Соня заметила, что всякий раз после дождя у нее промокает чулок на левой ноге под большим пальцем. Когда она дома сняла ботинок и осмотрела его, то увидела на подметке едва заметную дырочку.
      Увидела это и мать и, известное дело, сразу же сказала:
      – Отнеси в ремонт.
      Но Соня неподвижно сидела с ботинком в руках и думала глубокую думу. Вот и пришло время, когда надо выполнить обязанности члена ТВТ! И совсем это не так интересно, как казалось тогда, когда писали устав. Возись теперь, когда можно было отнести в мастерскую и ни о чем не думать.
      – Чего ждешь-то? Неси к сапожнику, – повторила мать.
      – Я… не имею права, – прошептала Соня.
      – Что?!
      – Мы… я… должна сама починить…
      – Должна?! Кто же тебя заставляет?
      – Мы дали обещание, что сами будем делать подобные вещи, – с виноватым видом проговорила Соня.
      – Кто же это постановил? – допытывалась удивленная мать.
      – Мы сами организовали такой кружок.
      – Уж не кружок ли тебе будет чинить ботинок? Ты же сама не умеешь.
      – Иди сама, или с помощью товарищей, а сделать должны сами, -смущенно ответила Соня.
      – Глупость какую-то выдумали! Видимо, делать вам нечего, -пожала плечами мать. – Ну, а кто будет отвечать, если вы еще больше испортите?
      – Если мы не сумеем, тогда я отнесу в мастерскую.
      – Ну, делай, как хочешь, только смотри, чтобы все было в порядке, сказала мать и отошла.
      Соня с грустным видом осталась сидеть. Ну как к нему подступиться? Ясно только, что надо прибить заплатку. А как это сделать, если нет ни приспособлений, ни материалов ни умения?
      Первым шагом на практическом пути было – пойти посоветоваться с Ниной, у которой уже был опыт в этом деле.
      Нина с удовольствием приняла участие, но сразу же сама немного растерялась.
      – Если бы загнуть гвоздь, так это проще простого. А тут другое дело. Но ничего, давай обсудим.
      Начали обсуждать. Во-первых, надо было найти заплатку. Но где и как ее купить, такую маленькую?
      Ход мыслей привел к старому рваному ботинку, подошву которого можно использовать. На этом и порешили.
      Второй пункт – молоток – разрешился очень просто: его можно было достать и в доме Сони, и в доме Нины.
      Более сложным был вопрос о деревянных гвоздях. Можно ли купить несколько десятков? А покупать ради такой мелочи целую пачку – не стоит. Наконец все-таки решено было купить пачку, ведь потребуются же и другим членам ТВТ.
      Дальше стоял во весь рост вопрос о шиле. Это же важнейшее сапожное приспособление! У кого его займешь? Видно, надо и его купить.
      – Я боюсь, – сказала Соня, – что при таких условиях наш ремонт обойдется слишком дорого, и родители будут против этого.
      В это время пришел Толя и сразу же присоединился к совещанию. Прежде всего он заметил, что просто заплаткой тут не обойдешься – нужно поставить рубчик на весь носок. Потом перешел к организационным вопросам.
      – Видно, – сказал он, – нам придется создать специальную общую "аптечку", куда бы входили важнейшие инструменты: молоток, напильник, шило и так далее. Поставим этот вопрос на нашем общем собрании.
      – А вот еще колодки нужны в таком деле, – сказала Соня.
      Толя задумался.
      – Этак может набраться целый воз, – проговорил он наконец. – Тогда уже не "аптечка" будет, а целая "аптека". Нет, без этого надо обойтись, а в данном случае колодки и совсем не нужны: рубчик и так прибить можно.
      В тот же день Соня, спрятавшись от матери, взялась за работу. Настроение ее совсем, изменилось: она чувствовала себя уверенной, веселой и взялась за дело с большой охотой.
      Но через несколько минут весь этот пыл угас. И главной причиной оказались деревянные гвозди, чтоб им пусто было. Как ни стукнешь по нему, он обязательно свернется или в ту, или в эту сторону. А если попадешь удачно и ему некуда деваться, – тогда он возьмет да
      поломается.
      Соня решила сначала попрактиковаться. Взяла полено и давай садить в него гвозди. Уничтожив их несколько десятков, она перешла уже к настоящей работе. Дело пошло немножко лучше, и наконец рубчик кое-как был приляпан.
      Подошла Нина узнать, как идет дело.
      – Ну что же? – сказала она, осмотрев работу с видом знатока. – Для начала ничего. Но чтобы надежней
      было, я бы посоветовала вогнать еще несколько железных гвоздей. А загибать их мы уже умеем.
      И когда подкрепили рубчик еще железными гвоздями, то вообще получилось хоть куда. Обе девочки почувствовали такое удовлетворение, какого, пожалуй, не чувствует сапожник, даже когда закончит шить новые сапоги.
      Когда Соня показала ботинок матери, та глазам своим не поверила.
      – Неужто сама сделала? – повторяла она.
      – Сама! – с гордостью и смущением ответила Соня. Когда пришел отец, мать заставила Соню поднять ногу, чтобы показать рубчик.
      – Сама? – удивился отец. – Хорошо, очень хорошо! Для тетки Анны также надо было поднимать ногу…
      – Сама? – переспросила тетка. – Смотри ты, какая! Когда пришла соседка Кастусиха, Соня и перед ней должна была поднимать ногу.
      – Так-таки и сама?! – удивилась Кастусиха. – Ай-яй-яй!..
      Спустя некоторое время об этом заговорили в соседних квартирах.
      – Способная у Даниловых девочка. Сама себе обувь чинит. Не надо носить сапожнику.
      – Сама?
      – Сама…
      Нашлась категория граждан, которая даже пострадала от всего этого. Это были соседские дети школьного возраста.
      – Ты бы вон на кого посмотрел! – попрекали в одном доме. – У людей девочка и то сама себе ботинки чинит, а ты, лодырь, только драть умеешь…
      На следующий день звено ТВТ осталось в школе, чтобы поговорить о своих делах.
      У каждого уже были определенные достижения, и все наперебой спешили рассказать о них. Начался шум, беспорядок.
      – Стой, братва! – крикнул Яша. – Ничего так не выйдет. Надо выбрать председателя и заслушать доклады по порядку.
      – Ну, так будь председателем! – крикнул Андрей. – Согласны?
      – Согласны! Согласны! – закричали ребята, и Яша. приступил к исполнению своих обязанностей.
      Выяснилось, что за это время все успели что-нибудь сделать. Самым же интересным было то, что все эти мелкие факты произвели большое впечатление на родителей и соседей.
      У Стася Ковальского давно уже оторвалась вешалка от пальто. Мать каждый день все собиралась пришить ее, да так и не собралась. И вот сегодня сам Стась взял да и пришил ее.
      Увидела мать – и ахнула. Сам! Сам пришил! Мальчик, и сам пришил! Вот молодчина!
      И за то, что Стась сам себе пришил вешалку, он получил еще пирожное.
      Леня Сакович загнал клинышек в стол, чтобы он не скрипел. И опять-таки сколько радости было в семье! Стол этот давно уже портил всем нервы. Чуть дотронешься до него, а он – скрип, скрип… И вот Леня сам взял да и исправил его. Ну разве не молодчина? И где вы найдете еще второго такого хорошего и способного мальчугана?
      Такое же дело сделала и Клава Макейчик, только другим способом. У них скрипели двери, да так пронзительно, так жалобно, что прямо за сердце щипало. Так они отравляли жизнь много месяцев, а теперь Клава взяла да и смазала их. И сразу в доме стало так тихо, приятно, будто они переселились на другую квартиру.
      Яша Канторович осчастливил семью тем, что закрепил половинку дверей, которая не должна открываться. В дырочку в пороге набился песок, и шпингалет туда не входил. От этого было много неприятностей: двери не закрывались плотно, хлопали, время от времени распахивались обе половинки. Когда Яша вычистил дырку и засунул глубоко шпингалет, – все неудобства с дверями кончились. А когда узнали, что это сделал сам Яша, да еще без всяких указаний свыше, то хвалили его так, будто он сделал что-то особенное.
      Очень обрадовал и удивил родителей Толя Беспалов. У ящиков комода давно уже были оторваны ручки, и чтобы выдвинуть их, нужно было проделывать сложнейшие операции. Сначала пользовались ключом, но через некоторое время замочные скважины в комоде были так разворочены, что ключу не за что было зацепиться. Часто и ключи не попадались под руку, тогда пускали в ход все, что только можно: ножи, вилки, даже кочергу.
      Наконец условились оставлять нижний ящик не закинутым. Когда нужно было, например, открыть верхний ящик, применялась такая система: открыв нижний ящик, выдвигали снизу следующий, потом еще и еще, – и так до самого верхнего.
      Можно представить себе радость семьи, когда вдруг на ящиках комода появились ручки, да еще какие: Толя взял да прибил обыкновенные ролики.
      Родители не знали, чему больше радоваться: тому ли, что Толя вообще догадался поправить комод, или тому, что сделал это таким гениальным способом.
      Здорово расхвалили и Павлика за то, что он сам догадался прибить завеску в чемодане.
      Но, пожалуй, самый геройский поступок совершил Боря Цыбук.
      Он за пять минут починил крышу! Не больше, не меньше!
      Ту самую крышу, из-за которой отец несколько раз ходил в жакт, а там все откладывали эту работу.
      А Боря взял да и отремонтировал ее за пять минут…
      Дело было так. Крыша над их квартирой была железная. И вот, когда дождь или оттепель, – через потолок начинала просачиваться вода. Нельзя сказать, чтобы уж очень, но мокрое пятно на потолке было всегда. Потом начала отваливаться штукатурка, а там начало уже и капать.
      Вот Боря и заинтересовался, не может ли он, как член ТВТ, что-нибудь сам сделать в этом отношении.
      Полез на крышу, видит: в том месте, где соединяются листы жести, небольшая, узкая щель. Посидел над ней, посмотрел, подумал, потом слез и вернулся… с куском хлеба!
      Когда пошел дождь, отец удивился;
      – Что это сегодня не протекает?
      – Да Боря там что-то лазил. Говорит, исправил, – сказала мать.
      Неужели? – повернулся к Боре отец. Конечно, исправил, – с безразличным видом ответил тот.
      – Каким образом?
      – Хлебом, – спокойно ответил Боря. Отец недоуменно посматривал то на Борю, то на потолок, то на мать.
      – Там была щель, – объяснил Боря, – так я взял да и залепил ее мякишем хлеба.
      – Надолго ли хватит твоего мякиша? – засмеялся отец.
      – А когда надо будет, я снова залеплю, – ответил Боря.
      Вот какие были "доклады" на первом общем собрании Товарищества воинствующих техников. Сколько было смеху! Сколько живого интереса и жажды дальнейших "подвигов"!
      – Если серьезней посмотреть на это дело, – сказал Толя, – то даже стыдно становится. Шутя мы сделали несколько малюсеньких дел, а все вокруг смотрят на нас, как на героев. А почему? Потому лишь, что до сих пор никто на это не обращал внимания.
      Затем Толя предложил создать "аптечку", как он говорил. Тут долго рассуждать не приходилось, так как. каждый понимал, что она необходима дозарезу.
      Наконец, Яша поставил вопрос, чтобы завести учет труда.
      – Всем нам интересно будет знать, – сказал он, – сколько и что сделал каждый из нас и все мы вместе. Будет также видно, кто больше активен, кто меньше. Можно будет организовать соревнование.
      Против этого никто не возражал. Запись вести поручили Клаве и Яше.
      Расходились ребята с таким чувством, с каким, наверно, охотники идут на охоту.
      Не успели еще выйти из класса, как Цыбук бросился в угол и крикнул:
      – Есть!
      В углу стояли географические карты. На одной из них была порвана бечевка, на которой вешают карту. Цыбук связал бечевку и сказал Клаве:
      – Запиши!
      – Нет, это не считается! – запротестовал Леня. – Это не работа, а мелочь.
      Его поддержал и Андрей. Яша выступил против – и началась горячая дискуссия.
      – В уставе, – говорил Яша, – в пункте первом, говорится про все мелкие работы, лишь бы только они были полезные. Вешалку Стасю мы засчитали, никто не возражал. А тут тоже вешалка,
      – А если это такая уж мелочь, так почему же ты сам не сделал? – наседал Цыбук на Леню.
      – Я не заметил, – ответил тот.
      – Ну вот видишь! – сказала ему Клава. – А в нашем деле самое главное уметь замечать. Связать бечевку каждый сможет, а заметить не каждый.
      Леня взглянул туда, сюда, а потом подбежал к окну и стал его открывать. Раздался страшный скрежет: это скрежетал за окном задранный кверху лист жести. Леня стал отгибать эту жесть вниз. Потом тихо закрыл окно.
      – В таком случае засчитайте мне эту работу, – сказал он насмешливо.
      Все это произошло так внезапно и неожиданно, что некоторое время все молчали. Потом Толя сказал:
      – И надо засчитать, так как работа полезная. И рама портилась, и жесть отламывалась, и вода подтекала.
      – В таком случае я вам каждый день миллион таких дел сделаю! – весело крикнул Леня. – Успевайте только записывать.
      – Постараемся, – ответила Клава.
      Хотя она только что поучала Леню, что "самое главное – уметь замечать", но теперь откровенно призналась, что она, пожалуй, никогда не заметила бы этой жести.
      Был еще один человек, на кого сегодняшний день произвел большое впечатление. Это Боря Цыбук. Этот маленький круглый мальчик, с острым носиком и глазками, как у ежика, считался в пионеротряде пассивным гражданином. Если какая игра, то он был очень активным, а если надо было выполнить какое-нибудь задание отряда, то старался отделаться от него. В ТВТ он вошел безо всякого интереса, за компанию, и мало думал об этом деле.
      А сейчас его захватило. Тут была игра совсем новая, необычайная.
      Смотри ты, как Леня заметил жесть! Пожалуй, таких дел вокруг есть много, да никто не видит. А если теперь записывают да ведут учет, то он, Боря, наберет столько очков, что всех перекроет. Он уже сейчас видит, что у форточки того окна, которое открывал Леня, нет пробойчика и она не закрыта на крючок; но об этом он никому не скажет, пока не сделает из гвоздя пробойчик. Интересная игра!

 
      Прошло, может, недели три с тех пор, как в доме Павлика погасло электричество и произошли известные нам страшные события.
      И вот однажды, в пасмурный день, мать захотела зажечь лампочку в столовой, – и она не зажглась.
      – Снова это самое несчастье! – ужаснулась мать.
      – Ничего! – с чувством собственного достоинства проговорил Павлик. Теперь уже мы и сами наладим.
      – Да ну? – обрадовалась мать, но сразу же безнадежно добавила: – Где тебе справиться…
      – А вот посмотрим! – уверенно произнес Павлик и подошел к счетчику.
      Выкрутил одну пробку – исправная. Выкрутил вторую – тоже исправная?!.
      – Наверно, лампочка перегорела, – сказал Павлик и выкрутил лампочку.
      Осмотрел ее, – кажется, все в порядке.
      – Току нет! – авторитетно заключил он наконец. – Придется подождать.
      – А может эта горит? – сказала мать и включила лампочку в другой комнате.
      Лампочка загорелась!..
      Павлик был сбит с панталыку. Что за чудо такое? Лампочка целая, а не горит! А ну, если попробовать, будет ли она гореть в другом патроне?
      Выкрутил вторую лампочку и вкрутил на ее место. эту. Лампочка загорелась.
      Значит, причина не в ней. И не в пробках. А в Чем же? Павлик стал напряженно думать.
      – Ничего не поделаешь, – вздохнула мать. – Придется снова вызывать монтера.
      – Нет! – категорически заявил Павлик. – Я сам исправлю.
      Сказал и испугался: выполнит ли обещание? Как разгадать, где повреждение? Наверное, в патроне.
      И начал откручивать в патроне все то, что можно открутить. Сначала открутилось фарфоровое кольцо. Потом подалась медная шейка. Остался фарфоровый кружочек; нем разные дырочки, пластинки, трубки и еще одна медная шейка с винтовым нарезом. Ну что теперь с ними делать?
      – Ой, намастеришь ты так, что еще хуже будет! – проговорила мать. – Все равно придется звать монтера.
      – Нет, исправим сами! – упрямо повторил Павлик, а у самого даже сердце сжалось от сомнения. Что же теперь делать? Как узнать, исправен патрон или нет?
      "Ну, если уж на то пошло, так буду разбирать все, что разбирается! подумал он в отчаянии. – Может, нападу на что-нибудь".
      И действительно напал, да так, что кувырком полетел вниз.
      – Ай-ай! Осторожно! Что с тобой? – крикнула мать.
      – Немножко поскользнулся, – ответил Павлик. А он совсем не поскользнулся – его ударило током, только стыдно было сказать об этом матери, да еще Павлик боялся, что мать вообще запретит ему заниматься этим делом и довести его до конца. А какого конца – он и сам уже не знал. Одно только он догадался сделать – выкрутить пробки, чтобы совсем выключить ток. Затем начал разбирать патрон дальше.
      Тут он почувствовал, что его покидает последняя надежда. Если бы еще спокойно все это делать, без спеху и без ответственности, тогда, может быть, он и разобрался бы в этой технике. А так, пожалуй, ничего не выйдет.
      Он бросил работу и побежал к Андрею. – Ты знаешь, как устроен патрон для электрической лампочки и как его проверить? – запыхавшись, спросил Павлик.
      – Нет, – ответил Андрей.
      – Все равно, бежим ко мне, помоги! По дороге захватим еще Яшу.
      Яша сказал, что разбирать патрон ему приходилось, но так себе, ради забавы, а как проверить и исправить его – он не знает.
      – Но все равно мы обязаны это сделать! – решительно заявил он.
      – А тем временем вернулся домой отец Павлика. Приближались сумерки. Отец хотел было зажечь лампочку своей комнате, но… теперь и она уже не загорелась.
      – Что это? – встревожился он. – Уж не испортилось ли снова?
      – Да вот сначала только одна лампочка в столовой не горела, – ответила мать. – А Павлик захотел сам исправить ее и, как видно, все испортил.
      – Я ему дам! – разозлился отец. – Вот сорванец!
      – И я говорила ему: не лезь, говорю, надо вызвать монтера. А он, смотри, что наделал.
      Когда Павлик с товарищами подходил к дому, там ожидала его большая буря. Но от первого удара грома его спасли два громоотвода, Яша и Андрей: отец не захотел воевать в их присутствии.
      А за это время Павлик успел вспомнить, что пробки выкручены, и вкрутил их снова.
      Лучи света сразу погасили гнев родителей, и гроза окончилась всего лишь категорическим приказом:
      – Завтра вызовешь монтера, а сам и не думай трогать электричество, а то…
      Это "то" было сказано так грозно и выразительно, что даже громоотводы испугались. Ребята остались в темной столовой и начали совещаться.
      Положение создалось очень критическое. Во-первых, в темноте невозможно было ничего делать; во-вторых, это было запрещено; в-третьих, завтра мог прийти монтер и сорвать все дело.
      – Это будет большим прорывом на нашем фронте, – грустно проговорил Яша.
      – Этого ни в коем случае допустить нельзя! – крикнул Андрей.
      – Остается только одно, – сказал Павлик, – рискнуть и сделать нелегально. Отец приходит в пятом часу, а мы свободны от половины второго,
      – А как мать?
      – Маму мы как-нибудь задобрим. К тому же, она будет занята своими делами.
      – А что если не удастся? – проговорил Яша.
      – Ну, тогда мне придется пострадать, – усмехнулся Павлик.
      – Дело наше важное, за него стоит и пострадать, – утешил Андрей.
      – Слушайте! – вскочил Яша. – У меня есть лишний патрон. Пойдем ко мне и как следует его изучим. Тогда завтра мигом справимся.
      – Правильно! Бежим сейчас же! – обрадовались ребята.
      Назавтра товарищи пришли к Павлику с книгами, будто заниматься, и разместились за столом.
      – Придет ли монтер? – спросила мать.
      – Не знаю… Может, сегодня не будет… Я…- начал бормотать Павлик, но на его счастье на кухне "побежала" кастрюля, и мать бросилась спасать ее.
      Теперь уже ребятам хватило и пяти минут, чтобы убедиться, что патрон в исправности, и за это время собрать его.
      Но положение от этого нисколько не улучшилось: лампочка все равно не горела.
      Тревога охватила ребят. Это же скандал, если они провалятся! Это же позор для всего ТВТ!
      – Надо осмотреть всю линию от счетчика до лампочки, – горячился Андрей. – Где-то что-то должно же быть! И когда они пошли по линии, то в коридоре действительно напали на что-то: это была распределительная коробка, откуда расходились два провода. – Больше нигде не может быть, как тут, – решили ребята.
      Мать заметила, что они шныряют около коробки и недовольно буркнула:
      – Снова хотите испортить, мастера? Нет, лучше уже не трогайте.
      – Да нет, мы так себе, – начал уговаривать Павлик. – Мы только хотим поглядеть, а трогать не будем.
      И, воспользовавшись моментом, они добрались до коробки. Там они увидели, что кончик одного провода на волосинку высунулся из гнезда.
      – Они всунули назад конец провода – и лампочка загорелась.
      – О! – крикнули все три мальчика вместе, как в подобных случаях кричат все люди на свете.
      Павлик позвал мать, церемонно раскланялся, развел руками и сказал:
      – Пожалуйста, мадам, – ремонт сделан!
      Мать посмотрела, и теплая улыбка осветила ее лицо.
      – Вот вы какие! – сказала она. – Никогда не думала. Если бы всегда так было…
      – Теперь уже всегда так будет! – ответил Яша. – На то есть ТВТ.
      – Что? – переспросила мать.
      – Товарищество воинствующих техников, – объяснил Андрей.
      – Все воинствующие да воинствующие, – проговорила мать. – Да уж пусть себе и так, лишь бы хорошо было. Когда они остались одни, Яша спросил Павлика:
      – А как это тебя стукнуло, если лампочка не горела? Току же не было.
      – Правда! – проговорил Павлик. – Как это могло случиться?
      – А может, тебе показалось? – обратился к нему Андрей.
      – Где там показалось! – ответил Павлик. – Так долбануло, аж полетел.
      Вот загадка! Думали, думали и догадались только тогда, когда Павлик случайно вспомнил, что эта лампочка и раньше несколько раз гасла и сама зажигалась. Значит, тот кончик провода, может, от сотрясения сам прикасался к другому проводу, то снова отсоединялся. И Павлик попал как раз в тот момент, когда получился контакт. Ребятам даже легче стало, когда они разгадали эту загадку.
      Назавтра наша тройка долго рассказывала своим товарищам, в каком переплете они очутились и как спасли честь ТВТ.
      – Запиши мне восемь очков! – подошел к Яше Боря Цыбук.
      – Восемь?! – удивились все.
      – Да, восемь. Первое – я склеил разбитую кружку. Второе – исправил пряжку в ремне. Третье – прибил в заборе дощечку. Четвертое – отремонтировал табуретку. Пятое – починил вешалку для одежды. Шестое – забил гвоздь в стенку. Седьмое – подклеил к "Естествознанию"? твердую обложку. Восьмое сделал пробойчик вон у этой форточки. Ну, что? – с видом победителя взглянул на всех Боря.
      – Ну, братец, – сказал Яша, – ты столько мелочей наберешь, что на одного тебя тетради не хватит.
      – Мелочи? – возмутился Цыбук.- А ты же сам говорил, что по закону каждая мелочь считается!
      – Тихо, тихо, успокойся! – засмеялся Яша. – Гони сколько хочешь. Когда будет слишком много, будем отмечать крестиками.
      Остальные друзья имели также немало "очков". Стась набрал четыре, Клава – два, Леня – шесть, Соня – три, и так далее. Только Нина имела одно очко, но оно было интереснее всех.
      У них испортился примус. Ничего с ним не случилось, ничего не сломалось, но из него все время "выходил дух". И выходил так медленно, что никак нельзя было разгадать – откуда.
      Наконец, когда Толи дома не было, мать вылила из примуса керосин и приказала Нине отнести его к мастеру. Нина взяла в руки примус, топчется на месте.
      – Ну, чего ты? – говорит мать. – Неси!
      – Я… Мы… сами исправим, – проговорила Нина. Мать посмотрела на нее, покачала головой, а потом весело рассмеялась.
      – Ты сама исправишь примус?! Ну-ну, попробуй! Но сегодня же все-таки отнеси к мастеру.
      Нина сама даже и не думала исправлять примус. Где там было ей браться за такое дело? Она только не должна была нарушить "закон ТВТ". Подождет брата, посоветуется с ним. Потом они посоветуются с другими товарищами, а тогда уже, если ничего не придумают, отнесут мастеру.
      Но Толя все не идет. Сейчас мать велит нести примус. Интересно все же было бы знать, где это проходит воздух? Накачала примус, прислушалась ничего не слышно. А как же мастер узнает, откуда выходит воздух? Мать вышла из кухни. Рядом стоит таз с водой. Не опустить ли примус в воду? Тогда будут видны пузырьки.
      Опустила – и действительно увидела, что маленькие пузырьки идут с того места, куда вливается керосин. Но что из этого? Все равно исправить она не может.
      Вынула примус из воды, открутила кружочек-покрышку, смотрит – под ней круглый кусочек кожи, но совсем истертый, порванный.
      "Это же он не прижимается плотно и пропускает воздух!" Мигом вырезала кусочек кожи из старого ботинка, сделала кружочек, вставила, снова попробовала в воде – пузырьков нет!
      Нина даже закричала от радости.
      Когда пришла мать, Нина с гордостью подала исправленный ею примус.
      Тут началось такое, что хоть ты из дому убегай.
      – Девочка, – и вдруг примус починила! Сама! Какое счастье для родителей иметь такую гениальную дочку! Где это видано, чтобы девочки примусы чинили?
      А когда пришел Толя, так ему жизни не давали: вот, дескать, сестра у тебя какая, а ты?
      Тогда он разозлился, взял да и заштопал себе носки.
      Эффект вышел необычайный. Родители совсем сбились с толку. Что же это такое творится у них в доме? Дочка примусы чинит, а сын носки штопает! Весь свет пройди, такого не увидишь.
      Загомонил и свет, в который входили три соседние двора, и разделился на две части.
      – Вот это я понимаю! – говорили в одной части света. – Теперешняя молодежь не будет такой беспомощной, как мы. Все сама сделает.
      А в другой части света раздавались совсем другие голоса:
      – Ну, если мужчины начнут носки штопать да рубашки, а женщины примусы да сапоги чинить, -тогда порядку не будет. Испокон веку каждый занимался своим делом…
      Необходимо лишь отметить, что в этой второй части света насчитывалось очень мало народу.

 
      Прошло дней десять – ив секретариате ТВТ заполнилась очками вся тетрадь.
      – Деятельность ТВТ разворачивается успешно, – говорили ответственные секретари – Клава и Яша, начиная новую тетрадь.
      По количеству очков впереди шел Боря Цыбук, он выгнал тридцать восемь очков. Но по качеству очки Толи и Павлика были гораздо значительнее, хотя у них обоих вместе не было тридцати восьми. А все члены ТВТ в общем имели за этот период сто двадцать девять очков. Из них одиннадцать приходилось на школу, а остальные – на свои дома.
      Среди домашних очков довольно интересным был случай со Стасем Ковальским. Он взялся почистить часы-ходики, которые совсем остановились: видимо, в механизм набилась пыль.
      Родители членов ТВТ за это время уже привыкли, что их дети все могут сами сделать. Поэтому Стасю не мешали.
      Разобрал Стась часы, почистил, смазал, а когда начал собирать их, то запутался и не мог окончить.
      И натерпелся же страху бедняга! Но на то и существовало ТВТ, чтобы выручать друзей из подобных положений.
      Андрейка сейчас же снял со стены свои ходики и понес их к Стасю. Тут уже, глядя на собранные часы, кончить работу было нетрудно.
      Больше всего было потехи, когда мальчик выполнял "девичью" работу, а девочка "мальчишескую". Тут уж действительно происходила "культурная революция", как говорили наши ребята. И когда Леня шел по двору, соседи показывали на него пальцами и говорили своим детям:
      – Видите этого мальчика? Он сам себе штаны штопает. Хороший, способный мальчик! А о Клаве говорили:
      – Эта девочка все может сделать. Она и ножи точит, и табуретку поправит. Золотая девочка!
      А родители, так те просто нарадоваться не могли, глядя на своих детей.
      – И откуда все это взялось? – удивлялись они. – Иногда сам ничего не знаешь и не замечаешь, а ребенок взглянет, – сразу найдет какие-нибудь неполадки и тут же исправит их.