И пошел Слоник на поклон к Мистеру Фишу. Тот выслушал покаянную речь Слоника, поворчал, но все же дал ему срок на три месяца. Только с условием, что отработает Слоник это время на Мистера Фиша, торгуя его товаром.
      Страшно не хотел Слоник делать это, но пришлось. Он торговал на Цветном бульваре, а сам только и думал о том, как бы сломать большой кусок, чтобы рассчитаться с Мистером Фишем, пока не попался Слоник в лапы органов.
      Он присматривался к мелким дилерам, которые банковали товар мелким продавцам, и мечтал перехватить выгодную сделку, чтобы покончить разом с этим опасным занятием.
      В этот день он засек беседу дяди Вовы, известного дилера, с какой-то черноволосой девицей восточного типа. Женщина была очень красива, хорошо одета, уверенно держалась и не была похожа на обычных вертлявых и неряшливых нарков. Это явно была продавщица.
      Слоник тенью прилепился к дяде Вове, надеясь после того, как тот совершит сделку, попробовать перекупить у него маленькую часть товара, чтобы заработать самому.
      Когда меньше чем через час к дяде Вове подошла другая женщина, Слоник чуть не отпал. Если черненькая была на редкость хороша немного вызывающей дерзкой восточной красотой, то эта высокая блондинка очаровывала сразу же мягкой элегантностью движений, грациозностью, к тому же она была просто красавица. И сложена, как античная богиня.
      Слоник, позабыв обо всем на свете, глаз с неё не сводил. Он просмотрел все манипуляции её, и дяди Вовы с деньгами и товаром, но в тот момент, когда к ним направился Корней, Слоник очнулся, собрался уже смыться подальше, поняв, что сейчас как раз предстоит та самая разборка, которых он так панически боялся. И только он спроворился рвануть подальше, как заметил, что дядя Вова отбросил в сторону спортивную сумку, а этого никто не заметил.
      Слоник оглянулся воровато по сторонам, подхватил сумку и поспешно юркнул через дорогу к кинотеатру. Там он быстро смешался с людьми, но не ушел, а продолжал наблюдать. Он видел, как бандиты повели дядю Вову в машину, как направились через дорогу бандиты с той самой красивой блондинкой, которой он только что любовался. Он видел, как она побежала, он заметил, что в машине сидит та самая восточная женщина, которая первой приходила к дяде Вове, и уже порадовался за высокую блондинку, решив, что ей удалось уйти, но в последний момент машина с восточной женщиной рванула буквально из-под носа блондинки, да так стремительно, что та едва не попала под колеса.
      Бандиты мигом настигли и окружили её, к ней подошел высокий пожилой, с седыми длинными волосами, что-то сказал ей, а потом замахнулся. Сзади уже подъезжала бандитская машина. Сейчас блондинку посадят в эту машину и увезут. Слонику было до слез жаль её, но помочь ей он ничем не мог.
      И в этот момент, подрезая бандитскую машину вылетел из-за неё "жигуль", за рулем которого сидела та самая восточная женщина. Она боднула правым крылом бандитскую машину, вытолкнув её на тротуар, где это вызвало взрыв негодования, и сразу же вывернув руль ударила в спину бандитов бампером, разметав их по сторонам.
      Не останавливаясь, она распахнула дверцу и в неё вскочила блондинка, после чего они умчались, оставив на тротуаре двух корчившихся от боли бандитов, выброшенную на тротуар бандитскую машину, которую обступили возмущенные пешеходы.
      Высокий седой, и ещё один его сопровождавший, бросились к цирку, размахивая руками, навстречу им уже подъехала машина, в которую они вскочили и умчались вслед за "жигуленком", так смело их атаковавшим, оставив своих сбитых машиной товарищей ползать по асфальту.
      Дальше Слоник смотреть не стал, он поспешил домой, тем более, что на время все торгаши рассеялись, понимая, что сейчас здесь будет куча милиции, зачем лишний раз светиться.
      Слоник по пути поймал за руку такого же, как он сам, мелкого торговца наркотой Патефона, получившего свою кличку за то, что он постоянно что-то бесконечное напевал себе под нос.
      - Пойдем, дело есть, - позвал он, Слонику требовалась срочная консультация.
      Дома он вывалил на стол содержимое сумки и оба они, и сам Слоник, и его гость, Патефон, ахнули от удивления. То, что они увидели, не ожидал увидеть даже Слоник. На столе лежали пять запаянных полиэтиленовых пакетов. наполненных белым порошком.
      - Что это? - прошептал Патефон.
      - Героин, - робко ответил Слоник, и добавил. - Наверное.
      - Почему наверное? - подозрительно сощурился Патефон.
      - Потому, что это не мое. Это я подобрал, когда дядю Вову уводили, он бросил сумку.
      Патефон быстро осмотрел сумку, вытащил спицу и пипетку, довольно хмыкнул и сказал:
      - Это точно героин. И его здесь килограмм пять, не меньше. И он качественный, дядя Вова проверил. А дядя Вова воробей стреляный, его на мякине не проведешь. Кто видел, что ты взял сумку? Вспомни!
      - Вроде никто не видел, если бы видели, разве дали бы унести такое сокровище?
      - Резонно, - на мгновение задумавшись, согласился Патефон, алчно оглядывая пакеты. - И что ты с этим думаешь делать?
      - Я даже не знаю, - замялся Слоник. - Может, вернуть дяде Вове, а он нам заплатит? Мы же товар его спасли.
      - Тю! - махнул Патефон. - Про дядю Вову забудь. Ты видел лысого, с длинными волосами седыми?
      - Видел, - подтвердил Слоник.
      - Так вот этот седой известный вор в законе Корней. Бандит. Он увез дядю Вову с собой, так что можешь про него забыть. Ты не слыхал, а тут пару дней уже шум гуляет, что товар у Корнея ломанули, он требовал выдать ему продавцов, если будут левую партию столкнуть пытаться. Так что, похоже, товар этот - Корнея.
      - Может, вернуть ему? - забеспокоился Слоник.
      - Ты ему вернешь, а он тебе в благодарность голову свернет. Если Корней ищет товар, то это не пять килограмм, а в несколько раз больше. И если ты принесешь ему эти крохи, он тебя на ремни изрежет, допытываясь, где остальное.
      - И что делать? - упавшим голосом спросил Слоник. - Может, продать оптом по дешевке?
      - Чтобы сразу же к тебе Корней пришел? - ухмыльнулся Патефон. - После дяди Вовы любой на тебя стукнет, только заикнись про товар.
      - Так что делать?! - в отчаянии стукнул по коленям кулаками Слоник.
      - Продать в розницу, - наклонился к нему Патефон.
      - Это же долго!
      - Зато какие деньги получим! - хлопнул его по плечу Патефон. Решайся! И я тебе помогу, все пополам. Идет? Сбросим чуть дешевле, уйдет товар со свистом, даже не заметишь. Нарки, они любят халяву. Ну так как?
      - Надо же развесить, расфасовать, - засомневался Слоник, уже идя на попятную. - Я не
      умею.
      - Не дрейфь! - важно возвестил Патефон. - Я на что? И тебя обучу, только поворачивайся. И никто нас не засечет, мы в розницу сплавим товар, только спустим партию дешевле. Так как - берешь меня в долю?
      - Конечно, - покорно согласился Слоник.
      От его природной осторожности следа не осталось. И его прямо в сердце укусила белая кобра, ослепив перед этим блеском золотой пыли.
      Патефон не стал откладывать дело в долгий ящик и тут же обучил Слоника вертеть дозы, взвешивать и расфасовывать. Дело пошло быстро, и вскоре они появились возле кинотеатра, куда уже вернулись на постоянные места их партнеры по грязному ремеслу, к великой радости страждущих нарков, которые были малоподвижны, и потери ближних точек, где можно было купить товар, переживали болезненно.
      Как оказалось, Патефон был не настолько мудр. Нарки действительно клюнули на халяву сходу, и вокруг Патефона и Слоника сразу же возникли два маленьких водоворота покупателей. Из уст в уста передавалась весть о том, что есть халява.
      Этот слушок не прошел и мимо ушей продавцов. К Слонику подошел вразвалку один из дилеров, сидевших в скверике, худой и маленький Палыч в очках с большими линзами.
      - Вы что, сами с Патефоном дури нанюхались? - сразу же обрушился Палыч на Слоника. - Вы же цены сбиваете. Тебе что, Мистер Фиш такую цену поставил?
      Слоник понял, что попал впросак, залебезил, забормотал что-то невнятное, врать он сроду не умел, поэтому получилось у него что-то совершенно невразумительное, он сам понял это, и быстро слинял, испуганно утащив за собой Патефона.
      - Стукнет Палыч Мистеру Фишу, - уныло жаловался Слоник Патефону. - Он из меня душу вышибет. Что делать будем?
      - Это я сам виноват, - почесал затылок Патефон. - Надо было в другом месте торгануть и слинять.
      - Вот, вот, - покрутил пальцем у виска Слоник. - В другом месте так и ждали двух чудаков без крыши, да ещё и с дешевым товаром.
      - Тоже верно, - вздохнул Патефон. - Придется подумать, как и кому продать оптом, чтобы тот не стукнул Корнею.
      - Думай, не думай, а продать в Москве некому, если только куда на сторону.
      - Ага, в Среднюю Азию отвези, - фыркнул Патефон.
      Слоник уныло промолчал. В глубине души он понимал, что вляпался по самые уши, только пока ещё не хотел сам себе в этом признаваться.
      Глава тридцать восьмая
      Майор Юлдашев очнулся от боли, в машине "скорой помощи". Он не показал вида, что пришел в себя, осмотрелся сквозь зажмуренные веки, увидел сидящую рядом молодую девушку медсестру, следившую за капельницей. Рядом с ней сидел санитар, средних лет мужчина, который дремал. Впереди сидел водитель. Машина ехала на средней скорости, без сирены, из чего Юлдашев сделал вывод, что положение его не аховое, раз не очень спешат доставить его в больницу.
      Он осторожно, чтобы не заметила медсестра, ощупал карманы и с облегчением нашел пистолет в специальном кармане. Он вытащил его под простыней, ещё раз осмотрелся, резко сел, испугав медсестру. И тут же сунул ей в лицо пистолет, сделав знак молчать. Морщась выдернул иглу капельницы, и стволом пистолета ткнул тихонько в лицо дремавшего санитара.
      Тот проснулся моментально, заметил направленный на него пистолет и тут же бросился на майора. Пришлось тому вырубить его, нанеся сильный удар рукоятью по голове. Санитар рухнул на пол машины, заливая его кровью.
      Медсестра попыталась вскочить, но майор грубо сгреб её за плечо и подтащил к водителю. Ткнув его пистолетом в спину, он дождался когда водитель обернется, дал ему возможность оценить обстановку и прошипел:
      - Ты знаешь хорошего врача хирурга? Только чтобы дома лечил.
      Водитель покосился на медсестру, на пистолет, на лежащего на полу санитара и кивнул.
      - Отвезешь к нему, дальше посмотрим. Будешь валять дурака: подавать сигналы ментам, или ещё что, пристрелю сначала её, потом тебя. Понял?
      Водитель заколебался, завертел головой по сторонам, майор понял, что он собирается выскочить на ходу из машины.
      - Не дури! - пригрозил Юлдашев. - Смотри, что с тобой будет.
      И выстрелил в голову санитару. Тот дернулся и обмяк. Медсестра вскрикнула и попыталась ударить майора, но он безжалостно ударил её локтем в лицо, попав в нос. Медсестра залилась кровью, а перепуганный водитель заторопился со словами:
      - Все сделаю, шеф, я все понял. Возил братков одному, знаю, кто тебе нужен. Будь спок, все будет. Только пистолет убери, а?
      - Здесь я командую, - оборвал его майор. - Ты мне указывать не будешь. Верти баранку да помалкивай. Это твои гарантии.
      Водитель послушно закивал головой.
      - Понял, командир, все понял, - испуганно бормотал он, не сводя глаз с пистолета.
      - А если понял, тогда не на меня смотри, а на дорогу, мне только в аварию не хватало попасть! - разозлился майор. - И давай скорее, у меня кровь не казенная, собственная, мне её вот так вот запросто терять не хочется. Врубай сирену, что ты пешком идешь?!
      Водитель врубил сирену, от его машины шарахнулись послушно в сторону, как воробьи от вороны, стайки юрких легковушек. Постовые по дороге заранее давали зеленый на трассе, слыша вой сирены.
      Майор сидел, качаясь, сосредоточившись на том, чтобы не потерять сознание. Медсестре он приказал сесть на пол, и она сидела возле убитого санитара, всхлипывая и размазывая по лицу кулачком слезы и кровь. Юлдашев смотрел на неё равнодушным взглядом.
      Неожиданно водитель выключил сирену. Майор привстал, забеспокоившись.
      - Что случилось? Почему скорость снизил? Почему сирену вырубил?
      - Мы же не в больницу едем, - огрызнулся водитель. - Нужно тихо подъехать. Арташес хирург, если у его дома "скорая" стоять будет, никто не удивится, но если мы въедем во двор с сиреной, то на нас сбегутся смотреть со всех домов.
      - Ну, ну, - проворчал Юлдашев. - Давай, въезжай, посмотрим, куда мы приехали. Учти, если что не так, она первая, ты следом. Понял?
      - Да понял я все, командир...
      - У меня таких подчиненных нет, - оборвал его Юлдашев.
      Водитель замолчал и вскоре въехал во двор, где подогнал машину прямо к подъезду. Юлдашев осмотрелся, потом велел медсестре:
      - Вытри физиономию, сотри кровь. Выйдешь со мной. Дернешься ты - умрет он, дернется он - умрешь ты. Всем все понятно? Чтобы без фокусов. Веди.
      Медсестра трясущимися руками кое-как привела себя в порядок, водитель вышел из машины, сразу же за ним вышел майор, вытащив за руку медсестру.
      - Запри машину и веди нас, - приказал майор. - Посмотрим, что за Арташес.
      Арташес оказался высоким, худым, носатым кавказцем, совсем не похожим на хирурга. Скорее он напоминал торговца южными плодами на рынке. Он ничего не стал спрашивать, быстро обежал взглядом всю ввалившуюся к нему компанию и сразу же огорошил майора, спросив угрюмо в упор:
      - Ты дэнги принес?
      - Какие деньги? - не понял майор.
      - Прэдупрэждаю! - воздел палец вверх Арташес. - Я благотворительностью нэ занимаюсь. Дэнэг нэт, лэчений нэт.
      - Я заплачу, - согласно кивнул Юлдашев, и вкрадчиво спросил. - Девять грамм свинца хватит?
      - Ты что, больной? - на чистом русском языке спросил Арташес.
      - Нет, - разозлился майор. - Я здоровый. А к тебе приехал познакомиться. Ты что, совсем дурак?
      - Если бы я был дурак, - хмуро отозвался Арташес, - я бы делал операции на дому бесплатно. Но я не дурак...
      - Послушай, у меня не то состояние, чтобы философствовать и торговаться, - оборвал его Юлдашев. - У тебя есть комната, которая запирается снаружи, и в которой нет окон?
      - Есть, - удивился Арташес.
      - Показывай, - распорядился странный гость.
      Когда хозяин показал ему темный чуланчик, Юлдашев приказал зайти туда водителю и медсестре, связал их и запер снаружи.
      - А у тебя есть комната, в которой нет окон, и которая запирается изнутри? - спросил он хозяина.
      - Есть, - совсем растерялся Арташес.
      - Веди. Там будем делать операцию.
      - Но ведь там...
      - Замолчи, твой лимит выступлений использован. Будешь делать то, что я скажу. Оперируешь в той комнате, где нет окон, я могу потерять сознание, так что мне будет спокойней, если мы с тобой будем заперты.
      - Но я могу...
      - Ты ничего не можешь, ты ничего не сделаешь со мной. Ты - трус. Пошли.
      Хирург, окончательно растерянный, пошел впереди майора.
      Операцию Юлдашев приказал делать, не усыпляя его.
      - Будет дикая боль! - возмутился Арташес. - Ты не выдержишь! Простая заморозка не поможет.
      - Делай, что я говорю, - распорядился майор. - Это моя боль. Будем считать, что я - мазохист. Давай, доставь мне удовольствие.
      И к великому удивлению хирурга майор вытерпел все время, что тот чистил ему глазную впадину, хотя боль была действительно дикой. Один раз, на совсем короткий промежуток, он впал в беспамятство, остальное время сидел с широко открытым глазам, зрачок которого буквально вопил о безумной боли.
      Закончив с глазной впадиной, наложив швы, Арташес наложил швы ещё на три рваные раны: на плече, на груди и на бедре. Когда он закончил, Юлдашев спросил, с трудом расцепив зубы:
      - У тебя коньяк есть?
      - Есть, - кивнул измученный непривычной операцией Арташес.
      - Давай, неси. Стакан.
      Майор выпил стакан коньяка, выцедив его сквозь зубы до дна, поставил стакан на стол и пошел к выходу. Возле двери он обернулся, и сказал, протянув руку:
      - Совсем забыл! Ключи.
      - Какие ключи?!
      - Ты что, хочешь сказать, что такой уважаемый человек не имеет машины? Не поверю! Ключи давай.
      Арташес достал из кармана ключи и отдал. После операции он не спорил с Юлдашевым. Он понял, что этот человек может все. И способен на все.
      - Если останусь жив, заплачу, - повернулся к нему Юлдашев. - С лихвой заплачу, удивишься. Если не буду жив, не заплачу. Хотя, я уже заплатил вам всем.
      - Это когда же? - не удержался хозяин дома.
      - По всем законам я должен был вас всех убить. Я оставил вас жить. С милицией сумеешь объясниться, скажешь, ворвался и прочее. С этими, в чулане, договоришься. Водила клюнет, у него самого рыло в пуху, а вот медсестра может поупрямиться, но сами разберетесь.
      И он вышел из квартиры, спустился во двор, обогнул "скорую", быстро подошел к новенькой "тойоте" Арташеса, и выехал со двора.
      Ехал он, по дороге с трудом приходя в себя. В каждой клеточке у него сидела и орала в голос боль. Он успокаивал её, как мог, уговаривал, как ребенка. Запищал вызов радиотелефона, майор с удивлением нащупал его в кармане и достал.
      - Каракурт? - заворковал в трубке голос. - Ты интересовался товаром, тут такое дело: возле киношки "Мир", за кинотеатром "Россия", нашли двух мертвых парней, ещё одну деваху нашли в подворотне, возле цирка. Говорят, ещё есть жертвы...
      - Какое мне дело до жмуриков? - собрался отключиться Юлдашев.
      - Прямое, Каракурт, прямое, - ворковал голос. - Товар выплыл. Это результаты. Пустили товар в народ. Ты понял?!
      - Кто говорит, и что тебе нужно?! - опомнился Юлдашев, только сейчас сообразив, что не знает с кем говорит, голос был незнакомый.
      - Мне нужно, чтобы ты так же, как выпустил, так же и убрал товар. Ты понял? Иначе ты труп. Еще хотя бы в одном месте повторится, все.
      - Кто говорит? - повторил Юлдашев.
      - Ты подумай сам, - брезгливо ответил ему голос. - Ты же умный, вот и догадайся.
      Собеседник Юлдашева отключился от связи. Майор выругался и стал вызывать своих людей, собирая последних бойцов.
      Глава тридцать девятая
      Слоник и его новый партнер Патефон ушли с места торгов до того, как пошел слух о погибших нарках. Сначала это были глухие сплетни, не выходящие из обычного для этого круга о смерти из-за передозировки. Но прошло немного времени, слухи множились, количество пострадавших в устах молвы разрасталось, тем более, что этому способствовал воспаленный разум многих клиентов, которые, распуская и поддерживая слухи о гибели товарищей по несчастью, не прочь были преувеличить, рассчитывая в этой сумятице надавить на продавцов и сбить цены, продавить рынок.
      Все это получило неожиданное подтверждение, когда пришли предупреждения солидным дилерам, которые стали исчезать со сквера, оставляя розничных торговцев выкручиваться на свой страх и риск. Исчезновение дилеров было лучшим подтверждением того, что дело на рынке принимает нешуточный поворот.
      И сразу же возник упорный слух о травленом товаре. И почти сразу же все торгаши вспомнили про то, как сбрасывали товар Патефон и Слоник.
      Вскоре в толпе были замечены оперы из ближнего отделения, и люди с Петровки, остатки продавцов, понимая нешуточность событий и не желая светиться в этих делах, сворачивали торговлю и расходились.
      Патефон вышел на улицу за пивом и нос к носу столкнулся со знакомым нарком, который спросил его, знает ли Патефон о том, что кинули кони несколько нарков, купивших товар на Цветном.
      Страшная догадка парализовала Патефона. Он пробормотал в ответ нарку что сегодня не был на толчке, и вернулся к Слонику, терпеливо ожидавшему его с пивом.
      - Слоник, мы кажется круто лажанулись, - с порога заявил Патефон...
      Мистер Фиш, вернувшийся домой после сытного обеда в ресторане, сидел в огромном кожаном кресле, и слушал тихую музыку Вивальди, лившуюся из роскошного музыкального центра. В комнате царил полумрак, шторы были приспущены, на маленьком инкрустированном столике с прихотливо изогнутыми ножками стоял на серебряном подносе маленький графин богемского стекла, на треть наполненный ликером. Дымилась маленькая чашка кофе и рядом с ней стояла крохотная рюмка, наполненная до середины тягучей жидкостью.
      Это были святые и любимые Альбертом Элоизовичем послеобеденные часы, часы наслаждения музыкой, сладкой полудремой, покоем.
      Но на этот раз понежиться ему помешал мелодичный звонок в двери, чему удивился Альберт Элоизович. Он давно уже не принимал гостей. Все его знакомства свелись исключительно к деловым. У него не было просто знакомых. У него не было жены, детей, друзей. У него было много денег и много одиночества. Он не тяготился своим одиночеством. Мистер Фиш, так и не научившийся любить кого-то, полюбил свое одиночество и особенно эти сладкие послеобеденные минуты покоя, в которые его, как правило, никто не тревожил. Если не считать этого назойливого звонка в двери.
      - Открой, Лешенька, посмотри, кто там, - проворковал расслабленный Альберт Элоизович, не поднимая век.
      Лешенька, двухметровый верзила, во многие двери проходивший только боком, верный цепной пес Мистера Фиша, пошел открывать. Он о чем-то переговорил с посетителями и позвал из прихожей хозяина.
      Альберт Элоизович вздохнул, сделал глоток кофе и нашарив под креслом тапки пошел в холл, где его ждал не самый приятный из сюрпризов. В дверях, загораживаемых гигантом Лешенькой, маячили фигуры в камуфляже. Впереди стоял моложавый мужчина со свежей повязкой на глазу, широкоскулый, с тонкими чертами лица, тоненькой ниточкой усов над губой. За ним возвышались два сопровождающих, тоже в камуфляже, габаритами не уступающие Лешеньке.
      Быстро оценив обстановку, стараясь не думать о плохом, Альберт Элоизович спросил из-за спины у Лешеньки:
      - Чем обязан, господа?
      - Мистер Фиш? - вместо ответа спросил в упор моложавый.
      - Если вы ко мне, то я - Альберт Элоизович Фишман, - процедил через губу Мистер Фиш.
      - Значит, ты нам и нужен, - кивнул Юлдашев, он сделал шаг в сторону и сказал своим бойцам, - освободите проход.
      Громадный Лешенька схватился за задний карман, в котором лежал пистолет, но бойцы Юлдашева оказались проворнее, один из них выбросил вперед руку и свалил Лешеньку на пол ударом кулака с кастетом на пальцах. Перепуганный Мистер Фиш бросился в комнату, к телефону, но его легко настиг Юлдашев, подставив ножку. Мистер Фишман упал на пол, он уже понял, что эти люди не из милиции, как он предполагал сначала. Сообразив, что это бандиты, Мистер Фишман заговорил, сидя на ковре:
      - Господа, мы с вами договоримся, у меня есть крыша...
      - Это меня не волнует, - оборвал его Юлдашев.
      - Мужики, я дам денег, - согласно кивнул Мистер Фиш.
      - Мужики в колхозе землю пашут, - поморщился Юлдашев. - Что за еврейские штучки, сразу предлагать деньги?
      - Я не еврей, - осторожно помотал головой Мистер Фиш.
      - Вот за что я не люблю евреев, так это за то, что они никогда в этом не признаются, - вздохнул Юлдашев.
      - Я могу показать паспорт! - с трудом поднялся на ноги Мистер Фиш. Там написано, что я - русский.
      - Я не знаю, что написано в твоем паспорте, но на морде у тебя написано, что ты еврей. А бьют, как тебе известно, не по паспорту, а по морде. Впрочем, если тебя так волнуют расовые и национальные вопросы, то могу тебе сообщить, что русских я не люблю ещё больше, чем евреев, усмехнулся майор.
      - Так что вам от меня нужно? - спросил Мистер Фиш.
      - Ты сегодня пустил дешевый товар на рынок? - подойдя к нему вплотную, спросил Юлдашев.
      - Какой товар? - попробовал возмутиться Мистер Фиш.
      - Ты знаешь, какой, - дернул щекой Юлдашев. - И давай без дураков, мой лимит терпения закончился. Патефон и Слоник - твои люди?
      - Я не знаю кто такой Патефон, а вот Слоник мой. Так что из этого?
      - Он от тебя торгует?
      - Он торгует мой товар, - согласился Мистер Фиш.
      - Ты в последние дни покупал дешевый товар?
      - Нет, - догадываясь, о чем речь, ответил Мистер Фиш. - Люди Корнея предупреждали, если бы мне предложили, я бы сообщил. Вы от Корнея?
      - Это не твое дело, старый дурак. Твое дело отвечать, а не спрашивать. Мог зацепить левый товар твой Слоник?
      - Мог, - кивнул Мистер Фиш. - Он новичок и на нем долг.
      - Знаешь, где он живет?
      - Знаю, конечно.
      - Поехали, покажешь дорогу.
      - Я лучше позвоню ему и позову сюда, - осторожно предложил Мистер Фиш, боявшийся куда-то ехать с этими страшными людьми.
      - Лучше всего для тебя будет, если ты поедешь с нами, и если будешь поменьше выступать. Ты меня понял? - спросил, трогая повязку на глазу, азиат.
      - Понял, понял, - закивал Мистер Фиш.
      - Тогда шагай, - показал глазами на двери Юлдашев, пропуская его вперед.
      Мистер Фиш зашаркал послушно тапочками к дверям, возле лежавшего вниз лицом Лешеньки он нерешительно остановился и попросил:
      - Ему нужно помочь.
      - Ему уже никто не поможет, - равнодушно посмотрел в глаза Мистеру Фишману Юлдашев.
      Мистер Фишман сразу ссутулился, сгорбился, словно из него воздух выпустили, и пошел послушно в двери, уже зная свою дальнейшую судьбу...
      Слоник поспешно собирал вещи, Патефон помогал ему, чуть не плача. Слоник непрерывно говорил:
      - Вот ведь вляпался, не хотел я за эти дела браться, все деньги. Теперь нужно бежать куда-то. Куда мы побежим? Ни денег, ничего у нас нет. Или менты, или бандиты повяжут. Конченные мы с тобой люди, Патефон...
      - Почему же такой молодой человек так рано ставит на себе крест? раздался незнакомый голос.
      Слоник вздрогнул и выронил чемодан, который доставал с антресолей. Сам он замахал руками, едва не упав с шаткой табуретки, на которой стоял. К нему подошел мужчина в камуфляжной форме, азиатской наружности, с перевязанным глазом. Он твердой рукой буквально сдернул на пол Слоника. Тот беспомощно огляделся и увидел в дверях унылую и потерянную фигуру своего недавнего работодателя Мистера Фишмана, имевшего совершенно несчастный вид. За его спиной маячила фигура верзилы в камуфляже. Второй верзила за шиворот выкинул из кухни Патефона, который собирал там продукты.
      Патефон не устоял на ногах и упал на четвереньки. Не обращая внимания на него, Юлдашев спросил Слоника:
      - Где товар?!
      - Что? - переспросил ничего не соображающий от страха Слоник.
      Бывший майор вместо ответа ударил ногой в лицо встававшего на ноги Патефона, тут же рухнувшего плашмя обратно на пол. И ещё раз ногой ударил сильно в бок. Слоник даже услышал треск сломанных ребер и жуткий вой Патефона.
      - Где товар? - ещё раз спросил Юлдашев.
      На негнущихся ногах Слоник подошел к серванту и вытащил из тумбочки пакеты и расфасованный товар, выложив все это на стол.
      - Это все? - разочарованно спросил бывший майор.
      Слоник хотел ответить, но вместо этого звонко икнул и быстро-быстро закивал.
      - Плохо, - нахмурился Юлдашев. - Рассказывай, когда, как и у кого купил, или украл товар, мне без разницы, как ты его достал. Мне важно где.
      Слоник закивал послушно головой, замахал руками, но на него напала такая сильная икота, что он слова не мог сказать. Он только нервно взвизгивал и икал, до такой степени изнеможения, что у него уже слезы по лицу катились.
      Видя бесплодность надежд что-то услышать от него, Юлдашев дал знак поднять на ноги Патефона. Когда его боец сделал это, бывший майор подошел к Патефону и спросил:
      - Может быть, ты расскажешь?
      Патефон сопел, скривившись и держась руками за бок. Юлдашев покачал головой и резко ударил Патефона прямо по тому месту, которое он зажимал руками. Патефон взвыл и скорчился, присев на корточки. Юлдашев наклонился к нему:
      - Повторить? Или я что-то услышу?
      Поскуливая и с опаской поглядывая на Юлдашева, Патефон пересказал то, что ему было известно от Слоника, потому что сам тот говорить не мог из-за отчаянной икоты.
      - Значит, товар поставили две женщины дяде Вове, которого увезли люди Корнея. А сам Корней, выходит, облизнулся. Что же он, со всей своей кодлой с двумя бабами справиться не мог? - удивился, подводя итог, Юлдашев. - Не было с женщинами крепкого парня, коротко стриженного, рыжеватого, с косым шрамом на подбородке?
      Патефон беспомощно развел руками и оглянулся на Слоника, которого сотрясала сильнейшая икота. Он попытался что-то сказать, но его замучил очередной приступ икоты, он, взвизгивая, закашлялся и вместо ответа отрицательно замотал головой.
      - Очень выразительно, - одобрил Юлдашев, перебирая на столе пакетики с расфасованным наркотиком. - Здесь все пакетики из этой партии?
      - Нет, - отозвался Патефон. - Здесь и наш товар.
      - Это интересно, - оживился бывший майор. - Тогда, господа, сыграем в офицерскую рулетку. Быстро все сели за стол.
      Его бойцы подтолкнули к столу Мистера Фиша, Слоника и Патефона, которые уселись с опаской на стулья, выжидающе глядя на Юлдашева, который быстро перемешал на столе пакетики и широким жестом предложил сидевшим за столом:
      - Прошу вас, господа, угощайтесь.
      - Я не употребляю порошки, - попытался отказаться Мистер Фиш.
      - Ну, Мистер Фиш, не все же других гробить, нужно когда-то и самому начинать. Ничего, это, как и учиться, никогда не поздно, - оскалился Юлдашев. - Быстро выбирайте каждый по пакетику. Это ваш шанс. Повезет, кто-то останется жив. Не возьмете, умрете без кайфа. Если же в пакетике окажется настоящий наркотик - тому счастье, он будет жить. Даю слово, а я хозяин своего слова. Ну?
      Трясущимися руками потянулись Слоник, Мистер Фиш и Патефон к пакетикам. Долго целились, всматривались, потом хватали пакетик и прижимали его перед собой ладонью.
      - Ну что же вы, господа? - спросил Юлдашев, когда они разобрали пакетики. - Угощайтесь, смелее.
      Все так же дрожащими руками развернули пакетики и нерешительно, с выражением ужаса на лице сидели, глядя на лежащий перед ними порошок, не решаясь попробовать его.
      - Мне некогда ждать, - поторопил Юлдашев. - Или вы приступаете, или мои люди приступают. Выбирайте.