мелвис в восторге хлопнул панамой по колену.

— Ни хрена себе! Свой паровоз! Вот это да!

— Наш паровоз и сейчас стоит в Пхеньяне. Как и прежде, к моим услугам, — бесстрастно добавил кореец.

Каппер повернулся к Римо.

— Нет, ты слышал? У него там личный паровоз! Вот куда бы я слетал, не раздумывая.

В глазах Чиуна мелькнула искорка гордости.

— Ты прав, — произнес он. — Поездка на паровой тяге — тончайшее из наслаждений.

— Как случилось, — перебил его Римо, — что ты мне ничего не рассказывал?

— Когда мы с тобой будем в Пхеньяне, — ответил учитель, — я прокачу тебя по железной дороге своей юности. Если, конечно, ты не будешь меня огорчать.

— Нет уж, спасибочки. Я не любитель ездить в поездах.

— Парень, да ты небось в детстве в железную дорогу не играл! — воскликнул Мелвис.

— Не-а, — равнодушно отозвался Римо.

— Много потерял. Жаль мне мужиков, которым не покупали железную дорогу, когда они были мальчишками!

— Плевать, — буркнул Римо, вглядываясь вперед.

Вертолет летел над зелеными долинами Небраски. Кукуруза, везде кукуруза. Золотистые початки так и блестят на солнце.

— Любуешься? — усмехнулся мастер Синанджу.

— Да не думаю я про кукурузу! Просто хочу поскорее увидеть то, ради чего мы сюда прибыли.

— Недавно он сделался большим любителем кукурузы, — пояснил Чиун Мелвису. — В его жилах течет индейская кровь. Наверное, от предков унаследовал страсть к кукурузе.

— Понял. Тут, среди кукурузы, действительно когда-то было полно дикарей. Потом мы их отсюда выкурили.

— Вижу! — вдруг воскликнул Римо.

Каппер наклонился вперед.

— Где? Что? Я ничего не вижу. — Он щелкнул ногтем по наушнику пилота. — А вы видите?

Пилот помотал головой.

— Да, это поезд, — подтвердил Римо.

— Он на боку?

— Нет.

— Ну правильно, ведь ты видишь хвост состава, д меня интересует голова. — Мелвис откинулся на спинку кресла и облизнул пересохшие губы. — Приготовьтесь, ребята. «Встреча в чистом поле» — зрелище, которое производит впечатление. Особенно если вы сталкиваетесь с подобным впервые.

— Чистое поле есть, — кивнул Римо. — А вот кто с кем встретился?

Эксперта передернуло.

— Скоро поймешь. И убедишься, что встреча не из приятных.

Когда показались головные вагоны, Римо убедился в справедливости слов Мелвиса Каппера.

Вертолет пролетал над принадлежащим «Амтраку» пассажирским поездом. Из двенадцати вагонов только один остался на рельсах целый и невредимый — последний. Два вагона, так и не расцепив, развернуло поперек путей, и они теперь сверкали, как огромная буква V. Один вагон лежал на боку. Еще один распался на две половины, как жестяная коробочка, которую разорвало изнутри.

Весь поезд очень напоминал серебристую змею, которой кто-то в нескольких местах переломал хребет.

Сильнее всего пострадала головная часть. Пролетая над локомотивом, Римо наконец узнал, что такое «встреча в чистом поле».

Серебристый тепловоз «Амтрака» врезался в какой-то черный локомотив, позади которого, к счастью, вагонов не было. Только чудом оба локомотива не сошли с рельсов. Передняя часть черного чудовища, примерно треть его длины, превратилась в гармошку, тем не менее с первого взгляда было понятно, что машина далеко не новая. Тепловоз «Амтрака» выглядел, мягко говоря, плачевно. Он пострадал не от одного, а от двух ударов — сзади в него на полной скорости врезался головной вагон. Поэтому почти весь он был измят и искорежен.

— О Боже, — простонал эксперт НСБП. — Лоб в лоб. Самый страшный тип столкновений.

Вертолет стремительно снижался. Теперь его пассажирам открылся вид палаточного городка, где врачи оказывали помощь раненым. Возле палаток стояли ряды коек. Многие из них были покрыты белыми простынями с красными пятнами, некоторые же казались совершенно красными, как революционные флаги. Там и сям посреди кукурузы встречались автомашины «скорой помощи», но, очевидно, самые тяжелые для спасателей часы уже миновали.

Еще в вертолете Мелвис Каппер начал стенать:

— Господи, Иисусе милостивый! Нет, этого просто быть не может!

— Что с тобой? — спросил Римо.

— Какой кошмар! Смотреть не могу.

Он отвел взгляд, но искалеченный тепловоз тут же притянул его снова. И опять, как будто впервые увидев место катастрофы, эксперт застонал:

— Мамочка, да что же это такое? Я сейчас заплачу! Он же едва родился, и вот уже погиб!

— Не понимаю, о ком ты говоришь, — удивился Римо, заметив, что мертвые тела уже успели убрать.

— Да тепловоз этот, черт возьми! Ты только посмотри! Такой красавец, и какой жуткий вид!

— Который?

— Ты что, слепой? Конечно, светлый. Это же «Генезис-1», совсем новый. Только что запустили в эксплуатацию первую серию. Корпус цельный, платформы без надрессорных брусьев. Предусмотрена даже кабина управления в задней части, чтобы машинист мог вести состав в любом направлении. Да что я говорю! Их и выпустили-то всего пять или шесть, а один уже безнадежно испорчен!

Римо строго взглянул на Мелвиса. Тот добавил:

— Прости, мне хочется плакать.

Римо перевел взгляд на мастера Синанджу.

— Надо же, Бог знает сколько людей здесь погибло, а он рыдает над испорченным тепловозом!

— Глупец! Только паровоз достоин слез настоящего мужчины.

Ученик смолчал.

Вертолет наконец коснулся земли. Все трое выбрались наружу.

Мелвис сразу же кинулся к локомотиву «Амтрака», приговаривая:

— Нет, только не это! Дурацкая авария приведет к тому, что нам придется попрощаться с «Амтраком». Ведь он считался локомотивом будущего, а теперь его снимут с производства!

— А второй что собой представляет? — спросил Римо, указывая на черную махину.

— Это? Это...

Две пары глаз так и вперились в Мелвиса.

— Дайте подумать... Сейчас вспомню.

Каппер почесал затылок, потом виски, потом обошел черную махину сзади.

— Не знаю, что за машина, — признался он. — Не то маневровый локомотив, не то монтажный поезд...

— Интересно, что ему понадобилось на колее, по которой шел поезд «Амтрака»?

— Резонный вопрос. Здесь владения Объединенной Тихоокеанской железной дороги, и ходят тут в основном товарняки. Они все желтого цвета, местные называют такую краску «желчью дяди Пита». Значит, это не товарный локомотив. Кто еще тут ездит, не знаю. Собственно, эти края — не моя епархия.

Все трое обошли вокруг черный локомотива. От него здорово разило разлитым дизельным топливом.

Едва обогнув черный локомотив, Чиун с Римо заметили человеческую фигуру с фотоаппаратом в руках и мгновенно бросились в разные стороны.

Мелвис обернулся, уловив дуновение ветра за спиной.

— Эй, ребята, где вы? Я думал, мы пойдем вместе...

— Интересно, к кому вы обращаетесь, мистер? — послышался мелодичный женский голос.

Мелвис бросил взгляд на появившуюся невесть откуда рыжеволосую — волосы чуть ли не с отливом в медь — и голубоглазую девушку в замшевом пиджаке с бахромой, голубых джинсах и белой с зеленой полосой железнодорожной фуражке.

— Кто вы такая? — изумленно спросил он.

Дамочка опустила фотоаппарат и извлекла из кармана визитную карточку. Мелвис выхватил у нее из рук картонный прямоугольник. Там значилось: «К.С.Крокетт. Журнал „Рейл фэн“».

— Вот кто я такая. Кей Си Крокетт, — ответила женщина, лучезарно улыбаясь.

Морщины на лбу Мелвиса Каппера немедленно разгладились.

— "Рейл фэн"? «Любитель поездов»? Как же, я его уже сто лет выписываю! — Он достал собственную визитку. — Позвольте представиться: Мелвис О. Каппер, НСБП. Если вы захотите узнать, что означают эти буквы, значит, вы не та, за кого себя выдаете.

— Большое спасибо, — кивнула Кей Си и спрятала карточку в карман.

Тут приблизились и мастера Синанджу. Мелвис ткнул в их сторону большим пальцем.

— Вот, прошу любить и жаловать. Неплохие ребята из министерства транспорта. А это Кей Си из журнала для любителей поездов.

— А можно мне ваши визитки? — приветливо спросила девушка.

— У меня карточек нет, — мрачно признался Чиун.

Римо тотчас протянул ей свою.

— Вы не возражаете, если я ее заберу? Вообще-то мне нравится собирать их, — защебетала Кей Си.

— Прошу меня извинить, — буркнул Римо. — У меня всего одна осталась.

— Они с Востока, — пояснил Мелвис и, глянув на Чиуна, добавил: — С Дальнего Востока, прошу заметить.

— Очень рада с вами познакомиться. Я сама ехала на «Зефире Калифорнии», когда все это произошло. Насилу уговорила спасателей позволить мне остаться. В результате сделала серию классных снимков. Может, они даже на обложку попадут.

— Так вы ехали в поезде? — недоверчиво переспросил Римо.

— Да, в последнем вагоне. И вдруг сильный толчок, бум-бум-бум, а когда я сунулась в окно, все передние вагоны уже лежали на боку.

— Вам очень повезло, юная леди, — заметил Мелвис.

— Наверное. Только теперь я застряла в чистом поле посреди Небраски, — с горечью сказала Кей Си.

— Вот чем хорош последний вагон, — не преминул пояснить Каппер своим сопровождающим.

— Мы проводим расследование. Ты случаем не забыл? — напомнил ему Римо.

— Конечно, конечно. Мы тут с ребятами из министерства пытались установить, какой марки вторая машина, — пояснил он Кей Си. — Как-никак ты из «Любителя поездов». Может, знаешь?

Кей Си прищурилась, взглянув на черный локомотив.

— Точно не маневровый.

— Это я и сам вижу, — хмыкнул Мелвис.

— И не спиртовой.

— Черт, он даже не окрашен. Очень странно! Кстати, Кей Си, ты в курсе, чья это ветка?

— "Северного Берлингтона".

— Но дизель отнюдь не «Северного Берлингтона». Они должны быть ярко-зеленые.

Девушка кивнула.

— Не знаю, чей, но он явно не с этой линии.

— "Генезис" жалко! — воскликнул Мелвис.

Кей Си сразу помрачнела.

— Это был мой первый «Генезис».

— И скорее всего последний. Прости за прямоту, Кей Си, но после этого случая Конгресс едва ли согласится финансировать их производство. И «Амтрак» ничего не докажет.

При этих словах девушка заплакала.

— Ладно, не расстраивайся. — Каппер тоже всхлипнул. — Мне и самому чертовски жаль.

Пока эксперт с дамой утирали слезы, мастера Синанджу приступили к осмотру разбросанных вдоль полотна обломков.

— Может, хоть так установим марку, — предположил Римо.

— Не надейся, парень, — крикнул ему Мелвис. — Если уж мы с Кей Си, aficionados[9] как-никак, не узнали эту штуковину, то по обломкам ты точно ничего не определишь.

— Может, найдем что-нибудь, — откликнулся Римо.

— Локомотив, возможно, японский, — высказал догадку Чиун.

Мелвис тут же оживился.

— Да? Ты видел что-то подобное? — И добавил, обращаясь к Кей Си: — Этот старичок когда-то водил паровоз. Он жил в Корее, и его семья владела собственным паровозом, представляешь?

— Не может быть! — Глаза Кей Си заблестели. — Тогда я вдвойне рада познакомиться с вами, сэр. Не откажите в интервью для нашего журнала. По-моему, мы еще не писали о старинных корейских паровозах.

— В следующий раз, — ответил за учителя Римо.

— Сейчас попробую определить его происхождение, — проговорил мастер Синанджу. В его голосе звучала затаенная гордость.

Он двинулся вдоль черного локомотива. Римо с Мелвисом двинулись за ним. На последнего немедленно обрушился град вопросов Кей Си:

— Какой был паровоз?

— "Микадо 2-8-2", — с уважением ответил Каппер.

— Никогда про такой не слышала. Это для узкоколеек?

— Да. Без предохранительной решетки. Только буфера.

— Не пристало тебе рассказывать за меня, — сердито бросил Чиун.

— Извини, старик.

Мелвис виновато улыбнулся. Учитель тотчас обратился к Римо:

— И почему некоторые не относятся к каждому моему слову с таким же почтением, как он?

— Потому что я еще не помешался на паровозах, — хмыкнул ученик.

— Ну да, от тебя нельзя требовать достойного поведения, ведь ты опоздал родиться и не понимаешь высокого наслаждения, доставляемого паровозным паром.

— Можешь спустить все поезда в мире с Ниагарского водопада, я и глазом не моргну, — объявил Римо.

Кей Си и Мелвис возмущенно ахнули, как две старые девы, в присутствии которых рассказали непристойный анекдот.

— Как вам не стыдно! — воскликнула Кей Си. — Железные дороги — слава нашей великой страны! Поезда не загрязняют атмосферу и не валятся с неба, в отличие от самолетов. Кстати, и багаж не теряется.

Внезапно Чиун замер на месте, откинув голову назад и сжав кулаки, как будто изготовился к схватке.

— Он не японский, — возвестил он.

— Как ты определил? — спросил Каппер.

Длинным острым ногтем (неповрежденным, отметил про себя Римо) Чиун указал на серию вроде бы бессмысленных букв и цифр на боку черного локомотива.

— Японцы не пользуются буквой "л".

— А-а, это ты верно подметил.

— Тогда чей же он? — нетерпеливо спросил Римо.

— Смотрите! — прервала их Кей Си.

Чиун и Римо мгновенно обернулись и посмотрели туда, куда указывала журналистка.

По параллельной колее к ним приближался поезд. Римо сразу обратил внимание на защитную окраску локомотива. Цвет песка.

— Это не обман зрения? — выдохнул изумленный Мелвис.

— Может, нам с тобой просто снится одно и то же, — ответила ему Кей Си.

— Что за поезд? — придя в себя, спросил Римо.

— Не знаю, — нахмурившись, ответил Чиун, — но он окрашен в цвет войны.

— Во времена «Бури в пустыне» по дорогам Южной Тихоокеанской ходили военные составы цвета песка, — объяснил Каппер, — но я считал, что их давно перекрасили. Наверное, это один из последних. — Голос его дрогнул. — Не верите? Напрасно. Во время войны в Заливе Южная Тихоокеанская решила таким образом поддержать наших солдат.

— По-моему, — заметила Кей Си, — тебе сейчас плясать хочется.

— Не могу равнодушно внимать звуку дизеля, — признался эксперт.

Прогрохотавший мимо поезд состоял из нескольких крытых вагонов, явно старых и запыленных. Во многих местах краска облупилась.

— Редкостное зрелище! — воскликнул Мелвис. — Аж сердце забилось сильнее. Вы только посмотрите на вагоны! Восемь колес. Лично я никогда таких не видел.

— Однажды в Соноре я видела спиртовой локомотив РСД12, — похвасталась Кей Си. — Грохотал он как я не знаю что.

— С высоким носом или низким? — живо заинтересовался Мелвис.

— С высоким. Ярко-оранжевого цвета.

— Везет же некоторым, — вздохнул Каппер.

— У меня есть фотографии. Показать?

— Меняешь свой РСД12 на «Напа» светло-зеленого цвета?

— Заметано!

Римо смотрел и глазам своим не верил. Два знатока и любителя поездов в самом деле вытащили бумажники и принялись обмениваться цветными фотографиями каких-то локомотивов! Наконец Римо заставил себя отвернуться и продолжить осмотр места катастрофы. Вскоре он обнаружил тонкий и искореженный лист металла.

— Глянь-ка, папочка, — крикнул он Чиуну. — Сдается мне, это что-то вроде лопасти вентилятора.

Мастер Синанджу приблизился и стал внимательно рассматривать обломок. Глаза его сузились.

— Ты прав, — наконец выдавил он.

— Значит, вентилятор был немаленький. Мелвис! — позвал Римо. — Каких размеров вентилятор на «Генезисе»?

Не дождавшись ответа, он повторил вопрос, но привлечь внимание эксперта удалось только тогда, когда он подошел к любителю поездов и резко развернул его на месте. Каппер испуганно вскрикнул.

— Что это, по-твоему, такое? — спросил Римо, протягивая железяку.

— Думаю, крыло какого-то колоссального вентилятора.

— С какого локомотива?

— Только не с «Генезиса», — уверенно заявила Кей Си.

— Факт. Он слишком старый.

— Значит, с черного чудища?

— Выходит, так.

— Для чего в локомотиве вентилятор? — спросил Римо.

— Для охлаждения двигателя. Обычно его размещают над мотором. Только этот вентилятор чересчур большой, он не поместился бы в ходовой части.

— Откуда он взялся? — удивился Римо.

— Эврика! — подала голос Кей Си. — Вы не слышали про железнодорожные цеппелины?

— Такого зверя нет в природе, — безапелляционно заявил Мелвис.

— Успокойся, есть.

— Пусть она расскажет, — успокоил Римо эксперта и подкрепил свое распоряжение красноречивым взглядом.

— В тридцатые годы, когда в Америке проводились эксперименты по созданию скоростных поездов, кто-то предложил проект дрезины обтекаемой формы, оснащенной авиационным пропеллером. Пропеллер располагался сзади, так, чтобы воздушный поток толкал машину вперед. Когда лопасти приходили в движение, дрезина пулей срывалась с места.

— И какую она развивала скорость? — заинтересованно спросил Мелвис.

— Точно не помню, но по тем временам она была самой скоростной моделью.

— Эта штуковина непохожа на лопасть авиационного винта, — заметил Римо.

— Верно, — признала Кей Си.

— Что же получается?

— Черт, единственное, что мне приходит в голову, — это роторный снегоочиститель, — сказал Каппер.

— А он-то каким боком? — устало спросил Римо.

— Представляешь себе, как работает снегоочиститель?

— Конечно.

— Так вот, расчистка железных дорог от снега производится сходным образом. В носовой части старого локомотива крепится большой винт. Здорово смахивает на разинутую акулью пасть, из которой во все стороны торчат лопасти. Винт вращается и разбрасывает снег.

Кей Си еще раз посмотрела на старый черный локомотив.

— Окон нет, по бокам только порты. Может быть, и снегоочиститель.

— Нет, не может, — вдруг заявил Мелвис.

— Почему? — изумился Римо.

— Сейчас все-таки июль. Какого черта пускать роторный снегоочиститель по пассажирской трассе в неверном направлении?

— Чтобы вызвать крушение, — предположил Римо.

— Полагаешь, значит, кто-то специально подстроил?

— Ну посуди сам, Мелвис. На путях посторонний локомотив. Лобовое столкновение. Все рассчитано до мелочей.

Эксперт почесал в затылке.

— Может, машинист принял дозу?

— Какой из двух? — уточнила Кей Си.

— Тот, что вел снегоочиститель, конечно. Иначе с чего бы ему пришло в голову выводить локомотив на пассажирскую трассу, когда последний снег растаял полгода назад?

— Пожалуй, ты прав. В дрожь бросает, когда подумаешь, что машинист может ехать под кайфом.

— Никто не занимается воспитанием машинистов, — тяжело вздохнул Каппер и оглянулся на искалеченные локомотивы. — Да, господа, наверное, «Амтраку» пришел колец.

— Вот заладил, — покачал головой Римо. — Почему ты так думаешь?

— Вот именно, — подхватил Чиун, — почему?

— Да вы что, не понимаете? В этом году истекает контракт «Амтрака» на грузоперевозки. Конгресс намерен урезать расходы. Работа «Амтрака» окупается разве что в Северо-восточном коридоре и еще на двух-трех участках. Товарные поезда обязаны уступать дорогу пассажирским, грузы задерживаются, портятся. «Амтрак» трещит по швам.

— Значит, владельцам железных дорог на руку, если «Амтрак» выйдет из игры? — задумчиво проговорил Римо.

— Ну разумеется.

— Может, эта катастрофа — дело рук хозяев железной дороги? — предположил старик кореец.

— Хорошая версия. Но не выдерживает критики.

— Почему? — поинтересовался Римо.

— Не один только «Амтрак» страдает от крушений.

— Возможно, хозяева устраивают крушения другим компаниям, чтобы отвести от себя подозрения. В случае с «Фетлоком» было именно так, — возразил Чиун.

— В каком случае? — переспросила Кей Си.

— Вас это не касается.

— Послушайте, — с жаром заговорил Мелвис, — владельцы железной дороги тут ни при чем. Видите, в каком состоянии рельсы? Их кто-то должен чинить. И кто-то должен за это платить. Причем не «Амтрак». Да «Амтраку» ни одна колея в стране не принадлежит! Поэтому платить по счетам будет именно владелец дороги. Кстати... — Мелвис осмотрелся. — Почему до сих пор нет ребят из «Халчера»? Что с ними стряслось?

— Что за «Халчер» такой? — встрепенулся Римо.

— Эти парни — короли ремонтного бизнеса на железных дорогах. Они и в Мистике пути восстанавливали. Вы что, не видели?

— Вы были в Мистике? — с воодушевлением воскликнула Кей Си. — Потрясающая катастрофа. Я так жалею, что не побывала там.

Римо бросил на нее укоризненный взгляд, и она умолкла. Тогда он спросил:

— "Халчер" — монополист в такого рода бизнесе?

— Нет, но это крупнейшая компания, и работают они лучше других.

— Значит, всякая железнодорожная катастрофа приносит им прибыль, — задумчиво подытожил Римо.

— Не кощунствуйте! — закричала Кей Си и возмущенно тряхнула кудряшками. — Как только у вас язык повернулся сказать такое?

— Чушь городите, — поддержал ее Мелвис. — В «Халчере» работают настоящие железнодорожники. Такие люди не станут устраивать крушения. Да и зачем? Этим вот путям больше ста лет. Рельсы проржавели, и неудивительно, что поезда время от времени летят под откос. Виновник катастроф не «Халчер».

— Тем не менее кто-то регулярно портачит.

— Главная причина — наркотики. Готов на эту вот панаму спорить, что и здесь кое-кто обкурился травки.

— А может, во всем виноват Конгресс? Ни для кого не секрет, что Конгресс — враг железных дорог, — выпалила Кей Си без тени улыбки.

— Давайте сначала установим, откуда выехал снегоочиститель, а уж потом начнем воевать с Конгрессом, — предложил Римо.

Глава 16

Следующей станцией по курсу следования «Зефира Калифорнии» был Хастингс. Как выяснилось, именно оттуда вышел черный снегоочиститель.

Обычно он стоял на запасном пути под навесом. Навес оказался на месте, а вот локомотив бесследно исчез.

— Может быть, машинист случайно выехал не в ту сторону? — предположил Мелвис.

— А в какую сторону ему полагается ездить, когда нет снега? — отозвался Римо.

— Да, ездить ему вообще не полагалось бы, — согласился эксперт.

— Снегоочистители не способны развивать высокую скорость и потому вообще не выходят на трассу, на которой есть скоростные поезда, — добавила Кей Си.

— Разве «Зефир Калифорнии» скоростной! — фыркнул Каппер.

— Да брось ты, хорошая у него скорость.

— Тоже мне хорошая!

Кей Си улыбнулась.

— Меня он вполне устраивал. Я ведь еду на Денверскую железнодорожную выставку.

Мелвис немедленно просиял.

— Боже, как я мечтаю туда попасть! Там будут все новейшие модели из всех стран мира, — пояснил он Чиуну и Римо. — И старые тоже.

— И я их все сфотографирую, — весело воскликнула Кей Си, кивнув на фотоаппарат.

Эксперт вдруг негромко кашлянул.

— Тебе уже говорили, что у тебя замечательные глаза? Голубые, как поезда Конрейла.

Кей Си порозовела.

— Молчи уж лучше.

Римо решил прервать их приятную беседу:

— Может, все-таки займемся расследованием?

Мелвис сразу посерьезнел.

— Позвольте напомнить вам, сэр, что расследование проводит НСБП. И прилетели вы сюда на вертолете НСБП. И если вы не согласны подчиняться официальному представителю НСБП, вам придется возвращаться пешком.

— Если бы мы отправились отсюда вместе, — возразил с высокомерной усмешкой Чиун, — мы могли бы поговорить о паровозах славной железнодорожной ветки Кионг-Джи.

— Спокойно, старина! Я вовсе не тебя имел в виду, а обращался только к твоему костлявому товарищу. И не стану возражать, если он решит вернуться туда, откуда приехал. А нам с тобой еще предстоит обсудить достоинства паровозов, что курсировали в древней Корее. Должен тебе признаться, у меня, невежды, накопилось к тебе много вопросов.

Чиун многозначительно прищурился.

— Я подумаю над твоим предложением, если ход расследования меня удовлетворит.

— Ну так пошли. — Мелвис огляделся по сторонам. — Надо полагать, этот придурочный машинист лежит сейчас сплющенный между двумя слоями металла. Встреча в чистом поле обычно заканчивается приготовлением сандвичей с человечиной.

Ветер вдруг переменился, и оба мастера Синанджу уловили легкий металлический запах. Чиун с Римо разом принюхались.

— Эй, в чем дело? — окликнул их Каппер. — Вам в котов поиграть захотелось?

— Чую кровь, — проговорил кореец.

— Точно, — откликнулся Римо.

Мелвис последовал их примеру, но тщетно.

— По-моему, пахнет только дизелем и спелой кукурузой.

— Кровь, — повторил Чиун и двинулся на север. Римо поспешил за ним. Каппер и Кей Си побрели следом.

Сначала они нашли голову машиниста. Причем полностью отделенную от шеи и разрубленную пополам. Ровно на две части. Лезвие прошло между глаз и вдоль носа. Вероятно, у покойного не хватало одного зуба посредине, так как по обе стороны разреза зубы остались неповрежденными.

Невероятно точный удар.

Мастер Синанджу взял в руки обе половинки головы и сложил их вместе. По застывшему в глазах машиниста ужасу было совершенно ясно, что жертва успела увидеть убийцу.

— Один удар — и голова слетает с плеч. Еще удар — и раскалывается череп, — бесстрастно прокомментировал Чиун. — Следующий удар — и перерезана шея.

— В жизни ничего подобного не видела, — призналась Кей Си.

— Эх, милая, — вздохнул Мелвис, — а я насмотрелся ужасов — на всю жизнь хватит! Однажды в Оклахоме я видел голову человека, застрявшую в кроне дерева. Торчала среди веток как ананас. И лицо примерно такое же жуткое.

Между тем неподалеку от того места, где лежала голова, нашлось и тело. Парень в железнодорожной форме лежал на животе, подоткнув под себя руки, как будто смерть настигла его в тот момент, когда он расстегивал ширинку.

— Только бедняга решил отлить, как его и зарубили, — усмехнулся Каппер. — Жестоко с ним обошлись, ничего не скажешь.

Тем временем Римо перевернул обезглавленный труп на спину. Тело перекатилось как бревно. После смерти прошло немало времени, и уже наступило трупное окоченение. Пальцы мертвеца как-то странно скрючились, как будто перед смертью он что-то сжимал в руках. Ширинка его была застегнута.

Мелвис тотчас признал свою ошибку.

Римо опустился на колени и осмотрел ладони покойника. Большой палец правой руки весь покраснел, и на подушечке осталось небольшое, но заметное углубление.

— Что это? — спросил Римо у Каппера.

— Нормальный палец, — отозвался тот и дурашливо подмигнул Кей Си.

— Почему тут ямка?

Мелвис присел на корточки и внимательно осмотрел руку.

— Понятия не имею.

— Дайте-ка посмотреть, — вмешалась Кей Си и примостилась рядом. — Послушайте, не так давно я делала фотографии аппаратов «РУ», они появились только пару лет назад.

— РУ? — переспросил Римо.

— Аппараты радиоуправления, — пояснила девушка. — Созданы для того, чтобы локомотив мог ездить по маневровому парку без машиниста. Это такой ящик, а сбоку у него блестящий шарик. Может, наш друг держал в руках такую вот штуковину, вот и осталась вмятина на пальце.

Каппер зачем-то посмотрел на свой большой палец.

— Ты ничего не путаешь?

— Почему ты мне не веришь? «Братство машинистов» давно их использует. В результате на сортировочной станции может работать один человек, максимум двое. Для перегонки подвижного состава машинисты не нужны!

Эксперт стащил с головы панаму и прижал ее к груди — в знак почтения к почившему коллеге. Уголки его рта опустились вниз.

— Если машинист не нужен, значит, эпоха уходит.

— Бывают радиоуправляемые роторные снегоочистители? — спросил Римо у Кей Си.

— Не знаю. В принципе, думаю, вполне осуществимо.

Римо поднялся.

— Значит, тот, кто его убил, взял пульт радиоуправления и пустил на пути локомотив, — заключил он.

— Похоже, — согласился Мелвис.

— Если бы не одно обстоятельство, — возразила Кей Си.

— Что такое?

— По-моему, вон там блестит не что иное, как аппарат радиоуправления.

Оказалось, она права. Как выяснилось, аппарат радиоуправления представлял собой ящик из нержавеющей стали на специальном ремне, чтобы его можно было носить на плече. У машиниста тогда появлялась возможность свободно нажимать на кнопки.

— Версия оказалась несостоятельной, — вздохнул Римо.

— Тогда где тот говнюк, который все это натворил? — возмутился Мелвис.

— Наверное, в кабине снегоочистителя, — заметил Чиун.

— Самоубийство! — воскликнул Каппер, непроизвольно сжав кулак. — Вот что здесь произошло! Самоубийство в состоянии наркотического опьянения.

Местный машинист обкурился, зарубил товарища и вывел локомотив-снегоочиститель навстречу «Зефиру Калифорнии», чтобы навечно вписать свое имя в историю железных дорог.

— Неубедительно, — хмыкнул Римо.

— Может, у него был диабет, — задумчиво протянул Мелвис.

Римо, Чиун и Кей Си недоумевающе воззрились на него.

— Известен такой случай, — пояснил Мелвис. — У одного англичанина был диабет, а при диабете часто развивается гангрена, и вот ему предписали ампутировать ногу. Хирургам он не доверял, поэтому лег возле путей и подставил ногу под поезд. А вдруг наш приятель тоже был неизлечимо болен и предпочел уйти из жизни так, чтобы оставить по себе память?!

— Какой идиот станет совершать самоубийство, вызывая железнодорожную катастрофу? — усомнился мастер Синанджу.

Кей Си и Мелвис переглянулись и разом ответили:

— Любитель поездов!

На месте происшествия Кей Си включила радиопередатчик и перевела его в положение «задний ход». На какой-либо результат никто не надеялся, и тем не менее на крыше черного локомотива загорелась желтая лампочка, и снегоочиститель пополз назад, волоча за собой и «Генезис». Локомотив со скрежетом протащился примерно два фута, потом наконец затих.

Кей Си отключила радиоуправление.

— Наверное, — сказала она, — он не способен тянуть два локомотива одновременно.

— Какой у него радиус действия? — спросил Римо.

— Думаю, миль двадцать. С усилителями больше.

— Значит, убийца мог стоять в депо с этой штукой, а снегоочиститель двигался самостоятельно?

— Не исключено. Единственное, ему нужно было настроить оборудование в кабине на режим радиоуправления. Если он хотел направить снегоочиститель на «Зефир Калифорнии», ему стоило только задать координаты пути и направление движения. Дальше локомотив будет двигаться сам по себе.

— Остается последний вопрос: кому это надо? — произнес Римо.

— Если оттащить этот несчастный «Генезис» от снегоочистителя, возможно, мы получим ответ, — заметил Мелвис.

— Замечательная мысль, — похвалил Чиун и зашагал к путям.

— Ну и куда он? — посмотрел вслед Каппер.

— Наверное, хочет разъединить локомотивы, — бесстрастно обронил Римо.

— Ты хочешь сказать, старик думает, что сумеет разъединить локомотивы?

— Вероятно. Думает и сделает.

Подойдя к месту катастрофы, мастер Синанджу объявил:

— Мне нужна помощь.

— Ха! — крякнул Мелвис.

— Подойди сюда.

— Что толку? Неужели сам не понимаешь?

— Лучше подойди, — посоветовал ему Римо.

— Я иду, — неожиданно сказала Кей Си. — Старичок, крикни, когда будешь готов.

— Я готов, — немедленно откликнулся кореец.

Каппер в ужасе посмотрел на Римо.

— Останови же его! Он покалечится.

Римо только плечами пожал.

— Я давно усвоил — не стоит ему мешать, если он что-нибудь задумал.

Кей Си при помощи радиопередатчика дала черному локомотиву задний ход, и помятое чудовище из стали и алюминия двинулось назад.

Мастер Синанджу тотчас сунул руку в узкое пространство между двумя локомотивами. Неожиданно что-то щелкнуло, как будто внутри груды железа развернулась мощная пружина, и черный снегоочиститель медленно отъехал от искалеченного «Генезиса»; посыпались металлические обломки.

— Глазам своим не верю! — ахнул Мелвис.

Римо пожал плечами.

— Что ты такое увидел? — закричала Кей Си. — Я-то только на пульт управления смотрела.

— Да нет, ничего я не видел, — отмахнулся эксперт. — Зато слышал, как там пружина щелкнула.

— А-а. Я тоже слышала, — отозвалась Кей Си и усмехнулась. — Считай, нам повезло.

Каппер искоса взглянул на Римо.

— Похоже, от этих двоих чего угодно можно ожидать. Пойдем-ка посмотрим.

Они приблизились к разъединенным локомотивам. Носовые части обоих были смяты. Станина, к которой крепился винт снегоочистителя, походила теперь на решетку гриля. Морда злополучного «Генезиса» напоминала булку, на которую кто-то наступил ногой. Снизу свисали рукава для сжатого воздуха и электропроводка. Казалось, под днищем локомотива взорвалась мощная граната.

— Да-с, — вздохнул Мелвис, — говорили, что «Генезис» — самый милый на Объединенной Тихоокеанской локомотив после старого доброго М-10000, но лобовое столкновение, честно говоря, красоты не прибавляет.

По стенке локомотива стекала кровь. Не приходилось сомневаться, что для машиниста «Генезиса» этот рейс стал последним.

Римо поднялся на верхнюю ступеньку лесенки и через разбитое окно заглянул в кабину.

— Мертв, — объявил он.

— Мир его праху, — откликнулся эксперт.

— Но голова на месте.

— А почему бы и нет?

— Так, не обращай внимания, — отозвался Римо и спрыгнул на землю.

Они обошли вокруг второго локомотива. Вся его передняя часть смялась в гармошку.

— Если парень там, — сказал Мелвис, — то он давно превратился в мясную лепешку.

— Сейчас узнаем, — откликнулся Римо и стал карабкаться по искореженной лестнице.

— Эй, что ты рассчитываешь там увидеть? — крикнул вслед Каппер.

Римо ничего не ответил. Забравшись на крышу, он опустился на колени и начал внимательно ее осматривать.

— Принесите мне лом, — неожиданно распорядился он.

— Эту консервную банку ломом не откроешь, — крикнул в ответ Мелвис. — Тут нужен рычаг размером с весло.

— Делай, что говорят.

— Ладно. Пойдем, подруга. Заодно поболтаем.

Когда оба фэна отошли достаточно на приличное расстояние, вернее, добрались чуть ли не туда, где вовсю работала восстановительная бригада, Римо принялся за работу.

Он прошелся кулаком вдоль двух рядов заклепок, размягчая их точными ударами. Когда заклепки зашатались в гнездах, как мягкие грибки, Римо вытащил их, снял стальную пластину и заглянул внутрь.

Места в кабине осталось немного. Дюйма три, не больше. Кабина локомотива-снегоочистителя фактически перестала существовать. Однако тела внутри не оказалось. Не чувствовалось и запаха крови, не было видно ошметков человеческого мозга или внутренностей.

Римо поднялся на ноги и крикнул вслед удаляющимся Кей Си и Мелвису:

— Эй, не надо лома! Я справился.

Римо пришлось трижды повторить свои слова, прежде чем отчаянно жестикулирующая парочка остановилась, обернулась и неохотно двинулась обратно.

Как только Римо спрыгнул с лестницы, Мелвис забрался на крышу и глянул вниз.

— И как тебе удалось?! — с неподдельным восхищением поинтересовался он.

— Я выдернул заклепки.

— Вижу. Чем?

— Я забыл, что у меня при себе карманный гвоздодер.

— Здесь был бы очень полезен ноготь должной длины, — негромко заметил Чиун.

Не обратив внимания на такое странное замечание, Мелвис слез с крыши локомотива.

— Дай-ка посмотреть. Неплохой, должно быть, инструмент, — обратился он к «первопроходцу».

— Извини, приятель. Приобрети свой.

— Послушай, а тебе известно, что ты превысил полномочия представителя министерства?

— Подай на меня в суд, — ответил Римо своей обычной присказкой.

— Не исключено, что НСБП так и поступит.

— Машиниста там нет, — заявил Римо.

— Может, выпрыгнул из кабины?

— Странный самоубийца, — возразила Кей Си.

— Поставила бы ты на свой ротик предохранительную решетку, — посоветовал ей Мелвис. — Извини, конечно, за грубость.

Кей Си нахмурилась и надвинула на глаза железнодорожную фуражку.

— Машиниста в кабине не было, а это значит, что ты можешь забыть про наркотики, неизлечимые болезни и случайное столкновение, — пояснил свою мысль Римо.

— Не торопись с выводами. Может, машинист запустил снегоочиститель, а его дружок снес ему голову.

— Версия не жизнеспособна, — поспешно возразила Кей Си.

Мелвис добродушно прищурился.

— И почему же, интересно знать?

— Видишь? Вот специальная ручка. — Девушка ткнула в коробочку радиоуправления. — Если машинист теряет сознание или умирает, программа зависает и автоматически приводятся в действие воздушные тормоза.

— Страховка, что ли? — уточнил Римо.

— Ну да. Когда аппарат радиоуправления падает на землю, он перестает работать, и его нужно перепрограммировать заново. А тот бедняга умер задолго до катастрофы. Его убийца — виновник несчастья, это такой же непреложный факт, как и то, что кукуруза созревает в июле.

— Не может быть, — вырвалось у Мелвиса.

Кей Си высунула язык. Каппер усмехнулся в ответ.

— Хватит, — оборвал их Чиун. — Катастрофу вызвал ронин.

— Что-о? — в один голос переспросили Мелвис и Кей Си.

— Ронин.

— Никогда про ронинов не слышал. Кей Си, а ты знаешь, с чем их едят?

Кей Си извлекла из глубокого кармана джинсов потрепанную книжку в бумажной обложке. Римо успел прочитать на обложке: «Ковач. Железнодорожный справочник».

— Ронин, ронин, — бормотала она, листая страницы с загнутыми углами. — Нет, такая машина тут не значится.

— Да он не про локомотив, — решил облегчить ей поиски Римо.

— А про что?

— "Ронин" — японское понятие.

— Тогда ясно. — Мелвис хохотнул. — В справочник Ковача включены только машины, произведенные в Соединенных Штатах.

— Это электровоз или дизель? — деловито спросила Кей Си.

— Ни то и ни другое. Это самурай.

Любители поездов недоуменно переглянулись. И тут же запищал пейджер Мелвиса Каппера.

— Надеюсь, ничего ужасного, — бросил Мелвис и поспешил туда, где сновали ремонтники.

Когда остальные нагнали его, он уже успел передать свой мобильный телефон сотруднику «Амтрака» — человеку в белой пластиковой каске и оранжевой куртке.

— Недалеко отсюда, милях в двадцати, нештатная ситуация, — простонал он.

— Что-то с локомотивом? — испуганно спросила Кей Си.

— Не знаю. Слушайте, ребята, ехать вместе мы туда не можем. Нештатная ситуация — отнюдь не развлечение, а если вы туда явитесь, у меня потом возникнут проблемы. Так что счастливо оставаться.

Мелвис сделал шаг вперед, но на его пути внезапно оказалась обутая в сандалию нога мастера Синанджу.

От неожиданности эксперт споткнулся и упал, а Чиун легко запрыгнул ему на спину.

— Я не позволю тебе встать до тех пор, пока ты не согласишься взять нас с собой, — произнес кореец, едва сдерживая раздражение.

— Послушай, я признаю, ты забавный старик, — прохрипел Мелвис, — но если через пять секунд ты не оставишь меня в покое, я поднимусь и опрокину тебя как Галвестонский водопад.

Не меняясь в лице, мастер Синанджу чуть переместился.

— Посоветовали бы вы вашему другу не злить Мела, — обеспокоенно произнесла Кей Си, обращаясь к Римо. — Он ведь весит фунтов девяносто, не больше.

Римо покачал головой.

— Это его личные трудности.

— Как вы можете так говорить про нашего славного старичка?!

— Я имел в виду Мелвиса, — равнодушно отозвался Римо.

— У тебя есть последний шанс, — проревел Каппер. Чиун молча спрятал ладони в рукавах кимоно.

— Слышал меня? Три!

Мастер Синанджу закрыл глаза и явно сосредоточился.

— Два!

Мелвис выгнулся.

Мастер Синанджу не шевельнулся.

— Один!

Чиун слегка нажал ему на спину стопой.

Неожиданно Каппер обмяк, как шина, из которой вышел воздух, и ткнулся лицом в землю. Со стороны он походил на хряка, увлеченно роющего рылом землю. Он стонал и скреб толстыми пальцами землю, стараясь сбросить с себя невероятный вес.

А мастер Синанджу просто стоял на нем с закрытыми глазами. Озабоченное лицо, чуть растрепанная бороденка.

Отдуваясь, Мелвис с трудом повернул голову так, чтобы можно было дышать.

— Ты что, скалу мне на спину взвалил? — прохрипел он. — Так нечестно.

— У тебя на спине только маленький старичок, — сообщила ему Кей Си.

— Не обманывай, подруга. Мы же с тобой одного поля ягоды! Обрушь на тебя валун, небось и ты взвоешь.

— Я сойду, если ты согласишься взять нас с собой, — проговорил Чиун.

— Да пошел ты!.. Хорошо, хорошо, я согласен.

Кореец тотчас соскочил на землю. Причем так легко, как будто весил не больше маленького мальчика.

Мелвис перевернулся на спину, да так и остался лежать, уставившись в синее небо Небраски. Грудь его высоко вздымалась, воздух со свистом вырывался из легких.

— Черт, как же так? — наконец выговорил он.

Чиун хитро прищурился.

— Пришлось представить себя валуном.

— Богатое же у тебя воображение! Ты меня чуть не раздавил.

— Чтобы раздавить тебя, надо было представить, будто я слон. А мне не хотелось этого делать, ибо ты, как и я, ценишь красоту паровой тяги.

— Да-да, — просипел Мелвис. — Вот и не забывай.

Вертолет летел на восток. Миль тридцать проделал над Объединенной Тихоокеанской железной дорогой, вокруг которой простирались кукурузные поля.

Когда «стрекоза» оторвалась от земли, Кей Си (Мелвис решил: что двое посторонних, что трое — один черт) спросила Римо:

— Что в большом чемодане?

— Понятия не имею, — искренне ответил Римо.

— Тогда что ж вы носитесь с ним так, как будто в нем фамильные драгоценности? Впрочем, простите за нескромность.

Римо лениво указал большим пальцем на Чиуна:

— Спроси у него.

— Что в чемодане? — спросил старика эксперт.

— Лень.

— Что-о? — перекрывая грохот мотора, пророкотал Мелвис. — Ты засадил туда оленя? С рогами?

— Я не говорил «олень». — Мастер Синанджу взглянул на ученика; тот не отрываясь смотрел на прерии, над которыми они пролетали. — Я имею в виду лень. Это страшный порок.

— А-а, тогда другое дело.

— Зачем вы взяли ее с собой? — поинтересовался эксперт.

— Да так, чем-то она мне понравилась, — ответил Римо, намереваясь сказать, что Мелвис старше Кей Си по крайней мере лет на десять, но впереди показался состав.

— Вот он, из времени «Бури в пустыне»! — воскликнула девушка.

— Точно! И если с ним все в порядке, можете меня повесить.

Чиун сверкнул глазами.

— Почему поезд охраняют солдаты?

— Снижаемся! — заорал Мелвис пилоту в самое ухо. Вертолет пошел на снижение.

Когда солдаты заметили винтокрылую машину, словно по команде вскинули винтовки и прицелились.

— Черт подери, похоже, они захватили поезд!

Солдаты далеко внизу казались очень маленькими, и винтовки у них были крошечными. И звуки выстрелов почти не слышались. И все-таки оружие было настоящим, потому что стекла кабины вдруг покрылись сетью мелких трещин.

— Вверх! Вверх давай! — как резаный заорал Мелвис.

Глава 17

До того как в небе Небраски показался вертолет, майор Клэйборн Гримм полагал, что хуже не бывает.

Оказалось, он ошибался. Просто пока не знал, что мир скоро окажется на грани термоядерной войны.

Окрашенный в песочный цвет «Миротворец» постоянно курсировал между Омахой, где находилась авиабаза стратегического авиационного командования, и базой военно-воздушных сил «Нортон» в Сан-Бернардино, штат Калифорния. Маршрут поезда ежемесячно менялся.

Сейчас поезд шел из Калифорнии в Омаху, и никому и в голову бы не пришло, что это отнюдь не обычный товарняк, каких очень много на трассах Объединенной Тихоокеанской железной дороги. Вид у «Миротворца» был самый заурядный. Дизельный тепловоз СД40-2 внешне ничем не отличался от своих собратьев. Даже самый страстный любитель поездов не догадался бы, что эта модель специально оборудована для функционирования в военное время. Если бы кто-нибудь умудрился сфотографировать локомотив и послать пленку в журнал «Рейл фэн», то броня, пуленепробиваемые стекла, серебристые шторы и скрытые фотокамеры, предназначенные для съемки местности, попросту не проявились бы на снимке.

Постепенно военный поезд старел, но главный его плюс заключался в том, что действовал он безотказно.

В те годы, когда Соединенные Штаты развивали программу по крылатым ракетам MX, у командования родилась идея разместить эти самые ракеты на поездах особого назначения, которые должны были непрерывно курсировать по железным дорогам всей страны. Таким образом русские спутники-шпионы лишались возможности зафиксировать точное местоположение ракетных баз, а следовательно, противник не мог уничтожить американский ядерный потенциал неожиданным ударом.

Программа оказалась очень дорогой, исследовательские и эксплуатационные работы пожирали безумные деньги налогоплательщиков, и когда Конгресс урезал оборонные расходы, американские ВВС добровольно отказались от ракет MX.

В Конгрессе полагали, что данной программе пришел конец. Так же считала и общественность. Но полностью дело не свернулось.

Военно-воздушным силам США принадлежал единственный в мире поезд стоимостью в миллиарды долларов, и они не собирались отказываться от своего сокровища. Это было бы неразумно при той неопределенности, что воцарилась в мире после окончания холодной войны, когда некогда мощная Советская армия превратилась в непонятную «российскую». Какие планы может вынашивать новая Россия — кто знает?

Именно поэтому майор Клэйборн Гримм примерно раз в месяц совершал прогулки по железной дороге — патрулировал местность в вагоне управления, откуда он мог осуществить запуск ракеты.

Неприятности начались с того момента, когда на связь с майором вышла, голова состава — вагон службы безопасности.

— Майор, говорит рядовой Фриш.

— Слушаю вас, рядовой.

— Машинист докладывает, что на путях находится человек.

— О Боже!

— Он спрашивает, надо ли тормозить.

— Ну конечно, надо. Передайте, чтобы тормозил немедленно.

— Но, майор, безопасность...

— Черт возьми, сейчас же исполняйте! Если под колеса поезда попадет штатский, местные власти тут же начнут обнюхивать наши вагоны. И тогда выяснится, что здесь осуществляется незаконная ядерная программа, и наши головы полетят к чертям собачьим.

— Вас понял, сэр.

Услышав визг тормозов, майор за что-то ухватился и тем не менее не устоял на ногах, когда поезд резко сбросил скорость.

Оба офицера, сидевшие за контрольными пультами, один в передней, другой в задней части вагона, крикнули майору, что с ними все в порядке. Про себя Гримм так не сказал бы. Сердце бешено колотилось, желудок отчаянно ныл.

— Господи, только в мы его не задавили, — взмолился майор.

Лязгнули сцепления, и поезд остановился. Только тогда Гримм поднялся со стального пола и нажал кнопку переговорного устройства.

— Машинист, доложите обстановку!

В ответ он услышал глухой, напряженный голос машиниста:

— Поздно. Он попал под колеса.

— Чертовы штатские! — пробормотал майор, сам не зная, кого он имеет в виду: проклятого идиота, угодившего под поезд, или же машиниста — тот тоже был штатским и давал подписку о неразглашении.

Гримм нажал другую кнопку переговорного устройства.

— Взвод безопасности! Бегом марш на выход!

Повернувшись к своему заместителю, майор приказал:

— Оперативное управление возлагается на вас. Ни при каких обстоятельствах этот вагон никому, кроме меня, не открывать. Ясно?

— Так точно, сэр.

— Сегодняшний пароль — «перегрев».

— Вас понял, сэр. «Перегрев».

— Если произойдет нападение на поезд, пароль — «магистраль». В этом случае отдайте машинисту команду ехать вперед на максимальной скорости, оставив меня в тылу. Вам все ясно?

— Никак нет, сэр. Что значит — в тылу?

— Это значит, я останусь здесь.

И майор Гримм, отперев единственную в вагоне дверь, выскользнул наружу.

Спрыгнув на землю, он увидел, что солдаты взвода безопасности уже рассредоточились вдоль состава. Приблизившись к командиру, майор приказал:

— Докладывайте.

— Мы сбили находившегося на рельсах человека. Сейчас мои ребята разыскивают его.

— Он шел по путям?

— Так точно, сэр.

Гримм взглянул на поезд, точнее, на второй крытый вагон, где, как замершая перед прыжком пума, спряталась в ожидании команды «запуск» ракетная установка MX. Майор не первый год служил в качестве командира «Миротворца», но за все время ему так и не удалось узнать, сопровождает он живого хищника или чучело. Высшее командование ВВС отказывалось подтвердить или опровергнуть информацию о том, что в титановом корпусе боеголовки нет ядерного заряда. Гримм же вовсе не тешил себя надеждой на то, что в одном из вагонов установлен безвредный муляж.

Майор тотчас присоединился к спасателям. Пустая кобура то и дело хлопала его по бедру.

— Нашли что-нибудь? — спросил он солдата с револьвером, только что заглянувшего под необычный восьмиколесный вагон.

— Никак нет, сэр.

Наклонившись, Гримм сам убедился, что под колесами поезда не видно мертвого тела или хотя бы его частей.

Он прошел вдоль всего состава и, у каждого вагона повторяя свой вопрос, всякий раз получал ответ: «Никак нет, сэр».

Уже в хвосте поезда он взял у кого-то полевой бинокль и еще раз заглянул под вагоны. Участок трассы был прям как стрела, и если под колеса попал человек, его тело наверняка бы заметили.

Тем не менее на шпалах ничего не было.

Гримм взобрался на крышу последнего вагона, опустился на колени и осмотрелся по сторонам. Нигде ни пятнышка крови! Ни следа того, что под поезд попал человек. Ни на рельсах, ни возле них.

Спустившись на землю, майор громко спросил:

— Кто-нибудь что-нибудь видит?

— Только поезд и прерию, — отозвался командир взвода безопасности.

— Надо поговорить с машинистом, — решил Гримм. — Всем оставаться начеку.

— Есть, сэр.

Машинист отказался открыть дверь кабины и потребовал назвать пароль. Услышав ответ, он поинтересовался:

— Разве это не вчерашний пароль?

— Вчерашний пароль — «косяк».

— Да, как будто верно. — Дверь кабины распахнулась. — Залезайте.

Забравшись в кабину, Гримм захлопнул за собой дверь.

— Мы не можем найти тело, — сурово произнес он.

— Я уверен, мы его переехали.

— Как он выглядел?

— Весь в черном, ну, как эти... — Машинист почесал в затылке, стараясь припомнить слово.

— Байкеры? — подсказал Гримм.

— Нет.

— Протестанты?

— Нет-нет. Эти, как их... В общем, японцы... Тайные агенты.

— Ниндзя?

— Вот-вот! Точно! Он был одет как ихний сукин сын ниндзя. Лицо закрыто, и все такое.

— Господи Иисусе! — завопил Клэйборн Гримм, выскакивая из кабины машиниста как ошпаренный. — В поезд пробрался ниндзя! В поезд пробрался ниндзя! — повторял он на бегу.

Командир взвода безопасности, недоуменно моргая, преградил ему путь.

— Что случилось, сэр?

— Разве вы не знаете, кто такие ниндзя?

— Никак нет, сэр; не знаю.

— Это японские шпионы. Одеты в черное с головы до ног. Ниндзя может подкрасться и выколоть вам глаз прежде, чем вы его заметите. Они умеют незаметно проникать куда угодно.

— Ух ты!

— Так вот, нам необходимо тщательно обыскать все вагоны. Пусть солдаты вашего взвода дежурят у всех дверей вагонов. Как только покажется ниндзя, стреляйте ему в голову. Рисковать мы не имеем права.

Солдаты быстро заняли свои позиции. Гримм возглавил одну поисковую команду, командир взвода безопасности — другую и двинулся навстречу майору от хвостового вагона.

Военным предписано было прочесать весь состав, осматривая каждый квадратный дюйм.

Поезд особого назначения «Миротворец» проектировался таким образом, чтобы экипаж в случае необходимости не покидал его вагонов в течение нескольких недель. Здесь были спальные места, душевые и даже походная кухня. Днища вагонов по прочности могли сравниться с обшивкой атомной подводной лодки.

Группа Гримма обследовала кабину машиниста и вагон службы безопасности, хотя там на всякий случай оставались несколько солдат.

Второй вагон, где находилась ракетная установка, майор пропустил, поскольку проникнуть туда можно было лишь через входной люк, который был надежно заперт, либо через люки в крыше. Последние открывались только при получении команды на запуск.

Обшаривать вагон управления не имело смысла, но Гримм все-таки подошел к двери и произнес:

— Перегрев.

Дверь открылась. Войдя внутрь, майор спросил своего заместителя:

— У вас все в порядке?

— Так точно, сэр. А мы... мы его действительно сбили?

— Дела обстоят гораздо хуже. В поезде ниндзя.

Заместитель ахнул.

Солдаты приступили к обыску. Не поленились даже опустошить прикрепленный к стене мусорный бак.

— Майор, здесь ниндзя нет, — доложил наконец один из них.

— Двигаемся дальше. Приказ прежний, — обратился майор к заместителю. — Никому, кроме меня, не открывать.

Команда Гримма появилась в следующем вагоне в тот самый момент, когда с другой стороны в него входила группа командира взвода.

— Что-нибудь нашли?

— Никак нет, господин майор.

— Черт побери! Может, мы пропустили его укрытие?

— Никак нет, сэр. Мы прочесали все до одного места, где бы он мог спрятаться.

Гримм включил переговорное устройство.

— Камеры слежения ничего не зафиксировали?

— Ничего, майор. Никаких видимых признаков пребывания человека поблизости. И сенсорные датчики молчат.

— Проклятие! Значит, он в поезде. Но в поезде его нет. Так где же он может быть?

— Вагон с ракетами проверяли?

— Слушайте, как он мог туда забраться? Такие запоры бывают разве что у моей любимой тещи. Да и то в заднице.

— Майор, он — ниндзя. А ниндзя способны сами знаете на что...

— Все это дурно пахнет, — с досадой проговорил Гримм.

Проверяющие вышли из вагона и тщательно его заперли. Потом майор повернулся к взводу безопасности.

— Есть ли среди вас добровольцы, которые согласны войти в вагон с ракетной установкой?

Несколько человек подняли руки, а один солдат далее сделал шаг вперед. Гримм решил поощрить инициативу.

— Вы действительно готовы, рядовой?

— Так точно, сэр. Я столько фильмов про ниндзя просмотрел, что прекрасно знаю их уловки.

— Очень хорошо. Только не позволяйте обманывать себя.

Двое рядовых залезли под вагон и при помощи специального инструмента отперли входной люк. Доброволец с револьвером в руках посветил внутрь.

— Видно что-нибудь? — тихо спросил Гримм.

— Нет, — донесся в ответ приглушенный голос.

Затем парень подтянулся и исчез в чреве вагона.

Наступила мертвая тишина. Майор не сводил глаз с наручных часов. Прошло пять минут. Десять. Наконец Гримм не выдержал и прошептал:

— Чем он там занимается?

Командир взвода безопасности беспомощно пожал плечами.

Майор нырнул под вагон. Ему подали фонарь. Обшарив лучом света входной люк, он так ничего и не увидел.

— Рядовой! Отзовитесь.

Ответом ему было молчание.

— Рядовой!

— Может, он далеко и не слышит, — предположил кто-то.

— Какого хрена! Эй, кто-нибудь, постучите в стенку.

Солдаты немедленно стали колотить фонариками в стенку вагона.

— Рядовой! — еще раз крикнул Гримм.

Но тот не отозвался. И не появился.

Выбравшись из-под вагона, майор объявил:

— Нужен еще один доброволец. Желательно, любитель фильмов о ниндзя.

На этот раз рук никто не вскинул, на лицах же вообще появилось безучастное выражение.

— Возможно, под угрозой национальная безопасность Соединенных Штатов Америки. Если добровольца не найдется, я буду вынужден приказать кому-нибудь выполнить задание.

Двое солдат с бесстрастными лицами шагнули вперед.

— Прекрасно. Пойдете вдвоем: один впереди, второй сзади. Получится цепочка. Таким образом у нас появится возможность перекликаться.

Майор Гримм придумал все замечательно. Но его замечательному плану не суждено было осуществиться. Сначала все шло как по маслу: первый солдат сунулся во входной люк, но почти сразу же вывалился оттуда.

Голова его выкатилась следом. На мертвом лице застыло изумленное выражение. Рот приоткрылся, силясь что-то сказать, но глаза уже закатились.

— Убрать тело! — рявкнул Гримм.

Солдаты взвода охраны подчинились, но не все: некоторых вырвало.

— Итак, мы загнали ниндзя в ловушку. Теперь остается только выкурить его оттуда. Какие будут предложения?

— Может, открыть люки на крыше?

— Тогда придется привести в действие механизм запуска.

Такая перспектива, похоже, никому не пришлась по душе.

— Где второй доброволец? — спросил майор, озираясь.

Второй доброволец, опустив глаза, прятался за спины товарищей. Точь-в-точь нерадивый футболист после тренировки.

— Теперь вы. Да-да, вы. Ваша очередь.

— Так точно, сэр, — закашлявшись, произнес солдат. Ему как будто не хватало воздуха.

— Значит, вот что. Мы протолкнем вас вперед ногами.

— Есть, сэр.

— ...И тогда негодяй не сможет добраться до вашей шеи.

— Так точно, сэр.

По лицу солдата тихонько стекала капля крови его товарища.

— Вам известно, что мерзавец внутри, и он это прекрасно знает. Возможно, он скрылся в глубине вагона. Что ж, у вас в руках штык-нож. Приготовьтесь вступить с ним в схватку и ничего не бойтесь.

Хороший ниндзя — мертвый ниндзя. Вы меня поняли?

Солдат почувствовал, что штык-нож вот-вот выскользнет из непослушных пальцев.

— Стрелять там нельзя, — продолжал Гримм, — поскольку крылатая тварь вполне может взорваться.

— Так точно, сэр.

Рядовой нервно сглотнул.

Он заполз под вагон, и товарищи по счету «три» толкнули его в люк ногами вперед. Ноги прошли нормально, но туловище вдруг застряло.

— Давайте! — прошипел Гримм. — Надо его пропихнуть!

Бедный рядовой стоял теперь на руках, упираясь в мощные спины товарищей, которые, изгибаясь, изо всех сил старались затолкать его внутрь страшного вагона. Лицо солдата вдруг исказилось от ужаса, и в следующее же мгновение он закричал:

— На помощь!

— Что случилось? — спросил вполголоса майор.

Испуганные глаза солдата сделались огромными, как блюдца.

— Я уже почти там!

— Но ведь мы этого и хотели.

— Нет! Кто-то тянет меня за ноги. Вытащите меня! Вытащите меня отсюда!

В голосе солдата звучал такой страх, что Гримм поспешно скомандовал:

— Тащите его обратно! Быстро!

Но было уже поздно. Несчастный скрылся в люке, как лисица в кроличьей норе. Руки товарищей не удержали его.

На землю тотчас что-то капнуло. Никто так и не узнал, слеза это или капля слюны.

Потом послышался какой-то странный свист, глухой удар, и из люка выпала голова добровольца.

Секунду голова еще жила. Губы ее шевелились.

Майор Гримм тут же подхватил ее на руки.

— Говори, рядовой. Что ты там видел?

Изо рта солдата беззвучно вырвался воздух, и лицевые мускулы расслабились. Глаза, только что смотревшие на Гримма, потухли.

С невольным отвращением майор передал голову командиру взвода безопасности. Того, похоже, передернуло и в то же время начало тошнить.

А из люка тем временем полилась ярко-красная кровь.

— Так, хватит с нас потерь, — вздохнул Клэйборн Гримм. — Приготовиться к газовой атаке!

Присутствующие не мешкая надели противогазы. Один из солдат забросил внутрь вагона две газовые гранаты, после чего входной люк поспешно задраили. Теперь даже мельчайший пузырек воздуха не просочился бы.

Майор выждал десять минут, затем приказал одному из рядовых проникнуть внутрь наполненного газом вагона.

Прошло всего несколько минут, и из люка выкатилась голова в противогазе.

— Осталось последнее средство, — с трудом выговорил Клэйборн Гримм.

— Какое?

— Надо инициировать запуск.

— Без согласования с командованием об этом и речи быть не может, — негромко возразил командир взвода безопасности.

— Хорошо, значит, нам во что бы то ни стало надо получить разрешение! — последовал ответ.

Оператор телефонной линии стратегического авиационного командования быстро соединил Гримма с генералом Шелби Болтоном по прозвищу Молния.

— Что у вас там? — проревел Болтон.

— Ниндзя.

— В том вагоне, где ракетная установка? Я не ошибся?

— Генерал, нет никаких сомнений. Туда пытались прорваться несколько человек, и всем им он срубил головы.

— Сколько человек погибло?

— Пока что четверо.

— Значит, газовая атака.

— Уже пробовали. Очевидно, ниндзя запасся противогазом.

— Черт, должен же быть способ выкурить эту сволочь!

— Такой способ есть, сэр.

— Говорите, майор.

— Необходимо инициировать запуск. Тогда люки в крыше вагона откроются, и наши люди навалятся на него сверху. А потом надо будет срочно остановить процесс, пока ракета не сдвинулась с места.

В трубке повисло тягостное молчание.

— Действуйте, — услышал наконец Гримм.

— Для запуска мне нужен код, — с трудом выговорил он и неожиданно услышал шелест бумаг.

— Подождите. Сейчас найду.

— Генерал, я всегда думал...

— Ждите.

Услышав, что Молния Болтон снова взял трубку, Гримм поспешно договорил:

— Я думал, коды есть только у Президента.

— Естественно, когда речь идет об официальной программе. Но наш главнокомандующий знать не знает, что программа MX не свернута. И для нас жизненно необходимо, чтобы он не знал об этом. Понимаете, о чем говорю?

— Так точно, генерал.

— Отлично. Включайте бортовой факс.

Получив секретный код, майор Гримм объяснил ситуацию двум офицерам службы управления.

— Свои обязанности вы знаете. Последовательность действий обычная. Как только я дам команду «отбой», вы прервете весь процесс.

— Есть, сэр, — выпалили офицеры в один голос и разом выпучили глаза.

Майор подошел к встроенному в стену сейфу, набрал шифр и открыл дверцу. Извлеченные оттуда таблицы он без лишних слов передал коллегам. Те, получив информацию, вернулись к пультам и приготовились к выполнению команды «запуск».

— Повернуть ключи! — скомандовал Гримм, мгновенно покрывшись испариной. Сейчас наяву осуществлялось то, что давно снилось ему в ночных кошмарах.

Ключи на обоих пультах повернулись.

Майор выскочил из вагона.

Крышки люков на крыше второго вагона уже стали подниматься. Развернулись установленные по бокам вагона стабилизаторы. Вагон словно так и уперся в землю, чтобы избежать отката при пуске ракеты.

Тем временем над крышей показался сверкающий белый корпус ракеты MX. И поднимался до тех пор, пока не встал вертикально, так, что боеголовка теперь смотрела в голубое с медным отливом полуденное небо Небраски.

По команде Гримма солдаты взвода безопасности взлетели по лестницам на крышу вагона. Наступил самый ответственный момент в жизни майора.

И вдруг над головой послышался сердитый рокот мотора неизвестного вертолета.

— Огонь по нему! К чертовой матери! — завопил Клэйборн Гримм.

Глава 18

Римо видел, как стекла кабины вертолета покрыла паутина трещин, слышал, как застучал мотор. Стало ясно, что катастрофа неминуема. Инстинкты дружно твердили ему: прыгай. Машина зависла достаточно низко над землей, и у Римо был неплохой шанс выбраться живым из этой передряги. Если бы не два обстоятельства: Чиун и его драгоценный серебряный сундук с лазурными фениксами. Ученик взглянул на мастера Синанджу.

— Если ты дорожишь жизнью, не допусти, чтобы пострадал мой любимый сундук, — попросил его старик.

— Ты что, не видишь? Мы падаем!

— Значит, надо прикрыть сундук своим телом.

— Неужели ты всерьез говоришь такое?! — изумился Римо.

— Что вы тут препираетесь по пустякам, когда мы вот-вот рухнем, — простонал Мелвис Каппер, поднимаясь с места.

Мотор вертолета умолк. Лопасти, впрочем, все еще вращались по инерции.

— Держитесь! — заорал пилот.

— За что? — завопил Мелвис. — Мы-то держимся, а за что будет держаться эта хренова машина?

Оказалось, что машина вполне способна опираться на воздух. Лопасти винта успешно сыграли роль парашюта.

Едва солдаты увидели, что подстрелили птичку, как шквальный огонь утих.

Вертолет совершил жесткую, но благополучную посадку: все пассажиры просто-напросто подпрыгнули на сиденьях. Несколько секунд спустя машину окружили люди в камуфляжной форме. Свирепые, решительные лица.

— Выходите! Немедленно выходите! — скомандовал краснорожий мужик в погонах майора.

В первое мгновение никто не шевельнулся. Всем прежде всего хотелось убедиться, что они остались в живых.

— Эти молодцы за нас или за них? — прохрипел Мелвис, глядя на свои ладони.

— За кого — за них? — спросила Кей Си.

— Да откуда я знаю?

На рукаве майора Римо тем временем заметил кое-что интересное: эмблему с рисунком поезда, на крыше которого стояла ракета, устремленная вверх. А внизу скрестились, как на гербе ООН, ветви оливы. Под эмблемой были вышиты буквы: «МИРОТВОРЕЦ».

— Думаю, они на нашей стороне, — заключил Римо.

— Да? Хорошо бы кто-нибудь их оповестил на сей счет, пока они нас не расстреляли, — бросил Мелвис.

Пилот осторожно покинул кабину и поднял руки вверх.

Военные, держа его под прицелом, тут же велели ему встать на колени и завести руки за спину. На его запястьях сомкнулись пластиковые наручники.

Теперь дула всех винтовок смотрели на дверцу вертолета, которую пилот не захлопнул.

— Что в сундуке? — громко спросил у Римо один из подчиненных Гримма.

Римо кивком указал на Чиуна:

— Вот его хозяин. Я лишь приставлен за ним смотреть.

Солдат, глядя на корейца в упор, спросил:

— Вы японец?

— Придержи язык, — проскрежетал старик.

— Что у вас в сундуке, сэр? Я жду ответа.

— Не ваше дело, — коротко бросил Чиун.

— Майор, похоже, среди обстрелянных японец, и у него сундук неизвестного происхождения, причем он отказывается объявить содержимое.

Майор приблизился, бросил взгляд на мастера Синанджу, затем на сундук с лазурными фениксами, снова на мастера и поспешно отошел.

— Безусловно, эти люди — соучастники. Если они шевельнутся, стреляйте.

— Вы не имеете права! — вскричала Кей Си. — Я журналист и гражданин Соединенных Штатов.

В доказательство своих слов она щелкнула затвором фотоаппарата.

— Сэр, фотоаппарат у нее японского производства! — крикнул один из солдат.

Девушка смутилась.

— Всем молчать! — приказал майор и, обернувшись к поезду, закричал: — Нашли его?

Солдаты, стоявшие на крыше одного из вагонов, отрицательно замахали руками.

— Интересно, что там такое торчит над крышей? — вдруг спросил Мелвис.

— Ничего, — огрызнулся Гримм.

— Довольно крупное «ничего».

— Отвернитесь!

— Ребята, вам следовало бы знать, — пояснил Мелвис, — что я здесь представляю Национальный совет безопасности перевозок, и мне совсем не по душе ваше гостеприимство.

— Не двигаться!

— Я выхожу, — громко объявил Чиун.

— Я тоже, — подхватил Римо.

Майору это явно не понравилось.

— Нет! Оставайтесь на местах. Вы — да-да, вы, в майке! Дайте сюда сундук.

— Римо, если ты отдашь кому-нибудь мой сундук, я никогда больше с тобой не заговорю, — предупредил учитель.

— Я его не отдам, — сказал Римо.

— Если вы немедленно не передадите нам сундук, я прикажу расстрелять вас на месте! Там, где стоите! — прокричал майор. Причем постарался кричать так, чтобы в голосе звенел металл.

— А я сижу, — поправил его Римо.

— Да отдай ты им ради Христа этот говенный сундук! — взмолился Мелвис. — Из-за него нас всех здесь по стенке размажут! А ты даже не знаешь, что в нем.

— Если я отдам сундук, мне несдобровать, — возразил Римо.

— А если не отдадите, — пророкотал майор, — я буду исходить из того, что вы — пособники врага.

— Какого врага? — тут же заинтересовался Римо.

— Я вам ничего не говорил. Живо сюда сундук!

— Я выхожу, — так же громко, как и в первый раз, заявил Чиун. — И прошу вас не стрелять в меня из ваших страшных ружей.

— Сначала мы должны осмотреть содержимое сундука.

— Не бывать этому.

Мастер Синанджу, как всегда, оказался прав. Содержимое сундука никто не осмотрел. Произошло нечто более значительное и необычное, чем какой-то досмотр пресловутого багажа.

С крыши вагона, откуда торчала похожая на гигантский карандаш губной помады ракета, вдруг донеслось:

— Мы его нашли!

Майор мгновенно развернулся.

— Кого? Ниндзя?

— Что еще за ниндзя? — насторожился Римо.

— Я не произнес ни слова.

— Нет, сэр, — прокричал солдат. — Мы нашли рядового Дамфи.

— А где тот, кто нам нужен?

— Ниндзя здесь нет.

— Если его там нет, тогда где же он?

Майор вскоре-таки получил ответ. Пусть не в словесной форме, но получил. На его глазах разыгрались самые драматические события, какие ему когда-либо доводилось видеть в жизни.

Когда все произошло, майор Клэйборн Гримм старался одновременно держать в поле зрения и вагон с ракетной установкой, и захваченный вертолет с пассажирами. Впрочем, он не сводил дуло револьвера с дверцы «стрекозы».

Гримм твердо верил, что ситуация находится под контролем. Ниндзя загнан в ловушку, ракета заняла предстартовое положение, экипаж вертолета на прицеле. Остается только отвести всех чужаков в вагон и допросить.

И уж меньше всего он ожидал услышать то, что услышал: страшный грохот взрыва, затем оглушительное шипение. За считанные секунды тридцать галлонов воды превратились в грибовидное облако пара, выплывшее из люка. Пар обварил находившихся на крыше вагона солдат, а ракета MX взмыла в небо подобно ядру, выпущенному из пушечного ствола.

Над расширяющимся облаком пара зловеще сверкнула обшивка боеголовки.

Да, такого майор Гримм никак не ожидал.

— Боже правый, — проговорил он испуганно. — Ее запустили!

В дальнейшем события развивались так, как и следовало ожидать. Учитывая сложившуюся обстановку.

Пролетев вертикально футов двести, ракета словно замерла в воздухе, зависла наподобие белого воздушного шара. Мгновение показалось Гримму вечностью. И вдруг он увидел, что около вагона уже валяется первая отделяемая сбрасываемая ступень.

Да, ракета MX запущена, и ее уже невозможно возвратить.

Гримм ждал, когда из сопла вырвется мощный язык пламени, и MX устремится туда, куда отправит ее судьба. Координаты прицела в компьютер никто не ввел, а это значит, что она могла рвануть в любом направлении. И упасть где угодно. Например, в России. Или в Китае. Или на Гавайях. Или даже в Огайо.

В эту долю секунды судьба человечества висела на волоске. Майор Клэйборн успел только подумать, что теперь войдет в историю как виновник ядерного Армагеддона — если только после сегодняшнего на Земле будет кому писать историю.

Внезапно он всем сердцем уверовал в Бога и начал молиться:

— Прошу Тебя, пусть она упадет в Тихий океан. Или в Атлантический. Куда угодно, лишь бы не натворила бед.

Ракета MX вняла его молитвам. Она упала в прерии штата Небраска ярдах в двухстах южнее от железнодорожного полотна. Пламя так и не вырвалось из ее сопла. Когда сила толкавшего ее вверх пара иссякла, белый продолговатый цилиндр оказался в плену у земного тяготения. Он рухнул, и вновь над землей взмыло грибовидное облако, на этот раз уже огненное. Ракета взорвалась.

Трава вмиг пожухла, кукуруза полегла, а те из военных, кто еще сохранил присутствие духа, вдруг рухнули ничком на землю.

Все, кроме Римо.

Не долго думая, он выпрыгнул из вертолета, предполагая, что ударная волна вот-вот перевернет пострадавшую машину.

Но не тут-то было: геликоптер закачался на полозьях и все-таки устоял. Правда, Римо опалило жаром.

Тем временем, пока окружающие привыкали к мысли, что заживо они не сгорят, мастер Синанджу спокойно забрал у близлежащих солдат их винтовки И пистолеты и так же спокойно их разрядил. Римо, посчитав, что сундук уцелел, занялся тем же, что и Чиун.

А мгновение спустя мастер Синанджу уже стоял на спине майора.

— Сейчас же сойдите! — приказал майор.

— Тебе прежде следует извиниться, — бесстрастно возразил Чиун.

— За что?

— За то, что твой человек назвал меня отвратительнейшим словом.

Майор поднатужился, пытаясь сбросить старика со спины, но безуспешно, и потому выдал такую сочную тираду, что щеки и уши Кей Си Крокетт приобрели свекольный оттенок.

Наконец Гримм прекратил сопротивление.

— Что за слово? — спросил он.

— На букву "я".

— Он назвал его японцем, — подсказал майору Римо.

— Прошу прощения за то, что мой человек назвал вас японцем, — нехотя проговорил Гримм.

— И никогда впредь так поступать не станешь.

— И никогда впредь так поступать не стану.

— Иначе меня растерзают ягуары, — добавил Мелвис.

Римо укоризненно взглянул на него в упор.

— Так больше похоже на клятву, — пояснил тот.

— Против другого слова на букву "я" ничего не имею, — сказал Чиун.

— Иначе растерзают меня ягуары, — прошипел майор.

— Так будет надежнее, — заметил довольный Каппер.

Мастер Синанджу отступил. Майор поднялся на ноги и проговорил:

— Если об этом узнает начальство, меня разжалуют в рядовые.

— А что тут у вас за ниндзя? — спросил Римо.

Вместо ответа майор приложил руку к козырьку.

— Клэйборн Гримм, майор. Военно-воздушные силы США. Могу предъявить свой личный номер.

Римо протянул ему визитную карточку. Майор пробежал ее глазами.

— ФБР?

— Ну-ка покажите! — Мелвис выхватил карточку у Гримма, прочитал написанное. Подняв глаза, он встретил спокойный взгляд Римо. — А мне ты сказал, что работаешь в министерстве транспорта. И назвался Ренвиком.

— Конспирация, — лаконично ответил Римо.

— Значит, ты на самом деле Римо Ллевелл?

Римо забрал у Мелвиса карточку и обратился к майору:

— Нас интересует ваш ниндзя.

— Если найдете, забирайте его себе, — ответил удрученный майор.

По пути к поезду он рассказал мастерам Синанджу о неприятном происшествии. Причем использовал на удивление мало слов, так как значительную часть рассказа составляли крепкие ругательства.

— Вот видишь, Римо? Говорил я тебе, что все эти крушения устраивают японцы, — торжествующе заявил Чиун.

— Потом, — одними губами ответил ему ученик.

— Одного я не понимаю: как эта гребаная MX взлетела без команды, — покачал головой майор Гримм.

— MX? — переспросил Римо. — Разве эта программа не прекращена?

— Ракеты сняты с производства, но демонтировать уже существовавший поезд особого назначения мы не стали.

— Так, выходит, у вас тут ядерное оружие? — ахнул Мелвис.

— Будь здесь ядерное оружие, — возразил майор Гримм, — мы бы тут не стояли и не чесали языками. У нас в вагонах муляжи. И слава Богу.

— Аминь, — добавила Кей Си.

— Это вы сообщили в НСБП о нештатной ситуации? — поинтересовался Каппер.

— Должно быть, кто-то из вышестоящих.

Римо недоуменно моргнул.

— У вас на борту сверхсекретный груз, вы выполняете незаконную ядерную программу и при этом сообщаете о своих неприятностях в НСБП?

Гримм равнодушно пожал плечами.

— Таков установленный порядок.

— Да, ситуация у вас тут, в чистом поле, и впрямь нештатная, — признал Мелвис. — Я все еще чувствую, как среди кукурузы горит эта дрянь.

— А что, получается попкорн, — улыбнулась Кей Си. — И запах приятный.

Чиун не преминул грозно взглянуть ученику в глаза и предупредить:

— Римо, не смей думать о том, о чем ты сейчас думаешь. Тебе уже далеко до твоих краснокожих предков, которые набивали себе животы кукурузой.

— Я думаю про ниндзя, — обиженно возразил Римо. — Неплохо бы его поискать.

Ниндзя они не нашли. Зато обнаружили место, где он недавно побывал.

В вагоне управления за пультами сидели двое. Руки их сжимали ключи, которые были приведены в положение «запуск».

Головы обоих офицеров лежали на полу. В глазах застыли уже знакомые Римо ужас и изумление.

— Вот дьявол, — выдохнул Мелвис и слегка оттолкнул Кей Си. — Тебе, подружка, лучше не смотреть. Тут самая настоящая бойня.

Девушка тут же ухватилась за фотоаппарат.

— Фотографировать можно? — спросила она. — Для журнала.

Увидев, что творится в вагоне, майор Гримм только и сумел выдохнуть:

— Невероятно.

— Что невероятно? — поинтересовался Римо.

— Мы блокировали этого неуловимого ниндзя в вагоне с ракетной установкой. Доступа оттуда сюда нет. Как же он здесь оказался?

Чиун осмотрел шеи мертвецов. Тела были забрызганы кровью; очевидно, она вытекла из артерий с последним ударом сердца.

— Опять катана, — без тени сомнения произнес он.

— А ты уверен, папочка?

— Ниндзя здесь ни при чем.

— А машинист докладывал, что видел на путях ниндзя, — возразил Гримм.

— Неплохо бы поговорить с машинистом, — бросил Римо учителю.

Машинист длинно сплюнул после очередной порции жевательного табака и пророкотал так громко, что перекрыл треск огня и грохот взрывающихся частей псевдоракеты:

— Это был ниндзя. Низенький такой, как пень, весь закован в черное. Выглядел так же гадко, как дизельный «Болдуин».

— Вы уверены? — уточнил Римо.

Машинист стоял на своем как скала.

— Абсолютно. Даже каска дурацкая на нем блеснула, такая же, как у всех ниндзя.

— Что за каска?

— Ну, сзади похожа на шлем пожарника.

— Ниндзя шлемов не носят, — заметил Римо.

— Что я, ниндзя в кино не видал? — огрызнулся машинист.

Мастер Синанджу носком сандалии нарисовал на земле контур экзотического шлема.

— Такая каска? — спросил он.

— Да точно. Именно такая.

— Это шлем самурая, — сказал Римо.

— Господи, да какая разница? По мне что ниндзя, что самурай. Главное, мерзкий карлик доставил нам уйму хлопот.

— А с чего бы самураю нападать на наш поезд? — удивился майор Гримм.

— Он не самурай, а ронин, — с презрением сказал Чиун.

— То есть?

— Самурай, оставшийся без хозяина.

— Короче говоря, тот, кто никому не служит?

— Именно.

— Но вы не ответили на мой вопрос. Зачем ему понадобился поезд?

— Ответ очевиден, — фыркнул кореец. — Чтобы свести его с рельсов.

Майор Гримм окинул «Миротворца» взглядом. Солдаты в молчании выносили из вагона своих товарищей, погибших в облаке пара при запуске ракеты. На земле уже лежало несколько тел, прикрытых пледами с эмблемой ВВС США; оставшиеся в живых старались определить, к какому телу относится каждая отрубленная голова.

Ярдах в двухстах от поезда ракета MX тем временем мало-помалу превращалась в раскаленную алюминиевую лужу, а вокруг нее трещала и шипела кукуруза.

— Когда об этом станет известно, меня разжалуют до первоклассника, — пожаловался Гримм.

— Нам нужно искать самурая, — напомнил Римо мастеру Синанджу.

— Ронина, — поправил его Чиун. — Когда ты научишься говорить правильно?

Глава 19

Осмотрев состав, Римо сказал:

— У нас есть только один выход.

— Какой? — осведомился майор Гримм. Причем выражение его лица в данный момент изменилось в соответствии с фамилией[10].

— Расцепить все вагоны.

— "Миротворец" стоит больше шестидесяти миллиардов долларов. Повторяю: миллиардов. И я несу за него ответственность.

— Вас действительно могут разжаловать? — полюбопытствовал Римо.

— Да. И думаю, что не до первоклассника, а вплоть до сперматозоида.

— Может, вам попадется хорошая яйцеклетка, и вы начнете жизнь сначала, — резонно заметил Римо и зашагал вдоль путей.

Несчастный Гримм поплелся следом. Чиун двинулся по другую сторону поезда. Мастера Синанджу прикладывали уши к стенам каждого вагона и прислушивались.

Около предпоследнего вагона со спецоборудованием Римо опустился на одно колено и сделал какой-то знак учителю.

С кошмарным, вернее, неописуемым хрустом вагоны разошлись. Майору показалось, что соединит тельная муфта треснула под колоссальным давлением. Но ведь расцепиться вагоны могут разве что при крушении, недоумевал он.

И тем не менее Римо и старый кореец с разных сторон с силой толкнули два последних вагона, и те с грохотом покатились назад.

Теперь Гримм ясно мог разглядеть блестящий разлом сцепки.

Майор Гримм жестом подозвал рядовых из взвода безопасности и приказал им окружить отцепленные вагоны.

— Мы изолировали его, — сообщил Римо.

— Что произошло со сцепкой? — спросил майор.

— Распалась.

— Сцепка из особо прочной стали распалась?! Так не бывает.

— У этой иная судьба.

— Придется согласиться, — кивнул Гримм.

— Будьте осторожны, — сказал ему Римо. — Идем, папочка.

Они с Чиуном направились к сцепке между двумя отделенными вагонами, и вскоре опять послышался громкий металлический скрежет. Затем хвостовой вагон покатился назад. Теперь вагон со спецоборудованием был полностью изолирован.

Римо опять приложил ухо к стенке.

— Он внутри.

— Откуда вы знаете? — спросил пораженный Гримм.

— Мы слышим, как бьется его сердце.

Майор тоже прислонился к вагону и прислушался.

— По-моему, мертвая тишина.

— Ты оглох от рок-н-ролла, — хмыкнул кореец.

— Ну что, Чиун, — спросил Римо, — ворвемся или просто разрежем вагон?

Лицо мастера Синанджу на миг окаменело. Теперь он стал сама сосредоточенность.

— Надо действовать очень осторожно. Никто не знает, на какие уловки способен проклятый ронин.

— А почему бы просто не расстрелять придурка сквозь стену вагона? — спросил Мелвис.

— У нас свои методы, — ответил Римо.

— А ведь он подал великолепную идею! — резко возразил Чиун, повернулся на месте и крикнул военным: — Эй, расстреляйте вагон с этим злодеем-японцем!

Римо только плечами пожал.

По команде майора Гримма все, кто остался в живых во взводе безопасности, выстроились в ряд и вскинули винтовки.

— Приготовиться... Взять цель... Огонь!

После мощного залпа под ярким солнцем Небраски сверкнули дымящиеся гильзы и, упав в траву, так и остались лежать, как мертвые бронзовые кузнечики.

Обшивка вагона покрылась маленькими круглыми отверстиями. Посыпалась краска.

Римо подошел к вагону и вновь приложил ухо к стене.

— Ничего не слышу.

— Он мертв, — провозгласил Чиун.

— А я думал, он с самого начала был мертвый, — шепнул ему Римо.

— Теперь он дважды мертв. Если не трижды.

— Так что, может, взломаем? — предложил Мелвис.

— Сейчас, — крикнул в ответ Римо и сделал несколько шагов к двери вагона. Всего несколько.

Из вагона вдруг выскочил самурай. Причем даже не потрудился открыть дверь: он просто покинул вагон.

Остолбенели все. В том числе и Римо.

Все его тело давным-давно превратилось в один сверхчувствительный орган осязания. Именно поэтому он предпочитал носить одежду с коротким рукавом — кожа и волоски на руках прекрасно улавливали малейшие колебания воздуха.

А сейчас Римо не ощутил приближения японца до тех пор, пока тот не вышел через закрытую дверь. Такой вот черный мыльный пузырь — приземлился на полусогнутые ноги и неловко выпрямился.

Катана, естественно, был при нем в ножнах. На плече у ронина висела большая черная сумка, судя по всему, набитая чем-то тяжелым.

Нещадно палило солнце, поэтому собравшиеся прекрасно разглядели фигуру японца, блестящие пластины панциря, его причудливый шлем. Но в ужас пришли тогда, когда наконец поняли, что у мерзавца нет лица.

— Боже милостивый! — вскрикнула Кей Си и тихонько попятилась. Сделав десяток мелких шажков, она повернулась и помчалась прочь.

Римо двинулся навстречу самураю. Краем глаза он заметил, что Чиун приближается к врагу с другой стороны. Они напали на призрака одновременно.

Ронин не имел возможности обнажить катана. Римо и Чиун обрушили на него удары.

Римо целился в пустую, гладкую плоскость лица, рассчитывая превратить его в кисель. Кореец ногой метил в уязвимую коленную чашечку.

Результат оказался одинаковым. Рука Римо свободно вошла в самую середину черного, такого твердого на вид овала, заменявшего самураю лицо. А нога Чиуна беспрепятственно прошла сквозь колено. Учитель едва не задел носком руку ученика.

Тогда Римо ударил самурая сзади локтем по шлему.

Не обращая внимания на противников, японец упорно двигался вперед.

Зашипев, как рассерженный кот, мастер Синанджу с силой топнул ногой.

— Эй, ронин! Слушай меня!

Возможно, самурай его и услышал, но тем не менее шагал вперед все так же надменно и уверенно. Теперь он выхватил из ножен меч; на солнце зловеще сверкнуло лезвие. Ронин махнул клинком в ту и другую стороны, словно желая предупредить о том, что лучше не вставать у него на пути. Движения его напоминали разминку бьющего[11] перед матчем.

Майор Гримм глазом не успел моргнуть, как стал свидетелем неудачи Чиуна и Римо. Впрочем, все произошло так молниеносно, что он не мог бы сказать наверняка. Так или иначе, Гримм выхватил винтовку у парализованного страхом рядового и направил ее прямо в грудь надвигающегося самурая.

— Стой, или я стреляю!

Ронин решил не обращать внимания. Во всяком случае, такой вывод напрашивался сам собой, ибо Японец по-прежнему двигался вперед.

Тогда майор открыл огонь. Самурай находился так близко, что промахнуться было невозможно.

Гримм и не промахнулся. По крайней мере в обшивке вагона точно за спиной японца появились новые пулевые отверстия.

А самурай подходил все ближе. Ни грохот выстрелов, ни свистевшие навылет свинцовые шарики его нисколько не волновали.

— Другую! — крикнул майор, отбрасывая ненужную винтовку.

Кто-то сунул ему в руки заряженное оружие. Он приложил приклад к плечу, расставил руки и прицелился в самую середину прикрытого черной маской лица.

Дождавшись, пока самурай приблизится почти вплотную, Гримм снова принялся палить. Пуль в магазине было достаточно, чтобы вдребезги разнести и шлем, и голову.

Японец неумолимо двигался навстречу пулям. Майор видел, как они исчезают за гладким черным овалом. Казалось, ронин с презрением поглощал летящий в него свинец.

Майор Гримм был настоящим храбрецом. И к тому же человеком упрямым. Поэтому он продолжал сражаться до конца. То есть до того самого мгновения, когда самурай вошел в его тело.

Тогда он рухнул без чувств и поэтому не стал свидетелем развязки.

Мастера Синанджу тотчас встали на пути ронина и принялись колотить его кулаками, ребрами ладоней, ногами. Чиун к тому же изрыгал проклятия в его гладкое лицо.

Ронин даже не уклонялся от ударов. Он как автомат двигался вперед, угрожающе размахивая мечом.

Когда он прошел сквозь противников, кореец развернулся и нанес ему жестокий удар по коленям сзади, а Римо изготовился броситься на врага.

— Знаешь, что мне все это напоминает? — крикнул Римо.

— Мне неинтересно, — откликнулся Чиун, яростно пиная самурая.

— Что у него в сумке? — спросил Римо, переводя дыхание.

— Это куби-букуро. В ней он носит добытые в бою головы.

— По-моему, она набита доверху.

— Берегись, чтобы твоя голова не пополнила его коллекцию, — бросил мастер Синанджу, молотя кулаками перед непроницаемым лицом ронина.

А тот все шел и шел вперед, набычившись и чуть наклонив голову.

В конце концов Чиун с Римо отчаялись его остановить.

Следуя за японцем, ассасины КЮРЕ негромко переговаривались:

— Вот видишь, Римо...

— Ну да. Как ты говорил.

— В Доме завелись привидения.

— Если в Доме привидения, тогда почему он от нас уходит?

— Разве это главное? Главное в том, куда направляется нихонджинва.

Ответ на свой вопрос Чиун получил довольно скоро. Оскорбляя своих преследователей откровенным к ним пренебрежением, ронин размахивал мечом и постоянно осматривался на ходу. По-видимому, он что-то искал.

Но перед ним расстилались лишь бесконечные кукурузные поля Небраски да дымились обломки ракеты MX.

— Прямо как в «Детях кукурузы»[12], — хмыкнул Римо.

— Что ты имеешь в виду?

— Как только он войдет в кукурузное поле, его не так-то просто будет выследить.

Старик решительным движением подобрал полы кимоно.

— Мы не позволим ему скрыться в кукурузе.

— А как мы его остановим?

— Надо заставить его драться.

— Попробуй.

Внезапно мастер Синанджу сорвался с места. В мгновение ока он оказался перед ронином и загородил ему путь. Уперев руки в бока, с лицом, пылающим яростью, он прогрохотал:

— Джокебаре!

Ронин замедлил шаг.

— Джокебаре! — повторил Чиун, а затем разразился потоком проклятий, которых ученик почти не понимал. Какие-то слова вроде бы звучали по-корейски, но в основном речь мастера Синанджу ничего общего с корейской речью не имела. Вероятно, решил Римо, учитель говорит по-японски.

К удивлению Римо, ронин остановился. Застыл на мгновение и топнул ногой. Впрочем, ни звука, ни облачка пыли сие действие не вызвало.

Японец занес катана над головой, потом над правым плечом, затем над левым.

— Что с ним? — отшатнулся Римо.

— Не знаю, — шепнул Чиун. — Этот ритуал мне незнаком.

— Видимо, он к чему-то готовится.

Так оно и оказалось. Внезапно ронин раскрутил клинок над головой — причем его короткое туловище совершило полный оборот, в то время как ноги оставались неподвижными — и выпустил его. Неожиданно Римо обнаружил, что катана летит прямо в него!

Зрение подсказывало Римо, что меч приближается. Правда, другие органы чувств, похоже, спали.

Клинок летел, словно в замедленной съемке, вращаясь в воздухе, как лопасть вертолетного винта.

— Берегись, Римо! — закричал Чиун.

Обычно Римо вслепую уворачивался даже от пули, поскольку чувствовал вызываемые летящим объектом воздушные потоки. А сейчас воздушной волны не было. Натренированное Синанджу осязание Римо подсказывало, что меча нет, но глаза видели, как он приближается. Получается, органы чувств посылали нервной системе противоречивые сигналы.

Римо решил присмотреться повнимательнее и во всем разобраться.

Меч летел, вращаясь в горизонтальной плоскости точно на уровне шеи Римо. Теоретически лезвие должно было снести ему голову. Но коль скоро оно не рассекало воздуха, значит, не могло и разрезать плоть.

Между тем катана приближался.

И тут раздался пронзительный, как писк летучей мыши, голос Чиуна:

— Римо! Помни про палец!

Меч теперь был всего в нескольких дюймах от ученика. И в самое последнее мгновение вдруг все разом изменилось. Буквально рядом Римо вдруг ощутил воздушную волну, услышал свист разрезаемого воздуха. А ведь только что ничего подобного не было!

Едва предваряющие сигналы достигли мозга, как Римо присел. Инстинкт сработал прежде, чем началась обработка новой информации.

Над головой Римо послышался отчетливый шлепок. Значит, сообразил он, меч обо что-то ударился. Но обо что?

Римо осторожно выпрямился.

Рядом с ним стоял мастер Синанджу. Обеими руками он держал катана за рукоятку из черного дерева.

— Что случилось? — удивленно моргая, спросил ученик.

— Я спас твою никчемную жизнь.

— Неправда! Я успел присесть.

— Я поймал клинок за мгновение до того, как он отсек бы вот эту репу от великолепно тренированного мною тела.

— Ничего подобного! — обиженно возразил Римо.

Мастер Синанджу решительно опустил клинок. Кончик его царапнул землю и оставил след. Меч был настоящий. Тяжелый.

Внезапно вспомнив про ронина, оба разом повернулись.

Упавшую ракету все еще окутывал отвратный зеленовато-черный дым. Огонь почти угас, зато дыма стало значительно больше. В небо поднималось зловещее черное облако, похожее на умирающего в корчах дракона. Над полем стояло марево. Ветром его относило в прерию, но газы, продукты сгорания химикатов, все еще разъедали глаза.

А ронина теперь нигде не было видно.

— Он в кукурузе, — заявил Римо.

— Нет, он вошел в огонь, — возразил Чиун.

— Зачем?

— Затем, что ему все равно.

Мастера Синанджу рванули к догорающей ракете.

— Черт! Никаких следов, — бросил Римо.

— Само собой. Призраки следов не оставляют. Вернее, оставляют лишь тогда, когда им надо осуществить какие-то свои тайные цели.

— Если он призрак, то и меч его не должен быть настоящим. Разве не так?

— Не морочь голову, Римо. Мы обязаны его отыскать.

Однако ничего не получилось.

Исходящий от обломков ракеты ядовитый дым не позволял им приблизиться. Пришлось осмотреть место с наветренной стороны под всеми возможными углами.

Никакой ясности! Прошел ронин сквозь дым и пламя или нет, оставалось загадкой.

— Думаю, надо поискать в кукурузе, — предложил Римо.

— Один из нас должен остаться здесь на случай, если призрак вдруг возникнет из дыма.

— Я пойду в кукурузу.

— Нет. Ты сразу же займешься пожиранием.

— Хорошо, тогда иди ты.

— Вот именно, пойду я. А ты смотри, чтобы он не ускользнул у тебя из-под носа.

Чиун углубился в заросли кукурузы.

Римо внимательно наблюдал за догорающей ракетой, краем глаза то и дело поглядывая на кукурузное поле.

Высокие стебли колыхались от ветра, но никакого иного движения заметно не было. И никаких подозрительных шорохов. Мастер Синанджу пробирался сквозь заросли кукурузы так искусно, что ронин не смог бы ничего почувствовать.

Чиун углубился в мрачный кукурузный лес. Надо же, какой запах! Да и золотые початки, раскачиваясь, как падшие девицы, шептали ассасину о запретных наслаждениях. Но он даже внимания не обращал. У него одна цель, одна задача.

Увы, слишком много в поле тропок. Куда двигаться, на юг или на север? Скорее, на запад. Карие глаза корейца пристально разглядывали землю, но не находили следов, чуткие уши не улавливали передвижений врага.

В конце концов Чиун отступил, но не перед призрачным противником, а перед бесчисленным количеством ветвящихся тропок. Понюхав воздух, он определил направление и двинулся назад.

Пятнадцать минут спустя перед Римо возник совершенно несчастный мастер Синанджу.

— Не повезло? — посочувствовал ему ученик.

— Везение не имеет отношения к тому, что произошло в этой стране, где даже рис не произрастает, — ответил учитель. — В кукурузе его нет.

— Иначе говоря, ты его упустил.

— Зловредные миазмы сырой кукурузы парализовали мои чувства.

Неожиданно к спорящим трусцой подбежал Мел-вис Каппер.

— Я все видел и заявляю, что ничего не было! — закричал он.

Римо, искоса взглянув на него, хмыкнул:

— От тебя, однако, много проку.

— Не я так решил, майор распорядился. Приказал скрыть все, что можно, как только очнулся. У меня нет оснований не подчиниться.

— Ты не хуже нас знаешь, что обе катастрофы вызвал самурай.

— Не понимаю, о чем вы. Крушение было только одно. Здесь возникла нештатная ситуация. Поезд с рельсов не сошел, не столкнулся с другим составом. Вагоны не перевернулись.

— А запуск ракеты?

— К ракетам я отношения не имею. Мы ведь железнодорожники. — Мелвис понизил голос. — А вот за голову майора я и цента не дал бы.

— Какую причину лобового столкновения ты укажешь в рапорте?

— Вы насчет «Амтрака»? Самоубийство. Да, сэр, очевидное самоубийство.

— Тогда уж скорее убийство, — возразил Римо.

Каппер наморщил обветренный лоб.

— А если пойти на компромисс? Предположим — чисто теоретически, — что здесь замешаны любовники. Он заразил ее СПИДом. Пострадавшая сносит своему милому голову, вскакивает в кабину роторного снегоочистителя и на всех парах несется навстречу гибели и вечной славе. В результате — и убийство, и самоубийство.

— Сам знаешь, что все это чушь собачья, — буркнул Римо.

Мелвис криво улыбнулся.

— Вы же с первого взгляда определили, где мое слабое место.

Глава 20

Наконец злополучная ракета MX сгорела дотла. Внимательное изучение груды раскаленных добела обломков металла наводило Римо только на одну мысль.

— Выходит, он все-таки ушел в кукурузу.

Чиун фыркнул.

— Придется доложить Смиту, — напомнил ему ученик.

Мастер Синанджу расхаживал взад и вперед вдоль кучи алюминиевого хлама и то и дело потрясал кулаками. На вид — мрачнее тучи, глаза сузились. Казалось, в глазницах Чиуна лежали два нерасколотых грецких ореха.

— Мне все равно, — бросил он.

— Но надо придерживаться одной версии.

Кореец нахмурился. Лицо его вмиг потемнело.

— Теперь мне все равно, — повторил он. — Меня дважды одолел простой ронин. Сейчас мои предки кровавыми слезами оплакивают мой позор.

Когда Чиун, Римо и Мелвис добрались наконец до вертолета, Кей Си Крокетт, поджидавшая их внутри, приветствовала их какой-то вымученной улыбкой.

— Я решила постеречь ваш сундук, — сообщила она.

Мастер Синанджу, не говоря ни слова, поклонился.

— Вы не поймали то привидение? — спросила она.

— Нет, — ответил Мелвис. — Какое же жуткое, злобное и мерзкое из всех исчадий ада. Я обнажаю голову и возношу хвалу Всевышнему за то, что мне не придется писать о нем в официальном отчете.

— Ну и хорошо, что не поймали. Призраков ловить нехорошо.

— Видимо, нам надо вернуться в Линкольн, — бросил Мелвису Римо.

— Согласен. — Каппер одарил Кей Си сияющей улыбкой. — Думаю, ты не откажешься составить мне компанию?

— Большое спасибо, но я тороплюсь на выставку в Денвер. Нам не по пути.

— А может, ты уговоришь и меня полететь туда и тебя подбросить? Впрочем, я не настаиваю.

— Очень мило с твоей стороны. Если я не сделаю серию снимков для журнала, мне придется распрощаться с работой и вернуться на ферму.

— Паровозы будешь снимать, да?

— Их тоже. Но главное — дать как можно больше информации о поездах на воздушной подушке.

Внезапно эксперт пошатнулся, словно его кирпичом по голове шарахнуло.

— На воздушной подушке?! — проревел он. — На кой ляд тебе сдалось такое дерьмо?

— Новые модели — не дерьмо! — Кей Си вспыхнула. — А поезда будущего!

— Засунь их себе в задницу! — завопил Мелвис. — Не понимаю, как можно любить поезда на воздушной подушке и паровую тягу одновременно? Это же все равно что молиться сразу Сатане и святому Петру!

— В таком случае ты узколобый старый ретроград!

Они чуть ли не с ненавистью уставились друг на друга. Глаза Мелвиса налились кровью, во взгляде же Кей Си отражалось горькое разочарование.

— Так я полагаю, о том, чтобы меня подбросили, можно забыть? — после долгого молчания упавшим голосом спросила девушка.

Каппер явно еле сдерживался, чтобы не заорать. Он передернул плечами и надвинул козырек панамы на глаза, чтобы скрыть, насколько он уязвлен и обижен.

— Я железнодорожник и верен службе тяги. Не желаю иметь ничего общего с поездами на воздушной подушке. Такая езда противоречит законам Божьим, человеческим и природным. Прошу прощения, но отныне наши пути разошлись.

— Жаль, что так получилось. Надеюсь, меня подвезут на «Миротворце».

— За сим — адью, — подытожил эксперт и отвернулся.

— До свидания, ребята, — бросила Кей Си мастерам Синанджу, надвинула на лоб фуражку и выпрыгнула из вертолета.

— Из-за чего весь сыр-бор? — поинтересовался Римо.

Мелвис сплюнул.

— Да-а-а. Из-за того же самого... Хэнк именно поэтому был так одинок и умер молодым. А теперь извини, брат, я больше не хочу на эту тему. У меня сердце кровью обливается.

Римо оглянулся, рассчитывая на поддержку и понимание мастера Синанджу, но увидел только, что старик печально смахивает слезу.

Харолд В. Смит чувствовал себя лучше, кашель почти прекратился. Он пересел из кресла-каталки в свое обычное комфортабельное кресло в рабочем кабинете.

Секретарша принесла ему два стаканчика его любимого йогурта с черносливом. Он уже «добивал» второй стаканчик, когда компьютер на столе вдруг загудел, и на дисплее появилось сообщение о лобовом столкновении «Зефира Калифорнии» с локомотивом неустановленной марки в штате Небраска.

Смит прочитал сообщение, мысленно анализируя детали происшествия. Затем перевел информацию в неумолимо пополнявшийся файл «Амтрака».

Теперь файл занимал довольно много места на диске. Глава КЮРЕ Смит изучал его все утро. Оказалось, из всех крушений поездов за последние три года примерно половина приходилась на пассажирские составы «Амтрака», а вторая половина — на товарные поезда. Несколько аварий произошло также на туристических и экскурсионных трассах. Даже на трамвайной линии в Филадельфии однажды произошло столкновение.

Никаких закономерностей Смит не выловил. Не просматривалось, чтобы крушения происходили чаще на какой-то определенной линии или с каким-либо определенным типом локомотивов. В качестве причины чаще всего указывалось переутомление или халатность машиниста. Впрочем, хозяин кабинета знал, что машинисты были просто козлами отпущения для НСБП. Его компьютеры давно проанализировали официальные отчеты и выдали информацию о том, что примерно в двадцати случаях из ста эксперты НСБП не проводили тщательного расследования и отделывались отписками. Прошлогодний случай с поездом для скота в Оклахоме и недавнее крушение товарного состава Южной Тихоокеанской в Тексаркане служили прекрасным подтверждением.

Йогурт остался только приятным воспоминанием, Смит чуть расслабился, и вдруг зазвонил синий контактный телефон. Глава КЮРЕ схватил трубку.

— Привет, Смитти. Это Римо.

— Ну, что установили в Коннектикуте?

— Ничего интересного. Сейчас мы в Небраске. Попутешествовали тут маленько с нашим добрым приятелем Мелвисом. Между нами говоря, его просто распирает от пива и вранья.

— Так я и думал. Вы занимались столкновением в Небраске, так?

— Последний случай произошел около часа назад, — сухо доложил Римо. — Нештатная ситуация на поезде с MX.

Смит нахмурился.

— Вы имеете в виду CSX?

— Нет, именно MX. Поезд оборудован для их запуска.

— Римо, программа MX, — терпеливо начал Смит, — добровольно закрыта командованием ВВС больше трех лет назад, когда было урезано бюджетное финансирование.

— Понимаете, Смитти, командование ВВС решило поиграть с Конгрессом в рискованную игру. Все это время по кукурузным полям гулял поезд с ракетной установкой на борту.

— Ну так я наведу порядок! — ледяным голосом отозвался Смит.

— Можете не трудиться. Они и так оконфузились — потеряли ракету. И поезд... гм... уже не совсем целый.

— Римо, начните, пожалуйста, сначала, — попросил Римо глава КЮРЕ.

Тот изложил все, что ему стало известно на месте крушения «Зефира Калифорнии», в том числе и об обезглавленном машинисте снегоочистителя.

— Снова ронин! — ахнул Смит.

— Угу. На месте столкновения мы его не нашли, зато видели в поезде с ракетами. Там осталась куча обезглавленных солдат, а в кукурузном поле сгорела одна ракета MX. Хорошо еще, что только муляж!

Глава КЮРЕ чуть не поперхнулся от страха.

— Вы видели ронина?

— И видели, и гонялись за ним. Он скрылся в кукурузе. Увы!

— А зачем ему разрушать американские железные дороги?

— Может, он знал про поезд с ракетами и кидался на любой и каждый, рассчитывая, что рано или поздно наткнется на этот.

— Ну, белыми нитками шито.

— Версия Чиуна, возможно, понравится тебе больше.

— Передай ему трубку.

— Я лучше сам перескажу, — отозвался Римо. — Учитель считает, что этот ронин много веков назад поссорился с одним из древних мастеров Синанджу и только сейчас вернулся в наш мир, чтобы отомстить Дому.

— Что за чушь! — воскликнул Смит.

— Чиун, Смитти говорит, что твоя история нелепа. Опровергни его мнение.

Харолд В. Смит услышал, как старик произнес по-корейски какую-то колкость.

— Что он сказал?

— Смитти, вам это знать не обязательно. Конечно, может, он и не призрак, но очень уж похож. Вывалился из закрытой двери вагона как классная голограмма. Мы даже ударить его не смогли. Он был и в то же время его не было. Понимаете, о чем я?

— Как ему удалось скрыться?

— Преследовали мы его, преследовали. Ему это надоело, и он швырнул в меня катана. Смитти, вот когда настоящая жуть началась! Меч летел, летел и неожиданно материализовался. Я едва успел присесть. Поэтому и спасся.

— Ты сохранил свою дурацкую башку потому, что я поймал смертоносный клинок! — прокричал Чиун.

— Вам решать, Смитти, как было дело, — устало вздохнул Римо.

— Катана все еще у вас?

— Да. Возьмете для коллекции?

— Конечно. И прошу обоих немедленно вернуться.

— Понял. Отправляемся ближайшим рейсом.

Отключив связь, Римо повернулся к мастеру Синанджу.

— Все слышал?

— Каждое слово. Ты, конечно же, переврал всю мою историю. К счастью, Смит призывает нас к себе, и я смогу исправить твои многочисленные ошибки.

— И не забудь рассказать, кто из ассасинов упустил в кукурузе ронина.

Чиун зашипел как паровой котел.

Пять часов спустя Римо и Чиун уже стояли в кабинете Смита в «Фолкрофте». На столе рядом с первым трофейным катана лежал второй. Глава КЮРЕ внимательно изучал лезвие.

— Точно такой же, как первый, — наконец произнес он.

— Ничего удивительного, — отозвался Римо. — Если ты хоть раз видел катана, то узнаешь и все остальные.

Мастер Синанджу полюбопытствовал:

— Смит, вы не отыскали оружейника?

Хозяин кабинета покачал седеющей головой.

— Установлено, что в нашей стране таких клинков не производят.

— Для призрака, — заметил Римо, искоса взглянув на учителя, — этот что-то уж слишком хорошо экипирован.

Чиун насупился.

— Он призрак, Римо. И попробуй, докажи обратное.

— Он обладает свойствами призрака, да. Вот с этим я согласен.

— Призрак, и все тут.

— Призракам в аду не поручают возвращаться на землю, чтобы пускать под откос поезда. Тем более ронинам.

— Ну и логика, — презрительно фыркнул кореец.

— Он японец, верно?

— Нихонджинва. — Чиун сплюнул. — Глупый японец.

— Так зачем же портить американские поезда? Может, лучше было бы нападать на японские?

— Неужели вы называете это логикой?

— Да, именно так оно и есть. Если бы он преследовал Дом Синанджу, ему незачем было бы путаться с поездами. Рубил бы себе головы и рубил.

— Он занимается и тем и другим! — крикнул мастер Синанджу.

— По-моему, он больше увлечен поездами, а головы уже заодно.

И тут зазвонил телефон. Но не синий контактный и не внутренний, по которому Смит разговаривал с сотрудниками санатория «Фолкрофт». Раздался приглушенный такой звонок.

Глава КЮРЕ открыл ящик стола и достал оттуда ярко-красную телефонную трубку.

— Слушаю, господин Президент.

Смит тотчас умолк. Чиун с Римо тоже притихли.

— Да, господин Президент. Но вы, глава исполнительной власти, не уполномочены отдавать КЮРЕ приказы. Можете лишь предложить нам заняться тем или иным делом.

Смит выслушал ответ главы Соединенных Штатов.

— Я обдумаю ваше предложение, — отозвался он. — Благодарю за звонок. — И повесив трубку и захлопнув ящик, обратился к своим ассасинам: — Звонил Президент.

— Мы и сами догадались, — съязвил Римо.

— Он хочет подключить КЮРЕ к расследованию железнодорожных катастроф.

— Так почему же вы ему отказали?

— Нет, я сказал, что подумаю. Незачем обременять его рассказами о наших последних открытиях.

— А я бы сказал, что такая груда трупов, не говоря уже о запуске ядерной ракеты, стоит того, чтобы он немножко озаботился.

— Тогда Президент начнет обращаться к КЮРЕ по всякой мелочи, будь то даже кража кошелька. Он не должен считать, что наша организация находится в распоряжении исполнительной власти, — объяснил Смит и вернулся к разглядыванию катана.

— Осторожнее, — предупредил его Римо. — У него, как и у первого, на рукоятке есть кнопка. Мы ее не трогали.

Хозяин кабинета кивнул, достал из нагрудного кармана перьевую ручку и постучал ею по рукоятке. Судя по звуку, меч был реальным. Очень осторожно Смит нажал на кнопку обратным концом ручки. Что-то отчетливо щелкнуло. И лезвие погрузилось в черную стеклянную крышку стола, как в гладкую поверхность пруда.

Глава КЮРЕ в ужасе отпрянул.

— Вы видели? — закричал Римо.

Все трое встали на колени и заглянули под стол. Сначала они ничего не увидели. А потом увидели клинок.

Он летел вниз, как падающее перо. Достигнув пола, меч просто провалился сквозь паркет.

— Что под кабинетом? — в ужасе воскликнул Римо.

— Прачечная, — выдавил из себя Смит.

— Эвакуируйте людей! — крикнул Римо и бросился к двери. Чиун, как среброкрылый дух, метнулся за ним.

Директор «Фолкрофта» схватился за телефонную трубку.

Когда Римо с Чиуном добежали до нижнего этажа, у распахнутой двери прачечной стояли двое рабочих в накрахмаленных белых халатах. Оба были заметно напуганы.

— Вы, случайно, не видели, как с потолка упал меч? — спросил их Римо.

— Как же! А что?

— Если хотите и впредь здесь работать, то вы ничего не видели, — отчеканил Римо, и они с учителем вошли в прачечную.

Прежде всего они взглянули на потолок. Никаких повреждений. Впрочем, этого и следовало ожидать. Но и на полу они не обнаружили никаких следов и порезов. В просторном зале стояли только огромные стиральные машины.

— В подвал! — скомандовал Чиун.

Задержавшись у выхода, они велели рабочим не заходить в помещение прачечной до тех пор, пока приказ не отменят. Те остались весьма довольны распоряжением.

В коридоре ассасины столкнулись с выходившим из лифта Харолдом У. Смитом.

— Похоже, он в подвале, — бросил Римо.

Смит кивнул.

Все трое помчались вниз по скрипучей деревянной лестнице. Внизу глава КЮРЕ щелкнул выключателем. То, что они получили в результате, трудно было назвать полноценным освещением.

— Знаете, Смитти, хорошо бы заказать сюда хотя бы сорокаваттные лампочки, — посоветовал Римо.

— Помещение-то нерабочее, — сказал Смит.

Они обыскали весь подвал и ничего не нашли.

— Меч канул в земные недра, — печально произнес Чиун. — Его уже никто и никогда не увидит.

Директор «Фолкрофта» повернулся к батареям парового отопления и уставился на них словно на географическую карту.

— Компьютеры! — вдруг воскликнул он, быстро выхватил из кармана куртки связку ключей и метнулся к деревянной дверце в бетонной стене.

Из соседнего помещения доносился деловитый гул работающих машин. Смит вошел и дернул за шнурок у стены. Зажглась одиноко висящая под потолком лампочка — тоже на двадцать пять ватт.

Мастера Синанджу вошли следом.

В небольшой комнате стояли только компьютеры и электронное оборудование. Раздавалось мерное гудение. Работал мозговой центр КЮРЕ, куда стекалась вся необходимая для работы информация.

В середине комнаты на полу лежал катана, с виду такой же твердый, как и сам цементный пол.

Римо, Чиун и Харолд В. Смит осторожно приблизились.

— Внешне вроде твердый, — нарушил молчание Римо.

— Внешность обманчива, — напомнил Чиун.

Смит нагнулся и дотронулся до лезвия. Почувствовав, что меч материален, он поднял его за рукоятку.

— То твердый, то нет, — пробормотал он.

Римо кивнул.

— В Небраске было то же самое.

— Если нажать на кнопку, он дематериализуется, — задумчиво протянул глава КЮРЕ.

— Тогда что заставляет его материализоваться? — спросил Римо.

— Колдовство, — отозвался мастер Синанджу.

— Должно существовать научное, логическое объяснение этому феномену, — возразил Смит. — И я найду его.

Несколько минут спустя два катана вновь лежали рядышком на покрытом черным стеклом столе в кабинете директора.

— Материя подчиняется определенным законам, — заявил Смит.

— А у магии законы свои, — стоял на своем Чиун.

Но никто не обратил на него внимания.

Оставив в покое второй катана, Смит взял в руки первый. Нажал на кнопку. И — ничего не произошло!

— Римо, для чего служат кнопки?

— Чтобы включать и выключать разные аппараты.

— Какие именно аппараты?

— Электрические...

— Вот именно.

Глава КЮРЕ внимательно осматривал рукоятку меча. Он сжимал ее в пальцах, нажимал, тянул на себя. Все безрезультатно.

— По-моему, вы ищете батарейки, — решил наконец высказаться Римо.

— Разум белых людей, — заговорил Чиун, — подобен вагонам, оторвавшимся от поезда. Они могут мчаться быстро, но лишь по одному пути. О, Император, это явление недоступно неповоротливой науке белых. Не пытайтесь вообразить то, что непостижимо.

— Дайте я попробую, — попросил Римо.

Смит протянул ему меч. Римо осмотрел рукоятку.

— Да, катана, несомненно, твердый, — заключил он.

— Но не из этого мира, — поспешно перебил его кореец.

— Что вы хотите этим сказать?

— То, что я прав, а вы заблуждаетесь.

— Кто упустил ронина в кукурузе?

В пылу спора Римо сильно сжал рукоятку; тотчас резко откинулась крышечка.

Римо инстинктивно выпустил меч из рук. И он, и Чиун отскочили к стенам прежде, чем лезвие коснулось пола. Оно не провалилось, а замерло на полу, и из открытой рукоятки посыпались небольшие желтые цилиндры.

Смит вышел из-за стола, а Римо с Чиуном осторожно приблизились к клинку.

Глава КЮРЕ поднял один цилиндрик.

— Батарейка, — сообщил он.

— Чье производство? — осведомился кореец.

Смит прищурился.

— Не вижу.

Чиун взял батарейку из рук своего Императора.

— Япония! Я был прав! Посмотрите, о Смит, это сделано в Японии.

— Что за фирма?

— Не все ли равно? Штука японская! И это главное.

— Прошу тебя, прочитайте название фирмы.

— "Гоми", — прочел Чиун.

Смит вновь сел за рабочий стол и ввел в компьютер команды.

— Что вы решили предпринять?

— Изучить деловые характеристики фирмы «Гоми».

— Зачем? — удивился Римо.

— Для того чтобы заставить дематериализоваться стальной клинок, недостаточно обыкновенных батареек, которые продаются в универмагах. Батарейки явно разработаны специально.

— Батарейки для катана?

Смит кивнул.

— Точно.

В течение некоторого времени глава КЮРЕ изучал светившуюся на экране информацию, после чего сообщил:

— "Гоми" — торговая марка фирмы «Гоми продактс». «Гоми» и «Хидео» являются дочерними предприятиями компании «Нишицу».

— "Хидео"? Так называлась та желтая дьявольская махина в Мистике, — встрепенулся Чиун.

— Он имеет в виду бульдозер, перегородивший пути, — пояснил Римо.

— Римо, — задумчиво проговорил Смит, — вам не приходило в голову, что все вами виденное может быть следствием известных нам технических достижений электропромышленной корпорации «Нишицу»?

— Приходило. Но ронин — не Красивый.

— Не произноси при мне ненавистное имя! — простонал Чиун.

— Мы уже дважды сталкивались с иностранными шпионами, которых засылали к нам для охоты за военными и промышленными тайнами.

— Можете не напоминать. И все же Красивый — всего лишь русский клептоман, который раздобыл себе электронный костюм, позволявший ему проникать сквозь стены. Он воровал, но убивать — никого не убивал. Кроме того, насколько нам известно, он мертв.

— Нам очень мало известно. Зато мы знаем, что его электронное облачение разработали в «Нишицу Осака». Если они создали один такой костюм, то могли сделать и два.

— Название «Нишицу» фигурировало в наших расследованиях только один раз, — возразил Римо. — Поезд Южной Тихоокеанской в Биг-Сэнди врезался в джип «нишицу-ниндзя».

Чиун широко улыбнулся.

— Теперь, безусловно, во всех событиях проглядывается вполне определенный смысл.

— Какой же? — разом спросили Смит и Римо.

— О, разве не ясно? Японцы совершают крушения на железных дорогах Америки. Разумеется, о Император, все эти крушения являются частью обширного заговора, призванного нанести сокрушительный удар вашей великой нации.

Смущенно и недоверчиво Римо взглянул на Чиуна.

— А куда же делся срубающий ногти призрачный ронин? — вырвалось у него.

— Куда делся твой разум, Римо? Ты когда-нибудь слышал о призраке, который вооружен мечом, работающим на батарейках?

— Этому я не стану искать объяснений, потому что рассудок мне дороже. Ответь лучше: каким образом он поставит США на колени, даже если вдрызг разобьет все наши железные дороги?

— Я не удостою тебя ответом, ибо ответ очевиден.

Мастер Синанджу наморщил нос и отвернулся от Римо.

Римо и Смит переглянулись.

— Честно говоря, лучшей версии все равно пока нет, — пожал плечами Римо.

Чиун просиял: мало-помалу они постигают мудрость. Погрузившись в свои мысли, он почти забыл об отрубленном ногте.

Смит пытался вновь открыть рукоятку катана, как вдруг загудел компьютер. Глава КЮРЕ повернулся к экрану и вдруг смертельно побледнел.

— Опять крушение?

— Да. Столкнулись грузовой состав Конрейла и пассажирский поезд «Амтрака». В Мэриленде.

— Жертвы есть?

— Пока неизвестно. Странно. Очень странно.

— Что странно?

— Такая катастрофа уже была. В точности такая же. — Смит нервно сглотнул. — Пожалуй, это одна из самых страшных страниц в истории «Амтрака».

Глава 21

Кора Ли Билл полагала, что до конца своих дней не забудет этот звук.

Она услышала душераздирающий скрежет металла, затем глухое «бах» (это столкнулись локомотивы) и серию лязгающих ударов — вагоны пассажирского состава при внезапной остановке врезались друг в друга. Потом наступила чудовищная тишина.

И лишь затем из облаков оседающей пыли донеслись стоны и вопли душ, как будто только сейчас осознавших, что они обречены на вечные муки. То кричали раненые.

Все это случилось около самого дома Коры Ли в Эссексе, штат Мэриленд.

Женщина как раз выгружала белье из стиральной машины. С первыми же звуками катастрофы она вылетела из дома, как тунец, которого подсекает и выдергивает удильщик из вод залива Чизапик.

Выскочив на крыльцо, она увидела, что на ее земле валяются на боку помятые и искореженные вагоны. Ей показалось, что у нее во дворе играл в железную дорогу какой-то гигантский ребенок, а потом побросал игрушки в кучу и убежал.

Один из вагонов примял всю траву на газоне и сшиб опоры бельевой веревки. Той самой веревки, на которую Кора Ли вешала белье всего лишь пару минут назад. Другой вагон искорежило так, словно кто-то разрезал тупым консервным ножом жестяную банку.

В тот день Кора Ли увидела и испытала то, что просто невозможно забыть. И не дай Бог увидеть такое вторично. С ней остался звук. Прежде всего звук, а уже потом жуткая картина крови и оторванных рук и ног. Когда жизнь, казалось, вернулась в нормальное русло, сразу же в первую свою бессонную ночь женщина вновь и вновь слышала эти душераздирающие звуки и в конце концов пришла к печальному выводу, что тот день круто переменил ее жизнь. Она стала другой в тот момент, когда раздался жуткий скрежет колес о рельсы.

Все это случилось в январе 1987 года. Прошло почти десять лет Да, время летит неумолимо. Изрытая земля снова выровнялась, глубокие шрамы на ней затянулись благодаря дождям. Выросла новая трава. Кора Ли приобрела чудесный аппарат для сушки белья, и теперь ей не надо было развешивать простыни на веревках. Наконец наступил день, когда женщина уже без содрогания смотрела на проходящие поезда.

Годы излечили ее, хотя и не полностью. Но самое худшее, похоже, было позади.

Поэтому меньше всего Кора Ли ожидала вновь услышать жуткий скрежет вагонных колес поезда. В этот жаркий июльский день она, развалясь в шезлонге, потягивала мятный лимонад, прислушиваясь к гудению сушилки, переваривающей выстиранное утром белье, и лениво смотрела на железнодорожное полотно.

И вот до нее донеслись кошмарные звуки.

Кора Ли застыла; банка с лимонадом выскользнула из безвольных рук. Впервые апокалиптические события разворачивались у нее на глазах.

На путях, искря колесами, тормозил пассажирский поезд «Колониаль». Женщина прекрасно знала, что такое перегрев металла. Перегревающиеся от трения колеса иногда выбрасывают искры во все стороны. Сейчас дело было не в перегреве. «Колониаль» походил скорее на ползущую по земле комету. Кора Ли достаточно разбиралась в поездах, чтобы понять, что сработал пневматический тормоз для экстренной остановки состава.

Она как завороженная перевела взгляд на локомотив, и сердце ее оборвалось. По той же самой колее навстречу «Колониалю» шел голубой локомотив Конрейла. Без вагонов.

— Быть не может, — прошептала она и тут же завопила: — Нет! Боже мой, нет!

И все-таки... В 1987 году «Колониаль» тоже столкнулся с локомотивом Конрейла, которого не должно было быть на путях. Тогда погибли шестнадцать человек.

Кора Ли услышала те же самые звуки, они как будто были записаны на магнитофон ее памяти и теперь воспроизводились мощной стереофонической системой.

Скрежет металла, глухое, леденящее душу «бах» и грохот вагонов, наталкивающихся друг на друга и летящих под откос.

— О Боже! — только и успела крикнуть она и тут же рухнула на землю, как хлопчатый мешок со свежим мясом, от удара летящего обломка рельса.

Пейджер Мелвиса Каппера запищал через пятнадцать минут после происшествия в Эссексе.

Мелвис сидел в баре аэропорта в Омахе, пил ледяное пиво, мысленно жаловался на судьбу и сочинял любовную песнь в духе железнодорожника:

Глаза ее голубы, как Конрейла вагон, Кейси Джонса фуражка на ней. Но любит она магнитный поезд, хоть он Годится только для грязных свиней. Вот так несчастье пришло ко мне...

Последнюю жалобную ноту прервал пейджер. Мелвис выругался и направился к таксофону.

Шеф эксперта сразу взял быка за рога.

— Каппер, тебе снова придется поработать.

— Ну что там у вас еще? — простонал подчиненный.

— Эссекс, штат Мэриленд. «Колониаль» столкнулся с дизелем Конрейла. Тот двигался ему навстречу.

— Ты что, Сэм, перебрал?

— По-моему, это у тебя язык заплетается, Мел.

— Слушай, может, я и пьян как сапожник, но мне в любом состоянии не забыть, что в Эссексе, штат Мэриленд, произошла жуткая авария в восемьдесят седьмом. Машинист Конрейла был под кайфом.

— Ты всегда так говоришь.

— В тот раз так оно и было. Парень перебрал наркотиков, во всем признался и отправился на электрический стул.

— Ах, дьявол, теперь припоминаю. Точно. Чертовщина какая-то!

— Чертовщина не чертовщина, а придется мне лететь в этот хренов Эссекс, — заявил Мелвис.

Несколько попыток повесить трубку оказались безуспешными. В итоге он вручил трубку какому-то оторопевшему мальчишке.

В вашингтонском аэропорту Каппера поджидал вертолет НСБП, и тридцать минут спустя он уже был на месте.

— Только не говорите мне, что разбился новенький «Генезис-2», — простонал он, когда вертолет коснулся земли.

— Что вы сказали? — переспросил пилот.

— Да так, ничего, — прокричал Мелвис, нахлобучил панаму и выбрался из кабины.

Представитель «Амтрака», руководивший работами на месте происшествия, посетовал:

— Мы еще не убрали все трупы.

— Не собираюсь вам мешать, — отозвался Мелвис. — Мне бы только взглянуть на локомотивы.

Руководитель работ указал ему нужное направление. Каппер зашагал к месту столкновения и едва не споткнулся об обрубок человеческой ноги. Обуви на ней не было, а из дырки в разноцветном носке торчал большой палец.

— Неужели его мамочка в детстве не учила выбрасывать дырявые носки, — пробормотал эксперт и стащил с головы панаму в знак уважения к жертвам крушения.

Вагоны пассажирского поезда, казалось, проделали при столкновении все мыслимые и немыслимые акробатические кульбиты, от прыжков вбок до сальто-мортале.

От лобового столкновения локомотивы выглядели ничуть не лучше, чем те, которые Мелвис видел в Небраске. Сильнее всего пострадал «Генезис». Железнодорожники нередко шутили, что «Генезис» похож не на тепловоз, а на ангар, в котором стоит настоящий локомотив. Так вот теперь он походил скорее на измятую коробку, которую после праздника выбросили на помойку.

Второй локомотив, конрейловский дизель СД50, при ударе почему-то отбросило назад.

Мелвис решил сначала посмотреть, нет ли в кабине дизеля очередного безголового машиниста.

Вскарабкавшись по перекрученным стальным тросам, которые когда-то были лестницей, он услышал приглушенные голоса и пробормотал:

— Невероятно!

Из разбитого окна кабины на него глянуло знакомое морщинистое лицо.

— Опаздываешь, — упрекнул Чиун.

— Салют старичок, — приветливо воскликнул Мелвис, хотя в душе особой радости не испытывал. — Забавные бывают встречи на железных дорогах, правда?

Мастер Синанджу посторонился, и Каппер забрался в кабину. Римо тоже оказался там, и вид у него был весьма удрученный — по-видимому, это его нормальное состояние, решил Мелвис.

— Вы, ребята, опять намерены путаться у меня под ногами?

— Мы прибыли первыми, — заметил Римо.

— Ну да, сейчас вы первые. Уже нашли что-нибудь?

— Машиниста нет. Следов крови тоже.

— Да я вижу — вздохнул Мелвис. — Ладно, давайте я покажу вам, как работает НСБП. Идемте в сортир.

Мелвис провел Чиуна и Римо в туалетную комнату, поднял крышку унитаза и принюхался с видом знатока.

— Им давно не пользовались, — сообщил он. — По крайней мере часа два.

Вернувшись в кабину, эксперт взглянул на панель управления. Увиденное немало его озадачило.

— Приборы отражают аварийную ситуацию. Скорее всего машинист решил спасти свою задницу и выпрыгнуть. Но тогда он наверняка расшибся. Не хотите пройтись по путям? — предложил он.

— Значит, обнюхиваешь гальюн, смотришь на стрелки и делаешь выводы? — язвительно спросил Римо.

— За это я получаю хорошие баксы, — серьезно ответил Мелвис. — Идем.

Они прошли вдоль путей милю, другую, третью.

— Тела я не вижу, — проворчал Чиун.

— Очень странно, — отозвался Каппер.

— Почему странно? — полюбопытствовал Римо.

— Да потому что на таких локомотивах установлены прерыватели. Машинист каждые сорок пять секунд должен отправлять на прерыватель сигнал. Если сигнал не поступит, автоматически включится пневматический тормоз, и тепловоз остановится. Дизель шел на скорости примерно восемьдесят миль в час, значит, отсюда до места происшествия он ехал пятьдесят секунд.

Если бы машинист выпрыгнул, дизель успел бы остановиться. Выходит, он не выпрыгнул. Точка.

— Может, радиоуправление? — предположил Римо.

— Технически вполне возможно. Но мне неохота рассматривать твою версию. Понимаешь, о чем я?

— Мы занимаемся не тем, чем надо, — • сказал вдруг Чиун.

— Как это понимать, старичок?

— Мы ищем мертвого машиниста, а должны искать живого японца.

— Боже милостивый, помолчи! Я дал себе торжественное обещание не произносить ни слова о том, что было в Небраске. Не заставляй меня нарушать клятву.

— Что ж, и нынешнюю катастрофу спишем на наркотики? — осведомился Римо.

— Нынешнюю? Нет, здесь другой коленкор. Авария тут происходит во второй раз. Значит, причина в плохом состоянии полотна, или не сработало переключение стрелок, или забарахлил семафор. Все, ребята, я продолжу работу только после того, как уберут трупы. Поэтому я, с вашего позволения, пойду в какой-нибудь симпатичный мотель и всхрапну. Устал как собака.

Провожая Мелвиса взглядом, Римо обронил:

— Папочка, напомни мне, чтобы я сказал Смиту, что этого парня надо выкидывать с работы.

Чиун не ответил. Римо обернулся и увидел, что мастер Синанджу к чему-то принюхивается.

— В чем дело? — спросил Римо.

— У тебя тоже есть нос, ленивец.

Ученик потянул носом.

— Чувствуешь? — спросил его Чиун.

— Что?

— Тяжелый, вонючий запах.

— Кукурузой пахнет, — признался Римо.

— В этих местах кукуруза не растет.

— Хочешь сказать, что наш самурай прячется в кустах?

— Сейчас мы с тобой пойдем на запах и убедимся, — бросил учитель и двинулся вперед.

Римо, вздохнув, последовал за ним. Они отшагали вдоль рельсов еще милю, и тут пахнуло откуда-то сбоку. Чиун так и зарыскал глазами по сторонам, на лице его появилось выражение решимости.

Местность была совершенно ровная, и спустя какое-то время оба ассасина заметили, что в пыли просматриваются следы. Римо не мог не узнать их. Именно такие отпечатки — обувь без каблуков — они обнаружили в Мистике и Тексаркане.

— Явно следы ронина. Конечно, если только здесь не приземлился парашютист, который к тому же унес парашют с собой, — заключил Римо.

Они вошли в ореховую рощицу. На одной из полян цепочка следов прерывалась. В этом месте, похоже, кто-то взрыхлил землю. А дальше следы возобновлялись, но уже совсем другие следы! Появился абрис туфель европейского образца, с ясно различимыми каблуками. И еще множество других отпечатков.

— Ну и ну, — только и проговорил Римо.

— Здесь ронин снял с себя облачение, — пояснил Чиун. — Взгляни, вот совершенно ясный отпечаток до.

— Раз ты так говоришь, значит, так оно и есть. Правда, я не знаю, что такое до.

— Ты бы назвал его кирасой.

— Может, и назвал бы, если б знал, что это такое.

— До — это грудной панцирь ронина.

Кореец наступил на след с каблуком. Обувь оказалась того же размера.

— Идем, медлительный!

— Так ведь не я оплакиваю потерю ногтя.

Мастер Синанджу, сверкая глазами, обернулся к Римо.

— Ты меня оскорбил!

— Нет, просто хотел намекнуть, что я полноправный мастер, а не оруженосец какой-то. Может быть, и я заслуживаю некоторого уважения?

— Когда мы встретимся с ронином вновь, твой долг — швырнуть ему в лицо палец.

— Я обдумаю твое предложение, — отозвался ученик.

Чиун сунул руки в рукава кимоно. На лице его мелькнула презрительная усмешка.

— Настоящий мастер не стал бы колебаться, — проворчал он.

— А что, если я сам стану для него перстом судьбы? — вполголоса произнес Римо.

Они снова двинулись вперед. Следы оборвались у асфальтовой дороги. Ассасины осмотрелись. На одной стороне улицы они заметили закусочную, на другой — мотель «Чизапик».

— Надо поискать его там, — заявил Чиун.

— Что может призрачный ронин делать в мотеле?

— Ожидать своей судьбы, — ответил кореец, подобрал полы кимоно и засеменил в сторону мотеля.

Портье сообщил вошедшим, что он всегда к их услугам. Чиун спросил его, в какой комнате он может найти своего японского друга, чья фамилия, к несчастью, вылетела у него из головы. И портье действительно помог.

— Мистер Бацука у себя. Номер три-Си.

— Как он сказал? Базукин? — спросил Римо возле лифта.

— Бацука.

— Это имя или фамилия?

— Поинтересуйся у негодяя, прежде чем мы проломим его проклятый череп, — прошипел учитель.

— Не забывай, что в случае заварухи нам придется объясняться со Смитом.

— Римо, когда мной двигает гнев, мелочи меня не интересуют. Я полагаюсь на тебя. Сдерживай меня до тех пор, пока не узнаешь всю ерунду, что тебе необходима.

Лифт отвез их на третий этаж. Неслышно ступая по красному ковру, они прошли по коридору. Номер три-Си оказался справа.

Ассасины встали у двери и прислушались.

— Новости Си-эн-эн передают, — прошептал Римо.

— А я слышу биение сердца, какое я уже слышал прежде, — отозвался Чиун.

— Стучимся или вышибаем?

Кореец задумался. Вокруг глаз его разбежались лучики.

— Нельзя вызывать у него подозрений, иначе он совершит сеппуку.

— Значит, стучимся. — Римо забарабанил по косяку. — Я слесарь! Проверка канализации!

Мастер Синанджу припал ухом к двери.

— Не хочет открывать, — прошептал он.

— Очень глупо с его стороны. — Римо стукнул еще раз. — Откройте, я слесарь!

Чиун отпрянул от двери. Глаза его сузились.

— Жди здесь! — бросил он и скрылся за углом.

Римо решил, что учитель хочет выбраться на балкон и перекрыть пожарную лестницу. И потому растерялся, когда в мотеле внезапно завыла пожарная сирена.

Из-за угла показался мастер Синанджу, явно готовый к бою.

— Он появлялся?

— Нет. Неужели ты включил сигнализацию?

— Да, чтобы выманить его оттуда.

Выманить ронина не удалось. Зато удалось до смерти перепугать других постояльцев, в том числе и заспанного Мелвиса Каппера в панаме и боксерских трусах с изображениями рогатых черепов.

— В чем дело? — зевая, спросил он.

Чиун приложил палец к губам и вновь прильнул к двери номера З-Си. И немедленно переменился в лице.

— Он удрал! — заскрежетал он зубами. — Я не слышу его сердца!

Римо вышиб дверь ладонью, осторожно вошел в комнату, то и дело озираясь по сторонам: опасался, что где-то в углу притаился ронин с высоко занесенным катана.

Однако его взору предстал пустой номер. По телевизору передавали сообщение о железнодорожной катастрофе, происшедшей всего в нескольких милях от мотеля. На кровати стояла знакомая Римо черная кожаная сумка. Оттуда торчала тяжелая стальная коробка с различными ручками и кнопками на крышке. Коробка была снабжена ремнем для ношения на плече.

Сумка для голов, подумал Римо.

Телефонная трубка лежала рядом с аппаратом.

Обыск ванной комнаты и стенных шкафов ничего не дал. Соседние же номера с этим не сообщались.

— Похоже, у меня deja vu[13], — задумчиво произнес Римо, подошел к телефону и взял трубку.

— Алло, — произнес он.

Ответом ему был треск электрических разрядов.

— Эй, вы меня слышите?

— Скажи «моши-моши», — прошептал Чиун.

— Моши-моши, — повторил ученик в трубку.

Только треск и помехи. Римо положил трубку.

— Можете меня повесить, — воскликнул Мелвис, взвешивая в руках стальную коробку, — если это не новейшее устройство для радиоуправления. Видите?

Вот и серебряный шарик на ручке переключателя.

Так та глупая девчонка и говорила.

Взглянув на ящик, мастер Синанджу сказал:

— Обрати внимание, Римо. Здесь написано «Нишицу».

— Мы и глазом моргнуть не успеем, а япошки уже будут делать для нас тепловозы, — проворчал Каппер.

Чиун подошел к телефону и нажал кнопку повторного вызова. Раздались длинные гудки.

Наконец на другом конце провода сняли трубку, и чей-то высокий голос произнес:

— "Нишицу".

Римо с Чиуном многозначительно переглянулись, и кореец тут же выпалил по-японски вопрос. Ему ответили. Завязался спор. В конце концов мастер Синанджу швырнул трубку на рычаг, выдернул телефонный шнур из розетки и выбросил аппарат через балконную дверь. Телефон плюхнулся в бассейн, и какой-то толстяк со страху упал с надувного морского конька.

— Эх, папочка, — вздохнул Римо. — Теперь они поймут, что мы за ними охотимся.

— Очень полезно поселить робость в их нечестивых сердцах, — со злостью выпалил Чиун.

— Давай лучше узнаем, куда девался наш ронин.

Когда они спустились в холл, портье встретил их значительно менее приветливо.

— Мы хотим узнать, куда сегодня звонили из номера три-Си, — заявил Римо.

— Вы что, не видите, я занят! — рявкнул издерганный портье, который как раз в эту минуту объяснял рассерженным постояльцам, что пожарная тревога была ложной.

Римо положил одну руку на плечо портье, а другой взялся за его яркий галстук.

— Сейчас я продемонстрирую тебе замечательный трюк.

Галстук превратился в большой тугой узел, и, когда Римо на шаг отступил, портье уже схватился обеими руками за горло.

Он силился освободиться, но чем сильнее тянул, тем больше багровело его лицо. Когда оно приобрело темно-малиновый оттенок, работник понял, что душит сам себя, и затих. Краска отлила от щек, и лицо приняло недоуменное выражение.

— По каким номерам звонили из номера три-Си? — повторил Римо.

— Грррм, — прохрипел портье и двумя руками указал на открытую дверь. Там, в комнате, у пульта сидела рыжеволосая веснушчатая девушка и бесстрастно жевала резинку.

— Весьма вам признательны, — сказал Мелвис и учтиво приподнял панаму.

Телефонистка продиктовала им нужный телефон и добавила, что мистер Бацука зарегистрировался в гостинице всего несколько часов назад.

— Как его зовут?

— Фурио.

Римо поблагодарил девушку. Затем из холла позвонил по телефону-автомату Смиту.

— Смитти, выясните, кому принадлежит такой номер телефона...

— Диктуйте.

Римо продиктовал.

Через несколько секунд Смит сообщил:

— Номер зарегистрирован на дилерскую автомобильную компанию в Иири, штат Пенсильвания. Эта компания является отделением «Нишицу».

— Проклятие! Здесь только что побывал наш ронин-призрак. Судя по всему, он при помощи аппарата радиоуправления направил конрейловский локомотив на амтраковский поезд. Тот же передатчик он использовал в случае с «Зефиром Калифорнии». По крайней мере логичное объяснение. Ему надо было только настроить передатчик на нужную частоту.

Глава КЮРЕ промолчал, и Римо продолжил:

— Впрочем, передатчик он оставил в мотеле. Передатчик производства «Нишицу», между прочим. Мы накрыли ронина в номере но, когда взломали дверь, в комнате никого не оказалось, а с телефона была снята трубка. Зато нам удалось узнать имя. Фурио Бацука.

— Римо, все это чрезвычайно интересно. Теперь отдельные фрагменты начинают складываться в цельную картину.

— Лично я никакой картины не вижу. Сплошная бессмыслица.

— Римо, я только что провел серьезное исследование.

— И что ты узнал?

— Как мы уже знаем, компании «Гоми» и «Хидео» являются филиалами корпорации «Нишицу». А если за всеми интересующими нас происшествиями стоят технологии «Нишицу», тогда все ясно. Если ты помнишь, Красивый, естественно, в дематериализованном, то есть разобранном на атомы состоянии, обладал способностью путешествовать по телефонным проводам. Именно таким способом он и скрылся от вас.

— Ну, до этого я и сам допер. Но в чем смысл? Зачем им портить наши железные дороги?

— Я знаю, — проскрипел Чиун.

Ученик удивленно воззрился на него.

— Разрушить транспортную систему страны — это все равно что выкачать кровь из вен. Так случилось в Риме. То же происходит и здесь, в новом Риме. Пора спасать наши бесценные поезда от иностранных разбойников.

— Папочка, в наше время железные дороги не играют такой уж большой роли.

— Филистимлянин! Святотатец!

Римо бросил в трубку:

— Вы слышали?

— Не обращайте внимания, Римо. Я целый час анализировал файлы по железным дорогам. И обратил внимание, что в последние три месяца крушения происходят заметно чаще.

— Наверное, вы правы.

— Начиная с катастрофы в Тексаркане, события развиваются все быстрее.

— Но к чему вы клоните? — недоуменно спросил Римо.

— Почти во всех недавних катастрофах пострадали новейшие локомотивы, лучшие модели. — Смит выдержал паузу. — Кто-то хочет бросить тень на качество американских тепловозов.

— А может, это совпадение? Может, парень просто пускает под откос все, что движется по рельсам? И в этом случае ему обязательно попадутся новые машины.

— Смотрите: затишье, затем всплеск. Враг взял паузу, чтобы поразмыслить и выработать новую стратегию. Не забывайте, катастрофы продолжаются уже три года.

— Ну...

— Очевидно, их первоначальный план не сработал. Тот разум, кто разрабатывал операцию, скорректировал планы. События достигли кульминации.

— И все-таки в чем же смысл?

— Мне бы кто сказал! — печально вздохнул Смит. — Но не можем же мы стоять в стороне и спокойно анализировать крушение за крушением. Необходимо перехватить инициативу.

— Ничего бы этого не случилось, если бы глупая белая раса не отказалась от паровой тяги, — вставил Чиун довольно громко, так, чтобы услышали все окружающие.

— Выпью за твои слова! — откликнулся Мелвис.

— Римо, снимите в мотеле номер и жди инструкций.

— Как скажете, — грустно ответил Римо и повесил трубку. Потом повернулся к мастеру Синанджу: — Начинается второй тайм. Против нас играет Красивый второго поколения. Так считает Смитти.

— Тем не менее, он ронин, — сказал Чиун. — И он чрезвычайно опасен.

— Я не спорю. И все-таки наш противник — обыкновенный человек, одетый в начиненный электроникой костюм самурая. В Доме нет привидений.

Мастер Синанджу поднял вверх лишенный длинного ногтя указательный палец.

— Если ты не отомстишь за нанесенное японцем оскорбление, я сам стану вечным проклятием Дома.

Глава 22

Харолд В. Смит с головой погрузился в изучение файлов, когда его компьютер протяжно загудел. Глава КЮРЕ вызвал на одно из окон экрана очередное сообщение Ассошиэйтед Пресс.

Иири, штат Пенсильвания. Железнодорожная катастрофа. То самое место, куда, по всей вероятности, телепортировался злобный ронин. Недалеко от Иири сошел с рельсов поезд, принадлежащий цирку братьев Барнума и Бейли Ринглингов.

Пока Смит вникал в суть, раздался новый гудок. В углу экрана появилась строка: «Найдена аналогия». Поиска аналогий Смит не запрашивал, тем не менее, нахмурившись, он ввел соответствующую команду.

То, что он прочитал, заставило его ахнуть.

Происшествие в Иири было полностью идентично крушению двухлетней давности в Лейкленде, штат Флорида. Тогда погибли шесть человек и также сошел с рельсов цирковой поезд.

— Стратегия снова меняется, — пробормотал Смит.

Стратегия явно изменилась. На сей раз пострадал обыкновенный ГЕ Дэш-8. Не новый. Далеко не новый.

Еще через двадцать минут Ассошиэйтед Пресс передало еще одно сообщение, и глава КЮРЕ даже без специального сигнала программы понял, что аналогия найдется.

И она нашлась.

Близ Батавии, штат Нью-Йорк, полетел под откос «Лейкшор лимитед». Данные о числе жертв пока уточнялись. В аналогичном крушении, случившемся ровно два года назад, травмы получили 125 человек.

— Он воссоздает самые трагические происшествия на железных дорогах! — выкрикнул, забывшись, Смит. — Но зачем?

Минуту спустя Смит уже забыл про свой вопрос. Просто он догадался взглянуть на проблему под новым углом зрения.

Директор «Фолкрофта» бешено застучал по клавишам, ввел нужные команды, и на мониторе появился перечень самых трагических по количеству унесенных жизней и причиненному материальному ущербу катастроф за последние три года.

Список получился недлинный, и под первым номером в нем значилось крушение под условным названием «Залив Кано».

Смит прекрасно помнил тот случай. 22 сентября 1993 года. «Сансет лимитед» шел через Алабаму на юг, во Флориду. Незадолго до появления поезда буксирный катер совершил неудачный поворот и, врезавшись в одну из опор железнодорожного моста, повредил ее. Когда «Сансет лимитед» въехал на мост, опора не выдержала, и три свинцовых локомотива и четыре вагона оказались в воде. Сорок семь человек утонули. За одну ночь число человеческих жертв за всю историю «Амтрака» выросло вдвое. До сегодняшнего дня катастрофа у залива Кано оставалась самой кровавой из всех трагедий, когда-либо имевших место на железных дорогах.

Глава КЮРЕ вдруг сильно засомневался в истинных причинах крушения означенных в официальном заключении НСБП. Не исключено, подумал он, что «Залив Кано» может повториться.

Смит набрал номер мотеля в Мэриленде. К телефону подошел Римо.

— Очередное задание, Римо. Поезжайте в Мобиль, штат Алабама. Найдите там железнодорожный мост над заливом Кано. Кано, — отчетливо повторил Смит. — И проследите, чтобы на мосту никто не устроил ловушку для поезда. У меня есть основания полагать, что ронин теперь попытается действовать именно там.

— Вылетаем, — коротко отозвался Римо.

Положив трубку, глава КЮРЕ вновь обратился к компьютеру. Ему предстояла большая работа, а данных в его распоряжении имелось немного. Зато известно имя: Фурио Бацука.

Начал Смит с просмотра правительственной базы данных. Такие действия власти едва ли сочли бы законными, но надо было срочно найти конкретных подозреваемых.

К его удивлению, поиск дал результат. Серые глаза Смита торопливо забегали по янтарного цвета строчкам. По мере того как он читал, нетерпение на его лице сменялось разочарованием.

"Лучший бьющий команды «Сиэттл маринерз» Фурио Бацука примет участие в матче «всех звезд».

Дальше читать он не стал.

— Итак, он записался под чужим именем, — с горечью произнес директор «Фолкрофта».

Сгорбившись за столом, он пытался отыскать другой подход к проблеме. В случаях, связанных с промышленным шпионажем — а здесь, несомненно, именно такой случай, — часто оказываешься в тупике.

До залива Кано пришлось добираться на автомобиле, а затем на моторной лодке. Когда ассасины сели в лодку, уже смеркалось.

Нос лодки уверенно рассекал ленивые воды. Чиун, всматриваясь вперед, застыл на корме. Римо управлял лодкой. На воду опускался туман. Воздух был перенасыщен влагой. А следом за ними плыл одинокий аллигатор.

Крокодил не отстал от них, и когда они наконец добрались до стальной опоры моста.

— По-моему, здесь все нормально, — заключил Римо, осмотрев опору. — Думаю, мы не опоздали.

Учитель не ответил.

Нос лодки ткнулся в песчаную банку. Чиун все так же неподвижно стоял на корме, и только когда судно едва ли не целиком оказалось на песке, он соизволил сойти. Затем помахал рукой аллигатору; тот неуклюже выполз на сушу и заторопился за людьми, время от времени лениво колотя хвостом.

— Берегись этой ящерки, папочка, — предупредил учителя Римо.

— Пусть лучше она остерегается, — буркнул кореец и повернулся к переваливающейся с боку на бок рептилии.

Аллигатор уперся в землю своими короткими, толстыми, как пни, лапами и уверенно двинулся в сторону Чиуна. Мастер Синанджу с любопытством наблюдал за ним.

— Никчемный вид, — наконец изрек он.

— По сравнению с кем? — поинтересовался Римо, мысленно измеряя расстояние между головой аллигатора и ногами Чиуна.

— С королевскими крокодилами Верхнего Египта.

— Если он схватит тебя за лодыжку, ты тут же переменишь мнение.

Судя по всему, именно таковы были намерения пресмыкающегося. Мастер Синанджу тем не менее позволил ему приблизиться почти вплотную. Аллигатор вдруг раскрыл свои челюсти-ножницы и, яростно бросившись вперед, клацнул зубами.

Если пресмыкающиеся умеют удивляться, то крокодил явно удивился.

Его маленькие глазки таращились туда, где только что стоял Чиун. Старичка там уже не было. Аллигатор задвигал длинной головой. Вправо-влево.

А мастер Синанджу, невозмутимо стоя на шершавой спине гада, наклонился и постучал по коричневой макушке животного.

— Йо-хо, — насмешливо сказал Чиун, — я тут.

Аллигатор дернулся. Замолотил хвостом по песку. Челюсти его клацали, как у собаки, которая старается поймать собственный хвост. Он выгибал спину, извивался, рычал, хотя такие звери, как известно, рычат редко.

А мастер Синанджу стоял спокойно и хладнокровно, как будто под ним было безжизненное бревно, а не мощная, мускулистая, живая машина для пожирания всего сущего из плоти и крови.

— Учитель, хватит дразнить скотину! — крикнул Римо. — У нас полно работы.

— Я никого не дразню, — возразил Чиун. — Просто он пытается меня съесть.

— Так не давай ему повода думать, что ты ему по зубам.

Мастер Синанджу решил послушаться разумного совета Римо и наступил на голову крокодила, тем самым намертво сжав его челюсти и вдавив их в покрытый илом песок.

Аллигатор конвульсивно дернулся, заколотил хвостом по песку — сначала от ярости, потом от желания спастись и, наконец, от ужаса, когда хищник понял, что не в силах сбросить с себя это недоразумение в юбках.

Чиун подождал, пока аллигатор успокоится, затем спрыгнул с него и пинком перевернул. Лапы пресмыкающегося затрепыхались, как поломанные крылышки цыпленка.

— Учись, Римо. Ты так не умеешь.

Римо проигнорировал саркастическое замечание. Он уже продрался сквозь кустарник и приступил к осмотру опор моста.

Старик же носком ноги перевернул аллигатора и покатил его, как бревно, к воде, пока наконец пресмыкающееся с жалким всплеском не плюхнулось в воду.

— Прощай, старый земляной червяк, — бросил ему напоследок Чиун скрипучим голосом.

Аллигатору хотелось любой ценой убраться прочь. Он медленно поплыл вперед, едва шевеля измученным телом. Да, он совершенно пал духом.

Мастер Синанджу присоединился к Римо, который тщательно ощупывал каждую опору.

— Все в порядке. Пойдем наверх.

Ассасины взобрались на мост прямо по вертикальным опорам — так было проще всего.

На мосту они осмотрелись. Рельсы как будто невредимы... Чтобы не оставалось никаких сомнений, они двинулись вдоль путей.

На залив Кано спускалась ночь. Внизу зловеще плескалась темная, маслянистая вода.

— Интересно, почему Смитти думает, что ронин окажется именно здесь? — спросил Римо.

— Главное, что он так думает, — отрезал Чиун.

— Что толку торчать тут просто так! А вдруг что-нибудь случится в другом месте?

— Что может случиться? Непогрешимый оракул Смита шепотом сообщает ему тайные знания, а наше дело — повиноваться.

— Будем надеяться, что он попал в точку. Впереди еще долгая ночь.

Харолд В. Смит усердно изучал информационное пространство в поисках каких-либо следов. Ведь череда крушений продолжалась!

Итак, враг передвигается по телефонным проводам, и его цель — устраивать железнодорожные катастрофы. Так Смиту подсказывала логика. В компьютеризованной системе учета авиабилетов пассажиров с японскими фамилиями, которые совершали бы авиаперелеты между городами, где произошли катастрофы, не значилось. Железнодорожный транспорт, равно как и автомобильный, был бы чересчур медленным для преступника.

Следовательно, ронин из «Нишицу» перемещался по телефонным проводам. Иными словами, человек-факс. Именно так, по факсу, около трех лет назад Красивый бежал в Осаку, ускользнув от Чиуна и Римо.

С тех пор о нем не было ни слуху ни духу. Глава КЮРЕ решил, что Красивый (его экстравагантный псевдоним, конечно, вовсе не соответствовал неизменно белому одеянию негодяя) не справился со сложной задачей телепортации через спутниковую систему связи, хотя прежде он многократно путешествовал по наземным кабелям. А как иначе? Modus operandi[14] нового противника был совершенно иным. Этот специализировался не на кражах, а на подрывной деятельности. К тому же он демонстрировал вопиющее равнодушие к человеческой жизни, тогда как Красивый, насколько известно, никому не причинил физического вреда.

Итак, перед ними иной враг, и задачи у него иные.

Следом его могла бы служить кредитная карточка телефонной компании, которую ронин использовал для своих перемещений в пространстве. Смит принялся разыскивать эту карточку.

По всей Америке поезда то и дело сходили с рельсов, сталкивались друг с другом, попадали в нештатные ситуации, и глава КЮРЕ методично заносил все детали в свои безмерно разрастающиеся файлы. Еще чуть-чуть, и что-то наверняка выплывет на поверхность. Если повезет, выяснится, что ронин использовал всего одну или две карточки. Чем чаще ею пользоваться, тем скорее она станет объектом внимания КЮРЕ. Однако чем больше времени займет обработка информации, тем больше случится аварий на железных дорогах.

Вновь загудел компьютер.

На сей раз — Буаз, штат Айдахо. И снова «Амтрак». В 1993 году в Буазе на том же самом месте сошел с рельсов «Пионер».

Внезапно Смита осенило.

Ронин начал повторять наиболее значительные катастрофы прошлых лет, потому что это проще, чем устраивать новые, а у него оставалось мало времени и приходилось спешить.

Мало времени... Но для чего? Надо выяснить.

В кромешной тьме раздался какой-то непонятный звук.

— Что это? — шепотом спросил Римо.

— Не знаю, — признался Чиун.

Мало-помалу трудноразличимый звук превращался в ритмичный лязг. Видимо, приближалась некая железнодорожная машина.

Римо достал из заднего кармана расписание поездов «Амтрака», которым он разжился в агентстве по найму автомобилей.

— Если ничего не изменилось, «Сансет лимитед» подойдет примерно через час.

Мастер Синанджу прислушался.

— Похоже не на поезд, а на дьяволов вагон.

— Что еще за дьяволов вагон?

— В добрые старые времена линии Кионг-Джи перед поездом обязательно проезжала дрезина с ручным управлением. Исключительно для того, чтобы проверить надежность путей. А еще — чтобы выманить из засад бандитов.

— Вашу линию Кионг-Джи осаждали бандиты?

— Да, до тех пор, пока мастер тех дней — мой отец не освободил от них наши земли, за что и получил в награду паровоз.

— Как? Ему совсем не дали золота?

— Паровоз был наполнен золотом. Это само собой разумеется, Римо.

— Ладно, пойдем посмотрим, что там такое.

Билли Рексу Дотерсу было не по себе. Уже совсем стемнело, а ему оставалось проложить еще около десяти миль кабеля.

Бульдозер степенно двигался вдоль путей, разматывалась гигантская катушка, и многоволоконный оптический кабель ложился на прикрепленный спереди плуг особой формы и затем — на землю. Утром бригада рабочих засыплет его дерном.

Самая идиотская работа на свете, не в первый уже раз подосадовал Билли Рекс. Подумать только — прокладывать информационную трассу двадцать первого века вдоль железной дороги века двадцатого при помощи допотопного плуга, почти не отличающегося от того, каким пахали наши предки в каменном веке!

И все-таки работа есть работа.

А потому Билли Рекс здесь. И если он зазевается, «Сансет лимитед» настигнет его на мосту через залив Кано и превратит его вместе с машиной в лепешку.

Билли подъехал к мосту. Над водой клубился туман. Казалось, из загрязненных, кишащих аллигаторами вод залива встают души умерших. Билли Рекс невольно замедлил ход. В ту ночь, когда «Сансет лимитед» ухнул в залив, тоже стоял густой туман. Видимость была настолько плоха, что несчастный машинист и не заметил, как направил свой поезд в вечность, в летейские воды.

Увы, на малой скорости немедленно принялись за работу комары.

Призраки жертв катастрофы у залива Кано, видимо, действительно решили материализоваться. Внезапно по обе стороны бульдозера возникли две человеческие фигуры.

— Стоять! — скомандовала одна из них. Странно: древний старик, одетый словно для танца в традиционном китайском театре.

Второй — парень на вид нормальный. Худой как щепка, правда, запястья у него с рельс толщиной.

И оба ничуть не похожи на железнодорожников. Держатся в стороне от рельсов, как осторожные мотыльки, не желающие лететь на огонь.

— Не могу остановиться, — самым что ни на есть приветливым тоном крикнул Билли Рекс, поравнявшись с достойной внимания парочкой. — У меня расписание.

Заговорил с ним высокий, жилистый парень:

— У тебя впереди ротор? Не поздновато чистить снег?

— Скорее рановато, — дружелюбно отозвался Билли Рекс.

Теперь незнакомцы шли рядом с бульдозером. В их поведении чувствовалось любопытство, но никак не угроза. Билли Рексу стало легче на душе.

— Что это? — спросил маленький, указывая на змеящийся по свежевскопанной земле кабель.

— Кабель. Многоволокнистый, оптический. Информационную трассу прокладываем.

— Вдоль железнодорожного полотна? — недоверчиво уточнил костлявый.

— Черт возьми, да телефонные линии уже лет сто прокладываются вдоль железных дорог. Но этот кабель — последнее слово техники.

— А я и не знал.

— Век живи — век учись, правда?

Мост был уже совсем близко. Комары как будто взбесились. Если бы железнодорожники заключали контракт на каждый вид работ, то прокладывать кабель не согласился бы никто.

Наконец в траншею лег последний участок кабеля. Билли Рекс перевел ручку, управляющую плугом, в положение «вверх» и приготовился пересечь мост на максимальной скорости.

— В такой темноте опасно работать, — проворчал он, хлопая себя по рукам.

Внезапно перед его глазами очутилась визитная карточка. В лунном свете он не смог как следует прочитать ее, но костлявый парень произнес:

— Римо Белл, Федеральная комиссия связи.

Парень говорил так уверенно, что Билли Рекс решил не спорить.

— К обочине, — приказал костлявый.

— Это все-таки железная дорога, а не шоссе, — возразил связист. — Я не могу съехать с рельсов.

— Тогда остановись, иначе ответишь за последствия, — проскрипел голос маленького азиата.

— Какие такие последствия? — не удержался от вопроса Билли Рекс.

И тут бульдозер остановился. Встал как вкопанный. Связист включил прожектор, чтобы посмотреть, на какое препятствие он напоролся.

На рельсах ничего не было, за исключением новенького кожаного ботинка. Ботинок принадлежал костлявому парню из Федеральной комиссии связи. Каким-то образом ему удалось остановить бульдозер одним движением ноги.

Билли Рекс решил, что в пререкания вступать не стоит, и выключил двигатель.

— Ребята, что вам от меня нужно?

— Проверка.

— Валяйте, проверяйте.

Двое незнакомцев осмотрели кабель, заглянули под платформу, словно рассчитывая обнаружить там бомбу, проверили удостоверение Билли Рекса и почему-то чрезвычайно внимательно изучили табличку с эмблемой фирмы-производителя. Наконец костлявый сказал:

— Все нормально, можешь ехать.

— Премного вам благодарен.

— Ты поступил очень осмотрительно, приобретя американскую машину, — проскрипел азиат.

«Инспектора» проводили взглядом тяжелый, не предназначенный для движения по рельсам бульдозер.

Комары, как и следовало ожидать, полетели за Билли Рексом, Если какому-нибудь комару и вздумалось остаться и попробовать кровь остановившей бульдозер диковинной парочки, то Билли этого не заметил.

Когда бульдозер скрылся во тьме, Римо повернул голову и бросил Чиуну:

— Кажется, теперь я понимаю, за чем охотятся японцы.

— Ты не прав, — буркнул учитель.

— Я еще не сказал, что думаю.

— Не важно, ты всегда ошибаешься.

— Посмотрим.

Римо взглянул на луну и убедился, что внутренние часы его не обманывают. До появления «Сансет лимитед» оставалось совсем немного времени.

Мастера Синанджу отступили в кусты, чтобы со стороны наблюдать за развитием событий. В ночи звенели комары, но все они избегали Чиуна и Римо, как будто их кожа вырабатывала естественный инсектицид; впрочем, отчасти так оно и было.

Когда аналитическая компьютерная программа стала выдавать результаты, Харолд В. Смит как раз просматривал первые сообщения Ассошиэйтед Пресс о крушении амтраковского поезда «Город Новый Орлеан» в Попларвилле, штат Миссисипи.

Оказалось, что в последнее время использовались три телефонные кредитные карты.

Одна карточка была зарегистрирована на имя Акиры Куросавы, владельцем второй был Сейджи Одзава, третьей — Фурио Бацука.

Страшная мысль мелькнула в голове Смита: неужели на железных дорогах орудует несколько ронинов?

Он еще раз проверил, когда стряслись последние катастрофы, и облегченно вздохнул. Не было случая, чтобы два крушения произошли одновременно, а это Означает, что преступник один.

Смит проверил первое имя. Выяснилось, что Акира Куросава — знаменитый японский кинорежиссер, снявший множество фильмов о самураях. Густые брови главы КЮРЕ сдвинулись на переносице; ему не понравилась циничная ирония, заключавшаяся в связи тематики фильмов Куросавы с последними событиями на железных дорогах Америки. Подобным образом проявлять свое чувство юмора? Нехорошо.

Сейджи Одзава оказался американцем японского происхождения, дирижером Бостонского симфонического оркестра.

Новости все поступали и поступали. Примерно раз в час приходили бюллетени о новых крушениях. Всякий раз страдали поезда «Амтрака». Очередная перемена тактики. Мотивы вполне очевидны: злоумышленник старается погубить как можно больше людей — «Амтрак» перевозит не капусту.

— Кому-то понадобилось нанести максимальный ущерб железным дорогам Америки, как материальный, так и моральный, — вслух произнес Смит.

Но цель оставалась по-прежнему неясной.

Поисковые программы продолжали анализировать несчастные случаи, а глава КЮРЕ принялся изучать состояние американской железнодорожной сети.

Безжалостная эпидемия катастроф продолжается уже три года.

Четыре года длится бум в сфере грузовых перевозок. Даже наводнения девяносто третьего года на Среднем Западе не вызвали такого масштабного кризиса.

А вот положение «Амтрака» весьма серьезно. Сокращается объем пассажирских перевозок. Точнее говоря, в последние месяцы число проданных билетов несколько выросло, но Смит подозревал, что рост произошел за счет тех ненормальных, кто мечтает попасть в катастрофу и получить страховку. Срок действия договора, согласно которому «Амтрак» получил право приоритетного использования грузовых линий, подходит к концу.

Если принять во внимание, что Конгресс рассматривает вопрос о сокращении финансирования железных дорог, будущее «Амтрака» представляется весьма плачевным.

Но какие же цели преследует электропромышленная корпорация «Нишицу», уничтожая поезда этой компании?

Ответа не было, и Смит вновь задумался над загадкой ронина-убийцы, обладающего даром телепортации.

Всякий раз, когда используется кредитная телефонная карта, компьютер на станции фиксирует, откуда сделан вызов и какого абонента вызывают. Регистрируются обычные телефонные звонки, а на самом деле изобретен весьма эффективный способ перемещения человека в пространстве. И этот способ является исключительной собственностью японской компании.

Других японских фамилий поисковая программа не выдала.

Каждый раз, когда неизвестный абонент использовал одну из трех зафиксированных кредитных карт, неподалеку от местонахождения вызываемого абонента в считанные минуты происходило крушение.

Где-то по многоволокнистым оптическим кабелям телефонной сети США движется смертоносный враг, невидимый, не вызывающий подозрений. Смит знал, что очень скоро ронин попытается вновь сбросить «Сансет лимитед» в залив Кано.

Оставалось только ждать. И надеяться, что безымянный враг объявится у залива Кано в самое ближайшее время. Кровавая бойня на железных дорогах между тем становилась все более чудовищной.

Наконец в тумане показался свет прожекторов. Приближался «Сансет лимитед».

— Идет, — прошептал Римо.

Чиун покрутил головой и прислушался, но его чуткие уши не улавливали ничего подозрительного.

— Никакого ронина.

— Не забывай, если он дематериализован, нам не удастся услышать биение его сердца. Как тогда в вагоне, помнишь?

— Если он появится из этих негостеприимных вод, мое орлиное око заметит его.

Римо кивнул. Он тоже всматривался в темноту. Зашелестела листва. Цапли. Шлепнул мощным хвостом по воде беспокойный аллигатор.

В надвигающемся свете прожекторов уже заблестели рельсы. Опоры моста чуть заметно завибрировали.

Римо сделал шаг назад, все так же всматриваясь в темноту. Если ронин собирается нанести удар, то атаковать, по всей видимости, он должен здесь.

Налетел ветер. Заливая все вокруг неясным светом, приближались прожектора, по земле, видоизменяясь, ползли тени. По всей длине моста сверкали стальные рельсы.

На скорости семьдесят миль в час «Сансет лимитед» влетел на мост. Мост задрожал. И дрожал почти две минуты, даже когда поезд миновал его.

И вот «Сансет лимитед» пропал из виду. Вернулись тени. Ночь снова вступила в свои права.

Римо с Чиуном стояли возле въезда на мост, недоуменно уставившись друг на друга.

— Выходит, Смитти ошибся.

— Надо ему сообщить, — отозвался мастер Синанджу.

— Как? Мы здесь все равно что в пустыне.

— Разве не ты говорил, что в поездах теперь есть телефоны?

— Точно. Только на «Сансет лимитед» мы, кажется, опоздали.

— Успеем, если поторопимся, — отрезал учитель.

Они столкнули лодку в воду, и Римо завел мотор.

Железнодорожное полотно дугой огибало залив, поэтому ассасинам удалось добраться до противоположного берега раньше, чем подошел поезд.

Стоя возле рельсов, они спокойно поджидали «Сансет лимитед». Когда же локомотив приблизился, оба повернулись и побежали вдоль рельсов впереди состава.

Скорость «Сансет лимитед» упала до пятидесяти миль в час. Мастера Синанджу бежали чуть медленнее, ровно настолько, чтобы поезд постепенно обгонял их. Они пропустили мимо себя локомотив, затем пассажирские вагоны.

В хвосте состава находился багажный вагон. Чиуну и Римо, бежавшим теперь со скоростью поезда, не составило труда ухватиться за поручни, повиснуть на них, а затем взломать заднюю дверь вагона.

По пути в пассажирский вагон они привлекли к себе не больше внимания, чем обычно.

Римо нашел бортовой телефон и вставил в него кредитную карту.

— Смитти? Догадка не подтвердилась. Ронина на мосту не было.

— Я знаю, Римо, — устало откликнулся Смит. — Зато он проявил себя еще в нескольких местах. Множество жертв.

Глава КЮРЕ коротко информировал Римо о последних крушениях.

— Почему же он пропустил залив Кано? — удивился Римо. — Ведь не все аварии, которые ты перечислил, очень уж серьезны.

— Я не знаю, что у него на уме. Наверное, он приберегает залив Кано.

— Интересно, для чего?

Харолд В. Смит на другом конце провода скрипнул зубами.

— Вот это-то нам и надо выяснить.

— Знаете, у меня мелькнула догадка.

— Говори, Римо.

— Там, на мосту, мы встретили бульдозер. Парень сказал нам, что занимается прокладкой оптоволоконного кабеля. Ты в курсе, что вдоль всех железных дорог страны прокладываются кабели?

— Да. На них основана телефонная система ЮЖЕЛЕТС.

— ЮЖЕЛЕТС?

— Южно-тихоокеанская железнодорожная телефонная связь.

— Железным дорогам принадлежат акции телефонных компаний? — удивился Римо.

— Да, есть такие примеры.

— Значит, они создают информационные магистрали. Ну, какие идеи?

— Корпорация «Нишицу» пытается разрушить нашу компьютерную систему связи! — ахнул Смит. — Поезда их вовсе не интересуют!

— По крайней мере я понял так.

— Блестящая работа, Римо!

— Оба вы не правы, — скривился Чиун. — Японцы завидуют американским железным дорогам. Разрушить их — вот тайная цель японцев.

— Объясните мастеру, что железнодорожная система в Японии куда совершеннее нашей, — сказал глава КЮРЕ. — И прошу вас немедленно вернуться в «Фолкрофт».

Вешая трубку, ученик спросил:

— Слышал?

— Император Смит — неисправимый рационалист.

— Папочка, в тебе говорит ревность. Ведь в итоге я оказался прав, а ты ошибся.

— Ты никогда не бываешь прав, а я не ошибаюсь.

Тут к ним подошел проводник и попросил билеты.

— Обратитесь к моему слуге, — высокомерно обронил Чиун, ткнув пальцем в сторону Римо, и прошествовал по коридору.

Глава 23

Только на рассвете Римо с Чиуном прибыли в санаторий «Фолкрофт».

— Какие новости? — спросил Римо директора.

Чиун же пулей кинулся к своему любимому сундуку и успокоился только тогда, когда убедился, что замок в целости и сохранности.

Харолд В. Смит выглядел совершенно подавленным, и голос его звучал глухо:

— За ночь на железных дорогах произошло шесть несчастных случаев. Очень много жертв. Около тридцати человек погибло.

Римо пожал плечами.

— В одной-единственной авиакатастрофе гибнет больше.

— Утренние газеты расценят сей факт иначе, — вздохнул Смит. — Национальная корпорация пассажирских перевозок до сих пор отличалась относительной надежностью. События этой ночи будут восприняты как несомненный симптом упадка. Скажут, что положение дел в корпорации настолько плачевно, что ей нельзя больше доверять.

— Как из «Национальной корпорации пассажирских перевозок» получился «Амтрак»? — недоумевающе спросил Римо.

Смит даже не потрудился ответить. Он уже просматривал появившуюся на экране компьютера информацию. В течение последних двух часов никаких передвижений ронина не зафиксировано. Не была использована ни одна из трех кредитных карт.

— Наверное, где-нибудь сейчас похрапывает, — с горечью произнес Римо.

— Последний раз он объявился в Денвере, Колорадо.

— Нам ехать туда?

— Пока не надо.

— О Император, — заговорил Чиун, — где катана? Я хотел бы их осмотреть.

Смит указал на один из старинных дубовых шкафов, занимавших угол кабинета.

— На верхней полке.

Мастер Синанджу извлек с указанной полки два клинка. Римо подошел поближе.

— Их выковал потомок Одо из Оби, — твердо произнес старик.

— Раз ты так говоришь, значит, так оно и есть, — согласился ученик. — Но я хотел бы знать, каким образом они вновь обретают материальность.

— Таймер, — бросил, не оборачиваясь, Смит.

— Таймер?!

Глава КЮРЕ кивнул, не отводя взгляда от дисплея.

— В обеих рукоятках я обнаружил встроенные мини-таймеры. Нажатие кнопки влечет за собой дематериализацию на короткое время. Длительность этой стадии можно регулировать. Кстати, это свойство катана ронин использовал в Тексаркане. Он нажал на кнопку и метнул лезвие в кабину. Оно прошло сквозь стекло, внутри кабины обрело плотность и снесло голову машинисту, а затем, благодаря скорости поезда, полетело дальше и застряло в переборках.

— Почему же оно не сломалось, если опять стало твердым? — поинтересовался Римо.

— Эти мечи сделаны из какого-то очень пластичного и в то же время твердого металла или иного вещества. Я еще не определил, что это за сплав.

— По крайней мере часть его арсенала в наших руках, — хмыкнул Римо.

— Кстати говоря, я почистил контакты на мертвом катана. И он опять действует. Так что будьте осторожны.

— Мы вновь принадлежим самим себе, о Император? — спросил Смита Чиун.

— Пока да. Только не покидайте здание.

Зажав оба клинка под мышкой, мастер Синанджу сказал:

— Идем, Римо. Я должен многому тебя научить, прежде чем нам снова придется сразиться с подлым ронином.

— Интересно, чему еще я должен учиться?

— Искусству катана.

Римо непонимающе моргнул.

— А как же твое любимое: «Оружие пятнает чистоту нашего искусства»?

— У тебя нет собственных клинков. И нет времени, чтобы ты отрастил настоящие Вечные Ножи.

— Так, значит, ты собираешься втянуть меня в схватку на мечах? — недоверчиво переспросил ученик.

— Дело это, конечно, сомнительное. Но коль скоро наш враг — призрак, нам придется применять против него тайные приемы. Вступать в борьбу с призраком с такими вот обрезанными ногтями — безумие.

Римо задумался.

— По-моему, меня только что оскорбили, — сказал наконец он.

— Идем.

Римо сложил руки на груди.

— Ни за что! Ты много лет учил меня презирать клинки, поэтому я воздержусь от нового упражнения.

— Ты не можешь «воздерживаться», когда на карту поставлена честь Дома Синанджу! — вскричал Учитель и потряс кулаком прямо перед носом Римо.

— Не поможет. Хватит с меня трепотни. Я воздерживаюсь.

Чиун повернулся к Смиту.

— Уговорите этого капризного ребенка, о Император.

— Римо, прошу вас...

Директор «Фолкрофта» так и не взглянул на Римо. Он продолжал стучать по светящимся клавишам компьютера.

Римо взглянул на учителя и язвительно спросил:

— А что я получу, если соглашусь?

Глаза Чиуна сузились.

— А чего бы ты хотел? — проскрежетал он.

Римо бросил быстрый взгляд на большой сундук с лазурными фениксами, покоившийся на диване в кабинете Смита.

— Я бы хотел заглянуть туда.

— Но это не освободит тебя от обязанности носить его тогда, когда я потребую, — поспешно проговорил кореец.

— Ах, черт, я передумал. Лучше навсегда освободить меня от обязанности таскать его.

— Поздно! — торжествующе прокаркал Чиун. — Ты уже назвал свое заветное желание. Изучи искусство катана, и я разрешу тебе заглянуть внутрь. Но только на мгновение.

— Ты меня надул!

— Совершенно верно. А теперь следуй за мной. И не забудь принести мой ненаглядный сундук.

Кое-как пристроив громоздкую поклажу на плече, Римо вышел из кабинета Смита вслед за мастером Синанджу. На пороге он тайком от учителя сильно тряхнул сундук.

Судя по звуку, он был битком набит сухими рисовыми зернами, но для сундука, полного риса, он был чересчур легок. Может, там рисовые хлопья? Римо тряхнул сундук еще раз. Очень похоже на рисовые хлопья. И тем не менее там что-то другое. С чего бы Чиун заставлял его таскать повсюду чемодан с рисовыми хлопьями? Возможно, там камни. Но никак не рис.

Входя в лифт, Римо думал о том, что довольно скоро ему откроется правда.

Час спустя Римо широко улыбался.

Под мудрым руководством Чиуна он изучил «удар колеса», «светлый удар», «удар, разрубающий грушу» и прочие составляющие воинского искусства самураев.

— Послушай, я неплохо справляюсь, — крикнул он, в третий раз отражая клинок Чиуна.

— Слишком хорошо, — скривился Чиун.

— Не может быть!

Они находились в том самом спортивном зале «Фолкрофта», где Римо впервые услышал о боевом искусстве Синанджу и получил свой первый урок.

Теперь ученик улыбался, а кореец хмурился.

— Наверное, твоя кровь испорчена японской примесью, — сплюнул Чиун с отвращением.

— Чепуха!

— Ты же помесь, откуда тебе знать?

Римо ухмыльнулся.

— Главное, я хорошо справляюсь.

— Ты учился у превосходного учителя.

Римо парировал очередной удар.

— У меня получается!

Чиун удвоил усилия, и паутина морщин на его лице проступила отчетливее. Он изо всех сил старался не выказать, насколько он польщен нежданным комплиментом.

— Возможно, мы уже готовы встретиться с ронином лицом к лицу, — проговорил старик, следя за тем, чтобы в его голосе не послышалось тщательно скрываемое удовольствие.

— Я-то готов. А вот ты? En garde![15]

И Римо сделал выпад.

Меч мастера Синанджу четырежды успел ударить по клинку Римо.

— Не забывай, кто из нас мастер, — пробормотал Чиун.

Римо не сводил глаз с дрожащего после ударов клинка.

— Отличная защита, — неожиданно тихо признался он.

Оба отложили клинки.

— Интересно, — помолчав, заговорил Римо, — все-таки кто такой Бацука?

— Ронин.

— Но ведь он работает на «Нишицу». Не значит ли это, что у него есть хозяин, и он — самурай? Пусть даже его хозяин — корпорация.

Чиун недовольно насупился.

— На плече у него нет знака своего клана. А значит, он не самурай, а ронин.

— Ну знака у него нет, потому что он террорист. Что же, по-твоему, надо всех подряд извещать, на кого работаешь?

Мастер Синанджу потеребил бороду.

— Не понимаю.

— Все очень просто. Если у него будет знак, всем сразу станет ясно, что за его преступлениями стоит «Нишицу». Он снял знак, потому что не должен афишировать принадлежность «Нишицу» к такого рода делам. Но тем не менее он — самурай.

— Вот уж не уверен, — упрямо возразил Чиун.

— Да ведь на месте каждой аварии мы находили продукцию «Нишицу»!

— Он японец. Ему привычно пользоваться предметами, произведенными в Японии. Пристрастие к отечественным товарам характерно для японцев.

— Пожалуй, верно, — нехотя признал Римо. — И все-таки хотел бы я знать, кто он такой.

Внезапно глаза мастера Синанджу превратились в узкие щелочки. Из рукава кимоно он достал металлическую пластину, найденную им на месте крушения в Мистике, штат Коннектикут. На пластине была изображена эмблема компании — четыре диска, вписанные в окружность.

— Знак сегуна Ниши, — проговорил Чиун.

— Ты опять за свое?

— Знак сегуна Ниши — это фирменный знак «Хидео», подразделения «Нишицу». Как ты не понимаешь? Правнуки Ниши стали сегунами Нишицу!

— Ой, папочка, вряд ли в современных корпорациях есть сегуны.

— Мало этого, — задумчиво произнес Чиун, сжимая кулаки. Он взглянул на сломанный ноготь, и подбородок его затрясся. — Теперь все происшедшее приобретает смысл. — В голосе мастера Синанджу прозвучала досада.

— Жаль, что его не видно, — отозвался Римо. — Я бы на собственный ноготь поспорил, что этот парень — безработный актер или что-нибудь в том же роде.

Глава 24

Для того чтобы стать самураем, Фурио Бацуке пришлось прежде всего потерять голову.

По-японски соответствующий обряд назывался куби-кири. В средние века голова будущего самурая отделялась от шеи в самом буквальном смысле. Но теперь иные времена. А Фурио работал в транснациональной корпорации в современной Японии.

Многое изменилось после того, как лопнул Большой Мыльный Пузырь экономики. Выросла преступность, безработица, страну захлестнула волна банковских крахов, бушевали землетрясения. Кому-то пришло в голову назвать это время «голубым периодом» Японии. Потерять работу для человека было все равно что испытать на себе настоящее куби-кири. Особенно если этот японец играл за бейсбольную команду «Осака Блоуфиш».

— Голову мне рубите, — вздохнул Бацука, когда менеджер команды за чашкой зеленого чая сообщил ему неприятную новость.

— Ты слишком агрессивно играешь. Чересчур по-американски.

— Я играю, чтобы победить.

— Не всегда нужна победа. Иной раз достаточно и ничьей.

Фурио кивнул, но не потому, что согласился. А затем менеджер произнес фразу, которая круто изменила всю жизнь Бацуки:

— Тобой интересовался сегун. Зайди к нему завтра.

Сегуном менеджер назвал Кодзо Нишицу, президента электропромышленной корпорации «Нишицу». Утром следующего дня Фурио уже стоял перед ним. Дверь кабинета была плотно закрыта.

Сегун сразу перешел к делу, не тратя времени на любезности.

— Тебе придется поехать в Америку. Нам принадлежит один бейсбольный фарм-клуб. «Маринерз». Будешь играть за него.

Фурио чуть не подпрыгнул от радости. Счастье-то какое — играть в американский бейсбол!

— Я не против! — не раздумывая воскликнул он.

— Но тебе нужно пройти спецподготовку, поскольку, играя за «Маринерз», ты останешься нашим служащим.

— Шпионаж?

— Террор. У тебя агрессивная натура. И это мне понравилось. Ты обладаешь характером, достойным буси.

Услышав столь серьезный комплимент, Фурио склонился в глубоком поклоне. Предки сегуна были доблестными воителями. Бусидо[16] — их закон.

— Я согласен, — сказал он, выпрямляясь.

В научно-исследовательском отделе «Нишицу» с него сняли мерку, а затем показали безликий манекен, облаченный в классические черные доспехи самурая. На плече панциря красовалась эмблема корпорации — четыре полумесяца.

— Это большая честь для меня, — произнес Фурио Бацука.

Кодзо Нишицу ответил ему высоким голосом:

— Коль скоро ты заслужил право облечься в такие доспехи, тебе обеспечен славный путь.

И подготовка началась. Бацуку привели к старику, чье имя Фурио узнать так и не довелось. Он обучил его воинским искусствам. Шестнадцати ударам катана. Искусству лучника. Искусству боевого копья. Но самое главное — Фурио постиг кодекс бусидо и сделался воином — буси.

Прошел почти год, и старый сэнсэй[17] вновь привел его туда, где хранился вожделенный костюм самурая. Сегун встретил Фурио у дверей зала. В глазах его блестели слезы.

— Мир полагает, что самураи мертвы, — заговорил сегун. — Отныне все изменилось. В твоем лице мы возрождаем самураев, и ты будешь первым. Поздравляю тебя, Бацука-сан.

— Я польщен, — отозвался Фурио.

— Но на дворе двадцатый век, и тебе пристало носить более современное оружие, — продолжал сегун.

Сотрудники технической службы безмолвно окружили Бацуко. Многослойное одеяние обтянуло его тело как перчатка.

Глава корпорации снова заговорил:

— Несколько лет назад наши исследования в области сверхпроводимости привели к созданию пластичного костюма, способного менять межмолекулярные связи человеческого тела. Таким образом, человек приобрел способность двигаться легко и беззвучно, как дух, и, как дух, проходить сквозь стены. Такую одежду мы назвали «костюмом гоблина», но русские агенты выкрали его. Теперь у нас есть новый костюм. Он перед тобой. Мы назвали его «черным гоблином».

Когда на голове Фурио Бацуки оказался черный шлем, а на лицо опустилась гладкая маска, он почувствовал, что купается в лучах славы многих поколений самураев.

Кто-то повернул расположенный на плече реостат, и Фурио ощутил состояние невесомости. Тело сделалось легким, как ветерок, напоенный ароматом вишни.

С этого началась вторая стадия спецподготовки.

Фурио научился проходить сквозь стены. Ступать так, чтобы не провалиться сквозь землю. Правда, страшнее всего было странствовать по телефонным проводам, просачиваться сквозь волокна кабеля, как дым сквозь солому.

Его снабдили набором ультрасовременных катана, а также другим оружием, приличествующим самураю, и научили эффективно использовать необычные свойства клинка, который мог в любую минуту сделаться призрачным.

Когда Фурио постиг все эти премудрости, сегун изложил ему суть миссии.

— Ты поедешь в Америку, будешь играть в бейсбол и подрывать местную железнодорожную систему.

— Хай! — воскликнул Фурио и почтительно наклонил голову.

— Тебе придется убить множество невинных людей.

— Я самурай. Я исполню приказание моего сегуна.

— Тебе придется жить в чужой стране.

— Я самурай. Я сделаю все, что пожелает мой сегун. И я буду играть в американский бейсбол!

— Прекрасно сказано. Теперь последнее.

Сегун приблизился к стоявшему навытяжку Бацуке и снял с его плеча жетон с эмблемой корпорации.

— Но почему?..

— Тебя никто не сможет поймать или арестовать, а увидеть смогут. Негоже, чтобы в Америке твои поступки связали с корпорацией «Нишицу».

— Но я самурай. А ты сделал меня презренным ронином.

— Когда вернешься домой и твой катана будет окрашен кровью американцев, ты вновь станешь самураем, — пообещал ему сегун.

И Фурио Бацука заплакал: он не пробыл самураем и одного дня. Правда, слез его под гладкой маской никто не увидел.

Однако все могло обернуться и хуже. Сейчас по крайней мере у него есть работа.

Глава 25

Было одиннадцать часов утра.

На столе Харолда У. Смита лежала свернутая утренняя газета. В глаза бросался крупный заголовок на первой полосе: «ЖЕЛЕЗНЫЕ ДОРОГИ В ОПАСНОСТИ!»

Секретарша принесла ему газету несколько часов назад, но он только мельком взглянул на первую полосу. Все это время он занимался исследованием содержащихся в компьютерной сети данных. Печатаются утренние газеты ночью, поэтому информация уже успела устареть на полдня. А в компьютерной сети появлялись все новые и новые сообщения.

Раздался стук в дверь, и Смит убрал руки с клавиатуры. Светящиеся клавиши тут же погасли и утонули в стеклянной поверхности стола. Случайный посетитель нипочем не догадался бы, что этот стол хранит чудо современной электроники.

— Войдите, — крикнул глава КЮРЕ.

Дверь открылась, и в проеме показалась голова миссис Микулки. Волосы ее были выкрашены в синий цвет.

— Ленч, доктор Смит? — спросила она.

— Да. Как обычно. И черный кофе, пожалуйста.

Через несколько минут миссис Микулка возвратилась с подносом в руках. Вот теперь можно и прессу почитать. Есть и одновременно работать на компьютере не получится. В этом смысле газета, продукт низких технологий, обладает очевидным преимуществом.

Как он и ожидал, новости оказались чрезвычайно скверными. Крушения поездов «Амтрака» происходили все чаще, и лидеры Конгресса уже высказывались за закрытие компании. В газете проскользнул туманный намек на нештатную ситуацию в Небраске; очевидно, имелся в виду злосчастный поезд с ракетами MX на борту. Смит отметил про себя: позднее надо будет заняться этой проблемой.

Внимание главы КЮРЕ привлекла редакционная заметка внизу страницы. «НЕУЖЕЛИ АМЕРИКАНСКАЯ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ СИСТЕМА УСТАРЕЛА?» — тревожно вопрошал заголовок.

Смит внимательно прочитал статью. Анализ всегда интересен. К тому же в духе Смита — материал изложен сухим, лаконичным языком.

Автор редакционной статьи дал четкое описание современной американской системы железных дорог и пришел к выводу, что железные дороги Соединенных Штатов в силу их почтенного возраста представляют исключительную опасность для жизни людей.

"Современные локомотивы, чудеса техники сегодняшнего дня, ходят по рельсам, положенным еще во времена администрации Гарфилда[18]. Технологически наши железные дороги соответствуют уровню восемнадцатого века. Недавний чудовищный всплеск железнодорожных катастроф доказывает, что железнодорожная система страны, некогда передовая, переживает глубокий кризис.

Будущее принадлежит скоростным поездам на воздушной подушке. Эти экологически чистые поезда, по скорости способные конкурировать с пассажирскими самолетами, произвели настоящую революцию в системе железнодорожных перевозок во всем мире. Они уже эксплуатируются во многих странах. Почему же отстает Америка?

Ответ очевиден. Переоборудование железных дорог стоит денег. Изношенные рельсы в нашей стране протянулись на многие тысячи миль, и все они не отвечают потребностям сегодняшней высокоразвитой экономики. Для того чтобы достойно встретить двадцать первый век, Соединенные Штаты должны произвести полную реконструкцию всей инфраструктуры железных дорог. Однако в этом случае расходы более чем в десять раз перекроют прибыли, которые нам принесет использование поездов на воздушной подушке. Следовательно, мы оказались в тупике. США не могут эксплуатировать поезда на воздушной подушке из-за состояния железнодорожного полотна, и в то же время реконструкция дорог нерентабельна. Именно поэтому федеральная программа «Поезда на воздушной подушке» была заморожена на целые десятилетия.

Но сейчас, когда страну захлестнула лавина катастроф, позволительно ли тянуть с реконструкцией? Спросим японцев — они готовы «выбросить» на мировой рынок свои поезда на воздушной подушке. Спросим Германию — она разработала собственные модели таких поездов. А потом спросим себя, вправе ли Америка по-прежнему сохранять свою историческую приверженность к железным дорогам старого образца и при этом постепенно терять пассажирские и грузовые магистрали?!"

Прочитав последний абзац, глава КЮРЕ обескураженно потряс головой.

— На воздушной подушке, — пробормотал он.

Клавиатура компьютера на столе осветилась; система заработала.

Он ввел команду поиска по ключевым словам: «На воздушной подушке».

На дисплее высветился текст, состоящий из множества пунктов. Смит принялся его просматривать.

Меньше чем за десять минут он ознакомился с технологическими принципами работы данного вида поездов. Впервые разработки в этом направлении в США начались в семидесятые годы, но затем были заморожены по причине их дороговизны, а также технических трудностей — к настоящему времени они успешно преодолены. Тогда посчитали, что внедрение поездов на воздушной подушке неэкономично. В результате вперед вырвались японцы и немцы, ибо их исследования явления сверхпроводимости привели к поразительным результатам.

Директор «Фолкрофта» запросил перечень японских фирм, лидирующих в сфере создания поездов на воздушной подушке.

На экране высветилось одно-единственное название: «Нишицу».

Тогда Смит велел компьютеру извлечь из сети всю информацию относительно разработок «Нишицу» в сфере железнодорожных технологий.

Пробежав глазами начало первого файла, он резко откинулся на спинку кресла — казалось, ему здорово врезали между глаз.

На экране высветилось сообщение Ассошиэйтед Пресс двухдневной давности о предстоящей в Денвере, штат Колорадо, железнодорожной выставке «Рейл-экспо-96». Там, как прочитал Смит, широкой публике и специалистам будут представлены образцы новейших достижений в области современных железнодорожных технологий. В выставке участвуют компании всего мира. А спонсором выставки является международный консорциум, в котором значительная доля принадлежит электропромышленной корпорации «Нишицу».

Смит насупился. Он знал про авиасалоны, на которых демонстрируются новейшие модели самолетов, но про аналогичное железнодорожное шоу слышал впервые.

Глава КЮРЕ снова запустил команду поиска, надеясь узнать какие-либо подробности. Но тщетно.

До Смита не сразу дошло, что выставка уже работает. Открылась она утром, то есть несколько часов назад.

Директор «Фолкрофта» отыскал контактный телефон и набрал номер.

— Рейр-экспо-девяносто шесть, — раздался приветливый женский голос с отчетливым японским акцентом.

— Здравствуйте. Я только что прочел в газете о вашей выставке. Не могли бы вы переслать мне по факсу дополнительную информацию?

— Пожаруйста.

— Благодарю. — Смит продиктовал номер факса и повесил трубку.

Минут пять спустя стоявший в углу аппарат запищал, зажужжал, и из него поползла бумага. Только самый последний лист привлек внимание главы КЮРЕ. У Смита давно выработалось умение мгновенно фиксировать в тексте ключевые слова и сочетания. Способность быстро читать не раз помогала ему за долгие годы службы в КЮРЕ.

Поэтому ничего удивительного не было в том, что едва его глаза забегали по последней странице, как они выхватили два слова, с недавних пор намертво застрявшие в памяти. Имя и фамилию.

Фурио Бацука!

Харолд В. Смит прошелся по кабинету и вновь рухнул в кожаное кресло. Взгляд его уже был прикован к монитору.

Фурио Бацука, знаменитый бейсболист, бывший бьющий команды «Осака Блоуфиш», все три дня будет на выставке раздавать автографы.

— Боже мой, — прошептал Харолд В. Смит, — неужели?

Когда Харолд В. Смит вошел в спортивный зал санатория «Фолкрофт», в лице его не было ни кровинки.

— Я узнал, где сейчас ронин из «Нишицу», — произнес он.

— Где же? — встрепенулся Римо.

— Он в Денвере, раздает автографы на выставке «Рейл-экспо-96».

— Ах вот оно что! Туда, помнится, направлялась Кей Си.

— Это еще кто?

— Чувствительная душа, — объяснил Чиун.

— Ага, баба, сдвинутая на поездах, — поморщился Римо.

Смит разбираться не стал и продолжил:

— Я выяснил, что Фурио Бацука — его настоящее имя. Он — японский бейсболист, четыре года назад покинул команду «Осака Блоуфиш», приехал в Америку и заключил контракт с одним из наших фарм-клубов. Год назад он стал бьющим в команде «Сиэттл маринерз».

— Это какой-то другой Бацука, — возразил Римо.

— "Осака Блоуфиш" фактически принадлежит компании «Нишицу». «Маринерз» также частично является собственностью корпорации. Римо, вы же интересуетесь бейсболом, так почему не помнишь?

Римо смущённо кашлянул.

— Знаете, после забастовки я не очень следил за чемпионатом.

— Ох-хо, — вздохнул Чиун. — Вот необъяснимое и объяснилось.

— Ты думаешь? — разом спросили Римо и Смит.

— Уверен. Когда я впервые повстречался с этим чудовищем, он совершил ритуальный танец, который не был мне знаком.

— Что за танец такой?

Мастер Синанджу изобразил движения ронина: положил лезвие катана на плечо и сделал несколько выпадов против воображаемого противника.

Все верно, движения бьющего в бейсболе, — подтвердил ученик.

— Господи, — воскликнул глава КЮРЕ, — все сходится! В общем, ронин в Денвере. Наверное, раздает сейчас автографы.

— Все равно ничего не понятно.

— Думаю, у меня есть ответ.

Чиун и Римо пристально посмотрели на Смита.

— Уже не первый год японцы пытаются продать нам свои поезда на воздушной подушке. Но наши железные дороги не годятся для новейших технологий, поскольку нуждаются в глобальной реконструкции. Японцы стараются убедить нас, что наша система железных дорог разваливается.

— Филистимляне! — прошипел старик. — Пусть портят собственные рельсы!

— Они уже заменили свои железные дороги. И теперь наслаждаются преимуществами поездов на воздушной подушке. А мы далее рассчитывать на это не можем, пока держимся за старомодную систему.

— Теперь кое-что прояснилось, — объявил Римо.

— Что именно? — насторожился Смит.

— Я понял, почему Кей Си оставила Мелвиса хныкать над кружкой пива.

Глава КЮРЕ непонимающе уставился на Римо.

— Да ладно, не берите в голову, — откликнулся тот. — Считайте, что договорились. Мы едем в Денвер, так?

— Да, — мрачно отозвался Харолд В. Смит. — Вы едете в Денвер.

Мастер Синанджу грозно потряс кулаком.

— О Император, этому чудовищу больше не удастся причинить вред нашим прекрасным поездам. Положитесь на нас, Император.

— Римо, — негромко произнес директор «Фолкрофта».

— Что?

— Постарайтесь избавиться от Бацуки тихо. И пусть людям в «Нишицу» станет ясно, насколько нас не устраивает подобное развитие событий.

На сморщенном лице корейца отразилось горькое разочарование.

— Так вы решили сохранить их преступные головы?

— Не привлекайте к себе внимания, — только и ответил Смит.

— Их головы останутся у них на плечах, — подтвердил Римо. — Прости, папочка.

Глава 26

Международная железнодорожная выставка 1996 года была задумана как самое грандиозное в мире шоу, посвященное железнодорожной тематике.

Экспонаты расположились на просторной площадке под открытым небом, на вольном высокогорном воздухе Колорадо.

Здесь были поезда старые и новые, от музейных раритетов до технических образцов еще не запущенных в производство моделей. Сверкающие пассажирские электропоезда соседствовали с мощными локомотивами «Гудзон». Здесь можно было увидеть и локомотивы на спиртовом ходу, и «Биг бойз», и «Болдуины», и «Бадлайнеры». Забавные паровозики с узкоколеек казались карликами в сравнении с «Челленджерами» и прочими гигантами эпохи паровой тяги.

Невдалеке от входа устроили демонстрационную площадку. Там организаторы выставки проложили настоящие рельсы, и новейшие модели локомотивов, окрашенные в традиционные цвета производителей, экспонировались в действии. Они громыхали по железнодорожному полотну, как огромные мускулистые звери. Французские локомотивы. Немецкие. Шведские. Русские дизели. И конечно же, все последние достижения инженерной мысли в области транспорта на воздушной подушке.

А дальше, за всем этим великолепием, на склоне горы, расположились торговые лотки всех цветов радуги, где продавались все мыслимые и немыслимые сувениры, связанные с железными дорогами, — от массивных альбомов размером с кофейный столик до видеокассет и обломков древних поездов, давно покинувших сей мир, но все еще живущих в памяти истинных любителей поездов; и все это сметалось с прилавков толпами поклонников, бродивших среди лотков с отстраненным, блаженным выражением на лицах, которое обычно бывает у сошедшихся вместе религиозных фанатиков.

Такое же выражение застыло и на лице Мелвиса О. Каппера. Он воспарил в небеса в ту самую минуту, когда отдал двадцать пять долларов, получил взамен карточку гостя выставки (действительную один день) и пересек границу удивительной страны «Маллетов» и «Биг бойз». Неизменную свою панаму он снял в знак глубочайшего уважения к молчаливым железным богам паровой тяги.

Оказавшись на рынке, он был не прочь раскошелиться. И Каппер не пожалел денег.

Через три часа странствий по морю железнодорожных сувениров Мелвис уже согнулся под тяжестью покупок, а его бумажник опустел. Каппер согнулся в три погибели от двух сервизов с замечательными изображениями локомотивов серии «Гайавата», целой коллекции видеокассет, календаря «Орел Техаса» и пластиковых моделей всевозможных паровозов. Он был доволен; нет, он был просто счастлив! Отныне он стал обладателем всех сокровищ, о которых мечтает всякий уважающий себя любитель поездов.

Лишь одного ему недоставало.

Кей Си Крокетт.

Мелвис долго пытался выбросить Кей Си из головы, но, несмотря на все усилия, не мог выбросить ее из сердца. В конце концов он сдался, хотя катастрофы происходили уже чуть ли не ежечасно, а специалистов у НСБП не хватало из-за сезона отпусков.

Он позвонил шефу, сказался больным, заказал билет на самолет до Денвера и предался созерцанию того, что называл страстью своей жизни.

И только одного звена не хватало в цепочке.

Кей Си не было нигде. Хотя Мелвису не раз казалось, что он засек ее.

Он оборачивался на каждую вспышку фотоаппарата. Много раз ему приходилось пробираться на цыпочках сквозь бурлящую толпу, бормоча «Прошу прощения»; наверное, так чувствовал бы себя участник баптистского молельного собрания, которому в разгар божественных песнопений вдруг захотелось в туалет.

Но Кей Си он так и не нашел.

Конечно, пытаться найти ее здесь — все равно что искать иголку в стоге сена. Но Каппер прибыл издалека, и к тому же он не привык легко сдаваться.

— Надеюсь, она все же не поехала с этим идиотом, майором авиации, — буркнул он и присел на ближайшую скамейку.

Эксперт НСБП, обмахиваясь панамой, потягивал холодную воду из пластиковой бутылки и разглядывал толпу. При виде такого числа подлинных любителей поездов сердце его чуть ли не выскакивало из груди. Божьи люди, думал он, наслаждаясь зрелищем. Нет у подножия Божьего трона более верных и преданных душ, чем эти люди.

— Если я отыщу здесь Кей Си, — бормотал он, — значит, жизнь удалась.

Вдруг взгляд Мелвиса остановился на надписи, красующейся над входом в самый большой открытый павильон: "ПОЕЗДА НА ВОЗДУШНОЙ ПОДУШКЕ. ПРОКАТИТЕСЬ НА ПОЕЗДЕ БУДУЩЕГО УЖЕ СЕГОДНЯ.

— Неужели она там, в храме нечестия! — прошептал эксперт НСБП и с трудом сглотнул. — Наверное, придется стиснуть зубы и сунуться-таки в эту львиную пасть.

Мелвис поднялся на ноги, собрал свои приобретения и направился к павильону. Колени у него подгибались, а сердце колотилось так, что казалось, готово было выскочить из груди.

— Нормальные поезда я люблю больше жизни, — бормотал он. — И все же придется проглотить эту лягушку. Ничего, я выдержу. В конце концов в итоге я, возможно, женюсь на женщине, разделяющей мою глубокую страсть.

У входа на выставку «Рейл-экспо-96» мастер Синанджу отказался встать в очередь.

— Я — правящий мастер, — заявил он, — и не намерен стоять в очереди вместе со смердами.

Римо взглянул на него исподлобья.

— Значит, стоять должен я?

— Нет, и ты не должен. Но, во всяком случае, я стоять не буду.

— И это, по-твоему, равноправие? — раздраженно спросил ученик.

— Если у нас равноправие, — возразил Чиун, — то почему я вынужден таскать вот это? — Он кивком указал на свертки у него под мышкой, дабы они не привлекали излишнего внимания.

— Только потому, что ты сам настаивал, — огрызнулся Римо.

В результате Римо отстоял очередь и уже у самой кассы помахал учителю. Тот встал впереди. Очередь возмутилась.

— Он не со мной, — бросил Римо через плечо упавшим голосом.

— Вы пропустили его!

— Нет, он влез сам. Я просто не стал ему мешать.

Чиун, вставший впереди очереди, оказался лицом к лицу с прилизанным кассиром-японцем в смокинге. Взгляды их встретились, и кассир что-то быстро залопотал.

— Заплати этому нихонджинва, Римо, — приказал Чиун и прошел на территорию павильона.

Римо полез в карман.

— Вы вместе? — настороженно спросил кассир.

— Только до могилы, — отозвался ученик мастера и протянул в окошечко пятьдесят долларов. — А когда появится Базукин сын?

— Бацука-сан будет в час, — ответил японец.

— С нетерпением жду.

Уже в павильоне Римо обнаружил мастера Синанджу возле черного локомотива.

— Идем.

— Куда спешить? — осведомился Чиун, рассматривая колеса.

— Мы выполняем задание.

— Но это не значит, что нам нельзя постоять и подышать запахом пара.

— Встретимся с ронином, а уж потом подышим.

Карие глаза корейца умоляюще взглянули на Римо.

— Обещаешь?

— Слово скаута, — вздохнул тот.

Они двинулись вдоль павильона. Чиун дальновидно спрятал руки в рукава кимоно — пусть никто не видит обрубленный ноготь.

— Смотри в оба, чтобы не пропустить стенд «Нишицу», — сказал Римо. — По всей видимости, Базукин сын будет раздавать автографы там.

— Смотреть в оба — твоя забота, — ворчливо откликнулся старик. — Я отвечаю за сохранность катана, равно как и за славу Дома Синанджу.

Они пробирались сквозь людское море легко, как иголки. Даже те, кто не смотрел по сторонам, на них не наталкивались.

Римо заставил Чиуна пройти по секции старинных паровозов без остановок.

Мастер Синанджу почему-то помрачнел.

— Что стряслось? — озабоченно спросил ученик.

— Я не встретил здесь мою старую любовь.

— То есть?

— "Микадо 2-8-2".

— Боюсь, с «Микадо» здесь туговато.

— Но здесь собраны паровозы со всего мира! Почему же нет гордости Кионг-Джи?

— Когда управимся, пожалуешься своему конгрессмену, — сухо отозвался Римо.

На рынке Римо пришлось еще тяжелее. Чиун останавливался возле каждого лотка и спрашивал присутствующих, слышали ли они про железнодорожную ветку Кионг-Джи.

Разумеется, о ней никто не слышал, поэтому мастер Синанджу принялся рассказывать о ней, причем не упускал случая добавить:

— В дни моей давно ушедшей юности я водил по ней замечательный паровоз — «Микадо 2-8-2».

В скором времени возле корейца собралась толпа фанатов. На каждом из них красовалась фуражка железнодорожника.

Чиун охотно раздавал автографы, позировал для фотоснимков и не забывал брать деньги со всех своих поклонников за исключением детей до семи лет, так как они допускались на выставку бесплатно.

Чтобы убить время, Римо решил ознакомиться с экспозицией корпорации «Нишицу».

Павильон «Нишицу» оказался самым просторным из всех, представленных на выставке. Внутри него размещался большой монорельсовый круг. На нем застыла некая громадина, укрытая огромным куском шелковой ткани с эмблемой фирмы — четырьмя полумесяцами в окружности.

У входа в павильон Римо встретили два японца в ярко-синих куртках. Они склонились перед ним в вежливом поклоне и извлекли из металлической корзины визитные карточки с гербом «Нишицу».

— Рады приветствовать вас в гравном павирьоне сравной компании «Нишицу», — проговорил один из них, в то время как второй протягивал визитеру карточку.

— Благодарю, — отозвался Римо.

— Не могри бы вы рюбезно оставить нам свою карточку? — попросил один из встречающих.

— Да, конечно.

Римо достал бумажник и быстро отыскал среди множества визитных карточек подходящую.

Японец взял карточку и озадаченно уставился на нее.

— Римо...

— Ллевелл. Два "л" в начале и два "л" в конце.

— Рреверр.

— Ллевелл. Дотроньтесь до неба кончиком языка...

Японец попытался выполнить трудное задание.

Казалось, рот его набит ореховым маслом.

— Рреверр.

— Потренируйтесь, — бросил Римо, проходя в павильон. — Когда я вернусь, сдадите экзамен.

В павильоне его обступили другие представители фирмы. Они взахлеб рассказывали о чудесных экспрессах на воздушной подушке, протягивали ему отпечатанные буклеты, ксерокопии газетных статей, живописующих преимущества нового поколения поездов и опасности старых железных дорог. С одной стороны, говорилось в этих материалах, — непрекращающиеся крушения традиционных поездов, с другой стороны — совершенно безопасные поезда на воздушной подушке, мчащиеся по необъятным просторам Вселенной.

Какой-то японец приблизился к Римо и обратился к нему:

— Вы знаете о поездах на воздушной подушке?

— А как же? Твори рюбовь, а не войну.

Японец вытаращился, и Римо спросил его:

— Базукин сын здесь?

— Бацука-сан доржен скоро приехать. Он хотер давать здесь автографы. Уникарьная возможность поговорить о бейсборе и ручших поездах. Так вы срышари о поездах на воздушной подушке?

— Вы уже спрашивали. Честно говоря, в отношении поездов я консерватор.

Японец яростно затряс головой.

— Старые технорогии не годятся. Вчерашний день. Рокомотивы ромаются. Рюди мертвые. Прохо. Пойдем, я покажу вам будущее жерезных дорог.

Он увлек Римо за собой и провел его по лабиринту стендов и дисплеев. В одном месте Римо заметил надпись:

"Игрок «Сиэттл маринерз»

Фурио Бацука

Автограф — всего 55 долларов".

— Он берет деньги за автографы? — спросил Римо у своего провожатого.

— Да. Так ведь принято в Америке, верно?

— Ну, пусть он объясняет это болельщикам, не попавшим на матч всех звезд.

Японец снова вытаращился, и Римо предпочел не развивать бейсбольную тему.

Они вышли из павильона. Чистый воздух голубое небо...

Новенький локомотив с одним пассажирским вагоном стоял на уложенных в замкнутый круг рельсах, и несколько японцев как раз стягивали с него шелковый балахон, готовя поезд к демонстрации. Сзади к ослепительно белому локомотиву были прикреплены два остроугольных крыла. Благодаря им, а также своей обтекаемой форме локомотив напоминал несуразно маленький самолет. Единственный вагон тоже сверкал белизной, как будто его выкрасили зубной пастой.

— Вот, — гордо произнес сопровождающий. — Новая модерь.

Римо сочувственно покачал головой.

— Нет, он не полетит.

— Вы не поняри. Это стабиризаторы, не крырья. У нас в Японии поезда теперь ходят со скоростью саморетов. Они безопаснее. И чище. Не загрязняют атмосферу. А ваши старые модери все время падают с рерьсов.

— С рельсов.

— Да, я и говорю — с рерьсов.

— Как вы сказали, когда будет Базукин сын? — уточнил Римо.

— Бацука-сан приедет, торько десять минут. Вы ждите. Он вам расскажет про новые модери. А мне надо идти.

И ярмарочный зазывала устремился обратно в павильон «Нишицу».

Римо засек время. Не мешало бы теперь найти мастера Синанджу и поделиться с ним информацией. Теперь Римо знал достаточно, чтобы с уверенностью утверждать: корпорация «Нишицу» хочет протащить на американский рынок свои поезда на воздушной подушке.

У входа в павильон «Нишицу.» Мелвиса Каппера почтительными поклонами встретили двое японцев.

Один из них протянул эксперту визитную карточку.

Мелвис машинально достал свою. Японцы, взглянув на нее, прочитали: «Национальный совет безопасности перевозок». И многозначительно переглянулись.

— Вы притри, потому что вам нужен Бацука-сан? — поинтересовался один из представителей фирмы.

— Кто?

— Фурио Бацука, бейсборист из Сиэттра. Вы его знаете, басубору?

Глаза Каппера округлились.

— Что, тот самый Тайфун Бацука? Он здесь?

— Да.

— Боже, да он же чуть ли не единственный приличный современный бейсболист! Ну-ка, куда идти?

— Он пока не приехар. Скоро будет.

— Покорнейше вас благодарю, — отозвался Мелвис, приподняв панаму.

Ровно без двух минут час к черному входу в павильон «Нишицу» подъехал лимузин. Из него, приветливо улыбаясь, вышел Фурио Бацука в белой форме «Сиэттл маринерз». К нему тотчас с поклонами приблизились сотрудники «Нишицу», а телохранители, образовав живую стену, проводили знаменитость к кабине, в которой он должен был предстать перед публикой.

Действовали они бесшумно и очень основательно.

Настоящие японцы.

В Америке Фурио очень не хватало этой вот японской ловкости. Впрочем, скоро его миссия в Штатах закончится, и он возвратится в Осаку. Скорей бы уж!

У кабины уже выстроилась очередь. Бацука уселся на стул, и только тогда один из служащих «Нишицу» взял микрофон и объявил по-английски и по-японски о прибытии знаменитого бейсболиста.

Процедура раздачи автографов потекла все в том же японском стиле — четко и отлаженно. Подходили люди, бормотали что-нибудь банальное, протягивали мятые доллары и книжки, брошюры или бейсбольные программки. Фурио ставил подпись. На столике возле кабины лежала стопка глянцевых карточек размером восемь на десять дюймов, и если его просили расписаться на одной из них, он предлагал заплатить еще десять долларов.

Он провел в Америке три года, но по-прежнему недоумевал, почему американцы так охотно выкладывают деньги за его подпись, тогда как корпорация платит ему превосходную зарплату из тех доходов, которые она получила от продажи входных билетов тем же самым людям.

При таких нравах нет ничего удивительного в том, что американский бейсбол медленно умирает.

Конечно, есть и другая причина упадка: очень уж беззубо играют. Все полагают, что настоящий бейсбольный матч — всего-навсего борьба за ничью.

Его размышления были прерваны громким гнусавым голосом мужчины, подошедшего к кабине шестым.

— Здорово! Моя фамилия Каппер. Мелвис О. Большой любитель бейсбола, надо заметить.

Лицо человека показалось Фурио знакомым. К тому же Бацука заметил, что на его белой панаме красовались четыре большие черные буквы. НСБП.

Этого человека я где-то видел, мелькнуло в голове у Фурио.

Он порылся в памяти и вспомнил: Этого человека я видел вчера в Небраске.

Кровь застыла в жилах знаменитого игрока.

— Желаете автограф? — спросил он, стараясь сохранять хладнокровие.

— Ясное дело!

Парень из НСБП, которого и быть-то здесь не должно, взял из стопки блестящую карточку.

— Повторите, пожалуйста, имя, — попросил Фурио, почесывая бритый подбородок обратным концом серебряной перьевой ручки.

— Я же сказал — Каппер. Мелвис О. "О" означает Орвис.

— Мелвис! Неужели это ты? — вдруг пронзительно завопила какая-то девушка.

Каппер услышал тот самый голос, который так жаждал услышать, и едва удержался на ногах. Он с трудом перевел дух.

— Кей Си?!

Да, это была она, совершенно такая же, все в тех же обтягивающих джинсах и железнодорожной фуражке. Мелвис решил ковать железо, пока горячо.

— А ты не изменилась. Все такая же.

— Да иди ты, Мелвис! Мы же только вчера виделись. А ты что думал? Что у меня морщины появятся?

Она стояла, уперев руки в бока и насмешливо глядя на Каппера.

— Да нет, — смущенно ответил Мелвис. — Кей Си, лапочка, я прилетел сюда только затем, чтобы увидеть тебя. — Он протянул ей какую-то вещицу. — Мир?

Девушка, казалось, была до крайности удивлена.

— Что я вижу?!

— То самое, Кей Си. Эта эмблема красовалась когда-то на носу старого паровоза с Чикагской Северозападной. Я только что ее купил. Решил, что тебе наверняка понравится.

Кей Си, прижав старую железяку к груди, восторженно прошептала:

— Ах, Мелвис, не знаю, что и сказать.

— Тогда послушай меня. Я знаю, ты считаешь меня самым гнусным невеждой по эту сторону Красной реки[19]... К тому же мы с тобой так глупо поругались в краю кукурузы, но ведь я могу измениться.

— Мелвис, к чему ты клонишь?

— Союз, детка. Ты и я. Паровоз и вагон. И чтобы вместе катить по главной магистрали жизни.

— Да ну тебя, Мелвис! Опять ты меня озадачил.

— Тогда скажи «да».

— Прокатишься со мной в поезде на воздушной подушке? А я тем временем подумаю.

— Да, решиться нелегко, — вздохнул Каппер. — Я ведь всей душой предан старым поездам.

— Либо ты сделаешь это, либо...

— Подожди минутку. Я только попрощаюсь с моим японским другом Бацукой.

Мелвис повернулся к кабине, но Фурио Бацуки уже не было. Его телохранители тоже исчезли. Вокруг сердито шумели разочарованные посетители. Но одного взгляда голубых, как вагоны Конрейла, глаз Кей Си оказалось достаточно, чтобы Вселенная вновь перестала существовать для Мелвиса. И он расплылся в широчайшей — до ушей — улыбке.

Фурио Бацука еще не понял, что происходит, но уже решил, что не вправе рисковать. Пока двое американцев ворковали как обезумевшие, он велел телохранителям вывести его из павильона.

Лимузин «Нишицу» отвез его в гостиницу. Поднявшись в свой номер, Бацука достал мобильный телефон и набрал номер.

— Моши-моши.

— Есть проблемы, — торопливо сказал Фурио. — Похоже, меня раскусили.

Очень далеко от Денвера голос Кодзо Нишицу задрожал от ярости.

Римо нашел мастера Синанджу в окружении толпы детей, которых старик развлекал баснями о ветке Кионг-Джи.

— Пора, — сказал ему Римо. — Пошевеливайся. Базукин сын вот-вот появится.

Чиун, положив ладони с устрашающе длинными ногтями на головы двух мальчиков, сказал напоследок:

— И навсегда запомните: самый чистый и благородный пар — это пар корейских паровозов.

Дети в ответ закричали:

— До свидания, дядя Чиун!

Пробираясь сквозь толпу, Римо бросил:

— Базукин сын будет без доспехов, так что сегодня мы его скрутим.

— Пора отомстить за зло времен Канга.

— Я-то думал, ты отказался от своей теории насчет ронина-призрака.

— Против нас клан Ниши. В этом нет сомнения. Возьми катана, Римо.

С завернутым в бумагу клинком под мышкой Римо прокладывал путь. Мастер Синанджу решительно следовал за ним.

У входа в павильон «Нишицу» их встретили зазывалы.

— Вы интересуетесь поездами на воздушной подушке?

— Пойдем по второму кругу? — с усмешкой спросил Римо.

— С дороги, джокебаре! — прошипел Чиун.

— Сенджин! — возмущенно вскрикнул один из встречающих.

— Чанко! — прорычал второй.

Кореец тотчас обнажил свой катана и разрезал узлы на галстуках обоих японцев.

Побелев от страха, зазывалы расступились.

В павильоне ученик спросил:

— Что такое «джокебаре»?

— Самое страшное оскорбление для нихонджин-ва, — презрительно поморщился учитель.

Они добрались до кабины и обнаружили, что в ней никого нет, а вокруг сплошь любители поездов и бейсбола.

Римо схватил одного из них за ворот.

— Где Бацука?

— Убежал. И всего-то шесть автографов дал. Я всегда говорил, что бейсболисты слишком уж задирают нос.

— Вперед, папочка. План почему-то рушится.

Напуганный болельщик указал им, в каком направлении скрылся Бацука. Едва пройдя футов двадцать, они увидели идущих под ручку Мелвиса и Кей Си Крокетт.

— Гляди, Римо, — проскрипел Чиун. — Вон там Каппер и Кей Си.

— Эй, что вы тут делаете? — крикнул им Римо.

— Я решил кое-что исправить в своей жизни, — ответил эксперт НСБП. — А сейчас мы хотим покататься на магнитном поезде, который мне, как истинному любителю настоящих железных дорог, невыразимо отвратителен.

Девушка ткнула его локтем под ребро.

— Придержи язык, Мелвис. И не забывай, что твой испытательный срок не закончился.

— Прости, Кей Си. А вы, ребята, куда направляетесь?

— Ищем Фурио Бацуку, — ответил Римо.

— А-а, тогда вы опоздали. Я только что с ним разговаривал, потом отвернулся на минутку, а его и след простыл.

— Он тебя видел? — резко спросил Римо.

— А как же? Я подошел к нему и представился. Все как полагается.

— Черт возьми! Он же мог тебя узнать.

— Да в чем дело?

— Ладно, проехали.

Римо поспешил к выходу.

Задняя дверь павильона была незаперта, и мастера Синанджу выскочили на улицу.

У выхода неподвижно стояли два рослых охранника. Каждый правой рукой сжимал левое запястье. Классическая стойка телохранителя, подумал Римо.

— Где Базукин сын? — спросил он.

— Вы работаете в «Нишицу»? — осведомился один из стражей на безукоризненном английском.

— А вы? — рявкнул Чиун.

— Да.

— Это хорошо. — Внезапно Римо схватил одного японца за горло, а второго — за затылок.

— Слушайте меня внимательно. Я ищу Фурио Базукина сына, и у меня плохое настроение.

— Его фамилия Бацука, — прохрипел охранник.

— Спасибо за урок, — отозвался Римо и усилил хватку.

Лицо парня, которого Римо держал за горло, вдруг налилось кровью, и его друг услышал, как хрустнули шейные позвонки сослуживца.

Решительность обоих вмиг куда-то пропала.

— Лимузин. Отель, — прохрипел первый охранник.

— "Хиртон", — с трудом выговорил второй и махнул рукой в сторону гостиницы.

— Ключи от машин!

И не успели ребята опомниться, как Римо уже извлек у них из карманов две связки ключей. Затем выбрал ключи от «мерседеса» и в мгновение ока расправился с японцами. Оба рухнули как подкошенные.

— Весьма признателен, — иронически бросил Римо.

Чиун же картинно прошел к машине по их телам.

Через несколько секунд «мерседес» уже выезжал со стоянки.

Тем временем в номере «Хилтона» продолжался телефонный разговор.

— Немедленно беги из Денвера! — приказал сегун.

— Хай.

— Не машиной и не самолетом. А главное — не поездом.

— Но тогда остается только одно... — прошептал Фурио Бацука.

— Вот этим способом ты и воспользуешься.

— Я понял.

— Будь осторожен. В конце концов американские газеты работают на нас. Мы будем наращивать давление, а денверский филиал займется рекламой продукции. Все.

Фурио выключил телефон. Сбросил форму «Мари-нерз». Он знал, что она больше ему не понадобится. Сейчас он стоял почти голый: на нем было только нижнее белье самурая.

«Но я не самурай, — думал он, надевая шигати и оби. — Я всего лишь ронин. Я работаю на чужбине, и мне запрещено носить знак моего сегуна».

Он облачился в многослойные черные доспехи и только потом надел пояс на фирменных никелево-кадмиевых батарейках «Нишицу», обеспечивающий электропитание, столь необходимое для эффективной работы вибросистем его снаряжения. Приладив пояс, он прикрыл голову шлемом, и на его лицо опустилась гладкая маска. Главное, чтобы его никто не видел. Как-никак он знаменит, и его вполне могут узнать даже в этой громадной стране варваров, где для белых, как правило, все японцы на одно лицо.

Бацука из шкафа достал сумку с оружием. Потеря двух катана — конечно, неприятно, но отнюдь не трагедия.

Он вынул из сумки боевой топор, решив при случае швырнуть его с моста на проходящий внизу поезд.

Теперь, находясь во всеоружии и став могущественнее самых славных самураев прошлых времен, Фурио Бацука набрал номер.

— Моши-моши, — отозвался чей-то осторожный голос в Мобиле, штат Алабама.

— Срочная транспортировка. Приготовьтесь.

— Хай, — ответил оператор и немедленно положил трубку.

На переднем сиденье «мерседеса» оказался сотовый телефон. Римо попросил учителя набрать номер.

Они уже неслись по центральным улицам Денвера.

Когда Смит ответил, Чиун приложил телефон к уху ученика.

— Привет, Смитти. Мы только что упустили Бацуку. Он испугался и сбежал в отель «Хилтон». Вполне возможно, он уже мчится в какой-нибудь другой город.

— Минуту, — откликнулся глава КЮРЕ.

В трубке послышалось ровное гудение. Потом Смит снова заговорил:

— Римо, я позвонил в «Хилтон». Бацука в номере 14-Д.

— Мы уже подъезжаем, — отозвался Римо и на бешеной скорости вписался в крутой поворот.

— Оставайся на связи.

На сей раз пауза была недолгой.

— В «Хилтоне» зарегистрирован звонок из номера 14-Д в Мобил, штат Алабама.

— Упустили!

— Тем не менее проверьте номер. Если он еще не скрылся, возможно, я вам помогу.

— Чем именно?

Но Смит уже повесил трубку.

Чиун вышвырнул сотовый телефон из окна как раз в тот момент, когда Римо вдавил в пол педаль газа.

Фурио Бацука проверил доспехи. Они весили невероятно много — в то время, когда их владелец был материализован. По слухам, первый, белый, «костюм гоблина» облегал тело как лайковая перчатка. При включении прикрепленные снаружи многоволоконные оптические провода загорались золотым огнем. Не совсем то, что нужно для тайных операций.

Поскольку иного выбора не было, Фурио пришлось стать ронином. Главное, не гоблином. Сжимая в кулаке боевой топор, он потянулся к телефону. Пора отправляться. Палец его коснулся кнопки повторного набора.

Внезапно дверь с громким треском слетела с петель.

Бацука обернулся и увидел их. Все та же странная парочка из Небраски. Один — явно кореец, второй — белый. И у него необыкновенно мощные запястья.

К немалому изумлению японца, ворвавшиеся держали в руках электронные катана производства «Нишицу».

В эту страшную минуту Фурио понял, что его раскусили. Теперь он должен либо нажать на кнопку, либо привести в действие доспехи, но сделать и то и другое — Бацука отчетливо это осознал — он уже не успеет.

Они напали на него с двух сторон. Верная стратегия! Японец тотчас поднял оно. Оно куда тяжелее катана, и они не справятся с ним, пусть даже их двое.

Фурио Бацука потянулся к плечу, где находился встроенный реостат.

Далее все произошло так быстро, что он даже не успел сообразить, в чем дело.

Кореец со всего маху нанес ему страшный удар катана. Боевой топор Фурио со звоном упал на пол.

Бацука глянул под ноги.

Оно лежал на ковре в луже крови. А рядом валялись какие-то очень знакомые штучки, чем-то похожие на сосиски. Боже! Это же его пальцы. Сомневаться не приходилось, тем более что из раненой правой руки японца вовсю хлестала кровь.

Фурио Бацука умел сражаться — он ведь самурай. И победить его может только другой самурай. Но других самураев в мире нет.

Ронин включил доспехи и сразу почувствовал легкость во всем теле. Не теряя времени, он бросился к телефону.

Те двое плясали вокруг него, раздавая яростные удары. Во всяком случае, корейский колдун был в ярости. Он рубил Фурио по шее, по голове, по ногам... Как ни странно, старик прекрасно владел «ударом колеса».

Второй дрался похуже. Но, по всей видимости, использовал «шейный взмах». Бацука почти осязал, как лезвие катана проходит горизонтально сквозь его шею.

Положение казалось безвыходным. В спектральном состоянии он не сможет нажать на кнопку, с другой стороны, он теперь неуязвим.

Он скрестил руки на груди и, не выказывая страха, уставился на врагов.

Удивительно, кровь, капающая из раны, больше не оставляет следов на ковре. Очень интересно!

Нападающие снова окружили Фурио.

— Кончен бал, Бацука, — сказал белый. — Мы тебя взяли.

— Ронин, потерявший пальцы, — проговорил скрипучим голосом второй, — ты заплатишь за свое безрассудство, ибо я — мастер Синанджу.

Фурио Бацука услышал слово «Синанджу». Синанджу, Синанджу... Слово как будто японское, хотя старик произнес его на корейский манер. Может, что-то корейское? Но Бацука не мог припомнить, что учитель рассказывал ему о Синанджу. Наверное, одно из низших боевых искусств. Их ведь много. Таким недостойным вещам, как кунг-фу или карате, может научиться кто угодно.

А вот настоящий самурай в современном мире только один. И зовут его Фурио Бацука.

Наконец старый кореец как будто устал зря рубить воздух. Белый зашел за спину японца. Не стоит обращать на него внимания. Фурио невозможно причинить вред. Ему угрожает только смерть от потери крови.

— Твоя тайна раскрыта, безликий ронин. Ты опозорен. И унижен.

Нагнувшись, кореец подобрал с пола отрубленные пальцы и принялся швырять их в лицо Бацуки. Таков был древний ритуал победителя.

Фурио напрягся. Не существует оскорбления страшнее! За такое положено мстить. А самое главное, недопустимо так осквернять пальцы самурая. Пока еще не поздно пришить их на место.

И тут его осенило: в других номерах тоже есть телефоны! Можно удалиться туда.

Ронин, невероятно обрадовавшись, повернулся спиной к назойливым гостям и прошел сквозь капитальную стену, словно она была сделана из мокрой промокашки.

Японец мгновенно очутился в соседнем помещении.

Логично было бы предположить, что эти двое последуют за ним. Тогда он вернется к себе в номер, подберет пальцы и отправит себя факсом в Алабаму.

Вот только что-то не сработало: они за ним не последовали. Фурио недоумевал. Неужели их так поразили чудеса электроники «Нишицу»? Нет, они уже имели случай наблюдать их в действии. Значит, дело не в том.

Бацука повернулся к стене, любопытствуя, просунул сквозь нее голову, как сквозь водяную завесу.

Противники молча ждали его появления. Точнее говоря, ждал кореец.

В руках он держал пять пальцев Фурио. Когда из стены показалась голова самурая в шлеме, старик принялся прямо на глазах у врага разламывать их, как хрустящие хлебные палочки.

Фурио, похолодев от ужаса, рванулся вперед. И тут же словно бы почувствовал удар. Но, конечно же, ему лишь показалось — ведь он остался в дематериализованном состоянии.

Тем не менее японец взглянул вниз.

Взгляд его упал на покрытую панцирем грудь, а боль он чувствовал где-то ниже. Пришлось наклониться вперед. Бацука увидел, что одна его нога выступает из стены; из шва же в доспехах торчит лезвие катана.

Самурай недоуменно моргнул.

«Как же так?» — удивился он и тотчас сообразил, что катана тоже был в дематериализованном состоянии.

Меня поразили моим же клинком, подумал он. Причем классическим выпадом «удар грома». Но кто?..

На корточках у стены притаился белый, и на его жестоком лице отражалось торжество.

Инстинктивно Фурио подался назад, в соседний номер. Уж там-то он без помех воспользуется телефоном!

Смотреть вниз он не решался. Лезвие меча, само собой, торчало в боку, но рана, вероятно, несмертельна. Клан не даст умереть своему единственному самураю. Его спасут в награду за безупречную службу.

Подбежав к телефону, Фурио выключил костюм и сразу же ощутил тяжесть на плечах. Острая боль внезапно пронзила все тело. Превозмогая боль, японец набрал по памяти номер. Из глаз его вовсю текли слезы — катана-то ведь все еще торчал у него в боку.

Послышался гудок, и на другом конце сняли трубку. Вот она, связь! И если его предки не забыли о нем, значит, он будет жить.

Бацука включил реостат и перевел все молекулы тела в спектральное состояние. Теперь путь открыт.

И тут он услышал:

— Линия испорчена!

Японец повернул голову. У входа в номер стоял белый. Рука его только что завершила мощный взмах, ладонь была раскрыта.

К Фурио с огромной скоростью приближался второй катана, приближался беззвучно, не рассекая воздух, неопасный для любых предметов, за исключением Бацуки, находившегося в особом молекулярном состоянии.

Но в это мгновение телефонная линия стала засасывать его атомы, и японец торжествующе воскликнул:

— Теперь вы мне не страшны!

Катана сделался твердым, отскочил от противоположной стены и упал на то самое место, где секунду назад стоял самурай. Тело его уже втягивалось в телефонную трубку наподобие черной струи.

Вбежав в комнату, Чиун увидел, как его ученик подбирает с пола катана. А у ног его, на ковре, вертится черный шлем вместе с головой Фурио Бацуки.

— Где все остальное? — крикнул кореец и наступил на шлем. Коврик вокруг сразу же начал краснеть.

Римо указал на лежащую на столе телефонную трубку.

— Ушел в телефон. А мы его-таки достали, а?!

— У тебя только его голова.

Римо ухмыльнулся.

— Полронина все же лучше, чем ничего.

Мастер Синанджу наклонился, поднял с пола шлем, извлек отттуда голову и схватил ее за волосы.

— Что ты делаешь? — удивленно спросил ученик.

— Случается, что голова умирает не сразу.

Похоже, на сей раз так и получилось. Веки еще дергались, глаза в глазницах вращались. Губы ритмично открывались и закрывались. Жизнь постепенно покидала отрубленную голову.

— По-моему, он пытается что-то сказать, — хмыкнул Римо.

— Ты слышишь меня, лакей дома Ниши? — спросил голову Чиун. — Я плюю на тебя.

Взгляд головы вдруг сделался осмысленным. Глаза уставились прямо на злое лицо мастера Синанджу.

Рот дернулся и раскрылся, словно от изумления.

И мастер Синанджу плюнул прямо в открытый рот.

Фурио Бацука вдруг увидел, что на него смотрит старый кореец. И в первую секунду подумал: Как: он сумел догнать меня в Мобиле?

А потом мелькнула еще одна мысль: Я выше его. Почему же мы смотрим прямо в глаза друг другу?

Затем все завертелось у него перед глазами, оконное стекло стремительно приблизилось, разбилось вдребезги, и прежде чем отрубленная голова упала в открытый мусорный бак, он еще успел насладиться живописным видом Денвера с высоты птичьего полета.

Очень скоро в мусорном баке начали копошиться черви.

Тем временем Римо в гостиничном номере, взяв телефонную трубку, услышал характерный треск сказал: «Моши-моши». Но, не получив ответа, поло жил трубку на рычаг.

— Попробую связаться со Смитом, — кивнул он Чиуну.

В голосе Харолда У. Смита явственно прозвучал страх.

— Полагаю, вы справились? — прохрипел он.

— Интересно, почему? — полюбопытствовал Римо.

— Я переадресовал все звонки из отеля «Хилтон» в Денвере к себе в кабинет, и сейчас у меня на столе лежит обезглавленный самурай.

Римо по голосу почувствовал, как Смит содрогнулся. Мастер Синанджу, расхаживая вокруг столика, огорченно взмахнул боевым топором.

— Он ронин! Почему вы оба никак не запомните?

Придя в себя, глава КЮРЕ спросил:

— Вы узнали истинные цели «Нишицу»?

— Ага. Им надо было вселить в американцев ужас перед обычными поездами и показать преимущества поездов на воздушной подушке. По-моему, все прозрачно.

— Нельзя позволить им воспользоваться результатами преступлений.

— Что ж, можно поразвлечься с их демонстрационной моделью, — предложил Римо.

— Действуйте.

Смит повесил трубку.

Чиун швырнул боевой топор на кровать. Римо тотчас подхватил его свободной рукой — он все еще держал второй оставшийся катана.

— Нехорошо, если все это будет тут валяться. Горничные начнут судачить.

Мастера Синанджу вышли из комнаты.

— Как все-таки называется эта штука? — спросил Римо, взвешивая топор в руке.

— Оно. Боевой топор.

— Так вот откуда у Йоко такая фамилия, — усмехнулся Римо.

Перед ними раскрылись двери лифта.

Глава 27

Специалисты «Нишицу» в белых халатах, стоя возле локомотива и единственного вагона, наперебой расхваливали преимущества поездов на воздушной подушке.

Мелвис слушал объяснения и чувствовал себя баптистом, оказавшимся на индийской церемонии сожжения вдовы вместе с телом мужа. Японцы находили самые убедительные аргументы, но он им не верил.

— Магнитные рокомотивы — рокомотивы будущего. Вопрощение высочайших современных технорогий и технической мысри. В посреднее время в Америке произошро и происходит множество крушений на жерезных дорогах, а это значит, что старые технорогии дря Америки не годятся. Рокомотивы «Нишицу» — вот будущее Соединенных Штатов. Есри наша демонстрация убедит вас, пишите конгрессменам, пишите сенаторам. Пишите в Берый дом, наконец. Пишите, что вам нужны не крушения, а безопасность на жерезных дорогах.

— Что-то он чересчур давит, — недовольно пробормотал Мелвис.

Кей Си весело подтолкнула его локтем:

— Помолчи, Мел. Раскрой уши, а главное — мозги.

— А теперь мы с вами поднимемся на борт замечатерьного поезда «Нишицу-экспресс», — провозгласил оратор.

Двери вагона бесшумно раздвинулись, и посетители выставки потянулись в салон.

— Господи, сейчас меня вывернет, — проворчал Каппер.

— Мелвис, я тебя не заставляю, — заметила Кей Си. — Ты пришел сюда добровольно.

Эксперт НСБП скрипнул зубами.

— Господи всемогущий, дай мне силы выдержать это. Ради любви, а вовсе не из презрения к нормальным железным дорогам и нашей стране.

Каппер закрыл глаза и позволил любимой провести себя в вагон. По многим причинам он чувствовал себя Ионой в чреве кита.

— Можешь открыть глаза, — произнесла Кей Си.

Он послушался. «Наверное, я попал в пневматическую трубу, — подумал он. — Все сверкает, все вылизано, новенькое такое и безликое. И кресла-то на кресла не похожи. И развернуты во всех направлениях...»

— Пожаруйста, займите места, — послышался из динамика внутренней связи звонкий голос японца.

Мелвис усадил девушку в кресло и устроился рядом.

Вагон тем временем почти заполнился.

Мелвис вдруг ощутил, что у него дрожат колени. То ли потому, что он нашел истинную любовь, то ли из-за того, что позволил привести себя в брюхо этого безбожного поезда.

Гомон вокруг стоял невообразимый, и было ясно, что поездка вот-вот начнется.

— Действие рокомотива основано на принципе порярности, — раздалось из динамика.

— Что он сказал? — переспросил Каппер.

— Что-то про принцип полярности.

— А мне показалось «порярности».

Поезд поднимается над монорерьсом и прывет по воздуху.

— Боже мой, я в жизни таких слов не слышал, — простонал Мелвис. — Голова кругом идет.

Кей Си легонько двинула его ладонью по затылку. Каппер сразу же заулыбался. Ему нравилось, когда у его девушек веселое настроение.

— Отправряемся, — сообщил динамик.

В самое последнее мгновение, когда двери вагона стали закрываться, в салон заскочили две знакомые фигуры.

— Гляди-ка, родная, вот и наши приятели.

— Привет, друзья! — Кей Си им помахала.

— Извините, сесть тут негде, — смутился Мелвис. — Похоже, вся Америка набилась в один вагон.

— Мы вполне можем постоять, — успокоил его Римо.

— Не ожидал увидеть тебя в этом чудовище, старичок, — бросил эксперт НСБП Чиуну.

— Молчи, — оборвал его старик. — Я пытаюсь представить себя слоном.

— Да что ты!

Римо, похоже, старался добиться того же результата. Оба прикрыли глаза.

И тут заработал мотор.

Пассажиры почувствовали, как вагон стал плавно подниматься. Вдруг резко дернуло вперед, загрохотало, и вагон обрушился на землю. Из отверстий в полу начал просачиваться дым. Где-то заискрила электропроводка.

— Что случилось? — испуганно вскрикнула Кей Си.

— Па выход, пожаруйста, на выход, — в ужасе завопил динамик. — Сбой системы. Пожаруйста, все на выход.

Люди посыпались из вагона, как соль из солонки.

Инженеры «Нишицу», вмиг побледнев, в панике похватали огнетушители, и вот уже хлопья пены покрыли весь пол салона.

— Что случилось? — с ужасом повторяла Кей Си. — Почему он все-таки не поехал?

Мелвис оглянулся на Римо и Чиуна. Кореец ему подмигнул. Каппер ответил тем же.

— Послушай, Кей Си, если бы мне пришлось составлять отчет об этом происшествии, я написал бы, что вмешалась рука Всевышнего. Коротко и ясно.

Кей Си разрыдалась. Эксперт обнял ее за плечи, повернул к себе лицом и приподнял ее подбородок.

— Ну-ну, теперь тебе волей-неволей придется выкинуть из головы эту дрянь на воздушной подушке. Может, когда-нибудь они и будут ездить, а может, нет. Я знаю только одно: я цепляю свой вагон к твоему поезду.

— Думаешь, мы с тобой совместимы?

— Если нет, значит, как-нибудь притремся. Я от тебя без ума, поверь. Ну что, теперь мы повязаны?

Девушка обвила его за шею.

— Мелвис, когда ты так говоришь, кровь во мне так и бурлит. Я твоя, навсегда, навсегда!

— Медовый месяц проведем на пивном поезде в Техасе. Самая замечательная штука из всех, что когда-то гремели колесами на рельсах.

— Медовый месяц в поезде? В жизни не слышала ничего оригинальнее.

— Все когда-нибудь бывает в первый раз. — Неожиданно Каппер вспомнил, что они с Кей Си не одни, и повернулся к странной парочке, улыбаясь от счастья.

— Слышите, ребята? Теперь мы навсегда вместе. Но «ребят» уже и след простыл.

— Ну и ладно, нам и вдвоем неплохо, — хмыкнул Мелвис. — Идем, полюбуемся нормальными американскими локомотивами.

Обогнув «Нишицу-экспресс», они вдруг заметили нечто странное.

В носовую часть локомотива кто-то вонзил меч и восточный боевой топор.

Эбеновую рукоятку меча Мелвис узнал сразу. Он выхватил из кармана удостоверение сотрудника НСБП и стал протискиваться сквозь толпу, бормоча себе под нос:

— Как славно, что ребята не забыли про НСПБ и прихватили свою танаку.

Эксперт сунул клинок под мышку, другую руку галантно предложил Кей Си, и они устремились вперед, навстречу новой жизни.

В санатории «Фолкрофт» мастер Синанджу чрезвычайно почтительно вручал Смиту черный шлем ронина.

— Можешь больше не бояться страшного врага, о Император.

— Гм... Спасибо.

Глава КЮРЕ взял в руки шлем и, обнаружив, что он пуст, вопросительно взглянул на ассасинов.

— Чиун выкинул голову в мусорный бак, — объяснил Римо.

— Честь моего Дома восстановлена, — гордо добавил мастер Синанджу.

— А где тело самурая? — спросил Римо.

Учитель рассвирепел.

— Не самурай, а ронин! Я научил тебя верному слову, а ты отбрасываешь его, как банановую кожуру!

Смит кашлянул.

— Собственно говоря, мастер Чиун, Римо прав. Фурио Бацука, несомненно, находился на службе у корпорации «Нишицу». Поэтому его можно считать настоящим самураем.

— Нет, нельзя. Кланы давно рассыпались в прах.

— Ошибаетесь, — возразил директор «Фолкрофта». — Некоторые нынешние японские фирмы по существу являются наследниками прежних самурайских кланов.

— Как это понимать?

— Я хорошо проработал информацию о «Нишицу». Его владельцы — прямые потомки хозяев клана Ниши. Одна из дочерних компаний использует в качестве логотипа фирмы старую эмблему клана.

Чиун гневно потряс кулаками.

— Значит, наша работа не окончена!

Смит кивнул:

— Конечно, «Нишицу» впервые использовала возможности своей электроники в ущерб Соединенным Штатам. Но нельзя забывать, что один из бывших руководителей «Нишицу» несет ответственность за ту бойню в Юме, штат Аризона, что произошла несколько лет назад. В то время власти пришли к выводу, что злодеяние — дело рук сумасшедшего одиночки.

— Я тому объяснению сразу не поверил, — произнес Римо.

— Я тоже, — отозвался Смит. — Но теперь эта корпорация обнаружила свое истинное лицо, и на нас лежит обязанность убедить ее воротил в том, что они никогда не смогут безнаказанно вредить Америке.

Чиун поклонился.

— Мы с радостью проникнем в оккупированную Японию и встанем на защиту славы вашего дома, а равно и нашего.

— Папочка, Япония уже давно свободна, — возразил Римо.

— Она оккупирована японцами. Ты будешь спорить?!

— Не горячись, — успокоил его ученик. Внезапно в памяти всплыл давно мучивший его вопрос. — Я одного не понимаю. Смитти, помните прошлогодний случай с поездом? Ну там еще коровы были. То, что я оказался там, — это совпадение?

— Вероятно, да, — ответил Смит.

Римо поморщился.

— Эх, знай я тогда, нашел бы Базукина сына на целый год раньше. Я мог бы спасти столько жизней...

— Важно, что мы победили, — прервал его Чиун. — Когда — не важно.

— Смитти, куда вы девали тело?

— В угольную печь внизу.

Римо рассмеялся.

— Когда будете выбрасывать пепел, не забудьте его перемешать.

— Пожалуй, поручу это вам, — отозвался Смит. Его все еще что-то беспокоило.

— Нет проблем. А теперь нам с Чиуном предстоит свидание с таинственным ящиком.

В спортивном зале санатория «Фолкрофт» Римо склонился над серебряным сундуком с лазурными фениксами.

— Валяй, открывай.

Чиун медлил.

— Я ведь тебе говорил, что в этом сундуке собраны лень и стыд...

— Вперед, папочка.

Учитель пронзил его взглядом карих глаз.

— Твоя лень и мой стыд.

— В жизни я свою лень в твой сундук не прятал. А тебе, скажи на милость, чего стыдиться?

— С тех самых пор, как я обучил тебя, Римо Уильямс, великому искусству, я собирал в этот чемодан плоды твоего упрямства, твоего безрассудства, твоего...

— Ты сказал — следы? Так я таскаю в чемодане сухофрукты?

— Нет. Я не сказал — фрукты, я сказал — плоды.

— Ладно, чего там. Открывай.

Мастер Синанджу насупился, но все-таки наклонился и вскрыл замок длинным ногтем. Запор еле слышно щелкнул.

— Давай-давай!

— Как только я открою сундук, твой позор увидят все мои предки, а значит, и твои тоже.

— Переживу.

Резким движением Чиун откинул крышку и тут же отпрянул, прикрыв глаза рукавом.

— Не могу смотреть без содрогания.

— Да брось ты, — буркнул Римо и, приблизившись к сундуку, встал на колени.

Сундук был битком набит чем-то вроде мелкой стружки, только почему-то матово-белой. У Римо мелькнула мысль о старых рисовых зернах, потом об осколках какого-то мутного стекла. Не то, все не то.

Он зачерпнул горсть «стружки».

— Похоже на...

— Именно!

— Невероятно!

— Да. Это твое. И не надо отпираться.

— Ты собирал обрезки моих ногтей?!

— С того самого дня, как ты впервые проигнорировал мою униженную просьбу о том, чтобы не стричь ногти.

— Все эти годы? — не веря своим ушам, воскликнул Римо.

— А теперь и великие мастера прошлого увидели этот позор из Небытия, — простонал старик.

Открыв рот от изумления, Римо уставился на сундук. Учитель робко выглянул из-под рукава.

— Еще не поздно, — с надеждой произнес он.

— Я не стану отращивать такие же, как у тебя, ногти.

Чиун испустил глубокий вздох.

— Значит, все мои жертвы напрасны.

Руки его, скрытые под рукавами шелкового кимоно, безвольно опустились, словно перебитые крылья. Голова поникла. Тонкие веки слегка задрожали.

Римо залез в карман и извлек оттуда обрубок ногтя мастера Синанджу, который он постоянно носил с собой со времен расследования в Мистике.

— Чей позор страшнее, мой или твой? — невинным тоном спросил он.

— Я искупил свой позор, — мрачно отозвался учитель.

— А может, мы просто навеки захороним следы нашего позора?

Чиун наморщил лоб.

— Неглупое предложение, — сказал он после долгого молчания.

— Вот и прекрасно.

Ученик швырнул обломок ногтя в сундук, захлопнул крышку и взвалил поклажу на плечо.

— Но помни, — предостерегающе проговорил Чиун, — даже пустой сундук не освобождает тебя от обязанности носить его.

— Что ж, таков уж мой крест, — усмехнулся Римо.

1

Распространенный в США непристойный жест. — Здесь и далее примеч. пер.

2

Матиаш Хуньяди (1443 — 1490), известный также как Матиаш Корвин, стал королем Венгрии в 1458 году. Его правление считается эпохой наивысшего могущества венгерского государства.

3

Так американцы называют Нью-Йорк.

4

Популярное неофициальное название штата Массачусетс.

5

Лейф Эйрикссон — скандинавский викинг. По мнению ученых, около 1000 г. он основал первое поселение европейцев на Американском континенте.

6

Покахонтас — персонаж популярного американского мультфильма, индейская девушка, полюбившая белого юношу.

7

Биг-Сэнди — большие пески (англ.).

8

168 человек погибли 19 апреля 1995 г. при взрыве здания в Оклахома-Сити. В августе 1997 г. совершивший это преступление террорист-одиночка был приговорен к смертной казни.

9

Aficionados — страстные любители (исп.).

10

Grim — мрачный, унылый (англ.).

11

Бьющий — амплуа игрока в бейсболе.

12

«Дети кукурузы» — фильм по одноименному рассказу Стивена Кинга.

13

Deja vu — уже виденное (фр.).

14

Modus operandi — образ действий (лат.).

15

En garde! — Берегись! (фр.)

16

Бусидо, или «путь воина» — система морали и поведения самураев в средневековой Японии.

17

Сэнсэй — учитель (яп.).

18

Джеймс Абрам Гарфилд (1831 — 1881) — 20-й президент США (1881); находился у власти менее года.

19

Две реки — в штате Кентукки и штате Теннесси — носят название Красной.