13

По пятницам в рекламном отделе журнала «Сатир» всегда царила праздничная атмосфера. Сотрудники в предвкушении грядущих выходных устраивали небольшое застолье. Мелани покупала кофе. Ли Дилберт готовил его по ирландскому рецепту, добавляя в напиток капельку виски и лимонную цедру. Мартин приносил пирожные. Сегодня была как раз пятница. По офису разливался густой аромат свежесваренного кофе, пирожные аппетитной горкой лежали на тарелке. Мартин нацелился на пончик в карамельной глазури и уже открыл было рот, как в дверях возник Барри Парсонс.

— Вчера вечером ты был в офисе, — как бы невзначай обронил шеф.

— Работал над проектом презентации «Викинг Водка», — так же небрежно сказал Мартин. — Надо было кое-что подправить.

— Да уж, судя по показателям прошлого месяца, кое-что подправить необходимо, — сказал Барри и, подцепив с тарелки пончик Мартина, впился в него зубами. — В моем кабинете ровно в десять, — официальным тоном объявил он и удалился.

— Хорошо, — сказал Мартин, уставившись на огрызок пирожного.

Дверь за Парсонсом захлопнулась. Мартин выждал немного, убедился, что шеф действительно ушел, и вернулся к своему компьютеру. Открыв файл с незаконченным романом, он взглянул на счетчик: тридцать тысяч слов — неплохо, к концу месяца роман будет готов. Мартин уже составил список литературных агентств, куда он понесет рукопись, как только распечатает ее в нескольких экземплярах, на принтере «Интернейшнл мэгэзинс», естественно.

В своих дерзких фантазиях Мартин видел первую страницу книги: «Особую благодарность автор выражает Барри Парсонсу. Этот человек сделал мою жизнь настолько невыносимой, что мне не оставалось ничего другого, как написать бестселлер». Еще пара месяцев, и «Сатир» — душная преисподняя с кондиционированным воздухом — останется позади, как страшный сон. Потом, откуда-нибудь с Барбадоса, Мартин кинет им по факсу заявление об уходе. Однако пока… пока надо держаться.

— Шеф малость не в себе, — заметила Мелани. — Не знаю, Марти, что ты натворил, но, должно быть, что-то ужасное.

— Удачи, Эшкрофт. — Ли похлопал Мартина по спине.

— Передай Мелани, что я любил ее, — обратился Мартин к товарищу с последней просьбой, словно воин, идущий на смертный бой.

Расправив плечи и вскинув голову, Мартин решительным шагом направился в кабинет Барри.

— Последние две недели ты регулярно задерживаешься в офисе, — начал Барри. — Я хочу знать, в чем дело.

— Работаю, я ведь уже говорил. Готовлю материалы к презентации, мне хотелось сделать кое-что впрок, чтобы потом лучше организовать текущие проекты.

Мартин давно отрепетировал эту речь, с первого дня своего незаконного вторжения в «Интернейшнл».

— Замечательно, — процедил Барри. — После нашего разговора я позвонил парням из «Викинг Водка». Они сказали, что отказываются от наших услуг. Ты дважды отменил встречу с ними якобы из-за болезни. Что-то я не припомню, Мартин, когда ты болел? Ты день и ночь торчишь в конторе и при этом заявляешь клиентам, что болен. Будь любезен, объясни, как это понимать?

— В тот момент я был не готов. Мне не хотелось приходить на встречу с сырым материалом, рискуя разочаровать их и потерять контракт.

— И вместо этого ты потерял его, вообще ничего не сделав. Знаешь, дорогой Мартин, как это выглядит? Я скажу — ты нарочно устроил так, чтобы контракт не достался «Сатиру». Почему? А потому, что собираешься перейти в другой журнал и прихватить с собой выгодных клиентов. Что, разве не так? Или ты просто трахаешь по ночам уборщицу? Короче, либо ты четко и прямо говоришь, в какие игры играешь, либо я больше не смогу тебе доверять. А если я не могу доверять, то не вижу никакого смысла в нашем дальнейшем сотрудничестве. Ну, кто положил на тебя глаз? «Нат мэгэзинс»? «IPC»?

Мартин отрицательно покачал головой.

— Тогда ты просто никчемный клерк, бездарная куча дерьма, а не менеджер.

— Возможно, ты прав, — сказал Мартин после некоторого раздумья.

— А бездарные клерки мне не нужны, — прогремел Барри. — Итак, я жду объяснений. Что ты намерен делать дальше?

Мартин поправил ручку, торчащую у него из кармана пиджака, словно обдумывая, что бы такое ответить шефу, потом поднял глаза и не мигая уставился на Барри. Секунду мужчины смотрели друг на друга, как два бешеных слона.

— Ты знаешь, — наконец заговорил Мартин, — я ничего не буду делать.

— Э-э? — Гнев на лице Барри сменился удивлением.

— Я давно собирался сказать, — спокойно продолжил Мартин. — Мне осточертел твой «Сатир», мне до смерти надоел ты сам и эта идиотская работа. Можешь засунуть свои дерьмовые проекты туда же, где хранятся твои дерьмовые мозги, — в свою толстую белую задницу.

Барри лишился дара речи. С перекошенным лицом, вылупив глаза, он смотрел на Мартина, не в силах выдавить ни слова. Наконец с большим трудом он глотнул воздуха и заорал:

— Ты уволен!!!

— Я увольняюсь, — поправил Мартин. — Разве ты до сих пор не понял?

— Во-он!!! — Лицо Барри налилось кровью и сделалось ярко-пунцовым. — Убирайся, твоя карьера в «Интернейшнл» закончилась.

— Как раз об этом я и толкую, — невозмутимо сказал Мартин и ткнул пальцем в хилую грудь Барри: — Ты, Парсонс, мнишь себя новым Рупертом Мердоком, но не тянешь даже на Роберта Максвелла, хотя филейная часть у тебя в сто раз жирнее. Ты, лысый козел, назвал журнал «Сатиром», а сам понятия не имеешь, что означает это слово.

С гордо поднятой головой Мартин прошествовал к двери. Но Барри неожиданно выскочил из-за стола и преградил ему дорогу.

— Уходишь? — прошипел он. — И чем же ты собираешься зарабатывать на жизнь, скажи-ка на милость? Даю тебе последний шанс, если ты сейчас же не извинишься и не поцелуешь меня в задницу…

— Ты за меня не волнуйся, найду чем заняться. Туалеты чистить, и то интереснее, — сказал Мартин, протискиваясь в коридор.

— Последний шанс! — брызгая слюной, завопил Барри.

— Нет, спасибо, — отрезал Мартин, — я уже все сказал.

Барри кинулся к телефону.

Приятно было выложить в глаза Барри Парсонсу все, что накопилось, но расплата за удовольствие оказалась скорой и жестокой. Мартину даже не позволили подняться в офис за вещами. Ему пришлось ждать в вестибюле под наблюдением злобного, похожего на бульдога-убийцу охранника, пока наверху Ли и Мелани поспешно сваливали в коробку скудное имущество Мартина.

— Мне жаль, старина, — сказал Ли, передавая коробку.

Они стояли под плакатом: Чак Норрис в костюме белки — увеличенная фотография с обложки третьего номера журнала; Мартину она всегда нравилась.

— Все в порядке, — не размыкая губ, буркнул Мартин.

— Ты не пробовал пасть ниц и молить о пощаде? — серьезно спросил Ли.

— Это не по мне, — улыбнулся Мартин.

— M-м, да, конечно. — Ли замялся. — Послушай, твой уход был несколько неожиданным, поэтому мы не успели купить прощальный подарок. Но мы тут собрали немного. Вот. Купи себе пива.

Ли протянул фирменный конверт «Сатира», на котором нитевидным почерком Мелани было нацарапано имя Мартина.

— Спасибо, — ухмыльнулся Мартин. — Здесь хватит на полпинты «Стронгбоу», если вы с Мелани не поскупились.

— Противный. — Ли ласково ущипнул Мартина за руку. — Пока, увидимся как-нибудь.

— Нет, если я замечу тебя первым, перебегу на другую сторону улицы, — ответил Мартин, следуя давно установившемуся между ним и Ли грубовато-игривому тону разговора.

Ли похлопал бывшего коллегу по плечу и поплелся обратно к лифту. Вид у него был почти такой же несчастный и растерянный, как и у Мартина.

«О, черт!» — Мартин с размаху шлепнул себя по лбу.

— Ваше время истекло. — Охранник надвинулся на Мартина всей своей необъятной тушей и стал теснить его к двери, словно тюремный надзиратель, загоняющий арестанта обратно в камеру.

— Это величайший момент вашей жизни, не так ли? — гневно изрек Мартин и немного отступил. — Счастливы, поди? Еще бы, настал ваш звездный час. Вам бы войну, настоящую, кровопролитную, да? То-то была бы радость!

— Пшел вон! — прорычал охранник, даже не взглянув на Мартина.

Черт, черт, черт… Мартин стоял посреди улицы, куда его выпихнул охранник, и не мог поверить в случившееся — он на свободе, но книга… неоконченный шедевр остался в компьютере за неприступными стенами «Интернейшнл мэгэзинс».

Он, несгибаемый Мартин Эшкрофт, осмелившийся бросить вызов самому Барри Парсонсу, вдруг превратилоя просто в Мартина Эшкрофта, тридцати одного года, безработного, без перспектив на будущее… и без романа.

Мартин плюхнулся на скамейку, покрытую голубиным пометом, и мрачно уставился на коробку, где грудой лежали все его вещи — жалкие осколки почти десятилетнего заключения в «Интернейшнл мэгэзинс». Вот зеленый пластмассовый стаканчик для карандашей, калькулятор с выпуклыми, как рыбьи глаза, кнопками, открытка с изображением толстозадой красотки в набедренной повязке — привет от Ли, присланный из Фуэртовентуры, куда тому однажды удалось вырваться на холостяцкий уикенд, три изжеванные шариковые ручки — и все, никакого романа.

«Идиот, — обругал себя Мартин, — как я мог совершить такую глупость?»

Он выудил из кармана мобильник. Может, попробовать позвонить Ли? Нет, нельзя. Наверняка Парсонс сейчас обшаривает офис в поисках доказательств шпионской деятельности Мартина. А после он даст распоряжение отделу кадров, и само имя подлого предателя будет навсегда стерто из анналов полиграфической империи «Интернейшнл мэгэзинс».

Но гораздо страшнее другое — Барри может залезть в компьютер и наткнуться на неоконченный труд Мартина. По его лицу расползется мерзкая, тошнотворная, как гнойный нарыв, улыбка, и безжалостной рукой он уничтожит роман, над которым Мартин корпел целый месяц, где каждое слово рождено в муках, каждая строка пропитана потом и кровью. Ужасная картина! Из груди Мартина вырвался долгий мучительный стон. Нет, это невыносимо, надо выпить, забыться в алкогольном тумане. Падение Мартина в нищету и полная деградация начнутся прямо сейчас, с упаковки «Теннентс экстра».

Мартин встряхнул конверт с деньгами, которые жалостливые коллеги насобирали ему на бедность. Скупердяи — внутри тихо, ни одна монетка не звякнет. Мартин вскрыл конверт.

Неподалеку от его скамейки появился бродяга.

— Не найдется лишнего фунта, приятель? — обратился он к Мартину.

— Посмотрим, — сказал Мартин, засовывая руку в конверт, — поделюсь всем, что там…

Но денег в конверте не было. Вместо «выходного пособия» Мартин вытащил дискету. Обыкновенная дискета, в уголке белая наклейка, на ней рукой Ли написано: «Скопировал файл „Контакты“. Пригодится на новой работе».

«Ну Ли, ну голова! Йес-с-с!» — Мартин рубанул кулаком воздух.

Но не знал умница Ли, что в файле «Контакты» не было ни единого адреса; под этим условным именем скрывался гениальный роман.

— Спасен! — заорал Мартин, вскакивая со скамейки. — Эй, пойдем в бар!

Выглянув из окна своего кабинета, Барри увидел, как торжествующий Мартин совершил круг почета вдоль парковки «Интернейшнл» и в сопровождении какого-то бродяги прошествовал в бар напротив. Мистер Парсонс понял, что его худшие подозрения оправдались.

Пока Мартин праздновал свое освобождение из застенков «Интернейшнл», Лу и Руби готовились к вечеру в «Сюаве».

Руби ввалилась в квартиру подруги с двумя огромными сумками, в которые она затолкала весь свой гардероб.

— Не думаю, что тебе понадобится это, — сказала Лу, держа на вытянутых руках белые трикотажные шорты.

— Скорее всего, нет, — согласилась Руби. — Но мало ли что может случиться. Я и паспорт взяла. А вдруг он окажется мультимиллионером и предложит прямо из ресторана улететь куда-нибудь в Сен-Тропез.

— Или инструктором по лыжам, — предположила Лу, наткнувшись на пару старых тренировочных штанов.

Кожаные брюки и черный топ с глубоким вырезом были отвергнуты Лу из предосторожности.

— В ресторане могут быть стулья с кожаными сиденьями. Ты же не хочешь, чтобы твоему избраннику казалось, что при каждом движении ты громко пукаешь?

Лу вытянула из другой сумки коротенькое черное платье.

— Как насчет этого?

— Мрачновато, — сморщила нос Руби, — и слишком тривиально.

— Не то что это, — сказала Лу, откопав на дне сумки плиссированную юбку светло-вишневого цвета в тонкую розовую полоску. — Жуть… Когда такое носили? В позапрошлом веке?

— Лето двухтысячного, — сказала Руби, — стиль ретро, воспоминание о начале восьмидесятых.

— Определенно, ты была не в себе, когда покупала эту штуку.

— Вообще-то я была с тобой, — напомнила Руби. — Ты же сама говорила, что моему гардеробу не хватает ярких цветовых пятен. А ты что наденешь?

Лу кивнула в сторону шкафа. На дверце висел брючный костюм-джерси глубокого синего цвета. Тонкий материал, ниспадающий мягкими складками, стильный крой — все говорило о дороговизне. В таком наряде худенькая, изящная Лу будет неотразима. Руби с ненавистью посмотрела на свое черное платье, некогда служившее ей верой и правдой. В свое время она купила его всего за сорок фунтов и страшно радовалась удачной, как ей тогда казалось, покупке. Но сейчас вдруг взглянула на любимую вещь совершенно другими глазами и заметила, как состарилось платье, как от многочисленных стирок истончился и поблек материал.

— Я не могу идти в «Сюав» в этом, — вздохнула Руби. — Они примут меня за официантку, если не считать, что официантки одеты лучше меня.

— А где платье от Донны Каран? — спросила Лу.

— Да я после свадьбы все не соберусь сдать его в химчистку, — сказала Руби.

По правде говоря, она надеялась, что долгое проветривание решит проблему и можно будет обойтись без чистки. Но сегодня утром, внимательно обнюхав измятую юбку, Руби едва не лишилась чувств: от дорогого черного крепдешина исходил резкий запах дорогого шампанского. Нюхать подмышки Руби не решилась, вспомнив, как много она танцевала на свадьбе.

Деваться было некуда.

— Черное платье, — обреченно сказала Руби.

— Оно тебе очень идет, — заверила подругу Лу. — Кроме того, надо выглядеть непринужденно, как будто ты не придаешь особого значения этому свиданию.

«Я не придаю особого значения?» — подумала Руби, разглядывая собственное отражение в зеркальной дверце шкафа. Вид вполне презентабельный, но ей хотелось выглядеть по-особому. До вечеринки в «Холлингворте» остается меньше месяца, а дел невпроворот: кроме обычного — сбросить лишние фунтов десять, сходить в косметический салон сделать эпиляцию и чистку лица, — есть и еще одно, главное дело — утереть нос бывшему любовнику, показать Флетту как он ошибся, променяв ее на Имоджен. Но для этого существует единственный способ — прийти под руку с другим мужчиной, желательно — блестящим красавцем.

— Ты потрясающе выглядишь, — сказала Лу, вдевая в ухо скромную серебряную сережку — последний штрих к ее собственному непринужденно-элегантному наряду. — Куда, черт возьми, подевал-ся Мартин?

Мартин объявился за несколько минут до прихода такси.

— Ты уже выпил? — спросила Руби, почувствовав сильный запах алкоголя, когда Мартин чмокнул ее в щеку.

— Пропустил пару стаканчиков.

На самом деле большую часть дня он провел в баре, угощая себя и бродягу бесчисленными «стаканчиками» и взахлеб рассказывая ему сюжет романа. Филзи — так звали нового приятеля Мартина — слушал внимательно и высказал авторитетное мнение, что идея великолепная, лучше и быть не может, книга, несомненно, станет бестселлером, а увольнение с работы — это просто счастье. Именно такой стимулирующий пинок был необходим Мартину, чтобы взвиться к вершинам литературного Олимпа.

По дороге Лу изложила стратегию предстоящего вечера. Первое: в ресторан надо войти по отдельности, чтобы ни у кого не возникло подозрений, что друзья являются частью массового эксперимента. Второе: они должны разработать систему тайных знаков, которые можно будет подавать друг другу, если что-то пойдет не так. И последнее: встреча в женском туалете в девять часов, краткий обмен мнениями и, в случае реальной опасности, незаметный побег.

— После — общее собрание и разбор полетов у меня дома, — сказала Лу. — Бутылку бренди я уже купила.

Таксист подкатил к ресторану, но остановился, как и было ведено, немного не доезжая до входа — огромной двустворчатой двери из стекла, покрытого искусственным морозным узором.

— Кто первый? — спросила Лу.

— Я пойду, — отозвался Мартин и, выскочив из машины, припустил к ресторану на приличной скорости. Неимоверное количество пива, выпитое днем, давало о себе знать, и в данную минуту единственной целью Мартина было найти туалет.

— Эй, — крикнула ему вслед Руби, — а твоя доля за такси?

— Ш-ш, потом, — цыкнула Лу. — «Засветишь» его. Ну, готова?

— Кажется, готова, — срывающимся шепотом ответила Руби.

В последний раз Лу видела подругу в таком диком волнении, когда они сдавали выпускной экзамен в университете.

— Успокойся, — сказала она, — это всего лишь свидание.

14

Лу сидела у стойки бара и упорно делала вид, что не замечает своих друзей. Ощущение, будто участвуешь в каком-то полицейском сериале. Хорошо бы иметь потайной микрофон в ухе, чтобы можно было переговариваться незаметно для окружающих. Но единственный «шпионский» способ контакта, до которого они смогли додуматься, — это установить мобильные телефоны в режим вибрации и, потихоньку нажимая на кнопки под прикрытием скатерти, подавать друг другу сигналы.

Кто из них первым встретит своего «агента»? Лу надеялась, что это будет Руби. Бедняжка вся тряслась и нервно озиралась по сторонам, точно испуганный кролик, который чувствует приближение кровожадной лисы, но не знает, в какую сторону лучше бежать. Первую порцию двойной водки Руби заглотила, словно это был лимонад, и уже приступила ко второй. Если дело пойдет такими темпами, то к прибытию кавалера Руби совсем окосеет. Навряд ли это произведет благоприятное впечатление.

Мартин расположился чуть дальше, в конце стойки, и внимательно изучал свое лицо в задней зеркальной панели бара. Лу улыбнулась. Кто сказал, что мужчины менее кокетливы, чем женщины? Непосвященный назвал бы прическу Мартина «только что из постели», но Лу знала: художественный беспорядок на голове ее друга — это результат многочасовой укладки перед зеркалом в ванной с применением дорогущего геля для волос.

Мартин любовался собой и потягивал пиво прямо из бутылки. Манеры так себе, не очень изысканные. Ну, ничего, Синди Дэниэлс этим не испугаешь. Однако Лу все же надеялась, что девица не станет глотать свою вьшивку из двухлитровой пластиковой бутылки.

Каждый раз, когда двери ресторана распахивались, чтобы впустить новых посетителей, Руби оборачивалась и растягивала губы в напряженно-выжидательной улыбке. Посетители шли нескончаемой чередой, и, хотя в этот вечер знаменитости не удостоили «Сюав» своим вниманием, среди мужчин, то и дело появляющихся на пороге, было немало настоящих красавцев. Один раз Руби едва не описалась от восторга, когда ей подмигнул высокий широкоплечий блондин с квадратной чисто выбритой челюстью (точь-в-точь герой из рекламы какого-нибудь дорогого мужского парфюма). Руби готова была сорваться с места и расцеловать Мартина за то, что он прислал ей такого Аполлона. Но, к сожалению, умопомрачительный блондин, пройдя мимо Руби, подлетел со своим «привет» и нежным поцелуем к костлявой невзрачного вида темноволосой девице, которая кисла над стаканом минеральной воды.

— Ты смотрел мимо меня, — капризным голосом пожаловалась брюнетка.

— Извини, забыл надеть очки, — сказал Мистер Спрей-После-Бритья, вынимая из кармана пиджака очки в тонкой золотой оправе. — Вот теперь я знаю, куда смотреть и кем любоваться.

Руби осела на своей жердочке и привалилась к стойке бара. Ха, и с чего она взяла, что Робин окажется таким вот суперменом. Для начала само имя — Ро-обин — не предвещает ничего хорошего. Много ли Робинов встречается среди кинозвезд? Руби вспомнила одну звезду, и то женщину. Из мужчин она смогла припомнить только Робина Казенса, олимпийского чемпиона по фигурному катанию. Боже, какая тогда поднялась шумиха, все только и повторяли: «Ах, Робин Казенс, ах, какое чудо, у него потрясающий „тройной“!» В то время Руби училась в начальной школе, но даже тогда он не показался ей привлекательным.

Все дело в прическе, решила Руби. У того фигуриста были слишком прилизанные волосы и слишком аккуратный пробор «на бочок». Прическа серийного убийцы, если верить определению Лу. «Обратите внимание, — сказала она, развивая тему, — что каждый раз, когда в криминальных новостях показывают очередного убийцу-людоеда, он выглядит таким паинькой, как будто мама только что вымыла ему лицо и пригладила челку. И вообще, чем аккуратнее у человека прическа, тем более благоприятное впечатление он производит на людей и тем больше вероятность, что удивленные соседи будут потом говорить: „Кто бы мог подумать, у него в холодильнике нашли три расчлененных трупа, а ведь он всегда казался таким милым и порядочным джентльменом“.

Руби вознесла тихую молитву: «Господи, избавь меня от мужчины с волосами серийного убийцы!»

Нет-нет, решено, сегодня она отлично проведет время, иначе и быть не может. Руби заслужила это. Во всем Лондоне мало найдется женщин, которым бы так не везло в любви. Длинная цепь разочарований уходит далеко в прошлое, к самому первому свиданию. Руби было пятнадцать. Пол Фергюсон, самый красивый мальчик в школе, спросил, как она собирается встречать Рождество. Руби была на седьмом небе — он приглашает ее на школьную вечеринку! Потратив все карманные деньги, Руби купила зеленую шелковую блузку и черные брюки-леггинсы. Она даже уговорила маму позволить ей перекрасить волосы в цвет «шоколадное очарование».

Руби задохнулась от счастья, когда Пол, открыв дверь, воскликнул: «Bay, шикарно выглядишь».

«Да, Руби, — сказала Чарли Баггот, выглядывая из-за плеча Фергюсона, — очень мило, всегда крась волосы именно в этот цвет. Спасибо, что согласилась побыть с его младшей сестрой. Я бы убила Пола, если бы он не смог пойти на вечер».

У Руби отпала челюсть. Она так и осталась стоять с разинутым ртом, глядя вслед удаляющейся парочке.

Свидание, которого никогда не было, положило начало длинной полосе неудач и разочарований в жизни Руби. В памяти сами собой всплыли воспоминания о последней истории с Джоном Флеттом. Руби совершенно позабыла о том, где находится, и, вместо того чтобы следить за дверью, печально рассматривала дно своего пустого стакана и с противным громким хрустом грызла кубик льда. В результате прибытие долгожданного кавалера осталось незамеченным. Бармену пришлось слегка кашлянуть, чтобы привлечь внимание Руби к человеку, стоящему у нее за спиной. Очнувшись, она подняла голову и обернулась.

— Руби? — спросил незнакомец.

— Да, я… э-э… — Руби неловко перекатила за щеку кубик льда. Струйка холодной воды вытекла у нее из уголка рта и побежала по подбородку. — Ой, извините. — Она схватила салфетку и выплюнула в нее лед. — Привет, меня зовут Руби, — начала она с начала. — А вы, должно быть, Робин? — Улыбнувшись, Руби протянула руку.

Но мужчина не сделал попытки ответить на ее приветствие, только крепче вцепился в свой пластиковый пакет и сухо кивнул. Руби принялась разглаживать подол платья, сделав вид, что именно для этого и протянула руку. Теперь, когда первое волнение прошло, в голове у Руби прояснилось, и она стала медленно возвращаться в реальный мир, который принял жуткий облик стоящего перед ней мужчины.

— Все в порядке? — спросил он, взглянув в расширенные от ужаса глаза Руби.

— О да, — выдавила она упавшим голосом, — все… э-э… замечательно, лучше не бывает.

Лу с неменьшим ужасом наблюдала за происходящим. Одна надежда, что этот человек окажется эксцентричным миллионером, который одевается как бродяга, чтобы избежать внимания желтой прессы. В письме сказано, что он работает в Сити, а там, насколько знала Лу, каждый второй — миллионер. Так что первое впечатление может быть обманчивым. От всего сердца надеясь на это, Лу вернулась к наблюдению за Мартином.

На пороге появилась девушка. Синди Дэниэлс, прищурив глаз, оглядывала зал в поисках своей жертвы.

«Боже, спаси и сохрани, — подумал про себя Мартин, — это по мою душу. Лу прислала за мной кого-то из Маппетов».

— Ты, должно быть, Мартин? — сказала Синди, протягивая унизанную браслетами конечность.

Рукопожатие сопровождалось металлической какофонией всех ее многочисленных украшений.

В ответ на предложение выпить чего-нибудь Синди энергично тряхнула разноцветными косичками. Мартину вспомнился абажур из стекловолокна, висевший в гостиной его дедушки в начале семидесятых. А что это мелькает у нее на лодыжке, в несколько рядов обмотанной серебряной цепочкой? Татуировка черепа. А на бицепсе правой руки красуется еще одна синяя наколка — схематическое изображение компаса. В шикарных интерьерах «Сюав» девушка выглядела инородным телом; ей бы сидеть на дереве, выкрикивал антиглобалистские лозунги. И все же… все же что-то в ней было.

— Что будете заказывать? — обратился к ним бармен и улыбнулся Синди, как доброй знакомой. Кольцо в носу девушки ничуть его не смущало.

— «Негрони», — бросила Синди и, крутанувшись на высоком стуле, развернулась лицом к Мартину. — Сказать, как это готовится? — спросила она через плечо, видя, что бармен не сдвинулся с места, и без запинки оттарабанила рецепт.

Мартин был потрясен.

— Итак, — грозно прорычала Синди, — надеюсь, ты голоден?

Мартин двумя пальцами немного ослабил ворот рубашки. Ему показалось, что главное блюдо в сегодняшнем меню — он сам.

Лу осталась в одиночестве дожидаться своей пары. В половине восьмого она все еще сидела у стойки бара, грызла орехи, которые бармен регулярно подсыпал в стоящую перед ней вазочку, а в голове бродили нехорошие мысли: «Невероятно, быть обманутой мужчиной, которого не видела ни разу в жизни!»

В зеркале Лу хорошо был виден зал. Руби и Мартин уже сидели за своими столиками, читали меню и делали заказ. Лу почувствовала, что страшно проголодалась.

— Еще «космополитен»? — спросил бармен, указывая подбородком на полупустой бокал Лу.

— Два, — раздался у нее за спиной чей-то голос, — конечно, если вы Лу.

Она обернулась.

— Авы?

— Эндрью. Эндрью Нортон.

Лу улыбнулась и кивнула оценивающе-одобрительно. Ничего не скажешь. Руби постаралась. Эндрью был высокого роста и выглядел неплохо: открытый ясный взгляд, правильные черты лица, хорошая стрижка, аккуратный костюм, не шикарный, но явно не от «Маркса и Спенсера». Во всем его облике чувствовалась положительная опрятность. Эндрью принадлежал к тому типу мужчин, которые умеют следить за собой: ведет здоровый образ жизни, правильно питается, ест свежие овощи и фрукты, по утрам делает зарядку. Словом, приятный человек, ваша мама была бы довольна.

— Извините за опоздание, — сказал Эндрью. — Навещал в больнице тетушку и совсем забыл о времени.

«Что за прелесть, — подумала Лу. — Точно, моей маме он бы очень понравился».

— Должен признаться, — добавил Эндрью, прервав размышления Лу, — я вас запомнил несколько иной.

«Что значит „запомнил“?» — удивилась Лу, но вслух вежливо спросила:

— Простите, разве мы с вами уже где-то встречались?

— Ну, не то чтобы… Значит, вы меня совсем не помните?

— Нет, — сказала Лу, — боюсь, что нет.

— Под землей я выгляжу иначе, — усмехнулся Эндрью.

— Да, скорее всего, — согласилась Лу.

Они направились к столику. Проходя через зал. Лу поймала вопросительный взгляд Руби, нацеленный на нее поверх меню.

— Вероятность нашей встречи равнялась один к семи миллионам, — начал Эндрью, — но нам повезло, можно сказать, счастливый случай…

И тут Лу поняла: «Наш разговор о случайных встречах!»

Руби дала объявление в «Тайм аут» и теперь думает, что Эндрью и есть тот чудесный незнакомец из метро.

15

— Я должен объясниться, — сказал Эндрью, когда они сели за столик. — Мы с моим приятелем поспорили на «слабо». Каждую неделю мы придумываем друг другу разные задания. Например, на прошлой неделе мне пришлось идти на работу, надев трусы поверх брюк.

«Боже праведный, — подумала Лу, — наверное, он вырядился в боксерские трусы Барта Симпсона».

— Шутка, — смутился Эндрью. — На самом деле я должен был пойти в автосалон, сделать вид, что хочу купить «феррари», и заставить дилера провести испытательный заезд. А задание этой недели — ответить на объявление из «Однажды мы встречались» и убедить девушку, что я именно тот человек, которого она ищет. Честно говоря, не думал, что у меня получится, но все оказалось до смешного просто. Зная из объявления основные детали встречи в метро, я только добавил маленькую импровизацию о ваших прекрасных глазах.

— Что ж, вы выиграли пари, — сказала Лу.

— А у вас действительно прекрасные глаза.

Лу опустила свои прекрасные глаза и прикрылась рукой, изображая притворное смущение.

— Надеюсь, я вас не обидел, — робко сказал Эндрью. — Конечно, я понимаю, вы ждали совсем другого человека. Но обещаю, мы проведем чудесный вечер. И мне бы очень хотелось снова увидеться с вами, если вы не сердитесь на меня из-за этого глупого розыгрыша.