Кипп расхохотался, и на душе у него внезапно стало легко. Что за удивительная женщина! И пусть она не упускает случая его уколоть, давая понять, что считает его обычным бездельником, — Киппа это нисколько не задевало, даже наоборот. Он явно не нравился ей, но, как ни странно, он находил в этом определенное очарование.

— Перекреститься и плюнуть?! Я уж и забыл, как это делается. Ладно, мадам, я вам верю.

— О, я польщена, — насмешливо бросила Эбби, от души надеясь, что виконт не заметит, как дрожат ее руки, когда она срывала очередной цветок. — А теперь умоляю вас подождать — я только отыщу в сумочке бумагу и карандаш, чтобы записать ваш рассказ слово в слово. Если послать его в лондонские газеты, он произведет настоящий фурор…

Кипп снова захохотал. С каждой минутой он все меньше сожалел о принятом им решении. Да, конечно, может быть, она не красавица, но с ней по крайней мере можно разговаривать! Он с удовольствием устроился рядом с ней, нисколько не беспокоясь о том, что испачкает травой светлые панталоны.

— Случилось это очень давно… — начал он.

— О, — тут же перебила его Эбби. — Просто волшебная сказка! А фея там будет?

Кипп от удивления вытаращил глаза.

— Фея? Э-э… да, мадам. Так вы уже слышали эту историю?

— Не глупите! — фыркнула Эбби, небрежно шлепнув его по руке своим букетиком. В прежние годы, когда у нее еще была возможность бывать в обществе, она легко сходилась с людьми. Но сейчас Эбби не переставала дивиться тому, что впервые ничуть не смущается в присутствии виконта. У нее внезапно возникло чувство, будто они знакомы уже много лет.

Что в общем-то ей на руку, подумала она, — особенно если учесть, что именно сегодня она решила сделать ему предложение. Другого шанса не будет — вряд ли у Брейди хватит сил уговорить Киппа еще раз встретиться с Эдвардиной.

— Ну-ка позвольте, — сказал Кипп, забрав у нее цветы. — Вы умеете плести венок? — Его умелые пальцы проворно задвигались, аккуратно укладывая цветок за цветком. — Я уверен, что моему искусству в этом плане может позавидовать кто угодно.

— Тогда вы либо слишком снисходительны к себе, милорд, либо ведете жизнь настолько уединенную, что вам попросту не с кем себя сравнить, — не осталась в долгу Эбби и тут же прикусила язык. Господи, что она наделала! Хороший способ уговорить мужчину! Вряд ли ей удастся заставить виконта принять ее предложение — ведь она то и дело оскорбляет его! — Простите, милорд! Обычно я не так уж часто даю волю своему злому языку. Но у вас просто дар какой-то будить во мне самые скверные чувства. Увы, нам уже пора возвращаться. Может, объясните мне все-таки, для чего вам вздумалось привести меня сюда?

Кипп склонил голову, любуясь своим творением, потом одним легким движением увенчал им головку Эбби. Пока он развязывал ленты шляпки, она смотрела на него широко распахнутыми глазами, и его уже в который раз удивил их необыкновенный оттенок — словно фиалки в лесу. Украсив венком из маргариток ее аккуратно зачесанные волосы, он немного помолчал, словно давая себе последний шанс одуматься, — а потом сказал правду.

— Я решил жениться, — заявил он, не спуская с нее глаз, чтобы увидеть, как на нее подействует эта новость.

Долго ждать ему не пришлось.

— Нет, — пробормотала она, недоверчиво покачав головой. — Нет, в это невозможно поверить!

Я не хочу в это верить! Глядя на вас, я все повторяю себе: «Да, Эбби, он, безусловно, красив. Но это вовсе не значит, что он к тому же и глуп. И хотя он буквально из кожи вон лезет, чтобы поубедительнее сыграть роль светского хлыща, у которого денег куда больше, чем мозгов, его выдают глаза. В них светится ум, а…»

Эбби осеклась на полуслове и стиснула руки в ужасе от того, что так забылась. Она что, сошла с ума? Ей вдруг показалось, что все, что она тут наговорила, плотной завесой висит в воздухе, не давая ей дышать.

— Милорд, — дрожащим голосом начала она и, встав, принялась оправлять юбки, — думаю, вам лучше обратиться к моим дядюшкам, поскольку решать в этом случае им, а не мне. И хотя я почти уверена, что Эдвардина будет счастлива узнать о вашем предложении… — «… она считает вас чуть ли не древним старцем», — закончила Эбби про себя. Нет, конечно, ее сердце не было разбито, однако она неожиданно почувствовала себя задетой. Но признаться по совести, оскорблена была скорее ее гордость. Четыре дня! Четыре дня Брейди из кожи вон лез, чтобы заставить этого человека обратить на нее внимание, а он до сих пор не заметил в ней женщину!

А она, глупышка, — о чем она думала? Что он для того привел ее в этот укромный уголок, чтобы поговорить с ней наедине… может быть, даже намекнуть, что она ему не совсем безразлична…

Она просто спятила!

Вслед за Эбби Кипп тоже поднялся на ноги и, заметив, что она уже повернулась, чтобы уйти, взял ее за руку — тем более что она явно собиралась бежать в сторону, противоположную той, откуда они появились.

— Вы неправильно поняли меня, мадам. Да, я и в самом деле намерен жениться. Но выбор мой пал не на вашу племянницу.

Несмотря на всю серьезность момента, Кипп не смог удержаться от улыбки.

— Сказать по правде… только не сочтите это грубостью, мадам, но ваша прямота придала мне смелости… Так вот, говорю вам откровенно — ваша племянница была бы последней девушкой, которую я решился бы выбрать себе в жены.

Опять все не так. С одной стороны, у Эбби словно камень с души свалился, когда она поняла, что виконта ничуть не обидела ее прямолинейность. И все же ее слегка покоробило, когда этот человек так холодно и презрительно заговорил о бедняжке Эдвардине.

В душе ее снова всколыхнулась надежда, и Эбби пришлось до боли закусить губу, чтобы не выдать себя.

Но для чего тогда он привел ее к этому ручейку? Чтобы попросить ее сказать Эдвардине, что ее отвергли, тем самым смягчив удар, который он нанесет этому бедному, романтически настроенному ребенку? Как бы не так! Бедное, романтически настроенное дитя мало того что видит в нем дряхлую развалину, так к тому же еще считает виконта страшным занудой, а все потому, что он как-то раз повел ее в Музей восковых фигур мадам Тюссо, где Эдвардина чуть не умерла от скуки.

— У меня и в мыслях не было хоть как-то повредить репутации вашей племянницы. Возможно, мое внимание пробудило в ней, а также в вашей семье некие надежды. Если так, покорно прошу меня простить, — продолжал Кипп, готовый поклясться, что слышит, как в голове Эбби судорожно мечутся мысли.

— Тогда для чего вы все эти дни буквально ни на минуту не отходили от Эдвардины, милорд? — брякнула Эбби, хотя что-то подсказывало ей, что никакие попытки свести их вместе не удались бы, если бы виконт сам этого не захотел. Ну что ж, была не была! И когда-нибудь, превратившись в дряхлую старушонку, она, коротая свои дни в Богом забытом Систоне, наверняка будет себя проклинать, если сегодня у нее не хватит духу задать ему самый главный вопрос.

— Честно? — спросил Кипп, снова увлекая ее на берег ручья, где они могли поговорить без помех и где он успел бы помешать ей сбежать до того, как у него хватит смелости сделать то, ради чего ее сюда привел.

— А вы считаете, ложь порадует меня больше? Знаете, милорд, у меня возникло чувство, будто вам нравится морочить людям голову, — бросила в ответ Эбби, сдернув с головы венок из маргариток и зашвырнув его в ручей. Шлепнувшись в воду, венок зацепился за выступ скалы и повис на нем.

Вот так и ее жизнь, грустно подумала Эбби, ударившись о преграду, зависла в воздухе между небом и землей…

По правде говоря, она с самого начала поклялась не поддаваться соблазну, исходившему от плана Брейди. Правда, сегодня она позволила себе помечтать, однако ее угнетала даже мысль о том, что она согласится на брак по расчету, тем более с человеком, чей образ то и дело являлся ей во сне. Мужество окончательно покинуло ее. Она изо всех сил крепилась, чтобы не заплакать. В конце концов, она ведь вдова, а не глупенькая девушка!

Пытаясь разгадать выражение ее лица, Кипп вдруг осознал, что у него нет на это времени. И вместе с тем почувствовал какое-то странное удовлетворение. Может быть, потому, что Абигайль Бэкуорт-Мелдон и глазом не моргнула и бровью не повела — просто молча выслушала все, что он сказал, и теперь ждала продолжения.

Кипп рассеянно подергал себя за ухо. Признание, которое он готовился сделать, должно было потрясти ее и вместе с тем дать понять, что он не воспринимает его всерьез. Нет, ничего не выйдет, подумал Кипп. Лучше уж сказать все как есть. Хватит строить из себя светского шута. Будь он проклят, но сейчас она услышит чистую правду, даже если он потом горько раскается в этом.

— Как я уже сказал, мадам, по причинам, которые вам вряд ли интересны, я твердо намерен обзавестись женой. Возможно, вы уже догадались, что мои чувства тут ни при чем. Просто я решил, что мне пора остепениться, подумать о наследнике — короче, последовать примеру моего приятеля герцога Селборна.

Прекрасно отдавая себе отчет, что в ее глазах своей нынешней черствостью он может поспорить со вчерашней булкой, Кипп решил прибегнуть к привычной для него манере разговора.

— Поначалу я остановил выбор на вашей племяннице, потому что был уверен, что все дебютантки похожи друг на друга как две капли воды. Но по прошествии трех дней я убедился, что лучше уж искать убежища на вершине горы где-нибудь в Азии, дрожать от холода и сетовать на пустоту моей жизни, нежели жениться на одной из них.

— Интересная мысль, милорд, — хмыкнула Эбби. — Но полагаю, я поняла, что вы хотите сказать. Видите ли, если бы я считала, что все мужчины в мире похожи на моего покойного супруга, то, наверное, была бы счастлива присоединиться к вам и разделить ваше одиночество. Вы бы хныкали и сетовали на судьбу, а я распевала бы песни, дожидаясь, пока волосы у меня отрастут до пят, чтобы можно было завернуться в них, как в теплое одеяло.

Кипп усмехнулся — все это весьма напоминало романы Араминты Зейн. Да, Эбби удалось ему подыграть. И ее идея насчет одеяла просто блеск! Как странно! Он никогда бы не подумал, что она любительница подобной романтической чепухи!

А какие у нее глаза! Они не только красивы, в них еще светится ум, подумал Кипп.

И тут он впервые по-настоящему ее разглядел. Унылое платье какого-то неопределенного цвета, из-под которого выглядывают такие же старомодные туфли, волосы зачесаны назад и стянуты так туго, что он удивился — как это она не побоялась вырвать их с корнем. Но кожа чудесная: гладкая и бархатистая, как персик, без единой веснушки на крохотном, задорно вздернутом носике.

Прекрасно вылепленное лицо — высокие скулы, твердый, слегка упрямый подбородок. Когда она улыбается, сверкают ровные белые зубы. Пухленькой ее вряд ли назовешь, скорее наоборот. Впрочем, трудно судить. Вполне возможно, что под этой уродливой тряпкой скрываются восхитительные формы.

Сообразив, что его опять понесло не туда, Кипп с трудом заставил себя вспомнить, что ищет жену, а не любовницу. Чертовски неприятно, но факт.

— Э-э… да, — промямлил он, с трудом заставив себя вернуться к предложению, которое собирался сделать этой необыкновенной женщине, чья главная привлекательность — по крайней мере в глазах Киппа — состояла в том, что она прекрасно могла обойтись и без него.

— Итак, — равнодушно протянула она, — вы остановились на том, что ищете себе жену, упомянув при этом, что о моей племяннице в данном случае речь не идет. Я правильно поняла вас, милорд? Именно поэтому вы привели меня сюда? Думаю, вы скорее всего хотели, чтобы я как можно деликатнее объяснила все это Эдвардине, которая уже спит и видит себя в роли вашей нареченной. Вам не о чем волноваться, милорд. Я все сделаю. И потом, — помолчав, добавила Эбби, слишком поздно сообразив, что лучше бы ей попридержать язык, — если вы позволите ответить мне откровенностью на откровенность, милорд, племянница моя будет только счастлива услышать, что сватовство ей не грозит. Мне больно говорить вам об этом, но Эдвардина считает, что вы слишком для нее стары.

— Стар?! — Закинув голову, Кипп оглушительно захохотал. — Я убит, мадам, я совершенно уничтожен! Как вы считаете — может, мне прямо сейчас пойти и утопиться? Или все же набраться мужества и ковылять по жизни дальше, опираясь на палочку и постоянно напоминая себе, что я должен положить на ночь челюсть в стакан с водой?

— Вы обиделись? — удивленно ахнула Эбби. — Я угадала, да? Так я и знала. Я сразу поняла, что за показным легкомыслием вы прячете ранимую душу. Сказать по правде, я сама, когда мне не по себе, начинаю язвить. Но может быть, вам удалось найти способ получше, милорд?

Кипп склонил голову на плечо и прищурился — точь-в-точь старик учитель, разглядывающий юнца, которому вздумалось ляпнуть нечто явно предосудительное.

— Неужто я настолько прозрачен, мадам, что вы в состоянии читать в моей душе?

А Эбби вдруг почувствовала себя совсем свободно.

— Если вам хочется заставить меня извиниться лишь потому, что я сказала вам чистую правду, можете сразу забыть об этом. Жаль вас разочаровывать, милорд, но ваша затея гроша ломаного не стоит. Сразу хочу сказать — меня ваши обиды нисколько не волнуют.

А если честно, к этому моменту Эбби уже струсила до такой степени, что язык ей почти не повиновался. Наверное, она окончательно спятила, если осмелилась разговаривать с виконтом Уиллоуби в подобном тоне. Однако какое-то смутное чувство подсказывало ей, что его светлость не только не против, но ему это даже нравится.

Словно в ответ на ее мысли, высокомерная усмешка сползла с лица Киппа, и он снова заразительно рассмеялся:

— Браво, миссис Бэкуорт-Мелдон! Браво!

Как странно, подумала вдруг Эбби, вертя в руке камешек, к этому времени она уже давным-давно привыкла звать графа по имени. А герцогиня Селбори, эта богиня лондонского высшего света, сама предложила ей называть ее просто Софи. И в то же время ей казалось странным, что она может допустить подобную фамильярность с виконтом.

Даже если бы до этой минуты ее и мучили сомнения, уже одного его хохота хватило бы, чтобы убедить ее в том, насколько беспочвенны все ее надежды. Думать, что, открыв ему карты, она сможет убедить виконта, что более подходящей жены, чем она, ему не найти, было глупостью с самого начала.

— … Итак, я рискну еще раз повторить, что желал бы, как это принято в цивилизованном обществе, заключить разумный брак, в основе которого будет лежать обоюдная выгода и появление наследника. Учитывая все вышеизложенное,

миссис Бэкуорт-Мелдон, я сочту за величайшую честь для себя, если вы согласитесь стать моей женой.

Камешек выпал из ослабевших пальцев Эбби. Она подняла на Киппа глаза, снова и снова прокручивая в голове его слова. Кое-что, погрузившись в собственные невеселые мысли, она просто пропустила мимо ушей. И однако, она услышала достаточно, чтобы понять, о чем идет речь.

— Миссис Бэкуорт-Мелдон? — окликнул ее Кипп. Заметив, как побледнело ее лицо, он испугался. А вдруг он ошибся в ней? Вдруг она не найдет ничего умнее, как хлопнуться в обычный дамский обморок? — Вы меня слышите?

— Да, — просипела Эбби. Потом откашлялась и повторила уже громче, иначе из-за шума в ушах она вряд ли услышала бы собственный голос: — Да, я вас слышу. Но при данных обстоятельствах, может быть, вы будете называть меня Эбби?