Глава 25

— Так это все? — воскликнула Энни, взмахнув руками. — Вот так все и закончится? И ты собираешься оставить это без последствий? Просто забыть?

Арчи, почувствовавший себя в безопасности, когда вновь очутился в своей спальне и, более того, в своей постели, высунулся из-под одеяла и попросил:

— Объясни ей все, сынок!

Грейди с жалостью посмотрел на раскрасневшуюся от перевозбуждения Энни, балансирующую на грани срыва, пожевал губами, подбирая нужные слова, « наконец сказал:

— Послушай, Энни! Арчи не хочет выносить из дома сор. Зачем кому-то знать, что отца пытались обобрать его собственные дети.

— Пытались? — возмущенно вскричала Энни, подперев бока кулаками. — Они украли пять миллионов!

— Пять миллионов не делают погоды, — невозмутимо парировал Арчи. — На свое двадцатипятилетие каждый из моих бездельников получил от меня в подарок десять миллионов. Однако я не стал от этого беднее. Я считаю, что дешево отделался. Теперь я смогу отдохнуть от этой своры прожорливых хищников какое-то время.

— Минуточку! — воскликнула Энни, вскинув вверх руки. — Ты подарил им по десять миллионов? Тогда почему же Мейси не обнаружила никаких следов этих миллионов на их банковских счетах? Ты не мог бы объяснить это мне, Грейди? Ведь ты говорил, что у детей Арчи нет больших денег, поэтому они и сидят на шее у своего папаши.

— Пусть это объяснит нам он сам, — сказал Грейди.

— С удовольствием, — сказал Арчи. — Получив от меня в подарок по маленькому состоянию, эти недоумки, Артур и Митци, возомнили себя заправскими предпринимателями и попробовали создать собственное аналогичное дело, надеясь со временем вытеснить меня с рынка. У Митци возникла идея заказать у известных художников-модельеров рисунки для своей необычной продукции. Разумеется, эти идиоты не учли, что потребители покупают туалетную бумагу вовсе не для того, чтобы ею любоваться. Им достаточно, чтобы она была мягкой и дешевой. Я сделал свои миллионы именно на дешевом товаре. Они же прогорели за три года и залезли в долги. С тех пор Подгузник беспробудно пьет.

— А как распорядился своими деньгами Юниор? — поинтересовалась Энни.

— Молокосос так запудрил себе мозги кокаином, что приобрел за три миллиона золотые рудники в Гане. Потом он переключился с наркотиков на алкоголь и под воздействием винных паров ухлопал пять миллионов на еще более абсурдный проект — установить на платформах у берегов Флориды огромные вентиляторы и с их помощью изменить направление Гольфстрима так, чтобы в Нью-Джерси стало еще теплее. То, что осталось после этих идиотских затей от десяти миллионов, досталось его многочисленным женам.

— С братцами все ясно, — сказал Грейди. — Но ведь есть еще и Мьюриел. Неужели и она пустила на ветер такие большие деньги?

— Она — нет, — спокойно ответил Арчи. — За нее это сделал ее супруг.

— Супруг? Разве она была замужем? — спросила Энни. В этот момент дворецкий внес в комнату поднос с чаем.

Поставив его на низкий столик у камина, Диккенс удовлетворил ее любопытство:

— Мисс Пиверс пала жертвой коварного охотника за богатством, — сказал он. — Впоследствии мистер Пиверс позаботился о том, чтобы никаких архивных записей об этом неудачном браке не осталось.

— Я сумел вернуть ее деньги, — хихикая, сказал Арчи. — Не все, конечно, но большую их часть. Этот негодяй удрал в Австралию, но я и там до него добрался. Мьюриел я ничего не сказал, иначе она отдала бы их еще какому-нибудь авантюристу. Бедняжка никогда не блистала острым умом.

— Тем не менее ты любишь свою дочь, — подойдя к кровати, сказала Энни. — Пусть Артур Уильям — безвольный недоумок, Юниор — алкоголик, бабник и мот, а Мьюриел внушает жалость, но ты всех их любишь. Ведь иначе ты наверняка бы заявил об их проделках в полицию. А ты пожалел их и ограничился тем, что собрался выгнать их из дома и своей корпорации. Ну, Арчи, разве я не права?

Арчи спустил ноги с кровати и воскликнул, обращаясь к Грейди:

— Эта глупая девчонка так ни черта и не поняла! Ей хочется придать этой гнусной истории милый, сентиментальный оттенок, превратить ее в розовую семейную мелодраму. Черта с два! Я выгнал из своего дома всю эту ораву спиногрызов, потому что я всех их ненавижу. Они законченные дураки и недоучки. Когда я умру, всем им вскоре тоже настанет конец. Я старый негодяй и хочу таким умереть. Но последние свои денечки я хочу прожить спокойно и счастливо.

Грейди вскочил со стула и промолвил:

— Теперь, надеюсь, ты убедилась, Энни, что на самом деле все обстоит очень просто. Теперь мне понятно, почему он меня нанял: чтобы вокруг этой вонючей истории не возникло шума. Он просто-напросто боится, что кто-то узнает об афере его недостойных сыновей или чьей-то попытке проткнуть его стрелой. Вряд ли люди поверят, что его хотели просто попугать, как это утверждает Дейзи.

— Она классный стрелок, и я не вижу оснований не верить ей. Раз она утверждает, что не собиралась убивать Арчи, значит, так qhq и было, — сказала Энни, пожав плечами.

— Но ведь могло случиться и так, что от порыва ветра стрела угодила бы в бедного Арчи! И что тогда? Да и я вполне могла бы не успеть свернуть с дороги на обочину! По-моему, Юниора и Дейзи следует упечь за решетку за две неудачные попытки устранить неугодных им людей. Они просто прикидываются невинными овечками.

Арчи снова удобно устроился на подушках и произнес:

— Ты понимаешь, сынок, почему эта девчонка хочет отомстить Молокососу? Она дьявольски зла на него за то, что он накрасил губы ее помадой, устроив погром в ее спальне.

Энни брезгливо поморщилась и передернула плечами.

— Так вот почему он показался мне похожим на вампира из фильмов ужасов в тот вечер! — воскликнула она. — И как я сразу не сообразила, что у него на губах моя помада. Фу, какая гадость! — Она скривила от омерзения физиономию, — Выходит, он еще и гнусный извращенец?

— У меня есть видеозаписи, на которых он прыгает по комнате в нижнем белье Дейзи. Если хочешь, я тебе их покажу, — сказал Арчи, заметно оживившись.

— Благодарю покорно, лучше в другой раз! — сказала Энни, плюхнувшись в кресло. — А сейчас я хотел бы получить свой чек, собрать чемоданы и убраться отсюда.

— Я сочувствую тебе, малышка, но это невозможно, — сказал Грейди и, подойдя к ней сзади, стал легонько разминать пальцами ей плечи. — Нам придется вытерпеть заключительный акт этого спектакля. Или ты забыла, что обещала честно рассказать мне, кто ты есть на самом деле?

Энни слегка наклонила голову, чтобы ему было удобнее делать ей массаж, и томно сказала:

— Только не сейчас! По-моему, для одного дня достаточно и тех потрясений, которые мы все уже испытали. Я беспокоюсь о твоих нервах, они могут не выдержать.

— Не надо обо мне беспокоиться, в крайнем случае меня спасет доктор. Диккенс, будь любезен, пригласи его сюда!

Когда дворецкий вышел, Грейди поцеловал Энни в макушку и добавил:

— Прости, дорогая, но кое-что мне уже известно, поэтому нам остается уточнить некоторые детали. Это не займет у нас много времени.

Энни резко обернулась и спросила:

— Откуда тебе может быть что-то обо мне известно? Грейди покосился на Арчи, убедился, что он уже клюет носом, утомленный недавними бурными событиями, и, сев на стул напротив Энни, произнес:

— О’кей. Я хотел бы начать с извинения. Дело в том, дорогая, что вчера ночью я не выдержал и нарушил данное тебе обещание. Вероятно, меня опьянил успех с Дейзи…

— Продолжай! — сказала Энни и принялась грызть костяшки пальцев.

Грейди погладил ее по голове, вздохнул и сказал:

— Мейси к этому времени отрубилась от усталости, и я остался наедине с компьютером. Удачная догадка относительно подлинной фамилии Дейзи пробудила во мне спортивный азарт. Я предположил, что и фамилия Кендалл тоже выдуманная, и стал набирать на клавиатуре наугад другие варианты.

— Какой ты, оказывается, смекалистый, Грейди! — сказала Энни и потупилась.

— Да, я всегда это знал, — кивнул Грейди и продолжал: — Так вот, было уже поздно, я устал и не стал выдумывать какието фамилии, а просто начал перебирать те, к которым успел привыкнуть за последние две недели: Пиверс, Диккенс и, наконец, Сандборн.

Энни еще ниже склонила голову и расплакалась.

— Ты очень хороший детектив, Грейди, — писклявым голосом произнесла она, глотая слезы. — Арчи с тобой повезло.

Грейди погладил ее по коленке и успокаивающим голосом промолвил:

— Не такой уж я и хороший детектив, Энни, раз до сих пор так и не понял, зачем вы с мистером Сандборном все это затеяли. Но мне на это наплевать! Главное, что я люблю тебя. Это я и хотел тебе сказать до того, как сюда придет доктор Сандборн.

— Поначалу мне казалось, что я твердо знаю, зачем я сюда приехала, — сказала Энни чуть слышно. — Но сейчас я в этом уже не уверена. Сейчас я вообще ничего не понимаю.

— Но мне-то ты веришь, Энни? — спросил Грейди. Энни подняла голову, похлопала глазами, влажными от слез, и сказала:

— Мне всегда хотелось верить в счастливый финал. — Он порывисто сжал ее руки и воскликнул:

— Тогда поверь в это и теперь! Сиди смирно и не вмешивайся в мой разговор с Диккенсом и Сандборном. Договорились?

Энни закусила нижнюю губу и кивнула, не потому, что готова была так долго молчать, а просто потому, что боялась снова расплакаться.

Дверь распахнулась, и в комнату вошли врач и дворецкий. Грейди вскочил и окликнул Арчи. Тот вздрогнул, открыл глаза и недовольно проворчал:

— Что случилось? В чем дело?

— Сейчас ты все узнаешь, Арчи! — с загадочным видом произнес Грейди. — И будешь весьма удивлен и озадачен. Я намерен доказать, что никакой паранойей ты не страдаешь. Дело в том, Арчи, что у тебя действительно много врагов. В этом я убедился, проведя маленькое расследование. Для начала приведу только два примера: на протяжении десяти или даже двадцати лет двое самых близких тебе людей, дворецкий и лечащий врач, систематически тебя обкрадывали.

Диккенс выпятил грудь и возмущенно воскликнул:

— Сэр! Вы же дали мне слово!

— Да, ну и что из того? Я солгал! — ответил Грейди. — Очевидно, я попал под дурное влияние скверной компании, окружавшей меня в последнее время. Или в самой атмосфере этого дома есть нечто порочное. Здесь не захочешь, но соврешь!

— Успокойся, Чарльз! — пробасил доктор Сандборн, доставая из своего черного саквояжа любимую серебряную флягу. — Ему нужен в первую очередь я, а не ты. Правильно, мистер Салливан? Только не надо злорадствовать.

Энни сжалась в комок и потупилась: услышанное стало для нее неприятной новостью. Она не знала, что Папуля замешан в аферах Диккенса с антиквариатом.

— Одну минуточку! — сказал Арчи, вскакивая с кровати. — На что вы намекаете? Уж не на то ли, что они воровали у меня картины, статуэтки, драгоценности и прочую мишуру? Если речь идет об этом, так это для меня вовсе не новость. Я давно об этом знаю.

— Сэр! — взволнованно воскликнул Диккенс с видом сидящего на электрическом стуле преступника, увидевшего за мгновение до исполнения приговора начальника тюрьмы, бегущего по коридору с известием о его отмене. — Следует ли из сказанного только что вами, что вы прощаете мне все мои непростительные поступки?

— Прощаю? Черта с два, Диккенс! Я их одобряю! Какая мне разница — завещать тебе деньги в благодарность за твою верную службу в течение сорока лет или позволить тебе самому воровать у меня то, что ты находишь нужным? А почему, ты думаешь, я с такой легкостью оставляю своим проклятым деткам этот дом вместе со всем имуществом? Кстати, ты бы мог действовать чуточку проворнее, мой друг. Тот портрет работы Рембрандта, что висит в большой гостиной, потянет по меньшей мере на миллион. Я бы не хотел, чтобы он достался пьяницам, развратникам и охотникам за чужим богатством.

Грейди потер затылок, пытаясь унять назойливую боль.

— Тебя ничем не проймешь, Арчи! — сказал он. — Твоя выдержка достойна восхищения. Так ты, вероятно, знал и о том, что доктор Сандборн тоже в этом замешан?

— А как же! — воскликнул Арчи. — Ведь я был у него единственным пациентом в течение двадцати лет, а он привык жить на широкую ногу и ни в чем себе не отказывать. Кого же еще, как не меня, ему обворовывать?

— Я, пожалуй, лучше пойду, с меня довольно, — устало промолвила Энни, медленно вставая с кресла. — Я не могу больше это слушать.

Доктор Сандборн протянул было к ней руку, но она отскочила от него, как от горячей печки, и закричала, размахивая руками:

— Не смей ко мне прикасаться! Не приближайся ко мне! Мне следовало бы догадаться, что ты меня обманываешь! Ты никогда ничего не делал ни для меня, ни для мамы! Ты презренный эгоист! Всегда заботился только о себе!

Грейди положил ей руки на плечи, она инстинктивно повернулась и уткнулась лицом в его грудь.

— Я вынуждена была молчать, потому что он попросил меня об этом! Он говорил, что нужно немного подождать, потому что Арчи пока не готов услышать правду. Ну зачем он заставил меня сюда приехать? Почему он решил, что знакомство с этими людьми пойдет мне на пользу? Лучше бы он оставил меня в покое! — рыдая, говорила она.

Грейди погладил ее по спине и крикнул Диккенсу:

— Ступай разыщи Мейси. Живо!

— Энни! Я пошел на это только ради тебя! — воскликнул доктор Сандборн и шагнул было к ней, но тотчас же попятился, испугавшись недоброго взгляда Грейди.

Вскоре прибежала Мейси. Она обняла Энни и увела ее из комнаты, приговаривая:

— Успокойся, милочка, сейчас мы с тобой поплачем, а потом займемся своими ноготками. Все мужчины негодяи, разве ты этого раньше не знала?

Грейди дождался, пока за женщинами закрылась дверь, и выразительно посмотрел на доктора Сандборна. Он тяжело вздохнул и, обреченно взмахнув рукой, пробурчал:

— Ладно, давайте покончим с этим. — Он отвернул крышку своей фляжки, сделал большой глоток, крякнул и обратился к Арчи, своему старому приятелю и пациенту, с вопросом: — Тебе известно, с каких пор я тебя ненавижу?

Прежде чем ему ответить, Арчи залез на свою кровать и накрылся до подбородка одеялом.

— О чем ты говоришь, старина? — пробормотал он. — С какой стати ты должен меня ненавидеть? Мне всегда казалось, что мы добрые приятели.

Грейди поморщился и, сделав глубокий вдох, сказал:

— Арчи, вдумайся, что ты говоришь! Этот человек не только обворовывал тебя много лет подряд, но и делал тебе далеко не безобидные инъекции. Вместо того чтобы лечить тебя, он превращал тебя в идиота и наркомана, тем самым приближая твою кончину. Как же ты можешь называть его после этого своим другом?

— Да ведь, кроме меня, других друзей у него нет! — сказал Сандборн, плюхнувшись в кресло, освобожденное Энни, и вытягивая ноги. — Его ненавидят родные дети, не любят его сотрудники. Он даже не мог подружиться со своим псом! Арчи, ты помнишь терьера по кличке Бонзо? Так он тебя на дух не переносил. Я всегда был твоим единственным другом, по и меня ты предал!

Арчи накрылся одеялом с головой и пробормотал:

— Санди, я тебя не понимаю! О чем это ты? Я не сделал тебе ничего дурного.

— Почему же тогда мне в это не верится? Может быть, Диккенс нам что-то прояснит?

— Да, сэр, пожалуй, я смог бы кое-что разъяснить, — вскинув подбородок, ответил Диккенс. — Но мне нужно срочно упаковывать чемоданы. Так что вы уж меня извините, сэр! Если я кому-то потребуюсь, меня можно будет найти на Таити.

— Поскольку Арчи не намерен выдвигать против кого-либо обвинения, — сказал Грейди, — я полагаю, что вы можете идти. Желаю вам приятных прогулок по пляжу, Диккенс. Но не советую надевать набедренную повязку, она вышла из моды. — Он обернулся, взглянув на Арчи, готового расхныкаться, и добавил: — Ваш особняк стремительно пустеет! Все спешат его покинуть, скоро здесь вообще никого не останется, кроме Энни и вашего старого приятеля Сандборна. Доктор, вы не хотите окончательно облегчить душу? Расскажите Арчи об Энни!