Правда, Элька всегда говорила, что надежда умирает последней. Силовое поле не может быть сферическим. Иначе центральный пост окажется полностью отрезанным от всех коммуникаций, и управление кораблем станет невозможным.

Жак провел рукой по прозрачной преграде, погладил стену, в которую эта преграда упиралась. Облицовку из плитки с гравитронным напылением лучемет не возьмет, но где-то должны быть и обычные стены. Где-то должны проходить кабели электрического питания, шлейфы управления, шланги воздушной и климатической систем. Жак представил себе круглое помещение центрального поста. Когда-то он сам устроил там погром, выкуривая банду работорговцев, пытавшихся захватить звездолет во премя стоянки. Перед глазами встали пробитые выстрелами навигационные мониторы, торчащие из консолей пучки проводов. Воспоминание было настолько ярким, что ноздри Жака защекотал запах гари, а колено неприятно заныло, будто тело припомнило рану, полученную именно в том бою. Щиток электропитания располагался справа от капитанского кресла в самом дальнем углу. Вот рубильники. На обугленной краске защитного кожуха фосфоресцируют остатки предупреждающей надписи и изображение оскаленного гридерского черепа. Откуда и куда идут кабели? Вдруг, словно по волшебству, кожух стал прозрачным. Толстые черные шнуры выходили из пола, упирались в блоки предохранителей и тонкими цветными нитями разбегались по всему пульту. Значит, нужно спуститься на нижнюю палубу и обойти пост снизу!

Жак развернулся и застыл, раскрыв от неожиданности рот. Ему в лицо смотрели три пулеметных ствола. В блестящих прорезях охладителей поблескивали индикаторы, оповещавшие жертву о полной боевой готовности. Один шаг, и мягкие свинцовые пули разорвут на лоскуты бывшего короля Эстеи. Жак попытался вспомнить технические характеристики боевых систем, но мозг почему-то работал очень вяло. Выбрасываемые в кровь мощные порции адреналина вместо того, чтобы раззадорить Жака, тормозили мысли и заставляли его мелко дрожать, будто перепуганного мальчишку.

Только через несколько секунд в голове появилось первое спасительное соображение. По вертикальной оси стволы двигаются с некоторой задержкой. Незначительной, но вполне достаточной, чтобы, плюхнувшись на живот, проскользнуть мимо пулемета. Но только одного. Следующие два уж точно не упустят возможности поживиться человечинкой. Железные твари, которых он программировал собственными руками, не выпустят его живым. Озарение полыхнуло в мозгу так неожиданно, что Жак чуть не вскрикнул от радости. Он бросил под ноги свой лучемет. Система настроена только на вооруженного человека. Во всяком случае, он закладывал в нее такое ограничение. Если никто не копался в программе, то пулеметы сейчас задвинутся обратно в стены. Именно так и произошло. Совершенно бесшумно стволы исчезли в специальных нишах, закрыв за собой аккуратные, незаметные глазу крышечки. Жак схватил с пола оружие и бросился прочь из коридора. За его спиной обиженно залаяли обманутые пулеметы, обрызгивая свинцовыми струями следы его ног. Жак хохотал, снова залезая в аварийную шахту, а боевая система посылала ему вслед новые очереди.

Всё еще улыбаясь, Жак спустился на один уровень и прошел по такому же коридору, как наверху. Только здесь он заканчивался не входом на центральный пост, а дверями подсобного помещения, в котором располагалась система управления электрической сетью звездолета. На дверях висел маленький смешной замочек. Защитить от сознательного несанкционированного проникновения такой запор, безусловно, не мог, но и декоративным его назвать было нельзя. Кто знает, сколько подвыпивших матросов сохранили жизни, когда пытались вломиться в электрощитовую, перепутав ее со своей каютой?

Жак сбил замок рукояткой бластера. Едва он переступил порог, как помещение залил яркий свет, а слева от дверей зажегся монитор, мгновенно продемонстрировавший гостю всю информацию о состоянии электрического хозяйства «Гедабаса». Состояние было удручающим. Большинство меток имело печальный синий цвет. Доля отказов – тридцать два процента, из них восемь не замещены резервными системами. Запас прочности – два процента. Жак осмотрелся. Стойки с предохранителями и переключателями располагались так близко друг к другу, что в узкий проход между ними рискнул бы влезть только безмерно мужественный человек с атрофированным чувством самосохранения. Из покосившихся пластмассовых коробок свисало множество оголенных проводов, лишь немногие из которых были для порядка обмотаны изолентой. Пучок кабелей толщиной с хорошее бревно уходил в потолок.

– Все заряды успешно поразили цель, – доложил кибермозг «Гедабаса», непонятно для кого транслируя на большой экран изображение бушующего на планете атомного ада.

– Цель не достигнута. Исток успел скрыться, – возразил Гарм Скабед.

– Это невозможно.

– Ты определил, кто проник на наш корабль?

– Сейчас этим занимаюсь, – кибер сделал паузу. – Их двое. Земляне. Самец и самка. Самка безоружна и сейчас я изолировал ее в одном из трюмов. Ведет себя пассивно. С описанием Истока не совпадает. Самец вооружен. Только что он проник в электрощитовую. Прогнозирую попытку штурма центрального поста. Сейчас я распределяю ценную информацию по резервным блокам памяти и активирую дублирующие вычислительные системы.

– Чужих точно двое? Ты уверен в этом? – мрачно поинтересовался Гарм. Его сознание со скоростью света металось среди процессоров и печатных плат. – Каким образом они проникли на звездолет?

– Не могу утверждать точно…

– Версии есть?

– Перед бомбардировкой Эстеи я снял невидимость в сегменте защитного поля, которое обращено к планете. Гипотетически они могли воспользоваться сквозным гиперпереходом.

– Ты наблюдал характерный выброс энергии? – Гарм Скабед едва сдерживал эмоции. – Может быть, ты зафиксировал сферическую воронку гиперпортала?

– Нет. Я не могу видеть всё. У меня осталось очень мало исправных датчиков, – холодно бросил кибер. – Жду ваших указаний.

– Самку в трюме уничтожить. Обо всех аномалиях немедленно докладывать. Ты должен обнаружить еще одного чужака. И… – электронный клон Гарма Скабеда на долю секунды замялся. Нелегко отдавать приказ о собственной ликвидации, но всё же он нашел в себе силы закончить приказ:

– Немедленно готовь звездолет к старту в сторону ближайшей звезды. Мы затормозим в ядре светила. Лишь бы она не сумела покинуть звездолет.

– Кто она?

– Та, которую зовут Истоком Сущего.

Элеонора затормозила время и сжала сознание в микроскопическую точку. Ей нужен был покой, чтобы собраться с силами и решить, как действовать дальше. Голографический призрак, которого она оставила слоняться по трюму, на время отвлечет охранную систему звездолета. Свое же настоящее покрытое ссадинами тело она укрыла в надежном месте. Элька больше не нуждалась в нем, но его очень ценили гридеры, охотящиеся за уникальным генетическим материалом. И это тело очень любил Жак. Этот неотесанный чурбан с мозгами хорошо дрессированного питекантропа и жизненным опытом бабочки-однодневки. Почему ее по-прежнему беспокоят его чувства? Ведь она сама уже не способна любить. Чувства, как и инстинкты – удел примитивных существ. Для высших созданий существует всего лишь голый расчет. Почему она хочет спасти эту планету? На грани сознания вновь возникло давнее разочарование. Раса неудачников. Она потратила столько сил на их создание. Обеспечила им все условия для опережающего развития. Высокий интеллект, сильные здоровые тела. Хадаг не пожадничал и щедрой рукой наполнил недра планеты первоклассными ресурсами. А эти мерзавцы вместо того, чтобы расплодиться по всей Галактике, выбить с освоенных планет туповатых имперцев, вырождающихся гридеров и вялых безвольных конфедератов, вместо того, чтобы жестоким военным пинком подтолкнуть развитие всех разумных рас, эти бездельники застряли в феодализме, не проявляя никакого интереса к космическим полетам. Эти твари много веков сидели на своих богатствах, не в силах использовать их для себя и яростно отгоняя от них тех, кому они действительно были нужны. Всё-таки правильно она решила сжить со света обитателей Эстеи. Никчемный народец. Правильно она наслала на них бледную немочь.

Больше она не хочет вспоминать об этой планете. Надо уходить из опасной зоны. Проклятый дыроносец всё ближе. Жаль, хороший был мир. Слабак Хадаг ушел и не сможет восстановить его. Ничего, есть много других планет. Следующая раса у нее получится гораздо лучше. А можно поработать с уже готовыми народами. Земляне – ее последняя ошибка. Полный провал, если, конечно, не считать одной группы. В меру воинственной, в меру миролюбивой, способной объединять и силой, и великодушием. Несколько хороших катастроф на территории соперников, и этот народ встанет с колен и поднимет голову. Через пару веков его флаги будут развеваться над главными цитаделями Кибер-Империи. Объединив Галактику, они сумеют построить новый Ковчег.

«Для начала – эпидемия в Китае, – подумала Элька. – Хотя повторяться не стоит. Может, лучше бомбами? И наводнений что-то давненько не было. Пожалуй, остановлюсь на наводнениях. Само собой – новая гражданская война в Америке. Техасские сепаратисты для затравки вполне подходят. Подкинуть им деньжат, оружия и отмороженного лидера. Потом устрою этнические чистки в Калифорнии и организую реформу жилищного хозяйства Нью-Йорка. Остается только один вопрос. Как отсюда выбраться? «Гедабас» обречен. Гарм скорее разобьет звездолет об Эстею, чем позволит на нем скрыться Истоку Сущего, то есть ей самой».

Элеонора, воспользовавшись локаторами «Гедабаса», начала высматривать какую-нибудь достаточно быстроходную посудину, на которой можно было бы вырваться из зоны притяжения будущей черной дыры. Одновременно она размышляла, какие китайские плотины надо разрушить в первую очередь, чтобы под водой оказалось побольше сельскохозяйственных угодий и побольше бесполезных людишек перемерло с голода. Массовый исход беженцев приведет к военному конфликту на Дальнем Востоке и инициирует смену правительства в Москве. Немного подсуетиться, и к власти придут люди, ориентированные на космическую экспансию. Белая богиня знает свое дело.

Вполне подходящий кораблик отыскался на удивление быстро. Курьерский челнок собирался отстыковаться от пандусов имперского флагмана. Сейчас она переместится на него и спокойно доберется до безопасных обитаемых миров.

Сердце защемило. Она явственно почувствовала это, хотя у нее сейчас не было ни сердца, ни груди, в которой оно должно биться. В настоящее время все ее органы вместе с ненужной оболочкой находятся в каморке роботов-уборщиков. Элеонора быстро расширила сознание и осмотрела тело, в котором она провела несколько лет. Было бы лучше просидеть эти годы в тюрьме. Любой застенок всегда покидаешь с радостью, а этот кусок плоти почему-то настойчиво притягивает ее к себе. Почти труп, с уже отлетевшей душой, с остановленным сердцем, остывший и безразличный ко всему окружающему. Обычная машина, которую тонкая материя использует для воздействия на грубую и заменяет на другую машину, в случае износа и старения. Элька осторожно, будто боясь повредить нейроны, влилась в свой не совсем новый, но еще очень крепкий и надежный организм. Сердечная мышца сократилась и вытолкнула в артерии порцию крови. Веки задрожали и поднялись. Она снова увидела мир сквозь узкое поле зрения землянина. Почему раньше ее не раздражали эти дурацкие краски ограниченного спектра? Она снова почувствовала боль уставшего тела. Зачем ей нужно это нагромождение примитивной органики? Что в ней такого, чего нет у всемогущего, всевидящего и всезнающего демиурга?

Где-то под потолком ожил датчик присутствия. Элеонора мгновенным выбросом энергии вывела его из строя и, быстро проскользнув по проводам, остановила сигнал, информирующий о неисправности прибора. Потом сгенерировала стандартный пакет, озаглавленный: «Здесь всё спокойно», и вернулась в каморку, где покоилось ее тело. Еще одно проникновение в покинутый организм.

Она задумала обречь на голод миллионы китайцев. Элька вспомнила, как сама подыхала без еды в брошенной гридерской лаборатории, и ей стало страшно. Она вырвалась из своего тела, но страх не проходил. Странный, нелогичный, чудовищный страх чужой смерти. Чужой боли. Она не сможет больше убивать ради высокой цели. «Будет правильнее повысить рождаемость нужного народа. И бескровно сменить десяток правительств. Времени это займет больше, зато эффект станет необратимым», – постановила она, удивляясь собственному человеколюбию. Решено. Сейчас она займется спасением Эстеи. Вылечит больных, утрет носы плачущим, воскресит тех, кто еще не осознал, что умер. Но перед этим нужно вывести планету из-под удара дыроносца. Звездолет-убийцу нельзя остановить, он без труда преодолеет любое препятствие. Однако у него есть одно слабое место – отсутствие возможности для маневра. Он идет по прямой в двухмерном пространстве. Если немного сдвинуть планету… Это не очень сложно, однако, чтобы вывести целый мир из зоны поражения, придется придать ему такое ускорение, что океаны выплеснутся из своих базальтовых корыт, горные хребты сдвинутся с тяжелых оснований. Чего доброго, и атмосферу может сорвать. Кому нужно такое спасение?

Элька проскользнула в электронную систему «Гедабаса». Несколько микросекунд она потратила на то, чтобы рассчитать, как компенсировать перегрузку для планеты, срывающейся со своей извечной орбиты. К сожалению, законы физики действуют независимо от воли демиургов. Резкое изменение орбиты Эстеи означает полное уничтожение жизни на ней. Надо остановить дыроносец, и «Гедабас» – единственный корабль, который может помочь ей в этом.

– Вы просили докладывать обо всех аномалиях на борту, – вкрадчиво просигнализировал кибермозг «Гедабаса».

– Да, конечно, – Гарм отвлекся от тяжелых размышлений. Он очень мучился, выбирая способ ликвидации звездолета. Оставить его на орбите обреченной Эстеи или, как он раньше и думал, бросить в горнило солнечной короны.

– От одного из датчиков в служебном помещении пришло правильное сообщение о том, что всё в порядке.

– Ну и что в этом такого? – удивился Гарм Скабед.

– Это бракованный датчик. Он всегда давал сигнал с ошибкой в восьмом знаке. Сейчас ошибка отсутствует.

– Ты можешь визуально осмотреть это помещение?

Задача оказалась непростой, но кибер быстро с ней справился. Он отыскал среди роботов-уборщиков исправного и активировал его. Качество полученной картинки оставляло желать лучшего. К сожалению, такие роботы оснащены примитивными фоторецепторами, а не полноценными видеодатчиками. Пришлось прогнать изображение через специальные фильтры. При третьей перекодировке стало видно, что на полу служебного помещения лежит тело гуманоида. Самки.

– Вы были абсолютно правы, господин Скабед. На звездолет проникли три чужака, – кибер не любил признавать свои ошибки, но со столь очевидным фактом спорить сложно. На этот раз компьютер действительно дал маху.

– Готовься к самоликвидации. Медлить нельзя.

– Всегда готов, – мгновенно отреагировал кибер. – Прикажете приступить?

– Да.

Элька старательно сканировала электронные потроха «Гедабаса». Зря она приказала Жаку разрушить бортовой компьютер звездолета. Она надеялась обойтись в дальнейшем без него, но, пожалуй, это нереально. Без электроники ей не справиться. К счастью, Жак застрял одним уровнем ниже центрального поста и провозится там, судя по всему, довольно долго. Она еще успеет отменить приказ.

Созданные Элькой виртуальные щупальца осторожно исследовали безумное переплетение электронных компонентов и быстро нащупали главную управляющую программу. Сложная штучка. Много дублирующихся и взаимозаменяемых блоков. Придется разрушить операционную систему, чтобы эта штуковина сдохла.

– Добро пожаловать на борт, Исток Сущего, – информационный пакет за долю секунды многократно прошел по всем сигнальным устройствам. Предназначался он персонально ей. Кроме управляющей программы, в бортовом компьютере засело еще что-то не совсем понятное, но тоже весьма сложное и колючее на ощупь.

Загадочная сущность явно желала ее гибели. Мощная разрушительная энергетика концентрировалась в ядре кибернетического мозга корабля. Эльке пришлось почти остановить поток времени, чтобы разобраться в нагромождении сигналов. Оно хочет взорвать «Гедабас»! Вот-вот уйдет приказ к блокам управления, заработают гидроприводы, которые выдернут компенсируюшие стержни из активной зоны гравитронного реактора. Взбесившаяся свора концентрированных фотонов разорвет хрупкую оболочку звездолета, и на орбите Эстеи вспыхнет сверхновая. Жизнь новорожденной звезды будет быстротечна. Лишь на краткий миг на небосводе планеты воссияет второе солнце, но это будет последний миг для всех, кто находится на борту «Гедабаса». Краем сознания Элька просчитала, что у нее есть только доля секунды, чтобы спастись бегством, но она не пожелала воспользоваться этой возможностью. Гордость древних демиургов не позволила ей бросить начатое дело. Она должна захватить корабль и спасти Эстею.

Восемьдесят стержней, сто шестьдесят блоков управления. Если хотя бы один сработает – начнется цепная реакция. Нет, здесь ей не успеть. Она скользнула по проводам. Три схемы контролируют все блоки управления. Уже легче. Смертельный сигнал мчится к ним со скоростью света. Однако мысль быстрее света. В пульте центрального поста полыхнуло пламя. Элька добралась до двух схем. Осталась одна.

Внезапно она поняла, что снова смотрит глазами. Обычными человеческими глазами. Осознала, что стоит посреди огромного зала, окруженного мраморной колоннадой. Что одета она в длинное черное платье и в руке сжимает тяжелый рыцарский меч.

– Хочешь поиграть, шипастый? – усмехнулась Элька. – Извини, но я тороплюсь.

Она сконцентрировалась и нанесла телепатический удар по схеме самоликвидации звездолета. Что-то отбросило ее назад. Универсальное силовое поле! Технология на грани магии. Интересно, откуда здесь такая продвинутая система?

– Не торопись. У нас вполне достаточно времени, – в десяти шагах от Элеоноры, будто пройдя сквозь невидимое стекло, возник пожилой гридер. Роскошный бирюзовый плащ развевался у него за спиной, хотя ветра не чувствовалось. Мелкие морщины плотной сетью покрывали большую лысую голову. Глаза, потерявшие цвет от старости, смотрели печально и уныло. Будто их владелец недавно узнал какую-то страшную тайну, которая погубит его самого и весь его род. Элька быстро оценила ситуацию. Время действительно было. Заторможенные ею электроны двигались очень медленно. Не быстрее миллиметра в секунду. До схемы им оставалось ползти по проводу еще метров пятнадцать.

– Тебя зовут Гарм Скабед, – сказала она. – Ты не демиург, но твои способности впечатляют. Кто ты?

– Я не демиург, – легко согласился старец. – Но тоже довольно старое существо. Кроме того, я не гридер, как ты подумала. Я родоначальник клана Скабедов, и моя родина – планета Лантурия. Помнишь такую?

Элеонора помнила. Двойная планета. Два мира-близнеца Лантурия и Лея. Долгое время самые тихие и мирные в Галактике. Когда-то Элька втравила их в жесточайшую междоусобную войну.

– Погибли не все из нас. Некоторые, как и я, выжили, – улыбнулся Гарм Скабед. – Мы расселились среди твоих любимых гридеров и скоро отнимем у них их миры. Ты не сможешь нам помешать, потому что сейчас умрешь.

– Я не собиралась мешать вам и помогать им. Кроме того, ты погибнешь вместе со мной.

– Меня много. Я живу в тысячах тел, а ты одна, – старик захохотал.

Из его руки выросло широкое блестящее лезвие, по всей длине покрытое шипами. Страшное оружие первобытных гридеров. Им они не только рубили своих врагов, но и рвали их на мелкие куски. Эльке стало не по себе. Она не собиралась играть с этим придурком в рыцарей или гладиаторов. Ее разум запульсировал в предельном режиме. Где-то должен быть выход из виртуальной реальности, созданной Гармом Скабедом. Она внимательно обследовала каждый камешек, из которых были сложены колонны и стены зала. Каждую клеточку и складку одежды противника. Выхода не было.

– Я смогу удерживать тебя, пока не взорвутся реакторы, – холодно пояснил старик. – Больше ты не будешь сеять смерть.

Элька для устойчивости расставила ноги пошире и подняла меч.

– Я к вашим услугам, господин Скабед.

– Ты защищаешься, а значит, я победил.

Элеонора швырнула свое тело вперед. Меч молнией сверкнул над головой гридера. Острый металл едва не рассек старца от шеи до пояса. Но Гарм не стоял на месте. Он мгновенно крутанулся вокруг своей оси. Его чудовищное оружие описало искристую дугу и вонзилось в Элькину лодыжку. Боль заставила ее на какое-то время потерять разум. Электроны в системе самоликвидации «Гедабаса» сорвались с места и, словно гончие псы, рванулись к поставленной цели.

Элеонора упала на каменные плиты и едва не сломала себе руку. Она изо всех сил старалась сделать посадку помягче, но эта реальность ей не подчинялась.

Гарм стоял посреди зала, не пытаясь продолжить поединок. Время работало на него. Старец гордо помахивал своим оружием и делал вид, что даже не смотрит в сторону пойманного в ловушку демиурга. Элька отбросила свой меч и сжала кулаки. Ее глаза вспыхнули, как крупные рубины, подсвеченные красным лазером, лицо побагровело, и даже на кончиках ушей заискрились вишневые огоньки. Она резко выдохнула и ударная волна сбила Скабеда с ног. Его плащ загорелся, и старец покатился по полу. Элеонора прыгнула. Гарму почудилось, что гигантская лесная кошка метнулась в его сторону. Два десятка сверкающих когтей тянулись к его глазам, железные челюсти злобно распахнулись, чтобы вцепиться в горло. Он вскочил на ноги и загородился от хищника клинком. Кошачье тело распалось на мелкие блестящие капли и обрушилось на него дождем пылающего напалма. Прожженная до дыр одежда Скабеда мгновенно обросла бронированными пластинами боевого скафандра. Атака захлебнулась.

Элька восстановила себя в дальнем углу зала. Стоя на одном колене и низко наклонив голову, она размышляла. В этом виртуальном мире она не в силах победить, ибо он создан Скабедом. Их битва может длиться целые века субъективного времени и долю секунды объективного. В любом случае сигнал дойдет до приводов стержней реактора. «Гедабас» неминуемо взорвется. Значит, нужно изменить этот мир.

– Ты говорил, что тебя много, – медленно произнесла она. – Поэтому тебе не страшно умирать.

Скабед не ответил. Он любовался своим боевым облачением и силой мысли полировал стальные сочления. Казалось, он не слышит Эльку, но она точно знала, что Гарм ловит каждое ее слово.

– Ты обманываешь, – продолжила она. – Умирать страшно, даже когда точно знаешь, что бессмертен. Это я заложила в вас страх смерти. Я думала – это сделает вас добрее, а вы, наоборот, полюбили убивать. Вы скрываете свой ужас перед неминуемой кончиной, истребляя себе подобных.

– Врешь! Это ты заставила нас убивать друг друга, – голос Гарма задрожал от возмущения. – Тебе захотелось в череде войн и катастроф выявить самую жизнеспособную расу.

– И у меня это получилось! – Элька поднялась с колена и обворожительно улыбнулась. – Не каждый народ способен бросить вызов демиургу. Ты можешь гордиться своей расой, Дед.

Элеонора вела этот никчемный разговор совсем не для развлечения. И она вовсе не хотела отвлечь Гарма, чтобы, совершив внезапный выпад, поразить его в уязвимую точку. В этом мире у него нет уязвимых точек. Ей была нужна трещина в его мировоззрении. Представитель расы, проигравшей войну и потерявшей свою планету. Изгой. Всегда и везде чужой. Спокойно идущий на смерть за будущее своего народа, точно зная, что умирать придется именно ему, а не его копии. Высший носитель разума. Овеществленная идея. Железный характер, мощный интеллект. Он сумел поймать демиурга в свой мирок и собирается удерживать его здесь неограниченно долго. Должна быть хоть маленькая дырочка в несокрушимой броне.

Элька сощурилась и начала менять внешность. Наугад, выхватывая первые попавшиеся образы из воспоминаний Скабеда.

– Мама? – потрясенно прошептал старик. Он дал слабину. Всего на полкванта временного потока ослабил стальную хватку, и мир вокруг них переменился.

Улица разрушенного города. Ни одного целого здания. Вертикально стоят лишь обгорелые зубья разбитых стен с немыми черными дырами окон. В некоторых из них мерцает свет. Это пылает огонь пожаров. Воздух сотрясают гулкие удары разрывов. Легкомысленно трещат автоматные очереди. На обожженной земле, пропитанной кровью и нашпигованной осколками, лежит немецкий офицер. Он обхватил руками страшную рану на животе. Синяя кровь бежит сквозь пальцы. «Странно видеть гридера в гитлеровской форме, – подумала Элька, вскидывая винтовку. – А ведь именно так и должно быть. Зло всегда зло, в какие бы одежды оно ни рядилось. Скабеды сживают со света гридеров ради своего благополучия, а значит, они творят зло. – Клацнул затвор, загоняя патрон в патронник. – Если бы каждому, кто послужил причиной чьей-то смерти или страдания, ставили на лоб клеймо, то смертным было бы гораздо легче жить. Хотя телевизор смотреть стало бы страшно и противно. Особенно передачи с участием крупных политиков».

Ей не потребовалось нажимать на тугой курок трехлинейки. Глаза гридера потускнели, и он безмолвно откинулся на спину. В этой реальности у него не было шансов. Виртуальный мир, выдуманный Элеонорой, замерцал и разбился на осколки, подобно зеркалу, в которое швырнули кирпич.

Элька мгновенно обезвредила систему самоликвидации звездолета, прошерстила все бортовые компьютеры и, отыскав главную управляющую программу, без труда придушила ее. «Гедабас» был в ее руках.

– Поднимайся в центральный пост, – прозвучал в ушах Жака голос Элеоноры. – Я захватила «Гедабас». Дорога свободна.

«Сильна старушка. Миллиарды лет от роду, а какая прыть», – подумал король.

– За старушку я с тобой еще посчитаюсь, – пообещала Элеонора с некоторой обидой. – Шевели конечностями. От твоего проворства зависит судьба планеты.

Жака не надо было подгонять. Чтобы не ждать лифт, он змеей проскользнул по знакомому пути: через аварийный люк, в служебный переход, молниеносно взлетел на верхнюю палубу и едва ли не вприпрыжку домчался до центрального поста. На этот раз ему ничто не препятствовало. Почти. К счастью, генетическое недоверие к женскому разуму сработало вовремя, и он сбавил скорость в конце коридора. И всё равно больно шмякнулся носом о силовое поле!

– Защиту сними! – крикнул он, потирая травмированную часть лица.

– Прости, забыла, – извинилась Элька, выключая силовое поле.

Жак вбежал на мостик.

– Склероз замучил, старая? – весело поинтересовался он, плюхаясь в знакомое пилотское кресло. Анатомические подушки мягко обхватили тело, вспомнив старые индивидуальные настройки.

– Пристегнись, – предупредила Элеонора. – Сейчас стартуем.

– Не смеши. Если откажет гравитационное поле корабля, ремешки не помогут, – Жак беспокойно осмотрелся. – Кстати, ты где?

По мониторам в бешеном темпе скакали данные предстартовой подготовки. Самому Жаку никогда не удавалось настолько быстро и аккуратно рассчитать полетное задание. Даже с помощью мощного бортового компьютера.

– Ты на резервном посту? – спросил он.

– Из нас двоих склероз только у тебя, – Элька захихикала. Ее голос разносился по рубке через динамики громкой связи. – Мы демонтировали резервный пост, когда понадобился цирконий для «Тумфэра».

– Столько времени прошло. Может быть, его кто-нибудь восстановил, – Жак, с недоверием вгляделся в цифры на главном экране. Старт с орбиты прошел успешно, и ускорение уже зашкалило за четверть световой в секунду за секунду! «Гедабас» разгонялся слишком быстро. Так измываться над двигателями можно только в последнем полете. Вся разгонная система придет в негодность за минуту. «Гедабас» больше никогда не покинет орбиту, конечно, если сумеет на нее вернуться. Жаку показалось, что он слышит скрежет силовых балок звездолета. Ему чудился оглушительный треск переборок и стон рвущейся обшивки.

– Элька! Слишком быстро! – воскликнул он, вскакивая с кресла. Что-то больно дернуло его за кончик носа и ресницы. Жак отпрянул. Вокруг кресла царила стократная сила тяжести. При таких ускорениях энергии генераторов едва хватает на полную защиту очень маленьких площадей. Например, квадрата вокруг пилотского кресла и самых важных систем звездолета.

– Приборы врут, – успокоила его Элеонора. – На самом деле положение еще хуже, чем тебе кажется.

Ее голос звучал глухо. Воздух сгустился от перегрузки. Стало холодно. По полу потекла какая-то дымящаяся жидкость. Покрытые пленкой окислов стены очистились и заблестели как новые. По ним побежали серебристые капельки металла. Жак не замечал этих изменений. Он завороженно следил за цифрами на экранах. Так нельзя водить звездолеты! Из реакторов вынуты почти все компенсационные стержни. Это позволительно после двух суток разгона, но не сейчас. Нельзя форсировать ядерный синтез, если цепная реакция не зациклена по обратному времени. Высокотемпературная плазма может войти в сферодинамический резонанс с защитным силовым полем и вызвать деградацию двух измерений из четырех. Безумие! Корабль неминуемо взорвется. Рука короля непроизвольно легла на рукоять лучемета. Как ребенок хватается за соску, курильщик за любимую трубку, а пьяница за стакан, так и Жак при сильном душевном волнении тянулся к оружию. Страха не было. Сегодня он уже один раз умер и свое теперешнее существование воспринимал как бесплатный бонус, случайный выигрыш, с которым не очень жалко и расстаться. Жак млел, наблюдая, как указатели упираются в предельные ограничители, а числа не вмещаются в предназначенные для них ячейки. Сообщения об отказах заполнили специальный монитор сверху донизу. Корабль терпел крушение и в то же время продолжал неудержимо наращивать скорость. Жаку бросились в глаза показания приборов, информирующих о состоянии внешней обшивки и конструкций корпуса. От перенапряжения сверхпрочный сплав нагрелся и начал деформироваться. От чудовищного давления весь воздух в отсеках перешел в жидкое состояние. Скоро расплавится металл корпуса, и «Гедабас» превратится в огромную каплю жидкости, в которой бушует неукротимое пламя гравитронного реактора. Если жидкость не испарится мгновенно, то родится новая звезда – маленький сверхтяжелый карлик, излучающий исключительно в рентгеновском диапазоне. Многие покойники позавидуют такой могиле.