Глава 3

В течение получаса Артем сам управлял вертолетом, потому что побаивался, что машина выкинет какой-нибудь не вполне безобидный фокус.

Очень аккуратно и мягко он совершал легкие маневры, стараясь прочувствовать работу техники, ее настроение, ощутить фальшь в работе приборов или почти незаметные сбои в ритмичном реве двигателей. Время от времени он бросал взгляд в сторону Дудкова. Тот сидел, уставившись перед собой, и на лице его играла та придурковатая улыбка, из-за которой Артем невзлюбил своего второго пилота.

Наконец он посчитал, что все в порядке, и приказал напарнику взять управление на себя и потом еще в течение четверти часа наблюдал, как Пашка ведет машину. И, только удостоверившись, что тот должным образом справляется с задачей, позволил себе расслабиться и посмотреть за окна кабины.

Наверху, в воздухе, было уже не так темно, и, хотя солнце должно было взойти сзади, Артем заметил впереди странно мерцающий свет, словно луна всходила над горизонтом. Он понял, в чем дело. Впереди высились еще не сбросившие снежные шапки Саянские хребты, вершины которых отражали лучи восходящего солнца. Сами горы скрывались в поднявшемся из поросших тайгой ущелий утреннем тумане.

Теперь можно было поразмышлять о чем-нибудь отвлеченном, что помогло бы окончательно выветрить из головы последствия вчерашней пирушки. Но неизвестно почему Артем вспомнил вдруг о пассажирах. «Интересно, — подумал он, — знают ли они, на что себя обрекли?» Будет холодно, очень холодно, когда они углубятся в горы. Из жадности у Арсеньева и в мыслях не было обеспечить пассажиров пледами или одеялами, в которые они могли бы укутаться… Не подозревают они и о том, что в полете не избежать болтанки, особенно когда полетят сквозь горы, где сильные ветры образуют мощные вихри, способные разнести вертолет на части: Артем с беспокойством оглядел горизонт: скопления кучевых облаков, извещающих о наличии сильных восходящих и нисходящих воздушных потоков, еще одной причины для тревоги, не наблюдалось. Они появляются чаще всего в дневное время…

Таранцев вздохнул, посмотрел на приборы, потом опять перевел взгляд на виднеющиеся впереди острые гребни гор и вздохнул. Да-а, Арсеньев не только пройдоха, но и неплохой психолог, он понимает, что люди, прожившие год в грязном, задымленном городе, моментально забывают о неудобствах и тяготах перелета, стоит им только ступить на твердую землю и увидеть красоту, от которой у Таранцева, не раз бывавшего в Горячем Ключе, перехватывало дыхание. И всякий раз он клялся себе, что непременно вырвется сюда на недельку, чтобы посидеть у речного переката, поохотиться на шустрого хариуса.

Он задумчиво поскреб щеку и вспомнил, что в суматохе не успел побриться. Но решил, что с большим успехом сделает это в Ключах, где и горячей воды достаточно, да и повод появится окунуться в целебные воды, которые влекут к себе больных и страждущих, оказывается, даже из самой Москвы.

И эти люди не рассчитывали, что им придется пересесть с комфортабельного лайнера на подобную старую клячу. Заплатить громадные деньги, чтобы пересечь всю страну ради полудикого курорта, — это могли себе позволить или очень богатые любители экзотики, или те бедолаги, что уже отчаялись вылечиться традиционными способами. Конечно, они сильно поторопились воспользоваться услугами компании «АвиаАрс», но не их вина, что так сложились обстоятельства и теперь им приходится рисковать жизнью и здоровьем. Пожалуй, Таранцеву стоило нарушить свои правила и выйти к пассажирам. Когда они выяснят, что летят не над Саянами, а сквозь них, то наверняка будут недовольны. Поэтому лучше их предупредить заранее, чтобы избежать последующих неприятностей. Прежде Артему доводилось общаться с несколькими москвичами, и все они были исключительными занудами.

Он сдвинул фуражку на затылок и сказал:

— Павел, не спи за рулем, а я пойду к пассажирам.

Пашка высоко поднял брови и вновь напомнил Артему клоуна. Второй пилот настолько удивился, что забыл о том, что еще мгновение назад вовсю корчил из себя Рыцаря печального образа.

— Зачем? — Он пожал плечами. — Ничего страшного не случится, если вы не поздороваетесь с ними.

Мы ведь не «СибАвиа», чтобы этикеты на борту разводить. — И тут же радостно хихикнул. — Ах да, командир! Вы своим соколиным взором уже подметили эту красотку и вам хочется разглядеть ее более детально?

— Что за ерунду несешь, пустомеля? — пробурчал Артем. — Какая, к черту, красотка?

— Ну, пусть не красотка, но очень красивая девушка или, может, молодая женщина. Она мне, честно сказать, не доложилась. Не успела. Я думал к ней подкатиться в Горячем Ключе, но теперь вижу, что мне ловить там нечего, правда, командир?

Артем с отвращением взглянул на самодовольную физиономию своего второго пилота, но промолчал и достал из кармана список пассажиров.

Быстро пробежал его глазами — как он и предполагал, большинство из них были москвичи, двое — питерцы и один из Йошкар-Олы.

Супруги Зуевы, Вера Яковлевна и Борис Кириллович — оба инженеры; Каширский Юрий Федорович — профессор, доктор неизвестно каких наук; Надежда Антоновна Чекалина — домохозяйка; Петр Григорьевич Синяев — профессия не указана; Аркадий Степанович Рыжков — доктор, тоже непонятно какой; Евгений Александрович Шевцов — предприниматель. Это были все москвичи. А вот и питерские: Дмитрий Олегович Незванов — журналист… Артем поморщился. Представитель ненавистного ему племени щелкоперов и мерзавцев… И Ольга Вячеславна Прудникова — тренер по художественной гимнастике. Не иначе, парочка любовников. Решили помиловаться вдали от родных стен и семейных уз… А это кто такая?

Он вгляделся в последнюю в списке пассажиров фамилию, щелкнул пальцем по листу и хмыкнул:

— Агнесса — красивое имя, но фамилия… Дыль!

Ты представляешь себя рядом с особой по фамилии Дыль, да к тому же еще учительницей?

Павел пожал плечами и ухмыльнулся в ответ:

— А я вам ее уступаю. Займитесь ею на досуге, а мне оставьте ту, что покрасивше.

Артем вновь посмотрел на список:

— Тогда это Надежда Антоновна Чекалина или Ольга Вячеславна Прудникова, если, конечно, не гражданка Зуева.

Пашка расплылся в улыбке, его настроение явно улучшилось.

— Пойдете к пассажирам, сами поймете, что это за девочка! — Он поцеловал кончики пальцев. — Рахат-лукум, а не девочка!

— Ладно, сейчас посмотрим на твой рахат-лукум, — сказал Артем и вышел из кабины.

Двенадцать голов тут же повернулись в его сторону. «Блин, — подумал он с досадой, — совсем забыл об этих двух козлах!» Два сидящих рядом с кабиной пассажира подобострастно закивали и назвались Азизом и Султаном. Артем обвел их хмурым взглядом. Похоже, азеры. Но что им делать в таежной глухомани? Торговать печеньем или сигаретами, как предположил Пашка, так много ли прибыли получишь от одной коробки, которая умещается на коленях то ли Азиза, то ли Султана? Все азеры были для него на одно лицо. Но по прежнему опыту он знал, что за сладкой, угодливой улыбкой зачастую скрывается звериный оскал боевика. Но эти были вне подозрения — слишком уж большие животы отрастили, с таким добром на талии в казаки-разбойники не поиграешь…

В общий список Артем заносить левых пассажиров не стал — тысяча на дороге не валяется, и ею вполне можно погасить часть долга за квартиру.

Поэтому лишь смерил кавказцев суровым взглядом и повернулся к остальным пассажирам. Он улыбнулся во весь рот — ну прямо как стюардесса на рекламном плакате Аэрофлота — и, повысив голос, чтобы перекрыть рев двигателей, вежливо поздоровался и назвал себя.

— Я полагаю, что мы будем на месте примерно через два часа. Сейчас мы подлетаем к горам, поэтому будет очень холодно, так что наденьте на себя теплые вещи. Наверное, вас предупреждали, что в это время года ночи в горах очень холодные.

Плотный человек с розовым, слегка одутловатым лицом прервал его:

— Меня никто ни о чем не предупреждал. В турагентстве мне сказали, что это юг Сибири…

— Но все-таки Сибири, — улыбнулся ему Артем. — Помимо того, это — горный район и снег на многих вершинах не тает все лето, — Он постарался улыбнуться еще дружелюбнее. — Но не стоит волноваться, товарищ…

— Господин, — сухо поправил его пассажир, — господин Синяев.

— Господин Синяев, все будет в полном порядке. Насколько я знаю, приезжающие в Горячий Ключ могут жить по выбору в палатках или в домиках… Мне очень трудно говорить слишком громко, и я должен подойти к каждому из пассажиров. — Он вновь улыбнулся Синяеву, но тот угрюмо отвернулся.

Артем наклонился к сидящему рядом с Синяевым пожилому, изрядно облысевшему мужчине:

— Простите, как ваше имя?

— Рыжков Аркадий Степанович, зоолог. — Мужчина приподнялся с сиденья и, подав Артему руку, склонил голову в учтивом поклоне.

Его сосед справа, высокий смуглолицый мужчина с живыми черными глазами, представился коротко:

— Шевцов, — но руки не подал.

— Приветствую вас на борту нашего вертолета, господа Рыжков и Шевцов. — Помня предыдущий урок, Артем не рискнул назвать их «товарищами».

— Понятия не имел, что полечу на таком драндулете. Я думал, их уже все списали на металлолом, — сказал Шевцов.

Артем развел руками:

— Это ведь экстренный рейс. Мы очень старались как можно быстрее доставить вас к месту назначения. И вероятно, поэтому шеф не успел сообщить вам, что вы полетите на вертолете.

— Я очень люблю вертолеты, — сказал с улыбкой Рыжков, — это самое лучшее и надежное средство передвижения в горах и в тайге.

Артем поискал глазами что-нибудь деревянное — постучать, чтобы не сглазить. Насчет надежности зоолог явно загнул, но не спорить же с ним. Зачем пассажирам знать о его совместных с вертолетом проблемах?

А Рыжков, по-прежнему улыбаясь, продолжал:

— Я на таких машинах весь Алтай облетел, и Памир, и Тянь-Шань, а вот в Саянах — впервые, хотя вроде все рядом. И в первый раз буду сочетать отдых и лечение со сбором материалов для статьи.

— Успехов вам, доктор, — пожелал ему Артем и повернулся, чтобы отойти.

Но Синяев, привстав с сиденья, вцепился в рукав его куртки:

— Эй, командир…

— Минуточку, господин Синяев. — Артем попытался осадить его взглядом. Тот заморгал серыми, слегка выпуклыми глазами, но рукав отпустил и сполз на свое место.

На последнем сиденье левого борта устроился высокий жилистый человек с орлиным носом и длинными седыми усами. Он сидел, закинув ногу на ногу, и, сжимая в зубах потухшую трубку, смотрел в иллюминатор.

— Профессор Каширский?

Пассажир повернул голову:

— Обо мне можете не беспокоиться. Я знал, на что иду. Видите, как я одет? — Он ткнул себя пальцем в грудь. — Меховой жилет, теплое белье и вязаная шапочка. Я хорошо знаю Саяны. В свое время исходил их и пешком, и на яке, и на лошади, и даже на северном олене пришлось прокатиться. А в юности побывал на пике Грандиозном. И скажу вам, товарищ Таранцев, это еще та горка!

— Знаю, летал возле той горки. — Артем с удовольствием пожал руку профессору, почувствовав к нему внезапную симпатию. Судя по слегка окающему говорку, он не был коренным москвичом, а значит, автоматически выпадал из списка кандидатов в зануды, в которые Артем не преминул зачислить классического представителя этой популяции господина Синяева, рода своих занятий не указавшего.

Он повернулся к пассажирам, сидящим по правому борту. На этих сиденьях устроились в основном женщины, и не в обычае Артема Таранцева было их столь долго игнорировать. В другой ситуации он именно с правого борта начал бы знакомство с пассажирами. Но сейчас он испытывал непривычную робость и даже некоторое смятение, потому что при выходе из кабины поймал вдруг быстрый взгляд женских глаз. Девушка и вправду была необычайно хороша, насколько позволял разглядеть большой воротник спортивной куртки, почти полностью скрывавший ее лицо.

Сначала Артем подошел к Зуевым. Супруги сидели тесно прижавшись друг К другу, им было, наверное, под шестьдесят, но их глаза смотрели по-молодому ясно и весело, были полны добродушия и любви. Артем спросил:

— Все в порядке. Вера Яковлевна?

— Да-да, все хорошо, правда, Боря?

Лицо женщины лучилось радостью, она словно спешила поделиться ею с Артемом. Он даже почувствовал, как переливается в него ее радость, и напряжение, не отпускавшее его с самого начала полета, вдруг спало, и он улыбнулся в ответ, открыто и дружелюбно.

Зуев спросил:

— Мы полетим через Кунгус?

— Через Кунгус, — подтвердил Таранцев. — Вы знаете эти места?

— Когда-то мы тянули здесь высоковольтную линию. Помните песню «ЛЭП-500 — не простая линия…»? Тогда мы думали, что ее сочинили про нас. — Он мягко улыбнулся и накрыл руку жены своей ладонью. — А теперь я хочу показать Вере Яковлевне места, где прошла моя непутевая юность. Когда-то нам потребовалось целое лето, чтобы пройти Кунгусский хребет, а сейчас это займет четверть часа, если не меньше. Разве это не замечательно? И нам просто повезло, что пришлось пересесть на вертолет. С самолета ничего не увидишь.

— Конечно, повезло, — охотно согласилась Вера Яковлевна.

Артем понял, что от Зуевых никаких неприятностей не будет, и, перебросившись с ними еще парой фраз, перешел к следующему пассажиру, кудрявому, лет двадцати пяти — тридцати парню с редкими рыжеватыми усиками и бородкой. Глаза парня прикрывали темные очки, голову — выцветшая камуфляжная панама. Его джинсы были подобраны не иначе как на помойке, столько на них было заплат и художественно выполненной штопки. Кожаная куртка тоже знавала лучшие времена, но вот на ногах у журналиста Незванова красовались шикарные туристские ботинки с двойным швом, металлическими заклепками, широким рантом и рифленой подошвой типа «вибрам».

— Дмитрий Олегович? — Артем навис над ним, всем своим видом демонстрируя строгость и непоколебимость.

— Салют, командир!

Незванов снял очки и прищурился, а Артем увидел, что за темными очками журналиста скрывался умный и жесткий взгляд весьма уверенного в себе человека. Таранцев, стараясь скрыть свою неприязнь, спросил достаточно сухо:

— Проблемы есть?

— No problems! — Журналист согнул пальцы бубликом и посмотрел сквозь него на Артема. — Все very good and all right, командир!

— Ну раз very и особенно good, то наверняка все в порядке! — усмехнулся Артем и повернулся к соседке Незванова, сидевшей с закрытыми глазами:

— Вы — Ольга Вячеславна Прудникова?

Девушка нехотя приоткрыла глаза и протянула:

— Ну и что из того?

Ее большие карие очи были украшены такими длинными и густыми ресницами, что Артем грешным делом подумал, не наклеенные ли они. Ресницы отбрасывали не менее густую тень на изящный носик, который Прудникова недовольно сморщила в ответ на его следующий вопрос. Этот вопрос Артем впоследствии расценил как самый дурацкий из всех, что задал в тот день пассажирам:

— Вам не дует?

Она с явным удивлением выгнула тонкую бровь, но ответила коротко и бесстрастно:

— Нет.

Артем подождал мгновение, ожидая, что она скажет что-нибудь еще, но девушка опять закрыла глаза и спрятала лицо в воротнике. Тогда он подошел к последним двум дамам, не сводившим с него глаз, стоило ему повернуться к этому ряду.

— Надежда Антоновна Чекалина?

Сидевшая ближе к нему полная женщина лет пятидесяти вздернула острый нос и с негодованием произнесла:

— Товарищ Таранцев, я вам ответственно заявляю, что все это никуда не годится! Вы должны немедленно повернуть обратно! В противном случае я позвоню своему мужу, а у него большие связи в Аэрофлоте, и у вас будут крупные неприятности.

Артем демонстративно пропустил мимо ушей обещание неприятностей и улыбнулся своей самой что ни на есть обворожительной улыбкой. По-видимому, дамочка продолжала жить в другом измерении, в котором все еще существовал Аэрофлот и колбаса за два двадцать. Но тем не менее Таранцев постарался ее успокоить:

— Надежда Антоновна, я постоянно летаю по этому маршруту, и, поверьте, в нем нет ничего страшного.

Но на лице женщины уже отчетливо проступил страх — страх не перед полетом, страх перед высотой. Сидя в комфортабельном салоне авиалайнера, она могла побороть его, потому что там высота ощущается по-другому. Далекую землю закрывают облака, и нет жуткого чувства, что летишь над пропастью. В вертолете к тому же отсутствовало то самое внутреннее оформление, что делает салон самолета похожим на гостиную, здесь было все до предела упрощено. Голый металл, побитый и исцарапанный, да многочисленные детали, трубы и провода — изнутри машина напоминала собой вскрытое для исследования тело гигантского животного.

И тут вертолет резко дернулся вниз. С лица Артема моментально слетела улыбка, но машина выровнялась и вновь заскользила над первыми, еще невысокими холмами, и Таранцев еще раз уверил вконец испуганную Чекалину:

— Все будет хорошо, Надежда Антоновна! — и повернулся к последней сидящей в этом ряду женщине.

Несомненно, это была Агнесса Дыль. Высокая загорелая женщина с готовностью улыбнулась ему.

«На вид ей около сорока пяти или чуть меньше», — отметил Таранцев. Агнесса Дыль была вполне моложавой и красивой женщиной, но слишком уж, на его взгляд, спортивной и мускулистой. Даже высокая, полная грудь, которую несколько вызывающе подчеркивала обтягивающая светлая майка, никаких особых чувств у Артема не вызвала. Губы Агнессы тоже были полными и красиво очерченными, именно такие всегда нравились Артему, но и в этом случае он ничего, кроме досады, не ощутил. Госпожа Дыль, судя по всему, была женщиной самоуверенной и в мужчинах знала толк, это он понял по быстрому оценивающему взгляду, словно наждаком прогулявшемуся по нему с головы до ног.

— Вы впервые в наших краях, Агнесса Романовна? — спросил Артем, избегая смотреть ей в лицо. Ему казалось, что ярко-голубые глаза учительницы просверлили его насквозь и словно нацепили на крючок.

— Нет, я очень часто бываю здесь. — Голос у Агнессы не в пример взгляду был мягким и приятным. — Я прожила здесь много лет, потом мужа перевели в Йошкар-Олу, пришлось переехать. Но вот уже пять лет я встречаюсь со своими подругами в Горячем Ключе. Посплетничаем, подлечимся, по горам походим. — Она толкнула ногой высокий станковый рюкзак. — Нормальные бабы наряды да косметику чемоданами привозят, а мы — альпинистское снаряжение.

— Вы альпинистка? — вежливо поинтересовался Артем.

— Нет, скалолазка. Жаль, что у нас мало времени, я бы вам объяснила, в чем тут принципиальное различие.

«Ты бы объяснила… — подумал Артем. — К такой даме только попадись в руки». А вслух спросил:

— Что вы преподаете, Агнесса Романовна?

— Лучше просто — Агнесса. — Женщина недовольно повела плечом. — Я работаю учителем физкультуры. И каждое лето сгоняю жирок в Саянах. — Она похлопала себя по плоскому животу и опять пнула рюкзак. — Побегаешь недельку с этим чудовищем на спине, станешь стройной как кипарис. А впечатлений сколько!..

Артем вежливо улыбнулся в ответ, отметив для себя, что Агнесса Дыль не в меру словоохотливая особа, и вновь повернулся к Чекалиной:

— Надежда Антоновна, посмотрите в иллюминатор. Где еще вы увидите такую красоту? Горы, озера, реки, тайга, наконец… Это вам не «Клуб путешественников» — все вживую. Знаете, мы иногда уступаем просьбам пассажиров и делаем незапланированную посадку где-нибудь в особо живописном месте.

— Нет-нет, совсем не стоит беспокоиться, — испуганно проговорила Чекалина.

— Ну что вы так паникуете? — Агнесса доброжелательно, но с едва заметной снисходительной усмешкой посмотрела на соседку. — Клянусь, за две недели, что мы с вами пробудем в Горячем Ключе, я сделаю из вас настоящую таежницу.

Артем ободряюще улыбнулся Чекалиной, и она ответила ему слабой улыбкой. А в ярких глазах Агнессы появился странный блеск, от которого у Таранцева вдруг пересохло в горле. И он вспомнил, что до сих пор не приложился к своей заветной фляжке.

— Эй, командир, — послышалось у него за спиной. Он обернулся. Господин Синяев был вне себя от гнева. — Какого дьявола вы летите между скал, того гляди, зацепитесь лопастями о камни. Неужели нельзя подняться чуть выше?

— Нельзя! — коротко ответил Артем и уже более мягко посоветовал:

— Вы бы оделись потеплее, Петр Григорьевич!

Синяев неожиданно захохотал и пропел:

— Моя жаркая любовь меня греет вновь и вновь! — Он вытащил из кармана пиджака плоскую бутылку и помахал ею. — Это у меня вместо дубленки.

В это мгновение Артем узнал в Синяеве себя, и ему стало страшно.

— Как хотите, — сказал он сухо и вернулся в кабину.

Глава 4

Стрекоча, как гигантская швейная машинка, вертолет шел над руслом реки Агбан, в тени крутых скальных откосов, обрамляющих его с обеих сторон. Это был давно испытанный, выверенный маршрут, помогающий преодолеть Джебский хребет на хорошей скорости и в самое благоприятное время.

Пашка, слегка развалясь, сидел в кабине и с упоением мурлыкал какую-то веселую мелодию. Артем сел на свое место и некоторое время наблюдал за показаниями приборов, потом перевел взгляд на каменную стену, проносившуюся слева от вертолета так близко, что можно было разглядеть распустившиеся на скальных выступах цветы кандыка и крохотные звездочки мать-и-мачехи.

Затем еще раз проверил курс и сказал:

— Держи азимут двести тридцать на перевал Чойган и скажешь мне, когда заметишь триангуляционный пункт.

Он посмотрел вниз на землю и с удовольствием обнаружил знакомые приметы: серебряную ленту притока, впадающего в Агбан справа, крохотную полуразвалившуюся избушку охотника-промысловика, в которой уже лет пять никто не обитал, и старый, разрушенный прошлогодним наводнением мост, им тоже уже несколько лет никто не пользовался. Проходивший в этом районе участок тракта до границы с Монголией из-за особой его сложности лет эдак десять назад спрямили, а ставший ненужным мост гнил, распадался на бревна, пока не разметало его взбесившейся водой до основания, и только у берега еще ясно просматривались остатки деревянных опор, когда-то поддерживающих бревенчатый настил.

За два года работы на «АвиаАрс» Артему приходилось довольно часто летать по этому маршруту, а летом — практически ежедневно, и он уже назубок выучил не только крупные, но и мелкие земные ориентиры и точно знал, опаздывает на данный момент или нет. Северо-западный ветер, предсказанный метеорологами, на самом деле был гораздо сильнее, чем ожидалось, поэтому Артем приказал Павлу слегка подправить курс и позволил себе немного расслабиться. До Горячего Ключа оставалось чуть больше часа лету, но впереди еще был дьявольский каньон реки Ара-Шутгулай, самый сложный участок маршрута, здесь Таранцев брал управление вертолетом на себя вплоть до самой посадки на ручье Хойто-Гол, рядом с которым располагалось несколько горячих источников, бьющих из-под огромных валунов.

Еще до революции по приказу золотопромышленника Корзунова выстроили в этих местах несколько деревянных ванн, укрытых в небольших домиках — «банях». Как рассказывали Артему старожилы, «корзуновские бани» просуществовали до середины шестидесятых, потом их раскатали в угоду какому-то чиновнику от медицины, посчитавшему их вредными для здоровья трудящихся. Только сами трудящиеся на подобную заботу о своем здоровье глубоко чихали и в конце концов совместными усилиями не за год, не за два, но выстроили большую избу для отдыхающих, в которой в самый «курортный» для Саян сезон, в июле месяце, проживало до пятидесяти человек, и это не считая палаток и появившихся за последние два года десятка неплохо обустроенных коттеджей.

— Проходим Чойган, — прервал его мысли Пашка, — слева по курсу триангуляционный пункт.

— Вижу, — коротко откликнулся Артем и взглянул на часы. Нет, несмотря на приличный боковой ветер, они почти не выбиваются из графика: над перевалом прошли с отставанием в шесть минут. Артем повернулся к напарнику и неожиданно весело подмигнул ему. Теперь можно спокойно ждать появления следующего ориентира — скального останца, похожего на голову древнего воина в гигантской бараньей папахе. Артем сидел и смотрел, как проплывают мимо и под ними серые скалистые выступы, огромные поля курумов, чахлые ельники, редкие кедровые куртины и куда ни кинь взгляд — небесного цвета блюдца озер, напоминание о древних ледниках. Он помнил названия самых крупных — Эхин-Нур, Саган-Нур, Тохой-Нур, но сколько еще их было безымянных, совсем уж крошечных… Словно незабудки на заливном лугу, украшали они серое, унылое однообразие гор.

Впереди по курсу, уже совсем близко, замаячили покрытые снегом вершины Джебского хребта. Артем решил перекусить и достал из пакета бутерброды с ветчиной, которые Пашка купил перед полетом. Тут же захотелось и сделать пару глотков из фляжки, но неожиданно в памяти возникло испитое лицо Синяева, и вдруг словно что-то взорвалось в душе Таранцева — впервые за последние годы желание выпить исчезло также быстро, как и появилось.

Пашка посмотрел на компас и сказал:

— Поправка курса на тридцать секунд.

Артем вгляделся в голые скалистые вершины, выросшие прямо по курсу, — до противной похмельной отрыжки привычная картина. Некоторые из этих вершин были ему слишком хорошо знакомы. Например, Тобан-Эхин всегда указывала ему путь. А вот Хутэл-Добан была страшным и коварным врагом. В ней наверняка живут злые горные духи, насылающие на непрошеных гостей ветры, снежные бураны и туманы. Но Артем знал об этих фокусах не понаслышке и не боялся их, потому что хорошо изучил горы и умело избегал таящуюся в них опасность.

Теперь он взял пилотирование на себя и стал мягко давить на рычаг. Опыт подсказал, как правильно сделать поворот, чтобы не коснуться винтами огромных скальных карнизов, загораживающих вход в ущелье. Ноги работали столь же слаженно, как и руки. Вертолет, слегка наклонившись на правый борт, плавно вошел в узкий проем в каменной стене.

Артем слизнул капельку пота, скользнувшую по губе, и мысленно перекрестился: самый трудный участок маршрута пройден. Еще час полета — и, дай бог, такое же благополучное приземление в Горячем Ключе… Эту мысль он потом долго не мог себе простить: дурная примета — заранее мечтать о благополучном приземлении, а он так некстати забыл об этом…

— Артем Егорович, — произнес Пашка за его спиной необычайно тихим голосом. И Артема удивил как раз такой Пашкин голос, а не то, что второй пилот не назвал его привычно «командир», а обратился вдруг по имени-отчеству. А это было в их практике всего дважды, и тогда, когда Артем был особенно недоволен напарником.

Артем не отозвался.

— Артем Егорович, — повторил Пашка.

Голос его прозвучал совсем уж жалобно, и Артем наконец перевел взгляд со стен каньона, пролетавших справа и слева от вертолета, казалось, на расстоянии вытянутой руки, на Пашку и в тот же миг услышал прозвучавший над ухом металлический щелчок. Артем оцепенел. Прямо в лоб ему глядело дуло автомата. Он быстро сморгнул, не веря собственным глазам. Автомат сжимал в руках один из непонятным образом основательно похудевших кавказцев, а второй стоял за спиной у Пашки, приставив к его уху пистолет.

«О, черт, — было первой мыслью Артема, — как они умудрились проникнуть в кабину незаметно?»

Но вслух он произнес:

— Вы что, орлы, с ума сошли?

Кавказец, держащий на прицеле Пашку, осклабился:

— Не сердись, командир, и не дергайся! Полетим сейчас другим маршрутом. Перевал Додо-Хутэл знаешь?

— Знаю. — Артем обвел бандитов угрюмым взглядом. — Только не говорите, что приняли меня за таксиста и готовы платить баксами, чтобы я отвез вас к девочкам порезвиться.

— Баксы тут, в стволе. Целых тридцать штук, — вступил в разговор кавказец с автоматом, — но тебе и одного хватит. Разнесет башку на куски.

Артем усмехнулся:

— Нет, вы, голуби, и впрямь приняли меня за таксиста. Но если так настаиваете, я могу и уступить свое место. Давайте ведите вертолет хоть к черту на кулички, только ведь его еще и посадить надо, и до того, как кончится топливо, чтобы не грохнуться ненароком.

— Заткнись! — рявкнул стоящий рядом с Пашкой бандит. — И слушай, что тебе говорят. Как только пройдешь ущелье, выходи на азимут сто восемьдесят два.

«Азимут… Сто восемьдесят два.» — хмыкнул про себя Артем и съязвил вслух:

— И откуда только слов таких набрались? Долго учили?