Ирина уверенно вошла на "жигулях" в движущуюся мимо ленту машин. Галя внимательно наблюдала за идущими следом и рядом машинами. Минут десять покрутившись по переулкам, они поехали к дому Гали, забрать товар.
      - Ну вот, подруга, - улыбнулась Галя Ирине, когда убедилась, что преследования нет. - Осталось только получить деньги за товар, и можем уезжать, куда нашим душенькам пожелается, мы свободны, как птицы.
      - Что мы получим и на сколько нам хватит этих денег? - озабоченно спросила Ирина. - Тебе-то что, какое-то время отсидишься, и вернешься в Штаты. А я? Мне куда деваться?
      - Не горюй, девушка, - похлопала её по колену Галя. - Что-то придумаем. А насчет Штатов, это ещё большой вопрос. У меня и до этого случая положение там было шаткое, а теперь, скорее всего, Штаты для меня закрыты. Но подумаешь! Ты у нас вон какая красавица, тебе европейские ротозеи сами деньги к ногам складывать будут, поверь мне, и безо всяких там особых услуг. В Европе полно денег, Европа, старушка, ты задохнулась под слоем пудры, пора тебя встряхнуть немного! Встряхнем Европу, Ирина?!
      - А что?! - оживилась Ирина. - Двум смертям не бывать!
      - Нам бы ещё мужичка в компанию покрепче во всех отношениях, подмигнула ей Галя, и неожиданно взгляд её потускнел, она осеклась и молча уставилась в окно машины.
      Ирина не стала её ни о чем расспрашивать, смутно догадываясь о причинах перемен в её настроении.
      Возле дома и квартиры Гали они долго осматривались, прежде чем войти. Но время поджимало, и они заспешили. В квартире Галя быстро извлекла из сумок пять пакетов с белым порошком, подумала, запихала оставшиеся сумки обратно в тайник и закрыла его.
      - Кто знает, может, вернемся когда, - улыбнулась она Ирине. - А возможно, тот кто спрятал товар вернется. Пускай пользуется, черт с ним.
      - Действительно, черт с ним, - улыбнулась ей в ответ Ирина.
      Ее уже подхватила пьяная волна удивительной легкости, казалось, что все уже позади. дальнейшее будет веселым и ярким. С такой подругой, как Галя, она не пропадет. Вдвоем они горы свернут. Галя знает в этой жизни то, чего не знает она, а сама Ирина надежный товарищ, да и тоже кое-что может. Вдвоем всегда лучше.
      Галя быстро собиралась в дорогу. Она складывала в небольшой чемодан самое необходимое из одежды для себя и для Ирины. Отдельно, в сумку, сложила все, что нашла в доме из продуктов, пояснив весело, что не пропадать же зря добру.
      Собирались они весело, словно ехали не продавать наркотики, а отправлялись в загородную поездку, на беззаботный легкомысленный пикник...
      Такое приподнятое настроение не исчезло у них даже тогда, когда они подъехали к цирку. Галя остановила машину в самом начале бульвара. Она собралась, посерьезнела. Достала из бардачка пистолет, проверила обойму, дослала патрон в ствол. Повернулась к Ирине и сказала, глядя ей прямо в глаза:
      - Ты помнишь мужика, с которым я разговаривала?
      - Конечно, - недоумевая, утвердительно кивнула Ира.
      - Передашь ему товар, скажешь, что договаривались. Зовут его - дядя Вова. Деньги он тебе отдаст, проверь только, чтобы "куклу" не подсунул.
      - Какую куклу? - удивилась Ира.
      - Ну, это так деньги называют, фальшивые пачки, когда в середине бумага, или сложены по-особому. Деньги должны быть в рублях.
      - А если деньги фальшивые?
      - Вряд ли. Сразу такую сумму фальшивых рублей ещё отыскать нужно. Не лежат же они у него наготове. Да если и так, ни ты, ни я проверить сразу, вот так вот, на ходу, не сможем.
      - А как я их пересчитаю?
      - Даже не думай! - воскликнула Галя. - Ты что, с ума сошла?! Не станут они так рисковать. Это не кидалы, и не простые бандиты. Побоятся разборок. Им хватит своей прибыли с товара. За глаза хватит. Ты пойдешь потому, что сейчас я буду следить. Смотри за мной внимательно. Если мигну фарами, не подходи к нему. Если подставка, или засада, тебя он не знает, а я попробую вычислить. Если что - сразу в машину. И еще, если за тобой погонятся, пригибайся, я буду стрелять, а ты мне будешь загораживать. Все ясно?
      - Все ясно, - собралась с духом Ира.
      - Ну, тогда ни пуха. Осталось сделать несколько шагов над пропастью, и вот она, свобода! Давай, подруга! Главное, не спеши и внимательно следи за мной. Ни пуха!
      - К черту, - улыбнулась Ира, выходя из машины.
      Забросив на плечо сумку, она пошла к кинотеатру, возле которого перешла на бульвар. Галя в машине уже стояла там, внимательно осматривая бульвар. Когда Ира проходила мимо, Галя подмигнула ей ободряюще, мол, все в порядке, я с тобой.
      Ира перешла дорогу и на бульваре сразу же увидела сидевшего на той же скамейке дядю Вову, который вел себя немного чуть более нервно, чем сорок минут назад.
      Ира села на скамейку рядом с его скамейкой, так, чтобы видно было и его и машину, в которой сидела Галя, скрывавшаяся за тонированным стеклом.
      Время шло, Ирина встала и медленно пошла к скамейке дяди Вовы, косясь на машину. Галя фарами не мигала, вздохнув с облегчением. Ира неожиданно резко свернула к скамейке дяди Вовы и села рядом с ним. Дядя Вова покосился, и хотел даже встать, но Ирина знаком остановила его и сказала, ласково улыбаясь:
      - Дядя Вова, я вам товар принесла.
      - Тот смутился, растерянно стал всматриваться в Ирину, ища сходство с Галей. Ира поспешила успокоить его:
      - Сорок минут назад подходила не я.
      - А где та, брюнетка? - выдавил из себя удивленный дядя Вова.
      - А какая тебе разница, кто товар принес? - парировала Ирина.
      - Без разницы, конечно, - замялся дядя Вова.
      - Товар вот, - подвинула к нему сумку Ирина. - Где деньги?
      - Не все сразу, - приходя в себя проворчал дядя Вова. - Я могу посмотреть товар?
      - Можешь, - кивнула Ира. - Только если быстро.
      - Естественно, - буркнул покупатель.
      Он осторожно расстегнул сумку и заглянул в нее. Задумчиво помял в пальцах пакет, повздыхал. Сделал знак и к нему подошли двое парней, которые пытались преградить путь Гале.
      - Давайте, - нетерпеливо скомандовал дядя Вова.
      Один из парней молча поставил между Ириной и дядей Вовой сумку.
      - Прикройте нас, - распорядился дядя Вова, потом обратился к Ирине. В сумке деньги. Можешь посмотреть, проверить, только не вынимай из сумки.
      - Не маленькая, - огрызнулась Ира, торопливо раскрывая сумку, ей хотелось поскорее покончить с этим непривычным делом.
      То, что на словах казалось ей пустяковым делом, обернулось для неё тяжелым испытанием. В висках стучало, руки тряслись, ладони вспотели, ей казалось, что за ними из-за каждого куста кто-то смотрит.
      - Я могу посмотреть товар? - странно глянул на неё дядя Вова.
      - Конечно, - судорожно сглотнув, кивнула Ирина.
      Дядя Вова, поджав губу, покачал неодобрительно головой, нахмурился, он явно колебался, видя состояние Ирины. Но жадность взяла верх и он открыл сумку Ирины, осторожно проткнул пакет тонкой спицей, вытащил спицу, быстро облизал конец и ещё раз погрузил её в дырочку. Достав на этот раз на спице порошок, не вынимая спицы из сумки, быстро выудил из нагрудного кармашка пипетку и капнул на спицу с налипшим на неё порошком прозрачную жидкость. Посмотрел, прищурясь, за реакцией, и остался доволен. Быстро огляделся и кивнул.
      Ирина онемевшими пальцами перебрала пару пачек денег, перед глазами у неё все плыло, голова кружилась, она была близка к обмороку. Заметив кивок дяди Вовы, она нашла в себе сил спросить:
      - Все в порядке?
      - В порядке, - подтвердил дядя Вова. - Расходимся?
      - Да, конечно, - согласилась Ира, встала и пошатнулась.
      - Что с тобой? - растерянно спросил дядя Вова, оглядываясь по сторонам.
      Он не столько беспокоился об Ирине, сколько волновался за себя, ему совершенно не улыбалось бы, если бы только что сидевшая рядом с ним молодая красивая женщина упала в обморок. Он беспомощно оглянулся на свое прикрытие, и заметил, что они делают ему отчаянные знаки, показывая в конец бульварной аллеи.
      Дядя Вова повернул голову в ту сторону, и ему стало так же плохо, как Ирине. К горлу подкатила тошнота, ему стало дурно.
      Ирина с удивлением глянула на побелевшего как полотно дядю Вову, который остановился с остекленевшим взглядом, глядя за её спину.
      Ирина обернулась и увидела медленно идущего к ним по аллее в сопровождении четверых здоровенных парней в кожанках, Корнея. Она оглянулась в другую сторону, оттуда уже подходили ещё трое парней, здоровых, как шкафы.
      Дядя Вова выпустил из рук спортивную сумку, которую ему передала Ирина, и стоял, растерянно оглядываясь на приближавшихся парней и Корнея. Его прикрытие мгновенно испарилось. Они знали Корнея, и противопоставить ему им было нечего. Это был другой калибр.
      Ирина, на которую появление Корнея произвело обратное действие, пришла в себя, быстро сориентировалась, дерзко улыбнулась навстречу хмурому Корнею, и бросилась бегом к машине, в которой её ждала все предусмотревшая мудрая Галя.
      Бежала Ирина легко, пригнувшись, как и говорила ей Галя. За спиной она слышала топот братвы Корнея, но Галя не стреляла. Ира подумала, что она боится попасть в нее, или в прохожих. Она махнула рукой, чтобы Галя выезжала из ряда, и открыла дверцу, и бросилась через дорогу.
      "Жигули", в которых сидела Галя, неожиданно рванулись, как только Ирина стала перебегать перед ними, чтобы зайти с другой стороны. Если бы Ирина не занималась в свое время спортивной гимнастикой и не умела мгновенно оценивать обстановку и принимать решения, к тому же в совершенстве владела собственным телом, она бы была сбита машиной. Но в последний момент она успела буквально выскочить из-под колес, упала на асфальт, вскочила, собираясь бежать дальше, но перед ней стоял уже молча здоровенный верзила.
      Корней подошел к дяде Вове и прошипел ему в лицо:
      - Ты знаешь, что делают с крысятниками? Ты у своих воруешь. За это и ответишь. За сколько купил товар?
      - За пятнадцать штук, - побелевшими губами прошелестел дядя Вова.
      - Все ясно, - криво улыбнулся Корней. - Я же кидал клич, что у меня увели товар, предупреждал, что если будут дешево продавать большие партии, стукнуть мне. Где деньги и товар?
      - Деньги у телки, - упавшим голосом шептал дядя Вася. - А товар вот, в сумке.
      Он оглянулся на скамейку, возле которой выронил сумку из рук, и его буквально затрясло: Сумки возле скамейки не было.
      - Ты куда дел товар?! - заорал на дядю Васю, не обращая внимания на прохожих, Корней. - Заберите его в машину.
      Один из верзил Корнея взял дядю Васю под руку и повел его по аллее. Корней, и следом за ним ещё один бугай, подошли к Ирине.
      - Ну, что, стерва, допрыгалась? - спросил сквозь зубы Корней, едва сдерживая ярость.
      Ирина в ответ молчала, потрясенная не столько тем, что оказалась в лапах бандитов, сколько предательством Галины.
      - Что молчишь, кукла?! - потянулся к ней рукой Корней.
      - Только дотронься, сволочь, - сверкнула глазами Ирина. - Я тебе ногтями всю рожу поганую твою располосую. Только тронь, мерзавец. Я сейчас закричу на всю улицу.
      - Можешь орать на всю Москву, - криво усмехнулся Корней, но руку все же убрал, и слегка отодвинулся. - Сразу уроем. А вот я посмотрю на тебя, как ты завизжишь, когда мы тебя привезем на хату, да пустим по кругу. Где товар и деньги, быстро колись, кукла!
      - Пошел бы ты, - устало ответила Ира. - Если бы и знала, не сказала бы. Могу только одно сказать: там, где тебя нет, и не будет.
      - Так значит? - прищурился Корней.
      - Значит, так, - подтвердила Ирина.
      - Подгоняй машину, - скомандовал Корней подручному, который тут же тяжело затопал к цирку, делая знаки стоявшему там "Жигуленку".
      Ирина неожиданно сделала попытку побежать, но её тут же перехватил один из стоявших рядом бугаев.
      - Побегать решила, коза?! - разозлился Корней, замахиваясь.
      Ирина зажмурилась, услышав сзади подъезжающую машину. Внутренне она сжалась в комок. Она понимала, что если её посадят в эту машину, то для неё это будет обозначать только одно - конец...
      Глава тридцать шестая
      Я прыгнул с подоконника вперед и вверх, с большим трудом ухватился пальцами за край стены. Боль буквально разорвала меня на части. Я не стал сдерживаться, громко заорал, но усилием воли все же подтянулся, помогли навыки в скалолазании, и перебросил свое тело через эту стену. Я зажмурился, ожидая полета вниз с высоты двухэтажного дома, но к своему удивлению и счастью, упал я на что-то мягкое. Это оказались целые горы каких-то обрезков материи, лоскутков, ветоши, пустых картонных катушек из-под пряжи. Все это мягко приняло меня в свои объятия. Так что мое приземление прошло удачно.
      Пока я переваливался через стену, за спиной я услышал взрыв. Это было совсем непонятно, не настолько же обезумел майор, чтобы подрывать сам себя гранатой от огорчения. Впрочем, размышлять над происхождением этого взрыва, у меня не было времени. В любой момент мне на голову могли посыпаться молодчики Юлдашева, нужно было поскорее сматываться. Я съехал по этой самой горе вниз и огляделся. Мне было крайне любопытно, что это за выход из тупика. Возможно, вспомнив, как я размышлял о будущем, стоя у окна и глядя в эту стену, я ожидал увидеть за ней какую-то подсказку судьбы на мое будущее.
      Меня ждало обидное разочарование. Если кирпичная стена символизировала для меня тупик, безысходность, то открывшееся за ней поражало хаосом и первобытной дремучестью. Во первых, конечно же, апоплексическая гора этих самых лоскутов и прочего мусора, возвышающаяся на уровне двухэтажного дома, по которой я съехал вниз, как с горки. Во вторых, все, что творилось во дворе. Он был буквально забит пустыми бочками, железными и деревянными, по всей земле огромным сплошным ковром лежало битое стекло, которое угрожающе хрустело под ногами и грозило прорвать подошвы и хищно вгрызться в ноги.
      А когда я пробрался, лавируя в лабиринте мимо всех этих бочек, оказалось, что далее стоят сложенные высоченными штабелями ящики. Было очень похоже, что какой-то гигант-безумец складывал из них фантасмагорические фигуры, которые держались вопреки всем законам физики, или ещё чего-то там, поражая даже не своей высотой, а тем, что они стоят и не падают, потому что самые маленькие стояли внизу, а самые большие были поставлены на самый верх. Как дежалась и не рассыпалась вся эта жуткая громоздкая конструкция, уму непостижимо.
      Пробираться между этими гигантскими фанерными скалами, нависающими над головой, было жутко и боязно, потому что малейшее неосторожное движение грозило вызвать страшный обвал, деревянную лавину этих миллионов пустых ящиков.
      Я шел между ними, вобрав голову в плечи, не зная даже, есть ли какой-то выход из этого жуткого лабиринта, и если есть, то куда он меня выведет. Я все время с опаской поглядывал наверх, ужасаясь тому, что, счастливо избежав бандитских пуль, могу погибнуть под лавиной деревянных ящиков. Еще больше я боялся только того, что забреду в тупик между этих бесконечных улиц среди скал из ящиков.
      Интересно, если хотя бы одна скала из этих ящиков обрушится, по принципу домино увлекая за собой остальные, смогут ли когда-нибудь откопать из-под обломков мои останки? Или же на этот двор не заглянут ещё несколько столетий, а я так и сгнию тут не погребенный, под горой переломанных ящиков? Может, это и есть приготовленная для меня кара господняя? Что может оказаться страшнее, чем быть похороненным не на кладбище, а на вонючем дворе под кучей ящиков и сгнить вперемешку с трупами сдохших бездомных собак и кошек, которые приходят сюда умирать?
      Передернувшись, живо представив себе эту картину, я вздохнул, поглубже втянул голову в плечи, и с удвоенной осторожностью пошел через этот лабиринт.
      Вышел я к какому-то грязному, заброшенному зданию с осыпавшейся штукатуркой на стенах, как я понял, бывшей фабрички, или мастерских, которые и захламили так этот двор, превратив его в гигантскую свалку производственных отходов, по каким-то причинам годами не вывозя со двора мусор.
      Двери в здание были открыты настежь, и в них гулял ветер. Куда я мог выйти через это здание, я не знал, да не очень и задумывался, выбора у меня не было, и я решительно пошел по длинному, казавшемуся бесконечным, коридору.
      Шел я долго. Подгнившие половицы плясали у меня под ногами, как пьяные матросы, прогибались и скрипели. Коридор был почему-то наклонный, сли и не бесконечный, то ужасно длинный, и по его сторонам не было ни одной двери, словно шел я не по коридору, а по туннелю, замаскированному под коридор. Я шел по нему так долго, что даже устал идти. Тут я и увидел приоткрытую слегка дверь с правой стороны. На всем протяжении коридора дверь эта была единственной на моем пути.
      Я обрадовался этой двери, как случайно встреченному на пустынной ночной улице старому знакомому. Ни на секунду не задумываясь вошел и оказался в старом кабинете. Все было покрыто лохматой пылью, кабинетик был маленький, из мебели в нем стояли только стол и стул, на который я и сел, обмахнув пыль с сидения.
      И сразу же мне нестерпимо захотелось спать. Усталость уселась верхом на шею и давила, гнула мне плечи, заставляя грудью лечь на столешницу, и заснуть, подложив под голову руки. Я стал искать, чем бы отвлечь себя от сна, и увидел на столе блокнот в твердой обложке. Рядом с блокнотом стоял в пластмассовом стакане один единственный карандаш, задиристо выставив наружу остро заточенный кончик.
      Взял я этот карандаш из стаканчика, и открыл, зевая, блокнот. Блокнот был не просто блокнот, он был именной: на каждой страничке в самом верху было напечатано типографским шрифтом: "Старший инженер-технолог Илья Ефимович Розенцвет".
      Я прочитал эту словесную клумбу, и даже языком прищелкнул от удовольствия, представив себе, какое огромное удовольствие испытывает человек, носящий эту фамилию, уже только оттого, что он носит эту фамилию. Как можно с такой фамилией не радоваться жизни?
      Наверняка небесная канцелярия сильно напутала. Эта фамилия должна была достаться никак не иначе, чем художнику Илье Ефимовичу Репину, да как видно бумаги в упомянутой канцелярии запоздали почти на столетие, и досталась эта фамилия на зависть покойному Илье Ефимовичу Репину, другому Илье Ефимовичу.
      И тут же, не сходя с места, я дал себе торжественную клятву, которую изложил в письменном виде на первой странице блокнота, что если выберусь из этой передряги, то обязательно начну новую жизнь, построю новые документы и возьму себе фамилию Розенцвет. И стану художником. Правда, рисовать я никогда не умел, но ведь знаменитый таможенник Руссо тоже не рисовал лет почти до пятидесяти, а потом раз! и стал известным и знаменитым на весь мир художником. Ну, насчет художника это мы ещё будем поглядеть, а вот с фамилией решено и записано в блокнот!
      Это воистину эпохальное решение окрылило меня. Оставалась сущая ерунда, всего-то выбраться отсюда и из безумной игры, затеянной свихнувшимся от мании величия, или от чего-то там еще, майором Юлдашевым. Вот в том, что это удастся, у меня были очень большие сомнения. Эта чертова карусель была раскручена не мной. И вертелась она с сумасшедшей скоростью. А я только послушно уселся на подставленную мне спину золотой лошадки, не подумав о последствиях. Спрыгнуть же на ходу с такой бешеной карусели и не сломать себе шею - это было совсем маловероятно.
      И все же ничего другого мне не оставалось, не ждать же пока карусель эта, не выдержав скорости, развалится на части и погребет под своими обломками всех своих вольных и невольных пассажиров, не разбирая. Вот поэтому я не стал спать, а отдохнув, встал из-за стола и покинул этот уютный кабинетик, перед уходом засунув в карман блокнот с понравившейся мне фамилией и записанным на первой странице клятвенным обещанием.
      Вышел из кабинета и побрел я дальше по длинному коридору, повернул за угол и впереди увидел какое-то непонятное, но впечатляющих размеров сооружение. Подойдя ближе, я с удивлением увидел забранную частой сеткой стену, и обнаружил, что вышел к большой клети, такой, на которых спускают в шахты шахтеров.
      Я вошел в клеть, попробовал глянуть вниз, перевесившись через край, но ничего в темноте не увидел. Тогда я попробовал потянуть руками за трос, и клеть тихо поползла вниз. Я заработал руками быстрее, и клеть пошла быстрее.
      Глубина оказалась сравнительно небольшой, и выйдя из клети, я опять оказался в коридоре. Только на этот раз подземном. Возле выхода из клети стояла лампа "летучая мышь", которой я и воспользовался. Лампа была заправлена керосином, и фитиль горел ровным светом. Вправо и влево от меня уходили в темноту, раздваиваясь, узкие рукава штолен, а прямо передо мной была небольшая площадка, сваи, подпиравшие потолок, и некое грубо сколоченное сооружение вроде сарайчика, запертое на хилый замок, чтобы открыть его, даже мне с моим опытом взломщика, хватило трех минут.
      Зачем я его открывал, я и сам не знал, но внутри меня ждал настоящий сюрприз. Сооружение оказалось не чем иным, как небольшим складом инструментов и спецодежды, висевшей по стенам, это были яркие комбинезоны с эмблемой метростроя на спине. Отдельно на полках лежали рядами оранжевые каски.
      Каски мне были ни к чему, а вот комбинезоны пришлись очень даже кстати. Я свой костюм привел в такой вид, что теперь выйти в нем на улицу было равносильно самоубийству. Он ьыл весь разодран, перепачкан и в придачу ещё в крови. Меня освистал бы первый попавшийся мент.
      Что за странное сооружение строил здесь метрострой, я бы даже в пьяном сне не догадал
      ся, поэтому не стал напрягать свои ослабленные контузией мозги. По крайней мере, узкие штольни никак не походили на туннели будущего метрополитена. К тому же и мощных врубовых машин, вагонеток, узкоколейки, ничего такого в помине не было. Да и шанцевого инструмента что-то не было видно. Впрочем, не хватало мне ещё ломать голову над этими тайнами подземелья. У меня и без этого головной боли присутствовало в избытке.
      Я быстро переоделся, выбрав подходящий размерчик, хотел было вернуться в клеть и выбираться дальше по коридорчику, но решил порыться в лежавших на полу немногочисленных инструментах. И был вознагражден за свое любопытство: среди кучи вполне пригодного, но совершенно никчемного для меня инструмента, вроде лопат и кирок, я отыскал вещь, которая была крайне необходима в моем положении. Я отыскал пневматический пистолет, который служил для забивания стальных заклепок. Учитывая, что я оказался совершенно безоружным, это было достаточно серьезным оружием. По крайней мере на небольшом расстоянии эта штука намного мощнее любого пистолета, тем более, что такого калибра и пуль нет.
      Правда, и размерчик у пневматического пистолета был будь здоров, но что делать, я был рад и такому оружию. В моем положении без оружия начинаешь себя чувствовать словно голый в бане, в женском отделении, разумеется.
      Засунув громоздкий пистолет в подобранную тут же брезентовую сумку, перекинув её через плечо, я уже совсем собрался возвращаться наверх, но споткнулся о стоявшие у стены несколько ящиков. Недолго думая, я подцепил крышку одного из них. В ящике лежали снаряженные патроны аммонита фабричного производства, с вставленными в них запалами и подсоединенными отрезками бикфордова шнура.
      Я хотел взять пару патронов с собой, но передумал и оставил ящики на месте. Слой пыли вокруг указывал на то, что в этих штреках давно никого не было, и я подумал, что если у меня получится все так, как мне хотелось, то можно будет здесь залечь, отсидеться некоторое время. Вряд ли кто меня здесь отыщет. Где-то наверняка есть вода, а продукты можно притащить.
      В приподнятом настроении поднявшись наверх, я пошел дальше по коридору, который приготовил мне ещё один сюрприз. Я дошел до конца и уперся в маленькую дверь, обитую кровельной жестью, начавшей уже ржаветь. Справа на стене висел на веревочке ключ, тоже в леопардовых пятнах ржавчины, которым я и открыл эту дверь, оказавшись к своему удивлению, в темном подвале. Я запер за собой двери и опустил ключ в карман.
      Присмотревшись, я обратил внимание, что в подвале не так уж и темно, погасил лампу, поставив её рядом с дверями, а сам пошел поуглам, осматриваясь по сторонам.
      Выход я нашел быстро, он оказался заперт, но ключ так же заботливо был повешен на веревочке рядом с дверью. Аккуратные и заботливые люди бродили по подвалам и штольням! Отперев двери, вышел в подъезд здания, возле лестницы. Осторожно открыв двери на улицу, я увидел, что нахожусь в каком-то переулке. Тихом и пустом. Постояв и поглазев на улицу, решился и вышел из подъезда в переулок. Засунув руки в карманы, пошел вверх, краем глаза, чтобы не вертеть башкой, отыскивая взглядом табличку с названием переулка. Названия я так и не нашел, но дом запомнил очень хорошо, он был старой постройки, украшенный причудливыми башенками и ещё всякими причудливыми наворотами.
      Переулок был очень короткий, буквально в четыре дома, а выходил он на улицу Богдана Хмельницкого. Я шел смело, на меня никто не обращал внимания, спецовка, как и любая униформа, - вещь, которая в таких случая служит не хуже шапки-невидимки. На человека в униформе обращают меньше внимания, а если запоминают, то запоминают именно униформу, а не лицо человека, на котором она надета. Любая униформа обезличивает.
      Пересаживаясь на каждой остановке из автобуса на троллейбус и наоборот, - благодаря спецовке, у меня контролеры даже билет не спрашивали, - доехал я до дома Гали. Я был твердо намерен потребовать у неё если не все деньги, то половину. Это несправедливо, если деньги, которые другие оплатили своей кровью, достанутся одному человеку. Я тоже остался жив, по крайней мере, пока, и имел право на часть этих денег. А может быть, и на все. Потому, хотя бы, что я не крал у своих, если не друзей, то подельников.
      Теперь можно было поставить точку и не ломать голову над тем, кто взял деньги, мои подозрения сбывались. В живых оставались только я, Ирина и Галя. Ирина сама искала меня потому, что осталась без денег и не знала, куда ей деться. Алексей ушел из дома в Старосадском переулке, решив взорвать нас, открыв газ. Но он сам унес две сумки, набитые книгами и кирпичами, значит он не знал где товар и деньги. Сергей погиб на моих глазах, почти обезумев от отчаяния.
      Оставались только я и Галя. И я знал, кто взял товар и деньги. Знал, потому что не брал ни того, ни другого. Я, как мне казалось, знал даже место, где все это время лежали деньги. Вопрос был в том, не успела ли она забрать их и ускользнуть от меня золотой рыбкой, не дав загадать три заветных желания, оставив мне роль карася для бульона рыболовам.
      Скорее всего, так оно и было, но я решил все же проверить. Вряд ли Галя в квартире, но когда не остается ничего, кроме надежды, приходится проверять и её.
      Квартира была опечатана, срывать пломбы и бумажки с печатями и подписями мне не хотелось, и я задумался, оглядываясь по сторонам. Но тут двери широко распахнулись, и меня буквально забросили в прихожую, ухватив за комбинезон. Передо мной стояла разъяренная Галя с пистолетом, который она уперла мне в живот. Выражение её лица не оставляла сомнений в серьезности её намерений.
      Мы посмотрели друг на друга и хором выкрикнули:
      - Где деньги?!
      Глава тридцать седьмая
      Колька Стригунков, более известный в кругах розничных торговцев наркотой под кличкой Слоник, вполне соответствовал внешним видом своей кличке. Он был от природы лопоух, уши у него были большие и оттопыренные, ходил сильно сутулясь, вобрав голову в плечи, смешно покачивая при ходьбе головой, впридачу ко всему, на лице у него красовался нос, длине которого мог бы посочувствовать даже сам легендарный Сирано де Бержерак.
      В торговцы наркотой попал Слоник волей судьбы и жесткого случая. А возможно, не просто случая. Вообще-то он брезговал и наркотиками, и тем более таким промыслом. Сам он до этого промышлял валютой, ошиваясь возле обменных пунктов. Вот там-то и положил глаз на шустрого торговца один из средней руки дилеров по продаже наркотиков, некто по кличке Мистер Фиш, а в миру Альберт Элоизович Фишман, солидных лет толстый еврей, который занимался этим промыслом ещё с легендарных лет. На этом рынке он был последний мастодонт советской эпохи. Остальные его ровесники либо сгинули в лагерях, либо ушли на покой, а он упрямо продолжал зарабатывать на чужих жизнях.
      И вот этот самый Мистер Фиш несколько раз упрямо предлагал Слонику поработать на него, на Мистера Фиша, обещая коньячные реки и икорные берега. Осторожный Слоник вежливо но твердо отказывался. Отказывался потому, что считал совсем унизительным и подлым зарабатывать деньги, убивая других людей. Свой промысел он считал вполне честным, и ничем другим заниматься не собирался.
      Мистер Фиш, несколько раз предложив Слонику работу, вскоре отказался от своей затеи. Но валюту по выгодному курсу все же у Слоника нет, нет, да покупал. Разница в курсе с обменным пунктом у Слоника была небольшая для такого человека, как Мистер Фиш, но он был человеком старой закалки и умел считать не только, как он сам говорил, копейки, но и сотые доли этих самых копеек.
      Примерно месяц назад Мистер Фиш заказал Слонику по выгодному для него курсу пять тысяч баксов, но срочно. Слоник был рад заработать, такие сделки у него ещё ни разу не проходили, он заметался в поисках валюты по сходной цене, и ему улыбнулась удача в лице малозаметного валютчика Демьяна, который обеспечил его валютой в нужном объеме на приемлемых для Слоника условиях. При этом выдал он ему валюту в кредит.
      Счастливый Слоник бросился к Мистеру Фишу, тот аккуратно расплатился, Слоник помчался к Демьяну, расплатился с ним, положив разницу в карман, предвкушая долгожданный отдых. Вот тут-то и появился весьма сердито настроенный Мистер Фиш, который наорал на перепуганного Слоника за то, что он всучил ему фальшивые баксы. Эти баксы он и вернул Слонику, дав ему два дня срок на то, чтобы вернуть деньги и солидные проценты за моральный ущерб нанесенный Слоником клиенту.
      До смерти перепуганный Слоник, который больше смерти боялся всевозможных разборок и всего, что было с этим связано, бросился на поиски Демьяна, но того и след простыл.
      Слоник заподозрил, что здесь что-то нечисто, но тут же перепуганной головой своей сообразил, что выступать по этому поводу не следует. Времена крутые, голову за спину завернут мгновенно, а за него и заступиться некому.