- Это все свои... - сказал Тарас.
      - А они не... - начал было Босс.
      - Что ты! Братская могила! - поспешно ответил Тарас.
      - Вот пусть всей братской могилой и отойдут в сторону. - Босс осмотрел Ларионова придирчиво с ног до головы, пощупал мышцы рук. - Сложен хорошо.
      - Золотое сечение... - уверял Тарас. - Ну, договаривайтесь, где, когда...
      - Что значит "договаривайтесь"? Пусть прыгнет сначала. Прыгнешь? - спросил Вениамина Босс.
      - Могу.
      - Очистить дорожку! - приказала Елена. - Приготовить стойки к прыжку!
      Ларионов стянул с себя тренировочный костюм, приготовился к прыжку и, разбежавшись, прыгнул.
      - Ларионов в воздухе! Без разминки два метра восемь! - объявила Надежда.
      - Во какой прыжок! Аж два во! - Тарас поднял кверху два больших пальца обеих рук.
      - Неужели два метра восемь?.. - недоверчиво спросил у возвратившегося Цветкова Босс.
      - Копейка в копейку. Можете убедиться! - сиял Гена.
      Все сомневающиеся толпой, во главе с Боссом, двинулись к площадке, где произошло это удивительное событие.
      Тарас подошёл к молодой женщине, с любопытством наблюдающей за всем происходящим.
      - Валентина Сергеевна, ну как вам Ларионов?.. Правда, фотогеничен? Я вас бы зря не пригласил!
      - Да, у вас тут что-то загадочное происходит?.. - сказала она.
      - Вы, тётя Валя, на загадочное не обращайте внимания, вы на незагадочное смотрите. В общем, сделайте так, чтоб Ларионова пригласили сниматься. Это нам очень важно.
      - Тарасик, но у нас уже герой картины почти утверждён, хотя этот Ларионов... в нём что-то есть... Любопытный парнишка... - задумалась она.
      Ларионов в сопровождении Босса и олимпийцев вернулся к беседке.
      Босс одобрительно похлопал Ларионова по плечу:
      - Ну, поздравляю, старик! А ты действительно молоток!.. Да мы с таким, как ты, все кубки в мире заберём! Ну, Сидякин, вот это раскопал чемпиона! - Он и Сидякина похлопал по плечу. - Ну, давай договариваться.
      Они удалились втроём к забору.
      Все, затаив дыхание, прислушивались к разговору. Долетали только какие-то непонятные обрывки фраз:
      - За Перцуленко, значит... когда выйдем на поле... А потом... понял? На днях тренировка... Всё?..
      - Значит, договорились? - подытожил Босс.
      - Нет, ещё не договорились!.. - ответил Ларионов. - Надо подумать!..
      - Думай, время есть... Да, у кого тренируешься? - спросил Босс.
      - У Денисенко Петра Сергеевича.
      - У него ни одного чемпиона мира не было, - категорично сказал Босс. - Я тебя устрою знаешь к кому?.. Узнаешь, к кому, если... Понял?.. Ну, думай!
      Ларионов вернулся к ребятам.
      - Ну, Ларионов! - продолжали восторгаться они. - Рекорды, как блины, печёт! Не прыжок, а аж два во! И главное, без разминки!
      А Босс в это время тихонько расспрашивал Гуся:
      - Майки продал?
      - Нет, - неохотно признался Гусь.
      - А икону принёс? - нахмурился Босс.
      - Нет, - буркнул Гусь.
      - Почему? - процедил Босс.
      - Потому, что завязал, - отвернулся Гусь.
      - Что завязал?! - вскипел Босс.
      - До конца олимпийских игр всё завязал, - вздохнул Гусь.
      - При чём здесь игры?
      - Греки завязывали, и я завязал...
      - Ничего не понимаю, какие греки? - оторопел Босс.
      - Древние... Вроде нас с тобой. Завязал: не пить, не курить, не драться, не ругаться, иконами не торговать с самого начала игр и до конца... Расписку дал... красными, как кровь, чернилами. - Гусь напыжился: - А если Гусь дал слово, Гусь умрёт, но сдержит его...
      Босс вынул из кармана блокнот и ручку, что-то написал и вырвал листок.
      - Это что? - взял листок Гусь.
      - Моя расписка: если не продашь майки - переломаю ноги... И подпись.
      Валентина Сергеевна продолжала приглядываться к Ларионову.
      - Что-нибудь... не так? - спросил он, заметив её изучающий взгляд.
      - Вы Ларионов? - спросила она.
      - Я Ларионов! - улыбнулся Вениамин...
      - Я с Мосфильма, - деловито сказала она. - Мы снимаем спортивный фильм "Место чемпиона всегда вакантно". Мы хотели бы попробовать вас на роль. Вот телефон, послезавтра позвоните и приходите на пробу. Ребята, вас я тоже приглашаю, нам нужен не только герой, но и массовка. - Она вынула из портфеля папку. - Вот, почитай сценарий.
      - А её ещё кто подстроил? - прошептала Елена Надежде.
      - Но знаю, может быть, жизнь? - глубокомысленно изрекла подруга.
      - А это не чересчур? - забеспокоилась Елена. - Ларионов и в документальном, и в художественном... Я боюсь, как бы Ларионов совсем не зазнался. Зазнается - и не признает своих ошибок, и от звёздной болезни не излечится.
      - Не снимет Гиви, снимут другие! - язвительно сказал Гусь Мебуке. - Убери свой самострел, сейчас сюда кинопушку привезут.
      Вадим Масюков тут же привязался к Валентине Сергеевне.
      - А вам разве всё равно, кого снимать в фильме?
      - В каком смысле? - спросила она.
      - Вы пригласили попробоваться на роль Ларионова, а он у нас тип уже довольно аморальный, хоть и в газетах его снимают.
      - Аморальный? Это в каком смысле? - повторила Валентина Сергеевна.
      - Зазнался. Девушку у своего друга отбил. Режим нарушал. С дурной компанией якшается. Говорят, что даже за чужую команду собирается под чужой фамилией выступать! - горячо рассказывал Вадим.
      - Что вы говорите? - ахнула она. - Вот бы не подумала никогда. С виду такой симпатичный и обаятельный парень. А вы ему говорили, что это нехорошо?
      - Ему? Не говорил. А что? - сделал невинные глаза Вадим.
      - А то, что иногда, характеризуя другого человека, человек характеризует самого себя... Но вы к нам обязательно приходите, у нас в сценарии есть роль и для вас. Нехорошо завидовать товарищу. До свидания!
      - До скорого, - поклонился Вадим.
      - Ну что, надумал? - Босс вновь похлопал Ларионова по плечу.
      - Думаю, - коротко сказал Вениамин.
      - Ну, думай, думай. - Босс вразвалочку пошёл со двора.
      - Ну, что? - спросила Елена Вадима, который краем уха подслушал их прощальный разговор.
      - Не согласился. Сказал: думаю, - ответил Вадим.
      - Не согласился! Не согласился! - захлопала в ладоши Елена.
      - Но и не отказался! Не отказался!.. - заметила Надежда.
      ... А страсти между тем накалялись.
      - Не понимаю, что тебе здесь непонятно? - доказывал Вите Леонид. - Слушали: чтобы Ларионову не заржаветь, когда он станет чемпионом мира по прыжкам в высоту. Постановили: заржаветь Ларионову сейчас, только ты об этом никому. А мы, значит, все должны сделать всё, чтобы он заржавел. Тебя он, в частности, должен отбить у меня...
      - Ой, как вы всё это здорово придумали! Этому Ларионову давно пора в кого-нибудь влюбиться, а то ходит, воображает, кроме спорта, ни о чём не думает, на девчонок ноль внимания. А ещё что он должен сделать?! - понизила она голос.
      - Поживёшь - увидишь... - Леонид снял очки, задумчиво протёр их. - М-да... но вообще-то я думал, что ты откажешься, а ты восторгаешься... Была у меня такая надежда, - безнадёжно сказал он.
      - Ты, лучший его друг, голосовал за это, а я, по-твоему, должна отказываться? - строго взглянула на него Левская.
      - Не мог же я ставить свои личные интересы выше общественных... - слабо защищался Леонид. - И потом... это ж всё должно пойти ему на пользу.
      - Значит, ты не можешь, а я могу? В конце концов, насколько я понимаю - это общественное поручение? - по-деловому спросила она.
      - Ну вроде, как бы... - замялся он.
      - Я с удовольствием берусь его выполнить. С чего начнём? вздёрнула носик Левская.
      Лена и Надежда одобрительно смотрели на них издали.
      - Всё по плану. Кажется, клюёт, - сказала Елена. - Записку она должна написать, записку!
      - И свидание назначить, - вторила ей Надежда.
      - Ну, записку ты должна написать... и... это... как его... назначить свидание... - уныло сказал Леонид Вите.
      - Ой, как страшно интересно!.. И страшно!.. И интересно!.. Я никогда никому не писала записок, - призналась она.
      - Зато тебе все пишут и пишут... - промямлил он.
      - Я не виновата, что в меня влюбляются мальчишки... Кстати, тебе это должно быть приятно, - безжалостно сказала она.
      Леонид совсем впал в уныние.
      - Вообще-то приятно, но... Ты знаешь, Вита, нас прошлом году тренер водил на оперу "Иван Сусанин", а после спектакля он сказал: "Видели, в какое болото завёл Сусанин поляков. Так вот, в какое болото может завести красивая девушка парня, этому Сусанину и не снилось. Так что вы, говорит, будущие спортсмены, это учтите..." Теперь я понимаю, что тренер был прав...
      - Леонид, не обобщай, - погрозила пальцем Левская.
      - А в тебя он всё равно не влюбится и отбивать тебя у меня не будет. Ларионов мой друг, - шмыгнул носом Леонид.
      - Ну конечно, не влюбится, - опечалилась Вита, но мы же должны с тобой выполнить общественное поручение, - оживилась она. - Ну, Лёнечка, это же несерьёзно и Ларионову на пользу, ты же сам говорил...
      - Ну ладно, давай ему назначим свидание в записке, на которое он, конечно, не придёт...
      - Конечно, он не придёт ни за что, - успокаивала его Вита, - но записку мы ему напишем.
      Елена и Надежда переглянулись.
      - Так... Кажется, проблема Виты решена... - Елена вычеркнула один из пунктов в своей записной книжке. - Теперь что? Теперь Ларионов должен ещё согласиться выступить за чужую команду и под чужой фамилией... Ещё он должен попасть в плохую компанию... Ещё Масюков что-то предлагал насчёт милиции... Но это уж глупости. Это я, пожалуй, вычеркну.
      Она вычеркнула в блокноте ещё один пункт, спрятала записную книжку в сумку. И перевела взгляд на Ларионова.
      Теперь им завладел "портретист" Сидякин. Он смешивал на палитре краски и бормотал:
      - Вот никак не могу, Вениамин, схватить выражение твоего духа... Выражение тела схватил, а вот души... Выражай, чего так просто разминаешься?! Ты знаешь, тебя Вита называла Моцартом прыжка! Может, мне в тебе Моцарта поискать?
      - А с чего это ты решил меня рисовать?
      - Госзаказ получил, - уклончиво сказал Тарас.
      - Так уж и госзаказ? - опустив руку в карман куртки, Веня достал платок и записку...
      "Чемпион, если будешь отбивать девчонок у своих друзей, ноги переломаем!.." - предупреждали в ней.
      - Почерк, между прочим, знакомый... - задумчиво произнёс Вениамин.
      К Ларионову чуть ли не вплотную приблизилась Стеллка.
      - Слушай, а может, у твоего папы есть машина?
      - Нет, у моего папы нет машины, - спрятал он записку.
      - А может, он много зарабатывает, и ты в семье единственный сын, и тебе ни в чём не отказывают?
      - Отец мой зарабатывает немного, сын я не единственный, а в чём мне должны не отказывать? - в тон ей сказал Вениамин.
      - Ну, во всём...
      Неожиданно раздалась трель свистка. По двору промчался Гусь с чемоданом в руке. За ним гналась дворничиха с метлой:
      - Ах ты, хулиган! Вот я тебя сейчас!
      Спасаясь от погони, Гусь пересек спортплощадку и вгорячах перепрыгнул через планку на стойках.
      - С ума сойти! - изумился Тарас. - Он же перепрыгнул твою высоту!
      Преследуемый дворничихой, Гусь перемахнул и через забор.
      - Ты говоришь - мою высоту? - сказал Вениамин Тарасу. - Он через забор перепрыгнул с чемоданом и без техники!.. Чудеса!.. А ты представь, если наоборот, без чемодана и с техникой?!
      Пока Вениамин и Тарас, взобравшись на забор, высматривали Гуся, Вита подошла к куртке Ларионова, висевшей на ветке дерева, и сунула в карман записку...
      Дворничиха, ворча, удалилась, на всякий случай погрозив метлой в сторону забора.
      И только тогда Гусь выбрался из-за мусорного бака на соседнем дворе и перелез на свой двор.
      - Гусь, ты же дал нам расписку! - сердито подступила к нему Лена.
      - А чего она ковры решила выбивать прямо на ваших богов, огрызнулся Гусь, показывая на фанерные "статуи". - Загрязнение среды получается. Вот я охранял ваш свежий воздух.
      - Ты бы видела, какой он прыжок сообразил через планку и через забор! - сообщил Ларионов Елене.
      - И с чемоданом в руках! Я его прыжок случайно на плёнку снял. Прыжок аж два во! - сжал кулаки Тарас и выставил вперёд два больших пальца.
      - Стресс... Ничего особенного, - скептически сказал Вадим. - С испуга можно и не такую высоту взять.
      - Вот бы ты и пугался почаще, - посоветовал ему Тарас.
      - Слушай. Гусь, а почему бы тебе не заняться спортом? - убеждал его Вениамин. - Вон у тебя какие перспективные ноги... для прыжков... или для бега... А пока бы с нами и побегал, и попрыгал...
      - А какой мне хозрасчёт просто так бегать? - проворчал Гусь. Я убегаю только от милиции, а прыгаю - от дворников.
      - За милицию и за дворников дают пятнадцать суток, а у нас целый портфель золотых медалей. Побежал бы... и взял... одну... - без всякой иронии сказала Елена.
      - Подумаешь, медаль! Что у меня их нет, что ли? - Он раскрыл чемодан, порылся в "хипповых" майках и достал какую-то спортивную медаль на ленточке. - Вот... Взял... и... побежал...
      - Ты мне этого не говорил, я от тебя этого не слышала! - Елена торопливо отошла от него. - Не расслабляться! Не расслабляться! Марафон-прыжки продолжаются!
      - А медали действительно золотые? - крикнул ей вслед Гусь.
      - Золотые, - обернулась к нему Елена. - Мой дядя был чемпионом по прыжкам, из спорта ушёл, а медали подарил нашим олимпийским играм!
      Вадим Масюков что-то зашептал Гусю на ухо.
      - Ларионов? - спросил Гусь.
      - Может пригодиться вашей компании, - тихо сказал Вадим.
      - Так ведь он у вас наверняка ах какой ах-ах-ахтивист! - дурачился Гусь.
      - В том-то и дело, что уже нет, - так же тихо продолжал Вадим. - Зазнаваться начал. Режим нарушает, девчонок у своих приятелей отбивает, за другую команду под чужой фамилией выступать хочет.
      - Да я ему сначала за это морду набью... - разозлился Гусь. И, подумав, добавил: - А потом возьму в свою оркестру!..
      Стеллка вновь привязалась к Ларионову:
      - Слушай, а может, у тебя есть богатая бабушка или тётя... богатая, но очень больная?.. Может, тебя ожидает большое наследство?
      - Нет, не ожидает, - сдерживая себя изо всех сил, вежливо ответил Вениамин.
      Лена Гуляева засекла Сидякина возле статуи "Дискобол", хотя он не то чтобы скрывался от Лены, но старался как-то вроде бы не попадаться ей на глаза. Человек с флейтой, которым он обещал обеспечить олимпийские игры вообще и лично Ларионова, не появлялся, хотя и вправду по телефону несколько раз давал честное слово, что уже выходит...
      - Мама флейтиста сказала, что он уже пошёл, - не ожидая вопроса, сказал Тарас Лене.
      - А ты сам случайно на флейте не играешь? - спросила его Лена и на отрицательный ответ Сидякина добавила: - Странно, из тебя бы большой свистун вышел.
      - А ты не забыл снять на плёнку прыжок Ларионова? - спросила она Сидякина уже более миролюбиво.
      - Я уже снял.
      - Когда проявишь, - смягчилась Лена, - будешь в красном уголке демонстрировать кинограмму прыжка чемпиона наших олимпийских игр, а мы все будем этот прыжок изучать, так?
      - А по-моему, не так! - влезла в разговор Таня. Они даже не заметили, как она подошла.
      - Как не так? - взъерошилась Лена.
      - Если изучать кинограмму прыжка, то её надо изучать у настоящего чемпиона, а не у Ларионова!.. - разъяснила Таня.
      - Цветкова, - спросила её официальным голосом Гуляева, - ты как думаешь, колесо фортуны тяжёлое или не очень тяжёлое?
      - Я под него ни разу не попадала, поэтому не знаю, какое оно, - съязвила Таня Цветкова.
      - А я знаю, что оно очень тяжёлое... потому что мы его все, всем миром, поворачиваем в сторону Ларионова, - с пафосом произнесла Гуляева, - а ты... а ты палки вставляешь! И куда?.. В спицы колеса фортуны! И кому вставляешь спицы? Самому Ларионову!
      - Ах, они колесо фортуны поворачивают?! То-то во дворе с утра до вечера скрип какой-то ужасный стоит! Я все думала, что это за скрип? А это они всем миром колесо фортуны поворачивают. Не тем мажете, - неожиданно закончила свою тираду Цветкова, - оттого и скрип, и вообще не в ту сторону колесо поворачиваете!
      - Как это не тем? Почему это не туда? - совсем без пафоса переспросила Гуляева Цветкову. - И вообще, Цветкова, я тебя вывела за твой характер из кворума, я тебя и из форума выведу! - пригрозила Лена.
      - А вот и не выведешь! - совсем как маленькая, показала язык Таня. - Из форума вывести нельзя!
      - Это почему? - удивилась Лена.
      - Потому: кворумы приходят и уходят, а форумы остаются.
      Елена хотела ответить на это что-нибудь похлеще, но, видно, ей ничего такого не пришло в голову, поэтому она отмахнулась от Цветковой, как от назойливой мухи, тем более, что ей на глаза вновь попался Гусь.
      - Ну как, Гусь, охраняешь нашу олимпиаду?
      - Охраняю, мать-начальница... но из последних сил.
      - Молодец, Гусь! - одобрила Лена.
      Светлана Мухина с портфелем в руках подбежала к Тане.
      - Подержи портфель с медалями. Я за мороженым сбегаю. Жарко очень.
      - Для себя или для Елены? - спросила Татьяна, принимая портфель из рук Мухиной.
      - Я на подтекст не отвечаю, - крикнула уже на бегу Светлана.
      Татьяна как бы взвесила в воздухе портфель, потом посмотрела на Гуся и многозначительно сказала:
      - Золотые!.. Килограммов пять...
      У неё мелькнула мысль: а что, если Гусь соблазнится на золотые медали. Конечно, он дал расписку и держится пока молодцом, но чем, как говорится, чёрт не шутит.
      - Это странно, но единственное, чего я не знаю, - сказал Гусь, строя, как всегда, на своём лице невероятные гримасы, - а что, золотые медали, которыми награждают спортсменов, действительно сделаны из золота?..
      - Это действительно странно, - согласилась с Гусем Цветкова, про золото и золотые изделия ты бы должен знать всё. Так вот, продолжала она, - спортивные медали делают из чистого золота девяносто шестой пробы.
      Между прочим, Цветаева и сама не знала и, привирая Гусю про "чистое золото девяносто шестой пробы", думала про себя: "А действительно, из чего делаются спортивные медали?" И решила тоже про себя, что из какого-нибудь сплава. Тем временем Гусь, посмотрев оценивающим взглядом на портфель с медалями, надел тёмные очки.
      - Гусь, подержи, пожалуйста, этот портфель с золотыми медалями, - подчеркнула голосом Татьяна слово "золотыми", - а то у меня в тапочку камень попал...
      Гусь оторопело взял портфель. С портфелем в руках он неожиданно для себя начал перебирать ногами на месте, потом побежал, делая по двору круги всё больше и больше.
      - Что такое?.. Я бегу... Я убегаю... - Гусь нёсся по двору, делая гигантские прыжки и приговаривая: - Господи, избави меня от лукавого и не соблазни, господи, не введи во искушение!.. - И с этими религиозными словами он с невероятной быстротой вылетел со двора.
      - Ой, Гусь медали украл! - завопила Татьяна. - Гусь медали украл! Ура!.. То есть... караул!
      - Ребята, Гусь медали украл! Караул, милиция! - полетело из конца в конец двора. Изо всех голосов выделялся торжествующий голос Масюкова. В нём было что-то неистребимо банальное в смысле: "Я говорил! Я говорил!"
      На крик Масюкова к спортплощадке со всех сторон двора сбежались участники олимпийских игр. Через толпу девчонок и мальчишек пробивалась судейская коллегия. Впереди всех летела, казалось, что на множественно развевающихся складках своего модного летнего платья, как у богини Победы - Ники Самофракийской, - Елена Гуляева. На её разгневанном и победоносном лице было столько чувств, что с Елены в эту минуту можно было вполне лепить не дошедшую до нас голову Ники Самофракийской (статуя богини дошла до нас без головы).
      - Я говорил, что этому Гусю нельзя верить! - раздавались голоса. - А расписочка-то липовой оказалась!.. А как же это случилось?.. Он, может, всё время только этого момента и ждал... А как это случилось? Как? Выхватил из рук Мухиной портфель, и был таков!.. Да не у Мухиной, а у Цветковой. Я говорил, нельзя все медали в одном месте держать! Сначала надо было наградить медалями, а потом уж игры устраивать!.. Надо в милицию заявить!
      - Ищейку вызвать! - предлагал Масюков. - Дело уголовное.
      - Как это случилось? Он у тебя действительно вырвал портфель? - грозно и официально подступила Елена к Мухиной, которая вернулась под шумок с мороженым.
      - Нет, он не вырывал... Я его дала подержать Татьяне.
      - А я его дала подержать Гусю. У меня камень в тапочку попал, - в свою очередь сказала Татьяна.
      Елена без сил опустилась прямо на землю.
      - Всё пропало! Всё! Какие же олимпийские игры без медалей и без награждений?
      - Ничего не пропало! - заявил Ларионов. - Мы его сейчас разыщем и отнимем портфель с медалями! Охотники, за мной! В какую сторону он скрылся?
      Татьяна показала на ворота. Группа "охотников" во главе с Ларионовым умчалась в указанном направлении. Как говорится, по горячим следам.
      - Ларионов! Не смей! Ты наша олимпийская Вера, Надежда и Любовь! - истошным голосом завопила Гуляева.
      В тот же момент Гусь с портфелем перелетел через забор, словно его на подкидной доске подбросили. Все оставшиеся сначала в ужасе шарахнулись от него, а затем устремились вслед за ним. А Гусь стал вновь делать круги по двору, голося:
      - Да держите меня! Держите! Не бойтесь! - Он опять перепрыгнул через забор, скрылся и тут же появился снова. - Да держите меня! Держите, не бойтесь! Если боитесь по одному, то все сразу наваливайтесь! Я сам не могу остановиться!
      При всём этом Гусь, словно наиискуснейший регбист, ускользал и отстранялся от преследователей, вместо мяча прижимая к животу драгоценный портфель с медалями.
      Вадим крикнул бежавшему рядом с ним Сидякину:
      - Чего ты, Сидякин, хватай его!
      - Да, его схватишь, а потом он первым в список поставит! отказался Тарас, стараясь не приближаться к Гусю вплотную.
      - Что это с ним? - спросил у Сидякина Леонид, бежавший чуть впереди.
      - Двигательный рефлекс!.. По Павлову!.. Динамический стереотип!.. Временная связь... Раз в руки попала чужая вещь, надо бежать, научно-популярно объяснил Тарас.
      Наконец Ларионов, падая, изловчился и схватил перескочившего через него Гуся с криком:
      - В регби! Так в регби! Коридор! Схватка! Завал!
      Гусь завалился, подрубленный под коленки, ловко захваченный Ларионовым.
      - Куча мала! - вскричал Геннадий, налетая на Гуся вместе со всей поисковой группой.
      Все навалились на Гуся. Получился, как говорят велосипедисты, "завал". Из-под кучи малы ползком, пыхтя, выбрался Гусь.
      - Ребята, ей-богу, не хотел! - взмолился Гусь, отдавая портфель. - Можете поверить. Не хотел! Если уж Гусь расписку дал, то это железно. Это просто: чем чёрт не шутит, когда бог спит. Можете меня, ребята, подвергнуть ну самому острому кизму!.. Я кизма не боюсь! Подвергайте хоть сейчас!.. Как древнего грека, который не сдержал своего слова.
      - Это какому ещё кизму подвергать тебя? - удивился запыхавшийся Цветков.
      - Что, вы не знаете, что такое кизмы? - удивился на этот раз незапыхавшийся, к удивлению всех, Гусь. - А ещё интеллигенты! Он такой ещё острый, острый... как нож, наверное...
      Все переглянулись, озадаченные, а Сидякин расхохотался.
      - Придётся тебе, Гусь, мне деньги платить за то, что я у тебя переводчиком буду работать - с русского на русский переводить. Это надо же такое придумать: острый кизм, - продолжал хохотать Сидякин, - такого слова нет, а есть остракизм! - Продолжая смеяться, Тарас стал объяснять Гусю, что это значит: - Это значит подвергнуть человека общему осуждению, презрению... Эх ты, кизм острый! - Сидякин хлопнул Гуся по плечу.
      - Да это не я, - оправдывался Гусь, - это Жора-Интеллигент пугал всех этим кизмом. Нет, за что же Жору все интеллигентом зовут, если он такие пенки пускает?..
      - Да ладно!.. Не убежал же совсем!.. А вы обратили внимание, как Гусь бежал?.. Он через такой забор перемахнул, что у меня глаза на лоб полезли!.. Подумаешь, взял!.. Гусь с этим портфелем медалей два метра десять сантиметров взял! Правда, под свисток Масюкова! - каждый как мог комментировал происшествие с Гусем.
      - Все по местам, - приказала успокоившаяся Елена. - Олимпийские игры продолжаются!
      ...Все, продолжая переговариваться, стали расходиться и разбегаться. Кто к медпункту, кто в сектор для прыжков, кто к судейской беседке.
      - Прыгает Цветков! Приготовиться Масюкову, - крикнула Лена, поглядывая на небо. Июнь - румянец года - явно не оправдывал своего названия. Как бы этот дождь не сорвал сегодня состязания.
      - Прыгает Цветков! Приготовиться Масюкову! - повторил диктор Виктор слова Гуляевой.
      К этому времени один только Сидякин с недоумевающим Гусем остались на том самом месте, где сидели и раньше.
      - Не понимаю, что это со мной случилось? - продолжал довольно искренне удивляться Гусь. - Так держался...
      - Ты работу Павлова о рефлексах читал? - спросил его Тарас.
      - Я - о рефлексах Павлова?! - изумился Гусь.
      - Как? Ты разве не читал? А тебе бы по роду твоей деятельности надо её знать... Понимаешь, у тебя между чужой вещью и бегом установилась временная связь...
      - Временная? Какая ещё временная? У меня эта связь постоянная! - сказал Гусь и добавил многозначительно: - А насчёт этого портфеля с медалями, так я, может, вас разыграл всех, я, может, шутник... А вы... рефлекс, олухи! Ча-ча-ча!
      - Гусь, а ведь ты интеллигентный человек, - сказал Тарас и хотел было нарисовать его в своем блокноте, но его окликнула Гуляева.
      - Сидякин, копию трости Пушкина сделал? - спросила она Тараса.
      - Сделал, - откликнулся он.
      - В точности как у Пушкина будет?
      - Точь-в-точь.
      - А вес? - спросила Елена.
      - Шестнадцать килограммов, как в аптеке.
      - Смотри, не обвесь... - предупредила Елена.
      - Не в магазине... А зачем я её делал? - заинтересовался он, доставая из-под низкой спортивной скамейки сделанную им в точности копию тяжёлой пушкинской трости.
      - Сейчас мы её Ларионову преподнесём, - сказала Гуляева, - пусть она его вдохновляет... Ларионов! - позвала она Вениамина.
      Ларионов подошёл к Елене.
      - Вениамин, - сказала торжественно Елена, - прими от нашей судейской коллегии наш скромный подарок, - кивая на трость Пушкина и поясняя значение подарка: - Ноги ты тренируешь каждый день, руки меньше. Так вот, чтобы твои руки не отставали от ног, болельщицы женского пола дарят тебе копию трости Пушкина. - Елена взяла из рук Тараса Сидякина копию трости Пушкина и, с трудом приподняв её от земли, протянула её Ларионову.
      Ларионов с почтением приподнял трость на согнутых руках и прочитал выжженную на трости надпись: "...и вдруг прыжок! И вдруг летит, летит, как пух от уст Эола!.."
      - Большое спасибо, - сказал Вениамин, втыкая конец трости в землю, опираясь на рукоятку. - Теперь мои руки не отстанут от ног, а как насчёт головы? - спросил Ларионов у Елены.
      - Что насчёт головы? - не поняла Гуляева.
      - Что для головы, чтобы она не отстала от ног и рук?
      - А для головы вот что, - ответила нерастерявшаяся Гуляева, Пушкин физически прожил мало, а морально будет жить долго, а некоторые юноши морально гибнут рано, а физически живут долго.
      Всё это Гуляева произнесла каким-то не своим голосом и почти не двигая губами, как разговаривают на сцене так называемые чревовещатели. Гуляевой представилось, что именно так в Древней Греции разговаривали пифии, - жили в Элладе такие предсказательницы всяких неприятностей в будущем.
      - А если я не оправдаю доверия трости Пушкина? - спросил Ларионов.
      - Отберём, - сказала Гуляева уже своим всем знакомым гуляевским голосом.
      "Красивый подарок! И многозначительный! - подумала Татьяна Цветкова, с интересом наблюдая всю эту сцену. - И дарят-то ведь для того, чтобы отобрать её с позором... А многая значительность подарка заключалась, по её мнению, в том, что всю эту красоту этого подарка не Гуляева придумала. Это Масюков придумал. Ларионов ведь теперь с этой тростью не расстанется. Потаскает, потаскает - и ноги протянет, и первое место не займёт, и бог знает, что ещё произойдёт на этом дворе. А этому Ларионову так и надо: ах он растакой, рассякой, разэтакий, а не замечает, что вокруг него творится..."
      Тем временем Гусь, ненадолго прибравший к своим рукам трость Пушкина, приподнял её и сказал: "Хали-кали" - и затем уронил её от неожиданной тяжести чуть ли не на носок своего башмака.
      И дождь, которого боялась Елена, всё-таки хлынул. Да ещё какой дождь! Обложной. Все попрятались. Кто куда. Татьяна Цветкова почему-то оказалась под навесом ближнего гаража рядом с Гусем. Они стояли невдалеке друг от друга и как-то враждебно молчали. От нечего делать Гусь достал из висевшей на плече сумки "Адидас" галстук и стал его разглядывать, так чтоб его могла разглядеть и Цветкова. Галстук был сшит из торговых марок всевозможных стран. Вообще-то галстук был красивый, но производил самодельное впечатление.
      - Сам сделал? - спросила Татьяна.
      - Сам, - фыркнул Гусь, - мейд ин оттуда!..
      - В армии бы тебе послужить... В стройбате! - сказала неожиданно Таня. - Там бы тебя быстро сделали мейдом ин отсюда!
      Дождь прекратился так же внезапно, как и начался, как будто кто-то его просто выключил и включил яркое солнце.
      Глава 4
      КАРАУЛ! ЧЕМПИОНА ПОХИЩАЮТ!
      После удачно выполненного очередного прыжка Ларионов стоял возле дерева, оно словно отряхивалось, сбрасывая с себя капли дождя. В ушах Вениамина ещё звучало слово: "Есть!" - что означало: высота два метра взята!.. Ещё было в душе ощущение полёта, то, что балетные артисты называют "баллоном" - ощущение зависания и замирания в воздухе, что-то вроде "остановись, мгновенье - ты прекрасно!.."
      Вениамин надел куртку, сунул по привычке обе руки в карманы и внезапно нащупал в правом кармане какой-то листок. Затем он извлёк его из кармана. Это была новая записка. Ларионов развернул записку и прочитал: