ГЛАВА ПЕРВАЯ. ВЫЗОВ В МИНИСТЕРСТВО

20—21 января 2280 года,Санкт-Петербур

Б-б-бу-у!

Традиция сохранялась неизменной пятьсот семьдесят лет. Пушечный раскат, грянувший над серо-свинцовыми водами Невы, по которой шли на запад мелкие льдинки, означал, что в столице Российской Империи наступил полдень. Голубоватый дымок повисел над бастионами тускло-коричневой крепости, будто раздумывая, подниматься ли ему к небесам или уйти по направлению восточного ветра, к стрелке Васильевского острова и Дворцовому мосту.

Утро сегодня было преотличное — в меру холодно, в меру солнечно, да и ветер не особо силен. Каждый уважающий себя горожанин после воскресного рассвета обязательно пойдет погулять.

Правящие особы, к великому сожалению, подобной радости лишены. Нет, вовсе не из-за отсутствия времени или желания. Сан не позволяет, и вдобавок только в сказках можно наткнуться на государя, беспечно разгуливающего по улицам столицы. Безусловно, Петр Великий мог себе позволить нечто подобное. Так на то он и Великий, и время было совсем другое: никаких террористов, никаких бодигардов с тихарями, не отходящих и на единый шаг от царственного патрона. Конечно, вполне можно заглянуть в Зимний сад, укрытый со всех сторон стенами дворца и многочисленными системами обнаружения посторонних, но уж поверьте — это никакая не прогулка, а одно расстройство.

Человек, полулежавший на диване и просматривающий доставленные с утра газеты, мог оказаться кем угодно. Внешность еще ни о чем не говорит. Пушистый черный свитер и черные джинсы с мягким ремнем может носить и университетский профессор, и наемный убийца. А если судить по слегка всклокоченной, начавшей седеть шевелюре, короткой рыжевато-коричневой бороде, большим ладоням и стоптанным домашним туфлям на босу ногу, сторонний наблюдатель мог подумать, что перед ним какой-нибудь скромный научный работник или входящий в эпоху жизни, подводящую к старости, небогатый художник…

Человек разместился в не слишком роскошной, однако утонченно-красивой и навевающей спокойствие Ореховой гостиной Большого Зимнего дворца и чувствовал себя здесь как дома. Листал он не «желтую» прессу, а бегло просматривал ведущие европейские и американские газеты на английском, немецком и французском языках, да изредка чертыхался под нос. Курил мужчина обычнейшие крепкие папиросы, но пепельница отчего-то была серебряной, изготовленной в виде осетра с откидывающейся спинкой. Специалист-антиквар подавился бы собственной слюной при виде такого небрежного обращения с раритетом конца XIX века. Будто бы на всякий случай на боку осетра была выгравирована маленькая корона и надпись латинскими буквами: «Faberge».

— Ур-роды, — проворчал человек и с видимым отвращением отбросил в сторону пухлую «Нью-Йорк Тайме», взявшись за доставленную из Парижа утреннюю «Фигаро». Просмотрел передовую статью и снова буркнул: — И эти ничуть не лучше.

Рядом, на ореховом столике, стоял маленький приборчик в коричневатом корпусе, явно призванном имитировать стиль гостиной. Гладкие, слегка утопленные кнопки, миниатюрный динамик и два индикатора — простота и эргономика.

Бородатый мужчина в черном свитере вытянул руку, коснулся аппарата и тотчас услышал донесшийся из изящной коробочки полный готовности голос секретаря:

— Слушаю?

— Алексей Васильевич, уже полдень. Все собрались?

— Сидят, — фыркнули из коммуникатора. — Масса многозначительных взглядов и дурацких разговоров. Только…— Человек, находившийся на другом конце линии, запнулся.

— Что еще?

— Адмирал Бибирев здесь. Уже два раза просил о встрече, но я, как и приказано, отвечал, что вы заняты.

— Бибирев? — Обитатель Ореховой гостиной нахмурился. — Хорошо, пригласи. Остальные подождут. Отправь их к половине первого в Малый зал для совещаний. Я приду. И слушай, кто после тебя заступает?

— Я до девяти вечера, — мигом ответил невидимый собеседник. — Потом дежурство штабс-капитан Снегирева.

— Отлично, — согласился бородатый. — Передай ему все папки, которые я оставил, и скачай файлы с моего сервера, те, что с пометкой «срочно».

— Не первый день работаю, Михаил Александрович, — не то почтительно, не то обиженно ответили из динамика. — Адмирала звать?

— Я же сказал — зови. — Человек отключил связь, чтобы не тратить время на лишние переговоры с общительным секретарем, быстрым, буквально кошачьим движением поднялся с дивана, уронив газетную кипу, и подошел к закрытому бару. Насколько он помнил, господин Бибирев более всего уважал армянские коньяки. Вот и представилась возможность потешить вкусы адмирала флота.

Двери в Зимнем не скрипели, хотя многим петлям было более пятисот лет, но бородатый уловил, что в гостиной появился посетитель. Последний неслышно вошел и, в соответствии с этикетом, остановился в трех шагах от порога. Вот интересно, отчего ботинки адмирала ступают по паркету абсолютно беззвучно?

— Ваше императорское величество?

— Я за него, — усмехнулся хозяин гостиной. — Доброе утро, Николай Андреевич. Понимаю, что пошло предлагать коньяк с утра, но… Обрати внимание — тридцатилетняя выдержка. Густой, как мед.

— Благодарю, — улыбнулся в ответ адмирал. Впрочем, заподозрить военного в высоком, белоснежно-седом старике, облаченном в серый статский костюм, с темно-малиновым галстуком и преобычнейшей толстой папкой в руках, было почти невозможно. Престарелый бюрократ, не более. Ох обманчива внешность…

— Как здоровье внучки? — не оборачиваясь, спросил хозяин. — Я ужасно беспокоился. Знаешь, мне кажется, что все-таки ты зря позволил ей пойти в Академию.

— Господи, — вздохнул адмирал, преувеличенно театрально разводя руками. — Ты думаешь, меня спрашивали? От Натальи я получил только заявление наподобие: «Хочу летать, и все тут! И ты, дедуля, не вмешивайся». И между прочим, эта коза сдала экзамены с пометкой «Лучшие работы». А теперь она разбила тренировочный самолет и чудом осталась жива.

— Ничего страшного, — добродушно хохотнул мужчина в черном и подал седому адмиралу рюмку с темно-коричневой и чудесно пахнущей жидкостью. — Четыре ребра, перелом правого предплечья и легкое сотрясение мозга…

— Ваше величество прекрасно осведомлены, — нарочно ехидным голосом сказал Бибирев.

— Газеты надо читать. В светской хронике только об этом и пишут.

Внезапно с лица хозяина кабинета сползла улыбка, и он вроде бы бесстрастно и спокойно глянул в лицо посетителя своими темно-серыми глазами:

— Ну? В чем дело? Я уже забыл, когда ты появлялся в последний раз в моем кабинете самолично.

— Я, Ваше величество, — адмирал тотчас принял правила игры и заговорил серьезно, — появляюсь здесь только в критических ситуациях. Боюсь, что это тот случай. Не скажу, что это проблема вселенского масштаба, но… Кто знает?

— А именно? — поднял бровь человек, которого титуловали высшим званием Империи. — Что случилось на этот раз? ООН подняла цены на нефть, которую добывает со временно конфискованных скважин «Уэйленд-Ютани»?

— Интереснее, — чуть склонил голову набок Бибирев. — И вы, государь, проницательно отметили участие в этом деле американцев. А точнее — наших старых знакомых из «Уэйленд-Ютани».

— Хватит, — поморщился император. — Переходи на нормальный язык, Николай. Церемониальные кур-туазности оставь на потом.

— Ну хорошо, — пожал плечами адмирал. — А теперь слушай. Только позволь, я сначала присяду. Надеюсь, сидеть в присутствии августейшей особы, да тем более если таковая пребывает в состоянии неофициальном…

— Говори, — передернулся хозяин гостиной. — И садись, черт бы тебя побрал. Может быть, тебе еще и табурет принести?

— У нас действительно неприятности. — Седой, следуя приказу, непринужденно устроился на диване и закинул ногу на ногу. — На этот раз никаких шуток. Это тебе не цены на нефть или минералы. Речь идет о безопасности империи. И возможно, о ее выживании.

— Мрак, — фыркнул собеседник адмирала, но сразу же осекся. Если руководитель Службы государственной безопасности России говорит настолько серьезно, значит, дело нешуточное. Адмирал Бибирев никогда не стал бы произносить случайных слов. Не в его это натуре — натуре профессионала высочайшего класса, завоевавшего своим умом и многолетним опытом должность своего рода «серого кардинала», стоящего за спиной императора.

— Так что случилось?

— Михаил, ты помнишь дело, почти год назад поднятое ООН по поводу незаконных действий американцев с некоей неизвестной формой жизни? Помнишь заголовки: «Чужие», «Плотоядные монстры» и прочие удовольствия? Кажется, я тебе отправлял отчет некоего лейтенанта Казакова, участвовавшего в экспедиции к LV-426?

— Помню. Читалось интересно и было похоже на сказку. Если бы не приложенные видеозаписи…

— Это не сказка, — проговорил адмирал. — Это гораздо хуже.

— Хуже? — Государь чуть изумленно поднял брови домиком. — Что может быть хуже этих зубастых оглоедов? Если я правильно помню, найденные американцами животные являются хищниками, паразитами и кем-то там еще… Извини, но я не очень хорошо разбираюсь в биологии.

— Я в этой науке вообще полный профан, — вздохнул Бибирев. — Зато у меня есть огромный отдел по биологической безопасности, занимающийся как раз такими проблемами. Видишь ли, если бы угроза исходила только от данного вида чужой жизни, я бы тебя не беспокоил и мирно занимался своими делами.

— Мирно? — Михаил Александрович рассмеялся, показав крупные зубы. — Знаешь, понятие о твоей конторе менее всего ассоциируется с этим словом.

— «Новый Джихад», — коротко бросил адмирал, мигом прервав добродушный хохоток патрона. — Теперь понял?

— Еще не хватало…— несколько растерянно проговорил хозяин после непродолжительной паузы. — Но позволь, каким образом могут быть связаны между собой неофидаи и прошлогодняя история «Патны»? Как я понимаю, у фидаев несколько другой профиль. Терроризм, похищения, убийства и в идеале — зеленое знамя ислама над всем миром. Кроме того, у секты нет ни единого борта, способного выйти в пределы космоса, даже ближнего… Мы и американцы несколько лет назад намертво перекрыли им все возможные каналы.

— Перекрыли, — согласился престарелый адмирал. — Однако за последние недели была отмечена подозрительная активность в Тегеране и Аламуте… А террористы захватили японский корабль — помнишь? Подробности — чуть позже. Американцы на днях отправили в халифат своих эмиссаров, негласно конечно. Посланцы высокопоставленные — люди из ЦРУ, агент службы федеральной безопасности из Вашингтонского управления. Информация о возможной встрече янкесов с шейхом Эль-Джафром вскоре должна поступить, я тоже не сижу без дела. После Азиатской войны мы оставили в халифате достаточно серьезную резидентуру… Интересно другое, Мишенька, — америкашки послали в Тегеран не просто сотрудников разведки, а специалистов из подразделения «Грифон».

— Весело, — нервно фыркнул император. — Тех, что занимаются безопасностью колоний США в Дальнем космосе? Причем конкретно биологической безопасностью? Но что им понадобилось от шейха?.. Нет, я понимаю, Эль-Джафр косвенно поддерживает «Новый Джихад»… О Господи!

— Понял наконец? — Адмирал Бибирев дернул щекой. — Теперь, пожалуйста, перестань бегать по гостиной, а то в глазах рябит. Сядь, выпей армянского и выслушай меня от начала до конца. Ничего страшного пока не случилось.

— Меня ждут к половине первого, — машинально напомнил Михаил. — Министр финансов, председатель государственного банка и какие-то филиппинцы с очередным сногсшибательным проектом и стандартной просьбой о кредитах.

— Подождут, — поморщился адмирал. — В конце концов, они могут встретиться и с премьером. Не забудь, сегодня воскресенье. Сядь, расслабься и послушай интересную историю.

Его императорское величество Михаил IV и адмирал флота Николай Бибирев разговаривали до пяти вечера. Потом адмирал ушел. О чем шла беседа — осталось неизвестным.

Переговоры с филиппинскими предпринимателями пришлось вести срочно вызванному с дачи министру.

Теперь, по прошествии пятнадцати лет, каждый школьник может прочитать в учебнике новейшей истории о крупнейшем за последние двести лет вооруженном конфликте, скромно именовавшемся Азиатской войной. Дело не то чтобы забытое, но прочно отошедшее в прошлое и решенное раз и навсегда.

Начать следует с предыстории. В конце XX и начале XXI веков в Центральной Азии существовало множество экстремистских движений, объявлявших себя, «подлинными последователями Магомета», но имевших к настоящему исламу самое косвенное отношение. С, 1997 по 2005 годы ортодоксальная группа «Талибан» полностью захватила власть над Афганистаном и даже самоуверенно попыталась присоединить к своему террористическому государству Среднюю Азию вплоть до Бухары. Затем начала досаждать великим державам бесконечными акциями насилия (которые, как утверждали, руководители организации, проводились «во славу Аллаха»). Первым удар по зарвавшимся талибам нанес Иран, к нему присоединились другие арабские государства, но искоренить ересь целиком и полностью не удалось.

В течение XXI века как-то сама собой перекроилась карта мира. Впервые за историю человечества изменения границ произошли не в результате войн, а по доброй воле народов и благодаря усилиям политиков. В 2042 году Пакистан, Иран и Афганистан объединились в единое государство, названное поначалу Исламским Союзом. На протяжении следующих двадцати лет к Союзу присоединились Ирак, Сирия и Иордания, а вслед за ними эмираты и королевство Аравийского полуострова. Экономическое сообщество Японии, Кореи и Тайваня породило «Азиатского дракона». Прочие государства Индокитая вскоре поняли, что лучше быть в составе единой страны, сильной и благополучной, чем пропадать поодиночке в борьбе с гигантским конкурентом.

Китай, Монголия и Индия остались сами по себе, единственно, потомки Чингисхана были вынуждены примкнуть к, сохранившему верность идеям Мао Цзэдуна, Пекину на правах автономии.

На севере же и западе Евразийского материка события развивались куда интереснее.

Процесс объединения в Европе шел полным ходом со дня подписания вошедших в историю Шенгенских соглашений, однако единое правительство Европы отвечало лишь за общую экономику, оставляя государствам Евросоюза все права политической независимости. Россия, как водится, пошла по более тернистому пути.

В 2005 году, в самый разгар кризиса и чудовищной инфляции, прямо перед выборами нового президента из партии власти, созданной недоброй памяти Борисом Ельциным, военным надоела полная анархия, царящая в государстве. 14 сентября 2005 года случился государственный переворот, что называется, «по-преториански». Мятеж военных произошел почти бескровно. Жители огромной страны, привыкшие к внезапным изменениям своей судьбы, с холодной бесстрастностью одобрили действия генерала Макарова и с типично русским фатализмом стали ждать, когда он объявит себя президентом, наворует не меньше, чем прежние правители, старательно прикрывавшиеся «демократией», обеспечит всех своих сторонников, после чего все вернется на круги своя.

Однако все произошло вопреки стандартным сценариям. Особенно неприятный сюрприз достался на долю Америки, уверенной в том, что Северо-Американские Штаты теперь остаются единственной великой державой в мире. Самоуспокоенность и погубила тогдашнего президента Роджерса… Генерал-полковник Федор Сергеевич Макаров, ныне считающийся едва ли не легендарным национальным героем, был не только военным, но и политиком выдающегося ума. Разумеется, для того, чтобы утвердить свою власть, генерал вначале прибег к наиболее популярным всегда и во все времена мерам. Очень жестко, иногда воздействуя самым обычнейшим террором, он снизил влияние преступности, буквально за несколько месяцев {опять же жесткими мерами) частично восстановил производство, а самое главное — устроил показательный судебный процесс над старым руководством. Открылись преинтересные вещи. Некоторые бывшие властители обладали многомиллиардными долларовыми состояниями (ныне конфискованными), несколько предыдущих премьеров являлись владельцами многочисленных подставных фирм, а самое главное…

Когда вскрылись (причем документально доказанные, да так, что ни один адвокат не мог подкопаться) факты непосредственного сотрудничества «демократических» премьеров, министров, вице-премьеров и прочей шушеры с правительством США, американский президент откровенно запаниковал. Его «агенты влияния» были бездарно провалены, и Америка прибегла к удару ниже пояса — начала достойную известной «холодной войны» невиданную кампанию пропаганды против России. В ход пошли не раз выручавшие лозунги: «Долой военную диктатуру!», «Нарушение прав человека» и «Грязная милитаристская хунта снова восстанавливает империю зла».

Господин Макаров ответил контрприемом. Он объявил, что будет президентом страны только до времени, когда соберется Земский Собор, который будет обязан… Восстановить монархию!

У политиков на Западе попадали челюсти.

Несмотря на буйство американцев и отчасти европейцев, генерал все-таки созвал земство и сумел протащить новую Конституцию. Встал вопрос о монархе, наделенном президентскими правами. Фраза генерала Макарова «В России возможны только две формы власти — монархия либо диктатура» разошлась по всему миру.

Конституция, которая начинала действовать I января 2008 года, предусматривала, разумеется, не абсолютизм, но парламентско-монархическую систему, в которой главе государства предоставлялись определенные преимущества. Макаров буквально за месяц провел переговоры с царствующими дворами Норвегии, Дании, Объединенного королевства, испанским домом Бурбонов и, получив согласие европейцев, более склонных принять русского царя из своей среды, чем военную диктатуру, представил Земскому Собору несколько кандидатур.

Вполне естественно, что генерал закулисно содействовал избранию младшего сына принца Чарльза и внука благополучно царствующей королевы Англии, Шотландии и Уэльса Елизаветы Второй. Во-первых, за английского принца говорил его юный возраст, во-вторых, он был сыном уважаемой в Европе и столь безвременно погибшей в 1997 году леди Дианы Спенсер, а в-третьих, происходил из чтимой всеми европейскими дворами династии Виндзоров.

Напористый и хитрый генерал получил одобрение английской королевы и ее куда более несговорчивого сына, срочно подыскал принцу русскую невесту (из уцелевших потомков какого-то не слишком известного дворянского рода), и вскоре младший Виндзор, приняв православие, был коронован в Кремле 20 декабря 2008 года под именем императора Всероссийского Андрея Первого. Он же стал основателем новой династии, несмотря на яростные и злобные нападки престарелых, вырождающихся и забывших русский язык Романовых. Однако против решения Земского Собора не попрешь.

Народ безмолвствовал, как верно заметил старинный поэт. Люди уже привыкли, что от перемены власти следует ждать лишь изменений к худшему. Но все было как раз наоборот. Генерал-полковник, а затем государственный канцлер превратился в легитимного председателя правительства. Макаров был тенью конституционного главы государства на протяжении еще восьми лет (правда, за эти годы ни разу не собиралась Государственная Дума… что и к лучшему).

А потом постепенно начал приводиться в действие классический «чилийский вариант». Жестко, если не сказать жестоко, наведя порядок в стране, генерал принялся отпускать вожжи. Это было не слишком легко — конечно, коммунистическая партия была запрещена сразу после переворота, некоторые социалисты либо были грубо истреблены, либо сидели на юге Франции или в Америке на своих виллах, купленных на деньги, награбленные в девяностых годах, но Макаров успел сделать более чем достаточно для перехода от откровенной диктатуры к приемлемой для Запада демократии.

Не стоит забывать о том, что «аферист из ВДВ» сумел найти в стране грамотных экономистов и даже такое чудо, как честных политиков, восстановил высокотехнологичные производства и, будто глядя в будущее, с особенным рвением способствовал развитию космической индустрии.

Вскоре Макаров ушел на отдых и, будучи уже в отставке, был убит фанатиком-коммунистом…

По стране объявили семидневный траур. Однако генерал-полковник Макаров сумел направить историю России в необходимое русло и создать основы для последующего величия.

За триста лет, прошедших со дня его смерти, Империя объединила в единое государство все потерянные при «демократах» и «смутном времени» XX века провинции, вышла в Дальний космос и, наконец, получила возможность говорить на равных, а то и свысока с Америкой, Европой и Исламским Союзом — основными и опасными соперниками.

Нет нужды описывать все события упомянутых трех столетий. Но одно из них более чем достойно краткой справки — так называемая Азиатская война 2264 года, грозившая перерасти в мировой ядерный конфликт, а по сумме жертв превзошедшая даже незабываемую Вторую мировую войну.

Упомянутое выше псевдоисламское движение «Талибан» много десятилетий находилось в подполье, однако не прекращало деятельности. Для возрождения требовалась новая идеология, и наконец она была найдена в темных пучинах прошлого. Мысль о том, что все новое — хорошо забытое старое, подтвердилась.

…Давным-давно, в начале XII века, в горах Персии возникла секта так называемых исмаилитов под водительством Горного Старца Хасана ас-Саббаха. В нынешние времена исмаилитов, или, как их еще называли, фидаев, следовало бы объявить террористической организацией, где иерархия строится на беспрекословном подчинении вождю — шейху.

Хасан ас-Саббах создал свое учение, не слишком отличавшееся от законов шариата и Корана, но в то же время совершенно новое. Хасан придумал имама, которому «известны все замыслы божьи», а главный постулат исмаилитской ереси звучал так: «Познание Бога разумом и размышлением невозможно. Познание возможно только личным поучением имама». Все человечество, не признающее имама, известного одному Хасану ас-Саббаху, погрязло в заблуждениях. Таким образом, мусульмане, не принадлежащие к исмаилитам, попадут в ад, христиане и иудеи — тоже. Каждый не исповедующий учение Старца — нелюдь, а если кто-то смеет противостоять исмаилитам в открытую, то его смерть неизбежна.

Захватив крепость Аламут в горах Северного Ирана, Хасан ас-Саббах распространил свое влияние вплоть до побережья Средиземного моря на западе и Багдадского халифата на востоке и стал властелином никем не признанного государства. Исмаилиты террором или обманом заняли множество крепостей вокруг Аламуга, используя свою славу непримиримых врагов сельджукских завоевателей. Но когда часть Палестины находилась под рукой христиан, а знаменитый султан Саладин изрядно поприжал исмаилитскую вольницу, могущество секты пошло на убыль и фидаи все чаще нанимались к людям, не имеющим отношения к учению Старца. В том числе и к некоторым христианам, коим требовались услуги прекрасно обученных убийц.

В общем, дела это давние. Кто бы мог подумать, что в начале XXIII века, идеология ас-Саббаха возродится приняв еще более уродливые формы, вполне, однако, достойные техногенной и информационной цивилизации? Причин для того было несколько: экономический упадок арабских стран из-за резкого падения цен на нефть, которую в немалых количествах добывали в космосе, на Венере и спутниках Юпитера, превращение Исламского Союза в огромное и нищее аграрное государство, обладавшее, впрочем, мощной армией и запасами ядерного оружия, а также постоянный проигрыш Тегерана в соперничестве с великими державами.

Заново воскресшие исмаилиты-неофидаи благополучно победили на выборах под лозунгами «Долой диктатуру монополий Запада и Севера!» и «Азия — для истинных мусульман». А потом шейх ибн Сабади, усевшийся в президентское кресло в Тегеране, направил энергию голодного и обозленного народа на военные приготовления. В Вашингтоне, Женеве и Петербурге забеспокоились, тем более что шейх, объявивший себя новым аятоллой, решил повысить свою популярность очень жестоким террором по отношению к иноверцам — как к индусам и курдам, так и к правоверным мусульманам, не принявшим правителя-еретика. Разумеется, ибн Сабади вытурил из страны представителей всех иностранных фирм, конфисковал принадлежащие обосновавшимся в Исламском Союзе транснациональным корпорациям предприятия, а что хуже всего — объявил Священную войну против всех, не почитающих тайного имама, Коран и зеленое знамя Пророка.

В мире запахло средневековьем.

Когда Арабские эмираты, приверженные традиционному исламу, заявили о своем неприятии шейха и выходе из Союза, Сабади утопил в крови Дамаск и некоторые города побережья, пригрозил Израилю, что государство евреев в Палестине доживает последние свои дни, а 7 августа 2264 года внезапно напал на Индию, утверждая, что правительство Дели чинит гонения на исмаилитов в своей стране. Так оно, несомненно, и было — кому же нравятся откровенные террористы и фанатики?

Снежный ком покатился под гору, все более и более увеличиваясь. Газеты писали, будто новый аятолла ибн Сабади являлся просто больным человеком и страдал параноидальным синдромом, но этот факт вовсе не оправдывает того, что по его приказу на Дели была сброшена атомная бомба, атакованы ракетами Иерусалим и Тель-Авив, спасенные от разрушения только глобальной системой противоракетной обороны, созданной за несколько десятилетий до этого Россией и Соединенными Штатами. А потом плохо вооруженная, но многочисленная армия шейха направилась в сторону Средней Азии, тем самым нарушив границы Российской Империи.

Разумеется, ибн Сабади вскоре получил полновесную войну с Россией, Европой, Индией и не замедлившими влезть в конфликт Соединенными Штатами. Американцам было плевать на религию и психопата шейха. Их интересовали только конфискованные исмаилитами заводы и дешевая рабочая сила, которую они потеряли после прихода нового аятоллы к власти.

Высокотехнологичная война подразумевает под собой краткие сроки ее проведения. На орбите Земли, над территорией Исламского Союза, висели боевые корабли великих держав, способные накрыть земли противника куполом радиопомех, обрубить все системы связи и серией магнитных импульсов вывести из строя большую часть электронной техники исмаилитов.

Что и было проделано. Но маньяк ибн Сабади успел нанести тактическими низколетящими ракетами еще несколько чувствительных ядерных ударов по Индии, одна боеголовка прорвалась до израильской Хайфы, две серьезно задели Кипр, а в Персидском заливе был почти полностью уничтожен средиземноморский флот США.

Великие державы разозлились окончательно.

Президент Америки Стивен Гонт в сердцах предложил союзникам испепелить к чертям собачьим всю Центральную Азию от Багдада до Исламабада, но с ним, к счастью, не согласились. Решено было ограничиться уничтожением стартовых площадок ракет, командных пунктов, мест дислокации армейских группировок и, возможно, самого шейха ибн Сабади, отсиживавшегося в тегеранском бункере.

По душу последнего и было отправлено русское подразделение внеземного десанта под названием «Волкодав». Быстро спланированная операция, вопреки прогнозам скептиков, перепуганных ядерным кулаком исмаилитов, прошла успешно: спецназ высадился, захватил дворец нового аятоллы, арестовал его приближенных, а сам ибн Сабади поступил так, как поступают большинство проигравших войну диктаторов, — приняв яд, покончил с собой.

Десять лет территория Исламского Союза находилась под управлением Организации Объединенных Наций. Затем, при содействии ООН, в стране снова провели выборы, к власти пришел популярный в народе шейх Эль-Джафр, лояльно относившийся к Западу и России. Индусы в качестве компенсации оттяпали себе территорию Пакистана, мир постепенно зализывал радиоактивные гнойники — слава Богу, уже давно имелись средства для очистки земли от продуктов ядерного распада.

Фидаи так и не угомонились.

Через несколько лет тайная, исключительно глубоко законспирированная организация последователей аятоллы ибн Сабади, принявшая название «Новый Джихад», начала действовать старыми методами. Покушения на руководителей других стран, диверсии на производствах, угоны пассажирских рейдеров, доставлявших с Земли колонистов на другие планеты Солнечной системы и Дальнего внеземелья во имя Аллаха.

Правда, к Аллаху деятельность исмаилитов не имела никакого отношения. Но разве в этом будет разбираться кто-нибудь, кроме специалистов?

Безусловно, службы безопасности Империи, США и европейских государств пытались противостоять отлично организованным и обеспеченным великолепной техникой фидаям, но полностью разгромить «Новый Джихад» было невозможно. И террористы уже десять лет держали в напряжении все правительства мира.

Если кто и был благодарен джихадовцам — так только писатели и киношники. Каждый второй литературный или кинобоевик был посвящен фидаям, а таковые ничуть не препятствовали индустрии развлечений. Как-никак реклама в мировом масштабе…

…Похоже, именно об этой сектантско-террористической организации и беседовали январским утром 2280 года император России и начальник его секретной службы.

Мария Викторовна Семцова оставила машину на автостоянке, бросила несколько монеток в парковочный счетчик — грабеж! Полчаса стоянки обходятся в аэропорту в целых тридцать копеек! — и, мягко хлопнув дверью автомобиля, зашагала к терминалу, принимавшему международные рейсы. Начинало рассветать, с севера задувал холодный ветер, несший колкие снежинки. Чуть дальше, в стороне Пулковских высот, мерцали бесчисленные огоньки новых районов Петербурга — мегаполиса, протянувшегося еще на полтора десятка километров за гряду холмов. Теперь авиационные трассы проходили прямо над городскими-кварталами, опоясавшими огромное поле аэропорта.

Старые здания Пулкова снесли еще лет двести назад, и теперь их изображения можно увидеть только на фотографиях. Взамен были сооружены три новых терминала, два из которых обслуживали внутренние и международные рейсы. Третий комплекс, стоящий на отшибе, принимал орбитальные челноки, прибывавшие с пересадочных станций на Луне и с огромного искусственного спутника «Гэйтуэй», вращавшегося на орбите Земли.

Сегодня был понедельник, а ранним утром первого рабочего дня недели активность в аэропорту снижается до минимума, благо отпускники, туристы и возвращающиеся из командировок люди должны были прилететь в выходной день, то есть вчера.

Маша зашла в здание международного терминала, совершенно не обратив внимания на веер почти незаметного луча сканера, ощупавшего новую посетительницу, дабы проверить — нет ли при ней оружия или пластиковой взрывчатки. Биоробот, стоявший в дверях, проводил человека вежливым полупоклоном.

Людей действительно мало. Две стайки иностранных туристов (немцев, если судить по черно-бело-красным флажкам на куртках), вероятно, должны отправиться ближайшим рейсом в Берлин. Отдельно от других расхаживают профессионально насупленные дяденьки в длинных темных плащах и с изящными чемоданчиками в руках — русские бизнесмены, отправляющиеся по своим делам на Запад. Шуршат роботы-уборщики, более похожие на черепашек, собирающих пыль в свое округлое чрево. Автоматы по продаже напитков и бутербродов мерцают веселыми огоньками.

Благолепие… Однако опытный глаз путешественника без труда различает неприметные фигуры полицейских в темно-синей форме, украшенной символикой МВД — сжимающим в лапах щит и меч двуглавым орлом с одной короной. Военный патруль, незаметно прохаживающийся мимо пассажиров. Будто напоказ установленные по всему залу миниатюрные видеокамеры наблюдений, бронестекла над кассами… Безопасность в аэропорту поставлена на высший уровень.

Объявили берлинский рейс, подданные кайзера Фридриха, громко крича что-то по-немецки, табуном рванулись к стойке регистрации, а Маша, пропустив взглядом развешанные под потолком телевизоры с одинаковой и немного идиотической развлекательной программой, обратила внимание на большое табло с расписанием. Транзитный самолет компании «Эр-Франс» из Парижа и далее через Новосибирск в Токио должен приземлиться через десять минут.

— Успела, — буркнула Маша себе под нос. — Но все равно это свинство.

«Свинством» было то, что человек, которого она встречала, позвонил Маше за пятьдесят минут до приземления прямо из самолета. Он не просил встретить, а только доложил, что приезжает и хотел бы увидеться. Естественно, Мария Викторовна, плюнув на оставленную домашнюю работу, сорвалась и, каким-то чудом не попав в аварию, успела добраться с Петроградской стороны, где была ее квартира, до аэропорта за полчаса.

Маша нашарила в кармане двухкопеечную монету, отправила кругляш в прорезь автомата и получила от робота-торговца свою баночку с квасом и металлически-неживое «Большое спасибо». Затем поднялась по эскалатору на второй этаж и, подойдя к огромному окну, всмотрелась.

В предрассветных сумерках ярко вырисовывались оранжевые огоньки, ограничивавшие полосы, сияли голубым прожектора на вышках, а в морозном воздухе стремительно приближались посадочные огни парижского борта, заходившего со стороны залива.

Прижавшись лбом к стеклу, Маша наблюдала, как узкий и стреловидный остроносый «Конкорд-2000» — гиперзвуковой самолет, преодолевающий расстояние от Парижа до Питера за один жалкий час, коснулся бетонной полосы, на удивление изящно вырулил на основное поле, где его взял под свою опеку маленький тягач аэродромных служб и подкатил к терминалу. Тогда же радостно зарычали движки стоящего рядом немецкого «мессершмитта» — белого, толстенького и напоминавшего прилизанного баварского ребенка. Тевтоны, загрузившись пассажирами и багажом, поползли к освободившейся полосе. Черный орел кайзера, вырисованный на киле, смотрел на русскую вьюгу насмешливо и любопытно. Под его когтями светилось синеватое изображение флажка Евросоюза с выстроившимися в круг золотыми звездочками — Германия, хоть и входившая в Европейское сообщество, по примеру России тоже около двухсот лет назад восстановила монархию.

— Ну, пошли встречать, — вздохнула Маша. — И чего ему вдруг приспичило прилететь?

Пограничные формальности были короткими. Пассажиры, высаживающиеся в Петербурге, немногочисленны, от силы человек десять, — кто ездит путешествовать зимой? Таможня оказалась к ним благосклонна, ничьи документы не вызвали претензий чиновников. Где-то в отдалении снова взвыли двигательные установки французского самолета, торопящегося уйти дальше на восток, к благословенным берегам островов Страны восходящего солнца.

Маша стояла в зальчике сразу за таможней, дожидаясь внезапного гостя. Вышли две толстые француженки, судя по виду — туристки, с маленькими сумочками и одной-единственной невесомой тележкой, на которой громоздился коричневый чемоданчик, за ними появился серьезный господин исключительно делового вида, потом…

— Ого-у! Привет! Больше полугода не виделись?

— Как оно в Тулузе? — ответила Маша на приветствие несколько более сварливым голосом, чем ей хотелось. — И вообще, лейтенант, у нас тут мороз. Теплые вещи взяли?

Перед Машей стоял невысокий темноволосый молодой человек. Черная военная форма, украшенная серебряными галунами и нашивкой на правом рукаве с изображением навострившей уши крупной собаки. Из-за этой эмблемы «волкодавов» иногда называли «Обществом собаководов», на что десантники ужасно обижались.

Мимо чинно продефилировал военный патруль, начальник — капитан внутренних войск — осмотрел черный с серебряными пуговицами китель лейтенанта, но приставать не стал. Космический корпус Империи в армии уважали, а если уж видели шеврон «волкодавов» — так и вообще начинали завидовать.

— В Тулузе? — нахмурился военный с двумя маленькими звездочками на светлых погонах. — Там хорошо. Тепло. Яблоки. Да, Маша, большое спасибо, что вы меня встретили… Просто мне совершенно не у кого остановиться в Питере, а гостиница… В гробу видел.

— Дорого? — подняла бровь Маша. — Не смешите меня, Сергей. Мало того что вы получаете зарплату, в четыре раза превышающую мою, так я думаю, что Министерство обороны могло оплатить вам постой. Может быть, даже в «Астерии».

— Вы не в духе, — фыркнул лейтенант. — Ну и ладно. Ну и пойду в гостиницу. Буду там сидеть в гордом одиночестве. Водку пьянствовать и безобразия нарушать.

— Ну-ну. — Маша приняла слова военного за чистую монету. — Я пошутила. Едем ко мне. У вас серьезные дела? Надолго?

— Сколько вопросов…— хмыкнул мужчина в черной форме. — Расскажу по дороге. Мария Викторовна, вы на машине?

— Разумеется, — кивнула Маша. — Идем. Вы забрали багаж?

— Какой багаж? Меня высвистали самым срочным образом из центра подготовки, запихнули в самолет с ясным приказом: сегодня к часу дня быть в приемной министра обороны. Странно как-то…

Маша поперхнулась:

— К часу дня? Сегодня, в понедельник? Ничего себе…

— То есть? — насторожился лейтенант.

— У меня приглашение туда же и в то же время, — ответила Семцова. — Послание по электронной почте пришло вчера вечером. Я как дура перерыла весь гардероб в поисках подходящего костюма. Все-таки неприлично являться к министру в спортивной куртке.

— Спишите на рассеянность ученого. — Сергей снял фуражку, пригладил темный ежик на голове и критически осмотрел Машин утепленный сине-зеленый спортивный костюм для пробежек и белые кроссовки. — Вам не холодно на питерском морозе?

— А вам не надоело стоять здесь и болтать? — улыбнулась Маша. — Идемте к машине. Отвезу вас к себе, накормлю, а к часу дня отправимся по назначению.

— Ой, забыл, — неожиданно смутился лейтенант. — Вот, возьмите. Подарок из солнечной Франции.

Он залез в сумку, висящую на плече, пошуровал там и вынул небольшую бутылку с вином светло-пурпурного цвета.

— Розовое анжуйское, — вздохнула Маша, бросив взгляд на этикетку. — Господи, сколько же оно стоит?

— Оно стоит нашей встречи. Едем?

В половине первого дня неподалеку от арки Главного штаба, почти на углу Невского проспекта и Большой Морской улицы припарковалась темно-вишневая машина «Барс» — автомобиль высокой проходимости. В правительственном квартале Петербурга она выглядела несколько странно.

Двое людей, оставив «Барс» на попечение приглядывавшего за стоянкой биоробота-андроида, вышли на Невский, затем нырнули под арку и, пройдя по Дворцовой площади направо, вошли в пятый подъезд длиннющего желтовато-белого здания, в котором разместилось военное ведомство Империи.

— Лейтенант Сергей Казаков, — отрекомендовался охране военный, выкладывая на стойку пластиковое удостоверение. Блюстители глянули понимающе.

— Мария Семцова, профессор кафедры ксенобиологии Петербургского университета. — Маша была несколько смущена подозрительными взглядами, но, едва она предъявила начальнику охраны свою личную карточку, багровое лицо здоровенного подполковника расплылось в любезной улыбке.

— Вам не в Генштаб, — сказал тот, переводя взгляд маленьких холодно-голубых глаз с лейтенанта космического спецназа на русоволосую женщину. — Сейчас вас проводят. Если имеете при себе оружие, опасные лекарственные препараты или любые электронные устройства — сдайте, пожалуйста. Получить сможете немедленно по окончании визита.

Затем Машу и лейтенанта Казакова повели какими-то бесконечными коридорами, более похожими на описанные в романах подземные ходы старинных замков. Семцова приблизительно чувствовала направление — под Дворцовой площадью, в сторону реки. Пришлось миновать четыре поста охраны, спуститься на лифте куда-то вниз, а затем снова подняться.

«Куда нас ведут? — попутно размышляла Семцова, косо посматривая на своего спутника. Казаков выглядел спокойным и едва только не насвистывал. — Напустили, понимаешь, таинственности…»

Когда они, миновав длинный, ярко освещенный и выстланный серовато-жемчужной ковровой дорожкой коммуникационный туннель, оказались во внутреннем дворе Зимнего дворца, Маша сдавленно охнула.

— Сюда, пожалуйста, — сказал провожатый, указывая на одну из дверей. — Приготовьте еще раз документы.

Когда Семцова полезла в карман за карточкой, он тихо добавил:

— Думаю, не стоит напоминать, что не нужно ничему удивляться или по крайней мере не следует показывать своих чувств.

Маша понимающе кивнула, а Казаков почему-то ухмыльнулся, но тут же снова напустил на лицо серьезность.

ГЛАВА ВТОРАЯ. ПА-ДЕ-ДЕ НА ВЫСШЕМ УРОВНЕ

21 января 2280 года,Санкт-Петербург,Россия

…Марию Семцову и лейтенанта Казакова со всем должным уважением доставили на второй этаж дворца, в крыло, выходящее окнами на Неву и Петропавловскую крепость. То есть в покои, отведенные для проживания императорской семьи. Прочие части Зимнего оставались известнейшим музеем мира, а здесь, в двадцати комнатах второго и третьего этажей, находилась резиденция Его величества.

— Пройдите сюда. — Гвардейский офицер бесшумно раскрыл дверь, чуточку церемонно поклонившись неожиданным гостям. — Вас ждут.

Казаков оставался бесстрастным и насквозь невозмутимым, будто такие встречи у него происходили каждый день. Он еще до приезда в столицу предполагал, что внезапный отзыв из Франции может означать все, что угодно, — от опалы (неизвестно, впрочем, за что) до резкого повышения (для которого, впрочем, тоже не имелось особых причин). Его реакцию можно было охарактеризовать словами: «Будь что будет».

В отличие от офицера внеземного корпуса Маша откровенно побаивалась. Кто, в конце концов, она такая? Специалист по инопланетным формам жизни, биолог, лишь однажды участвовавший в по-настоящему трудной экспедиции, консультант ООН, несколько лет назад получивший ученую степень доктора ксенобиологии, и ничего больше. Вызов в Министерство обороны несколько изумил Машу, но кто знает — вдруг военные нарыли в одном из новых миров исключительно опасный вирус и хотят узнать мнение специалиста? Тогда следовало бы пригласить наиболее признанных ученых наподобие академика Когана или доктора Казанского университета Насырова…

Однако Маша сообразила, что столь срочный и малоожидаемый визит Сергея Казакова, с которым она побывала в неприятном и надолго запомнившемся путешествии в два отдаленных и насквозь чужих мира, а также просьба немедленно прибыть в Министерство могут быть связаны между собою. Но каким образом? Кажется, тогда экипаж «Патны» замел большинство следов, а что не сумели сделать военные, закончила ООН — «дело Чужих» официально объявлено закрытым.

И вот теперь, по прошествии восьми месяцев с появления челнока «Меркурий» в системе Сириуса, долгих разбирательств в комиссиях ООН и следственном комитете Империи, забытая газетчиками и спецслужбами «госпожа консультант» опять понадобилась сильным мира сего. Кто знает, а вдруг повод для встречи не имеет никакого отношения к давним событиям на Ахеронте? В исследованных мирах отыщется более чем достаточно других биологических опасностей…

Небольшая комната встретила гостей теплыми бежевыми тонами мебельной обивки, неярким, успокаивающим глаз освещением и запахом настоящего камина — в очаге полыхали березовые дрова, пламя рвалось вверх, уводя почти невидимый дым в широкую трубу.

Маша, войдя сюда, еще почувствовала запах лимона — совсем свежего, пожалуй, еще неспелого — и неясный аромат крепкого, но очень качественного спиртного.

— Добрый день. — Маша услышала хриплый тихий голос, принадлежавший, вероятнее всего, человеку в возрасте. — Проходите. Усаживайтесь где удобнее.

Лейтенант, не ешьте меня глазами — встреча неофициальная.

Казаков, неожиданно для Семцовой вытянувшийся едва не в струну, слегка успокоился, быстрым движением сорвал фуражку с головы, но все-таки, несмотря на мягкое указание «расслабиться», щелкнул каблуками.

— Садитесь, — недовольно поморщился высокий седоволосый мужчина, скрывавшийся в мягком полумраке комнаты. Он разместился в глубоком кресле рядом с камином и держал в правой руке хрустальную рюмку. — Мария Викторовна, вам коньяк не предлагаю за его удивительной крепостью, не предназначенной для дам, а вот вы, господин лейтенант, вполне можете отведать. Не беспокойтесь, Сергей, вы сейчас не на службе. Немного жидкого огня, потребленного внутрь, никогда не помешает.

Казаков повел себя вполне адекватно. Невозмутимо уселся напротив пожилого господина в статском платье, легко подхватил бутылку с коричнево-золотой жидкостью, плеснул в свой бокал и, не забыв про Машу, налил ей в высокий тонкостенный стаканчик апельсинового сока из оказавшегося на столе пластикового флакона.

Семцова на негнущихся ногах прошла к столу, опустилась на стул и тихонько позавидовала Казакову. Судя по выражению лица, лейтенант выпивал вместе с особами, входящими в правительство Империи, каждый выходной, например после партии в преферанс или игры на бильярде.

Маша узнала человека, встретившего их в уютной комнате Зимнего дворца. Его показывали по телевизору. Редко, правда, и только в связи с какими-нибудь экстраординарными событиями. Седоволосый шестидесятипятилетний старикан, сухощавый и меланхоличный, занимал почтенную должность начальника Службы государственной безопасности России. Если вдуматься, столь высокопоставленные персоны не имеют привычек вызывать к себе скромного ученого-биолога да самого обыкновенного лейтенанта для бесед о погоде…

— Отличная вещь, правда? — Престарелый улыбнулся, только лишь пригубив коньяк. — Вижу по лицу, вам, Сергей Владимирович, нравится.

Казаков кивнул, несколько быстрее, чем требовалось.

— Оставьте неуместное смущение, — недовольно поморщился седой. — Полагаю, мне все-таки следует представиться, хотя бы даме. Бибирев, Николай Андреевич. Адмирал флота, если изволите. На прочие титулы и звания не обращайте внимания. Побеседуем? — Он хитро и быстро глянул в глаза Казакову и Семцовой. Увидев там понимание, продолжил: — Вообще-то вы совершенно зря стесняетесь, право. Повторюсь — сегодняшняя встреча ни вас, Сергей, ни вас, Маша, — вы позволите к вам обращаться подобным фамильярным образом? — ни к чему не обязывает. Кроме одного — если вы откажетесь от разговора и моего предложения, будете молчать до самого фоба. Все, что вы здесь услышите, абсолютно конфиденциально. Если не сказать — засекречено настолько, что любые сведения, открытые кому бы то ни было, начиная от ближайших родственников и заканчивая сотрудниками чужестранных разведок, могут повлечь за собой неприятности самого фатального характера. Извините, что приходится выражаться, подобно интригану политику из дешевого боевика, но…

— Я понял, — деревянным голосом сказал Казаков. Одновременно он посмотрел на Машу и прочел в ее глазах согласие.

— Замечательно. — Адмирал Бибирев как-то по-детски хлопнул в ладоши. И вдруг он хищно и быстро наклонился вперед и, уставившись на Казакова ледяным взглядом серо-голубых глаз, спросил очень жестким голосом: — Что вы скрыли? Я имею в виду, какие подробности вашего чудесного приключения на LV-426 неизвестны следователям ООН и даже мне?

Сергей Казаков от неожиданности стал выглядеть так, будто столкнулся лицом к лицу с очковой змеей, размерами превосходящей динозавра. Адмирал застал его врасплох, да и Маша напряглась. Она прекрасно понимала, на что намекает грозный и всемогущий предводитель имперской госбезопасности.

— Ну…— протянул лейтенант. — В общем ничего.

— Врете, Сергей Владимирович, — перебил Бибирев. — Сразу вижу, что врете. Послушайте, ооновцам вы могли вешать на уши любую лапшу. С различными приправами. В конце концов, вы принимали присягу, в отличие от госпожи Семцовой (у Маши екнуло сердце), и обязаны…

— Я знаю свои обязанности, — неожиданно зло рыкнул Казаков. — Да, по общему уговору мы умолчали некоторые детали. Кроме того, на нас оказали серьезное давление люди генерального секретаря ООН. Насколько я понимаю, им были нужны рычаги, способные повлиять на «Уэйленд-Ютани» и доказать виновность Компании в действиях, противоречащих кодексу Организации.

— И вы не стали посвящать посторонних в свои тайны, — вздохнул адмирал, снова коснувшись губами многогранной рюмки. — Нехорошо-с… Понимаю, что полная откровенность перед международным судом или ооновским генсеком могла привести к определенным последствиям, и вердикт, гарантировавший вам, лейтенант, дальнейшую службу и карьеру, а госпоже Семцовой денежную премию, выглядел бы несколько по-иному. В этом я вас не виню. Но почему вы, — Бибирев молниеносно переводил взгляд с Казакова на Машу, похоже спрашивая их обоих, и взгляд этот не сулил ничего хорошего, — почему вы предпочли говорить неправду, даже когда вернулись в Россию? Вы, господин лейтенант, и вы, госпожа Семцова, откровенно лгали моим сотрудникам, расспрашивавшим об инциденте с «Патной». Почему вы стерли большинство видеозаписей, когда находились без присмотра на Сириусе? Отчего был поврежден «черный ящик» челнока?

— Я расскажу, — не выдержала Семцова. — Я понимаю, что вы, адмирал, имеете в виду. Да, по общему уговору выживших членов экипажа «Патны» мы должны были рассказать только половину правды.

— Обычно, — холодным тоном сообщил адмирал, — такие действия именуются чуть более неприглядно — сговор. Вы продолжайте, это я так, к слову.

— Я продолжу, — вмешался Казаков. — Честно признаться, ваше высокопревосходительство, мы очень боялись, что какое-либо из правительств Земли… не буду скрывать, включая правительство Его величества, захочет использовать полученные нами сведения в… не слишком благовидных целях.

— Биологическое оружие? — любезно улыбнулся Бибирев.

— Да, — без лишних слов согласился Сергей. — Самое разрушительное и опасное за всю историю человечества. Способное принести гибель даже его владельцу.

Адмирал стрельнул глазами на Машу:

— А вы что скажете?

— Я боялась именно того, о чем сказал лейтенант, — подтвердила она.

— Идиотизм, — как-то очень сокрушенно покачал головой адмирал флота, он же начальник имперской ГБ. Затем Бибирев поднял глаза к потолку с истинно страдальческим выражением на лице и проговорил: — Знание об опасности, замечу — чужой опасности, делает нас вооруженными и защищенными от малоприятных неожиданностей в будущем. И мы не собираемся использовать полученные сведения для, как вы только что выразились, «неблаговидных целей». Боюсь, господа, вы перестраховались. Аналитики центра эпидемиологии достаточно долго сидели над вашими отчетами… Отмечу, не совсем правдивыми, но хорошо написанными. Специалисты отлично поняли, с чем вы имели дело на Фиорине и LV-426. Я не решусь предложить императору разработку подобной биологической программы. Это чистое самоубийство.

— Покойный мистер Хиллиард, — как бы невзначай заметила Маша, — придерживался другой точки зрения. Он полагал, что справится с Чужими. Или по крайней мере сумеет исследовать их универсальный организм.

— Хиллиард был гением, — покорно кивнул адмирал, — но слегка сумасшедшим, как и большинство ученых. Не в обиду вам, Мария Викторовна… Думаю, вам не нужно объяснять действие вируса, враждебного нашему виду, — Человек разумный. Так вот, пообщавшись с чужими тварями, вы наверняка могли понять, что такое разумный вирус. Я, конечно, несколько преувеличиваю, но… Ваши выкладки и привезенная с LV-426 информация повергли в ужас не только биологов всех стран мира, но и политиков. Понимаете? Если кто-нибудь, например, столь же умный, но не столь знаменитый, как Рональд Хиллиард, найдет способ клонировать этих чудовищ, а что самое страшное — управлять ими… Мне договаривать?

— Не надо. Нет, — в один голос произнесли и Маша, и Казаков.

— Но…— Семпова несколько по-детски, будто в школе, подняла руку. — Ваше высокопревосходительство, позвольте спросить?

— Слушаю, — участливо нахмурился адмирал.

— Мы, а вернее, я и лейтенант Казаков уничтожили находившийся на LV-426 инопланетный звездолет. Именно там было основное гнездо чужих существ. Их больше нет. Вы же сами знаете, Николай Андреевич, что мы использовали, пусть и без разрешения, ядерное оружие. Уничтожены все Чужие. Насколько я слышала, та звездная система объявлена запретной зоной для посещения земных кораблей…

— Дальше? — невозмутимо поднял бровь Бибирев.

— Дальше? — Маша чуть запнулась, но продолжила говорить связно: — На нашем челноке с LV-426 были привезены три трупа чужих существ. Ни одна клетка в их организмах на момент прибытия челнока к Сириусу не функционировала. Мертвая органика, понимаете? Соответственно, клонировать их невозможно. Угроза полностью ликвидирована. Почему вы нас расспрашиваете?

— Да потому, — вдруг рассердился адмирал, — что все три экземпляра были переданы ООН для исследований. Организация старательно замалчивает результаты экспертиз и все данные по Чужим. А я знаю, что один из трех трупов чужих существ, мягко говоря, необычен. Во-вторых, почему ни на одной видеозаписи нет изображения чужого существа со светлой окраской? Только ради Бога, не говорите мне, что это был единственный экземпляр или случайная мутация!

Маша несколько секунд помолчала, затем отхлебнула из бокала немного апельсинового сока и полезла в сумочку за сигаретой. Похоже, сейчас придется говорить правду. Настоящую правду, а не то ее подобие, которое было представлено следственной комиссии ООН. Однако вначале следует узнать истинные мотивы, побудившие адмирала Бибирева вызвать Марию Семцову и лейтенанта Казакова в Зимний дворец.

— Да, — медленно и осторожно начала Маша. — Мы вынуждены были скрыть от ООН и от… скажем так, специальных организаций (Казаков чуть фыркнул, услышав столь дипломатичное название ведомства, возглавляемого адмиралом Бибиревым) некоторые подробности.

— И вы не ждали, что рано или поздно мы раскопаем упомянутые «подробности»? — вежливо осведомился пожилой адмирал. — Вспомните мудрость древних: «Все тайное рано или поздно становится явным».

Незнамо почему Мария Семцова решилась:

— Мы доложили ооновцам, а точно так же и вам, только об одной разновидности Чужих. О темноокрашенных крупных хищниках, обнаруженных еще американцами почти шестьдесят лет назад. Слышали такое название — «Ностромо»?

— Безусловно, — подтвердил Бибирев. — Грузовой корабль, потерпел аварию на LV-426. из всего экипажа выжила только уорент-офицер Эллен Рипли. Затем она около шести десятилетий пролежала в дрейфующей по космосу криогенной капсуле. Ее спасли, затем включили консультантом в состав исследовательской экспедиции на Ахеронт… Кажется, там она и погибла?

— Нет, — поправила адмирала Маша. — Рипли умерла на Фиорине. Это планета-тюрьма, население которой уничтожил Чужой. Спустя три недели на эту планету прилетели ооновцы и мы… В отчетах все сказано.

Бибирев вытянул вперед руку, будто успокаивая Семцову, и сказал:

— Я осведомлен о событиях на орбите Фиорины. Вы упомянули о новой разновидности Чужих. Оставим в стороне ваши частные переживания — я слышал, у вас произошел инцидент с чужим существом…

— Инцидент? — вмешался Казаков. — Господин адмирал, я сам лично видел, как Марию Викторовну атаковал паразит и что произошло дальше! Не беру в расчет мои личные ощущения, но думаю, что упоминать об этом случае несколько неэтично. Особенно в присутствии госпожи Семцовой.

— Верно, — неожиданно быстро согласился адмирал Бибирев. — Простите, Мария Викторовна… Так вот, я хотел бы услышать от вас настоящую историю полета «Патны». Постарайтесь уложиться в сорок минут. Затем мы отправимся на встречу с людьми, которых ваш рассказ должен весьма заинтересовать.

— А если мы откажемся? — бесцеремонно спросила Маша. — Доказательств нет. Вы же сами сказали, что видеозаписи стерты, Организация Объединенных Наций молчит. Что до белого Чужого, то это игра природы, мутант-альбинос. Или вы будете нас легонечко пугать, как принято в серьезных конторах?

— Зачем же? — брезгливо ответил Бибирев и разочарованно покачал головой. — В таком случае вы отправитесь обратно. Сергей Владимирович полетит в Тулузу, в центр подготовки войск ООН. Вы заберете свою машину со стоянки и поедете домой. А у меня появится много лишней работы, которую с вашей возможной помощью я сумел бы сделать за несколько часов… Решайте. В любом случае вам не грозят никакие последствия, это я обещаю, слово офицера.

Маша подумала буквально секунду и, не ожидая такого от себя самой, буркнула:

— Мы согласны.

Адмирал преувеличенно облегченно вздохнул. Сергей Казаков сидел так, будто обратился в каменную горгулью.

— Через сорок минут, — Бибирев глянул на часы, — нас будут ждать. Уложитесь?

Маша, непривычная к правительственному церемониалу, наивно поинтересовалась:

— А кто?

— Потом узнаете. Ну, Мария Викторовна, я слушаю. Да и вы, Сергей, не оставайтесь в стороне. Если будет нужно, дополняйте.

— Прелюбопытнейшая история. И вы семь месяцев хранили молчание? Герои-партизаны…

— Нас никто не спрашивал, — улыбнулся Казаков адмиралу, сидевшему опершись локтями на колени. Пальцы его были сложены лодочкой у рта, а глаза шарили по уставленной старинными фотографиями каминной полке. Выглядел Бибирев озадаченно. — Все были увлечены скандалом с «Уэйленд-Ютани», а следственной комиссии ООН очень хотелось посадить Компанию в большую грязную лужу. Женевская комиссия, похоже, не обратила внимания на то, что часть видеозаписей была нами стерта. А пилоты челнока и летавший с нами биоробот так виртуозно поработали с «черными ящиками», что повреждения выглядели самым естественным образом. Будто от перегрузок…

— Конспираторы доморощенные, — меланхолично протянул адмирал. — Ладно, не буду вас и дальше разыгрывать. Эта беседа, если позволите столь неэстетично выразиться, являлась своеобразной проверкой на вшивость. Требовалось убедиться, будете вы и дальше врать или нет. Что же до вашего рассказа… Вообще-то нам давно все известно.

— Э… — крякнул лейтенант, а Маша вдруг покраснела. Если их секрет, как выясняется, не секрет вовсе, тогда какого, извините, хрена его шпионское превосходительство устроил спектакль с допросом?

…Уже будучи на Сириусе, к которому вынесло бежавший с «Патны» челнок, Мария Семцова и остальные выжившие участники экспедиции действительно учинили маленький заговор. Пока руководство французской колонии связывалось с властями на Земле, пока ждали спасательного корабля Организации, было время обдумать дальнейшую политику действий. По общему согласию решили не упоминать на грядущем следствии о Чужих с металлической окраской, а единственный труп подобного существа, находившийся у биологов, заявить не иначе как случайным мутантом. В идеале его следовало бы уничтожить, но научный персонал встал на дыбы и предъявил Казакову вместе с полковником Гором и Машей ультиматум: ученые поддержат общее решение при условии сохранения всех вывезенных с LV-426 образцов чужой жизни. Да и европейцы, встретившие потрепанный и поредевший на две трети экипаж «Патны», ради пущей подстраховки немедленно отправили трупы Чужих, подстреленных на Ахеронте, в карантин. Вытащить их оттуда было невозможно.

Умный Бишоп немедленно начал разводить философию на предмет странной мотивации людских поступков: как же так, впервые встретились с чужим разумом, научились немного контактировать, оказали друг другу помощь — и теперь срочно предать все глухому забвению?

Семцова настойчиво объяснила андроиду, каковы могут быть перспективы. Любое из правительств Земли в состоянии ухватиться за нить, ведущую к Чужим, рано или поздно отыскать их… Что потом? А если серебристо-металлические разумные твари не захотят иметь с человечеством никаких общих дел? Или начнут военные действия, чтобы отвадить настырных двуногих? Безусловно, на стороне людей мощные лазеры, плазменные и импульсные установки, способные разнести на кванты планетоид размером с Луну, ядерное оружие и прочие прелести цивилизации. Но тут как раз встает вопрос не о мотивации человеческих действий, а о логике Чужих. Вдруг человечество окажется для них потенциальным врагом? Последствия ясны, Бишоп? Вот и хорошо. А дискету, полученную на чужом корабле, мы вообще в глаза не видели. Спрячь ее или уничтожь. И не надо пудрить мне мозги красивыми словами о контакте с внеземной цивилизацией и мирном сосуществовании.

Андроид забрал носитель информации себе, клятвенно пообещав ничего никому не говорить. Хотя в его синтетических глазах было заметно искреннее огорчение.

Бишоп остался в Женеве, затем переехал в Цюрих, куда его отправили для исследований тел чужих существ, — ооновцы решили, что робот сумеет им помочь в изысканиях, и конфисковали андроида у проштрафившейся «Уэйленд-Ютани». Люди, вернувшиеся с Ахеронта, отбарабанили на следствии и суде заученную версию событий: прилетели, постреляли черных тварей, сами едва унесли ноги, и вообще во всем виноваты бизнесмены из Америки. Распните их!

Когда за дело берется столь основательная надгосударственная организация, как ООН, на пути специалистов из Женевы лучше не вставать — сметут. Генеральному секретарю, между прочим, уже давным-давно надоели жалобы большинства космических держав на беспредел на рынке межпланетных перевозок, чинящийся «Уэйленд-Ютани», превратившейся в монополиста и крупнейшего конкурента.

Кроме кучи мелких неприятностей, «Уэйленд-Ютани», за спиной которой ликующе прыскали в кулак концерны Европы, России и Азии, отделалась запрещением на производство работ в Дальнем космосе сроком на семь лет, что называется, с конфискацией — все предприятия Компании на указанное время были переданы ООН, каковая теперь могла серьезно подправить свой бюджет с помощью их доходов.

Газеты и телевидение целых три месяца верещали от восторга, смаковали невиданный в истории внеземного бизнеса вердикт ООН, а затем, когда пришло сообщение об обнаружении на одной из планет системы Большого Пса развитой жизни — то есть теплокровных животных, превышающих размерами мышку, — с наслаждением отдались новой сенсации. Скандал с «Уэйленд-Ютани» перекочевал на вторые полосы, а затем начал благополучно забываться. В Голливуде сняли эффектный боевик про Чужих — очень непохожих на настоящих, — и на том история путешествия «Патны» отошла в разряд малоинтересных.

Бывший экипаж крейсера разъехался по домам и на новые места службы: Семцова отправилась в трехмесячный отпуск, который провела на Кавказе; Казаков благополучно работал в составе подкомитета по обороне ООН во Франции… И вот они снова встретились, но на сей раз не в космосе, а в столице Империи.

— …Знали? — Маша помотала головой, освобождаясь от старых воспоминаний и первой нарушая длительную паузу, возникшую после неожиданного признания адмирала. — Каким образом?

— Мария Викторовна, — одними губами улыбнулся Бибирев, — я же не спрашиваю, где вы купили вашу замечательную и, как погляжу, очень дорогую косметику?

— В Гостином дворе, — несколько глуповато ответила Семцова и тут же опять смутилась: — При чем здесь моя косметика?..

Казаков дипломатично помалкивал, едва сдерживая неуместный смех.

— Разумеется, ни при чем. — Его высокопревосходительство взял длинными узловатыми пальцами коричневую сигарету из коробочки на столе, предложил Маше и щелкнул громадной серебряной зажигалкой. — Видите ли, возможности моей скромной организации чаще преуменьшают, чем преувеличивают. Если называть вещи своими именами — наша Служба может все или почти все. Когда сталкиваются интересы дилетантов, коими являетесь вы, и интересы Конторы, в шести случаях из пяти побеждает Контора. Простите за столь вульгарный силлогизм… Нам просто было временно не до вас, и потому разговор состоялся сегодня, а не, допустим, сразу по вашем прибытии из Швейцарии.

— «Не до нас»? — медленно повторил слова Бибирева лейтенант. — Могу я попросить объяснения, почему именно сейчас у Службы безопасности проявился внезапный интерес к событиям на Ахеронте и нашим скромным персонам?

— Чуть попозже вы все узнаете, — ответил адмирал, мимоходом глянул на часы и поднялся. — Идемте со мной. Познакомлю с интересными людьми. Господин Казаков, вы военный, а посему должны иметь достаточно представления об этикете и субординации. Хотя встреча самая что ни на есть приватная., учитывайте, что ваша задача — молчать, слушать и отвечать на вопросы. Если захотите что-то спросить — сначала попросите разрешения… К вам, милейшая Мария Викторовна, это тоже относится. Извините, что так резко указываю… И кстати, прошу учесть, что вы приглашены пока только в качестве консультантов и непосредственных свидетелей. Может быть, вскоре ваш официальный статус изменится в более прогрессивную сторону.

Маша слегка кивнула, а Казаков насупился. Тоже мне воспитатель нашелся! И так понятно, что рядовой новобранец не имеет никакого права приставать с расспросами к унтер-офицеру, а уж тем более к командиру роты. Но если адмирал напомнил об этикете, значит, встреча будет действительно особенной.

Они вышли в коридор, украшенный старинными шпалерами и какими-то вазочками на стойках, миновали два поста гвардейской охраны, каковая обращала внимание на шествующих по коврам дворца визитеров не больше, чем на пылинки в солнечных лучах.

— Сюда, пожалуйста. — Адмирал вежливо посторонился, пропуская даму вперед, шагнул в дверь вслед за Машей, оставляя Казакова в арьергарде.

Обычный зал для заседаний, каких множество во всех городах мира. Мебель старинная, но удобная, посередине длинный овальный стол черного дерева, на стенах картины с морскими баталиями — если судить по флагам, российский флот века восемнадцатого увлеченно громил шведов. Больше всего умиляли цветочки в китайских фарфоровых вазах вдоль стен и два компьютера на отдельном (видимо, секретарском) столике — современная техника выглядела среди архаичной обстановки неприкаянно. На дальней стене — большой плоский экран на жидких кристаллах, будто шутки ради забранный в деревянную раму.

Люди, сидевшие за столом, курили, один пил минеральную воду, другой что-то полушепотом доказывал соседу. Но едва адмирал появился в дверях, все гости перевели взгляд на него и двоих новоприбывших.

— Госпожа Семцова, господин Казаков, — отрекомендовал Бибирев спутников и чуть подтолкнул Машу, взглядом указывая на три свободных кресла у ближнего края стола. Сказал шепотом: — Не бойтесь, они вас не съедят. Располагайтесь и не обращайте ни на кого внимания.

Маша и лейтенант уселись рядом, адмирал устроился слева от них, и Семцова начала исподтишка разглядывать присутствующих людей, которые явно ждали прибытия еще кого-то.

Прямо напротив сидел чуть полноватый, но крепкий и розовощекий мужчина лет пятидесяти в золотых эполетах и аксельбантах генерал-фельдмаршал а. Это лицо было знакомо — министр обороны Слепцов. Рядом — крупная дама с недовольной физиономией откровенной, начинающей стареть стервы. Вице-канцлер по делам колоний. Говорят, может съесть человека без соли, но как администратор незаменима.

Еще дальше — двое мужчин средних лет, один в очках, другой в феноменально затрепанном свитере («Как такого сюда пустили?» — подумала Маша). Вдобавок эти двое говорили громче всех, не обращая внимания на свирепые взгляды госпожи вице-канцлера. За ними с непроницаемыми ликами восседали двое иностранцев — русский всегда отличит человека из-за границы. Аура у них, что ли, другая? Господа были высоки, арийски беловолосы и вообще больше напоминали восковые фигуры. Еще один мужчина в военной форме, подполковник лейб-гвардии. Потом новое знакомое лицо — министр внутренних дел Зубровский.

— Ничего себе, — одними губами прошептал Казаков на ухо Семцовой. — Чувствуете, как здесь пахнет властью?

— Угу, — согласилась Маша и, посмотрев на соседа слева, окончательно уяснила, насколько. прав Казаков. Рядом безмятежно попивал ледяной нарзан государственный канцлер и камергер двора, лысоватый и скучающий князь Илья Головин. Маша заметила, что галстук у канцлера повязан неправильно.

Приоткрылась дальняя дверь, в нее нырнул какой-то гвардеец и неожиданно громко провозгласил, вытягиваясь во фрунт:

— Его величество император Всероссийский Михаил Четвертый!

Двоих шумных гостей — очкастого и его потрепанного собеседника — пришлось подтолкнуть, чтобы вовремя встали. Потрепанный среди общей тишины закончил фразу:

— …Нет, в этом вопросе я с тобой совершенно не согласен. Биполярные молекулы… ой, здравствуйте.

— Добрый день, Александр Трофимович. — Его величество милостиво улыбнулся. — Так что там с биполярными молекулами?

— С ними-то все в порядке, — вытаращился низкорослый и щуплый дяденька в свитере, — Зато вот он ничего в этих вопросах не понимает! — И ткнул большим пальцем в соседа.

Император улыбнулся еще раз, вежливо кивнул всем и никому, поправил воротник рубашки и, быстро пройдя к своему креслу, бросил остальным:

— Присаживайтесь, господа.

Маша осторожно присела на самый краешек кресла. Вот тебе и приглашение в Министерство обороны... Ничего себе! В кабинете собрались все имеющие наибольший вес представители имперского правительства, канцлер, вице-канцлер, какие-то заграничные господа с физиономиями статуй, изображающих Зигфрида с Хагеном. В довесок — парочка ученых с явственно прослеживающейся сумасшедшинкой в глазах, не известный никому лейтенант «волкодавов», а также еще более неизвестная консультантка ООН, она же доктор ксенобиологии.

Гвардейский подполковник, видимо, занимал должность личного адъютанта его величества и находился в курсе всех дел. Он представил гостей. Маша сделала для себя новые открытия: светловолосые здоровенные буржуи оказались, естественно, немцами. Тот, что повыше и справа, был генерал-майором Отто Дитрихом из военной разведки Кайзеррейха, второй — офицером германских Люфтваффе Вальтером Ренном. Что они здесь делали — пока оставалось непонятным.

Господа ученые происходили из какого-то отдаленного института со специфическим названием «Калуга-9», что сразу же говорило: мы жутко, секретные. Сии ученые мужи наверняка взросли под бронированным крылышком адмирала Бибирева. Видимо, штатные аналитики.

С остальными все вроде было понятно.

Казаков, в отличие от Маши, сообразил, что означает присутствие тевтонцев. Россия и Германский Кайзеррейх были давними и близкими союзниками. И ту и другую державу уже много десятилетий объединяло соперничество с заокеанским Западом и арабами, в результате чего две империи старательно дружили против США, обнаглевших в последнее время японцев и совершенно распустившихся террористов. «Нового Джихада». Генерал Дитрих, насколько знал лейтенант, был далеко не последней фигурой в правительстве императора Фридриха и вторым человеком после господина фон Эшенбурга, начальника тевтонского шпионского ведомства. Если уж Отто Дитрих явился в Петербург самолично, значит, дело серьезное и спецслужбы России и Германии снова будут работать в тесной связке.

Но лейтенант, убей Бог, не мог понять, при чем здесь существа, обозначавшиеся словом «Чужие».

Судя по тому, что его величество сразу после общего знакомства посмотрел на адмирала, право выступать первым предоставлялось именно Бибиреву. Тот придвинул кресло ближе к столу, стиснул пальцы в замок, уперся в них подбородком и начал своим обычным, скучновато-меланхоличным голосом:

— Нуте-с, господа, приступим к нашим танцам. Имею, как выразился классик, сообщить вам пренеприятное известие. Не отвлекаясь на лирические отступления, выражу самую суть: по всей видимости, правительство Соединенных Штатов в одной из крайне отдаленных от Земли лабораторий проводит опыты по клонированию существ крайне опасного инопланетного биологического вида. Все вы перед началом сегодняшней встречи получили от меня надлежащую информацию об этих животных и, полагаю, успели с ней ознакомиться.

— Биооружие? — коротко спросил министр обороны.

— Пока еще нет, — шевельнул бровью Бибирев. — Но вскорости — может быть. На данное время — только эксперименты.

Маша, позабыв о предупреждениях адмирала на предмет субординации, слегка побледнела и громко спросила, не дожидаясь разрешения говорить:

— Вы уверены? Но откуда они могли взять исходный экземпляр?

— Не торопитесь, — моргнул шеф государственной безопасности. — Ну-с, полагаю всем будет интересно услышать эту историю из моих уст с некоторыми существенными дополнениями. Если подходить пунктуально, проблемы начались почти шестьдесят лет назад, когда руководство компании «Уэйленд-Ютани» отдало приказ экипажу буксира «Ностромо» проверить странный сигнал бедствия, поступающий с одной из планет системы Z-3. Сигнал искусственного происхождения, но не принадлежавший ни одному из земных кораблей.

В противовес ожиданиям Семцовой, никаких удивленных возгласов не последовало. Вскоре она уяснила почему. Адмирал продолжал говорить тихо и хрипло:

— Думаю, ни для кого из присутствующих здесь не секрет, что в космосе мы далеко не одни. Единственно, мы еще никогда всерьез не контактировали с чужими цивилизациями, однако в обследованных мирах не раз и не два обнаруживались следы чужого пребывания — разбитая техника, кое-какие отходы… Вспомните, чего только стоит разрушенное поселение неких гуманоидов на Марсе и их сфинкс, развалины неизвестно чьих храмов на Афродите и уникальная планета Пикник, буквально нашпигованная артефактами, назначение которых по большей части до сих пор не установлено… Однако за всю историю освоения космоса, начиная от полета Гагарина триста двадцать лет назад вплоть до вчерашнего дня, мы не сталкивались лицом к лицу с непосредственными носителями чужого разума, то есть с существами, обладающими настоящим, схожим с нашим, интеллектом.

— Знаете, — бесцеремонно влез очкастый аналитик, — если судить по вашему отчету о событиях на LV-426 восемь месяцев назад, то последнее утверждение, мягко говоря, нелогично.

— Ничего подо… — начал было громко возмущаться его потертый сосед, но заткнулся, увидев властный жест адмирала.

— Вам, господа, еще будет предоставлено слово, — голосом, который почему-то вызвал у Маши ассоциации со скорпионом или не менее ядовитой тварью, пресек выступления ученых мужей Бибирев. Адмирал глянул на остальных и с полуулыбкой добавил: — Прошу прощения, тут имеет место неразрешимый конфликт мнений. Господин Гильгоф полагает Чужих разумными, а господин Митрофанов, наоборот, видит в них только высокоорганизованных тараканов.

Оба аналитика надулись, но спорить перестали.

— Итак, — продолжил адмирал, — никаких достоверно зафиксированных встреч с разумными существами, никаких радиоперехватов, никаких носителей информации, способных пролить свет на наших соседей по Галактике, нет ни у нас, ни у соответствующих служб иных стран. И вот шестьдесят лет назад примитивный грузовой корабль на какой-то занюханной планете натыкается на отлично сохранившийся чужой звездолет, подбирает с него неизвестную форму жизни, а «Уэйленд-Ютани», которой принадлежал «Ностромо», скрывает от всех сам факт этого происшествия.

Следующие двадцать минут адмирал излагал знакомую Маше до малейших подробностей историю американки Эллен Рипли, полетов «Ностромо», «Сулако» и катастрофических событий в колониях Надежда Хадли и Фурия-161. Затем Бибирев вкратце обрисовал перипетии, сопровождавшие экспедицию подчиненного ООН крейсера «Патна», упомянул, что в одного из членов экипажа внедрился эмбрион инопланетного существа (у Семцовой вдруг начал побаливать старый шрам на груди).

— …Так вот, — его высокопревосходительство сделал паузу и бросил чуть извиняющийся взгляд на Машу, — несмотря на то что присутствующие здесь госпожа Семцова и лейтенант Казаков сделали все, чтобы предотвратить дальнейшую опасность, а если говорить проще — в мелкую пыль разнесли планетоид LV-426 с помощью захваченных у американцев термоядерных зарядов, кое-что ускользнуло от их внимания. Эмбрион, извлеченный у Марии Викторовны, выжил.

— Что? — задохнулась Маша. — Хиллиард мне клялся и божился, что зародыш погиб! Черт побери…

— Простите его, он солгал, — холодно ответил адмирал. — Мы проверили. Челнок, эвакуировавший бригаду хирургов, оперировавших вас, в Солнечной системе не появлялся, доктор Смит, проводивший вмешательство, вообще бесследно исчез. Видимо, эмбрион Чужого сразу после извлечения был подсажен подопытному животному и благополучно развился во взрослое существо. Именно с этим экземпляром американцы сейчас и проводят эксперименты.

— Где они засели? — буркнул министр обороны, да и прежде спокойные германцы оживились.

— Могу назвать только приблизительный квадрат, в котором следует вести поиски. Система звезды Гамма Феникса из одноименного созвездия. Поблизости нет никаких колоний, но зато обширная планетная система — вокруг звезды вращается целая дюжина миров… Дайте картинку!

На плоском мониторе вспыхнуло схематичное изображение небесной сферы, усеянное тысячами ярких пятнышек. Сфера медленно вращалась, сдвигаясь в сторону южного полушария, и наконец к центру экрана подплыло выделенное оранжевыми линиями созвездие в виде пятиугольника, из вершины которого выходила тонкая стрелочка, подводящая к искомой звезде. Сама система располагалась аккурат между созвездиями Скульптор и Гидра.

— Здесь, — проговорил адмирал. — Увеличьте, пожалуйста.

Он полез в нагрудный карман пиджака, вытащил лазерную указку, помогавшую владельцу тонким красноватым лучом выделять искомые точки, и внятным голосом лектора продолжил:

— Вот, замечательно укрупнили. Гамма Феникса подобна Солнцу, только несколько побольше. Двенадцать планет, исследованных в разные годы нами, американцами и французами. Четыре из них представляют коммерческий интерес — кислородная атмосфера, полезные ископаемые. Планеты внушительные, сила тяготения в среднем в полтора раза превышает земную, но человек вполне может адаптироваться. Пока система не колонизирована — очень далеко, почти двести световых лет. Видимо, где-то там янки и спрятали свою лабораторию.

Вмешался император:

— Николай Андреевич, может быть, поступить проще, следуя примеру господина Казакова? — Лейтенант аж поперхнулся. — Послать крейсер или два, просканировать все окружающее пространство и угостить обнаруженную базу самую обыкновенной атомной бомбой? Насколько я понимаю, колония не зарегистрирована, осложнений с Вашингтоном не предвидится. — Его величество повернулся к министру обороны. Тот только руками развел.

— Хоть сейчас, — ответил генерал-фельдмаршал. — От патрулирования свободны четыре дальних рейдера с ядерным оружием. У каждого на борту несколько атмосферных бомбардировщиков. Уделают за милую душу. Две недели — и все кончено. Это если учитывать дорогу туда и обратно.

— Господа, господа, — забеспокоился Бибирев и похлопал ладонью по столешнице. — Самое простое решение не всегда самое верное.

— Отчего же? — подал голос доселе молчавший министр внутренних дел. — Если лаборатории и этого американского выселка действительно нет в регистрах… Теоретически в Вашингтоне могут догадаться, кто провел акцию, однако крупного скандала не последует. Но только объясните мне, для чего вообще уничтожать помянутый исследовательский комплекс?

— Отвечаю на последний вопрос, — тихо сказал Бибирев. — Вы внимательно читали справку, подготовленную центром эпидемиологии? Раз читали, то представляете, насколько опасной может быть одна только мысль об использовании найденных на Ахеронте животных в качестве биологического оружия. Госпожа Семцова имела возможность пообщаться с ними вплотную, и, думаю, она не станет опровергать мои доводы.

Адмирал вопросительно посмотрел на Машу, давая знак, что теперь она может высказаться. Доктор ксенобиологии начала без обиняков:

— Бесспорно, Чужие — животные уникальные. Это не просто новая форма жизни, а новый принцип построения жизни. Я имею в виду клетку на кремниевом еталлической основе, фантастическую регенеративную способность, универсальный сорбент-окислитель, использующийся организмом в качестве крови…

— Во-во, — закивал потертый консультант из «Калуги-9», но мордастая вице-канцлерша так на него шикнула, что развязный ученый вжался в кресло.

— Всем вышеперечисленным нельзя не восхищаться, — продолжила Маша. — Но есть непреодолимое препятствие: этот организм существует только за счет паразитизма. Английский профессор Блейк, бывший с нами на «Патне», пытался классифицировать данных животных, предложив формулировку: «Универсальный межвидовой паразит, жизнь которого основана на кремнии». По-моему, очень точно. Эти существа могут развиваться в любом дышащем кислородно-азотной смесью организме, превосходящем размером некрупную собаку. Полагаю, подойдет кто угодно — от дельфина до обезьяны или, например, жирафа. Кроме того, животные с LV-426 невероятно умны, хитры, передвигаются с огромной скоростью, и неизвестно, каким набором органов чувств располагают…

— Поясните, пожалуйста, — буркнул адмирал.

— Во-первых, они наверняка обладают стандартным комплексом. Обоняние, осязание, слух и так далее… Несомненно, зрение. Глаз в нашем понимании у Чужих нет, они предпочитают рассматривать предметы вблизи с помощью некоего странного органа, похожего на дополнительную пару челюстей. Вдобавок они способны чувствовать теплокровный организм на расстоянии, причем довольно большом, передвигаться по любым плоскостям, включая отвесные и вертикальные. Любят тепло, плотоядны, организуют семейные сообщества, возглавляемые крупной особью, условно именуемой маткой…

— Мы читали об этом в отчете адмирала Бибирева, — сварливо заметила мадам из ведомства по делам колонизации. — Я хотела бы узнать ваше мнение, — вице-канцлерша близоруко взглянула на бумагу и, прочтя Машино имя, будто нехотя добавила: — Мария Викторовна. Насколько они опасны?

— Эти животные, — внятно сказала Семцова, — представляют исключительную опасность. Одна особь за двенадцать часов может истребить экипаж стандартного транспортного корабля, даже при условии, что люди попытаются сопротивляться. Взрослое существо, попадая в человеческое поселение, начинает заниматься размножением с невероятной скоростью. Если отыщется достаточно… э-э… носителей для эмбрионов, за которыми обычно охотятся самцы, за сутки он четырехкратно воспроизведет численность семьи. Чужой растет очень быстро — три-четыре часа на развитие эмбриона, часа два — срок до первой линьки, и в финале — взрослая особь. Итого — шесть-семь часов. Прибавьте к этому коллективный разум группы: мгновенную самообучаемость, неплохую защищенность самого животного — панцирь можно разбить только с помощью огнестрельного оружия — и разъедающую внутреннюю жидкость, противостоять которой могут только определенные виды керамики. Для эффектного финала скажу, что взрослый Чужой-самец охотится постоянно, ища пропитание и все новых носителей для эмбрионов. Пример: в город с населением в миллион человек попадает один такой зверь. Через несколько часов — не более четверти суток — Чужих будет не менее десятка. Геометрическая прогрессия. Интересующиеся могут подсчитать, за какое время паразиты сумеют уничтожить миллионный город и сколько их будет. И как вы теперь думаете, опасны они или нет?

— Посылать рейдер? — кашлянул министр обороны и покосился на Его величество. Император молча воззрился на адмирала.

— Вы еще не в курсе всех аспектов дела, — быстро сказал начальник имперской службы безопасности. — Посему не будем принимать скоропалительных решений. Ломать — не строить. Думаю, все представили, с чем теоретически мы можем столкнуться. Черных Чужих-хищников, разумеется, придется уничтожать. И займемся этим мы. Но за последние дни произошло несколько событий, на первый взгляд никак не связанных с обсуждаемой здесь проблемой. Первое: около месяца назад террористы «Нового Джихада» угнали японский военно-исследовательский корабль, приземлившийся в Гонконге для смены плутониевых стержней в двигательных установках.

Изображение на мониторе сменилось — теперь показывали фотографию небольшого космического корабля с атмосферными стабилизаторами и названием «Киото», вырисованным латинскими буквами и иероглифами.

— Насколько мне известно, рейдер был из новостроев — гиперпространственные двигатели, несколько спускаемых аппаратов. Джихадовцы, что для них совершенно нетипично, не потребовали за корабль никакого выкупа и не выдвинули политических требований. Их руководство взяло ответственность за теракт на себя, на том и заглохло. Наши службы слежения в Солнечной системе и центры транспортного контроля некоторое время держали «Киото» в поле зрения, но, прежде чем его сумели догнать военные крейсера ООН, захваченный рейдер преодолел световой барьер и исчез неизвестно куда.

— И что? — проворчал государственный канцлер, которого, похоже, одолевала вселенская скука. — Ваше высокопревосходительство, террористы захватили не наш борт, а японский. Следовательно, пусть спецслужбы Токио и разбираются.

— Дослушайте до конца, князь, — отмахнулся Бибирев. — Второй аспект проблемы. Через какое-то время в Тегеран прибыли американские эмиссары, из службы безопасности и стратегической разведки. Потребовали встречи с шейхом Эль-Джафром, который, несомненно, имеет влияние на предводителей «Нового Джихада», хотя и ограниченное. Представьте, разговор янкесов с шейхом был настолько приватным, что я получил о нем только отрывочные сведения, не представляющие никакого интереса по нашей сегодняшней теме. Любопытно другое: американцев после встречи тут же выставили из Тегерана — просто отвезли в аэропорт, засунули в самолет и помахали ручкой на прощание. Государственный канал телевидения Исламского Союза что-то невнятно пробурчал о стойком неуважении США к суверенитету Халифата и исламу. Впрочем, это дежурное обвинение арабов. Затем случилось третье: аллах-акбаровцы отправили американских представителей не межконтинентальным рейсом, а специально заказанным чартером — через Дамаск в Анкару. И надо же случиться такому несчастью: над Турцией в районе хребта Мунзур и истоков Евфрата — территория до сих пор дикая и необжитая — самолет разбился. Следствие заявило, что это результат поломки двигателя… Вранье, разумеется. После войны мы постоянно следим за Исламским Союзом с орбиты, и компьютер одной из станций за сорок секунд до катастрофы отметил старт ракеты «земля — воздух».

— И дальше? — наконец-то заинтересовался канцлер.

— Дальше? — Адмирал выглядел торжествующе, правда, неизвестно, по какому поводу. — Подумайте сами — «Новый Джихад» получил борт, имеющий возможность перемещаться в гиперпространстве, затем в столицу Халифата прямо-таки бегом прибывают специалисты из ЦРУ и федеральной безопасности, причем не простые, а отвечающие за эпидемиологию и биологию, о чем-то весьма напряженно беседуют с шейхом, тот их выгоняет с тихим скандалом и, насколько я понимаю ситуацию, для верности приказывает убрать, ничуть не опасаясь конфликта с США, будто держит туза в рукаве. Кстати, японский корабль до сих пор не найден. Какие следуют выводы?

— «Новый Джихад», вероятно заинтересовался американскими разработками, — ответил на вопрос Бибирева министр Зубровский. — Может быть, их агенты раздобыли часть закрытой информации…

— А сами террористы, — эхом отозвался шеф разведки, — теоретически могут заполучить животное, если приложат надлежащие усилия и старание. Поэтому наша задача опередить всех и устранить саму причину угрозы. Воображаете, каким может быть дальнейшее развитие кризиса, если неофидаи получат в руки такое средство давления на великие державы? Тем более что уже имеется прецедент…

— Совершенно верно. — Маша услышала новый голос и повернулась. Заговорил немецкий генерал-майор, причем на чистейшем русском языке с едва заметным акцентом, который можно было бы спутать с прибалтийским. — Я позволю себе дополнить слова герра адмирала. Восемь дней назад мы потеряли колонию, маленькую исследовательскую базу в системе звезды Z-12. Там находилось четырнадцать человек, в основном ученые, искавшие полезные ископаемые. После потери связи мы выслали спасательный военный корабль Люфтваффе. Десант нашел полностью уничтоженный поселок… Людей, по нашему мнению, вначале перебили, причем самым жестоким образом, а тела вывезли. Масса крови и следов, уцелевших даже после пожара, — нападавшие сожгли комплекс. В окрестностях базы найдено несколько кислотных потеков и частиц явно биологического происхождения. На кремниево-металлической основе. После всего, что я здесь узнал, могу предположить — кто-то применил упоминавшееся недавно биологическое оружие. В качестве эксперимента. Затем эвакуировал трупы и… самих исполнителей.

В зале поднялся шум, да такой, что сам император несколько раз тщетно призвал собеседников к тишине.

— Черт знаете что такое! — Генерал-фельдмаршал Слепцов раскраснелся и стукнул кулаком по столу. — Америкашки окончательно сбрендили? Да я разнесу их исследовательский центр вдребезги и пополам!

— Рейхсканцлер тоже собирался принять незамедлительные военные меры, причем самого жесткого характера, — сказал генерал Дитрих. — Тем более что мы работаем совместно с Министерством обороны Российской Империи и имеем доступ к информации, получаемой его высокопревосходительством адмиралом Бибиревым. Германский Кайзеррейх не допустит повторения подобных инцидентов, будь они направлены против подданных императора Фридриха или Его величества Михаила Четвертого. В силу союзнических обязательств Германия примет участие в любой акции, которую будет проводить правительство России.

— Постойте, — громко произнес адмирал. — Господа, утихомирьтесь. Уважайте хотя бы императора.

Бибирев поднялся, оперся пальцами о черную столешницу и внятно произнес:

— Мы совместно со специалистами из Берлина уже разработали операцию, о которой только что говорил господин Отто Дитрих. Полагаю, вам стоит выслушать предварительный план.

Архишпион Империи неожиданно взял за локоть Казакова и заставил его встать. Лейтенант выглядел обескураженно.

— Вот один из наших главных танцоров, — усмехнулся Бибирев. — Уверен, что исполнение акции следует поручить людям, опытным в подобном деле и сталкивавшимся ранее со столь необычной опасностью. А теперь позвольте, я пройду к экрану и покажу, что предлагают мои специалисты и генерал-майор Дитрих.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ПРИВАТНЫЕ БЕСЕДЫ

21 января 2280 года,Санкт-Петербург, Россия

Высокое собрание разошлось часа через три.

Разговаривали много и долго. Спорили, выслушивали мнения аналитиков, приставали с вопросами к Маше и Казакову. Наконец решение было принято и оставалось только переходить к активным действиям. Император отпустил всех участников встречи и сам отправился в жилые покои.

Бибирев, продолжавший опекать своих гостей, отвел Семцову и лейтенанта в личный кабинет; глубоко выдохнув, словно после тяжелой работы, опустился в кресло.

— Ф-фу… Знаете, если бы дело не касалось международной политики, я разрешил бы все проблемы самостоятельно. Несомненно, посоветовался бы с Его величеством или начальниками определенных ведомств, и только. Мария Викторовна, отчего вы так расстроены? Во-первых, еще не поздно отказаться. А во-вторых, может быть, стоит попросить секретаря, чтобы принес нам кофе?

— Пожалуй, — отозвалась Маша. Было непонятно, какое из предложений Бибирева она имеет в виду. Хозяин кабинета проворчал что-то в микрофон коммуникатора, спустя минуту появился неслышный лакей с подносом, оставил его на столе и столь же бесшумно исчез за дверью.

— Я ведь по лицу вижу, — мягко начал адмирал, взявшись за ручку вычурного серебряного кофейника, — вам не хочется никуда ехать. Это вот господину Казакову по молодости лет и романтической профессии такие авантюры интересны…

Лейтенант вежливо кашлянул в кулак. Бибирев был абсолютно прав: Сергей вполне добровольно выбрал род занятий и носил погоны не без удовольствия. Как-никак подразделение «Волкодав» — одна из самых элитных частей армии, где просто не бывает случайных людей. К тому же — ноблесс оближ, как выражаются в благополучной Франции. Операция грозит быть не столько опасной, сколько интересной, а в учебном центре ООН под Тулузой можно умереть от скуки.

Маша рассуждала совсем по-другому. В очередной раз сталкиваться нос к носу с прежней опасностью — стоит заметить, весьма зубастой и когтистой — категорически не хотелось. Однако вставала нешуточная проблема нравственного характера: если люди, целиком и полностью отвечающие за положение дел в Империи (включая даже самого государя), просят помочь… Отказывать, ссылаясь на страх за свою жизнь, просто неудобно. И непатриотично. Надвигающаяся угроза достаточно серьезна, а Маша никоим образом не желала бы однажды увидеть Чужого, висящего на водосточной трубе ее собственного дома. А если «Новый Джихад» или любые другие террористы заполучат в руки оружие такой силы, то соответствующий пейзаж станет объективной и фатальной реальностью.

— Конечно не хочется, — тихо сказала она. — Но раз это необходимо… Только мне нужно будет взять из дома некоторые вещи, отдать ключ консьержке, предупредить в университете, что не выйду на работу…

— Это решаемо, — понимающе кивнул Бибирев. — Можете заехать домой сразу после окончания нашей беседы. Конечно, мои сотрудники возьмут вас под ненавязчивую опеку, так будет легче вам и спокойнее мне. С университетским начальством мы разберемся самостоятельно — просто оформим вам командировку в ту же самую «Калугу-9». Никто ничего не заподозрит.

— Замечательно, — согласилась Маша и вдруг вздохнула: — Вот дьявольщина! Тридцать лет — не самый подходящий возраст для подобных приключений. Лет бы на пять пораньше…

— Ничего подобного, — встрял Казаков. — Самый активный возраст для женщин — с двадцати до тридцати трех. Для мужчин — с двадцати двух.

— Прислушайтесь к мнению профессионала. — Адмирал протянул Маше малюсенькую чашку с настоящим арабским кофе и, внезапно сдвинув брови, заговорил серьезно: — Мария Викторовна, Сергей, вероятно, мы не увидимся до самого завершения операции, хотя в самом экстренном случае я обязательно свяжусь с вами. Хочу признаться откровенно: обычно подведомственная мне организация не привлекает к подобным делам посторонних людей. Ни для кого не секрет, что служба государственной безопасности располагает соответствующими специалистами, учеными, подразделениями быстрого реагирования — уж простите, господин лейтенант, ничуть не уступающими по головорезной подготовке «волкодавам». Но! — Адмирал поднял тонкий указательный палец к потолку. — Ситуация настолько необычна, что я вынужден включить в состав экипажа вас. Как единственных людей, знающих о гипотетической опасности хоть что-то. У вас есть опыт, а таковой не заменишь никакими учебными программами или предварительным инструктажем. Вот ответьте, Сергей: существа, о которых мы сегодня говорили, могут поражать на расстоянии?

— Могут, — не задумываясь ответил Казаков. — Сам видел. Они в состоянии выплюнуть из пасти кислотную струю приблизительно на три-четыре метра, но редко используют эту способность.

— Почему? — Бибирев наклонил голову и подался вперед.

— Вероятно, боятся повредить тела потенциальных носителей эмбрионов, которые должны остаться живы вплоть до полного развития зародыша, — предположил лейтенант. — Еще Чужой может ударить хвостом, впрыснуть яд…

— Достаточно, — прервал адмирал. — Конечно, все это можно было бы объяснить и моим резвым волчатам из группы «Полюс», но есть большая разница… Вы наблюдали Чужих вблизи и даже общались с их разумной разновидностью, а ребята из «Полюса» будут вынуждены довольствоваться учебными видеозаписями и лекциями преподавателей.

— Поэтому вы и разрешили мне самому подобрать команду? — не то вопросительно, не то утверждающе сказал Казаков. — Список людей, которых я хотел бы видеть в составе экспедиции, я предоставлю к вечеру. Ничего, если туда войдут несколько иностранцев?

— Крайне нежелательно. — Бибирев, возражая, поднял руку ладонью вперед, но, секунду поразмыслив, спросил: — Кто конкретно?

— В качестве пилота атмосферного модуля я хотел бы видеть Николаса Фарелла из Великобритании, — пожал плечами лейтенант. — Летчик высокого класса, летал с нами на LV-426, в курсе всех дел…

— Но не в курсе наших замыслов, — проворчал адмирал. — Хорошо, подумаю.

— Бишоп, — решительно заявила Маша и поставила чашку на стол. — Полагаю, ваше высокопревосходительство, вам не составит труда вытащить его из Цюриха. Биоробот этой серии во многих случаях может оказаться незаменимым, а опыта общения с Чужими у него побольше, чем у всех нас, вместе взятых.

— Будет вам андроид, — неожиданно быстро согласился Бибирев. — Я и сам считаю, что этот живой компьютер очень пригодится в случае возникновения неординарных ситуаций. Ну что ж… Кофе допили? Отлично. Вас проводят, господа. Мария Викторовна, за вами ближе к вечеру, часов в десять, заедут два офицера. Постарайтесь к этому времени подготовиться. И ради Бога, не берите с собой много личных вещей, только самое насущное… Вас обеспечат всем необходимым. Господин Казаков, вы пока останетесь в здании Министерства обороны. Кстати, мы назвали этот проект немного по-разбойничьи — «Рюген». Помните, в раннее средневековье было такое поселение приморских славян на Балтийском море? Замечательные были пираты, даже викингам по шее надавали!

…Маша, оставив автомобиль в подземном гараже, миновала пожилую консьержку и поднялась наверх. В квартире ее никто не встретил — Семцова жила одна и не держала ни собаки, ни кошки. Как можно ухаживать за животным, когда на несколько месяцев в году приходится улетать в дальние командировки?

Она все-таки собрала немного вещей в сумку, уселась перед выключенным телевизором и стала ждать. В десять должны были прибыть люди адмирала.

Маша достаточно четко представляла себе, во что впуталась. Безусловно, грядущий полет по степени опасности не шел ни в какое сравнение с прошлогодней экспедицией «Патны». Восемь месяцев назад экипаж погибшего крейсера действовал больше на свой страх и риск, не имея поддержки с Земли, а сейчас за спиной воздвигалась мощная Контора, действовавшая с согласия правительства, да и подготовка к операции ведется куда лучше.

В изложении адмирала Бибирева и его коллег из Германии план выглядел следующим образом: рейдер с российско-немецким экипажем, но без всяких опознавательных знаков должен появиться в районе Гаммы Феникса, отыскать укрытую на одной из планет лабораторию, попутно уничтожив ретрансляционный спутник дальней связи (если таковой обнаружится), затем на планету выбрасывается десант, захватывает американскую колонию, ликвидирует все живое — от Чужих до людей, — скачивает с центрального компьютера поселения всю информацию и снова исчезает в холодных далях космоса.

Если прибегать к юридическим терминам, планируемая операция вполне подпадала под уголовную статью, повествующую о пиратстве. Любой корабль, не оснащенный системой опознания «свой-чужой» и с отсутствующими знаками государственной принадлежности, расценивался как пиратский и подлежал немедленному задержанию, а в случае оказания сопротивления — уничтожению, благо прецеденты бывали. Сразу вспоминалась история пятилетней давности с бунтом экипажа американского военно-транспортного корабля «Мичиган». Капитан рейдера был убит, «вторым после бога» стал первый помощник, который увел судно неизвестно куда. Официальные власти посчитали корабль погибшим. И надо же такому случиться — спустя три месяца «Мичиган» вынырнул неподалеку от Альтаира и приземлился возле торговой базы европейцев, которую его команда начисто разграбила. После долгой охоты, проведенной американским военным флотом, выяснилось, что джентльмены удачи образца XXIII века обустроились на одной из самых отдаленных, но пригодных для проживания людей планет в созвездии Лебедь, создали там свою колонию, а продовольствием и необходимыми вещами обеспечивали себя с помощью вульгарных набегов.

Вполне естественно, Машу слегка покоробило ясное и недвусмысленное решение адмирала истребить не только Чужих, возможно клонируемых в лаборатории, но и людей. Самых обычных ученых и исследователей, которые, по большому счету, ни в чем не виноваты. Какая разница, чей приказ они исполняют — министерства обороны США или одного из отделов «Уэйленд-Ютани»? Все-таки это люди… Но большая политика не предусматривала столь лирического подхода к безопасности Империи, поэтому Мария Семцова предпочла не вмешиваться. Хотя сразу же возникли неприятные мысли, явно почерпнутые из детективов и кинобоевиков: «Свидетелей всегда убирают, мертвые ничего разболтать не могут; простой человек, встрявший в дела Конторы, долго не протянет…»

Однако, поразмыслив, Маша отбросила столь пессимистичные прогнозы. Да, безусловно, акция не слишком «чистая», но госбезопасность России и ГРУ Министерства обороны выглядят прямо-таки белыми ангелами по сравнению с американцами. А последние либо не ведают, что творят и с чем связались, либо действительно решили подергать демона за хвост и посмотреть, что из этого выйдет.

Семцова подозревала, что существующая исследовательская программа янкесов по Чужим не ограничится лабораторными изысканиями на отдаленном планетоиде. Рано или поздно подключатся институты в Солнечной системе, а возможно, и на Земле. Представим, что хотя бы один Чужой сумеет перехитрить людей и выбраться на свободу… Что будет дальше? Если спохватятся вовремя — зараженную территорию придется выжигать дотла, а если нет… Допустим, сбежавший Чужой успеет нырнуть в океан. Его внутренностная жидкость сумеет адсорбировать кислород из воды, как, впрочем, и из любой другой среды. Если Чужой будет способен размножаться, то через некоторое время из океана полезут сотни хищников, готовых захватить сушу в качестве среды обитания. Затем — глобальная катастрофа. Человечество сможет выжить только благодаря тому, что около пятисот тысяч людей сейчас находятся в колониях Дальнего космоса…

«Можно вообразить, — мрачно усмехнулась про себя Маша, — как остатки людей с Земли эвакуируются, например, на Афродиту, благо эта планета как нельзя более точно копирует наши природные условия. Только одного понять не могу, почему Чужие — по крайней мере черные хищники — размножаются подобно вирусу, напрочь губящему организм-носитель? Неужели у них отсутствует система регулирования численности популяции? Адмирал был прав, сравнивая их с вирусами… Представим, что человечество — единый организм, где каждый из нас — отдельная клетка. Обычный вирус, существо изначально паразитическое, поражает клетку и заставляет ее воспроизводить себе подобных. Один к одному. Чужие тоже могут использовать „клетки“ нашего сообщества для самовоспроизведения… Вот и думай тут».

Одним словом, Маша скрепя сердце одобрила идею адмирала Бибирева и участвовавшего в разработке программы Отто Дитриха. Лучше обойтись малыми жертвами, чем рисковать всем, что имеешь. Да и мысли об «устранении свидетелей и исполнителей» скорее глупые, чем обоснованные. Конечно, придется молчать в тряпочку до конца жизни, но следует вспомнить, сколько людей, участвовавших в еще более секретных операциях, благополучно дожили до старости в своих домах и в окружении любящих родственников.

Семцовой и на этот раз отводилась скромная роль консультанта-биолога. Адмирал предоставил ей в помощь одного из своих аналитиков — доктора Вениамина Гильгофа из таинственной «Калуги», того самого болтливого очкарика, что присутствовал на совещании и горячо отстаивал разумность Чужих. Что ж, еще один специалист в области ксенологии отнюдь не помешает. Пусть даже с тараканами в голове.

Маша отлично понимала, что грядущая экспедиция совершенно незаконна, однако предполагала, что Контора Бибирева наверняка разработала несколько операций прикрытия на случай возникновения чрезвычайных ситуаций, начиная с внезапного появления американцев в районе проведения акции и заканчивая вмешательством один Бог знает кого, включая «Новый Джихад», инопланетян и самого черта. Хотя, опять же теоретически, никаких осложнений не предвиделось — прилетели, Казаков со своими «волкодавами» зачистил территорию от любых живых существ крупнее кишечной палочки, Маша и доктор Гильгоф забрали всю наработанную американцами документацию, погрузились на корабль и улетели. Но не будем забывать — гладко все только на бумаге, а в жизни…

— Жуткая авантюра. — Маша сказала эти слова вслух, чтобы развеять сгустившуюся в пустой квартире тишину, встала и, совсем было собравшись отправиться на кухню приготовить что-нибудь поесть (неизвестно, когда будут кормить в следующий раз), обернулась на звуковой сигнал компьютера, доселе находившегося в режиме ожидания. В верхнем правом углу темного монитора горела синим латинская буква «Е», окруженная вращающимся кольцом-орбитой. Модем принимал вызов от общемировой сети Интернет.

— Какого?.. — нахмурилась Семцова. Небось снова дергают по ооновским делам, все-таки она еще остается штатным консультантом Комитета по биологической безопасности. Маша быстро подошла к компьютеру, коснулась клавиатуры, запуская программу виртуального диалога, и…

«Добрый вечер, Мария Викторовна, — проступили на экране темные буквы. — Рад, что вы оказались дома».

Абонент предпочел сохранять анонимность — окно обратного адреса пустовало.

«С кем я говорю?» — набрала Маша.

«С другом, — мгновенно ответили с той стороны. — Может быть, такая формулировка покажется вам несколько вульгарной, но она является истинной».

«И что нужно этому другу?» — Пальцы привычно стучали по клавишам.

«Не буду отвлекаться на частности. Что вам обещалгосподин Бибирев?»

Семцова застыла с раскрытым ртом, не торопясь отвечать. «Друг» попался не в меру осведомленный. Буквы продолжали появляться:

«Предлагаю вам в три раза больше той суммы, которую вам заплатит адмирал. Вы серьезный специалисти достаточно много знаете по интересующей меня тематике. Понимаете, что я имею в виду?»

«Не бибиревская ли это Контора шутит? — подумала Маша. — А если нет, то кто? Американцы? ООН? Нет, последние бы представились. Организация обычно работает в открытую. „Джихад“? Бред, кто я такая, чтобы они мною заинтересовались? И это нестилистика аллах-акбаровцев — насколько я знаю, они предпочитают начинать с угроз и не скрывают своей принадлежности. Может, перезвонить по сотовому в службу безопасности сети, пусть засекут, откуда сигнал?»

«Понимаю, — дипломатично отстучала Маша. — Похоже, вы очень хорошо информированы».

«Не пытайтесь отследить происхождение сигнала. Все равно ничего не получится, — ответил неизвестный, будто прочитав на расстоянии мысли Семцовой. — Как вы совершенно верно заметили, я неплохо осведомлено последних событиях. Кстати, можете рассказать онашей беседе сотрудникам уважаемого господина Бибирева. Им будет интересно. Итак, после окончания некоей миссии я хотел бы получить от вас определенныесведения. Не о ходе проведения самой миссии, разумеется, я в высокую политику не лезу»,

«Тогда что вас интересует?»

«Чужие существа. Не волнуйтесь, мне не требуетсяживой экземпляр. Я предпочел бы заглянуть в данныеамериканских исследований. Могу подтвердить предположение милейшего адмирала — США действительнопроводит эксперименты с этими существами».

«Вот к американцам и обращайтесь! — начиная злиться, ответила Маша. — Или свяжитесь с ООН, они до сих пор исследуют тела Чужих».

«Знаю. У них нет ничего занимательного. Мне нужныданные о структуре и функциях именно живой клеткиЧужого, а не мертвой, с которой имеют дело специалисты в Женеве и Цюрихе. Кстати, поздравьте — ясумел расшифровать часть записей с носителя, оставшегося у вашего приятеля-андроида. Не беспокойтесь,Бишоп ничего не знает. Просто мои агенты в эпидемиологическом центре ООН на короткое время позаимствовали диск, а потом вернули обратно».

«Кто вы такой?» — Маша уже представляла, какой неприятный разговор у нее состоится с Бибиревым или его помощниками. Неизвестный абонент (если, конечно, не шутил) знал чересчур много.

«Пока это не имеет значения, — всплыла на мониторе новая строка. — Согласны? Моя цена, раз уж вы не хотите назначать свою, — двадцать пять миллионов долларов. Или, если угодно, пятнадцать миллионов золотых рублей по действующему курсу. На счете в банке Швейцарии или Голландии. Не думайте, что это много, скорее, цифра занижена. Ваше решение?»

Маша задумалась. Разумеется, деньги неизвестно от кого она ни в коем случае не возьмет, тем более что рано или поздно адмирал Бибирев узнает об этом. Тогда — крышка, если называть вещи своими именами. Но в мире есть ценности, значительно превосходящие золотой российский рубль, равный ему фунт стерлингов или более дешевую бумажку с портретом американского президента. А вдруг получится выторговать?

«Нет».

«Боитесь, что госбезопасность России следит за вашей линией Интернета? Не беспокойтесь, к нашему он-лайну пока никто не подключился. Если такое вдруг произойдет, я немедленно разорву связь, благо моя система слежения за посторонним вмешательством если не совершенна, то по крайней мере надежна. Я повторяю вопрос — согласны?»

«Мне нужны не деньги, — ответила Маша, — а кое-какая информация. Обещаю, что до определенного времени не стану ее разглашать».

«Совсем другой разговор, — мгновенно переслал строку неизвестный. — Спрашивайте, не стесняйтесь. Только, пожалуйста, не допытывайтесь, кто я такой».

Мария Семцова сидела за компьютером еще три четверти часа, принимая сообщения по открытой линии и быстро отвечая на них. Она понимала, что если ее разговор со странным абонентом до сих пор не прервали, значит, и на самом деле ведомство его высокопревосходительства адмирала Бибирева абсолютно не в курсе, что госпожа консультант без их ведома покупает весьма таинственную информацию в обмен на обещание разгласить другую, не менее секретную.

«Думаю, теперь вы осведомлены, а значит, вооружены— Маша так и представила сидящего где-нибудь на другом конце планеты, а то и вовсе на Луне или Венере, какого-нибудь пожилого горбоносого интригана. Необычная беседа подходила к концу. — Повторюсь: мне неинтересно, что вы будете делать в планетной системе, куда направляетесь. Я, как вы понимаете, не побегу к местному резиденту американского разведывательного управления доносить, что русские замышляют нечто экстраординарное. То, о чем я хочу узнать, не имеет отношения к военной, технической или другим сферам действия цивилизации. Моя цель — наука ради науки и знания ради знаний. Как только вы вернетесь, я обязательно найду вас».

«Прощайте», — отрезала Маша. Она была одновременно и рада, и зла.

«Надеюсь, вы останетесь живы, — закончил «мистер Всезнайка». — Большой привет адмиралу Бибиреву.Доброй охоты, Маугли».

— Дожили, — рявкнула Маша, когда связь оборвалась, а на экране всплыл значок, оповещающий владельца компьютера, что задействован введенный в программу вирус, стирающий запись разговора. — Ценитель Киплинга, понимаешь! Мудрый Удав Каа! Акела промахнулся!

Она осеклась. Загадочный компьютерный визитер предоставил Семцовой потрясающий набор сведений, касавшихся разработок «Уэйленд-Ютани» и связанных с ними правительственных проектов, за которыми лично надзирал нынешний президент США Рассел Фарадей. Сюда же добавлялись некоторые сведения о террористах «Нового Джихада» и фрагмент записи с диска, полученного Бишопом на инопланетном корабле во время экспедиции «Патны». Правда, эта запись еще не была дешифрована, но Мудрый Удав Каа уверял, что она крайне важна, а ключа к шифру он пока подобрать не смог.

Маша еще некоторое время ошеломленно посидела перед погасшим монитором домашнего компьютера, пока ее не заставил вздрогнуть звонок в дверь. Она подошла, глянула на экран домофона и безбоязненно открыла.

— Мария Викторовна?

Двое молодых широкоплечих парней в самой обычной гражданской одежде. И не подумаешь, что ребята с такими простецкими рожами трудятся на благо ведомства адмирала (не такого и всемогущего, как выяснилось после разговора с неизвестным информатором).

— Да, я. — Маша заставила себя улыбнуться. — Отправляемся, что ли? Выглядевший более серьезным высокий и квадратнолицый офицер кивнул. В его ладони посверкивала голограммой личная карточка сотрудника имперской безопасности.

Темно-синяя «Волга-премьер» с бесшумным газовым двигателем и пятизначным правительственным номером вырулила с Каменноостровского проспекта, где помещалась квартира Семцовой, направо, к набережной, миновала мост Свободы и многогранный стеклянный саркофаг, которым укрыли «Аврору» лет сто пятьдесят назад, ибо под воздействием внешней среды крейсер революции начинал разрушаться, проехала мимо Военной Михайловской академии и направилась дальше, оставив позади Финляндский вокзал, с которого уходили скоростные поезда на север, к скандинавским столицам. Единственный сохранившийся в Петербурге памятник Владимиру Ленину и его любимому броневику выглядел уныло на фоне январского снега, запорошившего газоны площади, и мерцающих объемных рекламных щитов, протянутых вдоль берегов Невы.

Мрачноватые опекуны не дали никаких пояснений, однако Маша и без их подсказок догадалась, что «Волга» движется по направлению к одному из четырех городских аэропортов — Ржевке. Сейчас автомобиль минует Арсенальную набережную и уйдет налево по проспекту Петра Великого. Семцова не хуже прочих горожан знала, что Ржевка обслуживает только внутренние рейсы да заодно чартеры правительства, наподобие Внукова в Москве. Следовательно, вылет на орбиту состоится не из Питера. Иначе везли бы в Пулково или, например, на базу стратегической авиации под Ропшей.

По всему было видно — адмирал если берется за дело, то исполняет его качественно. Автомобиль, присланный за Машей, был роскошен, охрана бдительна: третий офицер сидел за рулем, а двое других — справа и слева от Семцовой на заднем сиденье. Перед водителем зеленовато мерцал узкий экранчик компьютера — Маша таких еще не видела и могла только догадываться о его назначении. Наверное, какая-то система безопасности специально для средств передвижений высоких особ.

Семцова попыталась завязать разговор, спросив:

— Простите, до отлета я смогу увидеться или переговорить с господином Бибиревым? Хотелось бы сообщить кое-что срочное… — Как-никак Маша должна была рассказать адмиралу о факте разговора через Интернет с не пожелавшим представиться, однако на редкость хорошо осведомленным господином. Некоторые детали беседы, конечно, придется скрыть, но, как и условились с неизвестным, до времени.

— Свяжетесь с его превосходительством из самолета, — ответил верзила, сидевший по правую руку.

— Спасибо, — хмыкнула Маша. — Скажите, если не секрет, что это за штука светится на лобовом стекле? Бортовой компьютер автомобиля? Какая-то новая модель?

— Именно, — подтвердил тот же офицер. — Полезная вещь, своего рода дополнительный телохранитель. Вы же едете на машине одного из заместителей адмирала… О черт! Сглазили!

— Что сглазила? — не поняла Маша. «Волга» мгновенно вильнула куда-то в сторону, перестраиваясь из среднего ряда в левый, резко увеличила скорость, а скрытый динамик истошно заверещал. На плоском экранчике часто-часто заморгали красные латинские буквы: «ATTACK DETECTION!»

Дальше началось нечто неописуемое. Маша свалилась на пол (она так и не вспомнила, самостоятельно или с посторонней помощью), сверху ее прикрыл один из телохранителей, откуда-то снаружи раздалось пронзительное шипение, потом глухой удар, визг тормозных колодок и звон разбившегося стекла. Как выяснилось потом, это было вовсе не трехслойное бронированное стекло «Волги», а витрина одного из роскошных магазинов на набережной.

Со стороны все выглядело следующим образом.

«Волга-премьер» цвета ночного моря, нарушив все правила движения по скоростным трассам внутри города, вначале резко забрала влево, затем внимательный человек мог бы усмотреть, как из отверстия, открывшегося в бампере, вперед и в стороны разлетелся веер ярких, до рези в глазах, огней, поднявшихся над дорогой, затем неясная серая тень, быстро двигавшаяся в воздухе со стороны Невы, задела один из горячих огоньков… Бухнул оглушительный взрыв, разворотивший покрытие набережной.

Две посторонние машины как перышки слетели в Неву, отброшенные ударной волной, третья просто перестала существовать — ракета взорвалась прямо над ней. Правительственная «Волга», ничуть не пострадав, проскочила вперед, вылетела на встречную полосу и браво таранила магазин модной одежды «Елизавета». Естественно, заорала сигнализация.

— Твою мать!.. — емко высказался самый молодой из бодигардов. — Все живы?

— Вы меня сейчас задавите, — проворчала Маша. — Разрешите мне сесть?

— Лежите смирно! Когда явится дорожная полиция и наши, тогда…— Он поискал глазами, куда бы сплюнуть, но только рявкнул в воротник куртки: —

Это сто второй! У нас альфа-три!

Семцовой подобный птичий язык был знаком по детективным романам — каждое происшествие обозначается своим кодом, чтобы не говорить лишних слов. Лежать на полу под сиденьем было неудобно, и научный консультант будущей секретной экспедиции недовольно заворочалась.

— Хотя бы скажите, — раздраженно буркнула Маша, — что это было?

Бодигард еще раз выматерился, но все-таки ответил:

— Похоже на ракету с вакуумным зарядом. Если бы не наша тепловая система отведения удара, сейчас сидели бы на облачке и получали у апостола Петра под расписку арфу. Вы на арфе играть умеете? Нет? И я не умею.

Следуя инструкции, из автомобиля не выходили, а уехать было никак нельзя — «Волга» прочно застряла в ажурных металлических стойках ограждения витрины. Дорожная полиция и вертолеты спасательной службы явились, впрочем, мгновенно. Посреди набережной грустно догорал какой-то фургончик, тоже поврежденный взрывом.

Потом все закрутилось в быстром и отлаженном ритме. Место инцидента оцепили, движение перекрыли, в морозном воздухе поблескивали синие и красные маячки полицейских машин, осколки разбитых воздушной волной стекол выглядели рассыпанными бриллиантами, шуршали двигатели вертолетов…

Машу и ее спутников извлекли из «Волги-премьера» еще более неразговорчивые и выглядевшие злыми молодые люди и, не слушая вопросов Семцовой, довольно бесцеремонно затолкали в один из вертолетов. Буквально через минуту аппарат со знаками МВД был уже в воздухе. Водитель остался внизу, видимо разбираться с коллегами и объяснять им, что произошло.

Маша, как ни прислушивалась к себе, так и не смогла понять, как именно следует относиться ко всем событиям минувшего насыщенного дня. Странно, но она даже не испугалась происшествия на набережной. То ли не поняла, в чем дело, то ли у нее просто не хватило времени бояться по-настоящему. Ну да, взорвалась бомба… Система безопасности автомобиля сработала, как ей и было положено. Господа телохранители честно защищали вверенный им «объект перевозки» в виде некой М. В. Семцовой, потом прилетели явно подстраховывавшие полицейские…

Все закончилось благополучно, как в кино. И только одно беспокоило.

«Вот любопытно, — думала Семцова, невидящими глазами глядя в обзорное стекло. Далеко внизу проплывал залитый золотистыми и голубыми огнями ночной город. — Если бы я ехала в аэропорт на своей машине? Без всякой охраны? Почему адмирал прислал за мной профессиональных бодигардов и отлично защищенную „Волгу“ своего зама? Вариантов два: либо Бибирев знает то, чего не знаю я, и опасается вмешательства некоей посторонней силы, или же мне спасла жизнь инструкция… Наверняка в каком-нибудь из гэбэшных параграфов сказано, что будущего участника секретной операции нужно охранять со всем прилежанием. Господи Иисусе, меня ведь на самом деле хотели убить! Но кто? И самое главное — за что? Может быть, мой неизвестный компьютерный абонент внезапно решил, что слишком много разболтал? Ерунда! Или нет?»

Маша вдруг начала паниковать. В конце концов, и вертолет можно достать ракетой. Или в двигателе что-нибудь сломается… Что за умельцы прямо в центре тщательно оберегаемой столицы Империи постреливают по правительственным машинам вакуумными боезарядами? Такую вещь не купишь запросто в магазине оружия. Вот и дополнительный вопрос к адмиралу.

Она не успела перепугаться как следует и начать себя «накручивать» только потому, что вертолет благополучно и очень мягко приземлился прямо на летном поле Ржевки, у левого крыла большого темно-зеленого военно-транспортного самолета с армейскими опознавательными знаками — три кольца российских национальных цветов: белый кружок внутри, его опоясывают синий и красный обвод. Рядом красовался черный геральдический щит с белым силуэтом насторожившейся собаки. Понятно, «волкодавы».

Два оставшихся телохранителя помогли Семцовой выбраться из маленького и неудобного винтокрылого летательного аппарата, участливо проводили до узкого трапа, ведущего в чрево армейского транспорта, сунули под нос двум охранникам в черно-сером камуфляже свои карточки службы безопасности. Военные молча кивнули и посторонились.

Маша прошла через грузовой отсек самолета, меньше чем на четверть загруженный какими-то пластиковыми ящиками, нажала кнопку, открывающую дверь в пассажирский салон, и лицом к лицу столкнулась с Казаковым. Он уже сменил свою парадную форму на черный комбинезон «волкодавов» и берет такого же цвета, лихо заломленный на правое ухо. С кокарды хитро поглядывала серебристая собачья голова.

— Вы еще живы, господин де Жюссак? — чуть ехидно вопросил лейтенант, цитируя «Трех мушкетеров». — Ладно, Мария Викторовна, не обращайте внимания на плоский милитаристский юмор. Мне уже сообщили о вашем дорожном приключении.

— Издеваетесь, Сергей? — Маша выдавила улыбку. — Между прочим, это было жутко неприятно. Меня засунули под сиденье и сели сверху.

Стоящий за спиной гэбэшник фыркнул.

— Примите в целости и сохранности, — сказал он и тронул Машу за плечо. — Теперь вы под охраной армии. А нам, уж простите, пора.

— Спасибо. — Госпожа консультант неловко кивнула. Казаков ухватил ее за рукав и решительно потащил дальше по салону. Туда, где перед терминалом связи сидели трое вояк, габаритами больше смахивавших на медведей.

— Адмирал ждет на открытой линии визуального контакта уже несколько минут, — пояснил лейтенант, жестом выгоняя с кресла одного из сержантов. Кивнув на связистов, добавил: — При них можете говорить непринужденно.

Маша уселась, почувствовав, как сиденье мягко спружинило, ткнула пальцем в клавишу ввода и заметила, как загорелся красный индикатор на видеокамере над кристаллическим монитором. Тотчас появилось узкое и безмятежное лицо Бибирева.

— Я очень сожалею об этом прискорбном инциденте, — без предисловий начал адмирал. — Знаете ли, в наш век пара и электричества всякое случается…

— Можете прислать официальные извинения, — хрипло сказала Маша. — Только мне от этого не легче.

— Чем вы, собственно, недовольны? — состроил обиженную мину Бибирев. — Прокатились с комфортом на машине замминистра, поучаствовали в сцене из кинобоевика, не получили ни царапины… Ладно, теперь серьезно.

Благородная физиономия его высокопревосходительства и впрямь приняла озабоченное выражение. Семцова же не торопилась задавать вопросы. Он сам все расскажет, а если что утаит… Ну ведь не устраивать допрос с пристрастием человеку, третьему в иерархии страны по значимости после императора и государственного канцлера?

Снаружи загудели двигатели, громадная транспортная машина сдвинулась с места и наверняка начала рулежку к полосе. Маша по привычке щелкнула замком ремня безопасности.

— Мария Викторовна, скажу откровенно, — меланхолично продолжал Бибирев, — жизнь вам спасло чудо. Я уже получил кое-какую информацию с места происшествия. В вас стреляли с левого берега Невы, видимо с крыши одного из зданий делового центра.

Семцова поняла, что имеет в виду адмирал. За Смольным монастырем, как раз между комплексом городской управы Петербурга и Александро-Невской лаврой, находился коммерческий квартал столицы — несколько высотных зданий, поднимавшихся к небу, будто сверкающие зеркальным стеклом сталактиты. На нью-йоркский Манхэттен это, конечно, мало походило, но функцию этот район выполнял приблизительно такую же: банки, резиденции крупных корпораций, Петербургская биржа…

— Сейчас мои сотрудники обследуют все возможные точки, откуда террористы могли запустить ракету по вашему автомобилю. Согласитесь, с площадок на крышах сорокаэтажных небоскребов обзор прекрасный, особенно если найдется соответствующая аппаратура… Впрочем, это уже не суть. Я сам разберусь. Вы, наверное, напуганы?

— Подождите, сейчас я упокоюсь и тогда смогу побояться как следует, — легкомысленно брякнула Маша. — Однако простите, Николай Андреевич, я несколько разочарована.

— В чем? — поднял брови адмирал.

— Это странное покушение… Сегодня, когда приехала домой, я имела крайне необычный разговор через Интернет с отлично информированным анонимом…

— Знаю, — согласился Бибирев. — Я же еще днем предупредил, что буду старательно вас опекать. Но к сожалению, я знаю только о факте вашей компьютерной беседы с неким таинственным лицом. Компьютерщики моего учреждения, увы, не отследили сигнал — ваш абонент может быть только гением-программистом, создавшим универсальную систему защиты и кодирования сигнала… Мне известны несколько таких умников, причем сорок процентов из них работают на меня или генерал-фельдмаршала Слепцова. Замечу, я просто физически не успел подключить их к линии, чтобы обеспечить ваше спокойствие… Еще сорок процентов подобных спецов служат ООН,европейцам или янкесам, а остаток — любители, не подконтрольные никому. Так о чем вы ворковали с нашим загадочным незнакомцем?

— О Чужих, — напрямик заявила Маша. — Этот человек утверждал, будто знает о предстоящей экспедиции, и попросил меня по окончании рейса предоставить ему некоторые материалы. Если, конечно, американцы хоть что-то сумели узнать.

— А вы?

— Я? — Семцовой было неудобно врать адмиралу, но…— Я кое о чем его поспрашивала.

— Сколько сулил? — быстро задал вопрос Биби-рев.

— В три раза больше, чем вы, — честно призналась Мария Викторовна. — Но вы ведь мне ничего не обещали, кроме стандартной оплаты командировки? А ноль сверх гонорара, помноженный на три, равен нулю?

— А потом? — продолжал наседать адмирал.

Маша почувствовала, как самолет, бежавший по полосе, оторвался от бетонного покрытия и резко ушел в воздух. Слегка начало щемить под ложечкой. Однако взлет ничуть не повлиял на качество изображения монитора.

— Потом? — Маша почесала в затылке. — Потом он предложил двадцать пять миллионов долларов. Или такую же сумму в рублях по официальному курсу. Мне за пять жизней столько не заработать… Я не согласилась.

Бибирев молчал, будто дожидался дальнейших признаний.

— Я…— Семцова запнулась. — В общем, я вытянула из этого человека кое-какие сведения. Вам интересно?

Она ожидала какого угодно ответа. Теоретически Бибирев мог сейчас отдать приказ пилотам посадить самолет обратно на Ржевку и вышвырнуть болтливую госпожу консультанта из проекта, а вдобавок обеспечить Маше огромное количество самых разнообразных неприятностей. Что ей стоило разорвать связь с «мистером Всезнайкой» немедленно, в самом начале подозрительного разговора? Но реакция адмирала Семцову просто ошеломила. Начальник службы государственной безопасности Российской Империи пожевал губами, посматривая куда-то в сторону от видеокамеры, затем качнул головой и преспокойнейше произнес:

— Нет, не интересно. Полагаю, это была чисто профессиональная информация, а я не собираюсь забивать себе голову лишним багажом.

— Но…— заикнулась Маша.

— Вы все правильно сделали, — пожал плечами Бибирев с самым безразличным видом. — Если когда-нибудь этот человек снова решит поговорить с вами — не противьтесь.

— Да в чем дело? — Семцова теперь по-настоящему забеспокоилась. Чисто автоматически отметила про себя — самолет уже набрал высоту и лег на соответствующий курс. Только куда?

— Понимаете, — медленно начал адмирал, — в этом беспокойном мире существуют силы, скажем так… э-э… надгосударственные. Точнее, внегосудар-ственные, не имеющие отношения к имперским министерствам, тайным службам великих держав или финансово-промышленным кругам. Списывать их со счетов было бы неосмотрительно, а то и глупо. В общем, сейчас ни о чем не беспокойтесь. Я подозреваю, с кем конкретно вы общались, и постараюсь проверить. А как только, — Бибирев неожиданно сменил тему, — мои фокстерьеры разнюхают след лисы, запулившей по вам вакуумной боеголовкой, я с удовольствием вам сообщу. Всего хоро…

— Последний вопрос! — поторопилась Маша. — Куда мы летим? То есть я и Сергей Казаков?

— Вот он вам все и расскажет, — улыбнулся Бибирев. — До свидания. Надеюсь, через несколько недель увидимся и вы заслуженно получите не ноль, помноженный на три, а немного больше. Доброй охоты, Маугли.

Связь была разорвана со стороны адмирала мгновенно. Экран просто погас, и только в уголке полыхал золотом значок Министерства обороны.

Мария Семцова застыла, будто ее удар хватил. Для полноты картины не хватало только текущей слюны из угла рта. Бибирев, конечно, не врал (люди его положения не размениваются на дешевые розыгрыши и откровенную ложь) — неожиданным абонентом Интернета, разговаривавшим с Машей, он сам быть никак не мог. Но откуда он узнал, как попрощался со штатным консультантом экспедиции Мудрый Удав Каа, явившийся из виртуальных далей всемирной компьютерной сети? Что за чертовщина?

— Поговорили? — участливо спросил из-за спины Казаков. — Мария Викторовна, ау! Отчего такой бледный вид?

— Да так, — нервно хмыкнула Маша. — Вот, кстати, адмирал сообщил, будто вы, Сергей, знаете все и расскажете мне о дальнейших наших действиях.

Самолет чуточку затрясло — воздушные ямы. Господин лейтенант уселся на подлокотник кресла, в котором разместилась Семцова, и скучным голосом отрапортовал:

— Часа через полтора мы приземлимся в Плесецке, на космодроме Вооруженных сил. Там сидим около суток, ждем остальную команду. Потом выходим на орбиту Земли, пересаживаемся и отправляемся в Дальний космос искать приключений на свою, извините, задницу.

— Да ничего, — махнула рукой Маша. — Я еще по прошлому путешествию к LV-426 привыкла к военному жаргону. А если вспоминать мои командировки и долгое общение с колонистами в дальних мирах, материться я научилась ничуть не хуже вас.

— Отлично, — откровенно фыркнул Казаков. — Идемте, познакомлю кое с кем. На этихсержантов не обращайте внимания — они только нас провожают и не входят в состав основной группы.

Маша отстегнула ремень и, увлекаемая лейтенантом, прошла дальше, в сторону пилотской кабины. Обнаружился еще один отсек с удобными креслами, обитыми синим бархатом, столиками, на которых громоздились бутылки с хорошим вином. Двое офицеров в серо-сизой форме германских ВВС при виде дамы встали.

Маша быстро окинула тевтонцев взглядом. Один в чине капитана, другой — обер-лейтенанта. Плетеные погоны с ромбиками, квадратные петлицы с дубовыми листьями и столь же квадратные челюсти. Смотрят, однако, вполне доброжелательно.

— Это и есть наши подельники. — Казаков улыбнулся углом рта. — Господа, позвольте представить самого умного человека в нашей компании головорезов — Мария Викторовна Семцова, консультант по вопросам чужой жизни.

— Очень рада, — кивнула Маша.

— Тот, который повыше и помрачнее, — продолжал Сергей, — офицер особого отряда по борьбе с терроризмом…

— Юлиус Эккарт, — чуть поклонился обер-лейтенант. Говорил он на русском. — Счастлив познакомиться, госпожа Семцова.

— Карл Реммер. — Рыжеватый капитан отнесся к Маше не менее любезно. И языком Пушкина и Толстого владел столь же свободно. — Присаживайтесь, ваша компания отлично скрасит скучную мужскую вечеринку.

Семцова пожала протянутые руки, не глядя на многозначительную ухмылку Казакова, выглядевшего по сравнению с высоченными и широкоплечими германцами, прямо скажем, маленьким и невзрачным.

— Большое спасибо, — ответила Маша, мигом вспомнив, что присутствие союзников на борту этого самолета ничуть не противоречит правилам игры, затеянной адмиралом Бибиревым. — Только, пожалуйста, господа офицеры, давайте не будем пока говорить о делах. Для этого время еще найдется.

Большой самолет цвета бурых морских водорослей плыл над облаками, посеребренными убывающей луной. Далеко в небесах поблескивали звезды, холодно посматривая на обжитый людьми мир. До Плесецка оставалось чуть больше часа пути.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. В ДОРОГУ ДАЛЬНЮЮ…

23 января 2280 года,космодром Плесецк, Россия

— Ой, Маша, ну вы таки не понимаете! Все разговоры о дальнейшем развитии цивилизации основаны только на внешнем впечатлении! Если теперь можно приготовить роскошный обед всего за сорок секунд с помощью консервантов и домашней квантовой печи, то это вовсе не означает, что мы далеко ушли от предков, скакавших на диких лошадях и объедавшихся полусырым мясом, поджаренным над костром! Обезьяну тоже можно научить нажимать на кнопки!

Семцова в продолжение этой бурной речи скатала снежок и запустила в собеседника.

— Вот! — восторжествовал худощавый мужчина в теплом комбинезоне на меху. — Очередное доказательство нашего варварства! Никаких аргументов, одни агрессивные действия, компенсирующие незнание и непонимание! Так что получите!..