Глава 4

Джо рысцой бежал через поросшие лесом холмы, между беспорядочно разбросанными домами, через пышно разросшиеся сады, по полям с высокой дикой травой. Он не думал, что его преследуют, но все же ни разу не остановился, пока не оказался на одной из вершин холмистой гряды среди зарослей ракитника и рододендрона. Здесь, среди их тонких спутанных стволов, Джо решил, что находится в безопасности. В этом месте его уж точно никто не найдет.

Из тенистых кустов склоны просматривались до самого берега. Внизу, за верхушками деревьев и крышами, поблескивал океан. Сверкающий прилив плевался белой пеной.

Джо поднялся на длинный зеленый косогор, взметнувшийся над широкой долиной к югу от городка. Серый кот направлялся к малонаселенным верхним склонам, где изредка попадались новые дома и богатые виллы с обширными угодьями. Еще выше, там, где кончались последние постройки, поднимались дикие безжизненные вершины калифорнийского прибрежного хребта. Высоко над головой Джо по ярко-синему небу резво катились облака, их тени проносились мимо по ниспадающим изумрудным холмам.

Он снова двинулся вверх, навстречу бегущим по земле теням облаков.

Но страх бежал вместе с ним, не отставая ни на шаг. Опасаясь преследования, Джо то и дело останавливался и смотрел вниз, на склон, ища глазами худощавую сутулую фигуру.

Кроме того, он уже начал скучать по дому.

Захваченный врасплох приступом не свойственной ему ностальгии, Джо заполз в заросли и лег там, уронив голову на лапы. Тяжелая депрессия навалилась на серого кота. Это было совсем на него не похоже.

Одиночество казалось невыносимым; Джо мерещилось, что он полностью отрезан от остального мира.

Его вынудили покинуть теплый уютный дом, привычную территорию, бросить свою свиту из пылких и любящих подружек. Вынудили оставить все, что придавало его жизни смысл. Джо лишился утешительной заботы Клайда, его грубоватого добродушного поддразнивания, лишился небольшого круга четвероногих домочадцев: туповатых, но верных псов, других живущих в доме кошек, которые, испугавшись новых талантов Джо, беспрекословно подчинялись его желаниям. Теперь они покорно и почтительно отступали, когда Джо забирал лучшие кусочки из их мисок. Они с радостью были готовы обойтись сном на крошечном пятачке, позволяя серому коту вздремнуть на их месте, вытянувшись во всю длину лежанки. Джо был не просто главным, он был необыкновенным и непостижимым котом. Отказываться от такого удовольствия досадно и стыдно.

Но серый кот уже и не был одним из них.

От собратьев его отделяла бездонная пропасть. Джо был не просто вырван из своего дома и семьи, он был настоящим чужаком в кошачьем мире.

Он даже не мог поделиться своим страданием с кем-нибудь, кто был таким же, как он.

Другого такого не было.

В глубоком унынии Джо съежился среди стеблей травы и застыл. Его белые лапы вжимались в землю, глаза были закрыты — маленький комочек бессильного отчаяния.

Никогда еще Джо не чувствовал себя таким абсолютно одиноким.

А уж когда он был котенком, ему вообще было на это наплевать. С чего ему страдать от одиночества? Проклиная человеческое общество, Джо унес ноги из той дешевой квартиры, где ему сломали хвост. Да к черту любое общество, не только человеческое! Все, чего он хотел, — это убраться оттуда подальше. Джо вознамерился бросить вызов миру — салажонок, неразумный и неопытный, но чертовски храбрый.

Теперь он был совсем другим. Тот отважный малец исчез. Джо уже не был дерзким и самоуверенным забиякой, его трясло от страха, а неопределенность сводила с ума. Это было совсем не в его духе.

Вскоре какой-то внутренний голос привел его в чувство. Джо охватило глубокое отвращение к собственной трусости.

Он сел — уши назад, глаза горят.

«Что за бред? Что со мной такое? Побежден? Растерян? Черта с два!»

Единственная неприятность — это то, что он голоден. Последней его едой была мышь, пойманная прошлым вечером. Малодушный страх мигом улетучится, как только Джо удастся подзаправиться.

Сытный обед, да еще наслаждение самим ритуалом охоты — вот что ему сейчас нужно.

Джо приподнялся на задних лапах, осматривая заросшие склоны холма.

Повсюду на склонах кипела жизнь: маленькие, почти невидимые существа прыгали и порхали туда-сюда. Сосредоточившись на воробье, который, ничего не подозревая, резвился в высокой траве, Джо припал к земле и начал осторожно подкрадываться, прижав уши, приоткрыв пасть и пощелкивая зубами.

В несколько секунд с беспечной птичкой было покончено. Джо с жадностью слопал ее, выплюнув клюв, перья и лапки. А поймав еще и черного дрозда, он почувствовал себя гораздо лучше.

Когда наконец серый кот досыта наелся свежего нежного птичьего мяса, он снова стал самим собой, в его жилах вновь забилась горячая кровь хищного зверя. Кошачья сущность Джо вернулась в прежнее состояние. Он напился из лужи, оглядел окружающий его яркий мир, поднял уши торчком, задрал куцый хвост и припустил вверх по холму.

На гребне холма раскидистый дуб возвышался над видавшим виды коттеджем. Джо внимательно осмотрел ветки — нет ли там других котов. Никого не обнаружив, он счел место вполне для себя подходящим. Вскарабкавшись по стволу, Джо забрался на первую толстую ветку. Она была великолепной — ровной и широкой.

Джо редко укладывался вздремнуть на открытой земле. Это было неразумно в тех местах, где его могли застать врасплох собаки.

Внизу во дворе валялся сломанный трехколесный велосипед, ржавея среди помятых маргариток. Из дома доносился детский смех.

С высоты дерева коту были видны уходящие вниз склоны холмов Молена-Пойнт, решетка полускрытых зеленью улиц, башенка суда, магазины под тенью дубов и эвкалиптов. А дальше, за городской чертой, волны накатывались на утесы длинными лентами бурунов, разбивались и снова всасывались океаном, и этот ритм был размеренным, как собственное мурлыканье Джо.

Здесь, наверху, он был повелителем всего, что попадало в поле его зрения. Он мог бы жить тут, глядя с высоты, как бог, на лежавший внизу городок, вволю наедаясь птичками и белками, бесчисленными бурундуками и упитанными мышами. Если уж ему суждено жить в одиночестве, так здесь — самое подходящее место. Здесь он мог позволить себе быть сколь угодно странным и не похожим на других, и никому не будет до этого дела. Здесь, в этом роскошном и плодородном Эдеме, он сам будет себе хозяином.

Джо хорошо видел ведущую от пляжа в глубь побережья главную улицу городка с зеленой и тенистой аллеей посредине, вдоль которой выстроились в два ряда золотолистные эвкалипты. Слева от главной улицы жались друг к другу крыши домов. Ему не удавалось разглядеть среди них крышу собственного дома, но он мог видеть свою улицу. Все было знакомым и домашним.

Здесь, наверху, он оказался на тонкой грани, балансируя между двумя мирами. Пригород и холмы были настоящим кошачьим раем. Но сзади от него, к востоку, где вздымались к небу горы прибрежного хребта, лежал чужой мир. Эти неприступные скалистые утесы были царством гораздо более жестоким и кровожадным. Джо совсем не улыбалось стать закуской для койотов и пум, которые охотились в этих горах. Что ж, по крайней мере ему хватает здравого смысла понять разницу. Зевнув, Джо вытянулся вдоль ветки, сытый и довольный. И заснул.

* * *

Его разбудил шорох сухой травы. Первой мелькнула мысль о крадущейся пуме. Что-то тяжелое двигалось внизу, у подножия дуба. Стряхнув с себя остатки сна, Джо вгляделся сквозь листву.

Псы. Всего лишь псы. Мерзкие и свирепые, но просто псы. Учуяв его запах, пять глупых собак кружили под деревом, прочесывая высокую траву, принюхиваясь и фыркая. Две из них — здоровенные коричневые косматые зверюги. Одна — боксер-переросток. Еще была черная сука с острой, как у ласки, мордой. Самый маленький, пятнистый терьер, взглянул наверх, увидел его и затявкал.

Боксер задрал голову и издал рык, от которого у Джо заложило уши.

Через секунду уже все пятеро лаяли и царапали когтями ствол. Джо с отвращением наблюдал за ними, размышляя, не спикировать ли прямо на их нежные, уязвимые носы.

Однако он был не настолько глуп, чтобы драться сразу с пятью собаками, четыре из которых были размером с небольших пони. Кот на минуту задумался, глядя в сторону коттеджа.

За окнами не видно никакого движения. Убедившись, что из дома за ним не следят, Джо проскользнул по ветке почти до самого конца. Собаки внизу бесновались, рыча и подпрыгивая.

У самого конца ветки Джо остановился. Псы выли и скакали, как сумасшедшие. Он расплылся в широкой ухмылке.

— А ну, домой! — заорал он. — Убирайтесь к черту!

Эффект был впечатляющим. Собаки дернулись и навострили уши, озираясь в поисках источника человеческого голоса.

— Пошли вон! Валите домой!

Псы уставились на него, а затем отступили, раболепно припав к земле, подобрав хвосты, прижав уши и испуганно скалясь.

— Прочь, вы, паршивые тупые сосунки! Убирайтесь домой!

Они дружно, как один, развернулись и дунули вниз по склону, прижимаясь от страха друг к другу, оступаясь и оскальзываясь. Через мгновение их и след простыл.

Джо усмехнулся, пригладил усы и потянулся. Откуда бы ни взялся его необычайный дар, сработал он превосходно. Позевывая, Джо облизал лапу, свернулся калачиком и снова уснул.

Когда на рассвете он проснулся, все вокруг плавало в море тумана. Пропали холмы, совсем исчез и Молена-Пойнт. Джо взглянул поверх белой пелены: там и тут виднелись лишь верхушки деревьев, торчавшие из темных косматых островков.

Джо был голоден. Все тело затекло. Ветка дерева, хоть и обеспечивала его безопасность от угроз с земли, была далеко не так удобна, как двуспальная кровать с чистыми простынями и мягкими одеялами, да еще и с теплым Клайдом под боком.

Клайд, наверное, уже проснулся. Он пошарит по кровати, ища Джо. Потом позовет. Когда он поймет, что кота рядом нет, что его не было всю ночь, он, пошатываясь спросонок, выйдет на крыльцо и начнет звать его, оглашая своими криками сонные окрестности, как он наверняка делал несколько раз за эту ночь.

Не дождавшись появления кота, Клайд выругается, натянет на себя какие-нибудь шмотки, хлебнет кофе и, не умывшись, не побрившись, отправится его искать.

Джо дважды просыпался этой ночью. Первый раз потому, что чуть не свалился с ветки. Он стал поворачиваться на другой бок, и только сучок, на который он наткнулся плечом, заставил его встрепенуться. Когда он проснулся во второй раз, кругом клубился туман, застилая звезды. Джо не мог вспомнить, что ему приснилось, помнил только, как чьи-то глаза следили за ним.

Он отряхнул усы, вымыл морду и уши и осмотрел когти. Вылизав свой короткий хвост, Джо спустился с дерева и отправился охотиться. Во время охоты на него и нашло озарение: он сообразил, как уберечь Клайда от беспокойства.

Обследуя покрытые пеленой тумана кусты, Джо высмотрел рыжую портовую крысу. Но, хотя он был осторожен, ему не удалось напасть неожиданно. Крыса была наготове. Привстав, она злобно сверкала маленькими красными глазками. Не успел Джо взглянуть на нее, как крыса бросилась ему навстречу.

Они подскочили и уже в воздухе вцепились друг в друга. Прежде чем коту удалось когтями оторвать от себя крысу, она его основательно покусала и исцарапала. Крыса разодрала ему щеки и нос, чудом не задев глаза. Джо отдирал ее от себя зубами и когтями и, наконец добравшись до горла, добил мерзкое создание.

Он съел крысу и облизал кровь вокруг царапин, кривясь от горьковатого крысиного привкуса, оставшегося во рту. Крысы никогда не бывают такими нежными, как птицы или мыши. Джо смочил дезинфицирующей кошачьей слюной лапы, стер кровь с морды, а потом вылизал раны, нанесенные этой мелкой злобной тварью. И с вожделением подумал о консервированном тунце, о сказочном наслаждении, которое доставляет специально приготовленный тунец, поданный на его личной тарелке, на его персональном стуле, стоящем у кухонного стола рядом со стулом Клайда.

«Надо же, что-то я расчувствовался».

Однако, следует признать, ему очень не хватало маленьких удовольствий уютной домашней жизни.

Возможно, тоска была такой острой, потому что Джо пришлось покинуть дом против своей воли. Если бы он просто ушел погулять на несколько дней, ситуация выглядела бы совсем иначе. Все дело в возможности выбора. Все дело в свободе. Свободе уходить и возвращаться, когда заблагорассудится.

Внезапно Джо остро захотелось вернуться на свой стул у окна, стул, который за четыре года он превратил в обжитое, уютное гнездышко, покрытое вылезшими из набивки перьями и чудесной патиной его собственной серо-белой шерсти. А еще захотелось почувствовать умиротворяющие запахи дома: аромат утреннего кофе Клайда, жареного гамбургера, вездесущий запах собак, лука и пива. Он соскучился даже по запаху хозяйских ног.

Сейчас, в эти минуты, Клайда, скорее всего, нет дома. Скорее всего, он ищет Джо, ворча: «Чертов котяра! Проклятый никчемный зверь!» Наверняка Клайд бродит по округе, выкрикивая его имя и расспрашивая соседей.

Не найдя Джо, Клайд, вероятно, позвонит в приют для потерянных и брошенных животных или пойдет туда. Именно так он и сделал, когда потерялся белый котенок, и именно там Клайд и нашел его запертым в клетке. Клайд принес котенка домой, сюсюкая с ним, как с ребеночком, и целую неделю кормил чистым мясом.

Серому коту было неловко, что он заставлял Клайда беспокоиться. Джо ценил Клайда. Можно даже сказать, они были приятелями. Джо был единственным котом в доме, кому хозяин разрешал забираться в свою постель. Джо был единственным, кто обедал на стуле рядом со стулом Клайда. Да, они с Клайдом друзья. Джо знал, как развеселить Клайда, а тот знал, как вызвать улыбку у кота. Джо совсем не хотел волновать Клайда — тот всегда очень беспокоился за своих животных. Другой семьи, кроме них, у Клайда не было.

Джо хотел вернуться домой. И не мог. Он один оказался замешанным в эту историю — и останется в одиночестве. До тех пор, пока…

Пока — что?

Пока не избавится от своего преследователя.

Поднявшийся ветер взъерошил его шерсть, щипнул за уши и принялся рвать туман в клочья, разгоняя его. Джо мог сделать только одно — он мог успокоить Клайда. Надо было лишь придумать, как дать Клайду знать, что у него все в порядке. Убедить Клайда, что он в безопасности и волноваться не стоит.

Ну что же, Джо мог бы позвонить Клайду.

Эта мысль вспыхнула, словно электрическая лампочка. Или словно та лампочка со словами, какие рисуют в комиксах, — эдакий небольшой овальный контур над кошачьей головой. Он позвонит Клайду. И скажет, что у него все нормально.

Воодушевленный этим внезапным решением, Джо отодвинулся от обглоданных крысиных костей и приподнялся на задних лапах, чтобы взглянуть на домики, разбросанные по склону холма. Все, что ему нужно, — это телефон. Надо пробраться в один из ближайших домов через открытое окно, а если окно прикрыто, то отодвинув жалюзи, найти телефон и позвонить Клайду. Почему бы и нет?

Ну да, а если его обнаружат? Тогда разгневанный хозяин захлопнет окно, и кот окажется в ловушке. В ловушке среди чужаков.

Джо посмотрел на холмы сквозь последние тонкие космы тумана, на игрушечный городок внизу, на магазины, плотным рядком выстроившиеся вдоль главной улицы. Магазины… Там везде телефоны, в этот ранний час людей мало, окна широкие, обычно они открыты, в случае чего всегда можно спастись бегством.

Могло показаться, что Джо опять попадает в тиски того самого выбора. Но ему будет легче и безопаснее в общественных местах, среди множества спешащих ног, мимо которых он запросто может проскочить к свободе.

Джо галопом пустился вниз по холму. Пролетая через лабиринты дворов и узенькие улочки, он удачно увернулся от нескольких бродячих собак и едва избежал столкновения с грузовиком. Вскоре он добрался до Морского проспекта.

Тротуар был влажным от тумана, воздух пропитался ароматом эвкалиптов, которые стояли двумя длинными рядами вдоль аллеи посреди улицы. Мчась по тротуару, Джо задавал себе вопрос: сможет ли он справиться с телефоном и удастся ли набрать номер?

Двери магазинов еще только начинали отпирать. Владельцы поглядывали на улицу сквозь стекла окон, крутя в пальцах позвякивающие ключи. Мимо пробежал молодой человек в джинсах — видно, опаздывал на работу. Прибавил ходу и Джо. Он тревожно озирался по сторонам — не появится ли убийца? И высматривал Клайда. Было бы здорово, если бы Клайд решил позавтракать в городе и увидел его.

Джо не мог внятно объяснить самому себе, почему бы ему просто не пойти домой. Вероятно, какую-то роль играло опасение, что Клайд насильно запрет его там. Но был еще один сдерживающий фактор. Хотя мысль о доме сама по себе представлялась более чем соблазнительной, Джо был убежден, что в данной ситуации его родное обиталище — смертельная ловушка.

Перед небольшим рынком продавец фруктов и всякой зелени выкладывал на лоток яблоки. Их густой и сладкий аромат смешивался с запахом сельдерея. Благоухание рыбных рядов было еще аппетитнее. Но Джо не пошел туда, а направился прямиком в аптеку.

Подойдя к двери, он увернулся от выходившей дамы, процокавшей высоченными красными каблуками. В глубине помещения, за стеклянной перегородкой, был виден аптекарь — он заполнял бланки заказов. По словам Клайда, старый Сид работал один, без помощников, и жизнь вел тоже уединенную.

Джо увидел телефон, стоявший возле двери рядом с фонтанчиком содовой. Он вбежал, юркнул под прилавок и притаился в тени. Бросив взгляд вдоль стойки, он увидел, что седоволосый Сид все еще там — теперь он возился с пузырьками и флакончиками. Аптекарь заполнял их, вытряхивая из больших бутылей дребезжащие ручейки "таблеток и пилюль. Старик был невысок, широк в кости и глуховат. В городке ходили слухи о весьма причудливом понимании Сидом того, что, по его мнению, он слышал, поэтому доктора Молена-Пойнт никогда не диктовали рецепты по телефону, их послания всегда были написаны неразборчивым почерком на маленьких листочках бумаги.

На полке, шедшей вдоль задней стороны прилавка, нашлась телефонная книга — она была втиснута между ящиком со счетами и парой белых парусиновых туфель Сида. Зацепив книгу когтями, Джо сбросил ее на пол, приглушив звук удара плечом.

Ему понадобилось немало времени, пока, подцепляя листы, он нашел букву Д, а потом еще нужную страницу с фамилией Дэймен. Джо почувствовал себя глупым из-за того, что не знал алфавит. Наконец он добрался до телефона Клайда Дэймена и, постаравшись получше запомнить номер, вспрыгнул на прилавок.

Зажав шнур в зубах, Джо снял трубку с рычага и аккуратно положил на светлый мрамор. Давить на кнопки было делом пустяковым, он когда-то научился сжимать лапу, сильно уменьшая ее размер. Склонившись к трубке, он прислушивался к звонкам.

Ждать пришлось долго. Была суббота. По субботам Клайд всегда спал допоздна. Или, может, он в душе? А может, отсыпается после свидания? Когда у него на ночь оставалась женщина, Клайд заставлял оскорбленного до глубины души Джо спать на кухне.

На двенадцатом сигнале Клайд все-таки снял трубку. Джо охватила паника. Что он собирался сказать? Нет, он не мог довести задуманное до конца. Все это было просто безумием. Джо не знал, что говорить.

— Алло! — повторил Клайд. — Кто это? Говорите!

Но как раз говорить Джо и не мог, он не мог даже хрипеть — его глотка пересохла, словно была забита птичьими перьями.

— Кто это?! — заорал Клайд. — Говорите или вешайте трубку! Еще слишком рано для шуток!

— Это я, — сказал Джо, сглотнув застрявший в горле ком. — Серый Джо.

Произнося эти слова, он был уверен, что аптекарь слышит его, но в глубине аптеки старик даже не поднял глаз. Из трубки отчетливо доносилось дыхание Клайда.

— Это на самом деле я, Серый Джо. Я подумал, мне стоит сказать тебе, почему я ушел — ну, вчера утром.

Ответа не было.

— Я думал, ты захочешь узнать, что у меня все в порядке. Я думал, может, ты будешь волноваться, разыскивая меня.

Клайд заорал так, что Джо с шипением отпрянул, в ухе у него зазвенело.

— Что за дурацкий розыгрыш! Кто говорит, черт возьми! И что вы, черт возьми, сделали с моим котом?!

— Я и есть твой кот, — мягко сказал Джо. — Это я. Это Джо. Тот самый кот, который оставил три долго не заживавших шрама на носу у Руби и выдрал клок шерсти из морды Барни, а потом шерсть выросла не коричневая, а черная. Это я, Ночной Дружок. Гуляка-Забияка. — Джо припомнил все глупые домашние прозвища, которыми называл его Клайд. — Любимый кошарик.

В трубке он услышал, как Клайд гулко сглотнул.

— Слушай, — сказал Джо, — помнишь, вчера утром я начал возиться под одеялом, потом спрыгнул с кровати и что-то промяучил? Помнишь, что ты сказал?

Отчетливо слышалось дыхание Клайда.

— Ты сказал: «Джо, уймись! Черт, для траханья кошек еще слишком рано! А ну, спи!» Потом ты опять заснул. Как раз только начало светать.

Молчание было очень долгим. Джо наблюдал за аптекарем. Тот ничего не слышал. На его седых волосах играли блики света, когда он склонялся над склянками и подтирал следы на столешнице. На другом конце провода Клайд, похоже, пришел в себя.

— Как… откуда ты знаешь? Кто это? Как ты…

Затем, после долгой паузы, Клайд спросил:

— Что ты больше всего любишь на завтрак?

— Сливки с пшеничными хлопьями и рубленой печенкой, — усмехнулся Джо. — Никто не знает этого, кроме меня, дружище.

— А… с кем у меня было свидание в пятницу две недели назад?

— С Элеонорой Хоффман, — сказал Джо. — Блондинка. Голубые глаза. Золотое кружевное платьице, достаточно короткое, чтобы были видны трусики. Ее хихиканье похоже на паровозный свисток. Не стоило бы говорить тебе, Клайд, но мне эта дамочка не нравится. Она будит меня в три часа ночи, распевая свои безвкусные песенки. Меня мутит, когда я вижу, как ты трешь ей спину в душе.

Молчание грозило затянуться до понедельника. Затем Клайд сказал:

— Если это действительно ты, где тебя черти носят? Я приду за тобой.

Джо смахнул с губы клочок крысиной шкуры.

— Ну, так где ты? И какого дьявола ты ушел?! Как это так — ты умеешь пользоваться телефоном, а мне никогда об этом не говорил? Как получилось, что ты умеешь разговаривать? И почему я никогда не знал, что ты умеешь разговаривать?

Снова последовало молчание, затем послышалось:

— Боже, этого просто не может быть. А мой дом, он что, недостаточно хорош для тебя? Думаешь, ты теперь знаменитость, раз ты научился говорить?

— Я не могу вернуться. Мне нельзя домой. Кто-то меня преследует.

— О чем ты? Что значит — преследует тебя? Кому ты сдался? Что происходит? И где ты, черт побери?!

— Я… поверь мне, — сказал Джо, — как только разберусь со все этим, сразу вернусь домой.

Он лизнул лапу.

— Я хочу вернуться, — сказал Джо, испытывая не свойственный ему порыв чувств. — Мне кажется, я по тебе соскучился.

Краем глаза он заметил движение. Аптекарь появился в проходе возле лотка с леденцами.

— Мне пора, — прошипел Джо. — Я в порядке… Постараюсь держать тебя в курсе.

Не повесив трубку, он спрыгнул со стойки и метнулся к открытой двери. Старый Сид заметил его и завопил:

— Брысь! Брысь! Вон отсюда!

Джо кинулся через улицу прямо наперерез пикапу, доверху груженному дровами. Ему удалось увернуться, от колес пахнуло жаром. Он добрался до кромки тротуара, тяжело дыша. Перескочив через тротуар и оказавшись на траве, он поспешил в западном направлении, держась тени деревьев на центральной аллее.

Не прошло и получаса после разговора с Клайдом, как Джо снова оказался за городом. Он держал путь к холмам. Страх все еще сковывал его, и тем не менее Джо задумчиво улыбался.

Глава 5

Дульси мчалась по кромке обрыва, с трудом сопротивляясь ветру, воздушный поток толкал ее, прижимая к кромке пятнадцатиметровой пропасти. Далеко внизу вздымались и обрушивались волны, а бежавший за ней мужчина не отставал, не позволяя ей отдалиться от края бездны.

Еще мгновение — он настигнет ее и одним ударом ноги сбросит вниз, на торчащие из воды острые камни. От непрерывного чередования солнечных вспышек и теней облаков, стремительно бегущих по небу, у Дульси рябило в глазах. Летя по неровному краю обрыва, она уже не была уверена, что касается лапами земли. Мужчине почти удалось нагнать кошку, и он даже попытался пнуть ее.

Дульси увернулась, вильнула в сторону, перепрыгнула через ногу мужчины и нырнула в заросли бурьяна.

Пробираясь сквозь это временное укрытие, она внимательно вглядывалась меж ломких стеблей.

Мужчина снова кинулся на нее, кошка опять крутанулась и исчезла в густой траве. Теперь она направлялась в сторону улицы. Дульси стремилась назад, к домам и тротуарам, где могут быть люди, где она рассчитывала найти убежище. Рванувшись через тротуар на проезжую часть, она не заметила автомобиля. Взвизгнули шины, взревел клаксон. Дульси отскочила, оказалась на пути грузовика, ехавшего в противоположном направлении, и, почувствовав его тепло, бросилась к обочине.

Мужчина отпрыгнул, чтобы не столкнуться с грузовиком. Дульси шмыгнула через лужайку к кустам, растущим возле высокого желтого дома. Юркнув в кусты, она почувствовала, что ее сердечко колотится, словно у пойманной ею, насмерть перепуганной мыши, — часто-часто, даже слишком часто.

И снова этот тип настиг ее, когда она спряталась в кустах. Мужчина схватил ее за хвост и дернул так резко, что Дульси не удержалась на ногах. Обезумев от боли, она взвыла, вонзила ему в руку когти, а потом еще и впилась зубами.

Чертыхнувшись, мужчина выпустил ее. Дульси вывернулась, ощущая привкус его крови. Обежав дом по периметру вдоль ряда подвальных окошек, она остановилась и осторожно двинулась обратно.

Одно из окон было чуть-чуть приоткрыто. Дульси ткнулась в стекло. Рама качнулась, подалась, и кошка прыгнула в черную пустоту.

Пролетев пол-этажа, Дульси приземлилась на цементный пол. Ударившись о твердую поверхность, она сильно ушибла подушечки лап, и это отозвалось резкой болью во всем теле. Прильнув к полу, кошка обернулась и посмотрела на окно.

Мужчина был там, наверху, — он стоял на коленях и заглядывал внутрь. Дульси спряталась в черной глубине подвала, в самом дальнем углу, и съежилась, едва дыша.

Бледная рука мужчины ощупала пустоту. Он открыл окно пошире и просунул ноги в проем. Пока мужчина готовился спрыгнуть, Дульси бросилась бежать наугад, не разбирая дороги, и тут же врезалась плечом в какой-то острый угол.

От боли у нее перехватило дыхание и заслезились глаза. Растерявшись, она судорожно глотнула воздух и тут увидела, что это угол лестницы. Когда преследователь спрыгнул на цементный пол у нее за спиной, Дульси уже взбиралась по ступенькам.

Дверь в конце лестницы была приоткрыта. Пока мужчина добирался до ступенек, Дульси взлетела наверх и проскочила в щель. Ее разгоряченные лапы скользнули по гладкому деревянному полу.

Кошка обнаружила, что попала в большой холл. Слева от нее солнечный свет вливался через стеклянную входную дверь. Но этот путь был слишком открытым и слишком светлым. Пока Дульси озиралась в поисках иного выхода, дверь в подвал за ее спиной захлопнулась. Отступать было некуда. Кошка снова бросилась вверх по лестнице.

Толстый светлый твидовый ковер облегчал подъем, лапы не скользили. Вонзая когти в мягкую поверхность, Дульси в три прыжка взлетела по лестнице. На ступеньках преследователь замедлил ход. Было слышно, как он тяжело дышит.

Третий пролет лестницы упирался в дверь с маленьким окошком в верхней части, где плескалась синева неба. Дульси прыгнула на дверную ручку и уцепилась за нее, но та не шелохнулась. Кошка попыталась крутануть ее и одновременно толкнуть дверь — безрезультатно. Похоже, дверь была заперта. Теперь злодей отставал всего на несколько ступенек. Дульси подпрыгнула повыше, заглянула в окошко и увидела просторную плоскую крышу.

Мужчина рывком преодолел последний пролет и бросился на кошку. Она метнулась ему в лицо, отчаянно кусаясь и царапаясь всеми четырьмя лапами. Мужчина схватил ее, пытаясь оторвать от себя. Дульси посильнее цапнула его зубами, затем, высвободившись, отпрыгнула и сиганула вниз меж ногами мужчины, пока он стоял, держась за израненное лицо.

Одним прыжком преодолев половину пролета, Дульси полетела дальше, едва касаясь ступеней. Скорее, скорее, ведь он уже снова загромыхал вслед, от его тяжелых шагов, казалось, сотрясался весь дом. Оказавшись внизу, Дульси проскочила мимо закрытой двери, ведущей в подвал, и свернула к залитому светом входу. Слева от нее открылась гостиная. Кошка мельком увидела плетеную мебель и зеленые пятна комнатных растений. Высокая двустворчатая дверь справа была закрыта. Из-за нее доносились характерные кухонные звуки — звяканье кастрюль и тарелок.