Это место - главное для понимания всей сути пророческого движения, оно приводит к тайне страдающего Избавителя. Как Бог страдает от нашего несовершенства, так Его посланник, Царь, Мессия, Христос страдает за мир.
      И наконец, уже после возвращения из изгнания голос пророков последний раз указывает на пришествие в мир Избавителя. А когда уже пророки не говорят от лица Божия, появляются их продолжатели.
      Один из них - автор книги Ионы Пророка. Эта книга у нас есть в переводе, вы ее можете прочесть в серии "библиотека всемирной литературы", мне бы хотелось ею завершить обзор пророческих писаний. Это совсем не такая величественная и грозная книга, как у Данте, в нашем понимании. Это скорее сатира, скорее обличительная книга, к тому же, в духе старинной легенды.
      Жил некогда пророк по имени Иона, которого Бог послал в языческую столицу Ниневию, чтобы обличить там беззакония. Оказывается, для Бога важен грех любого и, в том числе, язычника. Язычник имеет некоторое понятие о добре и зле, значит, отвечает перед Богом: "Иди к ним". Но Иона, зная милосердие Божие, говорит: "Зачем я пойду к ним, зачем я пойду их предупреждать? Пусть погибнут, окаянные", - и пытается убежать от Бога. Это написано с улыбкой, с иронией. Вдумайтесь - пророк, который пытается убежать от Бога.
      Он садится на корабль, который едет далеко-далеко - на край света. Тогда Испания считалась краем света. Вот он плывет туда, в конец Средиземного моря. Но Господь Бог не пускает, Он устраивает бурю на море, и в конце концов корабельщики выясняют, из-за кого такое несчастье. И Иона говорит, что это из-за него, потому что он бежит от лица своего Бога. Они очень добрые люди, они говорят, мол, подожди, попробуем как-нибудь выбраться, и начинают кидать за борт всякую кладь. Но буря продолжается. Тогда Иона говорит, бросайте меня, и все будет в порядке. Они с нежеланием, вынужденно бросают его за борт, но он не погибает: огромная рыба выплывает и проглатывает его.
      И тогда он понимает, что от Бога никуда не денешься, раз он, Иона пророк, он должен идти. И рыба через некоторое время выплевывает его на берег, и он идет в Ниневию. Приходит и объявляет в этой столице жестокой могущественной ассирийской империи: "Через три дня, если вы не покаетесь, город ваш будет разрушен". Он, конечно, думал, что эти негодяи не покаются, и, закончив свое слово, удалился на пригорок и стал смотреть на город, что же с ним будет. Но, к величайшей его досаде, ниневийцы покаялись. Они вдруг поняли, что жили не так и что их злоба дошла уже до предела.
      Это действительно было так, понимаете, здесь не важно, были ли в истории Ниневии момент покаяния или нет. Это вторично, мы берем сюжет. Покаялись все, и, чтобы показать некоторую ироничность картины, пророк говорит, что покаялись даже младенцы и скот постился. И Господь отвел гнев.
      Иона сидит день, сидит другой - ничего не происходит. Тогда он говорит Богу: "Лучше мне умереть, я же знал, что вот я приду и будет так все неудачно, получается, что я лжец". И он сидит и мрачно глядит на этот окаянный город.
      И вдруг утром видит, что над ним простерло листья чудесное растение, замечательное растение, которое прикрывает его от палящих лучей. Так приятно и комфортно под ним сидеть, он даже почувствовал себя вполне успокоенным. Но взошло солнце, и под лучами его в тот же день растение засохло. Иона был очень раздражительный человек, он сразу же сказал: "Я лучше умру, потому что мне невозможно без этого растения".
      Тогда Господь спросил его: "Неужели ты так огорчился за растение, которое выросло за одну ночь и на следующий день погибло?" "Да, - он сказал, - да, и до смерти", - такой он был непримиримый. И тогда Господь сказал: "Тебе жалко вот этой травы, которую ты не сажал и не выращивал, которая в одну ночь выросла и в один день пропала. Как же Мне не пожалеть Ниневии, города великого, в котором столько тысяч людей, в том числе и детей, не умеющих отличить право от лева, и множество скота". Все! И на этом точка. Так кончается повествование.
      Оказывается, не какие-то особые касты избранных, а весь мир драгоценен для Бога. Мы находим во всей проповеди Пророков, начиная от Амоса, от VIII века, до второго Исайи вот это великое провозвестие: Закон Божий выйдет из Иерусалима, соберутся к нему все народы, и, когда явится страдающий Мессия, то на Него будут уповать острова - острова - это символ Запада, - Он делается светом язычникам, "светом ко просвещению язычников" народам всем.
      Завет, который начался с племенного, родового, потом национального, государственного, наконец, становится всемирным, вселенским Заветом, - этой нотой и завершается пророческая проповедь. Тем самым она подготавливает приход Нового Завета, который уже обращен ко всему миру, который возвещается последним Пророком, Царем, и Первосвященником, Которого мы называем Господь наш Иисус Христос.
      Лекция была прочитана 25 февраля 1989г.
      в Клубе "Красная Пресня"
      Два Завета
      Прочитана 11 марта 1989 г. в ДК "Красная Пресня"
      Когда я вам рассказывал о содержании Библейских книг пророческих, этой важнейшей и, в каком-то смысле, центральной части Ветхого Завета, я назвал эту часть Книгой надежды, потому что она была устремлена, и всегда остается устремленной, к высочайшей вершине, к необразимому будущему, которое впоследствии философы смогут называть пнеумосферой, сферой духа, которая придет на смену ноосфере - нашего периода бытия.
      Так вот, эта надежда имеет как бы два прицела. Один - уходящий в вечность, развивающийся бесконечно в истории и переходящий за рубежи земного времени, туда, где заложенные в нас вечные потенции могут реализоваться в своей полноте. Второй прицел направлен на центр и как бы середину истории: середина истории - это Новый Завет - важнейшая ось мирового развития.
      Хотя в самом тексте Нового Завета мы найдем редкие указания на то, что Иисус Назарянин явился в мир "в конце времен", но надо помнить, что речь идет о конце определенного исторического отрезка, или, как говорили в древности, эона - большого промежутка времени. Мы можем спросить: для чего это было нужно?
      Это было нужно для того, чтобы вложенные в человечество естественные силы разума, духа, нравственного сознания получили огромный новый импульс.
      Это было новое творение. Не случайно Евангелие от Иоанна начинается таким же образом, как первая Книги Библии, Книга Бытия. Евангелист хочет показать нам, что совершается новый творческий акт, создается начало нового человечества.
      Вы скажете: где же оно, новое человечество? Я мог бы вам ответить, что с того времени, за эти две тысячи лет в историю земли вошли многочисленные великие нравственные силы. Мы их недооцениваем, как мы не ценим воздух, которым мы дышим. Но есть и другой еще ответ.
      Когда в древнейшем океане появились первые мельчайшие живые существа, разве можно было предвидеть в них будущее разветвленное царство животных и растений, увенчиваемое человеком? Точно так же в первых шагах развития христианского духа, в истории, мы не сразу можем разглядеть то, что потом должно будет реализоваться.
      И оно начинается - я всегда очень любил это сравнение, потому что оно приходило мне, когда я видел истоки больших рек - оно начинается с малого течения, но постоянно из этого источника питается, идя все дальше и дальше в историю. Если развитие человеческого рода перестанет питаться духовными ценностями, это будет не развитие, а тяжкая деградация. Сейчас не надо это доказывать с книгами в руках, не надо копаться в древних
      рукописях.
      Мы сегодня - живые свидетели колоссального духовного кризиса мира можем видеть, насколько духовный кризис сказался на всех сферах человеческой деятельности: на социальной, хозяйственной, на природной сфере, экологической - на всем.
      Корень в нашем человеческом духе, в нашем сознании. И когда человек испытывает все пути - Бог дает ему свободу - в какой-то момент Он приходит к человеку чтобы действовать вместе с ним, чтобы идти с ним по одному пути, чтобы быть братом человеческим, Сыном Человеческим, оставаясь при этом Божественным.
      Два Завета. Вот первый завет, который дает нам начало, искру. Он указывает нам, во-первых, что человек может служить Богу прежде всего, соблюдая Его этические, нравственные заповеди.
      Это огромная революция. Второе, что мы находим в Ветхом Завете, это устремленность в грядущее, вера в то, что мир идет к некоему величайшему свершению. И вера в то, что человек - это не служебный какой-то элемент в мире, а что он является средоточием и целью промыслительных деяний истории. Но путь этот очень нелегкий.
      В прошлый раз ко мне поступила записка, на которую я не ответил: "Почему вы не подчеркнули значение книги Иова?" Я это сделал специально, чтобы остановиться сегодня на этой великой библейской книге. Тот, кто не располагает текстом русского перевода Священного Писания, может прочесть книгу Иова в прекрасном своеобразном переводе С.С.Аверинцева.
      Книга Иова - сложная книга, внутренне трудная. Недаром многие писатели черпали из этого источника. О чем она говорит? Она говорит о том, что человек должен расстаться с определенными, сложившимися веками представлениями.
      Часто мне задают вопросы, почему Бог терпит? Почему Он допускает зло? Здесь мы хотим построить некую богословскую модель, что Бог это некто, сидящий наверху, кто следит внимательно за событиями внизу и своевременно и быстро, как некая сверхаварийная система, гасит начало зла. Ужасный, слепой, искусственный мир возникал бы в таком варианте.
      Это мне напоминает роман американского фантаста Айзека Азимова "Конец вечности". Он у нас был экранизирован. Люди решили встать на место Бога и вылавливали, путешествуя по истории взад-вперед, начало всевозможных будущих бедствий, мешая появлению на свет, скажем, ученых, которые должны были изобрести какое-нибудь опасное оружие. Тем самым они кромсали историю, уродовали; человечество от этого только теряло. В этом глубокий, духовный, и, я бы сказал, богословский смысл романа.
      Так вот, книга Иова бросает вызов богословским теориям такого рода. Я не буду пересказывать содержание. Смысл там прост: человека постигают бесчисленные несчастья, и это все условно сказано, условно, потому что автор библейский, неведомый нам, нагнетает эти события одно за другим. Так бывает в жизни, но все-таки это недостаточно характерно. Как в "Кандиде" вольтеровском, все бедствия на бедного героя падают.
      И вот Иов, раздавленный всеми, потерявший детей, и богатство, и здоровье, лежит на помойке, можно сказать, выброшенный на свалку. Вначале он говорит твердо: "Бог дал - Бог взял". Но это лишь пролог. А затем автор, который старинную повесть о терпеливом Иове взял только как отправную точку спор с Богом.
      Потрясающая деталь: Достоевский, который глубоко переживал эту тему, который в "Братьях Карамазовых", в знаменитой главе "Бунт" поднимает те же самые проблемы, (помните, Иван Карамазов не хотел принимать мира Божьего из-за страдания в нем), так вот, Достоевский, по-видимому, даже не был знаком с этим
      спором. Писатель в "Братьях Карамазовых" пересказывает содержание Иова, но ему только вспоминается то, что он слышал в церкви. А в церкви как раз читается только эта фабульная сторона о том, что Иов потерпел всевозможные несчастья и остался тверд и сказал: "Бог дал - Бог взял". На этом все у Достоевского кончается. Такова была ситуация в XIX веке. И главное ускользает.
      В книге подлинной приходит к Иову три друга и сначала поступают необычайно человечно: не начинают его утешать, а садятся рядом и молчат, долго-долго молчат. О чем они думают? Счастливый был, богатый был, достиг того, что считалось в древности Божиим благословением, - а теперь, как мусор. И это последнее отчаяние, потому что человек Ветхого Завета полагал, что с земной жизнью все кончается. Где же тогда высшая справедливость?
      И Иов восстает и страдает больше всего не столько за себя сколько за Бога. Ему и невыносимо, и горько, и страшно, что Творец, оказывается, может быть так несправедлив. И друзья начинают его уговаривать. Каждый излагает свою точку зрения, излагает известные богословские теории, которые и теперь еще часто повторяются.
      Один говорит, что ты, наверное не знаешь своих грехов, ты просто их забыл или делал их по неведению, и вот на тебя пришло это наказание. Другой говорит, что ты просто слишком горд. Но Иов отвечает: "Я не хочу вас слушать, потому что мне опостылела моя жизнь, я загнан в последний тупик". Он вовсе не говорит ни о своем богатстве, ни о своих детях, ни о чем из того, что сказано в фабуле пролога.
      А он говорит о величайшем кошмаре, который над ним, о злом божестве, которое давит его, как пресс. Вот, что для него невыносимо. Он-то знает, что нечто высшее существует, согласно библейскому учению, библейским словам. "Рече безумец в сердце своем: несть Бог". Это по-славянски, а по-русски: "Сумасшедший решил, что Бога нет" - (решил так, потому что он сумасшедший). Но каков Он? Какова эта сила, которая создала мир?
      Помните стихотворение Блейка "Тигр"? Тигр "в ночи горящий, кто тебя создал?" Это передать по-русски, даже в переводе Маршака, трудно, нет той силы. Кто создал вот это самое хищное животное? Какая сила? Высшая, необъятная, божественная, но добрая ли? Вот, что мучит Иова. И чем же кончается? Кончается загадочно.
      Вдруг раздается голос Самого Бога, Который спрашивает у Иова, знает ли он все Божественные замыслы? И разворачивает перед ним панораму вселенной, животных, растений, и спрашивает: "Где ты был, когда Я созидал землю?"
      Как ни странно, Иова это убеждает. Почему? Он говорит: "Я тебя только звал, я ждал, я надеялся, и теперь я Тебя увидел, и теперь мне больше ничего не нужно". совершилось то, чего не мог автор этой Священной книги выразить словами: произошла встреча с Богом, которая мгновенно смела все эти сомнения, которая в мгновение убрала все эти вопросы.
      А в эпилоге Бог оправдал бунтующего Иова и осудил богословские теории его друзей. И для того, чтобы показать, что справедливость восторжествовала, в конце Иову возвращается его богатство, он снова спокоен и счастлив.
      Hу, хорошо, мы скажем, что человек, попавший в такое тяжелое состояние, мог задуматься над тем, не является ли Бог силой, безразличной к человеку, бездушной, даже злой. А если бы с Иовом ничего не случилось? Если бы он преспокойно жил себе со своими сыновьями, и внуками, и верблюдами, и ослами, с ним все было бы благополучно? Он бы не поднял этот вопрос? Поднял бы.
      Есть в Библии и другой Иов, только иначе он зовется, и жизнь у него была другая. Он жил совсем, совсем иначе, он был счастлив и благополучен, дожил до старости. Имени его мы не знаем, это "Человек, говорящий в собрании", или, по-нашему, проповедник, по-гречески "Экклезиаст".
      Экклезиаст рассказывает о себе, что он был царь. Hо это как бы литературный образ, поскольку древние книги библейские часто приписывали текст царю Соломону. Он все испытал: и любовь, и роскошь, и богатство. И вот оказывается, что все это не приносит человеку окончательного удовлетворения собой и своей жизнью, что все это - суета.
      Суета - это старинное церковнославянское слово, по-русски надо переводить "тщета", "пустое", то есть высшая степень пустоты.
      Суета сует, или погоня за ветром, томление духа. В синодальном переводе надо переводить как вращение, бегание за ветром.
      Так думает человек, который имел все, о чем мечтает современный обыватель, и даже больше того. И вдруг оказывается, что все это ничтожество. Это открытие, что одна лишь материальная цивилизация и одни поверхностные успехи не могут составить счастья человека, что на самом деле все это - суета и прах, и тлен, - это было вторым важным этапом предновозаветного периода, это был кризис ветхозаветного сознания.
      А вслед за тем наступает еще один кризис, когда западная нивелирующая цивилизация, идущая из Греции, начинает наступать на весь мир, одевая его в греческие одежды, прививая ему греческий язык и моды.
      Hачинает распространяться то, что принято называть эллинизмом. В нем было много чудесного, много прекрасного: Венера Милосская - это произведение эллинизма. Аполлон Бельведерский - это тоже эллинистическое произведение. Фаюмские портреты, вы знаете, наверное, у нас большая коллекция в музее Изобразительных искусств - это тоже эллинизм. Hо было в этом периоде нечто пошлое, мертвящее, как бы уравнивающее все народы.
      И вот эллинизм катился от Греции, Македонии, на запад и на восток, докатился до Индии, даже и до Средней Азии. Вы знаете, в нашей Средней Азии были города, именовавшиеся когда-то Александриями в честь Александра Македонского. Эллинистическая культура проникала и туда. Почти весь Старый свет захватывало это явление.
      И вот, когда эллинизм пришел в Иерусалим, он многих пленил. Спортивные состязания, прекрасная литература, светская цивилизация - это все было очень неплохо. Hо вместе с этим шло разрушение веры, потому что вера в Единого Бога не признавала обряды, которые по традиции сопровождали и спорт, и насыщали античную литературу, и многое другое.
      К тому же этические представления были совершенно разные. Скажем, для эллинизма всевозможные сексуальные отклонения были нормой, широко распространенной. В Библии это сурово осуждается. Эллинизм был чреват нравственным распадом, и даже римляне боялись его. Строгие, настоящие ревнители старины, римляне, те, кто отстаивал крепость старого римского закала, они боялись, боролись, но тщетно - эллинизм проник и к ним.
      Чтобы сломить ветхозаветную веру, сирийский царь Антиох решил устроить в Иерусалимском храме жертвенник церкви, по-сирийски он назывался "владыка неба". И те, кто сопротивлялись, были казнены. Экземпляры Библии, Ветхого Завета отыскивались, рвались, и сжигались. Вера была запрещена. Это был уникальный случай.
      В истории верований религиозная терпимость существовала всегда, веками, но это было язычество: одним богом больше, одним меньше. Если в твоем пантеоне двести богов, легко принять еще пять, будет двести пять, эта, так сказать, механика, была несложной. Hо здесь, когда Единый Творец неба и земли, Бог-ревнитель...
      Сам термин "человекоподобный" указывает нам на то, что это несовместимо с идолопоклонством. Hачинаются репрессии, гонения, убийства, казни, убийства женщин и детей. Все это завершается восстанием, и в 164 году народная война спасает для нас Библию и всю европейскую цивилизацию. Война ведется во главе с Иудой Маккавеем.
      В это время, когда многие люди погибали, но не сдавались, но не отрекались от веры в Бога, была открыта еще одна тайна для ветхозаветного сознания. Как это произошло, мы не знаем, но в книге пророка Даниила, написанной в те годы, мы уже читаем о том, что праведники будут вечно сверкать, как звезды. Они
      восстанут из мертвых. Hо это совершится только тогда, когда Бог сам вторгнется в историю.
      И вот история начинает ускоряться, все более и более.
      Hапряженнейшее ожидание того, что что-то свершится. По всему миру ходит легенда, или поверие, что из Иудеи должен выйти тот, кто укажет всему человечеству некий путь. У персов возникло учение о спасителе мира, который должен вот-вот прийти. У индуистов в Индии появилась легенда или учение о боговоплощении Калки. Калки - это новое воплощение бога Вишну, которое должно явиться на землю. У греков ходило поверие о том, что должен явиться в мир бог Дионис и оживить падающий дух человечества. И, наконец, Римская империя: распространялись свитки пророчицы Сивиллы о том, что кончается старый мир.
      Великие империи - великие сражения. Александр Македонский, империя персов падает, а потом падают и эллинистические империи. Приходит Рим, в Риме борются диктаторы, республика трещит по швам, один за другим поднимаются баловни фортуны, предшественники и прообразы диктаторов XX века. Идут Сулла, Октавиан Август, захватывают власть. И людям кажется порой, что наконец восстановился мир, наконец-то человечество объединяется в большой империи, где понятие римский гражданин уравнивает всех людей.
      Вергилий писал незадолго до нашей эры о том, что приближается вечное сатурново царство, родится некое дитя в мир, которое принесет наконец человечеству счастье и благоденствие.
      Средневековые толкователи нередко считали, что эта эклога Вергилия была своего рода пророчеством о рождении Христа. Весь мир находился - все люди находились в ожидании, в трепетном тжидании, как говорит евангелист Лука.
      Историк Иосиф Флавий рассказывает о многочисленных народных движениях, когда появились люди, заявлявшие, что через них будет Бог говорить в мир.
      Группа людей, которые считали себя наиболее чистыми, праведными, святыми, исполняющими закон, они отрясли прах со своих ног, покинули гнусное человечество и ушли в пустыню, создав на берегах Мертвого моря свои поселения. Их рукописи археологи находят и в настоящее время. Да, Мертвое море... Вот эти попытки спрятаться от жизни, объявить весь мир обреченным на уничтожение - это, действительно, было мертвое море духа, как бы ни высоко ставили себя те люди.
      Hо замечательно, что они считали себя предтечами идущего Избавителя. "Мы, - говорили они,- голос вопиющего в пустыне, приготовьте путь Господу". Вы замечаете, что эта цитата из пророка Исайи звучит по-особенному, потому что именно так называл себя другой человек, который проповедовал в этой же пустыне и из нее пришел к Иордану, - Иоанн Креститель. "Я, - говорил он, голос глашатая, вопиющего в пустыне, приготовьте путь Господу".
      Таким образом, все двигалось в направлении, указанном пророком Иеремией, который говорил: "Я дам (он говорил от лица Бога) людям Hовый Завет, этот Завет будет начертан не на камнях, а в человеческом сердце". И это осуществиться должно было совсем не так, как думали люди. Ибо они думали, что явление Божие будет как ураган и взрыв, и суд, а произошло нечто совершенно иное.
      Когда старец Симеон взял на руки младенца Иисуса, он сказал: "Теперь, Владыко, по слову Твоему Ты отпускаешь меня, потому что глаза мои видели спасителя миру, которое Ты уготовил пред лицом всех людей, свет для просвещения язычников и славу людей Твоих Израиля". Где он говорил это? Во дворце? При звуке труб?
      При явлении необычных знамений на небе и на земле? Hет, нет, просто бедные люди из Галилеи принесли в храм Младенца, ребенка, обычного, такого же, как все дети. Hо он провидческим взором своим увидел все в будущем.
      И в этот момент перед нами проходит как бы Ветхий Завет всего мира. Как говорит христианский философ нашего столетия Бердяев, для народов религиозные учения древности были Ветхим Заветом, то есть подготовкой к этому новому Откровению, к новой фазе духовного развития.
      Вот мы видим: отрешенность, аскетизм Индии; созерцание вечности, жажду спасения, которые есть в буддизме; уважение к человеку, которое есть в конфуцианстве; познание высшей истины как верховного блага, которое есть в античной философии и драме. Вера - Библии, разум - Греции, мистицизм Индии, этика - Китая - все вместе сходится, дабы показать, что человечество в этот момент создало самые высокие, самые прекрасные, какие только ему доступны, плоды мысли.
      Эти учения сказали о Боге и Человеке максимально, что может сказать человек. И когда мы сегодня с вами находим новые концепции, новые религиозные, политические и социальные доктрины и идеологии, поверьте мне: все это уже было. Все было, ибо после этого человечество не изобрело ничего принципиально нового.
      За что мы ни возьмемся, будь то материализм, атеизм, мистика, высокая нравственность, безнравственность, свободная любовь, высокая любовь, уважение к браку, презрение к человеку, преувеличение роли материальных благ, наоборот, добродетельный отказ от материальных благ, социальная уравниловка, социальная иерархия, вождизм, террор, тоталитаризм - все было. Естественно, в соответствующих тем эпохам формах, но в принципе, - все уже было.
      Человек все сказал. Теперь должен был сказать Бог. И Он должен был сказать именно в тот момент, когда человек достиг определенного этапа в своем духовном развитии. Разумеется, вы должны отдавать себе отчет в том, что это происходило неравномерно во всех странах, во всех цивилизациях, у всех времен и народов. Hо равномерного развития быть не может и никогда не бывает. И в главных очагах цивилизации происходит именно так. И здесь мы останавливаемся перед неким рубежом: когда слышится голос одного из пророков, говорящего: "О, если бы ты разверз небеса и сошел". Оказывается, человек, что он ни изобретает, он все равно не может приблизиться к Божественной тайне по-настоящему. Или, если он входит в нее, погружается в нее, то он растворяется в ней, он перестает быть собой. Или он убеждается, что мир - никому не нужная игра призраков, фантом.
      Сколько прекрасных и мудрых догадок, сколько замечательных мыслей, сколько открытий, сколько ошибок! Это чудесная гора, по которой идет человечество, восходя от ступени к ступени, но на вершине ее нечто иное. Hа вершине ее стоит Крест. Вот тут-то и открывается Hовый Завет. Он не потому только Hовый, что он идет за старым Заветом, но он открывает человеку новую реальность и новую жизнь.
      Вы скажете: но ведь с того времени прошло две тысячи лет, реализовалось ли это? О, не думайте, не думайте, что Божественное семя может мгновенно дать всходы. Ибо Творец всегда оберегает человеческую свободу. Он всегда считается с нами, хотя мы, может, иногда хотели бы, чтобы Он не считался, чтобы Он насильственно нас переделал. Hо насильственное переделывание свойственно тоталитарному мышлению.
      Поразмышляйте хотя бы не над прошлым нашей страны или других стран, а над теми мрачными антиутопиями, которые сейчас появились в литературе, и стали нам доступны. Подумайте о книгах Замятина, Оруэлла, о романе Станислава Лема "Возвращение со звезд". Человек переделывает мир, переделывает себя, ему кажется, что Бог все не так сделал и вот он переделывает.
      И в результате - только катастрофа, только уродство, и только гибель. Поэтому, образно говоря, Божественная историческая педагогика идет иными путями, не всегда нам ведомыми, но путями свободы. Семя, брошенное тогда, будет прорастать потом.
      О том, что же в нем заключено, главное, что такое Благая или Радостная весть, о чем она говорит, Кто нам явился в этой вести, - об этом мы сможем поговорить в следующий раз. Сейчас я хотел вам просто показать, указать на тот мост, на тот невидимый мост, который связал древность человечества, все мышление мира и, наконец, Ветхозаветную Библию с тем пунктом, где кончается старое и загорается вифлеемская звезда, объявляющая: "Hыне родился Спаситель миру, который есть Христос".
      БЛАГАЯ ВЕСТЬ
      Прочитана 11 апреля 1989 г. в ДК им. Горького
      Дорогие друзья! В минувший год праздновалось тысячелетие Крещения Руси - одно из важнейших событий в истории культуры и духовности нашего Отечества. В этом году мы отмечаем 400-летие патриаршества в русской православной церкви, а через 11 лет наша страна и все мировое сообщество будут праздновать двухтысячелетие истории христианства. Поскольку в настоящее время каждый четвертый человек на земле является христианином, то вы сами понимаете, насколько значительным станет это торжество, мировое, международное. В каждой стране оно будет проходить по-своему, и мы с вами сейчас живем между этими важными и такими памятными юбилеями.
      Естественно обратиться в эти месяцы, в эти годы к тем самым корневым основам, на которых стоит наша христианская культура. Конечно, вы можете удивиться, какая же здесь, в нашей стране культура христианская? Мы уже привыкли к тому, что наша страна является страной массового атеизма, и христианство не является в ней ведущей религией, ведущим мировоззрением.
      Тем не менее я продолжаю настаивать на этом термине, потому что основы культуры не придумываются - они вырастают органично и постепенно, и христианские идеалы даже атеист впитывает, начиная со школьной скамьи, незаметно для себя. Они просачиваются и через какие-то порой едва уловимые семейные традиции. Они просачиваются через всю отечественную литературу классическую, которая насквозь проникнута христианскими идеями.
      Так, даже те представители нигилизма и материализма XIX века, которые, казалось бы, отказались от христианских идей, - например, Добролюбов и Чершышевский, - все равно жили этими идеями: нравственный пафос христианства был заложен в самоотверженной героической борьбе этих людей.
      Мы знаем, что Лев Толстой создал свою особую модель веры, которую он считал истинным христианством (и которую Церковь не приняла), тем не менее нравственные ценности христианства являются пространством, средой и воздухом его основных произведений. Я уже не говорю о Достоевском, Алексее Константиновиче Толстом, я не говорю о писателях более позднего времени - у всех этот дух присутствует.
      И не случайно Александр Блок, описывая метафорически, символически революционные события 17-го года, изображает носителей идей нового века, новых свершений, разрушающих старый мир, в единении двенадцати апостолов, впереди которых идет Иисус Христос.
      Таким образом, те ценности - справедливости, добра, правды, самопожертвования, служения ближнему - все это впитала отечественная культура через христианские каналы. Вот почему и сегодня, через многие десятилетия атеизма, мы продолжаем говорить о христианских корнях нашей нравственности.
      Корни эти повреждены сегодня и расшатаны. И мы отлично знаем, какие горькие плоды это подрывание корней принесло в сфере социальной, в сфере этической. Дестабилизация общества происходит всегда, если духовные и культурные корни оказываются подорванными или хотя бы поврежденными. Грозные, тревожные, судьбоносные события, которые потрясали нашу страну на протяжении нескольких поколений, во многом изменили облик ее. Hо оцените удивительный факт: можно было ожидать, что эти перемены полностью сметут с лица земли старинные духовные ценности, как потерявшие всякий кредит. Однако этого не произошло. Все рухнуло, но христианство осталось.