Чтобы отвлечься от мыслей о еде и не выслушивать доброжелательные советы переполняемой энергией Мейси, которая расхваливала свои косметические средства и выражала искреннее недоумение в связи с нежеланием Энни подкрасить свои синие губки и нарумянить впалые щечки, бледные, как у покойницы, она уединилась в огромном помещении, заполненном разнообразными печатными изданиями.

Пиверсы, как показалось Энни, покупали книги исключительно в дорогих переплетах или красивых обложках, причем только научного или общеобразовательного содержания. Даже беглое знакомство с ними могло бы повергнуть неподготовленного читателя в кому.

Обойдя по периметру стеллажи и скользнув взглядом по корешкам книг, Энни остановила свой выбор на самом ярком из них — рубиново-красном и, сняв книжку с полки, прочитала ее название: «История туалетной бумаги. Сэр Арчи Пиверс».

С трудом устояв на ногах, Энни плюхнулась в кресло и, раскрыв книгу, оцепенела. Слово «история» было напечатано на титульном листе с ошибкой — «истерия», однако золотыми буквами. Половину листа занимал цветной рисунок туалетной комнаты со стульчаком. Вряд ли уважающий себя издатель согласился бы напечатать этот опус. Скорее всего книга была напечатана за огромные деньги в частной типографии.

Энни устроилась в кресле поудобнее, поджав под себя ноги, и начала читать. Первая глава была целиком посвящена не предмету исследования, а самому Арчи — его детству, юности, зрелости, его таланту и успехам. Содержание повествования полностью соответствовало символическому рисунку на титульном листе.

Ознакомившись с автобиографией Арчи, читатель неизбежно приходил к мысли, что стульчак занимал центральное место в его жизни. С трудом поборов желание отправить книгу в это воспетое автором санитарно-техническое приспособление, Энни захлопнула ее и покосилась на стоявший на столике телефон.

Может быть, стоит рискнуть? Вряд ли кто-то из Пиверсов был на ногах в столь ранний час. И даже Грейди наверняка либо еще спал, либо брился. Энни решилась и подняла трубку черного старинного аппарата. Косясь на дверь библиотеки, она набрала номер из десяти цифр, который прекрасно помнила, прикрыла рот ладошкой и затаила дыхание.

— Алло? Что стряслось? Кто умер? — раздался в трубке недовольный хриплый голос.

— Это ты, Папуля? — прошептала Энни. — Это я, Энни.

— Что за фокусы! Я запретил тебе звонить мне без особой нужды. Что случилось?

— Это ты вчера стрелял из арбалета в Арчи?

— Я не отвечаю на оскорбительные вопросы, Энни! — последовал возмущенный ответ. — Выкладывай, что стряслось!

— Вчера ночью кто-то проник в мою комнату и порезал ножницами все мои вещи. А вдобавок оставил на зеркале угрожающую надпись губной помадой. Разве это не чрезвычайное происшествие, Папуля?

— Сейчас же уезжай оттуда! Немедленно!

— Но почему? — спросила Энни, не переносившая приказов.

— Ты не понимаешь? — зарычал Папуля. — Кто, по-твоему, это сделал? Сам Арчи? Может быть, это часть его плана?

— Даже если так, то меня об этом не оповестили, — ответила Энни. — А телохранитель Арчи говорит, что стрела, влетевшая в окно его спальни вчера вечером, до того напугала старика, что его едва не прошиб понос. Вид у него был настолько испуганный, что у меня не осталось сомнений, что он не ожидал этого покушения.

— Понятно. И тем не менее ты должна сейчас же оттуда убраться, Энни! Я не предполагал, что этот фарс, затеянный Арчи, примет столь опасный оборот. Старик надеялся, что как только он припугнет своих милых отпрысков, они начнут грызть друг другу глотки, борясь за наследство. Да не тут-то было! Кто-то из них оказался и умнее, и хитрее его. Боюсь, что старому затейнику теперь уже не до смеха. Там становится чересчур жарко. Энни, уноси поскорее оттуда ноги! Ты меня поняла? — Это невозможно, Папуля! — ответила Энни. — Мое исчезновение насторожит родственников Арчи, и они заподозрят, что это я пыталась его убить. В конце концов, я появилась в их клане совсем недавно. Не сердись, но я здесь останусь.

После продолжительной паузы Папуля прохрипел:

— А теперь, детка, я хотел бы услышать подлинную причину твоего отказа. Только не пытайся убедить меня, что ты прониклась нежным чувством к бедному Арчи. Сдается мне, что этого выродка не любила даже собственная мать.

Энни закрыла глаза, вспоминая, как выглядела ночью ее спальня, угрожающую надпись на зеркале и кролика в кастрюле с водой. И наконец, поцелуй Грейди.

— Не беспокойся за меня, Папуля! Я знаю, что делаю, — промолвила она.

— Я понимаю, что совершил непростительную глупость, втянув тебя в эту грязную затею, Энни. Хорошо, поговорим еще в другой раз. Будь осторожна, деточка! — сказал Папуля.

— О’кей, — ответила Энни и положила трубку.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы прийти к печальному умозаключению, что она звонила Папуле напрасно. Ведь и так было ясно, что из арбалета стрелял не он. А в том, что все это подстроил Арчи, Папуля, как и она сама, тоже сомневался.

Энни хотелось поделиться с ним своими переживаниями в связи с разгромом ее спальни, признаться, что она до смерти напугана. Однако она не ожидала, что он велит ей прекратить бой, призовет ее к позорному бегству и тем самым лишит ее возможности довести игру до конца. Она не привыкла к тому, что о ней кто-то заботится, как не привыкла она и доверять людям, даже Папуле. А уж тем более — Грейди Салливану.

И все же в глубине души Энни испытывала потребность в чьей-то заботе о ней. И хотела бы верить людям, а в особенности — Грейди Салливану…

Арчи жаждал эффектного массового представления. Он распорядился, чтобы все выстроились в коридоре у его апартаментов к десяти часам и приняли участие в задуманном им фарсе. Грейди получил от него детальные инструкции и перечень каверзных вопросов, которые ему следовало задавать каждому из присутствующих.

— Ты полагаешь, что справишься с этим, сынок? — озабоченно спросил он, возлежа на своей кровати. — Начни с вопроса, где они находились в восемь сорок семь вчера вечером. Затем пригрози им, что позвонишь в полицию, если они не скажут тебе правду. Можешь не стесняться в выражениях. Я буду просить тебя не обращаться в участок, но ты стой на своем. И тогда я лягу на кровать и стану умолять своих дорогих родственников сотрудничать с тобой. Ты меня понял?

Грейди смерил его тяжелым взглядом.

— По-моему, вы насмотрелись детективных телесериалов, сэр, — промолвил наконец он. — Я работаю один, так что схема «плохой следователь — хороший следователь» не пройдет.

— Ты работаешь на меня, сынок, — заметил Арчи, сердито поглядывая на Диккенса, тщетно пытавшегося заставить его выпить пригоршню таблеток. — И ты, между прочим, тоже, старый пердун! Запомните раз и навсегда: никогда не спорьте со мной, а только с любезной улыбкой отвечайте: «Так точно, сэр! Все будет исполнено, сэр! «

— Так точно, сэр! — рявкнул Грейди, изобразив на лице подобострастную улыбку. — Я схвачу этого негодяя, стрелявшего в вас, и упрячу его в тюрьму — за то, что он промахнулся.

Арчи запрокинул голову и раскудахтался.

— Ты любопытный субъект, сынок! С тобой не соскучишься.

Он выхватил из рук Диккенса пластиковую тарелочку с пилюлями, отправил все их в свою пасть и, проглотив, запил апельсиновым соком.

— Я держу запас сока в своем личном холодильнике, — добавил он, перехватив озабоченный взгляд детектива. — Так что не волнуйся.

— Я считаю вас мерзким старым извращенцем и негодяем, сэр, — сказал Грейди. — Но за дурака я вас никогда не принимал. Итак, когда же мы начнем? Мне ведь еще нужно отвезти Энни в ближайший универмаг, чтобы она пополнила свой гардероб. Должен заметить, что это была грязная шутка. Я не ожидал такого от вас, сэр!

Арчи выдержал его сверлящий взгляд и, пожевав губами, невозмутимо ответил:

— Как я уже говорил, сынок, это не моя работа. Идея весьма оригинальная, и я вполне мог бы сделать такую пакость, но, к сожалению, мне это не пришло в голову.

Он раскрыл пасть, вытащил двумя руками из нее верхнюю вставную челюсть и стал слизывать с нее языком остатки завтрака.

Грейди смекнул, что все это он проделывает лишь для того, чтобы вынудить его отвернуться, и отвел взгляд.

— Впрочем, пожалуй, я не стал бы этого делать, — сказал Арчи, вставив протез на место. — Ведь Энни могла испугаться и убежать, а это не в моих интересах. Где я найду другую такую внучку? К тому же начни я приглашать сюда регулярно своих потерявшихся родственников, остальные мои наследники не преминут этим воспользоваться, чтобы упрятать меня в сумасшедший дом.

Грейди был вынужден признать, что старый проказник прав. Энни была нужна ему для продолжения своей игры, и запугивать ее он бы действительно не стал.

Разумеется, Энни все равно бы не убежала отсюда, она была не из робкого десятка. Ведь пошла же она ночью по темному парку искать следы преступника! И не побоялась открыть дверь кладовой, где вполне мог прятаться убийца. Однако все равно было бы лучше, если бы она струсила и укатила на автобусе к Куинну в Филадельфию.

Грейди достал из заднего кармана брюк блокнот, перелистал его и, найдя чистую страницу, спросил, пристально глядя Диккенсу в глаза:

— А почему бы нам не начать допрос с вас, любезный! Где вы были в тот роковой час вчера вечером?

— Можешь не отвечать, — сказал дворецкому Арчи и, откинув одеяла, вскочил с кровати. — Глупее вопроса не придумал бы даже безмозглый баран.

Грейди поморщился при виде его худых — ног и сделал мысленную отметку, что нужно непременно побороть отвращение к диким выходкам старого проказника.

— Послушайте, Арчи, — сказал он, захлопнув блокнот, — я должен подозревать всех без исключения, даже вас. А тем более после вашего гнусного трюка с отравленным апельсиновым соком. Слава Богу, вы не пытались отрицать, что это дело ваших рук. И не стройте из себя храбреца и великолепного актера! Я видел, как вы дрожали, стоя на карачках возле кровати. С вас моментально слетела вся спесь! Кстати, вы распорядились, чтобы вымыли ковер? По-моему, от него скверно пахнет.

— А что вы хотите от старого больного человека? — взвизгнул Арчи, не глядя, однако, ему в глаза. — Да, у меня слабый мочевой пузырь. Ну и что же, судить меня за это? Вы бы лучше не придирались ко мне, а объяснили, почему нужно тратить драгоценное время на допрос моего преданного дворецкого.

— Потому, Арчи, что вы несимпатичный человек и любить вас невозможно. Абсолютно невозможно! И вы сами это знаете.

Арчи залился мерзким смехом и, к облегчению Грейди, снова забрался на кровать.

— Ты можешь разозлить кого угодно, сынок! Диккенс, ты попал в список подозреваемых, так что отвечай на заданный тебе этим сопляком вопрос.

Дворецкий расправил плечи и, вскинув подбородок, высокомерно произнес:

— Я подавал кофе в гостиную, сэр! Затем следил, как посудомойщицы моют посуду, наблюдал за поварами, после чего вернулся в свою комнату, переоделся и стал рисовать.

— Кто-нибудь может это подтвердить? — спросил Грейди, стараясь не представлять себе обнаженную горничную, позирующую мажордому в его мастерской.

— Нет, сэр, — ответил Диккенс. — Следует ли из этого, что я становлюсь подозреваемым?

— Все будет зависеть от обстоятельств. Скажите, у вас есть еще какое-нибудь хобби? Может быть, вы еще и вышиваете? Или коллекционируете почтовые марки? Ныряете с аквалангами? Увлекаетесь спортивной стрельбой из лука?

— Нет, сэр! Ничем этим я не увлекаюсь, — ответил мажордом, сохраняя невозмутимость. — А теперь, если у вас больше нет ко мне вопросов, позвольте вас спросить: как вы собираетесь допрашивать остальных подозреваемых — по одному или всех сразу? Я слышу шум в коридоре, похоже, все уже собрались.

— Мы будем приглашать их сюда попарно, следуя методике Ноя, — ответил Грейди, мысленно отметив, что дворецкий сегодня подозрительно многоречив. — Это шутка.

Разумеется, допрашивать мы будем каждого поодиночке. Любопытно, сумеет ли ваш старший сын самостоятельно произнести до конца хотя бы одну фразу. Прошу не обижаться на меня, сэр!

— Я и не подумаю расстраиваться из-за этого недоумка, — обнажив в ухмылке свои лошадиные зубы, сказал Арчи. — Только не трудись спрашивать у Подгузника, умеет ли он стрелять из лука. Он не способен попасть бумажным шариком из плевательной трубки в динамик с десяти шагов, хотя и пытается это сделать во время селекторных совещаний. В юности его за бестолковость исключили из бойскаутов. Единственное, что у него хорошо получается, так это складывать в трубочку свой язык. Но уж лучше бы он так же ловко управлялся со своим стручком. Диккенс, начни с Подгузника! Прости меня, Господи!

— Будет исполнено, сэр! Вы не возражаете, мистер детектив? — произнес дворецкий, полоснув Грейди косым взглядом, словно ножом.

Но Грейди и бровью не повел, хотя и подумал, что с таким типом лучше не встречаться в темном парке по ночам.

— Милости просим, — промолвил он. — Действуйте, Диккенс.

Вскоре в комнату вбежал Артур Уильям. Не обращая внимания ни на мажордома, ни на детектива, он бросился, вытянув руки вперед, к кровати отца, восклицая:

— Папочка! Как вы сегодня себя чувствуете? Я не мог уснуть всю ночь, у меня перед глазами постоянно возникала та стрела!

Он попытался обнять старика, но тот, брезгливо отпихнув его, язвительно поинтересовался:

— Вы с Милдред все еще спите в одной комнате? Ты не пробовал надевать черную повязку на глаза? Настоятельно рекомендую попробовать, будешь спать гораздо лучше.

Артур отшатнулся, закусив от обиды губу, и, повернувшись лицом к Грейди, сказал:

— Папочка шутит. Он большой проказник!

— Это так, Подгузник. Иначе ты бы не появился на свет! — прорычал Арчи и, устроившись поудобнее на подушках, подмигнул Диккенсу. Дворецкий еще выше задрал подбородок.

Грейди понял, что ему пора приступить к допросу, и сказал, сделав шаг вперед:

— С вашего позволения, господа, я прерву ваш спектакль под названием «Вздорная семейка» и задам мистеру Артуру несколько вопросов. Если он правильно ответит, то получит конфетку.

— Вы все умничаете, мистер Салливан! Вот за это Митци вас и не любит! — с вызовом воскликнул Подгузник.

Грейди пропустил эту реплику мимо ушей и спросил:

— Скажите, где вы находились вчера вечером между семью и десятью часами?

Артур моментально утратил кураж и обвел растерянным взглядом помещение, словно надеясь, что из-за кресла выскочит жена и покажет ему карточку с верным ответом.

— Э-э… я… то есть мы… Папа! Это смешно! Не думаешь же ты, что в тебя стрелял кто-то из нас? — пролепетал он, бледнея.

Арчи сделал страдальческую гримасу, схватился за сердце и простонал:

— Я ведь просил вас, мистер Салливан, оставить моих деток в покое! Зачем вы подвергаете нас этим ужасным пыткам?

Грейди потер пальцем переносицу, зажмурился и, следуя его нелепой инструкции, раздраженно произнес:

— Я очень сожалею, мистер Пиверс, но я обязан задать эти формальные вопросы. Ответы на них помогут мне сузить круг подозреваемых в покушении на убийство. Такова процедура.

Арчи натянул на глаза свой ночной колпак и сказал:

— Ну, если так, то тебе придется ответить, мой мальчик. Потерпи немного.

Получив отцовское благословение, Артур стал перечислять все свои занятия минувшей ночью и закончил свое повествование пылким заверением, что все это может подтвердить его супруга, постоянно находившаяся с ним рядом.

— Что ж, весьма убедительно, — сказал Грейди и разрешил ему покинуть спальню.

Митци он допрашивать не стал, зная наверняка, что она повторит рассказ своего мужа слово в слово, а вызвал младшего сыночка Арчи.

Молокосос с ходу заявил, что они с Дейзи ужинали в закусочной «Макдоналдс», поэтому чека у них не осталось. Дейзи, как он отметил, обожает чизбургеры с кетчупом, а ему нравится смотреть, как она слизывает с пальцев сыр и соус. Сам же он предпочитает всем другим блюдам жареную картофельную . соломку.

— А чем вы занимались, вернувшись из закусочной домой? — спросил, прищурившись, Грейди.

— Заперлись в моей комнате и стали играть в скрещивание, — с хитрой ухмылкой ответил Юниор.

— Простите, не понял. Вы хотели сказать, в крестословицу? — переспросил детектив.

— Каждый вправе выбирать себе игры по своему вкусу, — нахально подмигнув ему, ответил Молокосос и, обернувшись к отцу, спросил: — Так я могу забрать обещанный мне ко дню рождения новый «мерседес», папочка?

— Забирай! Но только уговор: даже не заикайся о «феррари»!

— Как скажешь, папочка! — сказал сынок и вышел из спальни.

— Приходится время от времени бросать кость этим живоглотам, — пробурчал Арчи. — Иначе они меня сожрут и не поперхнутся.

В комнату влетела Мьюриел и, подбежав к Арчи, обняла его и разрыдалась.

— Крокодиловы слезы! И сопли тоже крокодиловы, — проворчал Арчи. — Ты первая же меня и сожрешь! Лицемерка!

Мьюриел возмущенно высморкалась в платок и выбежала из комнаты.

— Вот как надо от них избавляться! — самодовольно воскликнул Арчи и раскудахтался, потирая ладони. — По-моему, мы закончили. Ловко я утер им всем нос!

— Какая досадная трата времени! — в сердцах воскликнул Грейди. — Диккенс, заприте его на пару часов, мне надо отлучиться. Надеюсь, что до моего возвращения здесь ничего страшного не случится.