Пролог

По словам Сен-Жюста, все это совершенно логично, легко объяснимо, и все такое. Так что пусть идет, как идет, ладно?

Нас двоих придумала Мэгги Келли — она замечательная, только иногда все запутывает.

Она описала нас на страницах популярных детективных романов, и, по словам Сен-Жюста, у нее неплохо получилось.

В общем, достаточно хорошо, чтобы мы появились в этом мире — сначала в голове у Мэгги, а потом и в ее манхэттенской квартире.

Не то чтобы такое случалось каждый день, однако это возможно.

В конце концов, мы же здесь, не так ли?

Для всех Сен-Жюст — английский кузен Мэгги, имя и внешность которого она использовала, чтобы создать образ идеального героя, Александра Блейка, виконта Сен-Жюста.

Вместе с виконтом Сен-Жюстом Мэгги придумала его верного друга Стерлинга Болдера. (Это я. Привет!) По версии Мэгги, мы путешествовали через Атлантику и остановились у нее погостить.

Разумеется, все это выдумка, ужасный обман, ведь на самом деле мы ненастоящие. Мы — литературные персонажи, целиком и полностью выдуманные.

Которые решили, как говорят сейчас, «пошиковать» в Нью-Йорке.

На Манхэттене мой добрый друг Сен-Жюст известен как Алекс Блейкли, но мне трудно называть его столь банальным именем (вы, наверно, уже заметили?). Мэгги сказала, что когда на людях, да и наедине, я называю его Сен-Жюстом, это можно представить как забавную «семейную шутку». Я же говорил, она любит все запутывать.

А главное, это объясняет и наши имена, и появление в квартире Мэгги новых жильцов — как минимум для ее друзей. Среди них есть, например, лейтенант полиции Стив Венделл, который весьма подозрителен, хотя Сен-Жюст утверждает, что на него не стоит обращать внимания.

Ну вот. Теперь уже, думаю, все понятно.

Ну, может, не совсем.

Пока еще никто не объяснил, почему наша дорогая Мэгги постоянно оказывается там, где происходят убийства.

Глава 1

Больше не могу, больше не могу, больше не могу!

Мэгги Келли отодвинула ноутбук, уронила руки на колени и опустила голову на стол, после чего начала ритмично стучать лбом по столешнице.

Не могу, не могу, не мо-гу, как же все меня достало!

Мэгги сидела за элегантным угловым столом с выступами по бокам. Они предназначались для аккуратных заметок, которые должны внести порядок в ее жизнь… и вместо этого были завалены конфетными обертками, пепельницами, а недавно к ним присоединился наполовину съеденный сэндвич с тунцом из закусочной Марио.

Там же стояла настольная лампа «под медь» с пластиковым зеленым абажуром, которому полагалось выглядеть стеклянным. Лампе вообще полагалось казаться шикарной. А она кажется… пыльной. На абажуре трещина — с тех самых пор, как лампу извлекли из коробки, но возвращать вещи в магазин — слишком утомительное занятие для столь занятого человека, как Мэгги. Ни к чему спорить с каким-нибудь склочным торгашом о том, каким образом и когда разбился абажур. Совсем ни к чему. Честно.

Компьютер, разрисованный голубыми и розовыми цветочками, должен был перегреваться от словесных перлов. А он… пуст. Единственное «писательство» — желтая самоклейка со словами: «Вчера мистер Холл написал, что корректор усовершенствовал мою пунктуацию. В ответ я телеграфировал требование пристрелить его, не оставив времени на молитву. Марк Твен».

Сидя в огромном кожаном кресле, или, скорее, примостившись на краешке, а головою возлежа на столе, Мэгги Келли переживала кризис.

Кризис эпических масштабов.

Сегодня она планировала написать десятую главу нового детектива о Сен-Жюсте. Ту самую, ужасающую десятую главу. Иногда ей настолько не хотелось начинать десятую главу, что она добиралась до двенадцатой, бродила вокруг да около, пытаясь никогда не дойти до десятой главы.

Но все-таки дошла. И встала перед лицом неизбежного. Десятая глава «Дела пропавшего денди»… и эта кошмарная любовная сцена.

— Хнык, — Мэгги приподняла голову и уставилась на два слова, напечатанных на экране: ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.

Она сказала «хнык», поскольку не знала, как пишется звук, означающий хныканье. А раз она не может записать звук, который обычно издает в таких случаях, то и произнесла «хнык». Будь она собакой, то сказала бы «гав», но разве можно записать собачий лай? Конечно, всегда можно написать «аф», но это детский лепет. Лучше «гав». Или «хнык».

Мэгги это показалось разумным… и вообще, у нее кризис (литературное выражение для состояния под названием затык).

Мэгги Келли — писатель. Как человек педантичный, она бы сказала, что была писателем, ведь этим утром не совершила ничего, хоть отдаленно напоминающего писательство.

И все из-за Сен-Жюста, черт бы его подрал.

Раньше Мэгги была Алисией Тейт Эванс, автором исторических любовных романов.

Этот беспощадный мир, мир писателей любовных романов. Мир писателей, точка. Это обернулось крахом (то есть низкими продажами). После чего Мэгги Келли стала Клео Дули, автором исторических детективов. Она хотела взять себе тройной псевдоним, как некоторые преуспевающие писательницы любовных романов, но потом остановилась на двойном, решив, что такое имя будет отлично смотреться на обложке. Тогда она цеплялась за любую удачную идею.

Она создала Александра Блейка, виконта Сен-Жюста, и сделать это было чертовски сложно. Ее герой. Ее идеальный мужчина.

Глаза: голубые, как у Пола Ньюмена.

Брови вразлет: Джим Кэрри.

Восхитительные, полные, почти презрительные губы: Вэл Килмер в фильме «Тумбстоун».

Аристократический нос: Питер О'Тул.

Внешность в целом: молодой Клинт Иствуд периода спагетти-вестернов.

Представить его с сигарой, и тут же слышишь, как он произносит «Я твоя сладкая черничка» голосом Шона Коннери в роли Джеймса Бонда.

Прекрасный, как грех. Остроумный, галантный, саркастичный и чувственный.

Прямое попадание в список бестселлеров «Нью-Йорк Тайме»!

И это было хорошо. Просто прекрасно. Пока три месяца назад Мэгги не обернулась и не увидела свое творение прямо здесь, посреди гостиной.

По его словам, она настолько живо его описала, что он смог воплотиться. И добавил, что пришел помочь ей с новой книгой. Потом он остался, чтобы разобраться с тем убийством. И они все еще здесь — Сен-Жюст и его друг Стерлинг Болдер.

И вот Мэгги стоит лицом к лицу с ужасающей десятой главой… с этим прекрасным, аппетитным, безупречным самцом, который живет в ее гостевой комнате, не закрывает зубную пасту, использует ее кредитки и до сих пор изображает аристократичного, деспотичного, невероятного героя эпохи Регентства.

Описывать сцены, где нужно вставить деталь А в отверстие Б, очень тяжело, особенно в отсутствие владельца детали А — не плода воображения, но живого человека, обитающего в ее квартире.

Мэгги выпрямилась, потерла ладони и положила руки на клавиатуру. Она профессионал. У нее горят сроки. Надо, и все.

Она просмотрела несколько последних страниц: введение к любовной сцене, которым заканчивалась девятая глава.

— Знаешь, Сен-Жюст, иногда ты мне снишься, — промурлыкала леди Сара. Ее руки скользнули сверху вниз по лацканам его пиджака, и она придвинулась ближе.

Мэгги тяжело вздохнула. О да. Я слышу тебя, малышка Сара, и понимаю. Поверь мне, понимаю.

— Искренне надеюсь, что это хорошие сны, миледи, — Сен-Жюст взял ее руки в свои и запечатлел поцелуй на каждой ладони. — А ваш. муж?

— О, Сен-Жюст, забудь о нем и обними меня. Я жажду…

— Теперь я понял. Вы хотели бы найти временную замену вашему дражайшему супругу? Кстати, где он? Пожалуй, я должен был спросить об этом прежде, чем принял ваше великодушное приглашение сегодня вечером. У меня нет желания спускаться по водосточной трубе, чтобы избежать встречи с ним. Возможно, мне уже пора.

Слова Сен-Жюста заставили леди Сару вздрогнуть.

Ладони Мэгги он поцеловал в тот первый день. Сара, дорогая, я чувствую твою боль! Мэгги обмахнулась воротом футболки.

— Она Беркшире, — леди Сара облизнула верхнюю губу кончиком языка. — Охотится, по его словам. Или, скорее, пьянствует. Пьянствует и распутничает.

— Покинув свою обожающую — нет, обожаемую — жену в Лондоне, оставив ее томиться в одиночестве? Хам.

— Хам? И ты так спокойно это говоришь? Ты просто любуешься собой, да, Сен-Жюст? Подлец, — заявила Мэгги монитору. — Ты всегда стремишься одним выстрелом убить двух зайцев.

Настоящий хам, подумал Сен-Жюст. Он был уверен, что граф не в Беркшире, а вместе со своими закадычными дружками, Левиттом и сэром Грегори, планирует очередное убийство. Сен-Жюст в течение месяца преследовал банду убийц, и все ниточки привели к графу.

И сейчас ему нужно какое-нибудь доказательство, ведь следующей жертвой троицы должен стать Стерлинг, поэтому их необходимо остановить. Остановить. Но сначала придется найти.

Сен-Жюст посмотрел поверх головы леди Сары в открытую дверь кабинета графа. Ему нужно всего лишь десять минут. Только десять минут одному в том кабинете.

— Сен-Жюст? — леди Сара игриво потерлась об него бедром, словно кошка, требующая внимания. — Я отослала прислугу на ночь. Ведь мы не хотим… чтобы нас потревожили.

— О, какая тошнотворная жеманность. Вот сучка, — прошептала Мэгги. — Но я не ревную, — она откинулась на спинку кресла и убрала волосы с шеи. — Почему здесь так жарко?

— Как… предусмотрительно с вашей стороны, дорогая, — протянул Сен-Жюст.

Бросив последний взгляд в кабинет графа, он поднял глаза на высокие часы в углу. Два часа. Если повезет, он окажется в этом кабинете до четырех. Сен-Жюст с улыбкой посмотрел на светловолосую ведьму, явно разгоряченную, уж он-то видел такое не раз. У него в запасе два часа. А может, и три. Спешить нет необходимости.

— Неужели вы собираетесь меня совратить, миледи?

— Нет. Нет, нет, нет. Где была моя голова, когда я это написала? Слишком похоже на роман «Выпускник», — Мэгги стерла последнее предложение. Слишком «к вашим услугам, миссис Робинсон ».

Она снова застучала по клавиатуре.

— Послушайте, дорогая, ваша спальня справа или слева от лестницы?

Мэгги закурила. Так лучше. Да, гораздо лучше. К тому же, черт побери, это последняя строчка девятой главы. Она больше не может сидеть в затыке.

Она не была застенчивой девственницей, в противном случае Сен-Жюст обошел бы ее за десять миль.

Леди Сара была титулованной шлюхой. Женщиной с горячей кровью, чей темперамент был объектом для перешептываний, смешков и сплетен в клубах, и ее проклял, по крайней мере, один пэр, слишком увлекающийся и слишком болтливый.

Спросите Эвана Флеминга, если сможете его найти. Одноухого Флеминга, который, как говорили, живет теперь на континенте, на безопасном расстоянии от графа и его шпаги.

Стоила того жертва Флеминга? Стоит одно ночное приключение с леди Сарой потерянного уха или чего похуже?

— Затык, да, затык? — поддразнила себя Мэгги. — Теперь получай, — она глубоко вдохнула, словно собираясь нырнуть. Тут и правда кое-кто готовится погрузиться…

Сен-Жюст облокотился на спинку огромной кровати под балдахином и смотрел, как мерцают при свете свечей длинные золотистые локоны леди Сары, когда она склоняется над его обнаженным животом, обхватывая ртом его…

— Прелестно. Похоже, у меня весьма приятное утро.

— Господи, Алекс! Отойди от меня! — завопила Мэгги, прикрывая руками монитор. Сердце тяжело колотилось в горле. — Черт! Надевай тапки, понял?! Или громко топай. Чего тебе?

Сен-Жюст остался стоять за креслом. На нем были широкие брюки цвета хаки, а мягкая черная трикотажная майка обтягивала гладкие мускулы. И он усмехался так, что Мэгги захотелось размозжить ему голову.

— У меня пикантное приключение, Мэгги? С леди Сарой, полагаю? — спросил Сен-Жюст, поскольку одной рукой она все еще прикрывала экран, а другой кликала мышкой, сворачивая документ.

— Я думала, ты еще в постели, — пробурчала Мэгги, доставая новую сигарету, поскольку предыдущая уже догорела до фильтра и погасла. Она оттолкнулась ногами и развернулась вместе с креслом к Сен-Жюсту. Потом, сердито сопя, смотрела, как дрожат у нее руки. И она не испытывала никакой благодарности, когда Сен-Жюст достал зажигалку и поднес пламя к ее сигарете.

— Я действительно люблю понежиться в постели перед завтраком — первым это сказал мой дорогой друг Красавчик Бруммель, помнишь? Но уже почти полдень, и я обещал Стерлингу, что пойду с ним в парк. Он не чувствует себя счастливым без мороженого, хотя и обещал не есть синее чаще раза в неделю. Оно ужасно красится, знаешь ли. Потом весь день человек разгуливает с таким ртом, словно вылизал чернильницу.

Будь проклят этот Сен-Жюст. Он нарочно болтал о пустяках, давая Мэгги время прийти в себя. Но это ей действительно помогло, она снова нормально дышала.

— Стерлинг уже гуляет там с Носоксом. Думаю, он забыл о вашей встрече. Бедняга. Алекс, ты проснулся, и хорошо. Теперь уходи, я работаю. Я должна поддерживать твою жизнь способом, к которому ты слишком легко привык.

— Еще бы, — Сен-Жюст взял сигару из коробки на кофейном столике и вернулся к Мэгги. — Ты ведь знаешь, чем занимается Стерлинг?

— Нет, не знаю, — Мэгги помотала головой. — Он на улице с Носоксом. Наверное, опять играет с Дорманом-младшим. И ему нравится помогать миссис Голдблюм в бакалее. А что? Тебе еще что-нибудь известно?

Сен-Жюст глубоко затянулся и выпустил струю голубого дыма. Выглядел он при этом чертовски сексуально, настолько сексуально, что превращал в наглую ложь любое публичное заявление акции «Бросай курить» вроде «к тому же это некрасиво».

— Мне известно, дорогая Мэгги, что Стерлинг нашел себе новое… увлечение.

— Кроме телешоу Ника, скутера и уроков по вызыванию такси для Носокса? И что же это?

— Рэп, — ответил Сен-Жюст и вздрогнул, будто ему было противно само это слово.

— Рэп? Какой рэп? Не может быть, — Мэгги откинулась на спинку кресла. — Рэп? Как «Снуп Догги что-то там»? Такой рэп?

— Совершенно верно. Это поэзия угнетенных, кажется, он так это называет. Стерлинг по причинам, неизвестным мне, считает себя угнетенным.

— Удивительно, что, общаясь с тобой, он чувствует себя только угнетенным, а не полностью растоптанным. Ты бываешь такой занозой в… Рэп, говоришь? Он поет?

— Пишет, — поправил ее Сен-Жюст. — В его первой композиции фигурировал принц-регент. Дальше он планирует затронуть еще несколько тем. Луддиты. Хлебные законы[2]. Голодающие крестьяне и жестокие лендлорды. В общем, все известные драматические сюжеты.

— Шутишь? — Мэгги хихикнула, прикрывая рот ладонью. — Он пишет рэп эпохи Регентства? Я хочу это услышать.

— Уверяю тебя, еще услышишь. Как только Носокс решит, что все готово. Смотри-ка, тебе пришло письмо.

Мэгги развернулась к столу и увидела, что в правом верхнем углу монитора мигает значок почтового ящика. Она как-то подписалась на рассылку «Америка Онлайн» и потом забыла об этом. Письмо от какой-нибудь поклонницы? — мысленно прикинула она, кликая мышью, чтобы развернуть почтовую программу на весь экран.

— Увеличь свой пенис… Горячее порно: цыпочки из Баньярда… Виагра по Интернету… Оплати свой дом, дешево. Удалить, удалить, удалить, удалить. Так, я сохраню вот это. ГиТЛЭР. ГиТЛЭР? О нет. Только не они. Удали… Эй!

— Гитлер? — переспросил Сен-Жюст. Он накрыл руку Мэгги своей, передвинул мышку и, как раз в тот момент, когда она собиралась нажать на удаление, дважды кликнул по одному из писем.

Мэгги! Давненько не болтали, а? Не поверишь: ГиТЛЭР снова в Нью-Йорке! Джон запрещает, поскольку я почти на сносях, но ведь я СМОГУ с тобой увидеться! Ты. же будешь там, правда? Я ставлю ссылку на сайт в конце письма. Ты можешь просто кликнуть и зарегистрироваться, прямо онлайн. А уж я наберусь терпения, чтобы ПОВИДАТЬ тебя, важная шишка из «Нью-Йорк Тайме»! Как же мы долго не виделись!! [3]} Вирджиния.

— О боже! — Мэгги вздохнула. — Она ждет ребенка? Опять? Эта женщина хочет удвоить население штата Колорадо. Ну ладно, я только отвечу ей «нет». Нет, я скажу, что загляну мимоходом и мы с ней перекусим где-нибудь поблизости. Но ГиТЛЭР? Только не это! Ни черта подобного! Эй, прекрати!

Но Сен-Жюст, слишком близко склонившись к Мэгги (ну, не то чтобы слишком), уже щелкнул по ссылке, и тут же загрузилась главная страница сайта Гильдии творцов любовно-эротических романов, Инкорпорейтед.

— ГиТЛЭР — Гитлер. И никто не заметил, выбирая это название? — удивился он, кликнув на ссылку конференции.

— А кому там замечать?! — проворчала Мэгги, скрестив руки на груди, когда список главных событий ежегодной конференции появился на экране. — Там есть даты? А, вот они. С восемнадцатого по двадцать первое сентября. Черт, на той неделе я записана на прием к гинекологу. А то можно было бы поехать туда и попасть на телевидение. Жаль, что я в этом году не смогу попасть на конференцию. Подвинься, — она отпихнула Сен-Жюста. — Не надо печатать, Алекс, мне это не так уж важно… Черт, распечаталось.

— Спасибо, — Сен-Жюст смотрел, как из принтера выползают страницы. — Ничего не мог с собой поделать. Все, что огорчает тебя, дорогая Мэгги, несомненно, понравится мне.

Он забрал страницы, все пять, и сел на диван, изящно скрестив ноги. Высоко поднятый подбородок, прядь черных как смоль волос спадает на лоб, во рту элегантно зажата сигара. Мэгги скрипнула зубами. Этот мужчина будет хорошо выглядеть, даже стоя на голове в клоунском костюме.

Она взяла сигареты, плюхнулась на противоположный диван и наполовину утонула в подушках.

— ГиТЛЭР — это Гильдия творцов любовно-эротических романов. Опубликованные авторы, еще неопубликованные, психопаты и так далее.

— Психопаты?

— Шучу, Алекс. Это большая организация. Девяносто восемь процентов потрясающих трудяг. Я же всегда норовлю попасть в оставшиеся два процента. Например, Венера Бут Симмонс — это круто. А я только рядовой член правления, за все мои грехи. Удивительно, как меня вообще не выгнали.

— С чего бы им это делать? — Сен-Жюст посмотрел на нее поверх бумаг.

— Ну как — с чего? — вздохнула Мэгги. — Не то чтобы они правда этого хотели. Но у них есть ежегодный конкурс — для авторов, которых издают. Для тех, кто не публикуется, тоже есть конкурс, »но сейчас речь не о них. Конкурс — и приз — называется «Гарриет», в честь основательницы. Попасть в число призеров — великое дело. Так или иначе, один я выиграла — за самую первую книгу еще до того, как подписала контракт с «Книгами Толанда» и Берни. Вон там стоит.

Сен-Жюст посмотрел в указанном направлении.

— Этот? — он кивнул на статуэтку нагой нимфы, которая стояла на цыпочках и держала над головой раскрытую книгу, подошел к книжному шкафу и достал ее. — «Лучший любовно-исторический роман, Алисия Тейт Эванс, „Эта цветущая страсть“». Это… тошнотворно.

— Не надо меня обвинять, это не я придумала. Я назвала ее «Поражение сокола». Отличное название. Ну ладно, пусть не шедевр, но зато подходит для этой истории — кстати, это было новое слово в любовных романах. Но издательша его поменяла. Я думала, ей не нравится слово «поражение». Но оказалось, ей не нравятся соколы. Может, ее когда-то напугал сокол?

Мэгги потянулась к кофейному столику, загасила сигарету и зачерпнула из хрустальной вазочки горсть «М-энд-М». Почему, когда она пишет любовные сцены с Сен-Жюстом, ее все время тянет съесть что-то вкусное? И хочет ли она знать ответ на этот вопрос?

— Во всяком случае, у меня есть теория. В каждом издательстве держат большие рулетки. Как в «Колесе Фортуны», — она снова откинулась на подушки и бросила в рот два красных драже. — Только их три, одна под другой. На каждой — слова. Они крутят эти рулетки, и какие три слова выпадут, так и будет называться книга. Феерическая Страсть Любви. Сладчайшая Роскошь Желания. Блевать Почти Еженощно. Так что теперь ты представляешь, как это получается, — Мэгги съела еще две шоколадные горошины.

— Весьма этим очарован, — Сен-Жюст вернул статуэтку в шкаф, а себя на диван. — Но мне так и не удалось понять, почему эта Гильдия может тебя выгнать.

— Хорошо, пусть не выгнать. Я отправила на конкурс самый первый детектив о Сен-Жюсте, и они его не приняли. Заявили, что ты — не романтический герой! Под именем Алисии Тейт Эванс я написала двенадцать любовных романов. Целых двенадцать, Алекс! Но стоило ввести детективную линию — и я «не могу претендовать на приз». При том что выполняю свои обязательства, до сих пор плачу взносы, указываю ГиТЛЭР в списке ассоциаций, членом которых состою, пишу в пресс-релизах, что выиграла «Гарриет». Я поддерживаю ГиТЛЭР, черт подери. И меня не приняли. Ну и ладно, кого это касается? Пошли они все…

— Я не романтичен?

— Что? — Мэгги взглянула на Сен-Жюста, у которого вытянулось лицо. Выглядел он погрустневшим. Такое выражение лица она описывала в одной книге как опасно встревоженное.

— Я — не романтичен? Так считают эти Гарриеты? Что я, виконт Сен-Жюст, не романтичен?

Мэгги ухмыльнулась — это начинало ей нравиться. Во всем есть положительные стороны: вот тебе, герой! Ты не романтичен. Ты — настоящий жеребец, подарок судьбы, но — не романтичен.

— Глупые гусыни. Она отправила в рот очередные три конфеты.

— Не без этого, конечно. Но в чем-то они правы. У любовного романа, Алекс, должен быть счастливый финал. Двое влюбляются друг в друга и остаются вместе. А у тебя счастливого финала нет. Ведь ты не влюбляешься в одну женщину. Ты женщин любишь — во множественном числе. Ты — сериал.

— Угу, — Сен-Жюст, похоже, не слушал, просматривая распечатку. — Очень интересно. Три семинара: как написать любовный роман, как опубликовать его и как публиковаться дальше. А это что такое? Конкурс костюмов? — он посмотрел на Мэгги. — Объясни, пожалуйста.

Мэгги выпрямилась и протянула руку.

— Дай-ка, — она схватила бумаги и пролистала их, вытаращив глаза. — Они что, с ума сошли? Пригласили Розу? Ужас.

— Тайна сгущается, — Сен-Жюст изучал страницу, которую оставил себе. — Умоляю, поведай, кто такая Роза?

— Роза… — протянула Мэгги, все еще просматривая распечатку. — Она из интернет-журнала «Все о романе знает Роза». Это ее девиз. Каково? Кто все знает о романе? Роза! Насмешили. Не могу поверить, что ГиТЛЭР объединяется с ней только из-за того, что проводит конференцию в Нью-Йорке. Добавляют всякую всячину, потому что здесь конференция стоит дороже, и они считают, что сверх обычной программы нужны дополнительные приманки. Дураки. Хотя это же Нью-Йорк. Чего еще надо, когда у тебя есть Нью-Йорк?

— Да, Мэгги, ты любишь Нью-Йорк, я люблю Нью-Йорк, мы все любим Нью-Йорк. А теперь вернемся к конференции, если ты не против. Эта Роза — недостойная персона? — Сен-Жюст уже сидел за столом с ручкой наготове.

— Ну, не знаю, — Мэгги пожала плечами. — Думаю, достойная. Может, немного вульгарная — она странно одевается и конкурсы у нее странные, — но вполне достойная. Как я говорила, у нее интернет-журнал. Она рецензирует любовные романы, устраивает конкурсы и говорит, что у нее много подписчиков на электронную рассылку. В поисках новых талантов она раз в год проводит в своем журнале конкурс на лучший костюм литературного героя и героини. Она даже собирала конференцию, но несколько лет назад бросила это дело… Черт, она не только собирается там быть, но и тащит туда все, что обычно делает в Интернете.

— А именно? — спросил Сен-Жюст, записывая. Он вытащил из кармана бумажник, достал кредитку (между прочим, выданную на имя Маргарет Келли, но это к делу не относится, правда?).

— Конкурс «Лицо с обложки». Вечеринка, где все оденутся, как любимые литературные герои. Парад победителей конкурсов местных клубов. Конкурс костюмов. Представляешь, она раздобыла спонсоров. Так что это не просто конкурс костюмов. Его спонсор — «Бифштексы дядюшки Джима». Интересно, что получит победитель? Говяжью вырезку? Господи! Роза все знает о романе? Она знает все о рекламе!

— Конкурс костюмов? А во что там наряжаются? — Сен-Жюст нажал кнопку факса.

Мэгги швырнула бумаги на кофейный столик и взяла еще «М-энд-М».

— Как обычно. Викинги, девушки-рабыни, герои эпохи Возрождения.

— А эпохи Регентства?

— И Регентства тоже. Почему нет? — Мэгги услышала, как замурлыкал факс. — Что ты делаешь?

— Регистрирую всех нас на конференцию, конечно. Тебя — как члена Гильдии, нас со Стерлингом — в качестве твоих гостей. Тебе придется заплатить взнос побольше за опоздание с регистрацией, но я уверен, это не слишком много. А теперь не могла бы ты позвонить в «Мариотт» и заказать номер на троих?

— Боже! — Мэгги схватилась за голову, по-видимому, собираясь рвать на себе волосы. — Скажи, что ты пошутил.

— Что сделано, то сделано, дорогая, — Сен-Жюст протянул ей огромный манхэттенский телефонный справочник и радиотелефон. — Звони. Нам нужен большой номер с тремя спальнями и гостиной.

— Зачем? — Мэгги свирепо уставилась на него. — Зачем тебе это понадобилось?

— Зачем? — Сен-Жюст достал из кармана монокль и поднес к глазу. Он одевался, как современный мужчина, но был все еще сильно привязан к своему моноклю. — Для начала я хочу встретиться с женщинами, которые сочли меня не романтичным.

— Надо же, он оскорблен!

— Это правда, я оскорблен. Будь я не так уверен в себе, я был бы, возможно, сломлен. Но я остаюсь неустрашимым и более чем готов подтвердить, что, помимо прочего, я прежде всего романтический герой. И, само собой, меня заинтриговал этот конкурс костюмов.

— Ты собираешься участвовать в конкурсе? Выставлять себя напоказ, быть потехой для всех этих клуш? С ума сошел? — зашипела Мэгги и чуть не подавилась конфетой.

— Ты не обратила внимания на приз в десять тысяч долларов, моя дорогая Мэгги, контракт на изображение на обложках любовных романов. Меня ждет настоящее приключение и солидная награда всего лишь за то, что я — это я. Уж тебе-то известно, как я ненавижу малейший намек на несостоятельность. К тому же у меня есть превосходный костюм, ты ведь всегда пишешь, что я одеваюсь у лучших портных. Думаю, подойдет костюм от «Вестона», в котором я ездил в Нью-Йорк. Будет чудесно снова одеться, как подобает настоящему джентльмену, — Сен-Жюст помахал пальцем у нее перед носом. — Так что звони, дорогая, прошу тебя. Но самое главное — номер люкс. Нам бы не хотелось чувствовать себя стесненными. А потом закончишь десятую главу.

— Только если устрою в ней убийство, — проворчала Мэгги, открывая телефонный справочник.

Глава 2

Сен-Жюст вышел на солнце, изящно покачивая тростью.

— Прекрасный день для прогулки на свежем воздухе, Стерлинг, не правда ли? Чудесный день.

— Это зависит от того, куда мы сейчас направляемся, — Стерлинг Болдер, созданный Мэгги в качестве верного спутника и забавного помощника Сен-Жюста, взглянул на небо. — Судя по выражению твоего лица, ты точно знаешь, что делаешь. Если я правильно помню, Мэгги называет это выражение « напыщенным ».

Сен-Жюст обернулся и с улыбкой посмотрел на друга. Тридцать пять лет, на добрых полфута ниже виконта, полноватый и с волосами неопределенного коричневатого цвета. Его карие глаза все время светились радостным ожиданием и доверчивым простодушием, которого не могли скрыть очки в тонкой золотой оправе. Стерлинг был прекрасным компаньоном и, несомненно, одним из лучших творений Мэгги. У него даже были свои поклонники среди читателей.

Однажды Мэгги в смятении рассказала Сен-Жюсту, что Стерлинг — это смягченный вариант Джорджа Констанцы из телешоу «Сайнфилд». Мэгги полагала, что у нее творческий кризис, и переживала не на шутку. Сен-Жюст посмотрел шоу, ознакомился с довольно любопытным содержанием и не обнаружил никакого сходства. Но в этом была вся Мэгги. Она, прости ее господи, продолжала сомневаться в своем таланте даже в тот момент, когда ее собственные персонажи поселились у нее в квартире.

Сен-Жюст знал, что Стерлинг все еще борется с обстоятельствами. До последнего времени он истязал себя шейпингом, наблюдая за мускулистым кудрявым красавчиком-тренером в телевизоре, надеясь изменить пропорции плеч и талии, с которыми сотворила его Мэгги. Также он втирал в голову какой-то вонючий эликсир, ожидая, что за ночь у него отрастут волосы. Бедняга никак не мог смириться с тем, что лишь Мэгги имела власть менять внешность своих персонажей.

Однако Стерлинг умел приспосабливаться к любым обстоятельствам. После двух лет наблюдения за Мэгги он с восторгом отнесся к возможности жить самостоятельно и мечтал осуществить определенные планы. Для начала он собирался научиться переключать каналы в телевизоре, а затем — добраться до кухни и побыть в роли шеф-повара.

В каком-то смысле Стерлинг по-своему любил приключения. Ему нравилось пробовать что-нибудь новое. Выбрать ткань для штор ему удалось, а приготовить камбалу по-ямайски — нет.

Еще он являлся счастливым обладателем скутера, который Сен-Жюст купил по каталогу. Стерлинг как раз оседлал его и двинулся к закусочной Марио. Он питал слабость к этому заведению и особенно восторгался булочками в вакуумной упаковке. Несколько дней назад, в приступе озарения, он наконец-то отправил видео с шейпингом в мусорное ведро и провозгласил, что коль скоро Мэгги отказалась изобразить его более стройным, то и поправиться он не может, а значит, ему позволено есть сколько угодно углеводов.

Стерлинг, несомненно, был счастливчиком. Его создали счастливым человеком с небольшими недостатками, не рыцарем, но верным оруженосцем. Точно так же, как Сен-Жюст был рожден для того, чтобы гордо маршировать во главе армии. Однако вряд ли к нему применимо это слово, ибо Сен-Жюст не маршировал, а шествовал прогулочным шагом.

— Стерлинг, бога ради, только не в булочную! — Сен-Жюст посмотрел направо. — Не забывай, у нас встреча с деловыми партнерами.

— Отлично, Сен-Жюст. Мне кажется, что Киллер угнетен, и я хотел бы почитать ему свои последние стихи.

— Ты счастливый человек. Честное слово, ты должен ежевечерне преклонять колена и возносить благодарственные молитвы за таланты, которыми наградил тебя господь. Хотя он мог бы создать тебя менее болтливым, — промурлыкал Сен-Жюст, когда они свернули к парку.

Надо сказать, что Александр Блейкли, виконт Сен-Жюст, считал себя человеком обеспеченным, каким его и придумала Мэгги. Состоятельным. Богатым. Аристократом по рождению и духу. Истинным сыном эпохи Регентства, слегка высокомерным, но снисходительным к делу, присущему простым смертным, — торговле.

Но, как Сен-Жюст не раз повторял Стерлингу, если живешь в Риме, поступай как римлянин. Поэтому, живя на Манхэттене, ему приходилось зарабатывать на пропитание.

И еще — ни один уважающий себя мужчина не согласился бы жить за счет дамы. Тем более столь благородный человек, как виконт.

Словом, учитывая все это, Сен-Жюст решил из героя любовного детективного романа превратиться в состоятельного джентльмена Алекса Блейкли, проживающего теперь в Нью-Йорке.

Конечно, он не хотел, чтобы все сочли, будто он заделался торговцем. Человек его сословия должен владеть землями в провинции и получать с них доход. Неприлично, если он станет зарабатывать на жизнь торговлей или трудиться. Это ниже его достоинства.

И здесь возникли сложности.

Но Сен-Жюст не привык падать духом и, наблюдая за окружающими, сделал несколько любопытных выводов.

Во-первых, мир полон мужчин и женщин — естественно, не леди и джентльменов, — которые зарабатывали себе на жизнь, произнося речи в мегафон, и таким образом получали деньги за болтовню в основном о расплате за грехи человеческие, спасении души и пользе раскаяния.

Они выступали с очень мрачным репертуаром, и неудивительно, что им чаще кидали мелочь, не-, же ли приятно шелестящие купюры, которые тут же скрывались в задних карманах штанов этих проходимцев.

Во-вторых, Сен-Жюст был разносторонне образованным. Он мог цитировать поэзию бардов, Байрона и Мильтона и, кроме того, исполнять куплеты. Также, совершив над собой определенное усилие, он мог неплохо рисовать. В конце концов, Байрона никто никогда не обвинял в торгашестве за то, что тот продавал свои вирши.

И в-третьих, за последние месяцы он свел тесное знакомство с примечательной местной троицей. Первого звали Змей (в просторечии Верной), второго — Киллер (Джордж), а третьей была нежная девица по прозвищу Луза, которая упорно не желала отзываться на имя Мари-Луиза.

Почтив их своим вниманием, или, вернее, заказав фальшивые документы для себя и Стерлинга, Сен-Жюст продолжил с ними отношения, разглядев в хитрых глазках Змея, в огромном, красивом, но волосатом Киллере и прирожденном уме Лузы, отточенном на университетской скамье, свою будущую финансовую империю.

Совместное предприятие началось с покупки нескольких мегафонов и двух прочных ящиков. Затем, вооруженная текстом, вышедшим из-под пера Сен-Жюста, троица начала уличные гастроли. За три месяца труппа «Уличных Ораторов и Артистов» увеличилась до двадцати пяти человек, которые исполняли прочувствованные монологи на двадцати четырех городских перекрестках.

Увы, Киллер не обладал даром красноречия, и даже чтение с листа ему не давалось, однако он блестяще справился с ролью второго плана, стоя рядом со Змеем, словно большой симпатичный ребенок. Таким образом, он стал непревзойденным мастером пробуждения жалости в прохожих.

Иногда Сен-Жюст и его деловые партнеры (он упорно отказывался называть их работниками) читали монологи из классики. Время от времени, так как Сен-Жюст внимательно следил за новостями в прессе и на телевидении, они произносили зажигательные речи для вдохновения народа, увеселения народа и всегда с целью освобождения народа от лишних денег себе во благо.

План был прост. Доходы тоже распределялись просто: шестьдесят процентов Сен-Жюсту, остальные сорок распределялись между партнерами, перед этим из общей суммы вычитались расходы на оплату разрешений от городской администрации, покупку новых мегафонов и ящиков.

Вам может показаться, что пламенные речи на перекрестках много не принесут. Однако загляни вы в бухгалтерскую программу на ноутбуке Сен-Жюста, то удивились бы, обнаружив, что его банковский счет всего за три месяца вырос с нуля до семи с половиной тысяч долларов. К Рождеству он собирался расширить труппу до пятидесяти человек, ведь в это время горожанам не терпится покаяться. В рождественский репертуар предполагалось включить знаменитые проповеди.

И все это виконт проделал, не замарав рук презренной торговлей.

Кроме того, он удвоил свои накопления, играя на бирже. Начальный капитал Сен-Жюст занял у Мэгги, причем без ее согласия. К своему огорчению, он все еще от нее зависел, так как жил в ее квартире, но ведь он только в начале пути и пределов его фантазии относительно способов выманивания денег из милейших горожан Нью-Йорка не наблюдалось.

Сен-Жюст представил, как выиграет главный приз и на конкурсе «Лицо с обложки», и на конкурсе костюмов. Ему безумно нравилась идея, что можно заработать, просто изображая себя, любимого, — Идеального Героя.

Жизнь все-таки прекрасна!

— Вот они где! — Стерлинг указал на угол, где Змей с мегафоном в руке возвышался на своем любимом ящике цвета красного дерева с золотыми гвоздиками по краям.

— О чем сегодня будем говорить? — поинтересовался он у Сен-Жюста.

— О жадности, — Сен-Жюст поправил несуществующий шейный платок. — Когда биржевые ставки падают более чем на двести пунктов, эти речи действуют магически. А вот и Мари-Луиза! Она-то мне и нужна.

— Привет, Вик! — махнула ему Луза. При знакомстве он представился виконтом, она сократила это до «Вика» и, к сожалению, продолжала его так называть. — Как поживает Билл Гейтс от мира попрошаек?

Сен-Жюст улыбнулся девушке, которая, по каким-то неясным причинам, ему нравилась. Она была молода, слишком молода, и не в его вкусе. Но он ничего не мог с собой поделать. Ему нравилось ее опекать, даже принимая во внимание тот факт, что она таскала с собой большой нож и, вероятнее всего, умела с ним обращаться.

Маленькая хрупкая Мари-Луиза подняла искусство украшения себя на новый неизведанный уровень, проколов в двенадцати местах уши, а брови, ноздрю, подбородок, пупок и — как Сен-Жюст однажды разглядел, когда она открыла рот, — язык.

Когда он впервые увидел Мари-Луизу, ее волосы торчали розовыми сосульками. Этого же стиля она придерживалась и теперь, только цвет менялся. Сегодня ее прическа была пурпурной — глубокий и соблазнительный цвет. Это великолепие обрамляло нежное лицо ангела, при виде которого Боттичелли зарыдал бы и возжелал немедленно запечатлеть его на холсте.

Она была лесной феей, миниатюрной Венерой, уличным сорванцом, которому следовало быть герцогиней, и нежной розой, терзавшей себя пирсингом.

Это дитя с серьезными глазами, капризным ртом и пухлой нижней губой выглядело воплощением хрупкости, что пробуждало в Сен-Жюсте все его героические наклонности.

Он фыркнул, подумав о дамочках из писательской гильдии, которые утверждали, что он не романтичен.

— Приветик, Стерлинг, опять тут подвисли? — Мари-Луиза игриво ткнула его локтем под ребра.

— Подвисли? У меня что-то подвисло? Да, Сен-Жюст? — Он попытался заглянуть себе за спину. — У меня там что-то висит? Сен-Жюст, почему ты мне ничего не сказал? Я тут хожу, а у меня что-то висит. Нехорошо с твоей стороны не сказать мне об этом!

— Я тебе потом объясню, Стерлинг, — Сен-Жюст подавил улыбку и постарался взглянуть на Мари-Луизу с упреком.

Она потрепала Стерлинга по щеке.

— Ладно тебе. Все на скутере катаешься? Ну, ничего, скоро идеи Вика принесут нам кучу бабок и у тебя будет сверкающий « мерс ». Мы наверняка зарегистрируем товарный знак «Веселые Нищие…», да, Вик?

Сен-Жюст оперся на трость, сложив руки на набалдашнике.

— Кажется, в твоем тоне я слышу непривычный сарказм.

Мари-Луиза пожала хрупкими плечами, майка поднялась вслед за ними, приоткрыв нижнюю часть ее маленькой, но красивой груди.

— Понятия не имею, может, это ПМС. Или я просто увидела свои оценки за семестр. Дело дрянь.

В свободное от пирсинга и подделки документов время Мари-Луиза училась в Нью-Йоркском университете.

— И, конечно, это все из-за придирок преподавателей, — сочувственно заметил Сен-Жюст.

— Да нет, я сама виновата. Мало денег — нет времени учиться, потому что я хотела подзаработать, — она задумчиво почесала нос. — Можно, конечно, подделать табель, если это что-нибудь даст, но я не собираюсь, — Мари-Луиза дернула плечом. — Некоторые так поступают, но не я. Это нечестно.

— Забавно, а снабжать людей поддельными документами, по-твоему, честно?

— Эй, не зарывайся, я это сделала один раз, по просьбе кузена. Стерлинг показался мне честным малым, а тебе я помогла за компанию. Я редко этим занималась, только ради ирландских ребят, у которых кончалась виза. Но после 11 сентября это стало никому не нужно, так что я работаю в твоих уличных концертах, но ведь этим не прокормишься.

— Именно поэтому я и просил тебя прийти, Мари-Луиза. Как насчет того, чтобы сменить украшения, наряд и прическу?

— Он у тебя что, поддает? — шепотом уточнила она у Стерлинга. — Если он надумал стать моим сутенером, то пусть поищет кого другого.

— Прости, дорогая, — Сен-Жюст тростью отодвинул девушку от покрасневшего Стерлинга. — Надеюсь, это все объяснит, — он протянул ей газету.

Мари-Луиза прочитала, посмотрела на Сен-Жюста и ухмыльнулась. Сияющие глаза, белые зубы. Да, Сен-Жюст был доволен.

— Ты прикалываешься, да? Ты на меня посмотри повнимательней.

Он забрал у нее газету, аккуратно сложил и спрятал в карман.

— Ты когда-нибудь слышала о молодой леди Кейт Мосс?

— О модели-то? — Мари-Луиза склонила голову набок. — Она просто анорексичка. А я — нет! И наркотиками не балуюсь.

— Мне отрадно это слышать, дорогая. Однако ты прекраснее мисс Мосс.

— Вот лажа, — фыркнула Мари-Луиза и покраснела, видимо, это с ней случилось впервые. — Ну давай, валяй.

— Я как раз и собирался, благодарю. Как ты только что видела, на Манхэттене объявлен конкурс «Лицо с обложки», который состоится через несколько недель. Я взял на себя смелость и внес нас обоих в число участников. Двое победителей — он и она — получат по десять тысяч долларов и контракт на изображение на обложках любовных романов. Естественно, мы на этом не остановимся, поэтому я хотел бы уточнить, согласишься ли ты, если я буду выступать в качестве твоего наставника и менеджера, за пятнадцать процентов от твоих доходов?

— Фигушки, — Мари-Луиза отвернулась, сделала три шага и вновь повернулась к Сен-Жюсту. — Десять процентов. Я что, правда могу стать моделью?

— Несомненно. Двенадцать с половиной процентов, хотя дроби считать тяжело. И я бесплатно подготовлю тебя к конкурсу.

Мари-Луиза вопросительно посмотрела на Стерлинга. Тот кивнул.

— Сен-Жюст — менеджер нашего привратника Носокса и практически устроил ему место на Бродвее. Он уже почти получил роль в мыльной опере «Тигр, тигр». Это где Джессика узнает, что ее муж на самом деле не погиб во время взрыва воздушного шара над Перу, и теперь у нее два мужа. И как она раньше не догадывалась? Вот мне все время казалось, что этот Годфри…

— Стерлинг, умоляю, обуздай свой пыл, — взмолился Сен-Жюст, улыбаясь Мари-Луизе. — Что ж, раз мы пришли к согласию, пора за дело. Я уже договорился со знакомой, которая займется твоей внешностью — причешет, отмоет и приоденет. Все, что сочтет нужным.

— Ну ты и зануда, Вик. А когда? — уточнила Мари-Луиза.

— Нет времени, кроме настоящего… Стерлинг, ступай домой. Вперед, Мари-Луиза.

Сен-Жюст вновь взмахнул тростью и направился вниз по улице — Его Светлость на прогулке. Мари-Луиза последовала за ним, копируя походку. Он знал, что его передразнивают, но она была так мила, что и это сходило ей с рук.

День был воистину прекрасен.

— Мне надо выпить, — Бернис Толанд-Джеймс плюхнулась в кресло рядом с Сен-Жюстом. — Алекс, я хочу скотч. Можно двойной.

— Чувствуешь себя обманутой, Верни? Кстати, вон там стоит молодой человек с шампанским. Позвать его?

— Лучше, чем ничего, давай же, — Верни помахала рукой, поторапливая виконта.

Сен-Жюст улыбнулся и грациозно поднялся. Он был истинным героем, ибо чувствовал себя как дома даже в этом женском оплоте мишуры под названием бутик.

Он привлек на свою сторону владелицу «Книг Толанда». Берни — подруга Мэгги и ее издатель — только что унаследовала дело от бывшего мужа, убитого три месяца назад. Ей досталось издательство, квартира, лимузин, дом в Хэмптонсе, яхта, частный самолет… и гора долгов благодаря кое-кому, кто считал «Книги Толанда» свой личной чековой книжкой.

К настоящему моменту все, кроме квартиры и лимузина, было распродано, и две недели назад, когда Берни праздновала избавление от кредиторов, она в порыве признательности пообещала Сен-Жюсту: «Все, что угодно, Алекс. Все. Только скажи. Ты избавил меня от тюрьмы».

Сен-Жюсту хотелось бы думать, что он в одиночку спас ее от крупных неприятностей, так как она оказалась главной подозреваемой в убийстве Кёрка Толанда. Но он знал, что это не совсем так. Впрочем, если Бернис хотела отблагодарить его, виконт не собирался ей препятствовать.

Милая Берни. Такая красивая и такая противоречивая.

В свои сорок пять Берни прекрасно выглядела и являла образец природной красоты, которую немного подправила с помощью пластической хирургии. Высокая, пусть и не настолько стройная, как ей всегда хотелось бы, с белоснежной кожей и восхитительной копной рыжих кудрей, Берни была также очень умна.

Разве не она раскрыла талант Мэгги, бывшей Алисии Тейт Эванс и Клео Дули? Не она ли вернула Мэгги в «Книги Толанда» после того, как ту выгнали, и помогла романам о Сен-Жюсте попасть в список бестселлеров?

Столь прекрасный и преданный друг. Столь добрая, хотя подчас и легкомысленная. Да, Берни любила выпить, иногда баловалась кокаином, но лишь для того, чтобы сохранить фигуру.

Мэгги постоянно беспокоилась о Берни. Сен-Жюст решил, что она, скорее, нравится ему. А сейчас Берни собиралась помочь преображению Мари-Луизы. Ну разве это не прекрасно?

— А вот и шампанское, дорогая, — Сен-Жюст подал Берни высокий бокал с ужасным вином. — Как там наша протеже?

— Мы разобрались с нижним бельем и повседневной одеждой. Скоро она появится в одном из вечерних платьев, которое я выбрала для нее. Знаешь, на этих конференциях все разодеты в пух и прах. Будь у меня лишние деньги, я бы скупила все блестки и стеклярус, чтобы скрыть под ними ее лохмы. Итак, за шелковые сумочки и лохмы! — Берни подняла бокал.

— Ты о Мари-Луизе? Взгляни сюда, Берни, — с этими словами Сен-Жюст двинулся к витрине, где красовалось великолепное шелковое темно-зеленое платье. Мэгги будет восхитительна в этом зеленом шелке. Решено. Он покупает это платье.

— Кроме того, я вытащила у нее из языка булавку и думаю, что следы от пирсинга можно скрыть косметикой. Но что делать с ногтями? Она же их изгрызла по локоть! И волосы? Эту паклю ничем не пригладить.

— Дорогая, я возлагаю на тебя большие надежды в деле превращения Мари-Луизы в леди. Ты не знаешь, какой у Мэгги размер? — спросил Сен-Жюст и жестом подозвал высокую продавщицу в черном.

— Не помню. Кажется, сорок четвертый. А что?

— Я хочу купить ей это платье. Оно просто создано для нее, как раз длинное, до пола. Ты же на него не претендуешь?

— А ты ценник видел? Думаешь, это поможет преодолеть ее очередную Великую депрессию? — Берни подошла к манекену и посмотрела на ценник. — Две штуки баксов. Мэгги будет в восторге. Ты спятил? Я только что отговорила ее лечить нервы покупками по каталогу.

— Заверните это, пожалуйста, — окликнул Сен-Жюст продавщицу, глупое создание, которое явно пребывало в глубоким заблуждении, считая себя высшим существом, а его — каким-то слизняком, заползшим с улицы. — И, кстати, у вас что-то… что-то слегка высовывается из левой ноздри, милочка, — он поморщился. — Может, вам стоит обратить на это внимание?

— Алекс, ну ты и скотина, — проговорила Берни, когда продавщица, закрыв лицо руками, бросилась в туалет. — Я тебя обожаю.

— Обожаешь настолько, что готова оплатить все покупки? Я рассчитаюсь с тобой, как только получу прибыль.

— После дождичка в четверг, — пропела Берни, поднося к губам бокал. — Ладно, ладно. Мэгги оно пойдет. Я должна помнить, что подписалась под этим чертовым контрактом на кругленькую сумму. Хорошо, что ее агент Табби, а не ты, синеглазый, или я уже давно вылетела бы в трубу с такими расходами.

— Благодарю, дорогая. Как приятно быть оцененным по достоинству. А особенно когда тебя боятся, — он забрал у Берни бокал. — Позволь, я налью тебе еще.

Она не возражала.

Сен-Жюст как раз вернулся на свое место, когда из-за бархатного занавеса примерочной, оглядываясь по сторонам, словно боялась, что ее кто-нибудь увидит и прогонит, появилась Мари-Луиза.

Она избавилась от своего декоративного металлолома — хвала небесам! — пурпурные вихры были уложены в высокую прическу, открывая лоб и подчеркивая прелестный овал лица.

На Мари-Луизе было черное платье — по крайней мере, эти кусочки ткани, называемые платьем, имели черный цвет. Длиной до пола, по бокам — разрезы до середины бедра. Живот открыт, лишь соблазнительная полоска ткани, расшитая блестками, соединяет лиф с юбкой. Такая же полоска шла вокруг шеи. Ни спины. Ни боков.

— Сколько это стоит? — прошептал Сен-Жюст.

— Пятьсот, я уточнила. Знаешь, какой размер? Сороковой! Я начинаю всерьез ненавидеть этого ребенка.

— Пятьсот? Оно того стоит, — Сен-Жюст наблюдал за Мари-Луизой, которая изучала себя в зеркалах, прохаживаясь по маленькому подиуму. Ее прекрасные глаза расширились от удивления… Наконец она улыбнулась и превратилась в боттичеллиевского ангела. — Да, оно того стоит, — он поднес руку Берни к губам. — Я восхищен твоим гением, дорогая.

— Да-да-да, теперь пообещай мне хороший двойной скотч в течение часа, и я буду счастливейшей из женщин, а не только гениальной. Кстати, Мэгги знает про нее? Про Мари-Луизу? Сен-Жюст улыбнулся:

— Берни, я тоже гений в некотором роде. Как ты думаешь?

— Думаю, что я буду держать рот на замке насчет девушки, — Берни допила второй бокал шампанского. — Прекрасная мысль, Алекс. На Мэгги находит не часто, но когда это все же случается, я предпочитаю быть подальше от нее.

Глава 3

Доктор Боб Челфонт открыл дверь в кабинет и предусмотрительно посторонился. Мэгги промчалась мимо него к стулу возле стола, на котором находилась только что открытая коробка бумажных салфеток.

— Вы говорите, случилось что-то чрезвычайное, Маргарет? — доктор Боб занял кресло с высокой спинкой, напоминающее трон. Благодаря Мэгги, которая познакомила его со своим агентом, Табитой Лейтон, доктор Боб издал книгу по самопомощи, попавшую в список бестселлеров, и теперь готовилась к печати вторая. Он стал знаменитостью, однако понимал, что уделять время Мэгги, когда бы она ни позвонила, по-прежнему… в общем, полезно для дела.

Глядя на нее сейчас, он видел ту же молодую женщину, что и всегда, это было одновременно и хорошо, и плохо.

Мэгги начала посещать его несколько лет назад, якобы для лечения от никотиновой зависимости. Поэтому запах табака от ее одежды по-прежнему отравлял ему жизнь. Казалось, он скорее спасет мир, чем добьется, чтобы одна-единственная женщина отложила сигареты больше чем на несколько дней.

Единственное, что ему удалось — и с чем он постоянно себя поздравлял, — это обнаружить у Мэгги комплекс неполноценности; то есть курение было следствием, а не причиной. Несмотря на популярность, она не чувствовала собственной значимости, или, иначе говоря, у нее не было уверенности в себе.

В результате пагубная привычка стала для Мэгги как эмоциональным костылем, так и удовольствием. Свои творческие заслуги она приписывала табаку. Доктор Боб посвятил ей целую главу в своей новой книге — конечно, не упоминая имени, — и слава богу, что зависимость этой женщины не распространилась на выпивку. Или картофельные чипсы.

В какой-то степени успех в издательском мире лишь усилил ее страхи. Отец-неудачник, властная мать, сама Мэгги — средний ребенок в неблагополучной семье — все привело к такому количеству проблем, что она не могла справиться с ними без помощи верного доктора Боба.

Как ему повезло, что сейчас она зарабатывает достаточно, чтобы вносить почасовую оплату и обнаружить, что у нее есть эти проблемы.

Но до чего красивая женщина! Сейчас она держалась лучше, чем когда в первый раз пришла в этот кабинет, и доктор Боб убедил себя, что это его заслуга. Ростом пять с половиной футов, стройная, зеленые ирландские глаза, волосы цвета темной меди, в которых недавно появились светлые мелированные пряди. А ее улыбка, несомненно, должна собирать толпы мужчин со всех пяти районов Нью-Йорка.

Но Мэгги до сих пор жила с кузеном и его другом. Еще одно новшество в ее жизни. Доктор Боб пока не встречался с этими джентльменами, Сен-Жюстом и Болдером, с которых она списала своих персонажей. Болдер воплощал собой Мэгги-ребенка, а Сен-Жюст — ее альтер-эго, Храбрую Мэгги. Хотя ей такое объяснение не слишком нравилось.

Сначала он положительно оценил кузена — в тот тяжелый момент, когда Мэгги подозревали в причастности к убийству Кёрка Толанда, — однако теперь этим двоим пришла пора удалиться. Если уж она от кого и зависит, то пусть этим человеком остается доктор Боб.

Теперь он смотрел, как она вытянула из коробки три салфетки, затем спрятала ноги под стул и обхватила себя руками. Она не плакала, но собиралась. Мэгги проделывала это и раньше. Словно жук, который в момент опасности сворачивается в шарик, чтобы никто не мог проникнуть сквозь его «броню», на самом деле не слишком прочную.

— Расскажите, что стряслось, Маргарет.

— Это Алекс, — она скомкала в руках салфетки. — Вчера он подписал меня на эту чертову конференцию ГиТЛЭР. Мне написала о конференции Вирджиния, моя старая подруга, она звала меня туда. Алекс увидел письмо. У меня совершенно сдали нервы. Я не могу писать, не могу даже думать.

— ГиТЛЭР? О боже, столько всего сразу вспоминается, — доктор Боб откинулся на спинку кресла и сложил пальцы домиком. — Вы не слишком любите ГиТЛЭР, правда?

— Ненавижу, — Мэгги шмыгнула носом. — То есть я хочу увидеть Вирджинию, но почему обязательно там? — Она посмотрела на доктора Боба, ее глаза наполнились слезами, которые она, как обычно, старалась сдержать. — Вы же помните? В прошлый раз? Когда я сидела на той проклятой дискуссии об издательском бизнесе. Кто-то спросил, каково общаться с издателями, и я сказала, что оставляю это своему агенту. А затем разверзся ад, — она закатила глаза. — Словно в «Песках Иводзимы»[4].

— То есть один из участников дискуссии… — доктор Боб соединил пухлые указательные пальцы, возвращая беседу в прежнее русло.

— Все участники, — перебила Мэгги.

— Да, конечно, все участники дискуссии. Они, фигурально выражаясь, набросились на вас, говорили, что издатели — это враги и что только полный лопух может считать издательства, редакторов и агентов чем угодно, но не рекламщиками. И этим полным лопухом были вы. Я правильно излагаю?

— Там были прекрасные дискуссии, отличные участники, — Мэгги кивнула и вытерла нос салфеткой. — Но именно мне почему-то всегда попадаются чокнутые фанатики. Может, у меня на лбу тайный знак, который видят только эти люди? Я сидела там, и мне хотелось исчезнуть. Но понимаете, я ведь ни черта не знаю об этом бизнесе. Все говорили о статистике, тенденциях, прочей ерунде, а я сидела, прикусив язык. Даже неопубликованные авторы знали больше меня.

— Зарабатывают ли они столько же, сколько вы, Маргарет?

— Вряд ли. Думаю, нет, — Мэгги наставила на него палец. — Это была не единственная такая дискуссия. Так что примерно шесть лет назад очередная конференция ГиТЛЭР закончилась для меня творческим кризисом.

— И вы вините во всем эту организацию?

— Нет, конечно, нет. Я виню себя — за то, что слушала весь этот треп. У вас должен быть график. Вы должны работать каждый день. Вы должны много издаваться. Вы должны описывать каждого героя в мельчайших подробностях. Где он родился? Девичья фамилия его бабушки? Его любимое блюдо? Сосал ли он большой палец, находясь в материнской утробе? Кому это надо! Вы должны пользоваться компьютером. У вас должно быть уютное рабочее место. Вы должны, блин, сидеть лицом на восток, когда пишете.

— Я уверен, этого никто не говорил, Маргарет.

— Ладно, я преувеличиваю, но не слишком.

— Вам незачем их слушать, если вы верите в себя, в свой талант.

Она бросила на доктора Боба испепеляющий взгляд.

— Тогда какого черта я здесь? К тому времени я опубликовала семь или восемь книг и не видела будущего. Я отчаянно хваталась за любую соломинку.

— Это вполне объяснимо, но вряд ли правильно.

— Да. Еще там говорили: у тебя должен быть свой сайт, и рассылка, и баннеры; ты должна ездить повсюду, даже за свой счет; должна сама общаться с продавцами, должна, должна, должна. И я повелась на это. Решила, что так и надо. И пока не поняла, что у меня есть своя система — никакой системы, — я не написала ни одного слова за четыре месяца. Так что я сама виновата. Мне сказали, а я поверила. Я больше не слушаю подобную чепуху. Но почему с этими людьми я всегда чувствую себя такой дурой, такой косноязычной? Такой… непрофессиональной?

— Я бы сказал, что вы стремитесь общаться с властными, самоуверенными людьми, такими, как ваша мать. Мы оба знаем, что это так, Маргарет.

Теперь она вытирала салфеткой глаза.

— Я знаю, знаю. Побеждает тот, кто говорит громче и увереннее других. Правы они или не правы — они побеждают, даже когда вы знаете, что они не правы. Я помню. Потому и не могу смотреть «Перекрестный огонь». Видели там парня, который закрывал глаза, когда начинал говорить? Улыбался и закрывал глаза, не смотрел ни на кого и ни на что. Помните его? Меня он просто бесит. Никогда не доверяй тому, кто улыбается, когда говорит. Я не шучу. Эта улыбка означает — я, мол, такой умный, а ты несчастный придурок. А испорченный богатенький сынок, маленький лорд Фаунтлерой[5] с галстуком-бабочкой? Господи, да он…

— Вы снова ушли от темы, Маргарет.

— Да, — она повесила голову. — Что-то я часто отвлекаюсь. — Мэгги скатала салфетку в шарик, не глядя бросила ее в корзину и достала еще три салфетки. — Я не могу поехать. Не вижу смысла. Там же будет полным-полно этих людей, и все намерены добраться до меня. Даже и подумать не могут, что я все еще пишу любовные романы. Что мне делать с этим состоянием?

— В самом деле, Маргарет, что вам делать? Не ездите туда. Спрячьтесь дома. Не встречайтесь с Каролиной.

— С Вирджинией, — всхлипнула Мэгги, вытирая нос.

— Да, конечно, с Вирджинией. Но речь не об этом. Не надо ехать. Останьтесь дома. Откажитесь от встречи со старыми друзьями, от славной компании лишь потому, что, возможно — возможно, — там будет несколько неприятных вам людей. Сколько их, Маргарет? Три, пять, десять? А сколько там всего народу?

Мэгги призадумалась.

— Не знаю. Это в Нью-Йорке, значит, конференция будет большая. Может быть, полторы тысячи. Из них человек двести ненормальных. Но с моей способностью притягивать разных придурков лучше не буду рисковать.

— Опять же, вполне логично, вы защищаетесь. Пусть они победят.

Мэгги, смотревшая на свои руки, медленно подняла глаза на доктора Боба и усмехнулась.

— О, это так… психотерапевтично с вашей стороны.

— Ну да, — улыбнулся доктор Боб. — Я учился этому на факультете психологии. Вам нравится?

— Нет, не нравится. Вы хотите, чтобы я верила в себя, выпустила себя на свободу, встретилась лицом к лицу с такими людьми, как ГиТЛЭРовцы, но я не могу этого сделать. Почему я должна добровольно ехать туда, где мне так неприятно?

— Опять верно. Вы чувствуете себя скованно рядом с людьми уверенными, шумными, властными. Вы, словно чревовещатель, прячетесь за своими остроумными и саркастичными персонажами, которые живут так, как хотелось бы жить вам. Но зачем избегать только этой конференции, только этих людей? Где-то в горах Кэтскиллс есть пещеры, там можно отлично спрятаться ото всех и каждого.

— Мне нужно закурить, — тихо произнесла Мэгги, но он услышал ее.

— Да, бросить никак не получается, а, Маргарет? Когда вы зашли, от вашей одежды пахло табаком.

— Нет, не пахло. Я завязала две недели назад. Просто нашла новые духи, которые пахнут табаком. Я так людям мозги пудрю.

Доктор Боб похлопал в ладоши.

— Так вот оно что! Блестяще, Маргарет! Видите? Когда вас что-то цепляет — хотя ваше пристрастие к никотину меня озадачивает, — вы способны поднять голову и выразить свое мнение. Почти рассвирепеть. Возможно — возможно, — участники ГиТЛЭР устрашают вас лишь потому, что не настолько вас цепляют, чтобы вам захотелось высунуться из раковины и помериться с ними силами. Когда вам не все равно, моя дорогая, вы такая же грозная, как ваше творение Сен-Жюст. Иногда вам стоит лишь применить то, что вы с таким мастерством излагаете на бумаге, и сказать те слова, которые у вас на уме. Нельзя же бесконечно жить через своего заместителя, Сен-Жюста.

— Вы хотите, чтобы я поехала?

— Я никогда не стану принуждать вас к чему бы то ни было, Маргарет.

— Да, правда, — Мэгги ссутулилась. — Кажется, мне надо сходить в магазин.

— Хотите купить новые наряды, Маргарет? Прекрасно.

— Хочу купить сигареты, доктор, — сказала Мэгги и улыбнулась.

Такие рестораны вроде как стояли, так и стоят, но при этом совершенно преображаются. Еще недавно стены этого ресторана были темно-бордовыми с нарисованными сценами охоты. Сегодня он выглядел как сад. Пластиковые плющи взбираются по белым деревянным решеткам кабинок, персонал ходит в зеленых широких штанах, белых майках и с розовыми гвоздичками. Нью-Йорк умеет поднять рухлядь на новый уровень — после чего поднять на нее цены.

Мэгги проследовала за официантом через лабиринт к столу, за которым ждала Табита Лейтон.

— Привет, Табби, я не опоздала? — спросила Мэгги и, не дожидаясь помощи официанта, уселась в белое кресло.

— В общем, нет. У тебя взволнованный вид. Что-то случилось? Надеюсь, это не имеет отношения к новой книге?

Здесь требуется сказать несколько слов о Табите Лейтон. Блондинка, из тех женщин, которые, кажется, никогда не сидят на месте, даже если сидят; которые носят шарфы и умеют их повязывать. Собственно говоря, Табита — литературный агент Мэгги.

Табби (в очередной раз) разошлась с мужем, бродвейским продюсером, пьяницей и бабником. Она предпочитает называть это кризисом среднего возраста (который длится у него уже пятнадцать лет). Табби вышвырнула его, прочитав рукопись одной из своих новых авторес. Книга называлась «Очнитесь, леди! Вы окажетесь подстилкой, если ляжете». Не исключено, что на следующей неделе, прочитав рукопись со счастливым концом, она позовет Дэвида обратно, свято веря, что за это время он изменился.

Если бы Мэгги описывала свою подругу и агента, она, прежде всего, представила бы себе помесь Мартины Стюарт, и Джорджа Стейнбреннера[6], и чуть-чуть Солнышка Мэри[7], поскольку Табби достаточно умна, чтобы не показывать Стейнбреннера.

— Книжка тут ни при чем, Табби, — Мэгги встряхнула льняную салфетку, которой впору было бы прикрыть небольшое кресло, и кинула себе на колени. — Мы сегодня вообще не будем о ней говорить. Глава десятая. Намек ясен?

— «Деталь А в отверстие Б», по твоему гадостному выражению? Намек ясен, можешь не продолжать. Ну а как с доктором Бобом?

— Все как обычно. Я пришла, поплакала, пожаловалась, а ушла с мыслью, какого черта приходила, — Мэгги взяла огромное меню у другого официанта, который появился позади столика, предупредительный, словно налоговое извещение в январе или же охотился за большими чаевыми. И то и другое выманивало деньги. — Спасибо. Вы будете нас обслуживать?

— Нет, мисс. Вас обслуживает Джаред. Я Колин, помощник.

— И чем же вы помогаете? Приносите напитки?

— Нет, мисс. Я рассказываю о персонале. Мэри поможет вам определиться с вином, а Дункан кратко опишет специальные предложения.

— Ладно, понятно, — сказала Мэгги и скорчила рожу Табби, когда Колин удалился. — Что-то вроде теста, да? Он вернется через десять минут и проверит, как мы запомнили имена. Кто больше всех запомнил, тот бесплатно получит французский луковый суп. У тебя есть время, Табби? Я обещала Стиву, что встречусь с ним в восемь, когда у него перерыв.

— Ах, любезный лев-тенант Венделл, как его зовет Алекс. Вы все еще встречаетесь?

— Если это можно так назвать. У детективов по убийствам еще более адский труд, чем у писателей. Он кого-то выслеживает уже примерно месяц. И каждый раз, как мы встречаемся, у него на одежде сахар от пончиков.

— Да, но он тебе нравится.

— Он мне нравится, — произнесла Мэгги с улыбкой. — Но между нами ничего нет. Я пишу любовные сцены по памяти, Табби. И вообще, у нас бывает примерно час времени, если только я не опаздываю на встречу. А где Берни?

— Она как раз звонила несколько минут назад. Говорила что-то про Венеру Бут Симмонс и критический обзор от Леди Шпильки, который пришел по электронной почте, когда она уже уходила из офиса.

— Да ты что… — Мэгги подалась вперед, тут же забыв о своих проблемах. — Ах, Леди Шпилька. Всеобщий нелюбимый интернетный критик. И как тебе показалось, Берни была довольна или раздрызгана? Хотя бы намекни.

Табби заложила за ухо светлый локон и склонила голову, вспоминая тот телефонный разговор.

— Я бы сказала — раздрызгана. Хотя нет, я бы так не сказала. Это ты так сказала бы. Она была взбудоражена. Вот.

— Отлично! — воскликнула Мэгги, ударяя кулаком в воздух. — Венера получила разнос. Давай поскорее закажем и поедим, и я пойду домой просмотреть этот обзор в Интернете. Бог мой, она отделала Венеру Сисястую. А я-то уж было подумала, что день прожит зря.

— А еще есть история ее продаж. Ей гарантировано как минимум шесть недель в первой десятке «Нью-Йорк Тайме», что бы там ни говорили критики, — заметила Табби, пробежав пальцем по списку салатов. — А если ты думаешь, что критика имеет значение, то «Все о романе знает Роза» в своем обзоре поставила этой книге пять поцелуев и Большое Сердце. Только подумать, что вы с Венерой были друзьями.

— Ну да, были, — Мэгги вставила сигарету в маленький никотиновый ингалятор, глубоко затянулась, задержала воздух и выдохнула, снова скорчив рожу. — Это совсем другое. Мне все равно, что там говорят, но это совсем другое.

— Слушай, могла бы уже и бросить, — сказала Табби. — Скоро в Нью-Йорке не останется ни одного места, где разрешается курить. Рестораны, бары и так далее.

— Знаю, — ответила Мэгги, снова затягиваясь. — Поэтому я и купила эти штуки. Доктор Боб думает, что с их помощью я бросаю курить. Этот человек порой бывает таким наивным. Но пока что они удерживают меня от того, чтобы с воплем ринуться в ночь, не дожидаясь десерта.

— Это не слишком полезно для здоровья, — нахмурилась Табби.

— Жить под мостом тоже вредно. Я, знаешь ли, не могу писать без сигареты. Как мой агент, ты вообще должна их мне покупать.

— Или железные легкие, — добавила Табби, но очень тихо.

Мэгги ткнула в открытое меню.

— Весенний салат? Нравится ли мне весенний салат? Ладно, пусть будет, — она захлопнула меню. — И, если говорить о Сисястой, мы никогда не были друзьями, даже когда она была обычной плоскогрудой Верой Симмонс. Я думала, что она моя подруга. Наверное, у доброй половины ГиТЛЭРа следы на спине от того, как Вера по ним карабкалась.

— Опять поносишь моего автора, Мэгги? — Верни скользнула на свободное кресло. За ней шел Колин (или Дункан?), он принес маленький серебряный поднос с двумя двойными скотчами, которые поставил перед ней. — Спасибо, дорогуша. Не забывай доливать.

— Видишь? — пожаловалась Мэгги. — Она может напиваться где угодно. А могу я курить где угодно? Нет.

— От выпивки еще ни у кого не бывало рака, — заявила Табби и прикусила язык, поскольку Верни стрельнула в нее взглядом, в котором читалось паническое «заткнись».

Но было поздно.

— Конечно. Курение — причина всего на свете, начиная от рака и кончая псориазной депрессией. Медики твердят, что все от курения, конечно же, от курения, и удивляются, почему мы им больше не верим, — Мэгги яростно уставилась на свой пластиковый мундштук. — А вождение в пьяном виде никого не убило. Ожирение никого не убило. У пьяниц есть бары, у обжор — фастфуды, но никто не позволит держать бар или ресторан только для курящих. Это дискриминация, и я готова носить футболку с такой надписью. Могу я отдыхать, как хочу?

— Бог мой, да на здоровье, — Берни взялась за голову. — Тебе это надо было, Табби? Никогда не спорь с курильщиками. Она считает, что рассуждает логично. — Она посмотрела на Мэгги. — Хотя псориазная депрессия — это сильно.

— Спасибо, я тоже так подумала, — самодовольно заявила Мэгги и нахмурилась. — А теперь, если позволите, сменю тему — мне нужно ехать на конференцию ГиТЛЭРа. Это будет полезно для моей самооценки.

Табби и Берни переглянулись и хором произнесли:

— Доктор Боб.

— Доктор уже сидит у меня в печенках, — сказала Мэгги. — Но будет приятно повидаться с Вирджинией.

— С кем? — спросила Табби, глядя в меню и показывая три пальца Колину — или Дункану. В любом случае не Мэри. Хотя кто их знает…

— Вирджиния Нойендорф. Мы старые подруги.

— Нет, не припоминаю. Мэгги закатила глаза:

— Ну-у, Табби. Это ведь одна из твоих авторов.

— А-а-а, точно, прости. Вспомнила. Романы об эпохе Регентства. Годились только для продажи вразнос и маленькими тиражами.

— Она так ничего и не продала? Я не очень следила последние несколько месяцев, — Мэгги тыкала вилкой в скатерть, продавливая узоры, лишь бы занять руки.

— Я не знаю. Я передала ее Миранде год назад или около того. Сбыла с рук в числе самых неудачных авторов.

— Бедная Вирджиния. Она так старается. Хотя я могла бы и догадаться, что она ничего не продала. Она опять беременна. Кажется, это пятый. Если она больше года ничего не продает, то беременеет. Видимо, ей нужно родить хоть что-нибудь.

— На рынке с Регентством всегда так. Она может дойти до девяти и переплюнуть «Осмондов»[8], — Берни опрокинула второй стакан скотча, и официант тут же подскочил с добавкой. — Надо бы и Венере кого-нибудь родить. Почему женщины, которые никогда не рожали, думают, что умеют описывать роды, а потом отправляют их редакторам, которые тоже никогда не имели детей? Леди Шпилька распяла нас за новую книгу. Там у Венеры героиня родила ребеночка весом в десять фунтов и уже через пару дней скакала по пустыне на неоседланной лошади.

— Десять фунтов? Я тоже не рожала, но все равно удивлюсь, если через пару дней женщина вообще сможет ходить, особенно если она типичная тощая Венерина героиня. Наверняка так и есть, поскольку от Венеры не приходится ожидать новых идей. — Мэгги потрясла головой. — Помните «Молодого турка» Рода Стюарта? Кажется, именно так называется эта песня. Там про девчонку с десятифунтовым младенчиком. Я всегда считала, что он загнул, но это все же для рифмы или в таком духе. Значит, Леди Шпилька на самом деле ее раскритиковала? Молодец.

— Целиком и полностью. Начиная с десяти — ерундового младенца, и пошло-поехало. Мол, на коробках с овсяными хлопьями и то лучше написано, «нажмите здесь и поднимите» — гораздо более вдохновенная и берущая за душу проза, чем любая из Венериных любовных сцен. И так далее, и тому подобное. Восхищаюсь, как пишет эта Шпилька. Я даже кое-где посмеялась. Но она раскритиковала нас, Мэгги. Я редактировала ту книгу. Кстати, раз уж мы обсуждаем книги, то пусть это будет деловой ужин. Дамы, кушайте вволю, «Книги Толанда» платят.

— А у меня есть куча цитат про обозревателей и критиков, — сказала Мэгги, посасывая свой никотиновый умиротворитель. — Хотите одну? Конечно, хотите. Это из Сэмюэля Кольриджа. Старый добрый Сэмюэль. Короче, слушайте. — Она прикрыла глаза, сосредоточившись, чтобы вспомнить дословно. — «Критиками обычно становятся люди, которые могли бы быть поэтами, историками, биографами, но у них ничего не вышло, и они стали критиками». Кто не умеет писать, тот критикует. Между прочим, хороший обзор или разнос — это ведь личное мнение одного человека. Вот вам и Леди Шпилька, да?

Табби сделала вид, что внимательно оглядывается, потом склонилась к подругам и притянула их к себе.

— Ну ладно, вы меня уломали. Я знаю один секрет, но вы должны поклясться, что никому не расскажете.

— Обещаем? — спросила Мэгги у Верни.

— Почему нет? Ты же слышала, как Сен-Жюст однажды сказал: «Если она поверит мне, то поверит любому».

— Очень смешно, — Табби придвинула их еще ближе. — Но я помню, что вы обещали. Поклянитесь, что даже под страхом смерти…

— Табби, — предупредила Верни, — не тяни резину.

— Ладно, все равно я не могу молчать. Леди Шпилька прислала мне рукопись.

— Да ну? — Мэгги откинулась назад. — Откуда ты узнала, что это ее?

— Его, — Табби улыбалась (если бы Мэгги описывала эту сцену в духе Регентства), словно кошка, на морде которой остались канареечные перья.

— Кого — его? — спросила Верни. Все-таки она уже здорово нагрузилась скотчем. — Я что-то не пойму.

— Леди Шпилька — это мужчина, — вздохнула Табби. — Будь внимательнее, Верни.

— Откуда ты знаешь? — спросила Мэгги, стараясь переварить эту информацию. Ей никогда не приходило на ум, что Леди Шпилька могла быть мужчиной. Для мужчины он — она — уж слишком ехидная. И время от времени упоминался некий муж. А также долгая страсть к Пирсу Броснану.

— Все просто. Я читала рукопись одного автора — опубликованного, — который хотел, чтобы я стала его агентом, и там примерно посредине был вставлен первый абзац из обзора Леди Шпильки. На колонтитуле — или как его — стояло ее имя. Обзор попал в рукопись по ошибке. Такое часто бывает, сами знаете. Я иногда нахожу в рукописях списки продуктов. Кому придет в голову покупать кумкваты[9]? Я и написать-то это слово не смогу.

— Ты продолжай, продолжай, — махнула рукой Берни, призывая Табби вернуться к теме.

— Ладно. Я проверила, этот обзор еще не отправлен на сайт Леди Шпильки, «Город любовных историй». А листы те же самые, что и в рукописи. Такая же самая бумага, я посмотрела на свет водяные знаки. С тех пор просто умираю от желания кому-нибудь рассказать. Этот тип — Леди Шпилька.

Мэгги указала вилкой на Табби:

— Имя, Табби. Сейчас, немедленно. Агентша снова оглядела зал на предмет скрытых микрофонов и шепнула:

— Регина Холл.

— Рэгги? Регина Холл? — Мэгги опустила вилку. — Но он такой приятный. Не то чтобы великий писатель, но приятный. Ты наверняка ошиблась.

— Нет-нет, — сказала Берни, — все сходится. Мужчина работает в мире женщин и не добивается такого же успеха. Его это наверняка бесит.

— Настолько, что он пишет эти жуткие обзоры? Ведь даже положительные обзоры полны колкостей, — Мэгги попыталась представить спокойного, тихого Рэгги Холла в образе Леди Шпильки.

С тем же успехом можно вообразить Дона Ноттса[10] в роли Геракла. — Это же чревовещание, о котором говорил доктор Боб. Тихий парень, который и муравья не раздавит, превращается в настоящего монстра, когда говорит от имени куклы.

— Да-да, но это наш секрет, — напомнила Табби. — Вы никому ничего не расскажете.

— За растерзание Венеры я могу послать Рэгги цветы. Анонимно, конечно. Или, может быть, новый «бьюик», — Мэгги злобно усмехнулась. — О бедная Венера. Раскритикована Рэгги Холлом и даже не знает, чью фотографию наклеить на куклу вуду, чтобы утыкать ее булавками.

Берни отпила очередной двойной скотч.

— Вы, деточки, забавляйтесь, но сделайте одно одолжение. Не надо смотреть так, будто вы готовы сплясать на столе джигу, или я расскажу, что печатный заказ на «Волшебную гору» скромненько так потянул на четыреста тысяч.

— Твердая обложка?

— Мягкая. Первая книга исторической трилогии. Невзрачная простецкая обложка, слезу вышибает, но мы рекламируем ее следующее издание в твердой обложке. Кроме того, на это еще и потрясающие скидки.

Мэгги надула губы.

— Для меня ты так не старалась. Черт, Берни, с нормальной рекламой можно продать все.

— Это правда. Но пока ты еще писала любовные романы, всем заправлял Кёрк. А это уже моя собственная идея. По счастью, Венера пишет очень быстро…

— Чихала я на это, — прервала Мэгги, поднося к губам никотиновый ингалятор.

— Очень смешно, Мэгги, а теперь послушай. В прошлом году закончено две книги. А вчера она дописала свою последнюю. Я хочу по-быстрому обернуть эту книгу в три месяца. Издательству «Книги Толанда» нужны баксы. Я просто зарабатываю на одной из наших самых денежных коров, и не надо меня за это ненавидеть.

— Да она сама, наверное, скупила большую часть… Нет, это слишком легко. Даже я так не могу.

— За что мисс Табби, сильно покрасневшая, и я будем тебе вечно благодарны. Да, и когда ты увидишь Венеру на конференции, ради бога, улыбайся. Ты пишешь по книге в год и зарабатываешь больше, чем она. И это наш маленький секрет, договорились?

— Так выпьем же за это, — провозгласила Табби, поднимая стакан с газировкой.

— Ладно, ладно. Это утешает. Нет, вообще-то я не вздорная. Ну, не слишком. Но когда дело касается Венеры… Нет, я совсем не хочу ехать на эту конференцию.

— И даже на грандиозную вечеринку «Книг Толанда»? Я разрешу тебе курить на балконе!

— То есть ты тоже едешь? — спросила Мэгги у Берни, и та кивнула. — А ты, Табби?

— Ну, разумеется. Я всегда в поисках новых талантов, ты же знаешь. Буду давать интервью и даже принимать участие в одной из дискуссий. Стандартная чушь. Вопрос: чего вы ищете? Ответ: лучшую книгу, которую вы могли бы написать. Вопрос: что продается? Ответ: Англия эпохи Регентства и американский Запад. Не Древний Египет и не дореволюционная Америка. Вопрос: что делает книгу бестселлером? Ответ: это сразу видно по книге. Я столько раз бывала на таких дискуссиях, что уже могу вести их по телефону. — Табби взяла Мэгги за руку. — Так что тебе не будет одиноко.

— Замечательно, страдать лучше в компании, — произнесла Мэгги, и тут ей принесли весенний салат, который немедленно захватил ее внимание. Кошмар. Будь миска чуть поменьше, ее содержимое могло бы прокормить страны «третьего мира». Зелень вся темная, красная, белая и с зубчатыми листьями, как если бы кто-то пошел в парк и нарвал пучок сорняков. Там могут быть и одуванчики. А где же мясо? Мяса нет. Вот, например, в салате из «Тако Белл»[11] есть мясо. В некотором роде. Мэгги старательно отвела взгляд от миски.

— Где ты была, Берни? Я не могла тебе дозвониться.

Берни сгребла стакан.

— Гуляла, — сообщила она, взмахнув пустым стаканом.

— Гуляла с Алексом, — уточнила Мэгги, насыпая в салат соль и перец, как Табби. Она ненавидела салаты, даже маленькие порции нормального вида, но через две недели ждет ГиТЛЭР, надо выглядеть пристойно. В мире авторов любовных романов это значит «как можно худее».

— Ну да, с Алексом. Мы обсуждали его уличные речи. Пока что у него их шесть, так что я сказала ему, пусть приходит ко мне на следующий год. Мне нравится твой кузен, Мэгги. Он такой джентльмен.

— А Берни такая лгунья, — сказала Мэгги, глядя на Табби, которая уже избороздила свой салат, но так и не попробовала.

У Мэгги была своя теория насчет салатов. Едоки салатов делились на две группы: те, кто ест аккуратно, и те, от кого всегда укатываются помидоры «черри». Первые ловко нападают на салат и уничтожают его, не уронив на пол ни кусочка латука. Вторые режут его, жуют, глотают, перемешивают, снова жуют, но в итоге кажется, что они ничего не съели, а стол выглядит так, будто миска с салатом взорвалась.

Мэгги отодвинула тарелку и потянулась за булочкой. Намазала маслом, посыпала солью — просто она любит соленое масло. Потолстеть — последнее, что ее сейчас волнует.

— Честно, мы обсуждали его речь, — настаивала Берни, — и еще кучу всего. Алекса очень вдохновляет конференция ГиТЛЭРа, Мэгги. Они с Носоксом пойдут сегодня добывать наряды для конкурса «Лицо с обложки» и конкурса костюмов.

— Алекс участвует в конкурсе? — спросила Табби, наконец отвлекшись настолько, что кусок латука упал с вилки к ней на колени. — Он будет просто блистать. Правда, Мэгги? С тех пор как мы познакомились, мне безумно хочется попросить, чтобы он произнес «взболтать, но не перемешивать». Или наоборот? Ты знаешь, у него голос в точности как у Шона Коннери в «Джеймсе Бонде»!

Внезапно занервничав, поскольку Табби как-то слишком попала в точку, Мэгги опустила глаза. Однажды она, быть может, расскажет Берни и Табби всю правду об Алексе и Стерлинге. Но не сегодня. Она чувствовала, что ее примут за ненормальную, если она решит выдать эту историю за реальность.

— Да, в нем определенно что-то есть от эпохи Регентства.

— Это потому, что он англичанин, — заявила Табби. — Акцент, частная школа — что-то такое есть. Ну и манеры в целом.

— Да уж, манер ему не занимать, — проворчала Мэгги и положила нож и вилку в салатницу, надеясь, что кто-нибудь из стаи официантов поймет намек и унесет эту чертову миску, пока у нее не начал дергаться нос. — С Носоксом, говоришь? Это логично. У Носокса, видимо, куча друзей с костюмами — театральными, так что перестань смеяться, Берни. Ты знаешь, в каком-то смысле я жду этой конференции. Особенно того момента, когда скажу Алексу, что участники конкурса должны побрить себе грудь.

— И я выпью за это, — провозгласила Берни, ухватив очередной скотч с подноса. — Вот теперь достаточно. Гарсон, сильвупле, или как там.

Глава 4

Для каждого писателя найдется ассоциация. Ассоциация готического романа, ассоциация научных фантастов, ассоциация литературных жанров (у них на завтрак подают маленькие сэндвичи без корочек).

У авторов любовных романов также есть ассоциации, их около двенадцати. (Чем больше щин в группе, тем больше групп приходится на каждую из них. Пережитки скаутского движения и, может, общая душевая в спортивном зале.) Эти ассоциации разнообразны и похожи одновременно. Одни предназначены для писателей, выпустивших книгу. Другие — для стремящихся к публикации (главное, не называть их «неопубликованными», а тем более «будущими писателями»). Некоторые объединяют не только писателей, но и читателей или фанатов. Если вы не нашли себе подходящую группу среди любовных романистов, значит, просто плохо искали.

Тысячи и тысячи опубликованных, ждущих публикации запойных читателей и порой жалких типов состояли в самой крупной ассоциации авторов романов, именуемой ГиТЛЭР — Гильдия творцов любовно-эротических романов. И приглашали их туда не просто так.

Ведь кто-то же должен проводить ежегодную конференцию.

В этом году Банни Уилкинсон была председателем конференции и чертовски хорошим организатором. К счастью, ей ни разу не пришло в голову, что месяцы, посвященные организации конференции, отняли у нее время заниматься семейной романтической сагой «Пламенеющий цветок Шеннона». В прошлом году она была председателем конкурса, это заняло целых три месяца, за которые она могла бы наконец-то завершить книгу, о которой говорила вот уже шесть долгих лет.

Но нет, этого ей в голову не приходило. Будучи председателем ассоциации, она лично знала всех редакторов. И агентов. И опубликованных писателей. Связи — вот что это значило. То есть проблем с публикацией не будет. И все об этом знали.

Вот почему Банни старательно мелькала в фойе отеля «Мариотт», встречая гостей. Она негодовала и восторгалась, юлила и сплетничала.

Она уже заграбастала приглашения на коктейли от каждого из крупных издательств, участвующих в конференции, не считая договоренности о встрече с Мелиссой Блэр, одним из ведущих агентов страны. Полдюжины копий первых четырехсот трепещущих страниц саги лежали в номере Банни, готовые перекочевать в руки одного из самых влиятельных людей книжной индустрии. Все согласятся посмотреть ее работу. И сейчас она собиралась в этом удостовериться.

В среду утром фойе гостиницы наводнили гости, и Банни хмурилась, понимая, что больше всего шума исходит от членов ее ассоциации. Они регистрировались, интересовались, кто еще прибыл. Общались, трещали без умолку и тем самым нарушали ее планы.

— Дамы, дамы, прошу внимания! — браслеты на руках Банни зазвенели, будто школьные колокольчики, призывающие класс к порядку. — У нас целых пять дней на приятные беседы и встречи с друзьями. А сейчас всем нужно разойтись, договорились?

Она взглянула на золотые с бриллиантами часы на левом запястье (ждать публикации не так уж и плохо, если твой муж президент компании, внесенной журналом «Форчун» в список пятисот наиболее процветающих).

— Дамы, сейчас три часа, на этаже, где проводится конференция, вас ждут напитки и закуски, все бесплатно. Да, и еще для тех, кто желает подать рукописи на рассмотрение издательств: открыт пресс-зал. Кажется, я видела репортера из «Пипл», который изучал пакеты, которые там оставили самые предприимчивые из вас.

Чтобы пересечь Красное море, Моисею понадобилась помощь Бога. Но Моисей был любителем, а Банни Уилкинсон — профессионалом. Толпа немедленно начала редеть.

Но неожиданно эта толпа превратилась в стадо.

— Это она! Это же она! — выкрикнул кто-то, указывая за спину Банни. — Господи, она же просто прелесть!

Банни наблюдала, как читатели и фанаты впали в экстаз и начали вытаскивать из сумочек ручки и экземпляры книги. Писатели из ассоциации вдруг оказались позабыты, им оставалось либо заявить потерянной аудитории, что у них появились неотложные дела, либо присоединиться к ее поклонникам.

Когда-нибудь я окажусь на ее месте, подумала Банни. Она расправила плечи и приготовилась приветствовать звезду. Изобразила широчайшую улыбку, раскрыла объятия и радостно произнесла:

— Венера Бут Симмонс! Я так рада видеть вас!

Тут кто-то коснулся плеча Банни, и она недовольно обернулась.

— Извините, мне показалось, что вы из организаторов, — произнесла молодая дама, указывая на карточку с именем и красную ленту, означающую, что Банни три года подряд была финалисткой конкурса будущих писателей (и голубую от местного филиала, королевскую пурпурную за пять лет на руководящей должности, серебряную брошь за организаторскую деятельность, маленький золотой медальон, провозглашающий, что она председатель конференции, — еще одна лента, и Банни вполне сошла бы за русского комиссара). — Не подскажете, где проходит конференция ГиТЛЭР?

— Вы из новеньких, дорогая, или уже публиковались? Полагаю, новенькая? — Банни надела дежурную улыбку. Она прошла курс по самореализации в местном колледже и усвоила основную мысль: пусть улыбка станет твоим зонтиком, и ты всегда будешь побеждать.

— Вообще-то я публиковалась, — дама поморщилась при этих словах. — Я — Мэгги Келли, то есть Клео Дули, а до этого была Алисией Тейт Эванс, по крайней мере, это имя стоит в членской карточке. В общем, я — Клео Дули, но на самом деле Мэгги Келли.

— Вот и хорошо. Каждый должен кем-то быть, — Банни похлопала ее по руке. — Регистрация участников проходит этажом ниже. Прошу меня извинить, я должна вас покинуть — только что прибыл главный докладчик конференции. Венера! Привет! Это я, Банни!

Мэгги вздохнула. Она в гостинице только две минуты, а уже из сотен женщин, прибывших на конференцию, притянула самую противную. Теперь еще и Венера. Какая там была вероятность? И что дальше? Может, выцарапать ей глаза и успокоиться?

Она посмотрела вперед, изо всех сил стараясь не кривить губы при виде Венеры Бут Симмонс во всем блеске писательской славы. Как всякую акулу, ее сопровождали рыбы-прилипалы, когда она, раскрыв объятия, шла навстречу улыбающейся даме с лентами. А перед ней катилась убойная волна парфюма, способная остановить пулю из «Магнума-357».

Увидев, что администратор открывает новое окошко, Мэгги ринулась туда, надеясь исчезнуть из фойе до того, как ее заметит Венера. И до того, как Сен-Жюст и Стерлинг закончат возиться с горой багажа и появятся, привлекая всеобщее внимание. Вернее, Сен-Жюст привлечет внимание. Это ему удается без особых усилий.

К сожалению, окошко находилось не слишком далеко от Банни и Венеры, так что Мэгги видела их и слышала разговор.

— Дамы, дамы, не толпитесь, — затараторила Банни, отгоняя поклонниц Венеры. — Не забывайте, наверху вас ждет пресса!

Даже самые недогадливые поняли, что если в Венеру вцепилась Банни, то им здесь делать нечего, и толпа начала рассасываться.

— О Банни, благодарю за спасение. И как приятно наконец увидеть вас, а не только услышать по телефону, — выдохнула Венера, возложив руки на плечи Банни (видимо, чтобы та не увернулась от волны «Армани»), и расцеловалась с нею. — Шофер так долго вез меня от Хэмптонса, и по дороге мне успели дважды позвонить в лимузин — просили дать интервью на радио. Я просто без сил!

Надеюсь, мой номер готов, дорогая? Умоляю, скажите, что он готов.

— Конечно, конечно, все как вы хотели, и еще подарки от ГиТЛЭРа, ведь вы наш главный докладчик. Вы зарегистрировались?

— С такой-то очередью? — Венера округлила глаза. — Это невозможно. Хотя вроде немного рассосалось. Боже, я так измотана.

— Ничего, я об этом позабочусь. Думаю, никто не возразит, если я проведу вас вперед без очереди.

Мэгги быстро отвернулась и вцепилась обеими руками в стойку, с нетерпением ожидая, когда клерк возьмет ее карточку. Эта женщина все еще надевала наушники и стучала по клавиатуре длиннющими ногтями с нарисованными на них американскими флагами. Едва сдерживаясь, чтобы не произнести вслух то, о чем думала (скорее, скорее, скорее же!), Мэгги сделала вид, будто не чувствует прикосновения к плечу.

— Простите, вы не будете против, если мы проскользнем вперед вас?

Мэгги обернулась, скосив сердито прищуренные глаза, и воззрилась на болтливую крольчиху.

— Буду.

Затем перевела взгляд за ее плечо и скорчила милую улыбку. Сегодня ее день, сегодня, черт возьми, чревовещатель заговорит сам за себя.

— О, привет, Вера, как дела? Давно не виделись, еще с тех пор, как тебя выставили с поминок Кёрка. Леди Шпилька это так расписала в своем обзоре, просто ужас.

Венера, улыбка которой угасла, когда Мэгги назвала ее Верой, снова засияла.

— Ах, ну да… Я нахожу это весьма забавным, — проворковала она, порылась в сумочке и извлекла оттуда ярко-красный значок с белой надписью. — Вот что я придумала. Мэгги взяла значок и прочла:

— «Меня отделала Леди Шпилька». Забавно.

— Если вам дали лимон — превратите его в лимонад. Хотя этот клуб, увы, не такой уж и маленький. Я разослала значок всем, кого обругала эта кошмарная дамочка. И, кстати, на этой неделе у нас клубный обед. А это членский знак. Такой уже носят человек семь из списка бестселлеров «Нью-Йорк Тайме». Нет-нет, — покачала она головой, когда Мэгги хотела вернуть значок. — Оставь себе. Ты ведь тоже пала жертвой ее гнева?

— Если честно, то нет, — ответила Мэгги, настойчиво вернув значок. — Извини.

— Жаль, ведь пока тебя не отругает Леди Шпилька, ты никто. Ну, ладно, — Венера пожала плечами (у нее сорок второй размер одежды, а грудь раньше была вообще нулевого). — Ничего, дорогая, тебе тоже повезет. Не грусти. Ой, смотрите, какой ковбой, — она указала куда-то влево. — Банни, я не знала, что конкурс «Лицо с обложки» начнется сегодня.

— Сегодня нет никаких конкурсов, — ответила та, наблюдая за ковбоем, который с фотографией в руках прошел через фойе, вглядываясь в лицо каждому. Без сомнений, он кого-то искал. Высокий, пузатый, в кожаных штанах, джинсовой рубахе и кожаном жилете. А свою огромную шляпу он мог бы использовать в качестве лодки, случись в гостинице наводнение.

— Вряд ли это конкурсант — он слишком жирный, — заметила Банни.

— Кстати, он идет к нам. Очередной поклонник, Вера? — Мэгги быстро расписалась в регистрационном журнале и спрятала карточку в сумку.

— Дорогая, тебе надо срочно поесть. Когда ты голодна, то просто невыносима, насколько я помню. Понятия не имею, кто это. Привет, ковбой! — Венера мило улыбнулась, когда ковбой остановился напротив нее.

В этом вся Венера. Неважно, какой мужик — толстый, тощий, урод, красавец, — она расплывалась в улыбке.

Ковбой посмотрел на фото, приподнял шляпу и спросил, глядя на Венеру:

— Вы Венера Бут Симмонс, мэм?

— Да, это я, — она победно взглянула на Мэгги, как бы говоря — вот видишь, как я популярна!

— В таком случае, мэм… — ковбой выпрямился, втянул живот и быстро подхватил пояс с пистолетами, который чуть не свалился. — Это посвящается вам.

Он запихал фото в карман и достал желтый бланк, похожий на телеграмму. Порылся в штанах еще немного и извлек камертон. Подул в него пару раз, настраиваясь, затем прочистил горло и заголосил на мотив «С днем рожденья тебя!»:

Венера Симмонс, ля-ля, Венера Симмонс, ля-ля, Прочь из города, Симмонс, А то грохнут тебя.

И прежде чем Мэгги подумала, что стишок паршивый, ковбой вытащил кольт, навел его на Венеру и спустил курок. Из дула выпал красный флажок с надписью: «Бах! Ты убит».

Ковбой радостно ухмыльнулся и протянул лапу за чаевыми. Мэгги едва успела подхватить Банни, которая грохнулась в обморок. Тем временем ковбой, не дождавшись чаевых, развернулся и направился к выходу. Мэгги сгрузила Банни на руки Венере и ринулась за ним.

— Придержи коня, ковбой! — она схватила его за рукав. — Кто тебя нанял?

— Мэм, — он прикоснулся к шляпе, — я понятия не имею, кто вас разыграл. Я просто актер.

— Да, да, ты актер, ничего удивительного. В этом городе все актеры. И у тебя здорово получилось, честно. А теперь скажи, кто тебя нанял?

Ковбой снял шляпу и отбросил со лба пепельно-русые волосы, в которых светлели мелированные золотистые пряди.

— Черт меня дери, мэм, если я знаю. Я работаю в «Заброшенном ранчо». Контракты заключает мой агент, и мы хорошо знаем свое дело. До Бродвея, конечно, далеко, но все же неплохо.

— Не сомневаюсь, — Мэгги все еще держала его за рукав. — Но кто-то же тебя нанял. Между прочим, это было совсем не смешно, тебе не кажется?

— Ну, в общем, нет, — пожал плечами ковбой. — Да мне по фигу. Принесли конверт, в нем фотка этой дамы, пистолет, текст и Бен Франклин. Я ни за что не откажусь от ста баксов.

Увидев, что к ней направляются Сен-Жюст и Стерлинг, Мэгги отпустила актера.

— Ладно, иди.

— Как будто я раньше не мог уйти, — хмыкнул тот.

— Нет, потому что мое колено врезалось бы тебе точнехонько между ног. А теперь вали, козел, — шикнула Мэгги, заметив, что Сен-Жюст остановился и смотрит на нее, удивленно подняв бровь.

— Ты общаешься со странными людьми, — заметил он, глядя вслед ковбою, который почти бежал к лифту. — А что у него на ногах?

— Ковбойские штаны, — Мэгги улыбнулась Стерлингу, который, открыв рот, с восторгом взирал на стеклянные лифты, люстры, а также разодетых и надушенных дам. — Кто-то жестоко пошутил над Венерой Симмонс.

— Это была не ты? — с деланым удивлением проговорил Сен-Жюст. — Но не переживай, мне кажется, ты просто пока не думала об этом.

— Очень смешно, Алекс. Сейчас просто лопну от смеха. С регистрацией сложностей не было? Где багаж?

— Наши вещи, моя дорогая, доставляют в номер, и нам стоит проследовать туда же, чтобы открыть дверь.

— Как ты умудрился это провернуть? Ты же не знал, какая у нас комната, — Мэгги показала электронные ключи. — Я их только получила.

— Я не знал. Просто назвал клерку твое имя, он бросился к компьютеру и все сделал. Хочешь, чтобы я уточнил? — Сен-Жюст бросил взгляд на стойку администратора.

— Не обязательно. Ты, скорее всего, вел себя как напыщенный зануда, и бедный клерк готов был сделать что угодно, лишь бы избавиться от тебя. Стерлинг, Алекс вел себя как напыщенный зануда?

Стерлинг слегка порозовел и отвел глаза.

— Он начал давать подробные инструкции по поводу багажа и того, как с ним обращаться. Особенно с тем саквояжем, в котором находится его шляпа. Так что, пожалуй, он вел себя… несколько высокомерно. Прости, Сен-Жюст, но Мэгги спросила.

— Да, конечно, тогда у меня тоже вопрос к Мэгги. Дорогая, почему уводят это несчастное бледное создание? Мне будет крайне приятно услышать, что ты ее не избила. Я знаю, ты не хотела сюда ехать, но жестокость ни к чему.

Мэгги проводила взглядом Банни, которую под руки вели к дивану около регистрационной стойки.

— Ей стало плохо, когда ковбой выстрелил в Венеру.

— Конечно же, стало, — мягко произнес Сен-Жюст и указал тростью на Венеру, которую окружила стайка кудахчущих поклонниц. — Насколько я понял, он промахнулся.

— Я бы так не сказала, — Мэгги посмотрела на Венеру. Та улыбалась, но губы у нее побелели, и она все время хваталась за сердце (хотя как она могла ощутить его под силиконом?). Мэгги не любила Венеру, но жалела бывшую подругу Веру. — Ненавижу розыгрыши, — резюмировала Мэгги.

— Я это вспомню, когда в следующий раз у меня возникнет искушение насыпать соль в сахарницу, — Сен-Жюст подал ей руку. — Пойдем. Если не возражаешь, я хочу поскорее зарегистрироваться на конкурс «Лицо с обложки». — Мари-Луиза, ты готова?

Мэгги замерла и отдернула руку.

— Луза? Ты с ума сошел? Где она? — она огляделась, ожидая увидеть девчонку в пестрых тряпках и утыканную пирсингом.

— Вон она, сидит на том диване, только что приехала, — Сен-Жюст повернул голову направо.

— Я ее не вижу. Там только… Ни хрена себе!

— Мне чрезвычайно неприятно столь вульгарное просторечие, и лишь потому, что драгоценная Мари-Луиза выражается подобным образом, я отвечу — еще как хрена. Ты одобряешь?

Мари-Луиза поднялась им навстречу и одернула короткую юбку бледно-розового костюма. Пиджак тоже был коротким.

Ее ноги в этом наряде казались бесконечно длинными, хотя она была не выше пяти футов ростом. Короткие, почти черные волнистые волосы обрамляли нежное мальчишеское лицо. Туфли были на трехдюймовых шпильках, и когда Мари-Луиза шла к ним, то споткнулась лишь раз. Она улыбнулась Сен-Жюсту пухлыми розовыми губами, а ее фиалковые глаза были накрашены столь искусно, что казалось, будто макияжа нет вовсе.

Конечно, всем бы такие ресницы.

— Луза? — у нее на шее Мэгги увидела свою золотую цепочку — подарок на прошлый день рождения. — Что это все значит?

— Мари-Луиза — правда, звучит солидно? — примет участие в конкурсе «Лицо с обложки», а заодно, раз уж она здесь, и в конкурсе костюмов. Носокс раздобыл для нее великолепное платье. Когда она выиграет главный приз, то сможет оплатить учебу в университете. Чудесно, не так ли?

— Расточительство, — Мэгги опознала свою новую сумочку, которая висела на плече девушки. — Скажи-ка, твоя юная протеже будет жить с нами?

— О Мэгги, ты, как всегда, проницательна. Не пора ли нам подняться в номер? Ты ведь помнишь о багаже?

— Кстати, о багаже… Не сама ли она это подстроила? — задумчиво произнесла Мэгги, опять посмотрев на Венеру.

— Как это ни прискорбно, я плохо осведомлен о подробностях происшествия. Тем не менее задал бы вопрос — зачем мисс Симпсон нанимать кого-то для подобных розыгрышей?

Мэгги кивнула.

— Действительно, зачем? Можно подумать, у Венеры появился враг.

— Кто-то, кроме тебя? — саркастически заметил Сен-Жюст и нажал тростью кнопку вызова лифта.

Сен-Жюст расхаживал по люксу. Время от времени он рассеянно проводил рукой по клавишам сияющего черного рояля и старался сохранить невозмутимый вид, притворяясь, что его нисколько не впечатлили размеры номера и прекрасный вид из окна.

Им со Стерлингом пришлось спать в одной комнате, поскольку Мэгги наотрез отказалась поселиться с Мари-Луизой. Иногда она бывает ужасно упрямой и несговорчивой. Конечно, они со Стерлингом уже три месяца жили в ее квартире…

Кстати…

Он постучал в открытую дверь спальни Мэгги и вошел, застав ее за распаковкой чемоданов.

— Я должен тебе кое-что сказать, — Сен-Жюст заметил, как она быстро захлопнула чемодан с нижним бельем.

— Прежде всего, я жду извинений, — она сердито сдула прядь волос с лица.

— За что?

— За то, что притащил Мари-Луизу, не предупредив меня. За то, что без разрешения шарил по моим шкафам. За то, что подписал меня на эту дурацкую конференцию без моего согласия. Я здесь только двадцать минут — и уже всех ненавижу.

— В этом случае, — Сен-Жюст церемонно поклонился, — приношу искренние, глубочайшие извинения. Не желаешь ли выслушать меня? Уверен, тебя это порадует.

— Сейчас меня больше всего порадовала бы пепельница. Здесь можно курить?

— Понятия не имею. Разве нет?

— Теперь — да, — Мэгги закурила и отправилась в ванную, чтобы налить в стакан воды. Какая изобретательная! Из ванной она вышла, почти успокоившись. — О чем ты хотел поговорить?

— Ну что ж, — Сен-Жюст уселся в довольно неудобное кресло и положил ногу на ногу. — Ты, конечно, помнишь миссис Голдблюм?

— Айрин Голдблюм — моя соседка через коридор. А что?

Сен-Жюст сцепил руки на коленях и взглянул на нее.

— Стерлинг частенько с ней беседует, и она угощает его чаем с кокосовым печеньем. Они подружились. Сегодня Стерлинг узнал, что на миссис Голдблюм снизошла небесная благодать.

— Она что — умерла? — Мэгги села на кровать.

— Я сначала тоже так подумал, но Стерлинг объяснил, что одинокая сестра миссис Голдблюм пригласила ее к себе на неопределенное время, в местечко под названием Бока-Ратон.

— Она переезжает во Флориду? Слава богу, а то ты меня напугал до полусмерти.

— Это еще не все, — Сен-Жюст поднялся и начал ходить по комнате. — Дело в том, что пока ты сегодня была у парикмахера, я зашел к миссис Голдблюм пожелать ей счастливого пути. Мы разговорились, и… Скажи, пожалуйста, регулирование арендной платы?..

— У нее есть право регулирования арендной платы? Круто!

— То же самое сказал Носокс. Она не возьмет много за аренду, к тому же оставит мебель, весь этот прелестный антиквариат. Должен признать, сделка удачная для всех нас.

Сен-Жюст подождал, пока Мэгги переварит его слова.

— Вы субарендовали ее квартиру?

— Скорее, мы присматриваем за ее квартирой. Кажется, это так называется. Сделка неофициальная, на словах. Похоже, покойный Гарри Голдблюм научил жену не подписывать никаких бумаг, которые могут обернуться выгодой не только для нее.

— Носокс говорит, что он был адвокатом мафии, то есть знал, чему научить, — заметила Мэгги.

— В любом случае, пока мы здесь, она позаботится о котах, Веллингтоне и Наполеоне, а через две недели мы переберемся к ней. Будем платить символическую аренду, никто ничего не заподозрит, и все будут довольны. Ты не возражаешь?

— Что она позаботится о котах? Я думала поручить это Носоксу, но она, конечно, лучше. Ей все равно нечем заняться, так что я не против.

— Мэгги, я насчет квартиры.

— Зависит от того, сколько платить. Сен-Жюст назвал цену.

— Кто платит?

— Что за неприличный вопрос! Конечно я!

— Где ты возьмешь деньги?

— Выиграю приз.

— Другими словами, платить придется мне.

— Это унизительно!

— Такова жизнь, — Мэгги бросила сигарету в стакан с водой. — Но мысль неплохая. Квартплата небольшая, ты рядом и ни во что не вляпаешься, а у меня снова появится личная жизнь.

— Прости за откровенность, но это значит, что ты в любое время сможешь развлекать лев-тенанта Венделла? Или ты наконец отвергла его ухаживания?

— Мы со Стивом… Впрочем, это не твое дело! Я уже взрослая, Алекс, и мне нужна личная жизнь.

— Конечно, дорогая, у меня и в мыслях не было ущемлять твои права. Мы со Стерлингом просто хотели получше узнать твой мир, поискать приключений, не более того. Когда мы переедем, ты едва ли будешь подозревать о нашем существовании, — скрестив пальцы, Сен-Жюст улыбнулся ее спине, когда Мэгги гордо прошествовала из спальни.

Глава 5

Сен-Жюст пришпилил на лацкан карточку со своим именем, зеленую ленту участника конкурса «Лицо с обложки» и бледно-розовую ленту участника конкурса костюмов.

В другой ситуации он ни за что не совершил бы подобного безобразия, но сейчас решил стерпеть это в качестве бесплатной рекламы.

На нем был новый черный костюм. Ну, не совсем черный. Почти. Но определенно не серый. Сен-Жюст обнаружил этот костюм в магазине в нескольких кварталах от дома Мэгги и приятно удивился, обнаружив, что некий изобретательный модельер осознал преимущество длинных пиджаков, более уместных для мужчины, нежели короткие, которые лишь до середины прикрывают зад, облаченный в прискорбно широкие или до смешного узкие брюки. Этот пиджак был не слишком приталенным, но вполне пристойным, длиной почти до колена, и напоминал его любимые сюртуки времен Регентства.

Рубашка была из превосходного хлопка, безупречно чистая, белая как снег, и Сен-Жюст не стал застегивать ее наглухо. Галстук он снял, поскольку считал, что современные галстуки чересчур легкомысленны, а его обычные шейные платки (повязанные каскадом, как он предпочитал) слишком вычурны для этого неофициального вечера. Так что он ограничился жилетом, черным с серебром, который Носокс, помогавший ему собраться, назвал «отпадным».

Он надел свои любимые ботинки, которые плотно обхватывали ногу, поэтому брюки не морщились внизу. Ботинки были начищены до блеска и с двухдюймовыми каблуками.

Угольно-черные волосы и загорелая кожа прекрасно оттеняли его синие глаза. Его тщательно причесали в любимом стиле Красавчика Бруммеля, так что волосы казались слегка взлохмаченными ветром. В руке он держал трость (в которой скрывалась шпага), с шеи на черной ленточке свисал монокль.

Он был высокий, худощавый, немного опасный, определенно великолепный и, будучи далеко не глупым, отлично это осознавал.

Возможно, в мире и существуют мужчины, которые лучше одеты, более учтивые, более привлекательные для женских глаз, возможно, даже более умные. Но Сен-Жюст был глубоко убежден, что ни один из них не появится этим вечером в бальном зале отеля «Мариотт».

— Ладно, ты офигенно классный. Только не вышагивай, словно павлин, — шепнула Мэгги, пока они предъявляли входные билеты женщине в дверях (при виде Сен-Жюста она разинула рот и вытаращила глаза), а затем получали карточки на дополнительный напиток.

— Прошу меня извинить, но я не вышагиваю, — возразил Сен-Жюст тоном, который она всегда описывала как «подчеркнуто вежливый, пробирающий до костей». — Время от времени я прогуливаюсь, но никогда не вышагиваю. Ты хочешь несправедливо обвинить меня в том, что я чванлив? Я уничтожен, мадам, просто уничтожен вашей жестокостью. Не будь я уверен, что мой наряд безупречен и тщательно выверен, я бы погрузился в глубокую печаль.

— Господи, надо было сделать тебя поскромнее, — проворчала Мэгги и первая проследовала в зал.

Стерлинг и Мари-Луиза (очередные расходы, поскольку ее тоже пришлось зарегистрировать на конференцию) вошли следом за Сен-Жюстом. Стерлинг надел желтый полосатый жилет, который Сен-Жюст безуспешно пытался убедить оставить в шкафу.

Он ужасно волновался и дважды укололся, после чего Мэгги сама пришпилила ему на лацкан бирку с именем.

— Мы не застрянем, — повторил он раз десять, когда они ждали лифт, и забыл про свои опасения, войдя в сверкающую стеклянную кабину. Кабина поехала вниз, и Стерлинг зачарованно смотрел, как стремительно приближается фойе. Теперь целой бригаде уборщиков в течение всех пяти дней придется оттирать следы Стерлинговых ладоней с прозрачных стен каждого лифта.

Неестественно спокойная Мари-Луиза опиралась на руку Стерлинга и озирала окрестности широко распахнутыми фиалковыми глазами. Одежда в стиле эпохи Регентства, которую выбрал для нее Сен-Жюст, очень ей шла. Девственно-белое струящееся платье с высокой талией украшали вышитые по кромке ирисы в тон ее глазам, вокруг изящной лебединой шеи была повязана тонкая фиолетовая лента. Карточка с именем крепилась на свисающем с плеча маленьком шелковом ридикюле, позаимствованном в шкафу Мэгги.

Очаровательная Мари-Луиза одновременно походила на юную Одри Хепберн и еще более юную Элизабет Тейлор (Сен-Жюст очень любил смотреть старые фильмы). Но когда виконт поинтересовался — всего лишь вскользь, — совершеннолетняя ли она, то в ответ услышал: «Черт побери, достаточно старая, чтобы пить, Вик, так что не лезь не в свое дело, ладно?»

Ну да, конечно, она ведь фотомодель. Разговаривать при этом необязательно.

На Мэгги было черное облегающее платье, из украшений — только серебряная цепочка длиной до пояса и шириной в дюйм, которую Сен-Жюст каким-то чудом не уволок для Мари-Луизы. Мелированные волосы замечательно уложены, новая красная губная помада, которую выбрал Сен-Жюст и тайком подсунул ей в косметичку, выглядела чудесно, и если Мэгги, не дай бог, улыбнется, то затмит любую женщину в зале.

— Ненавижу, — проскрежетала она, пока они обходили зал в поисках свободного столика. Участников было больше тысячи, и уровень шума уже достиг критического. — Подобные приемы — настоящий кошмар. Стульев и столов не хватает, еды — и того меньше. Я заплатила больше пяти сотен баксов за всех нас и получаю всего один дополнительный стакан вина? Что за ерунда! Просто дешевка.

— Дорогая, невероятно утомительно слушать, как ты постоянно твердишь, что не хочешь быть там, где уже находишься.

— Отвали, Алекс, — буркнула Мэгги и тут же обернулась, услышав, как ее позвали по имени. — Вирджиния! — закричала она, обнимая невысокую рыжую даму с большим круглым животом.

Сен-Жюсту пришлось подхватить их, чтобы они не рухнули на пол.

Подняв бровь, он наблюдал, как женщины обнимались, отстранялись, потом обнимались снова. Ну хоть кто-нибудь из этого ГиТЛЭРа нравится Мэгги.

— Мэгги, дорогая, как давно я тебя не видела! Глазам своим не верю! Я думала, что ты больше никогда не приедешь на конференцию.

— В общем, меня уговорили, — через плечо Вирджинии Мэгги бросила на Сен-Жюста испепеляющий взгляд. — Я тоже очень рада тебя видеть, Вирджиния. Ох, повеселимся. Кстати, может, тебе сесть?

Вирджиния обхватила руками свой огромный живот.

— Вот-вот лопну, да? Расслабься, Мэгги. У меня есть еще целый месяц. Ну, три недели.

— Не верится, что Джон позволил тебе поехать так далеко, — заметила Мэгги, пока Стерлинг, предупредительный, как всегда, приволок откуда-то стул.

— Ему тоже не верится, учитывая, что я оставила его с четырьмя вопящими малявками. Но я сказала ему, что это моя последняя попытка, — она взяла Мэгги за руки. — Я должна продать хоть что-то. Ты ведь поможешь мне, правда? Я привезла рукописи, три штуки. Я давно хотела попросить тебя, но решила, что сейчас самый подходящий момент. Разве ты откажешь беременной женщине? Можешь их прочесть и сказать свое мнение?

— Три… говоришь, три рукописи?

При виде поникшей Мэгги Сен-Жюст закусил губу, чтобы сдержать улыбку. Он посмотрел на Вирджинию Нойендорф, которая, несомненно, заслужила медаль за умение надавить на жалость. Она вполне могла бы давать уроки коровам на бойне.

Если сунуть Мари-Луизе подушку под платье и отправить ее в таком виде произносить речь с ящика… Нет, стыд и позор, что ему вообще пришла в голову такая мысль.

— Мэгги, ты растеряла все хорошие манеры? Ты не собираешься представить меня своей подруге? — спросил он, прежде чем Мэгги открыла рот и произнесла: «Конечно, я помогу тебе, Вирджиния».

А она была уже близка к этому. У нее не было сил отказать этому воплощению скорби точно так же, как она не могла сказать Стерлингу, что его желтый жилет на самом деле просто ужасен.

— Господибожемой… — Вирджиния отпустила Мэгги и воззрилась на Сен-Жюста. — То есть… Господи. Боже мой.

Пожав маленькую пухлую ладошку Вирджинии, он склонился, поцеловал кончики ее пальцев, а затем представился:

— Александр Блейкли, кузен Мэгги.

— Александр Блейкли? — эхом отозвалась Вирджиния, часто моргая. — Но Александр Блейкли — ее персонаж.

— Александр Блейк, виконт Сен-Жюст, — вкрадчиво поправил он. — Согласен, имена похожи, но все-таки разные. Позвольте также представить, дорогая, моего друга Стерлинга Болдера. О, вижу, это имя вам тоже знакомо, — добавил он, когда Вирджиния посмотрела — вернее, вытаращилась — на Стерлинга.

— Чрезвычайно рад, мадам, и все такое, — поклонился тот. — Вы же не взорветесь, правда?

— Стерлинг, веди себя прилично, — шепнул Сен-Жюст.

Мари-Луиза, которая забрала у Стерлинга карточку на дополнительную выпивку, пряталась у него за спиной с двумя бокалами, один из которых был уже пуст, и сдавленно хихикала.

— Мэгги, я ничего не понимаю, — Вирджиния умоляюще смотрела на нее снизу вверх.

— Я тоже, — расслышал Сен-Жюст тихое бормотание Мэгги перед тем, как она ответила. — Я списала Сен-Жюста и Стерлинга с кузена и его друга. Имена, внешность, всё подряд. Ведь первую книгу я написала наудачу, понимаешь? Кто знал, что это будет продаваться? Но могу себе представить, как странно, прочитав книгу, увидеть их обоих во плоти.

— Да уж, — Вирджиния все еще глазела на Сен-Жюста. — Надо же, он даже лучше, чем ты его написала. Он твой двоюродный брат? Надеюсь, нет. Троюродный гораздо интереснее.

— Это уж точно, — Мэгги пихнула хмыкнувшего Сен-Жюста локтем в бок. — Ты встречалась с кем-нибудь из старых знакомых? Я видела только Веру. Кажется, здесь теперь новые люди.

Вирджиния взяла бутылку воды, которую где-то раздобыл Стерлинг.

— Дай подумать… Я приехала поздно вечером и почти никого не видела. Встретила Джулиану Лав. Она пишет современные романы отдельными книгами. Мэри ли Джонс. Еще Регину Холл. Рэгги — просто чудо, правда?

— Да уж, он — это нечто, — кивнула она. Сен-Жюст посмотрел на Мэгги. Что-то в ее тоне заставило его призадуматься, кто такой этот Рэгги. А также — что ей про него известно. Нужно провести расследование.

— С Венерой мы еще не встречались. Я слышала, она сделала подтяжку ягодиц, — прошептала Вирджиния на ухо Мэгги. — Не знаю, правда ли это, она всегда была тощая, как жердь. В отличие от некоторых, — она снова погладила живот.

— Не задницу-, Вирджиния. Она увеличила сиськи. Они теперь торчат на километр, — ответила Мэгги.

Сен-Жюст решил оставить их поболтать о женских делах, поскольку Мэгги наконец-то выглядела довольной. Он взял под руки Стерлинга и Мари-Луизу и предложил им пройтись.

Он подразумевал — хотя и не сказал этого вслух, — что настало время поинтересоваться конкурсом. Для начала стоило поискать людей с зелеными и розовыми лентами, чтобы опознать соперников.

Первая зеленая лента обнаружилась на карточке, приколотой к талии, тонкой, словно у юноши, но обнаженная грудь над ней бугрилась громадными мускулами и, похоже, лоснилась от масла.

Сен-Жюст замер и проводил взглядом этого гиганта (за ним по пятам следовали пять хихикающих женщин с фотоаппаратами), длинные босые ноги которого были обтянуты бело-зелеными лосинами до колен, а талию охватывал алый шелковый шарф. Казалось, что его руки торчат из плеч, а не свисают — настолько они были мускулисты. Иссиня-черные волосы ниспадают до лопаток, голубые глаза, высокие скулы.

— Вот это да! — ахнул Стерлинг. — В таком виде он здорово выделяется, правда, Сен-Жюст? Неплохая реклама для «Джентльмена Джексона», и все такое.

— Суперский конкурс, Вик, — Мари-Луиза не сводила глаз с великана. Вот он-то как раз вышагивал, как павлин. — Классная задница, — добавила она, что, по мнению Сен-Жюста, было совсем ни к чему.

— Да, у него две ленты, — вздохнул Сен-Жюст. — Это же очевидно, ты согласна?

— Соглашусь, если не будешь доставать меня, — ответила Мари-Луиза. — Но знаешь, Вик, это соперник что надо. Я не разглядела имя на карточке, потому что смотрела пониже. А ты не заметил, как его зовут?

— Джанкарло, — с готовностью подсказал Стерлинг. — Я читал о нем в буклете конференции. Джанкарло означает «Великий дар бога».

— Типа того, — протянула Мари-Луиза. — Хотя он такой масляный, что я не стала бы на него прыгать. Можно съехать.

— Мари-Луиза, прежде всего ты — леди. Будь любезна, потрудись не забывать о чувствительной натуре своего наставника, — предупредил Сен-Жюст.

— Да-да-да. А ты тогда не забывай, Вик, что мускулы и волосы пользуются спросом. Ты же выглядишь как лощеный шулер.

— Прошу прощения? — Сен-Жюст поднес монокль к синему глазу.

— Ладно, не грузись. Просто на твоем месте я бы не спешила подсчитывать бабки.

— А на своем? — взгляд Сен-Жюста естественным образом остановился на еще одном очень высоком создании — девушке с пышной копной смоляных волос, которые не уступали шевелюре Джанкарло. Ярко-алое платье начиналось на кончиках ее грудей, заканчивалось на середине бедер и плотно облегало все, что находилось между. Пышная упругая грудь, длинные стройные ноги. Виконт наклонился к Мари-Луизе. — Взгляни на свою соперницу.

Она проследила за взглядом Сен-Жюста.

— Твою мать. Представляю, сколько гормонов они едят!

Стерлинг нахмурился.

— Ее имени я не помню, — нахмурился Стерлинг. — Зато знаю кое-что про Джанкарло. Хотите, расскажу?

— Пожалуй, — ответил Сен-Жюст, глядя на женщину, которая приближалась к нему с ручкой и маленькой книгой, заметно при этом нервничая.

— Не могли бы вы подписать книгу? — спросила она дрожащим голосом.

— Подписать что?

— Она хочет твой автограф, Вик, подпись, — объяснила Мари-Луиза. — Напиши свое имя.

— Непременно, — Сен-Жюст взял книгу и ручку. Он поколебался, затем спросил, как ее зовут.

— Ирен, — выдохнула женщина. — А можно с вами сфотографироваться?

— Конечно, моя дорогая Ирен, — Сен-Жюст нацарапал несколько слов и подписался: Алекс Блейкли. — Стерлинг, будь любезен, — он указал на фотоаппарат, который женщина достала из сумочки.

Сен-Жюст протянул руку. Ирен шагнула к нему, он обнял ее за плечи и развернул лицом к Стерлингу.

— У вас божественные духи, — прошептал он, пока Стерлинг щелкал фотоаппаратом, после чего поцеловал Ирен руку и отправил восвояси.

— Надо бы кому-нибудь с ней пойти, — заметила Мари-Луиза. — А то она врежется в стену, перечитывая твои каракули. Что ты написал?

— Ничего особенного, — пожал плечами Сен-Жюст, глядя на вторую женщину с ручкой и книгой для автографов. — Просто цитату из Байрона. «Моей Ирене. Она идет, прекрасная как ночь». Мускулы — это еще не все, Мари-Луиза. Женщин привлекает шарм, за это они и будут голосовать. А теперь — прошу прощения. Как бы это ни было утомительно, боюсь, я должен идти к поклонницам.

— А где Алекс? — спросила Мэгги, когда к ней подошел растерянный Стерлинг. — И Мари-Луиза?

— Где-то в толпе, — махнул рукой Стерлинг. — У них там светский раут. Ох, я, наверное, зря это говорю. Мне так неловко, честно. Там все словно с ума сошли, фотографируются, просят, чтобы их поцеловали. В смысле женщины просят. Я видел, как другие конкурсанты целуют женщин прямо в губы. А Сен-Жюст целует им руки, а потом спокойно цитирует какую-нибудь чушь из Байрона.

— Целует руки? В ладонь, конечно же, — Мэгги вспомнила, как по ее руке побежали мурашки, когда в день своего появления Сен-Жюст поцеловал ей ладонь. Как он взял ее за руку, склонился, как его ясные синие глаза встретились с ее глазами, пока он подносил руку к губам… Они были так близки в тот момент, и она до сих пор ощущала эту близость, вспоминая поцелуй, — пожалуй, слишком часто, что нарушало ее душевный покой.

— Мужчины уже давным-давно не целуют женщинам ладонь. Они там что, все спятили?

— Женщины глупо хихикают и жеманятся. Но ведь они не знают, что Сен-Жюст их просто использует. Мне больно думать о том, каким он бывает жестоким. Очень жестоким.

— Он просто Сен-Жюст, Стерлинг, — вздохнула Мэгги, похлопав по пустому стулу рядом с ней. — Дело не в том, что ему безразличны другие люди, — она сморщила нос. — Ну, может, совсем немного. Мне кажется, человек сначала должен доказать, что достоин его внимания.

Или доверия, мысленно закончила Мэгги.

Сколько в ней от Алекса и сколько от нее — в Сен-Жюсте? Может, опять сходить к доктору Бобу?

Внезапно она почувствовала себя виноватой. Мэгги повернулась к Вирджинии, которая наблюдала, как толкается ножка или ручка в ее круглом, очень «живом» животе, и улыбалась.

— Вирджиния, я хочу посмотреть твои рукописи. Можно забрать их и пойти ко мне в номер. Я закажу для тебя какой-нибудь еды. Что лучше, сэндвич или молоко?

Вирджиния опять улыбнулась, ее полные щеки цвели. Она вся цвела. В этом несуразном и слишком тесном платье она выглядела, словно пухлая Мадонна.

— Мой портфель вон там, у стены. Но сначала объясни, почему Стерлинг зовет Алекса Сен-Жюстом?

— Ах, это, — Мэгги попыталась улыбнуться. — Это такая семейная шутка. Поняла?

— На самом деле — нет.

— Ну вот, Мэгги, Я Же тебе говорил, — нахмурился Стерлинг.

— Мы так шутим, Вирджиния. Как я, например, когда называю Веру «Венера Сисястая». Только Стерлинг говорит это любя. Поняла теперь?

— Ну да, поняла. Кажется, нам уже пора идти. На самом деле, мне надо положить ноги повыше, — она показала на свои щиколотки.

Мэгги сглотнула. Ступни и лодыжки Вирджинии распухли и отекли.

— Да, — она попыталась представить, как Вирджиния будет вставать. Еще недели две, и для этого понадобится подъемный кран. — Пойдем наверх. Стерлинг, ты с нами? Думаю, можно оставить Алекса и Мари-Луизу их обожателям.

— Нет, благодарю вас, я останусь, — Стерлинг вскочил на ноги и, поскольку был джентльменом, поклонился. — Сен-Жюст обещал прокатить меня на самый верх в одном из тех стеклянных лифтов, так что я подожду его. Мое почтение, леди.

Мэгги поцеловала его в щеку.

— Я люблю тебя, Стерлинг, — шепнула она. — Просто захотелось тебе «это сказать.

Стерлинг густо покраснел, словно кто-то развернул перед его лицом прозрачный красный экран.

— Я… я… польщен, и все такое, Мэгги. Да… да, правда, польщен. Но ты знаешь, я не очень-то по женской части…

— Я люблю тебя как сестра, — заверила она.

— Тогда все в порядке, — он заметно расслабился. — Если как сестра, то это можно, Сен-Жюст поймет. Мне бы не хотелось, чтобы он смотрел на меня, как на врага.

— Думаешь, он рассердится? Не глупи, Стерлинг. Сен-Жюсту до лампочки, кого я люблю.

— Ему очень хотелось бы так думать. Ладно, оставлю старых подруг посудачить, — он опять поклонился. — До встречи.

— Да, хорошо. До встречи, — Мэгги слабо махнула рукой.

Она сотворила Стерлинга в качестве второстепенного комического персонажа для контраста с ее блистательным идеальным героем. Но для разнообразия она также наделила его способностью время от времени проявлять удивительную проницательность и здравый смысл, так что все изумлялись, когда этот человек открывал рот и вместо чепухи изрекал шедевр мудрости.

Все еще размышляя над последними словами Стерлинга, Мэгги сгребла тяжелый портфель, взяла Вирджинию под локоть и вывела ее из зала.

— Это строго историческая проза, как всегда?

— Нет, я бросила их писать три года назад, когда поняла, что даже если продам все пятнадцать тысяч экземпляров, мои вложения не окупятся. Раздели пятнадцать тысяч на пятьдесят штатов, и получится около трех сотен на штат, не считая округа Колумбия. Так я далеко не уеду. Теперь я пишу любовно-исторические романы о временах Регентства, а те двадцать маленьких книжек приносят мне около десяти долларов дохода в год. Новых я написала уже три, но их не взяли в публикацию.

Они очень медленно шли по коридору к лифтам, хотя Мэгги сильно сомневалась, что Вирджиния сумеет побежать, даже если в фойе появится Том Круз.

— А чем отличается строго исторический роман от любовно-исторического? — спросила Мэгги.

Вирджиния остановилась и потерла ноющую поясницу.

— Во-первых, длиной. Во-вторых, там больше любовных сцен. Что-то вроде того. Ты же написала их с дюжину и должна знать. Почему ты качаешь головой?

— присядем, — Мэгги подвела ее к маленькому дивану у стены. — Да, любовно-исторический роман длиннее. Сексуальнее. Иногда содержит дополнительные сюжетные линии. Во всяком случае, хорошо, когда это так. Но есть более важное отличие строго исторических романов от любовно-исторических. Я это поняла, и тебе тоже надо понять.

— То есть мы подошли к тому, что ты знаешь Большой Секрет, но тебе не дозволено впускать меня в святая святых? — Вирджиния закатила глаза.

— Нет, почему же, я тебе расскажу, — рассмеялась Мэгги. Подумав немного, она продолжила: — Перескажи мне какую-нибудь сцену из твоей рукописи.

— Хорошо, — кивнула Вирджиния. — В моей любимой книге есть шикарная сцена в салоне, где дамы пьют чай.

— Замечательно. А теперь слушай Большой Секрет. В строго историческом романе ты собираешь этих леди в салоне, они сидят на шератоновских диванах, под замысловатыми хрустальными канделябрами, в платьях, которые ты подробно описываешь. Перед ними стоит чайник, сделанный тем-то в таком-то графстве, они едят чудесные маленькие пирожные, приготовленные по особому рецепту поваром-иностранцем, Густавом, которого граф отыскал во время последнего путешествия на континент. Подробности, куча мелких подробностей, результат тяжких исследований, которые мы проводили годами.

— Правильно. А дальше?

— А дальше, Вирджиния, это и есть строго исторический роман, и не дай бог ты где-нибудь ошибешься. Пятнадцать тысяч твоих читателей мгновенно укажут тебе на это. А в любовно-исторических…

— Те, кто их читает, не знают истории?

— Нет, они все знают, но их не волнует достоверность фактов. Если честно, то для них эта сцена будет скучной, потому что центральное место в ней занимает чайник. Чайник, одежда, диваны, картины. В книгах этого жанра важно не то, где герои находятся, на чем сидят или как одеты, а что они говорят. Ты набрасываешь обстановку, придаешь ей некий исторический колорит, но не заваливаешь читателей своими познаниями. Вместо этого ты подробно описываешь, что люди говорят, чувствуют, думают. К черту серебряный чайник, Вирджиния! Важно, с кем у леди А шашни и знает ли об этом леди Б, которая сидит напротив.

— Забавно. Впрочем, ты всегда была забавной.

— Да уж, просто ходячий анекдот. Послушай, Вирджиния, ты написала отличную сцену, но теперь ее нужно расширить, размазать, изобразить все крупными мазками на большом холсте. Только помни, ты рисуешь эмоции, сюжет, живых людей, а не чайники. Поняла?

Вирджиния помолчала и вздохнула.

— Давай вернемся в зал. Не надо тебе читать мои рукописи, пока я их не переделаю. Неудивительно, что меня не печатают. Я пишу небольшие романы об эпохе Регентства, открываю дверь спальни. То есть много дверей. Думаешь, я поняла? И почему я раньше тебя не спросила? Ты мне так понятно все объяснила.

— Извини, но я все-таки хочу почитать твои рукописи, — Мэгги помогла подруге подняться на ноги. — Сцена в салоне, возможно, подойдет, раз ты ее так любишь. Не возражаешь, если я там все исчеркаю красной ручкой? Я, конечно, могу по доброте душевной сказать, что все прекрасно, только тебе это не поможет. Обещай не сердиться и помни, что это всего лишь мое личное мнение. Я пишу книги, но я ведь их не покупаю.

— Мне всегда нравилось, что ты говоришь правду в глаза. Ты словно глоток свежего воздуха, — произнесла Вирджиния, глядя, как Мэгги снова поднимает тяжелый портфель. — Давай составим компанию Стерлингу, поедим крендельков, правда, мне сначала надо счистить с них соль. А потом буду надоедать вам с фотографиями моих озорников… Ух ты! Смотри!

Мэгги обернулась и увидела, что по коридору, спотыкаясь, бежит Венера Бут Симмонс в одной туфле, растрепанная, с мертвенно-бледным лицом и круглыми, как блюдца, глазами.

Мэгги шагнула вперед и поймала ее, когда та проковыляла мимо.

— Вера, что случилось?

Венера посмотрела сквозь Мэгги невидящими глазами, вскрикнула и вцепилась в нее, будто клещ.

— Они… они… у меня… Они лазили повсюду! Бегали по ногам, забирались на… Господи, Мэгги, это было ужасно!

— Я принесу воды, — сказала Вирджиния. — Нельзя же ее в таком виде пускать в зал.

— Я хочу вина, — прохныкала Венера, все еще цепляясь за Мэгги. — Белого «Зинфанделя», полный бокал.

— Ладно, давай немножко отдохнем, — Мэгги подвела ее к дивану. — Садись, Вера. Сейчас Вирджиния принесет вина.

— Белого «Зинфанделя», — всхлипнула Венера, вытянула руки и затрясла ими, словно пыталась стряхнуть что-то невидимое. — Господи, господи, мне нужно вымыться, десять раз.

— Хорошо, вымоешься. Только объясни наконец, что случилось? Может, вызвать полицию?

— Полицию? — Венера поморгала. — Да, вызови полицию. Вызови национальную гвардию. Позвони президенту. На меня напали.

У Мэгги глаза полезли на лоб.

— Напали? — переспросила она. — Тебя изнасиловали? Вера, отвечай.

— Нет, — прорыдала та. — Я понимаю, что незачем так расстраиваться, но это было так неожиданно и так ужасно.

Мэгги немного расслабилась. Когда-то давно они были подругами. Потом Вера стала Венерой и превратилась в сварливую гарпию, а ее самолюбие достигло космических масштабов. Но Мэгги никогда не видела ее в таком состоянии.

Венера глубоко вздохнула и пригладила волосы.

— Я пошла наверх, освежиться перед интервью для «Пипл». Я даже не обратила внимания. Просто хотела… Ты же знаешь, что я ненавижу общественные туалеты. Так что я открыла дверь в номер и прошла через холл прямо в спальню, не включая свет, еще до того, как заметила… До того, как почувствовала…

Она закрыла лицо руками, ее передернуло.

— Почувствовала что? Кто-то был в номере? Венера яростно закивала.

— Можно и так сказать. Целые тучи. Миллионы. Их усы шевелились, глазки-пуговки горели… они вцепились когтями в мои колготки. Какая мерзость!

— Вера, что ты несешь? — спросила Мэгги. Вернулась Вирджиния со стаканом вина и села рядом с ними.

— Это были мыши, — Венера содрогнулась. — Они пищали, бегали, карабкались на меня, щипались. Белые и серые, по всему номеру. Как ты думаешь, они бешеные?

— О чем она? — не поняла Вирджиния.

— Подожди, Вирджиния. Вера, ты говоришь, у тебя в номере были мыши? Миллионы мышей? Или все-таки одна?

— Не надо мне указывать, Мэгги Келли, — Венера испепелила ее взглядом. — Хорошо, не миллион. Но и не одна. Не меньше двухсот. Или трехсот, я же не считала. Я закричала и выбежала из номера. Я потеряла туфлю и, кажется… наступила на мышь. Приехал лифт, я нажала кнопку и спустилась.

Она взяла у Вирджинии стакан вина.

— Спасибо тебе, Джинни.

— Вирджиния, — поправила она, взглянув на Мэгги, которая вспомнила, что Вера всегда называла Вирджинию Джинни, хотя той это не нравилось. А может, именно поэтому. Если честно, Венеру сложно понять.

— Послушай, Вера, — начала Мэгги и подумала, что ее саму непросто понять, ведь она отлично знала, что Вера предпочитает имя Венера, — ты на каком этаже?

— Не понимаю, какое это имеет отношение… Ладно. На том же, что и ты. Я узнавала.

— Ты узнавала? А зачем… Не важно. Вера, я знаю, что ты была не в себе, но попробуй вспомнить, ты закрыла дверь номера, когда выходила?

Венера подняла голову и зажмурилась, вспоминая. Ее глаза и руки шевелились, когда она мысленно повторяла свои действия. Направо… налево… опять направо… Она посмотрела на Мэгги, потом на Вирджинию и издала истерический смешок.

— Ой, мамочки!

Глава 6

В номере Мэгги была просторная гостиная, где стояли два огромных белых дивана, а между ними — большой кофейный столик неправильной формы, но при этом оставалось достаточно места. И сейчас Мэгги вышагивала по комнате. Практически металась.

— За ней следят. Кто-то хочет, чтобы она сошла с ума, сломалась или просто уехала из города. Это очевидно, — Мэгги повторяла это не в первый раз с того момента, как они все вместе вернулись в номер. — Кому-то она очень не нравится.

— Кому-то, кроме тебя, дорогая? — спросил Сен-Жюст. Он старался не язвить, честно старался, но Мэгги начинала действовать ему на нервы. А виконт и без того пребывал в расстроенных чувствах из-за одной нахальной дамы — та не просто обняла его и поцеловала, а облапила и обслюнявила.

— Алекс, мне кажется, она права, — произнесла Вирджиния, которая прилегла на диван. Она достала из портфеля вязальный крючок, пряжу и теперь творила нечто под названием «бабушкины квадратики», которые, по ее словам, соединятся и станут одеялом. Квадраты были исключительно белые и голубые, ибо, как поведала Вирджиния, доктор обещал, что на этот раз родится мальчик, и муж потребовал, чтобы в детских вещах не было ничего розового.

Стерлинг сидел напротив и беспокойно поглядывал на нее, словно боялся, что она родит в любой момент, а ему хотелось бы избежать этого зрелища. Бедняга. Разъяснения Вирджинии по поводу какого-то «ультразвука» и особенно того, что доктор назвал «стебельком», привели его в полное недоумение, и ему оставалось только таращить глаза.

— Я уверена, что права, Вирджиния, — продолжала Мэгги. — Сначала ковбой, теперь мыши. Я хотела пригласить Веру к нам, но эта Банни Уилкинсон набросилась на нее и уволокла в свой номер.

— Который находится на другом этаже, — напомнил Сен-Жюст, выразительно посмотрев на двойные двери номера, под которые Мэгги затолкала плотно скрученные большие махровые полотенца. — Как ты думаешь, мыши умеют пользоваться лифтом?

— Конечно, умеют, — пробурчала Мэгги от рояля, перед которым она наконец-то (к счастью!) села. — Это как в цирке. Самая большая становится на пол, поднимает лапки, другая вспрыгивает ей на плечи. И так далее, пока верхняя мышь не дотянется до кнопки. Верхняя — дамочка в розовой балетной пачке и с бантиком на голове. Они будут приезжать по ночам всю неделю в пятом лифте на девятый и одиннадцатый этаж. Ну, теперь доволен?

— Прежде всего, я несказанно счастлив, что ты присела, — Сен-Жюст сжал зубами незажженную сигару. — Я просто хотел отвлечь тебя легкой беседой, дорогая. Ты же ринулась в бой и перешла все границы приличного.

Мари-Луиза, которая сидела на полу, скрестив ноги, хихикнула. Она сменила платье на короткие шорты, топ и, сверкая голым животом, совершала налет на мини-бар. Она уже проглотила «Сникерс», «Кит-Кат», два «Спрайта» и подбиралась к чему-то под названием «Макадамские орехи», на что Мэгги произнесла обвинительную речь на тему «Знаешь, сколько это стоит?»

— Давай вернемся к теме, — попросила Мэгги, одним пальцем подбирая на рояле «Собачий вальс». Сен-Жюст подошел и закрыл крышку, едва не прищемив ей пальцы. — Осторожно! Мог бы просто сказать, что не хочешь, чтобы я играла. Я даже покурить не могу, пока тут Вирджиния. Мне нужно чем-то себя занять.

— Я чувствую, как публика погружается в размышления.

— Иди ты к черту, Алекс, — Мэгги встала. — Я сейчас вернусь. Не могу думать, пока не выкурю сигарету.

Сен-Жюст смотрел, как она взяла сумочку, протопала на балкон и закрыла за собой дверь. Достала сигареты и зажигалку и через секунду уже запрокинула голову и в экстазе прикрыла глаза, выпуская тонкую струйку дыма. Расслабила плечи, улыбнулась и затянулась снова. Он готов был держать пари, что в ее мозгу уже забурлили мысли насчет ковбоя, мышей и, возможно, следующей книги о Сен-Жюсте.

Байрон и Шелли, например, курили опиум. Многие выпивали, не зная меры. Мэгги же призывала никотиновых богов, чтобы пробудить воображение, оживить музу. К тому же она просто любила курить. Сен-Жюсту пока не удалось понять, каким образом доктор Боб надеется избавить Мэгги от этой дурной привычки, которая давала ей эмоциональную поддержку и одновременно доставляла удовольствие. Тем не менее он знал, что должен помочь ей расстаться с месье Никотином, но не представлял, как это сделать. Разве что запереть ее в темной комнате с обитыми войлоком стенами как минимум на месяц.

Мэгги перегнулась через перила, отставив назад левую ногу, потом затушила окурок и вернулась в гостиную.

— Там стоят три белых грузовика с большими пластиковыми мешками в кузове. Интересно, нас переселят с этого этажа, пока будут избавляться от мышей?

— Избавляться? — Стерлинг встрепенулся. — Ты хочешь сказать, что их убьют? Разве их не поймают, чтобы отвезти в какое-нибудь хорошее… приятное… в общем, куда-нибудь. Скажем, на ферму?

Мэгги и Сен-Жюст обменялись понимающими взглядами.

— Конечно, Стерлинг, — быстро нашлась Мэгги. — Они расставят везде маленькие клетки с сыром, поймают мышей и увезут за город, — она снова посмотрела на Сен-Жюста. — На мышиную ферму.

— Это хорошо, — с облегчением сказал Стерлинг. — А то я подумал… Мне совсем не хочется участвовать в убийстве.

Мэгги и Сен-Жюст опять переглянулись. Иногда, подумал виконт, смотреть на нее — все равно что в зеркало. В такие минуты он впадал в задумчивость.

Но, несмотря на это, Сен-Жюст заговорил первым:

— Стерлинг, а каким образом ты можешь участвовать в убийстве? Ты ничего не хочешь нам объяснить?

Стерлинг потупился, затем взглянул на Вирджинию, вероятно, в надежде, что хотя бы эта женщина, готовая вот-вот подарить миру новую жизнь, поймет его чувства к маленьким беззащитным созданиям.

— Я… Я недавно заходил в свою спальню, чтобы… не важно зачем, — он вздохнул. — И увидел его.

— Кого — его? — Мэгги оглядела пол и быстро села на диван с Вирджинией, поджав ноги.

— Я еще не дал ему имя, — Стерлинг сунул руку в карман жилета и достал крошечного белого мышонка с черными глазками-бусинами и подрагивающим розовым носом. — Он таскал сыр и фрукты с тарелки, которую прислала нам Верни, — он поднес мышонка к лицу. — Ты ведь любишь виноград, правда? Я назову тебя Генри.

Сен-Жюст видел, что Вирджиния улыбнулась Стерлингу, а возможно, и Генри. Мэгги молча смотрела на мышь. Мари-Луиза сходила в спальню Стерлинга и Сен-Жюста, принесла три светло-зеленые виноградины и протянула их Генри.

— Так, — Мэгги спустила ноги с дивана и встала. — Мы переезжаем. Алекс, позвони администратору и потребуй другой номер. Можешь ругаться, возмущаться, но главное — поскорее. Я пошла собирать вещи.

— Мэгги, — окликнул ее Стерлинг, когда она устремилась в свою спальню. — Ты сердишься?

Она остановилась и обернулась.

— Нет, я не сержусь. Это ведь не ты запустил мышей в номер Веры, правда?

— Нет, — ответил он удивленно. — Можно он будет жить у меня?

— Где, Стерлинг? Через пять дней мы возвращаемся домой, помнишь? Там Наполеон и Веллингтон. Они коты. А это — мышь. Не хочешь сразу пожелать им приятного аппетита?

— А если я поселю его в клетке? Тем более что мы скоро переезжаем в квартиру миссис Голдблюм. Генри может пожить у нее, — он умоляюще посмотрел на Сен-Жюста.

— Я совсем не против Генри, — вздохнула Мэгги. — Но если ты найдешь еще одну мышь, мы отдадим их джентльменам из службы дезинфекции. Мыши плодятся, как кролики.

— Хорошо, — Стерлинг посадил Генри обратно в карман. — Спасибо, Мэгги.

— А моя Розмари держит хомячков, — произнесла Вирджиния, хотя ее почти никто не слушал. — Очень милые зверьки, если только не тебе приходится чистить клетку.

Сен-Жюст улыбнулся ей — что можно ответить на такое заявление? — и снял трубку с телефона.

Через час они переехали этажом выше и увидели, как в номер напротив заходит Венера.

— Вера, подожди. Заходи ко мне, поговорим. Я беспокоюсь о тебе, — окликнула ее Мэгги.

— Беспокоишься обо мне? В самом деле?

На голос Мэгги из-за двери выглянула Банни Уилкинсон.

— Весьма сожалею, — она улыбнулась. — Но мисс Симмонс не дает сейчас автографов, у нее был трудный вечер. Но вы сможете подписать у нее книгу завтра, во второй половине дня.

Венера посмотрела на Мэгги, подняла бровь и ухмыльнулась. Злобно.

— Да, дорогая. Я с удовольствием подпишу тебе книгу. Может, мою последнюю? Она вышла неделю назад, возможно, ты еще не успела купить ее.

— Я уже давно не покупаю твои книги, Вера. На них можно прекрасно экономить, стоит прочитать одну, и ты уже знаешь, что будет в других.

— Вы, собственно, кто? — Банни Уилкинсон заслонила собой Венеру. — И что вы делаете на этом этаже? Я позвоню охране, чтобы вас вышвырнули из отеля.

— Вот вы где! Вы не забыли оставить дорожку из хлебных крошек, чтобы маленькие мышки могли найти вас? Мэгги? Венера? — Берни остановилась как вкопанная. Судя по всему, ей очень хотелось сбежать. — О черт, Венера. Какой идиот поселил вас на расстоянии плевка?

— Привет, Берни, я тоже рада тебя видеть, — Мэгги даже не обернулась. Она не сводила гневного взгляда со своей роковой соседки. — Я как раз хотела рассказать Вере, что кто-то явно хочет, чтобы она уехала. Из отеля, а может, и не только. А потом подумала — ну и черт с ней.

Она развернулась спиной к Венере и негодующей Банни.

— Заходи, — Мэгги улыбнулась Берни. — Я заказала твой любимый скотч.

— Заказала? — фыркнула Венера. — Я привезла его с собой, Берни, как раз для тебя. Двенадцатилетней выдержки. Прошу присоединиться к нам. У меня был такой ужасный день.

Сен-Жюст с любопытством наблюдал, как Берни посмотрела на Венеру, на Мэгги, потом перевела взгляд на свои туфли. Царю Соломону, и тому было легче.

— Я… думаю, мне действительно стоит посмотреть, как устроилась Венера, ладно, Мэгги?

— Конечно, — слово просвистело в воздухе и грохнулось на пол, как здоровенная глыба льда. — Увидимся. Пошли, мальчики.

Сен-Жюст подождал, пока Стерлинг, Вирджиния и Мари-Луиза войдут в номер следом за Мэгги, затем обернулся к дамам, все еще стоявшим в холле.

— Леди, — он поклонился. — Как сказал мистер Эмерсон: «Единственный способ иметь друга — научиться самому быть другом». Приятного вам вечера. Или вы все же хотите присоединиться к нам, Берни? И вы, мисс Симмонс?

— Как вы можете разговаривать с нами в таком тоне?! — Банни почти кричала, выпятив бюст, словно голубь-дутыш.

— Мадам, вы очень испугаетесь и удивитесь, узнав, сколь много я могу, — томно протянул Сен-Жюст, глядя сверху вниз на эту несносную женщину.

Банни отступила на два шага, отчасти проникшись уважением, отчасти восхищенная столь безупречным джентльменом… хотя так решил Сен-Жюст. Возможно, эта особа была бесчувственной, как кирпич.

— Что скажешь, Венера? — спросила Берни. — Может, сейчас самое время зарыть топор войны?

— В ее черепушке? С удовольствием, — проворчала Венера и пожала плечами. — Ладно, ладно. Мэгги, может, в чем-то и права, — она хихикнула. — Скажи ей, пусть наденет шляпу, тогда никто и не заметит.

— Венера, я понимаю, что у тебя был тяжелый день, но не передергивай, ладно?

— Кто передергивает, я? — Венера сложила руки на пышной груди. — Я еще и не начинала. Банни, хочешь познакомиться с Бернис Толанд-Джеймс, издателем «КнигТоланда»? — прощебетала она, повернулась к своему редактору и взяла ее за руки (так священник готовится произнести: «Сегодня мы собрались здесь, чтобы соединить…»). — Берни, познакомься, это Банни Уилкинсон, председатель нашей чудесной конференции. Она рассказала мне, что написала великолепную семейную сагу, которую надеется опубликовать. Дело происходит в Ирландии, да, Банни? Расскажи Берни о своем романе.

— Да-да, конечно, — начала Банни, улыбаясь Берни. — Книга называется «Пламенеющий цветок Шеннона». Дело, естественно, происходит в Шенноне. Героиню зовут Шеннон, ее ребенком обменяли на цыганского мальчика, поскольку ее отцу нужен был наследник, и вот они росли, и однажды ночью он увидел, как она танцует в лунном свете, обнаженная, ведь так всегда делают цыгане, и он берет ее силой, причем несколько раз, а потом глубоко сожалеет, что изнасиловал эту прекрасную сладкую девственницу, и…

— Венера, даже ради тебя — нет, — отрезала Берни и крутанулась на каблуках. — Алекс, помоги мне проползти по осколкам стекла, чтобы извиниться перед Мэгги. Спокойной ночи, дамы.

Мэгги подняла голову от чемоданов, которые распаковывала, а точнее, вываливала их содержимое на кровать.

— Что случилось с Верой?

— Нет, я не убила ее, если ты на это надеялась, — Берни аккуратно, чтобы не расплескать свеженалитый стакан скотча, присела на край огромной двуспальной кровати. — Прости, солнышко. Она просто властная самовлюбленная сука! Почему я все время об этом забываю?

— Возможно, потому, что в твоей голове пляшут мысли о выгоде, — Мэгги оставила чемоданы и села рядом с Берни. — Зря я сорвалась. Венера тоже твой автор, и ей сегодня досталось. Дважды. Так что, наверное, тебе стоило с ней побыть.

— Это ни к чему, — ответила Берни, потягивая скотч. — Вполне достаточно этой идиотки Банни, и там еще одна, некая Марта. Она принесла вазу с фруктами.

— Марта Коловски? — Вирджиния, переваливаясь, вошла в комнату и отмахнулась, когда Мэгги предложила ей сесть. — Спасибо, дорогая, но я сейчас ухожу. Если сяду, то уже не встану. К тому же мне пора спать. Но Марта — это, скорее всего, Марта Коловски. Раз там Банни, значит, и Марта при ней, подлизывается и прислуживает. Жалкое зрелище.

— Жалкое? Почему?

— Не знаю, — Вирджиния потерла поясницу. — Какой сегодня длинный день. Да, насчет жалкого зрелища. Банни и Марта из нашего филиала ГиТЛЭРа, в Колорадо, так что я знаю, о чем говорю. Банни — председатель конференции, Марта — ее ассистент. Банни — председатель филиала, Марта — ее заместитель. Банни все эти годы возглавляет конкурс «Гарриет», и Марта всегда при ней. Два года назад Банни организовала рекламный сбор автографов, но именно Марта была… В общем, можно продолжать до бесконечности, но это скучно, а мне опять нужно в туалет. Скажу только, что серая мышка Марта делает всю работу, пока Ее Величество Банни собирает награды, аплодисменты и так далее. Вот это и есть жалкое зрелище. Понимаете? Грустно все это.

— А мне какое до этого дело? — поморщилась Берни. — Сегодня Венера наступила мне на хвост, и я цапнула ее не на шутку, неважно, бестселлеры у нее там или нет.

— А ее последняя книга уже попала в список? — поинтересовалась Мэгги, сгребая в охапку нижнее белье из ближайшего чемодана и запихивая в шкаф.

— Я только что об этом узнала. Заняла третье место. В мягкой обложке. Венера никогда не издавалась в мягкой обложке, так что это хороший результат. Но я ей не сказала.

Мэгги кинула белье в ящик и обернулась.

— Ты не рассказала ей?

— Нет. Она пыталась изобразить из себя крутую, напустила на меня эту сучку Банни с ее дерьмовой рукописью.

— И она до сих пор жива? — ухмыльнулась Мэгги. — Бог мой, мы дружим столько лет, и я бы никогда не стала так тебя использовать.

— Слушай, Мэгги, — встряла Вирджиния, поднимая руку. — Если ты когда-нибудь все же рискнешь, не забудь про меня.

— Это кто такая? — спросила Берни, указывая большим пальцем на Вирджинию — в основном на ее живот.

— Господи, извините. Я вас не представила. Берни, это Вирджиния, моя подруга-писательница из Колорадо. Вирджиния, это Берни, мой издатель.

— Я вас знаю, — Берни улыбнулась Вирджинии. — Она рассказывала о вас недели две назад. Я такого не забываю, особенно учитывая, что вы уговорили ее приехать на конференцию. Я уже несколько лет пыталась это сделать, но напрасно. Как вам это удалось?

Мэгги прикусила губу, чтобы не проговориться, что Вирджиния не имеет к этому никакого отношения и приехать ее заставил Алекс. Но тут Вирджиния ответила:

— Да нет, вряд ли это моя заслуга. Но я очень рада, что она здесь.

— Так что вот, — Берни поднялась. — Вирджиния, присылайте свою рукопись.

— Берни, ты серьезно? — переспросила Мэгги, сомневаясь, что правильно расслышала.

— Я не шучу. Присылайте, Вирджиния. Вы об этом не просили, так что я решила быть великодушной. Я умею быть великодушной, и ты это знаешь, Мэгги, так что перестань таращиться на меня. Между прочим, я только что отказала Венере и Банни. Так что согласиться теперь — это даже забавно. Простите, мне нужно пополнить стакан, — крикнула она в сторону гостиной и направилась туда, пройдя мимо Вирджинии.

— Мэгги… — Вирджиния окаменела от ужаса. — И что мне теперь делать? Рукопись не готова. Я не могу ее отправить. Она же совсем сырая. И ребенок скоро появится, и я буду носиться, выпучив глаза, и кормить каждые два часа, и на следующий год маленькая Нэнси не пойдет даже в ясли. К тому же твой издатель пугает меня до чертиков! Она такая… такая вся нью-йоркская. Ну почему такое всегда случается со мной?

Мэгги обняла подругу.

— Не накручивай себя, Вирджиния. Мне кажется, в твоем положении нельзя так волноваться. Смотри, ведь ее предложение остается в силе. Дай мне рукопись — ту, с чайником, — я пройдусь по ней вечерком, все помечу и верну тебе утром. Пожертвуй конференцией, прогуляй все семинары, засядь в номере с ноутбуком и доведи книгу до ума, ладно? Я знаю, что у тебя в портфеле ноутбук. Как только ты все сделаешь, мы распечатаем текст. У тебя есть пять дней, Вирджиния. Есть готовые герои, готовый сюжет и замечательный чайник. Сейчас тебе нужно все это расширить, выписать широкими мазками, убрать скучные подробности. У тебя все получится.

— У меня получится. Все получится, — кивая, повторила Вирджиния. — Ой, мне срочно нужно в туалет.

Утром Сен-Жюст вышел из номера вместе с Мэгги и увидел, как из номера напротив появляется Венера. Эта женщина обладала своеобразной, леденящей привлекательностью, но сегодня выглядела не лучшим образом. Не изможденная, конечно, но и не сверкает, как новенький пенни. Ясно, что мыши или отказ Верни привели ее в мрачное расположение духа.

— Кажется, она в ярости. Ничего не говори, — шепнул он в спину Мэгги.

— Я и не собиралась, — шепнула Мэгги в ответ. — Доброе утро, Вера. Как спалось?

— Плохо, если хочешь знать, — Венера повесила сумочку на плечо. — Банни посидела со мной немного, но ей позвонили снизу, потому что прибыли цветы.

— Не для тебя? Вот досада! — съязвила Мэгги, и Сен-Жюст пихнул ее локтем.

— Как раз для меня. Дюжина увядших красных роз. И не только мне. Там было шесть засохших букетов для лучших авторов. Ты не входишь в их число, естественно.

— Сюжет усложняется, число героев растет, — спокойно произнес Сен-Жюст, и Мэгги отступила на шаг, чтобы впечатать каблук ему в ногу.

— Ты поплатишься за это, дорогая, — сказал он мягко и вышел вперед, чтобы заново представиться Венере, которая казалась совершенно невосприимчивой к его обаянию. Хотя эта женщина была настолько поглощена собой, что искала в других лишь собственное прекрасное отражение. — Не собираетесь ли вы или кто-то еще покинуть конференцию, мадам?

— Покинуть? Вы с ума сошли? Я главный докладчик. Я ждала этого долгие годы. Никуда я не уеду. Это просто глупые розыгрыши. А может, и рекламные трюки. Между прочим, это моя организация. Я член правления. Я люблю ГиТЛЭР. И не покину ее в час нужды.

— Ой, перестань, я только что позавтракала, — пробурчала Мэгги, прислоняясь к стене.

— Ты в своем репертуаре, Мэгги, — с упреком заявила Венера. — Ты такая неблагодарная! А ведь начинала в ГиТЛЭРе, помнишь?

— Ты права, — согласилась Магги. — Я начинала здесь. И я член правления. Но при чем тут «Лицо с обложки»? Конкурс костюмов? В ГиТЛЭРе совсем чокнулись?

— Чокнулись, когда выяснили, что многие из наших членов не потянут пятидневную конференцию в Нью-Йорке, это слишком дорого. И Роза помогала больше всех, нашла солидных спонсоров для конкурса, вложилась в рекламную кампанию и даже устроила так, что некоторые авторы будут оплачивать питание. Я, например, спонсирую завтрашний ланч. Экземпляр моей новой книги будет лежать на каждом стуле. Роза — просто гений, Мэгги. Почему бы ГиТЛЭРу не позволить ей вписать свои страницы в общую историю? Мы ведь рассчитываем даже заработать на этой конференции. В самом Нью-Йорке.

— Ладно, — сказала Мэгги уже спокойнее. — Я поняла. Но как же чистота намерений, совместная работа, новые друзья, обучение…

Венера громко фыркнула и рассмеялась:

— Тебе же это никогда не нравилось, Мэгги. Ты вечно пряталась за моей спиной, помнишь? Мы в основном сидели в баре, валялись на кровати и трепались, вместо того чтобы ходить на семинары. Ты просто бесишься, что твою последнюю книжку о Сен-Жюсте не приняли на конкурс.

Мэгги, которая начала было «уходить в себя», что всегда пробуждало в Сен-Жюсте инстинктивное желание защитить ее, подняла голову и сказала:

— Откуда ты узнала? Ведь конкурс был закрытый.

— Ах, верно. Ну… В общем… — Венера сделала шаг назад и посмотрела на часы. — Дорогая, уже так поздно! Мне пора…

— Вера, признавайся. Как ты узнала, что книгу не приняли?

— Одна моя подруга была в жюри конкурса, — ответила та, нервно пожимая плечами.

— В самом деле? — Мэгги шагнула вперед. — И она рассказала, что я участвую? И, может, даже спросила, что ей сделать по этому поводу?

Венера закатила глаза.

— Знаешь, я была в жюри несколько лет. Естественно, когда она спросила, то… Ой, мне действительно пора бежать! Мы с Розой договорились встретиться внизу, на фотосессии Джанкарло. Он был на моей первой обложке, в «Тудэй», помнишь? Пока!

Сен-Жюст поймал Мэгги за руку, не давая ей ринуться за Венерой.

— Потерянного не воротишь, Мэгги. И тебя это совершенно не волнует, верно?

Она вырвалась, сделала несколько шагов к лифту, потом вернулась и схватилась за голову.

— Почему, Алекс, почему она такая? Я не понимаю. Мы были подругами.

— Я думал, ты понимаешь, дорогая. Венера перестала в тебе нуждаться, когда начала восхождение к славе. Она оставила тебя внизу и была уверена, что там ты и пребудешь. А теперь не может простить, что ты посмела подняться на собственный пьедестал, даже выше, чем она. В этом все дело.

Мэгги потрясла головой.

— Не понимаю. Я так радовалась, когда она подписала тот крупный контракт. Я послала ей цветы, и, поверь мне, от всей души. И больше она со мной не общалась. А тут вдруг подстроила так, что мою книгу не взяли на конкурс, — она посмотрела на Сен-Жюста. — А что ты стоишь, Алекс? Ты ведь говорил, что хочешь встретиться с теми, кто не считает тебя романтическим героем. Теперь ты знаешь, кто это. Давай скорее, лифт еще не приехал, она наверняка там. Давай, ату ее!

— Нет, — Сен-Жюст взял ее руку и положил себе на сгиб локтя. Они медленно двинулись по коридору. — Теперь я знаю, почему меня отвергли. И дело не в том, что я не романтичен, а в том, что ты ошиблась, выбирая друзей. Самое приятное здесь то, что всю ответственность я могу опять возложить на тебя. А теперь пойдем посмотрим, где проходит конкурс «Лицо с обложки».

— Я тебя ненавижу, Алекс, — с чувством произнесла Мэгги.

— Сомневаюсь, — ответил он, поглаживая ее руку. — И это, дорогая, благословение и проклятие нашего с тобой существования.

Глава 7

Женщины с ленточками оргкомитета стояли по всему этажу, и Мэгги спросила одну из них, где в субботу будет проходить конкурс «Лицо с обложки». Та молча указала направление, таращась при этом на Сен-Жюста.

— Стерлинг стал настоящим кладезем информации, — заметил виконт, когда они двинулись дальше. — Он прочитал буклет от корки до корки, словно готовился к экзамену. По его словам, этот конкурс будет проходить с живых картин.

— Живых картин?

— На небольших подиумах участники должны изображать разные сценки. Там будет современность, Викторианская эпоха, Регентство, шотландские горцы, американский Дикий Запад и так далее. Я, разумеется, представляю эпоху Регентства в субботу вечером, ровно в восемь. Драгоценная Мари-Луиза будет позировать вместе со мной, поскольку она — воплощение невинности. Когда молчит, конечно.

— Я смотрю, ты серьезно подготовился, — покачала головой Мэгги. Очередной дракон-привратник придирчиво изучил их карточки с именами, после чего позволил пройти в зал по соседству с тем, где вчера устраивали коктейль. — Ух ты! — воскликнула она, оглядываясь. — На каждой сцене занавес, все как положено. Смотри, даже камеры установили. Кто-то постарался разрекламировать это дело.

— Наверное, вон та леди, — кивнул Сен-Жюст, и Мэгги увидела Розу из интернет-журнала.

Ее сложно было не заметить. Высокая, статная, величественная, будто Юнона, с резкими чертами лица. И, разумеется, в розовом — на этот раз в брючном костюме того же стиля, что и новый жилет Стерлинга. А в дополнение — ковбойские сапоги из кожи ящерицы, огромная диадема с искусственными бриллиантами, светлый парик «под пажа» и яркий макияж.

Она, как обычно, быстро говорила что-то, размахивая руками, и явно была причиной суматохи вокруг.

Рядом с Розой стояла молодая женщина с папкой в руках и кивала.

— На самом деле Роза — отличная тетка, — сказала Мэгги Сен-Жюсту. — Она справедливый критик и никогда никого не ругает просто так. Но ей сейчас должно быть под восемьдесят. Интересно, она собирается на пенсию? Конечно, я подшучивала над ней, но мне будет ее не хватать. Без нее нас сожрет Леди Шпилька, а кому это надо?

— Как ты, наверное, предполагала, я бы мог провести расследование, чтобы выяснить, кто такая эта Леди Шпилька, но я убежден, что мне это безразлично. Смотри, вон сцена эпохи Регентства. Я узнаю мебель.

— Ты имел в виду кровать? — произнесла Мэгги с легким отвращением, а затем ухмыльнулась, когда они подошли ближе и увидели табличку: «Эпоха Регентства, спонсор — „Бетон, асфальт и парковка, Бруклин“».

— Чудесная кровать, — проговорил Сен-Жюст. Мэгги заметила, что он встал между ней и сценой, прикрывая табличку. Бедняга. Вряд ли он сделал это осознанно. Но он хотел быть независимым и платежеспособным, как и она, когда в начале своей писательской карьеры жила с родителями и зависела от них.

Хотя ему не так уж плохо. Во всяком случае, она не упоминала за столом, каких бешеных денег стоит мясо, которое он ест, и не заставляла его чувствовать себя никчемным нахлебником.

Так что она кивнула.

— Если мне не изменяет память, это на самом деле кровать времен Тюдоров. Но симпатичная.

— Моя усадьба в Суссексе построена в тюдоровском стиле, — сказал Сен-Жюст и поймал на себе взгляд Мэгги, которая до сих пор не могла осознать, что для него это вымышленное поместье вполне реально. — А вот туалетный столик, скорее, от «Шерера», что все-таки ближе к эпохе Регентства.

Мэгги покачала головой. У нее была куча справочников, которых хватило бы на небольшую библиотеку, и она обычно пользовалась ими, вместо того чтобы держать все это в памяти.

— Ты сказал наугад?

— Я научился говорить уверенно даже наугад. Эту способность можно в себе воспитать, в том числе и тебе. О, посмотри, кто пришел, — Сен-Жюст указал на дверь, в которую ворвалась трепещущая Банни Уилкинсон.

— Когда он не пришел на фотосессию, я поднялась наверх… и постучала… и дверь не открылась… и я… я… о господи…

— Позвольте вам помочь, — вкрадчиво произнес Сен-Жюст, взял ее за руку и подвел к сцене Дикого Запада, где усадил на раскладной стул. — Теперь, мадам, повторите, что вы сказали.

— Все уже утряслось, — задыхаясь, произнесла Банни. — Мне показалось, что внутри кто-то есть, и я попросила горничную открыть дверь… и там был он.

— Кто, мадам? Постарайтесь сосредоточиться.

— Джанкарло, — Банни смотрела на Сен-Жюста и буквально впитывала силу из его твердой руки и уверенного голоса.

О да, если он за что-нибудь брался, то делал это хорошо. К несчастью, в романах Мэгги Сен-Жюст только и делал, что в качестве сыщика-любителя расследовал убийства. Он также был убежден, что раскрывает убийства столь же хорошо, сколь умело очаровывает женщин.

— И что Джанкарло? — спросила Мэгги, когда на сцену поднялась Венера и задернула занавес, скрыв всех четверых от зрителей, среди которых было несколько журналистов. — Молодец, Вера.

— Не стоит меня благодарить, Мэгги, это всего лишь здравый смысл. В подобной рекламе ГиТЛЭР не нуждается. Банни, что с Джанкарло?

Запинаясь, постоянно начиная сначала, то и дело умолкая, чтобы взять себя в руки, Банни в конце концов рассказала.

В десять утра у Джанкарло должна была быть фотосессия. В девять тридцать Банни отправила за ним в номер Марту Коловски, поскольку все знают, что Джанкарло может опоздать на собственные похороны. Марта вернулась одна. Банни надела шапочку председателя конференции и отправилась к Джанкарло сама. Постучала. Подергала ручку двери. Затем услышала какой-то звук, похожий на стон. Позвала горничную. Попросила ее открыть номер. Вошла. И увидела Джанкарло, который в полубессознательном состоянии лежал, свесившись с дивана.

Сам Джанкарло почти ничего не помнил. Когда в дверь постучали, он второй раз чистил зубы, после того как соблазнился на булочку с маком и обезжиренный плавленый сыр. Он открыл дверь. Следующее, что он увидел, — это склонившуюся над ним Банни. Еще кто-то кричал высоким голосом с испанским акцентом: «Сеньора убили, сеньора убили!»

Мэгги отдала должное тому, с каким мастерством Банни все обрисовала. Сцена встала перед глазами, будто наяву. Если она однажды заткнется и допишет свою чертову книгу, возможно, ей удастся это опубликовать.

— А где он сейчас, Банни? — поинтересовалась Мэгги.

— У себя в номере. К нему пришли, он там не один.

— К нему пришел доктор? — понимающе кивнула Мэгги.

— Нет, визажист, — ответила Банни. — У Джанкарло под глазом громадный фингал, надо его замаскировать перед съемкой. Он спустится с минуты на минуту, — она закрыла глаза и вздохнула. — Шоу должно продолжаться.

Мэгги украдкой выглянула за занавес и увидела, как Джанкарло пробирается через толпу, воздев вверх мускулистую лапищу — джинсы висят на бедрах, белая рубашка расстегнута, темные локоны спадают на плечи, босые ступни шлепают по полу. Он выглядел как Юл Бриннер в фильме «Король и я», только наглотавшийся стероидов.

— Он уже пришел, — она повернулась к Сен-Жюсту, которому каким-то образом удалось выведать у Банни, в каком номере живет Джанкарло. Оказалось, он тоже их сосед по этажу.

Сен-Жюст помог Мэгги спуститься со сцены. Банни угодила в лапы к Розе, которая требовала объяснений.

— Снова кто-то странно пошутил, — произнес он своим обычным раздражающе самоуверенным тоном. — Можно подумать, что кто-то всерьез намерен помешать этому чудесному мероприятию, то есть распугать всех участников и конкурсантов. Ты со мной согласна?

— Конечно. — Мимо прошествовал Джанкарло — достаточно близко, чтобы Мэгги уловила запах его одеколона, — и взошел на сцену. — А вот он — вряд ли. Интересно, что с ним случилось.

— Это просто объяснить, — ответил Сен-Жюст, когда они вышли из зала, оставив Джанкарло и остальных на растерзание фотовспышек и журналистов. — Лично я взял бы носок, наполнил его монетами, отправился к мистеру Джанкарло и приложил его по голове. Он либо отшатнулся и потерял сознание уже на диване, либо его туда перетащили. Двери в наши номера защелкиваются, если их закрыть. Вот и все.

— Ты гнусный, напыщенный индю… Как ты догадался?

— Я очень наблюдательный, дорогая. Я запомнил чеканку на ваших монетах, поэтому сразу распознал слабый отпечаток профиля президента Джорджа Вашингтона на правой скуле мистера Джанкарло. Я вообще удивляюсь, как он выжил, если там были одни четвертаки. Однако это расширяет список подозреваемых, ведь даже женщина или хилый мужчина мог успешно использовать набитый четвертаками носок.

— Мэгги! Мэгги, постой!

Их догнала запыхавшаяся Венера. Она поправила прическу и улыбнулась Сен-Жюсту. Раньше Мэгги считала, что эта женщина или невосприимчива к его обаянию, или слишком поглощена собой, чтобы заметить его, когда они встретились на поминках Кёрка. Но, возможно, она либо искусно притворялась, либо Сен-Жюст не в ее вкусе. Последняя мысль никогда не пришла бы в голову виконту, который считал себя самым неотразимым мужчиной на свете.

— Чего тебе, Вера? Ты уже ясно дала понять, что хочешь, чтобы я убралась отсюда как можно скорее.

— Да, хочу, дорогуша, так что если у тебя уже появились планы, не стоит их менять, — промурлыкала Венера. — Но я не могу предаваться мечтам, когда здесь такое творится. Ладно, ковбоя я пережила. Но эти мыши! И засохшие цветы для лучших авторов! Морин Бейтс Оукли сегодня во время завтрака собиралась произнести речь, но ей всю ночь звонил неизвестно кто, и под утро она выдернула телефон из розетки, а в телефоне был будильник. Она проспала и завтрак, и речь. Куда-то делись книги для моей презентации, а также книги Патти Биркин. Видеокассету с биографиями членов жюри и с их выступлениями, которую мы всегда показываем на церемонии награждения, Марта обнаружила в ведерке со льдом. Теперь запись испорчена. Уехали уже пятеро участников. Их, конечно, более полутора тысяч, но все равно… Так и до паники недалеко!

— Откуда ты все это знаешь? Я ничего не слышала.

— А почему ты должна была слышать? — Венера закатила глаза.

— Я член правления, — напомнила Мэгги. — Так же, как и ты.

— Действительно член правления. То есть платишь льготный взнос. Нашла, чем гордиться, ведь ГиТЛЭРу всегда нужны наличные. Ну-ка, Мэгги, назови мне комитеты, в которых добровольно участвуешь? И сколько раз ты помогала с конкурсом «Гарриет»? Ты выиграла один приз, но ни разу ничего полезного не сделала. Расскажи, чем ты занимаешься в местном филиале Гильдии? Ну да, ты же бросила это несколько лет назад. Ты только берешь, Мэгги, и никогда не отдаешь.

Мэгги хотела возразить, но промолчала.

— Ладно. Когда ты права, ты права. Но если я такое ничтожество, зачем ты пришла?

— Не знаю. Вчера вечером ты сказала, что хочешь помочь. Кто-то хочет сорвать конференцию, — Венера улыбнулась Сен-Жюсту. — Теперь, я полагаю, она поднимется наверх и упакует вещи, заявив, что ей тут делать нечего.

— Ну, укуси меня, Вера, — Мэгги чувствовала себя виноватой, потому что именно так и собиралась поступить. Зачем ей все эти сложности? У нее есть дела поважнее. Глава десятая, например, готова лишь наполовину.

— Мы будем несказанно счастливы предложить помощь, мисс Симмонс, — Сен-Жюст галантно поклонился Венере, но при этом не сводил пристального взгляда с Мэгги. — У меня уже есть некоторые соображения.

— Нет, нет и нет! Ни за какие коврижки, Алекс. Не вмешивайся в это.

— Не обращайте внимания, мисс Симмонс. До полудня Мэгги обычно не в духе, — Сен-Жюст взял Венеру под руку и направился вместе с ней к лифтам. Венера попросила называть ее по имени, и тогда она станет звать его Алексом. Просто блевать тянет, подумала Мэгги.

— И куда это вы собрались? — спросила она, догоняя их.

— Прямо сейчас — к лифтам, а потом в главное фойе, чтобы обсудить эту проблему, разумеется, — улыбка Алекса была ослепительной и ужасно бесила. — Тебя не затруднит присоединиться к нам? Ты могла бы оказаться полезной.

— Между прочим, я могу придумать тебе бородавку на носу, Ромео, так что поосторожнее, — пробурчала Мэгги. Однако пошла с ними к лифту.

Как рассказал Сен-Жюсту Стерлинг, семинары для участников конференции начинались сразу после обеда, так что коридоры то пустели, то вновь заполнялись толпами женщин, снующих туда-сюда. Они болтали не переставая, причем только о Джанкарло, засохших розах и мышах.

— Хорошего мало, Сен-Жюст, — озабоченно произнес Стерлинг, когда они подслушали разговор двух женщин.

— Я поменяла билет и сегодня вечером улетаю в Форт-Уорт. Надо уносить ноги, пока не поздно. Ты слышала про Марту Коловски? Она не спала всю ночь, подписывая для банкета новые карточки, потому что прежние исчезли из номера оргкомитета. Так что сегодня утром бедняжка выглядела смертельно уставшей, и когда я спросила, что с ней, она мне все рассказала.

— Это диверсия, — уверенно заявил Сен-Жюст. — Если бы я не знал Мэгги настолько хорошо, то решил бы, что это ее рук дело — так ее раздражает ГиТЛЭР. Стерлинг, кто-то хочет, чтобы конференция потерпела фиаско. Нам осталось ответить на два вопроса: кто и зачем?

— Ты собираешься это расследовать, да, Сен-Жюст? А Мэгги знает?

— Да, Мэгги знает, что я заинтересовался этим. Я мог бы сказать, что мой интерес чисто научный, но не стану вводить тебя в заблуждение, друг мой. Если конференцию отменят, то вместе с нею сорвется также конкурс «Лицо с обложки» и конкурс костюмов. А мы не можем этого допустить.

— Конечно, не можем, если хотим купить для нашего нового жилища тот огромный телевизионный механизм, на который ты положил глаз. Не понимаю, почему у миссис Голдблюм нет телевизионного механизма. Ни видео, ни DVD, и все такое.

— Нам ни к чему задаваться этим вопросом, Стерлинг, — Сен-Жюст поклонился трем дамам, которые строили ему глазки. Они прошлись еще, виконт опять с кем-то раскланялся, и тут Стерлинг остановился как вкопанный, вцепившись ему в руку.

— Да-да, я вижу, — Сен-Жюст мягко отодрал Стерлинговы пальцы от своего локтя. — Это не настоящая обезьяна, так же как вчера был»не настоящий ковбой. Однако я считаю, что нам, безусловно, стоит взглянуть, что будет дальше.

Они пробрались сквозь плотную толпу женщин (судя по всему, случился очередной перерыв между семинарами) и подоспели к месту событий в тот момент, когда огромная косматая черномордая горилла, которая держала в руке фотографию, похлопала по плечу одного из джентльменов, вышедших в коридор.

— Рэгги Холл? Регина Холл? — из-за маски слова прозвучали довольно неразборчиво, но Сен-Жюст понял.

— Да? — отозвался крепыш с красными, как яблоки, щеками и сияющей лысиной, которую едва прикрывали зализанные набок редкие волосы. — Что вам угодно?

— Сен-Жюст, так он Рэгги или Регина? Я не понимаю.

— Тихо, сейчас мы все узнаем.

— Стихотворение, — важно заявила горилла, разворачивая листок с напечатанными словами, и откашлялась. — «Мы не знали и в помине голой правды о Регине!» — начал он.

— Что? Я не понял.

— Не шуми, Стерлинг!

Сквозь прорези в маске сердито сверкнули зеленые глаза, и Стерлинг благоразумно отступил за спину Сен-Жюста.

— Начнем сначала, — строго произнесла горилла и встряхнула бумагу так, что она затрещала. Этот человек явно выступал на театральных подмостках. — «Мы не знали и в помине голой правды о Регине! Это он или она? Это муж или жена?» — Актер выдержал паузу, дожидаясь, пока слушатели угомонятся, и высокопарно закончил: — «Нет, не скрыться хитрецам! Как узнаем — крышка вам!»

Сен-Жюст шагнул назад и позволил Стерлингу подхватить упавшего в обморок Рэгги Холла, а сам направился за гориллой.

— Постойте-ка, любезнейший, — виконт обогнал гориллу и концом своей верной трости уперся в пластиковый живот зверюги. — Кто вас нанял?

— Пошел ты! — рявкнула горилла, отводя в сторону трость. Это было не самое разумное действие, поскольку в следующую секунду Сен-Жюст выхватил шпагу и нацелился в узкую щель между костюмом и маской.

— Не стоит так спешить, — процедил он, касаясь клинком горла гориллы.

— Смотрите! У него шпага! Господи, настоящая шпага!

Возможно, маневры военных отрядов более упорядочены, но далеко не так стремительны, как перемещение ГиТЛЭРовских дам к Сен-Жюсту и горилле, которых они окружили плотным кольцом.

— Пусть он снимет маску!

— Пусть расскажет, кто он!

— Пусть расскажет, кто его нанял!

— Продырявьте его! Пронзите насквозь! Последний возглас заставил Сен-Жюста слегка повернуть голову, чтобы посмотреть, кто столь сильно жаждет крови.

— В кровопролитии нет необходимости, дамы, — протянул он, отводя шпагу и пряча ее в трость, чтобы не явился какой-нибудь представитель власти и не арестовал его за ношение нелегального оружия. Мэгги предупреждала, что такое возможно, и обычно он действовал гораздо сдержаннее. Но эта горилла осмелилась бросить ему вызов.

— Это чертовски верно, — горилла стянула с себя обезьянью голову, и под маской обнаружился юноша двадцати с небольшим лет, с рыжеватыми волосами и прискорбно безучастным лицом.

— Понятия не имею, кто меня нанял. Мне в почтовый ящик бросили сотню баксов и записку о том, что нужно сделать. Я просто подрабатываю, пока жду…

— Можешь не продолжать, — утомленно прервал юнца Сен-Жюст и жестом велел ему удалиться. — Удачи в актерском ремесле, голубчик.

— Вы тут все какие-то чокнутые, — ответил тот, нажимая кнопку лифта, и исчез в первой же кабине, которая появилась на этаже.

Сен-Жюста немедленно окружили дамы, словно дикари, берущие в кольцо несчастного одинокого миссионера, чтобы употребить его на обед.

Из портфелей и сумочек возникли блокноты для автографов. Засверкали фотовспышки. Кто-то поцеловал его.

Четверть часа спустя Сен-Жюст наконец-то выбрался из толпы почитательниц и в главном фойе обнаружил Стерлинга, вместе с Рэгги Холлом, который пил вино с решимостью законченного труса, то ли пытаясь набраться мужества, то ли стремясь залить горе, — а может быть, то и другое сразу.

— Ты пользуешься успехом, Сен-Жюст, — хмурясь, произнес Стерлинг, пока его друг усаживался к ним за столик. — Могу представить, сколько еще голосов тебе отдадут за этот отчаянно храбрый поступок.

— Недостаточно для того, чтобы возместить потерю твоего расположения, мой дорогой друг, — сказал Сен-Жюст, скрещивая длинные ноги. — Если хочешь, я могу не участвовать в конкурсе. Только не забывай о большом телевизионном механизме.

— Пойду в бар и возьму еще выпить, — Стерлинг поднялся на ноги. — Кстати, это Рэгги Холл. Рэгги, это Алекс Блейкли — мой друг Сен-Жюст.

— Рад познакомиться, мистер Холл, — Сен-Жюст наклонился через столик и пожал писателю руку, оказавшуюся довольно вялой и немного влажной. — Жаль, что ничего не удалось выведать у гориллы. Он лишь простофиля по найму.

— Не беспокойтесь, мистер Блейкли, — Рэгги взял обеими руками стакан вина и снова опустился на стул. — Рано или поздно это случилось бы. Я пишу для женщин и под женским именем. Мы с женой уже привыкли. Хорошо еще, что это не очередной… ладно, не важно. Кто угодно может стать объектом розыгрыша, теперь вот я подвернулся.

— Очередной кто? Я не понимаю.

— Конечно же нет. У всех свои секреты, не так ли, мистер Блейкли?

— Называйте меня Алексом. Разумеется, у каждого своя тайна. Теперь вы уедете с конференции?

Рэгги допил вино и кивнул.

— Увы, да. Я не герой, как вы, Алекс. Я упал в обморок, черт побери. Так что поеду домой, не дожидаясь новых нападок. Что бы тут ни происходило, пусть происходит без меня.

— Жаль, — Сен-Жюст взялся за подбородок и посмотрел на гостиничную стойку, у которой выстроились женщины, и все с багажом. — Судя по всему, вы не одиноки. Скажите, нет ли у вас догадок, почему это происходит?

Рэгги покачал головой:

— Мы пишем любовные романы. Истории со счастливым концом. Кому это может досаждать?

— Никому, — нахмурился Сен-Жюст. — Но, возможно, кому-то досаждает ваша гильдия. Розыгрыши, если их не остановить, обычно перерастают в злодеяния. Интересно, каким будет следующий шаг. А, Стерлинг, вот и ты, — он взял у друга бокал. — Кстати, а где наша дорогая Мэгги?

— В номере, помогает Вирджинии, — Стерлинг, отхлебнул диетическую содовую. Теперь он знал, что не может ни набрать вес, ни сбросить, но ему понравился вкус. Мэгги сказала, что с его стороны это чистое безумие. — Нам не велено появляться раньше трех часов. Она повесила на дверь табличку «Не беспокоить».

— В таком случае что может быть лучше для мужчины, чем доброе вино и добрая компания? — Сен-Жюст поднял бокал бургундского. — За ваше благополучное возвращение домой, Рэгги, — он осушил бокал, махнул официанту и заказал еще вина на всех.

Рэгги еще не все ему рассказал, но за приятной беседой с большим количеством превосходного вина Сен-Жюст собирался узнать все, что его интересовало. Он не подозревал Рэгги в бесчестном поступке, но секреты — кроме своих собственных — действовали на Сен-Жюста, словно красная тряпка на быка. Особенно когда Мэгги намекнула, что у нее имеется некая информацию об этом человеке, которой она не собирается делиться.

Глупышка.

Глава 8

Услышав голос Сен-Жюста, Мэгги на цыпочках подкралась к двери, открыла ее и приложила палец к губам.

— Ш-ш-ш, на диване спит Вирджиния. Стой здесь. Я обуюсь, и мы пойдем вниз, в фойе. Я оставила записку, что мы займем ей место на лекции Венеры.

— Мне тоже надо идти? — спросил Стерлинг у Мэгги, которая влезла в свои шпильки и схватила сумочку. — По правде сказать, я хотел прикорнуть, и, кроме того, нужно покормить Генри, и все такое. Смотри, — он вынул измятую салфетку. — Прихватил с ланча сыр и салат-латук.

— Вкуснота. Ладно, Стерлинг, сиди тут с Вирджинией. А ты знаешь, где будет лекция?

Он кивнул:

— Там же, где ланч. Мы с Вирджинией придем ровно в пять.

— Ну что, мы все устроили, как вам хотелось, мэм? — спросил Сен-Жюст, приглашая Мэгги к открытой двери. — Только в фойе нельзя курить, дорогая.

— Можно, я узнавала. Но это не спасает. Нельзя курить за обедом, в холле или конференц-зале. Нельзя курить рядом с Вирджинией, а она все время рядом. В общем, пора завязывать.

— Я чрезвычайно благодарен, что ты предупредила, дорогая. Если тебе случится беседовать с лев-тенантом Венделлом, не попросишь ли у него пуленепробиваемый жилет? И шлем, и разные другие приспособления. Кажется, это называется «штурмовое снаряжение».

— Давай, повеселись, Алекс, — ответила Мэгги, когда они входили в лифт. После чего им пришлось хранить молчание всю долгую поездку вниз, поскольку кабину заполонили участники конференции.

Трое из них с чемоданами.

— С этим надо что-то делать, Алекс, — произнесла Мэгги, когда они расположились в фойе так, чтобы видеть ресторан, бар и стойку регистрации.

— По-моему, мы уже согласились помочь Венере. Но сначала расскажи про Рэгги Холла.

— А что с ним?

— Он уезжает, вот что с ним.

— Да, его напугала горилла, — кивнула Мэгги. — Вирджиния рассказала. А ты видел?

— Похоже, это видели все. Да, и я тоже. Рэгги — он предложил мне называть его Рэгги, что несравнимо удобнее, чем если бы он просил именовать его Региной, — испугался гориллы, но гораздо сильнее его тревожило то, что еще могло бы произойти. Здесь кроется тайна, я уверен.

Мэгги покачала головой:

— Не волнуйся. Это не имеет отношения к происходящему. Рэгги классный. Табби недавно взялась работать с ним, так что дела у него пойдут в гору, и ему не придется… в общем, он сможет оставить некоторую побочную деятельность.

— Великолепно завуалировано, дорогая. И совершенно зря, поскольку скрывать уже нечего. Где была его голова, когда он придумывал это ужасающее имя? Леди Шпилька. Ужасно.

Мэгги посмотрела на него, расширив глаза.

— Ты… но откуда? Неужели Табби?..

— Неужели Табби рассказала? Замечательно. Значит, Табби знает. Берни, как можно предположить, тоже знает. Ты знаешь. А мне кто-нибудь сказал? Нет. — Он покачал головой. — Я сокрушен, Мэгги, просто сокрушен. Ты не доверяешь мне то, что могло бы оказаться важной информацией.

— Важной? Рэгги разносит других писателей ради забавы и выгоды. Леди Шпилька — это его кукла для чревовещания, его альтер-эго, его секрет, его тайная забава. И что? Зачем это тебе нужно?

— Не знаю. Возможно, потому, что хулиганство не прекращается, а Леди Шпилька тоже в каком-то смысле хулиганит.

— Рэгги не смог бы запустить мышей в комнату Веры или стукнуть Джанкарло носком с четвертаками. Рэгги безобиден. Это невозможно.

— Согласен. Вычеркиваем из списка Рэгги, он все равно покидает этот заколдованный город через несколько часов, так что вопрос о его причастности весьма спорный.

— Тогда зачем ты об этом заговорил? — прищурилась Мэгги.

— Просто так, — улыбнулся Сен-Жюст.

— Да, конечно. Просто так. Ты лишь хотел доказать, что у меня не может быть секретов от виконта Сен-Жюста, великого разоблачителя.

— Опять неверно, дорогая. Видишь ли, Рэгги — наш дорогой Рэгги — Шпилька…

— Заткнись.

— Я еще не закончил. Пожалуй, расскажу тебе всю правду, не стану изводить, хоть это и приятно. Так вот, Рэгги, обнаружив, что вставил кусок обзора Леди Шпильки в рукопись, которую отправил нашей дражайшей Табби, приготовился к возможным неприятностям.

— Но ты сделал вид, будто не знаком с Табби, — Мэгги замахала руками, словно желая стереть из воздуха свои слова. — Ладно, неважно. Кажется, я поняла. Он решил, что Табби всем расскажет? Фу, как это низко. Он думал, что Табби проболтается только потому, что она женщина?

Сен-Жюст приподнял четко очерченную бровь.

— Ладно, ладно. Но, кроме нас с Верни, она никому не рассказала.

— Табби рассказала тебе только то, что знала. Мэгги сощурилась:

— Ты это к чему?

— К тому, что дражайший Рэгги на самом деле мягкотелый, тут ты права. Однако его жена таит злобу на любого писателя, более преуспевающего, чем ее возлюбленный и, разумеется, самый талантливый муж. О, кажется, я тебя удивил. День прожит не зря.

— Ну и молодец, — произнесла Мэгги и наклонилась вперед. — То есть это его жена? Не сам Рэгги?

— Нет, не он. Загвоздка в том, что его супруга зарабатывает больше денег своей интернетной стрельбой из укрытия, чем он — своими книгами. Но довольно о Рэгги и его весьма саркастичной жене, поскольку от них толку мало. Лишь очередное подтверждение, дорогая, что из нас двоих лучший детектив — я.

— Да-да. Мамочка приколет тебе розочку.

— Благодарю за щедрость, но только не к этому костюму. Так, а не пошутил ли кто-нибудь еще? По крайней мере, с час назад я услышал ужасающий вопль.

— Пока что нет, насколько я знаю. Вера согласилась держать меня в курсе, но потом принялась готовиться к лекции. Смотри-ка, вон еще участник вашего конкурса.

Сен-Жюст обернулся и увидел мужчину, точную копию Джанкарло, только со светлыми локонами. Он был в трикотажной рубашке с открытым воротом и широко шагал от бедра. Такая походка означала, что он чрезвычайно горд собой либо хочет «проветрить» неудобную сыпь между ног.

— А вон еще один, — Мэгги заглянула за спину Сен-Жюста. — О, рыжий. Наверняка позирует для шотландских романов, и все такое, как сказал бы Стерлинг. Слушай, Алекс, если ты зажмешь нос и выдохнешь, может, мускулы надуются?

— Не слишком ли часто ты веселишься за мой счет? — сказал Сен-Жюст, глядя, как мужчины встретились, остановились, смерили друг друга взглядом, откинули волосы, фыркнули и продолжили путь. — Словно петухи на гумне. Я удивлен, что они не стали рыть землю шпорами и нападать друг на друга.

— Ты что, а если они поцарапают свои хорошенькие мордашки?

— Действительно. Я провел некоторое расследование и полагаю, что блондин — это Дамьен, а рыжий идет под именем Люсиус. Видимо, произносится как «Люциус». Возможно, он ошибся при написании, хотя сомневаюсь, что он об этом когда-либо задумывался. Тебе не кажется, что оба не разговаривают, а рычат? В любом случае я увидел всех конкурсантов мужского пола и полагаю, Мэгги, что мы можем уже подсчитывать выигрыш.

— Не задирай нос… хотя постой. Участников только четверо? Не слишком-то большой конкурс.

— Четверо мужчин и четыре женщины. Все-таки участие стоило тысячу долларов.

Мэгги молчала, но глаза ее округлялись. Тысяча долларов? За Алекса? И еще за Мари-Луизу?

— Я убью тебя, — произнесла она наконец.

— И ты имела бы право, если бы я проиграл, но я выиграю. А за конкурс костюмов не было взноса, так что не волнуйся.

— Да? Это уже лучше… Нет. Скажи-ка, Алекс, если тут все накроется, деньги мне вернут?

— Не имею представления, — ответил он, — но поскольку это деловые расходы, то полагаю, что их полностью возместят.

— Ну конечно. Сейчас пойду и потребую вернуть две тысячи баксов за участие в конкурсе. Лучше ты давай выигрывай, хвастун.

— Я понимаю, ты вправе считать, что я несколько переусердствовал, поэтому нам предстоит сделать все возможное, чтобы конференцию не сорвали, верно?

— Верно. Ты сначала выиграй, а уж потом я тебя убью. — Она дотянулась до чашки с орехами, вытащила кешью и сунула в рот. — Что у нас есть на данный момент?

— Без ложной скромности я оцениваю число голосов минимум в пять сотен.

Мэгги запустила в него орешком.

— Дурак, я не об этом… что у нас на предмет того, кто устраивает эти трюки?

Сен-Жюст подобрал с колена кешью и кинул в рот.

— А может, и шесть сотен, если вернутся те, кто уехал… Нет-нет, не хмурься. Что у нас есть? Боюсь, крайне мало, учитывая более тысячи подозреваемых, если считать — а я склонен считать именно так, — что Шутник, которому вполне подходит это прозвище, является членом ГиТЛЭРа и участником конференции.

— Не просто членом ГиТЛЭРа, Алекс. Розу и ее шайку-лейку тоже надо включить в список. — Она нахмурилась. — Ты знаешь, ведь Роза вела свою весьма удачную конференцию, но большинство писателей не в состоянии позволить себе две крупные конференции в год, и ГиТЛЭР победил. Вдруг она за всем этим стоит? Нужно выяснить, возвращаются ли вклады, если все идет не так, как рекламировали. Спонсорам, да и каждому из нас. Если возвращаются, то можно вычеркнуть Розу из списка. А если нет, то она неплохо подзаработает, когда тут все накроется до начала конкурса.

— Я полагаюсь в этом на тебя, — кивнул Сен-Жюст. — Между тем я представлюсь этой женщине, Розе, побеседую с ней, завоюю доверие. У тебя много достоинств, дорогая, но в этом коротком списке очарование не на первом месте.

— О да, конечно, ты собираешься очаровать Розу. Она старая рухлядь, Алекс. Ты лучше приударь за редактором ее интернет-журнала. По-моему, ее зовут Лиза Лэнг. Помнишь, та, которую утром мы видели с Розой?

— Договорились. Что еще мы можем сделать? Венера составляет список тех, над кем подшутили, исключая их из числа подозреваемых — я не вполне согласен с такой логикой, — и попросила Марту докладывать ей обо всех, кто выезжает из отеля и улетает домой.

— Да, я знаю, — сказала Мэгги, — этот список не так уж мал, но больше у нас ничего нет. Кстати, а вот и Лиза. Видишь ее? Низенькая брюнетка с папкой выходит из ресторана. Ты подойдешь к ней, чтобы… Ну да, а я останусь тут говорить сама с собой, — произнесла она в удаляющуюся спину Сен-Жюста.

Сен-Жюст слегка поклонился, извинившись за опоздание, и занял свое место за столом, где уже сидели Мэгги, Стерлинг, Вирджиния, Табби и Берни. Мари-Луиза собиралась пропустить и ужин, и лекцию. Она сидела в номере и делала педикюр.

— Дамы, Стерлинг, простите великодушно. Мы дивно поболтали с Лизой.

— Вы, черт возьми, дивно болтали целых два часа, — пробурчала Мэгги, протянув ему корзинку с одиноким печеньем на льняной салфетке. — Ешь быстрее. Я спросила добавку, и мне сказали, что столу на шестерых положено только шесть, вот так. Это пумперникель. Больше никто не любит пумперникели, так что это твой.

— Спасибо, дорогая, — Сен-Жюст положил печенье к себе на тарелку. Затем вопросительно приподнял бровь, глядя на Стерлинга, который изображал курение. Покачал головой и пожал плечами. — А можно ли попросить масла, или мои надежды простираются непозволительно далеко?

— Вот, — Мэгги дотянулась до блюдечка и кинула ему завернутый в фольгу кубик. — На горячее будет тунец. Ненавижу тунца, если только его не нарезать с луком и сельдереем и не залить майонезом. И добавить приправу «Все специи». Только с ней получается отличный салат из тунца.

— Правда? «Все специи», говоришь? — Сен-Жюст аккуратно разломил печенье пополам. — В последний раз, когда ты заходила на кухню что-то приготовить, это закончилось тем, что тебя заподозрили в убийстве через отравление. Видимо, рецептом поделился Марио?

— Нет, — вздохнула Мэгги. — Салат из тунца с приправой «Все специи» делала моя мать. Я уже год его не ела, хотя для этого надо бы съездить домой, но я еще не сошла с ума. Черт, зачем мне этот толстый ломоть дурацкого тунца? У них что, нет нормальной еды вроде ростбифа с картофельным пюре? Сейчас пойду и куплю где-нибудь гамбургер. Я уже слышала эту лекцию Веры. Если ей что-то удается один раз, она, блин, повторяет это десять лет.

— Алекс, правда она чудо? Сияет, как солнышко, весь ужин, — заявила Берни, прикладываясь к скотчу. — Мы подумываем проголосовать за присвоение ей звания Мисс Конгениальность. — Она подняла стакан. — За вас!

Сен-Жюст посмотрел на карманные часы.

— Если я не ошибаюсь, прошло примерно шесть часов с тех пор, как наша Мэгги выкурила последнюю сигарету. Или она вам не рассказывала? Она бросила курить, выкинула даму Никотин в мусорную корзину.

— О господи, опять, — Берни воздела пустой стакан и крикнула: — Скотч! Сюда! Сейчас!

— Ладно, хватит. Можете развлекаться дальше, но я сваливаю, — Мэгги бросила смятую салфетку на тарелку. — Табби, а ты как?

Агентша посмотрела на Берни, потом на Мэгги.

— Ну, хорошо. Все равно я в игре не участвую. Берни, Венера — твой автор, так что ты остаешься. А я пойду за ковшиком холодной воды — охладить Мэгги. Встретимся в фойе.

— Холодной воды? — Берни вздохнула. — Надежнее будет молоток: вырубить ее недели на две, пока никотин из организма не выйдет. Не понимаю, зачем бросать то, что доставляет удовольствие… О, спасибо, Чарльз, — поблагодарила она официанта, который поставил перед ней свежий стакан скотча. Эта женщина уже знала всех официантов по именам, а они знали ее — по марке «Джонни Уолкер».

— Нет, Верни, — Сен-Жюст покачал головой. — Конечно, не понимаешь. Где же Венера?

— Там, наверху, — Вирджиния указала на небольшую кафедру с микрофоном, по обеим сторонам которой сидело около двадцати женщин. Три стула пустовали. — Неужели три члена оргкомитета удрали? Хорошенький пример для остальных! А, вот и тунец. Умираю с голоду. Не говорите, что Мэгги не вернется, съедим и ее порцию.

Сен-Жюст ел неохотно, обнаружив, что его то-особенно вдохновляет тунец, приготовленный целым и жирным куском. Во время ужина он большей частью оглядывал зал, замечая много пустых стульев.

Он также увидел стол, за которым сидели конкурсанты, и мужчины, и женщины, а также Роза Шервуд и Лиза Лэнг. Много длинных волос, но почти никакой беседы. Он снова уверился в том, что они считают друг друга конкурентами, и отложил на потом это маленькое наблюдение.

Наконец представили Венеру, и все развернули стулья, чтобы сидеть лицом к подиуму.

— Мэгги права, — шепнула Вирджиния Сен-Жюсту. — Венера каждый раз произносит примерно одно и то же. С небольшими вариациями. Как вначале она была бедной и кроткой, долго боролась за право опубликоваться, как она благодарна ГиТЛЭРу за поддержку и долгожданный успех и бла-бла-бла. Потом скромно сравнивает себя с учителем, который вдохновляет неопубликованных, ведет своих верных учеников, формируя их судьбы, исполняя мечты, побуждая к более высоким целям и прочее в таком духе. Потом все плачут.

— Прошу прощения, — склонился к ней Сен-Жюст. — Плачут?

— О да. Мы все плачем. Она, президиум, публика. Ведь так чудесно, когда можешь вдохновить на подвиг и так далее, я уже говорила. Увидите. Когда она подходит к этой части, то как бы всхлипывает, хватает микрофон, нижняя губа дрожит. Благодарит своих читателей, поклонников, всех… — она нарисовала руками кавычки в воздухе, — … «маленьких людей», которые привели ее к успеху. Вот такая тошнотина. Но она так умело это преподносит, что во всем зале не останется ни одних сухих глаз.

— Иначе говоря, нам следует радоваться, что Мэгги ушла? — тихо спросил Сен-Жюст, пока Марта Коловски заканчивала вступительное слово.

— Это уж точно, — вздохнула Вирджиния. — Ну вот, уже скоро. Смотрите и слушайте.

Зазвучал ровный голос Венеры, который становился выразительнее, когда она цитировала письма поклонников. Сен-Жюст наблюдал, как двигались ее руки, как ее глаза встречались с глазами слушателей, будто она обращалась лично к каждому. Он с удовольствием взял бы ее к себе уличным оратором.

И тут случилось вот что.

— …И вы, мои дорогие читатели, и преданные члены ГиТЛЭРа, все, кто вдохновлял меня на пути к победе. Я от всего сердца благодарю вас и с гордостью называю своими друзьями. Я… — она замолчала и прижала пальцы к губам, подавив тихий всхлип, затем мужественно взяла себя в руки и продолжила: — В посвящении к моей новой книге «Волшебная Гора», которая только что попала на третье место в списке бестселлеров «Нью-Йорк Тайме», я пишу о том, в каком неоплатном долгу перед вами, мои дорогие читатели. От всей души…

Венера протянула руку, чтобы взять микрофон, в глазах поблескивали слезы.

Она дотронулась до металла, и внезапно из колонок раздался ужасающий громкий скрежет, а Венера все стояла, вытаращив глаза и содрогаясь всем телом. В руке она держала микрофон.

Так же внезапно скрежет оборвался, и Венера упала на пол.

— Бог мой, ее же ударило током! — закричала Верни, оттолкнула стул с такой силой, что тот опрокинулся, и ринулась к сцене.

— Сен-Жюст, она умерла?

— Подожди, Стерлинг, — Сен-Жюст пристально оглядел зал, отмечая, что одни зрители неподвижно сидят в шоке, другие бегут к подиуму. Все, кроме одного человека в дальнем углу, который быстро шел в противоположном направлении. — Разыщи Мэгги и не выпускай ее из виду. В опасности каждый писатель.

Сам же он, стараясь не привлекать внимания, поспешил за незнакомцем, который тем временем уже вышел в холл через одну из множества дверей. Сен-Жюст вышел через другую.

Человек свернул направо и затрусил к надписи «Выход» в конце коридора.

— Эй, постойте! — окликнул Сен-Жюст, но мужчина, не оборачиваясь, толкнул дверь на лестницу и скрылся за ней. После чего раздался вопль: — Гром и молния! Руки прочь, болван!

— Еще чего, приятель, — огромный мужчина с дурным запахом изо рта удерживал правую руку Сен-Жюста, а его напарник схватил левую. — Служба безопасности отеля. Куда торопитесь?

— Спаси нас бог от дураков, — произнес Сен-Жюст своим обычным, спокойным, как он думал, тоном, и дородные охранники тут же впечатали его в стену. — Я преследую злоумышленника, глупцы.

— Зло… кого? — спросил второй охранник, глядя на первого, который, очевидно, был главным. Хотя оба вряд ли способны быть главными в любом деле посложнее почесывания собственной задницы.

— Эй, отпустите его, — приказала Вирджиния, внедряясь в гущу событий животом вперед. — Это Алекс Блейкли, участник конкурса «Лицо с обложки». Он не сделал ничего плохого. Вызовите «скорую».

— Черт, дамочка! Вам нужна «скорая»?

— Не мне, а докладчице. Ее ударило током. Алекс преследовал человека, который это сделал. Правда, Алекс?

— Вовсе нет, дорогая, — Сен-Жюст отряхнул рукава пиджака, поскольку охранники наконец-то его отпустили. Он бы с удовольствием врезал Болвану Номер Один, затем уложил на лопатки Болвана Номер Два, но важнее было другое. В частности, не обсуждать свои догадки при них. — Сначала я думал, что так и есть, но затем понял свою ошибку. К несчастью, тем временем явились Гог и Магог и напали на меня.

— Гог и кто?

Автор двух десятков исторических романов об эпохе Регентства проинформировала Болвана Номер Два:

— Существует много разных теорий. Но исторически сложилось, что со дня основания Лондона так называют два соломенных чучела, которые прежде стояли в ратуше и…

— Соломенных, говорите?

— Замолчи, Фред, — оборвал его первый охранник. — Простите, сэр. Но нас сюда срочно вызвали, а вы бежали, и… в общем, прошу прощения. Если хотите подать на нас жалобу, то мы поймем.

— Нет-нет, джентльмены, вина всецело моя. Приношу свои извинения. Но я думаю, что вы нужнее там, в аудитории. Вирджиния, — Сен-Жюст предложил ей руку. — Не желаете ли пройтись в зал и посмотреть, в каком состоянии Венера?

— А? То есть ладно. Конечно, — ответила Вирджиния, и Сен-Жюст повел ее в зал. — Там Стерлинг с Берни, а я боялась застрять в толпе со своим животом и пошла за вами. Вы действительно кого-то видели?

— Это зависит от того, кто спрашивает, моя прекрасная леди. Если вопрос задают Гог и Магог, то нет. Если спрашиваете вы, то да, видел и пытался преследовать некоего джентльмена, довольно неприметного, с коричневатыми волосами, в мешковатой униформе — также коричневой — с надписью «Свет Для Всех» на спине и с изображением лампочки под нею. Но это только для вас.

— И вы считаете…

— В настоящий момент я вообще ничего не считаю. А вот и Берни со Стерлингом. Готовы отчитаться, я надеюсь?

— Она жива, — Берни поправила свои яркие рыжие кудри. — Немножко тряхнуло, но ничего. Ток вовремя отключили, так что ничего серьезного. Но ее забрали в госпиталь на обследование.

— Еще одна шуточка, — произнес Стерлинг, который явно самостоятельно пришел к такому выводу. — Становится все опаснее, как ты и предполагал, Сен-Жюст.

— Да, похоже на то, Стерлинг. А что с Мэгги?

— Они с Мари-Луизой сидят в номере, заказали туда гамбургеры и жареную картошку. Я звонил, и она сказала, что скоро придет к нам в фойе.

— Спасибо, Стерлинг, — Сен-Жюст неторопливо подошел к толпе, которая постепенно редела. Все шестеро конкурсантов исчезли, и это его нисколько не удивило. Сплошная показуха, не более того. Он заметил Розу и приветливую Лизу, которая была с ним такой милой, хотя и казалась очень занятой и не поддавалась его обаянию. Он увидел Банни Уилкинсон и ее собачонку, Марту Коловски. Ничего необычного.

Но почему из всех шестисот человек он все время видит одних и тех же людей? Какова вероятность этого?

— Значит, она жива, — произнесла Мэгги, чуть не добавив «хотя какая разница», но она знала, что ее друзья этого не одобрят.

Они устроились в углу фойе, сдвинув два стола и подтащив дополнительные стулья. Им хотелось понаблюдать за происходящим.

Основным зрелищем был великий исход. Участники конференции выстроились у стойки регистрации, покидали гостиницу, швейцары катили тележки, заваленные чемоданами. Мари-Луиза издала восторженный вопль, увидев одну из конкурсанток, блондинку, с тяжеленными сумками семенившую к стойке.

— Драгоценная Мари-Луиза, сколько раз я буду вынужден упоминать о твоих достойных сожаления манерах? Пожалуйста, сотри эту ужасную зеленую краску с пальцев ног. Это слишком напоминает гангрену, — выговаривал Сен-Жюст. — Ты должна победить, потому что ты лучшая, но не потому, что осталась единственной конкурсант-кой.

— Я б не рискнула биться об заклад, Вик. Я просто хочу выиграть, — Мари-Луиза взяла бутылку виски «Четыре Розы» и стакан колы. Она как-то рассказала, что в детстве на семейных праздниках пила спиртное, когда дядюшка Томми тихонько подливал ей в колу «Четыре Розы». Ей это очень нравилось.

— Алекс, — Мэгги наклонилась и уперлась локтями в колени. — Может, все это оттого, что кто-то пытается выиграть нечто?

— Что именно, дорогая? — Сен-Жюст коснулся пальцем губ, так что ей нужно было ответить ему, черт побери, или сделать вид, будто у нее нет ответа. Она выбрала первое.

— Что, если это проделки конкурсантов? Напали на Джанкарло. По идее, так можно было убрать его с конкурса, — заявила она, зная, что ошибается.

Сен-Жюст мгновенно указал на это:

— Венера не участвует ни в конкурсе «Лицо с обложки», ни в конкурсе костюмов. Есть ли другие версии?

— Мне нужна сигарета, — пробурчала Мэгги, откидываясь на спинку стула. — Неужели я сморозила такую глупость.

— У меня есть версия, — неуверенно подняла руку Табби.

Все повернулись к ней. На Табби была довольно пышная юбка, мешковатая шелковая блуза, которая висела на ее мальчишеских плечах, и разноцветный шарф, которым вполне можно было накрыть целый стол. Светлые волосы, которые всегда выглядели так, будто их растрепал сильный ветер, были зачесаны наверх, но большей частью спадали на плечи.

— А что? — спросила она, когда все посмотрели на нее. — Я не способна породить версию?

— Прости, Табби, — сказала Верни. — Нам очень стыдно. Мы и вправду не ожидали услышать от тебя что-то, кроме чудесного способа избавления ванны от налета или новой хитроумной формулировки в контракте.

— Очень смешно, Верни, — Табби поправила юбку, доходящую до ее скрещенных лодыжек. — Так вот, я думаю, что это Роза.

— Роза? Как? Почему?

— Ну, Верни, к ней на конференцию приезжала куча народу. Конечно же, она приглашала книготорговцев и читателей, опубликованных и будущих авторов, но не смогла удержаться на плаву, когда большинство опубликованных авторов перестали участвовать. То есть исчезли и редакторы, и агенты. ГиТЛЭР стал событием номер один. Но если ее часть конференции проходит гладко, а ГиТЛЭРовская — коту под хвост, то ей это выгодно.

— Коту под хвост, Табби? Вот именно этого мне и не хватало, — рассмеялась Мэгги.

— Хорошая версия, Табби, — сказал Сен-Жюст. — Однако мы вновь кое-что упускаем. Джанкарло. Он ведь участник Розиного представления. Мудрая птица не гадит в своем гнезде.

— Мы пошли по второму кругу, — Мэгги достала никотиновый ингалятор. — Что вы смотрите? — спросила она, когда Табби огорченно цокнула языком. — Ведь именно так многие бросают курить.

— Если бы ты правильно им пользовалась, то да, — сказала Табби. — Я беспокоюсь о тебе.

— То есть беспокоишься о своем проценте, — заявила Берни, и агентша огорченно взглянула на нее. — А иначе тебя не волновал бы порок, который доставляет ей радость. Каждому нужен свой порок. Спиртное, еда, кольцо в носу, никотин, увлечение туфельками и тому подобное. Это и есть американский образ жизни.

— Может, сменим тему? — Мэгги сжала зубами ингалятор. — О, смотрите, вон из лифта выходит Вера. Кто это с нею?

— Мисс Уилкинсон и мисс Коловски, — ответил Сен-Жюст, обернувшись. — А джентльмен? Стерлинг, поправь меня, если я ошибаюсь, но, кажется, потянуло копом?

Глава 9

Сен-Жюст извинился, пересек фойе и остановился возле Венеры и компании.

— Моя драгоценная, — он взял Венеру за руку и склонился над ней. — Я с таким облегчением услышал, что огонь, вода и медные трубы нисколько вам не повредили.

— Ну да, вроде того, — пробормотала Мэгги, встав у него за спиной.

— Ой, спасибо, Алекс… Мэгги… — произнесла Венера, тяжело опираясь на руку мужчины, весьма недурно сложенного, только вот костюм у него был засаленным, а ботинки на толстой подошве изобличали в своем хозяине копа. — Все ли тут знакомы?

— Хоть я и могу похвастаться широким кругом знакомств — нет, не все, — Сен-Жюст улыбнулся Банни. — Мисс Уилкинсон, всегда к вашим услугам, — он снова поклонился и продолжил: — А вы, наверное, Марта Коловски? Какой замечательный костюм, мисс Коловски, мои комплименты вашей модистке. — Он повернулся к полицейскому и протянул руку: — Я Алекс Блейкли. А вы, должно быть…

Детектив на секунду смешался и тоже протянул руку. Ухоженные ногти. Необычное явление для полицейского. Сен-Жюст полагал, что лейтенант Венделл стрижет ногти чем-то вроде садовых ножниц.

— Сержант Виллард Деккер, мистер Блейкли, — полицейский пожал руку Сен-Жюсту так крепко, что демонстрировал либо свою силу, либо глупость. Сен-Жюст ответил на пожатие, вынудив Деккера высвободить руку и размять пальцы.

Какое ребячество с моей стороны, подумал Сен-Жюст. Но в низших слоях общества порой приходится играть в такие игры.

— Сержант, вы прибыли потому, что с мисс Симмонс едва не случилась трагедия? — спросил он, не обращая внимания на то, что Мэгги пихнула его в спину.

— Да, — Деккер наклонил белокурую голову. Действительно, он весьма недурен собой. Теперь посмотрим, так ли он хорош в действии.

Сен-Жюст ожидал, что Деккер расширит ответ, но тот все кивал и кивал. Оставалось надеяться, что его остановит либо инерция, либо гравитация, либо какая-нибудь иная сила.

— Я Мэгги Келли, — Мэгги вышла из-за спины Сен-Жюста. — Привет, Марта, — она помахала преданной ассистентке Банни. — Давно не виделись! Алекс прав, у тебя классный костюм.

— О Мэгги, привет. Лет пять не виделись, да? С тех пор, как ГиТЛЭР собирался в Денвере, — Марта улыбнулась, затем быстро отвела взгляд, когда Банни кашлянула и строго на нее посмотрела.

— Прошу нас простить, — Банни вздернула подбородок и сверкнула глазами сначала на Мэгги, потом на Сен-Жюста. — Мы хотели взять прохладительные напитки и спуститься с сержантом вниз, осмотреть бальный зал.

— Ах да, место преступления. Очень проницательно с вашей стороны, мисс Уилкинсон.

— Преступления? — Деккер вышел из ступора. — Никто не говорил о преступлении, Блейкли.

Скорее всего, несчастный случай. Это… это мнимое преступление.

— Ну, разумеется, — мягко согласился Сен-Жюст, ожидая, что Мэгги сейчас взорвется. Она просто обязана среагировать на столь невежественное заявление. Три… два…

— Мнимое? — повторила Мэгги. — Мнимые стихи с угрозами, мнимые мыши, мнимое нападение на Джанкарло, и все остальное тоже мнимое? У нас тут уже мнимое нанесение увечий, сержант.

— Мне никто не сказал. А что еще тут происходило? — спросила Банни, сверкнув глазами на Мэгги. Сен-Жюсту стало ясно, что она не хочет обсуждать что-либо, кроме инцидента на подиуме.

— Всего я не знаю, но слышала, что пропали материалы Марты…

— Ах, это. Обыкновенная забывчивость. Когда Марта вернется домой, она наверняка увидит, что забыла упаковать их. Давайте не будем портить ГиТЛЭРу репутацию, Мэгги.

Ну что ж, подумал Сен-Жюст. Эта женщина переживает за репутацию ГиТЛЭРа.

Неустрашимая Мэгги, конечно же, не сдавалась:

— А пропавшие книги? Пропавшие книги Веры?

— Простая небрежность, — объявила Банни, опять сверкнув на нее глазами.

Сен-Жюсту померещился запах курева, исходящий от нежного ушка Мэгги.

— А ковбой? А горилла? Деккер повернул к ней голову.

— Ковбой? Горилла? Банни закатила глаза:

— Ерунда, чьи-то дурацкие шутки. Это всего лишь глупый розыгрыш. А Венеру ударило током совершенно случайно. Вы здесь потому, сержант, что о расследовании попросила администрация отеля.

— Что ж, мои аплодисменты отелю, — сказала Мэгги. — Они, видимо, ожидают, что ты подашь на них в суд, Вера.

— В суд? Зачем мне это? — Венера сдавленно усмехнулась. — Солнышко, во-первых, пострадает имидж ГиТЛЭРа, а во-вторых, не могу же я платить за такого рода рекламу.

— Ладно, все ясно. Никто из вас не принимает это всерьез, — презрительно заявила Мэгги, поворачиваясь к Сен-Жюсту. — Пойду позвоню Стиву.

— Вот это я вряд ли выдержу, — Сен-Жюст выпрямился. — Сержант, вы случайно не знакомы с другом мисс Келли? Лев-тенантом Стивом Венделлом?

— Лев? А, вы хотели сказать — лейтенантом… Нет. Я такого не знаю. Он из Южного Манхэттена?

— Из Северного, — процедила Мэгги.

— Тогда он не приедет. Мы — в Южном Манхэттене. Видите ли, есть Северный Манхэттен и есть Южный Манхэттен. В Северном Манхэттене…

— Да, сержант, — прервал его Сен-Жюст. — Даже наши немощные умы способны справиться с такой сложной логикой: либо Север, либо Юг. Какая жалость, Мэгги. Так хотелось увидеть бодрое сияющее лицо нашего доблестного лев-тенанта.

— Заткнись, Алекс, — фыркнула Мэгги, взяв его под руку. — Извините, мы уходим. Вера, я рада, что ты не пострадала.

— Спасибо, Мэгги, — сказала Венера. — Кстати, мне кажется, вам будет интересно узнать, что завтра утром состоится обзор новостей конференции. Ну, не совсем обзор. Местное отделение ГиТЛЭРа и так собиралось представить свою небольшую программу. Там у них стандартный набор, наивная и скучная пикантная проза. Разрывание корсажей, хиханьки и хаханьки, вся эта чушь. Но теперь эта программа будет расширена, туда включат мнимое покушение на мою жизнь.

— Покушение на твою жизнь? Это какое же, Вера? Или у тебя с головой не в порядке? Если Банни права, то это случайность. Тебя просто ударило током.

— Да, — горделиво сказала Венера, — так что теперь у меня, возможно, будет интервью в «Тудэй». Я уже говорила, такую рекламу не купишь. Верни это понравится. Ну, пока, — она помахала Мэгги пальцами, снова взяла под руку Деккера и проследовала с ним в бар.

— Я сама ее убью. То-то будет реклама, — Мэгги сверлила взглядом удаляющуюся спину Венеры.

— Согласен. Волос долог, да ум короток — это о ней. Однако она удивительно практична в том, что имеет отношение к ее карьере. Ты ведь не собираешься притащить сюда своего лев-тенанта, не так ли, Мэгги?

— Да… Нет… Не знаю, — она посмотрела на него снизу вверх. — Думаешь, надо?

— Мое сокровище, я не стал бы просить тебя призывать высокочтимого Стива Венделла, даже если загорится мой шейный платок, а у него будет последняя капля воды на всем Манхэттене, как Северном, так и Южном.

— Вот как? Ну, тогда я звоню ему. Прямо сейчас поднимусь и позвоню.

Прекрасно, удовлетворенно подумал Сен-Жюст.

Ведь необходимость самому обратиться за помощью к этому человеку могла бы ввергнуть его в пучину отчаяния.

— Я скоро приду, Мэгги, — крикнул он ей вслед. — Помни, сегодня в девять тридцать конкурс костюмов.

Не оглядываясь, она небрежно махнула рукой. Если перевести в слова этот жест, то могло бы получиться следующее: «Подумаешь, важность. Оно мне надо?»

Как же он обожает эту чудесную женщину…

— Тук-тук и все такое, — произнес Стерлинг, скребясь в дверь спальни. — Мэгги, ты там жива?

Мэгги бросилась в ванную, затушила окурок и помахала руками, разгоняя дым. Села на кровать, снова сорвалась с места, выхватила из платяного шкафа флакон с туалетной водой, дважды пшикнула в воздух и опять села.

— Жива, заходи, Стерлинг.

— Минут пятнадцать назад приехал Носокс, — сообщил он, входя в комнату, его обычно добродушное лицо было озадаченным. — Должен сказать, выглядит он шикарно, и все такое. Он привел… он привел друга.

— И что? — нахмурилась Мэгги.

— Ну… его зовут Джей. Только сегодня вечером его зовут Джейн. Я наконец-то понял про Рэгги и Регину Холл, но вот этого я не понимаю. Нисколечко.

Мэгги повела глазами из стороны в сторону и прикусила губу, стараясь не ухмыльнуться.

— Ладно, присядь. Ты какой-то взвинченный. Стерлинг выбрал дальний угол кровати и угнездился там, неуклюже отбросив длинные фалды жилета — того, который Мэгги описала в одной из книг и который был на Стерлинге в день появления их с Сен-Жюстом в ее квартире и жизни.

— Ты выглядишь очень мило, Стерлинг, — сказала она, стараясь сделать ему приятное. — И меня не волнует, что говорит Алекс, мне нравится этот желтый жилет.

— Спасибо, Мэгги. Я и сам к нему неравнодушен. Но насчет Джея… Джейн…

— В чем дело, Стерлинг?

— Ну, не знаю… Сен-Жюст хотел на сегодняшний вечер заменить костюм Мари-Луизы и позвонил Носоксу. Сказал, что он с каким-нибудь другом может без проблем поучаствовать в конкурсе костюмов.

— Но ведь им понадобятся входные билеты. Он не может пригласить человека с улицы. Я не возражаю, но могут возразить гестаповские билетерши.

— Понимаю. Но Сен-Жюст сказал, что представит их своими костюмерами. Ты ведь знаешь Сен-Жюста, Мэгги. Он найдет способ.

— Угу, — протянула Мэгги, стараясь не слишком давить, поскольку Стерлингу явно было что рассказать.

— Сен-Жюст надел тот костюм, в котором появился здесь. Я тоже.

— Ну да. Хороший костюм, хоть и нескромно так говорить. Ведь я сама его придумала.

— Да, и у тебя здорово получилось. Ну да, здорово, и все такое. А на субботний вечер Носокс принес ему наряд из какой-то бродвейской пьесы. Совсем не то, что я ожидал. Я ожидал атлас и бриджи до колена. Но он решил совсем по-другому.

Мэгги снова захотелось курить. Ту сигарету — первую с самого утра! — она докурила только до половины. А день был таким долгим. Она встала, вынула из шкафа сумочку и пощупала ее.

— Давай, Мэгги, — сказал Стерлинг. — Я ничего не имею против.

Она не стала ждать второго предложения. Забралась в сумочку, вытащила сигареты, зажигалку и закурила.

— Я брошу, Стерлинг, честно. Но сегодня неудачный день, чтобы завязать нюхать клей.

Сбитый с толку Стерлинг тряхнул головой.

— Прошу прощения… Нюхать клей?

— Не бери в голову, — Мэгги выпустила струю дыма. — Это фразочка из одного старого фильма. «Аэроплан». Но сейчас правда не самое подходящее время, чтобы бросать курить. Я дома попытаюсь, хорошо?

— Жаль, что ты не можешь быть как Сен-Жюст или я, Мэгги. У нас нет дурных привычек, если только ты их не опишешь. Мы не можем потолстеть, пока ты не сделаешь нас толстыми. Мы даже не можем постареть.

Мэгги отвернулась. Она знает об этом. Еще как знает.

Она очень долго не могла поверить в то, что Алекс и Стерлинг не самозванцы, а действительно ее персонажи. В этом безумном мире материализация вымышленных героев кажется почти нормальным явлением.

Стерлинг в точности соответствовал тому, что она написала о нем.

Алекс тоже соответствовал… даже более того. Он сводил с ума, увлекал ее.

Но он не состарится. Он останется здесь — если судьба позволит ему остаться — не изменившись.

Он состарится, только если она состарит его в очередной книге, а она не сделает этого. Да, он может стать немного старше, но кто захочет читать любовные романы с престарелым героем, обольщающим туго затянутых в корсеты старушек?

А она… нет, сейчас не время думать об этом. И это время никогда не наступит. Особенно учитывая, что они с Алексом никогда… никогда не могли бы… быть. Похоже на то, как Даррен столкнулся с проблемой бессмертия Саманты в «Зачарованных», но ведь она — не Даррен.

Все, довольно отклоняться от темы…

Она пристегнула к лицу улыбку и снова посмотрела на Стерлинга.

— Итак, расскажи про Носокса и Джея. Джейн.

Стерлинг кивнул, прикусив губу.

— Носокс все объяснил. У него костюм пирата. Весьма привлекательная экипировка. Облегающие полосатые штаны до колена, свободная белая рубашка, распахнутая до талии — прекрасный шелк, — и яркий красный платок на голове. Еще огромная серьга. Он выглядит превосходно. Сверкает, можно сказать, как новенькая монета.

— Да, могу себе представить, — согласилась Мэгги. В «реальной жизни» Носокс — это Эргил Носоксон, привратник в ее доме, который хочет выступать на Бродвее. Впрочем, половина Манхэттена хочет выступать на Бродвее.

Но Носокс действительно оказался талантлив. С помощью Сен-Жюста, который фактически стал его импресарио — и эта мысль до сих пор не давала Мэгги покоя, — он уже делал первые шаги, играя маленькие роли, пока не на Бродвее. Последний раз он выступал в Секаукусе, штат Нью-Джерси.

— А Джей?

— Джейн, — поправил Стерлинг, шумно вздохнув. — Сегодня вечером это Джейн. Она играет его пленницу — английскую аристократку.

Мэгги прикусила губу. Значит, она сразу правильно поняла Стерлинга. Этот парень — трансвестит. Ну, это его дело. То есть ее. Неважно.

— Как она выглядит?

— В том-то и дело, Мэгги. Он… он красивый. Довольно высокий для женщины, но красивый. Светлые волосы, голубые глаза, и он — то есть она — очень изящна. Ей прекрасно подходит веер.

— Судя по всему, будет забавно. Возможно, вечер еще не совсем потерян, — Мэгги раздавила сигарету в пепельнице, прихваченной из коридора. — А что, Алекс уже готов?

— Не совсем. Джейн помогает ему выбрать шейный платок. Они уже перебрали четыре штуки, но ты ведь знаешь Сен-Жюста. Ему нужно достичь полного совершенства!

— И где они взяли эти шейные платки?

— Понятия не имею, — Стерлинг торопливо шагнул к двери, чтобы распахнуть ее перед Мэгги. — Ты же знаешь, он способен достать что угодно.

— Да, есть такое, — ответила Мэгги, заходя в гостиную. — Ого! Мари-Луиза, ты потрясающе выглядишь!

— Носокс называет меня Принцессой всех времен года. Прикольно, да? Говорит, это из какого-то старого телешоу. Эти геи такие, все на свете знают. Они с Джеем сыграли в массовке — так они это назвали — в «Цыганах». Я от них тащусь, а Джей — просто кукла. Как думаешь, я смогу его исправить?

— Ты меня спрашиваешь? Да откуда мне знать, черт побери!

Мари-Луиза фыркнула:

— Ну, как тебе сказать… Я заметила, что ты все время это делаешь с Виком.

Мэгги отступила на два шага.

— Ты… ты думаешь, Алекс — гей?

— Ага, он такой же гей, как я Брюс Уиллис.

Бедный Алекс. Она ведь сотворила его настоящим английским джентльменом. А попал он в мир поколения «Зажигай, чувиха».

— Думай что хочешь, Мари-Луиза, — махнула рукой Мэгги.

— Я всегда думаю что хочу. Вик в той комнате, занимается своим сортиром. Он так это называет, честное слово. Ну чем не гей?

— Занят своим туалетом, Мари-Луиза, — поправила Мэгги, стараясь не рассмеяться. — Он англичанин. Они пользуются другими словами. Он хотел сказать, что наряжается, вот и все. Кстати о нарядах — еще раз скажу, что ты классно выглядишь.

Мари-Луиза раскинула руки и крутнулась вокруг себя, так что бахрома короткой белой замшевой юбки, расшитой бисером, взметнулась и снова упала ей на колени. Помимо юбки, наряд индейской принцессы состоял из короткого белого замшевого жилета, тоже расшитого бисером и зашнурованного на ее обнаженной груди. Вот жилет мог быть и поскромнее, или же она собиралась демонстрировать не только костюм.

Белые замшевые мокасины, черный парик, расчесанный на пробор, длинная толстая коса, расшитая бисером налобная повязка с пером, приколотым сзади, на поясе — маленький нож в ножнах и по нескольку браслетов на запястьях. В пупке сверкает подвеска.

— Из какого ты племени? — спросила Мэгги.

— Носокс говорит, что Оймама. Потому что когда меня увидят, то скажут: «Ой, мама!» Клево, да?

— Точно, — согласилась Мэгги. — Старая шутка, но смешная. Вирджиния, как там у тебя дела? — обратилась она к подруге, тюкающей на ноутбуке.

— Когда я научусь разбирать твой почерк, дело пойдет быстрее. Что такое ТЗ?

— Точка зрения. Это там, где рассказ кэбмена? Вирджиния кивнула:

— Да. А что тут не так?

— То, что кэбмен появляется всего один раз. Поэтому нет смысла описывать дело с его точки зрения.

— Ясно, — сказала Вирджиния и кивнула на закрытую дверь комнаты Сен-Жюста. — Ты не представляешь, что там творится. Какая жалость, что у меня нет с собой фотоаппарата.

— Ты не хочешь сделать перерыв и пойти с нами?

— Не получится. Я почти дописала, надо закончить и отдать Берни, пока она не забыла обо мне.

— Хорошо, но потом обязательно полежи и не забудь покушать.

— Солнышко, я никогда не забываю покушать. Мэгги усмехнулась.

— Ладно, пойду посмотрю, как там Алекс. Нам скоро уходить, иначе придется ждать лифта целый час.

— Эй, погоди-ка, Мэгги. А где же твой костюм? — окликнула ее Мари-Луиза.

Мэгги окинула взглядом свое простое темно-синее облегающее платье, туфли-лодочки и любимую серебряную цепочку.

— Вот мой костюм. Я полностью выхожу из роли, буду изображать нормального человека, — она постучала в дверь комнаты Алекса и вошла. Следом за ней семенил Стерлинг. — Так, давайте быст… Что такое?

К ней подскочил Носокс, прижимая палец к губам:

— Погоди, Мэгги. Остался только шейный платок. Последний штрих!

Мэгги остановилась, вытаращив глаза. Потом до нее медленно дошло.

Она узнала одну из описанных ею сцен: мужская гардеробная, где друзья и помощники наблюдают, как создается вечерний туалет настоящего джентльмена.

На этот раз в роли друзей и помощников Сен-Жюста выступали пират в черном и «королева трансвеститов». Но это мелочи в безумном, безумном мире Мэгги.

Носокс — который, как всегда, отлично выглядел — снова отошел к окну, молитвенно сложив руки и прижав их к губам, и созерцал происходящее.

Сен-Жюст сидел на деревянном стуле, принесенном из гостиной, в безупречно белой рубашке и строгом жилете. Начищенные ботфорты сияют, воротник поднят, заслоняя волевой подбородок. Спина совершенно прямая, руки лежат на коленях, обтянутых замшей, глаза прикрыты, подбородок задран под немыслимым углом. В ожидании.

— Настоящий денди, правда? — с благоговением шепнул Стерлинг.

А за креслом Сен-Жюста стоял Джей. Джейн. Высокая и великолепная. Умей Мэгги подводить глаза хотя бы вполовину так же хорошо, она бы красилась чаще. Солнечно-желтое вечернее платье, шикарный шлейф собран в турнюр. Черные кружевные митенки до локтей, черные перья в волосах, колье с искусственными бриллиантами… На сегодняшнем балу Джейн сразит наповал любого мужчину. Настолько она… он… был прекрасен.

Стоя за спиной Сен-Жюста, Джейн осторожно развернула накрахмаленный белый хлопковый платок. Глубоко вздохнув, бережно обернула платок вокруг его шеи и закрепила спереди, так что кончики аккуратно легли на грудь Алекса.

— Вот. Что скажешь? — Джейн отступила назад с вытянутыми руками, словно охраняя свое творение.

Сен-Жюст слегка опустил подбородок, проверяя, как лежит на шее тонкая ткань. Поднял подбородок, снова опустил, потом еще немного. И, наконец, еще чуть ниже.

— Отлично! — воскликнул Носокс, отталкиваясь от стены. — Просто отлично. Три идеальные складки, как ты и хотел. А запонки совершенно отпадные.

Сен-Жюст наконец поднял голову и посмотрел в зеркало мимо Носокса.

— Ты прав. Воистину отпадные. Я восхищен, Джейн.

— Я здесь ни при чем. Просто у тебя великолепный подбородок, Алекс.

— С ума сойти! — произнесла Мэгги, когда Сен-Жюст поднялся и Джейн помогла ему надеть безупречный жакет из тончайшего синего сукна.

Его Светлости потребовалось еще несколько секунд, чтобы надеть на шею черную ленточку монокля, и он наконец повернулся к Мэгги, принимая эффектную позу.

— Да, дорогая, можешь мною любоваться. Я ослепителен, это несомненно, — заявил он, одарив ее безукоризненным поклоном: выставил вперед стройную ногу и сделал витиеватый взмах рукой. После чего снова повернулся к зеркалу. — Я несказанно рад, что вновь одет, как подобает истинному джентльмену, и стал самим собой. Достойная плата за мои попранные чувства по поводу участия в глупейшем конкурсе, лишенном всякой нравственности. Господа! Я бесконечно признателен. А теперь не могли бы вы оставить нас ненадолго?

— Само собой, — ответил Носокс и повел Джея из комнаты. — Мы подождем в гостиной. Стерлинг хочет почитать мне рэп. Он ведь пишет рэп, знаешь?

— А, рэп Стерлинга… Тебе очень повезло, Носокс. Мы сейчас к вам выйдем. — Сен-Жюст подождал, когда закроется дверь, и произнес: — Они стараются как могут, Мэгги, но я вынужден воспользоваться возможностью и вновь попросить тебя подробнее описать Кларенса, чтобы он смог наконец присоединиться к нам. Никто лучше его не сумеет начистить ботинки. А платок? Жалкое зрелище, но это лучшее, что мы смогли сделать.

— Может, хватит уже о Кларенсе? Личная прислуга на Манхэттене ни к чему.

— Джентльмен нуждается в прислуге, где бы ни находился. Я, конечно, помню, что ты беспокоишься, как закончить книгу, которую сейчас пишешь, поэтому тоже поразмыслил об этом. Я бы насладился очередной погоней в карете. Жаль только, что я не смогу воспользоваться мегафоном, поскольку…

— Слушай, замолчи, — Мэгги пошла к двери, приоткрыла ее и выглянула наружу, убедиться, что никто ничего не слышал. — Иногда ты доводишь меня до белого каления.

— Как я понимаю, ты страдаешь без сигарет. Или, напротив, поддалась искушению и от этого страдаешь еще больше. Возможно, всем нам стоит по очереди пускать клубы дыма из твоей пластиковой штуковины, чтобы не броситься в панике к ближайшему выходу. Но вернемся к нашим делам. Удалось ли тебе связаться с досточтимым лев-тенантом?

— Нет, его пейджер не отвечает, — Мэгги рухнула на стул, с которого только что встал Сен-Жюст. — Наверно, все еще занят той дурацкой слежкой. Но я оставила ему сообщение.

— О, какое счастье! Уверен, что завтра он послушно прибежит, вернее, примчится с высунутым языком.

— Отвали, Алекс. Он мне нравится.

— О вкусах не спорят, — Сен-Жюст повернулся к зеркалу, чтобы полюбоваться собой и поправить и без того идеальную прическу. — Ладно, ладно, признаю, мне он тоже нравится, — он протянул руку и помог Мэгги подняться. — Не могу сказать, что без ума от него, но у него есть некоторые достоинства. Будет интересно услышать его мнение о том, что здесь произошло за последние два дня.

— Он может отправить меня домой, — Мэгги попыталась сделать шаг назад, потому что оказалась чересчур близко к Алексу. Так близко, что чувствовала запах его одеколона. Так близко, что видела, как искрятся его синие, как у Пола Ньюмена, глаза. Так близко, что ей захотелось провести пальцем по гладко выбритой щеке молодого Клинта Иствуда. Слишком близко к губам Вэла Килмера. «Я твоя сладкая черничка».

Но она не могла двинуться с места, не могла сделать этот спасительный шаг назад. Ей мешал проклятый стул!

— А ты хотела бы? — Сен-Жюст подошел еще ближе. — Я имею в виду — уехать домой?

Мэгги опустила голову, стараясь избежать его взгляда, и увидела, что его руки ложатся ей на талию.

— Нет, я хочу все выяснить. Вера — круглая дура, но ей грозит опасность. Давай… Давай пойдем. Мы опаздываем.

Сен-Жюст наклонился к ней.

— Сегодня вечером я надеюсь собрать еще больше голосов. Поцелуй меня наудачу, Мэгги, — произнес он глубоким, низким голосом Шона Коннери в роли Джеймса Бонда. Именно так, как она это описывала.

— Что-то мне не нравится твое предложение, — тихо произнесла она, не поднимая глаз. Замечательно, строит из себя стыдливую девственницу. Хуже того, глупую и косноязычную стыдливую девственницу. Неуклюжую, занудную и жалкую. И что самое ужасное, сыплет банальностями. Мэгги подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Ну ладно. Поцелуй на удачу. Посмотрим, так ли ты хорош, как я тебя описала, красавчик.

Сен-Жюст улыбнулся, нежно и чувственно, и она чуть не оттолкнула его, пока не стало слишком поздно. Но не смогла. Вместо этого Мэгги позволила ему захватить ее губы… Именно захватить, поскольку он сделал это настойчиво, не собираясь отступать. Мужчина, абсолютно уверенный в себе и, будь он проклят, абсолютно уверенный в ней.

Мэгги обняла его за плечи — только для того, чтобы не рухнуть, когда он приоткрыл губами ее губы, дразня их языком.

Руки у нее стали ватными. Пятью секундами раньше расплавились внутренности. В горле встал комок размером с Исландию. Либидо завелось с такой силой, что подкосились ноги.

— Ну все, хватит, — задыхаясь, произнесла она, отталкивая Сен-Жюста. — Молодец, хорошо целуешься. Умница. Мамочка приколет тебе розочку. Я здорово тебя придумала. Пусть мамочка и мне приколет розочку. А теперь пойдем.

Мэгги прикрыла глаза, отвернулась и направилась к двери, надеясь, что сумеет добраться до гостиной и не выставить себя полной дурой. Потому что ей хотелось обернуться, наброситься на него, обхватить его ногами и рухнуть вместе с ним на кровать.

Нет, так далеко она не зайдет. Она слишком себя любит, чтобы испытывать серьезные чувства к мужчине, который завтра может исчезнуть.

Но, по крайней мере, теперь она точно сможет дописать десятую главу.

Глава 10

(Нет, извините, не та глава 10.)

Сен-Жюст неторопливо шел к бальному залу — Мэгги на одной руке, трость на другой — и ловил на себе оценивающие взгляды. Как джентльмен до мозга костей, он вежливо склонял голову перед каждой встречной дамой, чем заслужил реверанс от юной особы в викторианском платье, дерзкий присвист девчонки в странном наряде из фольги, а также весьма игривый шлепок по задней части тела.

Впрочем, подобной благосклонности он удостоился от Джея, так что это не в счет.

— Тебя прямо распирает от счастья, — заметила Мэгги, когда они подошли к залу и женщина в дверях, одетая соответственно случаю, проверила их входные билеты — судя по всему, она изображала валькирию. Облик дополняли светлые косы и нагрудник. И громадные босые ноги.

— Разумеется, дорогая, — кивнул Сен-Жюст. — Я наконец-то снова джентльмен эпохи Регентства. Кроме того, Стерлинг, отправленный на разведку, обнаружил, что никто из моих соперников не участвует сегодня в конкурсе.

— Почему? Их набедренные повязки потерялись в химчистке?

— Никогда больше не кури, Мэгги. Я без ума от твоего едкого сарказма.

— Ну, укуси меня!

— Я уже сделал это, дорогая, — к своему удовольствию Сен-Жюст заметил, что Мэгги вспыхнула. — Что касается конкурса, похоже, что Джанкарло, Дамьен и Люциус — или Люсиус — уже выигрывали, поэтому выбывают из состязания. То же самое с женщинами. Я возлагаю очень большие надежды как на Мари-Луизу, так и на себя самого.

— Потому что ты высокомерный, напыщенный и считаешь себя пупом земли.

— И таким меня сделала ты, за что я тебе бесконечно благодарен. Мне, знаешь ли, чрезвычайно трудно считать себя менее значительной персоной, чем я есть на самом деле, — заявил Сен-Жюст, посмотрел по сторонам и увидел Венеру Бут Симмонс.

На ней было платье из китайского нежно-голубого шелка, с глубоким декольте и шлейфом в стиле Ватто[12], а под юбками мог поместиться сервиз на шесть персон и самовар, если бы она вздумала их украсть во время бала. Голову венчал башнеподобный напудренный белый парик, щеку и подбородок украшали мушки — их расположение указывало, что она поддерживает одновременно и виги, и тори. А может, ей просто казалось, что мушки — это красиво.

— Мария-Антуанетта, я полагаю? — Сен-Жюст отпустил Мэгги, расшаркался самым галантным образом (он был в этом уверен) и склонился к руке Венеры. — Enchanfe[13], Ваше королевское Величество. И да позволено мне будет добавить, tres magnifique[14]. Вы прекраснейшая из дам, можете поверить мне, как истинному знатоку женской красоты.

— Ах, спасибо, monsieur, — прощебетала Венера, и он мужественно удержался, чтобы не содрогнуться от ее произношения, поскольку в ее устах это слово прозвучало как «мусьё». Он не содрогнулся даже, когда Мэгги, раздраженная, как никогда, вонзила ему под ребра локоть.

— Надо же, — Сен-Жюст запоздало заметил спутника Венеры. — Сержант Деккер, неужели это вы? — Он поднес к глазу монокль и приосанился, ощутив себя самим собой — джентльменом на балу эпохи Регентства. Мэгги говорила, что он высокомерен? Он ей покажет, что такое настоящее высокомерие. — Выглядите на все сто, сержант, чтоб мне провалиться.

И тут же заработал новый тычок под ребро, но оно того стоило.

— Да, и что? — Сержант, наряженный пиратом — а таких тут было множество, как успел заметить Сен-Жюст, — выставил свой уже и без того выступающий подбородок.

— Ничего, любезнейший, совсем ничего. Смотритесь очень… по-пиратски. Вы случайно не проводите здесь секретную операцию? Это остроумно.

— Нет, я не на дежурстве, — сержант покачал головой. — Вы, наверное, знаете, что Роза предложила мне поучаствовать в конкурсе. Я так и сделал.

— Роза… Которая «Все о романе знает Роза»?

— Она самая. Роза познакомилась с сержантом, когда мы проводили разведку, — объяснила Венера, опираясь на мускулистую руку Деккера. — Мы это так называем, правда, Вилли? Разведка. Она даже не стала брать с него взнос. Роза считает, что из него получится отличная модель. Правда здорово?

— Несомненно, — согласился Сен-Жюст и наконец заметил, что Стерлинг и Мари-Луиза исчезли. Он хотел представить всех друг другу как полагается, но Джей и Носокс уже произвели настоящий фурор — все смотрели на них раскрыв рот, а Мари-Луизы нигде не было видно. Стерлинг же, как догадывался Сен-Жюст, разнюхал, где стол с закусками, и, видимо, безжалостно уничтожал стройные ряды маленьких воздушных пирожных, которые покорили его сердце в самый первый вечер.

— Благодарю за цветы, Мэгги, — Венера цедила каждое слово так, будто на самом деле произносила: «Иди утопись в сортире».

— Всегда пожалуйста. Все-таки тебя здорово тряхануло, — Мэгги ухмыльнулась.

Сен-Жюст сделал вид, что не понял завуалированной издевки.

— Очень мило, Мэгги, — сказала Венера. — Ну, нам пора. Аu revoir.

Это прозвучало как «о, резервуар».

— До встречи, Венера, — Сен-Жюст поклонился и добавил: — До встречи, Вилли.

— Что ты ищешь? — спросила Мэгги, когда Венера и сержант удалились, направившись в самую толпу, чтобы — Сен-Жюст был в этом абсолютно уверен — их увидело как можно больше людей.

В конце концов, он сам к этому стремился. Нельзя сказать, что участие сержанта в конкурсе беспокоило его, поскольку Сен-Жюст не страдал от недостатка уверенности в себе.

— Не что, а кого, дорогая. А именно Мари-Луизу, — он снова оглядел переполненный людьми коридор и наконец увидел, как она выходит из-за спины чрезмерно толстого Генриха VIII. — А вот и она. Мари-Луиза, почему ты ушла?

— Не люблю копов, — призналась она. — Это ведь был Деккер? Раньше он все время околачивался рядом с портом. Один раз пытался меня задержать за попрошайничество, но я отбилась. Как думаешь, он меня узнает?

— В таком наряде? — удивилась Мэгги. — Вряд ли. Не хватайся постоянно за нож, а то кажется, что ты готова выпустить кишки любому, кто к тебе подойдет. Это я так, к слову.

— Смею добавить, что у тебя весьма интересная жизнь, — Сен-Жюст протянул Мари-Луизе руку. — Может, тебе написать книгу?

— Конечно, кто угодно может написать книгу. Главное, чтобы выдался выходной, когда больше нечем будет заняться, — огрызнулась Мэгги за его спиной… как он и предполагал.

Сен-Жюст улыбнулся и повел всех к валькирии.

— А как же Носокс и Джей? — поинтересовалась Мэгги, когда они протянули билеты.

— Не беспокойся за них. Если ты выглядишь и ведешь себя, словно король, все будут считать тебя королем.

— Ты так говоришь, потому что не видел, как пять лет назад охранник не пропустил основательницу ГиТЛЭРа на заключительный банкет, где она должна была вручать призы, поскольку у нее не оказалось входного билета.

— Мне кажется, тебе пора отпустить прошлое на свободу, Мэгги, — Сен-Жюст предусмотрительно держался от нее подальше. — Сегодня вечер наслаждений, так что наслаждайся.

— Сейчас возьму свой дополнительный стакан вина и оторвусь на всю катушку, — Мэгги зашагала к бару.

— Вот брюзга, — хмыкнула Мари-Луиза, подтягивая пояс, на котором висел нож. — А вот и Стерлинг. Я уж думала, что он потерялся. Бедный толстячок никак не может разобраться, что такое Джей-Джейн.

— Похоже, сейчас он озабочен чем-то другим, — заметил Сен-Жюст, глядя на Стерлинга, который казался еще более растерянным, чем обычно. — Стерлинг, что-то случилось?

— Я не знаю, — Стерлинг не поднимал глаз. — Что такое имплантированный пенис?

Мари-Луиза закашлялась, давясь смехом.

— Прошу прощения, Стерлинг?

— Имплантированный пенис, — повторил тот с очаровательной наивностью. — Джанкарло собирался побить — совершенно точно, Сен-Жюст, — этого Дамьена. Дамьен сказал, что Джанкарло делал пластическую операцию. Я не совсем понял, о чем речь, но потом Джанкарло сказал, что Дамьену имплантировали пенис, и Дамьен, похоже, воспринял это как ужасное оскорбление. Лизе Лэнг пришлось их разнимать.

Мари-Луиза буквально повисла на руке Сен-Жюста. Она хохотала, фыркала и почему-то сжимала ноги, пока наконец не смогла выдавить:

— Мне… в туалет… ой, не могу… Блин, Стерлинг, я тебя обожаю!

— Э… спасибо, — Стерлинг посмотрел на Сен-Жюста. — Мэгги тоже меня любит. Как сестра. Думаешь, Мари-Луиза тоже любит меня как сестра?

— Понятия не имею, Стерлинг, — ответил Сен-Жюст, повторяя про себя выражение «имплантированный пенис», пока не догадался, что это значит. Все-таки он смотрел «Учебный канал».

Он поразмыслил над словами Стерлинга. Каким-то образом его друг, благослови его бог, умудрялся оказываться в нужное время в нужном месте. Ему удалось выяснить, что Джанкарло, который так долго был на пьедестале, по слухам, вот-вот уступит свою корону Дамьену. Ничего удивительного, что эти двое в открытую были на ножах.

— Да, я думаю, что понял правильно. Как сестра, — Стерлинг, очевидно, все еще обдумывал этот вопрос.

— Великолепно. Ты наверняка рад, что у тебя теперь столько сестер. Представляю, как они дарят тебе на Рождество тапочки с вышивкой. Но ты сказал, что Лиза Лэнг разняла этих джентльменов? Лиза Лэнг из интернет-журнала «Все о романе знает Роза»?

— Да. Она схватила Джанкарло и оттащила его. А что?

— Ничего. Я просто сопоставляю разных людей.

— Зачем?

— Опять же, не знаю. А вот Носокс и Джейн. Джентльмены, у вас не возникло сложностей на входе в зал?

— Нет, — ответил Носокс. — А вот две дамы в коридоре все еще роются в сумочках, не знают, куда подевались билеты. Джейн у нас чертовски талантлива, правда, радость моя?

Стерлинг уставился на улыбающегося Джея-Джейн.

— Вы залезли к ним в сумочки? Вот это да! Будь я проклят, если вы не прихватили еще и карточки!

В ответ Джей-Джейн сделал реверанс и протянул Стерлингу руку в черной митенке для поцелуя.

— Вот это да! — мужественно повторил Стерлинг и энергично встряхнул руку Джея-Джейн.

Сен-Жюст, стоя у него за спиной, пытался скрыть улыбку.

Джей-Джейн с щелчком раскрыл веер и принялся им обмахиваться.

— Я вам не нравлюсь, Стерлинг? — спросила она кокетливо.

— Да, то есть нет! То есть да… Я хочу сказать… — он повернулся к Сен-Жюсту, который поднял бровь. — Что мне делать, Сен-Жюст? Было бы так здорово, если бы он… если бы она… ох, ну что за чудачество.

— Поосторожней, дружище, — произнес Носокс.

— Я сказал что-то не то? — Стерлинг, нахмурившись, повернулся к нему: — Я не хотел никого обидеть!

— Ты никого не обидел, Стерлинг, — Носокс похлопал его по плечу, после того как Сен-Жюст слегка качнул головой, словно говоря, что Стерлинг не имел в виду ничего плохого. — Теперь пойдемте все вместе, сейчас начнется конкурс. Ты костюме?

— Я? Нет, я не участвую. Я так оделся, потому что мне нравится, правда, Сен-Жюст?

— О да, ты чрезвычайно привязан к этому жилету, к моему великому сожалению, — виконт смягчил ядовитые слова улыбкой.

— Мэгги он тоже нравится, — запротестовал Стерлинг. — Но я, знаете ли, не слишком гожусь для того, чтобы участвовать в конкурсах, быть королевой бала…

— Это уже второй раз, Алекс, — Носокс поднял два пальца. — Ты уверен, что он не понимает, о чем говорит?

— Что? Что? — спрашивал Стерлинг, переводя взгляд с Носокса на Сен-Жюста, а потом на Джея-Джейн, который хихикал, прикрываясь веером.

— Не беспокойся, Стерлинг, все нормально. Смотрите, Роза уже на сцене. Похоже, наш маленький конкурс вот-вот начнется. Не самое достойное занятие, но приходится, когда карман пуст и нужда заставляет. Носокс, мадам? Выходим?

— Мы решили выходить последними, — отозвался Носокс. — Последних лучше запоминают.

Сен-Жюст пошел один, отметив, что, хотя к конкурсу приготовились многие, примерно столько же участников конференции, как и Мэгги, были без костюмов.

Он вышел в коридор, где собрались конкурсанты, и с удивлением обнаружил, что Бернис Толанд-Джеймс в их число не входит.

— Берни? — Сен-Жюст поднес к глазу монокль и жестом попросил ее повернуться, чтобы полюбоваться со всех сторон. — Боже, ты великолепна!

— А как же иначе, — Берни явно кокетничала. — Тебе нравится? — она вытянула руки в стороны и снова покрутилась, теперь в другую сторону.

— Безмерно, — Сен-Жюст поцеловал ей руку. — А кто ты?

— Ты что, не видишь? — Берни подняла брови. — Ева, конечно.

— Конечно же, дорогая, — мужественно сдержав улыбку, ответил он. — После грехопадения. Ведь это фиговые листья?

— Да, и фиговые листья «от кутюр». Они также в волосах. И надкушенное яблоко, видишь?

— А в другой руке — стакан скотча. Еще один грешок?

— Точно. Похоть, обжорство, пьянство и тому подобная чепуха, — Берни поправила короткое платье из фиговых листьев — без рукавов, с бретелькой через одно плечо, — которое почти целиком открывало ее бедра и красивые длинные ноги со стройными лодыжками. Дополняли наряд ярко-красные туфли на шпильках. — Я не удержалась. Мэгги наверняка будет дуться. Как в прошлом году, когда я в таком виде пришла в издательство на вечеринку в честь Хэллоуина.

— Мэгги будет нечего сказать на это.

— Да, но это не значит, что она промолчит. Она такая скромница. Я все время говорю ей, что жизнь коротка и надо брать от нее все, — Берни тряхнула головой, длинные, до талии, рыжие волосы разметались. Она поманила Сен-Жюста поближе к себе. — Не говори Мэгги, что Табби исчезла.

— Исчезла?

— Отчалила. Свалила. Уехала домой.

— Но почему? Только не говори, что из-за этих розыгрышей.

— Нет, хуже. Она позволила этому хрену вернуться домой.

— Дэвиду? Они помирились?

— Можешь называть это так. Я бы не назвала. Она дала слабину, вот что. Струсила, черт побери. Она никогда не разведется с этим козлом.

Сен-Жюст кашлянул в кулак.

— Что? Ладно. Прости. Но у меня самой двое бывших, и оба уроды, если помнишь, и я давала им прикурить, пока они не померли, тот и другой. Но зато я от них отделалась. А Дэвид висит у Табби на шее, словно камень, и тянет ее на дно каждый раз, когда она начинает верить в себя. Он спит со всем, что движется, пьет, как сапожник, и тратит денег больше, чем Табби зарабатывает. Просто в голове не укладывается!

— Не все такие смелые, как ты, Берни, не у всех такая воля и сила духа, — сказал Сен-Жюст, когда они встали в ряд с другими парами, готовясь войти в зал.

— Истина в вине, — Берни подняла бокал. — У Мэгги сигареты, у меня — виски. Может, нам и для Табби найти зависимость, помимо Дэвида?

— Может, рисование? Акварелью? Прекрасное занятие для леди. Я подумаю об этом, — улыбнулся Сен-Жюст.

В зале приглушили свет, и Роза постучала по микрофонам деревянной указкой, чтобы ее не ударило током.

— Дамы и господа! Добрый вечер и добро пожаловать на первый ежегодный конкурс костюмов, организованный компанией «Бифштексы дядюшки Джима»! Достойная прелюдия к нашему грандиозному финалу, конкурсу «Лицо с обложки», — хрипловато пробасила в один из двух микрофонов Роза. Микрофон не работал. Но Мэгги все равно слышала эту женщину, чей тихий шепот (если она вообще когда-нибудь шептала) можно было бы расслышать в округе Квинс.

Лиза Лэнг быстро поднялась на сцену и придвинула второй микрофон.

— Спасибо, Лиза. Теперь меня слышно? — Роза повысила голос. — Раз, раз! — Колонки содрогнулись и захрипели. — Ой, извините. Зато теперь слышно. О, спасибо, спасибо, — поклонилась она, когда все вежливо засмеялись. — Сегодня вечером состоится первое развлекательное шоу. По итогам всех конкурсов мы выберем мужчину и женщину, которые в следующем году украсят собой обложки наших любимых романов. А сегодня вечером каждый, кроме прежних победителей, может претендовать на приз за лучший костюм. Милые дамы и господа, кто поддерживал меня все эти годы, это — ваша награда, моя благодарность за вашу любовь.

— Ладно, пустая болтовня закончилась. Слушай, — шепнула Берни. — Сейчас назовут первую номинацию. Эта тетка отлично умеет накалять обстановку.

— В каждой номинации будет три награды — пятьсот, триста и сто долларов. А также нас ждут два главных приза, женский и мужской, по десять тысяч долларов.

— Толпа безумствует, — пробормотала Берни, закатывая глаза, пока все хлопали и вопили. — Какого черта я здесь делаю? Знаешь, однажды кому-нибудь нужно усадить меня и проверить, что творится у меня на чердаке. И вообще, у меня уже задница вспотела. Почему в коридорах всегда так жарко?

— Тихо, Берни, я хочу послушать.

— Итак, у нас четыре номинации, — продолжала Роза. — Лучший образ, мужской и женский.

— Ну наконец-то, — Берни отодрала от платья фиговый лист и принялась им обмахиваться. — Сейчас все пойдет как по маслу.

— Самый оригинальный европейский костюм. Самый оригинальный американский костюм. И, наконец, приз за костюм реального исторического персонажа. На каждое место мужской и женский приз.

— В последней номинации победит Венера, — закивала Берни. — Она выложила не меньше двух тысяч за свою Марию-Антуанетту. Окончательного сходства она добьется, только если отрежет себе голову и будет таскать ее в корзине. Я хотела предложить ей помощь в этом, но сдержалась. Она и так отлично держится. Я просто сказала ей, что уверена: если она выиграет главный приз, то пожертвует эти десять тысяч долларов на рекламную кампанию ГиТЛЭРа. Вряд ли бы она сама до этого додумалась.

— Берни, слушать тебя — неземное удовольствие, — Сен-Жюст наклонился и поцеловал ее в щеку. Тут заиграла музыка, и конкурс начался. Он протянул Берни руку: — Пойдем.

Мэгги стояла с краю толпы на левой стороне зала, грея в руках стакан белого «Зинфанделя», поскольку боялась, что если выпьет больше одного, то у нее, как всегда, зачешется нос, а язык начнет заплетаться.

— Мне больше нравится вон та, — Стерлинг указал на Малютку Бо-Пип[15] с длинным посохом и чучелом барашка, которая бродила по залу. — Гораздо больше, чем тот вампир, — добавил он, вздрогнув.

— Это не настоящий вампир, знаешь ли.

— Я-то знаю, но знает ли он? — Стерлинг снова вздрогнул. — А вон мисс Симмонс и сержант.

Мэгги перевела взгляд на Венеру, которая плыла по залу, опираясь на руку сержанта Деккера, с высоко поднятой головой и такой… заносчивой улыбкой.

— А Деккер идет, словно ему вставили палку в… ладно, это я так. Черт, Лиза вывела Венеру из ряда. Наверное, это мелочно, но я правда не хочу, чтобы она выиграла.

Сен-Жюст произвел обычный фурор, когда остановился посреди зала, вставил в глаз монокль и принял эффектную позу, затем повернулся к своей партнерше и самым что ни на есть элегантным образом расшаркался, склоняясь к ее руке.

— Выпендривается… — произнесла было Мэгги, но тут ее глаза вылезли из орбит. — Господи, это что, Берни?

— Где? — спросил Стерлинг, оглядываясь.

— Вон там, — Мэгги ткнула пальцем в середину зала, — с Алексом. Да она полуголая! А, я вспомнила. Это Ева, — она пожала плечами. — На этот раз причесалась получше, и то ладно.

— О, смотри, Мэгги. Сен-Жюста пригласили к сцене. Он наверняка победит.

Но Мэгги смотрела вовсе не туда. Ее целиком поглотило зрелище, которое являли собою Носокс и Джей-Джейн. Они шли последними, поодаль от остальных. Носокс невероятно убедительно изображал головореза, а за ним с высоко поднятой головой семенил Джей-Джейн, виртуозно обмахиваясь огромным шелковым веером. Он… она… или кто оно там — с головы до пят королева красоты, подумала Мэгги и содрогнулась.

Обоих также пригласили на сцену.

— Итак, дамы и господа, первый ежегодный конкурс костюмов, и он великолепен, мои славные! — завопила Роза в микрофон.

— Зачем так орать, а? — Мэгги потерла заложенные уши. — Спрашивается, для чего тогда микрофон?

— Тише, — попросил Стерлинг. — Сейчас объявят победителей.

— Ой, тоже мне, важность. Извини, конечно, Стерлинг, — пробурчала Мэгги, допивая вино. — Просто мечтаю это увидеть.

— Сен-Жюст и Мари-Луиза могут выиграть по десять тысяч долларов, — напомнил Стерлинг.

— Тоже верно, — Мэгги поставила пустой стакан на сервировочный столик за спиной. — Ладно, давай послушаем.

Первый приз первой номинации ушел к Генриху VIII и женщине-викингу. Или викингине?

Мари-Луиза получила первый приз в американской номинации и, кажется, была довольна, поскольку выхватила из-за пояса нож и взмахнула им несколько раз перед тем, как подойти за призом.

Потом Мэгги хлопала и свистела Носоксу, который тоже занял первое место в этой номинации, а Стерлинг выдал троекратное «Ура!».

Исторические костюмы как-то не запомнились, кроме третьего места, которое заняла Венера Бут Симмонс. По мнению Мэгги, получая приз, она улыбалась весьма натянуто.

Подошло время объявления главного приза, все камеры были наготове, участники и журналисты пришли в волнение, и наконец Роза попросила Венеру назвать призеров.

— Роза умница, — объяснила Мэгги Стерлингу. — Она отлично знает, что Вера расстроилась, поэтому подкинула ей конфетку. Теперь Вера попадет в газеты вместе с победителями, понимаешь?

— Понимаю ли я? Нет, не понимаю, — со вздохом ответил Стерлинг. — Я вообще не понимаю женщин. О, Роза вскрывает конверт.

Роза разрезала конверт и вынула из него лист бумаги. Сняла блестящие вычурные очки, протерла их перед своей обширной грудью, снова надела.

— Итак! — выкрикнула она в микрофон, и от ее голоса содрогнулись люстры. — Обладатель главного приза — Александр Блейкли!

Стерлинг, мягко выражаясь, ошалел. Он вопил, топал, визжал «Ур-р-р-а-а-а!». Он был настолько счастлив, что схватил Мэгги за плечи и крепко поцеловал. Потом отступил, совершенно ошеломленный.

— О матерь божья, я с ума сошел… Прости.

— Ничего страшного, Стерлинг, — заверила его Мэгги. — Я тоже счастлива. Даже готова простить Алексу его надменную улыбку. Знаешь ли ты, что мы обречены созерцать ее вечно?

— Ну, может, большой телевизионный механизм поможет нам это пережить, — Стерлинг подмигнул и улыбнулся.

— Особенно радует, что стоять он будет в вашей квартире, — ответила Мэгги и стащила стакан воды со столика.

— А теперь наш последний приз на сегодня за лучший женский образ! — заорала Роза, когда Сен-Жюст поклонился, улыбнулся, поклонился снова и поднял вверх огромный импровизированный чек, который вручила ему Венера. — Победительницу зовут… Прошу прощения…

Она жестом позвала Лизу на сцену и заговорила. Та прикрыла рукой микрофон (увы, как раз сломанный).

— Это действительно так? Только одно имя? Точно? Я хочу все закончить и свалить отсюда к черту. Эти распоследние придурки вырядились, как цирковые пони. Если бы я велела им выйти голыми, они бы вышли голыми. Мои славные! Стадо баранов, вот кто они такие. Я сейчас помру, честное слово. Ты взяла мой метамуцил? Я же просила взять его, ты, ленивая шлюшка, даже этого не можешь сделать. Что? Что-то не так?

Зал притих, поскольку Розины поклонники слышали каждое сказанное слово.

Лиза Лэнг, многострадальная помощница, заметила это, улыбнулась публике (ей самой, видимо, было неловко) и прикрыла теперь уже работающий микрофон, после чего что-то прошептала на ухо Розе.

Роза побелела, затем порозовела вновь. И пожала плечами, словно происходящее не имело никакого значения.

Возможно, слухи правдивы, и Роза исполняла свою лебединую песню, готовясь уйти на пенсию, удалиться с поста издателя интернет-журнала «Все о романе знает Роза», оставить империю, которая носит ее имя.

Сначала Мэгги решила, что Роза просто смертельно устала. Потом с любопытством посмотрела на Лизу. Именно Лиза устанавливала микрофоны для Розы. И прекрасно знала, какой работает, а какой нет, но прикрыла не тот, который следовало.

Случайно ли? Может, Лиза намеренно подставила прямодушную Розу? И почему ее назвали шлюшкой? Вряд ли это ласковое прозвище, но вдруг это не просто оскорбление?

Роза снова постучала по микрофону и выкрикнула:

— А теперь, мои славные, мои замечательные, главный приз за лучший женский образ получает… Джейн!

Мэгги, которая последние несколько минут размышляла над происшествием, потягивая воду из стакана, прыснула, поперхнулась и теперь пыталась не дать Стерлингу захлопать ее до смерти по спине.

— Мэгги, это же здорово! — воскликнул Стерлинг, все еще колотя ее по спине, пока она стряхивала воду с платья. — Джей выиграл!

— Да, Стерлинг. Приз за лучший женский образ, — Мэгги наконец прокашлялась, вытерла воду с подбородка и теперь смотрела, как Вера протягивает Джею-Джейн огромный символический чек.

Он взял чек, сунул под мышку, присел в реверансе, а затем, выпрямившись, театральным жестом сорвал парик, под которым оказалась сеточка, прикрывающая короткие темные волосы. Джей передал парик Венере и поклонился. Мало кто из женщин мог затмить его красотой, когда он был в гриме и парике. Но как нелепо, даже жутко, словно в подростковом боевике, выглядел Джей сейчас: грим, бальное платье, и вдруг — мужчина. Какой кошмар.

Женщины заверещали. Засверкали вспышки фотоаппаратов. Роза проворчала «вот сучий потрох» прямо в микрофон. Вера широко раскрыла глаза, побледнела и с визгом выронила парик. Мэгги подняла стакан воды и произнесла тост: — Знаешь, Стерлинг, перефразируя Джулию Роберте, «иногда я действительно люблю свою жизнь».

Глава 11

— Десять тысяч долларов… Мэгги, сколько это в фунтах?

Она даже не подняла головы от рукописи Вирджинии.

— Откуда я знаю? Я не езжу за покупками в Лондон. А теперь замолчите, я читаю, — Мэгги сверкнула на Сен-Жюста глазами. — И ради бога, сунь эту штуку под диван или еще куда-нибудь.

Сен-Жюст смотрел на огромный чек и улыбался.

— Тебе ужасно не нравится, что я оказался прав, верно?

— Вовсе нет, Алекс, — злорадно ухмыльнулась Мэгги. — Во всяком случае, пока ты не получил настоящий чек и не отдал его мне. Тогда я великодушно буду считать, что мы квиты. А теперь уходи. Вирджиния надеется, что я скоро закончу. Она вот-вот придет.

— Ну и как тебе ее книга, святая великомученица Мэгги? — Сен-Жюст положил чек, подошел к столу и заглянул ей через плечо.

— Неплохо, — Мэгги подняла голову и улыбнулась. — В общем-то, даже хорошо. Вирджиния всегда писала здорово, особенно об эпохе Регентства. Но она только сейчас поняла, что такое «растереть сюжет».

Сен-Жюст положил руки Мэгги на плечи и начал разминать ее напряженные мышцы.

— Вот так растереть?

Она сильно закусила губу, пытаясь подавить дрожь, вызванную его прикосновением.

— Нет, черт побери, я вообще не об этом! Тебе что, нечем больше заняться?

— Стерлинг хочет, чтобы я послушал его рэп, тот, который Носокс уже одобрил вчера вечером. Как ты думаешь, эти окна открываются? Я лучше сразу выброшусь на мостовую.

— Не буду тебе мешать, — Мэгги положила ручку. — Нет, подожди, мне нужен перерыв. Я с шести часов сижу. Возможно, рэп в исполнении Стерлинга — именно то, чего мне не хватает.

— Кто? Кого? Вы говорите обо мне? Ведь обо мне, правда?

— Да, мы говорили о тебе, — Мэгги кивнула Стерлингу, который вошел на цыпочках. Он выглядел полным» сил и явно не знал, куда их девать. — С тобой все хорошо?

— Как никогда, — Стерлинг подпрыгнул. — На вершине, на вершине мира, и все такое — шуба-дуба.

Мэгги круглыми глазами посмотрела на Стерлинга и повторила за ним:

— Шуба-дуба? Сен-Жюст пожал плечами.

— Мари-Луиза недавно упоминала, что Стерлинг слегка перевозбужден, но я, признаюсь, не думал, что до такой степени.

Стерлинг стоял посреди комнаты с закрытыми глазами, качая головой и прищелкивая пальцами.

— Шуба-дуба.

— Эй, Стерлинг, ты куда ушел? О, все проснулись. Это хорошо, — в комнату вбежала Мари-Луиза и плюхнулась на диван. Между пальцев ног со свеженакрашенными ногтями торчали кусочки ваты. — Теперь не придется страдать одной. Давай, Стерлинг, вдарь.

Стерлинг перестал кивать и размахивать руками, открыл глаза и тут же залился краской до самых корней волос.

— Я… я не знаю, как насчет этого, Мари-Луиза. Я боюсь. А вдруг все будут смеяться? Может, когда-нибудь потом.

— Да ладно тебе, Супер Стер. Замути свой рэп. Мне ты уже давно им паришь мозги.

— Прошу тебя, Стерлинг, — подбодрила его Мэгги и отпила чаю для храбрости. — Нам понравится, честно. Алекс, ты же хочешь услышать рэп Супер Стера?

— Я буду тебе чрезвычайно признателен, если ты ограничишься тем, что будешь вкладывать слова в мои уста только на страницах наших книг, дорогая, — спокойно произнес Сен-Жюст и налил себе кофе. — Я скорее предпочту, чтобы мне вгоняли иглы под ногти, — он посмотрел на Мари-Луизу и болезненно поморщился. — Супер Стер?

Та кивнула.

— Носокс говорит, это нормальная кликуха. Супер Стер хотел назваться «Ду Догги Ду», но мы его отговорили.

— О, хвала небесам, — Сен-Жюст взял чашку с кофе и сел к столу, где работала Мэгги. — Ну что ж, Стерлинг. Мы с замиранием сердца ждем твоего представления.

Стерлинг посмотрел на Мари-Луизу, которая ухмыльнулась, встала рядом с ним и начала топать по ковру ногой с ватками.

— Это рэп-дуэт? — спросила Мэгги, прикуривая. Ей нужно было чем-то себя занять, чтобы ненароком не расхохотаться.

— Нет, я музыка, — сообщила Мари-Луиза. — Знаешь, как рэперы делают запись? Такая шуба-дуба. Представьте себе, что это просто такая музыка. Понятно?

— К несчастью, мне понятно, — вздохнул Сен-Жюст и получил под столом пинок от Мэгги. — О Стерлинг, исполняй, не томи.

Стерлинг глубоко вдохнул, выдохнул и закивал в такт неведомой мелодии, а Мари-Луиза начала подпевать:

— Шу-ба-ду-ба-ду-ба…

Стерлинг какое-то время кивал под «шу-ба-ду-ба» и наконец вступил:

Вот перед нами Принни Уэльский,

На раутах светских он жрет не по-детски.

Бабки швыряет, казну опустошает,

Перед народом пальцы кидает.

На нем побрякухи, как на дерьме мухи,

А наши пацаны, пухнут с голодухи.

Не дам тебе есть, не дам тебе спать,

Буду везде тебя доставать!

Йо! Шуба-дуба, шуба-дуба!

Не оставлю в покое, и все такое…[16]

Стерлинг замолчал, гордый и смущенный одновременно.

— Мама, — сказала Мэгги, непрерывно щелкая зажигалкой. — Это… Это же блеск. Алекс?

— Что? — спросил он, глядя на нее странными, почти пустыми глазами. — А. Ты хочешь узнать мое мнение, — он посмотрел на Стерлинга и улыбнулся. — Великолепно, друг мой. В самом деле. Великолепно.

— И это все, что ты можешь сказать? Да мы наизнанку вывернулись, чтобы это изобразить, — Мари-Луиза свирепо уставилась на Сен-Жюста.

— Если честно, Мари-Луиза, я даже несколько преувеличил. Пожалуй, я не стану брать на себя смелость говорить что-то еще.

— У меня есть еще один куплет, но я его пока не дописал. Потому и закончил словами «и все такое», понимаете? — пояснил сияющий Стерлинг.

— Да ладно, все равно сбацай, Супер Стер, — подбодрила Мари-Луиза, пихнув его локтем. — Я просто балдею, как у тебя там про принцессу Каролину.

— Пожалуйста, не надо, — поспешно произнес Сен-Жюст. — Не стоит сейчас продолжать. Мэгги нужно работать. Мэгги, тебе ведь нужно работать, правда?

— А теперь кто в чьи уста вкладывает слова? — поинтересовалась она. — Но если Стерлинг считает, что куплет не готов… О, это, наверно, Вирджиния. Стерлинг, открой, пожалуйста, дверь.

С видом человека, только что получившего отсрочку смертного приговора от самого губернатора, Стерлинг поспешил к дверям и распахнул их, чтобы впустить Вирджинию.

Она быстро шла вперевалку, а если бы не была настолько беременна, то бежала бы.

— Чего только в жизни не бывает. С ума сойти! Я спустилась вниз за бесплатным завтраком, хватит с меня сливовых пирожных после вчерашнего, бог знает, о чем я думала, поэтому взяла абрикосовое… Нет, вам это не интересно. А интересно вам будет послушать про Банни Уилкинсон.

— В самом деле? — Мэгги загасила сигарету и помахала руками, разгоняя дым. — Это может показаться странным, но мне как-то совсем неинтересно слушать про Банни Уилкинсон.

— Поверь, это тебе понравится, — Вирджиния разместила себя на диване. — Ее увезла «скорая».

Сен-Жюст, который поднялся, когда Вирджиния вошла, встал перед ней.

— Она ранена? На нее напали? Вирджиния покачала головой.

— Переместили, — она хихикнула. — Простите, но это так смешно. Насколько я поняла, она легла спать в своем номере, а проснулась на крыше отеля, в розовых пушистых тапочках, с сеточкой на голове и так далее. Кто-то услышал стук в дверь чердака и впустил Банни внутрь, но затем, судя по всему, она слегка съехала с катушек, поскольку ее увезли, чтобы утихомирить.

— Не смешно, — произнесла Мэгги, сама себе удивляясь.

— Возможно, — согласилась Вирджиния. — Но ты только представь, как ее увозят в этих розовых тапочках. В общем, Марта сейчас всех успокаивает.

— Понятно, мисс Коловски, — Сен-Жюст принялся расхаживать по комнате. — Они ведь с мисс Уилкинсон в одном номере?

Вирджиния кивнула.

— Потому она смогла все объяснить. По ее словам, на ночь Банни приняла успокоительное, потому что очень расстроилась из-за всех этих неурядиц. Марта тоже выпила одну таблетку, решив, что ей не повредит. Говорит, что спала как убитая. А когда проснулась, Банни в постели не оказалось, и Марта подумала, что та встала раньше и ушла. Но потом она увидела карточку с именем и сумочку и отправилась на поиски. Она весь отель поставила на уши, а иначе бедная Банни так и сидела бы на крыше с голубями.

Мэгги сложила в стопку страницы рукописи, встала и прошла в спальню, чтобы надеть туфли и прицепить карточку.

— Вирджиния, ты не могла бы позвать Веру? Думаю, нам нужно собраться всем вместе и подумать. Это уже переходит все границы. Стерлинг, Мари-Луиза, оставайтесь с Вирджинией. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь шел сейчас на конференцию.

— Хорошо. А можно заказать еду в номер? — Спросила Вирджиния. — Я так и не поела абрикосовых пирожных. А Венера уже внизу, Мэгги. С девяти до десяти она подписывает книги, а затем будет обзор новостей, или как там это называется… Кажется, Марта собирается занять место Банни. Надеюсь, она к этому готова, бедняжка. Она больше привыкла незаметно прислуживать.

Сен-Жюст стоял у двери, когда Мэгги вернулась из спальни, на ходу засовывая левую ногу в туфлю.

— Чем дальше, тем хуже, дорогая, — он повел ее по коридору. — Уж лучше иголки под ногтями или даже рэп Супер Стера. Что слышно от Венделла?

— Пока ничего, — Мэгги вызвала лифт. — Я сегодня пыталась найти его через 911, но, судя по всему, он еще занят. Только нечто из ряда вон выходящее… Стив!

Она шагнула в лифт и в нежные объятия лейтенанта Венделла. Сен-Жюст воспользовался моментом, чтобы изучить свои ухоженные ногти.

— Привет, Мэгги. Я видел «скорую» около отеля. Ну и дела у вас творятся, — Стив кивнул Сен-Жюсту. — Черт, и вы здесь. И почему я не удивляюсь этому, Блейкли? Сен-Жюст поклонился:

— Я тоже счастлив лицезреть вас, лев-тенант. Вы видели, как увозят мисс Уилкинсон?

— Скорее слышал, — тряхнул головой Венделл. — Она устроила целый спектакль. Что случилось, Мэгги?

Мэгги рассказала ему обо всем, пока лифт медленно полз на седьмой этаж. По дороге они остановились как минимум раз пять, чтобы подобрать новых пассажиров. Трое вошли с чемоданами.

— Хочешь совет? — спросил Венделл, когда они наконец выгрузились из лифта, проталкиваясь сквозь кучу пассажиров и оттесняя тех, кто пытался войти в лифт. — Уезжай отсюда ко всем чертям.

— Я же говорил, — пропел Сен-Жюст, шагая рядом с Мэгги к библиотеке. — Наш лев-тенант — робкого десятка.

— Я не могу просто взять и все бросить, Стив, — сказала Мэгги. — Кто-то пытается сорвать конференцию. Я… я член правления, в конце концов!

Сен-Жюст кашлянул в кулак:

— Это правда, Венделл. Да, я ведь столько раз слышал, в каких выражениях она воспевает свой дорогой, любимый ГиТЛЭР.

— Замолчи, Алекс, — пробурчала Мэгги. Они свернули за угол и услышали вопли, после чего раздался топот — на них мчались женщины. Сен-Жюст толкнул Мэгги к стене и закрывал собой, пока все не пробежали. — Что… Что за дьявольщина? Они все были мокрые.

— Пойдем посмотрим, — предложил Венделл, и они двинулись дальше, сторонясь намокших женщин, которые все еще попадались им по дороге.

Они подошли к библиотеке в тот момент, когда из дверей появилась промокшая насквозь Венера Бут Симмонс. Мокрые бесформенные пряди спадали на плечи, по щекам текла тушь, а кулаки судорожно сжимались.

— И не смей говорить гадости, — проскрежетала она сквозь зубы, злобно посмотрев на Мэгги.

— Что случилось? — спросила Мэгги, а Сен-Жюст вынул ослепительно белый льняной платок и протянул Венере. — Ты вся мокрая.

— Все пропало, — Венера выхватила у Сен-Жюста платок и вытерла лицо. — Кто-то включил противопожарный распылитель. Все погибло. Мои волосы, платье, книги — все. И я вся мокрая!

— Это заметно, — произнесла Мэгги, стараясь не хихикать. — Вера, я хочу познакомить тебя с лейтенантом Стивом Венделлом. Он наш друг, приехал к нам на помощь. Я считаю, что кто-то пытается сорвать конференцию.

Венера нагнулась и отжала юбку.

— Отличный вывод, уже второй раз. Двойное попадание. Поражаюсь. Твой ум подобен стальному капкану, дорогая Мэгги. Кто-то срывает конференцию? Солнышко, от тебя ничто не скроется!

— Терпение, Мэгги, — проговорил Сен-Жюст, когда Мэгги зарычала. — Все-таки она мокрая.

— Ладно, ладно, — она мрачно посмотрела на него. — Не бери в голову, Вера. Я думала, ты захочешь помочь. Все это членство в президиуме ГиТЛЭРа, героизм, быть примером для других… — Венера скривилась, и она добавила: — А реклама будет потрясающая.

Тут Венера наконец-то успокоилась.

— Это само собой. И я действительно хочу помочь. Возможно, я поторопилась с выводами, — она взглянула на Венделла, пригладила волосы и улыбнулась ему. — Лейтенант, простите, я в таком виде. Мы поговорим… как-нибудь потом.

— Да, хорошо бы, — Венделл сделал шаг назад, поскольку с одежды Венеры капало на его потертые ботинки.

— Только подумайте, она кокетничает! Я в восторге, — заявила Мэгги, глядя на Сен-Жюста, который принял чопорный вид.

— О господи, Венера! — к ним подбежала Марта Коловски и притормозила рядом с Мэгги. — Через час пресс-конференция. Тебе надо переодеться.

— В самом деле? — Венера со вздохом посмотрела в потолок, и Мэгги вдруг вспомнила, почему она ей нравилась раньше, когда была настоящей. Надо сказать, за последние две минуты в ней было гораздо больше настоящего, чем за все эти годы.

— Пожалуйста, не расстраивайся, — взмолилась Марта. — Да, это ужасно. Ужасно. Но мы должны держаться. Ради ГиТЛЭРа.

— Начхать на ГиТЛЭР, — заявила Венера, возвращая Сен-Жюсту платок. — С меня хватит. Если кто-то хочет сорвать конференцию — ну и пусть!

Тут Марта выпрямилась в полный рост и выпятила грудь, на которой красовалась карточка с именем и целая батарея разноцветных ленточек. Недурно для серой мышки.

— А теперь слушай меня, Венера. Пресс-конференция через… — она посмотрела на часы, — пятьдесят две минуты, и ты должна на ней быть. Я заменю Банни, придет кто-то из администрации отеля, сержант Деккер, а также будут три ведущие телекомпании. Так что шевелись.

Венера посмотрела на Марту широко раскрытыми глазами и переспросила:

— Все три?

— И «Фокс Ньюс», — ответила Марта, резко кивая. — Или ты хочешь, чтобы я рассказала всем, что ты сбежала, как настоящая трусиха?

Венера помахала пальцем перед носом Марты и сказала:

— Ладно, забудь. Извинишься потом. А сейчас я иду переодеваться.

— А ты храбрая, Марта, — сообщила Мэгги, как только Венера ушлепала прочь в мокрых туфлях.

Марта постучала себя по груди.

— Да, точно. Господи, я никогда так не разговаривала. Смотри, я вся дрожу. Но чувствую себя… отлично. Я посещаю тренинг в Интернете, развиваю уверенность в себе. А теперь прошу меня извинить. Мне нужно поговорить с администрацией отеля об этом происшествии. Бедная Банни, как же ей не повезло. Я имею в виду конференцию.

Сен-Жюст приложил палец к губам, глядя, как Марта заходит в библиотеку.

— Одни рождаются великими, другие… — начал он и посмотрел на Мэгги. — Не перебраться ли нам в фойе, пока есть время до начала пресс-конференции? Я представлю список подозреваемых для нашего досточтимого лев-тенанта.

— Да что вы говорите, — Венделл обнял Мэгги за талию, и они втроем направились к эскалатору, чтобы подняться на восьмой этаж. — Кто-то умер и назначил вас главным?

— Никто, Венделл, — ответил Сен-Жюст, отступая на полшага назад и пропуская Мэгги вперед. — Пока.

— Еще один вопрос, если можно. Я не слишком в этом сведущ, но убежден — человек, который стоит за этими проделками, должен иметь определенные познания в области электрики и механики. Микрофон, противопожарная распылительная система. Что вы об этом думаете?

— Логично. Я буду искать человека с опытом в области электрики и механики, хотя сомневаюсь, что кто-то из наших дам в свободное время чинит электропроводку.

— И запишите название «Свет Для Всех».

— Это как-то связано со случившимся?

— Да. Я видел, что мужчина в униформе с такой надписью на спине поспешно покидал зал, когда Венеру ударило током. Кстати, форма была коричневой, а кроме надписи на ней была вышита лампочка.

— Я начну с пяти районов Нью-Йорка и буду постепенно расширять круг поисков. Но этих самых «Светов» может оказаться уйма, — Стив Венделл закрыл записную книжку и сунул ее в задний карман. — Вынужден отметить, Блейкли, что вы подали сразу несколько хороших идей. Я займусь проверкой, как только поговорю с сержантом Деккером. Не хочу никому перебегать дорогу.

Сен-Жюст рассматривал свои ногти.

— Сомневаюсь, что Деккер будет возражать. Он слишком занят — готовится к конкурсу «Лицо с обложки».

— Что вы сказали? — переспросил Венделл, глядя на Мэгги. — Это шутка?

— Если бы, — Мэгги загасила сигарету. — Роза — та, которая «все о романе знает», — сказала, что из него получится отличная модель. Вчера вечером был конкурс костюмов, и он нарядился пиратом.

У Венделла отвисла челюсть.

— Я не шучу, правда.

— Она не шутит, Венделл, — заверил его Сен-Жюст. — Если бы я хоть на йоту доверял этому шуту, я не просил бы вас приехать.

— Ты просил… Ладно, не важно. Ты правда считаешь, что кто-то из твоего списка — преступник?

— Понятия не имею, дорогая, но ведь нужно с чего-то начать. Роза, Лиза Лэнг, Банни Уилкинсон, Марта Коловски. И все оставшиеся конкурсанты, исключая, разумеется, меня и Мари-Луизу.

— Я не понимаю, при чем тут конкурсанты? — спросила Мэгги. — Если конференцию отменят, то и финала не будет.

— Согласен. Это рискованное дело. Но, в частности, конкурсанты-мужчины явно враждебно настроены по отношению друг к другу. Мне кажется, на это стоит обратить внимание. Мы исключили из списка Рэгги Холла, который покинул отель. А с Венеры можно снять подозрения, поскольку она испытала слишком большое унижение и сильно пострадала. Человек столь тщеславный, как мисс Симмонс, не станет подвергать себя подобным испытаниям даже ради рекламы. Ковбой — еще куда ни шло, но мыши и душ в библиотеке — вряд ли.

— Черт! — Мэгги откинулась на спинку стула. — Придется с тобой согласиться. И она в хороших отношениях с Деккером, потому я и хочу привлечь ее к расследованию, как только закончится пресс-конференция. Кстати о пресс-конференции, — она встала. — Сейчас начнется. Ты идешь, Стив?

— Нет, я лучше разыщу этого Деккера, а потом проверю наших подозреваемых. Это дело не из самых важных, но постараюсь провернуть его сегодня. Одна девушка в местном полицейском участке в долгу передо мной.

— А что вы такого сделали, Венделл? — спросил Сен-Жюст. — Пообещали держаться от нее подальше?

— Очень смешно, Блейкли, — он положил руку Мэгги на плечо. — Будь осторожна, ладно? Блейкли прав. Это не просто розыгрыши, и рано или поздно этот Шутник зайдет слишком далеко, случайно или намеренно. Я не хочу, чтобы в этот момент ты оказалась поблизости. Давайте около часа встретимся здесь и пообедаем.

— С удовольствием, — ответила Мэгги.

Сен-Жюст содрогнулся, когда Венделл поцеловал ее на прощание. Она проводила Стива взглядом.

— Идем, Мэгги, — подтолкнул ее виконт.

И что, спрашивается, она нашла в этом лейтенанте? Он выглядел словно мешок с сеном. Вечно лохматый, мешковатые брюки, стоптанные ботинки, эта нелепая мальчишеская ухмылка… Но, возможно, ей просто не хочется обижать его, ведь он помог снять с нее обвинение в убийстве Толанда.

И все же как она могла позволить себе связаться с полицейским? Особенно когда ее почтил своим присутствием сам виконт Сен-Жюст, ее Идеальный Герой. Он наставит ее на путь истинный и убережет от глупостей, которые она может натворить по доброте душевной.

— Где проходит пресс-конференция? — спросила Мэгги, когда они с Сен-Жюстом направились к эскалатору.

— В главном зале, — ответил он, поскольку Стерлинг, его верный адъютант, вчера вечером все разведал. — Надо же, в коридоре сегодня пустовато. Возможно, конференцию отменят, если большинство участников разъедется.

— Не все могут уехать, — объяснила Мэгги. Они вошли в зал, уже освещенный телевизионными софитами, и заняли места в заднем ряду. Половина стульев пустовала, хотя в зале должно было быть полно народу. — Они купили билеты, которые нельзя обменять, или придется платить огромные штрафы. Очень многие ограничены в средствах, так что деваться им некуда. Что касается остальных, думаю, они поджидают очередной катастрофы.

— Прошу прощения?

— Не обращай внимания, такова человеческая природа. Вспомни развлечения римлян в Колизее. А вот и Вера. Она неплохо выглядит.

Сен-Жюст устроился поудобнее и принялся наблюдать. Ему это хорошо удавалось.

В первом ряду он увидел Розу в диадеме с фальшивыми бриллиантами, рядом с ней сидела Лиза, которая держала диктофон. Вероятно, записывала каждое слово для интернет-журнала. В радиусе пяти метров от них стулья пустовали, скорее всего, дело во вчерашнем промахе Розы.

Отверженная в диадеме. Очень интересно. И верная Лиза Лэнг рядом. Возможно, подобно Мэгги, мисс Лэнг нравилось считать себя мученицей.

Он увидел, что Дамьен и Джанкарло сидят у противоположных стен зала. Люциуса нигде не было видно, так же как и двух оставшихся конкурсанток.

Сен-Жюст решил, что ему нужно снова отправить Стерлинга на разведку. Вдруг еще кто-то вышел из конкурса? Иначе они уже вились бы вокруг ламп и фотокамер.

В комнату вошла Марта, ее сопровождал джентльмен в черном костюме, чудовищно уродливом галстуке и с маленьким медным значком служащего отеля. Оба присоединились к Венере на подиуме.

Марта передала журналистам стопку заготовленных пресс-релизов и спокойным, уверенным голосом, глядя прямо в объективы, перечислила все события последних дней. С нескрываемым сочувствием она доложила, что, к сожалению, председатель конференции Банни Уилкинсон («У-и-л-к-и-н-с-о-н, ее имени нет в пресс-релизе») была госпитализирована по причине нервного срыва.

Затем Марта несколько раз повторила, что конференцию никто не отменяет, что она взяла на себя ведущую роль, что все вопросы следует направлять к ней и что она прикладывает все усилия, чтобы никаких злодеяний больше не произошло.

— Гарантирую, что, пока я здесь командую, подобные инциденты не повторятся.

— Ну прямо Александр Хейг[17] в Белом доме, — прошептала Мэгги на ухо Сен-Жюсту. — Какая муха ее укусила? Можно подумать, ее провозгласили владычицей мира.

— Ты тоже это заметила? Прекрасно. Чуть позже сравним наши наблюдения.

Марта зачитала список новых мер безопасности, которые будут приняты во время семинаров в зале, потом представила сержанта Деккера, которого Сен-Жюст раньше не заметил. Тот подошел к сцене и запрыгнул на нее.

— Боже правый, ну и клоун, — проворчал Сен-Жюст. В этот момент рядом с ним сел лейтенант Венделл.

— Он первостатейный болван. Один из худших полицейских Нью-Йорка и племянник жены заместителя шефа полиции. Только поэтому его еще не отправили патрулировать Кони-Айленд[18], — прошептал Венделл так громко, что две женщины в переднем ряду повернулись и зашикали на него. — Прошу прощения, дамы, — он вытащил записную книжку. — Я не пропустил ничего важного?

— Только то, что Марта превратилась в Александра Хейга, — ответил Сен-Жюст. Он не знал, кто такой Хейг, но прекрасно видел, что Марта — это бросалось в глаза — резко изменилась.

— Да? «Принимаю командование на себя», в этом смысле? Интересно. — Дамы с переднего ряда снова сердито посмотрели на лейтенанта. Он развел руками, в одной из которых была потрепанная записная книжка, в другой — огрызок карандаша. — Здесь работает полиция. Не оборачивайтесь, или я вас арестую за то, что создаете помехи следствию.

— Венделл, вы, как всегда, воплощение вежливости, — заметил Сен-Жюст. Сержант Деккер тем временем запинался и мычал на сцене.

В конце концов он опозорил полицейский департамент Нью-Йорка и весь мужской род тем, что завопил и подпрыгнул (свалившись с подиума) при виде маленькой белой мышки, которая, должно быть, сбежала от команды дезинфекции.

— Прекрасно, — подытожил Сен-Жюст, а Мэгги фыркнула так, как совсем не подобает даме.

Глава 12

Мэгги соблазнила Берни и Вирджинию пообедать в зале на седьмом этаже. Они решили провести вечер втроем в номере Мэгги, и Берни договорилась, что им сделают массаж, который оплатят «Книги Толанда». Она позвонила Табби и попросила принять в публикацию две рукописи Вирджинии, поскольку Мэгги их одобрила.

Они втроем — и еще сотня человек — ждали, когда придет один из двенадцати лифтов, которые явно каждые десять минут устраивали себе перерыв на кофе. Прибытие лифта вызывало столпотворение недовольных людей, все пытались уехать, пока он снова не отправился вздремнуть.

— Полцарства за массаж ступней… но мне не нужны одолжения, Берни, — на последних словах Вирджиния явно покривила душой.

— Солнышко, я никому не делаю одолжений, — Берни потягивала скотч, прихваченный с обеда. — Венера собирается с сегодняшнего дня издаваться только в твердых обложках. Нужно чем-то заполнять серию романов в мягкой обложке. Англия времен Регентства сейчас идет нарасхват. Тебе повезло, так что давай без сантиментов. Можешь считать, что это дар небес. Половина писателей действительно талантлива, а вторая половина просто оказалась в нужном месте в нужное время. Кроме того, я могу продать все как минимум дважды. Остальное зависит только от тебя. Понятно?

— Теперь тебя можно награждать медалью за великодушие, Берни, — сказала Мэгги. Приехал лифт, и началась давка. — Ого, тут и убить могут! — воскликнула она, когда ее отпихнул мужчина с двумя чемоданами и пачкой образцов ковровых покрытий. Он оттер всех и впихнулся в лифт, используя в качестве тарана бежевый берберский ковер.

— Я не подведу тебя, — искренне произнесла Вирджиния. — Обещаю.

— За это надо выпить, — Берни отхлебнула из своего бездонного стакана. У каждого свой способ справляться со стрессом, у Берни это «Джонни Уолкер». — Кстати, как называется твоя книга? Должна же я знать.

— Книга? Ну, рабочее название — «Необузданная страсть Сары».

Берни чуть не подавилась и уставилась на Мэгги.

— Она серьезно? Мэгги пожала плечами.

— Она рассчитывала на отдельную книгу, а не на серию.

— И зря. В общем, мы над этим поработаем, — вдруг Берни замерла и принюхалась, словно гончая на охоте. — Так и знала. Уилкинсон вернулась из психушки. Прячьте меня скорее.

— Всем отойти! — приказала Марта Коловски, которая вела Банни под локоть. — Дамы, нам нужен первый же свободный лифт, чтобы Банни могла подняться в номер и лечь.

Бернис Толанд-Джеймс не достигла бы вершин славы, если бы не хваталась за любую возможность. Двери лифта перед ней открылись, и она ринулась внутрь, увлекая за собой Мэгги и Вирджинию.

— Сюда, Марта! — крикнула она. — Мы заняли для нее место.

— Мне казалось, ты не хочешь встречаться с Банни, — шепнула Мэгги.

Марта завела в лифт бледную, дрожащую Банни и отступила назад, пропуская народ к кабине.

— Меня ждет массаж, — Берни пожала плечами, глядя, как Банни, пошатываясь, подошла к поручням у стеклянной стены лифта. — К тому же она кажется безобидной и напуганной.

Рыжая коротышка со значком ГиТЛЭРа, которая в школе, наверное, была капитаном команды болельщиков, повернулась к остальным и. заявила:

— Поехали! Кому какой этаж, быстренько. Все начали называть этажи. Мэгги огляделась, с удивлением обнаружив еще четверых пассажиров. Капитанша (Митци Метцгер, не опубликована, филиал в Цинциннати), высокая брюнетка (Салли Фиш, не опубликована, филиал в Цинциннати, и наверняка ей потребуется псевдоним), Бренда Петерсон (все то же, все так же, словно они перемещаются стаями), и маленький коренастый бизнесмен, пьяный вдрызг.

Все молча стояли лицом к дверям и смотрели, как мелькают цифры на табло.

Лифт спокойно поднимался, затем неожиданно дрогнул и резко остановился на одиннадцатом этаже.

— Хорошо едем, — сказала Мэгги. — Ненавижу лифты.

— А мне все равно, — Вирджиния потерла поясницу. — Но поскорее бы двери открылись, здесь так душно, — она наклонилась к Мэгги: — От этого типа разит, как от самогонного аппарата, а еще он словно все утро гонял мяч.

— Это мой этаж, — бизнесмен протиснулся к двери, обдав Мэгги смесью тошнотворных ароматов. — Черт, дверь не открывается. А горит одиннадцатый. Она же должна открыться! — он повернулся к Митци. — Ты что сделала, сучка?

— Чудесно, — Берни испепелила коротышку взглядом. — Тебе нужно сходить на курсы Дейла Карнеги «Как быть вежливым с пользой для себя». И подвинься, а то наступлю. Мэгги, солнышко, нажми другую кнопку.

— А что я, по-твоему, делаю? — пробурчала Мэгги, тыкая в кнопки. — Ничего не получается.

— Знаешь что, рыжая, — бизнесмен задрал голову, глядя на Берни. — Сегодня утром я потерял кучу денег. В гробу я видел твои советы, так что заткнись на хрен.

Берни уставилась на него, ее лицо стало зловеще-спокойным.

— Мэгги, мы точно застряли?

— Точно, Рыжая, — подтвердила Мэгги, сдерживая улыбку. У нее было чувство, что грядет побоище.

— То есть какое-то время мы здесь пробудем?

— В общем, да, пробудем.

— В таком случае ты один против семерых, Ваша Вежливость, то есть нас больше, — широко улыбнулась Берни. — Ну что, снимем штаны с этого грубияна и наделаем на стекле отпечатков его жирной задницы? Заодно время скоротаем!

Грубиян отшатнулся и пригнулся.

— Бешеные бабы, весь отель заполонили, — забормотал он, пробрался к задней стенке лифта, прижал ладони к стеклу и посмотрел на восьмой этаж, который был на три пролета внизу.

В этот момент что-то — либо его галантное поведение, либо восхитительный аромат — вывело Банни из ступора. Она отодвинулась, зажимая нос. Возможно, все дело было в благовонии «Спертый воздух в лифте».

— Берни? — Банни поморгала. — Бернис Толанд-Джеймс из «Книг Толанда»? Это ведь вы, правда? Я уверена, что это вы. Нас познакомила Венера, — она протянула руку. — Я Банни Уилкинсон.

— Нет гаваарить аглиски, — выдала Берни, словно не замечая руки Банни, и уткнулась носом в стакан скотча.

— Нет-нет, я, конечно, не в себе, но это именно вы, — Банни всплеснула руками, возвращаясь к жизни. — Мы что, застряли?

— Возможно, очередная выходка, — Мэгги протиснулась к Берни и прикрыла ее собой. — Тебя, как председателя, это наверняка удручает.

— Выходка-шмыходка, — Банни отбросила назад спутанные волосы.

— Я не упущу свою возможность, когда зверь бежит прямо на ловца.

— Только не это! — Берни скукожилась за спиной Мэгги. — Кто-нибудь, дайте мне пистолет, я хочу застрелиться.

— Ты же сама позвала ее в лифт, — ухмыльнулась Мэгги.

— Замолчи, или я за себя не отвечаю. И стой спокойно, — отрезала Берни.

— Мэгги, — окликнула Вирджиния.

— Ты как? — Мэгги посмотрела на нее. — Я знаю, здесь душно.

— Сказать по правде…

— Вы — Бернис Толанд-Джеймс? — словно греческий хор, в унисон завопила троица из Цинциннати, надвигаясь на Берни.

Берни выхватила из сумочки мобильник, вытянула антенну и выставила перед собой.

— Все назад! Первая, кто двинется, получит этим в ухо. Мэгги, у меня в сумочке должна быть еще пилка для ногтей!

— Успокойся, Берни, — Мэгги еще раз нажала кнопку аварийного вызова, хотя через стекло было видно, что все лифты остановились.

На самом деле у Берни были основания для беспокойства. Несколько лет назад некая дама, жаждущая опубликоваться, гналась за ней до туалета, потом заперла ее в кабинке, подсунула под дверь свою рукопись и заявила, что не выпустит Берни, пока та не прочтет.

Тяжкая судьба издателя на конференциях писателей. В частности, поэтому Берни никогда не носила карточку с именем.

— Мэгги…

— Вирджиния, может, тебе сесть? Я уверена, все подвинутся.

— Было бы неплохо, — Вирджиния прикусила губу и побелела.

— В чем дело? — спросила Мэгги, с ужасом понимая, что именно сейчас скажет Вирджиния. — Ты рожаешь? Только не говори, что ты рожаешь!

— Извини, — сказала Вирджиния, глаза ее расширились. — Господи, у меня отходят воды.

Мэгги никогда не рожала, но несколько раз описывала подобные сцены в романах, опубликованных под именем Алисии Тейт Эванс, так что имела представление, как это происходит. В общих чертах. Например, что незадолго до родов отходят воды.

Изображала она это примерно так: «Ой, что это?» — «Позволь, я уложу тебя в постель, дорогая». Герой подхватывает жену на руки а-ля Кларк Гейбл в «Унесенных ветром» и бежит с ней вверх по лестнице. Потом: «Господи, что происходит?» И все в таком духе.

Вот вам и исследование.

Все случилось так, как сказала Вирджиния, — повсюду вода. На ковер хлынул настоящий поток, троица из Цинциннати одновременно подскочила, завопив:

— Ой, мамочки!

Ниагара сбрасывает в час меньше воды, чем Вирджиния Нойендорф за пять секунд.

Мэгги, поскальзываясь и стараясь не думать, на чем она поскальзывается, быстро помогла Вирджинии сесть.

— Вирджиния, признавайся, ты долго рожала в прошлый раз?

— Лучше не спрашивай, Мэгги. Жми на кнопки, зови кого-нибудь, делай хоть что-нибудь, а то сейчас начнешь мямлить: «Я вообще не знаю, как появляются дети».

— Черт! — воскликнула Мэгги, выхватила у Верни мобильник и набрала 911.

Верни даже не заметила. Она налила себе скотч из маленькой серебряной фляжки, которую достала из сумочки, выпила его, затем хлебнула прямо из горлышка. В этот момент Банни, которая, судя по всему, оправилась от нервного срыва, начала исполнять диалог из романа «Пламенеющий цветок Шеннона» в целях просвещения Верни.

— «О, как меня влечет твое райское лоно, любовь моя, — низким голосом выдала Банни, затем продолжила высоким: — Ты — лживая бестия, Девон О'Доннел! Только попробуй тронь меня, и ты сдохнешь, ирландский пес!» — Господи, спасите меня кто-нибудь! — взвыла Берни и принялась колотить фляжкой в дверь.

— Осторожно, это «Тиффани», — Мэгги отняла у нее фляжку. — К тому же виски понадобится Вирджинии. Его ведь можно использовать как антисептик, да?

— Поэтому я его и применяю, — Берни протрезвела. — Она что, правда собирается родить прямо здесь?

— Если мы ее отсюда не вытащим, то да. В 911 меня переключили на ожидание, черт возьми! Я слышала, что они так делают, но никогда… Алло! Алло! Меня зовут Мэгги Келли, мы застряли в лифте отеля «Мариотт» на Таймс-сквер, у нас тут женщина рожает, приезжайте скорее и вытаскивайте ее, иначе… Что значит: «Пусть в отеле этим займутся»? Вы должны этим заниматься! Я вообще не знаю, как появляются дети!

Она отключила телефон и посмотрела на Берни.

— Они повесили трубку.

— Дело в том, Мэгги, — Берни обняла ее за плечи, — что все, кто застревает в лифте, звонят и говорят, что у них кто-то рожает, чтобы спасатели приехали побыстрее. А это твое «я вообще не знаю, как появляются дети» прозвучало не слишком убедительно.

— Не волнуйся, Мэгги, — Вирджиния забрала у нее телефон. — Лучше я позвоню Джону и скажу, что случилось.

— Вот уроды! — взвизгнула Бренда Петерсон, посмотрев вниз. — Они заглядывают нам под юбки. Видите этих мужиков, они показывают на нас пальцами и смеются. Мерзавцы!

— Послушайте, дамочка, у меня сейчас уши лопнут. Кому нужна ваша юбка?

— А потом он лишает ее девственности на конюшне, и я описываю, как надвигается буря, сверкают молнии, хлещет дождь, гремит гром — бабах! бабах! Раздается маниакальный смех лорда Девона — ха! ха! ха! — и он отдает ее конюху, который достает хлыст и…

— Да, Джон, в лифте. Нет, Джон, не надо сюда лететь, все будет хорошо. Джон, Джон, хватит смеяться! Я кладу трубку, — Вирджиния взглянула на Мэгги снизу вверх. — Он собрался звонить моей матери, чтобы она посидела с детьми, а сам полетит сюда ближайшим рейсом. Ой, опять, — она обхватила руками живот. — Сколько прошло времени?

Капитанша Митци, у которой в часах была секундная стрелка (а также, вероятно, скрепки, пресс-папье и полный швейный набор в сумочке), вздохнула и произнесла:

— Две минуты. Вот-вот начнется.

— Ты медсестра? — Мэгги схватила ее за руку. — Пожалуйста, скажи, что ты медсестра!

— Увы, я специалист по гигиене полости рта.

— Ну, конечно, — поморщилась Мэгги.

— Да, и знаете ли, тот мужчина плохо чистит зубы, а между зубов, наверно, вообще не чистит.

— Спасибо за информацию, теперь я могу умереть спокойно. Ты в своем уме? У нас тут роды, а ты о зубах!

— Зубы — это очень важно, — надулась Митци.

— Уф… Фух! — Вирджиния на полу шумно дышала.

— А потом три страницы мрака, ужаса и страданий, а потом лорд Девон передумал, вернулся и спас ее как раз вовремя и забрал в свой замок. И начинается любовная сцена, около десяти страниц. Утром она просыпается вся измученная и в синяках, но с блаженной улыбкой на прекрасном лице, и она отбрасывает свои длинные золотистые волосы с пышных обнаженных грудей, на которых дерзко розовеют нежные бутоны, и вспоминает эту дивную, страстную ночь и как лорд Девон О'Доннел своим восставшим любовным жезлом глубоко пронзал ее между…

— Восставший любовный жезл? Катись ты к черту! — завопила Мэгги, на самом деле завопила. У нее наверняка подскочило давление, еще пять секунд — и начнется истерика.

— Уф! Фух! — Вирджиния задышала еще активнее.

Лифт дернулся, поднялся на несколько футов, а затем провалился на добрых десять. Салли Фиш завизжала, а грязнозубого коротышку вырвало прямо на стеклянную стену.

— Мы упадем! — вопила Салли. — Мы разобьемся!

— Нет, дорогая, не разобьемся, — защитница зубов Митци обняла ее. — Надо успокоиться. Я знаю! Давайте петь! Это помогает. Начинаем! «В далекие земли Египта сойди, о, Моисей! И старому фараону мой народ отпустить повелей! Аллилуйя!»

— Уф! Фух!

— Аллилуйя!

Верни взяла у Мэгги фляжку.

— Ну вот, все в сборе, — она привалилась плечом к двери лифта.

— Кто — все? — спросила Мэгги. Вирджиния прогнула спину и выпрямила ноги. У нее уже схватки? Что делать в таком случае? Может, снять с нее трусы? А то вдруг у ребенка сплющится голова.

Она опять выхватила у Берни фляжку и глотнула из нее.

— Кто — все? — повторила она, стараясь не думать о вытянутых ногах Вирджинии и о том, снять ли с нее трусы.

— Почти полный набор штампов. Истеричка у нас есть. Оптимистка тоже. Есть плаксы, трус и беременная женщина до кучи. Не хватает только героя.

Двери лифта открылись, и Берни угодила прямиком в объятия Сен-Жюста.

— Здравствуй, Бернис, дорогая. Кажется, я слышал, как ты звала меня.

— Алекс! — закричала Мэгги, прикрывая собой Вирджинию, когда певицы из Цинциннати ринулись к выходу вместе с Банни и стали карабкаться наружу. — Вирджиния рожает!

— Я могу открыть дверь и спасти беспомощных женщин, Мэгги, — Сен-Жюст помахал ломиком. — Но я не повитуха. К счастью, прибыли несколько лекарей, так что перестань цепляться за бедную Вирджинию, и все будет хорошо. А это кто?

Мэгги посмотрела через плечо и увидела бизнесмена, подбиравшего бумаги, которые выпали из его портфеля.

— Этот урод всех тут достал. Он сказал, чтобы Берни заткнулась на хрен.

— В самом деле? Вот досада, — Сен-Жюст изящно спрыгнул в лифт. — Мне сказали, вы дурно себя вели. Будьте любезны, извинитесь перед дамой, прежде чем выбраться отсюда.

Коротышка поднял голову, выпрямился и показал Сен-Жюсту средний палец — жест, понятный даже героям эпохи Регентства. Вероятно, именно поэтому он вдруг оказался поднятым в воздух, а затем его переместили к дальней стене, по которой он медленно сполз и сел на пол примерно в той же позе, что и Вирджиния.

— Спасибо, Алекс, — Берни вернула себе фляжку. В лифт спустились врачи и занялись Вирджинией. — Не успела я сказать, что нам не хватает героя, как ты появился. А если ты еще пристукнешь Банни, когда увидишь ее в следующий раз, я буду тебе обязана по гроб жизни.

— Вряд ли я смогу это сделать, Берни, извини. Между прочим, — он повернулся к Мэгги и очень выразительно посмотрел на нее, словно собирался заключить в объятия, — у нас крупные неприятности. Поэтому я не стал ждать посторонней помощи, как предлагал любезный лев-тенант, и поспешил сюда. Из фойе я определил, в каком лифте вы находитесь, и решил, что нужно освободить вас как можно скорее.

— Ничего не понимаю, — покачала головой Мэгги. Сен-Жюст подтянулся, выбрался наружу, а затем помог выбраться Мэгги и Берни. Мэгги уже успела выяснить, в какую больницу отвезут Вирджинию, и пообещала навестить ее, как только сможет.

Сен-Жюст подобрал трость и сунул под мышку.

— Ты все поймешь, когда мы спустимся на седьмой этаж, — сообщил виконт. — Эскалатор тоже не работает, — пояснил он, открывая дверь на лестницу. — Простите, что доставляю вам неудобства, но нам нужно поспешить, если мы хотим попасть на седьмой этаж, пока там все не перекрыли. Венд ел л взял командование на себя.

Не успел Сен-Жюст открыть дверь на седьмой этаж, чтобы пропустить Мэгги и Берни в коридор, как двое санитаров провезли мимо каталку. Мэгги попыталась разглядеть, кто там лежит, но увидела лишь темно-синие двухдюймовые каблуки туфель и кейс из крокодиловой кожи, прислоненный к телу.

К каталке подбежал Джанкарло в расстегнутой до пояса белой льняной рубашке и склонился над телом. Когда его попросили отойти, он взял кейс и последовал за санитарами.

— Что случилось? Кто это? — Мэгги посмотрела на Сен-Жюста.

— Полагаю, это Лиза Лэнг, — ответил Сен-Жюст.

К ним подошел полицейский в форме и жестом велел им покинуть этаж.

— Мы с лев-тенантом Венделлом, — заявил Сен-Жюст, но на полицейского это не произвело впечатления.

— Здесь распоряжается сержант Деккер, — буркнул он, оттесняя их к выходу.

— Неужели? Как бы сказать повежливее… Сержант Деккер не смог справиться даже с мышью, — дружелюбно произнес Сен-Жюст. — Сделайте одолжение и разыщите Венделла. Вы его сразу узнаете, он выглядит так, будто спал в одежде. Ступайте.

Мэгги проводила полицейского взглядом до полукруглой площадки перед лифтами.

— Что случилось с Лизой Лэнг, Алекс? Она жива? Лифт упал, и все разбились? Ты поэтому проявил чудеса героизма? Боялся, что наш лифт тоже упадет?

— Когда ты перестанешь сыпать домыслами? — Сен-Жюст сложил руки на груди. — Сюда идет Венделл. Отлично. Сейчас он все объяснит.

Мэгги увидела, что к ним рысит Венделл. Волосы, как всегда, всклокочены, будто он причесывался пятерней, полицейский значок свисает из кармана измятой спортивной куртки. Он был такой милый, такой восхитительно несовершенный…

— Мэгги, ты цела! Молодец, Блейкли.

— Благодарю, — произнес Сен-Жюст. Венделл сгреб Мэгги в охапку.

— Он по ней с ума сходит, — подала голос Верни. — Тебе неприятно, да?

Сен-Жюст сделал вид, что ничего не слышал.

— Ты хочешь знать, что происходит? — Венделл улыбнулся и погладил Мэгги по щеке.

— Мы видели, как Лизу Лэнг увезли на каталке, — ответила Мэгги.

Венделл взял ее за руку и повел к лифтам.

Площадка перед лифтами была огорожена желтой лентой, но Венделл поднырнул под ней и пригласил всех следовать за ним.

— У нас труп, Мэгги, — сообщил он, останавливаясь рядом с группой криминалистов в перчатках и с чемоданчиками в руках. — Розу Шервуд зарезали.

Мэгги пошатнулась, но быстро взяла себя в руки.

— Не может быть! Роза умерла?

— Убита, — поправил Венделл. — У Лизы Лэнг тоже ножевое ранение, но она поправится. Удар пришелся вскользь. Они были в лифте вдвоем.

— Но как… — прошептала Мэгги.

— Как их умудрились зарезать в лифте?

— Это я тоже хочу узнать, — Мэгги пожала плечами. — Но прежде всего мне интересно, как им удалось захватить себе целый лифт. Извини. Кому понадобилось убивать Розу?

— Да любому, , кто слышал ее вчерашние вопли, — хмыкнула Берни. — Кому понравится узнать, что он принимал за чистую монету фальшивую любезность дамы с диадемой, которая раздает призы тем, кого на самом деле называет стадом баранов? Я сама чуть ее не пристукнула.

— Можно ее увидеть? — попросила Мэгги.

— Нет, нельзя. Мы не хотим ничего трогать. Правда, в этом лифте и так полно отпечатков, и вряд ли мы найдем что-нибудь ценное. Лиза Лэнг, пока ее не увезли, рассказала мне, что они с Розой сели в лифт на своем этаже и нажали кнопку седьмого, но перед тем, как двери закрылись, в кабину вбежал человек в маске, ударил обеих женщин ножом и сразу выскочил. И двери закрылись.

— Возможно ли это? — спросил Сен-Жюст. — Кроме того, лифт приехал сразу на седьмой этаж, по пути нигде не остановился и даже не застрял.

— Все очень странно, — Венделл взъерошил волосы. — Трудно поверить, что, спускаясь с тридцать четвертого этажа, лифт нигде не остановился. Скорее уж они зашли в лифт на седьмом этаже и тут же застряли. Лэнг в тяжелом состоянии, придется поговорить с ней потом.

Сен-Жюст кивнул.

— Орудие убийства, конечно же, пропало?

— Мы не нашли его, но Лиза Лэнг сказала, что это был большой нож. Возможно, он только показался ей большим. Если на человека навести маленький пистолет, ему покажется, что это пушка. Все дело в страхе и адреналине. Вы сами знаете.

— Да, на слова очевидцев трудно полагаться, — согласился Сен-Жюст. — Не хочу об этом спрашивать, но где досточтимый сержант Деккер?

— Боюсь, вам это не понравится, Блейкли, — Венделл потер подбородок, словно проверял, хорошо ли он выбрит. — Деккер ищет Мари-Луизу. Он запомнил, что вчера вечером у нее был нож.

— Господи, что за чепуха! — воскликнула Мэгги. У Сен-Жюста слегка задергалась правая щека. — Зачем Мари-Луизе убивать Розу? Они даже не знакомы.

— Его интересует нож. Как я понял, она им размахивала во время конкурса, — продолжал Венделл. — Если экспертиза покажет, что на лезвии нет следов крови, он будет искать кого-то другого. Такие типы, как Деккер, всегда начинают с очевидного. Но ты не волнуйся, Мэгги, ведь я рядом. Пока ты здесь, я тоже буду здесь.

Сен-Жюст с тяжким вздохом возвел очи горе. Именно так он поступил бы на страницах книги, услышав столь высокопарное заявление. Хотя в глубине души радовался, что Венделл с ними.

Глава 13

— Какая лапочка, — вздохнула Мэгги, глядя сквозь стекло на юного Джона Джеймса Нойендорфа-младшего.

— Он красный, сморщенный и может открыть только один глаз, — заметил Сен-Жюст.

Стерлинг сделал малышу «козу», сюсюкая при этом. Позор для уважающего себя джентльмена.

— Ему всего несколько часов, Алекс. А ты ждал, что он родится сразу в цилиндре и смокинге?

— Понятия не имею, дорогая. Мне не доводилось видеть младенцев.

— Конечно, где тебе, — нахмурилась Мэгги, отворачиваясь от стекла. — Давайте навестим Вирджинию.

Сен-Жюст переложил огромный букет цветов из одной руки в другую и последовал за Мэгги и Стерлингом, еще раз искоса бросив взгляд на Джона-младшего.

Интересно, хочет ли Мэгги ребенка? Ему показалось, что она в восторге. Видит бог, она стареет, ей скоро будет тридцать два. Почти старая дева. Возможно, ей следует родить ребенка, а то проведет остаток жизни в кресле-качалке, с вязанием и в компании толстых мурлычущих котов.

Он вошел в палату, где Мэгги обнимала сияющую Вирджинию, которая выглядела весьма неплохо после такого тяжелого дня.

— Поздравляю, Вирджиния, — Сен-Жюст подошел к кровати. — У тебя настоящий богатырь.

— Это точно, — гордо произнесла Вирджиния. — Вес — восемь фунтов и две унции, рост — двадцать три дюйма. Еще пять минут, и мы опоздали бы в родильное отделение. Джон прилетает завтра в полночь, — она повернулась к Мэгги. — Спорим, он привезет крошечную футбольную форму и мяч?

— Пожалуй, не буду спорить, — Мэгги пропустила к кровати Стерлинга.

Он долго смотрел на Вирджинию. Та переводила непонимающий взгляд с Мэгги на Сен-Жюста. Вдруг Стерлинг наклонился и поцеловал счастливой матери руку.

— Это чудо, — благоговейно прошептал он, затем отступил, не очень твердо держась на ногах.

— Стерлинг вдруг обнаружил, что обожает детей, — пояснила Мэгги, похлопав его по бледной щеке. — Правда, дядюшка Стерлинг?

— Дядюшка… Дядюшка Стерлинг? Господи! Что я должен делать? Учить его боксу, фехтованию и все такое? Хотя фехтовать я не умею, я слишком неуклюж. Как-то проткнул своего учителя, помнишь, Мэгги? Прошу прощения…

— Не волнуйся, Стерлинг. Будешь учить его кататься на скутере. Но только через несколько лет.

— Да, хорошо! У меня есть время поучиться быть дядюшкой. Дядюшка Стерлинг. Приятно звучит, правда? А теперь простите, пойду еще на него посмотрю. Кажется, он меня узнает.

— Он такой милый. Как хорошо, что ты списала с него своего Стерлинга Болдера. Но даже тебе не удалось передать, какой он на самом деле чудесный, — вздохнула Вирджиния, когда Стерлинг вышел. — А теперь расскажите, что случилось в отеле. Врачи обсуждали это всю дорогу. Кто-то умер?

Мэгги умоляюще посмотрела на Сен-Жюста, и виконт сказал:

— Розу Шервуд и Лизу Лэнг ударили в лифте ножом. Кто-то услышал крик Лизы, двери лифта открыли и обнаружили, что произошло. Лиза выжила, ее ранили в руку. Но Роза, к моему величайшему сожалению, скончалась.

— Скон… Умерла? — свежеиспеченная мамаша, вся в белом и розовом, повернулась к Мэгги и произнесла: — Е-мое.

— Банни Уилкинсон улетела домой около часа назад. Вот тряпка, — презрительно скривилась Мэгги. — Но конференция продолжается. Марта и Лиза — у Лизы просто царапина — говорят, что возьмут руководство на себя. Субботний вечер — конкурс «Лицо с обложки» и церемонию награждения — они хотят посвятить Розе.

— Они и должны были так поступить. Я имею в виду — продолжить конференцию, хотя посвящение — это очень трогательно. Во-первых, у них договор с отелем, а во-вторых, многие не могут обменять авиабилеты и останутся до воскресенья или понедельника. Слава богу, у меня скидки, так что я могу летать первым классом, — она потрясла головой. — Надо же, Роза убита. Поверить не могу.

— Сержант Деккер допрашивал Мари-Луизу, — добавила Мэгги. — И забрал ее нож на экспертизу.

— Да ты что? Они ведь с Розой даже не знакомы. То есть не были знакомы, правда?

— Правда, — ответил Сен-Жюст. — Но Деккер вдруг вспомнил, что видел Мари-Луизу, как бы это сказать, не в самый достойный момент ее жизни. Он, видимо, считает, что от попрошайничества в порту до убийства незнакомого человека — один шаг. Он называет это убийством с целью грабежа. Короче говоря, Вирджиния, у него в голове изрядные тараканы.

— Мэгги, мне так нравится, как разговаривает Алекс. Неудивительно, что ты списала с него виконта Сен-Жюста. Истинный джентльмен эпохи Регентства. Он выражается, как герой исторических романов.

— В самом деле, — Мэгги бросила взгляд на Сен-Жюста. — Я подумываю ходить за ним с блокнотом и ручкой, чтобы записывать его перлы.

Сен-Жюст поклонился, что спасло ему жизнь, потому что Мэгги не заметила его самодовольной улыбки.

— Ладно, вернемся к Розе, — произнесла Вирджиния. — Что ты думаешь по этому поводу, Мэгги? Ты говорила, что розыгрыши могут стать опасными, но об убийстве речи не шло.

— Ну, Стив пытается выяснить, почему застряли лифты. Остановил их наш Шутник или просто не вовремя случилась авария.

— Прости, Мэгги, — вмешался Сен-Жюст. — Совсем забыл тебе сказать. Пока ты занималась своим туалетом, позвонил наш верный помощник Венделл. Он выяснил, что в это время проходила плановая проверка оборудования, кто-то перерезал не ту проволоку и потянул не за тот рычаг. Что-то вроде этого. То есть это совпадение, а вовсе не злодеяние, связанное с убийством. Что наводит меня на мысль о двух преступниках.

Мэгги потерла лоб, у нее до сих пор болела голова, что неудивительно после стольких волнений.

— Черт, Алекс, может, не надо? Только второго нам и не хватало.

— Верно. Однако розыгрыши прошли очень гладко, то есть их тщательно спланировали. Но этот удар ножом? Похоже, что убийца просто воспользовался моментом и сделал все на скорую руку. Таким образом, я склоняюсь к мысли, что у нас два злодея и второй действовал в тени первого.

— Да, звучит разумно, ведь сначала были розыгрыши, — кивнула Мэгги. — Кто-то воспользовался суматохой, улучил момент и по какой-то причине избавился от Розы, надеясь, что убийство припишут нашему Шутнику. Так я думаю. Логично?

— Вполне, — согласился Сен-Жюст. Дверь приоткрылась, в палату заглянула медсестра и сообщила, что через десять минут Вирджинии принесут кормить ребенка.

— Давайте пойдем, если, конечно, сможем оттащить Стерлинга от детской, — Мэгги взяла сумочку. — Вирджиния, ты ведь нормально себя чувствуешь?

— Конечно. Джон приедет прямо сюда, затем поживет у меня в номере два дня, сегодня и завтра. Потом мы втроем поедем домой. Надо же, все сразу — контракт, ребенок… Так что для меня это удачная конференция. Но не для Розы, — добавила она, поморщившись. — Держите меня в курсе, ладно?

Мэгги довольно улыбалась, глядя в ноутбук: наконец-то она прошла самый сложный уровень в шарики. Но когда вышел список лучших игроков, она нахмурилась. Ожидалось, что, кроме Мэгги, Мэгги и Мэгги, там никого нет.

Но там оказался сплошной Сен-Жюст, и только в самом конце — Мэгги.

— Алекс!

— Это ты визжала, дорогая? — спросил Сен-Жюст, направляясь к двери, в которую только что постучали.

— Именно, черт возьми. Кто тебе разрешил играть в шарики на моем ноутбуке?

Он остановился и обернулся:

— Ты сказала, что шарики помогают тебе размышлять, и я тоже решил попробовать. Очень увлекательно. Что-то не так?

— Да. Как ты набрал тридцать четыре тысячи на высшем уровне? Я всегда засыпалась на двадцати восьми.

— Не имею ни малейшего понятия. Я ведь только начал играть. А теперь я открою дверь, если ты не против…

— Мог хотя бы не стирать моего имени. И я бы думала, что все это мое, — пожаловалась Мэгги, отмахиваясь от Сен-Жюста и пристально глядя на баллы, прежде чем стереть их. Раньше она стирала список по мере 'заполнения. Соревнование с самой собой. В некотором роде. Можно было подумать, что шарики — очередное навязчивое пристрастие вроде курения, но она приучила себя не думать об этом. Ей хватает борьбы с никотином.

И уже три года она каждый день играла в шарики. А Сен-Жюст сыграл сегодня утром в первый раз и сразу побил ее рекорд.

Замечательно. Виконта Сен-Жюста она придумала идеальным. Все женщины мечтают встретить идеального героя. Какие они глупые.

— Что там еще? — Мэгги оглянулась на дверь, там творилось что-то странное.

Двое посыльных вкатили в номер две большие письменные доски и, следуя указаниям Сен-Жюста, поставили их позади стола, где сидела Мэгги, прямо около окна.

— Спасибо, Рамон, спасибо, Кевин. Я благодарен вам за помощь так же, как и мисс Келли. Мисс Келли, будьте добры…

— Будьте добры — что? А, ну да. — Мэгги вынула из сумочки кошелек. — Держите, — она протянула две пятерки.

Сен-Жюст нахмурился.

Тогда Мэгги нашарила в сумочке десятку, дала два пятака Билли и десять Кевину.

— Теперь доволен?

— Чрезвычайно, поскольку эти замечательные ребята помогли мне организовать мелкую кражу, а именно — добыли доски и принесли сюда, — поведал Сен-Жюст, когда посыльные покинули номер.

— Хорошо. Не хотела подрывать твою репутацию щедрого джентльмена. Так ты стащил эти доски?

— Позаимствовал. На время.

— Конечно, я знаю, что ты всегда выкрутишься и даже выставишь себя в хорошем свете. А теперь говори, что за чертовщина тут происходит?

— Все просто, дорогая. Я заглянул на несколько семинаров, где помимо прочего реквизита — реквизита, правильно? — увидел эти замечательные доски. Ими пользовались дамы, которые руководили семинарами. Семинары — сложная штука, верно?

— Не то слово. На Луну слетать — и то меньше мороки. Чтобы провести семинар, нужно утвердить план, схемы, слайды, кучу всего. Я никак не могу понять, почему люди вообще за это берутся, учитывая, что на самом деле, по словам Берни, ты просто поддерживаешь уровень конкуренции. Но это не объяснение, — она указала на доски.

— Они это называют «средства визуальной поддержки». Способ расположить информацию так, чтобы всем было видно и понятно. Я наблюдал нечто подобное по телевизору в сериале «Закон и порядок». Позволь, я покажу.

Сен-Жюст подошел к доскам, взял синий маркер — их было несколько, разного цвета (у Мэгги возникло подозрение, что скоро она увидит все цвета), — и написал вверху первой доски: «Первый негодяй».

— Не иначе как вторая доска для «второго негодяя».

— Сегодня утром ты невероятно сообразительна, Мэгги, — Сен-Жюст записал второго негодяя на соседней доске (красным маркером) и подчеркнул обе надписи. — Что ж, все готово. Я позволил себе заказать в номер кофе, чай и разных бубликов. К несчастью, у них нет пшеничных лепешек и топленых сливок. Тебе, пожалуй, стоит одеться, так как скоро все придут.

В дверь снова постучали.

— Черт, опять. Как раз этого мне с утра и не хватало. Номер превращается в проходной двор. И уточни, пожалуйста, кто такие «все»?

Сен-Жюст снова открыл дверь и впустил официанта с огромной тележкой.

— Оставьте здесь, любезнейший. Давайте я подпишу счет. Мэгги, двадцать процентов чаевых.

— Конечно, — проворчала она. — Прибавь сюда счет за обслуживание номеров, помноженный на количество человек, и мы бы слетали на эти деньги в Европу.

— Скупость никого не красит, дорогая, — Сен-Жюст подкатил тележку к столу, где сидела и курила Мэгги. — Вспомни поговорку: «Богатство в могилу не унесешь». Слава богу, ты не сделала меня скупердяем. Это было бы неприятно.

— В следующей книге у тебя появится перхоть, — буркнула Мэгги, проигрывая очередной раунд в шарики. Ну и черт с ним, надо просто перейти на уровень пониже или вообще не средний. Главное — выиграть хоть что-то. — И расскажи наконец, кто придет и зачем.

Сен-Жюст налил ей кофе, добавил сливок и три куска сахара, поморщившись при этом. Затем положил в свою чашку с кипятком чайный пакетик и еще раз поморщился.

— Мне нужно брать с собой в путешествия собственный чайник и нормальный чай. Вы, американцы, ничего не понимаете в настоящем чае. Только взгляни — чай со вкусом абрикоса. Неужели такое можно пить с утра? Да и вообще пить, если уж на то пошло. Стала бы ты пить кофе со вкусом абрикоса, когда тебе нужен просто крепкий бодрящий напиток? Думаю, нет. Почему же должны страдать те, кто любит чай?

Мэгги уже проиграла на среднем уровне, с монитора ей издевательски ухмылялись черепушки. Она захлопнула ноутбук и встала.

— Ладно, можешь не рассказывать. Мне все равно неинтересно.

— Придут Стерлинг и Мари-Луиза, наш доблестный лев-тенант, а также, увы, отнюдь не доблестный сержант. Еще Венера, Верни и Табби, которая прочитала о Розе в утренней газете и рассердилась, что ей никто не позвонил. Пожалуй, все.

— Что-то я не понимаю, — покачала головой Мэгги. — В наших книгах ты собираешь подозреваемых. А сейчас кого?

— Нашу команду, Мэгги. Я бы с удовольствием ограничился беседами со Стерлингом и обронил несколько замечаний для наших дорогих читателей, но это не Англия времен Регентства, а большой современный отель. Например, у лев-тенанта есть доступ к информации, необходимой для нашего расследования, которого нет у меня. То же самое можно сказать о Венере, которая на короткой ноге с Мартой, новым председателем конференции. Что касается сержанта, Венделл рассказал мне, что этот человек себе на уме. Другими словами, он не делится своими мыслями с Венделлом. Но при этом он позер, иначе не стал бы участвовать в конкурсе «Лицо с обложки», поэтому я думаю, что на публике у него развяжется язык.

— Но ты ведь сам участвуешь в конкурсе. Значит, ты тоже позер?

— Я, Мэгги, своего рода антрепренер. Я на своем примере хочу показать всему миру — пусть даже на маленькой обложке романа, — что истинный джентльмен, настоящий герой, не бреет грудь и не обнажается, даже по прихоти героини.

Мэгги рассмеялась, услышав хоть что-то приятное за все утро.

— Отлично, Алекс. Если ты еще займешься обложками книг для кормящих матерей, все авторы любовных романов пришлют тебе розы. Черт, опять стучат, а я не одета. Ничего не рассказывай, пока я не вернусь, мне надо в душ.

Сен-Жюст протянул Берни чашку кофе — черного, поскольку Берни принимала все стимуляторы в чистом виде, — и сел рядом с ней на диван.

— Ты была на конференции сегодня утром? Она помотала головой, копна рыжих волос взметнулась и снова опустилась ей на плечи.

— Не было времени. Сегодня вечеринка и прием издательства «Книги Толанда». Вечер пятницы, значит, положено развлекаться. Так что все отрываются на вечеринках издательств, едят и пьют задарма, охапками растаскивают дармовые книги. Все это напоминает ночное ограбление ювелирного магазина, только воры наряжены в вечерние платья. А что?

— Ничего особенного, я все узнаю потом, — он положил ногу на ногу и ловко пристроил чашку на колене. — Мне просто интересно, много ли осталось участников конференции. Впрочем, Венера обещала нам последние новости от Марты Коловски.

— Сужаешь круг подозреваемых, да? У тебя это здорово получается, Алекс, я помню, как ты раскрывал убийство Кёрка. Но даже если из полутора тысяч участников осталась половина, я все равно не понимаю, как отыскать негодяя. Почему ты не оставишь это полиции?

— Ты видела сержанта Деккера и еще спрашиваешь? — Сен-Жюст выразительно поднял бровь.

— Ты меня убедил, — Берни отпила кофе. — А как насчет Стива, приятеля Мэгги?

— Видишь ли, он служит в Северном Манхэттене. Так что, к несчастью, на территории Южного Манхэттена ему работать не полагается. Однако он пытается помочь нам неофициально. Однако он сказал мне, что уже месяц не может распутать одно серьезное дело и его могут вызвать в любой момент.

— То есть нам суждено терпеть Деккера? Господи, если я когда-нибудь кого-нибудь убью, то, скорее всего, именно здесь и сейчас. Доброе утро, Стерлинг, — закончила она, когда тот вошел в номер.

— И тебе доброе утро, Берни. Очень рад тебя видеть, и все такое. Доброе утро, Сен-Жюст, я вернулся.

— Да, мой дорогой друг, я заметил, — кивнул Сен-Жюст. — Не мог бы ты рассказать, что узнал?

Стерлинг вздохнул, пожал плечами и направился к чайнику.

— Как ты и предполагал, это убийство, похоже, вызвало страшную панику, дамы выстроились у стойки регистрации и покидают отель. Я насчитал пятьдесят шесть отъезжающих за то короткое время, что пробыл внизу. Это, несомненно, участники конференции, поскольку все они тащат огромные сумки с книгами.

— Я же тебе говорила! При том что самая большая кормушка только сегодня вечером, — Берни поднялась и поставила чашку на стол. — Извините, я на минутку. Надо позвонить поставщику и уменьшить заказ наполовину, кроме бекона под сладким соусом. И удвоить спиртное.

Следующей прибыла Табби в темно-синем платье до щиколоток. Она вплыла на волне духов, а за ней развевался длинный сине-зеленый шарф.

— Рассказывайте! — потребовала она и плюхнулась на диван. Сен-Жюст налил ей чашку кофе. — Рассказывайте все, что знаете. В газетах эта история выглядит просто отвратительно. Они называют Розу «дряхлой дуэньей дешевых романов», отпускают грязные шутки о конкурсе «Лицо с обложки» и обо всём остальном. Они даже раскопали фотографию Розы, где она, с диадемой на голове, сидит в джакузи вместе со своим пуделем Помпончиком, — она вздохнула. — Роза всегда плохо получалась на фотографиях, в отличие от собаки.

Пока Верни рассказывала Табби все, что они выяснили, Сен-Жюст постучал в спальню Мари-Луизы, а затем вошел. Там никого не оказалось. Он заглянул в ванную и в шкаф — вещи тоже исчезли. Но вещи Мэгги Мари-Луиза оставила, что отчасти успокоило Сен-Жюста. Хотя она выбрала крайне не подходящее время для побега.

Среди вещей Мэгги лежала записка: «Вик, не хочу ввязываться в это (здесь слово зачеркнуто) в эту ерунду. И Деккер, и вообще. Извини. Мари-Луиза».

— Гром и молния! — взорвался Сен-Жюст и швырнул записку на кровать. — Глупое дитя. Стоит Деккеру обнаружить, что она исчезла, он ее поймает, осудит и повесит до обеда. Стерлинг! — позвал он, возвращаясь в гостиную.

— Что случилось, Сен-Жюст? — спросил Стерлинг, отряхивая рубашку, поскольку вопль друга застал его как раз в тот момент, когда он отпивал чай из переполненной чашки.

— Мари-Луиза сбежала, — сообщил Сен-Жюст ему и всем остальным. — Ее нужно разыскать и привести сюда немедленно.

— Да, — кивнул Стерлинг. — Завтра конкурс «Лицо с обложки». Наверное, она решила навестить родителей или что-нибудь в таком духе. Завтра она вернется, разве нет?

— Ее мать, Стерлинг, если ты помнишь, скончалась, а отец занимается чем-то под названием «с трех до пяти», в качестве гостя штата Нью-Йорк. Нет, она поехала к Змею и Киллеру, я уверен. Проклятый Деккер, от него сплошные неприятности! Стерлинг, отправляйся к ребятам, пусть разыщут Мари-Луизу и привезут ее вместе с багажом обратно в отель сегодня к ужину. Возьми эту записку и отдай им или прямо ей в руки, — он вырвал страницу из блокнота, нацарапал несколько слов и протянул листок другу. — У тебя есть деньги?

Стерлинг кивнул, прочитал записку и посмотрел на Сен-Жюста поверх очков.

— Это же здорово. Сержант Деккер снял с нее все подозрения?

— У сержанта Деккера, Стерлинг, есть серьезный недостаток, если не сказать — увечье. Он туп, как пень. Нет, он не снял обвинения с Мари-Луизы. Но она должна думать именно так и вернуться сюда, иначе подозрения усилятся.

— Извини, что я это говорю, Сен-Жюст, но сообщать ей заведомую ложь — нечестно, — Стерлинг спрятал записку в карман.

— Стерлинг, — терпеливо произнес Сен-Жюст, обнял его за плечи и повел к двери. — Мари-Луиза не убивала Розу Шервуд. Ты это знаешь, я знаю, весь мир знает. А когда Деккер получит результаты экспертизы ножа, даже он будет вынужден это признать. Сейчас главное — чтобы наша юная леди не стала объектом преследований, а также избежала ареста человеком, который не способен сделать что-то более серьезное, чем намазать булочку маслом. Теперь понял?

— Но они…

Сен-Жюст, осознав свою ошибку, прикрыл глаза.

— Я понял, дело в бубликах. Заверни в салфетку и возьми с собой. Вот, хорошо. А теперь торопись, пока не случилось чего-нибудь непредвиденного, — виконт похлопал Стерлинга по плечу и закрыл за ним дверь. — Стерлинг молодец, — заверил он Берни и Табби. — Он обязательно ее найдет и вернет, — Сен-Жюст покачал головой. — Вздорное дитя! Как она могла поступить настолько неосмотрительно? Разве она не понимает, что это лишь усилит подозрения?

— Она еще ребенок, Алекс, — Берни выудила сигарету из сумочки Мэгги. — Но есть еще кое-что. Что, если убийца тоже видел, как она размахивала ножом на конкурсе костюмов, прокрался к ней, утащил нож, ударил им Розу и Лизу, вытер его и положил обратно? Невозможно полностью уничтожить следы крови, особенно если не очень стараться. Тебе это не приходило в голову?

— Да, у меня возникала такая мысль, — Сен-Жюст извлек из кармана монокль и повесил на шею, готовясь к предстоящей беседе. — Именно поэтому в распоряжении сержанта Деккера находится нож, который я купил в магазине в двух кварталах отсюда.

— Ты думаешь, это она? — глаза у Табби расширились.

— Нет, Табби, — произнесла Берни. — Просто Алекс гораздо раньше подумал о том, что я сейчас сказала, — она восхищенно посмотрела на Сен-Жюста. — Как ты сумел так быстро догадаться и даже найти нож?

— Человек, который не может найти на Манхэттене нож — прости меня за грубость, — не сумеет отыскать среди бела дня собственный зад.

— Верно, — Берни отсалютовала ему чашкой. — Правда, тебя могут посадить за фальсификацию улик, но ты молодец.

— Напротив, моя беспокойная леди! Настоящий нож Мари-Луизы получил наш доблестный лев-тенант, который сейчас проверяет его на следы крови. Есть еще вопросы? А вот и Мэгги, бодрая и свежая!.

— Что происходит? — она оглядела всю троицу. — Что-то здесь не так… И новости не самые приятные, верно?

— С чего ты взяла? — Сен-Жюст угостил ее сигаретой из ее собственной пачки. — Мы как раз обсуждали сегодняшний прием «Книг Толанда», не так ли, дамы?

— У нас будет бекон под сладким соусом, — добавила Берни.

— О, мой любимый, — Табби захлопала в ладоши. — И Мэгги его тоже любит.

Мэгги с тоской посмотрела на сигареты и покачала головой:

— Просто это обычно единственное блюдо на таких вечеринках, которое не из рыбы и без сыра. Больше не подают маленьких сосисок в слоеных пирожках. Они мне нравились. Нет, Алекс, я сегодня не курю.

— Это не пирожки, Мэгги, — поправила Табби, улыбаясь. — Это такие воздушные конвертики, я до сих пор их пеку. И, конечно же, кладу внутрь маленькие сосиски и сыр.

— Вот видите, — сказала Мэгги, словно Табби подтвердила ее мнение. — Так всегда: берут что-нибудь вкусное и портят дурацким сыром.

— Ну что ж, — Табби рылась в сумочке. — Где же этот ксанакс, я всегда ношу его с собой на всякий случай, — она посмотрела на Берни. — Хочешь? Или нам придется уйти.

— О господи, прекратите, — проворчала Мэгги, схватила бублик и разодрала его пополам. — Вы так себя ведете, будто я превращаюсь в маньяка-убийцу, если не курю.

— Вовсе нет, дорогая, — Сен-Жюст взял со стола блюдце, аккуратно извлек растерзанный бублик из пальцев Мэгги и положил все на поднос. — Ничего подобного мы о тебе не думаем. Мы даже не намекаем на то, что ты превращаешься в злобного вепря. Позволь я налью тебе кофе.

— Дай-ка мне сигарету, — Мэгги повернулась к Берни. — Не хочу, чтобы вам пришлось находиться в одной комнате с вепрем-маньяком.

— Что поделать, — вздохнула Табби. — Мы должны поддерживать Мэгги, если она действительно собирается бросить курить.

— Я разрешаю ей бросить в любой момент, — проговорила Берни. — Только в следующем месяце, когда я буду в Гамбурге.

— Доктор Боб сказал, что найдет мне гипнотизера, — Мэгги глубоко затянулась.

— Старый добрый доктор Боб. Тебе не кажется, что ты слишком давно к нему ходишь? — спросила Берни.

— Да, уже несколько лет, — добавила Табби. — Ты уверена, что он тебе еще нужен?

— Он, кажется, уверен. Пока я не брошу курить. Но я курю лет с пятнадцати, когда еще пряталась в ванной от мамы и открывала окно, чтобы проветрить. Я попробую курить меньше. И к доктору Бобу ходить пореже. Смотрите, уже десять, а я еще не курила. И никого не убила. Так что если я просто… Черт!

— Ты такая нервная, бедняжка. Я возьму трубку, — Табби потянулась к телефону. — Алло? Да, это номер Мэгги Келли. Могу я узнать, кто звонит?

— Смотри, какая вежливая. Прямо вся в белых перчатках и с жемчужным ожерельем, — улыбнулась Берни.

Табби подняла руку и щелкнула пальцами.

— Миссис Келли? Мать Мэгги?

Мэгги, которая в этот момент затягивалась, закашлялась, убежала в глубь комнаты, схватила подушку с дивана и прикрыла ею голову.

Табби корчила рожи в зависимости о того, говорила она или слушала. Большей частью, конечно, слушала.

— Очень приятно. Это Табита Лейтон, агент Мэгги. Простите? Да-да, я даю вашей дочери детальный отчет обо всех деньгах, которые проходят через мой офис. Нет, я бы не сказала, что Мэгги наивная. Нет, так бы я тоже не сказала. — на ее лице отразилось легкое удивление. — Как вы сказали? Налоги? Да, конечно, я… Нет, нет, я не собиралась грубить вам, миссис Келли. Я просто… Хотите поговорить с Мэгги?

Мэгги уже отчаянно махала руками и беззвучно вопила: «Нет!» А теперь она молитвенно сложила руки, рухнула на колени и с жалостным видом поползла к Табби.

— Хотя постойте, миссис Келли, — Табби пыталась поднять Мэгги, которая коленями стояла на ее юбке, но в конце концов уселась рядом с ней на пол. — Мэгги сейчас нет. Нет, она не прячется в ванной. Ее действительно нет, но я могу… Убийство? Вы читали об этом? — она выразительно посмотрела на Мэгги. — Нет, Мэгги в безопасности. Что? Нет, ее не подозревают, как в прошлый раз. Что вы говорите? Хорошо, передам. Да, и это передам. И что, простите? Как, и это ей тоже передать?

Мэгги закатила глаза.

— Но как вы… Понятно. Где неприятности, там и Мэгги, так что вы нашли телефон отеля, позвонили и узнали, в каком она номере? Как… как изобретательно с вашей стороны, миссис Келли. Теперь я понимаю, от кого Мэгги унаследовала свое воображение. Я? О! Я… Я здесь тоже живу. Да, мы с Мэгги живем в одном номере, — Табби прищурилась, свирепо глядя на Мэгги. — Да, я плачу свою долю, включая налоги. Но мне уже пора. Да-да, я передам, чтобы она вам позвонила. Нет, я не забуду, мне не нужно это записывать, — на мгновение у нее отвисла челюсть. — Нет, завязывать вокруг пальца нитку я тоже не буду. Она позвонит, я обещаю, честное скаутское. До свидания.

— Спасибо тебе, Табби, от всего моего заячьего сердца, — Мэгги поднялась с колен. — Разговора с мамочкой я бы сейчас не пережила.

— А я не пережила бы никогда, — Берни развалилась на диване. — И ты всего лишь куришь? Не пьешь? Не колешься? Ты святая, Мэгги.

— Ты ведь позвонишь ей, правда? — Табби раскрыла блокнот и принялась им обмахиваться. — Если ты этого не сделаешь, она будет приставать ко мне. Я ее боюсь.

Мэгги посмотрела на нее, потом на Берни и ухмыльнулась.

— Ну что, у вас есть еще вопросы, почему я до сих пор хожу к доктору Бобу?

— Нет, — сказала Берни. — У меня есть вопрос, почему ты не уехала в Новую Зеландию, а с доктором Бобом все ясно. На чем мы остановились? Алекс, ты не помнишь? — она взглянула на Сен-Жюста снизу вверх. — Ты не завязал узелок на память?

— Алекс, подожди, не отвечай. — Мэгги обратилась к Табби: — Так что же моя матушка просила мне передать?

— Да так, ничего, — Табби теребила шарф.

— Табби!

— Ну ладно. Она велела передать, чтобы ты держалась подальше от камер и не называла свое имя журналистам, потому что она не хочет портить себе репутацию. Она велела передать, что всегда говорила, что похабщина, которую ты пишешь, до добра не доведет. Она велела передать… В общем, что ни капли не удивится, если ты каким-то образом причастна к убийству Розы, поскольку ты всегда умудряешься вляпаться в историю. Тут она крикнула твоему отцу, чтобы тот, ради всего святого, вставил обратно свои зубы, потому что он выглядит так, словно высасывает лимоны, сидя на крыльце ветхой хижины в горах, и ему не хватает только банджо, деревяшки, чтобы строгать, и «бьюика» 46-го года на чурбачках перед домом. Язык у нее хорошо подвешен.

— Такая вот у меня мама, — Мэгги болезненно улыбнулась. — Она всегда сражается за меня против меня и ведет к светлому будущему, загоняя в тупик. Отец на ней женился, бедолага, но это его дело. А мне приходится ее любить. Кто-то же должен, — закончила она и потянулась за второй сигаретой.

Табби подала ей зажигалку.

Сен-Жюст стоял и молча слушал пересказ желчной тирады миссис Келли, страстно желая заключить Мэгги в объятия, утешить ее. Но он знал, что она не потерпит жалости.

Остальные тоже примолкли, и на комнату мокрым серым одеялом опустились злобные флюиды миссис Келли.

Сен-Жюст никогда не слышал выражения «спас звонок», но был рад услышать стук в дверь и поспешил открыть. В номер вошли Стив Венделл и сержант Деккер.

Глава 14

— Доброе утро, Блейкли, — Венделл прошаркал в комнату. — Как жизнь?

— Как всегда, наслаждаюсь своим отменным здоровьем, спасибо.

— Да? Ну хорошо. Устроились на работу?

— Напротив, я настойчиво пребываю в праздности, как подобает зажиточному джентльмену, и посвящаю свое время благотворительности, чтобы оказать поддержку менее удачливым. О, бравый сержант тоже почтил нас своим присутствием, — Сен-Жюст пропустил Деккера в комнату. — Прекрасно выглядите, сержант. Как чудесно, что вы согласились присоединиться к нашему маленькому собранию.

Деккер, который молча направлялся к бубликам и кофе, застыл на месте.

— Какое собрание? Я пришел допросить Мари-Луизу… — он полез в карман спортивной куртки, достал блокнот и пролистал его. — Мари-Луизу… Странно, у меня нет ее фамилии. А почему, собственно говоря?

— «Луиза» — это и есть фамилия, сержант, — быстро соврала Мэгги, осознавая, что раз Сен-Жюст здесь, то она должна разделять с ним и неприятности. — Помните Тину Луиз? Которая играла кузину Джинджер в «Острове Джиллиан»? Возможно, вы заметили сходство? Мари-Луиза — потомок Луизов из Омахи.

— Серьезно, что ли? Ух ты, — сказал Деккер и продолжил путь к столику.

Мэгги наблюдала, как он взял ложку, зачерпнул сливочный сыр и стал намазывать его на целый бублик с изюмом и корицей.

Испачкав три салфетки и облизав два пальца, он в конце концов взгромоздил на бублик полфунта сыра.

Сен-Жюст прав. Этот человек не может даже толком намазать масло на булочку, вернее, на бублик.

— А мармелада нет? Я люблю виноградный. Нет? Ну хоть какого-нибудь? — Деккер пошарил среди чашек и блюдец.

— Простите, сержант, но мы его уже съели, — сказала Мэгги, а Берни хихикала в кулак. — Не могли бы вы сесть? По-моему, Алекс уже начинает.

— Начинает что? Венделл, во что вы меня втянули? И вообще, у меня уже есть главный подозреваемый.

— Надеюсь, сержант, что у вас также есть голова на плечах, — холодно произнес Сен-Жюст. — Мне кажется, мы могли бы побудить вас начать ею пользоваться, раз уж выдалась такая возможность.

— Слушайте, Венделл, вы говорили, что знаете его. Что за чушь несет этот пижон?

Венделл пожал плечами, поцеловал Мэгги и пожелал ей доброго утра. Какой он замечательный. Он так ей нравился, честно. Такой милый и помятый…

Сен-Жюст присоединился к ним, а Табби тем временем пригласила Деккера сесть возле нее и расстелила ему на коленях салфетку. Возможно, так она надеялась спасти обивку.

— Он вам еще ничего не рассказал? — поинтересовался Сен-Жюст.

— Например, что собирается делать с призом? — поморщился Венделл. — Знаете, где я застал его утром? В фирменном магазине «Феррари», где он — с ума сойти! — приценивался к красному автомобилю. Этот болван убежден, что он — второй Джанкарло, хоть я не знаю, что это за тип. Будь у меня хоть малейшая надежда, что этот придурок способен самостоятельно найти выход из телефонной будки, я бы не стал подыгрывать вам, Блейкли.

— И я ценю вашу жертвенность, Венделл, воистину ценю. Не так ли, Мэгги? Смею надеяться, что во время моего расследования мы неплохо поладим. Осмелюсь заявить, что в результате моего исследования мы продвинемся вперед.

— Вашего расследования? Все ясно. Мне нравится, как вы водите за нос Деккера, но сейчас я ухожу.

— Не уходи, Стив, — вскочила Мэгги. — Ведь Алекс в прошлый раз помог нам. Смотри, он всех собрал. Ну, кроме Веры, но она придет, как только наштукатурится. Мы даже добыли эти доски.

— Доски, — мрачно повторил Венделл. — Замечательно. А смех за кадром будет? Ладно, ладно. Не хмурься, Мэгги, я остаюсь.

— Да, прошу вас, останьтесь, — невозмутимо произнес Сен-Жюст, и Мэгги очень захотелось затолкать ему в рот салфетку, чтобы он замолчал. — Держу пари, мы неплохо повеселимся. А теперь давайте заключим временное перемирие, Венделл. Можем снова взяться за оружие, как только разоблачим Шутника и найдем Убийцу. Венделл поднял брови:

— Ладно, будем считать, что я вас понял. Вы сказали — Шутник и Убийца? Вы тоже так считаете? Хорошо. Мне казалось, я единственный, кто понял, что у нас два разных преступления и два разных мотива. Если вы не начнете тут расхаживать, размахивать моноклем и строит из себя напыщенного болвана, я смогу с вами работать.

— Не волнуйся, Стив, — Мэгги придвинула к себе стул, намекая, чтобы он сел рядом с ней за стол. — Алекс только делает вид, что он напыщенный и высокомерный всезнайка. Может быть, ты этого еще не заметил, но он далеко не глуп.

— Дражайшая Мэгги, я недостоин столь лестного отзыва, — Сен-Жюст поклонился. — А теперь давайте начнем.

Он обошел стол и остановился перед досками.

— Дамы, господа констебли, прошу вашего внимания.

— Констебли? — Стив рухнул на стул. — Ты обещала, что он не будет издеваться.

— Алекс всегда такой, — Мэгги похлопала его по руке. — Я сказала только, что он не глуп.

В дверь снова постучали, и сержант быстро открыл ее (предварительно слизав с пальцев сыр, и Мэгги подумала, продается ли в сувенирной лавке отеля дезинфицирующее средство). Вошла запыхавшаяся Венера.

— Я опоздала? Только что разговаривала по телефону с очаровательным мужчиной из Чикаго.

— С мужчиной? — Деккер напрягся. — У вас есть лицензия на секс по телефону, мисс Симмонс?

Венера вытаращила на него глаза и открыла рот.

— Я… Что вы сказали? О господи, Вилли, что за глупости. Я просто давала по телефону интервью радиостанции. Рекламировала новую книгу, — добавила она, заметив, что Деккер еще не понял. — Все в порядке?

— Мне показалось, что она даст ему пинка под зад, — прошептала Мэгги Сен-Жюсту и Стиву. — Вам не кажется, что у нее странный взгляд? Интересно, она приняла успокоительное или просто не в себе? В любом случае хорошо, что она сообразила, что еще нужен этот придурок.

— Искренне надеюсь, что ненадолго, — Сен-Жюст подошел к Венере и усадил ее рядом с Верни, поскольку Табби внезапно захотелось расправить юбку на весь диван. Деккер сел на стул около рояля.

— Что-нибудь узнала, Вера? — Мэгги чувствовала, что Стив снова занервничал. Она была готова сделать что угодно, лишь бы не дать ему уйти раньше времени.

— Да, Мэгги, узнала. И на самом деле это так забавно. В смысле — шпионить. Я чувствовала себя прямо Джессикой Флетчер из сериала «Она написала убийство». Я ведь все-таки женщина и писатель… В общем, вы поняли, к чему я. У меня нет велосипеда, но Джессика переехала в Нью-Йорк, когда начал падать рейтинг сериала. Я могу купить велосипед, если так нужно, — она обвела всех взглядом и опустила голову. — Извините. Просто мне так… у меня словно выросли крылья.

— Господи помилуй, крылья у нее выросли. И зачем она нам нужна? — процедила Мэгги сквозь зубы.

Венера достала из сумочки несколько сложенных листов бумаги.

— Я была очень серьезной маленькой Джессикой Флетчер. Вот список участников, которые все еще здесь, — она протянула листки Сен-Жюсту, а тот передал их Венделлу. — Восемьсот двадцать шесть. Уехала примерно половина и уезжают до сих пор.

— Уезжают? — Деккер побледнел. — Но они не имеют права. Пока у меня нет веских оснований для ареста Луизы Омахи, они остаются подозреваемыми.

— Ну и придурок, — прошептал Венделл, потирая лоб. — Деккер, вы не можете подозревать полторы тысячи человек. Мэгги уже дала мне список всех зарегистрированных участников. Или вы собираетесь держать здесь этих дамочек за счет налогоплательщиков, пока не раскроете преступление? Дай бог, если это случится к следующему Рождеству, и то если повезет.

Никто бы не доверил Вилли расследовать убийство, но раз уж он здесь оказался, то он главный, и ничего с этим не поделаешь, закончил он мысленно.

— Могу я продолжать? — вкрадчиво поинтересовался Сен-Жюст, постукивая маркером по правой доске. — Благодарю. Теперь, как вы все видите… Надеюсь, вы все видите? Сержант, может, вам сесть поближе?

— Нет, не надо, — Деккер проглотил последний кусок бублика.

— Как вам будет угодно, сержант, — вздохнул Сен-Жюст. — Как большинство из вас видит, на этой доске я написал «Первый негодяй», а на второй… Как видите. В настоящий момент я бы хотел кое-что изменить. Мэгги, как мне стереть надпись?

Мэгги намочила салфетку в стакане с водой.

— Вытирай вот этим.

— А она не испортится? — спросил Сен-Жюст, стирая надпись.

— Слушай, после того, как я вчера просидела в этом проклятом лифте, меня одарили двумя жалкими купонами на бесплатную выпивку. Я уж добавлю к этому одну салфетку.

— Банни рассказала мне, что собирается подать иск, — добавила Венера. — После чего улетела домой. Вот курица. А курицы летают? Что-то сомневаюсь. Нет, наверно, она улетела, как… индюшка.

— Индюшки тоже не летают, — хмыкнула Мэгги.

— Как всегда, умничаешь. А я ведь просто так сказала, к слову. В общем, она останется в истории как худший председатель за время существования ГиТЛЭРа.

— Восставший любовный жезл, — пробурчала Верни. Она подошла к мини-бару и налила себе скотча. — Мне ночью снились кошмары.

— Итак, отложим на время список подозреваемых. Пожалуйста, не обращайте внимания на то, что я сейчас напишу на первой доске, — сказал Сен-Жюст.

Мэгги обернулась и увидела, что он написал «Второй негодяй» в центре первой доски своим идеальным каллиграфическим почерком. А затем вернулся к чистой второй доске.

— Что ж, можно продолжать. Предлагаю начать с перечисления событий, которые произошли с самого начала конференции, и вспомнить их не обязательно по порядку, но все. Мы обсудим и впишем — либо сюда, — Сен-Жюст написал «Шутник» наверху второй доски, — либо сюда, — в центре доски он написал «Убийца», — поскольку мы уже пришли к выводу, что преступников двое и у каждого своя цель. Мэгги, начнем с тебя. Ты присутствовала при первом розыгрыше.

— Она? Стреляли-то в меня, помните? — возмутилась Венера.

Деккер достал из внутреннего кармана куртки свой верный блокнот.

— В вас стреляли? И вы не вызвали полицию?

— Пистолет был игрушечный, — объяснила Венера. — Впрочем, неважно. На меня напали, несколько раз. Но дело не в этом. Посягнули на ГиТЛЭР в первый же день. Вот почему я здесь, Вилли. Пока я дышу, никто, никто не смеет посягать на мой возлюбленный ГиТЛЭР! Я пролью свет на происки врагов. Мы сделаем это вместе, правда? Один за всех, и все за одного!

— Вы это слышали? Она просто ходячее клише. Да еще и выглядит как обкуренная. Наверняка начала глотать какое-нибудь экстази, — Мэгги подперла руками голову.

— Благодарю вас, Венера, — Сен-Жюст мягко похлопал ей. — Я восхищен вашей решимостью. Ну что, в бой за ГиТЛЭР?

— За ГиТЛЭР! — Венера улыбнулась и отсалютовала ему кулаком.

— ГиТЛЭР — это чего? — спросил Деккер, снова потеряв нить разговора. Сен-Жюст строго посмотрел на него.

— Первый розыгрыш, — виконт взял красный и синий маркер. — Ковбой с пистолетом. Кто что думает?

Чувствуя себя ужасно глупо, Мэгги подняла руку. Сен-Жюст вызвал ее.

— Шутник, — уверенно произнесла она, надеясь, что сейчас все закрутится и Венделл не уйдет.

— Согласны? — спросил Сен-Жюст. Никто не возразил, и он записал «ковбой» под словом «Шутник». — Следующий?

— Можно я! Можно я! — закричала Венера, вытягивая руку, словно первоклассник.

Если подумать, решила Мэгги, то все это напоминает комедийное телешоу.

Сен-Жюст вздохнул и позволил Венере говорить.

— Потом у меня в номере были мыши, это сделал Шутник.

— Шутник в номере с мышами, — тихо пропела Мэгги, спрашивая себя, нет ли в сумочке Веры еще таблеток счастья и не захочет ли она поделиться.

— Мыши в номере? Здесь, в отеле? — снова встрял Деккер. Да, этот парень тот еще тугодум, но если повторить фразу несколько раз, он мог ее уловить.

— Молчите и слушайте, Деккер, — бросил Венделл. — Съешьте бублик или еще что-нибудь.

Деккер послушно подошел к столу и пошарил на подносе. Обнаружив недоеденный бублик Мэгги, он выложил на блюдце остатки сливочного сыра, вернулся к роялю, сел на стул и принялся есть бублик, обмакивая его в сыр.

Под «ковбоем» появились «мыши».

Потом к списку добавились «засохшие цветы», «пропавшие книги и карточки», «телефонные звонки Морин Бейтс Оукли», «горилла», «потоп в библиотеке» и, наконец, «Банни Уилкинсон на крыше».

— Что ж, с этим покончено, — сказал Сен-Жюст. — Теперь перейдем к происшествиям с телесными повреждениями. Начнем с Джанкарло.

— Телесными чего?

— Жуйте, Деккер! — рявкнул Венделл. — Мэгги рассказала мне об этом, Блейкли. Вы говорите о парне, которому заехали носком по физиономии? Это и есть Джанкарло?

— Да, Джанкарло, король моделей. У меня есть версия, что его ударили носком, набитым монетами, возможно, четвертаками, чтобы сорвать фотосессию, в которой он собирался участвовать вместе с мисс Симмонс.

— Опять она? — Венделл уставился на Венеру. Та пыталась выглядеть одновременно оскорбленной и прекрасной. По мнению Мэгги, на самом деле она выглядела замороженной, но при этом довольной.

— Да, но я считаю, что в данном случае объектом посягательств был Джанкарло. Так что же это — выходка Шутника или дело рук Убийцы? Имейте в виду, что к этому моменту мы уже стали свидетелями, — он начал указывать маркером на доску, — ковбоя, мышей, сухих цветов, телефонных звонков, которые сорвали речь мисс Оукли, и так далее.

— Я понял, к чему вы клоните, Блейкли, — Венделл поднялся и принялся ходить по комнате. — В первый день и утром следующего дня было достаточно розыгрышей, чтобы навести на мысль о том, что эти выходки послужат хорошим прикрытием для чего-то более серьезного вроде убийства. Или, по крайней мере, нападения.

— Совершенно верно. Кроме того, есть двое, которым было выгодно отстранение Джанкарло от конкурса. Это Дамьен и Люциус, участники конкурса «Лицо с обложки». Я сам, естественно, не в счет.

— Почему естественно? — спросил Венделл, ухмыляясь Мэгги, которая показала ему язык. Ох уж это мужское соперничество! Это, конечно, приятно, но порой здорово досаждает. — Ладно, ладно, забудьте. Но удар в челюсть носком, набитым четвертаками, — это не убийство.

— Правильно, — согласился Сен-Жюст. — Так что, это работа Шутника или Убийцы?

— Убийцы, — заявила Берни. — Джанкарло получал солидный куш за то, что позировал для обложек. Если он не участвует в конкурсе, в котором побеждал уже четыре раза — ему давали выигрывать так часто, как только возможно, — то это открывает двери Дамьену и Люциусу.

— Прошу меня простить, Бернис, но я тоже конкурсант. И позволю себе нескромность — уже фаворит.

— Ну да, точно. Прости, Алекс. Сен-Жюст слегка наклонил голову. Табби робко подняла руку и была вызвана.

— Спасибо, Алекс. Я думаю, Берни хотела сказать, что Джанкарло может стать следующей жертвой, если убийцу Розы не найдут. Роза и Джанкарло были близки. Я слышала от разных людей, что Джанкарло собирается уходить. Его слишком часто использовали в качестве модели, поэтому издатели теперь ищут новую грудь, то есть лицо. Зачем его вышибать из конкурса, если он и так уже одной ногой за дверью? Тем более что за него стали бы голосовать из сочувствия.

Мне, например, было его жалко. Если не он следующая жертва, я могла бы предположить, что он сам себя ударил в качестве рекламного трюка. Ведь в зале его ждала пресса. И еще откуда ни возьмись появился визажист, чтобы замазать ему синяк.

— Все очень логично, Алекс. Эта женщина всегда меня удивляет, — Мэгги посмотрела на Сен-Жюста. — Стоит лишь подумать, что ее мозги завязаны розовыми ленточками и придумывают елочные украшения из картонок от туалетной бумаги, как она сражает тебя наповал.

Сен-Жюст молча повернулся к доске, провел линию и начал новый столбец, «Джанкарло». Под этим именем он написал: «Шутник?», «Убийца?», «Рекламный трюк?»

— Ну что ж, дамы, вернемся к Джанкарло позже.

— Убийца, Алекс? Ты уверен? А ты не хочешь написать «вероятная жертва»?

— Сейчас мы просто перечисляем события, Мэгги, стараясь связать их либо с Шутником, либо с Убийцей. В случае с Джанкарло я просто добавил третью возможность.

— Понятно. Хотя так он больше похож на подозреваемого, чем на жертву. Получается, что насчет него у нас три версии.

— Можно и так сказать, — Сен-Жюст в ответ спокойно посмотрел на нее. — Интересно. Мне нравится ход твоих мыслей, дорогая.

— Мне теперь так тепло и хорошо, — Мэгги скорчила рожицу.

— Я, как всегда, рад быть к твоим услугам. Вернемся к списку. Кто следующий?

— Снова Венера, — выдал Деккер. Все обернулись и увидели, как он слизывает с блюдца остатки сливочного сыра. — Удар током, помните? Я думаю, это сделал Убийца.

— А я, пожалуй, с вами не соглашусь, — Сен-Жюст демонстративно повернулся к нему спиной. — Будь это Убийца, наша дорогая мисс Симмонс не почтила бы нас своим присутствием. Прямо сейчас она отправлялась бы в последний путь. Нет, это был еще один розыгрыш. Злой розыгрыш, но тем не менее это дело рук Шутника, — он поднял маркер. — У кого есть возражения?

— У меня нет, — Венера откинулась на спинку дивана. — Не хочу думать, что меня собирались убить.

— Просто кому-то ты слишком нравишься, Вера, — Мэгги улыбнулась. — Пора бы привыкнуть.

— Не смешно, — буркнула та.

— Вы заметили, что большая часть розыгрышей досталась Венере? — подала голос Берни. — Возможно, Мэгги права и кто-то правда ее не любит. Все-таки здесь было более полутора тысяч человек. Широкий простор для деятельности.

— Мисс Симмонс — главный докладчик, Берни, — напомнил Сен-Жюст. — Любые неприятности, связанные с ней, привлекают внимание журналистов. И мы подошли к очень важному вопросу. Мотив.

— Может, сначала внесем в столбец «Убийца» смерть Розы? — предложила Табби, как примерная ученица. — Тогда список будет полным.

Сен-Жюст послушно записал Розу Шервуд под словом «Убийца».

— Да уж, Роза незабываема, — заявила Берни. — Ее убийство явно опровергает твою теорию о том, что Шутником была она, верно, Табби?

— Это было предположение, — Табби заново расправила вокруг себя юбку. — Я не слишком ее любила, но это не преступление. Она умерла, и бог с ней.

— Мне казалось, она была довольно милой старой девой, — произнес Сен-Жюст.

— Не говори так, это шовинизм, — предупредила Мэгги и объяснила: — Роза была деловой женщиной и не всегда играла в открытую, о чем упоминали многие. Скажем прямо, она шла по головам, когда создавала свою империю любовных романов. За такое вряд ли будут любить.

— Ладно, вернемся к делу, — перебил Венделл. — Пока мы выяснили только, что преступников двое. Один устраивал розыгрыши, другой зарезал в лифте симпатичную — или не очень симпатичную — пожилую леди. Что еще?

— Подозреваемые, лев-тенант, — ответил Сен-Жюст, и Венделл сел. — Будьте добры, достаньте вашу записную книжку и внесите туда имена, которые я продиктую.

— Вы знаете имена? — удивился Венделл, открывая книжку. — Ну что ж, давайте.

— Перед тем как я начну говорить, должен предупредить вас, что в данный момент целиком и полностью полагаюсь на интуицию, и потребуется раздобыть факты, дабы подкрепить мои туманные предположения.

— Он странно говорит, но до меня дошло. Он ни черта не знает, — Деккер закрыл блокнот и сунул его в карман.

— И этот человек считает, что блещет остроумием. Забавно. Итак, начнем, — Сен-Жюст устремил на сержанта бесстрастный взгляд. — Я бы попросил проверить компанию «Свет Для Всех», поскольку видел человека, возможно, работающего там. Этот человек поспешно покинул место происшествия сразу после того, как мисс Симмонс получила удар током. Этот человек был одет в мешковатую коричневую униформу, на спине куртки было написано название компании, а под надписью — грубое изображение лампочки.

— Это сокрытие свидетельских показаний, Блейкли, — Деккер выдвинул свою внушительную челюсть. — Вы должны были рассказать мне.

Мэгги закрыла глаза, ожидая взрыва, но Сен-Жюст великолепно владел своими эмоциями.

— Насколько я помню, сержант, — ровным тоном произнес он, — вас не слишком интересовало, что я говорю. Вы были погружены в мечты и думали о том, как оказаться на обложке. Так что мы бесконечно счастливы удостоиться наконец вашего внимания. Венделл, можете ли вы как-то использовать эту информацию? В передаче про Полицейский департамент Нью-Йорка «Стражи в синем» смогли бы.

— У этого сериала денег больше, чем у настоящего Департамента, — ответил Венделл. — И удар током — не самое главное в этом деле. Или вы считаете, что это связано с убийством?

— Давайте так считать, это будет проще, — кивнул Сен-Жюст. — Связь была бы более очевидной, если для того, чтобы вывести из строя противопожарную систему в библиотеке, необходимо уметь обращаться с электричеством.

— Вроде бы она работает от электросети. Ладно, вы меня убедили. Я проверю этот «Свет Для Всех». Но в Нью-Йорке может оказаться куча отделений этой компании. А если я их найду, тогда что?

— Тогда, друг мой, я попрошу вас проверить сотрудников, чьи фамилии значатся в списках участников конференции. Я недавно заметил, что в написании любовных романов может принимать участие супруг писателя, и полагаю, что мы должны иметь в виду такого рода связи. Кроме того, когда вы будете искать этого человека, постарайтесь также проверить прошлое следующих людей. И он начал называть имена.

— Начните, пожалуйста, с самого Джанкарло — жертва он, потенциальный преступник или даже убийца. Далее — Дамьен, затем Люциус. Не стоит забывать, что в этом обложечном бизнесе все готовы друг другу глотку перерезать. А также о том, что Роза Шервуд, которая руководит — руководила — этим конкурсом, могла повлиять на результаты голосования так, как ей выгодно.

— А Лиза Лэнг? — подала голос Мэгги, решив, что слишком долго молчала. — Интересно, почему она все эти годы оставалась в журнале и терпела нападки Розы? Вряд ли ей платили бешеные деньги, и мы все слышали, как Роза обозвала ее шлюшкой. Я считаю, что Лиза неровно дышит к Джанкарло.

— Да уж, конечно, — фыркнула Венера из глубин дивана, где лежала, свернувшись калачиком. — Лиза-подлиза. У Джанкарло любовь с Джанкарло. Все эти модели любят только сами себя.

— Я ее проверю, Мэгги, — Венделл записал еще одно имя.

— Затем, — Сен-Жюст посмотрел на Мэгги, — я попросил бы проверить Марту Коловски.

— Марту? — Венера села. — Ладно, с Лизой все понятно. А Марта здесь при чем? Она не могла убить Розу.

— Я согласен, Венера, — кивнул Сен-Жюст. — Но мы исходим из предположения, что негодяев двое.

— Действительно, — Венера нахмурилась, глаза ее сузились, уши слегка покраснели. — Если эта дрянь напустила мышей ко мне в номер, я…

— Нет, Вера, — Мэгги вскочила. — Ты сейчас с нами, поэтому будешь молчать о том, чем мы занимаемся. Иначе я тебя выгоню. Мы продолжим вести расследование, но тебе ничего рассказывать не будем. Поняла?

— Ты не смеешь мне приказывать, — Венера скрестила руки на своей пышной груди.

— Возможно, и нет, — вмешался Венделл. — Зато я смею, мисс Симмонс. Если только вы не хотите, чтобы я проверил и вас тоже. Можно даже обратиться в налоговое управление. Насколько мне известно, ради рекламы люди совершают очень странные поступки. Если Джанкарло это сделал, могли сделать и вы.

— Это… оскорбление, — возмутилась Венера, но потом сникла. — Ну хорошо. Бдительность — мать безопасности. Я буду нема как рыба, — она провела пальцами по рту, словно закрывая его на «молнию», и промычала, почти не разжимая губ: — Вот, теперь довольны?

— Мы вам чрезвычайно благодарны, — вкрадчиво произнес Сен-Жюст. — Сержант Деккер, вам, наверное, уже пора вернуться к работе.

— Да, хорошо, потому что так мы далеко не уедем, — Деккер встал и направился к двери. — Вы идете, Венделл?

— Ступайте вперед. Встретимся внизу через несколько минут, — Венделл подождал, пока Деккер вышел. — Блейкли, это ведь солидный список. Ну и задали вы мне работу.

— Да, я знаю. Надеюсь, он станет короче. Как сказал д'Алленваль: «Чем больше возможностей, тем сложнее выбирать». Но боюсь, нам придется проверить всех, постепенно отсеивая лишних. Вы можете почерпнуть кое-какие сведения из буклета конференции. Мэгги, будь добра, подай буклет. Если, конечно, вы способны справиться с этим заданием, Венделл.

Венделл посмотрел на Мэгги. Она явно не собиралась ничего «подавать». Алекс что, решил, будто она — Лесси?

— Сам возьми, Алекс. Вон он, лежит на столе. К удивлению Венделла, Сен-Жюст послушался и направился к столу.

— Он специально машет передо мной красной тряпкой, — буркнул Венделл и добавил, когда Сен-Жюст вернулся: — Да, Блейкли, я способен справиться. И это не задание. Мы расследуем это дело вместе. Мы команда, не забывайте.

— Конечно, конечно, — примирительно сказал Сен-Жюст, покачивая монокль на ленточке. — Прошу прощения. А вот и Стерлинг. Чудесно. Стерлинг, все прошло удачно? Просто кивни. По крайней мере, я вижу, что ты нашел уличного торговца. Можешь спокойно доедать свой хот-дог.

Стерлинг кивнул, не переставая жевать, прошел к доскам, поправил очки и посмотрел на список.

— Фто эфо факое?

— Мы занимаемся расследованием, Стерлинг, — ответил Сен-Жюст и снова обратился к Венделлу: — Возможно ли проследить — кажется, так говорят? — телефонный звонок, сделанный из одного номера отеля в другой?

— Хороший вопрос. Не знаю. А что?

— Меня интересуют телефонные звонки, которые досаждали Морин Бейтс Оукли, так что она проспала завтрак и свою речь, — объяснил Сен-Жюст. — Было бы неплохо узнать, кто звонил.

— Да, — кивнул Венделл. — Но для этого потребуется ордер, а я не думаю, что у нас для этого достаточно оснований. Что-нибудь еще?

— Я хочу сказать, — Берни откинулась на спинку дивана, и Мэгги увидела у нее на коленях телефонный справочник. — Ты был прав, Стив. «Свет Для Всех» — это сеть компаний. Только на Манхэттене их две. А если они по всей стране? Нам это не сильно поможет.

— Да уж, — вздохнул Венделл. — Кстати, чуть не забыл. Я попросил как можно быстрее проверить нож Мари-Луизы и утром получил отчет из лаборатории. Нож чист, так что она вне подозрений. Я решил, что не стоит говорить об этом при Деккере, ведь он еще ждет результатов экспертизы того ножа, который вы ему подсунули.

— Благодарю, Венделл, — поклонился Сен-Жюст. — Я в неоплатном долгу перед вами.

Мэгги прикусила губу и попыталась сделать вид, что ей все равно. Почему Алекс так заботится о Мари-Луизе? И что там между ними? Ей от силы двадцать один, она слишком молода для него. Хотя, по мнению джентльмена эпохи Регентства, она даже старовата. Большинство юных леди начинали выезжать в свет в семнадцать или восемнадцать и вскоре выходили замуж, часто за мужчину много старше себя. Почему ей никогда не приходило в голову, что герои эпохи Регентства — старые развратники? Фу, какая гадость.

— Да, Стив, спасибо, — поблагодарила Мэгги, поскольку именно так поступают хорошие люди. Ну ладно, ей тоже нравится Мари-Луиза, она хорошая девушка, только невоспитанная. Но к этому можно привыкнуть.

Венера собралась уходить, но по дороге к двери остановилась.

— Я не говорила, что регистрационный взнос за конкурс «Лицо с обложки» можно вернуть? Это имеет значение?

— Имело, — ответил Сен-Жюст. — Но поскольку Роза умерла, то теперь вряд ли. Вам есть что добавить?

Венера скисла, и Мэгги воспряла духом.

— Не забывай держать язык за зубами, Вера. Ни слова Марте, особенно теперь, что она в списке подозреваемых.

— Знаю. И еще Лиза Лэнг, — по лицу Венеры было понятно, что она не воспринимает эти подозрения всерьез.

— Да, мисс Лиза Лэнг, — Сен-Жюст поправил несуществующий галстук. — Ведь это ты предложила внести ее в список, Мэгги? Очень своевременно. Думаю, мне стоит отправиться к ней, чтобы принести соболезнования и утешить в час скорби.

— Вам не положено допрашивать подозреваемых, Блейкли, — заявил сержант Деккер, который стоял за дверью, когда Венера открыла ее.

— Деккер? — Сен-Жюст медленно повернулся к нему и поднес монокль к глазу. — Вы подслушивали? А я решил, что вы проводите следствие.

— Нуда, это ваши трудности, — Деккер выглядел будто клоун, переодетый полицейским. — Что вы там несете про скорбь? Я уже говорил с Лизой Лэнг, она очень расстроена. Зачем лишний раз тревожить ее?

— Видите ли, сержант, — протянул Сен-Жюст, убирая монокль. — Заботы большинства людей представляются мне несущественными. Возможно, у вас есть время на праздность, я же намерен раскрыть это преступление. Я бы сказал, что мне было приятно ваше общество, но для этого я слишком честен. С вашего позволения.

Мэгги расплылась в улыбке. Губы у нее были сжаты, а брови подняты. Она знала, что выглядит глупо, но куда ей до Вилли Деккера, который с отвисшей челюстью смотрел, как Сен-Жюст неторопливо удаляется, помахивая тростью.

— Пойдемте, Деккер, — окликнул сержанта Венделл. — Вам уже наверняка прислали отчет по результатам экспертизы того ножа. Как знать, если ваша версия подтвердится, то вы очень скоро арестуете преступника.

— Так и будет, а все это — пустая трата моего времени, — отрезал Деккер. Он шагнул в коридор, резко повернул налево и направился к лифту.

— Не пора ли нам послать его к чертям собачьим? — Стерлинг проводил сержанта взглядом. — Он просто олух.

— Может, Деккер и олух, Стерлинг, но он ведет это дело, так что придется его терпеть, — развел руками Венделл. — Передай Блейкли, что к вечеру мы уже получим какую-то информацию. В крайнем случае завтра утром, — он поцеловал Мэгги и двинулся по коридору, возможно, хотел удостовериться, что Деккер покинул отель.

За ним ушла Берни, чтобы проверить, как идет подготовка к приему, а потом и Табби, окутанная шарфом, отправилась на деловой ланч с клиентом. Мэгги проводила их и вернулась к столу.

— Очень любопытно, — Стерлинг стоял перед досками, сцепив за спиной руки. — Я мог бы написать про это неплохой рэп. Правда, Мэгги? — Она не ответила. — Разве тебе не понравился мой рэп?

— Мы ведь одни, да? — спросила Мэгги.

— Да, одни. Так что скажи мне честно.

— Хорошо, Стерлинг, скажу, — вздохнула она. — Как бы так выразиться… А, знаю. Выражусь, как Алекс. — Мэгги выпрямилась, посмотрела ему в глаза и серьезно произнесла: — Никогда, повторяю, никогда больше не пиши рэп.

— Ох, — Стерлинг сник. — Все настолько плохо?

— Нет, дело не в этом, — быстро произнесла она. — Просто рэп… это не твое. Стерлинг Болдер — тот самый Стерлинг Болдер — не стал бы выступать на публике.

— Я очень волновался, — согласился он.

— Тебе было неловко.

— Да, и это тоже. И еще…

— Тебе больше подойдут сонеты. Куплеты. Что-то в этом роде.

— Да, что-то в этом роде. Спасибо, Мэгги. Хорошо, я больше не буду писать рэп. Ладно. А вдруг Носокс и Мари-Луиза расстроятся?

У Мэгги было свое мнение по поводу Носокса и Мари-Луизы. Она считала, что они от души веселятся, глядя на Стерлинга. Не со зла, просто ради забавы. Но ей никогда не нравилось смеяться над человеком, который выглядит глупо.

— Нет, Стерлинг, думаю, они переживут. Ну что, с рэпом покончено?

— Покончено, — согласился Стерлинг и опять повернулся к доскам. — Все так запутано, Мэгги. Как ты думаешь, кто убил?

Мэгги встала рядом со Стерлингом, и они вдвоем посмотрели на записи.

— Не знаю. — Она помолчала. — Посмотри-ка.

— На что?

— На Джанкарло, — Мэгги ткнула пальцем в доску. — Я не заметила слов «рекламный трюк». Это означает, что Джанкарло либо Шутник, либо Убийца. Может, Алексу известно что-то, чего мы не знаем?

— Вряд ли. Он, конечно, знает много такого, чего я не знаю. Но как он может знать что-то, чего не знаешь ты? Ведь ты его придумала.

— Да, точно. Наверняка профессор Франкенштейн утешал себя тем же.

Стерлинг нахмурился.

— Знаешь, Мэгги, мне часто бывает сложно понять тебя, как и Сен-Жюста. Вы так похожи, хотя и такие разные.

Мэгги слабо улыбнулась, подняла испачканную салфетку и отправилась стирать ее в раковине.

Глава 15

Сен-Жюст расслабленно сидел в фойе, глядя, как мимо проходят люди. Перед ним остывала чашка чая, а за соседним столиком Марта Коловски обсуждала с тремя подчиненными субботний вечер, посвященный Розе Шервуд. Да, скорее всего, с подчиненными. Она говорила с ними так, будто с ничтожными насекомыми.

Как верно подмечено — раб, отпущенный на свободу, сам становится тираном.

— После молитвы начнется показ слайдов, — вещала Марта непререкаемым тоном. — Слава богу, что Роза вела интернет-журнал, мы можем скачать все ее фотографии. Ирен, займись этим. Сара, вот список подходящих песен. Когда Ирен скачает фотографии, подберите музыку под фотографии, а я сделаю окончательный вариант. У меня есть опыт в таких делах, последние пять лет я готовила видеоролики о членах жюри «Гарриет».

— Марта, — робко вмешалась одна из девушек, — а почему мы делали такие подробные видеоролики о членах жюри, а не о победителях конкурса?

Всегда найдется тот, кто задаст каверзный вопрос. А потом еще один. Это своего рода неписаный закон, как давно заметил Сен-Жюст.

Воцарилось напряженное молчание. Все, кроме Сен-Жюста, почувствовали бы себя неуютно.

— Сара, мы же не знаем, кто станет победителем, до самого последнего момента, пока не вскроют конверт. А о членах жюри мы знаем все. А ты, Лори, возьмешь на себя…

— Но ведь на самом деле мы знаем, кто победители, ведь их имена уже выгравированы на призах.

— В общем, да. То есть… — Марта оказалась явно не готова к подобному вопросу. — Я об этом подумаю.

— Мне кажется, дело в том, что никто не пойдет в жюри, если ему не дадут покрасоваться, — произнес все тот же робкий тихий голос.

— Сара, замолчи. А ты, Лори, сделаешь программки для каждого участника. Биографию Розы мы с Лизой уже подготовили. Вы свободны. Ступайте!

Сен-Жюст подождал, пока девушки скроются из виду — он сразу догадался, кто из них Сара, потому что она выглядела самой несчастной, — затем поднялся и с чашкой в руке подошел к Марте.

— Прошу прощения, — он поклонился. — Не возражаете, если я присяду? Должен признаться, что я случайно подслушал ваш разговор, мисс Коловски. Мне захотелось сказать вам, что я восхищен вашей решительностью, которую вы проявили во времена невзгод и печалей. Внезапное бегство мисс Уилкинсон… Жизнь Розы Шервуд угасла, словно свеча… О ужас! И вы так стойко несете на своих плечах бремя ответственности. Я в восторге, мадам!

Марта пригладила волосы и улыбнулась:

— Спасибо, мистер… Извините, я забыла ваше имя.

— Блейкли, Александр Блейкли, — представился Сен-Жюст и сел напротив нее. — Не желаете ли кофе? Я с удовольствием закажу его для вас.

— Нет, благодарю, я уже выпила несколько чашек. Больше мне нельзя. Кажется, я вас вспомнила. Вы сопровождаете Мэгги Келли.

Правая бровь Сен-Жюста поползла вверх. Он — Александр Блейк, виконт Сен-Жюст. Он никого не сопровождает, сопровождают его.

— Да, мы вместе участвуем в конференции. Мэгги — моя кузина. Глупышка, не захотела носить карточку с псевдонимом. На самом деле она Клео Дули, автор детективных романов о виконте Сен-Жюсте. Эта серия в списке бестселлеров «Нью-Йорк Тайме».

Лицо Марты ничего не выражало.

— К сожалению, я не читаю детективов.

— Это легко исправить, мисс Коловски. Если вы дадите домашний адрес, я непременно пришлю вам всю серию. С дарственной надписью от автора, разумеется.

— Вы так любезны! — пусть эта женщина не читает детективы, но, как утверждает Берни, никто не отказывается от бесплатных книг. Поэтому она быстро полезла в сумочку и принялась искать визитку. — Кажется, где-то здесь. Знаете, мне надарили столько визиток за эти дни. Да где же она? — Марта, не задумываясь, вывалила на стол содержимое сумочки.

Бумажник, помада, электронная записная книжка, два блока бумаги для записей, мобильник, расческа, бумажные носовые платки, несколько ручек… и целая куча монет, все четвертаки. Их было так много, что некоторые скатились на пол.

— Позвольте вам помочь, — Сен-Жюст нагнулся и подобрал монеты. — Да у вас целая коллекция.

— Да, — согласилась Марта, отыскав наконец толстую пачку визитных карточек, перетянутую резинкой. Она потянула одну визитку, вместе с ней выскользнули еще три или четыре и упали на пол. Сен-Жюст снова наклонился, поднял их, изучил и вернул. Все, кроме одной, которая незаметно оказалась в его кармане, пока Марта загружала вещи обратно в сумку.

— Должно быть, ваша сумка очень тяжелая, — заметил он, когда Марта начала горстями собирать монеты.

— Это правда. Нужно как-нибудь сесть и разобраться в ней, но у меня совершенно нет на это времени. Вокруг одни болваны.

— В самом деле? Я читал, что на долю каждого великого вождя выпадают тяжкие испытания.

Марта напыжилась.

— Трусливое бегство Банни, мистер Блейк ли, это знак судьбы, — она снова полезла в сумочку и выудила пригоршню четвертаков. — А теперь простите, мне нужно позвонить.

— Вы пользуетесь телефоном-автоматом? И не звоните из номера?

Марта, которая уже поднялась с места, снова села и странно посмотрела на него.

— Да, а что? Вы же не думаете, что я могу злоупотреблять своим положением, записывая на счет ГиТЛЭРа личные звонки, как некая особа, жившая со мной в одном номере?

Сен-Жюст напустил на себя сочувственный вид.

— Что вы, мисс Коловски, ни в коем случае. Просто я удивлен, что в наши дни, когда каждый ходит с телефоном, прижатым к уху, вам приходится пользоваться автоматом.

— Вы бы видели мой мобильник, — вздохнула Марта. — Батарейки сели, а я забыла дома зарядное устройство, к тому же я не умею пользоваться этими телефонными картами. Поэтому приходится собирать четвертаки везде, где только можно. А теперь простите, у меня миллион дел.

Сен-Жюст наблюдал, как она с тяжелой сумкой на плече быстро удаляется к телефонным будкам в дальнем углу фойе.

— Назначаешь свидания, Алекс? — съязвила Мэгги, усаживаясь в кресло, с которого встала Марта. — А где Лиза Лэнг? Я думала, что она сейчас обнимает твои колени и пускает слюни тебе на туфли, изнемогая от страсти.

— Лиза Лэнг, — задумчиво протянул Сен-Жюст, устремив взгляд на высокий куполообразный потолок. — Как там у Джона Беньяна… «Вот юная дева, имя которой Благочестие». Что-то вроде этого.

— Вот как? — Мэгги подозвала официанта и заказала содовую и пепельницу. — То есть она тебя отшила?

— Честно говоря, да. Для обычного мужчины это не стало бы потрясением, но я все-таки более привычен к восхищению слабого пола, поскольку я не обычный мужчина. Все женщины без ума от меня.

— Только не я, — Мэгги забрала у официанта пепельницу и достала из сумочки сигареты.

— Ты тоже, дорогая, — томно протянул Сен-Жюст, ожидая ее реакции.

— Нет, — она бросила пачку обратно в сумку, так и не взяв ни одной. — К тому же я не настолько чокнутая. Ты можешь исчезнуть в любую минуту.

— Тоже верно. Однако это еще предстоит выяснить. С одной стороны, неизвестно, каким образом мы со Стерлингом здесь появились, не так ли? С другой стороны, Венделл выбрал опасную профессию, в любой момент его могут застрелить, пристукнуть, зарезать — долго перечислять.

Мэгги защелкнула сумочку.

— Ты считаешь, я об этом не думала? Мне нужен человек, на которого я могу положиться. А это, как и все остальное в моей жизни, совершенно тебя не касается.

— А я как раз собирался просить нашего досточтимого Венделла уточнить характер его намерений.

— Не утруждай себя, — хмыкнула Мэгги. — Они такие же, как и твои: забраться ко мне в койку. Кажется, вам обоим полезно напомнить, что последний мужчина, попавший в мою койку, умер. Ну что, доволен? Или мне продолжить?

— Нет, не стоит. Гвоздь ты уже вогнала, дорогая, не нужно заколачивать его до конца. Ты уверена, что не хочешь закурить?

— Я не собираюсь курить, черт побери, — решительно ответила Мэгги. — Я бросаю. Сто процентов. Берни обещала нанять мне юриста, который спишет все на временное умопомрачение, если я кого-нибудь убью. У нее точно есть один, кто мог бы построить мою защиту на синдроме никотиновой недостаточности, так что смотри у меня, дорогуша!

Сен-Жюст откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу.

— Вернемся к нашей беседе. Мисс Благочестие кое-что мне поведала. Хочешь узнать что?

— А оно того стоит? — Мэгги извлекла из кармана мятную конфету и сунула в рот.

— В целом да. Ты можешь мне возражать, но я столь же решительно намерен не обращать внимания на твое упрямство.

— Вот спасибо.

— Всегда пожалуйста, дорогая. Теперь она утверждает, что они с Розой Шервуд вошли в лифт на десятом этаже, где находится номер представительства интернет-журнала «Все о романе знает Роза», и спустились на этаж конференции. То есть на седьмой. Там их и обнаружили.

— Я знаю, где проходит конференция. И мне все равно не верится, Алекс. Ты же ездил в этих лифтах. Тебе хоть раз удалось проехаться в одиночку? Конечно же, нет. Этих чертовых лифтов постоянно не хватает, особенно в середине дня, когда и случилось убийство. Они были не на десятом этаже, поскольку там куча представительских номеров, в коридорах всегда толпы и кто-нибудь услышал бы их. И не на седьмом этаже — получается, что лифт застрял, как только они вошли. Должен быть какой-то другой ответ.

— Хорошо, давай подумаем. Коридоры постоянно заполнены людьми, лифты приходят редко. То есть вероятность того, что на пустой этаж приехал пустой лифт, а убийце хватило времени вбежать внутрь, ударить Розу и мисс Благочестие и выбежать с окровавленным ножом, — ничтожна, не так ли?

— Да, и я не знаю, почему Стив не обращает на это внимания, — сказала Мэгги, складывая фантик в очень маленький квадратик.

— У меня есть еще кое-что, — сообщил Сен-Жюст. — В сумке мисс Коловски полно четвертаков. Она говорит, что звонит домой с телефона-автомата. Она живет в Колорадо, верно?

— Она звонит по межгороду четвертаками? И сколько же их у нее, пара сотен?

— По скромным подсчетам, да, — согласился Сен-Жюст. — Хотя должен признать, что это весьма простой и изобретательный способ избавления от улик.

— Я все расскажу Стиву, когда он позвонит.

— Сделай одолжение. Вернемся к мисс Благочестию — мисс Лэнг. Кто говорил, что у нее с Джанкарло может быть роман?

— Кажется, Берни. Или Табби. А это имеет значение?

— В общем, нет. Как ты считаешь, это возможно? Если помнить, что она устойчива к моему шарму.

— Давай подумаем. Лизе примерно тридцать пять, не красавица и, вероятно, жаждет мести, если Роза всегда обращалась с нею так мерзко. Иначе зачем ей тут околачиваться? Ну да, может, она и увлеклась Джанкарло, который при журнале с момента его основания, если память мне не изменяет. Вот. Теперь доволен?

— Мэгги, не могу сказать, что я был огорчен, я просто констатировал факт. Если я упорно добиваюсь женщины, рано или поздно она сдается — если только не состоит в любовной связи с кем-то еще.

— Я не сдаюсь, — Мэгги опять достала сигарету и понюхала.

— Как джентльмен, я далек от того, чтобы оспаривать твои слова, несмотря на то что они весьма неубедительны. Вернемся к мисс Лэнг?

— Да, пожалуйста, — Мэгги перекладывала сигарету из руки в руку, словно хотела поудобнее пристроить ее.

— Хорошо. Мисс Лэнг несла очень милый портфель, хотя обычно ходила, прижимая к своей неприметной груди простую папку. Я поинтересовался, и она сказала, что купила портфель утром, прямо здесь, в отеле, поскольку теперь ей приходится носить гораздо больше бумаг.

— Ну и что?

— Как «ну и что», о, неразумная? Как тогда объяснить, что на портфеле была золотая табличка с инициалами мисс Лэнг?

Мэгги сломала сигарету и бросила в пепельницу.

— Она недавно сделала его на заказ, а может, и давно, просто не пользовалась. Зачем ей лгать?

— Если бы Роза увидела портфель, она могла бы высмеять мисс Лэнг за щегольство. Я помню ее диадему. Роза предпочитала блистать в одиночку. Так что Лиза солгала. Ей было стыдно сказать, что она просто не осмеливалась носить портфель — действительно очень милый, — пока прислуживала Розе. Она не слишком хорошо умеет за себя постоять. Лиза, как и наша дорогая мисс Коловски, еще одна угнетенная душа, которая внезапно вырвалась на свободу, но пока не знает, что с этим делать.

Мэгги ткнула в него пальцем.

— Угнетенная душа, которая внезапно вырвалась, — она нахмурилась. — Она как-то очень быстро освоилась. И она, и Марта. Вдруг они сообщницы? А может, и нет. Может, за этим ничего не кроется. В том смысле, что они просто могут быть талантливыми организаторами, — она тяжко вздохнула. — Ну ладно, это я загнула. Не сразу сообразила, что слишком много совпадений. Не хватает никотина.

— Но это еще не все. Я слегка поспрашивал и выяснил, что мисс Лэнг строила далекоидущие планы относительно журнала Розы, будто бы знала, что станет им руководить. Может быть, Роза упомянула ее в завещании?

— Я не знаю. — Мэгги потерла лоб. — Все это как-то не укладывается. Надо попросить Стива проверить бухгалтерию журнала. Что еще она тебе рассказала?

— Пока больше ничего, — ответил Сен-Жюст, вспомнив про визитку в кармане. — Да, пожалуй, я больше ничего не знаю о мисс Лэнг и мисс Коловски.

Он достал карманные часы и посмотрел, который час.

— Кажется, мы опаздываем на прием к Берни, как принято в свете. — Он встал и подал Мэгги руку. — Пойдем?

Она поколебалась, затем взяла его за руку.

— Что-то здесь не так, Алекс. Ты слишком самоуверен для человека, которому Лиза дала от ворот поворот, и слишком доволен, несмотря на то что с таким количеством подозреваемых, улик и вопросов без пол-литра не разберешься. Что происходит? Ты знаешь то, чего не знаю я?

— Целые вселенные, моя дорогая, — промурлыкал Сен-Жюст, уложив ее руку себе на локоть. — Или ты забыла, что мы с тобой соревнуемся, кто первым раскроет преступление?

Мэгги посмотрела в пол.

— Это не игра, Алекс.

— Вот как? То есть ты рассказываешь мне все, что знаешь? Например, где ты была и что делала сегодня днем?

— Правда тебе вряд ли понравится, так что лучше не спрашивай.

Улыбка Сен-Жюста погасла.

— Ты не была с Берни, поскольку она готовилась к приему. Ты не была с Табби, поскольку она с двух до пяти участвовала в дискуссии литературных агентов. Ты не была со Стерлингом, поскольку он добровольно помогал Берни, видимо, дегустируя блюда для приема. Вирджиния в любом случае занята юным Нойендорфом. Остается только Мари-Луиза, потомок Луизов из Омахи, не так ли? Я уже видел, как она покупает конфеты в сувенирном киоске, и знаю, что она вернулась.

— Что, я ничего не могу делать сама? Мне нужно обязательно брать кого-то с собой?

— Да, именно так, — бесстрастно ответил Сен-Жюст. Как легко она забывает, что ее ум — это мой ум и наоборот, по крайней мере, большую часть времени.

— Почему?

— Потому что за тобой нужно присматривать, — он поднял бровь.

— Иди к черту, — пробурчала Мэгги. Она остановилась перед лифтами и уперла руки в бока. — Ладно, ты все равно узнаешь. Мы с Мари-Луизой обыскали номер Лизы. То есть Розы. Лизы и Розы.

— Обыскали? — Сен-Жюст тряхнул головой. — Не понимаю. Как вы проникли в номер? Насколько мне известно, его опечатала полиция. Лиза Лэнг сказала, что вчера, вернувшись из больницы, переехала в другой номер.

— Да, но утром, когда убрали заграждение, она вернулась.

— Очень интересно. И как же вам удалось войти, а тем более обыскать?

Мэгги огляделась. Убедившись, что вокруг никого нет, она продолжила:

— Мы подождали, пока горничная откроет дверь, затем Мари-Луиза отвлекла ее, а я вбежала внутрь и спряталась в шкафу. Когда горничная закончила уборку и ушла, я открыла дверь. Все очень просто.

— Очень изобретательно и хитроумно. Я восхищен. Что вы обнаружили?

— Так я тебе и сказала. Думаешь, тебе удалось навешать мне лапши на уши и я поверила, что ты мне все рассказал? Размечтался!

— Понимаю. Quid pro quo?[19] Так?

— А что, это мысль, — Мэгги нажала кнопку вызова. — Ты первый.

— Пожалуй, не стоит, или ты пребываешь в глубочайшем заблуждении, что я не выдержу и сдамся? — улыбнулся Сен-Жюст.

Мэгги злобно сверлила его взглядом, а он ждал, когда ее любопытство пересилит.

— Ну, хорошо. Только это нашла не я, а Мари-Луиза.

— Мари-Луиза? Вот это новость! Она нашла нечто, что упустили уважаемые представители закона? И не менее удивительно, что она сама предложила помощь.

— Не забывай, Алекс, Мари-Луиза была подозреваемой. Она испугалась и поэтому решила помочь.

— Вполне разумно. И что же она нашла? Мэгги опустила голову и что-то пробормотала.

— Извини, я не расслышал.

— Презервативы. У Лизы в тумбочке лежала пачка презервативов. Голубых. С рубчиками. Они еще светятся в темноте. Самый большой размер. Доволен?

— Не слишком. Не могла бы ты объяснить, чем ценна эта находка, поскольку я не вижу связи?

Мэгги закатила глаза, втолкнула Сен-Жюста в лифт, который наконец-то приехал, и нажала кнопку «закрыть двери», пока еще кто-нибудь не зашел в кабину.

— Так вот в чем дело! — Сен-Жюст поднес к глазу монокль и принялся рассматривать кнопку, которую нажала Мэгги. — Она закрывает дверь?

— Да, вот эта, которая стрелками внутрь, закрывает. А вот эта, стрелками наружу, открывает. Постой-ка… Ты думаешь, именно так все и было?

— У тебя есть другое объяснение?

— Нет. Но одного предположения недостаточно. Деккер опросил всех, кого мог, но никто не видел, как Роза и Лиза входили в лифт. Если кто-то видел их и запомнил, то он уже рассказал бы об этом. Либо тот, кто их видел, спешил в аэропорт и покинул отель до разговора с Деккером.

— Снова предположения и никаких фактов. Теперь, вернемся к… О чем ты говорила раньше?

— Можно подумать, ты забыл. Так я и поверила. Презервативы, Алекс, — сказала Мэгги, пока лифт поднимался. — Мы говорили о презервативах. Подумай. Лиза жила в одном номере с Розой. И она привела туда любовника, хотя Роза в любой момент могла войти? И поэтому Роза могла обозвать ее шлюшкой. Но теперь нам предстоит выяснить, кто этот любовник.

— Я уже предвижу ваш следующий ход, поэтому сразу хочу сказать — нет. Вам с Мари-Луизой не следует ходить по отелю и спрашивать каждого мужчину, какой цвет он предпочитает.

— Я знаю, что это ни к чему не приведет. Но у Лизы действительно есть любовник, уж точно. А если слухи верны? Вдруг это Джанкарло? Ведь он протеже Розы. Она вполне могла считать его своей собственностью.

— Не похоже на мотив для убийства, — ответил Сен-Жюст. Лифт остановился на этаже Верни. — Как это ни печально, очередная твоя версия рассыпалась в прах. Мы по-прежнему топчемся на месте, Мэгги.

— Черт, — сказала Мэгги, когда дверь открылась. Она вышла в коридор, развернулась и наставила палец на Сен-Жюста. — Теперь твоя очередь рассказывать.

— Хорошо, я расскажу. Только обещай не кричать, не визжать или что там еще делают женщины, когда они приходят в чрезвычайный восторг.

— Еще укуси меня.

— Это лежало в сумочке мисс Коловски, — Сен-Жюст полез в карман, достал визитку и протянул ей. — Не спрашивай, как я получил ее, это не имеет значения. Просто признай, что я обладаю некоторыми талантами.

Именно так оно и было, но Сен-Жюст не хотел бы говорить вслух, что в их число входит и простое везение.

Мэгги зажала рот рукой, чтобы как минимум не завопить.

— Не хотел бы показаться нескромным, но, кажется, моя взяла.

Она кивнула, глядя на визитку круглыми глазами.

— Ну что, теперь я главный? Ты будешь отчитываться передо мной? Будешь меня слушаться? Делать, что я велю?

— Не дави на меня, Алекс. Но, честно говоря, это грандиозно. Мы ведь расскажем Стиву?

— Не раньше, чем я решу, как это использовать. Ты ведь не станешь мне препятствовать?

— Ждешь своего звездного часа, — покачала головой Мэгги. — Я же тебя знаю. Когда ты собираешься раскрыть карты?

— Завтра вечером на конкурсе «Лицо с обложки». Вполне подходящее время, не правда ли? Я буду самим собой, в надлежащей одежде, и все такое, как сказал бы Стерлинг.

— Ясно. Просто на самом деле ты еще не знаешь всего, потому и хочешь дотянуть до завтрашнего вечера. Тебе нужно успеть все разнюхать.

— Сразу видно, что ты писатель, дорогая, — Сен-Жюст поклонился. Мэгги взяла его под руку, и они направились к номеру Берни, из-за двери которого доносились женские голоса.

— Слава богу, вы здесь! — Как только Мэгги пробралась сквозь толпу около дверей и вошла в комнату, в нее вцепилась Берни: — Они хищницы, настоящие хищницы. Ты только посмотри, — она показала на столы. — Все пусто, ничего не осталось. Они смели все книги минут за двадцать. Двести книг! Япона мать. И чем их развлекать теперь? Танцем живота?

« — Может, пропустим по стаканчику? — предложила Мэгги. И тут ее улыбка погасла, потому что она узнала женщину, которая шла к ней с книгой „Дело о похищенном жемчуге“. — Привет, — поздоровалась она с Митци Метцгер (неопубликованный автор, филиал в Цинциннати). — Вы, наверное, хотите узнать, как поживает Вирджиния?

Она родила мальчика, оба они чувствуют себя прекрасно. Благодарю вас всех за помощь.

— Что? — недоуменно спросила Митци. — А, вы о женщине в лифте. Я рада. Но почему вы не рассказали, что вы — Клео Дули? Господи, когда я увидела вашу фотографию на обложке, то чуть в штаны не наделала! Я обожаю ваши книги!

Мэгги не нравилось общаться с поклонниками. Не то чтобы она их не любила, она просто не знала, о чем с ними говорить. Особенно с теми, кто чуть не наделал в штаны.

— Спасибо, Митци, очень мило с вашей стороны.

— Нет, это с вашей стороны мило! Вы не представляете, с каким удовольствием я читаю ваши книги. Я даже прочла их в твердой обложке, чего никогда не делала. Библиотечные, конечно. Не могли бы… подписать это для меня?

— С радостью, — Мэгги расслабилась. Она достала ручку и написала на титульной странице: «Митци, другу в нужде… и в лифте. С наилучшими пожеланиями, Клео Дули».

— Какая прелесть… — выдохнула Митци, прочитав надпись.

И тут началось. Хотя Мэгги ждала чего-то подобного, учитывая, что Митци еще не публиковалась.

— Я тоже пишу детективы, — Митци подошла почти вплотную к Мэгги. — Дело происходит в эпоху Регентства, мой герой — дворянин, который вместе с другом раскрывает преступления.

— Вот как? Где-то я уже такое читала.

— Нет-нет, что вы, совсем не похоже на вашу серию, Клео. Этим я не занимаюсь. Ну, может, совсем чуть-чуть. Но не слишком. Я очень хочу опубликовать свою серию, поэтому должна придумать что-то свое, нечто смелое. Мой герой — дантист.

Берни, которая пила скотч, прыснула и поперхнулась.

Мэгги похлопала ее по спине.

— Нас ведь учат: пишите о том, что хорошо знаете. Я работаю у дантиста, так что хорошо с этим знакома. Так что все просто.

— Итак, ваш английский пэр или граф — дантист?

— На самом деле у него нет практики. Он лечит зубы друзьям.

— Лечит зубы друзьям? Потрясающе, — Берни взяла Мэгги за руку. — Извини нас, дорогая, но Клео нужно пообщаться с каждым. Ты ведь понимаешь?

Митци кивнула, открыла сумочку и достала две упаковки зубной нити со вкусом корицы, на упаковке стояло ее имя и адрес сайта.

— Прошу вас, возьмите это, мне будет очень приятно.

— Хватай, — шепнула Берни. Мэгги быстро взяла пакетики, и подруга уволокла ее в соседнюю комнату, в которой, к счастью, никого не было. — Дантист! — Берни рухнула в кресло, наслаждаясь тишиной. — Теперь ты представляешь, каково мне, Мэгги. Каждый день нам присылают горы подобной чепухи. А ты еще удивляешься, почему я тебя люблю. Я люблю даже Венеру, которая хотя бы не придумывает графов-дантистов.

Мэгги посмотрела на закрытую дверь.

— Ей, наверно, нужно сказать, что…

— Ни в коем случае. Лучше с ней не связываться. Тебя слишком легко разжалобить.

— Ты права, — Мэгги села. — Если не считать разграбления книг, как проходит вечеринка? Разве тебе не нужно быть там?

— Ты что! — Берни похлопала по толстенной рукописи. — И лишить себя счастья изучить опус Банни Уилкинсон? Она прислала мне копию перед тем, как уехать. Я и правда немножко почитала. Она постоянно пишет «он эякулировал» в самых неожиданных местах. Например: «Я люблю тебя, эякулировал он».

— Да ты что!

— Честное слово, Мэгги. Ты не поверишь, каким мусором меня заваливают, даже члены ГиТЛЭРа. Они что, на семинары не ходят? «Она прошла сквозь дверь».

— Вошла в дверь, — машинально поправила Мэгги.

— «Его глаза приклеились к ее груди».

— Это, наверное, больно и неудобно, — Мэгги захихикала.

— «В его блестящем мозгу всегда что-то вскипало».

— Это перл из моей первой книги, — сказала Мэгги. — Что и требовалось доказать. Среди тех, кто сейчас за дверью, наверняка есть хорошие писатели, которые делают глупые ошибки. Вроде Митци. Но только не Банни Уилкинсон. Я слышала ее выступление в лифте. Она безнадежна, потому что каждое свое слово считает гениальным.

— Я знаю, на что ты намекаешь. Хочешь попросить меня почитать рукопись Митци, но я не собираюсь этого делать. И пусть она хоть сто раз помогла тебе в лифте. Дантист не может быть героем. По крайней мере, для того, кто лечил кариес.

— Ну, я хотя бы попыталась, — Мэгги наклонилась и поставила локти на колени. — Мы тут кое-что узнали, Берни. Рассказать?

В дверь громко постучали, и в комнату ввалился Стерлинг, весь зеленый, руками он закрывал лицо.

— Где туалет? — спросил он, глядя сквозь пальцы.

— Там, — Берни показала за спину. — Что случилось?

— Все заболели, — Стерлинг скрылся в туалете.

— Черт, — Берни встала. — Надо пойти посмотреть!

Они с Мэгги вернулись в гостиную. Там все изменилось. Большинство гостей разошлись, а те, кто остался, сидели на полу и стонали. Двоих рвало в чаши для пунша.

К ним подошел Сен-Жюст, старательно обходя сидящую на полу женщину, которая жадно смотрела на миску из-под чипсов.

— Всех поразила внезапная болезнь. — Сен-Жюст провел их в комнату, из которой они только что вышли, и закрыл за собой дверь. — Я предлагаю позвонить администрации, попросить несколько ведер и вызвать уборщиков, не меньше десяти человек.

— Пищевое отравление? — предположила Мэгги, радуясь, что опоздала на вечеринку.

— Не знаю. Я хорошо себя чувствую. Но я ничего не ела, — сказала Берни. — Остальные наворачивали так, что за ушами трещало. Как ты думаешь, что это?

В этот момент из туалета вышел Стерлинг, бледный как полотно, и рухнул в кресло.

— Простите меня, и все такое. Я нездоров.

— Стерлинг, — Сен-Жюст направился в ванную. — Ты не мог бы рассказать нам, что ты ел?

— А нужно? — простонал Стерлинг, держась за живот.

Сен-Жюст вернулся с мокрым махровым полотенцем, которое аккуратно положил на лоб Стерлингу.

— К сожалению, нужно.

— Хорошо, — ответил Стерлинг. Мэгги села рядом и взяла его холодную руку. — Кажется, я ел все.

Берни позвонила администрации и попросила прислать уборщиков и врача.

— Подробно, пожалуйста, — попросил Сен-Жюст.

Стерлинг посмотрел на Мэгги жалобно, как щенок, который намочил новый ковер и просит прощения.

— Я даже думать о еде не могу… Ну ладно, — он закрыл глаза, наверно, чтобы сосредоточиться. — Чипсы. Соленые крендельки. Креветочный соус. Бекон под сладким соусом. Все, что было на подносах. Все эти чудесные сырные булочки и жареный цыпленок. Пунш. Эти маленькие рыбные яйца. Я намазывал их на крекеры.

— Икру, что ли? — фыркнула Берни, вешая трубку. — Я не заказывала. Можно подумать, «Книги Толанда» будут тратиться на икру для этих стервятников.

Мэгги и Сен-Жюст переглянулись. Виконт вышел из комнаты и принес почти пустую вазу с икрой.

— Эта чаша отличается от остальной посуды, на которой доставили еду для вечеринки, — заметил он. — Там две такие же.

— Она из водорослей? — предположила Мэгги.

— Нет, Мэгги. Это рыбные яйца, а не водоросли, — ответил Стерлинг, в животе у него забурчало, и он снова помчался в туалет.

— Это уже совсем не смешно, — Берни села в кресло. — Но похоже на очередную «шутку».

— Совсем необязательно, — Сен-Жюст многозначительно посмотрел на Мэгги.

— Ты думаешь, это сделал Убийца?

— Я знаю только, что у сержанта Деккера слишком длинный язык. Я уже не говорю о Венере, которая считает себя членом отряда гениальных сыщиков и жаждет поведать об этом всему миру. Вполне возможно, что до Убийцы дошли слухи о нашем расследовании, и он решил обезвредить всех сразу: просто уложить нас в постель с несварением желудка. Мы все друзья Берни, и ожидалось, что мы все будем на вечеринке. Возможно, мы, сами того не зная, слишком близко подобрались к истине.

— Алекс, отравился только Стерлинг, — сказала Мэгги.

— А также мисс Симмонс и наша дорогая Табби, — уточнил Сен-Жюст. — И если мне будет позволено заметить, ни одной из них не идет этот оттенок зеленого.

— Боже мой, Табби! Пойду к ней. — Мэгги вышла в гостиную. Там никого не осталось, кроме Табби и Венеры, которые, скрючившись, лежали на диванах.

Их команда только что лишилась троих, во всяком случае до тех пор, пока икра не покинет их организмы.

Глава 16

— Я принес новость, которая озарит наше субботнее утро, — Сен-Жюст вошел в номер. Он только что наведался на этаж, где проходила конференция. — Наш друг Деккер пополнил ряды пострадавших на ядовитой вечеринке Берни.

Мэгги подняла взгляд от карточек с заметками, разбросанных по столу. Примерно так же она сочиняла детективы о Сен-Жюсте: записывала идеи на карточки, перемешивала их и тянула по одной, пока они не кончались. Но таким способом не отыскать Шутника и Убийцу.

— Разве Деккер был на вечеринке?

— Наш бравый сержант, Мэгги, появляется везде, где его могут увидеть. Например, на конкурсе.

— А еще он расследует убийство Розы, — добавила Мэгги, и Сен-Жюст рассмеялся, черт его возьми. — Ладно, согласна, от него толку — как от козла молока.

— К тому же он весьма утомительный тип. — Сен-Жюст налил себе чаю из электрического чайника, который раздобыл неизвестно где. И Мэгги подумала, что лучше ей не знать, где именно.

— Мари-Луиза ненадолго поехала домой, проверить почту, — сообщила Мэгги. — Но мне показалось, что Стерлинг уже встал.

Словно в подтверждение этих слов, в комнату вошел Стерлинг и направился к диванам. Он сел, потом завалился на бок, зажав коленями ладони, и простонал:

— Ужасное утро…

— Неужели ты наконец осознал, что утро — это ужасно, Стерлинг? Замечательно, — поддразнил его Сен-Жюст, налил чаю в чашку, щедро сдобрил его сахаром и молоком и протянул другу. — Тебе скоро выходить. Помнишь, о чем мы говорили?

Стерлинг заставил себя сесть и взял чашку с блюдцем, которые заметно дрожали в его руках.

— Я слаб, как младенец, и все такое. Мне правда нужно идти? Мэгги сказала, что нельзя. Да и ты об этом говорил весьма решительно.

— Сегодня я сделаю исключение. Представления нравятся всем, Стерлинг. Сегодня, друг мой, у тебя есть возможность блеснуть. Я вызвал Носокса тебе на помощь, он скоро прибудет. Его друг Джей, увы, сегодня занят. Что-то связанное с переодеванием. Мари-Луиза поехала отнюдь не домой — это дитя лжет, не задумываясь. Она добывает все остальное, что нам необходимо.

Мэгги, пропустив мимо ушей невинное замечание Сен-Жюста о любви Джея к переодеваниям, подняла руку.

. — Прошу прощения. Эй, да послушайте меня. Что это вы обсуждаете?

— Небольшой сюрприз, дорогая, не стоит об этом беспокоиться. Теперь что касается вечера. Тебе, конечно, хочется надеть новое платье, но сегодня вход только в костюмах.

— Я знаю. И надену платье. Эту проблему я решу.

— Каким образом?

Мэгги искоса посмотрела на него.

— Что затеяли Стерлинг, Носокс и Мари-Луиза?

— Ну хорошо, пусть у тебя тоже будет маленький сюрприз. Довольна?

— Нет, у меня все равно ничего не получилось, — она вернулась к карточкам. — Кстати, пока тебя не было, звонил Стив. Ничего хорошего. Похоже, у «Света Для Всех» больше двухсот контор по стране. Так что понадобится много времени, чтобы сопоставить имена сотрудников со списком участников конференции.

— Ты ему рассказала? — Сен-Жюст сел рядом с ней и взял карточку.

— Нет, не рассказала, — Мэгги показала ему язык. — Он же полицейский и не поймет, как ты собираешься получить одно с помощью другого. Он может только арестовать. Я поняла это, когда ты рассказывал. Но мне показалось, что это нечестно.

— Так и есть, — улыбнулся Сен-Жюст. — Что это?

Мэгги забрала у него карточку и прочла:

— Марта. Микрофон. Вступительное слово. Не прикасалась. — Она положила карточку на стол. — По-моему, все понятно.

— Конечно. В настоящий момент в твоих действиях нет необходимости. Почему ты этим занимаешься?

— Потому что забыла дома свой кубик Руби-ка, — проворчала Мэгги, собирая карточки. — Уходи.

— Нет-нет, Мэгги, продолжай. Просто пойди в другом направлении. Например, к Убийце.

— Зачем? Я знаю, кто Убийца. — Мэгги порылась в карточках и вытащила три. — Во-первых, ни на одном из лифтов не проедешь в одиночку больше нескольких этажей. Во-вторых, в лифте с Розой была только Лиза Лэнг. В-третьих, голубые презервативы, — она положила карточки. — И это еще не все. Можно продолжать, но зачем? Лиза и есть наш… наша Убийца.

— Ты уверена?

— На сто десять процентов.

—  — Хорошо. Где орудие убийства? Полиция его не нашла.

— Это просто. Оно было в Розином кейсе, который Джанкарло взял с каталки. Лиза попросила спрятать кейс, пока она в больнице. Доверчивый болван. Ведь Лиза ходила с папкой, помнишь?

— Не тот ли это кейс, который полиция конфисковала буквально через десять секунд после того, как Джанкарло его взял? Вместе с сумочкой Лизы. Мне рассказал Венделл. Странно, что ты упустила это. Впрочем, я понимаю — ты спешила увидеть труп. Попробуешь еще?

Мэгги потянулась к сумочке за сигаретами, но сдержалась.

— Стив проверил этот кейс? Блин!

— Лиза утверждает, что некто убил Розу и унес окровавленный нож.

— Ну да, злодей в маске, — кивнула Мэгги. — Думаешь, я поверю?

— Нет, конечно, ты ведь не настолько глупа. В отеле полно народу, так что вряд ли можно бегать по коридорам в маске и с окровавленным ножом, — улыбнулся Сен-Жюст. — Я думал об этом. Если бы мы точно знали, на каком этаже Роза и Лиза вошли в лифт, то могли бы найти орудие убийства.

— Если только убийца его не спрятал. Или не взял с собой, уверенный, что его не схватят. А если он спрятал нож, то уже наверняка вернулся и перепрятал.

— Я буду тебе крайне признателен, если ты перестанешь усложнять ситуацию своими дедуктивными изысканиями. Не хочешь ли прогуляться в моей компании?

— Куда?

— Как же, мы покатаемся на седьмом лифте, на котором ехали Роза и Лиза, и пройдемся по каждому этажу отеля.

— С ума сошел? Ты хоть знаешь, сколько здесь этажей? Плюс подвал. Или даже два.

— У тебя есть более важное занятие? Например, заполнить еще несколько карточек?

— Терпеть не могу, когда ты такой язвительный. Подожди, я возьму сумочку. Стерлинг, ничего, что мы тебя оставим?

Стерлинг, скрючившийся на диване, слабо помахал рукой.

— Бедняжка, — Мэгги наклонилась и поцеловала его в щеку. — Если придет Стив, скажи, что мы с Алексом охотимся на лис.

— В отеле водятся лисы?

— Просто передай ему, что мы вернемся через час, — Мэгги взглянула на Сен-Жюста и пожала плечами. — Я все время забываю, — она вышла за дверь.

— Я тебя догоню, — произнес Сен-Жюст. — Хочу взять что-нибудь, чтобы завернуть нож.

— Напыщенный зануда.

— Доверься мне, Мэгги, и не сквернословь. Временами ты выказываешь прискорбный недостаток веры в меня, твое собственное творение, и — как ты однажды предположила, широко раскрыв испуганные глаза, — немножко твое альтер-эго.

Думаю, дело в том, что у тебя сложный период в жизни и ты никому не веришь. А теперь ты можешь сказать «ну, укуси меня».

Мэгги захлопнула дверь у него перед носом и зашагала по коридору. Альтер-эго? Возможно. Разум? Определенно. Все, чем она является, и все, чем она хотела быть, но не смогла. Может, именно поэтому она испытывает к Сен-Жюсту смешанные чувства — любовь и ненависть?

Ладно, она подумает об этом потом. Слава богу, сейчас есть чем заняться.

Сен-Жюст присоединился к ней у лифта, в руке у него был пакет, позаимствованный в мусорной корзине.

— Ну что, Алекс, где лифт номер семь? Ты же наверняка хочешь начать с лифта, где убили Розу?

— Вот он, — ответил Сен-Жюст. Открылись двери соседнего лифта. — Я вижу, ожидание может затянуться. Давай просто ездить с этажа на этаж на любом лифте, вдруг нам повезет и мы поймаем лифт номер семь. Согласна?

— Согласна. А то мы успеем состариться, пока дождемся.

— Ты успеешь состариться, — сказал Сен-Жюст, придерживая тростью открытую дверь и пропуская Мэгги в кабину лифта.

— Не выношу, когда ты об этом напоминаешь.

— Я знаю. Прости, дорогая. В следующих книгах ты сделаешь нас со Стерлингом постарше. А иначе Берни будет постоянно выпытывать, кто мне делает косметические операции.

— Верно, — ответила Мэгги, немного расслабляясь, и тут двери лифта открылись на сороковом этаже. — Почему здесь?

— Методом исключения. Все лифты стеклянные — а значит, прозрачные. Так что если смотреть с первого этажа и с этажей, где проходит конференция, лифты видно насквозь, а из фойе их видно на добрых десять этажей вверх. В зависимости от того, где стоит пассажир, а также угла зрения наблюдателя, можно разглядеть, кто именно едет в лифте. Будь я убийцей, которым в действительности не являюсь, я позаботился бы о том, чтобы совершить злодеяние на том этаже, где меня не увидят. Поэтому мы начинаем отсюда. Сорок — хорошее число, круглое. И двинемся вниз, до седьмого, поскольку я не думаю, что лифт поднимался выше сорокового. Теперь понятно?

— Да. Хорошо соображаешь, Алекс. А сейчас что?

— Сейчас я думаю, где бы стремился припрятать — подходящее слово — нож, очень быстро и так, чтобы его было легко перепрятать, скажем, часа в три утра, когда никого нет. Помни, лифты остановились случайно. Убийцу, застрявшего в лифте более чем на час, могли обнаружить. Время у него было ограничено.

— А если убийца — Лиза? Она могла шагнуть наружу, выбросить нож и войти обратно до того, как двери закроются. Так что моя версия пока еще в силе.

Сен-Жюст осматривал одну пепельницу за другой, поднимая крышки и изучая содержимое.

— Тебе повезло, что это пепельницы, а не мусорки. Мусорные пакеты выносят как минимум раз в день, — заметила Мэгги, когда он закончил осмотр и отряхнул руки.

— Да, согласен. Хочешь подождать лифт или спустимся пешком?

— Пешком, — сказала Мэгги. — У меня уши закладывает, когда я слишком много езжу в лифте.

И они пошли. На каждом этаже Сен-Жюст изучал цилиндрические пепельницы, но безуспешно… пока они не добрались до служебного этажа.

Мэгги помогала Сен-Жюсту и когда подняла крышку пепельницы слева от лифта номер семь, то на дне сверкающего контейнера из нержавеющей стали заметила нечто интересное.

— Алекс, пойди сюда на минуту, — она забрала у Сен-Жюста пластиковый пакет, надела его на руку, как перчатку, и поднесла пепельницу к свету. — Жаль, что нет фонарика, но, кажется, и так видно. Смотри. Может, это оно?

Мэгги стояла, пытаясь справиться с волнением, и при этом сверлила взглядом двоих мужчин, которые смотрели на них так, будто они сумасшедшие и могут в любой момент напасть.

— Ну что?

— Кровь. Несомненно, засохшая кровь. Ты заметила, слегка попахивает ржавчиной? Она вполне могла капнуть с ножа, когда его сюда положили. Превосходно, Мэгги. На каком мы этаже?

— На служебном. Здесь получают бесплатные завтраки, сдобные булочки и прочую ерунду. Но ведь номер Лизы и Розы на другом этаже. Я же его обыскивала. Надо попросить Стива взять список постояльцев и проверить, кто из участников конференции живет на служебном этаже. Может, весь оргкомитет. Они любят, когда все поблизости, чтобы удобнее было работать.

Двери лифта открылись. Сен-Жюст пригласил Мэгги внутрь. Она держала крышку от пепельницы с несколькими окурками, а он нес металлический цилиндр.

— Это нельзя брать! — крикнул мужчина.

— Любезнейший, но я уже забрал, — Сен-Жюст помахал ему, и двери лифта закрылись.

— Знаешь, мне очень жаль Розу. Правда жаль. Но то, что мы сейчас делаем… это даже весело. Но если проболтаешься кому-нибудь о том, что я сейчас сказала, я тебя прибью. Потому что мне кажется, я говорила в точности как Вера. Фу, как же воняют эти окурки. Я что, пахну так же?

— Конечно, нет, дорогая, — успокоил ее Сен-Жюст. Они вышли из лифта и направились к своему номеру. — Все курильщики мира, но только не ты. И если ты веришь в это, Мэгги, то поверишь чему угодно.

— И зачем я спросила? — Мэгги передернуло. Она опустила голову и вошла в номер.

Сен-Жюст в это время жал кнопки телефона — звонил Стиву.

— Думаю, Стив обрадуется, — сказал он, когда Мэгги остановилась на пороге своей спальни.

— Не знаю. Теперь ты все ему расскажешь?

— Скорее всего да. Часов через восемь-десять мы непременно задержим и Шутника, и Убийцу. То есть если Венделл раздобудет еще информацию о Шутнике вроде той, которую он передал мне сегодня утром.

— Он передал тебе сегодня информацию? Когда? Как?

— По факсу, дорогая, который стоит в фойе. Очень интересное чтиво. И Венделл мне весьма признателен. Возможно, следствие ведет он, зато я показал ему, где искать.

— Список имен, — поняла Мэгги, решив, что душ подождет. В конце концов, сегодня она уже мылась. А после этого выкурила всего две сигареты.

— Да, список имен. Наши подозреваемые. И моя интуиция. Порою меня самого пугает, сколь блистателен мой ум.

— Теперь мне точно нужен душ, — процедила сквозь зубы Мэгги. — А когда я вернусь, покажешь мне факс. Ясно?

Сен-Жюст промычал что-то неопределенное, но она не обратила внимания. А это чревато — не обращать внимания на то, что говорит Сен-Жюст… И на то, что он не говорит.

— Мэгги выглядит немного расстроенной, — сказал Стерлинг, когда они с Сен-Жюстом сидели в ресторане отеля. Он допил куриный бульон и съел тост без масла. — Ты все ей показал?

— Да. Все, что посчитал нужным, — Сен-Жюст пригубил вино. В Англии эпохи Регентства пить воду было гораздо рискованнее, чем вино, поскольку никто не знал, что в ней раньше плавало. И виконт, как герой того времени, так и не смог полюбить этот напиток. Вино пить безопаснее.

— Но не все? — нахмурился Стерлинг. — Когда она все выяснит, ей это не понравится.

— Я знаю. Но мы с Венделлом договорились, что Мэгги нужно держать в блаженном неведении, когда речь идет об убийстве. Так что я пожертвовал ее расположением ко мне, вызвав ее гнев как минимум трижды за утро. Она так поглощена изобретением способа, которым собирается изжарить меня в кипящем масле, распять на дыбе и так далее, что у нас есть возможность завершить свои дела без ее вмешательства и не подвергнув ее опасности. Венделл настаивал, и я с ним согласился. Кажется, нам хорошо удается работать вместе. Я только не уверен, нравится мне это или нет.

— Потому что ты очень похож на Мэгги, а Венделлу нравится Мэгги. И если тебе нравится Венделл, это значит, что Мэгги нравится Венделл? Возможно, больше, чем ты, потому что она все-таки женщина, и все такое.

Сен-Жюст пристально посмотрел на друга.

— Иногда, Стерлинг, меня изумляет твоя проницательность. Но, действительно, у Мэгги на мой счет есть кое-какие сомнения, которые смогут рассеяться лишь со временем. В данный же момент я не стану возражать, если у нее возникнет душевная привязанность к нашему доблестному лев-тенанту. Но хватит об этом, он идет к нам. И выглядит очень самодовольно.

— С ним Деккер, — Стерлинг обернулся и увидел обоих полицейских по ту сторону низкой перегородки, отделяющей ресторан от фойе. — О боже. Я выгляжу настолько же плохо?

— Да, вы оба выглядите примерно одинаково, — Сен-Жюст положил на столик деньги и жестом пригласил Стерлинга идти с ним. — Я, пожалуй, подыскал бы для нашей беседы более укромное место, Стерлинг. Ты не возражаешь?

— Вовсе нет, — ответил Стерлинг, заворачивая в салфетку недоеденный тост. — Можно, я чай тоже возьму?

— Что ж, поскольку мы просто перейдем из ресторана в холл, полагаю, тебя никто не остановит. Иди вперед, Стерлинг, — он помахал Венделлу и Деккеру, чтобы те оставались в фойе.

— Добрый день, сержант Деккер, — приветствовал его Сен-Жюст, когда все четверо устроились в углу, подальше от всех. — Вы выглядите, как… Сожалею, но вежливость не позволяет описать это хоть сколько-нибудь правдиво. Но вы похожи на выпотрошенную рыбу.

— Катитесь вы к черту со своим пижонским английским акцентом. И помолчите насчет рыбы, ладно? — Деккер отхлебнул что-то розовое из бутылочки, которую достал из кармана. — Ну, в чем дело? У меня сегодня конкурс, и я должен отдохнуть.

Сен-Жюст и Венделл одновременно вздохнули. Между ними действительно много общего.

— Я тут подумал, сержант… Если у вас есть хотя бы унция гордости, вам стоит выйти из конкурса. Зачем унижаться на этом рынке человеческой плоти?

Весьма выдающаяся челюсть Деккера отпала.

— Почему? Ведь сами-то вы участвуете?

— Но это совсем другое. Я-то собираюсь выиграть, любезнейший. А вы себя выставите на посмешище. Не так ли, Стерлинг?

Тут щеки Стерлинга наконец-то порозовели.

— Вы хотите, чтобы я… М-м-м, сержант, если можете, простите Сен-Жюста. Порою он бывает крайне резок.

— Резок? Да он просто воню…

— О, сержант, я понял, в чем дело. В этих ваших уродливых туфлях. Из-за них вы такой раздражительный, — протянул Сен-Жюст и поболтал вино в бокале. — И еще, возможно, потому, что ложно обвинили дражайшую Мари-Луизу. Если помните, когда вы впервые заподозрили Мари-Луизу, я просил вас не совершать подобной глупости. Они вам жмут? Туфли, сержант, туфли.

— На самом деле у него очень доброе сердце, — быстро вставил Стерлинг, хотя и не надеялся, что ему поверят.

Деккер выпрямился и злобно посмотрел сверху вниз на Сен-Жюста. Тот продолжал преспокойно сидеть, скрестив ноги.

— У этой девушки был нож, и она прирожденная преступница. Это было логичное предположение.

— Это было поразительно бессмысленное предположение, Вилли, даже для вас. Опять же, виною тому могли быть туфли.

Деккер резко отодвинул кресло, чуть не уронив его. Он был сильным парнем, хотя это, по мнению Сен-Жюста, не компенсировало его непроходимую тупость.

— С меня хватит, Венделл. Если вам есть что сказать, расскажете потом. И помните, здесь командую я.

Сержант потопал прочь в своих «уродливых туфлях», и Сен-Жюст наконец-то вздохнул с нескрываемым облегчением.

— Я справился быстрее, чем думал. Вы не могли отвязаться от него раньше, Венделл?

— Он липнет, как жвачка к подошве. Кажется, он подозревает, что мне что-то известно, поэтому хочет оказаться рядом, когда все раскроется. Спасибо, что избавили от него.

— Всегда пожалуйста. Мне сегодня на редкость хорошо удается приводить людей в ярость. Ну, что еще вам удалось узнать? Благодарю за информацию о Шутнике, а также за пометки на моем списке подозреваемых. Но теперь, раз мы вычислили Шутника, я хотел бы сосредоточиться на Убийце, поскольку ваш факс подразумевал, что у вас есть дополнительные сведения. Пожалуйста, ваш ход.

— Сначала расскажите, как планируете эти сведения использовать.

— Вижу, вы не доверяете мне. Признаюсь, это меня безмерно огорчает, хотя ваши умственные способности я теперь оцениваю гораздо выше. Очень хорошо. Начнем с Шутника. Вот где блеснет наш Стерлинг.

— А Мэгги? Я хочу, чтобы она оставалась в стороне. Помните, что случилось в прошлый раз?

— Она будет в безопасности, — обещал Сен-Жюст. — Все произойдет очень быстро, на публике, и, вероятно, развлечет присутствующих. Но наша любопытная Мэгги, порою склонная попадать в неприятности, не пострадает.

— Прекрасно, — Венделл вытащил из внутреннего кармана несколько сложенных бумаг, и тут Стерлинг произнес:

— Только посмотрите! Словно черные вороны.

Сен-Жюст уже смотрел. В холл вошли огромный Джанкарло и Лиза Лэнг, которая висела на его руке, оба в черном. Черная шелковая рубашка Джанкарло была расстегнута до пояса, что несколько портило его скорбный вид, но Сен-Жюст всегда считал, что этот человек полностью лишен вкуса.

Лиза села. Джанкарло сходил в бар за двумя бутылками минеральной воды, вернулся и тоже сел.

— Простите, — Сен-Жюст поднялся. — Я уже говорил с мисс Лэнг, а теперь хотел бы выразить соболезнования Джанкарло.

— Не понимаю. Почему он в трауре? — спросил Стерлинг.

— Понятия не имею. Может, они с Розой были друзьями? Но мужчина в трауре располагает к соболезнованиям, и я никогда не упускаю случая это сделать.

— Привет, Алекс, — произнесла Лиза, глядя на него снизу вверх. Ее глаза покраснели, в руке она держала скомканный белый носовой платок. — Пожалуйста, извините мой вид… Я наконец осознала… что Роза умерла. Вчера… вчера… я была словно в тумане, наверное, из-за успокоительного. Вы знакомы с Джанкарло?

Сен-Жюст поклонился.

— Я Алекс Блейкли, — представился он. — Приношу глубочайшие соболезнования. Вы, должно быть, очень ее любили.

Красивое лицо Джанкарло — а он был действительно красавец, несмотря на вульгарный вид, — смягчила печаль.

— Она… Роза… была моим учителем. Я ведь был никем, а она сделала меня звездой. Мне ее будет очень не хватать.

— Вот как… Что ж, к сожалению, я не имел счастья знать ее лично и уже не смогу восполнить эту потерю. — Сен-Жюст снова повернулся к Лизе: — Хочу поблагодарить вас за грядущий финал и конкурс «Лицо с обложки». Если я могу чем-либо служить…

— Нет, спасибо. Марта Коловски — просто дар божий, она во всем мне помогает. Я только хочу попросить вас прийти пораньше, чтобы занять свою сцену прежде, чем все войдут в зал. Конечно, народу не так много, как вначале. Но будет немало журналистов. Из-за бедной Розы. Ей было бы приятно такое внимание.

— Да, понимаю, — согласился Сен-Жюст. — Вы случайно не знаете, мисс Холли Спивак из «Фокс Ньюс» собирается прибыть? Она с телевидения. Очень милая дама. Мы познакомились несколько месяцев назад во время подобных событий.

— Я не знаю. — Лиза поставила на стол портфель и раскрыла его. Там оказалась старая папка; видимо, она решила, что так будет удобнее носить ее. Лиза перебрала бумаги, скрепленные зажимом. — Вот списки. Радио, газеты… телевидение. Да, она аккредитована. Не знаю, чего они ждут. Будто рассчитывают на новое убийство и держат камеры наготове. Это мерзко.

— Увы, этот мир жесток, Лиза, г произнес Джанкарло, и Сен-Жюст едва удержался от смеха.

— Ну что ж, не хочу быть назойливым. Еще раз примите мои соболезнования.

Он снова поклонился и вернулся к друзьям.

— Это было весьма неприятно, — он сел и взял свой бокал.

— Почему? Что случилось? — спросил Венделл, поглядывая на траурную пару.

— Почему? Потому, друг мой, что Лиза внезапно — словно ее надоумили — обнаружила сокрушительную печаль по Розе Шервуд. Вчера я этого не наблюдал. И еще потому, что Джанкарло — не понимаю, что мне мешало побеседовать с ним раньше, — произносил возвышенные речи с подобающим выражением лица, оставаясь при этом холодным и твердым, словно кинжал. Этот скользкий тип мог бы продавать пилюли от землетрясения, уверяя доверчивых покупателей, что они не почувствуют толчков.

Венделл заглянул в свои бумаги.

— И зачем я вообще работаю… Как вы узнали это, всего лишь поговорив с ним пару минут?

— Узнал что? — с неподдельным изумлением поинтересовался Сен-Жюст.

— Вот это, — Венделл протянул ему бумаги. — Мы проверили отпечатки пальцев из номера Шервуд. Занятный парень этот Джанкарло. Очень занятный. Кстати, я сейчас не при исполнении. Пойду возьму себе пиво. Может, и Стерлинг хочет?

Стерлинг развернул салфетку и достал тост.

— Спасибо, не стоит.

— Правильно. Тебе, Стерлинг, сегодня вечером понадобится трезвый ум, чтобы достойно сыграть свою роль. Посмотрим, изменят ли что-нибудь эти бумаги. Вот как… о да… Как хитроумно! И Лиза… Как я раньше не догадался! Какая сложная комбинация. Стерлинг, допивай чай. Мы должны все пересмотреть.

Глава 17

— Как это мило со стороны авиакомпании, Вирджиния, — Сен-Жюст стоял у окна гостиничного номера, выходившего на Таймс-Сквер. — Мэгги, Стерлинг и я желаем тебе всего наилучшего. Не пропадай, договорились? — Он улыбнулся, выслушав ее ответ. — Да, мы, конечно же, сообщим тебе об арестах, как только узнаем. Счастливого пути, дорогая.

Он положил трубку и вздохнул. Стерлинг огорчится, что не увидит больше Нойендорфа-младшего, но, право, не стоило мчаться в больницу ради прощания впопыхах, когда уже ничего не изменишь.

Сен-Жюст достал карманные часы и посмотрел, который час. Сегодняшний вечер начнется с церемонии награждения в главном бальном зале. Эта часть мероприятия продлится почти два часа, по словам Венеры, которая недавно забежала в номер. Выглядела она несколько помятой.

Сценки были установлены в соседнем зале, и после награждения все должны перейти туда.

Венера, невзирая на последствия пищевого отравления, держалась стойко и поведала, что, согласно сведениям, собранным Лизой, Дамьен лидирует со значительным отрывом.

Неприятная весть, но Сен-Жюст отбросил тягостные думы и решил поразмыслить о роли Дамьена во всем этом.

Он простой участник конкурса «Лицо с обложки»? Или нечто большее? Способен ли он на убийство ради победы? Каким образом смерть Розы могла быть ему выгодна? Или популярность ставит под угрозу его самого?

Возможно. Убив однажды, убийца входит во вкус. Вдруг начинает казаться, что это наиболее очевидное решение проблем.

Он подошел к столу, порылся в бумагах, нашел то, что искал, кое-что просмотрел и запомнил.

— Стерлинг! — Сен-Жюст постучал в дверь спальни и вошел. — Ты не будешь возражать, если я ненадолго возьму Генри?

Стерлинг, почти готовый к выходу, в отлично сшитом камзоле, замшевых штанах и сияющих ботфортах, выглянул из-за газеты:

— Генри? Зачем?

Сен-Жюст подошел к комоду и вытащил квадратную проволочную клетку с мышью.

— Спасибо, Стерлинг, я верну его в целости, обещаю. Носокс, он все слова выучил?

Эргил Носоксон, снова переодевшийся пиратом, кивнул.

— Да, почти все вызубрил. Это что, все правда? Похоже на пьесу.

— Да, на пьесу, и весьма гадкую. — Сен-Жюст поклонился Мари-Луизе. — Дорогая, ты неотразима в этом платье. Ты уже приготовила небольшую речь, которую произнесешь, когда станешь моделью года?

Мари-Луиза пожала хрупкими плечами:

— Ну да, уже, Вик. Кто сказал, что я выиграю?

— Один из нас выиграет наверняка. Ну что ж, вперед, в атаку, — закончил он и вышел с Генри в руках. И замер на месте, увидев Мэгги, которая появилась в гостиной. Она как раз пыталась нацепить вторую серьгу.

В платье до пят она казалась выше, зеленый шелк переливался при каждом шаге, очерчивая ее стройные ноги. Вырез на лифе был почти до талии, ткань перехвачена брошью из горного хрусталя, а когда Мэгги повернулась, чтобы посмотреть в зеркало на туалетном столике, Сен-Жюст увидел в вырезе сзади плавный изгиб ее спины.

— Вот, — она опустила руки и повернулась, чтобы он полюбовался изящными хрустальными каскадами серег. — Ну, как я выгляжу? Я себя чувствую голой. Еще дорисовать цветочки и разрезать юбку спереди — буду вылитая Дженнифер Лопес. Алекс, не молчи. Ты же сам все выбирал.

Сен-Жюст не мог двинуться с места, а Генри, возбужденный тем, что его куда-то несут, суетился в клетке.

— Я просто потерял дар речи, — он пытался говорить небрежно.

— Это хорошо или плохо? — уточнила Мэгги, и к нему вернулось подобие самообладания, когда он понял, что она его не ругает. Она действительно спрашивала. Такая милая, умная, одаренная. Но в себя не верит нисколько.

Ему захотелось коснуться ее мягких, почти золотистых губ. Захотелось пробежать пальцами по ее прекрасным волосам… где-нибудь в другом месте.

— Красивой женщине не пристало так открыто напрашиваться на комплимент, — упрекнул Сен-Жюст. — И, по-моему, там, м-м-м… сзади, свисает тесьма.

— Где? — Мэгги взглянула в зеркало через плечо. — Ой, черт. Я это снимать не буду, и так еле разобралась, где перед, где зад. Алекс, помоги убрать эту тесемку, только не порви, ладно?

Водрузив клетку на тумбочку, Сен-Жюст приблизился к Мэгги сзади и ощутил тонкий аромат пудры, исходивший от ее кожи. Он опустил ладони ей на плечи, медленно провел руками по спине, с улыбкой наблюдая выражение ее лица в зеркале. Казалось, она на грани смятения и удовольствия.

— Готово, — он высвободил кусочек тесьмы, застрявший в скрытой «молнии».

— Что, все? — спросила Мэгги, оглянувшись.

— По правде говоря, если бы я посмел… Но не сейчас, — протянул он с улыбкой, отступая назад. — Скажи, пожалуйста, каким образом это платье можно выдать за костюм?

— Подожди. — Мэгги скрылась в комнате и вернулась в диадеме и с белой шелковой лентой через плечо. Надпись на ленте гласила: «Мисс Опасность 2003». — Это Носокс заказал Джею для меня. Нравится? — поинтересовалась она, покружившись на месте.

— У меня опять нет слов. Что ж, — он подхватил клетку с Генри, — с твоего позволения, мы удалимся.

— Погоди, ведь ты еще не одет. Куда ты собрался? И зачем взял Генри?

— Я вернусь вовремя. Носокс и Стерлинг помогут мне завершить туалет. А теперь мне нужно закончить одно дело.

— Погоди, а что ты наденешь? У тебя нет времени на дурацкую возню с шейным платком. Или ты просто расстегнешь рубашку до талии, как все? Так и набирают большинство голосов.

— Я не способен пасть так низко, — надменно заметил Сен-Жюст. Открыв дверь, он остановился на пороге. — Кстати, прошу прощения. Я совершенно позабыл, дорогая. Только что звонила Вирджиния. Они с мужем и сыном через несколько часов улетают в Колорадо. Ты можешь ей позвонить, пока она в больнице.

— О черт, я так и не сходила к ней. Ладно, позвоню. Спасибо, Алекс.

Он закрыл дверь, довольный, что разговор с Вирджинией отвлечет Мэгги на какое-то время, пока его не будет, и она не станет подслушивать под дверью Стерлинга, чем, несомненно, занялась бы, оставшись надолго в одиночестве.

Нужно было подняться на три этажа, и, решив не ждать лифта, Сен-Жюст взбежал по лестнице.

— Ладно, Вирджиния, счастливого пути. Да, позвоню, как только что-нибудь узнаю. Хорошо, завтра, когда ты доберешься и отдохнешь. Я тебя тоже люблю. Извини, кто-то стучит, мне пора. Поцелуй за меня малыша и Джона-старшего. Пока.

Мэгги положила трубку и поспешила к дверям. На пороге стояли Верни и Табби во всей красе. Верни изображала леди Макбет с роскошным кинжалом и окровавленным носовым платком. Табби нарядилась в шарфы.

— Табби! Это что? — поразилась Мэгги. — Я понимаю, что ты в кого-то переоделась, но в кого?

— Я — Саломея. Подайте мне голову Иоканаана Развратника! — вскричала Табби, выдохнув Мэгги в лицо целое облако алкогольных паров. Верни лишь пожала плечами.

— Дэвид снова вышел на охоту?

— Что значит «снова»? — Верни вытащила из-за расшитого пояса серебристую фляжку. — Снова, Опять, вечно. Она его опять вышвырнула. Им пора ставить вращающуюся дверь.

— И она набралась? — прошептала Мэгги, глядя на Табби, которая в ореоле шарфов села на диван. — Это не в ее духе.

— Просто на этот раз этот козел ухлестывает за ее ассистенткой, Мирандой. Она застукала их в собственном офисе. Они этим занимались на ее же столе.

— Черт, почему она не разведется с этим придурком?

— Прежде всего, ей придется подыскать замену Миранде, а это нелегко — она отличный специалист. Классно умеет принимать звонки. Кстати, о звонках — мне позвонил Стив, потому что у тебя было занято. Он извинился и сказал, что ему надо уйти, а появится он позже, если вообще придет. Очень жаль.

Мэгги на мгновение прикрыла глаза и вздохнула.

— Он работал над своим делом целый месяц. И именно сегодня ему понадобилось там быть. Какое совпадение. Теперь у нас есть Алекс.

— А для чего он у нас есть? — поинтересовалась Табби, расправляя шарфы поверх того, что показалось Мэгги нижней юбкой золотистого цвета.

— Пока не знаю, — ответила Мэгги, пожалев, что если закурит, то Табби непременно прочтет лекцию о вреде курения. — Никто ничего не говорит. Я пыталась выяснить, в чем дело. Но и Стив, и Алекс говорят, что сегодня я буду зрителем. Ненавижу обоих. Они ведут себя так, будто я могу вляпаться в неприятности.

— С чего они это взяли? — вопросила Табби, переглянувшись с Верни. — Погоди, я, кажется, поняла. Неприятности. Например, когда тебя чуть не убили, да?

— Ну не убили же. К тому же все получилось. Они снова переглянулись.

— А что тебе известно? — спросила Берни, подтянув расшитый пояс, который все время сползал с ее стройных бедер.

— Я знаю, что убийца — Лиза, — твердо сказала Мэгги.

— Лиза — убийца? — воскликнула Табби, обмахиваясь одним из многочисленных шарфов. — Пырнула Розу, а потом зарезалась сама. Вот это да!

— Я бы так не смогла, — Берни плеснула себе скотч. — В смысле порезать себя.

— А другого могла бы? — ухмыльнулась Мэгги.

— Наверное, да, если было бы за что, — пожала плечами Берни. — А ты, Табби?

— О нет, я бы скорее умерла, — содрогнулась Табби.

— Это точно, — Берни прошла к окну мимо Мэгги. — Если бы на нее напали. Ну да, он собирается меня изнасиловать и грохнуть, но я не могу выцарапать ему глаза своими когтями, потому что это так… непристойно. Женщины — тряпки.

— Ты вообще-то тоже женщина, — заметила Мэгги, взглянув искоса на подругу, которая прохаживалась у окна.

— Телом — да, но не душой. Рассудок у меня мужской — холодный и прагматичный… ну, иногда. Ладно, я женщина. Но я бы пустила в ход нож, пистолет, стул — все, что под рукой, если бы мне грозила опасность. — Берни повернулась к Мэгги: — Роза ей что, угрожала?

— Семидесятидвухлетняя старуха? — Табби покачала головой. — Нет-нет, дело явно не в этом. Может, алчность? Алчность — хороший мотив.

— Да, я тоже всегда так… О, Алекс, ты уже вернулся. А где Генри?

— У него прослушивание, — сообщил Сен-Жюст, поклонившись дамам. И скрылся в спальне.

— Прослушивание? У мыши? Замечательно, — Мэгги потянулась за сигаретами. — Простите за каламбур, но это дельце попахивает мышами. Берни, Табби! Нас изгоняют из нашего маленького отряда, чувствуете?

— Чувствую, — ответила Берни, потягивая бренди. — Табби, а ты?

— Никогда не была сторонницей жестокости, — пробормотала Табби, пряча глаза. — Надеюсь, ничего такого не предвидится?

Мэгги прикурила и быстро загасила сигарету в пепельнице.

— Нет, если только Сен-Жюст не собирается оставить меня на обочине… когда все начнется.

Стерлинг шел рядом с Сен-Жюстом, стараясь поспеть за ним.

— Знаешь, Сен-Жюст, все было бы просто замечательно, если бы я не так сильно волновался. Носокс называет это сценическим страхом, но я же буду не на сцене, правда? Я бы так не волновался, если бы пришел лейтенант Венделл.

— Стерлинг, благодарю тебя за доверие. А теперь поспешим — мы не в высшем свете, поэтому опаздывать нельзя.

Мэгги, Берни, Табби, Носокс и Мари-Луиза, а также рассеянно улыбавшаяся Жанна д'Арк, более известная как Венера Бут Симмонс, вступили в холл перед бальным залом, подготовленным для церемонии награждения, и остановились в стороне, подальше от участников конференции.

— Вот вы где, — Лиза уже спешила к ним, прижимая к плоской груди планшет. — Дамьен с вами? Мы не можем его найти.

— Должно быть, прихорашивается, — улыбнулся Сен-Жюст, придержав Лизу повыше локтя. — Не скажете ли, что мы с Мари-Луизой должны делать?

— Вы бы знали, если бы пришли на репетицию. Так что мы вас поместили вторыми с конца, перед Дамьеном. Напрасно вас не было, — раздраженно заявила Лиза и тут же извинилась: — Ох, простите. Сегодня столько волнений. Мы смотрели фотографии Розы, сами понимаете, у всех слезы наворачивались.

— У всех, кроме галерки, где нормальные люди свистели и шикали, — прогудела Валькирия в сияющем шлеме. Она хлебнула пива из внушительной кружки и зашагала своей дорогой.

— Ну зачем она так? — В глазах Лизы заблестели слезы. — Почему люди так жестоки?

— Успокойся, — Жанна д'Арк обняла ее за плечи. — Думаю, за этим стоит Джанин Мак-Дональд. Ты же знаешь, Роза никогда не писала положительных отзывов о ее книгах. Наверняка программа была потрясающая. Жаль, что я пропустила, но мне в этом году не до наград. У меня их столько, что даже неловко участвовать в конкурсе, так что я вместо этого предпочла вздремнуть. Было что-нибудь интересное?

Лиза поморщилась:

— Банни Уилкинсон снова получила приз за лучший неопубликованный роман, всех просто мутило.

— «Чтобы избавиться от кого-нибудь, достаточно предоставить ему возможность погрязнуть в каком-нибудь пороке». Это сказал Бальзак, — заметил Сен-Жюст, улыбаясь.

— Но все порадовались за Марту, за ее выдающуюся работу. Я слышала, в следующем году ее выдвинут в кандидаты на пост председателя ГиТЛЭРа.

Мэгги потянула Сен-Жюста за рукав.

— Ты не один здесь умеешь бросаться цитатами, — прошептала она. — Как тебе мысль Эдмунда Бёрка: «Тщеславие не только парит, но и пресмыкается» ?

— Восхитительно, дорогая, — проворковал Сен-Жюст, глядя сверху вниз на ее… декольте. — Если тебе холодно, Стерлинг с удовольствием сбегает в номер за накидкой.

— Отлично. Алекс Ты же сам выбирал это платье.

— Это была минутная слабость, уверяю тебя, — ответил Сен-Жюст, молясь, чтобы бравый лев-тенант не встретился им до конца вечера. Однако от сержанта Деккера судьба его не избавила. — Добрый вечер, сержант. Вы выглядите… ах да. Мне, вероятно, надо было сказать: «Аве, Цезарь»?

Сержант Деккер провел руками по кованому нагруднику и ухватился за меч. Его юбка (Сен-Жюст не знал, как иначе это назвать) состояла из широких клепаных полос коричневой кожи и доходила до колен. Все это поверх бордовой туники. На ногах были сандалии из мягкой кожи, ремешки крест-накрест оплетали голени, а голову украшал серебряный шлем с бордовым плюмажем.

— Я вам не Цезарь, он носил плащ. Я — Центурион, — гордо ответил Деккер.

— Ну конечно же, — примирительно сказал Сен-Жюст. — Воинственные готы, едва завидев ваш плюмаж, бежали бы в панике.

— Вы хотите меня поддеть?

— Я? Что вы! Ни в коем случае. Никогда не позволяю себе столь очевидных намеков. Боже мой, какие странности порой приходят в голову людям. Напротив, мой добрый друг. Нас с вами переполняет решимость и задор перед соревнованием за главный приз. Кстати, отличный меч. Деревянный?

— Конечно, не буду же я носить настоящий. Это же маскарадный костюм. У меня есть ствол, мистер. Меч мне ни к чему.

— Пистолет? И где вы его прячете? Под юбкой?

— Проваливайте, Блейкли. Поглядим, кто будет смеяться, когда огласят имя победителя.

— Я уже говорил Мэгги, что у этого человека на чердаке резвятся тараканы, — пробормотал Сен-Жюст, глядя на Стерлинга. Тот закашлялся и отвернулся, очевидно, не желая становиться между своим другом и человеком, который признал, что вооружен.

— Господи, уже пора начинать, а Дамьена все нет, — произнесла Лиза. Вошли две оставшиеся конкурсантки вместе с Джанкарло и Люциусом, который все время озирался, будто ждал удара ножом в спину.

— Лиза, начинаем, — сказал Джанкарло, тряхнув гривой черный кудрей и продемонстрировав белоснежные зубы. — Я уже велел открыть двери в соседний зал.

— Спасибо, Джанкарло, — вздохнула Лиза, и Сен-Жюст повернулся к Носоксу, который проворно подскочил, держа в руках недостающую часть его костюма. — Теперь постройтесь, как на репетиции, и мы начнем. Я хочу, чтобы все поскорее закончилось, как и вы, наверное.

Конкурсанты под руководством Джанкарло и Люциуса выстроились парами. Похоже, партнерша Дамьена уехала из отеля, когда розыгрыши стали опасными. А сержант Деккер замешкался и не успел выбрать себе пару для парада.

Сен-Жюст с помощью Носокса накинул на плечи черный плащ и пристроил на голове шляпу, слегка сдвинув ее набок. Ловко отбросил назад полы плаща, продемонстрировав алую подкладку. Затем изящно убрал трость под мышку и подал руку Мари-Луизе, которая была в таком же длинном плаще, только серебристом с розовой подкладкой.

Носокс надел на ее зачесанные кверху локоны широкий капюшон, отступил назад и хлопнул в ладоши:

— Безупречно! Ни пуха ни пера, ребята.

— То есть как это? — не понял Стерлинг. Мэгги притянула его к себе и что-то прошептала. — Правда? А по-моему, странное пожелание удачи. Бальный зал на мгновение погрузился во мрак, затем свет вспыхнул вновь в обоих залах, и все увидели Лизу на подиуме.

— Дамы и господа, принцы и принцессы, ковбои и колонистки, а также, насколько я успела заметить, лепреконы и феи! Мы открываем Парад Конкурсантов.

Лиза подала знак, и музыка грянула из всех динамиков.

Зажглись разноцветные софиты, по залу поплыло пятно света и осветило вход. Парад открыли Люциус и его подружка (оба затянуты в черную кожу, причем ее костюм сидел так плотно, будто его сшили прямо на ней). Они прошли между столиков под громогласные звуки саундтрека к «Терминатору» «Испорченный до мозга костей». Когда парочка направилась в следующий зал, на первой сцене поднялся занавес, открыв взору два мотоцикла. Оба оседлали машины и величественными взорами оглядели публику, после чего помахали.

Следующим выступал сержант Деккер. Сен-Жюст с трудом разглядел, как под песню Роберта Палмера «Просто неотразим» сержант вытащил меч из ножен и ворвался в зал.

Лицо и тело — отменны, но ведет себя по-дурацки. Он продолжал делать выпады и размахивать мечом, угрожающе рыча по пути к сцене. Когда занавес поднялся, сержант вспрыгнул на сцену, потерял равновесие, схватился за белого коня, впряженного в маленькую колесницу, и… повалил его.

— Какой позор, — поморщился Сен-Жюст, наблюдая, как центурион, пытаясь поставить коня на место, уронил колесницу.

— Бедняга, он сделал все, на что способен, — покачал головой Стерлинг.

— Да, Стерлинг, ты прав. И лежит он там, глупец, хотя должен расследовать убийство мисс Шервуд.

— Ну вот, опять упал. Что за придурок, — заметил Джанкарло.

Сен-Жюст прищурился и посмотрел на него:

— Джордж Вилльерс, герцог Бэкингем, однажды заметил, что мир большей частью населен дураками и мошенниками, и если Деккер — дурак, то кто вы?

— Да иди ты! Все равно никто из вас не победит. Как обычно, — произнес Джанкарло с ухмылкой на красивом лице. — Смотрите и учитесь!

Музыка смолкла и снова зазвучала. Сен-Жюст сразу же узнал мелодию, под нее часто работала Мэгги. «Кисе», «Радар любви». Под ритм ударных и вопли певца Джанкарло в своих обтягивающих джинсах, высоких, отделанных бахромой замшевых ботинках и белой, расстегнутой до пупа рубашке схватил за руку партнершу и протанцевал с нею в зал.

— Просто сверкает, — Сен-Жюст спокойно наблюдал за происходящим, а Мари-Луиза поежилась. — Не волнуйся, мы ничуть не хуже.

— С этой паршивой музыкой, которую ты выбрал? Да уж.

Джанкарло и его девушка, одетая в джинсовую мини-юбку и маленький красный топ, забрались на свой подиум. Там стояла кровать, настоящая. Джанкарло подхватил партнершу на руки, бросил ее на простыни, повернулся к восторженно вопившей аудитории и провел языком по верхней губе.

— О господи, — Мари-Луиза тряхнула головой. — Это он переборщил.

— Он побеждал последние четыре-пять лет кряду или даже больше, — прошипела Берни из своего укрытия у стены. — Секс — двигатель продаж, ребятки. Не знаю, что у вас там под плащами, но постарайтесь это продать.

Ослепительно яркие софиты, сопровождавшие выход Льюиса, Деккера и Джанкарло, приглушили, осталось лишь одно пятно света, и воздух наполнился перебором старинной английской мелодии «Зеленые рукава». Носокс, которому Сен-Жюст дал достаточно денег, чтобы положить на лапу диджею, позаботился об этих мелочах.

Сен-Жюст едва заметно кивнул Мэгги и повел Мари-Луизу в зал. Они остановились в свете софита.

Виконт поклонился залу, и Стерлинг, тоже в костюме эпохи Регентства, шагнул к нему и также приветствовал зал. Сен-Жюст передал ему шляпу, снял перчатки и элегантным движением сбросил плащ, который Стерлинг подхватил.

Под плащом оказался великолепнейший бальный фрак в стиле Красавчика Бруммеля. Чернее ночи и белее снега. Безукоризненно белые лосины и вечерние туфли с серебряными пряжками. Шейный платок безупречен. Лишь цепочка карманных часов и монокль нарушали черно-белый контраст.

Сен-Жюст изящно раскланялся и выпрямился, одну руку положив на бедро, другую протянув Мари-Луизе. Стерлинг вновь выступил вперед, чтобы принять ее плащ.

По залу пронесся вздох восхищения.

Платье Мари-Луизы было особенным. С высокой талией, словно сплетенное из тончайшей паутины цвета слоновой кости, и усыпанное бриллиантами. Бриллианты сверкали, превращая девушку в юную сказочную фею; не хватало только крыльев. Она гордо подняла точеный подбородок, взяла под руку Сен-Жюста, и они прошествовали в зал, сопровождаемые лучом света.

Время от времени они останавливались среди столиков: Сен-Жюст кланялся, а Мари-Луиза приседала в безупречном реверансе. Так они приблизились к сцене, занавес поднялся, открыв взору миниатюрную гостиную в стиле начала XIX века.

Дурацкая кровать предыдущих конкурсантов исчезла, на ее место Носокс водрузил декорации. Резной комод, канделябры, атласные стулья.

Сен-Жюст помог Мари-Луизе подняться на сцену, и они закружились в вальсе. Мари-Луиза придерживала рукой шлейф платья, Сен-Жюст легко вел ее по сцене, а когда музыка смолкла, поднес ее руку к губам.

— Он шикарен, — произнесла Берни, обмахиваясь неизвестно где добытой программкой. — Правда, Табби?

— Мужики — козлы, — откликнулась та и снова отхлебнула из фляжки Берни.

— Музыка играет, а никого нет, — заметил Носокс, глядя на динамики.

— Это для Дамьена, — Мэгги пыталась перекричать Пэт Бенатар с ее «Покажи мне твой лучший удар». — Дурацкая музыка для парня. Хотя его все равно нет. Но после музыки Сен-Жюста бодрит.

Свет переместился к дверям. Дамы повернули головы, ожидая выход Дамьена.

— Нет, не могу устоять перед софитом, — Носокс тряхнул головой, расправил плечи и прыгнул в пятно света, раскинув руки.

— Ты посмотри на него, — проговорила Мэгги, наблюдая, как тот танцующей походкой движется между столиками. Он не кланялся дамам, он останавливался, отставив локти и прогнувшись вперед. Затем делал выразительное движение бедрами.

— Класс! — воскликнула Берни. Она сложила кулаки и принялась двигать руками по кругу. — Эргил! Эргил! Вперед! Давай! Мэгги, Табби, присоединяйтесь! Впе-ред! Эр-гил!

Мэгги вздохнула и тоже стала скандировать, а Табби в очередной раз отхлебнула из фляжки:

— Впе-ред! Эр-гил!

Зал хлопал и смеялся. Какая-то дама притянула Носокса к себе и поцеловала.

— Бар открыт, — сообщила Венера. — Марта сказала, что гильдия оплатит счета, так как осталось всего около восьмисот человек. Представляю, как все надерутся.

— Так задарма же, — заметила Верни. — Если они сметут дармовую выпивку так же, как дармовые книжки, то гильдия разорится в пух и прах. Нет, ты только посмотри, как он крутит задом! А прикидывался скромнягой. Он им даст прикурить. Вон, уже слюни пускают. Если бы они только знали, да, Мэгги?

Мэгги лишь кивнула, и Табби, обычно такая сдержанная, встряхнула фляжку и заявила:

— Только музыка не в кассу. Лучше бы «Квин», «Танцующая королева», да, Мэгги?

Мэгги отобрала фляжку.

— Смотри, вон Носокс подбирается к сцене, — сказала Верни. — Как ты думаешь, что там?

— Если не пиратский бриг, то Носокс облажался, — засмеялась Мэгги и взглянула на сцену, как раз когда поднялся занавес.

В зале вскрикнули несколько человек, Носокс тоже, и Мэгги пригляделась к сцене.

— Генри? Он-то здесь откуда? — Мэгги зажмурилась, потом широко распахнула глаза. — Алекс… черт, что он сделал с Дамьеном?

— Да неважно, — Венера ткнула ее локтем в бок. — Посмотри лучше на Лизу. Она явно не ожидала появления Носокса, а тем более мыши, но чего-то она все же ждала. Но не дождалась.

Мэгги взглянула на Лизу, которая молча стояла у микрофона. Музыка тоже смолкла, и все взгляды устремились на сцену. Молчание затягивалось, публика заерзала и начала перешептываться. Лиза наконец вновь обрела дар речи, склонилась к микрофону и произнесла:

— На этом конкурс завершен. На последней странице программки есть бюллетень, пожалуйста, заполните его, оторвите по пунктиру и положите в урну. Мы объявим победителя ближе к концу, а пока вас ждут напитки и танцевальный зал!

— Что-то здесь нечисто, — заметила Мэгги и направилась во второй зал мимо подиума. Ее друзья потянулись следом. Она протолкалась к Сен-Жюсту, с трудом дождалась, когда иссякнет поток желающих получить автограф, и позвала его.

Но он ее не слышал. Он разговаривал с кем-то. С кем-то очень знакомым.

— Черт! Это опять она, — Мэгги узнала Холли Спивак из «Фокс Ньюс».

Несколько месяцев назад, когда Мэгги подозревали в убийстве, Холли открыла на нее настоящую репортерскую охоту. Она тут на задании или же ее пригласил Сен-Жюст? Она явно ему нравилась, что было очень глупо с его стороны — Холли родную бабушку продаст ради горячего репортажа.

Сен-Жюст что-то нашептывал корреспондентке, показывая на сцену и микрофон. Холли подозвала своего оператора, который тоже выслушал Сен-Жюста, и все трое растворились в толпе. При этом Холли скалилась, будто гиена, почуявшая раненую газель.

— Что ты опять задумал? — поинтересовалась Мэгги, когда наконец догнала его. — Что этой Спивак от тебя нужно?

— Мисс Спивак — очень милая дама. Она хотела заснять парад конкурсантов и удалиться, но я уговорил ее подождать, пообещав, что скучать ей не придется.

— Хочешь снова попасть в вечерние новости? Тебя уже показывали два раза, тебе что, мало?

— Я думал, ты меня лучше знаешь, — он нахмурился, и у Мэгги руки зачесались врезать ему по физиономии. — Это для Венделла, нашего старого доброго друга. Я думал, что было бы неплохо показать его таланты по телевидению.

— Зачем?

Сен-Жюст пожал плечами:

— Просто чтобы отблагодарить его. Когда я делаю добро, я не разбираюсь, почему именно. Боюсь шокировать себя.

— Ладно, предположим, я тебе поверила. А теперь объясни, откуда взялся Генри на подиуме Дамьена и где же все-таки сам Дамьен?

— К сожалению, он задерживается. Однако постарайся напомнить мне о нем попозже. Мы им займемся, когда программа этого вечера будет исчерпана. Что до Генри, я просто принес его на замену Дамьену, чтобы как-то оживить сцену.

— Или хотел этим показать, что заподозрил неладное и мышь вот-вот попадется?

— Верно, дорогая. Все же ты неплохо меня знаешь. Ты обратила внимание, как заволновалась Лиза Лэнг, когда над декорациями Дамьена поднялся занавес?

— Сначала заметила Вера, потом я.

— А заметила ли ты, что перед объявлением о голосовании она схватила Джанкарло, отозвала его в сторону и принялась что-то нашептывать?

— Нет, это я упустила, а в чем дело?

— Наши предположения о том, кто возглавляет шайку убийц, были неверными. Мне не следовало забывать о том, что женщины кровожаднее мужчин. И Дамьен, дорогая моя, должен был быть там, за занавесом, причем мертвый.

Мэгги от этих слов стало дурно.

— Ты в этом уверен?

— Более чем, дорогая. Джанкарло с большой вероятностью победил бы и так, однако Дамьен представлял серьезную угрозу. Издательства нанимают людей по своему вкусу, так что не обязательно становиться победителем, и, конечно, юный красавец Дамьен стал бы следующим победителем. Поэтому они планировали убить Дамьена и приписать его смерть убийце Розы Шервуд. А поскольку Лиза и Джанкарло казались вне подозрений…

— Ладно-ладно, я все поняла. Жаль, ты раньше ничего не сказал, ну да ничего. Если бы поймали убийцу Розы, его обвинили бы во всех грехах и в смерти Дамьена тоже. А с таким детективом, как Деккер, это было бы проще простого. И ведь я права, да? Лиза — это Убийца, — Мэгги нахмурилась. — Погоди, они что, оба замешаны? Ого! И что теперь делать?

— А теперь, Мэгги, ты позволишь нам со Стерлингом доиграть пьесу до конца и не будешь встревать. Я пообещал лев-тенанту, помнишь?

— Но…

— Простите!

Мэгги обернулась и увидела низенького квадратного человечка, который приветливо улыбался Сен-Жюсту.

Сен-Жюст смерил его взглядом, приподняв бровь.

— Я могу чем-то помочь?

— Конечно, да. Ваше выступление было потрясающим. Просто отменным. Классным. Не побоюсь даже сказать — аристократическим. Я уже вижу рекламную кампанию с вами и малюткой. Журналы, телевидение и так далее… Помните постеры с музыкантом, который держит в руках даму, будто виолончель? Вот в таком духе. Этакий изящный намек на секс. Вы смотритесь еще лучше. Кстати, я не представился, — человечек протянул пухлую ручку. — Пьер, «Парфюмерия Пьера», слышали? Я спонсор этого конкурса.

Мэгги прикусила губу от злости, когда Сен-Жюст вдруг стал очень любезным и крепко пожал протянутую руку Пьера.

— Месье Пьер, мы польщены, — промурлыкал он, — Мари-Луиза и мечтать не могла о таком счастье. Как говорите вы, французы, фортуна любит смелых.

— А? — произнес человечек, поглядев на Мэгги, которая сразу угадала в нем уроженца Бронкса.

— Он просто позер, — сказала она. — Не обращайте внимания. Может, обсудим все позднее, например, завтра?

Сен-Жюст, следует отдать ему должное, всегда понимал с полуслова, поэтому, обменявшись с Пьером номерами телефонов, они расстались. Надо заметить, что сей тип благоухал, скорее всего, парфюмерией своей компании — отнюдь не ароматной.

— Да, Алекс, вам с Мари-Луизой светят приличные деньги. Поздравляю! Ты и Пьер из Бронкса. Такая милая парочка. Научишь меня грассировать по-французски?

. — Мэгги, ты всегда умудряешься добавить ложку дегтя. Но я знаю, что ты рада за нас. Просто злишься, потому что не участвовала. Но помни, мы с Венделлом просто тебя охраняли.

— Я в вашей охране не нуждаюсь.

— И это говорит человек, которого убийца недавно держал на мушке!

— Ладно, ладно. Давай запускай свой спектакль. Не знаю, что ты там затеял, но умираю от любопытства.

— Да, дорогая, сейчас начнем. Как тебе наш выход? От себя я не в восторге, должен признать, но Мари-Луиза была прелестна. Они с Носоксом отмечают победу в баре. Кстати о Носоксе, о чем только он думал?

— Он просто воспользовался случаем. Тебе, конечно, этого не понять. О да, куда там, ты же знаменитый виконт Сен-Жюст.

— Дорогая, я чувствую, тебе надо выпить, чтобы смыть яд с язычка. Парфюмерию Пьера. Надеюсь, ты не считаешь это признаком низкого происхождения, — с этими словами Сен-Жюст подхватил Мэгги под локоть и увлек к барам.

— Я должна тебя спросить кое о чем, — она остановилась. — Кто принес костюм и декорации для Деккера? Носокс?

— Не только принес, но и все установил по моему настоянию. Иногда я чрезвычайно щедр.

— И Носокс как бы забыл закрепить коня?

— Судя по твоему тону, ты обвиняешь меня в том, что я хотел выставить Деккера еще большим глупцом, чем он есть?

— Именно, — заметила Мэгги. — А ты этого действительно хотел?

— Разве ты мой исповедник?

— Так я и знала. Хотел. А теперь принеси мне выпить, пожалуйста.

— Подождите.

Мэгги обернулась и радостно воскликнула:

— Стив, ты все-таки добрался! Ого, настоящая форма!

— Да, это моя, — Венделл кивнул. — Ты сказала, что без маскарадного костюма нельзя. А то, что прислал мне Носокс, я не надел бы ни при каких обстоятельствах.

— Что он тебе прислал? — поинтересовалась Мэгги, не сводя глаз с Сен-Жюста, который прилежно делал вид, что изучает свои ногти.

— Костюм в виде огромной лохматой желтой утки, — Венделл тоже поглядел на Сен-Жюста, который стоял с самым невинным видом. — Ну что, мы готовы? Я ничего не пропустил?

— Ничего, мы как раз начинаем. Мэгги, будь добра, приведи Стерлинга, Носокса и Мари-Луизу. Пусть проверят микрофоны.

— Может, и Деккера позвать? Боже, неужели это я спрашиваю…

— Да, Венделл, позовите Деккера, и если вы сможете объяснить ему ваш план, то остальные поймут его наверняка.

— Отлично подмечено. Тогда нам понадобится еще доска, несколько картинок, мелки и марионетка, иначе он будет отвлекаться.

— Два сапога — пара, — заметила Мэгги. — У меня такое чувство, будто я попала в третьесортное комическое телешоу.

Глава 18

Сен-Жюст пересчитал присутствующих — все были на месте, за исключением Лизы, Джанкарло и их таинственного гостя. Но как только он подойдет к микрофону, эта троица должна явиться.

Жаль было нарушать безмятежное веселье. Сен-Жюсту на мгновение показалось, что он вернулся в эпоху Регентства и попал на бал-маскарад. Тем более что всюду царил обман и совершались предательские убийства. Было все: интриги, дрязги, ревность и подозрения. Единственное, чего не хватало для полного сходства, — некоей романтической нотки, которую в темном углу героически пыталась восполнить пара, изображающая Ромео и Джульетту.

По знаку Сен-Жюста Холли Спивак велела оператору включить камеру, что привлекло еще нескольких ГиТЛЭРовцев, которые потянулись, словно мошки на свет, невзирая на опасность сгореть в огне славы.

Сен-Жюст постучал по микрофону (он видел, что так делают все выступающие) и произнес:

— Любезные дамы и немногочисленные господа, представители прессы, прошу минуту вашего драгоценного внимания.

Включились другие камеры, подтянулось еще несколько человек. Сен-Жюст посмотрел на взмокшего от волнения Стерлинга и решил, что лучше начать поскорее, иначе беднягу хватит удар.

— Рад сообщить, что несколько гостей решили предложить вашему вниманию особенный концертный номер — песню собственного сочинения. Не правда ли, прелестно?

Похоже, что не слишком. Некоторые отвернулись с явным равнодушием, и Сен-Жюст был почти благодарен Мэгги, когда она перехватила у него микрофон и задорно завопила:

— Эй-эй-эй! А вот и мы! Встречайте… Стерлинга! Супер Стер Болдер и «Регентские Рэпперы»! Вперед, Супер Стер! Покажи им!

Носокс и Мари-Луиза вытолкнули бледного как полотно Стерлинга к микрофону. Носокс дал отмашку диджею.

Ритмично заиграли ударные, Мари-Луиза и Носокс начали подпевать:

— Па-па-ПАМ! Па-па-ПАМ! Па-па-ПАМ! Сен-Жюст вздохнул:

— Только посмотрите. Он притопывает и прихлопывает. Поразительно, какой же повеса скрывался в нем все эти годы.

— Будем надеяться, что после этого вечера он снова скроется, причем насовсем, — сказала Мэгги. — Ой, вон идет Марта, а с ней Лиза. Вдруг они собираются вытащить штепсель из розетки?

— И не подумают, когда Стерлинг начнет, — твердо сказал Сен-Жюст.

И Стерлинг начал: продолжая кивать в такт музыке, он развязал галстук, концы которого свесились до пояса. Затем начал прищелкивать пальцами.

«Регентские Рэпперы» держали ритм:

— Па-па-ПАМ-па-па-ПАМ! Па-па-ПАМ-па-па-ПАМ!

Стерлинг взял микрофон, наклонил его стойку влево, как бы опираясь на нее, и запел:

Они пришли на ГиТЛЭР, чтоб научиться писать, Но Убийца и Шутник не стали долго ждать. Пистолеты и гориллы, в номере мыши, Кто-то что-то знает, кто-то что-то слышит.

— Па-па-ПАМ-па-ПАМ! Па-па-ПАМ-па-ПАМ!

Телефон звонит, Не умолкая, всю ночь… В библиотеке дождь — Кто же сможет помочь?.. Остановился лифт, Электрический кошмар, Кто же Розе нанес Тот роковой удар?..

— Па-па-ПАМ-па-ПАМ! Па-па-ПАМ-па-ПАМ! Мэгги начала ритмично постукивать рукой по бедру Берни, и обе подхватили:

— Па-па-ПАМ-па-ПАМ!

Па-па-ПАМ-па-ПАМ!

Где же улики?

Тайна не одна,

Это мог быть он, а может — она.

Здесь амбиций рой -

Там дешевый герой…

Стерлинг ткнул пальцем в сторону Марты Коловски, которая сделала шаг назад и побледнела.

— Па-па-ПАМ-па-ПАМ!

Па-па-ПАМ!

Кого-то ждет опять

Неудачный день,

На каждого здесь

Может пасть тень.

Банни сбежала,

Ее крыша доконала,

А Марта-помощница

Совесть потеряла…

— Па-па-ПАМ-па-ПАМ!

Па-па-ПАМ-па-ПАМ!

Марта, Марта, что

Наделала ты?

Ясно теперь все -

Тебе не скрыться в кусты!

Сколько лет талант

В землю зарывала,

Но хватит, довольно, ты очень устала.

Марта, всем нам

Твоя обида понятна.

Знаем точно мы -

Ты убийца, Марта.

— Нет! — вскрикнула Марта, когда Стерлинг и «Регентские Рэпперы» откланялись. — Нет! Это не я! Я никого не убивала!

Сен-Жюст снова подошел к микрофону, а в это время Деккер и Венделл сдерживали толпу — у некоторых членов гильдии появились недобрые намерения.

— Дамы и господа, минутку внимания! Дайте ей сказать! Марта, идите сюда, — Сен-Жюст прикрыл микрофон ладонью. — Не бойтесь, дорогая, я с вами.

— Я не убивала Розу. — Марта убрала руку виконта с микрофона. — Я просто… просто… — и она с немой мольбой посмотрела на Сен-Жюста.

— Просто вы устали жить в тени Банни, быть не более чем помощницей, выполнять за нее всю черную работу и чувствовать, как ваша собственная жизнь проходит мимо.

— Да-да, — яростно закивала Марта, — я только хотела, чтобы она не справилась со своей ролью, а потом выйти и спасти положение.

По залу пронесся глухой ропот, недовольство росло. Деккер и Венделл пытались оттеснить толпу, на помощь им пришли Джанкарло и Дамьен (вполне мускулистые для такой задачи).

— Прошу вас, дайте ей сказать, — воскликнул Сен-Жюст, потрясая тростью. — Продолжайте, Марта, говорите все, что считаете нужным.

Но Марта лишилась дара речи.

— Ну что ж, — произнес Сен-Жюст, опасаясь, что Марта может упасть в обморок. — Я буду говорить, а вы кивайте, хорошо?

Марта кивнула и тут же пригнулась — в нее полетела обернутая фольгой волшебная палочка со звездой.

— Мадам, это вряд ли поможет найти убийцу, — заметил Сен-Жюст, обращаясь к доброй фее, которой хватило приличия отвести взгляд. — Ну что ж, Марта, начнем по порядку. Вам станет значительно легче, если вы все расскажете. Ковбой и горилла — это ваши проделки?

Марта кивнула. Венера зарычала.

— А мыши в номере мисс Симмонс? Удар током во время приветственной речи?

Марта кивнула дважды.

Венделл с трудом сдерживал гневную Венеру, которая рвалась на сцену, чтобы выцарапать Марте глаза.

— И на следующее утро вы были такой уставшей не оттого, что заново писали карточки, а потому, что всю ночь звонили Морин, чтобы она проспала?

Марта кивнула.

Мимо ее уха просвистела дамская туфля.

— Разрешите предположить, чей это предмет туалета, — обратился к залу Сен-Жюст. — Мисс Морин Бейтс Оукли, полагаю?

Дама в первом ряду, которая с трудом удерживала равновесие на одной ноге, крикнула:

— Да, черт возьми, это я! Я готовила эту речь несколько месяцев! Марта, тебя убить мало!

— Очень мило. ГиТЛЭР — весьма кровожадная организация, что отражается и в названии, — заметил Сен-Жюст и обнял за плечи дрожащую Марту. — Давайте закончим. Марта, значит, вы, желая выставить Банни Уилкинсон в дурном свете и засиять самой, организовали розыгрыши этой недели? Просто кивните, дорогая.

Однако на этот раз Марта, кажется, обрела дар речи.

— Она меня просто достала. Марта то, Марта се. Марта, ты ни на что не годишься. И я это терпела годами! А кому доставались награды? Кто пожинал плоды? Я ненавижу ее! И с удовольствием затащила ее на крышу!

— Ах да. Об этом я забыл упомянуть. Бедняжка Марта, как же вам было нелегко. Однако довольно публичного самобичевания, поскольку здесь представители полиции. Дорогая, вас безжалостно использовали, но не стоило, право, так поступать. Ревность, моя дорогая Марта, это желчь, разлившаяся в душе. Вот к каким поступкам она привела. Кроме того, что мы перечислили, это и нападение на Джанкарло, и проделки с икрой на приеме «Книг Толанда».

— Нет!

Сен-Жюст повернулся на голос и увидел смуглого невысокого мужчину, который пробивался к сцене сквозь толпу. Он был весь в коричневом, поскольку изображал Брата Тука из ватаги Робина Гуда.

— А, мистер Коловски, надо полагать? Супруг Марты и преданный сотрудник компании «Свет для Всех» в Болдере, штат Колорадо. Видите ли, у меня есть ваша визитная карточка. Впрочем, неважно.

— Слушай, ты, оставь мою жену в покое, она ни в чем не виновата!

Венделл с удвоенной силой вцепился в Венеру, которая от ярости исходила пеной.

— Испорченная икра, по-вашему, невинная проделка?

— Мы тут ни при чем.

— А кто, по-вашему, ударил Джанкарло по голове тяжелым мешком с мелочью, мистер Коловски?

— Точно не мы, — твердо сказала Марта. — Джордж, ты бил его по голове?

— Нет, — Джордж покачал головой. — Но, если честно, я боялся, что это сделала ты. — Тут он посмотрел на Сен-Жюста. — Мешок с мелочью, вы сказали? Марта, у тебя полно мелочи в сумочке.

— Да, но мне дала ее Лиза. — Марта взглянула на Лизу Лэнг. — Лиза, ну скажи им! Мне надо было позвонить, и ты дала мне мелочь, ведь у тебя была куча мелких монет. Помнишь?

Лиза попятилась и остановилась, наткнувшись на Холли Спивак и ее операторов.

— Дорогуша, посмотри в камеру, нам нужен крупный план, — сладко проворковала Холли.

— Я не била Джанкарло. Я даже не знала, что его стукнули четвертаками. Эту мелочь я нашла в спальне Розы в большой сумке, которую она всегда таскала с собой. Она ее берегла для автоматов в фойе. Она не хотела платить за доставку в номер. Марте нужна была мелочь… и я взяла ее у Розы. Все равно Роза умерла.

— Так это ты ее убила! — завопил кто-то из задних рядов (вообще-то вопила Мари-Луиза, которой было велено бросить обвинение в подходящий момент). — Хватайте ее, она убила нашу Розу!

— Дамы, дамы, ее вина не доказана, — резонно заметил Сен-Жюст. — По крайней мере, пока…

У Мэгги возникло ощущение, что она наблюдает теннисный матч — так часто приходилось поворачивать голову из стороны в сторону.

Чего же добивается Сен-Жюст? Ясно, что авторы проделок — это Марта и ее муженек. А сейчас Сен-Жюст явно намекает на Лизу. Это разумно, тем более что Мэгги считает ее убийцей, а Сен-Жюст подтвердил ее правоту. Ну хотя бы отчасти.

Но как же заставить Лизу сознаться? Не собирается же Стерлинг снова петь рэп?

Марта рыдала в объятиях супруга.

— Я не убивала Розу… Я не била Джанкарло по голове… я только хотела быть председателем конференции в следующем году… — Она подняла на Сен-Жюста зареванное лицо. — Я правда не била Джанкарло, честно, не била!

— Я знаю, дорогая, знаю, — утешил Сен-Жюст, а Мэгги заскрипела зубами. Нет, посмотрите на этого самовлюбленного болвана! Ему бы только покрасоваться!

Сержант Деккер с деревянным мечом наперевес (свой полицейский значок он, вероятно, оставил в другой тунике) протиснулся к микрофону:

— Сержант Деккер, нью-йоркская полиция, отдел убийств. Праздник окончен, всем разойтись.

Никто не двинулся с места.

— Сержант, не будет ли проще, если вы разрешите мне договорить? — поинтересовался Сен-Жюст, придвигая к себе поближе Мэгги и Венделла. — Уверен, что будет. Итак, Джанкарло! Поправьте, если я ошибусь. Марта вас не била и Лиза вас не била. И не вы сами, как я однажды решил. Вас ударила Роза.

— Его ударила Роза Шервуд? Почему? — спросил Деккер. — Ничего не понимаю.

Сен-Жюст одарил сержанта долгим бесстрастным взглядом.

— Где же вам понять, сударь? Вы же тупы, как пень. Более того, мешаете расследованию. Прошу вас, уйдите с дороги. Честно говоря, я хотел бы пролить свет еще на одну деталь, прежде чем продолжу свои рассуждения. Лиза Лэнг, это ведь вы подложили тухлую икру? Венера Бут Симмонс, милейшая женщина, но с языком без костей, разболтала всем, что мы расследуем убийство Розы, и вы решили вывести нас из игры с помощью отравы. Не трудитесь оправдываться. Лев-тенант Венделл, наш добрый друг, навел справки в службе доставки — вы заказали три блюда икры в номер и добавили туда… впрочем, бог знает, что это было. Вряд ли кому-то, кроме полиции, интересен рецепт.

— А теперь моя очередь добавить кое-что, — сообщила Берни и встала рядом с Мэгги. Венера последовала за ней, возможно, потому, что на них были направлены камеры. Она даже улыбалась, что выглядело весьма странно.

Лиза разрыдалась.

Сен-Жюст поднял руку:

— Тише, тише, дорогая. Избавьте нас пока что от театральных потоков слез. Мы еще не закончили. Вернемся к Джанкарло и четвертакам. Нападение Розы было неожиданным, но вполне своевременным. Во-первых, его можно было приписать Шутнику, во-вторых, оно снимало подозрения с Джанкарло. Прекрасный момент для импровизированного убийства.

— Убийства? — оторопело пробормотал Деккер. — Вы обвиняете Джанкарло в убийстве?

— Несомненно, если вы не будете меня перебивать, — ответил Сен-Жюст и поправил галстук.

Мэгги прищурилась. Так кто же — Джанкарло или Лиза? И тряхнула головой от досады на саму себя. Оба, дурочка. Они совершили это вместе.

— Не может быть! — воскликнул Деккер. — Джанкарло — отличный малый. Он обещал сделать меня звездой. Говорит, что я свежее дуновение в мире шоу-бизнеса.

Было ясно, что будущее сержанта, которое он уже расписал себе в розовых тонах, побледнело и выцвело (если точнее, то померк его красный подержанный «вольво» 1994 года выпуска с наклейкой на помятом бампере «Делайте это на Ниагаре»).

— Деккер, вы гребаный болван! — рыкнул Вен-дел л.

— Очень мило, — пробормотала Мэгги.

— Прости, сорвалось. Блейкли, у меня был тяжелый день. Вы не будете против, если я возьму слово?

Сен-Жюст отступил на шаг, поклонился и пригласил Венделла к микрофону.

— Итак, уважаемые, что же мы имеем? — Венделл прищурился, софиты светили прямо в лицо. — Джанкарло, у тебя отличное имя. Только оно не твое. А настоящее имя — Мел Харпер.

Джанкарло побледнел под искусственным загаром. Носокс и Стерлинг шагнули ему за спину, преграждая путь, если тот решится бежать. Затем схватили его за руки.

— Вы Мел Харпер из Кентукки, Луизианы и Вирджинии. Мел Харпер, который неплохо жил за счет интрижек с пожилыми дамами. Ты красавчик, Мелвин, так что это было просто, да? Кружить им головы, жениться на них, вернее, на их деньгах. Но ни в коем случае не разводиться, — Венд ел л покачал головой. — Нехорошо, Мелвин. Когда же запахло жареным, ты решил перебраться в Нью-Йорк. И тут тебе встретилась Роза Шервуд.

Мэгги уже давно сидела с упавшей челюстью.

— Минуточку, он что, женился на Розе Шервуд?

— Подайте леди сигару, — произнес Венделл, и Мэгги сердито нахмурилась. Пожалуй, он становится слишком похожим на Сен-Жюста.

— Да. Мелвин женился на Розе, и они вместе создали проект «Все о романе знает Роза». У Розы были мозги, а Джанкарло служил моделью. Роза была генератором идей, а Мел позировал. Так родилась их империя. Что, Мел, я правильно объясняю?

— Ух ты! — подала голос Венера. — Роза и Джанкарло! Круто!

— Ты был в курсе? — шепотом поинтересовалась Мэгги у Сен-Жюста. — И ничего мне не сказал! Почему?

— Только для того, чтобы обезопасить тебя, дорогая. Я выдал Венделлу список подозреваемых, все остальное сделал он сам. Он же и посоветовал ничего не сообщать тебе, и я согласился.

— Я ненавижу вас обоих. Так что, Джан… то есть Мел, грохнул Розу? Не Лиза? Черт, а я так была уверена! Хотя погоди. Ты ведь тоже был в этом уверен. Сам же две минуты назад об этом говорил.

— Тише! Я подхожу к концу.

Венделл поднял руки, призывая аудиторию к тишине, так как в зале активно обсуждались последние новости относительно брака Розы и Джанкарло.

— Итак, решающий удар, — продолжил Венделл. — Мелвин, твои дела шли просто отлично. Но ты сам все изгадил. Буквально. Но все по порядку. Начнем с того, что ты обманывал Розу. Не делился с ней доходами от выступлений. Фотосессии, раздача автографов, появление на мероприятиях. Розу это все затрахало — прости, Мэгги, опять сорвалось, но я ведь простой коп. И она собралась отделаться от тебя и заменить Дамьеном. Ты мог, конечно, с ней развестись и поиметь половину денег, но ваш брак не был официально зарегистрирован. Тебе нужно было найти выход, и ты его нашел. Может быть, теперь мисс Лэнг расскажет нам, как развивались события?

— Погоди-ка, — прошептала Мэгги на ухо Сен-Жюсту. — Он сказал — затрахало? Что, они правда?.. Господи… — Она замахала руками. — Голубые презервативы… При том, что она жила в номере не одна… фу-у-у.

Венделл подождал, но Лиза ничего не говорила. Она рыдала. В гробовой тишине зала ее всхлипы были хорошо слышны.

— Что ж, придется самому, — пожал плечами Венделл. — Во-первых, Джанкарло хотел денег Розы. Во-вторых, он бы их не получил, даже если бы Роза сыграла в ящик. В-третьих, деньги могла заполучить Лиза. В-четвертых, молодчик закрутил роман с Лизой, Роза сыграла в ящик, денежки достались ему. Всему свое время, и ты не спешил. У Розы были немалые средства, унаследованные от мужа, и все они перешли бы к тебе, ведь так, Мелвин?

Лиза продолжала всхлипывать.

— Все было отлично спланировано, — продолжал Венделл. — Но Роза вас застукала, ведь ты крутил шашни с обеими, и огрела тебя мешком с четвертаками. Ты не рассчитал. К тому же я более чем уверен, что она велела вам обоим выметаться и пообещала, что вы не получите от нее более ни цента. У нее ведь были планы насчет Дамьена. Игра была окончена, и вы оба вылетели. Так что вам ничего не оставалось, как избавиться от Розы.

Мэгги потянула Сен-Жюста за рукав.

— Объясни, я что-то не поняла, каким образом Лиза могла претендовать на деньги Розы?

— Все очень просто, Мэгги, — пояснил Сен-Жюст. — Венделл выяснил, что Лиза — дочь Розы и ее законная наследница.

Мэгги посмотрела налево, затем направо. Слева сидела Лиза, терпевшая унижения ради того, чтобы однажды все унаследовать, справа — негодяй Джанкарло, который жил с Розой и одновременно крутил роман с ее дочерью ради наследства. И Мэгги посмотрела прямо, в глаза Сен-Жюста.

— Они что, убили ее вдвоем? Лиза убила собственную мать? Хотя… это я почти могу понять.

— Мэгги, ты боишься говорить со своей матерью даже по телефону, так что уж навряд ли сумеешь совершить нечто подобное.

Венделл вытащил из кармана две пары наручников.

— Итак, Джанкарло, то есть Мел, зарезал Розу, а потом Лиза позволила ее ранить, чтобы оказаться вне подозрений? — спросила Мэгги.

Венделл защелкнул наручники на запястьях Лизы, которая всхлипывала, повторяя, что не подозревала о намерениях Джанкарло.

— Мы не уверены, — ответил Сен-Жюст, — но полагаем, что втайне от Лизы Мел обзавелся главным ключом от лифтов, у администратора как раз один такой пропал. С помощью ключа можно посылать лифт вверх и вниз, куда вздумается. Высокие технологии. Не правда ли, удивительно? Таким образом им удалось организовать убийство, и Джанкарло спокойно скрылся с места преступления. Но он не умел пользоваться ключом правильно, поэтому застряли все лифты.

Стерлинг и Носокс подтолкнули Джанкарло вперед, и Венделл двинулся к нему с наручниками. В это же время Деккер начал зачитывать Джанкарло его права, стараясь при этом оставаться перед объективами.

— Извините, — Джордж Коловски коснулся плеча Сен-Жюста, — они же не арестуют мою Марту?

— Полагаю, что нет, ведь никто не предъявлял ей обвинений. Тем более что от ее проделок никто всерьез не пострадал.

Мэгги не заметила, как за ее спиной возникла Венера.

— Никто не пострадал, говоришь? Я тебе сейчас покажу «никто не пострадал»! — завопила она и бросилась на Марту, вытянув руки с растопыренными пальцами.

В зале неожиданно погас свет.

— О боже, — пробормотал Коловски, — я совсем забыл о последней шутке. Виноват. Но не волнуйтесь, у нас есть запасной генератор. Сейчас все заработает. Видите?

Естественно, Мэгги все видела.

Перед тем как свет погас, Джанкарло был почти в наручниках, Сен-Жюст протирал монокль, а Венера собиралась растерзать Марту.

Когда свет вновь зажегся, Стерлинг лежал на полу, Носокс потирал челюсть, а Джанкарло сгреб Венеру и приставил ей к горлу пистолет Деккера.

— Ни с места! — вопил он, пятясь к выходу вместе с Венерой. Дамы с визгом разбегались.

Мэгги действовала не раздумывая. Хотя одна мысль у нее промелькнула. Значит, хотели все сделать без меня? Ее догнала вторая. Наверно, я спятила!

И она бросилась на Джанкарло в надежде, что он от неожиданности выпустит Венеру. И он выпустил. Но вместо нее схватил Мэгги.

Дуло пистолета ткнулось ей в горло, и у нее неудобно вывернулась шея. Где-то такое уже было.

— Господи! Он убьет ее!

— Молчи, Вера, — прошипела Мэгги, морщась. Все-таки больно говорить, когда тебе в горло тычут пистолетом. — Не подсказывай ему.

Сен-Жюст шагнул к Джанкарло, показывая открытые ладони, словно хотел сказать, что он безопасен (ха-ха!).

— Вы ведь понимаете, что лишь ненадолго отсрочите неизбежное. Будьте любезны, отпустите ее.

— Обойдешься, красавчик, — ответил Джанкарло, продолжая пятиться к выходу.

Мэгги с трудом поспевала за ним, особенно с передавленным горлом, но изобразить обморок не могла, поскольку боялась, что просто задохнется или у нее сломается шея. Все-таки у Джанкарло были здоровенные ручищи.

Дура набитая. Мэгги поморщилась, но не от боли. О чем она только думала? Конечно, о том, что ее держали на обочине и как раз сейчас пришла пора действовать. Вот о чем она думала, идиотка. Наверно, когда господь раздавал ум, она была где-то в другом месте.

Они вышли в холл и двигались к лифтам. Участники конференции с воплями разбегались кто куда.

«Где Сен-Жюст? Где Стив? Надеюсь, они что-нибудь придумали. Хоть бы они что-нибудь придумали!»

Мэгги услышала, как открывается лифт, и Джанкарло втащил ее внутрь. Дверь закрылась.

— Куда мы едем? — прохрипела она, но тот лишь усилил хватку.

Лифт остановился, двери открылись. Джанкарло отогнал пистолетом трех дам, которые стояли в коридоре, и двери снова закрылись.

Лифт начал подниматься.

— Пойдемте, мистер Коловски, — Сен-Жюст тащил упирающегося Брата Тука к лифтам. — Этот лифт поехал вверх. Джанкарло вскочил в первый попавшийся, но все равно он едет вверх. Возможно, на крышу. Загнанный зверь всегда карабкается вверх. Вы затащили на крышу Банни, значит, знаете, как туда попасть.

— Да, но он мог сойти по дороге. Зачем я вам?

— Быстро в лифт, — скомандовал Венделл и втолкнул Коловски в кабину. Тот буквально влетел внутрь и уперся руками в противоположную стену. — Веди нас на крышу.

Втроем — Джордж ныл, Сен-Жюст молча мерил шагами кабину, Венделл ругался — они добрались до верхнего этажа… как раз в тот момент, когда Джанкарло выволакивал Мэгги из соседнего лифта.

— Ни с места, Харпер! — приказал Венделл и замер в классической позе полицейского — ноги полусогнуты, пистолет в вытянутой руке нацелен прямо на Джанкарло. — Брось оружие. Быстро!

Сен-Жюст обнажил клинок, спрятанный в трости, и наставил на Харпера.

— Мэгги, ты как, дорогая? — спросил он мягко. — У тебя лицо все красное.

Распахнулись двери еще одного лифта, и появился взволнованный Стерлинг.

— Господи, Сен-Жюст, сделай же что-нибудь!

— Терпение, дорогой друг, терпение. Венделл, я бы хотел задать вопрос. Я на прошлой неделе смотрел по телевизору интересную передачу. Дело происходило на Манхэттене. Речь шла о том, что за убийство с целью наживы полагается смертная казнь путем смертельной инъекции. Как вы считаете, Венделл, наш друг Джанкарло подходит под эту статью? Ведь он убил Розу ради денег?

— Сен-Жюст, ты что, спятил? — просипела Мэгги. — Не говори этому парню, что терять ему нечего.

— Напротив, я хотел сказать, что выбор у него есть. Не так ли, Венделл? Например, лев-тенант замолвит за него словечко. Жизнь за решеткой, конечно, не сахар, но все-таки это жизнь. А жизнь мы всегда предпочитаем другому исходу. Правильно, Харпер?

— Заткнись! Я думаю. Мне нужен вертолет на крышу через десять минут. Миллион долларов наличными, в мелких купюрах, и…

— Да ладно, стреляйте в нее, Харпер. Какой вертолет? Не будьте глупцом. — Сен-Жюст сунул клинок в ножны и отвернулся. — Пойдемте, господа, у нас полно дел внизу. Если вы не забыли, там остался сержант Деккер. К тому же мне есть что вам рассказать.

— Вы куда?! — заорал Харпер. Он навел пистолет на Сен-Жюста, потом на Венделла. Но при этом не выпускал Мэгги. — Вы не оставите меня здесь! Так не делается! Я пристрелю ее, клянусь!

Сен-Жюст подмигнул Венделлу и, повернувшись на каблуках, взглянул на Харпера. На Мэгги он не смотрел. Это могло лишить его мужества или разозлить настолько, что он совершил бы ошибку. Поэтому Сен-Жюст сосредоточился на Харпере и на том, чтобы казаться спокойным и невозмутимым.

— Я ее прикончу! — снова завопил Харпер. До чего утомителен этот человек.

— В самом деле? Это меня никоим образом не беспокоит. Возможно, вы помните, я недавно говорил вам, что чужие неприятности кажутся мне незначительными. Прости, Мэгги. Хотя, как твой кузен, я отомщу за тебя. Понимаете, Харпер? Если вы ее убьете, я буду вынужден убить вас. Это, конечно, досадно, но я человек чести. Вспомни, Мэгги, очень похоже на финал той книги. Как она там называлась? Ах да, «Дело рассеянного шулера», автор мисс Клео Дули. Ты должна помнить этот момент.

Мэгги удивленно поморгала и улыбнулась. Сен-Жюст облегченно вздохнул. Он незаметно приготовился действовать, как только представится возможность.

Харпер продолжал размахивать пистолетом, целясь теперь в мужчин, а не в Мэгги. Обстоятельства складывались благоприятно.

Сен-Жюст мысленно досчитал до трех. Мэгги подняла ногу и со всей силы вонзила острый каблук в босую ступню Харпера.

— Сука! — завопил тот.

В тот же момент Сен-Жюст сорвался с места, как и Венделл. Виконт схватил Мэгги и оттащил в сторону, а Венделл изо всех сил врезал Харперу, превратив его в летящий снаряд.

Сен-Жюст обнял Мэгги, наблюдая, как Венделл поднимает Харпера на ноги с таким видом, будто собирается впечатать его в ближайшую стену. Но, судя по всему, он сдержался, что стоило ему немалых усилий. Он же полицейский и должен действовать по закону.

А у Сен-Жюста правил не было. Но даже если бы они у него были, он все равно по ним не играл бы.

— Прекрасно, — заметил он. — Мне кажется, что мы замечательно работаем вместе, лев-тенант.

— Действительно. Пошли, Харпер.

— Минуточку, — Сен-Жюст передал трость Мэгги. — Мне пришло в голову, что Эдмунд Бёрк был отчасти прав даже в отношении нас — цивилизованных и утонченных. «Есть некий предел, после которого выдержка, самообладание перестают быть добродетелью». Вы согласны, лев-тенант?

— Вполне, — ухмыльнулся Венделл.

— Отлично, я знал, что мы поймем друг друга.

— Что вы задумали? — насторожился Венделл.

— Только это, — с этими словами Сен-Жюст врезал Харперу по смазливой физиономии. Тот сполз по стене.

— Будем считать, что я ничего не видел. Я, наверно, смотрел в сторону, искал наручники или еще что-нибудь. Что-то случилось? Неужели он поскользнулся?

— Молодец, Сен-Жюст! — радостно воскликнул Стерлинг, потрясая кулаком.

— О да, — Мэгги прижала руки к груди, переводя взгляд с Сен-Жюста на Венделла и обратно, словно не могла решить, кого обнять. — Вы оба такие замечательные.

Затем она повернулась и обняла Стерлинга.

Эпилог

Здравствуйте, это снова я, Стерлинг Болдер.

У нас тут много чего произошло за последнее время, помните? Одно могу сказать точно — с Мэгги и Сен-Жюстом не соскучишься.

Подводить итоги — занятие неблагодарное. Примерно то же самое, что освобождать Дамьена из кладовки для швабр и тряпок после той ужасной вечеринки на конференции. Дамьен был не слишком доволен, но отчасти утешился, когда Сен-Жюст сказал, что уступит ему корону победителя в конкурсе «Лицо с обложки».

В этом весь Сен-Жюст, все-таки он чрезмерно великодушен, тем более сейчас, когда они с Мари-Луизой будут позировать в рекламе «Парфюмерии Пьера».

Мэгги еще не вполне оправилась от последнего приключения, но она держится молодцом. Правда, никак не может убедить Венеру Бут Симмонс прекратить слать ей букеты, конфеты, а также цветы в горшках в знак благодарности. Сегодня доставили очередной горшок с растением.

Мэгги плохо себя чувствует от такого внимания. Она по-прежнему ведет неравную битву с месье Никотином, бедняжка, так что, когда на нее находит, мы передвигаемся по дому на цыпочках.

С рэпом покончено. Сцена — не мое призвание, не люблю выставлять себя напоказ. Мне больше нравится гонять по парку на скутере. Я приделал к рулю маленькую полочку, чтобы ставить на нее клетку с Генри, и счастлив сообщить, что ему нравятся прогулки на свежем воздухе.

Что еще? Миссис Голдблюм скоро уезжает в Бока-Ратон, и мы с Сен-Жюстом бегаем по магазинам в поисках телевизионного механизма с плазмой, что несколько меня беспокоит, и с системой под названием «долби звук». Высокие технологии.

Сен-Жюст остается счастливым бездельником, хотя иногда я вижу тень сомнения на его челе. Подозреваю, что причина — в нашей Мэгги. Он утверждает, что она его любит, и когда я отвечаю, что по ней этого не скажешь, он улыбается. Сен-Жюст временами бывает очень странным. Но мы втроем хорошо уживаемся, вернее, вчетвером, поскольку Венделл частенько заходит в гости.

Снова вернулся муж Табби, а Берни и Носокс делают ставки, когда она его в очередной раз вышвырнет. Даже после всех приключений я не теряю надежды на великое будущее здесь, на Манхэттене.

Но, зная Сен-Жюста, подозреваю, что долго нам скучать не придется.

1

Томас Ловелл Беддоуз(1803-1849) — английский врач, физиолог, поэт и драматург.

2

Хлебные законы в Великобритании XV — XIX вв. регулировали ввоз и вывоз зерна и других сельскохозяйственных продуктов (в основном путем высоких таможенных тарифов на ввоз).

3

{объятия

4

Битва при Иводзиме — крупная операция США против Японии по захвату о. Иводзима (февраль — март 1945), берег которого полностью состоял из рыхлого черного вулканического песка. В 1949 году режиссер Аллан Дуон (1885-1981) снял фильм «Пески Иводзимы», главную роль в котором исполнил Джон Уэйн (1907-1979).

5

«Маленький лорд Фаунтлерой» (1886) — роман англо-американской писательницы Бёрнетт Фрэнсис Элайза Ходгстон (1849-1924).

6

Джордж Стейнбреннер(р. 1930) — владелец бейсбольного клуба «Нью-йоркские янки».

7

«Солнышко Мэри» — героиня бродвейского мюзикла «Маленькая Солнышко Мэри» (1959), хозяйка постоялого двора: у нее добрый нрав и она старается всем угодить.

8

«Осмонды» — американская семейная группа, создана в 1960 г.

9

Кумкват (кинкан) — род вечнозеленых деревьев и кустарников семейства рутовых. Декоративны, плоды используют для варенья и цукатов.

10

Дон Ноттс(р. 1924) — американский актер и сценарист («Этот безумный, безумный мир», «Плезантвилль»).

11

«Тако Белл» — американская сеть закусочных.

12

Жан-Антуан Ватто (1684-1721) — французский живописец, один из крупнейших художников рококо. Первым стал изображать «галантное празднество», где изысканно одетые молодые люди предаются веселью в романтической пасторальной обстановке.

13

Я очарован (фр.).

14

Вы великолепны (фр.).

15

Малютка Бо-Пип — пастушка, персонаж английской народной песенки.

16

Принни — прозвище английского короля Георга IV (1762-1830).

17

Александр Хейг (р. 1924) — государственный и военный деятель, генерал, руководитель аппарата Белого дома в администрации президента Никсона в 1973-1974 гг.

18

Кони-Айленд — парк аттракционов на юге Бруклина, рядом с Брайтон-Бич.

19

Ты мне, Я тебе (лат.).