– В яблочко, манки! – снисходительно подтвердил Фракомбрасс. – Ну, что скажешь, Себастьян? Это ведь лучше, чем спалить какую-то захудалую газетёнку, а?

Павиан поднял голову.

– Лучше, кто спорит…

– Ну! Так что же ты хмурый, будто грохмант после пятивёдерной клизмы?!

– Боюсь, как бы нас не сцапали в самый последний момент. Я ненароком оглянулся, когда убегал; так вот – один из стражников явно взял нас на заметку.

– Брось, старик! Там же столько народу ломанулось! – отмахнулся Чунг.

– Я знаю этот взгляд… – упрямо покачал головой павиан. – Тот сыщик нас запомнил. Учтите, компания мы приметная. Не удивлюсь, если сейчас стража разыскивает троих обезьянцев по всему Бэби.

– Парень в чём-то прав, – озабоченно признал Фракомбрасс. – Ну, и что ты предлагаешь?

– Давайте разделимся. Пускай Чунг возьмёт портфель – он из нас троих самый сильный, а мы пойдём другой дорогой.

Выпускать добычу из виду Ёкарному Глазу хотелось меньше всего. Однако напрямик выказать горилллоиду недоверие он не решился – тот наверняка был бы оскорблён, а у пирата имелись далеко идущие планы насчёт всех членов «Мохнатого фронта».

– Лучше сделаем так, – задумчиво предложил он. – Чунг пойдёт по улицам, а мы – по крышам. Если впереди есть какая-нибудь опасность, мы заметим её раньше и подадим сигнал.

Павиан кивнул, соглашаясь.

– Только не слишком спеши, – напутствовал Фракомбрасс.

Аппер Бэби, Верхний Вавилон, раскинулся здесь во всю ширь: многочисленные подвесные мостики, доски, а то и вовсе верёвки соединяли крыши соседних домов, образуя запутанный и зачастую небезопасный лабиринт переходов. Скинув промокшие от пота и потерявшие всякий вид костюмы, павиан и Ёкарный Глаз лёгкими скачками неслись по гребням крыш, ни на миг не упуская из виду фигурку Чунга. Молодой горри также сменил одежду: на чердаке нашелся донельзя замасленный холщовый полукомбез, и он теперь вполне мог сойти за работягу, возвращающегося домой после смены. Дорогой портфель с награбленным при помощи нескольких пригоршней грязи превратили в видавшую виды инструментальную сумку…

Как только за Чунгом захлопнулась дверь парадной, Себастьян облегчённо вздохнул.

– Ну вот и все дела, – хмыкнул пират. – Осталось только поделить добычу. Пошли, что ли, пока они без нас не начали?

– Здесь удобнее через чердак. – Павиан пригнулся и юркнул в слуховое оконце. – А скажите мне, Фракомбрасс…

– Называй меня кэп.

– Скажите, кэп, – что вы намерены делать дальше?

– Ну, для начала я предполагаю напиться, – ухмыльнулся Ёкарный Глаз. – Хорошая пиратская традиция: после серьёзного дела надо как следует расслабиться. Потом можно завалиться в лупанарий, или начистить кому-нибудь рыло, или ещё что-нибудь в этом духе… А у тебя какие планы?

– Примерно такие же. Кстати, раз уж речь зашла о выпивке – почему бы нам не прихватить несколько бутылок рома, отметить успех? Моя квартира как раз на этой лестнице, между прочим.

– Так ты здесь живёшь? И у тебя есть ром?! – Фракомбрасс широко ухмыльнулся и с маху припечатал ладонь между лопаток Себастьяна, так что тот даже закашлялся. – Побери меня предки, это самая хорошая новость за последние полчаса! Я-то полагал, ты аристократ, парень, – продолжал он, спускаясь. – Ну, манеры, и всё такое прочее… Не думал, что ты обретаешься в такой вот дыре!

– Стеснённые обстоятельства, – глухо произнёс павиан, копаясь ключом в замочной скважине. – Пришлось переселиться в трущобы. А с ребятами из «Мохнатого фронта» я познакомился уже тут.

– Понятно… Ну, и где ты держишь выпивку? – Ёкарный Глаз шагнул из тёмной прихожей в ярко освещенную комнату и поморщился: солнце слепило глаза.

– Под кроватью, чтоб долго не искать с похмелья…

Пират встал на четвереньки и откинул покрывало. Крупные комья пыли лениво заскользили в разные стороны. «Нет здесь никакого рома!» – хотел было возмутиться Фракомбрасс, но в этот момент на затылок ему с размаху опустилась бейсбольная бита.

Палка в руке Иннота коротко свистнула, отшибая Хлюпиково оружие в сторону, и легонько ткнула его под кадык. Смоукер закашлялся: ощущение было такое, будто он проглотил бильярдный шар и тот застрял где-то посередине глотки.

– Неправильно, – покачал головой Иннот. – Ты слишком широко замахиваешься и тем самым открываешься. Запомни: твоё оружие всё время должно находиться между тобой и твоим врагом. Зазеваешься – моментально пропустишь удар. Кроме того, ты снова неправильно держишь палку. Вспомни, как я учил: она должна выступать сантиметров на десять с нижней стороны кулака. Тогда, во-первых, её будет труднее выбить из твоей руки, а во-вторых, ты можешь использовать этот короткий отросток для захвата или для ударов на ближней дистанции… Вот так, видишь?

– Мне в жизнь не запомнить всех этих правил! – выдавил Хлюпик.

– Ерунда! Через какое-то время у тебя всё это будет получаться автоматически. Пока что твоя самая большая ошибка – это слишком широкий замах. Сила удара не в плече, а в кисти. И ещё: не тяни руку вслед за палкой! Вот, смотри: один короткий шажок, и удар приходится в цель. Ты и так достаёшь, понимаешь?

– Угу. – Смоукер потянул носом. – Джихад кофе варит…

– Не отвлекайся! Давай ещё раз повторим то же упражнение.

– Мучитель…

– Ты не слишком рано заставляешь парнишку заниматься спаррингом? – повернулась от плиты Джихад. – Помнится, нас где-то месяц учили выполнять все эти удары просто по воздуху, прежде чем допустили работать друг с другом!

– Вот поэтому-то большинство каюкеров пришло с улицы, а не из школ арнис! Жизнь ведь может и не дать ему этого месяца, понимаешь? Он должен научиться чему-то реальному уже после первого занятия. Спарринг и только спарринг, ты понял, Хлю? Ну, давай ещё разок…

После того как Хлюпикова палка в очередной раз шлёпнулась на ковёр, а сам он, морщась от боли, схватился за пальцы, рыжий каюкер смилостивился и объявил перерыв.

– Знаешь, я уже жалею, что попросил его научить меня драться! – тихонько пожаловался смоукер Джихад.

– Вообще-то Инни прав, милый! – вздохнула та. – Раз у тебя нет больше твоего талисмана, ты должен уметь постоять за себя при помощи кулаков или палки.

– Чем это вы тут занимаетесь? – Над спинкой дивана поднялась заспанная физиономия Громилы.

– Иннот обучает Хлю технике арнис.

– А-а… Одной палкой, да? «Соло бастон»?

– Чего? – удивился Хлюпик.

– Так это называется, – пояснил Иннот. – Фехтование одной палкой – «соло бастон».

– А как ещё можно?

– Ну, есть ещё «синавали» – это бой двумя палками… Там всё немного сложнее, надо синхронизировать движения обеих рук. Сначала ты должен освоить самое простое. Потом ещё есть «Эспадра-и-дага», это когда у тебя одна палка длинная, другая короткая; ну и «кавай-ян» – это работа с длинным шестом… В нашей профессии почти бесполезная штука, кстати. Мы ведь зачастую дерёмся в тесных подворотнях, на чердаках… Где уж тут развернуться…

– Ну, не скажи! – встрял Громила. – Вот помню, был у меня такой случай…

– Мальчики, давайте пить кофе! – рассмеялась Джихад. – А всяческие занимательные истории оставим на после завтрака!

– И это правильно! – пробормотал Иннот, усаживаясь за стол и слегка приподнимая над тарелками руки, словно пианист в порыве вдохновения. – Тэк-с… С чего бы начать?

Громила надкусил банан.

– Кстати, о еде: сколько тебе понадобится времени, чтобы… Э-э… Чтобы полностью восстановить свой ресурс?

– Ты имеешь в виду электричество? Думаю, не меньше недели. Конечно, можно и побыстрее, но я не хочу уподобляться жормашине.

– Кому-кому?

– Жормашина – это аппарат для поглощения пищи, – важно сказал Иннот. – Который всё время жрёт и ничего больше не делает.

– Никогда не слыхал о такой! А зачем…

– Конечно, не слыхал – я её только что выдумал… А почему ты спросил про электричество?

– Видишь ли, нам, скорее всего, придётся сегодня поработать по специальности, – вздохнул Громила. – Афинофоно ясно дал понять, что ему нужна наша профессиональная помощь.

– Ну, я могу заделать каюк каким-нибудь другим способом; ты видел, например, мой бумеранг? Штучка из чёрного роммеля, бьёт наповал, вдобавок я неплохо навострился ею пользоваться за время своего путешествия. И ещё у меня есть стеклянная граната. – Иннот усмехнулся. – Не представляю себе, как это я умудрился не подорваться на ней сам! Понимаешь, когда наступает какой-нибудь пиковый момент, обязательно про неё забываешь!

– Тогда лучше оставь её здесь! – серьёзно посоветовал гориллоид.

После завтрака друзья отправились смотреть офис. Он располагался не так далеко от дома Громилы, в неплохом, но слегка уже подтопленном наводнением районе.

– Надо было надеть резиновые сапоги! – ворчал Иннот, шлёпая по мелкой воде.

– В Бэби из-за повышенной влажности всё время стоят туманы, – отозвалась Джихад. – Особенно по утрам и на закате. На улицах стало опаснее, чем раньше.

– Много заказов?

– Сначала было затишье, а сейчас наоборот. Ты вернулся в самый сезон!

На залитой водой улице царило оживление. То и дело проносились повозки и драндулеты, обдавая веером брызг любого, кто не успел убраться подальше. Сразу несколько семейств переезжали: у дверей подъездов громоздились горы мебели, взрослые деловито таскали всё новую, а вокруг суетились дети.

Офис «Крупных неприятностей» располагался на втором этаже. «То помещение, которое под нами, – оно тоже наше, – поведал Громила, – но там сейчас малость сыровато».

– И здесь пахнет кофе! – удивился Иннот, едва переступив порог.

– Это я сварила! – пискнула Адирроза, появляясь откуда-то с кофейником. – Привет, ребята! Доброе утро, Хлю!

– Адиррозка?! Ты что тут делаешь?! – изумился Хлюпик.

– Я здесь теперь работаю! – рассмеялась сипапоккула. – Надо же! Самого главного я тебе и не рассказала! Я теперь штатный снайпер «Крупных неприятностей». Мы все каюкеры, конечно; но когда приходят клиенты, мы изображаем из себя офисных работников. На людей это почему-то производит куда лучшее впечатление! Я делаю вид, будто я – секретарша Громилы, он, соответственно, изображает босса, Джихад – бухгалтера, а Кактус выступает в роли менеджера среднего звена. Это так забавно!

– Ага, первые дни мы еле дожидались ухода очередного посетителя и по полчаса ржали, не могли успокоиться.

Иннот уже улыбался до ушей.

– А кем буду я?

– Что скажешь насчёт должности, э-э, маркетолога? А из Хлю получится типичный курьер-куки. Как тебе такая идея, Хлю?

– К-курьер?!

– Насколько я понимаю, Хлю, ты только что получил от Громилы официальное приглашение на работу! – подмигнул другу Иннот.

– Но… Я же единственный среди вас не-каюкер!

– Это так. Зато у тебя обширнейшие связи в среде табачных торговцев, верно? Ведь все они – твои соплеменники. Крайне полезное качество, старина! Ты у нас будешь ответственным за сбор информации.

– Я даже не знаю, как это делается… – вконец растерялся Хлюпик.

– Ну, тут как раз всё просто! Запоминаешь всевозможные слухи и сплетни, сортируешь их… Впрочем, мы на тебя не давим, – подмигнул Громила. – Просто знай, что здесь для тебя всегда найдётся местечко.

– Ну, и когда появится наш маг и кудесник? – осведомился Иннот несколькими минутами позже, развалившись во вращающемся кресле с чашкой кофе. – И кстати, почему он не пришел вчера? Ты же вроде говорил…

– К нему какие-то гости приехали; он звонил и извинялся. Но сегодня точно обещал быть.

Словно в подтверждение его слов внизу тренькнул колокольчик.

– Не заперто! – крикнул Громила, высовываясь в окно.

На лестнице послышались шаги, неразборчивые голоса – а потом дверь отворилась, и в комнату вошёл улыбающийся Афинофоно; а следом за ним, пригнувшись, чтобы не задеть макушкой притолоку, шагнул иерофант.

– А вот и мы! – весело сказал бормотолог.

– Разрази меня гром! – воскликнул Иннот. Старец приподнял на миг зеркальные очки и подмигнул ему.

– Иннот, Хлю, я очень рад вас обоих видеть, но дело в том, что времени у нас катастрофически мало, – начал Афинофоно, усаживаясь за стол и сцепляя пальцы в замок. – Поэтому давайте оставим восторги по поводу встречи на потом и сразу перейдём к делу; тем более оно непосредственно вас всех касается.

– Вот так здрасьте! – ошарашенно хмыкнул Иннот. – Знаешь, старина, первый раз в жизни вижу, чтобы ты так спешил!

– И кстати, кто этот господин? – Кактус с интересом уставился на старца.

– Позвольте представить вам Верховного Метеоролога, иерофанта Монастыря Безумных Метеорологов, или, сокращённо, МБМ. Он здесь по тому же самому делу, что и я, и, смею вас уверить, друзья, даже в компании таких прославленных драчунов, как вы, он не ударит лицом в грязь.

– Это верно! – подтвердил Иннот, невольно потирая лоб.

Все взгляды обратились на рыжего каюкера.

– Мы уже знакомы, – буркнул он. – Однако хотел бы я знать…

Афинофоно поднял руку.

– Ради предков, Инни! Давай я сначала выскажусь, а потом ты будешь задавать вопросы… Если время позволит, конечно.

– Ладно, ты нас и так уже заинтриговал – дальше некуда! – усмехнулся Громила. – Выкладывай, что там у тебя приключилось.

Изенгрим Фракомбрасс, по кличке Ёкарный Глаз, тихонько застонал, приходя в себя. Во рту ощущался привкус крови – похоже, он прикусил ненароком щёку. Перед глазами, совсем близко, маячил грязный линолеум. «Ага, значит, я валяюсь на полу мордой вниз, – сообразил пират. – И ещё, это самое… Я только что как следует получил по башке».

Затылок пульсировал тупой болью. Поморщившись, Фракомбрасс попытался шевельнуться. «Меня связали, ну конечно… Что ещё может ожидать бедный манки от жизни…» На всякий случай он проверил крепость пут. В подобной ситуации ему доводилось бывать не раз; как правило, связывавшие забывали, что имеют дело с обезьянцем, у которого и руки длиннее человеческих, и пальцы ног куда более ловки. Для начала Ёкарный Глаз изогнулся и попытался протолкнуть связанные за спиной руки под ягодицами, чтобы перевести их из-за спины вперёд. Если верёвка схватывала лишь запястья, такой фокус получался легко – а дальше освобождение становилось лишь делом времени. Но на этот раз кто-то постарался как следует и накрепко примотал одно предплечье к другому до самых локтей. Первое же движение вызвало вспышку боли – верёвку затянули немилосердно. Ноги также связали прочно, буквально закатав их в верёвочный кокон.

За полуоткрытой дверью слышались голоса.

– Мы договаривались на двадцать монет каждому, и точка! – раздражённо говорил павиан. – И это более чем щедро для такой работёнки!

– Так-то оно так, но мы тут обмозговали всё и решили, что дельце слишком горячее! Вдобавок фараоны по всему Бэби уже несколько часов стоят на ушах! Не-ет, господин хороший – наши услуги малость вздорожали за это время! Тридцать пять монет каждому, и не монеткой меньше! И если мы здесь будем долго торговаться, цены снова могут вырасти: инфляция, гы-гы!

В коридоре мерзко захихикали. Их там трое, лихорадочно соображал Фракомбрасс: Себастьян и парочка городских подонков самого низкого пошиба… Проклятие, час от часу не легче! Если парень намеревался сдать меня страже, он не стал бы обращаться к таким типам… Да и вообще – шепнул бы словечко кому надо, и нас повязали бы прямо в банке! Что-то здесь не так…

– Ну и убирайтесь к вашим предкам! – разозлился павиан. – Уматывайте! Я и без вас тут управлюсь!

– Э! Такое дело в одиночку не больно-то провернёшь, верно, Гемор? Попомни мои слова, манки, – мы с напарником не первого парня пускаем на корм рыбам! Ладно, вот что я тебе скажу: тридцать монет – и по рукам, идёт? Клянусь предками, это будет справедливо!

– Вон отсюда!

Цедя сквозь зубы ругательства, мокрушники удалились – пират отчётливо слышал характерные шлёпающие шаги обезьянцев. В комнату вошёл Себастьян, раздражённо помахивая здоровенной битой. Ого, настоящий стоеросс! – отметил про себя Ёкарный Глаз. С такой штукой по городу не больно-то погуляешь, разве что у тебя в кармане лежит членское удостоверение бейсбольной лиги!

– Очухался? – Павиан выудил откуда-то портсигар, достал новомодную сигарету и уселся на подоконник.

– Предатель! – зарычал Фракомбрасс, напрягая мускулы; впрочем, безо всякой пользы – верёвка держала прочно.

Себастьян глубоко затянулся и выпустил колечко голубоватого дыма.

– Ничуть. Ты, верно, думаешь, будто я хочу сдать тебя властям? Ошибаешься. Напротив, я очень тебе благодарен – ты не только навёл «Мохнатый фронт» на интересную идею, но и снабдил значительными денежными средствами. Теперь правое дело получит новый толчок.

– Тогда какого хрена ты дал мне по башке этой дубиной и связал по рукам и ногам? Это что, шутка такая? Или вы, ребята, таким образом выражаете свою благодарность?! – Пират презрительно сплюнул.

– Остальные тут ни при чём, – покачал головой павиан. – Более того, они сейчас уверены, что ты отправился по каким-то своим неотложным делам, велев разделить твою долю между всеми, если не появишься в течение ближайших трёх суток.

– Что?!!

– О, насчёт денег не беспокойся! – одними губами улыбнулся Себастьян. – Они тебе всё равно больше непонадобятся; честно говоря, я очень сомневаюсь, что ты переживёшь нынешнюю ночь.

– Ага, стало быть, тут что-то личное! Ну, давай, выкладывай – какие у тебя претензии, парень? Я что, невзначай наступил тебе на ногу? Или рыгнул в твоём присутствии за обедом? Вас, аристократов, не поймёшь!

– Мне нет никакого дела до твоих манер… Я – Себастьян де Камбюрадо, пират. Морш де Камбюрадо был моим родным дядей.

– Какой ещё Морш де Камбюрадо?! – искренне изумился Фракомбрасс.

– Капитан «Аквамарина».

Ёкарный Глаз в недоумении замолчал. Он никак не мог взять в толк, о чём идёт речь.

– Да, – задумчиво продолжал павиан. – Знаешь, мне ведь пришлось в конце концов заложить фамильный перстень, давший имя кораблю, иначе не удавалось свести концы с концами. Наш род никогда не был особенно богат. Дядин дом со всей обстановкой и большую часть его вещей продали за долги; газеты вовсю трезвонили о его героизме, но на самом деле всем было наплевать.

– Если уж речь зашла о деньгах… – начал было пират.

– Морш был величайшим из всех обезьянцев, которых я знал когда-либо, и поверь, я говорю это отнюдь не потому, что он являлся моим дядей. То, что тебе удалось пережить его, – гнусная несправедливость, пират. Я не так уж много сделал в своей жизни; мне нечем особенно гордиться… Но эту ошибку судьбы я, по крайней мере, в силах исправить!

– Проклятие, да о чём ты тут лопочешь, парень?! Какой перстень? Какой дядя? Что вообще происходит, разрази меня гром!!!

Себастьян не удостоил его ответом. Он выбросил окурок в форточку, вышел в коридор и завозился там, судя по всему, доставая что-то с антресолей. Ёкарный Глаз напряжённо размышлял. Похоже, паренёк задумал кровную месть; сейчас не так уж важно, почему он счёлпирата виновным в гибели своего родственника. Подобная причина здорово уменьшала шансы выпутаться из этой передряги. «Ох уж эти мне идейные! С такими обычно и возникают самые большие проблемы! – думал он, вспоминая последнюю из своих «идейных» пленителей, Адиррозу. – Ну ничего… Время у меня пока есть!»

– Сейчас я должен уйти; ребята просили помочь им разобраться с оценкой нашей добычи. Честно говоря, с удовольствием перерезал бы тебе глотку, чтобы избавить себя от всяких сюрпризов, но мне жаль марать руки, – сказал павиан, затаскивая в комнату огромных размеров обшарпанный кожаный чемодан. – Я хочу, чтобы ты посмотрел сюда, Фракомбрасс. Это – твой гроб! Сейчас я затолкаю тебя внутрь, а как только зайдёт солнце, спущусь к ближайшему каналу и сброшу его в воду. Думаю, это вполне подходящая участь для такого, как ты.

Пират расхохотался.

– Первый раз вижу такого тупого манки! – весело произнёс он. – Парень, да ты глупее, чем я думал! Неужели ты собираешься зарезать курицу, которая несёт золотые яйца?

– Не зарезать, а утопить. – Себастьян деловито проверил связывающие пирата путы с явным намерением исполнить задуманное.

Ёкарный Глаз не видел причин облегчать ему задачу и принялся бешено извиваться, сыпя ругательствами. Павиан взялся за биту.

– Твоё здоровье меня не очень заботит, Фракомбрасс. Так что…

Пират затих. Себастьян с натугой приподнял связанное тело и запихнул его в чемодан, немилосердно уминая там. Ёкарный Глаз только и мог, что тяжко кряхтеть, а потом крышка захлопнулась, скрипнули затягиваемые ремни – и Себастьян де Камбюрадо вышел, оставив его одного.

В чемодане было темно и душно. Немилосердно воняло кожей, лежалыми тряпками и мышами. Впрочем, ноздри Екарного Глаза были привычны ещё и не к таким «ароматам». Куда хуже дело обстояло с руками и ногами. Пират уже совсем перестал ощущать их – туго стянутые верёвки перекрыли ток крови. Вдобавок от неудобной позы зверски ныла спина, а ушибленная голова гудела, словно котёл. «Пожалуй, к тому времени, как этот парень вернётся, позорная смерть в канале будет казаться мне не самым худшим вариантом, – невесело подумал он. – Если я только не задохнусь раньше».

Деятельный разум Фракомбрасса лихорадочно выискивал малейшую лазейку. Положение, в котором он оказался, было хуже некуда. Он пошел на поводу у этого сукина сына, позволил ему перехватить инициативу – и вот результат. Вряд ли де Камбюрадо захочет поболтать с ним напоследок… Аристократы вроде него вообще здорово отличаются от прочих – предки знают, как их трудно заставить отказаться от задуманного. Деньги. На памяти пирата ещё никто не мог устоять перед очарованием золота. Ну… Почти никто. Предложить ему жирный кусок – настолько жирный, чтобы он не смог отказаться… Намекнуть на то, что деньги помогут восстановить былое величие рода…

Он понимал, что все эти замечательные идеи, скорее всего, пойдут ко дну вместе с ним.

Спину сводило просто невыносимо, и, наверное, поэтому он не сразу обратил внимание на металлические звуки, раздававшиеся со стороны прихожей. Внезапно что-то звонко щёлкнуло. «Замок!!!» – осенило Фракомбрасса. В коридоре тихонько поскрипывал пол.

– Нету никого, Запах! – раздался рядом грубый голос, и тотчас зашлёпали, не таясь, шаги.

– Ты хорошо посмотрел, Гемор? Этот манки должен быть где-то здесь… Бьюсь об заклад, он в этом чемодане! Ну-ка, помоги…

Заскрипели ремни, в следующее мгновение крышка чемодана откинулась, и над Фракомбрассом склонились два уродливых силуэта. Один из них был высок, но сильно сутулился. Единственной одеждой ему служили застиранные до невнятного оттенка тренировочные брюки с огромными пузырями на коленях. Другой носил набедренную повязку и джинсовую куртку с обрезанными по локоть рукавами.

– Думаешь, у этого субчика есть деньжата? – фыркнул тот, что поменьше. – По-моему, так и отправлялся бы к предкам! Было из-за чего рисковать!

– Не гони волну… А ну-ка, отвечай по-быстрому, приятель, чем ты так насолил этому манки?

– Развяжи верёвки! – прохрипел Ёкарный Глаз и тут же заработал сильный пинок под рёбра.

– Ты чё, нормального языка не понимаешь? Я спросил…

– Золото! – выдохнул пират и ухмыльнулся про себя; изменчивая фортуна, похоже, вновь повернулась к нему лицом. – Это всё из-за золота.

Гемор и Запах отреагировали на волшебное слово в точности так, как он и ожидал: подались вперёд, в глазах у обоих вспыхнули алчные огоньки.

– Расскажи-ка подробнее! – потребовал тот, что пониже.

Это, по-видимому, и был Гемор: низколобый шимп со злобным выражением на расчерченной шрамами морде. Второй, Запах, – здоровенный лысеющий орангутанг, полностью оправдывал свою кличку: от него резко несло потом.

– Мы с павианом провернули неплохое дельце; но он, похоже, решил оставить всё себе. Выбрал момент – и заехал мне как следует по кумполу, – вдохновенно сочинял Фракомбрасс.

Гемор ухмыльнулся понимающе, но Запах недоверчиво зацокал языком.

– Тогда почему он не заделал тебе каюк сразу? Здесь что-то не то, приятель… По-моему, ты сочиняешь!

– Ну… Он решил поквитаться со мной за один случай. Мы как-то малость повздорили, и я хорошенько отделал этого наглеца.

– Гы! – высказался Запах.

Подобная месть вполне вписывалась в его картину мира.

– Стало быть, парень решил отправить тебя на корм рыбам? Ну, и где же он хранит золотишко? – словно бы невзначай поинтересовался Гемор.

– В надёжном месте… Но это ненадолго, – вздохнул пират. – Я бы не оставлял такое добро без присмотра, хе-хе!

Запах и Гемор переглянулись. Ёкарный Глаз читал их намерения, словно открытую книгу.

– Если развяжете меня, я помогу вам… – подлил он масла в огонь. – Возьмите его долю, мне не жалко…

– А что… – начал было шимп, но оранг решительно перебил его:

– Ну, нет! Мы и сами управимся; а если подумать – так. зачем он вообще нам нужен?

Шимп хмыкнул, сунул руку в карман и достал оттуда пружинный нож. Щёлкнуло, выскакивая, узкое лезвие. Проклиная всё на свете, пират завозился в чемодане.

– Парни, парни! Я-то готов с вами поделиться, а вот Себастьян упрямая бестия… – прохрипел он.

– Ладно, – сплюнул Запах. – Слышь, Гемор, убери его пока с глаз; а ты – чтоб ни звука мне, понял? Смотри, если хоть пикнешь…

Гемор бесцеремонно выволок Фракомбрасса из чемодана и за ноги оттащил его в угол комнаты. Оранг между тем закрыл чемодан и, взяв стоеросовую биту де Камбюрадо, оценивающе взвесил её в руке.

– Скоро твой дружок появится, как мыслишь?

– Не раньше чем через час, – ответил Фракомбрасс, прикинув, сколько времени понадобится на оценку и раздел захваченного в банке. – А то и позже.

– Ладно…

Негодяи устроились на полу. Запах извлёк из кармана треников колоду засаленных карт. Капитан прикрыл глаза. Скорее всего, эти двое прикончат павиана, размышлял он. Нет никаких причин, почему бы им этого не сделать. Их двое, а он один. Но вот потом… Что, если назваться своим настоящим именем? Нет, пожалуй, не стоит… Воображения у этих подонков – ни на грош. Лучше сделать по-другому… Надо только остаться наедине с одним из них. Спустя полчаса Запах бросил карты и отправился в уборную, не забыв прихватить с собой дубинку.

– Слышь, Гемор, или как тебя там, – вполголоса позвал пират.

– Чего тебе? – поднял голову шимп.

– Я бы на твоём месте не очень-то доверял своему дружку… Он орангутанг, а они считают себя круче нашего брата…

– А с чего ты взял, будто я ему доверяю? – хмыкнул Гемор.

– Просто хотел предупредить… Мне не понравилось, как он смотрит, стоит тебе отвернуться. Словно решает что-то для себя. Такие обожают воткнуть нож в спину, когда меньше всего ждёшь… А потом ещё похвастать своей ловкостью в баре.

Шимп промолчал, чуть сдвинув брови к переносице, но пират знал, что семя упало на благодатную почву. Из уборной донёсся шум спускаемой воды, и в тот же момент в замке заскрежетал ключ.

Шимп моментально оказался на ногах. Кинув на капитана быстрый взгляд, он выразительно чиркнул ладонью по горлу, бесшумно скользнул к дверному проёму и замер, распластавшись вдоль стены и занеся руку с ножом. Замок всё щёлкал и щёлкал – очевидно, люмпены повредили механизм при вскрытии. Наконец дверь открылась. Послышалось раздражённое ворчание де Камбюрадо. Павиан шел прямёхонько в комнату… Но на пороге неожиданно замер. Ноздри его настороженно затрепетали, и в тот же миг Запах, бесшумно кравшийся следом, с силой обрушил биту на голову Себастьяна.

Низкий потолок не позволил ему размахнуться достаточно сильно, и поэтому удар, предназначенный проломить череп, лишь слегка оглушил де Камбюрадо, швырнув его в комнату. Гемор нанёс удар ножом, но чуть-чуть опоздал; и лезвие, вместо того чтобы по рукоять погрузиться в грудь, резануло плечо. Павиан рухнул на четвереньки. Запах шагнул за ним следом, вновь занося оружие, но Себастьян неожиданно резво выдернул что-то из пряжки ремня. Рука его описала быстрый полукруг – и оранг, побледнев, выронил дубину из рук. Внизу его живота вдруг раскрылась широкая ярко-красная щель, на мгновение сделав торс похожим на карикатурное лицо – с сосками вместо глаз и пупком-носом. В следующее мгновение из раны показались внутренности.

Зажимая руками разрез и с ужасом уставившись на лезущие между пальцами кишки, Запах медленно опустился на колени. Де Камбюрадо попытался было встать, но в этот момент на спину ему с воплем прыгнул Гемор, безостановочно нанося удары ножом. Лезвие с явственно различимым хрустом и чмоканьем кромсало плоть. Себастьян охнул, закашлялся кровью, снова рухнул и заскрёб пальцами по линолеуму. Его вытаращенные глаза встретились с глазами Фракомбрасса. Пират успел заметить в них выражение несказанного удивления – и взгляд павиана вдруг как-то отдалился, застыл, подёрнувшись чуть заметной плёнкой. Пальцы его разжались, и между ними блеснул крохотный поясной кинжал-кастет с Т-образной рукояткой и острым, как бритва, треугольным язычком…

– Г-гемор… – дрожащим голосом сказал Запах. – Духи предков… Он меня ранил, ты представляешь? Эта сволочь вскрыла меня, как консервную банку…

Шимп тяжело дышал, скалясь и судорожно стискивая рукоять ножа. Казалось, он не слышал обращенных к нему слов.

– Беги скорее за доктором! – просипел Запах;крупные слёзы катились по его мохнатым щекам. – Ради всех пред…

Гемор шагнул к подельнику, ухватил его за подбородок, с силой запрокинул голову и взмахнул ножом, словно бы срывая галстук. Кровь плеснула на линолеум широкой лентой.

– Убить меня, сволочь, хотел! – прошипел Гемор, глядя на бьющееся в агонии тело. – Прикончить!

Затем его дикий взгляд упёрся в Фракомбрасса.

– Золото! – торопливо напомнил пират. – Я единственный, кто знает, где оно спрятано!

– Золото… – эхом повторил шимп.