Девочки вновь повернули к беседке.
      Татьяна сидела на ступеньках уже не одна. Рядом с ней пристроился Леонид Толкалин с гитарой. Он взял несколько аккордов и откашлялся.
      - А-а-а, нахально-инструментальный ансамбль? - сказала ему Елена. - Что нового?
      - Три-четыре! - по-дирижёрски взмахнула Татьяна руками. И Лёня тихонечко запел:
      Спортсмен выжимает железа тонны,
      Так, что спины слышны тяжкие стоны,
      Здесь всё нам ясно, и мы заявим прямо:
      Решают здесь доли секунды и грамма.
      Чтобы быть здоровым и чтобы быть смелым,
      Зарядок много есть для тела,
      И все зарядки хороши,
      А где зарядки, ты мне подскажи,
      А где зарядки для души?
      Вот в чём вопрос
      И вот в чём дело!
      Чтоб наши души не мучила ревность,
      Чтоб мы дружны рекордно были,
      Чтоб верной любви мы рекорды били,
      Вот для чего нужна и важна нам,
      Вот для чего важна и нужна нам
      Душ наших верность и наших душ задушевность!
      - Души нет! - засмеялась Светлана.
      - Правильно, нет! - саркастически заметила Татьяна. - У кого души нет, у того её нет, а у кого она есть, у того она есть! Пошли, чего с ними разговаривать!..
      К ним, запыхавшись, подбежали Тарас Сидякин и Вадим Масюков.
      - Ну, всё, девчонки, всё! - возбуждённо жестикулировал Тарас. - Ларионов согласился выступать за чужую команду и под чужой фамилией. Сейчас он мне сам об этом сказал!..
      - Раз, говорит, надо, значит, надо! - поддакнул Вадим.
      - Слышала? - торжествующе повернулась к Татьяне Лена. - Ну, что твой ДОТ Ларионов?.. За чужую команду согласился выступать!..
      Но Татьяну не так-то легко было убедить:
      - Ну и что, что согласился? А в последнюю минуту, может, передумает!..
      - Строишь из себя какой-то страшный суд, - неприязненно сказала ей Елена.
      И тут мимо беседки прошла новая компания полуночников: сам Ларионов - в чёрном костюме, Стеллка - в бальном платье, Гусь - с тяжёлым чемоданом и транзистором.
      - Как говорится, миру - мир, а пиру - пир?! - сказал на прощание ошеломлённым "олимпийцам" Гусь.
      Вся компания скрылась в воротах... Затем послышался шум отъезжающей машины.
      Надежда беспомощно опустилась на скамейку:
      - Мне худо...
      - Кажется, наша затея кончится тем, что этим Ларионовым "Интерпол" заинтересуется, - со значением сказал Вадим.
      - Какой ещё "Интерпол"? - слабо отозвалась Надежда.
      - Интернациональная полиция. Вот вам ваш херувимчик-любимчик! Вот вам ваш Ларионов, ваш атлет-аскет-оглы сызмала-рекорд-бей. По-моему, он побьёт все существующие на свете рекорды безнравственности.
      - Чем-чем, а уж вашими авантюрами Интерполу... или там угрозыску давно пора заинтересоваться! - сказала Татьяна.
      Глава 6
      ОЛИМПИЙСКОЕ СПОКОЙСТВИЕ
      Над "судейской" беседкой висел написанный маслом портрет Вениамина Ларионова в большой багетной раме. Дворовые "олимпийцы" азартно соревновались на спортплощадке по прыжкам в высоту, а болельщики, как и положено болельщикам, весело горланили.
      Голос Виктора-диктора, комментирующего соревнования, гулко разносился из усилителя по всему двору:
      - Итак, первая часть олимпийских марафон-прыжковых игр подходит к своему разгару! Участники наших игр сделали почти по сто тридцать пять прыжков! Осталось предварительно определить только чемпиона по прыжкам в высоту. Среди претендентов Вениамин Ларионов, Вадим Масюков и Геннадий Цветков. Как сказал бы Грибоедов: "...который же из двух, то есть, который же из трёх?.."
      Рёв, свист, крики: "Ла-ри-онов! Ма-сю-ков! Цвет-ков!"
      Комментатор продолжал:
      - Если Ларионов возьмёт первое место по марафон-прыжкам в высоту, тогда это будет мировое достижение! Мировое, конечно, не в смысле мировое, а в смысле замечательное! Сейчас к прыжку готовится соперник Ларионова Вадим Масюков. Он заметно волнуется. Слишком даже заметно. А что же делает в это время Ларионов? Как всегда, улёгся на траву и читает книгу своего любимого писателя...
      Вита сидела на скамейке и что-то писала в блокноте.
      К ней подошёл Леонид и заглянул через её плечо:
      - Оказывается, ты пишешь ему записки и без меня?
      - Не подсматривай, - подняла голову Вита.
      - Вита, нас с тобой обманывают. У него роман со Стеллкой и её сестрой Степанидой.
      - Тогда почему это обманывают нас? - рассердилась Вита. - Ты хочешь сказать - меня!
      В это время Татьяна, держа под мышкой какую-то доску, окликнула Елену:
      - Товарищ Гуляева, вы не разрешите мне прибить к стене дома вот эту мемориальную доску?
      - Это что ещё за мемориальная доска?
      - А вот... - Татьяна показала ей доску.
      Елена медленно прочитала надпись:
      - "В этом дворе прыгал и допрыгался..." Это кто допрыгался, уж не Ларионов ли? - возмутилась она.
      - Ну, я же не написала фамилию. Вот кто допрыгается, я и допишу, а пока так повешу. В назидание потомкам.
      - Только попробуй!.. - И Лена сожалеюще сказала Фокиной: - А вообще-то, как мы сами не догадались про доску? Сидякин, сделай сейчас же мемориальную доску Ларионову!
      - Слушаюсь! - щёлкнул каблуками Тарас.
      Стеллка бродила по двору, кого-то разыскивая. Увидев Виту, она спросила:
      - Слушай, девочка, а где Веня?
      - Уже Веня, - Вита демонстративно отвернулась.
      А невдалеке от них Гиви Мебуке устанавливал свою кинокамеру и восторгался:
      - Нет, какая погода, какое солнце! Приготовиться к съёмкам! Тишина на площадке! Мотор! Кадр 384-й, дубль 1-й! Начали! Где Ларионов?!! Я спрашиваю, где Ларионов?
      Татьяна огляделась по сторонам:
      - Был где-то здесь.
      Гиви ринулся в толпу болельщиков, всё время спрашивая: "Где Ларионов?"
      - Ничего не понимаю, - сказала Стеллка Татьяне, - вот у меня есть любимый мальчишка - чемпион мира по прыжкам в ширину. И машина у него есть, а тянет меня сюда, к Вениамину, а он ещё и не чемпион мира, и машины у него нет, и дачи. Что значит это? Как ты думаешь?
      - Это значит... любовь это значит... - ревниво отозвалась Татьяна.
      - А как же мой жизненный принцип, чтобы любовь с первого взгляда, но по маленькому расчёту? - растерялась Стеллка. - Чтобы он был знаменитый и с машиной...
      - А ты дай расчёт тому своему чемпиону в ширину, и будет у тебя любовь по его расчёту, - посоветовала Татьяна.
      - Умница! Дай я тебя поцелую, девочка!
      - И отбей его у всех от этой дурацкой затеи, а то у меня что-то не получается, - грустно посмотрела на неё Татьяна.
      А Елена продолжала развивать бурную деятельность.
      - Ты написал статью о Вениамине? - дёрнула она за рукав Цветкова.
      - И перепечатал на машинке... Вот. Называется: "Ларионов чемпион, но... кому много дано, в скобках, от природы, с того много и спросится!.." - подчеркнул Геннадий.
      - Хорошо! Но я надеюсь, ты его в статье не хвалишь? Он, конечно, уже чемпион многих соревнований, но звёздная болезнь... уже должна в чём-то проявляться... Вот что, давай переделаем название статьи... Вот так: "Ларионов - чемпион, но... результаты могли бы быть лучше!.." Хотя, куда уж лучше? - Она заглянула в блокнот Фокиной: - Я ничего не понимаю, - результаты Ларионова не только не ухудшились, а даже улучшились?!
      - Я сама ничего не понимаю! - призналась Надежда.
      Все нервничали... Но, наверное, больше всех нервничал Вадим. Он ходил вокруг беседки и бормотал себе под нос:
      - Итак, у меня десять прыжков по один метр семьдесят, восемь по один метр шестьдесят, два...
      - И десять по рубль с полтиной!.. - не без ехидства заметила ему Татьяна.
      - Ты! - рассвирепел он. - Не каркай под руку!.. То есть под ногу!
      А диктор Виктор продолжал вещать на весь двор:
      - А мы том временем вернёмся на спортплощадку к нашим "играм". Вот Масюков готовится к прыжку... Вадим Масюков внимательно рассматривает дорожку для разбега. Вот он собрал камешки и бросил их в сторону. Подняв высоко ногу, сделал первый шаг...
      - Полный вперёд!.. - крикнула ему вдогонку Татьяна. - Стельки не потеряй, Сальери!
      Масюков разбежался, прыгнул и... сбил планку.
      Виктор-диктор объявил:
      - Итак, предварительно места первой половины марафон-прыжка распределяются так: к удивлению судейской коллегии, вне конкуренции идёт Вениамин Ларионов, затем Геннадий Цветков, и на третьем месте - Вадим Масюков.
      Вадим Масюков достал из сумки банку с мазью и принялся натирать ноги.
      - Химичишь? - сказала Татьяна.
      - Тигровая мазь. Это можно. Все марафонцы перед бегом натираются этой мазью.
      - Можно всем, а натираешься один... И почему расписку взяли с одного Гуся?
      Комментатор Виктор продолжал:
      - Ларионов прыгнул за первую половину олимпийских игр по марафон-прыжкам на 262 с половиной метра. Высоко, конечно, но ниже, чем мы от него ожидали. Его соперник, конечно, друг и соперник, Масюков, вероятней всего, на этот раз перепрыгнет своего вечного соперника. Масюков преследует лидера, но, может быть, это чисто тактический ход Ларионова. Прыгать придётся около месяца, и на такой марафонской дистанции, может быть, самое главное - это распределить свои силы. Вот в сектор для прыжков в высоту выходит Вениамин Ларионов. Это стройный и длинноногий паренёк. Он расслабленно трясёт кистями рук, делает маховые движения то левой, то правой ногой. Следом за ним идёт Тарас Сидякин с мольбертом, большой золотой рамой на плече и со съёмочной камерой в руках.
      Татьяна недоуменно смотрела в сторону сектора для прыжков.
      - Ничего не понимаю, никто не прыгает, Ларионова нет, а репортаж идёт?.. Гуляева!.. - громко позвала она. (Из-за беседки возникла Елена Гуляева.) - Извини, мать-начальница, у вас там на площадке никто не прыгает, Ларионова нет, а репортаж о его прыжках идёт?!
      Но Елену это не удивило:
      - Ну и что такого, что никто не прыгает?
      - Как что такого? Начнутся прыжки, и всё ведь будет по-другому! - доказывала Татьяна.
      - Не бойся, Цветкова, - заверила Елена, - у нас по-другому не будет. У нас будет всё, как в репортаже. Виктор! - крикнула она.
      - Дяла! - иронически протянула Татьяна и крикнула в сторону: Виктор!
      К ней подбежал диктор Виктор с микрофоном в руках, за ним тащился провод.
      - Ты хоть смотришь, что происходит на площадке или нет? постучала Татьяна ему пальцем по лбу. - Где сейчас прыгает Ларионов? Он уже, кажется, допрыгался...
      - А вообще-то, где Ларионов? - спохватилась Елена. - Почему он не готовится к прыжкам?
      - А его вообще нет на стадионе! - почесал затылок микрофоном Виктор.
      - Как нет? Что это за безобразие?! Что это за премьерство: когда хочу - ухожу, когда хочу - прихожу!.. - распетушилась Елена.
      К Елене подскочила Светлана Мухина и выпалила:
      - Ларионова в милицию забрали - своими глазами видела! Его, Гуся и отца Ларионова!.. - перечислила она.
      - Не может быть! - не поверила Елена.
      - Своими глазами видела! - повторила Светлана. - Часа полтора назад.
      - Что же ты молчала? - сказала Елена.
      - Я боялась тебя расстроить.
      - Боялась!.. Ну, Ларионов! Всё перевыполнил! Всё! Надо же его вызволять оттуда!.. Это же может сорвать всё наши "игры"! Взять на поруки, что ли?.. А за что их всех?..
      Светлана пожала плечами.
      К Гуляевой торопливо подошёл Босс.
      - Где Ларионов? - спросил он Елену.
      - И он ещё спрашивает, где Ларионов?.. Ларионов там, куда вы его устроили по знакомству...
      - По знакомству с чем?.. - не понял Босс.
      - По знакомству с кем?.. По знакомству с вами!.. - злорадно сказала Елена.
      - Мы же с ним договорились!.. А куда я устроил его?
      - На Петровку, 38...
      Босс нервно закурил и осведомился у Надежды:
      - А Гусь где?
      - И Гусь там... - ответила она.
      - Этого только не хватало! - забеспокоился Босс. - А вдруг расколется?.. - И он ринулся со двора на улицу, чуть не столкнувшись с Гиви Мебуке.
      - Не стая воронов слеталась!.. - язвительно заметила Татьяна.
      - Девочка, ты не знаешь, где Ларионов? - спросил Гиви Мухину.
      Она неопределённо махнула рукой:
      - Он там.
      - Там?.. Где там?..
      - В тюрьме... то есть ещё не в тюрьме, но где-то рядом с ней, в милиции... на Петровке...
      Гиви, присвистнув, переглянулся с Татьяной и озабоченно сдвинул кепку с затылка на нос.
      Среди болельщиков и судей бродила Валентина Сергеевна, тоже разыскивая Ларионова.
      - Здравствуйте, олимпийские тигры, - сказала она. - А где ваш главный тигр Ларионов?
      - Все интересуются Ларионовым! Все!.. Даже милиция, - пробормотала Елена и поспешно ответила: - Ларионов, Валентина Сергеевна, он, понимаете ли, занят...
      - И как долго он будет занят?
      - От некоторого времени до... пятнадцати суток, - намекнула Светлана. - Если всё кончится сравнительно хорошо!
      - А где же он всё-таки? - взглянула на часы Валентина Сергеевна.
      - Если бы знать... - сказала Лена.
      Во двор вбежали весёлые и оживлённые Вениамин и Гусь. Ларионов чуть прихрамывал и морщился от боли.
      - А вот и мы! - воскликнул Гусь.
      - Извините, задержали в милиции... - потрогал колено Вениамин и спросил Гуся: - На сертификаты, думаешь?
      Гусь скептически сдвинул брови:
      - На сертификаты?! Тут поднимай выше, тут пахнет, как при Иване Грозном, - Валютой Скуратовым!
      - При Иване Грозном пахло не Валютой Скуратовым, а Малютой, невольно рассмеялся Вениамин.
      - Это неважно... Важен результат... в смысле... - Гусь потер большим пальцем о средний, - пети-мети...
      - Сертификаты!.. Ах, валюта... Ах, слова-то какие!.. раскудахталась Светлана.
      - А что это вас там задержало, в милиции? - пронзительно спросила Елена.
      - Да так... дела, - уклончиво ответил Гусь.
      - Уголовные, да? - тут же встряла Светлана.
      - Господи, что это с вами? - Надежда первая заметила то, что никто сгоряча не заметил.
      - А что такое? - сказал Гусь.
      Тут же и Татьяна увидела:
      - У вас же у обоих фонари под глазом?!
      - А... это по Блоку: аптека... улица... фонарь... - вновь рассмеялся Вениамин.
      - Это чтоб ночью прыгать было виднее, - подсказал Тарас.
      Гиви нацелился в Ларионова объективом кинокамеры.
      - Да, с такими нервами и вправду можно стать чемпионом мира по любому виду спорта: и в милиции, и из милиции со спокойным выражением лица. Между прочим, а куда в это время смотрели лица друзей, лица судей и прочие лица?
      Он навёл кинокамеру и на Гуляеву с Фокиной. Они отвернулись. Ларионов стянул с себя тренировочный костюм. Достал из сумки "спортивки" и начал их сгибать и разгибать, сев на траву.
      Валентина Сергеевна так ничего и не поняла: что же произошло?! Но дело есть дело, ей некогда было выяснять подробности происшедшего.
      - По просьбе режиссёра приглашаю вас... - деловито начала она, обращаясь к Ларионову.
      - Нет, Валентина Сергеевна, я в вашем фильме сниматься не буду, - отрицательно покачал он головой.
      - Но почему? Все так мечтают в вашем возрасте сняться в фильме, и пробы у вас просто замечательные!
      Она достала из портфеля несколько фотографий Ларионова: вот он улыбается, разговаривает с очень красивой девушкой, прыгает через планку и т.д. и т.п.
      - Пробы, конечно, неплохие, - мельком взглянул на снимки Вениамин. - Сценарий неважный.
      - Неважный? - оскорбилась Валентина Сергеевна.
      - Потому, что он глупый, опять, как некто зазнался и как исправился. Сколько можно об этом. Я вообще не видел умного фильма о спорте. Смотришь кино, и такое впечатление, что спортом одни дураки занимаются. И потом, почему спортивная комедия? В спорте, по-моему, ничего смешного нет. Спорт - это, по-моему, драма, вечная драма!..
      Валентина Сергеевна протянула Ларионову руку, помогая встать, и так за руку отвела его в сторону, точно маленького.
      - Ты говоришь, сколько можно о том, как зазнался спортсмен? А ты знаешь, что про тебя ребята говорят? - негромко сказала она.
      - Что?
      - Как раз то, что ты уже зазнался, что ты и режим нарушать начал, и с подозрительными личностями якшаешься... и... Много что о тебе говорят.
      Но её слова никак не подействовали на Ларионова.
      - Ну, это как смотреть на всё, что обо мне говорят. Знаете, есть такое выражение: угол зрения... это, когда у человека зрение сужается в угол. А должно быть наоборот... и потом, я где-то читал, что беда людей в том, что они судят о людях по поступкам, а не по мотивам поступков. Вы меня извините, конечно, что я у вас отнял столько времени.
      Он вернулся к скамейке, достал из сумки сценарий и вернул его Валентине Сергеевне.
      - Ничего, может, ещё надумаешь...
      У Валентины Сергеевны был богатый опыт работы в кино. Она считала, что он просто пижонит перед товарищами и не сегодня-завтра прибежит на киностудию и станет упрашивать: "Возьмите меня, пожалуйста! Я тогда неудачно пошутил!" Примерно так он скажет, надеялась она, или нечто в этом роде.
      - Ларионов, после Цветкова прыгаешь ты, - предупредила Елена.
      - Я только расслаблюсь по системе йогов... Ногу сильно потянуло...
      Помассировав колено, он присел на пьедестал и замер.
      - Никаких расслаблений! - заявила Лена. - Никаких йогов!.. Прыгает Цветков. Приготовиться Ларионову! Почему Ларионов не готовится к прыжку?
      - А он заснул, - во все глаза глядела Светлана на спящего Ларионова.
      - Как заснул?.. В такую минуту?!
      - Знаешь, если начнёшь нарушать ре... - начал Вадим.
      - ...жим... - привычно подхватила Светлана.
      - И трени... - продолжал Вадим.
      - ...ровки... - закончила Светлана.
      - Конечно, будешь спать, если три свидания будешь назначать сразу! И ногу потянешь на три свидания бегать! - сказала Надежда со знанием дела.
      - Вот это нервы! - позавидовал Вениамину Тарас.
      - Совести у него нет! - устала возмущаться Елена.
      - Вот это кадр! - навёл на Ларионова кинокамеру Гиви.
      - Просто Ларионов умеет, как никто, расслабляться, вот и весь секрет, - спокойно ответила Татьяна.
      А Гиви снимал себе и снимал Ларионова.
      - Картина будет называться... "Олимпийское спокойствие"...
      На что Татьяна сказала:
      - Документальный сатирический снимаете? Или сами являетесь участником фильма под названием "Допрыгался"? Учтите, что все сценаристы и участники фильма привлечены будут к ответственности.
      - Слушай, девочка! - заметил ей Гиви. - Как в тебе, такой маленькой, помещается такой большой язык? Я снимаю фильм "Прыжок в известность".
      - Известность тоже бывает всякая, - не осталась Татьяна в долгу.
      - Обрати внимание, где лежит у чемпиона голова, - показал Геннадий Сидякину.
      - Где? На возвышении.
      - "На возвышении"... Не на возвышении, а на первом месте... а ноги на третьем... Символика!
      Валентина Сергеевна взяла лежащую на скамейке "мемориальную доску" и прочитала вслух:
      - "Во дворе этого дома прыгал, и тренировался, и побеждал всех в юности чемпион мира по прыжкам в высоту Вениамин Ларионов!"
      - А почему и мне с вами не попрыгать, пока чемпион спит? - вдруг сказал Гиви, положив на скамейку кинокамеру. - В конце концов, нам, людям объективным, сила нужнее нужного. Держать в руках камеру - это вам не вечную ручку!..
      Он снял с себя куртку, джинсы и убежал на спортплощадку, в сектор для прыжков.
      - Игры продолжаются! - тихо сказала Елена. - Прошу не расслабляться! Пока Ларионов спит, пусть отпрыгают свою норму Цветков, Сидякин и Масюков! Или нет... пока Ларионов спит и пока у него нога болит... Вадим, попробуй наверстать упущенное. Сегодня Ларионов хороших результатов не покажет.
      Гуляева, Фокина и Масюков ушли на спортплощадку.
      Леонид, оставшийся один, задумчиво произнёс с видом Гамлета:
      - Игра ума, игра чувства, спортивная игра, игра на скрипке... Может, всё в жизни игра?.. И просто одни играют честно и талантливо, а другие жульничают и бездарничают... Ах, вы наше Сиятельство Медалей и Улыбок!.. Ах, вы наше Страдательство Падений и Ошибок! - И вдруг деловито сказал в пространство: - Вот завалю все наши олимпийские игры гениальными стихами! Вита ещё пожалеет, кого потеряла!.. Читайте, завидуйте!..
      Перед спортплощадкой Масюков приотстал от Надежды с Еленой, вынул из сумки толстые стельки и засунул их в шиповки.
      Гусь насмешливо наблюдал за ним:
      - По-моему, одни стельки у тебя уже есть?
      - Иди ты! - И Масюков убежал.
      - Эй, ты! Стельки не потеряй! Стелька Разин!
      Масюков стремительно мчался по дорожке.
      Голос диктора Виктора вновь заполнил двор:
      - Как сказал бы Пушкин: "И вдруг прыжок! И вдруг летит! Летит, как пух от уст Эола!.." Со двора доносится шум, свист, крики: "Чепчик! Мазила!" У Цветкова есть ещё двести попыток. А сейчас свой девяносто девятый прыжок сделает Вадим Масюков.
      Увидев Гиви, Масюков остановился.
      - Ну как, присмотрелся ко мне? - гордо развернул плечи Вадим.
      - Присмотрелся. - Гиви после неудачного прыжка повторить попытку раздумал и теперь одевался, спеша выступить в более удачной и привычной роли - кинооператора.
      - Как к Терешковой, присмотрелся? - приставал Вадим.
      - Как к Терешковой.
      - Теперь плёнки у тебя на меня хватает?
      - Теперь плёнки у меня на тебя хватает, теперь у тебя не хватает... - Гиви водрузил на плечо киноаппарат.
      - Чего у меня не хватает? - почуял Вадим что-то неладное.
      - Сходства с Терешковой у тебя не хватает.
      - Смотри, пожалеешь! - сказал ему вслед Вадим. Обернулся... Перед ним стояли Лена и Надежда.
      - Главное - помни про стрелки: на часах без пяти шесть!.. Так и ноги!.. Маленькая стрелка - толчковая нога, большая стрелка маховая... тихо и гипнотически внушительно бубнила Лена. - Масюков, на тебя смотрят все ребята... и даже взрослые из окон. И твой папа смотрит... И твоя мама... Ну, перепрыгни ты этого Ларионова!.. Ну, что тебе стоит!
      - Слушай, Гуляева, что он тебе, шина, что ли, что ты его всё накачиваешь? - усмехнулся Тарас Сидякин.
      Но Лена пропустила его слова мимо ушей:
      - Сейчас ставить рекорд только за счёт одарённости и силы становится всё труднее. Скорость, техника атаки на базе развитых специальных средств!..
      - Да не мешай человеку прыгать! - вмешался Тарас.
      - Главный судья соревнований не может мешать! - заявила Гуляева.
      - Может! Ещё как может! - уверенно сказал Тарас.
      Вадим побежал к сектору для прыжков. Елена Прекрасная, в скобках наставница, продолжала бежать рядом с Масюковым, продолжая наставлять изо всех сил своих убедительных слов, внушая Масюкову: "Физические возможности человека ещё не раскрыты полностью, рекорды обновляются, а главное - это вера в себя... " Тарасу показалось, что с этими словами Гуляева оторвалась перед самой планкой вместе с Масюковым от земли и, взлетев гораздо выше Масюкова над планкой и в воздухе, продолжала с высоты своего тренерского положения давать Масюкову свои драгоценные тренерские советы: "Когда-то знаменитый негр Джесси Оуэнс подбежал к маме и сказал: "Мама, я буду чемпионом!" И ребята и я верим, что Масюков, а не этот зазнавшийся Ларионов, тоже когда нибудь подбежит к своей маме и скажет: "Мама, я буду чемпионом!"
      Впрочем, оставим всю эту картину не совсем художественного воображения на совести этого подводного художника Тараса Сидякина, мало ли что может вообразить его бурная фантазия...
      Глава 7
      ЗДЕСЬ ПРЫГАЛ И ДОПРЫГАЛСЯ...
      Позволим себе небольшое отступление, дорогой читатель. Об этом "безумном мире" одного двора можно рассказывать по-разному: как говорится, впрямую, вкривую, опосредованно... И даже со стороны! Со стороны тех, кто сидит то, что мы не видим. Показывая видимое, мы показываем то, что мы видим. А слыша то, что видят другие, мы видим то же самое глазами других. Не правда ли? - как говорят англичане, великие субъективисты, подразумевая тем самым, что не в одной только правде дело.
      ...- Вот Масюков разбегается... - сказал диктор Виктор. - Рядом с ним на этот раз молча бежит его тренер Гуляева. Что?.. Что-то помешало ему сделать прыжок. Он возвращается обратно... Очевидно, не рассчитал шаги... Снова разбегается!.. Толчок!.. Прыжок... Мимо!.. Не взята высота! - сказал диктор.
      - Не взял! Не взял!.. - И Елена тихо запела: "Ах вы наше Сиятельство и кубков, и медалей, с победой привезённые нами издали из дали!.."
      Вита с любопытством смотрела на незнакомую девчонку со скромной причёской и очень простенько одетую. Лицом она напоминала Стеллку, с которой стёрли косметику и переодели со вкусом.
      - А вам чего ещё здесь надо? - сказала Вита.
      - Не чего, а кого. Ларионова надо.
      - Его сейчас нельзя отвлекать. Он спит, - предупредила Вита.
      - Это вам его нельзя отвлекать.
      - Минуточку, ваше лицо мне очень знакомо. По-моему, я вас здесь уже видела? Вы не Стеллка?
      - Это вы мою близнецовую сестру видели, она у нас действительно Стеллка, а я Степанида, меня зовут Тихая пристань, - хорошо улыбнулась девочка.
      - Пристань?.. Это уж не от слова ли "приставать" к чужим мальчикам! - всполошилась Вита.
      - Нет, это от слова, что ко мне чужие мальчики охотно пристают. - И Степанида ушла с независимым видом, рассматривая фанерные "статуи".
      Вениамин мгновенно проснулся:
      - Всё! Я готов!
      Он вскочил и тут же присел.
      - Ой!.. Гена, - попросил он, - помассируй, я ногу потянул...
      Цветков начал массировать Ларионову ногу со словами: "Для хорошего человека и рубля не жалко".
      Все с криком окружили Ларионова. Гусь растопырил руки:
      - Тихо! Тихо! Не все сразу! Не все! Не делайте хора! Когда отдохнет, чемпион ответит на все вопросы и только в порядке живой очереди. Прошу тихо-тихо установить очередь.
      К Ларионову, держа под мышкой мемориальную доску, быстро подошла Цветкова:
      - Веня, хочешь, я дам тебе что-то почитать?
      - Хочу, - согласился Вениамин.
      - Читай!
      Вениамин взял доску:
      - "В этом дворе прыгал и допрыгался..." А кто допрыгался-то? Тут у тебя фамилии нет, - сказал он Тане.
      - А кто допрыгается, я того фамилию здесь и напишу, - она забрала мемориальную доску.
      - Таня! А почему мемориальная доска пишется обязательно в прошедшем времени: "Здесь жил и работал... поэт такой-то?" Будь моя воля, я бы писал: "Здесь живёт и работает замечательный писатель... или поэт... или спортсмен... или просто хороший человек..." посоветовал ей Вениамин.
      - Здорово! А я бы написала: "Здесь живёт замечательный парень, которого я люблю..." Чао...
      Она пошла прочь и тут же вернулась, потому что к Ларионову протиснулась Стеллка.
      - Я тебе забыла сказать, что я всё достала!.. Ты только скажи, тебе нравится расцветка? - она раскрутила рулон и показала Ларионову.
      - Ничего, ярковато немного, - сказал он.
      - Сто метров нужно для танцевальной юбки.
      - С ума сойти! - ахнул Вениамин. - Ну ладно, зови Степаниду.
      Но Стеллка не унималась:
      - Я тебе ещё капрон не показала. - Она достала из сумки небольшой кусочек капрона: - Как паутина. Я думаю, он подойдёт для реставрации икон?
      - Что надо! Где достала? - сказал Ларионов.
      - Где? В комиссионке через знакомых. Да, там, где ты говорил, теперь по правилам и судьи будут.
      - Молодец! - похвалил Вениамин. - Зови Степаниду!
      Стеллка побежала искать сестру.
      "Вот тебе на! - подумала Татьяна. - На Ларионова и материальчик, кажется, уже завёлся... в сто метров... и капрон из комиссионки... и судьи будут... Неужели Гуляева и Фокина правы, и у каждого чемпиона есть двойник?.."
      - Тебе что сыграть для настроения? - застенчиво спросила Вениамина Вита. - Сама знаю: ты - Моцарт прыжков, значит, что-нибудь из Моцарта?
      Вынув из футляра скрипку, Вита заиграла, плавно водя смычком. А Гиви снимал это всё на плёнку.
      Леонид ревниво прошептал Вите:
      - Минуточку, это ещё что за новости?.. Так мы не договаривались!.. Получается какой-то музыкальный культ личности.
      - А мы договаривались, - прекратила играть Вита.
      - А мне почему не играешь? Я протестую!
      - Потому что бывают Моцарты прыжка, а бывают и Сальери! - спрятала скрипку в футляр раздосадованная Вита.
      Татьяна провозгласила через усилитель:
      - Между прочим, в Древней Греции к чемпиону Олимпийских игр приставляли человека с флейтой. Когда спортсмен шёл по городу, то флейтист шёл за ним и свистел о том, что вот, мол, идёт великий спортсмен! Ах, обратите, пожалуйста, внимание на великого атлета!.. С годами ни к чему хорошему этот художественный свист, конечно, не привёл!..
      Леонид мрачно взглянул на Гуся:
      - Достал пистолеты?
      - Конечно, достал. Дома лежат.
      - А когда?.. - встрепенулся Леонид.
      - Получишь от меня за пять минут до дуэли, - успокоил его Гусь.
      - Ладно, а вызывать можно?
      - Хоть сейчас, - с готовностью ответил Гусь.
      - Я немного подожду, вдруг всё сообразуется... А может, лучше выбрать холодное оружие?.. Самое холодное оружие на свете - это слово "нет", - никак не мог решиться Леонид.
      - Да отрави ты его мороженым, как Чацкий Софью... - посоветовал Гусь.
      - Чацкий Софью мороженым не травил, это Арбенин отравил Нину мороженым... - машинально поправил его Леонид.
      - Это неважно, кто кого, важен результат... и качество продукции... - заметил Гусь.
      - Приготовиться к прыжку Ларионову, - объявила Елена.
      Кто-то отодвинул Цветкова, массирующего колено Ларионову, в сторону.
      - Это не массаж, а самодеятельность, - широко улыбнулся ему Босс. И сам принялся за массаж. По всему было видно, что у него в этом деле немалый опыт. - Ну, что же ты, мы же договаривались в двенадцать, - упрекнул он Ларионова. - Скоро и начало соревнований.
      - Да... задержались... - замялся Вениамин.
      - Задержались или задержали?.. - уточнил Босс. - Милиция, что ли?
      Гусь переглянулся с Ларионовым:
      - Да ты что, какая милиция? Нас дружинники задержали.