7

— Что я слышал о Питере Хайраме и его агентстве? — задумчиво повторил Тео, покручивая рюмку с бренди и оттягивая время. Мысли его все еще были заняты Изеттой, ее сердечным приступом. И чтобы ответить на вопрос Деймона, ему надо было сделать над собой усилие.

Они сидели за маленьким столиком в библиотеке и выпивали. Вокруг них колыхались мягкие тени от огня свечей, на корешках книг сверкали золотые буквы названий. За окном трещали сверчки, квакали лесные лягушки.

В доме царила полная тишина. Изетту благополучно довели до постели, все слуги тоже уже легли спать. Тео был рад, что опасения не оправдались — по крайней мере, на этот раз.

— Послушай, Тео, ты бываешь в самых отдаленных уголках, знаешь буквально всех жителей в округе, — издалека начал Деймон. По его глазам было ясно: он чем-то обеспокоен. — Ты бываешь среди выдающихся людей и среди самых обычных. И в любом доме о чем-нибудь говорят. Ты много чего слышишь. Что, например, ты слышал о Джоне Майнере?

— Да ничего особенного.

Тео сделал паузу. Ему совсем не хотелось продолжать, было как-то неловко повторять то немногое, что он уже рассказал Деймону. Тот, как одержимый, искал ответа на свои вопросы о Корнелии Линд, а Тео никак не хотел давать пищу его подозрениям.

— Насколько мне известно, Джон Майнер — перекупщик из Нового Орлеана. Его интересуют произведения искусства, во всяком случае, он сам так заявляет.

— Но я уверен, ты что-то еще слышал о нем, — Деймон наклонился к столу, уставился в свою рюмку с бренди и тихим, но требовательным тоном произнес: — Давай рассказывай.

— Авги Тернбул сказал мне, что они сначала не хотели иметь дело с Майнером. Полагают, у него подмоченная репутация. Но Хайрам настоял.

— Я так и подозревал. — Черты лица у Деймона обострились. Едва сдерживая негодование, он постучал рюмкой по столу. — Что еще?

— Ничего. — Тео отпил глоток и пожал плечами. — Я только знаю, что никто больше в округе не заключал с ним никаких сделок. По-моему, его здесь не очень любят.

— Мне он тоже не по душе. — Деймон допил свой бренди и задумчиво уставился на дно рюмки. — У меня есть еще одна просьба к тебе.

— Слушаю.

— Ты говорил, что на следующей неделе собираешься ехать в Чарлстон на какую-то медицинскую конференцию.

— Верно. Уезжаю в понедельник. Если, конечно, Изетту опять не прихватит. Я тут попросил молодого Джонсона приехать и последить за моими пациентами. Но, честно говоря, я не думаю, что у твоей тети был сердечный приступ. В общем, я бы даже сказал, ее состояние улучшается с каждым днем.

— А Нелли знает, куда ты едешь?

— Да вроде бы я ничего ей не говорил, — пожал плечами доктор, — сообщил только, что еду на медицинскую конференцию.

— Хорошо. Теперь слушай мою просьбу. Пока ты будешь в Чарлстоне, постарайся выяснить все, что сможешь, о Корнелии Линд. Она утверждает, что ее отец был там врачом, а мать из рода Эшли.

— Ах, вот оно что! — Тео нахмурился. Ему совсем не улыбалась роль шпиона. — Ну, и что еще ты хочешь через меня узнать?

— Мне известно, что она была помолвлена, и что жених дал ей отставку. — Деймон покачал головой. — Наверное, это случилось давно, но сплетницы такие скандалы не забывают.

— Это точно, — согласился Тео. «Особенно если дело касается такой хорошенькой леди, как Корнелия, — мысленно добавил он. — Уж будут обсасывать снова и снова».

Деймон задумчиво уставился в темноту. Его мучили противоречивые чувства.

— Тео, а ты видел ее лицо, когда она встретила Майнера? Меньше всего она ожидала или хотела этой встречи. На лице ее было написано не только удивление. Может, растерянность? Сознание вины?

Тео сосредоточенно рассматривал свою рюмку.

— Деймон, факт знакомства с перекупщиком сомнительной репутации вовсе не означает, что она приехала сюда, в Роузвуд, с какими-то коварными целями.

— Не означает, — согласился Деймон и снова посмотрел на Тео. — Но во всем этом есть некое роковое совпадение, тебе не кажется? Девушка, явно не богатая, но хорошо разбирающаяся в искусстве, благодаря счастливому случаю получает место компаньонки в Роузвуде. Она приезжает сюда и завоевывает не просто симпатию, но и привязанность хозяйки плантации. Для чего, как ты думаешь, она составляет опись здешних художественных ценностей? Что, если на самом деле она это делает для хитрого пройдохи, торгующего произведениями искусства?

— Все это чистые домыслы, — возразил Тео, пытаясь отвергнуть подозрения Деймона. — И ничего больше. Мир искусства, по-моему, в чем-то похож на наше здешнее, луизианское общество. Он такой же замкнутый, все прекрасно знают друг друга, знают, кто хороший, а кто плохой. Твои подозрения беспочвенны. Я считаю, что Нелли именно та, за кого себя выдает.

Тео отставил в сторону пустую рюмку и стал тихонько постукивать кулаком по столу. Он был немножко обижен на Деймона за то, что тот не доверился его мнению об этой девушке, и потому в заключение сказал:

— Хотя бы ради того, чтобы убедить тебя в том, что ты ошибаешься, я найду в Чарлстоне подтверждение всему, что Нелли говорит о себе, найду и докажу, какая это прекрасная молодая леди.

— Это все, что я хочу от тебя, — сказал Деймон. — Спасибо, док.

Стоя на верху лестницы, ведущей в мансарду, Нелли поймала себя на том, что зевает в который уж раз за утро. Она плохо спала, и ей не хотелось рано вставать. По правде говоря, она почти совсем не смыкала глаз после встречи с Джоном Майнером в Лорелсе два дня тому назад. Ей очень понравилось изысканное светское сборище; ни одного знакомого лица она там не встретила и потому решила, что ей нечего бояться. И вдруг этот Джон Майнер.

Первым побуждением было повернуться и убежать прочь, но Деймон закрыл ей путь к отступлению. Заметил ли он ее смятение? Заподозрил ли что-нибудь? Появление Майнера ошеломило ее настолько, что она сначала потеряла дар речи, а потом залепетала как ребенок. Большее потрясение она могла испытать разве что при виде Чарльза.

Нелли закрыла глаза, чтобы прервать ожившие воспоминания о той встрече с Майнером. Деймон не мог ничего знать, он только увидел, что она очень напугана. Надо поверить в это.

Никогда еще ни один партнер не кружил ее по залу с такой легкостью, так точно соблюдая ритм. Он будто соблазнял ее на что-то большее. Подсознательно она понимала, чего желает, и негодовала оттого, что тело ее жаждало прикосновений его рук.

«Чушь какая-то», — подумала она. Несмотря на все внимание к себе Деймона, Нелли чувствовала, что он еще не до конца понимает, кто она такая и можно ли ей доверять. Слишком уж пристально он наблюдал за ней, проверял ее реакцию на свои действия.

И тут она, к несчастью, столкнулась с Джоном Майнером. Одному богу известно, что подумал о ней Деймон, став свидетелем этой нелепой сцены. И в каком грехе заподозрил, когда лицо ее покрылось пятнами в ответ на его вопросы о ее прошлом. И еще одно: если Майнер знает, где она сейчас, станет ли это известно Чарльзу? «Нет, — ответила себе Нелли. — Вряд ли. Ведь они даже незнакомы друг с другом».

Бессонные ночи притупляли сознание. Не позволяло ей спать спокойно и состояние здоровья Изетты. Впрочем, в первую ночь она приходила к ней в спальню каждый час и убеждалась, что пациентка дышит глубоко и спит крепко. Судя по всему, доктор Макгрегор оказался прав: приступ был не столь уж серьезным.

Снова подавив зевоту, Нелли все же убедила себя, что Деймон ничего на самом деле не знает. И у нее нет особых причин опасаться разоблачения. К тому же после недавнего сердечного приступа мисс Изетта более чем когда-либо нуждается в ее помощи.

Никто из членов семей, где она работала раньше, не проявлял такого интереса к ее биографии, какой проявляет Деймон. И уж, конечно, никто не сомневался в ее добропорядочности — ни разу, никогда. Уходила она всегда по собственной воле, как правило, с хорошей рекомендацией, но уходила только тогда, когда пациент явно выздоравливал. Или когда узнавала, что Чарльз Раффин подобрался к ней слишком близко.

— Доброе утро, мисс Линд.

Нелли вздрогнула и повернулась на звук голоса. То был Клод Пьюг; выйдя из своей комнаты, он как раз закрывал за собой дверь. Одет он был уже как для работы: помятый сюртук и плохо завязанный галстук. Он окинул Нелли оценивающим взглядом своих тусклых глаз. Этот далеко не джентльменский взгляд всегда раздражал ее и портил настроение.

— Никак не ожидал встретить вас здесь так рано, — сказал он.

— Я делаю опись антиквариата на мансарде, — ответила она, прижав свою папку к груди, как щит.

— Вы очень предприимчивы, — заметил Пьюг, продолжая смотреть на нее все более наглым взглядом. — Подозреваю, что здесь давно ничего не инвентаризировали. — Он кивнул в сторону кладовки.

— Этого вообще ни разу не делали, — ответила Нелли. — По крайней мере, так мне было сказано.

— Значит, вам не с чем сверять, — произнес Пьюг и сделал паузу, будто взял это на заметку. — Столько работы сверх ваших главных обязанностей. Кстати, вам не нужно заглянуть и в мою комнату?

— Нет, нет. Сегодня в этом нет необходимости, мистер Пьюг, — поспешила ответить Нелли. Ее вообще не интересовала его комната. — Я в первую очередь составляю опись произведений искусства.

— Ясно. — Пьюг двинулся к лестнице. — Тогда я вас не стану задерживать. Чердак — не самое любимое мое место. Удачи вам, мисс Корнелия.

— Вам тоже, сэр.

Пьюг прошел мимо, чуть не задев ее. Пахло от него сладким ликером и несвежим бельем. Нелли с облегчением вздохнула, когда он исчез, спустившись с лестницы. Утренний свет просачивался сквозь листву деревьев в слуховые окна мансарды. В золотых лучиках пыль превращалась в подвижные светящиеся точки. Когда Нелли еще поднималась по лестнице, она острым взглядом домохозяйки отметила, что перила на ней вытерты. Чистыми были и сама лестница, и коридор, ведущий к спальным комнатам, в одной из которых жил мистер Пьюг. Однако в кладовках не обнаружилось даже следов уборки.

— Мисс Нелли, вы там, наверху? — послышался снизу голос Кейто. — Клео сказала, вы хотите поговорить со мной.

— Хочу, Кейто. Я хотела бы спросить о сундуках в кладовке.

Старик, наконец, поднялся к ней.

— Там, в кладовке, вещи, которые маса Стерлинг даже никогда не вытаскивал из сундуков.

— Даже не вытаскивал? Почему?

Кейто покачал головой.

— Да он все ездил, то туда, то сюда. И всегда привозил груду вещей. А уж как перестал ездить в путешествия, просто закрыл их здесь и сказал: пусть лежат, не троньте.

— А когда он перестал путешествовать? — спросила Нелли и новыми глазами посмотрела на покрытые пылью сундуки и коробки.

— Как умерли мисс Розали и маса Льюис. Тогда маса Деймон приехал жить к нам. Такие несчастливые были времена… Мы… нет, не буду говорить о том.

— Я понимаю, — посочувствовала Нелли, немного разочарованная тем, что Кейто больше ничего не расскажет о родителях Деймона. — Боже, я даже не знаю, с чего здесь начать.

— Ну, вот эти вещи маса Томас привез из путешествия в Нью-Йорк и Европу. — Дядя Кейто показал на ряд крепких сундуков. — А картины, что на стене, стали ему не по нраву. Так он решил сюда их перевесить.

— А вон там, в углу, что за мебель? — спросила Нелли.

Старый слуга ответил не сразу.

— Это вещи мисс Розали. Маса Томас приказал их сжечь, когда она сбежала, чтоб выйти замуж за масса Льюиса. Сказал, что не желает больше видеть в доме даже ее безделушки. Но мисс Изетта велела нам спрятать все здесь, в кладовке. Я не знаю, подходят ли эти вещи для вашего списка.

— Спасибо, дядя Кейто, — поблагодарила его Нелли.

Она уже не сомневалась, что начнет именно с вещей мисс Розали, хотя и понимала, что никаких оснований для этого не было, разве что любопытство по отношению к матери Деймона, печальной славы наследнице Роузвуда, лишенной своего наследства.

— Не думаю, что мне сегодня понадобится еще какая-то помощь. Просто дай мне знать, когда проснется мисс Изетта.

— Слушаюсь, мисс Нелли. — Дядя Кейто начал спускаться с лестницы, и Нелли слышала, как скрипели его старческие суставы.

А меж тем воздух в мансарде все больше нагревался. Нелли знала, что к полудню в кладовке вообще нечем будет дышать, поэтому-то и решила начать работу как можно раньше. Для завтрака найдется время и попозже.

Она достала из кармана фартука шарфик, обернула им голову, а кончики связала у шеи. После чего направилась извилистым путем между сундуком, мебелью и запыленными шляпными коробками в дальний угол, на который указал дядя Кейто.

Откинув старое покрывало, она увидела игрушечную мебель и другие сокровища, представляющие большую ценность для любой девочки. Интересно, знает ли Деймон, что здесь лежат вещи его матери? И хочет ли он это знать? В углу Нелли заметила свернутый в трубу восточный ковер. Тут же, у самой высокой части стены, стояло зеркало в резной раме, перед ним — объемистый комод со множеством ящиков. И на нем — медная птичья клетка. Рядом лежали коробки с книгами и разными девичьими принадлежностями.

«Старый маса Томас хорошо постарался, чтобы в Роузвуде не осталось ни малейших следов дочери, — подумала Нелли, — и, наверное, очень спешил, судя по тому, в каком беспорядке сложены вещи во все эти сундуки и коробки». Она вытащила стул, села и начала доставать из корзин изящные фарфоровые статуэтки, вычурные пузырьки от духов, богато одетых кукол. В шкафу из кедрового дерева она обнаружила кружевное покрывало, балдахин, скромное белое платьице из камчатного полотна. Расправив его, Нелли пыталась определить, было ли это платье для конфирмации или для первого бала. В двух коробках с книгами, судя по всему, недавно рылись. Лежавшие сверху и покрытые пылью книги — в основном любовные романы и приключения — были отброшены в сторону. Кто-то, видимо, пытался выяснить, а что там внизу. Нелли перелистала несколько достаточно потрепанных книжных каталогов самых престижных магазинов Бостона, Чарлстона и даже Лондона. У нее была смутная надежда найти дневник или, может, какие-нибудь письма: что-нибудь такое, что позволило бы заглянуть в душу девушки. Вместо этого на дне одной из коробок она нашла деревянную горгулью. Это весьма озадачило Нелли, и она поднесла фантастическую фигурку к солнечному свету, падающему из окна. Монстр с огромными ушами уставился на нее с насмешливым выражением, очень похожим на оскорбительную гримасу школьника за спиной учителя.

— У Розали была пара таких штук.

Нелли вздрогнула от неожиданности, чуть не уронив деревянную фигуру. Обернувшись, она увидела Вэрину.

— О, я не слышала, как вы поднимались по лестнице.

— Простите меня, Нелли. Я не хотела вас напугать. Я пришла сказать, что Изетта уже проснулась. Но не стоит торопиться. По тому, как она стучит палкой, отдавая распоряжения, можно сделать вывод, что она чувствует себя совсем неплохо.

Вэрина вошла в кладовую. Одета она уже была для работы в саду, из кармана фартука торчали садовые перчатки.

— Мне эти вещицы всегда казались ужасными и в то же время забавными, — сказала она, глядя на горгулью.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — согласилась с ней Нелли и снова подняла фигурку к свету. — Безобразные уроды, но глаз не отведешь. Вы никогда не задумывались, что видели во сне средневековые ремесленники?

— Элайджа задавал такой же вопрос, — заметила Вэрина и подошла к коробке, которую разбирала Нелли.

— Элайджа?

— Наш столяр. Тот здоровый негр, что помог вам с Деймоном выбраться из горящего дома.

— Ах да, Элайджа. — Нелли тут же вспомнила огромного мужчину, который сильными руками вытаскивал их из огня.

— Розали нашла в одной из папиных книг картинку, изображающую горгулью, и попросила Элайджу сделать для нее пару таких фигур, чтобы книги на полке не падали. Он и сделал две штуки из обрезков одного дерева, что у него оставались.

Вэрина улыбнулась ожившим воспоминаниям.

— Вот такая она была, Розали. Любила всякие новшества, пусть маленькие, но приятные. И в магазинах всегда искала что-нибудь необычное, никому ранее не известное. Изучала все эти каталоги. Но я совсем забыла про горгульи. А где вторая?

— Я нашла только одну, — ответила Нелли и снова осмотрела дно коробки. Второй горгульи там не было. — Меня, кстати, удивило, почему на ней нет следов времени.

— Так ведь это не антикварная вещь… Просто результат девичьей фантазии, — задумчиво и с грустью произнесла Вэрина. — Ей было всего пятнадцать лет, когда Элайджа сделал ей эти игрушки. А через три года она убежала из дома, а еще через пять лет умерла. Может быть, Элайджа знает, где вторая вещица. — Пожав плечами, Вэрина добавила приглушенным голосом: — Не говорите Изетте о них. Она приказала, чтобы никто и близко не подходил к вещам Розали.

— Не скажу мисс Изетте ни слова, — пообещала Нелли; ее интерес к «овдовевшей» горгулье возрос еще больше. Значит, матери Деймона нравилось непритязательное средневековое ремесло, она читала романы и играла в куклы.

Нелли неохотно поднялась со стула: ей хотелось узнать что-нибудь еще про необычную деревянную фигурку в ее руках, но сейчас уже не оставалось времени.

— Наверное, не стоит этим заниматься, — сказала она. — Но я все-таки спрошу Элайджу, что ему известно. А сейчас пойду посмотреть, как себя чувствует с утра мисс Изетта.

Лишь во второй половине дня Нелли смогла уйти из дома, чтобы поискать Элайджу. Она оставила сестер с ближайшей соседкой Виолетой Истербрук, которая пришла узнать, как себя чувствует мисс Изетта после случившегося на пикнике. Нелли завернула горгулью в полотенце, запихнула в корзинку и отправилась на поиски столяра. Клео показала ей, куда идти, и Нелли нашла Элайджу в бревенчатом домике в конце поселка, состоявшего из хижин, расположенных по обе стороны узенькой дорожки, что вела к кухне и прачечной. В хижинах жили негры-рабы. От главного дома до этого поселка было около четверти мили, и, пока она шла по протоптанной дорожке, до нее доносились песни негров, работающих в полях. В это время дня почти все хижины были пусты. Трудоспособные работники находились в поле. Кстати, Деймон тоже был там. Старые седые женщины сидели в своих креслах у дорожки и делились разными историями, в то время как руки их были заняты работой: кто вязал, кто шил. Маленькие детишки играли в пыли под деревьями с тряпичными куклами или возились со щенками. Из одной хижины доносились удары и звон каких-то рабочих инструментов. Нелли в знак приветствия кивнула женщинам, они ответили ей. Как сказала Клео, домик Элайджи найти было нетрудно. Деревянный забор из столбов с поперечными планками ограждал дворик, в середине которого стоял небольшой квадратный дом, сложенный из бревен. Столярные инструменты, пила и топор лежали на деревянном рабочем столе над навесом от дождя. Рядом стоял круглый точильный камень.

Когда Нелли остановилась в нескольких шагах от дома, до нее донеслись приглушенные голоса. Один низкий, прерывающийся мужской голос. Другой голос принадлежал молодой женщине.

— Еще один поцелуй, радость моя, — произнес мужчина.

«Наверное, Элайджа», — подумала Нелли.

— Уже нет времени, — запротестовала женщина. — Мне надо идти.

— Я долго не задержу тебя, детка. — Голос Элайджи стал хриплым от желания.

Женщина что-то сказала, но так тихо, что Нелли не разобрала слов.

— Не упрямься, малышка.

Потом Нелли услышала приглушенный крик, но не могла понять, был ли это крик протеста или, напротив, возглас, означающий, что женщина сдалась. «Что же теперь делать, — гадала Нелли, — уходить со двора или идти выручать женщину?»

Она приняла второе решение и направилась к двери.

— Мисс Виолета скоро начнет искать меня, — сказала женщина. Дыхание у нее было неровное, но не оттого, что ей причинили боль. Нелли остановилась. А женщина продолжала: — Ты же знаешь, золотой мой, она добра к нам, и мисс Стерлинг тоже. И я не хочу, чтобы их отношение переменилось.

— Все знаю, детка. — Тон Элайджи был сдержанным. — Осталось совсем немного. Мы уже близки к цели. Очень близки.

Еще один мягкий вскрик. «Отнюдь не протест», — решила Нелли. Она уже смутно догадывалась, что сейчас там происходит, знала — это их личное дело, поэтому отошла от двери.

— Мне трудно поверить, что это, в самом деле, возможно.

— Возможно, детка. И мы оба скоро будем свободными.

Нелли остановилась. Но любопытство взяло верх, и она повернула ухо к двери.

8

— А сколько нам еще нужно? — спросила женщина. — Скажи еще раз.

Нелли не двигалась из опасения, что любой шорох спугнет тех, кто в доме.

— Только сорок долларов, — ответил Элайджа.

— Сорок долларов. Это же куча денег. Давай просто убежим. Ты и я, вместе.

— Слишком опасно. И не стоит того. Теперь уже недолго. Доверься мне, детка. Наберись терпения.

— Я знаю, раз ты меня любишь, то сможешь скоро добыть эти деньги, — польстила ему женщина.

Тишину прервал легкий стон. Нелли снова повернулась, чтобы уйти. Ей было не по себе: ведь, по сути дела, она же подслушивала. Что бы там ни замышлялось, незачем в это влезать. Не желая больше ничего слышать и торопясь поскорее уйти, она не подумала, что пройдет мимо единственного в доме окна.

— Мисс Нелли, это вы? — раздался голос Элайджи. — Вы кого-нибудь ищете?

Нелли остановилась как вкопанная, ругая себя за то, что не прислушалась к голосу разума и не ушла сразу же, как услышала голоса в доме.

— В общем, да. Я искала вас, Элайджа, но ничего, я приду попозже.

— Нет, нет, мисс, я как раз собирался уходить, — сказал он и переступил порог.

За ним из дома вышла высокая элегантная женщина. Смелым взглядом карих глаз она встретила взгляд Нелли и, улыбнувшись без особой теплоты, сделала реверанс.

— Я Элма. Горничная мисс Виолеты.

— Здравствуй, Элма.

— Но горничной будет недолго, — возбужденно произнес Элайджа и обнял Элму за талию. — Скоро ты станешь свободной, как я. И будешь высоко держать голову.

— Я уже держу ее высоко, — отозвалась Элма, шутливо подняв кверху нос. — Но леди необязательно знать о наших делах.

— Как раз мисс Нелли нас и поймет, — заметил Элайджа. Решимость и гордость осветили его лицо. — Я покупаю свободу Элме. Мисс Изетта и маса Истербрук согласны. Мы оба будем свободны и вскоре поженимся.

— Это прекрасно, — сказала Нелли, невольно заразившись чувствами, светившимися на их лицах. — Я рада за вас.

— Только вот еще осталось раздобыть денег, — посетовала Элма и склонилась к его плечу. Взгляд ее потеплел, она ласковым жестом погладила Элайджу.

Тот сдвинул брови.

— Знаю. Но обещаю — это продлится недолго.

— Ну, мне пора идти. — Элма отодвинулась от Элайджи и, подняв руки к голове, поправила белый платок, завязанный у шеи. — Мисс Виолета станет искать меня, и будет плохо, если она рассердится.

На Элайджу просто больно было смотреть, когда он провожал взглядом Элму, уходящую от него к господскому дому. Нелли ждала. Один раз Элма обернулась и помахала ему рукой, а потом исчезла за поворотом. В эту минуту сердце Нелли заныло от зависти. Как счастливы эти двое! Насколько легче жить, зная, что любимый всегда рядом. Вот так же любили друг друга ее родители. Будто вдруг вспомнив о существовании Нелли, Элайджа повернулся к ней.

— Простите, мисс Нелли. Что я могу сделать для вас?

Нелли вытащила из корзинки горгулью и развернула ее.

— Я просматривала вещи в кладовой и нашла вот это. Вы помните? Мисс Вэрина сказала мне, что вы сделали две такие фигурки, и я хотела бы знать, где вторая.

Элайджа взял у Нелли деревянную фигурку и стал внимательно ее разглядывать.

— Да, помню. Бог ты мой, я же вырезал ее так давно, задолго до того, как заработал себе свободу. Мисс Розали пришла ко мне с книжкой из библиотеки сэра Томаса и показала картинку с этой вот штукой. Я и впрямь сделал парочку. Из обрезков дерева, что у меня везде валялись. Я делал тогда верх для камина одному соседу. Отдал обе штуки мисс Розали и больше никогда их не видел.

— Какая жалость, — вздохнула Нелли, взяв горгулью из рук Элайджи. — Они ведь не представляли никакой ценности. Просто необычные вещи. И довольно выразительные.

— А мисс Розали как раз любила такие вещи. Необычные, — сказал Элайджа и задумчиво покачал головой. — Она и сама была необычная. В голове всегда полно идей и фантазий, вот как с этой горгульей. Очень уж много у нее было от отца. Наверно, поэтому они и не смогли ужиться.

— Даже так? — спросила Нелли в надежде, что Элайджа будет более разговорчив на эту тему, чем Кейто и Клео. — Я понимаю. Он ведь не дал согласия на ее брак с Льюисом Дюрандом.

— Не дал. Но после того несчастного случая с лодкой, когда они утонули, он заперся в своей комнате и больше не выходил.

— Несчастный случай с лодкой? — удивилась Нелли. Никто никогда при ней даже не упоминал про затонувшую лодку.

— Ну, это когда погибли мисс Розали и ее муж маса Льюис, — ответил Элайджа так, будто она должна была знать, о чем речь.

— Значит, тогда маса Деймон и потерял своих родителей?

— Мисс Розали почти и не бывала дома, — вскинув голову, ответил Элайджа. — Она оставляла масса Деймона на попечении тети Изетты и тети Вэрины, а сама отправлялась с мужем за покупками в Париж.

Отец Деймона очень любил свои лодки. В тот день они поплыли на самой новой парусной лодке… как они ее назвали?.. В общем, это было первое плавание, и, как назло, начался шторм. Их тела выбросило на берег только через три дня.

— Какая трагедия! — Нелли была потрясена. Она опустила глаза на горгулью в своей руке — фантазию молодой девушки, каких много, но у этой была вольная душа и богатое воображение, наполненное как прекрасными, так и безобразными образами.

— Еще бы, маса Деймон был еще совсем мальчишкой. Он и нашел их тела на берегу реки. — Элайджа кивнул головой. — Да, да, мисс. Это был такой ужас…

— Деймон нашел тела своих родителей? — Нелли не могла себе даже представить, какую боль и какое горе должен был пережить Деймон и как это отразилось потом на ребенке.

Элайджа снова кивнул.

— Это было начало конца для старого хозяина. Он так никогда и не оправился. Совсем не выходил из своей комнаты и вместо себя посылал управляющего вести все работы на плантации. Моя мамуля — ее уже нет с нами — работала тогда в большом доме и, когда приходила сюда, рассказывала обо всех странностях, которые там происходили.

— Значит, Томас Стерлинг в скорби удалился от мира, оплакивая свою дочь, которую до этого лишил наследства? — вслух размышляла Нелли, довольная, что обнаружила хоть что-то человеческое в диктаторе Роузвуда. Но представить себе, как должен был страдать Деймон, было просто невозможно. Тут воображение отказывалось работать.

— Ну, сам он так не говорил. Он сказал, что она, стало быть, получила по заслугам, потому, мол, что не подчинилась отцу.

«Я могла бы и сама об этом догадаться», — сказала себе Нелли.

— Он даже не позволил похоронить ее на семейном кладбище, вон на том холме, — Элайджа показал рукой в сторону кладбища, которое Нелли уже видела издали. — Приказал хоронить возле церкви, посреди чужих. А маса Льюиса семья его погребла среди своих. В общем, и те, и другие родители добились своего. Никто из них не хотел этого брака, пусть даже и по любви.

— А что обо всем этом знает Деймон?

— Так никто и не старался что-нибудь скрывать от молодого маса, — ответил Элайджа, снова покачав головой. — Просто его уши не упускали ни слова. Но он никогда об этом не говорил. Мне-то уж точно. Иногда приходил сюда и работал со мной. Хороший работник. Хороший ученик. Бывало и так, что мы вместе ходили на рыбалку. Но о своей матери ни разу и словом не обмолвился.

— А потом дед выгнал его из дома? — спросила Нелли, стремясь сложить все кусочки вместе в этой странной истории.

Элайджа усмехнулся.

— Да вот только мисс Изетта как-то умела порой не слышать, что говорит ее папенька, даже когда он орал ей в ухо. Она и мисс Вэрина уж так заботились о маса Деймоне. Делали все, что могли, потому он теперь всегда приезжает сюда, когда они нуждаются в нем.

— Все понятно, — сказала Нелли. Неудивительно, что Деймон испытывает такое сильное нежелание спать под крышей Роузвуда.

Она повертела в руках горгулью. А что он думал о своей матери? Может, именно ее равнодушие к сыну сделало его таким настороженным и даже подозрительным?

— Мисс Нелли, хотите, я вам сделаю еще одну такую штуку? — Элайджа оглядел свой двор. — Не знаю, найду ли такое же дерево, но, может, что-то похожее и подберу.

— Да нет, меня просто заинтересовала эта фигурка, — ответила она, как бы взвешивая в руке горгулью. — А что потеряно, то, боюсь, уже ничем не заменить.

Печальные аккорды фортепьянной сонаты звучали в музыкальной комнате Роузвуда, где они сидели после ужина. Стоя у окна, Деймон наблюдал, как Изетта вздыхала, склоняясь над клавиатурой. Мысли ее явно были где-то далеко. Вэрина дремала в кресле у противоположной стены.

Нелли, в миленьком светло-желтом платье, сидела на диване, ничего не видя перед собой, поглощенная музыкой. Когда прозвучал заключительный аккорд, Деймон зааплодировал. Нелли присоединилась к нему. Вэрина проснулась и тоже захлопала.

— Замечательно, тетя Изетта. Несколько недель без практики никак не сказались на твоем мастерстве, — похвалил тетю Деймон.