— Я пришел сразу же, как только мне передали, что тетя Изетта хочет меня видеть.

— Этот день не из лучших для Изетты, но особенно беспокоиться не о чем. Доктор Макгрегор оставил предписания, что надо делать в таких случаях.

— Деймон? — Изетта неожиданно открыла глаза. — Ты здесь, мой дорогой?

— А Нелли знает, что ты себя неважно чувствуешь? — спросил Деймон. — Может, послать за доктором Джонсоном?

— Бог ты мой! — воскликнула Вэрина. — Да Нелли только что ушла отсюда. Она все утро возилась здесь с тетей Изеттой.

— Сейчас мне нужно отдохнуть, — заговорила Изетта таким тихим, слабым голосом, что Деймон наклонился к ней, чтобы лучше слышать. — Но сначала я хочу кое о чем попросить тебя. Сядь рядом.

Деймон устроился на краю перины из гусиного пуха.

— Я знаю, что ты сейчас занят счетами и делами на плантации, но я прошу тебя, покажи, пожалуйста, Нелли картины, что находятся под лестницей. — Изетта беспокойно перебирала пальцами кружева на покрывале. — Она занимается очень важным для нас делом, составляя описи. Но я не думаю, что ей известно о картинах под лестницей.

Деймон нахмурился, пытаясь вспомнить, о каких картинах идет речь.

— А-а, обнаженные тела и картина Пуссена «Аврора соблазняет Кефала».

— Совершенно верно, — на удивление четко и громко произнесла Изетта. — Мне хотелось бы знать ее мнение об этих картинах.

— Наверное, будет лучше, если их покажет тетя Вэрина, — заколебался Деймон. Ему не очень-то хотелось знакомить Нелли с этими работами. Во-первых, из-за их содержания, во-вторых, потому, что считал их ценнейшими вещами коллекции, и, в-третьих, из-за того, что не был уверен, как встретит его Нелли сегодня утром.

— О нет, только не я, — запротестовала Вэрина, отмахиваясь руками. — Я не хочу лишний раз их видеть. — Если тебя беспокоит их непристойное содержание, — продолжала Изетта, — то могу сказать, что они не менее пристойны, чем статуя Хайрама. По-моему, Нелли при виде ее не упала в обморок.

Деймон полагал, что картина Пуссена гораздо более раскованная, но тетя Изетта была права относительно Нелли: та совершенно спокойно рассматривала голого мужчину. Она даже не покраснела, так что падать в обморок, вероятно, не в ее характере.

— Нелли сказала, что собирается закончить сегодня опись предметов на первом этаже, — сообщила Изетта и достала из-под подушки массивный ключ. — Это единственный ключ от комнаты под лестницей. Думаю, тебе надо показать Пуссена сегодня. Нелли ты найдешь в гостиной.

Изетта опустила голову на подушку и закрыла глаза, показывая, что разговор закончен. Деймон обернулся к Вэрине и посмотрел на нее вопрошающим взглядом, но та покачала головой, давая понять, что удивлена не меньше его.

— Ей надо отдохнуть, — напомнила она Деймону.

Просьба тети показалась ему очень странной. Хотя, если уж так нужно показать ценные картины Нелли, то, наверное, это должен сделать именно он.

Деймон остановился на пороге гостиной, где висел портрет Томаса Стерлинга. В течение своего почти уже месячного пребывания в Роузвуде он старался как можно реже входить в эту комнату. Тут была территория деда. Любимое дедово кресло стояло рядом с камином, любимые вещи — меч Эндрю Джексона и серебряный кубок — сверкали на каминной полке, а над всем этим царил портрет дедушки. Дед смотрел на него сверху вниз с явным неодобрением. Деймон, оставаясь у двери, ответил ему дерзким взглядом, недовольный тем, что этот давно умерший человек по-прежнему вызывает у него чувство неуверенности в себе.

— …и тогда маса Джексон вот так вот, прямо через стол, передал маса Томасу свой меч, — прервал его мысли голос дяди Кейто.

Дядюшка Кейто, Пьюг и Нелли стояли у камина и рассматривали меч Эндрю Джексона. Старый дворецкий рассказывал свою любимую историю, которую Деймон слышал уже много раз.

— В этом доме, здесь, в столовой Роузвуда? — спросил Пьюг, не отрывая взгляда от меча.

— Да, сэр. В столовой, в этом доме, так оно и было, и маса Томас всегда ужасно гордился этим мечом, ведь генер… то есть, президент Джексон назвал маса Томаса своим другом перед всеми самыми важными в округе лицами.

— А он что-нибудь еще рассказывал об этом мече? — спросила Нелли, подняв голову от своей маленькой записной книжки. — Где его сделали, например, или что-нибудь в этом роде?

— Говорил, что защищал им Новый Орлеан, мисс Нелли. Говорил, что убил английского офицера. В самом деле убил вот этим мечом. И теперь он здесь, в Роузвуде.

— Я думаю, из всех ценностей, которые дедушка купил за границей или здесь, из всей его коллекции самым ценным для него был этот меч, он больше всего им гордился, — неожиданно произнес Деймон, и все три головы повернулись к нему. — Кажется, меч был немного тусклым и в пятнах, когда президент вручил его моему деду. Так ведь, дядюшка Кейто?

— Да, сэр, он вовсе не был таким блестящим, как сейчас. Это ваша тетушка Вэрина навела тогда на нем блеск. Точно, она. И теперь вот каждую неделю наводит. Чистит и вон тот кубок вашего деда.

— Я даже не знаю, как оценивать подобные вещи, — в полном замешательстве покачала головой Нелли.

Деймон внимательно смотрел на Нелли, но она, казалось, была так поглощена своими записями, что даже не замечала его взгляда. Мисс Линд была совершенно невозмутима и выглядела свежей, как утренний цветок. «Неужели наш поцелуй ничего для нее не значил?» — с раздражением подумал Деймон, который провел весьма беспокойную ночь.

— Чему мы обязаны, Пьюг, вашим ранним визитом? — спросил Деймон, желая поскорее избавиться от непрошеного гостя. Ему не терпелось остаться наедине с Нелли.

— Сэр, — нерешительно начал Пьюг, бросив взгляд в сторону Нелли, — я должен поговорить с вами конфиденциально.

Деймон отвел Пьюга подальше к двери, где их нельзя было услышать.

— В чем дело?

— Мистер Дюранд, не знаю, как вы это воспримете.

— Давай выкладывай, приятель.

— Прошлой ночью на кладбище видели призрак вашего деда.

— Призрак моего деда? — Деймон чуть не расхохотался, представив себе, как его почтенный предок в одиночестве расхаживает по кладбищу. Но присущее креолам суеверие призвало его не торопиться с выводами. — Кто его видел?

— Матушка Лула, — ответил Пьюг. — Она приходила ко мне сегодня утром и сказала, что прошлой ночью, после захода луны, увидела на кладбище привидение. Она возвращалась домой от одной женщины, у которой заболел ребенок.

— А что точно она видела? Откуда она знает, что это был мой дед?

— Она чуть не потеряла рассудок, мистер Дюранд. Лепетала всякую чушь. Это совсем на нее не похоже. Но она определенно что-то видела. Сказала, что саван на нем был изорван и висел клочьями, а стоял он у кладбищенского забора. Она не могла видеть его лицо, и он не издавал никаких звуков, но она уверена, что это был он.

— Мой дед умер почти пятнадцать лет тому назад, — сказал Деймон. — И за все это время я ни разу не слышал, чтобы он разгуливал по кладбищу.

— Да, сэр, до сих пор ничего такого действительно не было, — согласился Пьюг. — Но эта история уже распространяется по округе, как пожар. И я боюсь, что не смогу никого теперь заставить наводить порядок на кладбище и ухаживать за могилами. Я не хотел бы, чтобы вы подумали, будто это по моей вине семейные могилы окажутся заброшенными.

— Понимаю, спасибо, — сказал Деймон. — Я сам этим займусь.

Он отпустил Пьюга и вернулся в гостиную. Матушка Лула жила у Стерлингов с тех пор, как он себя помнит, и никогда ничего не сочиняла. Да и суеверной ее нельзя было назвать, разве что лошадиную подкову повесила над кухонной дверью.

Деймон улыбнулся про себя. «А что, если дедушка действительно восстал из могилы, потому что внук вернулся в его дом? Если так, то наша встреча предопределена, — решил Деймон, — и рано или поздно она произойдет».

В гостиной Нелли все еще записывала что-то в свою тетрадь. Ее опущенное лицо обрамляли темные локоны, а брови были сосредоточенно сдвинуты. Деймон тут же забыл о привидении.

— Эти сведения о мече весьма интересны, — сказала Нелли, когда Деймон подошел к ней. Она захлопнула тетрадь. — Я не перестаю удивляться разнообразию сокровищ в этом доме.

— А у меня для вас еще кое-что есть. — Деймон достал из кармана ключ. — Тетя Изетта напомнила мне о некоторых картинах, которые вы, вероятно, не видели.

— Неужели я что-то пропустила?

Деймон вывел Нелли в холл. Она, заинтригованная, охотно следовала за ним.

— Пропустили, потому что не были в галерее для личного обозрения.

— Что значит «личного обозрения»?

— Увидите сами.

Деймон открыл ключом дверь и, отступив в сторону, предложил Нелли войти. На пороге она заколебалась и явно насторожилась. Деймон подумал было, что она после памятной прогулки в саду побоится остаться с ним наедине, но уже через минуту Нелли шагнула в полутемную комнату.

Нелли окинула взглядом узкое помещение. Оно было ненамного больше гардеробной, и свет проникал сюда только сквозь круглое оконце. На стене висело несколько картин, задрапированных бархатом.

— Это явно не самое лучшее место для выставки картин, — заметила Нелли.

Оглядывая изолированную, похожую на тайник комнату, она вдруг подумала, не преследует ли Деймон какую-нибудь иную цель, пригласив ее сюда: ведь им предстоит быть здесь вдвоем.

— Вы говорите, что мисс Изетта хочет, чтобы я посмотрела эти произведения искусства? И именно сегодня?

— Да. Дело в том, что эти картины, по мнению деда, не совсем подходят для публичного обозрения. — Деймон зажег стоявшую на полке лампу, чтобы лучше осветить картины, и повернулся к Нелли. — Что же касается нас с вами, твердо обещаю, буду вести себя сегодня как джентльмен.

Это очень походило на извинение, и Нелли молча наклонила голову в знак того, что принимает его. Он указал на первую от двери картину.

— Ну что, начнем? — И Деймон отдернул занавеску.

На полотне было изображено пышное женское тело с округлыми формами и розово-золотистым оттенком кожи. Копна золотых волос, за спиной — белоснежные крылья. И обольстительная улыбка с ямочками на щеках, притягивающая внимание зрителя.

— Это всего лишь херувим, — с восторгом засмеялась Нелли. — Но какая прекрасная работа. Улыбающийся ангелочек. Видимо, это эскиз для более крупной работы. В нем, безусловно, есть чувственность, но вряд ли это можно назвать эротикой.

— Надо сказать, не каждая леди имеет такой профессиональный подход, каким обладаете вы, — заметил Деймон, улыбаясь.

— А я не представляю, как можно увидеть в этом создании нечто оскорбительное, — ответила Нелли.

Записав имя художника, она спросила у Деймона, где и когда была приобретена эта картина. Он сообщил ей все, что знал.

— Посмотрим дальше.

Деймон открыл следующую картину. Парочка на лужайке. У женщины очень глубокое декольте, ее голая грудь приковала к себе взгляд мужчины, лица светятся страстным желанием.

— Что вы об этом думаете? — бросил приманку Деймон.

— Конечно, кто-то может счесть такой сюжет непристойным, — ответила Нелли. Лично у нее она вызвала любопытство. Интересно, а как бы она себя чувствовала, лежа вот так, на расстеленном одеяле вместе с Деймоном, а он бы вот так же клал ей в рот виноградины? — Хотя это просто пикник, и здесь нет никакого классического сюжета, вы согласны?

— Здесь действительно нет, — признал Деймон и открыл следующее полотно.

На нем изображено было много голых женщин, купающихся в реке. Нелли молча изучала позы обнаженных фигур.

— Ну? Что скажете об этом?

Она покраснела.

— Вообще говоря, это прекрасная работа художника, которого пока еще не очень ценят. Но обязательно признают в будущем.

— А что в этой картине особенного? Почему его признают в будущем?

— Во-первых, композиция, — ответила Нелли и сделала заметки в своей тетради. — Потом, краски. Разные оттенки одного цвета пока еще не популярны, не у всех получается, а его технология весьма привлекательна. И, наконец, чистота линий.

— Ну, тут уж следует отдать должное женской фигуре, а не художнику. Никакого открытия он не сделал, — заявил Деймон, и Нелли почувствовала, что он смотрит на ее щеки: не появился ли там румянец.

— Без сомнения, если судить беспристрастно, человеческое тело — благодарный объект для художника, — заметила Нелли, стараясь сосредоточиться на своих записях. — Ведь не случайно художники так любят обращаться к обнаженной натуре.

— Вам трудно что-либо возразить.

Деймон коснулся ее локтя, чтобы повести ее в конец узкой комнаты. Его прикосновение прожгло ткань платья, огонь добрался до кожи.

— Вот мы и у последней картины, — сказал он, отодвигая драпировку.

Два прекрасных тела заполняли все полотно. Мужчина и женщина держались за руки и с вожделением смотрели друг на друга. Каким бы невинным и неопытным ни был зритель, он не мог бы не понять их намерений. У Нелли перехватило дыхание.

— Да ведь это Пуссен! «Аврора соблазняет Кефала». Но это не может быть подлинником. Он во Франции.

Забыв про Деймона, она подошла поближе к картине и стала внимательно ее изучать.

— Не думаю, что там есть подпись, и работа, по-видимому, не была закончена, — заметил Деймон.

— Это предварительная заготовка, — пробормотала Нелли скорее себе, чем Деймону, и отступила назад. — Но она, возможно, самое ценное, что есть в вашей коллекции. Мне просто не верится. Настоящий Пуссен… здесь…

— А что вы скажете по поводу сюжета?

Нелли взглянула на него и опять почувствовала жар во всем теле. Деймон встал сзади, будто хотел найти лучший ракурс для осмотра картины, и его теплое дыхание касалось ее шеи.

— Это, безусловно, сцена из классического мифа, — ответила Нелли и снова стала смотреть на полотно.

— Безусловно. Но кто все-таки этот молодой человек? — поинтересовался Деймон и как бы случайно положил руку на плечо Нелли. Она напряглась под его рукой, но он не отнял ее. А она его не оттолкнула.

— Ну, этот красивый юноша, — заикаясь, начала рассказывать Нелли, — по имени Кефал, был женат на Прокриде, любимице Дианы, богини охоты. Вон видите копье? Это подарок Прокриде от Дианы. Прокрида с гордостью отдала копье своему любимому. Оно всегда попадало в цель.

— Да, лучшего оружия и не придумаешь, — отметил Деймон. — Значит, это Прокрида на картине?

— Нет, эту леди зовут Аврора. Можно определить по цвету ее волос. Она пытается соблазнить Кефала и отнять его у Прокриды.

— И, кажется, у нее неплохо это получается, — улыбнулся Деймон, явно восхищаясь соблазнительным изгибом бедер Авроры. — Она одерживает победу?

— Нет. Кефал любит Прокриду и пренебрегает Авророй.

— Что же, можно только восхищаться мужчиной, устоявшим перед таким соблазном, — признал Деймон, но тут же спросил: — А Кефал никогда не жалел об этом?

— Пожалел, — сухим тоном ответила Нелли. — Пока он отсутствовал и, значит, не мог ничего сам рассказать Прокриде, к ней пришла подруга и поведала, что случайно подслушала в лесу, как Кефал умолял какую-то девицу остудить пылающий в нем жар.

Деймон выгнул бровь и заинтересованно посмотрел на Нелли. Щеки ее вспыхнули.

— Это, в самом деле, классический миф, — сказала она, словно оправдываясь.

— Да-да, понимаю. — Деймон попытался скрыть улыбку под маской невинного интереса.

— Подруга Прокриды плохо думала о Кефале. Так же, как вы, — не смогла удержаться от упрека Нелли. — А он просто обращался в жаркий день к ветру, чтобы тот принес прохладу к ночи, когда ему захочется спать.

— Ну да, конечно, — кивнул Деймон, — я и сам иногда так поступаю.

Нелли слегка отодвинулась и, с раздражением посмотрев на Деймона через плечо, спросила:

— Так вы хотите слушать дальше или нет?

— Да, конечно, пожалуйста, продолжайте.

— Бедняжка Прокрида безумно любила мужа, и после той попытки Авроры соблазнить его она мучилась от ревности, болезненно воспринимая любой намек на измену, так как поверила в то, что рассказала подруга.

— Ну и что она сделала?

— Проникла в лес и спряталась в кустах около того места, где, как ей сказала подруга, состоялось свидание. И когда она услышала обращение Кефала к ветру, а он это делал постоянно, Прокрида разрыдалась.

Услышав странный звук и думая, что это какой-то дикий зверь, Кефал бросил в кусты свое копье — то самое, которое всегда попадало в цель. Прокрида закричала, и, бросившись на крик, он нашел ее уже умирающей. Но он успел сказать ей правду о ветре, так что она умерла счастливая.

Деймон нахмурился.

— «И умерла счастливая»? Ничего себе история.

— Но это мифология, вы же сами знаете, — пожав плечами, ответила Нелли.

— Нет, не знаю. И не думаю, что много потерял.

Нелли повернулась к нему.

— Мораль этой истории в том, что человек должен доверять тому, кого любит, — объяснила Нелли, стараясь тщательно подбирать слова.

— Или не дарить мужу волшебное копье, как это сделала Прокрида, — ответил на это Деймон.

— Мне кажется, не стоит пренебрегать этим уроком, — настаивала на своем Нелли. — Если вы кого-то любите, надо верить этому человеку. Если не будете верить — любовь умрет. Прокриду погубила ее подозрительность.

— Ладно, это всего лишь картина, — сменил тему Деймон. — Так что вы думаете обо всех этих произведениях?

Нелли вздохнула.

— Думаю, вы и ваши тетушки должны пристроить к дому длинный зал, нечто вроде галереи, чтобы дать картинам нужное освещение.

— Что ж, над этим стоит подумать, — ответил Деймон. — Я поговорю с тетей Изеттой.

И тут Нелли услышала, как открывается входная дверь, и дядя Кейто кого-то удивленно приветствует.

Маленькие ножки затопали по каменному полу, и раздался звонкий детский голосок:

— Ненавижу этих тигров, папочка. Когда дом будет наш, я закрашу этих противных зверей.

Нелли и Деймон повернулись к двери. Она приоткрылась, и в щели появилось длинное, четко очерченное лицо Клео.

— Маса Деймон, мисс Нелли, меня послал дядя Кейто сказать вам, что приехали маса Артур Ситуэлл со своим сыночком.