23

На следующее утро Руби пришла на работу с бесстыдным сочно-лиловым засосом на шее. Чтобы скрыть это неожиданное «украшение», ей пришлось натянуть воротник блузки чуть ли не до самых ушей и обмотать горло ниткой искусственного жемчуга. Но втайне Руби, словно девочка-подросток, гордилась своим знаком любви. К тому же на утро была назначена встреча с представителями Баррингтоновского завода, и Руби с радостью замечала, как Флетт то и дело подозрительно косится на ее шею.

«Да, — безмолвно восклицала Руби, — я уже обзавелась новым любовником, и он гораздо лучше тебя во всех отношениях». Вслух же она произнесла:

— Мы считаем очень удачной идею о проведении в школах столицы Дня шарикоподшипника. Инженеры отправятся в классы и расскажут детям о том, какую важную роль играют эти маленькие штучки в больших и сложных механизмах.

Флетт коротко кивнул, но его губы, сжатые в тонкую линию, выражали крайнюю степень осуждения.

— Что-нибудь еще? — беззаботным тоном спросила Руби.

— Думаю, на сегодня все, — сухо ответил Флетт, собирая свои бумаги.

— Ты отлично выглядишь, — сказала Руби. Неприличная метка на шее странным образом придала ей уверенности. — Был в теплых краях?

— На Майорке, — буркнул Флетт.

— О, Имоджен тоже отдыхала на Майорке, — воскликнула Руби, словно не зная, что они были вместе.

Флетт смерил ее злобным взглядом.

— Как там погода, хорошая?

— Фантастическая, — процедил он.

«Мартин прав, — подумала Руби, — у него жуткий тик, все время облизывается и двигает челюстью. Фу, пакость, как верблюд!» Руби прикусила губу, чтобы не расхохотаться.

— Нам понадобится протокол сегодняшнего собрания, и, пожалуйста, постарайся прислать его как можно скорее, — сказал Флетт и, уже направляясь к двери, холодно заметил: — Миленькое ожерелье.

— Да пошел ты, — прошипела ему вслед Руби, добавив в качестве уточнения адреса непристойный жест средним пальцем правой руки.

— Руби, можно тебя на минутку? — На пороге конференц-зала появился глава фирмы — Алан Холлингворт. Руби покраснела как рак и принялась нервно теребить ожерелье на шее. — Мне бы хотелось поговорить о том, как ты ведешь баррингтоновскую рекламную кампанию, — сказал шеф, подходя к Руби.

— Извините, просто так получилось, случайно… я не… — пролепетала Руби, имея в виду свой злополучный жест.

— Что получилось? — рассеянно спросил Алан, перебирая бумаги в папке.

— Ничего, — кашлянула Руби.

Похоже, он ничего не заметил.

— Должен сказать, я очень доволен тем, что получилось. Великолепно, профессионально сделанная работа.

Руби кивнула и снова неловко кашлянула.

— В последнее время ты очень выросла как специалист, и я считаю, настала пора двигаться дальше.

— Спасибо, — наконец выдавила Руби.

— И поэтому, — Алан сделал драматическую паузу, выхватил из папки листок бумаги и широким жестом передал его Руби, — я хочу, чтобы ты поехала в Денвер.

— В Денвер?!!

Руби пробежала глазами листок: «Интернейшнл труп», в состав которой недавно вошла и компания «Холлингворт», устраивала ежегодную конференцию пиар-менеджеров в Денвере, штат Колорадо.

— Я предлагал Флориду или Лас-Вегас, — сказал Алан, — но президент захотел побывать в Скалистых горах, поэтому и выбрали колорадскую глушь.

— Денвер? — эхом откликнулась Руби.

— Тебе не придется делать ничего особенного, просто будешь сопровождать Мэри, — успокоил ее Алан, приняв промелькнувший на лице Руби испуг за профессиональное рвение. — Билеты заказаны на утро субботы. Грета даст тебе все необходимые документы. Так что отправляйся на конференцию и постарайся достойно представить «Холлингворт». — Он похлопал Руби по плечу. — Я всегда в тебя верил. Ты наша восходящая звезда, Руби. Жаль, я сам не смогу поехать, мне надо быть на совещании в Париже. Ха, Денвер! Неплохая поездка на уикенд, верно?

Денвер. О боже!

Руби смотрела на авиабилет, словно ей вручили спецпропуск в космический корабль, летящий по маршруту Земля — Марс. В плане конференции все дни были расписаны по минутам: семинары, доклады, профессиональный тренинг, и только напротив воскресенья значилось — «свободное время».

— Чем мы займемся в воскресенье? — спросила Руби предводительницу их маленькой команды.

— Лично я, скорее всего, буду приходить в себя после банкета, — сказала Мэри, — а ты можешь познакомиться с местными достопримечательностями, например с колорадскими ковбоями.

Руби не собиралась знакомиться с ковбоями, ее гораздо больше интересовали другие обитатели штата Колорадо. Но Америка — большая страна, и Боулдер может находиться за тысячи миль от Денвера. Руби запросила в Интернете карту США, набрала адрес отеля в Денвере и адрес, указанный в письме Розалии Баркер. Мгновение спустя на экране монитора появилась маленькая аккуратная карта, дополненная подробным описанием всевозможных увеселительных заведений, которые встречаются на пути из Денвера в Боулдер. Тридцать миль — по американским меркам рукой подать. Все равно как если бы вы жили в Брикстоне и решили навестить друзей в Бэттерси.

Что означает это невероятное совпадение? Знак свыше, указывающий, что она должна встретиться с Натаниелом Баркером и его женой? За ответом Руби обратилась к звездам и пересмотрела с десяток сайтов-гороскопов; потом кинулась звонить Роберту — за советом, но его не оказалось на месте. Руби почти до основания изжевала свою шариковую ручку и к обеду, машинально настрочив целую гору деловых писем, сочинила-таки еще одно послание — к Розалии Баркер. Лучше пока не говорить ничего определенного, решила Руби.

Друг моих родителей. Более чем неопределенно. К концу дня Розалия Баркер прислала ответ.

— Ничего себе сюрпризик! — Лу поцокала языком. — Руби, ты ей не сказала?

Руби отрицательно покачала головой и, переждав еще один вздох подруги, добавила в качестве оправдания:

— Роберт считает, что я должна обрушиться на них с сообщением неожиданно, как снег на голову.

— А Роберт знает, с какого рода сообщением ты собралась на них обрушиться? — спросила Лу.

24

Роберт вяло ковырял вилкой в салате и со скучающим видом слушал взволнованный рассказ Руби о предстоящей поездке в Штаты.

— Тебе не нравится моя затея? — спросила Руби, когда он раздраженно отпихнул тарелку.

— Нет, идея великолепная. Просто…

— Что?

— Не знаю. Боюсь, сэндвич с креветками был не очень свежий, как-то я себя неважно чувствую.

— О, Роб, — всполошилась Руби и протянула через стол руку пощупать его лоб. Роберт отшатнулся. — Попросить, чтобы тебе принесли воды?

— Не надо. Думаю, мне лучше пойти домой, — слабым голосом сказал Роберт.

Руби сникла.

— Подожди, кажется, у меня есть аспирин. — Она принялась судорожно рыться в своей сумочке из кожзаменителя — не очень удачной подделке под фирменную продукцию «Кейт Спейд».

— Руби, аспирин тут не поможет. Все, что мне нужно, — отправиться домой и лечь в постель.

Руби вскинула на него глаза и кокетливо заулыбалась.

— Одному, — уточнил Роберт. — Сегодня мне лучше побыть одному.

— А-а, — разочарованно протянула Руби. — Но как же так? Завтра я уезжаю…

— Мне самому очень жаль. Но что поделаешь. А вдруг это не пищевое отравление, а желудочный грипп? Не хватало еще тебе заразиться накануне поездки, — заботливо сказал Роберт. — Я же понимаю, как для тебя важна эта встреча в Чикаго.

— В Колорадо, — поправила Руби. Ах, он и впрямь сильно болен.

Роберт попросил счет.

— Ты сама доберешься до дома? — спросил он.

— Да, не беспокойся, со мной все будет в порядке. Я сегодня тоже лягу пораньше.

— Чтобы набраться побольше сил к нашему следующему свиданию.

Руби хихикнула и смущенно зарделась.

Руби печально брела к Лестер-сквер. Роб не виноват, что заболел, но именно сегодня вечером она так нуждалась в его поддержке. И Роберт, похоже, был единственным, кто одобрял ее план «внезапного нападения» на Баркеров. Мартин и Лу оба крайне отрицательно отнеслись к намерениям Руби. Хотя, помнится, обещали быть на ее стороне, какое бы решение она ни приняла.

Руби вытащила из сумочки мобильник и отправила Лу сообщение: «Чт ты дел?»

Через секунду пришел ответ. Лу была в Холборне с несколькими приятелями из издательства. И почему Руби не пошла с ними? Действительно, почему? Она повернула в обратную сторону. Проходя мимо ресторана «Карузо», где десять минут назад они ужинали с Робертом, Руби не могла отказать себе в удовольствии немного помечтать: промчатся годы, и она будет рассказывать детям об этом чудесном времени, о первых встречах с Робертом, когда их роман только начинался.

«Мы с вашим отцом познакомились по брачному объявлению. Наше шестое свидание произошло здесь, в „Карузо“. К тому моменту мы уже понимали, что созданы друг для друга. Я влюбилась в него с первого взгляда, в его карие глаза, красивые губы, мягкие курчавые волосы, в его большие сильные руки…»

…которые даже сейчас обнимают какую-то блондинку. Уже миновав огромное окно ресторана, Руби вдруг остановилась как вкопанная, потом медленно повернулась, сделала несколько шагов назад и уставилась на открывшуюся перед ней картину. Роберт, а это без сомнения был он, сидел за тем же столиком, где они только что ужинали с Руби, и нежно сжимал в своих руках наманикюренные пальчики довольно симпатичной блондинки.

Роберт?!!

Руби стояла выпучив глаза и хватала воздух разинутым ртом, словно вытащенная на берег рыба. Что ей делать? Молотить кулаком в стекло? Или тихо уйти, сделав вид, будто она ничего не видела? Предполагалось, что Роберт лежит дома больной. Он соврал ей? И кто, черт побери, эта девица?!

Но еще прежде, чем Руби решилась на какие-либо действия, Роберт сам повернул голову, чтобы полюбоваться своим отражением в стекле, и в ужасе подскочил, словно Макбет, увидевший призрак Банко.

— Послушай, я знаю, как это выглядит, — начал Роберт.

Руби молча кивнула.

— Я не стану врать.

— Спасибо.

— Я собрался домой, думаю, приму лекарство и завалюсь в постель, но дошел до угла и вдруг почувствовал себя значительно лучше.

— И?

— И встретил Изобель. Совершенно случайно. Мы с ней сто лет не виделись, и было бы глупо не зайти куда-нибудь немножко выпить и поболтать. Вот мы и вернулись сюда.

Изобель тем временем посматривала через окно с таким недовольным видом, словно это она, а не Руби, имела право сердиться и обижаться. Заметив ее взгляд, Роберт взял Руби под локоток и оттащил подальше от окна.

— Изобель? — Руби печально кивнула. — Так вот как ее зовут. Могу я с ней познакомиться?

— Знаешь, дорогая, думаю, не стоит, — замурлыкал Роберт. — Как-нибудь в другой раз. Сегодня Изи немного не в духе. Только что рассталась со своим женихом. Ужасный человек, настоящий прохвост — сбежал с другой девчонкой буквально за неделю до свадьбы. Изи обратилась ко мне как к адвокату. Надо будет помочь ей вернуть деньги, потраченные на подготовку к церемонии. Ну а сейчас, Руби, тебе лучше уйти. Боюсь, что вид нашего счастья добьет бедняжку окончательно. Надеюсь, ты понимаешь?

Руби не оставалось ничего другого, как только послушно кивнуть.

— Ну и хорошо. Я позвоню тебе завтра, да? — Роберт чмокнул ее в щеку и собрался уходить.

— Только с утра, не забудь, мой самолет улетает в десять.

— Ладно, ладно. — Роберт нетерпеливо поглядывал на вход в ресторан. — Я пойду, ты же не хочешь, чтобы она разрыдалась на плече у официанта.

— Нет, не хочу, — сказала Руби.

— О, ты просто ангел. Мало найдется таких понимающих женщин. До свидания, сладкая моя. Я буду дико скучать, пока ты отдыхаешь в Калифорнии.

— В Колорадо, — поправила Руби.

Роберт одарил ее страстным поцелуем в губы и скрылся за дверями «Карузо».

Руби осталась стоять у входа в ресторан. История несчастной Изобель тронула ее до глубины души. Как унизительно, должно быть, обзванивать гостей, приглашенных на свадьбу, и говорить, что все отменяется. Естественно, Изобель не хочет никого видеть. Сама Руби в подобной ситуации, наверное, не смогла бы даже выйти из дома. Так и лежала бы в постели, накрывшись одеялом с головой. Роберт прав, Изобель сейчас тяжело встречаться с посторонними людьми. Ничего, у Руби еще будет время познакомиться и с ней, и со всеми остальными друзьями Роберта — ведь впереди их ждут долгие годы счастливой совместной жизни.

«Однако в первый момент я с такой ненавистью посмотрела на нее. Изобель решит, что я ревнивая психопатка и жуткая собственница, кидающаяся на всех знакомых женщин Роберта. Нет, так нельзя, надо объяснить ей, просто заглянуть на минутку в ресторан и сказать: „Привет, Изобель, рада познакомиться. Роберт так много рассказывал о тебе“.

Руби сделала глубокий вдох и шагнула к дверям.

«Стоп, а разве собственница не поступила бы именно так?»

Руби снова отпрянула к стене.

«Знаю, но мне хочется увидеть его еще разок перед отлетом в Штаты».

«Ну, если хочется, тогда иди», — шепнул ей внутренний голос.

Еще минут пять Руби потратила на подготовку вступительной фразы, а когда решилась наконец подойти ко входу, то увидела, как официант переворачивает табличку «Открыто» на другую сторону — «Закрыто».

Руби успела заметить мелькнувшие вдалеке светлые волосы женщины и высокую фигуру Роберта. Он взял Изобель под руку и увлек куда-то за угол в неизвестном направлении.

Джон Симпсон, тот самый редактор из издательства Лу, который на короткое время заронил в сердце Руби надежду, что она вступит в свой четвертый десяток замужней женщиной, сегодня покидал «Пайпер паблишинг» навсегда. Коллеги собрались, чтобы достойно проводить Джона и пожелать ему удачи на новом месте — в одном из крупнейших издательств, главном конкуренте «Пайпер паблишинг». Лу и Эрика вместе со всеми выражали сожаление по поводу его ухода и тихо радовались возможности занять офис Симпсона с видом на темные воды Темзы.

Обычно Лу откалывалась от подобных мероприятий на ранних стадиях, прежде, чем компания добиралась до ночного клуба. После долгих споров, как разделить на двенадцать человек счет за ужин в пиццерии, какой-нибудь умник кричал: «А пошли танцевать!», и шумная толпа сослуживцев, подобно многоголовому чудовищу, начинала свой путь по улицам Сохо, выискивая повод, чтобы не идти в этот клуб: «Слишком дорого» или в этот: «Туда не пускают в джинсах». Однако сегодня сравнительно небольшая группа из восьми человек сумела договориться, и они завалились в клуб под названием «Заводные пирожки». Клуб располагался в затхлом полуподвале, куда свободно пускали всех; так что сотрудники издательства, несмотря на свой богемно-неряшливый вид и замызганные джинсы, беспрепятственно проникли внутрь.

— О нет, с меня хватит, — простонала Эрика двадцать минут спустя. — Лу, неужели этот грохот называется музыкой? Или мы стареем? Ой, смотри! — вдруг горячо прошептала она.

Лу чуть повернула голову и поймала на себе взгляд высокой блондинки с короткой мужской стрижкой. Ярко накрашенные губы женщины дрогнули, она улыбнулась дружелюбно и вместе с тем вызывающе. Лу нервно провела пятерней по волосам.

— Слушай, по-моему, она тебя клеит, — сказала Эрика и зашлась истеричным хохотом.

— Э-эрика, — осуждающе протянула Лу в ответ на дурацкое предположение коллеги. — Все, вечер окончен. Идем, нам по пути, поймаем машину.

В такси Эрика пустилась в пьяные философские рассуждения и сентиментальные воспоминания:

— Запомни, Лу, если ты когда-нибудь встретишь мужчину своей мечты, держись за него обеими руками, чего бы тебе это ни стоило и что бы ни говорили люди. Упустишь свой шанс — и все, ничего уже не вернешь и не исправишь. Поверь мне, уж я-то знаю…

— Откуда?

— Из собственного опыта. Моя лучшая подруга вышла замуж за Любовь Всей Моей Жизни.

— Неужели? Ты мне никогда не рассказывала.

— Тяжело вспоминать об этом, — вздохнула Эрика. — А два года назад они пригласили меня быть крестной матерью их первенца. Господи, что я пережила! Во время крещения только и думала: «Ведь это я, я должна была быть матерью его ребенка».

— Я должна иметь растяжки, страдать от геморроя и варикозного расширения вен, — добавила Лу.

— Оно того стоит, — сказала Эрика. — С тех пор я с ними не общаюсь. Недавно, правда, слышала, что они посещают консультанта по вопросам семьи и брака. Супруги на грани развода, ну и что! Для меня-то все равно слишком поздно. Раньше надо было думать, когда Шелли только начала проявлять к нему интерес. Мир полон людей, которые идут к алтарю не с тем человеком и страдают потом всю жизнь, как Шелли рядом с моим мужчиной. А в это самое время на другом конце Лондона какая-нибудь несчастная дура мучается от ненависти к другому мужчине, который мог бы составить счастье Шелли.

Раздавленные трагическими умозаключениями Эрики, девушки замолчали и стали смотреть в окно на ночной город.

— Глостер Крезент, — объявил таксист.

— Оп-ля, приехали. — Эрика открыла дверь и буквально вывалилась на тротуар. — Этого хватит? — Она протянула Лу свою долю за такси.

— Вполне.

— Запомни, дитя мое, — с пьяным пафосом выкрикнула Эрика и ткнула пальцем в направлении Лу, — если Эндрью твой мужчина, то не канителься с ним, бери в охапку и тащи к этому растреклятому алтарю как можно скорее.

— Да, непременно, — улыбнулась Лу. — Ну все, пока, до понедельника.

Она захлопнула дверцу машины, откинулась на мягкое сиденье и взглянула на свое отражение в зеркале заднего вида. «Интересно, — подумала Лу, — что такого увидела во мне та блондинка с короткой стрижкой».

25

Мартин надеялся, что Руби поступает правильно. Внимательно слушая ее доводы и логические обоснования необходимости поездки в Боулдер, он кивал и поддакивал, но не мог отделаться от мысли, что есть вещи, которые следует оставить в прошлом. И чем бы ни закончилась встреча с Баркерами, она наверняка растревожит впечатлительную натуру Руби. В этом Мартин не сомневался.

Но больше всего его волновало и смущало, что Розалия Баркер не знает истинной причины интереса Руби к их семье. И Мартин, и Лу не раз советовали Руби написать еще одно письмо и откровенно все рассказать. Так будет гораздо разумнее и, безусловно, честнее. Однако Руби придерживалась иного мнения.

«О таких вещах в письме не расскажешь», — категорично заявляла она. Мартин снова и снова пытался убедить Руби не действовать сгоряча. Даже когда она позвонила из аэропорта с напоминанием о цветах, которые Мартин должен был поливать в ее отсутствие, он не удержался и предложил еще один вариант: «Ты могла бы послать ей коротенькое письмо из отеля». Но Руби была непреклонна и повторяла, как заклинание: «Об этом я должна сообщить им лично, глаза в глаза».

Как о несчастье, подумал Мартин.

В кино такие идиллии случаются: братья и сестры находят друг друга после многолетней разлуки, плачут, смеются, обнимаются, и наступает хеппи-энд — все пьют шампанское за воссоединение семьи. В жизни все намного сложнее. Семьи бывают разные. И кому, как не Мартину, знать — наличие общих генов отнюдь не гарантирует любовь родственников.

Прощаясь с Руби, Мартин поклялся не оставить без внимания ее ползучие растения и от всего сердца пожелал подруге удачи, но сам никак не мог избавиться от дурных предчувствий.

Мэри храпела в соседнем кресле. Она панически боялась летать и поэтому накачалась шампанским еще в аэропорту. «Запей пару таблеток снотворного хорошей порцией спиртного — не менее чем полбутылки, — и трансатлантический перелет в буквальном смысле пролетит как одно мгновение», — поучала она.

Но Руби не стала глушить себя алкоголем и снотворным, сказав, что желает насладиться картиной мира, открывающейся с десятимильной высоты. Однако уже над Гренландией пожалела, что не последовала совету начальницы. Страх, липкий и ползучий, все больше охватывал Руби. Что она делает? И зачем? Вся ее затея от начала до конца — сплошное безумие или хуже — ужасная, роковая ошибка.

Руби не помнила, когда мама и папа сказали ей, что они ее приемные родители. Но зато она очень хорошо помнила тот день, когда ее одноклассники узнали, что она приемный ребенок.

Однажды мисс Мейфилд рассказывала ученикам о жизни их африканских сверстников и предложила взять шефство над бедными детишками. План был таков: собрать старые игрушки, ненужные книжки и послать все это добро в далекую Африку как подарок к Рождеству. Элейн Робертс спросила, что означает «взять шефство». «Это все равно что подобрать брошенного котенка или пригреть сироту», — ответила мисс Мейфилд и по какой-то неведомой, ей одной понятной причине в качестве наглядного примера привела историю Руби. Класс с жадным любопытством выслушал повествование о том, как настоящие мама и папа Руби отказались от своей дочки, потому что не могли заботиться о ней, и попросили отдать девочку в другую семью. Увы, несмотря на все старания мисс Мейфилд объяснить, что Руби теперь настоящая родная дочь Тейлоров, ее уже к полудню окрестили ублюдком, а Элейн Робертс с полной убежденностью заявила, что рано или поздно явятся люди из сиротского приюта и заберут Руби обратно.

Жизнь превратилась в ад. Руби очень хотелось спросить у родителей, не собираются ли они возвратить ее в приют, но подойти к ним с таким вопросом она не решалась. Через несколько дней новость облетела всю школу и дошла до класса, где училась Линда. Карина Поуп сказала, что Руби и Линда ненастоящие сестры, за что и получила от Линды сокрушительный удар кулаком в челюсть. Обеих сестер Тейлор выгнали с уроков.

Дома мама посадила Линду на кухне и рассказала ей историю с удочерением Руби. Для мистера и миссис Тейлор вся ситуация была настолько естественна, что им попросту не приходило в голову вести какие-то особые беседы со старшей дочерью.

Пока сестра и мама разговаривали на кухне, Руби сидела в гостиной и ждала. Она ждала самого худшего — сейчас Линда выйдет, скажет, что больше знать ее не желает, и обзовет кукушонком, не имеющим права жить в чужом гнезде. Но все произошло совсем иначе.

Когда Линда переварила новость, ее единственной реакцией были радость и облегчение, что никакие люди из приюта не собираются отнимать у нее сестру. И все, больше они к этому инциденту не возвращались. Руби была и всегда останется настоящим членом семьи Тейлор.

Отчасти еще и поэтому Руби чувствовала себя подлой обманщицей. Перед самым отлетом из Хитроу она позвонила домой с искренним намерением сказать маме о своих планах. Но сначала миссис Тейлор подробно рассказывала о насморке малютки Лорены, потом долго сокрушалась по поводу радикулита мистера Тейлора, отравляющего ему радость игры в гольф, а затем возмущалась соседским мальчишкой, который исцарапал их новенький «вольво». Руби так и не удалось выбрать подходящий момент, чтобы вставить мимоходом: «Кстати, мама, в Америке я собираюсь повидаться с моим родным братом».

Возможно, оно и к лучшему, ведь еще не известно, является ли Натаниел Баркер ее братом. Так зачем раньше времени расстраивать маму (а она непременно расстроится, если выяснится, что Руби ошиблась, и Баркеры не имеют к ней никакого отношения).

Трехминутный разговор подошел к концу. Мама пожелала Руби счастливого пути и сказала: «Мы все тебя очень любим». Эти слова миссис Тейлор произносила всякий раз, когда кто-нибудь из ее дочерей отправлялся в путешествие на самолете, — на случай авиакатастрофы, как подозревала Руби.

Десять часов спустя самолет приземлился в Колорадо. Аэропорт Денвера находился в пустыне. Белые куполообразные крыши терминала были похожи на флотилию парусных кораблей, парящих в воздухе у самого подножия Скалистых гор. Мэри ненадолго очнулась. Ее хватило на то, чтобы получить багаж и добрести до стоянки такси. Едва забравшись в машину, она повалилась на заднее сиденье и моментально отключилась.

Дорога в город заняла около часа. Руби уже бывала однажды в Америке. Тогда ей только исполнилось шестнадцать. Во время школьных каникул они всей семьей поехали в Нью-Йорк. Предполагалось, что для девочек это будет сказочное путешествие. Но Руби, вместо того чтобы смотреть по сторонам и набираться впечатлений, все время провела в тоске по оставшемуся дома бойфренду.

Колорадские просторы составляли разительный контраст бетонным каньонам Бродвея и Пятой авеню, но при этом почему-то казались странно знакомыми. Может быть, оттого, что все эти американские красоты Руби тысячу раз видела по телевизору? Или в ней проснулся голос крови? «Моя мама ходила вон по той улице, сидела на скамейке вон в том парке, она делала покупки в магазине на углу и видела те же дома, которые сейчас вижу я…»