— Нет, это не так, — ровным голосом продолжал Джордан, поворачивая Джил к себе и крепко обнимая. — Я жить без вас не могу. Я знаю это еще с того, первого поцелуя.

— О нет!..

Громкий смех Джордана заполнил крошечную кухню.

— Вы твердите свое «нет» с первого же вечера, помните? — Но, взглянув на вскинутое к нему лицо, он умолк, исчезла даже улыбка. В серых глазах пылал такой жгучий огонь, что Джил внутренне ахнула. Прикусив губу, она отвела взгляд, желая лишь одного — чтобы он ее отпустил, чтобы ушел прежде, чем она изменит решение.

Ладони Джордана обхватили ее лицо, пальцы нежно гладили щеки.

— Ты тоже это чувствуешь, да? — прошептал он. — Чувствовала с самого начала. Ни ты, ни я не можем этого отрицать.

Самый подходящий момент, чтобы сказать — будь что будет — о своей помолвке с Ральфом, но Джордан ей помешал. Прежде чем Джил успела заговорить, произнести хоть слово, Джордан завладел ее ртом.

Его губы, жесткие, неумолимые, стремились зажечь в ее крови огонь, пробудить желание. У Джил вырвался стон, но не от наслаждения, хотя оно было острым. Ее мучила совесть.

Ральф тоже поцеловал ее сегодня вечером. Джил так старалась уверить себя, что их брак будет удачным. Она вложила всю душу в их прощальный поцелуй, но не испытала и сотой доли того блаженства, которое доставляли ей поцелуи Джордана.

Это несправедливо, противоестественно. Ты выходишь за Ральфа, кричал ей разум. Но сердце, глупое, романтическое сердце, не желало его слушать.

Пусть Джордан говорит что угодно, это не изменит ее намерения, решила Джил, заставляя себя думать о Ральфе и обещании, данном ими друг другу всего несколько часов назад.

Если бы только Джордан перестал ее целовать! О, пожалуйста, перестань, безмолвно молила Джил, стараясь удержать жгучие слезы. Планы сорваны, надежды тщетны. Ах, если бы он покинул ее, навсегда ушел из ее жизни, чтобы она могла поскорее его забыть!

Но чтобы расстаться с Джорданом на всю жизнь, надо сейчас хотя бы выпустить его из своих объятий, сейчас же, сию минуту. А она прижимается к нему все сильнее, и руки ее, эти предательские руки, обвиваются вокруг его шеи и держат его так крепко, словно от этого зависит ее жизнь.

Сам Джордан не замечал, по-видимому, ее колебаний, не разделял страхов. Он продолжал ее целовать, доводя до самозабвения, и вскоре уже Джил, позабыв обо всем на свете, возвращала его поцелуи с не меньшим пылом. Влечение захлестнуло ее с такой силой, что у нее подогнулись колени и она всем телом припала к Джордану. Его алчные поцелуи не давали ей перевести дух.

— О Джил! — прошептал Джордан, и его осипший голос ласкал ей слух. — Что ты со мной делаешь! Я не испугал тебя? Нет?

— Нет. — Конечно, испугал, но совсем по другой причине. Джил была напугана силой своего чувства. Стремительным натиском любви и вожделения, которые заполнили ее сердце.

Она уткнулась лицом ему в грудь, желая избежать его объятий и тут же уступая им.

— Я никогда не знал, что любовь бывает такой неудержимой, — хрипло сказал Джордан. — Я никого до тебя не любил. — Он прижался щекой к ее щеке. Движение это было исполнено такой нежности, что почти до слез тронуло Джил.

Она проглотила вставший в горле комок и заморгала, стряхивая с ресниц влагу.

— Пожалуйста… — Она должна все ему рассказать, все объяснить до того, как он окончательно сломит ее сопротивление. Джил пустила в ход все свои внутренние ресурсы: разум, волю, чувство ответственности, наконец, — и убедилась, что Джордану противостоять не в силах.

— Конечно, мы совсем недавно узнали друг друга, — говорил он между тем, — но мне кажется, что ты всегда была и всегда будешь рядом. Я не мыслю жизни без тебя.

— Нет…

— Да, — мягко возразил Джордан, касаясь губами ее щеки. — Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Как можно скорее. Чем скорее, тем лучше. Ты мне нужна. Ты должна многому меня научить. Любить меня не просто, но…

— Нет! — Джил резко отпрянула от него, собрав последние силы. — Нет! Пожалуйста… — Она закрыла лицо руками и зарыдала.

— Джил, в чем дело? — Джордан пробовал ее успокоить, пытался снова обнять, но она оттолкнула его.

— Я не могу за тебя выйти… — Джил хотела прокричать эти слова — ведь все ее благие намерения оказались тщетны, и она разозлилась на себя, — но они сорвались с ее губ едва слышным шепотом.

— Не можешь за меня выйти? — повторил Джордан, не веря своим ушам. — Почему?

— Потому что… — Продолжать было невмоготу, и все же Джил заставила себя: — Потому что я дала слово другому.

Джил увидела, а еще больше почувствовала, какой это был для Джордана удар. Глаза сузились, от лица отхлынула кровь, и даже загар не мог скрыть, как он побледнел.

— Ты это придумала.

— Нет, я говорю правду. — Джил собрала все свое самообладание, чтобы устоять перед ответным ударом, который, само собой, вызовут ее слова.

— Когда? — коротко спросил Джордан. Она набрала в легкие побольше воздуху, распрямила плечи.

— Сегодня вечером.

Джордан вздрогнул, словно его хлестнули бичом, потемневшие глаза еще пронзительнее впились в ее лицо. А у нее вдруг словно язык отнялся, она не могла ничего сказать, ничего объяснить.

Джордану потребовалось время, чтобы взять себя в руки, однако удалось ему это превосходно. Через минуту лицо его стало бесстрастным. Молча, не дыша, глядел он на Джил. Без слова, без звука.

— Я уверен, — сказал он наконец, ничем не выражая сожаления, — что, кто бы это ни был, он будет для вас лучшим мужем, чем я.

— Его зовут Ральф.

Лицо Джордана исказилось гримасой, но тут же снова застыло, стало холодной маской.

— Желаю вам и… Ральфу счастья и благополучия.

С этим пожеланием он повернулся и ушел, чтобы навсегда исчезнуть из ее жизни.

Рано утром, проведя почти всю ночь без сна, Джил взяла злосчастное платье и поехала прямиком к Шелли и Марку. Занавеси были раздернуты — значит, они уже встали. Если и нет, ей все равно.

Держать платье у себя хотя бы еще минуту казалось невыносимым. Оно было источником мучений, камнем на сердце. Чем скорей она от него избавится, тем скорей ее жизнь войдет в нормальную колею.

Джил заперла дверцу машины и пошла — если не побежала — к входным дверям, не в силах справиться с нетерпением. Она поклялась себе, что скорей оставит коробку с платьем на ступенях, если не застанет Шелли, чем вернется с ним домой.

Прошло несколько минут. Но вот дверь открылась — на пороге стояла Шелли в длинном халате, растрепанная, прикрывая рукой зевок.

— Я вытащила тебя из постели? — У Джил состояние было как раз подходящее для глупых вопросов.

— Я не спала, — сказала Шелли, опять зевая. — Марку надо было сегодня пораньше явиться в контору, но я не могла заставить себя встать. — Она поманила подругу в дом. — Заходи. Марк наверняка сварил кофе. Он знает, что я не человек, если не выпью чашечку с утра.

Джил положила коробку на диван и последовала за Шелли в кухню. Ее подруга явно еще не проснулась, поэтому Джил сама подошла к буфету и вынула две чашки. Налив кофе, она поставила одну на стол перед Шелли.

— Спасибо, — пробормотала та. — Со мной невозможно иметь дело, пока я не выпью первую чашку.

— Как же, я помню это еще со студенческих лет.

— Верно, — сказала Шелли, с трудом улыбаясь. — Ты знаешь все мои недостатки. И можешь себе представить, как это невероятно, что Марк любит меня, хотя я не умею готовить, ненавижу вставать рано утром и понятия не имею, что такое порядок.

Да, невероятно, но Марк любит свою жену, в этом нетрудно убедиться, стоит лишь заметить, каким влюбленным взглядом смотрит он на нее.

— Да, уж я-то могу себе представить.

— Я рада, что ты здесь, — сказала Шелли, сонно кладя голову на руку, лежавшую на кухонном столе.

— Правда? — Было ясно, что Шелли не догадывается о причине ее неожиданного визита, ей невдомек, что Джил намерена вернуть подарок. По всей видимости, она и не заметила коробку, так как лишь наполовину проснулась.

— Да, ты явилась кстати, — сказала Шелли и снова закрыла глаза. — Мы с Марком долго говорили вчера о тебе и Ральфе. Марк считает, что я преувеличиваю роль подвенечного платья. Но ты не выйдешь за Ральфа — мы обе это знаем, и ты, и я. Твоя помолвка с ним — комедия, даже если сама ты этого еще не поняла. Я знаю тебя, Джил. Во многом я знаю тебя не хуже, чем себя. Ты думала, что, если свяжешь себя с Ральфом, это поможет тебе справиться с чувством к Джордану. Но у тебя ничего не выйдет. Ты слишком честна. Ты не позволишь себе обмануть Ральфа — а ведь если ты за него выйдешь, это будет самый настоящий обман.

— Ральфу известно, что я его не люблю.

— Разумеется, известно, но наверняка он полагает, будто со временем все изменится. Что ему не известно — так это то, что ты любишь другого человека.

Несколькими часами раньше Джил решительно возразила бы на эти слова, но не сейчас. Ее сердце пылало от любви. Но это ничего не меняет, все уже решено.

— Ральф ведь не знает о Джордане?

— Нет, — неохотно призналась Джил. Если не будет другого выхода, она ему все расскажет. Как ни трудно с этим согласиться, Шелли права. Джил никогда не выйдет за Ральфа, что-нибудь от него скрыв.

Шелли выпрямилась и отпила первый глоток кофе. Это несколько ее оживило.

— Мне следует извиниться за то, что я наговорила вчера.

— Я не обиделась, — поспешила успокоить ее Джил.

— Ты меня напугала.

— Почему?

— Я боялась за тебя. Вряд ли я смогу спокойно стоять в сторонке и смотреть, как ты губишь свою жизнь.

— Я совершенно серьезно намерена выйти за Ральфа. — Джил и сама не знала, ради кого она это говорит — ради Шелли или ради себя самой. Сомнения вернулись, но она старалась их не замечать.

— Не спорю, ты намерена это сделать… сейчас, — продолжала Шелли. — Но, могу поклясться, когда подойдет срок, ты спохватишься. И Марк со мной согласен.

— Марк этого не сказал, когда мы с ним говорили.

Вчера, во время их бурного спора с Шелли, Марк был для Джил бесстрастным голосом рассудка. Он утешил и успокоил ее, и она всегда будет ему за это благодарна.

— Он сказал только, — объяснила Шелли между двумя зевками, — что уверен в твоем выборе. В том, что он будет правильным. И это так. После того, как он утихомирил меня, я тоже в это поверила.

— Я приняла решение. И менять его не буду.

— Ты передумаешь.

— Возможно. Не знаю. Сейчас я знаю одно: я согласилась выйти за Ральфа… — Как Джил ни старалась держать себя в руках, голос у нее осекся от сдавленного всхлипывания.

Шелли медленно открыла глаза, взгляд прояснился.

— Что случилось? — Она пристально посмотрела на Джил, которая замерла, стараясь не выдать себя ни звуком, ни жестом. — Скажи мне, — настойчиво произнесла Шелли, видя, как Джил вся сжалась. — Ты же знаешь, что не отвертишься, — не мытьем, так катаньем я вытащу из тебя все.

Джил вздохнула. Какой смысл скрывать правду?

— Вчера поздно вечером у меня был Джордан.

— Ты же, по-моему, говорила, что он на Гавайях?

— Он и был там, но вернулся.

— Так что ему понадобилось у тебя? — Вопрос прозвучал резко и настойчиво.

— Он сказал, что у него возникло чувство, будто произошло несчастье… и он прилетел домой.

— Но ведь действительно произошло несчастье! — вскричала Шелли. — Ты помолвлена не с тем, с кем надо.

Не с тем. Не тот. Неожиданно Джил ощутила, что не может больше сопротивляться. Она почти не спала ночью и теперь не сумела сдержать слезы. Они переполнили глаза и покатились по горячим щекам.

— Помолвлена я с тем, с кем надо, — пробормотала Джил, когда наконец овладела собой. — Несчастье в том, что я полюбила не того, кого надо.

— Но если ты любишь Джордана, — сказала Шелли, — а я не сомневаюсь, что ты его любишь, почему, ради всего святого, тебе пришло в голову выходить за Ральфа?

Так трудно все объяснить, так трудно облечь в слова! Не стоит и пытаться. Мотнув головой, Джил встала, чуть не опрокинув стул. Ей не терпелось уйти.

— Джил! — Шелли тоже встала.

— Мне пора.

— Джил, что случилось? Господи, я никогда еще не видела тебя такой. Скажи мне.

Но Джил, опять покачав головой, чуть не бегом направилась в комнату.

— Я привезла обратно подвенечное платье. Поблагодари от меня тетю Милли, но я не могу… его надеть.

— Ты возвращаешь подвенечное платье? — В голосе Шелли звучали слезы, казалось, еще миг и она разрыдается. — О Джил, лучше бы ты не привозила его.

Джил не стала задерживаться для споров и, выбежав из парадных дверей, кинулась к маши не. Она сама не знала, куда направляется, пока не очутилась перед домом, где жил Ральф. Джил не собиралась к нему и не понимала толком, что ее сюда привело. Несколько минут она оставалась в машине, собираясь с мыслями, подбадривая себя.

Успокоившись, вытерев глаза и высморкав нос, Джил подошла к дверям и позвонила.

Ральф открыл дверь. При виде Джил лицо его просияло.

— Доброе утро! Вот ранняя пташка. Еще немного, и я ушел бы на работу. Джил принужденно улыбнулась.

— У тебя есть свободная минутка?

— Конечно. Входи. — Видимо, вспомнив, что они теперь жених и невеста, Ральф растерянно помялся и, наклонившись, легонько чмокнул Джил в щеку.

— Мне следовало сперва позвонить.

— Вовсе нет. Знаешь, я подумал, что неплохо бы нам сегодня днем пойти присмотреть обручальные кольца.

Джил виновато опустила глаза; голос ее дрожал:

— Очень мило с твоей стороны. — Как трудно выговорить слова, ради которых она пришла сюда! — Я должна объяснить… почему я здесь…

Ральф придвинул стул.

— Будь добра, садись.

Приглашение оказалось кстати, еще мгновенье — и ноги ее подкосились бы. Сейчас, при свете дня, все представлялось куда сложней. Еще вчера она была так уверена в себе, так убеждена, что они с Ральфом смогут жить вместе. А теперь ей казалось, что она бродит в густом тумане. Ни проблеска, ни просвета, куда ни поверни — тупик.

Джил постаралась собраться с духом.

— Мне надо кое-что тебе объяснить.

— Валяй! — Ральф удобно примостился напротив. Джил сидела на самом краешке стула, рискуя упасть.

— Мне подумалось, что будет справедливым, если ты об этом узнаешь. — Она помолчала — вдруг Ральф что-нибудь скажет, но, не дождавшись ни слова, заговорила вновь: — На Гавайях я познакомилась с одним человеком. Ральф серьезно кивнул.

— Я так и думал.

Его интуиция поразила Джил.

— Его зовут… впрочем, это неважно. Мы встречались раз или два.

— Ты влюблена в него? — спросил без обиняков Ральф.

— Да, — медленно, покаянно прошептала Джил. Ей было так больно в этом признаться, что она не осмеливалась взглянуть на Ральфа.

— Казалось бы, у тебя было не так много времени, чтобы влюбиться. Ты ведь провела там всего неделю?

Джил не стала говорить ему, что Джордан провел на Гавайях всего три дня. Не упомянула и о двух коротких встречах с ним после возвращения в Сиэтл. Какой смысл входить в подробности? Какой смысл анализировать ее отношения с Джорданом? Все кончено. Она сама положила им конец, сказав, что выходит за Ральфа. Она никогда больше не увидит Джордана. Не получит от него никаких известий.

— Сердцу не прикажешь, — единственное, что могла ответить Джил.

— Но если ты влюбилась в этого парня, почему тогда согласилась выйти за меня?

— Потому что я напугана… О, Ральф, я так сожалею! Мне не следовало втягивать в это тебя. Ты замечательный, и я так хорошо к тебе отношусь, честно. Ты был мне таким хорошим другом, и мы так весело проводили вдвоем время… но сегодня утром я осознала, что выйти за тебя не могу.

Несколько мгновений Ральф сидел молча, затем, взяв руку Джил, сжал ее в ладонях.

— Ты ни в чем передо мной не виновата.

— Еще как! — Джил готова была сквозь землю провалиться.

— Не кори себя. Вчера вечером я сразу же понял, что тебя что-то тревожит. Ты не представляешь, как ты меня удивила, заговорив о нашем браке.

— Удивила?

— Если быть честным, я-то полагал, будто ты собираешься сказать мне, что встретила кого-то другого и больше не хочешь видеться со мной. Я с самого начала знал, что ты меня не любишь.

— Но я верила, что все изменится, — с отчаянием сказала Джил.

— Я тоже на это рассчитывал.

— Ты такой уравновешенный, такой надежный, а мне так этого недостает, — сказала Джил, но разумное, в сущности, объяснение прозвучало жалко даже для ее ушей. Что правда, то правда: если бы она вышла за Ральфа, это не был бы брак по любви, о котором она всегда мечтала, но Джил говорила себе, что любовь не играет такой уж большой роли в жизни. Она решила, что проживет, не зная любви, не зная страсти… пока у нее на пороге не возник Джордан. А сегодня утром Шелли сказала вслух то, что она сама знала, что сама говорила себе: она не может выйти за Ральфа.

— Ты пришла, чтобы отменить помолвку, да? — спросил Ральф. Джил грустно кивнула.

— Я не хочу причинять тебе боль. Ни за что на свете.

— Все в порядке, — ответил Ральф. — Я знал, что рано или поздно ты забьешь отбой.

— Верно?

Ральф смущенно улыбнулся.

— Ты собираешься за него замуж? Джил пожала плечами.

— Не знаю.

— Если да…

— То что? — Джил заставила себя посмотреть ему в глаза.

— Если да, то, может быть, ты передашь мне в субаренду свою квартиру? Она в два раза больше моей, а арендная плата ниже.

Джил расхохоталась. Откуда только силы взялись! Радость вскипела в ней ключом, как пена в бутылке шампанского. Ну кто, кроме Ральфа, практичного, здравомыслящего Ральфа, попросил бы, не бросив упрека из-за расторгнутой помолвки, уступить ему квартиру?

Следующая неделя была самой ужасной в ее жизни. Каждое утро она просыпалась с таким ощущением, будто вообще не спала. Чувствовала себя подавленной и одинокой. Несколько раз принималась плакать без всякой на то причины. Брала в руки рецепт, и вдруг буквы расплывались у нее перед глазами, а сердце сжимала боль, и она спешила поскорей проглотить слезы.

— Джил, — позвал ее старший провизор в пятницу днем, заходя в заднюю комнату, где она отдыхала во время перерыва на ленч. — Там, в торговом зале, тебя спрашивает какой-то мужчина.

Обычно никто не заходил к ней на работу. Джил испугалась, что пришел Джордан, но тут же выкинула эту мысль из головы. Она слишком хорошо его знала. В жизни Джордана больше не было для нее места. В ту же секунду, как она сказала ему, что помолвлена с Ральфом, он произвел хирургическую операцию и удалил все чувства, которые к ней питал. Она больше для него не существует.

Но, как это часто случалось с ней за последнее время, Джил ошиблась. Перед прилавком, поджидая ее, стоял не кто иной, как Джордан.

С каменным лицом и суровым взглядом. При виде Джил что-то промелькнуло в глубине его серых глаз, но что именно — трудно было сказать.

Джил была куда менее привычна скрывать свои переживания, и теперь, когда сердце ее разрывалось на части, ей понадобились все силы, чтобы не выдать, что творится у нее на душе.

— Вы хотели поговорить со мной? Лицо у Джордана передернулось.

— Вы не возражаете, если мы поговорим где-нибудь в другом месте? — сухо сказал он.

Джил кинула взгляд на часы. От перерыва осталось пятнадцать минут. Вполне достаточно, что бы он ни намеревался сказать.

— Хорошо.

Без лишних слов Джордан вышел из аптеки, уверенный, по-видимому, что Джил последует за ним. Так она и сделала. Остановившись у своей машины, он обернулся. Холодная, равнодушная улыбка перекосила его рот.

— Слушаю, — проговорила Джил после неловкой паузы и сложила руки на груди, словно защищаясь. Ах, если бы у него не был такой суровый и властный вид!

— Я хотел бы, чтобы вы мне кое-что объяснили.

Джил кивнула.

— Постараюсь.

— Сегодня утром ко мне в офис приходила ваша подруга Шелли Брейди.

Джил беззвучно застонала. Она не разговаривала с Шелли с того утра, как завезла к ней подвенечное платье. В ее отсутствие Шелли звонила несколько раз, но у Джил не было ни сил, ни желания перезванивать ей.

— Не представляю, как она умудрилась проскочить мимо моей секретарши и обоих помощников.

Кошмар, ставший явью.

— Что она говорила? — Как будто Джил и так не знала.

— Молола какую-то чушь насчет того, что вы делаете самую большую ошибку в жизни, а я совершу еще большую глупость, если допущу это. Но знаете, если вы предпочитаете выйти за Роджера, это ваше право.

— Его зовут Ральф, — поправила Джил.

— Какая разница? Для меня — никакой.

— Не сомневаюсь, — пробормотала Джил, не отводя глаз от темного асфальта под ногами. Они все еще стояли на парковочной площадке.

— А потом она принялась рассказывать нелепую историю насчет какого-то подвенечного платья.

Джил зажмурилась. О Боже!

— Это чистый вздор.

— Безусловно, смысла в ее словах было мало, особенно в утверждении, что она вышла замуж за Марка, так как платье это оказалось ей в самый раз. И все время повторяла, что вам это платье тоже впору и чтобы я имел это в виду.

— Не принимайте Шелли всерьез. Она, видите ли, верит в волшебные чары. Лично я считаю, что ее брак просто стал счастливой случайностью. Забудьте об этом платье. Пусть оно вас не тревожит.

— Затем она рассказала мне о своем видении — вы на Гавайях, у вас счастливый вид… Какая-то чепуха, как и все остальное.

— Право же, не стоит волноваться. Шелли хочет мне добра, но она не понимает… это подвенечное платье удивительно красиво, но оно не предназначено мне. Все это сплошная нелепость, вы сами сказали, и я с вами согласна.

— Да, я так думал… сперва. Волшебное платье — такая же бессмыслица, как говорящий кролик. Бред какой-то, я не верю!

— Так почему же вы здесь?

— Потому что кое-что припомнил. Это подвенечное платье было у вас на Гавайях. Когда я спросил вас о нем, вы сказали, что оно прислано по почте подругой. А сегодня ко мне является ваша Шелли и что-то лепечет о том, почему она его послала. Как ее тетя Милли познакомилась со своим мужем. И как эта тетя подарила ей свое платье, после чего она тут же упала в объятия Марка Брейди…

— Хоть о чем-нибудь она умолчала? — горько усмехнулась Джил.

Но Джордан словно не слышал ее реплики.

— Кончилось тем, что я позвонил Марку и спросил его, в чем тут дело. Я мало знаю Брейди, но решил, что он объяснит мне весь этот бред более разумно.

— У Шелли есть склонность драматизировать события.

— Она ваша подруга.

— Конечно. Просто я предпочла бы, чтобы она ничего вам не говорила.

— Я в этом не сомневаюсь, — сухо парировал Джордан.

— А что сказал Марк?

— Мы разговаривали несколько минут. Шелли к тому времени уже рыдала. Она чуть не впала в истерику, уверенная, что должна спасти нас обоих от судьбы, которая будет хуже, чем смерть. Марк был настолько любезен, что внес долю здравого смысла в наш разговор. В результате я решил с вами поговорить. И приехал сюда.

— Поговорить? О чем? — Джил действительно ничего не понимала.

— Я хочу спросить вас про это подвенечное платье.

Джордан мог спрашивать ее сколько угодно, ответить Джил все равно не могла.

— Джил!

Она тяжело вздохнула.

— Я вернула его Шелли.

— Это мне известно. Шелли сказала, что вы привезли его к ней на следующее утро после нашей встречи.

— Оно не предназначено мне.

— Вы ошибаетесь… гм, если верить вашим друзьям. — Джордан стоял перед ней как гранитная скала. Суровый, надменный, безучастный. — Значит, вы по-прежнему собираетесь выйти замуж за этого Роджера?

— Ральфа.

— Один черт! — рявкнул Джордан.

— Нет! Не выхожу! — в бешенстве вскричала Джил; она негодовала на него, негодовала на Шелли и Марка.

Последовало удивленное молчание. Джил и Джордана разделяло несколько шагов, и вдруг, непонятно каким образом, учитывая то, что ни один из них не двинулся с места, они оказались рядом.

— Я это знал, — сказал Джордан.

— Откуда? Не может быть. — Джил никому еще не говорила, что расторгла помолвку, даже Шелли, и, уж конечно, не упоминала об этом Джордану.

— Потому что ты выходишь за меня.