Серый Джо (№1) - Кот на грани

Ширли Руссо Мерфи

Кот на грани

Глава 1

Ни один человек не стал свидетелем смерти Сэмюэла Бекуайта в проулке рядом с магазином деликатесов Джолли. Только серый кот видел, как упал Бекуайт, как рухнуло его большое тяжелое тело, как блестящий стальной гаечный ключ проломил коротко стриженную голову. Блеснуло, мелькнув в воздухе, орудие убийства, глухо треснул пробитый череп и кот сначала тревожно застыл, а затем попятился глубже в тень и серебристой волной растворился в темноте.

Нападение на Бекуайта было внезапным. Двое мужчин появились в мощенном брусчаткой переулке. Они шли бок о бок в мягком свете фонаря, укрепленного на кирпичной стене возле окна магазинчика. Мужчины разговаривали спокойно, дружелюбно. Кот бросил на них беглый взгляд из-за стоящего поодаль мусорного бака, где он наслаждался ос татками копченого лосося. Мужчины не обменялись ни одним резким словом. Джо не уловил ни малейшего следа гнева или тревоги, прежде чем тот, что был поменьше ростом ударил Бекуайта.

Хотя небо уже потемнело, магазины все еще были открыты, их двери освещал теплый свет двух кованых стенных фонарей, по одному в начале и в конце короткого проулка. Цветные стекла в двери маленькой кондитерской отражали этот свет, и на мостовую ложились красные и синие мерцающие пятна. Узкие витражи на входных дверях антикварного магазина и художественной галереи ловили свет внутренних ламп и отбрасывали в темноту круглые отсветы.

Дверь в бистро, выкрашенная синей краской, была закрыта, но из маленьких окошек пробивался свет и доносился простенький ритм любовной песенки сороковых годов. Окна магазина товаров для гольфа, полуприкрытые ставнями, тоже были освещены, и внутри можно было разглядеть хозяина, подсчитывающего дневную выручку; он уже собирался закрывать магазин и идти домой. Приглушенный звук удара не мог долететь до него; он и головы не поднял. Ни единого подозрительного звука, который мог бы встревожить людей, не доносилось извне, ничто не говорило об убийстве, только что совершенном в этом мирном переулке.

Между любыми двумя соседними дверями магазинов располагались большие керамические вазоны с цветущими олеандровыми деревьями. В сумерках их бело-розовые цветы отливали восковым блеском. Все улицы в Молена-Пойнт были похожи на маленькие гостеприимные оазисы, специально созданные для удовольствия и комфорта как местных жителей, так и туристов. Почти в самом конце проулка, там, где расположился перекусить кот, простая, ничем не примечательная дверь вела в кухню магазина деликатесов. Оживленный главный вход располагался за углом. Ниспадающая листва вьющегося по шпалере жасмина скрывала два мусорных бака, а теперь еще и потрясенного кота.

Здесь, в переулке, работники магазина принимали товар и сюда же выносили аккуратно завернутые объедки, из которых они старательно выбирали самые замечательные вкусности и выкладывали на бумажные тарелочки для окрестных кошек.

Кошки Молена-Пойнт не были бездомными бродягами — большинство из них Господь наградил уютным жильем; но каждый кот в городке знал магазинчик Джолли и охотно принимал его щедрые дары — недоеденных жареных цыплят, кусочки копченой говядины, ложку лососевого салата, оставленного на тарелке, ломтики бри или камамбера, а то и остатки сэндвича с жареной говядиной, с которого требовалось лишь соскрести брезгливой лапой остатки горчицы.

Джо неплохо кормился и дома, деля ужин с хозяином, но меню Джолли больше соответствовало его вкусам, чем домашняя еда, — там вовсе не было жареного лука, жареной картошки и гамбургеров, а для того, чтобы полакомиться, нужно было всего лишь шугануть случайного конкурента.

В этот период своей жизни Джо не питал отвращения к доеданию за людьми. И еще ему нравился Джордж Джолли. Невозмутимый пожилой толстяк иногда выходил посмотреть на кошачью трапезу, улыбался и разговаривал с четвероногими гостями. Если бы Джордж Джолли находился в тот момент в переулке, убийства, скорее всего, не произошло бы. Те двое так и прошли бы мимо. Хотя, с другой стороны, убийца мог просто дождаться другого удобного случая — это явно было преднамеренное преступление.

Джо не смог бы предотвратить убийство Бекуайта, даже если бы захотел, — все случилось слишком быстро. Мужчины шли, спокойно разговаривая, когда тот, что был поменьше, не меняя ни голоса, ни интонации, не замедляя шага, внезапно замахнулся и, описав гаечным ключом сверкающую дугу, ударил спутника с такой силой, что Джо услышал, как хрустнули кости черепа. Бекуайт бессильно пал на мостовую, словно выпотрошенная крысиная шкурка.

В дальнем конце переулка, за последним олеандром шевельнулась какая-то тень. Шевельнулась и снова затаилась — или исчезла, точно понять было невозможно, — но ни убийца, ни припавший к земле кот не заметили ее: их внимание было поглощено происходящим.

Не было сомнений, что жертва мертва или вот-вот отдаст концы. Джо чувствовал смерть, чуял ее запах. Острое дыхание смерти пронзило его, как внезапная зимняя стужа.

Джо знал убитого. Сэмюэл Бекуайт был владельцем местного агентства по продаже автомобилей и партнером по бизнесу хозяина Джо. Они, хозяин и Сэмюэл, делили на двоих большую красивую контору в верхней части городка. Джо сначала предположил, что второй человек — один из клиентов Бекуайта, желающий прикупить у него какой-нибудь новенький «БМВ» или «Мерседес»; или же он работает у Бекуайта, и эти двое просто решили срезать путь, возвращаясь в агентство. Тот, что был поменьше, показался коту весьма неприятным, его шаги — неестественно тихими, а голос и интонация — чересчур вкрадчивыми и искусственными.

Но в тот момент — хотя мало к кому из людей Джо относился с симпатией — ничто не вызывало у него тревоги, пока он не увидел отблеск занесенного гаечного ключа. Мгновение — и все было кончено. Бекуайт упал и остался недвижим. Влажное дыхание океана и запах эвкалиптов наполняли воздух, смешиваясь с благоуханием жасмина. К звукам ностальгической любовной песенки изредка примешивалось шуршание шин на ближайших улицах, и Джо слышал, как в шести кварталах отсюда волны разбиваются о скалистый берег.

За спиной у Джо, за пределами переулка, лежал маленький приморский городок, тихий и беззаботный. Это было скромное и очаровательное местечко, где магазинчики прятались в широкой тени раскидистых старых дубов. Магазины чередовались с пансионами, предоставлявшими своим клиентам ночлег и завтрак, и частными коттеджами. Среди них были заметны более новые здания библиотеки, суда и полицейского участка. На самом деле многие магазины и галереи разместились в перестроенных домах еще в те времена, когда Молена-Пойнт был всего лишь едва заметной точкой на карте, крохотным уединенным поселком. Теперь же его жилые кварталы теснились, взбираясь по холмам причудливо изрезанной линии калифорнийского побережья.

Рассыпанные по склону огни выхватывали из темноты крыши новых домов, прячущихся под кронами дубов и сосен. Дома побольше располагались ниже, надежно укрытые среди деревьев. Население Молена-Пойнт состояло из художников, писателей, туристов и горстки знаменитостей, большей частью связанных с киноиндустрией, что сосредоточилась в 350 милях к югу отсюда, хотя сам Молена-Пойнт имел очень мало сходства с Голливудом. Это было тихое, беспечное провинциальное местечко, где зачастую, уходя, не запирали двери, и жестокие преступления были делом редким и непривычным.

В момент убийства соседние улицы были пусты; кот твердо знал это, поскольку не слышал ни машин, ни шагов по тротуару. Тело лежало на другой стороне выложенной «в елочку» кирпичной мостовой, там, куда не добирался свет фонарей, посреди лоскута глубокой черной тени от олеандра и выступа стены. Все это время двери магазинов оставались неподвижны, никто не вошел, и никто не вышел. Один только Джо видел убийцу.

Это был худощавый сутулый мужчина ростом под метр восемьдесят, хотя с той позиции, откуда наблюдал за ним Джо, трудно было судить о росте человека. Одет он был в темную трикотажную рубашку, джинсы и кроссовки, тоже темные. Он постоял, глядя вниз на жертву, а потом внезапно перевел глаза выше, прямо на Джо.

Вид у него был озадаченный.

Он не мог отвести глаз от кота, и на его лице отразилось испуганное недоумение, сменившееся ледяным ужасом.

Внезапная вспышка ярости исказила лицо незнакомца, и, замахнувшись своим оружием, он бросился на Джо.

Кот извернулся и отпрянул, но путь к спасению преграждала шпалера. Шипя, он пятился вдоль стены, пока не добрался до двери магазина деликатесов. Но теперь между ним и входом оказалось здоровенное дерево в вазоне. Когда убийца опять замахнулся своей железякой, кот снова отскочил. Делая обманные броски и пригибаясь, он молил, чтобы дверь в закусочную магазинчика оказалась открыта, чтобы можно было скрыться там, затеряться среди мирных ног в белых штанах.

Дверь была закрыта. А человек стоял перед ним, широко расставив ноги и наклонившись вперед. Он покачивался из стороны в сторону, загораживая путь к побегу. Страх пронизывал Джо, лишая сил. Человек сделал выпад, пытаясь схватить кота, и тогда Джо, выставив когти, яростно взвился в воздух, метя в худое бледное лицо, но промахнулся. Убийца сделал новый выпад, на этот раз более удачный. Почувствовав на себе его руки, Джо дернулся и полоснул по ним когтями, ощутив, как рвется человеческая плоть. Вывернувшись, он нырнул в щель между мусорными баками и стеной.

Человек снова приблизился, покачивая гаечным ключом. Одним прыжком перемахнув через мусорные баки и орудие, блеснувшее в руке убийцы, кот помчался прочь из переулка. Он стремительно проскочил тротуар и вылетел на улицу прямо перед патрульной машиной. Взвизгнули тормоза. Изловчившись, Джо бросился в безопасное укрытие под припаркованным у обочины автомобилем.

Он затаился в темноте у колеса, вонявшего собачьей мочой, и стал разглядывать то место на улице, где остановился патруль. Полицейские посветили в переулок фонариком. Его движущийся луч зловеще вспыхнул, выхватив из тьмы деревья в вазонах и дверные проемы, но этого света не хватило, чтобы взгляд мог различить убитого. Тело Бекуайта в темной одежде оставалось невидимым в тени, а его белая рубашка казалась просто смятым обрывком газеты.

Поодаль от Бекуайта, прижавшись к неосвещенной стене, застыл убийца. Он отвернулся и опустил голову, пряча лицо за свисающими волосами, темная одежда делала его незаметным на фоне кирпичной стены.

Полицейские, не ожидая никаких неприятностей в тихом городке, выключили фонарик и двинулись дальше, возможно, посмеиваясь над незадачливым котом, мелькнувшим в свете их фар и чуть не угодившим под колеса.

Едва они скрылись, убийца продолжил преследование. Мужчина встал на колени и заглянул под машину, затем обошел ее, словно хотел заставить кота покинуть убежище. Через минуту он снова опустился на колени и сунул руку под днище, пытаясь достать Джо.

Кот раздумывал не больше секунды. Он мог оставаться там, под автомобилем, еще какое-то время, уворачиваясь вправо и влево, пока этот тощий заходил то с одной, то с другой стороны. Либо он мог бежать немедленно.

Джо выбрал бегство. Если этот тип решился на убийство человека, он без колебаний пришибет и кота.

Спрашивается только — за что? Ведь Джо всего лишь кот. Что этот человек вбил себе в голову? Что кот побежит в полицию сообщить об увиденном? Однако, мчась по темным улицам в надежде спасти собственную шкуру, Джо недолго размышлял о мотивах человека. Перед ним стояла совершенно другая задача. В этом квартале спрятаться было негде — дома тесно прижимались друг к другу, не оставляя никакой спасительной лазейки. Позади громыхали шаги — убийца бежал за Джо по пятам, повторяя все его повороты и броски.

Обезумев от страха, кот скользнул за угол и нырнул в первое попавшееся укрытие — под деревянное крыльцо, а затем, сквозь дыру, в подпол.

Джо хорошо знал этот дом. Когда-то он встречался здесь со своей подружкой. Старое строение обрело новую жизнь в качестве антикварного магазина. В низком подземелье стоял резкий тяжелый запах плесени и кошачьей мочи, темная земля холодила лапы.

Поспешно пробираясь по мрачному подполью, Джо угодил в паутину, свисавшую с прогнувшихся балок. Цепкие клейкие нити налипли коту на уши и усы, он чувствовал, как они рвутся. Стараясь не задеть котел отопления, газовые и водяные трубы и тем более свисающую электропроводку, Джо проскочил дальше, направляясь к лазу в задней стене.

Прежде чем вынырнуть на задний двор, он оглянулся.

Маленькое прямоугольное отверстие, через которое Джо проник в подпол, было перекрыто. Ни единый луч света не проникал сквозь него с улицы. Убийца пропихнул в отверстие руку и плечо, полностью перегородив окошко. Джо слышал даже поскребывание, словно человек пытался протиснуться внутрь еще дальше.

«Ну, давай, фраер. Иди сюда. Забирайся в ловушку под эти балки и трубы. Я тебе устрою веселую жизнь, распишу в полосочку».

Все же, поразмыслив, Джо решил бежать.

«Зачем нарываться? Ну его к черту, лучше убраться подальше от этого типа».

Мимолетно устыдившись своей трусости, Джо вышмыгнул на задворки антикварного магазина. Слышно было, как человек побежал, решив обогнуть дом по боковой дорожке.

Маленький грязный дворик позади магазина был пуст. Выскочив на тротуар, кот понесся по улице, развернув уши назад, чтобы слышать, что происходит за спиной. Заслышав погоню, он вскарабкался по увитой розами шпалере на покатую, крытую дранкой кровлю французской блинной Джулии.

Было слышно, как там, внизу, убийца идет по тротуару. Глядя вниз, кот затаился. Он с трудом удерживался на краю кровли, рискуя свалиться в проржавевший водосточный желоб.

Темная фигура обыскивала кусты азалии, высаженные рядком вдоль газона. Джо отодвинулся от края и поспешил смыться.

Пробравшись по крышам блинной, книжного магазина и галереи Нюджент, он пересек крышу того странного дома, где всегда стоял аромат сушеной травы и пряностей, — хотя сама кровля пахла всего лишь дегтем. В конце ряда домов, выходившего на другую улочку, ему очень кстати подвернулась толстая ветка дуба, такого старого и огромного, что пешеходная дорожка огибала его, опасно сужая в этом месте проезжую часть. Крона дерева закрывала всю улицу до противоположного ряда домов и была для окрестных котов и кошек излюбленным надземным переходом. У самого Джо здесь тоже было несколько приятных свиданий.

Перепрыгивая с ветки на ветку, кот пересек улицу, соскочил на соседний ряд крыш, пробежал его до конца и прислушался. Кругом стояла тишина. За ним никто не гнался, лишь звук одинокой машины затихал в отдалении.

Убедившись, что убийца отстал, Джо осторожно спустился с крыши городской химчистки, цепляясь за вьющиеся плети бугенвиллей. Спрыгнув на землю, он пробежал два квартала на восток, затем повернул на юг, в сторону дома. Попетляв по дюжине дворов и двум улицам, Джо прислушался. Погони не было.

Однако страх все еще ворочался у него в животе, и недавнее преследование имело к этому лишь косвенное отношение, тем более что Джо давно потерял того типа из виду; нет, страх имел иную, еще более пугающую природу. Страх чего-то гораздо более ужасного, чем бегство по вечерним улицам от маньяка с гаечным ключом. Кстати, когда Джо взглянул на него последний раз, он не заметил орудия убийства, возможно, тип сунул его в карман, пока не придет время разделаться с бедным котом.

Прежде чем выбраться на Морской проспект, деливший городок надвое своей широкой тенистой аллеей, Джо вскарабкался на ветки высокого раскидистого эвкалипта, нависающего над киоском мороженого. Если убийца все еще продолжал следовать за ним, кот не собирался вести его прямо к своему дому.

Джо затаился в листве, пытаясь разобраться в происходящем. Почему убийца преследует его? Ведь он всего лишь кот. Почему незнакомец считает, что кот может кому-то рассказать, кто именно убил Бекуайта?

Хотя, положа лапу на сердце, Джо действительно мог с легкостью указать убийцу. Он способен был множеством эффективных способов дать полиции подробное описание этого человека.

Но убийца не мог знать ничего такого. Никак не мог. Откуда этому сутулому дистрофику ведомо, что он, Серый Джо, способен выступить в роли свидетеля убийства?

Дрожа, кот сидел в кроне дерева и от расстройства даже не мог умыться. Он был не только напуган и озадачен, его мозг переполняли и другие странные мысли. Это были тревожные и явно не кошачьи размышления о происходящих событиях.

Прежде всего, помимо страха за свою собственную серую шкуру, которой он весьма дорожил, Джо чувствовал жалость к убитому. Это было глупо и не по-кошачьи.

Какое ему, в сущности, дело до смерти Бекуайта? Он даже толком не знал его. Было высшей пробы лицемерием делать вид, будто ему жаль Сэмюэла Бекуайта.

И все-таки Джо действительно испытывал к нему чувство жалости — словно темное печальное облачко таилось внутри, сентиментальное и безосновательное. Кота даже подташнивало при мысли о жестокости этого спланированного преступления.

Убийство, свидетелем которого стал Джо, было извращенным и противоестественным. Оно не имело ничего общего с тем, как убивают кошки.

Коты убивают ради еды или сохранения навыка. Матери-кошки убивают, чтобы научить свое потомство охотиться. Коты не совершают хладнокровных предумышленных убийств, подобных тому, какое пришлось увидеть Джо.

Этот худой человек с бездонными зрачками убил мимоходом, запросто, словно закончил какую-то привычную финансовую операцию — оплатил счет за обед или купил газету. Именно к такому выводу пришел Джо, обдумывая встревожившее его событие.

Он спустился с дерева и, полный тягостных размышлений, направился домой. Пересекая газон и крадучись по темной дорожке, Джо с тревогой всматривался в тени. Все его существо было отравлено каким-то душевным страданием, свойственным, если уж на то пошло, только людям.

Исследование человеческого сознания — не кошачье дело. Кошки не размышляют о человеческих извращениях. Кошки чувствуют человеческую порочность. Они знают о человеческой похоти и черной ненависти и мирятся с существованием этих отклонений. Кошки не анализируют эти извращения. Они предоставляют философствовать людям.

Тем не менее все то время, пока Джо спасался от преследования, он какой-то частью сознания пытался проанализировать действия этого человека, старался понять его побуждения. Джо пытался разгадать не только причины преследования его самого, но и цель убийства Бекуайта. Стремился раскрыть тайну, превратившую худощавое человеческое лицо в маску убийцы.

Почему-то его волновал мотив. Что привело этого типа к убийству? Да мало ли какие проблемы у человека, сам-то Джо с ними никак не связан, да и не хотел бы. И тем не менее внутренний голос продолжал попискивать, словно электронный будильник. Эти мысли были новыми и пугающими. Джо нутром чуял, что его терзания предвещают умственное и эмоциональное перерождение. В нем открылась какая-то иная грань, обнаружились новые черты.

Эти изменения происходили с ним уже несколько недель, но до сегодняшнего вечера они не были столь бурными.

Теперь же внутри кота, причиняя непроходящее беспокойство, поселилось нечто чужеродное, оно скреблось и царапалось, желая выбраться на свободу.

Джо пробежал последние два квартала, подгоняемый целым сонмом страхов. Он уже не мечтал ни о чем, кроме своей теплой безопасной постели, где можно уютно свернуться калачиком рядом с Клайдом, под надежной защитой своего друга и покровителя.

Глава 2

Серый кот внезапно очнулся от глубокого сна. Он лежал, свернувшись клубочком на хозяйской кровати. Что-то разбудило его, какой-то шум, не похожий на обычные звуки этого дома. Джо поднял уши и насторожился.

Скрип повторился, заставив его вскочить. Теперь Джо был весь внимание. Вцепившись когтями в одеяло, он напряженно вслушивался в этот звук, похожий на хруст расщепляемого дерева. Что за чертовщина? Прижав уши и опустив короткий хвост, кот пристально вглядывался в полумрак спальни, в гортани клокотало приглушенное рычание. От повторяющейся какофонии хруста и треска шерсть у него на спине вздыбилась и застыла, словно щетка. Замерев на двуспальной кровати возле своего хозяина, Джо пытался определить источник звука.

Рядом заворочался, переваливаясь на другой бок Клайд; от его тела шел жар, как от печки. Очередной скрип металла по дереву утонул в раскатистом храпе хозяина.

Вот что это было — металл по дереву. Как будто пытались вскрыть окно. Джо втянул носом зябкий воздух, пытаясь унюхать незваного гостя, но от Клайда шел такой мощный выхлоп красного вина и сырого лука, что Джо не смог бы учуять и сборище потных бегунов, столпившихся в спальне. Он отодвинулся от теплого плеча Клайда, продолжая прислушиваться. Джо никак не мог понять, идет ли этот звук прямо из комнаты или из другой части дома.

Появление взломщика возмутило его. Их городок был маленьким и мирным, и улица была тихой. С тех пор как они сюда переехали, им не приходилось сталкиваться со взломом. В конце концов, это не какие-нибудь задворки южного Сан-Франциско. Но при мысли, что в дом проник посторонний, кот похолодел от страха, и этот страх был сильнее, чем боязнь обычного грабителя.

Дрожащий и растерянный, Джо принялся осматривать полутемную спальню: вот массивные очертания комода, вот телевизор, вот одежда Клайда, небрежно брошенная на стул, — словно маскарадный костюм, забытый после бурного празднования Хэллоуина. Из тени под стулом выглядывали ботинки Клайда, рядом с ними валялся одинокий пахучий носок.

Все в спальне казалось привычным. Джо осторожно пробрался по одеялу и, свесившись через край, заглянул под кровать. Сумрак под пружинами матраса был пуст, обнаружилось лишь несколько комочков пыли, они казались призраками давно умерших мышей. Джо вернулся на кровать и принялся вылизывать лапу, но при этом он внимательно осматривал углы комнаты, самые дальние ее закоулки, вглядывался в открытый платяной шкаф, в бесформенную груду одежды Клайда.

Казалось, ни одна тень не осталась неопознанной. На темных стенах спальни тускло светились три прямоугольника: серебристо поблескивающее зеркало и оконные шторы, сквозь которые пробивался свет от фонаря на углу. Бледные квадраты штор были перечеркнуты изогнутыми тенями веток дуба, нависающих над спальней. Внезапно в ветвях залопотал пересмешник, его противное бульканье слилось с храпом Клайда.

Теперь кроме храпа и болботанья проклятой птицы ничего не расслышишь. И что разбирает этих пересмешников? О чем думают их крохотные головенки? Это создание природы не более музыкально, чем бабуин, терзающий скрипку.

Но пересмешник не стал бы сидеть на дереве, упражняясь в вокале, если бы кто-то стоял под окнами спальни.

Может, это поскребывание доносится с заднего двора? А может, из передней части дома? Возможно, какой-то чужак шаг за шагом обходит дом по периметру, собираясь проникнуть внутрь, вскрыв окно гостиной или входную дверь.

Джо спрыгнул на пол; приземление на твердую поверхность отдалось в затекших мышцах лап чувствительной встряской.

Он был котом крупным, тяжелым, его короткая серебристо-серая шерсть бархатно переливалась на сильных мышцах. Напряженно прижав усы и уши, Джо крадучись обошел комнату, прислушиваясь к звукам за стенами. В сумраке комнаты его серая шкура сливалась с тенями, и казалось, что белые пятна на груди и лапах и белый треугольник на носу двигаются самостоятельно.

Джо не был красавцем. Из-за белой полоски на носу его глаза казались слишком близко посаженными, что придавало ему вечно насупленный вид.

Скрип больше не повторялся. Может, ему приснился этот звук или просто почудилось?

Действительно, последнее время ему в голову приходили очень странные вещи, такие странные, что Джо даже подумывал — не стал ли он жертвой какого-то кошачьего сумасшествия?

Может, он просто съел что-нибудь не то, отсюда и кошмары? Такое с ним как-то раз уже было, когда ему попался больной суслик. Тогда кота мучили дикие, невероятные сны.

Джо попытался вспомнить, что он ел вчера. К ужину добавилась одна неосторожная мышка, но она не могла нанести никакого вреда, Джо слопал ее через час после своей обычной кошачьей трапезы. Если бы дело было в мышке, он почувствовал бы неладное гораздо раньше. Как бы то ни было, мышь прошла отлично. Вчера около полудня Джо убил и съел скворца, но клюв и лапки выплюнул. Да и от скворцов ему никогда не было плохо. Всецело поглощенный анализом своих физиологических ощущений, Джо не заметил, что из глубины его глотки рвется хриплый рев.

Чертыхаясь, проснулся Клайд.

— Джо, уймись! Черт, для траханья кошек еще слишком рано! А ну спи!

Только теперь до кота дошло, что он издает дикие вопли.

Замолчав, Джо снова прислушался, не раздастся ли тот сухой, короткий звук ломающегося дерева. Да, пожалуй, ему стоит проверить весь дом. Собаки этого не могут, они заперты в кухне. Два старых пса теперь ночевали там — с тех пор как Барни повадился мочиться на переднем крыльце. Спали они как убитые, их можно было принять за результат искусной работы таксидермиста. Кто-то ломится в дом, а этим проклятым собакам не хватает ума проснуться и залаять. И ведь псы были крупными тварями — неряшливый золотой ретривер и разъевшийся Лабрадор. Они могли бы лаем обратить грабителя в бегство, если бы сделали хоть небольшое усилие.

Джо рассеянно потер щеки и расправил усы. Хотя он считал себя уменьшенной копией крутого дикого кота, сейчас ему не хотелось покидать безопасную спальню. Волны страха пробегали по его одеревеневшей спине, подушечки лап взмокли.

Пытаясь восстановить душевное равновесие и взять себя в лапы, Джо повернул ухо в сторону закрытой двери. Не услышав никакого скрипа в холле, он осторожно приблизился к двери и толкнул ее. На согнутых лапах Джо прокрался в темный холл. Его усы подрагивали от предчувствия опасности.

Он осмотрел ванную, бросив нервный взгляд за дверь выложенной кафелем душевой кабинки. Выяснив, что кабинка пуста, Джо метнулся дальше — по пахнущему псиной ковру в холле к спальне для гостей.

Комната находилась в глубине дома, свет с улицы туда не проникал. Шторы были подняты. За темным стеклом не было видно никакого движения. Джо вспрыгнул на письменный стол и, прижавшись к холодному оконному стеклу, выглянул наружу.

Во дворе никого не было видно. Из дома тоже не доносилось ни звука. И все-таки кот не мог унять дрожь, резкими волнами пробегавшую по его шкуре.

Страх не отпускал Джо с того самого вечера, как на его глазах был убит Сэмюэл Бекуайт. Джо не мог избавиться от повторяющегося видения сверкающей дуги, от глухого хруста кости, снова и снова пробиваемой гаечным ключом. Это молниеносное убийство окончательно выбило кота из колеи. Иногда Джо спрашивал себя, не сходит ли он с ума, балансируя на цыпочках на тонкой грани. И дело было совсем не в том, что он стал свидетелем убийства Бекуайта и в результате сам превратился в преследуемого, — не это изменило Серого Джо.

Странности начались еще раньше. Уже в течение нескольких недель он испытывал непонятные изменения собственной сущности. Джо совершенно оторвался от нормального кошачьего мира. Его изумление, когда он впервые осознал, что понимает человеческую речь, было столь сильным, что он едва пришел в себя от этого потрясения.

Ничто из того, что могла подстроить коту жизнь, не шло в сравнение с шоком первого мгновения, когда для него стала понятной человеческая речь. Когда Клайд произнес негромким сдержанным голосом:

— Если сейчас же не унесешь за порог эту мышь, Джо, лежать тебе в кошачьем гробу с заколоченной крышкой.

Джо понял каждое слово в отдельности. Он унес мышь из дома, настолько расстроенный своей неожиданной умственной способностью, что освободил извивающийся комочек и дал добыче сбежать.

Он стоял на крыльце. От только что сделанного открытия его била дрожь.

Любой нормальный, обычный кот понимает, когда его зовут поесть, он знает и терпит резкие окрики хозяина типа «Брысь со стола!» и «Перестань точить когти!» Любой домашний кот знает слова любви, этакий детский лепет. Но все эти слова узнаваемы либо потому, что их произносят с определенной интонацией, либо потому, что их многократно повторяют. Ни один кот не способен понимать каждое человеческое слово в отдельности, не говоря уже об абстрактных понятиях.

А он, Серый Джо, мог именно это. Он неожиданно обрел способность воспринимать тончайшие оттенки смысла, различать всю сложность намеков. После того случая с мышью он стал понимать каждое слово, которое произносили подружки Клайда или друзья, приходившие сыграть в покер; Джо от души забавлялся долгими и путаными телефонными разговорами Клайда, когда тот пытался удержать каждую из своих женщин в неведении относительно его отношений с другими дамами. Впрочем, Джо не понимал, что женщины находят в Клайде.

Клайду Дэймену исполнился тридцать один год, он был среднего роста, широкоплечий, с прямыми темными волоса ми. Прежде Клайд был женат, но никогда не рассказывал об этом. Тогда Джо еще не знал его. Джо не видел в Клайде ни особой красоты, ни обаяния, однако всегда находились женщины, которые готовили ему обед, принося с собой мясо или рыбу для жарки, а то и уже приготовленную еду в сотейниках; они уютно устраивались на кушетке, притушив свет, и слушали диски с чем-нибудь нежным и волнующим.

С того момента, как Джо начал понимать каждое сокровенное слово, произносимое Клайдом и его подругами, их визиты стали вызывать у него неловкость и уныние. Обычно на это время он уходил из дома.

Человеческая речь была бы прекрасна, если бы не содержала столько полнейшей бессмыслицы. Например, Джо понимал телевизионные новости, знал о трудностях в экономике, знал, что президент отозвал своих послов из полудюжины стран Востока, но не мог взять в толк, к чему вся эта суета? В главном действия президента и его противников мало отличались от извечного соперничества двух (или больше) котов либо от игры кошки с мышью. Что ж тут особенного? Неужели об этом стоит так долго и нудно талдычить? Впрочем, должно быть, Джо рассматривал это в неправильной системе координат.

А днем, когда он рыскал по кустам или подремывал на соседской клумбе, любая пара сплетничающих домохозяек обрушивала на его бедный рассудок целый водопад пустой болтовни и ненужных слухов. Впрочем, соседи мужского пола, возившиеся со своими автомобилями или копавшиеся в саду, раздражали его не меньше. Эти разговоры уже не были просто шумом, он неожиданно стал их пленником, вынужденным обращать на них внимание против своего желания. Одним словом, человеческий мир вторгся в его собственный, отвлекая его от охоты и омрачая кошачий досуг всякими пустяками.