26

На следующий день после возвращения наместника с остатками войск в город верховный жрец, совершив жертвоприношение, направился в резиденцию Липпина. Храм был недалеко от имперской конюшни, как мысленно называл резиденцию Иф, и он пошел пешком, сопровождаемый десятком храмовых стражей и двумя жрецами. Молва опередила имперского наместника, она явилась в город с первыми беглецами. Теперь верховный жрец, хотя и печалился о гибели своего отряда, с тайным злорадством думал о том щелчке, который получила Империя. И вместе с тем росла тревога – совсем не просто оказалось раздавить этих отступников!

Он очнулся от мыслей перед входом в резиденцию, поморщился при виде штандарта с изображением императора – по его вере такое считалось идолопоклонством. Но не стал делиться впечатлением со спутниками – два стража у входа могли знать местный язык.

Его пропустили – наместник был оповещен о прибытии Ифа. По лестнице, раскаленной солнцем, их вел молодой офицер, звенящий и сверкающий начищенной медью. Наверху спешивший за молодым офицером верховный жрец остановился, чтобы успокоить дыхание, поскреб потные подмышки и вошел в приемную. Его спутники остались на солнцепеке. Из окон было видно, как они неизвестно откуда вытащили игральные кости и принялись за дело.

– Мир тебе, – склонив голову, смиренно прикрыв глаза и сжав на груди ладони лодочкой, приветствовал Липпина верховный жрец.

– Здравствуй, а ты мертвечину, как ворон, чуешь!

– Я пришел не за оскорблениями, – с достоинство, выпрямился Иф.

– Я не хотел обижать, но у меня не блестящее настроение, жрец.

– И у меня, наместник. Этот Мессия стал действительно опасен. И не только Храму, но и Империи. Я не оговорился – так его называют даже некоторые имперские солдаты.

Наместник погладил сзади свою короткую шею, словно искал что-то, потом хлопнул ладонью по столу, резко повернулся и подошел вплотную к Ифу, впиваясь взглядом в его глаза, для чего пришлось ему задрать голову.

– Рано радуешься, жрец. Империя сильна – завтра с Лазурного берега через Священный город пройдут восемь тысяч солдат, а через несколько дней – еще две тысячи всадников из Триречья. Если понадобится, их будет десять раз по столько. Смотри, чтоб от топота их ног не рухнули стены твоего храма.

– Нет, наместник, с Исом мне не по пути.

– Так собери свой Совет Семидесяти, еще раз объяви его вероотступником, приговори заочно к смерти, а потом сунь нож какому-нибудь фанатику и скажи, что убийство это – богоугодное дело.

– Не так просто, наместник, – мы заявим о нашем бессилии. Неужели твои солдаты не смогут вырвать этот сорняк?

Ифу понравилась идея наместника, но сразу соглашаться он не хотел. Оба помолчали, собираясь с мыслями. Начал наместник:

– С подходом войск заткнем дырки из проклятой долины. И хлынем в нее через южный проход. О том, чтобы из Священного города никто не выходил, я уже позаботился. Но в другие города, где нет гарнизонов, нужно послать твоих людей, чтоб не было Ису пополнения. Учти, мы не подрубили колонны твоего храма, они же разрушат его!

– Я не изменю, наместник, не надо намеков.

– Наместник! – грохнул доспехами вошедший офицер. – Прибыл Гелл с остатками своих людей.

– Пусть войдет! – почти крикнул пораженный Липпин. – У тебя, Иф, чутье. Ты всегда приходишь, когда что-нибудь случается.

Верховный жрец удивленно развел руками, но для него де было в этом неожиданности – его соглядатаи уже видели в песках приближающийся отряд.

– Приветствую тебя, наместник, – устало поднял почерневшую руку Гелл.

– Вырвался… Сколько людей привел? Почему без до-спехов?

– Дошли – семьдесят. Из плена. Меня откопали под кучей тел. Остальные – перебиты.

– Как же вас отпустили?

– Сказали: идите! И не посмотрели вслед. Наверное, потому, что орлы не питаются падалью. Это – удел ворон.

– Не заговаривайся, Гелл! У тебя помутился разум от страха!

Липпин говорил все медленнее и спокойнее. И это было плохим признаком.

– Наместник, я был там, где других, – тут он остановился и тяжело посмотрел на Липпина, – не было. Другие бежали, когда огонь выжигал нам глаза, а мечи крошили наши панцири!

– Успокойся, Гелл, – наместник покосился на стоящего в тяжелом и мрачном убранстве Ифа, – здесь некого винить.

– Ты так думаешь? – как-то странно повел головою Гелл, словно что-то сдавливало шею, – будь по-твоему. Я могу идти?

– Нет, Гелл, садись и рассказывай. И ты сядь, жрец.

Наместник привычно сел у стены, облокотясь на левую руку. Гелл – по другую сторону стола, верховный жрец – сбоку, спиною к окну, отчего лицо его трудно было разглядеть.

– Налей себе вина. Я слушаю.

Гелл отпил из чаши глоток:

– Когда я очнулся – на мне не было ни меча, ни доспехов. Оставшиеся в живых собирали тела. И делали они это всю ночь, – тут на мгновение он прикрыл глаза и отставил чашу. – Под утро закопали… Да, меня стерегли. Потом допросили. Сам Учитель и его помощник – твой бывший раб. Затем отпустили.

– Не потребовали от тебя даже слова?

– Я отказался дать.

– И все-таки отпустили… Почему?

– Я же сказал – они знают свою силу.

– Ты видел вблизи их оружие?

– Слишком близко, наместник. Доспехи их надежней наших, а мечи – длиннее и крепче. Но страшней всего – огненные трубы, нет от них спасения!

– А что же сам Ис? – вклинился в разговор верховный жрец.

Гелл даже не повернул головы в его сторону.

– Гелл, мне это тоже интересно, ведь со времени моей беседы с ним прошло много месяцев, – помог жрецу наместник.

– Душу он скрести умеет даже тем, у кого и души не должно быть.

– Таким, как ты, Гелл?

Тот не ответил и угрюмо посмотрел в угол, минуя взглядом черную фигуру жреца.

– Ладно, иди, Гелл!

Тот встал, тяжело повернулся. И медленно вышел за дверь.

– Видишь, наместник…

– Вижу, верховный жрец, – не дал ему закончить Липпин, – сегодня же напишу императору, и через месяц здесь будет еще десять тысяч! Сорную траву – с корнем. И место выжжем, где она росла.

– Воистину так. Может, и мне поднабрать храмовых стражей? Им легче поддерживать порядок в городах…

– Пройдись по тюрьмам. Подбери уголовников – самый надежный на эту работу народ.

27

Учитель и Улук, хотя и не были большими стратегами, понимали, что лучше бить противника до подхода главных сил. Но сил недоставало, да и метательных снарядов хватило только на отбитие штурма. А пока Геф и его мастера наготовят новых, нужно какое-то время. И людям нужен был отдых.

Но и наместник, слишком торопясь к стенам Священного города, не удосужился сразу заткнуть горлышко Узкой щели, не говоря уже о южном проходе, благодаря чему, пока имперские войска закрыли оба выхода из долины, туда спустилось около тысячи человек. Вновь прорваться в долину имперские войска не смогли даже на южном перевале – там они наткнулись на колючую проволоку в три ряда, прикрытую тремя сотнями стрелков с самострелами и четырьмя метательными трубами. Получив несколько залпов из-за проволоки, они перестали лезть на рожон и в свою очередь перерезали перевал рвом и валом с частоколом по его гребню. То же было и в Узкой щели – там сотня последователей смотрела сверху, как возникший во время дождей поток размывал имперские сооружения. Грозы и ливни бушевали на перевалах, а в долине шли несильные, теплые дожди.

В крепости заканчивали работу по устройству жилья – хватало всем, был даже запас. Занимался в своей мастерской Геф, училась врачевать Мер под руководством Иса, а Улук муштровал новобранцев и планировал военные реформы. Лишь бдительный Нави продолжал спать с мечом, но и он временами, жалуясь на здоровье, по вечерам заходил к врачевательницам, в свою очередь обучающимся у Мер. Но ни Мер, ни Ису он на здоровье не жаловался.

В это время бородатые проповедники, ушедшие в мир из долины, пока она была открыта, брели по городам и весям, потрясая посохами и произнося проповеди, прославляющие Учителя. Далеко не под всеми этими текстами согласился бы подписаться Ис! А ученики этих проповедников несли слово дальше, и уже из просто Учителя он превращался в Учителя справедливости, Мессию и еще черт знает во что.

– Интересную штуку ты предлагаешь, – поскреб затылок, склонясь над чертежом, Ис – вечерами ближайшие друзья часто собирались у него в башне. И в этот раз были все, кроме Ртепа.

– Ты же сам говорил, были у вас когда-то такие воздушные корабли: наполнил пузырь легким воздухом – через перевал перелететь можно. Просто и здорово. Сам же говорил – газ этот есть.

– Насчет здорово – правильно, насчет просто – не очень. Однако… Когда мы ремонтировали корабль, то для замены главной трубы сделали новую. Десять кусков по десять метров. В полметра диаметром. А потом – подумали и использовали, так что это все здесь осталось. Поднять это на поверхность несложно. И сварить есть чем. Но нужен каркас и обшивка – легкая, прочная, непроницаемая.

– Хорошо, Ис. Помнишь, внизу, ты мне железную нить показывал? Паутинка, а кувалду подвесили и – ничего. Там мотками весь угол забит.

– Знаю, эти нити из одного кристалла выращены.

– Хорошо выращены. Так вот, взял я эту нить на станок – и пошла ткань с эту комнату шириной, потом – в пропитку, там тоже есть чем. Получилось – копьем не пробьешь и воздуха не пропускает. И легкая. Теперь дальше – смотри чертежи. Э, Улук, ты как был в бронзовом веке, так там и остался!

– Полегче, Геф, сам-то давно ли как перед богом готов был передо мной падать?

– Давненько, Ис! Да и в божественном твоем происхождении всегда сомневался. На то и кузнец – мне все на зуб попробовать да руками пощупать надо!

…Работали споро. У Гефа было теперь двадцать подручных.

Прежде чем взять, он долго присматривался к каждому. Но взяв в свою «преисподнюю», не уставал учить, дело требовал жестко. А шифр замка в подземелье знали только Ис и он.

Ис приказал установить опоры-леса – от башни к башне, по диаметру кольца. На это сооружение подняли те самые десять кусков труб. Сварили их автоматом – центровку Ис проверил по световому лучу. Эта труба из жаропрочного двухмиллиметрового сплава стала осью, вокруг которой возникли легкие и прочные серебристые кольца, перекрещенные продольными связями из того же материала. Длина корабля была задана трубой – сто метров. Вдоль трубы, покрытой теплоизоляцией, от носовой трубы, сквозь которую также проходила труба, до самой кормы шел коридор, чтобы пройти, согнувшись, тоже заканчивающийся небольшим расширением – рубкой. Диаметр корабля был двадцать пять метров, внутри было десять отсеков – эластичных мешков, заполнявшихся гелием. Резервуары с жидким гелием, компрессоры, емкости с горючим находились в нижней части корабля. Там же, внизу, имелись иллюминаторы – бортовые и донные. Внизу для смягчения посадки были сделаны два надувных вала – на оба борта. В трубе установили воздушно-реактивный двигатель, изготовленный Исом и Гефом, работавший на керосине. В центре судна была шахта, которая вела на верхний обзорный пост. Компрессоры работали от аккумуляторов, заряжавшихся атмосферным электричеством. Рули корабля были подобны двойному оперению стрелы. Навигационное оборудование – высотомер и магнитный компас.

Строили все. Когда разобрали леса и люди увидели созданную их руками огромную серебряную рыбу, своей спиной поднявшуюся выше крепостных стен, опять пошли толки о божественном происхождении Учителя. Но только не среди мастеров Гефа! Эти ходили гордые и всезнающие, всю точную работу делали они.

– Геф, не пора ли сформировать экипаж и опробовать корабль?

– Давай-ка сначала мы с тобой, как главные строители. Люди добрые, кто еще желает прокатиться по небесам?

Люди с опаской посматривали на трап, ведущий во чрево чудовища, хотя многие из них побывали там. Но тогда было иное – оно еще не могло летать.

– Возьми меня, Ис, – прошла сквозь почтительно расступившуюся толпу врачевательница Мер.

– Нас тоже, – разом грянули Ртеп и Улук. Нави даже не спрашивал – для него полет был само собой разумеющимся. Он только поинтересовался, можно ли взять свой десяток. И, получив разрешение, строем повел их внутрь корабля. Нави и его солдаты расположились внизу, остальные поднялись в носовую рубку. Нос, одетый прозрачным пластиком, был на уровне среза крепостной башни. Ис помахал столпившимся на верхней площадке. Оттуда тоже восторженно замахали.

– Начинаю подъем.

Газ пошел в емкости. Они ничего не ощутили, только вдруг пошли вниз крепостные башни. И люди, собравшиеся на их площадках, задрали головы.

Они летели на высоте трех тысяч метров; высота гор не превышала двух. Сезон дождей кончился. Густая зелень, еще не успевшая выгореть, расстилалась внизу. Как голубой глаз, смотрело в небо круглое озеро, рядом лежала тяжелая шестигранная шайба крепости.

– Летим к южному перевалу. Посмотришь сверху, Улук, на разлюбезных тебе имперских солдат!

– Полезная штука для военачальника, – уже освоился Улук, – и не только для разведки.

– Не только, – внимательно прищурился Ис. – Сбавляю скорость, подходим к перевалу.

– Неплохо бы сбросить и высоту, – заметил Геф, – посмотрим поближе.

– Снижаемся.

Для снижения не нужно было выпускать газ – он откачивался и сжижался. Высота не превышала ста метров. Корабль плыл над пыльной дорогой, ведущей на перевал. На самом перевале под ними было уже метров пятьдесят. Внизу с одной стороны отбрасывали короткую решетчатую тень проволочные заграждения, с другой – чернел затененный валом и частоколом ров.

Свои были предупреждены, но и они выскочили из укрытий, разинув рты, смотрели на огромное парящее веретено до тех пор, пока оттуда не раздался знакомый командирский голос Улука, приказывающий уйти в укрытие. Люди, знавшие крутой нрав своего начальника, исчезли, словно их не было. Для них мистика кончилась: уж коли этот лихой рубака и гроза нерадивых вознесся на этой штуке, все так и должно быть.

Когда же корабль завис над противником, там началось невообразимое. Многие, пав на колени и обхватив головы руками, ждали кары небесной, а может быть – и конца света. Впрочем, в имперской теогонии конец света, кажется, не был предусмотрен. Вышедший из шатра наместник взглянул на небо и окаменел. Когда его коснулась тень корабля, он даже глаза прикрыл от ужаса. Но на колени все же не пал. Стояла мертвая тишина. Даже лошади, словно что-то почувствовав, перестали ржать и рыть копытами землю.

Ис отворил нижнюю створку носового обзорного люка, высунул голову в шлеме – шлем его заставил надеть Геф, опасаясь случайной стрелы, – и, не напрягая голоса, сказал:

– Липпин, в прошлый раз ты едва унес ноги из нашей долины, в этот раз ты даже не попадешь туда. Я могу испепелить тебя и твой лагерь. Ты слышишь меня? Имперские солдаты, слышите ли вы меня?

– Слышим, – прошелестело внизу.

– Отлично. Пока вы живы, советую вам убираться к… в общем, в свою метрополию.

– Я посмотрю, кому и куда убираться! – вдруг обрел дар речи Липпин.

Геф сразу же оттянул назад Иса и захлопнул створку:

– Можешь через рупор говорить, еще лучше слышно будет.

– Есть ли кто в твоем шатре, Липпин?

– Нет, – ответил ошарашенный наместник.

– Отойди. И солдаты пусть отойдут. Сейчас он загорится.

Повторять не пришлось. Мгновенно вокруг шатра образовался пустой круг. Наместник медленно вышел из круга.

Ис прицелился и метнул из открытого на мгновение люка глиняный сосуд. Хрупкая глина лопнула на вершине шатра, брызнули огненные ручьи, шатер вспыхнул как сухая щепа.

– Тушить не советую. Если здесь есть участники прошлого похода, они могут порассказать, что это такое.

Участники были. И круг раздался еще шире.

– Давайте возьмем наместника, – вдруг предложил Улук.

– Нави, готовь лассо, ты же бывший пастух! – перешел к делу Ис.

Корабль отлично управлялся, и Ис толчками подвел его к тому месту, где неподвижно стоял глядящий в огонь Липпин. Солдаты отползли на четвереньках, не смея поднять головы. Наместник стоял, словно понимая, что бежать бесполезно. Внизу раздался вопль ужаса. И сразу после этого спокойный голос Нави:

– Можно подниматься, баран на борту.

Корабль набрал высоту в тридцать метров и медленно прошел над имперским лагерем.

– Слушайте все! – гремел сверху динамик. – Все, кто останется здесь до завтра, будут испепелены. Идите к морю, грузитесь на корабли и отправляйтесь домой.

И Ис похлопал потного Липпина по вздрогнувшему плечу.

Корабль еще не успел улететь, как шевельнулись возы, а уже издали увидели они клубы пыли, поднятые ногами солдат, спускавшихся с перевала. Им долго идти до Лазурного моря, минуя города: заходить в них Ис запретил.

– Теперь – курс на Узкую щель.

Там произошло то же самое. А день едва перевалил за середину.

– Воистину время измеряется не часами, а событиями, – изрек вдруг, вновь обретя велеречивость, Учитель.

– Прикажешь высечь это на каменных досках? – смиренно прошептала, лукаво блеснув глазищами, Мер.

– Бронза надежнее, – не растерялся Ис. – И дайте, бога ради, чего-нибудь покрепче воды нашему гостю, а то он не дождется посадки.

Обмякшему наместнику дали вина.

– До Священного города теперь меньше часа полета. А у нас там есть кой-какие дела. И верховному жрецу это будет приятным сюрпризом.

– Воображаю! – расхохотался Ртеп и энергично потер руки.

28

—Привет, Иф! – раздался с неба громовой голос, когда верховный жрец во главе семидесяти высших жрецов вышел из храма, дабы встретить небесного посланца. Верховный жрец задрожал, услыша этот голос, – у него была хорошая Память – и, как был, в парадных одеждах, опустился в пыль. Его спутники рухнули ничком, бороды в пыли, не решаясь поднять глаз. Они тоже знали, чей это голос!

– Онемел или не признаешь? В прошлый раз ты был побойчее! – наслаждаясь, гремел Ис.

Корабль снижался, уже можно было различить сквозь остекление рубки Иса, сзади него – Ртепа, Мер, Улука и Гефа, полубесчувственного Липпина успели убрать из рубки в нижнее помещение. Мер накинула на плечи Иса широкий фиолетовый плащ:

– От этого зрелища, как ты изящно выражаешься, жрецов хватит кондратий.

– Помилуй нас! – поднял дрожащие руки верховный жрец, он уже уверовал в Учителя. И трудно было осуждать его за это, слишком много впечатлений обрушилось на эту голову, хотя и не была эта голова дурной!

«Все так, но кузнец Геф сразу воспринял все по-иному!» – словно прочел мысли верховного жреца Ис. И снова докатилось снизу:

– …в священных книгах сказано…

– Что сказано в священных книгах, мы здесь разбирать не будем, – ответствовал Ис.

Верховный жрец умолк, сраженный собственной дерзостью. И медленно лег ничком, положив руки на голову.

– Прямо-таки классический жест, – неприметно толкнул в бок Учителя Геф.

И только взволнованный Ртеп начисто утратил чувство юмора.

Вот если бы он был на месте Учителя! Как бы он сказал!

Но все оставались на своих местах, и приходилось довольствоваться красноречием Иса:

– Немедленно распусти мздоимцев – храмовых стражей. И сам зарабатывай хлеб руками, а не кадилом! Десятина – отменяется. Все рабы – свободны. Имперских солдат – вон, их соплеменники уже ушли с перевалов. Они двинулись к морю садиться на корабли…

По плексигласу звякнула стрела, выпущенная имперским лучником. Других стрел не было – стрелка разорвала на куски наэлектризованная толпа. Прежде чем Ис договорил, толпа ринулась к имперской резиденции, хватая по дороге ошеломленных такой решительностью имперских солдат и вытряхивая их, как раков, из панцирей. Лишь голос Иса остановил всеобщее избиение. А через час, опасливо оглядываясь, сломленные солдаты Империи покинули бурлящий город.

– Ртеп, остаешься здесь комендантом. Нави, оставь ему свой десяток. Улук, будешь помощником Ртепа. Срочно собери имперское оружие, организуй охрану – здесь найдутся любители руки погреть! Борова-наместника – вон с корабля! Мы возвращаемся в долину. Люди, здесь остается мой друг Ртеп, я скоро вернусь!

Наместник не ушел далеко – его забили каменьями у городских ворот. Это уже потом Улук сформировал милицию и навел порядок.

Корабль пролетал над Малой долиной, и Ис снизился до бреющего полета. И когда аппараты, сжижавшие гелий, вдруг вышли из-под контроля и стали потреблять чудовищные порции энергии, Ис почувствовал знакомое полуобморочное состояние. Вновь совершился переход. Корабль вынырнул в пространство над каким-то парным чавкающим болотом. Ис рванул ручку, рабочие баллоны вновь наполнились гелием, и корабль медленно пошел вверх, направляясь туда, где виднелись белые от пены пороги какой-то реки с берегами, заросшими буйной зеленью.

– Земля! – каким-то непонятным чувством определил Ис. – Пожалуй, Африка.

Они едва дотянули до твердого берега – истонченная при пространственно-временном переходе оболочка не выдержала.

ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ