Глава 27

Старый Джолли вышел в залитый мягким светом переулок, чтобы выбросить мусор перед закрытием магазина и выставить изрядную порцию объедков и обрезков для местных кошек. Он остановился и удивленно замер.

В переулке никого не было. Но ведь только что, прежде чем ступить за порог, он слышал смех, идущий, казалось, прямо из-за двери.

Хорошо освещенная улица тоже была пуста. Джолли вышел из своего переулка и посмотрел в обе стороны, но вдоль всего квартала не было видно ни души. Может, у него уже слух портится, вот и чудится всякое.

Если кто и был в переулке, так это две кошки. Они резвились на мостовой в сиянии уличного фонаря — гоняли взад-вперед сухой лист, делая вид, что охотятся. Джолли поставил тарелку возле жасмина и остановился, умиленно глядя на кошачьи прыжки.

Ему показалось, что они не голодны. Кошки наверняка унюхали аромат телятины и ветчины, однако к тарелке не бросились. Эта парочка была ему хорошо знакома: они были постоянными клиентами его кошачьего «ресторана» и никогда не стеснялись подкрепиться угощениями Джолли. Рыже-полосатая малышка жила у библиотекаря Вильмы Гетц. Старик с умилением наблюдал, как кошечка жеманно перекатилась через спину, потянувшись к листочку и исподтишка поглядывая на приятеля. В зеленых глазах маленькой кокетки танцевали отблески света. Она казалась такой счастливой, словно ей принадлежал весь мир. Впрочем, может, так оно и было — кто их поймет, этих кошек.

Серый кот обошел ее, сделал ложный выпад, а затем прыгнул, и они покатились мохнатым клубком, изображая нешуточную схватку. Джолли засмеялся: он любил наблюдать за этими животными, которые полны такой энергии и счастья просто оттого, что живут на белом свете.

Несколько минут кошки резвились, а потом сели и уставились на него. Затем все-таки подбежали, глядя на Джолли смышлеными глазами и улыбаясь, и принялись за остатки еще теплого телячьего рулета, копченого окорока и крабового салата. Джолли нравилось смотреть, с каким удовольствием они едят. Серый поглощал пищу жадно, причмокивая, а его подружка отличалась более изысканными манерами. Интересно, что кот, хоть и превосходил ее размерами, всегда честно оставлял подруге ровно половину.

Лакомые кусочки, которые выносил Джолли, не отличались большими размерами, но они были аккуратно выложены на бумажную тарелку и представляли собой вполне приличную еду. Его удивляло, что люди оставляют такую хорошую еду на тарелках. Причем не толстяки — эти-то подъедали каждую крошку, а субтильные дамочки, которых не мешало бы слегка раскормить. У таких и оставались самые чудесные кусочки.

Пока парочка пировала, в конце переулка из-за темных вьющихся плетей жасмина появилась третья кошка. В свете фонаря блеснула ее кремовая шерсть, золотом вспыхнули глаза. Это была новенькая, Джолли ее прежде не видел. Должно быть, именно кошка — такая пухленькая и гладенькая, просто милашка. Когда она подошла, стало видно, что ее палевая шубка украшена легкими оранжевыми мазками — как взбитые сливки абрикосовым джемом.

Кошка, скорее всего, была не местная, однако она преспокойно прошествовала по переулку прямо к тарелке — как у себя дома. Лишь разочек она остановилась, чтобы потереться плечом о кадку с высаженным в ней деревом, искоса наблюдая за первыми двумя, словно оценивая их. Те тоже украдкой посматривали на незнакомку, развернув в ее сторону уши, но есть не переставали.

Палевая оказалась изрядной нахалкой: она подбежала прямо к тарелке, отодвинула серого кота и принялась за остатки его порции. Кот не возражал, зато его полосатая подруга забила хвостом, прижала уши и с боевым кличем кинулась на соперницу, выпустив когти и оскалившись. Джолли не знал, разнимать их или предоставить разбираться самим.

Однако, прежде чем он успел принять решение, ссора закончилась. Соперницы разошлись, глядя друг на друга, а потом уставились на кота. И тут произошло нечто странное.

Без каких-либо прелюдий кошки подружились. Их ушки и усы весело топорщились, свидетельствуя о хорошем настроении. Они уселись рядышком и начали вылизывать лапки. Кот не сводил с обеих самочек глаз и казался таким же удивленным, как и Джолли.

Кошки, что тут скажешь! Кто знает, что взбредет в их мохнатые головенки.

Джолли поднял бумажную тарелку, бросил ее в мусорный контейнер и вернулся в дом, предоставив ночь кошкам — этим забавным и непостижимым существам.

Когда Джолли ушел, все трое потрусили бок о бок к черной тени под жасмином. Там, под пологом густой листвы, усеянной желтыми цветами, палевая кошка легла и умылась более тщательно. Некоторое время она молчала, разглядывая Джо и Дульси, при этом выражение ее мордочки то и дело менялось. Серый Джо и Дульси обеспокоенно переглянулись, Дульси начала дрожать. Ее одновременно пугало и возбуждало то, что сейчас должно было произойти. Джо наблюдал за палевой с недоумением и тревогой. Ему приходилось все время напоминать себе, что это Кейт, Кейт Осборн.

Кейт не стала тратить время на предисловия. Она заговорила странными, ритмичными словами, словно масло растекавшимися в кошачьем сознании. От этих мягких и глубоких звуков у Джо зазвенело в ушах, голова пошла кругом. Окружающие тени запульсировали. Джо показалось, что он падает, и он вцепился когтями в стебли, чтобы сохранить равновесие.

Вскоре головокружение исчезло. Больше ничего не происходило. Джо стоял, готовый к любым неожиданностям, поджав обрубок хвоста и прижав уши.

Эта потеря самоконтроля ему не понравилась. Такое ощущение, словно его выдернули из собственного тела. В тот момент он почувствовал себя распыленным на атомы героем фантастического романа, которого утаскивают в иное измерение.

Если это некий концертный номер, то покорно благодарен, конечно, но лучше без него. Джо взглянул на Дульси. Она тоже осталась самой собой и не выглядела особенно счастлив.

Дульси вообще ничего не почувствовала. Она могла бы испытать большую встряску, съев веточку кошачьей мяты.

Палевая попробовала еще раз произнести диковинную считалку, но ничего не изменилось: Джо и Дульси так и остались маленькими и четвероногими.

Глаза палевой кошки озадаченно сузились, затем расширились вновь. Стоя в густой тени, она в третий раз произнесла заклинание и на этот раз позволила себе измениться. Она внезапно выросла, ее волосы запутались среди вьющихся стеблей, блузка зацепилась за ветки.

Кошки завороженно смотрели на нее. Зеленые глаза Дульси распахнулись от зависти.

— Неужели вы ничего не почувствовали? — спросила Кейт.

Джо испытал облегчение. У него не было никакого желания проделывать такие штуки. Одной попытки было более чем достаточно. Он был котом — и всем, что требовалось ему в жизни, обладал именно в этом своем качестве. Умение рассуждать, читать и говорить — эти человеческие способности прекрасно чувствовали себя и под его серой шкурой. Он вобрал в себя лучшее из обоих миров. Он был Серым Джо и наслаждался человеческими возможностями, свободный и не обремененный человеческими заботами.

А вот Дульси была подавлена. Поняв, что не сможет измениться, она безутешно съежилась, поджав хвост. Ушки ее поникли.

Джо ткнул Дульси носом и лизнул в щеку, но она даже не шевельнулась.

С того самого дня, когда во дворе мастерской из глубины глаз Кейт на нее глянула кошка, когда перед ней открылась такая потрясающая возможность, Дульси жила этой мечтой.

Она уже воображала себя высокой зеленоглазой темноволосой красавицей, этот образ будоражил и поддерживал ее. Она представляла, как ходит в роскошные рестораны, на концерты и в театры, как танцует в шелковом струящемся вечернем платье, мечтала о высоких шпильках, маленьких атласных лифчиках и кружевных трусиках.

— Попытайся еще раз, — шепотом попросила она.

Кейт попыталась. Дульси старалась вместе с ней, повторяя за Кейт все слова. Бесполезно. Дульси оставалась кошкой. По ее мохнатой щечке скатилась слеза. Человеческая слеза.

Кейт опустилась возле нее на колени и погладила по голове.

— Наверно, есть другие заклинания. Возможно, они…

— Возможно, — отозвалась Дульси безнадежно. — Возможно…

Потом она подняла голову и посмотрела на Джо. Только сейчас она заметила его облегчение. Дульси была слишком поглощена собственным разочарованием, чтобы увидеть, как он просиял, когда заклинание Кейт не сработало. Дульси потянулась к нему и лизнула в нос.

— Почему? — шепнула она. — Почему ты не хочешь измениться?

Джо куснул зачесавшуюся лапу и посмотрел на нее долгим немигающим взглядом.

— Мы не такие как все, Дульси. Ты… я… Кейт… ну, может, где-то есть еще несколько особей. Мы уникальны.

— И что? — спросила она.

— Я хочу наслаждаться тем, что имею. Ну как ты не поймешь! Мне нравится та перемена, которая уже произошла.

Это же просто кайф! — Его глаза сияли, он не отводил от Дульси пристального взгляда. — Мне нравится быть котом. Новые таланты — это здорово, но больше всего я хочу остаться самим собой.

Дульси попыталась понять. Джо был разумен и рассудителен, но совершенно по-кошачьи. И он был безмерно счастлив.

Она долго молчала.

Затем, тронув лапкой руку Кейт, тихо сказала:

— Больше не надо заклинаний, — и, мурлыча, прижалась к Джо.

Если он счастлив, то, возможно, она тоже будет довольна. Может, все и к лучшему. Она постарается радоваться жизни в своем прежнем обличье — и уж во всяком случае снова будет воровать шелковые пижамки.

Глава 28

Раз в году магазин Джолли устраивал уличную пирушку. Джордж Джолли и его персонал расставляли столы и стулья вдоль переулка и на боковых дорожках и накрывали изысканное угощение: фирменные салаты и индейка, пастрама и жареное мясо, разнообразные сыры и десерты. Это ежегодное угощение было большим событием для Молена-Пойнт, хорошим поводом для соседей собраться вместе. Даже местные кошки могли принять участие в общем пиршестве, если были достаточно смелы, чтобы не бояться шумной толпы. Джордж Джолли собственноручно выкладывал обрезки деликатесов на бумажные тарелочки, выставленные в ряд у задней двери магазина.

В этом году из-за недавнего убийства Сэмюэла Бекуайта многие полагали, что Джолли отложит или вообще отменит праздник, но он этого не сделал. И действительно, есть ли лучший способ развеять тяжелые воспоминания о том, что произошло на этой улочке, чем заполнить ее весельем дружеской встречи.

Хотя дело еще не было закрыто и расследование некоторых эпизодов продолжалось, потрясенная общественность успокоилась, и сообщения об этом происшествии и ведущемся следствии перекочевали с первой полосы городской газеты на третью.

Ли Уорку были предъявлены обвинения в убийстве, крупных автомобильных кражах и распространении фальшивых денег. Джимми Осборн отделался легче: его привлекли только как соучастника убийства Бекуайта.

Орудие убийства — гаечный ключ британского производства — было обнаружено на сиденье патрульной машины, которую ненадолго оставили незапертой на стоянке возле участка. Полиэтиленовый сверток явно пролежал некоторое время в земле — он был покрыт частичками грунта. Полицейская лаборатория установила, что это земля с клумбы, где растут бархатцы. Такие клумбы имелись возле каждого второго дома в городке. Лаборатория пыталась определить точное местонахождение клумбы, но на это требовалось время. На ключе действительно имелись следы крови Бекуайта, а поверх отпечатков Дэймена обнаружились и пальчики Уорка. Дэймен опознал ключ как пропавший в числе других инструментов, украденных незадолго до убийства из его мастерской.

В машине Уорка были найдены тонкие хирургические перчатки, их тоже отправили в лабораторию. Капитан Харпер заявил, что такое случается довольно часто: отпечатки остаются даже при использовании перчаток. Отпечатков Уорка да еще показаний женщины, которая находилась в переулке в вечер убийства, было достаточно, чтобы предъявить валлийцу обвинение в убийстве Бекуайта. Свидетельница видела, как Уорк нанес удар.

— Так это был не мужчина, — сказал Джо. Дульси округлила глаза.

— Откуда мне знать, там было темно — хоть глаза выколи. Я и унюхать не могла — в переулке так пахло жасмином, что я и тухлую рыбу не учуяла бы.

Но даже при наличии орудия убийства с отпечатками пальцев следствию не все было ясно. Изучив вещественные доказательства, полиция пришла к выводу, что Бекуайт знал о продаже ворованных машин, но этот факт еще требовал проверки. Шерил Бекуайт клялась, что ни она, ни ее муж не знали о фальшивых деньгах. Шерил привлекли за соучастие в продаже ворованных машин, но обвинение в соучастии в убийстве ей не предъявлялось. Этот пункт также требовал дополнительного расследования. Общественное мнение склонялось к тому, что за краденые машины она получит условный срок.

Похороны Бекуайта прошли пышно и торжественно. За катафалком, заваленным цветами, следовала бесконечная череда людей, пришедших проводить Сэма в последний путь. Похоронная процессия — а большинство автовладельцев в ней имели слабость к сверкающим иномаркам — оказалась такой длинной, что полиции пришлось на два часа оцепить весь городок, перекрыв даже въезд с шоссе.

Но как только Сэмюэл Бекуайт навеки упокоился на престижном кладбище Святого Марка, расположенном на небольшом плато среди высоких холмов за городком, Джордж Джолли начал готовиться к ежегодному празднику. Как обычно, о нем было объявлено через местную газету — анонс занимал половину газетной полосы. Событие должно было состояться через семь недель после ареста Ли Уорка и Джимми Осборна.

За распространение фальшивых денег были также арестованы и выпущены под залог владельцы ресторана и прачечной. Макс Харпер так и не выяснил, кто был тот информатор, который сообщил ему о местонахождении денег и тайком подбросил орудие убийства. Он допросил всех сотрудников ресторана, прачечной и агентства. Телефонный информатор, сообщивший о тайнике в туалете, предупредил также о том, что номера на «Корвете» изменены. Девушка-диспетчер предусмотрительно записала звонок на магнитофонную пленку, но никто из полицейских не смог опознать голос.

Бернина Сэйдж, бухгалтер агентства, не давала свидетельских показаний, пока Уорк и Осборн не оказались за решеткой, заявив, что боялась делать это до их ареста. Бернина Сэйдж подробно описала убийцу и показала Харперу, где она стояла в момент преступления. Она сообщила, что в тот вечер направлялась в аптеку, шла спокойно, разглядывая витрины, а подойдя к переулку, услышала приглушенные голоса. Она увидела Уорка и Бекуайта как раз в то мгновение, когда был нанесен смертельный удар.

В день праздника было ясно и прохладно, дул легкий бриз. Два десятка длинных столов заняли не только сам переулок, но и пешеходные дорожки двух соседних улиц. Столы накрыли белыми бумажными скатертями; на тех, что стояли возле магазина, громоздились горы самых популярных деликатесов Джолли. Четыре помощника Джолли — как обычно, в безукоризненно белой форменной одежде — наливали кофе и безалкогольные напитки.

Капитан Харпер, стоявший в очереди к столу с закусками, был погружен в раздумья о некоторых нестыковках в деле Бекуайта. Впрочем, несмотря на то, что часть возникших у него вопросов так и осталась без ответов, расследование было проведено аккуратно, и дело благополучно шло к концу. Два с четвертью миллиона долларов в фальшивых банкнотах. Шесть владельцев ресторанов привлечены к ответственности за их распространение. У полиции постепенно складывалась полная картина операций по отмыванию денег, которые отличались необыкновенным размахом — вплоть до восточного побережья и Карибского бассейна.

Макс наполнил свою тарелку разнообразными деликатесами и направился к столику, где Клайд приберег для него местечко. Усевшись рядом с Вильмой, Харпер очень удивился, что они с Клайдом взяли с собой своих кошек. Те сидели рядышком на стуле и поглядывали вокруг, явно довольные собой. Такое можно было бы ожидать от вышколенного пса, но чтобы кошки?..

Харпер не был любителем кошек, он предпочитал более прямые дружеские отношения с собаками и лошадьми. Но он не мог не восхищаться искусством тех, кто был способен заставить пару кошек спокойно сидеть за столом в таком шумном окружении. Насколько Макс мог судить по собственному опыту, кошки непоседливы и пугливы. Он взглянул на старину Джолли, который наблюдал за происходящим из дверей магазина. Джолли тоже смотрел на странную парочку. Джордж был настоящим фанатом кошек, еще большим, чем Клайд. Он постоянно подкармливал их, у дверей его магазина стояла тарелка с обрезками, вокруг которой вечно крутились желающие полакомиться.

Наблюдая за сидящими у стола кошками, Харпер вспомнил, что видел их в то утро, когда полиция проводила обыск в «Мамочкиных гамбургерах». В его памяти ясно отпечаталось: эта парочка стояла у ног его сотрудников и, не отрываясь, наблюдала, как он снимает зеркало и отпирает тайник. Когда он вытащил мешки с фальшивками, они, похоже, даже обрадовались.

Харпер осознавал, что кошки стали для него каким-то наваждением. Все это дело, казалось, крутилось вокруг них. Да еще этот розыгрыш — насчет кошки, которая пришла в полицейский участок, словно на работу; это произошло в то утро, когда Клайд принес ему список краденых машин. И в ночь убийства в переулке был кот. В рапорте патрульных говорилось, что какой-то кот выскочил на улицу, промелькнув в свете автомобильных фар. По времени это почти совпадало с моментом убийства.

Харпер наблюдал, как Кейт, глядя на кошек, откладывает им на тарелочку часть своей порции. Да, Кейт тоже из числа этих кошколюбов.

Вообще-то Кейт держалась молодцом, подумал Харпер, учитывая, что ей пришлось пережить в последнее время. Она вроде как уже оправилась от своего неудачного брака, и ей не терпелось начать новую жизнь. Харпер слышал, что Кейт выставила свой дом на продажу и собирается переехать на некоторое время в Сан-Франциско. Тем лучше для нее — смена обстановки, новые интересы.

Харпер посмотрел, как она поставила тарелочку на стул. Кошки тут же благодарно склонились над лососевым салатом и кусочками холодного мяса. Кошки показались ему чересчур воспитанными, их неестественное поведение вызывало у него беспокойство. А когда Клайд спросил серого кота, не хочет ли он еще жареного мяса, тот скрипуче мяукнул в ответ.

Харперу стало не по себе. Может быть, поэтому он не обратил особого внимания на слова Вильмы.

— Я рада, что Дульси наконец дома, я по ней соскучилась. — Вильма говорила это Клайду, но обращалась, похоже, к кошке. — Я купила ей новую шелковую подушку и миску из дрезденского фарфора — старая раскололась, когда я ткнула в нее лопатой. Думаю, что начну брать ее с собой в библиотеку. Между прочим, это последний писк библиотечной моды — завести свою кошку. Мне кажется, Дульси это понравится. Многие библиотекари утверждают, что кошки повышают книгооборот.

Харпер был давно знаком с Вильмой и знал, когда она его разыгрывает. Он усмехнулся и подмигнул ей.

Однако Вильма была совершенно серьезна.

— Так оно и есть, Макс. Кошки действительно повышают спрос на библиотечные книги. Дети и особенно пожилые люди приходят поиграть с кошкой и остаются посмотреть, что есть на полках, а уходят со стопкой книг. И еще от кошек большая польза, когда малышам читают вслух. Маленькая милая кошечка действует на них успокаивающе, они меньше ерзают и не бегают с места на место. Есть даже общество «Кошки в библиотеках». Думаю, это как раз для Дульси. Она будет там при деле да и удовольствие получит.

Макс похлопал Вильму по руке.

— Я уверен, так оно и будет, — сказал он, пытаясь вообразить забавную картину: отцы города дают кошке разрешение на присутствие в библиотеке.

Он решил, что у Вильмы слегка поехала крыша. Но ему было непонятно странное чувство, охватившее его самого. С Вильмой-то все ясно — она просто помешана на кошках. А он?

Харпер допил кофе и встал — пора возвращаться в участок. Пора снова окунуться в обычную служебную суету, чтобы стряхнуть с себя это наваждение.

Но когда, отойдя немного, Харпер оглянулся, он увидел, что за ним наблюдают две пары кошачьих глаз. И он мог бы поклясться, что кошки над ним смеются.