Глава 24

Было три часа утра, когда Макс Харпер ввалился в круглосуточный ресторанчик Сэма на шоссе № 1. Он все еще продолжал поиски Мэйвити, однако, заметив желтый «Шевроле» Клайда, тормознул и припарковался рядом. На мгновение он залюбовался элегантными очертаниями великолепной машины. Клайд потратил на нее два года, и она стала настоящей красавицей. Немногие женщины могут похвастаться таким вниманием и заботой — впрочем, и такой элегантностью.

Прицепив телефон на ремень рядом с рацией, он запер свою машину и направился в ресторан. Остановившись у стойки, он заказал кофе и вишневый пирог, а затем направился в глубину зала, где Дэймен склонился над своим сандвичем с кофе. Устроившись за столиком, Макс по привычке схватился за меню.

— Ну как? Ничего?

Клайд покачал головой. Судя по виду, ему смертельно хотелось спать.

— Никаких следов. И Вильму с Чарли я тоже в последнее время не видел. Если кому-нибудь из них удалось бы найти Мэйвити, они бы привезли ее к Вильме. Но телефон не отвечает.

— Я видел Вильму около полуночи в районе Риджвью. Она надеялась, что Бернина поедет с ней, но, по ее словам, та уже куда-то ушла.

— Только Бернина может развлекаться, когда ее последний любовничек лежит в морге.

— Он уже не представляет для нее интереса — ни в качестве любовника, ни в каком другом. От него ей теперь никакой пользы.

Харпер потянулся за сигаретой, размял ее и сунул в рот, не зажигая.

— Я запросил Атланту насчет этого Уоррена Камминга. Как и сказала Мэйвити, обвинение против него развалилось. Его партнер Трои Хоук попал на год за решетку по обвинению в мошенничестве и присвоении денег Доры и Ральфа Слудеров, а также еще пяти пострадавших. Он вышел месяцев шесть назад. Почти сразу после суда над Хоуком Камминг уехал из штата. Оставил будущий флоридский адрес — частный абонентский ящик. Расплатился за аренду квартиры в Атланте, закрыл банковский счет, забрав наличные.

— Большая сумма?

— Крохи. Думаю, у него гораздо более крупные счета на другие имена, а этот переезд во Флориду — чистое вранье.

Билли, ночная официантка с соломенно-желтыми волосами, принесла Харперу пирог и кофе. На вид ей было лет шестьдесят: тонкое иссохшее лицо покрывали глубокие морщины; от нее пахло табаком. Отдавая заказ, она пролила немного вишневого джема на стол и, не говоря ни слова, мрачно вытерла пятно.

— Что с тобой? — спросил Харпер.

— С Лероем поругалась, — отрывисто сказала она и угрюмо посмотрела на Харпера. — Понять не могу, неужели он так и будет всю жизнь валять дурака со своим проклятым мотоциклом?

— Лучше с мотоциклом, чем с другой женщиной.

— Ох, не знаю, Макс. Духи легче отстирать, чем машинное масло.

Харпер попытался выразить на лице сочувствие. Когда она ушла, Клайд спросил:

— Почему бы ей не бросить его?

— Да что ты! Она никогда этого не сделает. Просто любит поплакаться.

Однако Харпер тоже был слегка расстроен. Казалось бы, постоянно имея дело с отбросами общества, человеку трудно остаться сентиментальным. Но Харперу так и не удалось понять, почему люди продолжают жить в неудавшемся браке. Его собственная счастливая семейная жизнь закончилась слишком рано, когда Милли умерла от рака. Он не испытывал сочувствия к людям, которые смирялись с отсутствием гармонии в браке. По мнению Макса, лучше уж тогда жить одному. Он надкусил пирог и умял добрую половину, прежде чем заговорил снова.

— После того как Хоук вышел, ему несколько раз звонили на квартиру в Атланте. И все эти звонки были с телефона Слудеров. А через несколько дней после последнего разговора он уехал из штата. Это произошло четыре месяца назад. — Клайд перестал жевать и молча слушал. — А перед тем как прилететь сюда в отпуск, они несколько раз звонили в Молена-Пойнт на номер телефона-автомата, находящегося в квартале от «Дэвид сон Билдинг». Я думаю, Дора узнала о местонахождении Камминга случайно. Скажем так: Дора время от времени звонила своей тетке — они действительно созванивались раз или два в месяц просто так, поболтать, узнать все ли живы-здоровы. И вот как-то раз Мэйвити упоминает о своем финансовом консультанте и хвастается, какие чудеса он творит с ее денежками. Она рассказывает Доре, какой он молодец, описывает, как он выглядит — ты же знаешь Мэйвити, она все время твердила о его моложавом виде и серебряных волосах. Это описание соответствует внешности Камминга, и Дора начинает задавать вопросы.

Клайд понимающе подхватил:

— Сколько ему лет? А как он одевается, разговаривает? Как обставлен офис, что за машину он предпочитает?

— Точно. Теперь представь: это описание так напоминает Слудерам Камминга, что они, сгорая от любопытства, решают сами проверить этого Джергена.

— Но…

— Они знают, что Хоук только что вышел из тюрьмы; они не теряли его из виду. И они знали, что ему не терпится поквитаться с Каммингом, поскольку за эту аферу он отсидел от и до, а Камминг вышел сухим из воды. Так вот, Дора и Ральф решают, что Джерген это и есть Камминг, и натравливают на него Хоука, уговорив приехать сюда и проверить.

— А как они вышли на Хоука? Через его офицера по надзору?

Харпер кивнул:

— Да, у нас есть запись телефонного разговора с этим служащим, мы и с ним уже побеседовали. Он помнит, что звонила какая-то женщина, назвавшаяся племянницей Хоука; сказала, что у Хоука осталось несколько вещей, принадлежавших ее матери, которые она хотела бы получить назад. Полицейский не дал ей никаких сведений, однако записал ее номер телефона и передал его Хоуку; он был обязан это сделать и решил посмотреть, что будет дальше. У этого полицейского есть подробные записи в регистрационном журнале, там есть и телефон Слудеров. Затем Хоук звонит Доре, и она рассказывает ему о Винтропе Джергене. Судя по телефонному счету Хоука, проговорили они больше часа. А на следующий день Хоук съезжает со своей квартиры и покидает Атланту.

Харпер выудил из кармана фотографию и протянул Клайду.

На снимке был запечатлен худой бледный человек, длинные светло-каштановые волосы стянуты сзади, одно плечо немного опущено. Скуластое лицо, тонкие брови.

Клайд удивленно уставился на фотографию:

— Это парень, который околачивается возле нашего дома. Мэйвити зовет его «часовым». Это и есть Трои Хоук?

— Ну да. У нас есть его отпечатки — получили из Атланты. — Он вытер кусочком пирога остатки вишневой начинки с тарелки.

— Они совпадают с отпечатками, которые взяли на месте преступления?

— Единственное, что мы там нашли, — это отпечатки самого Джергена, Мэйвити и Чарли.

— А что, следов Перл Энн там нет? Они должны быть там по всей квартире! Она же регулярно у него убиралась, да еще что-то ремонтировала. Если только… — Клайд задумался. — Перл Энн пользуется перчатками. Какая-то аллергия, что ли… Она все время в перчатках: и моет, и красит, и панели на стенки крепит.

— Да, Чарли мне говорила. Резиновые или кожаные перчатки.

Клайд кивнул:

— Она снимает их несколько раз в день, чтобы смазать руки каким-то специальным кремом. — Он внимательно посмотрел на Харпера. — Похоже, Хоука нам прищучить удастся. Но это не поможет найти Мэйвити. Как насчет нее-то?

Они говорили тихо. В три часа утра ресторанчик был почти пуст. В дальнем конце у стойки двое мужчин в джинсах и клетчатых рубахах сосредоточенно поглощали яичницу. В закутке возле двери пожилая пара пила кофе, читая поделенную на двоих газету. Недалеко от них эффектная блондинка откусывала малюсенькие кусочки от сандвича, потягивая апельсиновый сок. Харпер жестом попросил принести ему еще кофе, и в этот момент зазвонил его сотовый. Он поднес трубку к уху, начал было говорить — и умолк.

Глядя на него, Клайд догадался, что он ждет, пока звонок будет переадресован. Тем временем блондинка завернула недоеденный сандвич в салфетку, заплатила по счету и вышла. Клайд проводил ее взглядом и увидел в окно, как она забралась в фургон «Крайслер» с открытым окном, из которого высовывалась огромная белая собачья морда. Девушка скормила псу остатки сандвича. Клайд снова взглянул на приятеля и увидел, что тот застыл в оцепенении.

Харпер чувствовал, как кровь стынет у него в жилах. В трубке звучал женский голос — мягкий, бархатистый, вкрадчивый, от которого у Харпера волосы на затылке становились дыбом. Он, наверное, никогда не привыкнет к этому голосу. Он не знал имени этой женщины, никогда ее не видел и ничего о ней не знал, но каждый раз, когда она звонила, у него холодело в животе.

— Капитан Харпер? Вы еще слушаете? Он молчал.

— Капитан, вы только что опечатали квартиру на Вента-стрит, где произошло убийство.

— И что?

— Ваши люди не стали трогать компьютер. Вы оставили его, вызвав специального человека из ФБР, чтобы он проверил записи.

Харпер молчал. Пирог в его желудке неуютно заворочался. Никто не знал о человеке из Бюро, кроме его собственных людей и Чарли Гетц. Он попытался сообразить, кто из сотрудников его отдела мог пренебречь секретностью и выдать эту информацию. Там присутствовали четверо: Бреннан, Венделл, Рэй и Кейс. Медики уехали еще до звонка в ФБР.

На другом конце трубки ждали, пока он заговорит. Харпер знаком подозвал Клайда. Тот обогнул стол, сел рядом и нагнулся к Максу, прижавшись ухом к трубке с другой стороны.

— Капитан Харпер, вашему человеку из Бюро потребуются пароли, чтобы войти в программу. Пароль Джергена, открывающий его финансовые документы, — Каир. У Перл Энн Джеймисон был другой пароль. Он даст вам доступ к файлам, которые она, похоже, хотела утаить от Джергена — в его собственном компьютере. У нее пароль — Тигр. Мне кажется, и то, и другое — города в Джорджии, я видела их на карте. А что касается подозреваемого, — мягко сказал голос, — то вам следует искать мужчину. Перл Энн и он… — Незнакомка ахнула, Макс услышал испуганный вскрик, и воцарилась полная тишина.

Макс сидел неподвижно, таращась на трубку. Клайд же подскочил как ошпаренный, швырнул на стол пятидолларовую купюру и пулей вылетел из зала.

— Стой! — крикнул Харпер. — Какого черта? Проводив Клайда потрясенным взглядом, он увидел, как желтый родстер, словно гоночный автомобиль, сорвался с места и исчез в направлении города.

Ему хотелось броситься вслед за Клайдом. Вместо этого он сидел, размышляя о тихом бархатном голосе.

Вам следует искать мужчину. Перл Энн и он… И затем этот вздох и вскрик, такой странный звук, — и тишина.

Эти двое — что?

Действуют сообща? Работают вместе? Замешаны в смерти Джергена? Перл Энн и кто? Трои Хоук? И затем этот странный вскрик или всхлип, и Клайд, рванувший куда-то, словно за ним черти гонятся.

Он поднялся и направился за новой порцией кофе, одновременно шаря по карманам в поисках таблеток от изжоги. Он не хотел знать, куда помчался Клайд, не хотел следовать за его желтой машиной. Он не хотел знать, кому принадлежал этот голос, такой нежный и бархатистый.

Глава 25

В дальнем углу под кроватью Вильмы насмерть перепуганным комочком жалась Дульси, прислушиваясь к шагам в холле; она была готова пуститься наутек, если Бернина заглянет сюда и найдет ее. Едва заслышав за дверью шаги, она отбросила трубку и нырнула под кровать; Макс Харпер безрезультатно взывал к ней с другого конца провода. Если Бернина услышит его, возьмет трубку и начнет задавать вопросы, а Харпер, в свою очередь, начнет расспрашивать ее — все пропало. Кроме нее в доме не было никого, кто бы мог сделать этот звонок.

Она даже не осмеливалась снова прыгнуть на кровать, чтобы положить трубку: времени не было, Бернина уже у самой двери…

Дульси почти полночи дожидалась возможности позвонить — Бернина все время висела на телефоне; а теперь, вместо того чтобы мирно засыпать в своей постели, еще и сюда приперлась.

Было около часа ночи, когда Дульси вернулась домой, измученная бесконечными словоизлияниями надравшегося в стельку Грили; вдобавок в тесной комнатенке Перл Энн можно было задохнуться от источаемых стариком алкогольных испарений. Им с Джо пришлось выслушать все его причитания по поводу несчастной Мэйвити и безумные планы найти ее, которые, разумеется, ни к чему не привели, поскольку к полуночи старикан надрался до бесчувствия. Азраил, похоже, был очень доволен тем, что Мэйвити могла пострадать; его янтарные глаза злобно сверкали. Это же надо так ненавидеть, недоуменно размышляла Дульси. Черный кот был переполнен ненавистью, она составляла суть его натуры — ненависть ко всем, кто не преклонялся перед ним.

Она примчалась домой, пролетев через свою дверку, и сообразила, что Вильмы дома нет — возле открытого гаража не было видно ее машины. Она догадалась, что Вильма все еще разъезжает по городу, высматривая маленький «Фольксваген» Мэйвити.

Автомобиль Бернины стоял у обочины, но сама она отправилась ужинать с агентом по недвижимости. Дульси надеялась, что ее нет дома. Однако затем, направившись к телефону, она услышала ее голос.

Проходя через неосвещенную гостиную, она почувствовала запах духов Бернины — та сидела за письменным столом Вильмы и болтала по телефону. Послушав несколько минут, Дульси поняла, что Бернина помирилась со своим прежним сожителем. Она скользнула в Вильмину спальню, жалея, что в доме всего одна телефонная линия.

Шторы задернуты не были, и слабый свет уличного фонаря омывал комнату, оставляя мягкие тени. Кровать была аккуратно застелена. Дульси запрыгнула на цветное стеганое покрывало и приготовилась к ожиданию.

Ей часа два пришлось ждать, пока Бернина наговорится. Время от времени Дульси выглядывала в холл и прислушивалась; разговор представлял собой затейливое чередование слезливо-сентиментального лепета, сердитого спора и любовного воркования — тошнотворная смесь человеческой непоследовательности и женской хитрости.

Бернина перетащила телефон на кушетку и улеглась на ее по душку, продолжая кокетничать с этим типом.

Дульси задремала на кровати; время от времени она просыпалась и слышала, что та все еще болтает по телефону; свет в гостиной тоже еще горел, а у нее внутри что-то екало от нетерпения.

Но наконец она услышала, что Бернина вышла из гостиной, прошла через холл, затем из комнаты для гостей донеслось какое-то шуршание — то ли Бернина собирала вещи для отъезда, то ли готовилась ко сну.

Прикрыв дверь в спальню Вильмы и придержав ее лапой, что бы не щелкнул замок, она вспрыгнула на ночной столик и ткнула носом телефонную трубку.

Разум твердил ей: подожди, пока у Бернины не погаснет свет; не делай этого, пока она не уснет.

Но ждать уже не было никаких сил. И ее нетерпение нашептывало: чего ты боишься? Она тебя не услышит. Уже почти утро, давай же, смелее.

Приподняв трубку за шнур, она бросила ее на подушку, сжала лапу и, набрав номер Харпера, прижалась ухом к динамику. Джо уже освоился с телефоном, а вот она по-прежнему нервничала. Когда она впервые набрала номер и услышала голос на другом конце линии, он показался ей столь фантастическим и странным, как будто принадлежал не человеку, а какому-нибудь марсианину.

Когда диспетчер снял трубку, она отважно попросила позвать Макса Харпера.

— Капитана Харпера сейчас нет. Вы можете поговорить с лейтенантом Бреннаном.

— У меня информация для капитана Харпера лично. Это касается убийства Винтропа Джергена. Капитан должен получить ее срочно, прежде чем прибудет агент из ФБР. Мне надо связаться с ним немедленно, перезвонить я не смогу.

Диспетчеру потребовалось некоторое время, чтобы перекинуть звонок Харперу на сотовый; все эти электронные премудрости внушали Дульси благоговейный трепет. Однако заминка так разволновала кошку, что ее шкурка начала подергиваться. Наконец ее соединили с Харпером. Она старалась говорить разборчиво, но голос повысить боялась, и потому ей приходилось шептать.

— Капитан Харпер, вы меня слышите? — Он продолжал молчать, но ей было слышно, как он дышит. — Капитан, вы только что опечатали квартиру на Вента-стрит, где произошло убийство. Ваши люди не стали трогать компьютер. Вы оставили его, вызвав специального человека из ФБР, чтобы он проверил записи.

В ответ — тишина и его хриплое дыхание. У нее вспотели лапки. Интересно, подумала она, волнуется ли сейчас Харпер. Все это было очень странно: двое, соединенные не только чудесами электроники, но и гораздо более удивительным феноменом — магией, природу которой вряд ли понимала она сама и в которую Макс Харпер никогда не заставит себя поверить. Она пред ставила себя на фотографии, где кошачья мордочка совмещается с лицом женщины, составляя единое изображение, и чуть не захихикала.

— Капитан Харпер, вашему человеку из Бюро потребуются пароли, чтобы войти в программу. Пароль Джергена, открывающий его финансовые документы, — Каир. У Перл Энн Джеймисон был другой пароль. Он даст вам доступ к данным, которые она, похоже, хотела утаить от Джергена — в его же собственном компьютере. У нее пароль — Тигр. Мне кажется, и то, и другое — города в Джорджии.

Она было начала объяснять, какая связь между Перл Энн и Троем Хоуком, как вдруг услышала шаги; ахнув, она вскрикнула, соскочила на пол и забралась под кровать. У нее над головой из трубки послышался оклик Харпера:

— Успокойтесь, что за черт?

Когда дверь спальни открылась и вспыхнул свет, каждая мышца в теле Дульси была напряжена как натянутая струна; еще миг — и Дульси готова была сорваться с места и броситься на утек — мимо Бернины, через холл — к спасительной дверке. Слава Богу, трубка молчала, хотя она не слышала щелчка; стало быть, Харпер не отсоединялся. Она вслушивалась, ожидая коротких гудков, что означало бы конец связи. Она была так напугана, что почти не обращала внимания на другие звуки в спальне: скрипнула открываемая дверь стенного шкафа и кто-то начал копаться в вещах. В голове у нее сейчас было одно: что если Бернина возьмет трубку, а Харпер все еще на линии? Звонить было больше не кому. Из обитателей дома здесь находилась только кошка, съежившаяся под кроватью и почти обезумевшая от страха.

Дрожа, она прислушалась к шороху перебираемой в шкафу одежды. А затем почувствовала запах Вильмы, легкий аромат ее геля для душа.

Выглянув из-под покрывала, она увидела голые ноги Вильмы — та как раз надевала домашние тапочки. Мяукая от облегчения, она выскочила из-под кровати и принялась извиваться вокруг хозяйкиных лодыжек, мурлыча так, что все тело ходило ходуном.

Вильма подняла кошку и пристально посмотрела ей в глаза.

— Что? — прошептала она, оглядываясь на закрытую дверь. — Что случилось?

— Я… я думала, что это Бернина, — выдохнула Дульси, прижимаясь к Вильме.

Только теперь Вильма заметила трубку, лежавшую на кровати. Она неодобрительно подняла бровь:

— Ты не получила мою записку?

— Какую записку? Ты оставила записку?

Вильма посадила кошку на кровать, повесила трубку и спустилась в холл. Дульси слышала, как она прошла через кухню и открыла заднюю дверь, а затем вернулась, держа в руках сложенный листок бумаги.

— Я сунула ее в окантовку твоей дверки, оставила только малюсенький уголок, чтобы Бернина не заметила.

Выглянув в холл, прежде чем Вильма снова закроет дверь спальни, она увидела, что свет у Бернины погашен. Интересно, она уже уснула или стоит возле своей двери и норовит подслушать?

Вильма развернула листок и положила на кровать:

«Уехала искать Мэйвити. Одна здесь не оставайся. Отправляйся к Джо, у него ты будешь в безопасности».

Дульси настороженно взглянула на нее:

— Ты что, действительно думаешь, что Бернина могла бы…

— Не знаю, что она могла бы, только всю ночь, пока мы искали Мэйвити, я себе места не находила — за тебя волновалась, два раза домой заезжала. Видела, что у Бернины нет света, и немного успокаивалась. Наверное, она вернулась очень поздно.

— Она пришла около часа, а потом повисла на телефоне, все болтала с тем парнем, с которым жила. То ныла, то орала, то заигрывала — в общем, целое представление устроила. Может, она съедет наконец. Вы не нашли Мэйвити?

— Нет, — Вильма присела на кровать, вид у нее был уставший и расстроенный. — И когда я думаю об ужасной смерти Джергена, меня охватывает страх за нее. Если Мэйвити видела убийцу, ее жизнь недорого стоит. — Она посмотрела на Дульси долгим испытующим взглядом: — Почему его убили? Что происходит? Что тебе известно об этом?

Дульси в смятении смотрела на нее, не зная, что делать.

Она пыталась сказать капитану Харперу, что Перл Энн и есть Трои Хоук. Стоит ли сказать об этом Вильме?

Но что толку? Вильма не посмеет сообщить Харперу. Он наверняка спросит, откуда ей это известно и почему она не сказала об этом раньше. А если она скажет, что узнала об этом только что, он начнет выяснять, как ей удалось раскрыть тайну Перл Энн в тот же день, когда произошло само убийство. Неожиданная осведомленность Вильмы заведет ее в такую паутину скрытности и недоговоренности, из которой ей уже не выбраться.

Вильма не умела лгать представителям закона, особенно Максу Харперу. Профессия приучила ее к правдивости. И если она начнет выкручиваться и пытаться придумать какое-нибудь объяснение, Харпер наверняка заподозрит неладное. Поэтому Дульси с отсутствующим видом пожала плечами и ничего не сказала.

Когда Вильма наклонилась к постели и принялась складывать стеганое ситцевое покрывало, не дожидаясь, пока Дульси слезет с него, громкий стук в заднюю дверь заставил их вздрогнуть от неожиданности; вслед за этим послышались крики Клайда.

Бросившись со всех ног в кухню, Вильма распахнула дверь. Дульси последовала за ней и вспрыгнула на стол. Клайд ворвался, гаркнув с порога.

— Где она? Что слу.. ?

— Тс-с! — прошептала Вильма, хватая его за руку. — Бернину разбудишь! В чем дело?

На щеках Клайда чернела колючая щетина, волосы торчали во все стороны, на спортивной куртке под мышками расплылись круги пота. Увидев Дульси, он смолк, затем выдвинул стул и сел, не сводя с нее глаз. Его лицо пылало от волнения.

— Ты меня в гроб вгонишь! Что, черт возьми, ты вытворяешь? И что здесь происходит?

Дульси недоуменно смотрела на него.

— Боже мой, Дульси, когда ты позвонила Харперу, а потом издала такой жуткий звук, я подумал, что тебя убивают. — Он понизил голос, взглянув в сторону комнаты для гостей. — У меня прямо кровь застыла в жилах, когда ты взвыла!

— Ты подслушивал? А где ты был? — Дульси вскинула голову. — И откуда ты узнал, где я нахожусь?

— А где тебе еще быть? Ну, если только у меня. Но сначала я бросился сюда, — Клайд вздохнул. — Ты мяукнула, Дульси, почти завыла в этот проклятый телефон. Харпер так изумился, так… Я уж подумал, что кто-то тебя сцапал и вот-вот свернет твою глупую кошачью голову. — Он мрачно смотрел на нее. — Эти звонки, Дульси…

— Я не выла. Я не мяукала. Я просто ахнула, — тихо сказала она. — Мне показалось… показалось, что идет Бернина. — Клайд молчал, глядя на нее. — Я боялась, что она застанет меня у телефона. Но потом оказалось, что это не она, а Вильма. А что сказал Харпер?

— Он ничего не сказал. Во всяком случае я не знаю, что он сказал. Я оттуда выскочил как ошпаренный, думая, что тебя здесь душат. Мы сидели у Сэма в ресторане, на шоссе. О господи!

Дульси лизнула его руку. Она была тронута до глубины души.

— Откуда же я знала, что ты подслушиваешь? Я не хотела тебя расстраивать.

— Да как же мне было не расстраиваться-то? А ты представляешь, что будет, если Харпер действительно слышал, как ты мявкнула? При том, как он уже спрашивает о вас обоих… Ты не думаешь, что он того и гляди свихнется? Он задает вопросы, на которые я не могу ответить, Дульси. Просто не осмеливаюсь. — Клайд сжал руками голову. — Иногда, Дульси — между нами — я чувствую, что больше всего этого не вынесу.

Она тронула его руку своей мягкой лапкой. Он казался таким огорченным, что она не знала, то ли посочувствовать ему, то ли рассмеяться.

До сих пор, подумала она, Клайд превосходно справлялся с большинством затруднительных ситуаций. С того момента, когда Джо открыл ему, что наделен даром человеческой речи, что он может вести беседу на английском языке и даже читать, Клайд стоически переносил необычный образ жизни Джо — и ее собственный. Он не впадал в истерику, не паниковал. Своими не вольными восклицаниями он порой даже умилял их. Более того, счета за деликатесы, которые иногда по телефону заказывал Джо, Клайд оплачивал без лишних упреков.

Он смирился с тем, что Джо первым по утрам читает газету и требует на завтрак анчоусы. И до сегодняшнего утра, думала она, самообладание его не покидало.

Она снова погладила его по руке и потерлась щекой о костяшки пальцев.

— Не стоит тебе так переживать, у людей от этого давление поднимается. Видишь, со мной все в порядке. Это был всего лишь телефонный звонок.

— Всего лишь телефонный звонок?! Посмотрела бы ты на физиономию Харпера. — Клайд тяжело вздохнул. — Похоже, Дульси, ты просто не представляешь, как все это расстраивает Макса.

Вильма встала из-за стола, достала из холодильника молоко и занялась приготовлением какао.

— Каждый раз, когда в расследование встреваете вы с Джо, — сказал Клайд, — каждый раз, когда вы звоните Харперу со своими безумными подсказками, его снова одолевают подозрения. Он вываливает на меня всю эту чертовщину и начинает доставать всякими язвительными замечаниями.

— Например? — нарочито спокойно спросила Дульси, стараясь не терять самообладания.

— Он начинает намекать, что хочет получить ответы на мучающие его вопросы. Но он слишком расстроен, чтобы спрашивать напрямик. А это совсем не похоже на него. Он самый прямолинейный мужик из всех, кого я знаю. Но теперь… Знаешь, Дульси, это уж слишком.

Она вгляделась в его лицо.

— С каких это пор помощь в раскрытии преступлений называется «вся эта чертовщина», как ты изволил выразиться? Чем плохо поймать преступника, не говоря уже об улучшении статистики отдела и хорошем впечатлении мэра и городского совета да плюс его превосходный послужной список с рекордными показателями…

— Да ладно, Дульси, все это я уже слышал. Ты своими рас суждениями начинаешь напоминать мне Джо. Эти эгоистичные разглагольствования…

— О, да ты, оказывается, способен грубить! — она так рассердилась, что подняла лапу с выпущенными когтями, дерзким взглядом требуя извинений.

Еще несколько месяцев назад она не осмелилась бы так себя вести с Клайдом. Когда она впервые обнаружила в себе способность говорить, она была так смущена, что стеснялась разговаривать даже с Вильмой.

Даже когда они с Джо узнали из книг историю и мифологию своего исчезнувшего племени, узнали, что они не одни такие, были и другие — и даже притом, что Вильма и Клайд тоже читали эти исследования, — ей потребовалась вся ее смелость и выдержка, чтобы вести себя естественно во время разговора. И лишь несколько месяцев спустя она отважилась заговорить с Клайдом.

Вильма налила в чашки какао, а перед Дульси поставила плошку с подогретым молоком. Клайд сидел, пытаясь успокоиться.

— Дульси, дай мне объяснить. Всю жизнь Макс Харпер основывается только на непреложных фактах, на железных доказательствах. На этом построен весь его мир — холодные факты и вытекающие из них следствия, только логика.

— Я в курсе. — Дульси вовсе не улыбалось выслушивать нравоучительную лекцию.

— Как, по-твоему, он должен себя чувствовать, когда ему приходится основываться на том, что совершенно, по его убеждению, невозможно? Что, по-твоему, ему делать, если никто в мире не поверит в то, о чем свидетельствуют его улики?

— Но…

— Когда ты позвонила сегодня ночью, он побелел, услышав твой голос. Если бы ты видела его…

— Но это же всего лишь голос в телефонной трубке. Он не…

— Твой голос, голос неизвестного информатора, напрочь выбивает его из колеи. Загадочный женский голос, который звонил ему и в предыдущих случаях… Черт возьми, неужели я тебе должен все это объяснять? Ты знаешь, какие у него подозрения. Ты знаешь, что сводишь его с ума.

Дульси почувствовала себя уязвленной.

— Те подсказки, которые он получил от нас, помогли раскрыть три убийства, — сказала она, стараясь не сорваться.

Вильма села за стол, сжимая в ладонях чашку какао.

— В каждом преступлении, в которое вы вмешивались, Харпер обнаруживал на уликах кошачью шерсть, а иногда и отпечатки лап. Ты понимаешь, что это значит? Твои следы на всех этих чертовых уликах! Ты не думала, насколько это все тяжело для него? А сегодня ночью тебя еще угораздило мяукнуть в трубку.