ГЛАВА ПЕРВАЯ

Она уже почти опаздывала. Чарлз уговорил ее пойти в кафе и пропустить по стаканчику в обществе маленького толстого человечка, имя и должность которого должны были непременно произвести на нее впечатление.

Она просидела с ними ровно столько, сколько требовали приличия, и откланялась, несмотря на выражение недовольства на красивом лице своего сводного брата.

– Извините, но у меня у меня свидание.

Улыбка тронула губы Франчески. Она не лгала. Если подходить буквально, то это самое настоящее свидание, причем гораздо более приятное, чем игра в “Кто кого”, которую под видом непринужденной беседы о всевозможных “бентли” и “ролексах”, а также о всяких пустяках отдыха на побережье затеяли Чарлз и толстый человечек. Такие вещи не для нее. Для нее гораздо приятнее сидеть здесь, в своем гостиничном номере, и наблюдать за тем, как солнце, превратившись в огромный малиновый огненный шар, опускается на стоящие в порту на якоре роскошные яхты.

Захватывающее зрелище и, пожалуй, самое лучшее из тех, что за эти два дня ей пришлось наблюдать в Монако, со вздохом подумала Франческа, глядя на то, как солнце постепенно исчезает за горами. Не то чтобы ей не нравилось это крошечное княжество – наоборот, его узкие, петляющие улицы дышали древностью, очаровывали, и это впечатление не в силах были испортить даже многочисленные высотные здания, встречающиеся в Монте-Карло на каждом шагу.

Просто за свои двадцать три года она никогда прежде не видела столько роскоши вокруг. Казалось, все, начиная с позолоченных херувимов, украшающих потолок казино, и кончая бриллиантами на шеях и пальцах модно одетых женщин, которые щеголяли по авеню Изящных Искусств в туалетах от Картье, можно охарактеризовать одним словом – перебор. Чарлз не был с нею согласен.

– Не перебор, – сказал он утром, когда она стала возражать против того, чтобы выложить баснословную сумму за шелковую “кошечку”,[1] которая приглянулась ей в магазине. – Это преуспевание, Франческа. Признак богатства. – И он знаком велел продавцу завернуть комбинезон, а стоимость включить в счет. – Расслабься и отдыхай в свое удовольствие. Для этого я тебя сюда и привез.

Оказавшись в своей комнате, Франческа глубоко вздохнула. Да, подумала она, он с самого начала говорил об этом, с того момента, когда предложил сопровождать его на международную конференцию по финансовым вопросам. Она уже не раз бывала на подобного рода сборищах, и они не вызывали у нее восторга.

– Не могу, – ответила она Чарлзу, стараясь побыстрее придумать причину для отказа. – Много работы в галерее.

Брат тронул ее волосы – так он делал, когда они с ним были еще маленькими.

– Дорогая, я уверен, ты прекрасный работник, но вряд ли кто будет возражать против твоего отпуска.

Франческа посмотрела ему прямо в глаза.

– Это и правда будет отпуск? Или бесчисленное множество коктейлей и банкетов, на которых люди из кожи вон лезут, стараясь произвести впечатление друг на друга?

Чарлз улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой, которую она помнила с детства, когда ей было еще лет семь, а ему шестнадцать, и произнес:

– Мы прекрасно проведем время, обещаю тебе. Ну, соглашайся, ты же никогда не была на Ривьере. Это будет здорово.

В конце концов она согласилась. Путешествие обещало быть сказочным: Чарлз так рассказывал о море, о солнце и о чудесных маленьких городках, разбросанных между Каннами и Монако, что Франческа почти представляла их себе. Она мечтала о ежедневном праздном лежании на пляже, о шелковистых волнах теплого моря и о долгих беседах со сводным братом, которые еще больше укрепят их отношения. Они были очень близки в детстве, но последнее время как-то отдалились друг от друга.

Франческа, недовольно хмурясь, расстегнула молнию на льняном платье от Лагерфельда и стянула его через голову. Ей следовало раньше догадаться, куда ее втягивают, – еще тогда, когда Чарлз вдруг стал настаивать, чтобы она приобрела что-нибудь новенькое у Сакса, в то время как она утверждала, что готова к отъезду. И вот, пожалуйста, теперь она только и делает, что присутствует на ленчах, чайных церемониях, коктейлях и обедах, стараясь вовремя улыбаться и соответствовать тому, что Чарлз шутливо называл секретным оружием “Спенсер Инвестмент”.

– Ты самый лучший козырь нашей фирмы, – твердил он. – Позволь, я буду всем тебя представлять. – А когда она возразила, что чувствует себя неловко от повышенного внимания, Чарлз вздохнул:

– Знаю, дорогая. Но благодаря своей улыбке ты можешь за один вечер добиться для фирмы того, на что у меня уходит целый год напряженного труда.

Как она могла не согласиться, если он так просил? Чарлз заботился о ней все годы после гибели родителей в авиационной катастрофе и был добр и внимателен, как настоящий старший брат, хотя приходился ей сводным. Он не высказал ни тени недовольства, когда она не захотела заняться экономикой, а увлеклась искусством и дело Спенсеров тяжелым бременем легло лишь на его плечи.

Но Чарлз справился. Их семейная фирма процветала задолго до того, как они с Чарлзом наследовали равную долю контрольных акций, но при нем ее ждал поистине феноменальный успех. Из-за излишней скромности Чарлз мало рассказывал Франческе о своих делах – она знала только, что он разработал целый ряд блестящих новаторских предложений, позволивших произвести выгодные капиталовложения, благодаря которым “Спенсер Инвестмент” сразу шагнула вперед, оставив далеко позади своих конкурентов.

Чарлзу пришлось заново повторить весь курс математики и экономики, пройденный когда-то в университете, и он был вознагражден за свои труды. Франческа очень гордилась им. И если ей удастся своими нарядами и улыбками хоть капельку помочь ему, то она стиснет зубы и будет кокетничать с любым, на кого укажет Чарлз.

Но не сегодня. Сегодняшний вечер, их предпоследний вечер в Монако, принадлежит ей, и только ей. Долой наряды, украшения, косметику! Никаких обедов с омарами в “Куполе” или с икрой и шампанским в “Людовике Пятнадцатом”!

Франческа, улыбаясь, отбросила туфли, платье и облачилась в белые хлопчатобумажные брюки и обтягивающую маечку. Легкими летящими движениями она собрала рассыпавшиеся по плечам волосы цвета пшеницы в хвостик. Сегодня вечером сбудутся мечты последних двух дней! Сначала небольшая прогулка на вершину Собачьей Головы, чтобы полюбоваться открывающимся оттуда видом, потом пицца в “Пиноккио”. Представив себе жующего пиццу Чарлза, Франческа широко улыбнулась.

Девушка вытащила из шкафа сандалии и натянула их на ноги. После ужина она собиралась уговорить брата поехать на предоставленном им “мерседесе” в Жуан-ле-Пэн или в Ниццу. Франческа негромко засмеялась. На самом деле она почти надеялась, что Чарлз откажется. Тогда она сама повела бы машину по Большому Карнизу – легендарной, захватывающей дух дороге между Монако и Ниццей.

– Франческа?

Вздрогнув, она подняла голову. Дверь спальни распахнулась, и в комнату вошел Чарлз. Его лицо освещалось лунным светом, проникающим сквозь открытую балконную дверь.

– Что ты делаешь в темноте? – спросил он. – С тобой все в порядке?

– Да, конечно. Все хорошо.

– Почему ты убежала, чтобы сидеть тут и хандрить?

Обстановка подходит моему настроению, Чарлз. – Она услышала щелчок выключателя, – и внезапно наполнивший комнату свет на секунду ослепил ее.

– Эй, – весело вскрикнула Франческа, – ты что, хочешь ослепить меня?

Чарлз высоко поднял брови:

– И ты собираешься в этом пойти на званый вечер к маркизе, дорогая? – Он засмеялся. – Боюсь, твой наряд не будет сочетаться с моим смокингом.

Лицо Франчески погасло.

– Какой вечер? Чарлз, ты же обещал, что я проведу весь день и вечер по своему усмотрению.

– Да, знаю. Но я только что получил приглашение. – Он прошел к ее платяному шкафу и заглянул внутрь. – В другое время я бы и не подумал принимать такое позднее приглашение, но там будет вся мадридская группа. Это люди, ради установления с которыми деловых отношений я прилагал немало усилий.

– Но ведь я там тебе не нужна, правда? Я имею в виду, это будет большой вечер, народу соберется очень и очень много.

– А где та золотистая вещица, в которой ты была в день моего рождения в прошлом месяце? Ты не взяла ее с собой?

– Чарлз, ты не слушаешь меня! Я не любительница званых вечеров, ты же знаешь.

– А, вот она, – он с улыбкой повернулся к ней, держа в руках переливающееся платье. – Маркиза особо упомянула тебя, Франческа. Она сказала, что ей не терпится снова встретиться с тобой. – Не дождавшись ответа, он вздохнул. – Но я думаю, что смогу извиниться за тебя.

Франческа не могла не заметить удрученного выражения на его лице.

– Неужели мое присутствие настолько необходимо? – не сводя с него глаз, медленно вымолвила она.

Чарлз пожал плечами.

– Ты сама знаешь, дорогая. Людей посмотреть и себя показать – вот и все дела. Но если ты не хочешь…

Она вздохнула:

– Ладно, я подумаю, дай мне полчаса.

Чарлз улыбнулся и, чмокнув ее в макушку, направился к двери.

– Спасибо, дорогая. Я не останусь в долгу, обещаю тебе.

– Конечно, – улыбнулась Франческа в ответ. – Завтра ты проведешь весь день со мной, исполняя мои желания.

Его улыбка стала гаснуть.

– Ты так говоришь, словно сегодня я обрекаю тебя на невыносимые пытки, – обиженно сказал он.

– А разве нет? – засмеялась она. – Ладно, поживем – увидим.

Спустя два часа Франческа – одетая по просьбе Чарлза в тонкое золотистое платье и с уложенными на затылке волосами – пришла к выводу, что этот званый ужин если и не пытка, то весьма напоминает ее. Прежде всего выяснилось, что отнюдь не маркиза хотела видеть Франческу – встречи жаждал маркиз. Он запечатлел на ее щеке свой влажный поцелуй, причем целился в губы, но промахнулся, поскольку она вовремя повернула голову. Потом обхватил ее за талию своей рыхлой, мясистой рукой и двадцать минут кружил по переполненному танцевальному залу, дыша в лицо джином.

Франческу спасла маркиза, предложив показать дом, или коттедж, как она его называла. Такое скромное определение могло вызвать только смех. Коттедж на самом деле представлял собой огромное, сплошь в лепнине, строение с вьющимися растениями на стенах, с красной черепичной крышей, искусственными садами и великолепным видом на море, от которого захватывало дух.

Но как ни был огромен дом, в нем явно не хватало воздуха. Комнаты представляли собой нагромождение богато накрытых столов с едой и напитками, у которых группками стояли люди. Они пили, ели и разговаривали, пытаясь перекричать шум оркестров.

– Мы пригласили два оркестра. – проворковала маркиза. – Один из них – как это у вас называется? – рок-группа. А другой более спокойный.

Но выяснилось, что оркестры не в силах справиться с таким количеством танцующих. К одиннадцати часам в обоих танцевальных залах, расположенных по разным концам огромного дома, яблоку было негде упасть. Тем не менее каждый раз, когда кто-нибудь приглашал Франческу на танец, Чарлз настойчиво советовал ей пойти потанцевать.

– Иди, дорогая, повеселись, – повторял он. Она старалась. Но мужчины на Ривьере оказались такими же, как и в Нью-Йорке, ничего нового и интересного для себя Франческа в них не обнаружила. Ей не нравилась их манера разговора – порой они выражались как последний извозчик, не нравился ей и запах какого-то новомодного одеколона, а больше всего не нравилось то, что некоторые из них позволяли себе распускать руки.

– Хорошо тебе тут? – без конца осведомлялся Чарлз.

Судя по его виду, ему самому было неплохо. Когда рядом с ними опять возник маркиз и обнял их за плечи, Чарлз просто засиял.

– Я приглашаю вас в полночь на ужин.

Это прозвучало не как приглашение, а как само собой разумеющееся. Франческа любезно улыбнулась и сказала, что на самом деле не очень голодна.

Чарлз с улыбкой посмотрел на нее, но она заметила в его глазах недовольство.

– Моя сестра вечно сидит на диетах, – соврал он. – Но уверен, она не откажется отведать все эти восхитительные яства. Мы с радостью принимаем ваше предложение, милорд.

Маркиз похлопал его по спине.

– Отлично. А сейчас, может быть, поговорим? Я бы хотел побольше узнать о ваших финансовых проектах.

Когда мужчины ушли, Франческа перевела дух. Завтра она поговорит с Чарлзом. Одно дело правила вежливости, но совсем, другое – когда начинаешь чувствовать себя объектом торга. Конечно, брат не хотел ничего дурного, но именно из-за него она попала в такое положение. Пора дать понять Чарлзу…

– Привет. – Франческа нодняла голову и увидела молодого человека, имени которого не знала. Он с улыбкой протягивал ей бокал шампанского. – Мне показалось, вам хочется пить, и я решил проявить к вам сострадание.

Франческа взяла бокал и не спеша пригубила его, а молодой человек пустился в рассуждения о разнице между пляжами Ривьеры и Южной Америки. Казалось, он полон решимости провести сравнительный анализ каждой песчинки, которую когда-либо видел. Она улыбнулась как можно приветливее, надеясь, что ей удастся подавить зевоту, и тут вдруг случилось невероятное: она почувствовала, как по спине у нее поползли мурашки.

Кто-то пристально смотрел на нее. Девушка всем существом ощущала этот взгляд. Она заморгала, пытаясь сосредоточиться на том, о чем говорил стоящий рядом парень. Что-то о багамских пляжах и…

Странное ощущение повторилось. Но это же глупо. В таком переполненном зале человек может видеть только своего ближайшего соседа, но уловить какие-то взгляды, бросаемые издалека? Это просто невозможно.

И все же мысль о том, что на нее смотрят, причем упорно, не покидала ее.

Франческа, делая вид, будто хочет встать в более удобное место, медленно повернулась и осторожно пробежала глазами по толпе. Так и есть – какой-то мужчина наблюдал за ней! Она никогда прежде не видела его. Точно, не видела. Встретив однажды, такого мужчину вряд ли забудешь. По одежде он нисколько не отличался от остальных: на нем был белый смокинг. И рубашка у него, как и у многих других, была с кружевным гофрированным воротничком. Но эта рубашка лишь оттеняла мужественность его загорелого сурового лица, а элегантный смокинг выгодно подчеркивал его широкие плечи и стройную, сильную фигуру.

С ним была женщина, сногсшибательная брюнетка в кремовом атласном платье. Она уверенно держала его под руку, ее миловидное лицо было обращено к нему. Однако внимание мужчины занимала Франческа: поверх толпы он устремил на нее взгляд своих синих глаз. Кажется, синих, или, может, черных? Да.

Черных. Черных, как ночь или как ночное беззвездное небо.

Когда их взгляды встретились, у Франчески перехватило дыхание. Ей захотелось отвести взгляд, но глаза мужчины уже держали ее в плену, и, казалось, так будет длиться вечно. Наконец неторопливая, холодная улыбка тронула его губы, он перевел глаза и, внимательно изучив ее фигуру, снова посмотрел ей в лицо. Теперь он улыбался по-другому, как будто только для нее, от его взгляда кровь закипела у нее в жилах. Франческа почувствовала, как сильно забилось сердце и краска залила щеки.

Неожиданно брюнетка, проследив за взглядом своего спутника, тоже обернулась, и взгляды женщин встретились. Красивое лицо брюнетки омрачилось, она повернулась к мужчине, схватила его за запястье и увлекла на танцевальную площадку. Толпа забурлила вокруг них и поглотила в одно мгновение, а Франческа неожиданно осознала, что с самой первой секунды этой встречи и до сих пор продолжает стоять затаив дыхание.

Дрожащими руками она поставила свой бокал.

– Прошу извинить меня, – вежливо сказала она и, прежде чем молодой человек успел что-либо возразить, оставила его и направилась к двери.

На террасе народу было немногим меньше, но там все же чувствовался свежий воздух. Франческа несколько секунд постояла, не двигаясь и делая глубокие вздохи, а потом рассмеялась. Возможно, Чарлз прав: ей надо немного перекусить. У нее, должно быть, закружилась голова, наверняка так оно и есть. Иначе как объяснишь всю эту чепуху?

Франческа заторопилась к широкой кирпичной лестнице, которая вела в сад, окружающий дом. У кого угодно закружится голова, если два часа подряд дышать сплошной парфюмерией и сигаретным дымом. Надо пройтись, проветриться.

Сад был устроен террасами, плавно опоясывающими крутой склон. Узкая тропинка петляла между гнущимися под тяжестью бутонов розовыми кустами и выступающими за ними густыми зарослями. Вскоре Франческа оказалась вдали от назойливого шума. Она замедлила шаг. Прогулка в одиночестве оказалась весьма кстати. В одиночестве ли? На какое-то мгновение ей показалось, что за ней идет тот самый человек, которого она увидела в зале.

От этой мысли сердце ухнуло вниз. Она остановилась, полуобернулась и, приподнявшись на цыпочки, посмотрела, нет ли кого сзади. Мысль о том, что за ней идут по пятам, была… была…

Франческа в душе посмеялась над собой. Да, подумала она, с головой у тебя не в порядке. Вскоре она подошла к каменной ограде, у которой заканчивалась тропинка. Ей захотелось вернуться в дом, занять место за столом рядом с братом и ждать благосклонной улыбки фортуны, когда Чарлз закончит дела с маркизом и они смогут…

– Говорят, отсюда можно увидеть берега Италии.

Франческа резко обернулась. Это был он – тот самый человек, который недавно смотрел на нее. Мужчина стоял на расстоянии вытянутой руки, загораживая собой все пространство вокруг.

– Что вы здесь делаете? – спросила она, покраснев.

– Так же как и вы, любуюсь пейзажем, – с улыбкой ответил он. – Вы против?

Она вспыхнула:

– Это место для всех. Его улыбка стала шире.

– Правда? Мне кажется, маркиза ваши слова расстроили бы.

– Я не совсем то хотела сказать. Я имела в виду… – Франческа еще больше покраснела, проклиная себя за косноязычие. Чувствуя, что позволяет незнакомцу втянуть себя в игру, она зло произнесла:. – Послушайте…

Он вскинул брови.

– Да?

Франческа, обдав незнакомца ледяным взглядом, продолжила:

– Освободите, пожалуйста, дорогу. Я бы хотела пройти.

Он шагнул вперед и оказался в полосе лунного света.

– Но вы даже не взглянули на эти горы, – мягко заметил он. – Это Приморские Альпы. Там пролегает итальянская граница.

– Что вы говорите, – по-прежнему холодно оборвала она. – Из окна моего гостиничного номера открывается гораздо более красивый вид. Будьте все-таки любезны.

Она хотела пройти мимо него, но незнакомец вытянул руку и легонько дотронулся до ее плеча; Франческа кожей ощутила его прохладные пальцы.

– Вы ведь хотели, чтобы я пошел за вами, – его низкий голос звучал уверенно. – Я наблюдал за вами. Вы искали меня взглядом.

– Ничего подобного я не делала, это все ваши выдумки.

Он посмотрел на нее своими бездонно-черными глазами.

– Вы уверены? – тихо спросил он.

Ей вдруг захотелось убежать от этого человека в ярко освещенный дом и там почувствовать себя в безопасности. Но пальцы, словно стальные наручники, крепко держали ее за плечо.

– Вы переоцениваете себя, – с холодным презрением бросила Франческа. Сердце ее бешено стучало. – Сделайте наконец одолжение, пропустите меня!

Он засмеялся.

– Могу поспорить, вас все беспрекословно слушаются, не так ли? Эта царская осанка, этот ледяной тон.

– Не говорите глупости!

– Черт возьми, да молодые люди, наверное, каждый раз при вашем появлении падают на колени. Неужели вы не чувствуете ни капли вины за то, что творите с ними? – Белоснежные зубы блеснули в улыбке.

– Немедленно отпустите меня! – с яростью воскликнула Франческа.

– Должен заметить, что мне доставило огромное удовольствие наблюдать за вами. Как вы играете этими бедными мальчиками, позволяя им падать к вашим ногам. – Его улыбка стала призывной, как тогда, в первые минуты их встречи.

– Все это игра, bellissima?[2] – Его рука скользнула вниз к ее запястью, и пальцы сжали ее ладонь. – Или это просто означает, что ни один мужчина пока не сумел пробудить в вас желания?

Дрожь пробежала по ее телу.

– Если вы сейчас же не отпустите меня, – сказала она, – я…

Его смех не дал ей договорить.

– Что вы? Начнете кричать?

– Да, – ее голос дрогнул. – Начну. Буду кричать и кричать.

– Тогда начинайте, – шепнул он. Одной рукой он обнял ее и притянул к себе, а другой заскользил по шее и, дойдя до подбородка, приподнял ей голову так, чтобы видеть ее губы. – Кричите, если вам действительно этого хочется. – Большим пальцем он медленно провел по ее губам. – Но сначала поцелуйте меня, поцелуйте по-настоящему, как вы сделали это глазами, когда смотрели на меня сегодня. А потом… потом скажете мне, что хотите уйти отсюда. Неровное дыхание вырывалось из приоткрытых уст Франчески.

– Вы с ума сошли, – прошептала она.

– Разве? – Он улыбнулся и поцелуем накрыл ее губы.

Франческа стояла не шевелясь, убеждая себя, что он оставит ее в покое, если она не будет сопротивляться. Позже, у себя в номере, когда луна и звезды снова заняли свои привычные места на небесной тверди, она спрашивала себя, не эта ли пассивность сгубила ее?

Если бы она сопротивлялась, то наверняка не потеряла бы голову от этого поцелуя. Незнакомцу не удалось бы так дразняще побуждать ее губы раскрыться ему навстречу. Возможно, он не смог бы тогда с такой легкостью проникнуть языком в ее рот и заставить все ее существо вспыхнуть неведомым огнем.

Какая-то волна поднялась из глубин ее души, и Франческа поплыла на ней. Из ее груди вырвался стон, такой тихий, что, казалось, никем не услышанный, он тут же растворился в ночной темноте. Но незнакомец все услышал и все понял; он крепко обнял Франческу и, проведя руками по ее спине, прижал к себе.

– Да, – яростно пробормотал он. – Да.

Его торжествующий голос, подобно электрическому разряду, пронзил все ее существо. Губы Франчески раскрылись, руки взметнулись вверх, пальцами она судорожно сжала ткань его рубашки и крепче прижалась к нему.

Неудержимый чувственный стон вырвался из груди незнакомца.

– Я этого хотел с той самой минуты, как увидел тебя, – прошептал он и стал покрывать ее шею горячими поцелуями. Франческа почувствовала, как он начал вытаскивать заколки из ее волос, а потом рассыпал их по плечам. Он погрузил в них свои ладони и приблизил ее лицо к себе. – Bellissima, – прерывисто шептал он, – до чего ты красива!

Господи, что с ней происходит? Она тонула, тонула в море, более сладостном, чем то, которое билось внизу о камни. Руками она обхватила шею незнакомца, погладила его по волосам. Они оказались шелковистыми. Он губами дотронулся до ее кожи, и она закрыла глаза в истоме. Вот бы почувствовать прильнувшее к ней его обнаженное тело! Так ли его кожа горяча, как его губы? Тело его будет тяжелым, когда он прижмет ее к мягкой кровати?

Из глубины сада раздались голоса, приближающиеся к тому месту, где, прижавшись друг к другу, стояли они. Хруст гравия, звонкий смех.

Франческа сжалась в его объятиях. Рассудок быстро вернулся к ней, а вместе с ним и страх разоблачения.

– Отпустите меня! – Незнакомец медленно поднял голову и посмотрел ей в глаза; смысл сказанного медленно доходил до него.

– Черт побери, – прошипела она, толкая его в грудь, – вы что, не слышите? Кто-то идет.

Он поймал ее за запястье.

– Там моя машина, настойчиво произнес он. – Через полчаса мы будем в Ницце.

– Нет. Вы с ума сошли. Я не могу.

– Потом – Париж, Рим. – Он увлек ее с тропинки под тень пальмы и так поцеловал, что у нее снова перехватило дыхание. – Я знаю такое место в горах за городом, где камни образуют кольцо. Сейчас его освещают звезды. – Руки незнакомца требовательно заскользили по ее телу. – Я хочу любить вас там, inamorata,[3] чтобы только звезды видели нас.

Она задрожала.

Тем не менее шаги приближались, и внезапно Франческа увидела себя глазами других, его глазами: женщина, потерявшая голову от объятий мужчины, которого видит впервые и имени которого даже не удосужилась узнать.

Она стала вырываться из его рук. В это время на тропинке появилась группа развеселых гостей.

– Ого, – с приглушенным хихиканьем произнес чей-то голос, – здесь что-то происходит.

Люди со смехом расступились, и Франческа прошла мимо. Она услышала за спиной взрыв пьяного смеха, затем сердитый голос, который явно принадлежал незнакомцу, и стремглав помчалась к спасительным огням дома.

Чарлз ждал ее на ступеньках террасы.

– Где ты, черт возьми, была? – злым голосом спросил он. – Маркиз повсюду ищет тебя. – Чарлз отпрянул назад и уставился на нее. – Что случилось? – спросил он. – Посмотри на себя, Франческа. Ты похожа на …

Она вспыхнула под его взглядом. Страшно представить себе, какой у нее сейчас вид: волосы растрепаны, лицо пылает. И ничего не объяснишь, ведь это так унизительно. Франческа решила не вдаваться в подробности и на ходу бросила:

– Я еду в отель, Чарлз.

Она боялась, что он остановит ее, начнет выспрашивать, но этого не произошло.

– Хорошо, – согласился он, – но маркиз…

– К черту маркиза! – вскинув голову, дрожащим голосом произнесла она.

У Чарлза был такой вид, словно она ударила его.

– Шш, – сказал он, махнув рукой и оглянувшись на дом.

Франческа развернулась на каблуках и пошла по узкой дорожке, которая, извиваясь, спускалась по крутому склону.

– Я поеду на машине, – бросила она через плечо. – А ты вызывай такси.

Последовала секундная пауза, потом Чарлз, выругавшись, присоединился к ней.

– Какой дьявол вселился в тебя сегодня? – проворчал он по пути к машине.

Чертовски своевременный вопрос, – тоскливо подумала она.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Франческа тихонько открыла дверь своей спальни в отеле и заглянула в их общую с братом гостиную. Чарлз уже сидел за завтраком и, намазывая масло на рогалик, хмуро просматривал свежий номер “Интернэшнл геральд трибюн”.

Она замешкалась. Мучительно захотелось обратно, захлопнуть дверь и, спрятавшись за ней, дождаться, пока он уйдет. Но что это ей даст? Все равно рано или поздно придется увидеться с ним, и ожидание этого мгновения только осложнит ее положение.

Прошлой ночью Чарлз дал ей возможность отмолчаться. Однако Франческа знала, что это не совсем так. На самом деле Чарлз рассердился на нее, поэтому был угрюм и молчалив. В подобных случаях он всегда вел себя одинаково. Обычно она отвечала шутками на его мрачную молчаливость и старалась растормошить брата.

Но вчера вечером она просто воспользовалась его настроением. После того как они покинули дом маркиза, она не проронила ни слова, если не считать торопливо брошенного пожелания спокойной ночи уже в отеле. Потом она прошла в свою комнату, закрыла дверь и попыталась осмыслить то, что произошло в саду.

Франческа вздохнула. Никогда в жизни она не вела себя подобным образом. Чем все это объяснить? Да, этот мужчина очень привлекателен, но она знакома с десятками не менее привлекательных мужчин. Они составляли основу нью-йоркского высшего общества. Конечно, не каждый – а может, даже никто – не обладал такой мужественностью, как вчерашний незнакомец, ну и что из того? Она же не наивная мечтательная девочка, которая готова разомлеть от одного вида сексуально привлекательного мужчины.

Однако он заставил ее потерять голову. А вся эта чепуха насчет того, что он почувствовал, впервые увидев ее…

Франческа с отвращением закрыла глаза. Старая песня.

Но если все так – а она была уверена в этом, – тогда почему же она сама упала в его объятия? У нее буквально горела кожа. Почему она растаяла от его прикосновений? Она ведь даже не знает, как его зовут. “Или это просто означает, что ни один мужчина пока не сумел пробудить в вас желания?”

Она широко раскрыла глаза. Голос, звучавший в ее голове, послышался так отчетливо, что на мгновение ей показалось: этот человек здесь, в комнате. Она никогда не забудет его бархатный голос, принадлежащий явно американцу, несмотря на все эти “cara”[4] и “bellissima”.

– Франческа? Это ты, дорогая?

К ней обращался Чарлз. Час расплаты настал, подумала она. И, сделав глубокий вдох, посмотрелась в зеркало. Лицо бледнее, чем обычно, но не такое ужасное, как она себе представляла.

– Франческа?

Еще один глубокий вдох. Теперь улыбка.

– Да, – отозвалась она и быстро шагнула в гостиную с таким видом, будто это утро ничем не отличалось от остальных.

Чарлз оторвался от газеты:

– Доброе утро.

– Доброе утро, наклонившись, Франческа чмокнула его в щеку. – Мм, так вкусно пахнет кофе. Как раз то, что мне нужно.

Она опустилась на стул напротив него. Чарлз посмотрел на нее, потом потянулся к кофейнику и молочнику с горячим молоком, которые стояли на сервировочном столике.

– Налить?

– Да, пожалуйста. – Она смотрела, как он чуть наклонил их и в ее чашку потекли две тоненькие струйки – черная и белая.

– Настоящий кофе с молоком, – сказала она, улыбаясь. – За последние дни ты неплохо этому научился.

Брат подвинул к ней корзиночку с теплыми рогаликами и бриошами.

– Как говорится, – весело сказал он, – с кем поведешься. – он замолчал, наблюдая за тем, как она разломила рогалик и начала намазывать его малиновым джемом. – Итак, чем займемся сегодня?

Она изо всех сил постаралась сдержать вздох облегчения. Никаких вопросов. Слава Богу. Потому что ей нечего ответить.

– Если, конечно, ты свободна.

Она с улыбкой положила на стол нож для масла.

– Естественно, я свободна. Ты сам знаешь. Сегодня наш последний день, мы же договорились посетить Океанографический институт, помнишь?

Чарлз положил локти на стол и уперся подбородком в ладони.

– Да, договорились. – Взгляд его был холоден. – Я подумал, может, у тебя другие планы.

– Другие? Что ты имеешь в виду? Он пожал плечами.

– Это ты мне объясни.

Его голос звучал немного насмешливо. Франческа поежилась.

– Как мне объяснить, – сказала она, – если я даже не знаю, о чем ты говоришь?

Углы его рта тронула едва заметная, неприятная улыбка.

– Я подумал, может, ты готовишься к встрече со своим другом.

– С моим… – она сглотнула. – Что ты имеешь в виду?

– Я говорю о том человеке, с которым у тебя была маленькая романтическая встреча прошлой ночью.

По ее щекам пошли малиновые пятна.

– Ты несправедлив. Я ни с кем не встречалась, – сказала она.

– Прошу тебя, Франческа, – брат откинулся назад и скрестил руки на груди. – Я же не глупец.

Она глубоко вздохнула.

– Чарлз…

Он холодно перебил ее:

– Нет смысла отрицать это. Я же видел, на кого ты была похожа.

– Хорошо. Я была… я была с одним человеком. Но это совсем не то, что ты…

– Как ты могла? – Чарлз оттолкнул свой стул и вскочил на ноги. – Как ты могла так вести себя?

Франческа посмотрела на него.

– Ты не имеешь права говорить со мной в подобном тоне, – тихо сказала она.

– Правда? – Его губы сжались.

– То, что я сделала… это было глупо. Но я не ребенок, Чарлз. И не собираюсь спрашивать у тебя разрешения каждый раз, когда… – она заколебалась и стала рассматривать содержимое своей чашки. – Послушай, – тихо произнесла она наконец, – я не могу объяснить случившееся. Это было сумасшествие. Я знаю. Но…

– А каково было мне? – сквозь зубы процедил Чарлз. – Я, как идиот, без конца извинялся перед маркизом. Сначала говорил, что ты, наверное, вышла подышать. Или плохо себя почувствовала. Или, наверное, занята разговором в другом конце зала. – Он сжал спинку стоявшего около нее стула и наклонил к ней потемневшее лицо. – А ты все это время в темном саду играла с кем-то в кошки-мышки.

На щеки Франчески снова набежала краска, но она не отвела глаз.

– Я бы не сказала, что ты выбираешь выражения, – ровным голосом заметила она.

– А я бы не сказал, что на тебя можно положиться. Ты же знала, что должна ужинать с маркизом. – Чарлз встал и проследовал к окну. – Ты слышала, как я заверил его, что ты непременно будешь. Но разве для тебя это что-то значит? – повернувшись, спросил он. – Нет. Ничего не значит. Ты ушла и…

– Так из-за этого весь шум? – она уставилась на него. – Ты расстроен, потому что я не сдержала обещания, которое ты дал от моего имени?

– Ты даже понятия не имеешь, – продолжал свое Чарлз, – сколько денег инвестировал маркиз в нашу фирму, моя дорогая сестрица! И ты даже смутно не представляешь, сколько он еще собирается вложить. Франческа улыбнулась.

– Не могу поверить. Я-то думала, ты беспокоишься обо мне, а ты все это время пекся о своем драгоценном маркизе.

– Сестричка, дорогая, маркиз не мой, он наш. Он наш клиент, как ты этого не поймешь? И заслуживает соответствующего отношения.

– Которое выражается в моих с ним совместных ужинах? – Она покачала головой и отодвинула свой стул. – Нет уж, спасибо. Такие игры не по мне.

– Гостеприимство составляет часть успеха в бизнесе.

– Я не спорю, – вставая со стула, произнесла она. – Но мне не нравится, как ты порой используешь меня для заманивания нужных людей.

Чарлз обиделся:

– Это смешно. Я уже говорил тебе, ты козырь нашей компании.

– Совершенно надуманный. Я же не имею к ней никакого отношения.

– Имеешь, Франческа, – брат посмотрел на нее, – и самое прямое, – он улыбнулся. – Ты владеешь половиной контрольного пакета акций, забыла?

– Хорошо. Но работаешь с ними ты. Он вспыхнул:

– Тебя не устраивают решения, которые я принимаю в отношении фирмы?

– Нет, конечно, устраивают. Просто я…

– Я всегда старался сделать как лучше. Хотелось бы думать, что тебе это известно как никому другому.

– Я знаю, Чарлз. Я только имела в виду… Уголки его рта скорбно опустились.

– После смерти родителей надо было протащить фирму в двадцатый век.

– Это я тоже знаю, – быстро сказала она. Злость на его лице сменилась таким несчастным выражением, что у нее заболело сердце. – Ты много трудился, Чарлз. И у тебя все здорово получилось.

Он сухо кивнул.

– Видит Бог, я старался, хотя порой мне было нелегко.

– Конечно, – кивнула она. – Конечно, нелегко. Ты так много взвалил на себя.

Он пожал плечами и отвернулся.

– У меня не было выбора.

Франческа прикусила губу. Что правда, то правда, подумала она, глядя на приподнятые плечи брата. Жизнь потребовала от Чарлза многого. Августус Спенсер женился на матери Франчески, когда девочке было около восьми лет, а Чарлзу семнадцать. Через девять лет, когда самолет родителей потерпел крушение в горах Колорадо, на плечи Чарлза неожиданно легло бремя ответственности за судьбу инвестиционной компании, основанной отцом, а также забота о сводной сестре.

Он нес свой груз без единой жалобы, ничего не требуя взамен. И только в последнее время, после того как она закончила курс изящных искусств в университете, ей время от времени приходилось выполнять обязанности хозяйки или сопровождать брата во время неофициальных встреч.

Франческа почувствовала укоры совести. Уж можно было постараться ради человека, который последние шесть лет был тебе отцом, братом и кормильцем!

Она что, умерла бы, если бы поужинала вчера с маркизом?

Франческа вздохнула. Чарлз все так же стоял у окна, спиной к ней. Она негромко позвала его:

Чарлз?

– Что?

Она подошла к нему и дотронулась до его руки.

– Я не хотела вчера подводить тебя. Наступило молчание, потом он тоже вздохнул:

– А я не собирался давить на тебя.

– Мне просто было неприятно, что маркиз лип ко мне.

Чарлз повернулся к ней.

– Ты ему понравилась, дорогая. Разве это плохо?

– Наверное, нет. Просто он так смотрел на меня. Он улыбнулся.

– Глупая девочка. Говорю тебе, он очарован тобой, вот и все. У него внучка твоего возраста.

Франческа коротко рассмеялась:

– Сомневаюсь, что он смотрел на меня как дедушка.

– Уверен, ты неправильно его поняла. Он действительно милый старик.

Она вздохнула:

– В таком случае я дважды сожалею, что разочаровала тебя.

– Если это действительно так…

– Ты же знаешь, что да.

Чарлз обнял Франческу за плечи.

– Тогда мы можем принести свои извинения сегодня вечером. Маркиз пригласил нас в казино. Он сказал, что хотел бы видеть тебя рядом с собой как очаровательный знак удачи.

Франческа почувствовала спазм в желудке.

– Это обязательно?

Что-то блеснуло в его глазах – раздражение, подумала она, а может быть, злость, – но так быстро исчезло, что девушка решила: ей померещилось.

– Нет, – невозмутимо ответил Чарлз, – конечно, нет. Я извинюсь по телефону.

– Ты точно уверен, что проблем не будет?

– Не беспокойся об этом, дорогая. – Он улыбнулся, и она поняла, чем насторожило ее выражение его глаз: в них читалось разочарование. – Я не хочу доставлять тебе никаких неудобств. Старик, наверное, не будет скучать без нас. Мне кажется, он наприглашал туда половину своих вчерашних гостей.

– Ты хочешь сказать, что мы будем не единственными его гостями?

Чарлз, потянувшись за телефоном, кивнул ей:

– Да, скорее всего.

– Ну, тогда – она с шумом выдохнула, – давай пойдем. – Он повернул к ней удивленное лицо, и она улыбнулась. – Мы примем приглашение маркиза, как ты хотел, – ее улыбка стала шире. – Не знаю, принесу ли я удачу маркизу, но в казино, должно быть, здорово.

– Спасибо, дорогая, – брат поцеловал ее в лоб. – Я сейчас быстро сделаю пару звонков, и мы поедем.

И только после того, как он вышел из комнаты, Франческа вдруг подумала, что если в казино приглашена половина вчерашних гостей маркиза, то и незнакомец, встреченный ею в саду, вполне может оказаться там.

От перспективы такой встречи нервная дрожь пробежала по всему телу Франчески, и на душе у нее стало тревожно. Никакого желания встретиться с незнакомцем вновь у нее не было.

Франческа выпрямилась. Но тем не менее она не собирается отсиживаться в этой комнате в страхе перед новой встречей с ним. Из-за него она повела себя как идиотка, но сделанного не вернешь.

Поэтому чем скорее она выбросит это дурацкое происшествие из головы, тем лучше.

День прошел быстро. Чарлз был отличной компанией: он умел быть неподражаемым и внимательным кавалером, когда хотел. Сначала он повел ее в Океанографический институт, где они с восторгом наблюдали огромных осьминогов и с удивлением взирали на резервуары, полные пестрых тихоокеанских рыб. Затем они посетили Экзотический сад, славившийся своими тропическими растениями и кактусами, которые нисколько не уступали известным Франческе экземплярам с американского Юго-Запада. Молодые люди побывали и в прохладной, расположенной в отвесной скале, пещере, где сохранились следы доисторических обитателей побережья, а потом угощались знаменитым ниццким салатом в симпатичном, довольно шумном кафе недалеко от отеля “Эрмитаж”.

Чарлз настоял на том, чтобы прогуляться по авеню Изящных Искусств, по пути заглядывая в витрины всех бутиков. Он купил себе золотые водонепроницаемые часы от Картье.

– Валютный курс нас устраивает, – сказал он, а когда Франческа, заглянув в магазин фирмы “Диор”, со вздохом оглядела шелковое платье, переливающееся различными оттенками закатного багрянца, он стал уговаривать ее приобрести его. – Это платье как раз для тебя, дорогая.

– Но оно стоит бешеные деньги, Чарлз. К тому же я могу обойтись без него.

– Наденешь его сегодня вечером, – сказал он. – Ради маркиза; мы спишем стоимость за счет фирмы, как деловые расходы.

Он произнес это с шутливой улыбкой на лице, но Франческа с трудом заставила себя улыбнуться ему в ответ. А позже, когда она смотрела в зеркало на свое отражение в ниспадающих волнах розового и малинового шелка, который мягко облегал ее грудь и бедра, то почувствовала внезапный прилив неловкости.

Она лихорадочно начала расстегивать молнию на спине. В шкафу у нее немало других платьев, не хуже, чем это. Что из того, если она наденет какое-нибудь из них?

В дверь постучали, и вошел Чарлз.

– О, Франческа, ты выглядишь прекрасно, – заулыбался он. – И готова минута в минуту.

– Вообще-то не совсем. Я как раз собиралась…

– А, вижу, вижу. Тебе надо застегнуть молнию. Ну, повернись, дорогая, я помогу тебе.

– Нет. Я хотела сказать…

Однако возражать было уже поздно. Молния поползла вверх; потом Чарлз взял ее за плечи и повернул к себе. Его светлые глаза скользнули по ней, и на какое-то мгновение ей пришла в голову безумная мысль, что они блестят, как льдинки.

– Отлично. Маркиз наверняка будет счастлив.

Франческа, испытывая неловкость, засмеялась.

– Что?

– Я шучу, дорогая, – сказал Чарлз, слегка приобняв ее за талию. – А теперь пошли. Посмотрим, удастся ли нам сегодня завоевать то, к чему мы упорно стремились.

Монте-Карло сердце крошечного княжества Монако. Кроме того, это название всемирно известного казино и скалистого холма, на котором оно расположено. Это прелестный образец la belle eроque,[5] его башни и декоративный фасад отражают пышное великолепие конца девятнадцатого века.

Франческа во второй раз посещала казино, и сегодня оно ей не так понравилось, как в предыдущий приезд.

– Изысканно, правда? – негромко обратился к ней Чарлз, вводя ее в фойе.

Франческа кивнула, хотя в душе не согласилась с таким определением. Все, начиная с резвящихся на украшенных фресками потолках нимф и кончая позолотой, которая сверкала из всех углов, слишком бросалось в глаза.

Люди столпились вокруг рулетки и столов для баккара, напряженно всматриваясь во вращение колеса, с волнением раскрывая карты и наблюдая за лопаточкой крупье. То и дело со стороны играющих в кости раздавались проклятья на разных языках.

Чарлз не стал задерживаться у игральных столов. Вместо этого он провел ее в один из закрытых залов, украшенный еще вычурнее, чем основной салон. За столами здесь сидела совершенно другая публика. Франческа узнала несколько лиц, которые частенько мелькали на страницах респектабельных журналов, освещающих жизнь мировой элиты, здесь также были представители нью-йоркских деловых кругов, в которых вращался ее брат. Волнующая атмосфера всеобщего веселья передалась и Франческе, и она порадовалась, что они приехали сюда.

– Похоже, здесь очень забавно, – сказала она. – С чего начнем?

Но Чарлз ее не слышал. Он пристально всматривался в толпу.

– Сначала, – хмурясь, ответил он, – мы найдем маркиза. Настроение Франчески упало.

– Может, купим несколько фишек и поиграем? Честное слово, мы же не обязаны.

– А, вот он! – Чарлз приобнял ее за талию и подтолкнул вперед. – Ну, дорогая, будь с ним поласковей, не забывай об этом.

Предположение Чарлза, что маркиз придет не один, оказалось верным: его окружала целая свита. Но как только маркиз увидел Франческу, лицо его засияло, он протянул к ней руки, и, подталкиваемая братом, пройдя сквозь расступившуюся толпу, девушка оказалась рядом с ним.

– Рад вас видеть, моя дорогая. – Елейный голос старика заставил Франческу стиснуть зубы. – Мы с вашим очаровательным братом везде искали вас вчера.

– Да? – вежливо улыбнулась она. – У вас такая большая усадьба, что мы потеряли друг друга.

– Чарлз так и доложил мне. Зато сегодня я намерен весь вечер держать вас около себя. Мы же не хотим, чтобы толпа снова разъединила нас, не правда ли?

Франческа напряглась, почувствовав, как его рука скользнула от ее запястья к локтю и обратно. И прежде чем она успела что-либо сообразить, он с силой погладил большим пальцем ее ладонь, а потом крепко сжал ей пальцы.

– Не стоит этого опасаться, – быстро сказала она. – Я буду с Чарлзом.

Улыбка сошла с красного лица маркиза.

– Вы будете со мной, моя дорогая. Ваш брат четко дал мне это понять.

– По-моему, вы его неправильно поняли.

– Антонио, – томно позвала какая-то женщина от столика для баккара. – Ты собираешься играть?

– Да, конечно. – Маркиз крепче сжал руку Франчески и повел ее к игральному столику. – Я просто приобрел себе прелестный талисман.

Все рассмеялись, кроме Франчески. Она глазами поискала Чарлза, но брат исчез в толпе.

– Ну? – маркиз, улыбаясь, смотрел на девушку. Она прищурилась. – Что вы думаете по этому поводу? – кивнул он на лежащую на столе карту. – Поднять мне ее? Или попросить другую?

– Я плохо разбираюсь во всем этом.

Он засмеялся, а его мясистая рука поползла по ее талии.

– Красивой женщине не нужно разбираться ни в чем, кроме правил очаровывания мужчин. А в этом, я уверен, вам нет равных.

Франческа почувствовала спазм в горле.

– Извините, – сказала девушка, – мне необходимо найти…

Она не договорила. В этот миг у нее на затылке встали дыбом волосы. Она ощутила на себе чей-то взгляд.

Нет, не чей-то. Она уже знала, кого увидит, когда обернется. Сердце сильно забилось. Это тот самый человек, который прошлой ночью преследовал ее в саду. Он стоял в противоположном конце зала, прислонившись к позолоченной колонне и скрестив руки на груди, поэтому казался немного усталым и безразличным. Но взгляд, направленный на Франческу, назвать безразличным было нельзя.

Жар этих глаз она ощущала даже на расстоянии.

Казалось, время остановилось. Шум, мгновение назад наполнявший зал – рокот толпы, сдержанные реплики крупье, звон фишек, – внезапно исчез, она слышала лишь гулкое биение своего сердца.

Легкая улыбка скользнула по его лицу, словно он тоже услышал этот стук, а потом вдруг откуда-то хлынули люди, и он исчез в толпе.

– Вот это да! – маркиз вскрикнул от удовольствия. – Взгляните, какую удачу вы мне принесли, Франческа! – обратился он к девушке.

Она заморгала и посмотрела на столик. Крупье придвинул к ней изрядную кучу фишек.

– Мадемуазель, пожалуйста, – вежливо сказал он. Она покачала головой.

– Это не мое.

Маркиз радостно захихикал и, подавшись вперед, раскрыл ее театральную сумочку.

– Без сомнения, все это ваше, – он сгреб фишки со стола ей в сумочку. – Я же выиграл их благодаря вам.

– Но я не…

– Чепуха, – маркиз снова обнял ее. Она ощутила приторный запах его одеколона, смешанный с запахом пота. – Чарлз был прав, – сказал он, улыбаясь прямо ей в лицо. – Вы прелестны. Она вспыхнула:

– Сеньор…

– Еще одну партию в карты, а потом попытаем счастья с рулеткой, ага? – Говоря это, он прижался влажными губами к ее щеке, и она ощутила на лице его дыхание. – И кто знает, что будет потом? Ночь только начинается.

Он засмеялся и провел рукой по ее бедру, а затем легонько коснулся ладонью ягодиц. Все произошло настолько быстро, что Франческа бы и сама не поверила, если бы не мурашки, побежавшие под шелковым платьем по всему ее телу.

Увидев, что маркиз нагнулся над столом, она сделала шаг назад, а когда крупье начал сдавать карты, отступила еще на один, повернулась и скрылась в толпе.

Почувствовав себя в безопасности, она стиснула зубы и прислонилась к стене. Только бы найти Чарлза, подумала она, только бы найти его и сказать все, что она думает о его приятеле, этом “милом старичке” маркизе.

– Да, нелегко приходится, правда?

Услышав этот довольный смешок, Франческа невольно подалась вперед. Она уже хорошо знала, кто хозяин этой ставшей такой знакомой сардонической улыбки.

– Зачем вы меня преследуете? Вам что, делать нечего? – холодно произнесла она.

– Какой прохладный прием! И это после всего, что было между нами. – Незнакомец продолжал смеяться.

– Вы слышали, что я сказала?

– Сколько вы получили от старика? Неплохо для десятиминутной работы.

Франческа прищурилась.

– Что? – Она проследила за его взглядом и заметила: ее сумочка раскрыта, а из нее, поблескивая, торчат фишки. Ее глаза сверкнули. – Если вы думаете, что я все это выпросила…

– Видит Бог, вы это заработали. Кровь бросилась ей в лицо.

– Вы сами не знаете, что говорите, – сказала она и повернулась, чтобы уйти.

– Неужели? – быстрым движением незнакомец схватил ее за запястье. – Почему вы вчера не сказали мне о ваших отношениях с маркизом?

– Вы безумец! Я не…

– Из-за этого вы так осторожничали со мной? – Он крепче сжал ее руку. – Или экзерсисы с этим потухшим вулканом тоже входят в вашу игру? – Рот его расплылся в грязной ухмылке. – Как поется в одной старой песне, “зажги, бэби, мой костер”.

Франческа заскрежетала зубами, пытаясь освободить руку.

– Отпустите меня! – выпалила она.

– Не делайте глупостей. – На его губах заиграла циничная улыбка. – Кстати, у меня есть идея.

– Ничего не хочу слышать.

– Вы уверены? – Он приблизился к ней. – Вы растрачиваете свою красоту на этого отвратительного старика.

Она почувствовала, как кровь отхлынула от лица. – Что?

– А я вам не противен, не так ли? – Вопрос прозвучал скорее как утверждение. Незнакомец посмотрел на нее долгим взглядом, и она увидела, как в его глазах жарким пламенем вспыхнуло то же выражение, что и вчера. – Нет, мы оба знаем, что не противен.

– Отпустите меня, – повторила Франческа. Голос ее прерывался, словно ей пришлось бежать в гору. – Слышите? Отпустите, иначе я…

– Не надо травмировать маркиза. – Он улыбнулся, заметив, как она вдруг покраснела. – Черт возьми, – тихо сказал он, – сегодня вечером после продолжительной стариковской диеты вас ждет настоящее развлечение.

Франческа снова попыталась вырваться из его стальных тисков.

– Ублюдок, – прошептала она, поняв смысл сказанных им слов. – Вы… вы…

– Правильно, cara, я такой. – Улыбка исчезла с его лица, оставив лишь скачущий в его темных, как ночь, глазах бешеный огонь. – И в вашей постели буду я, а не маркиз. – Он приблизился к ней настолько, что она почувствовала на своей щеке его дыхание. – Мы не будем тратить время на бесцельное топтание в казино и делать вид, будто нас сильно волнует вращение колеса. – Его рука нашла ее руку и сжала. – Мне удается только смотреть на вас, – прерывисто сказал он, – а я буквально болею от желания обладать вами.

– Вы сошли с ума! Если я скажу своему…

– Зачем уходить от правды? Вы ощущаете то же самое. Вы хотите быть моей. Вам хочется почувствовать мои губы, ваша кожа жаждет моих рук.

Он посмотрел на ее раскрытые губы, потом перевел взгляд на судорожно вздымающуюся грудь.

– Взгляните на себя, – прошептал он. – Ваше тело все скажет вам.

Ей нечего было смотреть. Она и так знала, что происходит: ее плоть предательски отзывалась на каждое его слово.

– Пустите меня, – сказала она со злостью. Ее голос дрожал. – Вы слышите? Пус…

– Франческа! – позвал ее Чарлз ледяным тоном. Он неожиданно возник у них за спиной. Франческа глянула на брата. Он обращался к ней, но сам смотрел на стоявшего рядом с нею мужчину.

– Чарлз. – Девушка перевела дух; она почувствовала такое облегчение, что ощутила внезапную слабость в ногах. – Наконец-то ты нашелся. Я как раз собиралась…

– Какого черта ты стоишь здесь с Максимиллианом Донелли? – грозно спросил он.

– Так ты знаешь этого человека, Чарлз? Он… он… Франческа замолкла. Брат совершенно не обращал на нее внимания. Впрочем, как и Максимиллиан Донелли. Двое мужчин смотрели друг на друга с нескрываемой ненавистью. Ей вдруг вспомнился фильм, где две рыси стояли вот так, друг против друга.

– Спенсер, – голос Донелли прозвучал как удар меча по камню. – Я знал, что ты должен быть здесь. Но надеялся, что инстинкт самосохранения заставит тебя отползти подальше от нависшей скалы.

Желваки заходили на скулах Чарлза.

– Продолжай, – сказал он с напряженной улыбкой. – Толкай свою речь, если не можешь без этого. Жаль только, что твой бойкий язык не в силах помочь вашей издыхающей компании.

Донелли ощерился.

– Если я разукрашу тебе физиономию, а самого размажу по стенке, это тоже ей не поможет, но я все равно вряд ли смогу устоять против такого искушения.

Загорелое лицо Чарлза побледнело, но улыбка не померкла.

– Видимо, жаргон уголовников – самое большее, на что способен такой человек, как ты. – Он посмотрел на Франческу. – Мы уезжаем.

Она кивнула. Десятки вопросов вертелись у нее в голове, но она понимала, что сейчас лучше их не задавать.

– Прекрасно.

Брови Донелли поползли вверх.

– Уезжаете? Без маркиза? – с некоторым удивлением съехидничал он.

Она вспыхнула, но заставила себя выдержать его надменную улыбку.

Представьте себе, – ровным голосом ответила она. – Разочарованы?

– Весьма. Старик, конечно, никудышный любовник, – он с застывшей улыбкой посмотрел на ее брата, – но Чарли по сравнению с ним выглядит как рождественский подарок. Вы определенно делаете успехи.

Франческа услышала тяжелое дыхание брата. Она быстро шагнула вперед и взяла его за руку. У нее было чувство, словно ее несет течением к ревущему водопаду. Надвигалось что-то страшное, и, казалось, этому невозможно помешать.

– Меня зовут Франческа Друри, – негромко сказала она. – Чарлз – мой сводный брат.

Она заметила мелькнувшее в лице Максимиллиана Донелли удивление, но потом взгляд его стал пустым.

– В самом деле, – без всякого выражения произнес он.

– Да. В самом деле. А теперь, с вашего позволения.

Франческа потянула Чарлза за руку и пошла вперед. Она чувствовала, как раздражен брат, и затаила дыхание. Каждая клеточка мозга подсказывала ей, что это еще не все. Вот уже и дверь близка. Осталось каких-нибудь десять шагов. Девять. Восемь. Семь.

– Спенсер, – голос Донелли прозвучал будто удар хлыста. Она почувствовала, как вздрогнул Чарлз.

– Не отвечай, – взмолилась она.

– Нельзя, – сквозь зубы процедил он. – Люди смотрят.

– Ну и пусть. Пожалуйста, Чарлз.

Но он уже обернулся. Ей только оставалось последовать его примеру.

– Что тебе нужно, Донелли?

– Не хочешь попытать удачи за столом? Чарлз заморгал.

– Что ты, черт побери, хочешь этим сказать? Донелли пожал плечами и приблизился к ним.

Его мощные мускулы задвигались под дорогим смокингом.

– Я подумал, а не сыграть ли нам по-приятельски в покер? – бесстрастно, почти лениво протянул он.

– В покер? – недоверчиво переспросил Чарлз.

– Да, – кивнул Донелли. – Это была бы очень интересная игра, если, конечно, мы сумеем сделать правильные ставки.

Чарлз с шумом задышал, и Франческа встала перед ним, загородив его собой.

– Оставьте нас, – тихо попросила она.

– Весьма сожалею, bellissima, но мне не хочется этого делать. Вот если бы вы вчера поехали со мной, никакого шума сейчас бы и не было.

Девушку бросило в жар.

– Я бы никогда с вами никуда не поехала!

– Правда? – со смехом спросил Донелли. Потом наклонился и быстро и крепко поцеловал ее в губы. – Приятно было снова встретиться с тобой, Спенсер, – с этими словами он повернулся и растворился в толпе.

Франческа прильнула к Чарлзу.

– Не ходи за ним, – сказала она, но ей не стоило беспокоиться: брат стоял не шевелясь и с перекошенным от ненависти лицом тупо смотрел вслед Донелли. – Чарлз? – прошептала она. – Чарлз, кто этот человек?

– Сукин сын – вот кто, – надтреснутым голосом ответил Чарлз. – Он пытался отобрать у нас фирму, но у него ничего не вышло. Я его перехитрил.

– Что ты сделал? Ты подал на него в суд? – голос ее дрожал. – Надо было подать. Такой человек…

Чарлз положил ее руку на сгиб своего локтя.

– Сестрица, дорогая, а что сделала ты? – строго спросил он. – Нет, не оправдывайся. Отложим разговор на потом. А сейчас ты должна только улыбаться.

– Я хочу вернуться в отель, Чарлз.

Он так сильно сжал ей руку, что она чуть не вскрикнула.

– Улыбайся, я сказал. Вот так. Теперь спокойно иди рядом.

– Прошу тебя. Я хочу только…

– Люди смотрят, Франческа. Улыбайся, как будто все это милая шутка. Хорошо. А теперь мы будем играть в рулетку, словно ничего особенного не случилось. Поняла?

Она ничегошеньки не поняла. Но, в конце концов, в этой истории вообще много непонятного, подумала Франческа, опускаясь на стул рядом с братом.

Чарлз сказал, что Максимиллиан Донелли пытался отобрать их фирму, но ему это не удалось и брат хорошо проучил его.

Все же трудно себе вообразить, что Донелли способен потерпеть неудачу. И да простит ее Бог за эти сомнения – еще труднее представить, что Чарлз может кого-то проучить.

На одно мгновение Франческа почувствовала на губах жаркий поцелуй Донелли и слегка дотронулась до них рукой. И тут ее кожа начала буквально гореть. Она подняла голову и столкнулась взглядом с Максимиллианом Донелли. Он стоял по ту сторону игрального стола и с призывной улыбкой на красивом лице наблюдал за ней.

Франческа едва не задохнулась. Поистине, этому вечеру нет конца.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

– Mesdames et messieurs, faites vos jeux.[6]

Франческа очнулась от голоса крупье. Девушка слегка встряхнулась и отвела взгляд от Максимиллиана Донелли. Она услышала, как Чарлз что-то втолковывал ей, мимоходом отметила про себя его немного раздраженный голос, но смысл его слов не доходил до нее.

– …ты знаешь?

– Прости, Чарлз, – она сглотнула. – Я не расслышала, что ты сказал. Что я должна знать?

– Rien ne va plus.[7]

– Я спросил тебя, знаешь ли ты, как делаются ставки, но сейчас это уже не важно. Ты пропустила свою очередь.

– Ну и ладно. Может, уедем? Желваки заиграли на скулах брата.

– Нет, нельзя. Я же тебе сказал, что все смотрят на нас. Ты что, хочешь, чтобы этот ублюдок взял над нами верх?

– Да что все это значит? И потом, как он может взять верх, если все знают, что он вор?

Брат скорчил гримасу:

– Ради Бога, не будь такой бестолковой. Этот скользкий тип ловко скрывает от людей то, что им знать не положено. А на лбу у него, как видишь, ничего не написано.

– Но ты сказал…

– Dix-sept![8] – прозвучал голос крупье, когда колесо рулетки остановилось. – Noir, impair, et manque.[9]

– Семнадцать, – пробормотал Чарлз. – Черный, нечет, третий сектор. – Он отрывисто засмеялся. – Это означает, что я весь в убытках.

– Чарлз…

– Избавь меня от этого тона, Франческа, – резко сказал он. – Я сказал, мы остаемся.

– Faites vos jeux, s il vous plait.[10]

Чарлз, подавшись вперед, грохнул кучу фишек.

Крупье завертел колесо и метнул маленький шарик, а брат стал пристально следить за его бегом. По толпе пронесся ропот, а кое-где послышались стоны, когда шарик остановился на отметке “тридцать два”.

– Trente-deux. Rouge. Noir, pair, et passe.[11]

Чарлз засмеялся, наблюдая, как лопаточка крупье сгребает его фишки.

– Не везет, а?

– Значит, тем более надо уезжать, – тихо заметила Франческа.

– Мы уйдем отсюда только после Донелли, и ни секундой раньше, – грубо ответил Чарлз. – А этот ублюдок все еще здесь.

Он мог бы этого и не говорить. Она чувствовала на себе взгляд темных глаз. От этого взора ее била дрожь.

– Кстати, он решил играть, – голос брата прозвучал натянуто. – Отлично. Приятно будет увидеть его поражение.

Но Донелли не проиграл – ни тогда, ни позже. Словно в некоем классическом уравнении, количество фишек Чарлза уменьшалось в прямой пропорции с возрастающим количеством фишек Максимиллиана Донелли, скучающий взгляд которого переходил от колеса к Франческе и ни разу не задержался на ее брате. Зато Чарлз буквально стал есть его глазами. Каждый раз, когда Донелли выигрывал, лицо брата Франчески покрывалось пятнами.

Франческа знала, что в рулетку человек играет как бы один против всех, но сегодняшняя игра, казалось, превратилась в дуэль.

Внутри у нее все сжалось. Максимиллиан Донелли чего-то добивался, но чего? Она не сомневалась, что он играет с определенным намерением, – ведь он из тех, кто решительно и целенаправленно стремится достичь намеченной цели.

Тут и думать нечего, достаточно вспомнить вчерашнюю встречу в саду. Он так обнял ее, так поцеловал, несмотря на ее протесты, и так прижал к себе, что заставил откликнуться на свой призыв.

Максимиллиан Донелли поднял глаза и встретился с ней взглядом. Неторопливая, дерзкая улыбка тронула его губы, словно он прочитал ее мысли.

Она быстро отвернулась, но предательский румянец, вспыхнувший на ее щеках, не остался им не замеченным.

– Чарлз, пожалуйста, давай…

Маленький шарик с треском закружился вновь.

– Vingt. Noir, pair, et manque.[12]

Чарлз, нахмурившись, вздохнул, глядя, как крупье сгребает его фишки. А с другого конца стола улыбался Максимиллиан Донелли, которому опять повезло. Он насмешливо кивнул Франческе, она повернулась к брату и схватила его за руку.

– Это глупо, – резко сказала она. – Тебе не надоело?

Рука брата напряглась.

– Да, – сказал он. – Ты права. Она перевела дыхание. – Вот и хорошо. Я еле дождалась…

– Пора попытать счастья в другом месте. Я думаю, на “железке”. – Чарлз поводил плечами, улыбнулся и кинул быстрый взгляд через стол. У нее перехватило дыхание, когда она увидела, что улыбка на его лице сменилась ненавистью, правда ненадолго: брат быстро овладел собою и, словно бы сменив маску, снова заулыбался. – Пойдем, дорогая, – громко – на публику – сказал он. – Я чувствую, что удача вот-вот повернется ко мне лицом.

Но она не повернулась. С первой же сдачи он проиграл. А когда Франческа услышала, что брат тяжело задышал, она, уже не удивляясь ничему, подняла глаза и увидела, что к их столику направляется Максимиллиан Донелли. Он опять насмешливо поклонился ей и сделал ставки.

И выиграл. Случайно. А Чарлз так же случайно проиграл.

Когда брат потерял последние фишки, он положил руки на стол и уставился в пространство. В зале наступила гробовая тишина, словно люди попали в плен застывшего времени. Чарлз и Максимиллиан Донелли обменялись долгим взглядом. Лицо Чарлза было искажено ненавистью, но выражение лица Донелли испугало Франческу больше.

Он улыбался.

– Пошли.

Чарлз схватил ее за запястье. Она торопливо пошла рядом с ним, моля Бога, чтобы брат не передумал.

– Мы уходим?

– Уходим? – Он издал странный звук, который она все же расценила как некое подобие смеха. – Не смеши. Мы сейчас наменяем еще фишек.

– Чарлз, это глупо.

– И пойдем играть в “фараона”. – Он улыбнулся и протянул кассиру увесистую пачку банкнот. – Я никогда не проигрывал в “фараона”.

Но он проиграл, впрочем, Франческа уже знала, чем это закончится, как знала и то, что, подняв глаза, увидит взгляд брата, с ненавистью устремленный на противоположный конец стола. В считанные минуты все повторилось вновь: Чарлз проиграл, а Максимиллиан Донелли выиграл.

Франческа закусила губу. Провалиться бы этому дьяволу! Он что, никогда не проигрывает? И чего он, в конце концов, добивается? Он унижал Чарлза – это уж точно. Их поединок привлек внимание публики. На них смотрели, в воздухе, смешиваясь с сигаретным дымом, носились удивленные перешептывания.

Надо было немедленно остановить все это.

Она дождалась, пока брат опять потащил ее к кассиру, и загородила ему дорогу.

– Чарлз, – тихо сказала Франческа, – это безумие.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – резко оборвал он.

– Нет, знаешь. Ты проиграл много денег. И…

– Я могу себе это позволить.

– Не в этом дело.

– Уж не собираешься ли ты прочитать мне мораль? – Он рассмеялся. – Здесь не самое удачное место, дорогая. Это Монте-Карло, понимаешь? Зачем же мы приехали сюда, если не играть?

– Я не говорю об азартных играх. Я говорю о том безумном поединке, который идет между тобой и этим человеком.

Взгляд его стал тусклым.

– Я не знаю, что ты имеешь в виду.

– Нет, знаешь. Ты все время проигрываешь, а Максимиллиан Донелли выигрывает.

Чарлз сжал зубы.

– Ты права. Но он начнет проигрывать, рано или поздно. Это просто вопрос времени.

– Чарлз, пожалуйста. Это бессмысленно.

– Послушайся лучше леди, Спенсер. Франческа развернулась, услышав этот спокойный низкий голос.

– Мистер Донелли, – сдерживая ярость, произнесла она, – у вас совершенно гнусная манера лезть туда, куда не просят!

Он вскинул брови, изображая притворное негодование.

– И это награда за мои попытки помочь вам?

– Я не просила у вас помощи. Чарлз выступил вперед.

– Пошел к черту! – раздраженно прошептал он.

Максимиллиан Донелли улыбнулся, сверкая своими удивительно белыми на фоне загорелой кожи зубами.

– Мое прежнее предложение остается в силе, – вежливо сказал он. – Только ты и я, Спенсер, так сказать, mano a mano.[13] – Он посмотрел на Франческу. – Я правильно выразился, радость моя? – ласково произнес он. – Я не очень хорошо говорю по-испански, может, вы справитесь у маркиза?

– Идите к черту, – голос Франчески дрожал от ярости. – Что вам от нас нужно?

Он тут же посерьезнел.

– Только то, на что имею полное право, – холодно ответил он.

– Если тут подразумевается…

– Ваш сводный брат знает, о чем я говорю. Чарлз раздраженно вздохнул.

– Я говорил тебе, – обратился он к Франческе. – Он не может пережить, что мы отобрали у него лучших клиентов. Отсюда и эта карточная дуэль вместо пистолетов в духе Старого Запада.

Донелли качнулся на каблуках.

– В чем дело, Спенсер? Ты боишься встретиться со мной в открытую, когда все видят твои руки?

Брат выдавил из себя улыбку.

– Ты играешь на публику, Донелли. А я-то думал, ты терпеть не можешь быть в центре внимания.

– Ты прав. Но еще больше я терпеть не могу плутов.

Он сказал это вроде бы вполголоса, но все же кое-кто из публики расслышал его слова и захихикал.

Чарлз неестественно расхохотался.

– Что ты не любишь, так это проигрывать, – со злорадством произнес он.

Максимиллиан Донелли ответил ему:

– Однако сегодня проигрываешь ты, Спенсер. В “фараона”, в “железку”, в рулетку.

– К чему ты клонишь? Он пожал плечами.

– Я говорил тебе. Прими мое предложение. Давай посмотрим, кто победит в честной игре.

Чарлз нервно облизал губы.

– Всем известно, что победа здесь зависит от удачи, а не от умения. Нет смысла в…

– Ты прав. Рулетка, “железка”, “тридцать-сорок” – это как повезет.

– Верно. – Франческа почувствовала еле скрываемое облегчение в голосе брата. – Поэтому мы можем также…

– Вот почему я больше предпочитаю покер.

Франческа резко вскинула голову. В голосе Донелли появились бархатистые нотки; сейчас он был похож на кота, терпеливо подбирающегося к несчастной мышке.

Будь осторожен, Чарлз, подумала она. Тебя заманивают в ловушку.

– Покер – игра для матросов, – небрежно заметил брат.

Максимиллиан Донелли возразил:

– Если ты имеешь в виду, что тебе слабо соперничать с ними в ловкости и выдержке, то я, пожалуй, соглашусь.

Кто-то негромко рассмеялся. Побледневший Чарлз шагнул вперед.

– Хорошо, – неприятно низким голосом ответил он. – У меня достаточно и того, и другого. Назови твою ставку.

– Нет, Чарлз, нет, умоляющее заговорила Франческа. – Пожалуйста, не надо. Он же ловит тебя на наживку, неужели ты не видишь? И ждет, когда ты ее проглотишь.

– Ты слышишь меня? – Чарлз отвел руку сестры. – Ставка сто долларов.

Донелли улыбнулся.

– Пятьсот, – негромко сказал он. – Без ограничений.

– Чарлз, ради Бога.

Франческа замолкла. Ее сводный брат уже удалялся от нее, и Максимиллиан Донелли последовал за ним. Глубоко вздохнув, она направилась за мужчинами.

Однажды в Мадриде Франческа смотрела бой быков. Чарлз без конца твердил о великолепии этого зрелища, об отважных матадорах и храбрых быках, а толпа на трибунах буквально ревела в подтверждение его слов.

Но Франческа видела лишь отчаяние загнанного животного и ощущала повисший в теплом воздухе запах крови. Через несколько минут после начала боя она вскочила со своего места и убежала. От изящной работы матадора, столь восхищавшей зрителей, ей стало дурно. Это ужасно, думала она, наблюдая, как он дразнит быка своим красным плащом. Бедное бессловесное животное снова и снова бросалось на колышущийся плащ, и матадор убивал его, победоносно завершая это страшное па-де-де.

Теперь, стоя рядом с братом в тихом углу закрытого зала, она испытывала те же самые чувства. Чарлз сосредоточился на своих картах. Лицо его приобрело жесткое выражение, решительный вид брата вызвал одобрительный ропот толпы. Казалось, она тоже жаждет мести. Брат выиграл последние три сдачи подряд. По сравнению с ним Максимиллиан Донелли, казалось, играл небрежно, с легким презрением.

И тем не менее – тем не менее! – сдерживая дрожь, подумала она, безо всяких слов ясно, что этот человек с черными, как ночь, глазами и немного презрительной улыбкой намерен одержать победу.

Сначала она так не думала. Когда началась игра, мужчины по очереди забирали выигрыш, и она даже позволила себе поверить в то, что у Чарлза, возможно, есть шанс. Утешая себя этой мыслью, она кинула быстрый взгляд на Максимиллиана Донелли.

Ты проиграешь, подумала она, а он, словно почувствовав ее мысли, гордо выпрямился и посмотрел прямо на нее.

Он решительно сжал губы, и она вдруг поняла, что происходит на самом деле. Внутри у нее все болезненно заныло.

Чарлз выигрывал только потому, что Донелли позволял ему это. Он играл братом и лишь ждал удобного случая, чтобы окончательно прибрать его к рукам. И нет никакой возможности предотвратить это.

Франческа с трудом сглотнула, перед глазами снова возник образ поверженного быка.

Прекрати, приказала она себе, немедленно прекрати! Это всего лишь карточная игра. Чарлз проиграет много денег, наверное, будет чувствовать себя униженным, и на этом все кончится.

– Ну? – грубо спросил брат. – Играешь или ты пас?

Донелли лениво пожал плечами, мускулы его напряглись под элегантным смокингом.

– Черта с два, – сказал он, швыряя на середину стола кучу фишек. – Я играю. И ставлю пятьсот.

Брат взглянул на него с плохо скрываемым торжеством.

– Понял. И предлагаю тысячу.

Веки Донелли чуть опустились, как затвор фотообъектива.

– Значит, тысяча, – негромко сказал он. – А я ставлю три.

– Три тысячи? – голос Чарлза дрогнул.

Донелли поднял голову. Он беспечно улыбался, но взгляд был тяжел, как стекло.

– Игра без ограничений, помнишь? Таковы условия.

Чарлз поджал губы.

– Нет проблем, Донелли. Три, и пять тысяч сверху. Он улыбнулся, не столько для соперника, сколько для наблюдателей. – Как тебе это?

Донелли кивнул:

– Прекрасно. – Он опять бросил фишки на середину стола. – Вот тебе ответ, Спенсер, – он посмотрел не на Чарлза, а на Франческу. – А что, если еще десять, просто ради интереса?

На какое-то мгновение в ней вспыхнула надежда, что Чарлз бросит карты, но радостный шепот толпы лишь подстегнул его.

– Десять, – сказал он. – И пятнадцать сверху. Не успел он договорить, как Донелли заявил:

– Пятнадцать, и двадцать пять сверху. Внезапно Франческе представилась душная арена и красный дразнящий плащ матадора перед быком. Захотелось закрыть глаза и убежать, но это будет похоже на поражение. Пусть Донелли унижает Чарлза, но ее он не запугает.

Ненадолго воцарилось молчание, а потом брат хлопнул ладонями по столу и отодвинулся вместе со стулом.

– У меня не осталось фишек. – Ей показалось, голос его неестественно наигран. Чувствуют ли это остальные? – Тебе придется подождать, пока я схожу за ними.

– Нет проблем. – Донелли лениво потянулся. – Я тоже передохну.

Чарлз схватил Франческу за локоть и поспешил с ней из комнаты.

– Дай мне твои деньги, – прошипел он. Она уставилась на него.

– У меня нет никаких денег.

Он сжал ее руку.

– Как? Не может быть. Наверняка у тебя в сумочке что-нибудь есть.

– Всего несколько мелких монет для дамской комнаты. – Внезапно она вспомнила: – У меня есть немного фишек. Маркиз…

– Давай сюда!

– Чарлз!

– К черту все, Франческа! Дай мне фишки, будь добра!

Она высыпала фишки на ладонь Чарлза, он быстро пересчитал их и зло выругался.

– Что толку от них? Этот ублюдок ставит еще двадцать пять тысяч.

– Тогда откажись. Сейчас же, пока не стало хуже. Чарлз холодно рассмеялся.

– Я не могу отступить, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Разве ты не видишь? Мне пошла карта. Донелли считает, что ему удастся сбле-фовать.

– Чарлз, – Франческа глубоко вздохнула, – ты проиграешь. Я нутром это чувствую.

Он прошмыгнул мимо нее.

– Я не могу проиграть. У меня хорошая карта, и я в любом случае побью его. Я выпишу чек, – коротко бросил он. – На этот раз я разделаю его под орех.

Но хозяин казино вежливо отказал ему:

– Мсье, конечно, знает, что казино предоставляет ограниченный кредит?

Чарлз с побледневшим лицом вернулся за стол, и Франческа вдруг подумала, что под элегантным плащом его противника-матадора ловко спрятана шпага.

Не она ли блеснула сейчас? Да, вне всякого сомнения: Чарлз будет вынужден отказаться от игры из-за отсутствия денег. Сегодняшняя бессмысленная игра отняла у него огромное их количество, но такому честолюбивому человеку, как Чарлз, больше всего и дольше всего запомнится пережитое унижение.

Она с ненавистью посмотрела на соперника брата. Взгляни на меня, подумала она, взгляни на меня, и ты увидишь, что я разгадала твой замысел и ненавижу тебя.

Донелли медленно поднял темную голову и встретился с ней взглядом. Сердце Франчески упало. Нет. Она не до конца раскусила его. Донелли хотел не только унизить брата, он хотел полного его порабощения.

Матадор лениво пошевелился, подался вперед и улыбнулся с противоположной стороны стола.

– Могу дать тебе в долг, Спенсер, – вкрадчиво прошептал он.

Брат, не колеблясь, ответил:

– Хорошо, я напишу тебе долговую расписку.

– Никаких расписок.

– Очень хорошо. Тогда мой личный чек.

– Прошу прощения, – Донелли, слегка улыбнувшись, блеснул зубами. – Но чек мне тоже не нужен.

Брат вспыхнул:

– Какого черта, Донелли? Ты же сказал, что даешь мне в долг.

Донелли выпрямился и скрестил руки на груди. Лукавая улыбка сошла с его лица, и оно теперь стало холодным и бесстрастным.

– Я имел в виду, что ты должен дать мне под залог не деньги, а кое-что другое.

– Другое… – Чарлз вспыхнул. – Я должен был ожидать чего-то в этом роде от человека твоего уровня. – О кей, что ты хочешь? – Поджав губы, он отвернул рукав своего смокинга. – Мои часы фирмы “Картье”?

Донелли холодно ухмыльнулся:

– Зачем мне твои часы, когда у меня свои есть?

– Тогда что? – Чарлз нетерпеливо нахмурился – Запонки? В них восемнадцать карат.

Донелли вздохнул и качнулся на стуле.

– Запонки. Боже правый, парень, ты что, на блошином рынке?

Чарлз покраснел.

– Послушай, – сказал он, – если ты думаешь, что я заложу “Спенсер Инвестмент”. – Донелли засмеялся, а лицо Чарлза еще больше потемнело. – Что же ты хочешь?

Над столом повисла тишина. А за минуту до того, как Донелли отодвинул свой стул и встал, Франческу охватило внезапное предчувствие беды. Она непроизвольно шагнула назад, как раз в тот момент, когда темные пристальные глаза остановились на ней, дерзко и непринужденно оглядели ее, а потом сосредоточились на ее лице.

– Что я хочу? – почти ласково произнес он. – Я хочу твою сестру.

Секунду или две стояла ошеломляющая тишина, которая взорвалась восторженным смехом. Публика взволнованно загудела. Франческа все это слышала, но ничто не могло заглушить громкого, как барабанная дробь, биения ее собственного сердца.

Она посмотрела на другой конец стола, убеждая себя, что чего-то недопоняла, но эта надежда растаяла, как только она увидела лицо Донелли. Надменная улыбка исчезла с его губ; плотно сжатый рот и выдающийся вперед подбородок свидетельствовали о твердости его намерений.

Чарлз тоже отодвинул свой стул.

– Что ты сказал? – спросил он.

Черты лица Донелли смягчились. Он с ленивой улыбкой качнулся на каблуках и сунул руки в карманы брюк.

– Ты спросил, что я хочу вместо денег, я ответил.

– Чарлз, – внезапно севшим голосом промолвила Франческа, потом, прокашлявшись, продолжила: – Чарлз, ради Бога, даже не утруждай себя ответом.

– Ну, конечно, – улыбка Донелли была похожа на акулий оскал. – Я и так знал, что у тебя пороху не хватит.

Чарлз хлопнул ладонью по столу:

– Идет!

Франческа, не веря своим ушам, уставилась на брата.

– Черт побери, Чарлз, да ты не в себе. Как ты можешь…

– Мы побьем его сейчас, – самодовольно заявил ее брат и, усмехнувшись, веером разложил свои карты. – Тут же одни бриллианты. Видишь? – Чарлз смеялся. – И нечего волноваться. Если в руках карты одной масти, то обязательно всех побьешь!

– Кроме меня.

Казалось, весь зал, затаив дыхание, следит за тем, как Донелли неторопливыми и уверенными движениями открывает свои карты.

– Двойка, негромко произнес он. Еще двойка. – Франческа так сильно схватилась за край стола, что даже суставы пальцев побелели. Донелли раскрыл оставшиеся карты и улыбнулся. – И три очаровательные дамы.

Толпа взорвалась ликованием.

– Полный набор! – раздался чей-то восхищенный возглас. – Вот дьявол! Такое только во сне может присниться!

И то не всем, убежденно подумала Франческа. Но сейчас был не сон, а кошмар наяву. Неужели этот варвар всерьез думает, что может выиграть женщину в карты, увезти с собой и…

Она смотрела, как Донелли обошел вокруг стола.

– Вы не в своем уме, – прошептала она.

Он оглядел девушку с ног до головы, задержавшись на ее вздымающейся груди, потом спросил, глядя в упор:

– Почему, bellissima?

Франческу бросило в жар. Его слова прозвучали тихим, лишь ей одной предназначенным шепотом и окунули ее в водоворот воспоминаний: запах распустившихся цветов в саду, его сильные руки, его объятия, теплые губы, поцелуй.

Она покачнулась, почувствовав головокружение. Чарлз шагнул к сестре и обнял ее за плечи.

– Ну ладно, – хрипло произнес он, – говори, Донелли, что ты хочешь, в конце концов?

– Я же сказал: твою сводную сестру.

– Ублюдок! – презрительно выкрикнула Франческа.

Донелли улыбнулся:

– Может, мы лучше продолжим эту тему наедине?

Он приблизился к Франческе, она отшатнулась, словно разъяренная кошка.

– Не трогай меня, ты…

– Франческа, – Чарлз схватил сестру за руку, – люди смотрят.

– Тебя только это заботит? Ты же сам…

– Ради Бога, заткнись! – Брат крепче сжал ей руку и, бросив в толпу несколько коротких, ничего не значащих фраз, вывел ее из закрытого зала в фойе. Когда они остановились в укромном уголке, Чарлз повернулся к своему черноволосому противнику, который следовал за ними. – О кей, – напряженным голосом произнес он, – в самом деле, что тебе нужно, чтобы покончить с этим фарсом?

– Ты знаешь мой ответ, Спенсер. Чарлз полез в нагрудный карман.

– Я выпишу тебе чек на сумму вдвое больше, чем проиграл.

– Ты можешь выписывать на какую угодно сумму, я все равно не приму его.

– Проклятье! Чего же ты хочешь тогда?

– Я хочу, чтобы ты оказал мне честь и сдержал свое слово, – негромко, но очень грозно произнес Донелли. – Или это невозможно?

– Послушай, Донелли, может быть, такого рода разговоры весьма в ходу там, откуда ты явился, но…

– Перестаньте оба! – Франческа сбросила с плеча руку брата; ее лицо было бледным, глаза горели гневом. – Как вы смеете так обращаться со мной?

– Мужчина – это животное, дорогая. Он…

– Вот именно, вы не лучше животных, – она прерывисто задышала. – Ставить на меня, – дрогнувшим голосом произнесла она, – словно… словно я чья-то собственность.

– Франческа, дорогая…

– Это вам не какое-нибудь Богом забытое королевство. И я не рабыня, чтобы исполнять ваши прихоти.

– Вы будете исполнять мои прихоти, Франческа. Если я попрошу.

Девушка с пылающим лицом повернулась к нему.

– Никогда! – сердито ответила она. – Никогда не стану выполнять то, что вам…

Неожиданно Донелли улыбнулся, и она замолкла на полуслове.

– Ужин, – сказал он, – потом танцы в спортивном клубе. Стаканчик спиртного на ночь в “Ливинг-рум”, и с рассветом вы вернетесь в отель, целая и невредимая. Уж на это-то вы согласитесь, чтобы рассчитаться с долгом вашего сводного брата, не так ли?

От неожиданности Франческа раскрыла рот.

– Ужин? – тупо повторила она. – И танцы?

– Если вы не пожелаете чего-нибудь еще. Например, мы можем поехать в Ниццу или в Канны.

– Вы хотите… хотите сказать, что забираете меня? На какое-то время?

Он кивнул, рассмеявшись.

– Мне остается лишь сказать “да”. – Одна из его темных бровей многозначительно поползла вверх.

– Неужели вы думаете, что я имел в виду что-то другое?

Некоторое время Франческа молча смотрела на него; щеки ее покрылись румянцем. Нет, каков ублюдок, растерянно подумала она. Выставил на посмешище Чарлза, а теперь то же самое проделал с ней, и все это на виду у людей, мнением которых так дорожит ее брат. Они теперь вряд ли забудут унижение, которому он подвергся. Не пройдет и дня, как эта история будет гулять по свету, обрастая такими причудливыми подробностями, что ни она, ни Чарлз уже не смогут оправдаться.

С холодным презрением в глазах Франческа вскинула голову.

– Мой брат был прав, – медленно произнесла она. – Вы не более чем неотесанный ублюдок. Было бы наивно надеяться на то, что вам когда-нибудь воздастся за ваши сегодняшние безобразия, но тем не менее я буду молиться за это. – Дрожащей рукой она взяла Чарлза под локоть. – Поехали домой.

Она вскрикнула от неожиданности, поскольку в этот момент Донелли схватил ее за запястье.

– Куда это вы собрались, к черту, ехать? – прорычал он.

– Отпустите меня, мистер Донелли.

– Я спрашиваю, куда вы собрались ехать?

– Как можно дальше от вас. Вы победили, игра закончена.

– Она не закончится, пока длится эта ночь. Вы же слышали, Франческа: ужин, танцы, а потом…

Она посмотрела ему в глаза.

– Вы это серьезно?

– Абсолютно. Таковы были условия сделки, и я намерен их осуществить.

Франческа уставилась на него, потом перевела взгляд на брата.

– Чарлз, – умоляюще произнесла она. – Пожалуйста…

Брат отвел глаза.

– Сделай это, Франческа, – он понизил голос. – Сделай и забудь.

– Но… но я не могу.

Макс засмеялся и легонько погладил ее запястье.

– Этот вечер надолго вам запомнится, Франческа, я обещаю.

Он шагнул к двери, одной рукой приобняв ее за бедра и вынуждая таким образом идти рядом с ним. Она бросила на брата отчаянный взгляд через плечо.

– Чарлз, – позвала она.

Но ее сводный брат, повернувшись, направился обратно в игорный зал.

Франческа растерянно заморгала, а Донелли тем временем уже вывел ее на благоухающий ароматами ночной воздух.

– Вы не сделаете этого! – сказала она.

Он даже не потрудился ответить. А зачем, обреченно подумала она: Максимиллиан Донелли живет по собственным законам.

Он подвел ее к черной спортивной машине с низкой посадкой. В груди у Франчески бешено стучало сердце. Этот человек может сделать все, что ему вздумается.

А сегодняшней ночью она была в полном его распоряжении.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Франческа с опаской наблюдала, как Донелли ведет машину. Впрочем, что бы он ни делал, все таило в себе какую-то угрозу. Стоило ему слегка коснуться автомобиля, как “феррари” тут же ожил и заурчал мотором. Словно растаявшая от ласк женщина, тревожно подумала Франческа. Нечто подобное прошлой ночью происходило и с ней.

Она сидела, вжавшись в спинку кресла, прямая и неподвижная. Господи, как она презирает Максимиллиана Донелли! Человека, который менее чем за двадцать четыре часа дважды посмеялся над ней. Ее руки нервно теребили подол платья. Скорее всего, он тоже чувствует это, но ему, похоже, на все наплевать. С тех пор как машина с ревом рванула с места и помчалась прочь от казино, он ни разу не взглянул на Франческу и не сказал ни слова.

Впрочем, это как нельзя более кстати сейчас. У нее есть время подумать о том, как пережить те часы, которые, подобно неизведанным морским рифам, ждут ее впереди. Сложно будет их пройти, но она знала, что можно добиться успеха, если действовать осторожно. Перво-наперво следовало правильно оценить ситуацию, то есть уяснить себе, что сейчас она находится в положении пленницы, похищенной пиратом.

Ибо этот человек настоящий пират, несмотря на дорогую машину и первоклассно сшитый смокинг. Максимиллиан Донелли – мародер, без колебаний добывающий то, что ему приглянулось.

А сегодня ему приглянулась Франческа.

Сердце девушки учащенно забилось. Нет, попыталась она успокоить себя, нет, не так все страшно. Кем бы Донелли ни был, он не из тех, кто силой затаскивает женщину в постель. В этом просто нет необходимости. Скорее всего, у него трудности иного свойства – как отбиться от слабого пола.

Франческа, стараясь, чтобы этого не заметил Донелли, мельком окинула взором его прямой нос, чувственный рот и горделивый подбородок. Нельзя было не признать, что сидящий за рулем мужчина с такой суровой внешностью необычайно красив. И все же не внешняя красота делала его столь привлекательным. В нем была какая-то внутренняя сила, которая вызывала чувство опасности, одновременно пугала и влекла к себе. Даже Франческа вчера ночью не устояла перед этой силой и откликнулась на нее. Он обнял ее, поцеловал и…

– О чем вы думаете?

– Ни о чем, – ответила она, глядя прямо перед собой.

– Но у вас, Франческа, было такое нежное выражение лица, что я подумал, уж не я ли предмет ваших мыслей, – с улыбкой сказал он.

О Господи! Остается надеяться, что в салоне достаточно темно и он не заметит, как от его насмешливых слов на ее щеки набежала краска.

– Вы слишком высокого мнения о себе, – холодным ровным голосом ответила она.

Машину слегка занесло на повороте.

– Может, вы думали о маркизе? – Донелли посмотрел на нее. – Мне кажется, я сорвал ваши сегодняшние планы на вечер.

– Боюсь разочаровать вас, – по-прежнему холодно ответила девушка, – но мы с Чарлзом собирались вечером побыть вдвоем.

Он поудобнее устроился в своем кресле. Кожаное сиденье заскрипело под тяжестью его тела.

– Трогательная родственная привязанность, – насмешливым тоном произнес он. – Очень мило наблюдать такое в наши дни.

Франческа сквозь зубы произнесла:

– Я бы не согласилась на это… это безумие, если бы не любила своего сводного брата.

– Я уже сказал, что нахожу ваши отношения очаровательными.

Что-то в его тоне заставило ее насторожиться еще больше.

– Что вы этим хотите сказать? – спросила она. Донелли лениво пожал плечами.

– Вы с братом очень близки, Франческа. Он везде появляется под руку с вами. – Макс улыбнулся. – Упрекнуть его в этом трудно: вы очень красивая девушка и любой мужчина гордился бы, если бы вы принадлежали ему.

– Я никому не принадлежу, – резко ответила она. – А то, что я вместе с Чарлзом бываю на деловых мероприятиях…

– Вы поэтому и приехали в Монако? На своего рода деловое мероприятие?

– Конечно, – ответила она, ненавидя себя за то, что оправдывается перед ним. – Я так же, как и мой брат, заинтересована в том, чтобы наша фирма процветала.

– Вы с братом владеете контрольным пакетом компании, не так ли? – он посмотрел на нее. – Но на самом деле вы, Франческа, автоматически соглашаетесь со всем, что предложит Чарлз.

– Я всегда делаю и голосую так, как считает нужным брат, – твердо ответила она. – Ибо он знает, что будет лучше для дела.

Донелли улыбнулся.

– Я не сомневаюсь, что вы довольны его работой. За последнее время он добыл много денег для вас.

Франческа фыркнула:

– Вы ведь из-за этого и затеяли весь сегодняшний спектакль, согласитесь? “Спенсер Инвестмент” процветает, потому что Чарлз отобрал у вас клиентов.

– Да. Действительно отобрал, – рассмеялся Макс.

– И ваши планы забрать у нас компанию не сбылись. – Она помолчала в ожидании ответа, но Донелли ничего не сказал, и Франческа продолжила: – Ради Бога, только не пытайтесь отрицать это.

Он опять пожал плечами.

– Зачем мне отрицать то, что вы уже знаете? Видно, брат вас хорошо информирует.

– В этом нет необходимости, – холодно ответила она. – Я уже говорила, что доверяю Чарлзу важные решения.

– Как бы вам не пришлось пересмотреть ваше отношение к нему, – грустно произнес он. – После того, как он повел себя сегодня вечером.

Кровь бросилась ей в лицо.

– Кстати, как далеко отсюда Вильфранш?

– Вы имеете в виду, скоро ли мы туда доберемся?

– Именно это я и имею в виду.

Он переключил скорость, и “феррари” взревел.

– Через несколько минут. – Он кинул на нее быстрый взгляд. – Ветер треплет вам волосы, cara. Может, закрыть окно?

Эти сами по себе простые слова прозвучали почти интимно.

– Нет, в этом нет необходимости. И прошу вас, не называйте меня больше так.

– Cara? – он вскинул брови.

– Да, – бросила она сквозь зубы. – Мне это не нравится.

Донелли улыбнулся:

– Cara – просто ласковое обращение, Франческа.

– К чему это глупое жеманство, мистер Донелли? Вы такой же американец, как и я.

– Вы так думаете? – спросил он после некоторой паузы.

– Подозреваю, что вы из Нью-Йорка, верно?

– Верно.

– Могу поспорить, что и родились в Штатах. Он посмотрел на нее.

– Нью-йоркская больница, – с легкой улыбкой произнес он. – Как раз на Ист-Ривер-драйв.

Франческа кивнула:

– Точно. Пересыпая свою речь итальянскими словечками, вы, возможно, завоевали немало женщин, но на меня это не производит никакого впечатления.

Наступило короткое молчание, а потом он негромко сказал:

– Вижу, что не производит. Оказывается, чтобы убедить вас в том, что я не похож на тех мужчин, которые вас окружают, нескольких иностранных слов явно недостаточно.

Но вы и не похожи на них. У нее замерло сердце. Эти слова возникли у нее в мозгу так быстро и отчетливо, что поначалу ей показалось, что она произнесла их вслух. Она резко повернулась к Максимиллиану Донелли. Он сидел прямо, не сводя глаз с дороги. Франческа облегченно перевела дух.

– Правильно.

Он улыбнулся, словно услышал что-то забавное.

– Я подумаю над этим.

– Спасибо, – серьезно сказала она.

– Не за что.

В его голосе звучал смех, но Франческа не обратила на это внимания. Он может сколько угодно смеяться над ней, мрачно подумала она. Главное то, что она одержала пусть и весьма незначительную, маленькую, но победу. Это была ее первая победа за целый вечер, и ей нельзя упускать свою удачу. Ссориться с Максимиллианом Донелли, когда впереди еще огромная часть ночи, обещающая быть нелегкой, не в ее интересах.

В салоне автомобиля повисло молчание, “феррари” мчался сквозь ночь. При других обстоятельствах путешествие по Корнишу – дороге, опоясывающей крутую гору, нависающую над морем, доставило бы ей немало удовольствия. Здесь было проложено три уровня трассы, каждый из которых находился под большим уклоном. Узкие проселочные дороги соединяли их между собой, и Донелли пользовался ими, чтобы переходить с одного уровня на другой. Она читала в проспектах, что виды здесь великолепные. Даже ночью зрелище было захватывающим. На склонах горы мирно светились огни маленьких деревень; огни пересекали и черноту моря.

– Вы когда-нибудь раньше ездили по Корнишу? Франческа повернулась к Донелли. Как это ему удается, раздраженно подумала она, угадывать все то, о чем она думает?

– Нет, – ответила девушка.

– Ну да, конечно, нет. Откуда взять время на это? Днем магазины, вечером маркиз.

Она глубоко вздохнула:

– Если вы пытаетесь обидеть меня…

– Да нет, я просто перечисляю, чем вы занимаетесь здесь, на Ривьере.

– Если вы пытаетесь это сделать, то напрасно тратите слова: мнение такого человека, как вы, ничего не значит для меня.

От его смеха ее бросило в дрожь.

– Неужели это тонкий намек на то, что приятного совместного вечера у нас не будет?

– Мне не до тонкостей, мистер Донелли. Какой смысл, если мы оба знаем, что я здесь не по своей воле?

– Может, к тому времени, когда мы поедем обратно в Монако, вы измените свое мнение, – он взглянул на нее. – За Вильфраншем есть стоянка, откуда мы сможем наблюдать восход солнца. – Машину немного занесло на повороте. – Вы увидите.

– Спасибо, – холодно отозвалась она. – Но мне бы хотелось завтракать у себя. В одиночестве.

Он шевельнулся, пытаясь устроиться поудобнее, и коленом задел ее ногу. Она сжалась и отодвинулась в угол. Донелли заулыбался.

– Тут тесновато, правда? Наверное, вас бы больше устроило, если бы я взял “роллс-ройс”.

Ее бы больше всего устроило, с яростью подумала она, если бы он развернул машину и отвез ее обратно в отель. Она открыла рот и тут же закрыла его. Нет. Какой смысл говорить ему об этом? Он, конечно, уже обо всем догадался. Донелли ловко находит уязвимые места. В этом его особенность. Он заранее знал, как зацепить Чарлза. И тебя, подсказал тихий голос. Ты собираешься отмахнуться от того, что произошло вчерашней ночью? Донелли наверняка помнит об этом, Франческа.

Подумав так, она выпрямилась на своем сиденье.

Чертов Чарлз, разозлилась девушка мысленно на брата, все это по его вине! Ее сводный брат свалял дурака, а она, вот, пожалуйста, платит в этой ловушке за его идиотство.

И все же, что бы там ни натворил Чарлз, все это ничто по сравнению с манипуляциями Максимиллиана Донелли. Уж он-то отъявленный мерзавец! Может даже, он все это придумал вчера – в ту минуту, когда она его оттолкнула.

Нет. Это невозможно. Она нахмурилась. Он даже не знал, кто она такая, пока они не столкнулись лицом к лицу в казино. Ну, в таком случае он разыграл ту мерзкую мелодраму прямо на месте, чтобы одновременно расправиться с Чарлзом и с ней. Одним камнем двух птичек, горестно подумала она.

Франческа сжала зубы. Донелли не ублюдок, нет – для его определения и слова точного не подберешь. Пират. Вор. Мародер.

Раздался негромкий смех:

– Ставлю пенни, что отгадаю ваши мысли, cara.

– Я просила вас не называть меня так, – огрызнулась Франческа.

– Послушайтесь моего совета, carissima, – Донелли, казалось, и не думал прислушиваться к ее замечаниям, – и постарайтесь воспользоваться ситуацией.

Этой ситуацией никак не воспользуешься, хотела она ответить ему, но решила, что он и так получил от нее больше, чем заслуживает. Донелли вовлек ее в разговор, которого недостоин. Отныне она будет молчать. Он ничего не услышит от нее, кроме слова “нет”, и начнется это сразу же, как только они приедут в Вильфранш.

Нет, ей не хочется пить. Нет, она не голодна. Нет, она не хочет танцевать. Господи, танцевать, он так и сказал! Они будут танцевать, как будто она оказалась здесь с ним по собственному желанию, да она теперь никогда, даже через миллион лет, и не дотронется до него.

– Вы дали обет молчания?

Опять он за свое, сердито подумала Франческа, опять он читает ее мысли. Она сложила руки на груди и внутренне собралась. Я не стану ему отвечать, думала она, не стану, не стану. Она чувствовала, что он смотрит на нее, чувствовала, как его взгляд медленно заскользил по ее телу, на секунду задержавшись на платье из переливающейся малиновым и розовым ткани, которая туго, словно вторая кожа, обтягивала ее фигуру.

– Во-первых, вам следовало выбрать что-нибудь другое, – сказал он бархатным голосом. – И потом, не могу себе представить, чтобы такая женщина, как вы, жила бы в бедности и добродетели.

Франческа с шумом выдохнула. Какой смысл молчать, если он пользуется этим, чтобы оскорблять ее? Со сверкающими, словно две холодные звездочки, глазами на бледном лице, девушка повернулась к нему.

– Человек, который испытывает фортуну за карточным столом, вряд ли вправе рассуждать о том, что такое бедность, ледяным тоном ответила она. – И я очень сильно сомневаюсь в том, что вы вообще знакомы с таким понятием, как добродетель, мистер Донелли.

Он улыбнулся ей, сверкнув зубами.

– Макс, – сказал он. – Что?

– Я сказал, что хочу, чтобы вы называли меня Максом.

Она недоверчиво уставилась на него.

– Должно быть, вы шутите. Он негромко засмеялся:

– Мужчине и женщине, которые собираются вместе встретить рассвет, не должны мешать всякие условности.

– Мы с вами не те мужчина и женщина, которых вы имеете в виду, – процедила сквозь зубы Франческа. – Мы просто два человека, два участника какой-то безумной шарады, которую вы затеяли, чтобы удовлетворить свое чудовищное самолюбие. И я уже говорила вам, что рассвет вместе встречать мы не будем.

– И все-таки – будем. Вы же знаете условия пари, Франческа. Ужин, танцы…

– Условия гласили, что я должна отстрадать в вашем обществе вечер, это я и делаю. Но что касается того, как мне вас называть, мистер Донелли, то мне кажется, вы должны радоваться, что я еще обращаюсь к вам так, как принято в приличном обществе.

Франческа замолчала, часто и тяжело дыша. Подождала его реакции. А она оказалась совершенно неожиданной.

Максимиллиан Донелли улыбнулся, но улыбка вышла зловещая.

– Ну-ну, – негромко произнес он, – кошечка показывает коготки.

– Вот именно. И весьма острые. И не побоится пустить их в ход.

– Уж вижу, – он посерьезнел. – Жаль, что у вашего брата нет ни капли вашей храбрости.

Франческа вспыхнула:

– То, что Чарлз не может играть в ваши игры, не является грехом, мистер Донелли. Этого не может никто, подобное разве только по силам самому дьяволу.

– Макс, Франческа. Я уже говорил вам.

В его голосе звучала угроза, и девушку охватила ярость.

– Вы можете повторять мне это до самых петухов! Я не…

Он внезапно затормозил и резко повернул руль. Франческу бросило вперед, и она, стиснутая ремнями безопасности, едва не задохнулась. Раздался визг колес, машина выскочила на узкое ответвление от шоссе. Донелли выключил мотор и развернулся в ее сторону, заслонив широкими плечами все пространстве. Его напряженное лицо оказалось совсем рядом.

– Что вы надумали? – дрожащим голосом спросила Франческа.

– Мы с вашим сводным братом заключили сделку. – Он протянул к ней руку. Она отпрянула, но отступать было некуда: дверная ручка уперлась девушке в спину, а его руки грубо легли ей на плечи. – Кажется, вы забыли об этом.

– Я не забыла. Как я могу забыть, если являюсь вашей пленницей?

Он так сдавил пальцами ее плечи, что она с трудом могла дышать.

– Пленница. Страдалица. А вы заботитесь о том, чтобы я ни в коем случае не забыл про это.

Она посмотрела ему в лицо, освещенное зыбким лунным светом. Боже, он злится! Более того, он в ярости. От страха у нее по спине поползли мурашки, словно там зашевелилось какое-то ужасное мохнатое насекомое.

– Я выполняю свою часть условий, – с напускным спокойствием ответила она. – Мы едем в Вильфранш, ужинать.

– Ужинать? – тишину ночи разорвал его громкий смех. – Разве это сопоставимо с тем, что ваш сводный брат задолжал мне? Мы же оба понимаем, что это просто смешно.

– Что значит “смешно”? Вы сами сказали, что таково ваше желание.

– Мало ли что я сказал, – он еще крепче сжал ее плечи. – Тогда мы были в Монако.

У Франчески упало сердце.

– О чем вы говорите? – она посмотрела в его холодные глаза. – Вы… вы не смеете… вы не можете…

– Не могу? – его губы тронула улыбка, такая же холодная, как лунный свет.

– Нет, – ее голос прозвучал так тихо, так слабо, что казалось, громкие удары ее сердца заглушили эти слова. – Нет, – повторила она громче, – вы не станете этого делать. Если не собираетесь пополнить список своих деяний еще и насилием.

Улыбка исчезла с его лица.

– Так ведь это и не будет насилием, не правда ли, Франческа? – Он скользнул рукой вдоль ее шеи, и его пальцы погрузились в ее волосы. – Я просто очень хочу обнять вас, как в прошлую ночь.

– Нет, – изворачиваясь, запротестовала она. – Идите к черту!

– Помните, как нам было хорошо, когда мы с вами целовались? – Он склонился над ней так, что она почувствовала на своей щеке его теплое дыхание. – Ваши губы зажглись огнем от прикосновения моих, а вы сами превратились в ртуть.

Она высвободила руки и уперлась ему в грудь.

– Я ненавижу вас! – с яростью выдохнула она. – Вы знаете об этом?

Донелли улыбнулся.

– Это ничто по сравнению с любовным желанием.

– Чарлз был прав. Вы грубый варвар с моралью пресмыкающегося.

Франческа откинула голову назад.

– Никогда не путайте мораль с манерами, cara, – грубо сказал Макс. – Можно демонстрировать второе, не имея при этом ни малейшего понятия о первом. Это как раз ошибка вашего брата – он склонен думать, что допустимы любые проявления зла, если облачить их в приличное платье.

– А вы? – она заставила себя посмотреть ему в глаза. – Вы тоже так думаете?

Он скривился:

– Неужели вас действительно интересует мнение варвара?

– Вы пытаетесь рассуждать о морали, мистер Донелли, – Франческа судорожно вздохнула. – Вы говорите о соблазне, но то, что вы тут расписываете, не что иное, как насилие. Если вы действительно намерены осуществить это, тогда, боюсь, мне трудно уловить разницу между вами и таким человеком, каким, по вашим словам, является мой сводный брат. На какое-то мгновение ей показалось, что она переборщила. Его лицо потемнело, а пальцы еще крепче сжались, так, что она чуть не заплакала, а потом Донелли неожиданно отпустил ее.

Желваки заиграли на его скулах. Он что-то прошептал по-итальянски, отвернулся от Франчески и уставился невидящим взглядом в ветровое стекло.

– Если у вас сложилось обо мне такое мнение, – сказал он и с такой силой обхватил пальцами руль, что Франческа увидела побелевшие суставы, – тогда прошу прощения.

Прощения? Максимиллиан Донелли просит прощения? После всего, что случилось, после всех его фокусов сама мысль о покаянии казалась настолько нелепой, что ей стоило большого труда не расхохотаться.

– Ничего. Нормально, – ответила Франческа. Она знала, что ее слова прозвучали глупо, но в данную минуту она не могла придумать ничего другого.

Он ударил кулаком по рулю.

– Нет, не нормально! Я потерял голову, – он повернулся к ней, глаза его сверкали. – Со мной такое редко бывает.

Да, подумала она, глядя на его гордое и властное лицо, наверняка он хорошо владеет собой. И все же, все же Донелли дважды терял голову, вначале вчера, в саду, а потом сегодня, сейчас, – и каждый раз виной тому Франческа.

Мысль об этом, словно стремительная вспышка летней молнии, пронзила ее существо, взволновав ей кровь. Это все из-за меня, подумала она и быстро отвела взгляд от его темных, пронзительных глаз. До сей поры Донелли чуть ли не дословно читал ее мысли, упаси Бог, если и на этот раз он сразу все поймет, в то время как она сама еще не разобралась в своих чувствах до конца.

– Франческа? Она сглотнула.

– Я… я принимаю ваши извинения, мистер Донелли.

– Макс, – поправил он. Она озадаченно посмотрела на него, и он улыбнулся. – Не так уж трудно произнести мое имя.

Пожалуй, можно пойти на маленькую уступку теперь, когда буря прошла. Франческа с улыбкой кивнула.

– Макс, – согласилась она. Он глубоко вздохнул:

– Отлично. – Чуть подавшись вперед, он включил мотор. – А теперь…

– А теперь вы можете отвезти меня обратно в отель.

Он улыбнулся с таким видом, словно услышал неудачную шутку.

– С какой стати?

– Ну, вы же только что сказали. Я имею в виду, вы извинились. Я подумала…

Она замолчала, наблюдая за тем, как он выводил машину на шоссе.

– Вы неправильно подумали, – вежливо ответил он. – Вечер только начинается. Впереди нас ждут ужин и танцы, не забыли?

– Но… но…

– Франческа, – он оторвал взгляд от дороги и улыбнулся ей. – Мы приятно проведем вечер, а потом я отвезу вас в отель. Право же, это вполне можно пережить.

– Нет. Я подумала, что могла бы, наверное. Но… – Франческа так и не нашлась с ответом.

– А вот и Вильфранш, – произнес Макс. Она посмотрела в окно и увидела впереди святящиеся огни городка. – Я думаю, мы что-нибудь выпьем в маленьком кафе как раз у дороги. – Она не ответила. Он убрал ногу с педали газа, и машина пошла по инерции. Потом повернулся к ней; его лицо было освещено слабым светом, идущим от панельной доски, на нем играли лунные блики. – Но если вы хотите, – продолжал он, – мы можем развернуться и поехать обратно в Монако.

– Да. Я имею в виду, мне кажется… кажется…

Франческа посмотрела на Макса. Почему она колеблется? Он предложил ей достойный выход из ситуации, тем более как раз этого она и хотела.

А этого ли она хотела?

– Ну, хорошо, мы возвращаемся. И не беспокойтесь насчет брата, – раздался в темноте его голос. – Я объясню ему, что вы очень хотели возместить его долг, но не смогли пересилить себя.

Франческа устало закрыла глаза. Чарлз! Она почти забыла. Да как же она могла забыть такое? Из-за его долга она ведь и оказалась здесь. Что будет, если она попросит Макса Донелли отвезти ее в отель? Посчитает ли он после этого долг брата аннулированным, или Чарлз все же останется ему должен? Если так, то какую плату потребует Донелли?

Конечно, все эти вопросы следовало задать человеку, который сидел рядом с ней. Но она и так чувствовала себя просительницей и не хотела унижаться дальше.

– Франческа?

Она посмотрела на Макса из-под опущенных ресниц. Он с улыбкой глядел на нее, по его лицу нельзя было ничего прочесть. Девушка провела языком по пересохшим губам. У нее было такое чувство, словно она наблюдала шахматную партию и в какой-то момент не заметила скрытый смысл одного, на первый взгляд совершенно безобидного, маневра. Опять он провел ее, горько подумала Франческа.

– Решайте, – мягко сказал он. – Куда мы поедем, в Вильфранш или домой?

Она колебалась. Сделай это, говорил ей Чарлз, сделай и забудь.

Франческа вздохнула.

– В Вильфранш, – ответила она, перевернув тем самым всю свою жизнь.

ГЛАВА ПЯТАЯ

На Ривьере нет недостатка во всевозможных кафе. Всемирно известные города, подобно сверкающим жемчужинам гигантского ожерелья, тянутся вдоль всего побережья, и каждый из них буквально напичкан изысканными ночными ресторанами, куда съезжается богатая публика двух континентов с одной-единственной целью: себя показать и на других посмотреть. Людям не терпится пережить весь спектр впечатлений, начиная с посещений маленьких, непритязательных, задымленных ночных клубов и кончая светскими раутами в зеркальных дворцах. Для всех этих заведений существовало одно непреложное правило: интерьер, отвечающий самым изысканным вкусам, не должен был затмевать собой элегантную публику.

За свою жизнь Франческа перевидела немало подобных мест. Кафе и рестораны, которые существовали за счет того, что их клиенты развлекались, рассматривая друг друга, цвели буйным цветом везде и всюду. Чарлз питал к ним особую слабость.

– Здесь бывают те, кто имеет хоть какой-то вес в обществе, – сказал брат, ведя ее к одному из столиков в парижском “Кафе де ля пэ”, а затем громко повторил те же самые слова, пытаясь перекричать оглушительную модную музыку в лондонском “Анабель”.

И он был прав. В одних и тех же местах мелькали одни и те же лица. Франческа поняла, что это устраивало всех. Переезжая из страны в страну, че-ловек, не теряя времени, мог между дружескими поцелуями обсудить деловые вопросы.

Поэтому теперь, выйдя из “феррари”, она без всякого интереса посмотрела на стоящее перед ней здание. Это было низенькое оштукатуренное строение с красной черепичной крышей, которое будто бы нарочно лепилось к крутому отлогому склону холма. Неделю назад она бы поверила, что это старая постройка. Но теперь ее не проведешь: вчера вечером Чарлз водил ее в точно такое же место. “Тебе там понравится”, – заверял он ее.

Поначалу она действительно была очарована, но, присмотревшись, поняла, что черепичная крыша поддельная, а темные потолочные балки сделаны из пластика.

– Думаю, это место вам действительно понравится, – сказал Макс Донелли, посмеявшись над ее рассказом, и, взяв ее за локоть, повел к двери.

Франческа решила не утруждать себя ответом. Зачем? Здесь все будет так же, как и везде, да что толку об этом говорить? Сегодня вечером ее вкусы и пристрастия не в счет. Это его шоу – от начала и до конца. А она всего лишь приложение к прогулке. Но все же комната, в которую они вошли, поразила ее. Это было длинное узкое помещение, утопающее в сизоватом дыму, который поднимался от бесчисленного количества выкуриваемых здесь “Голуаз”.[14] Было шумно, но не из-за тщательно запрятанного проигрывателя с компакт-дисками или вызывающе сверкавшего неоновым светом музыкального автомата, а от смеха и голосов завсегдатаев, которым явно не суждено стать героями светской хроники в газетах и журналах.

Франческа остановилась в нерешительности и взглянула на Макса.

– А мы туда пришли? – негромко спросила она. Он засмеялся:

– В чем дело, cara? Вам здесь непривычно?

Она посмотрела на него долгим взглядом. Неужели он из тех, кому нравится бродить по трущобам? Она бы так не сказала, но, с другой стороны, много ли она знает об этом человеке, кроме того, что он обманул Чарлза в каких-то делах? Она сжала губы. Он выходец из низов, сказал Чарлз. Ну, тогда возможно все. Она знала, что некоторым нравятся подобного рода забавы: как-то она вместе с компанией Чарлза ездила в Париж и ее затащили в бар на Монмартре, где они оказались единственными, кто был одет в вечерние платья. “Просто уморительно наблюдать, как живут остальные люди, правда? ” – все время повторяла какая-то девица, но Франческа не знала, куда деваться от неловкости.

Она высвободила свой локоть.

– Если у вас такая манера шутить…

Донелли вздохнул.

– Идите прямо, через зал, – шепнул он и, снова сжав ей локоть, двинулся вперед. – Вот так. Нам надо вон к той двери.

Он так крепко держал Франческу, что ей ничего не оставалось, как повиноваться. Она с трудом передвигала одеревеневшие ноги, чувствуя, как множество глаз ощупывают ее затянутую в шелк фигуру. Лишь только они миновали дверь, которая вела в соседнюю комнату, она обернулась к нему.

– Я согласилась что-нибудь выпить, – яростно зашептала она, – а не изображать из себя важную персону перед местными аборигенами! Поэтому, если вам охота забавляться подобным образом…

– Вы на самом деле так думаете обо мне? – Ответом было ее ледяное молчание. Макс поджал губы. – Вижу, что вы до сих пор судите обо мне с позиции вашего сводного брата. – Он сжал ее плечи. – Оглянитесь, Франческа.

– Зачем?

– Затем, что я вас прошу об этом, – резко ответил он и, развернув девушку в другую сторону, слегка подтолкнул вперед, а сам убрал руки.

У нее перехватило дыхание. Они очутились не в соседней комнате, а шагнули в ночное небо. По крайней мере так показалось вначале: рукой можно было дотянуться до звезд, освещенных цвета слоновой кости луной, а далеко внизу мерцало черное море.

– Ой, – прошептала она. Макс хрипло рассмеялся.

– Вот вам и “ой”, – тихо сказал он потом.

Почувствовав внезапное головокружение, она качнулась назад, и пальцы Макса снова сомкнулись на ее плечах.

– Осторожно, – произнес он, поддерживая Франческу. Донелли стоял за ее спиной, сильный и мускулистый, и, судя по голосу, улыбался. Он наклонился к ней, обдав ее щеку своим дыханием. – Все в порядке?

Она кивнула:

– Да. Просто… я не ожидала…

– Обычно все так. Наверное, мне следовало предупредить вас о террасе Стефана.

– Так вот как это называется! – с восхищением произнесла Франческа. – А я на мгновение подумала, что шагнула в космос.

Постепенно ее глаза привыкли к темноте, и она смогла все рассмотреть. Они стояли на террасе, словно бы вырезанной в середине скалы. На маленьких деревянных столиках, которые были расставлены на каменном полу террасы, мерцали свечки, а сама терраса отделялась от темного ночного пространства лишь кованой изгородью. Шум бьющегося внизу о скалы моря звучал контрапунктом к царящей наверху тишине. Восходящая луна медленно карабкалась с темного моря вверх в ночную черноту и была похожа на кремовую полоску, которая скользила по водной глади, в направлении террасы.

– Сядем? – прозвучал тихий голос Макса. От его дыхания взметнулись вверх пряди ее волос, вьющиеся у виска. Внезапная дрожь охватила Франческу, она сглотнула и чуть отступила от него.

– Хорошо.

Он провел ее к столу, девушка опустилась на стул.

– Ну? Что вы об этом думаете? Вам нравится здесь?

Она посмотрела на него через стол. Это просто чудесно, подумала она про себя. Я никогда ничего подобного не видела! Но признаваться в этом ему Франческа не собиралась. Он и так уже слишком много про нее узнал. Ни к чему теперь спешить высказывать свое мнение. Она просто наберется терпения и как-нибудь переживет эти часы.

– Очень мило, – вежливо ответила она. Макс засмеялся и наклонился к ней:

– Если это все, что вы можете сказать, то не говорите так в присутствии Стефана. Вы разобьете ему сердце.

– Стефана? А кто это?

– Ah, Max, c est toi! Bienvenue. Ca fait cinq… non, six mois que nous ne t avons pas vu. Comment vat-tu?[15]

– Stefan. Je vais tres bien, merci; et toi, mon ami? Ca va bien?[16]

Франческа увидела, как Макс отодвинул свой стул и встал. Человек, которого звали Стефан, очевидно, был владельцем кафе. Она с удивлением наблюдала, как эти двое здороваются, обнимая и хлопая друг друга по спине.

Макс на некоторое время перешел на английский, чтобы представить Франческу. Стефан улыбнулся и, наклонившись, поцеловал девушке руку. Затем мужчины опять заговорили на французском, причем речь их была такой быстрой и так пестрела разговорными оборотами, что смысл невозможно было уловить. Но конец беседы она поняла без труда: Макс заказал шампанское, а Стефан беззлобно разворчался на него:

– После стольких лет ты еще напоминаешь мне о том, что ты будешь пить, когда рядом с тобой такая красивая женщина?!

Макс посмотрел на Франческу, потом что-то ответил, но так тихо, что она не расслышала. Стефан заулыбался, и, заметив это, Франческа покраснела. Что бы там ни было, но поводом для веселья послужила она.

– Стефан – мой старый друг, – сказал Макс, когда они снова остались одни. – Мы знаем друг друга уже…

– Что вы ему сказали про меня?

– С чего это вы взяли? – Он поднял брови.

– Хоть я и плохо говорю по-французски, мистер Донелли…

– Ну вот, опять начинается.

– Дело в том, что я довольно хорошо поняла ваш разговор.

– Настолько хорошо, что даже обиделись, хотя, поверьте, совершенно напрасно. Вы правы, мы действительно говорили о вас. Стефан сказал, что вы очень красивая, а я поправил его. – Он улыбнулся, заметив выражение ее лица. – Я смотрю, это вас волнует, cara.

– Нет, – резко ответила она. – Меня не заботит, что вы…

– Я сказал ему, – негромко перебил он ее, – что вы более чем красивая. Я сказал, что вы прекраснейшая девушка, которую я когда-либо встречал.

От этих слов сладкая волна разлилась по всему ее телу.

– Это правда, – произнес он, встретившись с ней взглядом.

В его словах опять прозвучал еле различимый акцент. Она уже не раз замечала его и склонялась к мысли, что он проявлялся у Донелли в минуты душевных волнений.

Или он намеренно, прибегает к нему, желая произвести впечатление На женщин? Уголки ее губ разочарованно опустились. Да, скорее всего, так. Она уверена, что, пуская в ход свой милый акцент, и пустозвонство, и эффектную фамилию, а также сдабривая свою речь всякими “cara” и “beliissima”, он наверняка поразил немало женщин. Ну, с ней-то это не пройдет. Если Макс Донелли и в самом деле думает, что в состоянии повернуть часы назад – к тому, что случилось вчерашней ночью в саду, если у него есть надежда на то, что он очарует ее до такой степени, что она забудет причину, по которой оказалась здесь…

– Вы слышите, что я сказал, Франческа?

Она слегка пожала плечами, и мягко задрапированный лиф ее шелкового платья красиво открыл ее плечи.

– Слышу, – безразличным тоном ответила она. Его улыбка немного потускнела.

– Но такой комплимент ничего не значит для женщины, привыкшей получать их отовсюду?

– Не расстраивайтесь, – посмотрев ему в глаза, медовым голосом проговорила Франческа. – Зато я уверена, что это верный способ взволновать всех других женщин, мимо которых вы только что прошли.

Макс откинулся на стуле и рассмеялся:

– Ах, cara, простите меня. Вы хотели услышать, что вы первая из всех.

– Я просила вас не называть меня так. И меня совершенно не волнует, первая я или пятидесятая.

– Но вы – первая.

Он замолчал, поскольку в это время официант принес шампанское. Макс отказался предварительно продегустировать его. Он дождался, пока наполнили их бокалы и расставили перед ними небольшие мисочки с сардинами и crudites,[17] а потом с улыбкой через стол наклонился к ней.

– По крайней мере первая женщина, которую я выиграл в карты.

Франческа вспыхнула.

– Боюсь, что ничего веселого в этом нет, – резко ответила она.

Он вздохнул.

– Да. Думаю, вы правы. – Некоторое время он молча смотрел на нее, потом взял свой бокал и обратился к ней: – За что мы пьем?

– Я не пью совсем, спасибо большое.

– Вы не любите шампанское?

– Не в этом дело.

– Если хотите, мы можем заказать вино или аперитив.

Она глубоко вздохнула:

– Я не хочу пить, мистер Донелли.

– Макс. Мы уже договорились об этом, помните? – В его голосе внезапно прорвались резкие нотки. – Может быть, на сегодня нам следует отбросить все земные правила? Если вы хотите возместить долг вашего сводного брата.

– Если? – недоверчиво засмеялась она. – Поверьте, иначе я бы не сидела здесь.

– Да? – Едва заметная лукавая улыбка мелькнула на его лице. – Франческа, я же предоставил вам выбор, помните, в машине? Я предложил отвезти вас в Монако. Но вы решили ехать со мной.

– Потому что я хотела заплатить долг брата. – Она гордо вскинула подбородок.

– Правильно. А это означает, что вы согласились выпить со мной, поужинать.

– Но я не рассчитываю получить от всего этого удовольствие.

– Эта фраза не идет вам, cara, – резко произнес он. Прошло некоторое время, прежде чем он снова взглянул на нее и лениво улыбнулся. – Во всяком случае, вам должно быть лестно.

– Лестно? Оказаться здесь, с вами? – Она мрачно улыбнулась. – Мои слова о степени вашего эгоизма – сущая правда. Он настолько велик, что может заполнить футбольный стадион.

– Я имел в виду причину, по которой вы приехали сюда со мной.

Франческа посмотрела на него.

– Вряд ли кому польстит то, что он стал добычей в карточной игре. Послушайте, я вас сколько раз просила прекратить эти ваши бесконечные “cara” и “bellissima”! Если вы таким образом хотите произвести на меня впечатление…

– Я пытаюсь произвести впечатление?

В его голосе звучало столько явного удивления, что Франческа покраснела, но отступать было поздно.

– Наверное.

Макс сложил руки на груди.

– Почему вы сделали такой вывод? Она еще больше покраснела.

– Теперь вы пытаетесь поставить меня в неловкое положение.

– Это самый простой вопрос, Франческа. Неужели сложно ответить?

Наступило короткое молчание.

– Я сужу по тому, что произошло вчерашней ночью, – наконец сказала она. – Если вы думаете, что я забыла…

– Нет, – произнес он тихо и скользнул взглядом по ней. – Я так не думаю.

– Я имею в виду, что вы теряете время, если думаете, если надеетесь, что я клюну на все это.

Он смотрел на нее почти ласково.

– Вы считаете, что я все это устроил, чтобы соблазнить вас? Игра в покер, спор с вашим сводным братом.

– Мне показалось, что да. И сейчас: это очаровательное маленькое кафе, и шампанское, и… – Она подняла подбородок.

Его голос прошелестел словно мягкий шелк. Он наклонился еще ближе и осторожно обхватил запястье Франчески.

– Давайте на секунду представим, что я влез в это безобразие из-за вас. – На его лице мелькнула улыбка хитрого кота.

– Так неужели все мои усилия пойдут насмарку? – Она поспешно вырвала руку, но, видимо, он уже успел уловить учащенное биение ее пульса. – Нет, – сам же ответил Макс на свой вопрос, – нет, думаю, что не пойдут.

– Можете думать что хотите. С таким эгоистом, как вы, спорить бесполезно. – Франческа резко вскинула голову. – Я просто хочу, чтобы между нами не было неясностей. Меня угощали шампанским и до вас. И называли всякими ласковыми именами.

– Я не сомневаюсь в этом.

От его тона ее бросило в дрожь.

– Вы разочарованы, Макс? – Она одарила его сладчайшей улыбкой. – Вы что, думали, я жила недотрогой в ожидании вашего появления?

Она заметила, как у него задвигались желваки.

– А что, если я скажу “да”? – Он наклонился еще ближе, в его глазах блеснули огоньки, словно сверкнули два алмаза. – Что тогда, cara?

С замирающим сердцем она посмотрела на него. Она знала, что он думает о ней, он довольно ясно дал это понять, и, в сущности, шут с ним и с его мыслями! Он для нее никто, эта ночь пройдет, и они больше никогда не увидятся.

И все же Франческа невольно задалась вопросом, а что будет, если она скажет ему правду, если сможет выдержать его холодный взгляд и заявит, что никогда не была близка с мужчиной и никогда не реагировала на поцелуи так, как вчерашней ночью. Ее взгляд скользнул по его лицу и замер на губах, девушка вдруг вспрмнила их вкус, жаркие поцелуи, его горячее тело.

– Франческа?

Его голос прозвучал мягко, девушку словно обдало ласковой струей теплого воздуха. Подавшись вперед, он легонько коснулся рукой ее щеки. Она почувствовала это прикосновение. Стоит только чуть-чуть повернуть голову, и можно дотронуться губами до его кожи, поцеловать его ладонь.

Прекрати, приказала она себе, немедленно прекрати!

Она отстранилась и взяла свой бокал.

– Я бы сказала, вы несколько староваты, чтобы верить в волшебные сказки, – ответила она, сделав приличный глоток шампанского.

– Вы та женщина, которая всегда предпочитает говорить правду, да, Франческа? Вашему брату следовало бы поучиться у вас, cara.

– Ну вот, опять. Я сколько раз повторяла.

– Совершенно случайно. – И, словно защищаясь, Макс шутливо поднял руки. – Просто некоторые слова и некоторые фразы у меня выскакивают сами.

– Ну конечно, – холодно ответила она. – В зависимости от ситуации. Для Стефана французский язык, для Чарлза английский. А для женщин вы изобрели свой милый акцент и вкрапления из какого? Итальянского?

– Да. Итальянского.

– Мм. – Она выпила еще вина. У нее пересохло в горле, а тут все равно пропадает хорошее вино. – Итальянский. В соответствии с именем. Откуда вы его раздобыли? С театральных афиш? Макс рассмеялся.

– Имя, как и язык, досталось мне от отца. Мне очень жаль, что оно раздражает вас.

– Оно меня не раздражает. И никакого значения для меня не имеет. Вы как угодно можете себя называть. Я говорила вам, что оно меня не трогает.

– Но вы должны быть польщены.

– Вы уже говорили это. Но…

– Франческа, вы обвинили меня в том, что я специально все подстроил, но, как бы мне ни хотелось согласиться с вами, это было бы неправдой. – Макс Донелли засмеялся каким-то неестественно-ледяным смехом. – В конце концов, никто не собирался выставлять Чарлза на посмешище. Он умудрился это устроить сам.

– Неправда. Если помните, я была там. Вы ловко вовлекли его в карточную игру.

Макс небрежно пожал плечами:

– Я виноват лишь в том, что выгодно использовал представившуюся возможность. Вернее, две возможности. – Он обнажил зубы в улыбке.

– Две?

– Да. Первый раз – когда заставил Чарлза сесть за карты. – Он оглядел ее лицо, продолжая улыбаться. – А второй раз – когда у меня хватило ума указать на вас в качестве приза.

Краска залила щеки девушки.

– Мне не нравится, как вы говорите об этом. По-вашему получается, будто… будто…

– Я хочу получить удовольствие в вашем обществе, Франческа.

Она сделала глоток вина.

– Причем как можно дольше, чтобы лучше помнить. Мне кажется, cara, я просто обречен радоваться тем крохам внимания, на которые вы так скупитесь, не правда ли?

Он опять дразнил ее. Это ясно по его тону и видно по глазам. У нее перехватило дыхание. Она может положить конец этим насмешкам. Надо всего лишь посмотреть ему в глаза и сказать.

– О чем вы думаете, Франческа?

Она взглянула на него. Хоть он и говорил почти безразличным тоном, у нее появилось ужасное подозрение, что он снова прочел все ее мысли. Она отвела взгляд. Господи, как гудит голова. Что это с ней?

– Ни о чем, – ответила она, сжав ладони между колен, – совсем ни о чем.

– Правда? – Он улыбнулся одними уголками губ. – Вы так побледнели.

Она судорожно сглотнула.

– Да? Может… может, это оттого, что я голодна. Я давно ничего не ела.

Ненормальная. Совсем ненормальная! Что она говорит! Она вправду хочет есть, но вовсе не собирается трапезничать с этим человеком. Тут она подняла свой бокал, выпила его и пожала плечами. А что она потеряет, если разделит с ним ужин? Ничего. Абсолютно ничего.

– Где мы будем ужинать? – улыбаясь, вежливо спросила она.

Макс взял бутылку с шампанским и опять наполнил ее бокал.

– Я пока не думал об этом. – Он взглядом проследил, как она взяла бокал, затем посмотрел на ее губы. – Как насчет “Купола”?

– Без предварительного заказа? Вы не сможете… – Она запнулась, заметив его улыбку. – Прошу прощения, – сухо сказала она. – Я забыла. Наверняка вам ничего не стоит получить столик где бы то ни было.

– В “Куполе” слишком шумно. Может, поедем в “Гриль”? – Он нахмурился. – Нет. Уверен, вы там уже обедали.

– Да. Дважды. – Она поставила свой бокал и посмотрела ему прямо в глаза. – Между прочим, мистер Донелли…

На этот раз он взглянул на нее с нежностью и ласково сказал:

– Макс.

– Макс. А где обедаете вы? То есть где вы остановились? Участники конференции живут либо в “Отель де Пари”, либо в “Эрмитаже”, а вас я ни там, ни там ни разу не видела.

– А вы меня искали? – Он вскинул брови.

– Нет, не искала, конечно, но запомнила бы, если б…

Она прикусила губу, заметив, что Макс начал смеяться.

– Продолжайте, – попросил он. Франческа перевела дух.

– Обычно так происходит, когда сталкиваешься с одними и теми же людьми в лифтах и коридорах изо дня в день. – Она вспыхнула, встретившись с ним взглядом. – А, неважно, – сказала она, поднимая свой бокал. – Это не имеет значения.

Макс некоторое время молча смотрел на нее, потом отодвинул свой стул и встал.

– Прошу прощения, мне надо отойти на пару минут. Я хочу позвонить кое-кому. – Он ослепительно улыбнулся. – А потом я покажу вам, где я остановился. Идет?

– Я уже говорила, что это неважно.

– И ужинать мы будем в одном известном только мне тайном месте. Ну как, звучит?

Франческа улыбнулась:

– Тайном? Тайный ресторан здесь, на Ривьере? Что это значит? Что в “Мишлене”[18] он помечен всего лишь одной звездочкой?

Макс, уходя, рассмеялся.

– Я вернусь через минуту, – бросил он, – а вы за это время можете докончить свое шампанское.

Она проследила за ним взглядом, а потом уставилась на свой бокал. Он опять был полным. Когда же это произошло? Она подняла его, в голове раздался тревожный звон, но она отмахнулась от него. Ей же машину не вести, хихикнула она про себя. За рулем Макс. И поделом ему, если она заснет у него прямо в машине! Возможно, это и не совсем то, что он имел в виду, говоря о своем желании приятно провести с ней время, но большего он и не заслужил.

К тому времени, когда они садились в машину, в голове у Франчески уже гудело не на шутку.

– С вами все в порядке? – озабоченно спросил Макс, помогая ей сесть в автомобиль.

– Все – отлично, – ответила она.

Но это не соответствовало действительности. На самом деле у нее было такое ощущение, будто машина куда-то плывет, хотя Макс еще и не заводил мотора. Она закрыла глаза, когда “феррари” тронулся. Но это была ошибка, потому что теперь все в голове стало кружиться. Неужели она выпила слишком много шампанского? Да нет, всего один бокал. От силы два. Или три…

– Вы любите омары, cara?

Франческа встрепенулась.

– Омары? – непонимающе переспросила она.

– Да, омары, – кивнул Макс. – И мидии. Думаю, вам нравится и то, и то.

Франческа попросила:

– Не могли бы вы открыть окна? Что-то жарковато тут у вас.

От свежего ночного воздуха ей стало лучше. Она выпрямилась и положила руку на лоб.

– Голова болит?

Она быстро взглянула на него.

– Как это у вас получается? – раздраженно спросила она.

– Что получается?

– Такое ощущение, что вы угадываете мои мысли, прежде чем я успеваю их додумать до конца.

Он улыбнулся и переключил скорость.

– Магия, cara.

– Не называйте меня так, – устало попросила она, откидывая голову на подголовник кресла.

Он негромко засмеялся.

– Прошу прощения. Мне очень жаль.

– Ничего вам не жаль.

– Нет, правда, я не хотел рассердить вас, Франческа.

Вздохнув, она закрыла глаза.

– Неправда.

– Вы хотите сказать, что я лжец? – насмешливо спросил он.

Она склонила голову набок и открыла глаза.

– Точнее – не лжец. Он улыбнулся:

– А кто?

– Вы… вы… – Она вздохнула. – То, что вы делали сегодня вечером, было неправильно. Втягивание Чарлза в карточную игру…

– Что наговорил вам обо мне ваш брат? Она отвернулась.

– Кое-что рассказал – например, как вы пытались отобрать “Спенсер Инвестмент”.

– А что вы скажете, если я сообщу вам, что он солгал?

– Чарлз не стал бы обманывать меня.

– Это ваш ответ?

Гордо выпрямившись, она повернулась к нему.

– А вы ждали другого?

Наступила минутная пауза, потом Макс покачал головой.

– Думаю, нет.

– Уж не ради ли этого вы все затеяли? Может, вы хотели заставить меня изменить мое мнение о брате?

Макс засмеялся:

– Такое мне и в голову не приходило.

– Это хорошо, – мрачно промолвила она. – Потому что… потому что… – Она села прямо и выглянула в окно. – Где мы?

– В Ницце. – Он повернул руль, и они съехали с дороги на узкую улицу, которая, похоже, вела к воде. – Вы бывали здесь раньше?

– Нет. Чарлз обещал, но – Она пожала плечами. – Он был так занят.

– Да. Охотно верю. – Доннели остановился у обочины и выключил мотор. – Пойдемте, Франческа. Позвольте показать вам мой любимый ресторан.

Она подождала, пока он обойдет машину и откроет ей дверь, потом спустила ноги на землю. Макс взял ее за руку и помог выйти.

– Я сама справлюсь, – сказала она, оттолкнув его руку.

Но справлялась она с трудом. Ноги горели, словно она натерла их, весь день лазая по горам. Макс нетерпеливо хмыкнул и обнял ее за талию.

– Я сказала, что могу справиться.

– Конечно, можете, – миролюбиво ответил он. И еще крепче прижал ее к себе. – Но вы на высоких каблуках. Неужели вам хочется переломать их о булыжную мостовую, а?

Довод был разумный. С этим не поспоришь. Кроме того, что-то странное творилось с ногами: было такое ощущение, словно вместо костей и мышц в них одно лишь шампанское. Она захихикала.

– Что это вас развеселило, cara?

Она чуть было не сказала ему, что ее развеселило сразу все: собственные дрожащие ноги, и одуревшая голова, и то, что чем ближе к воде, тем явственней становится его акцент.

Вода. Франческа нахмурилась. Зачем они идут к морю?

– А что, ресторан там?

– Да, лучший в мире.

– Но где? Я не вижу.

– Добрый вечер, Луиджи.

– Buona sera, Don Maximillian.[19]

Она заморгала. На тропинке перед ними возник человек. Он был одет в джинсы и темную рубашку.

– Tutti sono pronto, signore**.

Макс кивнул:

– Va bene***.

– Вы знаете этого человека? – Франческа уставилась на него.

Он улыбнулся:

– Луиджи работает у меня. Смотрите под ноги – настил мокрый.

Она огляделась. Они шли по пристани, все дальше и дальше удаляясь от улицы.

– Я не понимаю, – медленно произнесла она. – Вы сказали, что здесь ресторан.

– Signorina****. – Луиджи, стоя у блестящего катера, протягивал ей руку.

Франческа переводила недоуменный взгляд с одного мужчины на другого.

– Что он хочет?

– Он хочет помочь вам взобраться на борт, cara.

– На борт? – Франческа не сразу обрела дар речи. – Что значит – взобраться на борт?

Макс вздохнул:

– А то и значит – на борт, Франческа. Она похолодела.

** Все готово, синьор (итал,).

*** Хорошо (итал.).

**** Синьорина (итал.).

– Нет, – решительно заявила она. – Я не хочу.

– Не глупите, Франческа. Вы же сами говорили, что хотите увидеть мой тайный ресторан и мой отель.

Она посмотрела на него, стараясь что-нибудь понять по его лицу, но оно было непроницаемым.

– Макс.

Он холодно улыбнулся.

– Ах, леди даже знает мое имя.

– Макс, зачем все это? – Она стала вглядываться в море. Там что; есть какой-нибудь плавучий отель? Я никогда об этом не слышала, но…

– Нет. – Он приобнял ее одной рукой. – Никакого плавучего отеля нет.

– Ну, тогда что?

– Давайте взойдем на катер, и я покажу вам. Франческа посмотрела на него. Сердце тревожно забилось. Глупо. Макс Донелли тяжелый человек, к тому же физически сильный, но бояться его нечего.

– Зачем? – Она постаралась засмеяться. – Это прелестный катер, но если вы пытаетесь убедить меня, что здесь есть отель и ресторан…

– Signore, per favore…[20]

Макс кивнул:

– Si, Luigi, si.[21]

Она посмотрела на мужчин поочередно.

– Что он сказал?

– Он сказал, что надо поторопиться: ужин остынет. Франческа удивленно уставилась на него.

– Ради всего святого, объясните мне все толком. – Брови ее приподнялись. – Это что, ваш катер? – Не дождавшись ответа, она снова оглядела судно, красиво поблескивающее своими глянцевыми боками. Внезапно ей представился маленький уютный столик, который, наверное, накрыли на двоих в нижней каюте.

– Если вы считаете, что я соглашусь обедать здесь наедине с вами… Он засмеялся:

– Поверните немного голову, cara. – Что?

– Голову поверните. – Макс дотронулся рукой до ее щеки и осторожно повернул голову девушки в нужном направлении. – Что вы видите?

Она нахмурилась:

– Море, конечно.

– А еще?

– Что все это значит, Макс? Я не мастер отгадывать загадки.

– Ну скажите, что вам еще видно, Франческа.

– Огни, – раздраженно ответила она. – Ради Бога…

– Если вы приглядитесь повнимательней, то увидите, что они горят на судне.

Франческа заморгала. Да, он прав: там, вдали, виднеется судно. Большое судно. Футов пятьдесят. Нет, сто.

– Если быть точным, сто тридцать семь, – подсказал он удивительно нежным голосом.

Она уставилась на него в таком замешательстве, что даже не удосужилась спросить себя, рассуждала она мгновение назад вслух или он снова угадал ее мысли.

– Оно ваше? Он кивнул:

– Конечно.

– Вы хотите… – она снова заморгала, – вы хотите сказать, что мы будем ужинать там?

Макс тихо засмеялся:

– Ничто так не способствует хорошему аппетиту, как свежий морской воздух, cara.

Она снова посмотрела в сторону темного моря. Судно, его судно, стояло в каких-нибудь ста ярдах, но вдруг у нее возникло чувство, словно он приглашает ее поехать с ним на другой материк.

– Нет, – сказала Франческа. Голос ее прерывался. – Нет, – снова повторила девушка. И сделала шаг назад. – Я, пожалуй, не поеду. Спасибо за приглашение, но…

Она вскрикнула, поскольку в этот момент Макс схватил ее на руки и шагнул на палубу катера.

– Andiamo, Luigi.[22]

– Добро пожаловать на “Млечный Путь”.

Моряк освободил трос, которым катер был прикреплен к пристани.

– Вы не можете так поступать! – барахтаясь в его руках, кричала Франческа, но Макс лишь рассмеялся и прижал ее еще крепче.

– Почему не могу, cara? – спросил он, а она с ужасом смотрела, как удаляется пристань.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Франческе и раньше доводилось бывать на яхтах. Такие посудины считались неотъемлемым атрибутом представителей высших финансовых кругов, к которым принадлежал ее сводный брат. Она провела немало времени на борту подобных яхт, разъезжая на всевозможные уикенды и вечера.

Но это судно поразило ее воображение. Хотя она и была сейчас вне себя от гнева, все же от нее не ускользнуло, что эта яхта, несомненно, самая большая и самая элегантная из всех, которые ей приходилось видеть доселе.

Катер подошел вплотную к судну. Луиджи выключил мотор. Франческе наконец удалось высвободиться из малоприятных объятий Макса. Она стояла, вся дрожа, обхватив себя руками, потирая те места, которые он так больно сжимал, и пыталась отогнать страх, сменивший бушевавшую в ней недавно ярость. Макс склонился перед ней в шутливом поклоне.

Она лихорадочно пыталась найти какие-нибудь резкие слова в ответ на его реплику, но что можно сказать человеку, который только что похитил тебя? Макс заметил ее растерянность, конечно, заметил, потому что тихо засмеялся, прежде чем протянул ей руку.

– Разрешите, я помогу вам взойти на борт.

Она последний раз оглянулась на берег, прекрасно осознавая тщетность своих надежд. В это ночное время на море пусто. Никто не поможет ей сейчас. Луиджи даже бровью не повел, когда она отчаянно барахталась в объятиях его хозяина.

– Франческа?

Она посмотрела на Макса Донелли, затем перевела взгляд на свисающую с яхты лестницу. Никак не меньше ста футов, с содроганием подумала Франческа, но она была полна решимости пережить любую неприятность, нежели принять помощь этого человека.

– Не дотрагивайтесь до меня, – холодно сказала она. И, глубоко вздохнув, решительно шагнула к лестнице. Крепко держась за перекладины, она начала карабкаться вверх. Она полностью сосредоточилась на подъеме и совсем упустила из виду, что ветер взбивает подол ее платья, словно шелковую пену, оголяя ее ноги и бедра перед стоявшим внизу мужчиной.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она докарабкалась до конца лестницы, и тут Франческа оказалась лицом к лицу с симпатичного вида человеком в офицерской фуражке.

– Вы капитан? – спросила она.

Он приложил ладонь к козырьку и, улыбнувшись, произнес:

– Bonsoir, mademoiselle.[23]

Франческа пристально посмотрела на него.

– Меня насильно привезли сюда, – сказала она.

– Pardon?[24] – Он по-прежнему улыбался.

– Я говорю…

– Боюсь, что капитан Дюсаж знает только по-французски, cara, – заметил поднявшийся следом Макс, тут же переключившись на разговор с капитаном “Млечного Пути”.

Франческа стояла, изо всех сил пытаясь сдержать истерический смех. Матрос, который говорит только по-итальянски, и капитан, который знает только французский. А почему бы и нет? “Млечный Путь” вполне мог плавать под “Веселым Роджером”. Пиратский корабль, команда которого пополняется за счет отбросов разных портов всего земного шара, а в каюте хозяина лежит какая-нибудь “Черная Борода”.

Она окинула Дюсажа ледяным взглядом, но он даже не заметил этого, поскольку был занят разговором с Донелли. О чем толкует ему Макс? С ее познаниями во французском разве что разберешь? Внезапно ей вспомнилась мадам Монсерат, которая пыталась вбить разговорный французский в ленивые головки учениц частной школы. Ах, если бы Франческа тогда относилась к занятиям более прилежно! Может, Макс дает распоряжение поднять якорь и выйти в открытое море? Гнев, бушевавший в ней до этого, уступил место страху, который влажными волнами пополз по коже.

Что будет потом? Все может случиться. Все что угодно.

Дюсаж отошел, а Макс повел ее дальше. Франческа уперлась.

– Вы поплатитесь за это, – резко бросила она. – Чарлз знает, что я с вами, помните об этом.

Макс фыркнул.

– К чему такой драматизм, Франческа? Что вы себе навоображали?

Я не хочу идти с вами, черт побери! Вам придется…

– А вам придется выбирать, – тихо сказал он. – Либо вы спокойно идете со мной, либо…

Отбросив рукой волосы назад, Франческа посмотрела ему прямо в глаза.

– Либо что? – Она вызывающе вскинула подбородок. – Что вы сделаете, а? Прикажете одному из ваших ребят заковать меня в кандалы и оттащить в вашу каюту?

Донелли улыбнулся одними уголками губ. Он еще смеется над ней! Чтоб ему провалиться!

– Это потрясающая идея, cara. Я никогда не играл в такие игры, но звучит очень заманчиво.

Щеки Франчески залило краской.

– Есть еще закон! – прошипела она. – Я позабочусь о том, чтобы вы заплатили сполна за содеянное!

Он со смехом увлек ее вперед. Этот человек был так силен, что ей ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Ее каблучки быстро застучали по надраенной деревянной палубе.

– Уже начал. Мои люди теперь будут долго смеяться, вспоминая ночь, когда их хозяин силой затащил женщину на борт.

– Представляю, с какой охотой они все к вам идут, – сказала она, пытаясь вырваться из его рук. – Представляю…

– Да, особенно если прослышат о Жан-Поле.

– Жан-Поле? – Франческа скривилась, поскольку в это время он одной рукой крепко сжал ее запястье, а другой распахнул дверь. – Кто это? Матрос, вздернутый на корабельную дыбу?

Она не договорила, поскольку Макс ввел ее в просторную, со вкусом обставленную столовую. Она увидела накрытый на двоих стол из полированной березы, в середине которого стояли свечи и цветы, а с двух сторон – приборы из серебра и китайского фарфора. А на потолке сверкала огнями хрустальная люстра.

– Жан-Поль, – спокойно ответил Макс, – лучший повар по эту сторону Пиренеев. – Он захлопнул дверь и, прислонившись к ней, сложил руки на груди. – Я вижу, вы разочарованы, cara. – Его голос был полон иронии. – Вы ожидали увидеть за дверью что-то другое?

Франческа вспыхнула.

– Что это? – спросила она. Макс поднял брови.

– Может быть, лучше, если мы сначала выясним, чем это не является, – сказал он, направляясь к встроенному в противоположную стену бару. – Например, вы теперь точно знаете, что это не моя каюта. – Он нажал на кнопку, и зеркальная панель отошла в сторону, открывая взору полки со шведским хрусталем. – И что здесь нет огромной, во всю комнату, кровати, покрытой черными атласными простынями.

Она сглотнула.

– Хорошо. Может, я вправду подумала…

– А то, что вы видите, – сказал он, доставая из маленького холодильника бутылку шампанского, – называется кафе “Донелли”. – Он содрал с шампанского фольгу и, слегка подергав пробку, дождался, пока прозвучит хлопок.

– Но вы же сказали, что приглашаете меня в свой любимый ресторан.

– А я это и сделал, – миролюбиво ответил он. – Я по возможности стараюсь обедать на борту своей яхты. – Донелли наполнил два хрустальных бокала пенящимся напитком. – Я и сплю на яхте. – Он протянул один из бокалов Франческе и улыбнулся. – Вот и все мои дьявольские ухищрения, cara.

Правда ли это? Она густо покраснела.

– Это ничего не значит. Вы воспользовались моим положением. Вы… вы накачали меня вином и потом…

Раздался стук в дверь, и вошел стюард в белой униформе.

– Bonsoir, monsieur, mademoiselle.[25]

Макс повернулся к нему и заговорил с ним по-французски. Его речь была быстрой и почти непонятной, но отдельные слова все же ей удалось уловить. “Homard”. “Pate”. “Salade verte”. “Profiteroles au chocolat”. “Espresso”…[26]

Франческа закрыла глаза, но тут же и открыла их. Все правда. Он распоряжается насчет ужина. И действительно ради этого привез ее сюда.

Ну и что? При чем тут это? Главное – что она очутилась здесь против собственной воли. Макс Донелли просто похитил ее, и всем на это наплевать! Тот матрос, Луиджи, даже слышал, как она кричала, и видел, как отчаянно боролась с Максом Донелли, но и бровью не повел. Капитан Дюсаж не проявил к ней ни малейшего интереса, хотя видел, что Донелли буквально потащил ее вниз. А теперь этот стюард: стоит от нее в трех футах, ловит каждое слово хозяина, а ее словно бы и нет совсем.

Когда дверь за стюардом закрылась, Макс повернулся к ней.

– Я взял на себя смелость и заказал блюда для обоих. Омары, паштет, зеленый салат.

– У вас что, команда состоит сплошь из глухих? – Франческа поджала губы. – Или они все слепые?

Он вскинул брови.

– Если для вас очень важно, cara…

– Я хочу, чтобы меня доставили на берег. Немедленно.

– В то время как Жан-Поль уже начал готовить для нас стол? – Он улыбнулся и протянул ей бокал с шампанским. – Вы оскорбите его чувства.

– Вы уже влили в меня достаточно вина, благодарю покорно.

– Еще одно гнусное преступление из моего арсенала, – лукаво ответил он. – Люблю связывать женщин и заставлять их пить шампанское.

– Вы пользуетесь моим положением. Это вино…

– От вина вы просто немного повеселели. Разве это так страшно?

– А что касается Жан-Поля, – словно не слыша его, продолжала она, – мне плевать на его чувства. Я хочу…

– Вы ведете себя словно избалованный ребенок, – вдруг резко сказал Донелли. – В этой жизни люди не всегда получают то, что им хочется, Франческа. Вам следовало бы уже знать это.

– Да что вы говорите? Вы затащили меня на эту проклятую посудину.

– А что бы вы сказали, если бы я просто попросил вас поехать со мной? Согласились бы?

Она кончиком языка провела по губам.

– Я… я не знаю.

– А если по правде, cara? Франческа вздохнула.

– Ну, хорошо, – сказала она. – Думаю, не согласилась бы. Но вы не можете осуждать меня за это.

– Нет. Не могу, – мрачно ответил Макс. – Ваш сводный брат напичкал вашу голову ядом против меня.

– Не ядом. Чарлз рассказал мне…

– Главное в том, что вы отвергли бы мое приглашение. – Повернувшись, он дотронулся до панели на стене. Зазвучала тихая музыка. – В результате мы ужинали бы в каком-то другом месте, где бы вовсю муссировалась сильно приукрашенная история нашей встречи.

История нашей встречи. Франческа с трудом сглотнула. Его слова придали особый смысл произошедшим событиям. Своеобразную интимность, словно… словно…

– Что само по себе было бы глупо, потому что мы и так стали поводом для сплетен в Монако. – Он с улыбкой вытащил из холодильника бутылку вина и откупорил ее. – Зачем же мне было везти вас еще куда-то и давать пищу дополнительным слухам?

Франческа наблюдала, как он кладет в бокал лед и наливает минеральную воду.

– В казино вас это, по-моему, не беспокоило, – медленно произнесла она.

– К моему большому сожалению. – Растерянная улыбка тронула его губы, когда он вручал ей бокал. – Боюсь, что я переборщил. Публичные демонстрации – не в моем стиле.

Да, подумала она, скорее всего. Чарлз говорил, что Макс Донелли не любит яркий свет, а сегодня вечером он оказался как раз в самом фокусе. Теперь, когда его злость прошла, он, видимо, сожалеет о своем поступке.

Но если бы он не вел себя столь безрассудно, если бы не заставил играть Чарлза по высоким ставкам, она не была бы сейчас здесь.

Ее щеки запылали. Она быстро отвернулась и приложила к лицу прохладный бокал.

– Наверное, вы правы, – сказала она. – Если бы мы пошли в ресторан, то чувствовали бы себя словно в центре цирковой арены.

– Точно. – Он подошел к Франческе сзади и легонько тронул ее за плечо. – А теперь, – тихо произнес он, – вы ужинаете со мной?

Франческа медленно повернулась и посмотрела ему в глаза.

– Я… я не знаю. Я…

У него на скулах заиграли желваки.

– Хорошо, – сказал он. – Я понял. – Она смотрела, как он поставил свой бокал и направился к двери. – Я велю Луиджи приготовить катер.

– Нет. – Сердце в груди странно запрыгало, словно сбившись с ритма и теперь пытаясь в него попасть. – Нет, – повторила она, когда он повернулся к ней. – Все в порядке. Отказываться глупо. Я хочу сказать, что теперь, когда мы уже здесь и ужин почти готов… – Голос ее дрогнул. – Я остаюсь.

Лицо Макса засияло.

– Я рад, – ответил он. От этих слов дрожь пробежала по спине Франчески.

Ужин был не просто хорош, как обещал Макс, он был великолепен. Бархатистый паштет, вкусные ароматные мидии. Даже салаты, украшенные кружевным узором из грецких орехов и прозрачных ломтиков сыра, выглядели необычно, а нежная приправа придавала им неповторимый вкус.

Когда подали омаров, Франческа уже вовсю смеялась, слушая рассказ Макса о том ужасном дне, когда он впервые попробовал мидии.

– Они были словно резиновые пули; надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать? Я их жевал, жевал, но они нисколько не уменьшались и не становились мягче. А я сижу на почетном месте рядом с хозяйкой.

Она со смехом отодвинула свою тарелку, поставила локти на стол и подперла ладонями подбородок. Чарлз бы, конечно, сейчас ее не одобрил, так же как и манеру есть омаров одновременно руками и вилкой. “Так вкуснее”, – сказал Макс, и он был прав. Мясо, выковырянное из панциря, казалось вкуснее. Макс…

Франческа заморгала. Когда это случилось? Когда она стала в мыслях называть его Максом? Он десять раз за сегодняшний вечер просил звать его по имени, а она отказывалась. А теперь, сама того не желая, она не только обращается к нему по имени, но и про себя называет его так.

Она улыбнулась, наблюдая за тем, как он выбрал себе клешню омара и с треском разломал ее. Все произошло, видимо, где-то после того, как стюард подал омаров. В конце концов, как можно называть человека мистером Донелли, если на пару с ним выковыриваешь руками мясо омаров?

– Понравилось?

– Да, – призналась она. – Вкусно.

– Я рад. – Он лукаво улыбнулся. – Только оставьте место для десерта, иначе Жан-Поль будет разочарован.

И Макс стал увлекательно рассказывать о шоколадных профитролях и о всякой всячине, но, хоть Франческа и улыбалась его словам, на самом деле она почти не обращала внимания на содержание этих историй. Вместо этого она изучала его удивительно живое лицо и выразительные жесты, и внезапно ей пришла в голову мысль, что она очень легко могла бы по уши влюбиться в Макса Донелли.

Но об этом думать уже поздно. Она поставила себя в дурацкое положение вчерашней ночью: сначала, совершенно потеряв голову и шокировав и себя и его, бросилась ему в объятия, а потом убежала, словно испуганная школьница. Что он должен был подумать о ней? И что думает сейчас? Щеки девушки запылали. Ответ ясен. Что он может подумать о женщине, которую выиграл в карты и которую предложили ему в качестве залога? Она почувствовала, как задрожали руки, вытерла их о салфетку и осторожно сложила на коленях.

Макс сразу заметил происшедшую в ней перемену.

– Что случилось, cara? Она покачала головой.

– Ничего особенного. Просто… просто я подумала, что уже поздно. Наверное, мне пора домой.

– Тут что-то не то, cara. Минуту назад у вас было такое живое лицо, а теперь…

От страха у нее замерло сердце.

– Не надо, – поневоле вырвалось у нее.

– Простите меня. Я знаю, что вам неприятно, когда я вас так называю.

Она покачала головой и склонилась над столом, волосы, словно светлое облачко, закрыли ее лицо.

– Я… я имею в виду, не надо продолжать все это.

Макс нахмурился:

– Я не понимаю.

Она глубоко вздохнула, прежде чем поднять на него глаза.

– Вы завоевали право держать меня около себя всю ночь. Вы наверняка понимаете, насколько мне неловко.

– Вы думаете, я для этого пошел на сделку с Чарлзом? Для того, чтобы унизить вас? – взволнованно произнес он. – У меня не было таких намерений, Франческа. Мы с вашим сводным братом играли по самым высоким ставкам.

– Не надо мне рассказывать, – оборвала она его. – Я же все видела.

– Видеть-то вы видели, но не так все поняли. – Макс оттолкнулся вместе со стулом от стола. – Чарлз согласился вместо наличных денег поставить что-нибудь другое.

– Пожалуйста. Прошу вас, не…

– Это означало, что ему придется рискнуть чем-то особо ценным. – Он сделал паузу, а Франческа явственно услышала биение собственного сердца. – А что у него может быть дороже вас?

Вопрос повис в тишине. Франческа глядела на Макса, пытаясь найти в ответ слова, полные достоинства, но язык словно прилип к нёбу. Она неотрывно смотрела на него, а он не сводил с нее своих черных, как обсидиан, ласковых глаз.

Внезапно ей стало-душно. Она быстро отодвинула стул и встала.

– Пожалуйста, отвезите меня в Монако.

– Франческа, вы не можете до бесконечности бегать от меня. – Макс порывисто встал и направился вокруг стола к ней. Движения его напоминали подбирающуюся к своей жертве гибкую рысь. – Мои люди часто повторяют: “Чему быть, того не миновать”. – Он рукой коснулся ее затылка. – Это судьба, cara. Почему вы боитесь признать, что это перст судьбы? – Его пальцы стали теребить ей волосы.

– Пожалуйста, – в горле пересохло, слова звучали неубедительно, словно осыпающийся песок в прожженной солнцем пустыне, – прошу вас, Макс, отвезите меня обратно.

– Нет, не сейчас.

– Вы же говорили, что я смогу уехать, когда захочу. Ну вот, я…

– Сначала потанцуйте со мной, Франческа. Она вытаращила глаза:

– Что?

– Один танец, – ответил он, обнимая ее, – а потом я сделаю все, что вы попросите.

– Макс…

– Обещаю. – Он начал двигаться в такт музыке, которая негромко играла в течение всего вечера, и постепенно увлек и ее. Ее тело, вначале скованное и напряженное, неожиданно стало податливым в его руках.

Тысячи предупреждающих иголочек вонзились в ее кожу, но как она могла оттолкнуть его? Он так крепко держал ее, и кроме того… О Господи. Ей вовсе не хотелось его отталкивать – наоборот, она хотела прижаться к нему так сильно, чтобы чувствовать биение его сердца, такое же частое, как и у нее в груди.

Макс рукой обхватил ее затылок, она вздохнула и положила голову ему на плечо. Нагнувшись, он коснулся губами ее виска, Франческа почувствовала его теплое дыхание.

Почему ей так приятно в его объятиях? Ведь Макс Донелли совсем чужой для нее человек. Мало того – он враг ее сводного брата, а значит, и ее враг. Этот человек всего несколько часов тому назад опозорил Чарлза и ее самое. Он что, думает, она забыла об этом?

Франческа попыталась отстраниться, но Макс не отпустил ее. Его рука скользнула к ее шее, и он снова прижал ее голову к себе. Нет, подумала она, нет, но ее тело предательски не хотело слушаться. Франческа чувствовала себя податливой глиной в руках ваятеля.

Он прошептал ее имя, она, закрыв глаза, прижалась к нему, потом он что-то сказал по-итальянски, но так тихо, что слова потонули в звуках музыки, под которую они танцевали. Его рука скользнула по ее спине вниз, осторожно перебирая пальцами ткань платья, но она так остро чувствовала его прикосновения, словно на ней ничего не было надето. Пальцы его коснулись ее бедер, и Франческа застонала, а он снова стал захлебываясь повторять ее имя, словно пил медовый напиток.

– Cara, – прошептал он. – Bellissima mia.[27] – Она открыла глаза, встретилась с ним взглядом и задохнулась от этого взгляда, который огнем горел в ночной темноте. – Я хочу тебя, Франческа. – Наклонившись, он покрыл ее губы горячим, требовательным поцелуем. – Скажи, что и ты хочешь меня. – Макс снова в горячем и сладостном поцелуе припал к ее губам. В ответ она крепче прижалась к нему. – Скажи мне, cara!

Слова, которые он хотел услышать, носились в ее голове, словно неясные тени на киноэкране. Но лишь только она их произнесет, они обретут суть. Как она может сказать такое вслух? Как?

– Франческа. – Он взял ее лицо в свои ладони, слегка запрокинул ей голову и опять нетерпеливо впился в губы девушки. С каждым поцелуем его язык становился все требовательней и проникал все дальше. Он быстро провел руками по ее спине и обхватил ее бедра, потом с силой прижал ее к своему разгоряченному телу, и Франческа, застонав, выдохнула его имя. – Мне очень нравится, как ты меня называешь, – глухо произнес он. – Скажи это еще раз, cara, а я подхвачу слово с твоих губ.

Рассудок покидал Франческу. Она трепетала в объятиях Макса, сгорая в огне, который он зажигал в ней своими поцелуями. Голова ее откинулась назад, сомкнутые ресницы дрожали.

Тихий стук в дверь прозвучал в тишине как оглушительный ружейный выстрел. Франческа отпрянула от Макса. Он негромко выругался и направился к двери. Она отвернулась, а он распахнул дверь и бросил несколько итальянских фраз, причем таким резким тоном, что их смысл стал понятен и без перевода.

В глаза бросилось бледное лицо стюарда.

– Mi displace, Don Maximillian, – запинаясь, произнес он и протянул листок бумаги. – Ma il capitano dice che era urgente.[28]

– Дай сюда! – прорычал Макс, вырывая бумажку из его рук.

Она смотрела, как он пробежал ее глазами и смял.

– Va bene, – сказал он. – Все в порядке, Джакомо, ты правильно сделал.

Когда дверь закрылась, Франческа снова отвернулась. Казалось, прошло очень много времени, когда наконец Макс подошел к ней сзади и положил руки ей на плечи.

– Франческа? – негромко позвал он. Она судорожно вздохнула.

– Прошу тебя, – едва слышно промолвила она. – Пожалуйста, Макс. Уже очень поздно. Отвези меня в Монако.

Он медленно развернул ее к себе. Она опустила голову.

– Посмотри на меня. – Он пальцем легонько приподнял ей подбородок. – Ты действительно этого хочешь?

Его тихий голос был полон обещаний. Нет, подумала она, нельзя. То, чего она хочет сейчас, и то, что все время делала до этого, – сплошное безумие.

– Да, – ответила она, с трудом выдерживая его взгляд. – Действительно.

– Почему? – горько спросил он. – Из-за россказней твоего сводного брата?

– Пожалуйста, не начинай все сначала. Ты получил то, что хотел в эту ночь.

– Ночь еще не прошла, cara. Что-то в его взгляде испугало ее.

– Прошла, – быстро сказала она. – Скоро рассвет, а ты сказал…

– Я знаю, что я сказал. – Повернувшись, он взял со стола бутылку с шампанским и хрустальные бокалы. Потом с вежливой улыбкой опять посмотрел на нее. – Мы скоро поедем, обещаю тебе. Но сначала скажи, наблюдала ли ты когда-нибудь ночное небо с палубы корабля в Средиземном море? – Она покачала головой, и он приобнял ее за плечи. – Ты многое потеряла, cara. Давай я тебе покажу.

Франческа колебалась. Ей хотелось пойти с ним, так можно было потянуть время еще, но какой смысл? Теперь уже ничто не имеет значения. И даже неважно, что она так опрометчиво кинулась в его объятия и что слово “cara” больше не действует ей на нервы.

– В чем дело? – улыбнулся он. – Может, ты боишься, что в полночь наш корабль поглотит луна?

– Этого я не боюсь, поскольку полночь давно миновала. К тому же ты обещал к восходу солнца доставить меня в отель.

Он ответил не сразу:

– К рассвету мы могли бы быть далеко от Ниццы, Франческа.

Она взглянула на него, почувствовав в его словах какой-то подтекст. Но, прежде чем она успела что-либо сказать в связи с этим, Макс уже толкнул дверь кают-компании и вывел ее на палубу. А от увиденной там картины ей вообще расхотелось возвращаться к предыдущему разговору.

Предрассветная тьма окутала все вокруг. Небо над ними было похоже на усыпанный серебром черный бархатный балдахин, а море лежало внизу, словно эбеновая равнина, мягко колышущаяся под ветерком, который несет с собой пряные ароматы Африки.

– Как красиво! – прошептала Франческа. Макс наполнил бокалы и протянул один ей.

– Согласен, – сказал он, не сводя с нее глаз. Она вспыхнула.

– Вина не надо, спасибо.

– Есть тост, Франческа.

Она заколебалась, потом взяла бокал. Ночь почти прошла, и весьма благополучно для нее. Так почему бы не выпить за это, а?

Макс чокнулся с ее бокалом.

– Salud, – тихо произнес он.

Она опустилась в одно из кресел и восхищенно произнесла:

– Какое небо красивое! Он сел рядом.

– Ты когда-нибудь пробовала сосчитать звезды?

– Вообще-то, однажды пыталась. – Франческа улыбнулась. – В шестом классе нас водили в планетарий. Ты когда-нибудь бывал в нем? Он покачал головой:

– Нет, не доводилось. А что там?

– О, это чудесное место. Сначала попадаешь в огромный куполообразный зал, гаснет свет, ты смотришь вверх и видишь мириады звезд.

– Как здесь?

Она отхлебнула из своего бокала.

– Нет, совсем не так. Здесь звезды так близко, что, кажется, можно достать их рукой… Смотри! – она показала в сторону горизонта. – Видел? Падающая звезда.

– Быстрее, cara, закрой глаза и загадай желание. Франческа улыбнулась. Я хочу… я хочу, чтобы эта ночь никогда не кончалась.

Когда она открыла глаза, Макс смотрел на нее.

– Что загадала? – тихо спросил он. Сердце Франчески замерло.

– Мне захотелось… – она отвела глаза и пододвинула к нему пустой бокал, – мне захотелось еще шампанского, – игриво закончила она.

– О, я рад, что оно тебе нравится. – Макс наполнил ее бокал.

Она выпила прохладное пенящееся шампанское и почувствовала, как вихрь легких пузырьков ударил ей в голову.

– Мне кажется, надо прекращать пить, – с легким смехом сказала Франческа. – Иначе всю обратную дорогу до Монако ты будешь любоваться на то, как я сплю. – Она посмотрела на него и неожиданно запнулась: он глядел на нее с каким-то незнакомым, мрачным выражением. – Макс? Что такое?

– А что, если бы не было этой игры в карты? И я просто попросил бы тебя поехать со мной?

– Я не понимаю, о чем ты. – Франческа нахмурилась.

– Да нет, понимаешь, – нервно ответил он. – Ты бы поехала со мной?

Она чуть было не сказала “нет, нет, конечно”, но тут вспомнила его слова, которые он произнес, когда поднял ее на руки: “Чему быть, того не миновать”. Как можно отрицать очевидное, если кругом звезды, а на губах вкус шампанского и его поцелуев?

Она глубоко вздохнула.

– Мне кажется, может, и поехала бы, – прошептала она.

С колотящимся сердцем она ждала его реакции. Что будет, если он опять поднимет ее на руки? Прошло некоторое время, прежде чем он встал со своего места.

– Уже светает, – на удивление безразличным тоном произнес он. – Подожди, я принесу тебе твою сумочку.

– Я тоже пойду с…

– Нет, – он положил руки ей на плечи и усадил обратно в кресло. – Ты будешь сидеть здесь и допьешь шампанское.

– Хватит вина. – Она грустно рассмеялась. – Я и так слишком много выпила.

– Тогда закрой глаза и отдыхай, – нежно сказал он. – Я вернусь через несколько минут.

Когда его шаги затихли, Франческа опустила голову на спинку кресла. Вот и ночь кончается. Тихая, с примесью горечи, печаль разлилась у нее внутри, и она подумала вдруг, а что было бы, если бы она встретила Макса Донелли при других обстоятельствах?

Франческа вздохнула и закрыла глаза. Какая разница? Макс Донелли враг Чарлза, и обстоятельства их встречи этого не изменят. А Чарлз сказал еще, что он и вор.

Вор. Неужели правда? Или разбойник? А есть ли разница? И вообще, на самом деле это не важно.

Дыхание ее стало глубже. Минуту спустя Франческа уже спала.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Франческа проснулась, потревоженная солнечным лучом, который играл на ее лице, и попыталась сосредоточиться на этом лучике, одновременно делая безуспешные усилия, чтобы обуздать барабанной дробью стучащую в голове боль.

Она открыла глаза и, тихо застонав, перевернулась на живот. Она не припоминала, чтобы ночью открывала шторы, но, видимо, так оно и было: комната отеля была полна солнца. Неужели пора вставать? Не может быть, она же заснула всего пару часов назад. Почти рассвело, когда она… когда…

Когда что? Сознание медленно возвращалось к ней: казино, кафе в Вильфранше, потом ужин на борту “Млечного Пути”. В голове вдруг сами собой возникли образы: тихая музыка, Макс, вот он обнимает ее, целует, трогает за…

Она быстро вскочила. Очень быстро. Комната качалась, ее желудок неприятно сжался. Она осторожно закрыла глаза и откинула голову на спинку кровати. Думай, приказала она себе, думай. Они с Максом взошли на яхту, выпили вина, много говорили, хотя она не смогла вспомнить, о чем, а потом… потом…

А потом и все. Она совершенно не помнила обратную поездку в Монако и возвращение в отель. Как такое могло случиться? Она должна вспомнить.

Франческа открыла глаза, и сердце у нее екнуло. Она снова оглядела комнату.

– О Боже! – вырвалось у нее, словно этот молитвенный призыв мог как-то изменить реальную действительность.

Чуда не произошло. Она лежала в кровати, но не в номере отеля. Она все еще находилась на борту “Млечного Пути”, и яхта куда-то плыла: ее желудок реагировал на качку.

Сердце Франчески бешено застучало, и она заставила себя сделать глубокий вдох. Полегче, полегче, приказала она себе, наверняка найдется разумное объяснение, почему она до сих пор здесь, а не в отеле и почему лежит на этой широкой кровати с атласными простынями в одном шелковом нижнем белье.

Девушка глухо застонала. Конечно, объяснение есть. Надо только все основательно обдумать.

Она откинулась на подушки. Ну хорошо, попробуем начать все сначала. Они выпили в маленьком кафе, потом этот неожиданный катер, который отвез их к яхте, потом ужин. Она зарделась, вспоминая подробности застолья, и попыталась отмахнуться от них. Затем они поднялись на палубу, с мрачным упорством вспоминала она и что дальше?

Франческа отбросила покрывало и опустила ноги на пол. От резкого движения закружилась голова, но это все равно лучше, чем сидеть и безуспешно вспоминать, что было прошлой ночью. Как она попала с палубы в эту каюту? Франческа оглядела себя и, схватив покрывало, натянула до самого подбородка. Вернее, как она, совершенно раздетая, оказалась в этой кровати?

Воспаленный мозг снова начал перебирать перечень вчерашних событий. Выпивка. Ужин. Палуба. Она сделала глубокий выдох. Постепенно восстанавливались разрозненные детали. Они вышли на палубу, чтобы посмотреть на звезды. Макс налил шампанское. Они говорили о разных вещах, она не помнит, о чем конкретно, все очень смутно.

“А что, если бы не было этой игры в карты? И я просто попросил бы тебя поехать со мной? Ты бы поехала?”

Она прикусила губу. Похоже, это был голос Макса. Неужели он и вправду так ее спросил? Нет. Не может быть. Он же знал, что не услышит того, что ему хочется.

А может, наоборот?

Франческа закрыла глаза. Вся беда в том, что прошлой, ночью она слишком много выпила. Не будь этого, она сегодня проснулась бы в своей комнате в отеле, а не в каюте на яхте. И Макса тоже нельзя винить ни в чем. Он же оставил ее на палубе, а сам пошел вниз. “Я вернусь через несколько минут”, – сказал он.

Или что-то в этом роде, неважно. Она собралась его ждать, а вместо, этого заснула.

Девушка со стоном закрыла лицо руками, потом немного помассировала виски. Признайся честно, Франческа. Ты была мертвецки пьяна, а совсем даже не спала. И Макс, найдя тебя в таком состоянии, решил, что самое лучшее – это дать тебе проспаться на борту “Млечного Пути”, а утром благополучно доставить в Монако. Франческа уронила руки на колени. Это ли не повод для сплетен? Яхта Макса причаливает к пристани, и с нее сходит Франческа во вчерашнем вечернем наряде.

Она мысленно встряхнулась. Что толку теперь сокрушаться? Она завернулась в покрывало и встала с кровати. Яхта скоро причалит – путь от Ниццы до Монако не должен занять много времени, – и надо к этому моменту привести себя в порядок. Нахмурив брови, она начала оглядывать каюту. Где же ее платье? Ни в ногах кровати, ни на обитом ситцем стуле у окна его не было. Наверное, в шкафу. Тот, кто ее раздевал, должно быть…

Она замерла. А кто ее раздел? Кто стянул с нее платье и уложил на эти атласные простыни?

В дверь тихонько постучали. Франческа еще больше запахнулась в покрывало и повернула голову на стук.

– Кто там?

– Buon giorno, signorina.[29]

Голос, вежливый и приятный, принадлежал девушке.

– Войдите, – разрешила она.

Дверь распахнулась, и в комнату вошла молодая девушка в черном платье и белом фартучке.

– Signorina, – она приветливо улыбнулась, – io porto il suo caffe,[30] – сказала она, потом пересекла комнату и поставила на ночной столик маленький поднос, заставленный едой.

Франческа кивнула:

– Спасибо.

Девушка снова улыбнулась:

– Non сe de che, signorina. Che cosa posso fare per lei?[31]

Франческа с улыбкой покачала головой:

– Прошу прощения, я не говорю по-итальянски.

– Ah, si, io capisco. Maria, – девушка показала на себя. – Io sono Maria, signorina.[32]

– Далеко ли до Монако, Мария?

– Mi scusi?[33]

– Монако. Скоро ли мы причалим?

– Ah, Monaco. Si, si. – Мария налила в чашку кофе и поставила ее на столик. – Monaco e lа,[34] – сказала она, кивая головой.

Франческа тоже удовлетворенно кивнула. Значит, она правильно рассудила, с облегчением подумала девушка. Интересно, сообщил ли Макс Чарлзу о ее вынужденной задержке? Надо полагать, что сообщил, иначе брат изведется, беспокоясь за нее.

– Вы не знаете, кто-нибудь позвонил моему сводному брату?

Мария непонимающе улыбнулась.

– Mi scusi, signorina. Non parlo inglese.[35]

– Вы не говорите по-английски? Ну а кто-нибудь на судне говорит? Есть кто-нибудь… Est-ce que une personne, кто… кто parlez inglese?[36]

Девушка захихикала, услышав эту чудовищную смесь итальянского с французским, но, похоже, все-таки поняла.

– Si. Don Maximillian parla inglese.[37]

Она добавила что-то еще, спросила что-то, и Франческа сразу догадалась, о чем речь.

– Нет, – быстро ответила она, – не надо беспокоить синьора. Мне не нужен переводчик, пока я одеваюсь. Кстати, а где мои вещи? Моя одежда? – Она рукой коснулась платья девушки, потом указала на себя. – Вы не знаете, где мое платье?

Лицо Марии просияло. Она радостно закивала и раскрыла дверцу стенного шкафа.

– Essi sono molti vestiti per la signorina.[38]

Шкаф был заполнен женской одеждой: все полки сверху донизу были набиты платьями, юбками и чем-то вроде спортивной одежды. Единственное, чего не было среди этих вещей, так это вечернего платья Франчески. Она вздохнула. Что поделаешь? Придется позаимствовать что-нибудь из этой, видимо оставленной одной из подружек Макса Донелли, одежды. А потом она ему все вернет.

– Grazie, Maria.[39]

Некоторое время ушло на то, чтобы убедить девушку оставить Франческу одну и дать ей возможность одеться самой. Наконец Мария удалилась. Две чашки крепкого черного кофе вместе с аспирином, который Франческа нашла в соседней ванной, прояснили голову. А облачившись в белые хлопчатобумажные брюки и бледно-желтую тенниску, она сразу же почувствовала себя человеком. На самой нижней полке Франческа отыскала несколько парусиновых туфель и кожаных плетеных сандалий. Выбрав одну пару, она нацепила их на ноги, причесалась и только тогда перевела дух.

Осталось последний раз увидеться с Максом. При дневном свете это будет не очень трудно сделать, а потом она в целости и сохранности прибудет в Монако, к Чарлзу.

Но почему она так нервничает? Франческа помедлила около двери. Мария называет Макса доном Максимиллианом, так же как и Луиджи вчера вечером. Тогда это показалось ей пустым притворством, как и легкий акцент Макса, и его итальянские словечки, но сегодня, несмотря на солнечный день и знакомый бодрящий запах кофе, этот старомодный титул вдруг обрел реальное и неожиданно зловещее звучание.

Это просто глупо, твердо сказала себе Франческа. Пригладив пальцами волосы, она распрямила плечи и шагнула в коридор.

На яхте все было тихо. Сандалии, которые она надела, оказались немного велики и все время шлепали по полу. Она шла к кают-компании, преодолевая невольное желание пойти на цыпочках. Все двери кают были закрыты, и она подумала, что, может, придется покинуть “Млечный Путь”, так и не увидев Макса. Конечно, надежда на это весьма слабая, но вполне реальная. По всей видимости, сейчас еще очень рано, и он, наверное, спит в своей каюте. Да, подумала она, разворачиваясь обратно, почему бы нет? Зачем хозяину “Млечного Пути” вставать спозаранку? Он может отлично…

– Доброе утро.

Франческа удивленно подняла голову. Макс стоял, опираясь о перила, и улыбался. У девушки мелькнула мысль, что он специально поджидает ее здесь, и ей стало не по себе. Она оглядела его. Сегодня он был одет совершенно необычно: на нем были узкие линялые джинсы и такая же линялая тенниска с эмблемой Колумбийского университета. Макс был не брит – темная щетина покрыла его щеки, – а разметавшиеся от ветра волосы в беспорядке падали на лоб. Вот тебе и “дон Максимиллиан”, подумала Франческа.

– Хорошо спала?

Она с трудом сглотнула.

– Спасибо, отлично. Извини, если доставила тебе вчера много хлопот.

– Да что ты, никаких хлопот. Как твоя голова?

– Голова? Она кинула на него быстрый взгляд. – Что ты имеешь в виду?

Он пожал плечами:

– Я просто хотел узнать, подействовал ли аспирин. Я же хотел дать тебе три таблетки, а ты сказала, что никогда в жизни не принимала так много.

Она непонимающе уставилась на него.

– Я не помню такого разговора.

Он засмеялся и, повернувшись в сторону моря, облокотился о перила.

– Это неудивительно. К тому времени ты как-то не очень соображала.

– Не очень соображала. – Франческа запнулась. Он что, дразнит ее или она действительно говорила и делала то, чего не помнит теперь? Она зарделась, вспомнив, как утром проснулась в роскошной кровати в одном нижнем белье. Кто ее отнес туда? И – о ужас! – как спросить его об этом?

– Ты спала, когда я отнес тебя в каюту. – Он посмотрел на нее. – Потом проснулась, правда ненадолго, когда я положил тебя в кровать. – Он заулыбался, заметив, что она еще больше покраснела. – Ты об этом хотела меня спросить, не правда ли?

Опять он за свое, опять читает ее мысли! Франческа холодно посмотрела на него.

– И ты, конечно же, прямо по дороге взялся за работу.

– За какую работу? – невинным голосом спросил он.

– Почему ты не поручил Марии позаботиться обо мне? – спросила она, не обратив внимания на его слова.

– Марии? – Он весело и загадочно заулыбался. – Уже солнце ласкало далекие горы, когда я отнес тебя в постель, cara. Зачем мне было тревожить Марию из-за такой пустячной работы. Подумаешь, несколько крючков и пуговичек.

Дьявол, а не человек! Он просто смеется над ней. Но ему не удастся вывести ее из себя, она не доставит ему такого удовольствия.

– Конечно, тебе все это очень хорошо знакомо, – вежливо ответила она.

В его глазах блеснули искорки смеха.

– Прости, что разочаровываю тебя. Я все время забываю, что ты привыкла быть первой во всем.

Она стала смотреть на море. И нахмурила брови. До этого она как-то не задумывалась, но теперь обратила внимание, что берега совсем не видно. Ведь от Ниццы до Монако рукой подать и плыть все время надо вдоль берега.

– В чем дело, Франческа?

– Да так, ничего, – сказала она, пытаясь избавиться от внезапно возникшей смутной тревоги. – Мне казалось, что мы должны были плыть ближе к берегу.

Макс взял ее за руку.

– Давай позавтракаем, ладно? Что ты хочешь? Свежие фрукты? Рогалики? Или предпочитаешь американский завтрак: яичницу с беконом, сосиски?

– Побольше кофе, и все. – Она смотрела, как он направляется к кормовой палубе, где под зонтом был накрыт стол. – А разве у нас есть время для завтрака?

– У нас куча времени, – ответил Макс, отодвигая для нее стул. – Ты какой кофе будешь? Черный? Или со сливками и с сахаром?

– Черный, спасибо. – Она наблюдала, как он наливает кофе и себе и ей, и с удивлением думала, что если не обращать внимания на его неожиданные поступки, например как он отнес ее в постель, то ведет он себя вполне прилично. Она почти не ожидала от него такого, а то, что произошло, когда они танцевали…

“А что, если бы не было этой игры в карты? И я просто попросил бы тебя поехать со мной?”

Она сморгнула. Почему ей все время вспоминаются эти слова?

– Обязательно попробуй вот это. И положи крем. Или, может, тебе дать…

– Ты позвонил моему брату?

– Об этом позаботились.

– Хорошо, – кивнула Франческа, – а то он будет ужасно волноваться.

– Ты так думаешь?

– Конечно, – она посмотрела на него. – Я не хочу защищать Чарлза, но у тебя сложилось превратное мнение о нем.

Кривая усмешка мелькнула на его губах.

– Боюсь, ты не сможешь заставить меня изменить его, если даже очень постараешься.

Франческа поставила свою чашку и отодвинулась от стола.

– Бессмысленно затевать этот спор, – сказала она. – И вообще, сейчас это уже не имеет значения. Скоро мы причалим и…

– Мы будем на месте по крайней мере часа через три. Ты можешь за это время отдохнуть и перекусить что-нибудь.

– Что? Что ты сказал?

Макс снял салфетку с серебряного блюда.

– Я сказал, что надо что-нибудь поесть. Жан-Поль приготовил омлет.

Она пристально посмотрела на него.

– Ты сказал, нам плыть еще три часа?

– Где-то так. Капитан Дюсаж говорит, что, может быть, и больше. Налить еще кофе? – он потянулся к кофейнику.

– Но… но почему так долго? – У Франчески от страха забилось сердце. – Макс, ответь мне!

Он поднял голову и дружелюбно посмотрел на нее, но что-то новое, незнакомое Франческе мелькнуло в его темных глазах.

– Что тебя беспокоит, Франческа? – спросил он тихим голосом.

Она провела языком по пересохшим губам.

– Сколько мы будем плыть?

– Дай прикинуть, – он посмотрел на часы. – Сейчас почти одиннадцать. Мы вышли в море где-то около шести утра.

Она так и обмякла на своем стуле.

– Ты хочешь сказать, что мы уже шесть часов в пути? – Ей стало нечем дышать. Следующий вопрос она боялась произнести вслух. Лучше подобраться к нему постепенно. – Но это невозможно. – Она выдавила из себя некое подобие улыбки, которое должно было означать, что Франческа поняла его юмор. – С чего это так далеко до Монако? Мы же не в машине едем.

– Ты, безусловно, права, – кивнул Макс. – От Ниццы до Монако рукой подать, – он, блеснув своими белыми зубами, положил в рот немного клубники со сливками, – а до Корсики восемь часов. Франческа уставилась на него.

– Это шутка? – Хоть голос ее и прозвучал спокойно, девушку уже трясло. – Если да, то не совсем уместная.

– Никакая это не шутка, – посмотрев на нее, спокойно ответил Макс.

О Господи. Господи. Франческа сцепила руки на коленях.

– Отвези меня обратно, – сказала она.

– Обратно? Это куда? – Он холодно улыбнулся. – Ах да, к твоему дорогому, любимому братцу.

– Ты же говорил… – она замолкла, стараясь взять себя в руки, – ты говорил, что с восходом солнца доставишь меня домой. Ты сказал. Макс бросил свою салфетку.

– Обстоятельства изменились, – сказал он, невозмутимо глядя ей в глаза. – Послушай, ты только себе хуже сделаешь, если…

– Ты и не собирался отвозить меня обратно, ведь так? – дрогнувшим голосом спросила она. – Ты с самого начала замыслил это. – Она некоторое время расширенными глазами глядела на него, затем вскочила со стула. – Ну, это тебе так просто не пройдет! Ты ответишь за похищение! И пусть твой экипаж безучастно взирал вчера на то, как ты затеял на борту этот ужин, который, может быть, они сами и не одобряли, все равно.

– Мой экипаж, – глядя на нее, тихо произнес он, – в точности исполняет то, что я приказываю, – он сжал губы. – Поскольку они все с Корсики.

– С Корсики? – Голос Франчески зазвенел, она почувствовала, что с ней вот-вот начнется истерика, и судорожно сглотнула. – Ты это говоришь так, словно речь идет о другой планете.

Он улыбнулся, обнажив зубы.

– Некоторым может так и показаться. Приезжим особенно трудно бывает понять язык.

– Ах, какая экзотика! Но они говорят по-итальянски. И по-французски. Чем ты меня убедишь, что твой хваленый повар и капитан Дюсаж – корсиканцы?

– И не подумаю, какая, к черту, разница, как они говорят, на каком языке? Мои люди мне верны, это главное, – он хищно улыбнулся, – и весьма романтичны. Они понимают, что такое похищать женщину во имя страсти. Когда моя команда поняла, что я затеваю, она сразу же бросилась мне помогать.

У Франчески сжались кулаки.

– Ты! Ты ублюдок! Тебе недостаточно того, что ты выставил нас с Чарлзом на всеобщее посмешище? Нет, тебе надо что-то еще, чтобы потешить свое больное самолюбие. Ты…

Макс отбросил свой стул и стремительно подошел к девушке, она отпрянула, но отступать было некуда.

– Ты хорошо помнишь прошлую ночь, cara? – Он крепко ухватил ее за плечи и чуть-чуть приподнял. – Ты помнишь, как мы вышли на палубу смотреть на звезды?

– Ты повел меня туда, чтобы напоить вином, – презрительно заявила она.

Он усмехнулся:

– Что-то я не помню, чтобы сильно уговаривал тебя. Ты хлестала шампанское, как воду.

– Если… если и так, то только для храбрости.

– Ага. – Он негромко засмеялся. – Понятно. Ты боялась меня, да? И надеялась, что вино придаст тебе мужества.

Она подняла голову.

– Да, что-то в этом роде.

Он обнял ее и прижал, сопротивляющуюся, к себе.

– Ты не боялась, когда мы танцевали, cara. – Он нагнулся к ней, она хотела отвернуться, но его горячее дыхание опалило ей виски. – Мне кажется, с помощью вина ты надеялась избежать того, чего сама так хочешь.

У Франчески замерло сердце.

– Это безумие.

Она задохнулась, почувствовав прикосновение его губ к своей шее.

– Прошлой ночью ты хотела, чтобы я любил тебя, и боялась этого.

– Нет! – Она беспомощно барахталась в его объятиях. – Не будь смешным. Я никогда…

Макс сжал ее голову в своих ладонях и посмотрел ей в глаза.

– Прошлой ночью я задал тебе вопрос, Франческа. И ты ответила. Помнишь?

Помнит ли она? С болезненной ясностью в сознании всплыло все: его вопрос и ее ответ. А что, если я просто попросил бы тебя поехать со мной? – спросил он. Ты бы поехала? И она ответила…

– Франческа?

Она глубоко вздохнула.

– Нет. Не помню.

– Тогда придется освежить твою память. – Он улыбнулся, а когда она попробовала освободиться от его тисков, резким движением придержал ее. – Я спросил, что бы ты сделала, если бы я попросил тебя поехать со мной еще до того, как мы с твоим сводным братом затеяли эту дурацкую карточную дуэль.

– Я много выпила, Макс. И не…

– И ты ответила. – Он перешел на шепот, его руки погрузились в волосы девушки. – Ты сказала, что поехала бы.

– Я сказала, может, поехала бы. Я никогда… – она залилась краской. – Все равно, – с отчаянием продолжала она, – это говорило спиртное, а не я.

– Разве? – Он придвинулся ближе. Она ощутила его дыхание на своей щеке. – Ты была словно огонь в моих руках.

– Я же сказала: это из-за вина.

– Точно такая же, как в ту ночь, когда мы встретились, cara. – Он слегка прижал ее к себе, от близости его горячего тела ее бросило в жар. – Разве тогда тоже в тебе говорило спиртное?

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Что ты хочешь от меня? – прошептала она. Макс перевел взгляд на горизонт.

– А что, если я скажу, что везу тебя на Корсику, чтобы завершить то, что у нас началось в саду? Что, если я скажу, что буду любить тебя до тех пор, пока ты не перестанешь убегать от меня?

Какие кошмарные вещи он говорит. Ничего подобного она не хочет: Макс Донелли чужой ей человек. Мало того – он враг Чарлза, и ее враг. Он выставил их обоих на посмешище, ограбил корпорацию, а теперь украл ее.

И все же, все же, когда он дотронулся до нее, когда обнял, весь мир закружился вокруг.

Франческа затаила дыхание. У нее было такое чувство, будто ее заперли в зеркальной галерее, где все ненастоящее и ничему нельзя доверять. И есть ли хоть один способ, чтобы справиться с этой ужасной нереальностью?

– Все это не имеет никакого отношения ко мне, – дрожащим голосом заявила она. – Ты ненавидишь моего брата и жаждешь мести. Все остальное просто блеф, и мы оба знаем это.

Макс крепче прижал ее к себе.

– Ты так думаешь? Возможно, ты и права, cara. Но какое это имеет значение, если в конце концов нам с тобой уготована одна судьба? – Он стал целовать ее и целовал до тех пор, пока ее губы предательски не раскрылись, а сама она не начала дрожать, но тут он отпрянул. – Ты все равно окажешься в моей постели, – тихим прерывистым голосом произнес он. – А на остальное плевать.

Он долго смотрел ей в глаза, казалось, прошла целая вечность, прежде чем он отпустил ее и ушел.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Слова Макса оглоушили ее. Глядя на его удаляющуюся спину, Франческе захотелось закричать, подбежать к нему и поколотить, но она не могла двинуться с места. У нее было такое ощущение, будто ноги ее утонули в зыбучем песке.

– Signorina?

Она обернулась и увидела рядом с собой почтительно улыбающегося Луиджи, который держал в руке кофейник.

– Mi scusi, – вежливо сказал он. – Posso lei dare ancora del саfе?[40]

Она недоуменно уставилась на него. Он предлагал ей свежий кофе, как будто она пассажир, совершающий приятный круиз, а не узница! Эта мысль подтолкнула ее, она подбежала к столику и смела с него все, что там стояло. Кофе и сливки растеклись по белой скатерти, фарфор и серебро покатились по палубе.

– Signorina! – Луиджи смотрел на нее как на сумасшедшую.

– Уйди от меня! – закричала она, когда он шагнул к ней. – Ты просто… – не договорив, Франческа повернулась и побежала к своей каюте.

Ее всю трясло от ярости. Коридор был пуст, все двери закрыты. Франческа сделала глубокий вдох.

– Макс! – позвала она. Никто не отозвался. Она помолчала, потом опять громко крикнула: – Макс, эй ты, ублюдок! Где ты? Черт побери, где?

В самом конце коридора распахнулась дверь.

– Я не глухой, Франческа! Чего ты хочешь?

– Я… – она издала звук, похожий то ли на смех, то ли на рыдание. – Я не хочу, я требую, чтобы ты приказал своему капитану развернуться и отвезти меня в Монако.

Он упер руки в бока.

– Я сказал, что мы идем…

– …на Корсику. Это я слышала. А теперь твоя очередь выслушать меня, мистер Донелли! – Она гордо вскинула голову. – Я не знаю, что ты наговорил моему брату…

– Я ему ничего не говорил, – легкая улыбка тронула его губы. – Ты сама послала ему телеграмму, cara. Где объяснила, что наша вчерашняя с тобой встреча была не первой.

– Что? – Франческа побледнела.

– Телеграмма гласила, что мы встретились предыдущей ночью в саду у маркиза. И что нас тогда уже потянуло друг к другу.

– Ты сообщил ему про сад? – она провела языком по губам. – Но зачем?

Он хитро улыбнулся:

– Потому что знал: сама ты никогда не расскажешь ему об этом.

– Конечно, не расскажу. Это же… это же…

– Не волнуйся, Франческа. Чарлз поймет. В твоей телеграмме ясно написано, какую необыкновенную ночь мы провели с тобой.

Два алых пятна вспыхнули на щеках девушки.

– Он не поверит тебе.

– И еще о том, что мы не захотели расставаться на рассвете, – словно не слыша ее слов, сказал он.

– Ты это задумал? – Ее ноздри раздувались от гнева и отвращения. – Досадить моему брату, сообщив ему, что мы стали любовниками? Не пройдет, Макс. Чарлз никогда тебе не поверит. Он сразу поймет, что это ложь.

Он лениво пожал плечами.

– Может быть.

– Да, поймет. И сообщит в полицию.

– Не сообщит. – (Она похолодела, увидев его улыбку.) – Твой любимый брат меньше всего заинтересован в огласке, особенно когда дело касается наших с ним отношений.

Франческа тяжело и прерывисто задышала.

– Ты дьявольски уверен в себе.

– Да, в некоторых вещах я уверен. Если бы у меня не было уверенности, я не стал бы предпринимать эти шаги.

– Шаги? – Ее грлос упал до угрожающего шепота. – Ты так называешь этот фарс?

– Тебе будут созданы все условия, Франческа.

– Все, кроме свободы?

Она хотела, чтобы ее слова прозвучали сердито. А получилось – испуганно. Лицо Макса немного смягчилось.

– Ты боишься? – спросил он.

– Нет, – быстро ответила она. Слишком быстро. Даже сама поняла, что ей не удалось скрыть правду.

Он медленно подошел к ней.

– Не надо, – тихо произнес он. Франческа сглотнула.

– Я сказала, не боюсь.

Тем не менее ей было страшно. Сердце колотилось, как у перепуганного кролика. Несколько мгновений он молча смотрел на нее, затем, протянув руку, отвел ей волосы с лица.

– Ты в безопасности, cara. Обещаю тебе.

Она недоверчиво оглядела Донелли. Как он может давать такие обещания после того, что сделал с ней? Неужели он думает, что она настолько глупа? Или он считает, что она поддалась его чарам и поверит в любую чушь?

Слезы подступили к горлу, но она сдержала их.

– Ты что, серьезно думаешь, что я поверю тебе? – прерывающимся голосом прошептала она. Подумать только, она добровольно плюхнулась в объятия этого человека, надо же быть такой дурой! – Я не поверю тебе, если даже ты мне скажешь, что солнце встает на востоке.

– Франческа, выслушай меня.

– Нет, – она отвела его протянутую руку. – Я больше не стану тебя слушать. И никогда не поверю тебе.

– Франческа, – он взял ее лицо в свои ладони и заглянул ей в глаза, – я не причиню тебе зла. Поверь мне.

– Да? Тогда почему ты похитил меня? Макс помолчал.

– На то были причины, – наконец сказал он.

– Я просто хочу, чтоб ты знал, как я тебя ненавижу, – бросила она. – Ты обманщик и вор. Мой сводный брат был прав.

– Перестань. Ты сама не знаешь, что говоришь. Она резко засмеялась.

– А как я должна называть своего похитителя, Макс? Принцем благородным?

– Ты же ничего обо мне не знаешь, Франческа.

– Да нет, знаю. И более чем достаточно. – Она высвободилась из его рук и, тяжело дыша, отступила назад. – Например, я знаю, что зря называла тебя варваром, – ее глаза угрожающе блеснули. – Варвары по крайней мере придерживаются каких-то своих законов, – злые слезы брызнули у нее из глаз, и она быстро смахнула их, проведя рукой по лицу, – а ты животное. Дикарь, живущий по своим правилам, которому наплевать на всех. – Она вскрикнула, потому что он сильно сжал ей плечи.

– Хватит, – тихо произнес он. – Замолчи, иначе ты пожалеешь.

От страха у нее упало сердце, но остановиться она уже не могла.

– Чарлз хорошо тебя знал. Макс зловеще улыбнулся:

– Ну, конечно. Твой драгоценный братец, я уверен, такого же высокого мнения обо мне, как и я о нем.

– Он сказал, что ты терпеть не можешь проигрывать. Вот почему ты его так ненавидишь.

Макс помрачнел.

– Он тебе так сказал?

– Чарлз тебе ничего не сделал. Это ты обокрал нас.

Донелли еще больше нахмурился.

– Нас, – тихо повторил он. – Да. Какой же я дурак, cara. Иногда я забываю, что вы с ним партнеры. Хорошо, что ты – напоминаешь мне.

Франческа глубоко вздохнула. Она постоянно говорит ему одни неприятности, подумала она, глядя на его потемневшее лицо. Наверное, следовало бы попридержать свою злость и попытаться выйти из этой ситуации мирным способом.

– Послушай, – осторожно начала она. – Почему бы нам просто не позабыть обо всем этом? Ты можешь высадить меня где-нибудь на берегу, не обязательно в Монако, а я никому не скажу о том, что произошло. Я просто…

– Ты “просто” будешь делать то, что тебе говорят, – холодно заявил он. – Поняла?

– Макс, послушай. Я… Он покачал головой.

– Ты поняла?

Его ледяной голос вдребезги разбил все ее добрые намерения.

– А если нет? – Сердце упало, но она нашла в себе смелость посмотреть ему прямо в глаза. – Что тогда? Побьешь меня? Свяжешь? Или выкинешь за борт?

Он холодно усмехнулся.

– Первые два варианта вполне возможны, – негромко сказал он и скользнул взглядом по ее лицу, задержавшись на губах. – Расслабься, cara. Я люблю простые развлечения, но могу придумать и что-нибудь покруче, чтобы сладить с норовистой девушкой.

Кровь отхлынула от лица Франчески. Некоторое время Макс смотрел на нее, потом наконец с преувеличенной осторожностью убрал свои руки и отступил назад.

– Пока же предлагаю тебе пойти в свою каюту и немного отдохнуть. Мария принесет тебе легкий ленч.

– Я не хочу есть.

– Дело хозяйское, – с безразличным видом пожал он плечами. – Я пришлю ее за тобой, когда мы доберемся.

– Я не хочу есть и не хочу отдыхать. – Она повернулась, готовая уйти. – И ничего не возьму от тебя и твоих проклятых слуг! – громко крикнула она, видя, что он открыл дверь каюты. – Ты слышишь меня? – голос ее зазвенел. – Макс, черт тебя побери…

Дверь захлопнулась. Франческа осталась в коридоре одна. Ее буквально колотило. Зачем ему весь этот спектакль? Заявил, что хочет ее! Да разве это возможно? Он прав, говоря, что мог бы овладеть ею прошлой ночью. Самое ужасное заключается в том, что каждый раз, как только он дотрагивается до нее, его внутренний огонь передается ей и она вспыхивает будто спичка. Но такой человек, как Максимиллиан Донелли, не стал бы красть женщину ради того, чтобы соблазнить ее. В этом просто нет необходимости. Кроме того, что бы он ни говорил о верности своей команды, если его поймают, наказание будет самым суровым.

Тогда зачем? Для чего он ее похитил? Она была убеждена, что это имеет какое-то отношение к Чарлзу. Но чего он хочет добиться этим?

– Signorina?

Вздрогнув, Франческа обернулась и увидела Марию. Девушка вежливо улыбалась, держа в руках поднос с тарелками.

– Я ничего не хочу, – холодно заявила Франческа. – Niente,[41] – повторила она. – Ясно? Я ничего не возьму ни от тебя, ни от других пиратов этого проклятого судна!

У девушки вытянулось лицо, когда Франческа пронеслась мимо нее к каюте, открыла дверь и, давая волю ярости, с грохотом захлопнула ее.

Франческа, вся дрожа, прислонилась к двери и закрыла глаза. Ее вовлекли в какую-то смертельную схватку между братом и Максом Донелли. Она по глупости решила, что война между ними закончилась в казино. Эта битва похожа на шахматную игру. Один из игроков двигает какую-нибудь фигуру вперед, прощупывая возможности противника, другой в ответ двигает свои, а она имела несчастье стать пешкой, которой хотят распоряжаться оба.

Она умела играть в шахматы и сейчас, к своему глубокому сожалению, вспомнила одну из партий, когда пешки убирают в первую очередь.

Франческа судорожно перевела дыхание. Макс обещал не обижать ее. Несмотря на его лживость, ей хотелось верить ему.

В полдень она сидела в пыльном вездеходе рядом с Максом и, вцепившись в приборную доску, изо всех сил старалась не смотреть на ту сторону дороги, которая обрывалась со скалы в море. Казалось, они едут уже целую вечность, хотя она знала, что не прошло и часа с тех пор, как они причалили в порту маленького городка. Макс за руку свел ее с яхты, и все мысли о побеге, до этого теснившиеся в ее голове, немедленно улетучились.

– Дон Максимиллиан! – закричал кто-то. За несколько минут вокруг них собралась небольшая толпа. Люди выкрикивали шутки на каком-то языке, который одновременно напоминал итальянский и французский, громко смеялись. Глядя на эти морщинистые, обветренные лица, слушая их странную речь, Франческа впервые почувствовала себя по-настоящему одинокой.

Макс, услышав, как тяжело она вздохнула, посмотрел на нее, и Франческа уловила в его темных глазах выражение сочувствия.

– Все будет хорошо, – тихо сказал он, обнимая ее за талию.

На этот раз она даже не удивилась его способности отгадывать ее мысли и не стала оказывать сопротивления, когда он положил ей на талию свою сильную, крепкую ладонь.

– Будет? – прошептала она больше для себя, чем для него.

– Да, – ответил он. – Доверься мне, Франческа. Довериться ему? Довериться похитителю? Сама мысль об этом была отвратительной, но что оставалось делать? Она плыла по воле волн в совершенно чужом мире, а Макс был единственной соломинкой, подающей надежду на спасение.

Поэтому она стояла возле него, дрожа всем телом, словно маленькое пугливое животное, а он продолжал разговаривать с людьми, столпившимися вокруг них. Должно быть, кто-то спросил про Франческу, так как все повернулись в ее сторону. Макс крепче обнял девушку и ответил собравшимся что-то веселое, потому что они заулыбались, а он повел ее по узкой булыжной аллейке к тому месту, где в тени стоял черный “рейнджровер”.

– Пристегнись, – сказал он, помогая ей взобраться на сиденье. Потом сел в машину сам. У Франчески так сильно тряслись руки, что она никак не могла справиться с ремнем безопасности. В конце концов Макс сам расправил ремень и, чуть наклонившись, застегнул его, слегка коснувшись при этом ее груди. Затем они долго плутали по лабиринту древних улиц, пока не выбрались на узкую дорогу, ведущую в горы.

Подъем был настолько крутым, что захватывало дух.

– Отсюда потрясающе великолепный вид. Макс повернулся к Франческе.

Она кинула быстрый и испуганный взгляд в открытое окно. Вид, представший перед ее глазами, был не то что великолепен, он просто наводил ужас, а они все продолжали карабкаться вверх. Дорога змейкой уползала все выше, увлекая их за собой.

Куда они едут? – подумала она. В знакомую Максу деревню? Скорее всего, да. Сначала она надеялась, что они все-таки направляются в какой-нибудь город, но кто же будет строить город в этом забытом Богом диком месте? И чем это так пахнет вокруг? Похоже на аромат диких цветов и трав: жимолости и тимьяна или, может быть, лаванды.

Франческа сложила руки на коленях. Десятки вопросов вертелись у нее в голове, но не станешь же затевать болтовню со своим захватчиком. Лучше потерпеть и подумать о возможных путях бегства. Тогда на пристани ее словно парализовало, и она была слишком напугана незнакомой обстановкой, чтобы думать о спасении. Но когда они доберутся до деревни, все будет по-другому.

Она печально сжала губы. Там, наверное, тоже люди побегут приветствовать его. Похоже, у знаменитого дона Максимиллиана довольно много поклонников. Но эйфория, вызванная его приездом, вскоре уляжется. Она разберется в окружающей обстановке, выяснит, к кому можно обратиться, и начнет действовать. Там обязательно должен быть мэр, или констебль, или кто-нибудь из властей, способный поставить Макса на место за его слишкрм явное пристрастие к похищению людей.

Сердце учащенно забилось. В том месте, куда они едут, наверное, есть телефон, и если повезет, то можно будет встретить кого-нибудь из англоговоря-щих туристов, которых вполне могло занести так далеко от основных дорог.

– О чем ты думаешь, cara? – Макс оглядел ее и рассмеялся. – Можешь не говорить. На этом прелестном личике написано, что его хозяйка строит планы относительно бегства. Неужели придется двадцать четыре часа в сутки держать возле тебя охрану, а, Франческа? – Его голос звучал весело. – Может быть, лучше всего приковать тебя кандалами к тюремной стене?

Внутри у нее все перевернулось. Неужели он сделает это? Скажи ему что-нибудь, приказала она себе, потребуй, чтобы он не смел этого делать!

Франческа прокашлялась.

– На самом деле, – хладнокровно начала она, – я думала, живет ли здесь кто-нибудь, кроме горных козлов.

Макс засмеялся.

– Есть, есть люди, скоро увидишь. – Он кинул быстрый взгляд в ее сторону. – К сожалению, они не говорят на твоем языке.

Она презрительно вскинула подбородок:

– Но тебя это небось радует.

Он улыбнулся. Машина сделала крутой поворот.

– Тебе непривычно здесь, правда?

Она вновь выглянула в окно. Дорога обрывалась едва ли не из-под колес пропастью на тысячи футов вниз, к морю.

– Да, – ответила она, передернув плечами, – непривычно.

Макс кивнул.

– Это красивая страна, Франческа. Суровая, но красивая.

С этим нельзя было не согласиться. Вокруг действительно царила дикая, почти первобытная красота. Внезапно ей пришло на ум, что человек, сидящий рядом с нею, удивительно гармонично сочетается с окружающей природой: такой же грубый, неотесанный, но вместе с тем гордый и привлекательный, любой остановит на нем взгляд, любого тронет его неординарность.

Франческа сцепила пальцы на коленях. Какая чепуха! Она здесь не гостья, а пленница, и этим все сказано. И именно потому, что она в неволе и обеспокоена тем, как бы сбежать, ей в глаза бросаются детали, на которые она бы при других обстоятельствах не обратила внимания. Сильные, загорелые руки Макса, небрежно обхватившие руль, его бедро с играющими под джинсами мышцами, когда он жмет ногой на педали, исходящий от него запах мускуса, который смешивается с льющимся в окно ароматом диких цветов. Она уловила это благоухание, еще когда остров лишь только вырисовывался в неясной дымке. Благоухание, похожее на аромат духов, такое же пьянящее, насыщенное, волшебное.

– А ты знаешь, что Корсику называют ароматным островом?

Она повернулась к нему.

– Мне не нравится, что тебе удается читать мои мысли, – ее голос прозвучал резко.

– Лишь ведьмам, колдунам и специалистам по черной магии под силу прочесть твои мысли, cara. – Он посмотрел на нее, и легкая улыбка тронула уголки его губ.

– Я не знаю, как это у тебя получается, и знать не хочу. Я… мне просто это не нравится, вот и все. Кому понравится, когда на нем пробуют свои таланты?

Он медленно и загадочно улыбнулся.

– Уж не боишься ли ты, что я ненароком выужу из этой прелестной головки какие-нибудь тайны?

Она почувствовала, что заливается краской.

– Я вынуждена повторить: мне это не нравится. Это противоестественно.

– Безусловно, – он горько усмехнулся. – Вот какие странные повадки могут быть у нас, у дикарей, правда?

Франческа еще больше покраснела. Некоторое время она молча смотрела на него, потом, повернувшись, уставилась в лобовое стекло.

– Может, ты скажешь, откуда исходит такое благоухание, или мне следует догадаться самой?

– Запах идет от маков – густых зарослей, которыми, как ты видишь, увенчаны все горные склоны. Здесь смесь самых разных растений: жимолости, лаванды, розмарина и эвкалипта.

– И тимьяна, я знаю запах тимьяна, – сказала Франческа. – Сама выращивала его в маленьком ящичке на… – она замолкла, почувствовав, что он смотрит на нее.

– Ты растила тимьян? – спросил он таким тоном, словно она только что сообщила, что выращивала цыплят. – Где?

– На балконе. В Нью-Йорке у многих зелень на балконах. И если ты не слышал об этом…

– Но что ты делала с этим тимьяном? – Глаза его весело – или насмешливо? – блестели. – Может, раздавала бездомным?

Франческа выпрямилась.

– Я использовала его, – сухо ответила она, – для приготовления пищи.

– Пищи? Как благородно.

– Я люблю готовить, – сказала она. – У меня это неплохо получается. Хотя для тебя это все равно. Что касается бездомных, то для них я готовила бутерброды в домовой кухне на Генри-стрит.

Повисло молчание, потом Макс громко выдохнул:

– Значит, тебе все это не в новинку, так получается?

– В чем дело, Макс? Такое представление обо мне тебя не устраивает?

– Похоже, мы совсем мало знаем друг друга. Франческа, отвернувшись, скрестила руки на груди.

– Мне это вполне подходит.

Он взглянул на нее и заулыбался.

– Там, где мы будем жить, нет ни телевизора, ни радио, cara. Я все думал, чем же буду тебя развлекать, но наш разговор рассеял все сомнения. Мы будем проводить день за днем, рассказывая друг другу свою жизнь.

Неприятный комок подкатил к горлу. День за днем, он сказал: день за днем.

– Франческа? Что с тобой? Она с трудом сглотнула.

– Просто устала, вот и все.

– Должно быть, ты и есть хочешь, – мягко заметил Макс. – Мария сказала, ты не притронулась к ленчу.

– У меня не было аппетита.

Он подвигал своими длинными ногами.

– Я уверен, Джулия что-нибудь приготовила для нас. – Он улыбнулся. – Предупреждаю тебя, надо будет съесть все, иначе она расстроится.

Джулия. Кто это, Джулия? Мучительно хотелось спросить его об этом, а также задать все вопросы, которые роились у нее в голове. Но не стоит совершать такую ошибку, не стоит подчеркивать ее зависимость от него.

– Однажды, когда Жан-Поль только начал у меня работать, я сделал величайшую глупость, взяв его с собой в Сарсену.

Сарсена. Он везет ее туда – в город под названием Сарсена? Что это может быть за город, затерявшийся среди гор?

– Дошло почти до драки, – Макс засмеялся. – Хотя это некоторое преувеличение: Жан-Поль настоящий джентльмен. Но Джулия готова была его убить. Он вторгся в мою кухню, без конца повторяла она, словно Жан-Поль был ворвавшимся в крепость убийцей. – Он улыбнулся воспоминаниям. – Поэтому, заботясь о мире, я не беру Жан-Поля с собой в Сарсену. Она, конечно, большая, однако для двух поваров все-таки тесновата.

Тесновата для двух поваров, но все равно большая? Значит, Сарсена город не маленький. Это хорошо. Франческа улыбнулась про себя. Макс может сколько угодно контролировать свою команду на “Млечном Пути”, но наверняка не все жители Сарсены хранят верность и получают жалованье от дорогого дона Максимиллиана. Единственный человек, с кем ей придется общаться, видимо, будет домоправительница Джулия, и, несмотря на то что он говорит, будто в Сарсене абсолютно никто не проявит интереса к тому, с кем он приехал, надо попробовать воспользоваться представляющейся возможностью и постараться вызвать симпатию этой женщины.

Настроение Франчески улучшилось. Все налаживается. Определенно налаживается.

Машина сделала поворот, и она удивленно заморгала, увидев открывшуюся перед ними картину.

– Что это? – спросила Франческа.

Макс сбавил скорость, повернулся к ней и смотрел, с каким удивлением разглядывает Франческа каменные стены и башенки, будто прилепленные к вершине горы.

– А на что похоже? – веселым голосом спросил он.

– На замок, – медленно ответила она. – Как из сказки.

– Точно, – тихо и нежно отозвался он. – Я тоже так подумал, когда увидел впервые. Красиво, правда?

Да, красиво! Но вместе с тем она и представить себе не могла более страшного места, чем это. Одинокое сооружение, возвышающееся на открытом всем ветрам откосе, под которым далеко внизу плещется море.

Макс нажал на газ, и машина устремилась вперед.

– Кто здесь живет? – Почему ее голос едва слышен? Она провела языком по пересохшим губам. – Куда мы приехали?

Он молчал, но она и так уже знала ответ.

– Это Сарсена, – наконец произнес Макс тихо. – Мой дом.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Франческа стояла в своей комнате у узкого сводчатого окна и смотрела на ухоженные поля, которые растянулись до самых горных вершин на горизонте. День близился к вечеру. Было жарко. Все вокруг окутала тишина, тяжелая и давящая, которая всегда наступает к середине знойного летнего дня.

Она наблюдала, как ленивая пчела медленно и вяло ползет по темно-зеленому плющу, который обвивал каменные стены Сарсены. Франческа почти чувствовала одолевавшую насекомое истому. Ей самой хотелось лечь в кровать с балдахином, стоящую у противоположной стены, опустить веки и погрузиться в сон. Но она уже пыталась это сделать, и у нее ничего не вышло. Как бы измождена она ни была, сон все равно не шел. В конце концов она встала с кровати, подошла к окну и распахнула его настежь. Комната наполнилась ароматами и тихим шелестом ветерка, который волновал зеленое море трав под ее окном.

Она со вздохом опустилась на выложенный подушками диван у окна и обхватила руками колени. Под окном паслось стадо лохматых, длинношерстных горных коз. Животные разбрелись по лугу, негромко позвякивая колокольцами на шеях. Невдалеке, в поле с темно-зеленой растительностью, двигался трактор.

Этот вид из окна, эта мирная пасторальная сцена, так не вязавшаяся с первым впечатлением от Сарсены, больше похожей на средневековую крепость, поразили ее. Макс почувствовал это и, одарив ее одной из своих холодных, ироничных улыбок, спросил, уж не ожидала ли она вместо горных козлов увидеть здесь драконов.

Но разве можно ее за это осуждать? Ведь вид замка отнюдь не вызывал радости. Вздохнув, она положила голову на колени. Если разобраться, то Сарсена и ее хозяин очень похожи друг на друга. Оба сотканы из контрастов, то пугающе неприступны, а то, наоборот, приветливы, почти нежны.

Она выпрямилась. Что она городит? Человек, который крадет женщин, не может быть приветливым и нежным. Она оказалась в Сарсене против своей воли, и разрази ее гром, если она хоть на секунду забудет об этом!

Она устала, очень устала и уже ничего не соображает, вот в чем беда. Потрясение от увиденного в Сарсене при входе в зал с высоким потолком было настолько сильным и неожиданным – ей показалось, она шагнула в прошлое, назад на несколько веков, когда мужчины действительно похищали женщин и заточали их в высоких башнях, – что она до сих пор не могла оправиться от этого.

Темное дерево, мозаичный пол и выцветшие обои были действительно очень старинными. Будучи еще студенткой, Франческа работала в галерее, где выставлялись исторические экспонаты – остатки материальной культуры ушедших эпох. Но одно дело – взирать на них как на произведение искусства или предмет культуры, и совсем другое – прийти к человеку в дом, который сам по себе напоминает некую галерею, где каждая вещь уже историческая реликвия.

Макс услышал, как она судорожно вздохнула.

– Что такое? – спросил он, повернувшись к ней. Легкая усмешка тронула его губы. – Да не пугайся так, Франческа. Сарсена не столь примитивна, как кажется на первый взгляд. Уверяю тебя, здесь есть все современные удобства.

Она покачала головой и хотела было уже сказать, что он ее не понял, что она очарована увиденным, а отнюдь не напугана, но, посмотрев в его холодные глаза, вовремя одумалась.

Как бы красиво здесь ни было, тюрьма остается тюрьмой!

– Правда? А ведь не скажешь.

Макс взял ее за локоть.

– Я провожу тебя в твою комнату. Наверное, ты хочешь принять душ и переодеться.

– Во что переодеться? Видишь ли, ты несколько неожиданно затеял наш маленький круиз. – Она сухо улыбнулась. – Или, может быть, где-нибудь за холмом у тебя припрятан филиал магазина Сака с Пятой авеню?

Он засмеялся:

– Нет, магазина здесь нет, но я уверен, мы угодим тебе. Я велел Джулии…

– Don Maximillian! Ah, bene! Bene. Buon giorno, signore. Come sta?[42]

К ним спускалась полная женщина средних лет, одетая в черное платье.

– Джулия, – улыбаясь Макс шагнул вперед и взял женщину за плечи, но прежде она успела, слегка склонившись, сделать реверанс. Этот почтительный и старомодный жест поразил девушку куда больше, нежели сама Сарсена, и только тут она в полной мере осознала реальность происходящего. Тысячи миль отделяют меня от всего того, что мне дорого, подумала она и, не совладав с собой, невольно издала приглушенный крик, полный отчаяния.

Макс повернулся к ней.

– Франческа? Что случилось?

Она посмотрела на него. Что бы ни произошло, не надо показывать перед ним свой страх!

– Я просто подумала, что, наверное, здорово, когда тебя приветствуют подобным образом. – Она заставила себя насмешливо улыбнуться. – Я имею в виду этот почтительный реверанс. Мне казалось, такие вещи уже давным-давно отошли в прошлое.

Лицо его потемнело, но в нем не было гнева. К своему удивлению, Франческа заметила, что Макс смущен.

– Ты ошибаешься, – глухо сказал он. – Мне это совсем не нравится. Джулия тоже об этом знает, но старые обычаи очень живучи.

Женщина быстро заговорила на каком-то певучем языке, который не был похож ни на французский, ни на итальянский. Макс кивнул ей и чуть подтолкнул Франческу вперед.

– Si, ecce la signorina.[43] Это Джулия, Франческа. Она будет прислуживать тебе.

Франческа посмотрела в круглое, загорелое до оливкового цвета лицо женщины. Джулия приветливо улыбалась, но что это меняло? Все равно она не лучше надзирательницы.

– Buon giomo, signorina. Io sono…[44]

Франческа отвернулась.

– Ты говорил, что можно принять душ и переодеться, – резким голосом обратилась она к Максу.

Макс поджал губы. Он что-то сказал женщине, та ответила шепотом и бросила взгляд на Франческу, потом, повернувшись, заспешила по коридору.

– Джулия стала извиняться, думая, что обидела тебя, – холодно заметил он. – Но я заверил ее, что твоя враждебность относится только ко мне.

– И совершенно зря. – Франческа посмотрела ему прямо в глаза. – Поскольку она часть твоей жизни, то я буду и к ней относиться с таким же презрением, как и к тебе.

Макс скривил губы.

– Глупо плодить врагов, – негромко сказал он.

– Глупо похищать женщин, – так же тихо ответила она.

Он некоторое время смотрел на нее, потом отвел взгляд.

– Для тебя комната приготовлена в башне. Комната в башне! Фраза прозвучала настолько театрально, что в другое время Франческа посмеялась бы. Но сейчас не до смеха. Сердце замерло.

– Какая прелесть, – спокойно заметила она. – Ну чем не “Хилтон”.

Макс взял ее за руку и повел по широкой лестнице вверх.

– У тебя будет собственная ванная, – сказал он, не обращая внимания на ее колкость. – И вид оттуда великолепный. Я уверен, тебе там будет удобно.

– Если даже и не будет, разве от этого что изменится?

Он так сжал ей руку, что даже потом, несколько часов спустя, она чувствовала стальной захват его пальцев.

– Смирись с неизбежностью, – тихо посоветовал он, – и станет легче.

Неужели он действительно думает, что она последует его совету? Она отвернулась от окна и оглядела комнату. Макс не солгал, перечисляя все прелести этих апартаментов, вынуждена была признать она. Она стояла не просто в красивой, а в потрясающе красивой комнате с затейливыми обоями, с кроватью под ярко-красным бархатным балдахином и с массивным камином. К ней примыкала удобная и современная ванная, где Франческа нашла все, что ей необходимо. Ароматические масла. Дезодоранты. Пудры с легким приятным запахом. Везде висели большие мягкие полотенца. Здесь же лежали красивый старинный серебряный гребешок и щетка.

Макс обещал, что для нее будет приготовлена и одежда, и Франческа нашла ее. Но это были не роскошные тряпки, оставленные светскими женщинами, которые наверняка приезжали в эту уединенную обитель для романтических встреч. Нет, на кровати было разложено бледно-кремового цвета чудесное шерстяное платье. Франческа примерила его и пришла к выводу, что оно красиво облегает ее фигуру, доходя до самых лодыжек. Тут же была и обувь – пара мягких плетеных сандалий из кожи.

А вид, открывающийся из окна, был не просто чудесным, он был великолепным: с одной стороны золотистые поля, убегающие в бесконечную даль, а с другой – похожее на темное вино Средиземное море.

В общем, место замечательное. И все же это клетка, а сама она – пленница. Внутри что-то сжалось. Ничто не заставит ее забыть об этом. Ничто.

Кто-то легонько постучал в дверь. Франческа провела языком по губам.

– Да? Кто там? Дверь распахнулась.

– Signorina, – темное лицо Джулии было непроницаемым. – Mi scusi, signorina, ma e ora per la cena.[45]

Пора было обедать. Осужденному милостиво разрешили поесть, сдерживая нервный смех, подумала Франческа, но она не доставит им такого удовольствия. Она не прикоснется к еде Макса Донелли.

– Signorina?

Франческа кивнула и выпрямила плечи и удивленно застыла, поскольку служанка внесла в комнату поднос с едой и поставила его на стол возле окна. Она сняла крышки со всех блюд и поспешила к выходу.

– Buon appetite.[46]

Франческа шагнула за ней, боясь, что дверь вот-вот захлопнется.

– Подождите. – Джулия, удивленно приподняв брови, обернулась к ней. – Э-э… Синьор… разве он не будет обедать со мной? – Джулия беспомощно развела руками. Франческа выдохнула. – Не важно. Это не имеет значения. Я просто поинтересовалась.

Она запнулась. Что происходит? Ведь это действительно неважно. Макс решил оставить ее в покое в первый ее вечер в Сарсене. Ну а разве это не хорошая новость? Конечно, хорошая. Она не хочет видеть его. И никогда не захочет.

– Signorina? Va bene?

Франческа взглянула на Джулию. Без всякого перевода она правильно поняла выражение заботы и участия, написанное на лице немолодой женщины, и ей стало совестно за то, что она так высокомерно обошлась с ней вначале Джулия не виновата в безобразиях своего хозяина.

– Джулия, – Франческа поколебалась, – я сожалею, что у нас получилась такая встреча. Понимаете?

Черты широкого смуглого лица смягчились. Она протянула руку к Франческе, словно пытаясь что-то сказать. Но потом лишь вздохнула и выразительно пожала плечами.

Франческа улыбнулась.

– Понимаю, нам всем надо набраться терпения.

Джулия, словно соглашаясь, коснулась ее руки.

– Buona sera, signorina.[47]

Франческа кивнула:

– Спокойной ночи.

Когда дверь закрылась, девушка некоторое время постояла без движения, потом медленно подошла к столу. Она вдохнула дразнящий запах еды, который поднимался с тарелок. Все смотрелось и пахло так вкусно, даже те блюда, которые ей были незнакомы. В животе заурчало.

Хотелось есть. Очень хотелось. Было бы глупо отказываться от еды, когда сидишь в одиночестве. И потом, она от этого только ослабеет. А ей сейчас нужны силы для того, чтобы иметь ясную голову и найти путь к спасению. Франческа подвинула к себе блюдо с сыром и фруктами. Да. Выход должен быть. И завтра она займется его поиском.

От этих мыслей и от еды ей стало лучше. Сарсена, конечно, похожа на замок, но здесь нет ни высоких ворот на запоре, ни людей, кроме домоправительницы и служанки. Впервые за много часов она почувствовала прилив оптимизма. Она хорошо поест, заберется в кровать с балдахином и обязательно выспится, а завтра встанет очень рано, так рано, что никто и не подумает за ней следить. Франческа кивнула сама себе. Если ей хоть немножко повезет, она никогда больше не увидится с Максом Донелли.

Франческа негромко застонала во сне.

– Франческа. Что случилось, cara?

Кто-то убрал с ее лица тяжелую прядь волос и, успокаивая, легонько погладил по щекам. Девушка открыла глаза.

– Макс, – прошептала она раньше, чем увидела его.

Да, это был он. Он сидел на кровати рядом с Франческой и не сводил с нее своих темных глаз. Растрепанные волосы упали ему на лоб, одет он был лишь в бледно-голубые пижамные штаны, грудь голая. Солнце только начинало подниматься, его бледные лучи едва проникали сквозь прозрачные занавески на окне, которые белым пятном светились из-за Максова плеча, и этот неясный свет создавал ощущение нереальности происходящего. Даже Макс казался ненастоящим.

– Успокойся, cara, – тихим, хрипловатым со сна голосом произнес он. – Тебе что-то приснилось.

Она нахмурилась, пытаясь вспомнить свой сон, но безуспешно – видения, напугавшие ее, исчезли бесповоротно.

– Я… Я не… – нерешительно начала она. – Что ты здесь делаешь?

– Я услышал твой голос, ты звала. Я спал в соседней комнате.

Она уставилась на него. Как он умудрился сквозь такие толстые стены услышать ее голос? Это невероятно, однако же он узнал, что она нуждается в нем? Но как? Разве что опять прочитал ее мысли – так уже не раз было.

Внезапно ей сдавило горло. Нуждается в нем? Что за чепуха? Зачем ей нужен человек, который заточил ее здесь, лишив всего, что было ей знакомо и понятно?

– Ты в порядке? Франческа с трудом сглотнула.

– Да. Да, в порядке.

– Ты уверена? Джулия говорит, что, когда она пришла за подносом, ты уже спала.

– Я сильно устала, вот и все. Макс кивнул.

– Да. Я понял это по твоему лицу, когда приходил пожелать тебе спокойной ночи. – Вытянув руку, он пальцами коснулся ее виска. – Веки твои были тяжелы от усталости, – тихо сказал он, – а под глазами лежали синие круги.

Она кожей ощущала его тихий шепот. Внезапно стало трудно дышать.

– Ты имеешь в виду, что приходил сюда, когда я спала? Ты не имел права.

Легкая улыбка тронула уголки его губ.

– Я же говорил тебе, что хотел пожелать спокойной ночи и попросить прощения за то, что не смог пообедать вместе с тобой.

– Это было совсем необязательно. Я весьма довольна.

– Джулии показалось, что ты спрашивала обо мне, когда она принесла тебе еду. – Макс придвинулся ближе к ней. – Это правда?

Теперь он сидел так близко, что она отчетливо видела замысловатые узоры, образуемые темными волосками на его груди, и ощущала сильный мужской запах, исходивший от его тела.

– Нет, – прошептала она. Собрав все свои силы, она отвела взгляд от его мускулистых плеч и посмотрела ему в глаза. – Нет. Я совсем не об этом спрашивала ее.

Рука Макса замерла у ее щеки.

– А о чем же тогда?

Голос его звучал нежно, очень нежно и ласкал, словно напоенный ароматами ветерок, который колыхал занавески.

– Я спросила… – О Господи, зачем он ее трогает? Она сжала в кулаки скрытые под одеялом руки, борясь с желанием достать их и… – Я спросила, может быть, кто-либо из твоих гостей оставил какую-нибудь подходящую для меня одежду. – Она со страхом посмотрела ему в глаза. – Что-нибудь попрохладнее, чем это платье.

Несколько мгновений он молча разглядывал ее.

– Мне жаль, что оно не подошло тебе. Это самое лучшее, что удалось подобрать Джулии за короткое время. Платье принадлежит ее племяннице.

– Я ей признательна. Я просто имела в виду…

– Я знаю, что ты имела в виду, Франческа. Ты хотела спросить, много ли женщин побывало в Сарсене до тебя?

– Нет, – быстро возразила она. – Совсем не так. Какая мне разница, сколько женщин ты возил сюда, сто или…

Палец Макса легонько коснулся ее губ, заставив девушку замолчать.

– Я никогда не привозил сюда женщин, – тихо заметил он. – Ты первая, bellissima. И единственная.

У нее перехватило дыхание. Меня не волнует, хотела она сказать, и не интересует, какая я по счету, первая или пятидесятая.

Но слова не шли, отчасти потому, что он сидел так близко, отчасти потому, что держал на ее губах свой палец. Если бы ей захотелось ощутить губами его кожу, ей надо было бы просто слегка приоткрыть их.

Казалось, время остановилось, а Макс все смотрел на нее. В этой ранней утренней тишине Франческа не слышала ничего, кроме судорожного биения собственного сердца.

Если он сейчас наклонится к ней, подумала она, если обнимет и поцелует…

Но ничего такого не произошло. Напротив, он отодвинулся от нее и медленно поднялся на ноги.

– Оденься, – сказал он. Голос его прозвучал резко, но она видела, что эта резкость вызвана не раздражением или гневом. – Мы поедем на рынок и купим все, что тебе нужно.

– Макс?

Сама того не сознавая, она выдохнула в тишине его имя. Одно-единственное слово содержало в себе и вопрос, и ответ, и старое, как каменные стены Сарсены, признание. Его темные глаза заскользили по ней, на секунду задержавшись на раскинувшихся по подушке шелковистых волосах и взволнованно вздымающейся под одеялом груди, потом он что-то пробормотал себе под нос, так, что она ничего не поняла, и повернулся к ней спиной.

– Одевайся, Франческа. Мы поедем в Корте. – Она слышала, как он глубоко вздохнул, увидела, как заиграли мускулы на его плечах и как он потом провел пальцами по волосам, приглаживая их. – И… – хриплым голосом продолжил он, – и может, мы поговорим.

Корте находился в самом центре острова, на вершине горы, и с трех сторон был окружен самыми большими реками Корсики. Сердцем старинного города являлась крепость, без сомнения самая древняя из тех, что Франческе когда-либо доводилось видеть на материке.

Всю дорогу из Сарсены она молчала, словно молчание было ее оружием и могло защитить. Ее испугало то, что произошло между ними сегодня утром. Ее беспомощность перед своим захватчиком потрясла ее. Лучше всего, если не обращать на него никакого внимания, подумала она, садясь в машину рядом с ним. Она не будет ничего говорить или делать, а будет молча терпеть его присутствие. Она с самого начала хотела себя так вести, но и сейчас еще не поздно.

Однако к тому времени, когда их машина стала петлять по узким улочкам Корте, Франческу уже тяготило ее добровольное молчание. В голове крутились десятки вопросов, а когда перед ними возникла крепость, молчание вообще стало невозможным.

– Что представляет из себя Корсика? – не удержавшись, спросила она.

Макс взглянул на нее.

– Остров, – ответил он. – Как и любая часть суши, омываемая…

– Я не то имела в… – Его смех заставил ее повернуться и посмотреть на него. Она вызывающе приподняла подбородок. – Ты знаешь, что я не это имела в виду.

– Я знаю, что последние полчаса тебя беспрестанно мучают вопросы, – спокойно ответил Макс. – Мне было интересно, сколько ты выдержишь молча.

Она отвернулась от него и скрестила руки на груди. Теперь уже глупо молчать. Кроме того, что плохого в том, если она будет задавать вопросы, касающиеся острова? Может, таким образом ей удастся подготовиться к побегу.

– Тогда расскажи мне, что это за место? Внешне тут все вроде бы французское, а язык похож на итальянский.

– Да. – Макс остановил машину у обочины и выключил мотор. – Точнее, генуэзский. – Он вышел из машины и обошел ее вокруг. – Выходи. Мы пройдемся по магазинам и…

– А крепость испанская, да? Он удивленно приподнял брови.

– Да. Ты правильно догадалась. Франческа пожала плечами.

– Почему “догадалась”? Об этом говорят арки и каменная кладка.

Засмеявшись, он обнял ее за плечи.

– Для женщины, главная забота которой выглядеть красивой, ты ведешь себя необычно и время от времени удивляешь меня, cara.

Она высвободилась из его объятий.

– Моя главная забота, как ты сказал, – история искусств. У меня есть степень, – с достоинством ответила Франческа.

Макс посмотрел на нее.

– Да? – Он произнес это таким тоном, словно она сообщила ему, что умеет читать узоры на чайных листьях.

– Да, – холодно сказала она. – Я надеюсь, ты не очень разорился, когда приобретал гобелены, которые украшают комнату, где живу я. – Она пристально посмотрела на него. – Они не подлинные, понимаешь? Они хороши. Очень хороши. Но…

– Но не гобелены. – Он улыбнулся, снова обнимая ее за плечи. Это был всего лишь жест, предполагающий поддержку на переполненной народом узкой улочке, поэтому она решила его принять. – Да, ты права. Они сделаны в семнадцатом веке и не стоят даже половины того, что я за них заплатил. Я знал это, когда покупал, но мне понравилась расцветка.

Она с удивлением взглянула на него.

– Правда?

– Это удивляет тебя? – Он улыбнулся. – Я имею в виду то, что варвар может питать страсть к искусству?

Она покраснела.

– Я этого не говорила.

– А слов и не надо. – Его голос зазвучал помягче. – Видишь? Мы до сих пор так мало знаем друг о друге.

Во рту у Франчески пересохло.

– Мы знаем все, что нам необходимо знать, – глухо произнесла она.

Улыбка сошла с лица Макса, и несколько секунд он смотрел на нее таким взглядом, словно они были одни в целом мире.

– Нет, – ответил он тихо, – не знаем. – Его рука крепче сжала ее плечо. – Но сегодня, я думаю, мы раз и навсегда исправим это.

Она старалась не попадаться в расставленные им сети. Она была уверена, что это ловушка. Какова бы ни была цель его игры, она захватывала ее и, постепенно разрушая ее оборону, шаг за шагом заставляла менять свое мнение о нем.

Но как бы то ни было, со временем она обнаружила, что, несмотря на свою решимость ни в коем случае не поддаваться, она все-таки расслабилась. Опять возник тот Макс Донелли, вместе с которым она любовалась на звезды после совместного ужина, человек огромного обаяния и приятный собеседник.

Как было не улыбнуться, если он так горячо расхваливал разноцветную хлопчатобумажную юбку и блузку, которые она выбрала для себя в маленьком магазине, и заявил, что она в них так же прекрасна, как и в том платье, которое было надето на ней в вечер их первой встречи! Она переоделась в крошечной комнатке, примыкающей к магазину, а когда вышла оттуда, то увидела, что Макс стоит около кассира, доверху нагруженный всевозможными пакетами.

– Что это такое? – спросила она, и он загадочно улыбнулся.

– Кое-что, cara.

Но она догадалась, что он, должно быть, купил все, к чему она здесь приглядывалась, да и хитрая улыбка владельца магазина подтверждала эту мысль.

Они уложили покупки в машину и отправились в пешую прогулку по городу. Франческа громко рассмеялась, когда Макс сказал, что будет у нее гидом, и назвал себя ее “личным Донелли”. Он заявил, что ни один профессиональный гид не в состоянии раскрыть историю Корсики так, как он.

– Все очень просто, – с улыбкой, хоть и немного грустной, объяснил он. – Веками остров переходил в руки то одних завоевателей, то других. Генуэзцы, испанцы.

– А сейчас?

Макс пожал плечами.

– Теперь это территория Франции. – Он улыбнулся. – Законы здесь французские. Но сердце острова остается корсиканским. И всегда будет таким.

– Как и у тебя? – спросила она, глядя на него. – Ты говорил, что родился в Нью-Йорке, но на самом деле ты ведь не совсем житель Нью-Йорка, правда?

Он блеснул своими белоснежными зубами.

– Да нет, я житель Нью-Йорка. У меня там дом в Джорджтауне.

– Но вырос ты не в Штатах, да? – сказала она. Макс покачал головой.

– Мои родители эмигрировали в Америку до моего рождения. Но отец умер, когда мне было четырнадцать лет, и мама решила, что будет лучше, если мы переедем обратно на Корсику, поближе к ее родным.

Конечно, подумала она, этим все и объясняется. Его акцент, поведение – все это создает ощущение, что он дитя двух культур.

– И Корсика тебе ближе? – тихо спросила она. Он пожал плечами, подвел ее к открытому кафе и усадил за стол под цветастым зонтиком.

– Это суровая и беспощадная земля, – заметил он. – Но в ней есть красота, неистовость, которая навсегда покорила мое сердце. – Он взглянул на официанта, который возник около них. – Я закажу что-нибудь для тебя, Франческа?

Нет, подумала она, нет, я сама себе закажу.

Но сказать вслух не успела. Макс уже отдавал официанту какие-то распоряжения весьма энергичным голосом, сопровождая свои слова такими же энергичными жестами. Франческа из-под полуопущенных ресниц наблюдала, как он, нахмурившись, изучает меню.

В нем тоже заметна неистовость, она и раньше чувствовала это. Неистовость в сочетании с красотой и неукротимостью, которые присуши ему, так же как и этому острову.

Она никак не могла поверить в то, что наяву сидит сейчас в уличном кафе с этим человеком, одетым в выцветшие джинсы и хлопчатобумажную матросскую рубашку с закатанными рукавами и чувствовавшим себя как дома здесь, в этом месте, который ей чужд и далек так же, как и луна. У него загорелая, цвета дикого меда, кожа, а волосы не мешало бы подстричь, рассеянно подумала она: воротник цепляется за них каждый раз, когда он поворачивает голову. Она вспомнила, какими шелковистыми они были на ощупь, когда она погрузила в них свои пальцы, в то время как он обнимал и целовал ее.

– Итак. – Франческа вздрогнула от его голоса. Потом, моргнув, перевела взгляд на Макса. Он, улыбаясь, смотрел на нее своими темными глазами. – Что ты делаешь со своей степенью по истории искусств? – Он снова улыбнулся. – Если не считать того, что выявляешь подлинность произведений искусства, на которые случайно натыкаешься? Франческа пристально посмотрела на него.

– Я не совсем случайно наткнулась на твои гобелены, – тихо ответила она.

Улыбка сошла с лица Макса.

– Да. Ты права. – Он замолчал, поскольку в это время появился официант с бутылкой красного вина. Макс не стал долго церемониться с ее открыванием – поступил точно так же, как в кафе у Стефана в тот первый вечер.

Чарлз обязательно попробовал бы его качество: деловито откупорив пробку, отпил бы немного напитка. Вспомнив о Чарлзе, она беспокойно заерзала на стуле, потрясенная собственным вероломством.

– Макс, – ее голос немного дрожал. Он поднял голову, и взгляды их встретились. – Ты должен отвезти меня домой, – быстро сказала она. – Из-за того, что ты ненавидишь моего брата…

– А ты знаешь, что он ограбил меня? – Скривив губы, он через стол склонился к ней. – Он подкупил одного из пользовавшихся моим доверием работников, который знал информационный код моей компьютерной системы, и выкрал перечень клиентов.

– Нет! – Франческа покачала головой. – Он не мог. Он не делал этого. Он…

Макс схватил ее за руку и крепко сжал.

– Я бы это пережил. Но он выкрал сердце моей фирмы, Франческа, он похитил мои исследования и разработки по инвестированию. – Лицо его потемнело. – Твой сводный брат – вор.

– Нет, – опять повторила она. Она с силой вырвала свою руку и вскочила со стула, который с грохотом упал на тротуар. – Ты лжешь. Чарлз не мог так поступить.

– Не мог? Тогда скажи, отчего вдруг “Спенсер Инвестмент” так резко пошла в гору?

– Потому что Чарлз, встав у руля, предпринял ряд верных шагов.

Макс грубо и резко выругался.

– Единственный шаг, который он предпринял, – это присвоил то, что принадлежало мне.

Слезы брызнули из глаз Франчески.

– Понимаю. И ты решил отомстить, забрав то, что принадлежит ему.

Она закрыла рот рукой, потом повернулась и побежала мимо тесно стоящих друг к другу столиков. Спустя некоторое время, все еще продолжая бежать, Франческа решила укрыться на узкой аллейке. Тут Макс окликнул ее. Услышав его голос, она ускорила бег. Впереди показалась площадь, на которой Франческа увидела скопление транспорта; автомобили страшно гудели. Ей хотелось только одного: добежать до первой попавшейся машины, забарабанить в дверь и попросить о помощи.

Она вскрикнула оттого, что Макс схватил ее сзади и развернул к себе.

– Пусти меня! – прошипела она, тяжело и шумно дыша, ее кулаки уперлись ему в грудь. – Будь ты проклят, Макс!

Он жадно прильнул ртом к губам Франчески. Она попыталась сопротивляться, но это было бесполезно: Макс, обняв, крепко прижал ее к себе. Она отступила и оказалась прижата к стене.

Потом, спустя вечность, когда он поднял голову и посмотрел на нее, девушку начало буквально трясти. Слезы, блеснув на ресницах, покатились по ее щекам.

– Франческа, – прошептал Макс. Его руки гладили ее по волосам, а лицом он прижался к ее мокрому от слез лицу. – Франческа, – снова повторил он. Она коротко всхлипнула.

– Будь ты проклят, – зло произнесла она.

Но когда он склонился к ней, губы ее сами собой раскрылись ему навстречу. Приподнявшись на цыпочки, она со всей силы обняла его за шею и, прижавшись к нему всем телом, начала сама его целовать, да так, словно боялась, что эта головокружительная минута может никогда не повториться вновь.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Надо было спасаться. Во что бы то ни стало, иначе это безумие (другого слова для объяснения своего поведения в Корте Франческа придумать не могла) грозило перерасти в настоящее умопомешательство.

Шли дни, а она все не переставала думать об этом. Воспоминания о том унизительном эпизоде обрушивались на нее, когда она меньше всего ожидала, – например, вот как сейчас, подумала девушка, нерешительно вставая со своего стула. Только что она сидела здесь, в библиотеке, сосредоточившись над книгой, которую взяла с одной из переполненных полок, как вдруг строчки поплыли перед глазами, и в следующее мгновение Франческа осознала, что напряженно думает о том, как в тот день все выглядело со стороны: она крепко, до боли обнимает Макса за шею и так прижимается к нему, словно больше на свете ей ничего и не нужно.

Досадливо вздохнув, Франческа нетерпеливо отмахнулась от нахлынувших воспоминаний. В сущности, случившееся объясняется весьма просто. Она его пленница, к тому же совершенно расстроенная и сбитая с толку. И потом, мрачно подумала она, направляясь к окну, в Максе есть нечто, покорившее Франческу с первой же их встречи. Это его сексуальность. Не очень приятно признавать за собой такое, но факт остается фактом.

Вздохнув, она раздвинула занавески и стала смотреть на раскинувшийся за окном мирный пейзаж. Впрочем, она даже знает, почему ее так потянуло к нему. Тут дело совсем не в Максе, а в том, что он совершенно не похож на мужчин, которых она до этого встречала. Он не из тех, кто таскается по коктейлям и вечеринкам, забавляясь сплетнями и изрекая банальности, от которых у Франчески всегда начинали болеть уши. И он никогда не станет вести себя с женщиной, как маркиз, для которого слабый пол – это безмозглые существа, созданные для услады мужчин. В Максе слишком развито мужское начало, в этом смысле он – дитя стихий и поэтому не вписывается в общепринятые рамки. Он обязательно скажет то, что следует говорить сейчас, и плевать ему на всякие условности. И женщине он немедленно даст понять, что от нее хочет, что чувствует, а она с радостью и желанием пойдет за таким человеком.

Франческа закрыла глаза и прижалась лбом к стеклу. Да, подумала она, да, ей действительно надо уезжать отсюда, и чем быстрее, тем лучше. Мысли ее дробились и рассеивались, словно кто-то медленно, но неуклонно разматывал шерстяное вязаное изделие. И хотя с той самой поездки в Корте она видит Макса лишь урывками, ей все равно от этого не легче. В тот момент, когда он там, на аллейке, оторвался от ее губ и посмотрел на нее, выражение его лица многое открыло Франческе. Он смотрел на нее, и взгляд его был так же холоден, как в тот вечер, когда он наблюдал за ней и маркизом, который решил одолжить ее у Чарлза. И она понимала, какие мысли бродят в его голове: он наверняка уверен, что она готова отдаться любому мужчине, если посчитает ситуацию в достаточной степени волнующей.

Я не такая, как ты думаешь, хотела крикнуть она, но благоразумие все же взяло верх, и слова остались невысказанными. Какая, к черту, разница, что о ней думает Макс?

И все же, когда она вспоминала этот эпизод, его взгляд, его хриплый голос, когда он заговорил, у нее неприятно начинало ныть сердце.

– Уже поздно, – произнес Макс таким тоном, словно и не было того безумия несколько секунд назад. – Надо возвращаться. К вечеру дороги становятся ненадежными.

Глаза Франчески вдруг опять наполнились слезами. Надо бежать при первой же возможности, но Макс снова разгадал ее мысли и холодными, жесткими пальцами обхватил ее запястье.

– Даже не думай об этом, – мрачно изрек он, а несколько минут спустя они уже сидели в машине, которая уносила их прочь от этого городка, от цивилизации, к безмолвным сельским просторам.

В течение всего пути до Сарсены Франческа сидела, вжавшись в угол машины, и ждала, что он вот-вот что-нибудь скажет, но Макс даже ни разу не повернулся в ее сторону, и ей пришлось самой начать разговор.

– Ты должен отпустить меня, – тихо сказала она. – Ты сам это понимаешь. – Он не ответил. Выждав некоторое время, она заговорила вновь: – Макс, ради Бога, какой смысл во всем этом? Ты не можешь…

– Франческа, а ты знаешь, что Корсика дала миру?

Вопрос прозвучал совершенно не к месту. Но что-то в его тоне заставило ее насторожиться.

– Наполеона, – с явным удивлением в голосе ответила она. – Но какое это имеет отношение…

– Вендетту, – перебил он ее. – Это корсиканское слово. Знаешь, что оно означает?

– Да, – медленно ответила она. – Думаю, что знаю. Это означает месть какому-нибудь человеку за то, что он тебе сделал что-нибудь плохое.

Он засмеялся с какой-то горечью в голосе.

– В древности вендетта означала кровную вражду, но, поскольку теперь жители острова стали цивилизованнее, они предпочитают восстанавливать свое доброе имя, не прибегая к крови.

Опять к глазам подкатили дурацкие слезы.

– Так вот для чего все это затевалось, – глухо произнесла она. Вендетта против Чарлза. Я и раньше догадывалась об этом.

Макс нажал на педаль, взвизгнули тормоза, и машина соскочила на обочину дороги.

– Нет! – сердито заявил он, когда машина остановилась. – Ты ошибаешься. Что бы ты ни думала, Франческа, я не дикарь. Это был открытый ход – гамбит.

– Не понимаю, – прошептала она, а Макс издал звук, похожий одновременно и на смех, и на стон.

– У нас немало людей придерживаются старых традиций, – сказал он. – Они считают, что в старину все было лучше. Я не согласен с этим. Я всегда гордился тем, что мое сердце принадлежит Корсике, но у меня разум человека двадцатого столетия.

Она лишь озадаченно покачала головой. Макс посмотрел на нее долгим, бесконечно долгим взглядом, потом, потянувшись к ней, взял ее лицо в свои ладони и поцеловал ее так бережно и так нежно, что Франческа поневоле поддалась этим сладостно искушающим губам.

Когда он отпустил ее, она услышала его прерывистое дыхание.

– Я не могу расстаться с тобой, cara, – таким же нежным, как и его поцелуй, голосом произнес он. В сумеречном вечернем свете лицо его казалось бледным и осунувшимся. – Но обещаю, что не буду больше тебя тревожить.

Почему ее так затрясло от его слов?

– Что ты имеешь в виду? Макс глубоко вздохнул.

– Когда мы приедем в Сарсену, – сказал он, сжимая руль, – я скажу своим людям, что тебе разрешено ходить всюду.

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, – произнес он посуровевшим тоном, – что ты можешь выходить на природу, пользоваться библиотекой, можешь делать все, что захочешь. – Он нажал на газ и вывел машину на дорогу. – Конечно, тебя кто-нибудь все время будет сопровождать.

Франческа вдруг почувствовала страшную усталость.

– Ну конечно, – ответила она, откидывая голову на спинку сиденья.

– Но это буду не я. У неотложные дела в Сарсене, и их очень много, поэтому я не могу быть с тобой. Понятно?

Нет, она не понимала. Ни тогда, ни теперь, когда они вернулись в замок, подумала Франческа. Вернее, не все понимала. Единственное, что не вызывало у нее сомнения, – это то, что она должна найти способ бегства из Сарсены, подальше от Макса, пока не стало поздно и она окончательно не потеряла голову.

– Signorina. – Франческа, вздрогнув, повернулась к двери и увидела улыбающуюся Джулию. – Desidera una tazza di caffe?[48]

Франческа покачала головой. Кофе, подумала она с грустной улыбкой, панацея на все случаи жизни.

– Нет, спасибо.

Домоправительница протянула ей сложенный листок. Она взяла его и слегка провела пальцами по плотному пергаменту. Не обязательно было читать записку, она и так знала, что там написано. Она не видела Макса с тех пор, как они вернулись из Корте, он просто присылал ей эти маленькие вежливые записочки. “Тебе что-нибудь нужно? – спрашивал он обычно. – Удобно ли тебе? Я очень сожалею, но у меня много дел в поместье. Боюсь, что не смогу быть к завтраку… к ленчу и обеду… ”

– Grazie, – сказала Франческа. Лицо Джулии смягчилось.

– Signorina? Come sta?[49]

Франческа кивнула:

– Sono bene, grazie.[50]

Женщина улыбнулась:

– Lei parla molte bene.[51]

Франческа в ответ тоже улыбнулась. Вы стали хорошо говорить, сказала Джулия. Франческа решила лучше заняться изучением языка, чем целые дни проводить в одиночестве, сгорая от ненависти.

Ибо то, что она испытывала к Максу, было не что иное, как самая настоящая ненависть. Она презирала его, и совершенно неважно, что ей хотелось хоть разок взглянуть на него и что ее все время преследовали воспоминания о том безумном поцелуе в Корте.

Она подошла к окну и стала глядеть на улицу. День был великолепный, жаркое солнце, безупречно синее небо и золотистые поля, колышущиеся, подобно океану, от напоенного ароматами ветерка. К горлу подступил комок. Она вспомнила, как однажды Чарлз захотел приобрести какую-нибудь птичку – этакую дорогую, редкую и экзотическую пернатую жемчужинку, которая жила бы дома в клетке. Лишь избранные ньюйоркцы могли себе позволить такое, хвастался он, но Франческа буквально содрогнулась, увидев несчастное создание, запертое в изысканную клетку.

– Разве можно так жить? – возмутилась тогда она и не отступила от своего мнения, несмотря на раздражение Чарлза.

А теперь, подумала девушка, она сама попала в положение существа, посаженного в клетку. Может быть, еще и поэтому она все время думает о Максе. Ведь между пленниками и их захватчиками неизбежно возникают какие-то невидимые узы. Этим, наверное, все и объясняется. Наверное…

Франческа замерла. Вдалеке, посреди золотистого поля, показался всадник на вороном жеребце; голова животного была так же гордо приподнята, как и у его хозяина.

В груди все перевернулось. Макс, подумала она, это Макс. Она отступила от окна, хотя прекрасно знала, что он не может ее увидеть. Ее защищали прозрачные занавески, к тому же солнце слепило ему глаза.

Она вдруг почувствовала слабость. В жаркой тишине дня ей явственно слышался стук собственного сердца, отдающийся в барабанных перепонках. Прижав руку ко рту, она наблюдала, как лошадь остано-вилась, а всадник, задрав голову, оглядел замок. Он не может меня видеть, подумала она про себя. Я знаю, что не может.

И тем не менее она чувствовала на себе взгляд этих темных глаз. А в голове звучал его голос. Иди ко мне, cara, говорил он, иди ко мне.

Франческа отошла от окна и без сил опустилась в кресло. Дрожащими руками она закрыла лицо и довольно долго сидела так, пытаясь унять дрожь и успокоить дыхание. Может, она действительно сходит с ума?

Дверь распахнулась. Она подняла голову и с замершим сердцем встретила взгляд Макса.

– Джулия говорит, ты грустишь.

– Я… да, – после некоторого усилия выдавила она. Ее подбородок приподнялся. – Что бы ты про меня ни думал, я все-таки не привыкла целый день сидеть без дела.

– Что я могу сказать? – Он кивнул и холодно улыбнулся. – Я тебе говорил, что Сарсена – место уединенное. Здесь нет ни телевизора, ни газет, ни концертных залов, ни коктейлей с барами.

– Вчера я предложила помочь с обедом, – так же сухо, как и он, ответила она. – Но Джулия пришла в ужас.

Макс засмеялся.

– Я так и думал. Она меньше всего нуждается в услугах тех, для кого приготовление еды всего лишь хобби.

Как легко он вызывает ненависть к самому себе! Ну по крайней мере она может быть благодарна ему за это.

– Ты всегда так дьявольски уверен в себе? – резко спросила она.

Веселость его как рукой сняло.

– Нет. Не всегда. – Подавшись чуть назад, он прислонился к косяку и высокомерно, в своей обычной манере, скрестил руки на груди. – Мне очень жаль, но я ничем не могу тебе помочь. Что может женщина с твоими способностями делать в таком месте, как Сарсена?

Она вспыхнула, но решила не отвечать на выпад.

– Я могу систематизировать твои книги, – решительно ответила она. – Не удивляйся: мне приходилось это делать раньше. В нашей галерее я работала с оригиналами из богатых коллекций.

– Да? – спросил он бесцветным голосом.

– Да! – Она уперла руки в бока. – Мне кажется, у тебя и мебель, и прочая обстановка тоже не каталогизированы.

– Ты имеешь в виду поддельные гобелены? – На этот раз он усмехнулся. – Нет, не каталогизированы.

– Вот и надо это сделать. Обои тоже имеют художественную ценность, неважно, что это копии. Кроме того, есть еще и другие вещи – серебро, например, фарфор.

– Похоже, ты основательно обследовала Сарсену.

– Под неусыпным оком Джулии, Паоло или Джанни.

– Мне сказали, ты немного научилась нашему языку.

– А что? – она негодующе посмотрела на него. – Чужаку это запрещено?

Он посмотрел на нее долгим, испытующим взглядом.

– Нет, – наконец сказал он, – не запрещено.

Но это выглядит необычно. Она вскинула голову.

– Может быть, потому, что ты никому не давал попробовать подладиться к Сарсене? Ты не задумывался об этом?

Опять наступило долгое молчание. Наконец Макс оторвался от косяка. – Ты ездишь верхом? Она уставилась на него. – Верхом?

– На лошади, – сказал он. – Ездишь? – Она кивнула, и он хлопнул себя рукой по бедру. – Переоденься и жди меня на конюшне.

У Франчески заколотилось сердце. Эта поездка может дать ей возможность побега. Но когда она окликнула его, голос ее звучал ровно:

– Твои головорезы не пустят меня за дверь.

Макс даже не счел нужным остановиться.

– Это мои люди, – бросил он через плечо. – И они сделают так, как им велено.

Франческа уже много лет не ездила верхом и почти забыла, насколько любила это занятие. Но все вспомнилось, лишь только она шагнула в конюшню и полной грудью вдохнула такой знакомый запах лошадей и сена.

Она наблюдала, как Макс вывел из загона изящную арабскую кобылу.

– Она ласковая, – сказал он, гладя длинную, изогнутую шею животного, – но горячая. Сможешь удержать?

Франческа провела рукой по боку лошади и вскочила в седло.

– Я не боюсь норовистых особ. Наоборот, они мне нравятся.

Макс едва заметно улыбнулся.

– Мне тоже, – сказал он.

На прогулке Франческа старалась подметить все, что могло бы помочь ей при побеге, но вскоре стало совершенно ясно: ни вблизи, ни вдали от Сарсены не было ни дорог, ни домов, где ей удалось бы укрыться. А через какое-то время она уже не могла ни на чем сосредоточиться, кроме мягкого покачивания лошади под собой, теплого солнца и Макса, который ехал рядом с нею. Они не виделись несколько дней, и Франческа соскучилась по нему, соскучилась по его самоуверенным манерам, по его юмору, темным глазам и чувственным губам, она соскучилась по всему, что в нем есть.

Он посмотрел на нее и улыбнулся:

– О чем ты думаешь, cara?

“Cara”. Как же давно он не называл ее так! Франческа тоже улыбнулась в ответ.

– Я… мне интересно, что растет на тех полях? Что-то такое удивительно золотистого цвета.

Его улыбка стала еще шире.

– Это пшеница. А там ячмень. И овес.

– Так здесь все это растет?

– Теперь растет. Понадобилось много времени, чтобы возродить землю. Она была истощена.

Макс подстегнул своего коня, и они стали медленно взбираться в гору.

– Как? – удивленно спросила Франческа. – Но ведь земля, которая питает все эти прекрасные растения, маки, должна…

Макс покачал головой.

– Маки образуются там, где почва беднее всего, cara.

– Никогда не поверю. Такая буйная растительность – и на самых засушливых местах?

Он посмотрел на нее.

– Я сам об этом думал, – тихо произнес он. – Мне кажется, это какое-то чудо.

Она с трудом оторвала взгляд от его испытующих глаз.

– Расскажи мне о Сарсене. Ты получил все это в наследство от отца?

– Мне бы очень хотелось, чтобы это было так. – Он грустно улыбнулся. – Приятно думать, что отец владел хотя бы маленьким кусочком этого острова, который он так нежно любил. Но у него ничего не было. На Корсике трудно заработать на жизнь. Мой отец был беден. Поэтому они с матерью и уехали в Америку.

– Тогда почему после его смерти она вернулась сюда? Я имею в виду, если трудно было заработать.

– Я тоже долго задавался этим вопросом, – он взглянул на нее, к тому времени они были уже на вершине холма, – и однажды понял. Она вернулась, потому что Корсика – это все, что осталось от отца. Понимаешь?

Да, подумала она, о да, конечно, понимает. Неудержимая и в то же время светлая грусть поднялась в ней и так сдавила горло, что стало трудно дышать. Если любишь человека всем сердцем и он становится центром твоей вселенной, то что можно испытывать, потеряв его? Мир становится пустым, и надо делать все возможное, чтобы осталась хоть какая-то память о нем и чтобы жила его любовь.

О Господи…

– С того луга нам будет видна вся Сарсена. Поедем туда? – Макс показал на дивное плато, сплошь покрытое дикими цветами.

– Хорошо, – ответила она слегка дрожащим голосом. Ей удалось выдавить из себя улыбку. – Я с удовольствием.

Да, он прав, подумала она, когда лошади не спеша вошли по колено в сладкое, пахучее разноцветье трав, весь мир отсюда как на ладони, по крайней мере тот единственный мир, который так важен для нее и куда входят Макс и Сарсена. Он спрыгнул с коня, поднял голову и протянул к ней руки.

Дыхание перехватило в горле. Как она могла допустить такое? Как?

– Cara?

Она же не хотела. Но вопреки всему это все-таки произошло. Во время их первой встречи Макс говорил ей что-то о судьбе, но она даже представить себе не могла, что судьба заставит ее так безнадежно влюбиться в него.

На глаза навернулись слезы. Это ведь просто и понятно, она лишь удивлена, почему так долго скрывала правду от самой себя. В тот день, в Корте, она была полна не ненависти, она была полна любви.

Она любит Макса, испытывает к нему такую всепоглощающую страсть, что это чувство, без сомнения, написано на ее лице.

– Франческа, что случилось?

– Я… – Покачав головой, она сжала каблуками бока лошади. Она должна бежать, но не из Сарсены, а от Макса, от своего чувства к нему.

Но Макс опередил ее. Он схватил лошадь за повод, а потом, дотянувшись до Франчески, обнял ее, вытащил из седла и, бережно прижимая к себе, опустил на землю.

– Bellissima, – прошептал он. И взял ее лицо в свои ладони. – Ах, Франческа. Любимая моя.

Любимая. Так говорит мужчина, когда хочет овладеть женщиной, и слова эти на самом деле ничего не значат. Или значат? Смеет ли она надеяться? Смеет ли?

– Макс, – прошептала она и, отбросив все свои сомнения, отдалась его власти.

Он целовал ее развевающиеся на ветру волосы, ее согретые солнцем виски, влажные веки и все время шептал слова любви, которые волновали и будоражили ее, которые говорили о том, что она желанна для него, что он хочет обладать ею всей силой своей страсти и чувствует ее ответный порыв.

И в его объятиях, сгорая от жарких поцелуев, она вдруг избавилась от всех своих темных дум, которые до сих пор преграждали ей путь к нему. Их привела сюда судьба, и как же можно не повиноваться ей? Стоя на пригорке и обнимая любимого человека, вдыхая аромат маки, Франческа вдруг поняла, что в ее жизни не может быть ничего более значительного, чем эта минута.

Она застонала, когда руки Макса скользнули под ее рубашку и стали ласкать ее. Движения его были настойчивыми, почти грубыми, и она почувствовала, как ее тело оживает от его прикосновений.

– Да, – прошептала она, когда он коснулся ее груди, – да, прикоснись ко мне. Пожалуйста, прикоснись.

– Я так долго ждал тебя, cara. – Он впился ртом в ее губы, не давая ей дышать. – Я хочу тебя, – глухо произнес он. – Здесь, под солнцем. – Он стянул ей через голову рубашку. – Ты так красива, – сказал он. Она вскрикнула от прикосновений его пальцев к ее соскам. Голова Франчески откинулась назад, и Макс губами прильнул к ее трепещущему в ожидании телу. Незнакомое ощущение вспыхнуло в низу живота, и горячая волна, пронзив все тело, докатилась до ее груди, которую он так сладко терзал губами. – Так красива, – повторил он.

Ее джинсы скользнули вниз, на землю, за ними последовали трусики, и она предстала перед ним обнаженной. Макс, чуть-чуть отступив назад, впился в нее своими обжигающими, как солнце, глазами. Она раньше думала, каково ей будет стоять вот так перед мужчиной? Смутится ли она под взглядом своего возлюбленного? Или испугается?

Но ни страха, ни смущения не было. Глядя в лицо Максу, она испытывала лишь необычайное волнение. Его глаза медленно скользили по ней, заставляя кровь закипать в жилах. Его рука ласкала ей грудь, нежную округлость живота, и тело ее отвечало на его ласку.

– Правда? – прошептала она. – Я красивая, Макс?

– Ты совершенна, cara, – ответил он. – Все в тебе прекрасно. Твое лицо, рот, – он встретился с ней взглядом. – Это, – сказал он, лаская ей грудь, – и это.

Она вскрикнула, почувствовав, как его рука двинулась по ее телу, а он опустился на колени и зарылся лицом в светло-золотистые завитки между ее ног. Она со стоном откинулась назад и упала бы, но Макс вовремя подхватил ее и удерживал все время, пока наслаждался ласканием ее нежной плоти. Лицо ее запрокинулось вверх, к солнцу, пальцы сжались в его темных шелковистых волосах, а сама она отдалась во власть неудержимого наслаждения, вызванного его ласками. Когда она со всхлипом выдохнула его имя, он поднялся на ноги и взял ее за плечи. Его поцелуй был долгим, а желание, которым они горели оба, удвоившись, обжигало ей язык.

– Cara, – она посмотрела ему в глаза, – раздень меня, – прошептал он.

Дрожащими пальцами Франческа расстегнула пуговицы на его рубашке. Она услышала, как он затаил дыхание, когда ее пальцы скользнули под тонкий хлопок и начали свой путь, узнавая атласный покров темных волос на его груди и бугры упругих мышц. Он прошептал ее имя, когда она рукой дотронулась до его джинсов. Она расстегнула пуговицу на них и на мгновение замерла, прежде чем с колотящимся сердцем легонько коснулась его плоти, напрягшейся под застегнутой молнией. Она ощутила пульсирование его крови под своими пальцами, и ее сердце тут же забилось в унисон, подхватив этот ритм.

Макс застонал.

– Подожди, – глухо произнес он, останавливая ее руку. Лицо его было напряжено и походило на маску, усилием воли он контролировал свои чувства. – Подожди, cara. Лучше это делать медленно.

Но она и так слишком долго ждала. Дни. Недели. Всю жизнь. Хватит с нее ожиданий. Она хочет его, хочет принадлежать ему, она жаждет той минуты, когда отдаст себя во власть его тела.

Она просунула руку ему под джинсы.

– Люби меня, Макс, – сказала она. – Люби меня сейчас.

Он погрузил руки в ее волосы и, откинув ей голову, стал целовать ее в губы, в шею, а через мгновение его одежда уже лежала на земле рядом с ее. Она лишь мельком увидела его обнаженную фигуру и с удивлением подумала, что в жизни не знала ничего прекраснее этого тяжелого мужественного тела, а Макс уже обнял ее и стал опускать на землю, все ниже и ниже, к мягкой траве, к диким цветам.

В самый последний момент, перед тем как он наполнил ее лоно жаром своей плоти, Франческа вспомнила, что не предупредила его о своей невинности. Она слегка вздрогнула, но не от боли, не от его требовательных движений, а от мысли о том, как он отреагирует, когда поймет, что она совсем не такая опытная светская дама, какой он себе ее представлял.

Но ей следовало уже понять, что он знает все ее секреты. Почему бы ему не догадаться о самом сокровенном? Она почувствовала, как он напрягся, удерживая себя от окончательной сладостной победы. – Франческа, – наклонившись, он поцеловал ее. – Я не сделаю тебе больно, cara, – прошептал он. – Клянусь, никогда не сделаю.

От этих слов захотелось плакать. Нет, с предельной ясностью вдруг подумала она, Макс не сделает мне больно. Не сделает.

Но времени для раздумий не было. Макс уже погружался в нее, с упоением ощущая мягкую податливость того, чего он так жаждал. Ее тело раскрылось навстречу ему, ноги сами обхватили его, а он ласкал ее и двигался, двигался, увлекая Франческу за собой, к звездам, в путешествие, начавшееся еще в ночь их первой встречи, и не было на свете ничего важнее той радости, которую дарило ей происходящее.

Я люблю тебя, Макс, думала Франческа, я всегда буду тебя любить, а мгновение спустя ее потряс сокрушительный взрыв блаженства, который поглотил их обоих.

Она проснулась в его объятиях. Он спал, положив голову ей на грудь. Она улыбнулась, глядя на его густые темные ресницы, загорелую кожу, его рот, который мог быть таким требовательным и одновременно таким сладостно-нежным. Солнце уже клонилось к горизонту. Они провели здесь несколько часов. Франческа вспыхнула от удовольствия, вспомнив, как они снова и снова занимались любовью, до тех пор пока Макс, обняв ее одной рукой и озорно рассмеявшись, не сказал:

– Ты хочешь моей смерти, бесстыжая Иезавель? Она насмешливо улыбнулась.

– А что, если да? – спросила она, и Макс одарил ее долгим чувственным поцелуем.

– Я бы с радостью умер в твоих объятиях, cara, – сказал он, потом новым поцелуем закрыл ей глаза, и они заснули, обнимая друг друга.

Улыбка сошла с ее лица. Стал бы мужчина говорить такие вещи, если бы не любил женщину? Стал бы он шептать те слова, которые она услышала от Макса, и испытала бы она с нелюбящим человеком то, что заставил ее испытать Макс?

И не было еще ответа на самый главный вопрос: почему он похитил ее?

– Cara.

Он проснулся и напряженно смотрел на нее сквозь тяжелые веки. Сердце у Франчески подпрыгнуло.

– Я… мне кажется, нам пора возвращаться, – сказала она. – Поздно становится.

Он слегка улыбнулся.

– Сейчас.

– Макс…

Он притянул ее к себе.

– Сейчас, – повторил он. – Мне надо сделать вот это. – Она негромко вскрикнула от его прикосновений. – И это.

– Макс. О Боже, Макс…

– И еще это.

Тело ее изогнулось в порыве к нему, и он вновь вверг ее в острое помешательство, и вновь Франческа забыла обо всем на свете.

Когда они, одевшись, уже спускались верхом по пыльной дороге, ведущей к Сарсене, внезапно перед ними, словно некое видение, из пыльного облака выросла машина. Она громко засигналила, отчего лошадь Франчески, страшно испугавшись, рванула в сторону. Макс выругался, схватил поводья и с трудом успокоил напуганное животное.

Дверь машины отворилась, и из нее вышел какой-то человек.

– Mi scusi, – начал он, но Макс уже слез с коня и сам зашагал к машине. Он разразился громкой и гневной тирадой на, корсиканском. Когда он замолк, человек продолжал стоять, нервно улыбаясь, и Франческа видела, как у него на шее судорожно дергается кадык. – Mi scusi, – жалким голосом повторил он, – ma io… io no comprende. – Наклонившись, он заглянул в автомобиль. – Агнес, – зашипел он, – где этот чертов Берлиц? – В ответ раздался женский шепот. Мужчина выпрямился и снова нервно заулыбался. – Мне действительно очень жаль, – сказал он. – Но мы искали маленькую деревушку, о которой читали в проспекте, а на этой проклятой карге поворот, похоже, указан с ошибкой в несколько миль.

Макс шагнул еще ближе к ним.

– Какого дьявола вы залезли на мою землю? Человек с шумом вздохнул.

– Вы говорите по-английски, – облегченно произнес он. – Ну, слава Богу. Послушайте, это ошибка. Мы с женой самостоятельно отправились… может быть, нам не следовало… мы искали Джаспаре.

– Вы чуть не убили человека, понимаете вы это, идиот, или нет?

– Мне очень жаль, я ведь уже говорил вам. Скажите мне только, где находится Джаспаре, и я…

– Поворачивайте обратно к главной дороге, – грубо ответил Макс. – Проедете десять километров к югу и увидите указатель. Оттуда будет видна церковная колокольня.

Мужчина кивнул.

– Отлично, отлично. Спасибо вам большое. – Он залез в машину, завел мотор, потом, поколебавшись, высунулся из окна. – Это ваш замок там, сзади? – Макс не ответил. – Если ваш, то мы с женой хотели бы взглянуть на него изнутри. За экскурсию, конечно, мы заплатим.

Макс шагнул к машине и ударил кулаком по крыше.

– Basta! – взревел он. – Хватит! Убирайтесь с моей земли, пока я вас не прикончил из ружья!

Взвизгнув колесами, машина подалась назад, потом вперед и наконец развернулась. Она помчалась по узкой дороге, поднимая за собой облако газа, напоминающее петушиный хвост, и вскоре исчезла из виду.

Макс повернулся к Франческе.

– Ты в порядке? – хмуро спросил он.

– Да, – сказала она, – конечно. Все в порядке. А вот тот бедный человек…

– Тот бедный человек, – прорычал он, – едва не убил тебя, cara. – Подойдя к ней, он застегнул луку седла. – Если бы ты упала…

– Но я же не упала, – ласково произнесла она.

– В этом нет заслуги этого идиота! – Макс еще какое-то время хмуро смотрел на нее, потом, подняв руку, дотронулся до ее щеки. – Ничто не должно с тобой случиться, – тихо сказал он. – Слышишь?

Франческа, наклонив голову, губами прижалась к его ладони.

– Неужели я так дорога тебе? – прошептала она. Его глаза еще больше потемнели.

– Ты всегда была дорога мне, Франческа. С самого начала.

Эти слова наполнили ее сердце радостью, но, прежде чем она успела что-либо ответить, Макс резко повернулся и вскочил в седло.

– Уже поздно, – сказал он, – нам надо торопиться. – Пришпорив своего коня, Донелли выехал на дорогу впереди Франчески.

Какое-то недовольство проскользнуло в его голосе, или ей показалось? Франческа пришпорила свою лошадь и поравнялась с Максом.

– Макс? Что-нибудь не так?

– Нет, – быстро ответил он, – конечно, нет. – Он коротко улыбнулся ей. – Просто я терпеть не могу эти толпы туристов.

Франческа засмеялась.

– Два растерянных человека – это еще не толпа, Макс. Ты же видишь… – Тут она ошеломленно замолкла, улыбка сошла с ее лица. Два человека, подумала она, два человека, говоривших по-английски. По-английски! Ей всего лишь надо было крикнуть им, что ее похитили и удерживают здесь против ее воли, что ей нужна помощь.

– Франческа?

Она заморгала. Они уже добрались до конюшни, а Макс даже успел спешиться. Он держал ее лошадь за повод и снизу вверх вопросительно глядел на нее. Он протянул к ней руки, улыбка на его губах стала напряженной, когда он заметил, что она колеблется.

– Cara, – тихо позвал он, – ты пойдешь ко мне?

“А что, если я просто попросил бы тебя поехать со мной? Ты бы поехала?”

Горло сдавило, и в это самое мгновение она почувствовала, что окончательно потеряла голову.

– Да, – прошептала Франческа, глядя прямо ему в глаза, – да. – Нагнувшись, она положила руки на плечи Макса и утонула в его объятиях.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Франческа находилась в большой, ярко освещенной комнате без всякой мебели. Она стояла между Максом и Чарлзом.

– Ты бы поехала со мной? – все время повторял Макс.

Чарлз молча, знаками, звал ее к себе. Но она была не в состоянии ответить никому из них. Губы не двигались, ноги приросли к полу.

– Ты должна сделать выбор, Франческа, – сказал Чарлз.

– Она его уже сделала, – ответил Макс, и был прав. Она выбрала его, но не могла сказать ему об этом: собственный язык не слушался ее.

Франческа проснулась, задыхаясь и ворочаясь в постели, совершенно сбитая с толку тем, что увидела во сне. Сердце прыгало, она заставила себя полежать тихо, сделала несколько коротких вдохов, и постепенно оно успокоилось, стало биться размеренно, в унисон далекому шуму моря, накатывающего свои волны на скалы.

Она лежала в комнате Макса. Телу стало горячо. Она вспомнила, что находится в постели Макса, в объятиях которого провела долгую, упоительную ночь.

Она медленно открыла глаза, повернула с улыбкой голову, желая побыстрее увидеть лицо любимого. Но девушка лежала одна: подушка еще хранила след от его головы, а самого Макса не было.

Взгляд ее скользнул к закрытой двери ванной, и она облегченно вздохнула. Значит, он был в ванной. Она представила себе, как он стоит за дымчатым стеклом душа, его стройное обнаженное тело, его лицо, упрямо подставленное под бьющую сверху струю воды.

Сердце сумасшедше забилось. Она знала все это в подробностях потому, что накануне вечером, оставив лошадей в конюшне и вернувшись в замок, они вместе принимали душ.

– Ты куда? – спросил Макс, заметив, что Франческа направляется в свою комнату.

Вдруг она почувствовала странную робость.

– Мне надо принять душ, – ответила она, отчего он заулыбался и заявил, что это прекрасная идея. Потом она помнит лишь то, что оказалась в своей комнате и, дрожа и волнуясь, ждала, когда он снимет с нее одежду и на руках понесет в ванную.

– Я хочу тебя искупать, cara, – прошептал он и стал медленными движениями намыливать ее тело, потом с величайшей осторожностью смыл пену, при этом каждое прикосновение его рук источало столько любви, что под конец Франческа не выдержала, колени ее подогнулись, она со стоном выдохнула его имя и, упав в его объятия, губами прильнула к его мокрой груди. – Любимая, – прошептал Макс и стал покрывать ее тело горячими поцелуями, а потом, притянув к себе, быстрым толчком вошел в ее женскую глубину. Негромкий стон, похожий на всхлип, вырвался из ее груди, и она почти тотчас взмыла куда-то, ощутив неописуемое блаженство, волнами пронизывающее все ее существо, а вода, льющая сверху, омывала их слившиеся тела.

Я люблю тебя, Макс, думала она, точно так же, как тогда, на цветущем диком лугу, но вслух ничего не произнесла, слова остались невысказанными, потому что даже в эту минуту экстаза предательский голос внутри ее нашептывал, что он все еще не сказал ей правду и что она до сих пор не знает, как он к ней относится и зачем привез ее сюда.

Франческа с ужасом почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Ты не ребенок, строго сказала она самой себе, и должна понимать, что заниматься любовью и любить – это далеко не одно и то же. Он хочет обладать тобою. Его тянет к тебе. Разве этого не достаточно? Если ты влюбилась в Макса, это еще не значит…

Макс, приподняв ей подбородок, внимательно посмотрел ей в глаза.

– Франческа? Что такое?

– Ничего, – ответила она. – Просто мыло в глаза попало.

Заулыбавшись, он заявил, что за ней нужен глаз да глаз, а потом, обернув ее огромным полотенцем, не спеша вытер с головы до ног, после чего полотенце было отброшено, его сменили руки и губы Макса, а она снова прильнула к нему, повторяя за ним жаркие, сокровенные слова.

Теперь, лежа на постели, согретой проникающими в комнату солнечными лучами, Франческа вздохнула и позволила себе расслабиться на мягких шелковых простынях. Ей вспомнился сон, который разбудил ее. Каким бы сумбурным он ни был, конец его весьма правдоподобен. Она действительно сделала свой выбор, и отнюдь не во сне. Она знала теперь: то, что Макс говорил про Чарлза, – скорее всего, правда. Конечно, ей до сих пор известно далеко не все, но она убеждена: Макс Донелли не из тех, кто способен на ложь, мошенничество или воровство. Он человек чести, и она любит его.

Вчера все изменилось, и вчерашняя ночь стала ночью радости и чуда, навсегда избавив их от горечи и разочарований, стоявших доселе между ними. Они обедали при свечах на садовой террасе и говорили, говорили, узнавая друг о друге все больше. У Макса была страсть к американскому футболу; она была убеждена, что эта игра лишь оправдывает насилие. Он любил молочный шоколад; она обожала горький. Оба любили классическую музыку. Все, что написано после 1900 года, Макс категорически называл декадентством.

Франческа рассказала ему, каково ей было, когда ее сразу после смерти отца отправили в закрытую частную школу.

– Но как же твоя мама пошла на это? – спросил Макс с таким недоумением на лице, что на сердце у нее потеплело.

– Мне кажется, теперь я ее понимаю, – ответила она. – Ей нужно было налаживать свою жизнь.

– Ну и как, удалось?

Она раскрыла было рот, намереваясь сказать, что год спустя мама встретила Августуса Спенсера, и вдруг осознала, что упоминание отчима неизбежно приведет к разговору о Чарлзе. А здесь, за этим столом, места для него не было. Отныне Чарлз стал лишним в их отношениях с Максом. С этим все решено.

Поэтому она просто улыбнулась:

– В конце концов – да. А твоя мама? Она была счастлива здесь, на Корсике?

– Мне кажется, да. Она скучала по отцу, но у нее были друзья.

И у нее был ты, подумала Франческа, глядя ему в лицо. А что еще можно пожелать?

Они проговорили долгие часы, много и легко смеялись, стараясь безо всякого повода коснуться друг друга, только с восходом луны их разговоры прекратились сами собой.

– Я хочу любить тебя, cara, – порывисто прошептал Макс.

Ответ был в ее глазах. Он целовал ее, пока над их головами не зажглись звезды, тогда он поднял ее на руки и понес в спальню; звук его шагов отдавался в безмолвных залах и на старинных лестницах замка, а она, прильнув к нему, прижала свое лицо к его груди. Он принес ее в эту комнату, в свою постель, и они любили друг друга до самого рассвета.

Легкая улыбка тронула губы Франчески. Все получилось совсем не так, как она ожидала. Некоторые женщины говорили, что это больно, но она испытывала лишь удовольствие. Даже кроби не было, хотя Макс наверняка понял, что он ее первый мужчина. Она была так застенчива и одновременно так полна желания. А потом, потом Макс крепко прижал ее к своему разгоряченному телу, уверенным жестом положил ей руку на живот, и она заснула крепким сном.

Она села в кровати, с наслаждением потянулась, так, что простыня и мягкое хлопковое одеяло скользнули к ногам, и посмотрела на закрытую дверь ванной комнаты. Макс все еще был в душе. С едва заметкой улыбкой Франческа отбросила покрывало, встала на ноги и облачилась в рубашку, которая валялась на краю просторной кровати.

Она пойдет к нему, под душ, решила девушка, пересекла комнату, тихо вошла в ванную и, скинув с себя рубашку, шагнула в душевую кабинку. Во рту пересохло, когда она открывала дверь душа. Вот Макс удивится, когда она сзади прижмется к нему.

Брови Франчески нахмурились. В ванной и душе было пусто. Макса не было.

Но где же он тогда? Может, пошел за кофе? Должно быть, так. Он не мог оставить ее одну сегодня после того, что…

Она просияла, услышав, как открылась дверь спальни.

– Макс, – прошептала она и, повернувшись, ринулась в комнату. – Наконец-то, – с радостной улыбкой сказала она. – А я думаю, где ты…

– Buon giorno, signorina.

Это был не Макс. Вошла служанка, неся в руках поднос с кофе и тактично стараясь не смотреть на кровать со смятыми простынями.

Франческа почувствовала, как заливается краской. Хороша же она должна быть сейчас, со спутанными, рассыпанными по плечам волосами, в рубашке Макса, из-под которой торчат голые ноги, да еще сзади смятая кровать, напоминающая о сцене любви. Ну и что? Ей совсем не стыдно быть возлюбленной Макса!

Она вежливо улыбнулась:

– Доброе утро.

Девушка заспешила к маленькому столику возле окна. Франческа наблюдала, как она ловко накрыла на стол – на одного, вдруг осознала она, только на одного человека.

Но где же Макс? Где он?

– Signorina?

Девушка что-то сказала своим мягким музыкальным голосом.

Франческа, уже сносно знавшая к тому времени местный диалект, поняла, что она спрашивает, не нужно ли чего еще. Да, ей нужно знать, где Макс, но она не станет задавать этот вопрос. Как можно спрашивать чужого человека о таких вещах, тем более находясь в спальне своего любовника после бурной ночи?

– Signorina? Франческа сглотнула.

– Спасибо, – сказала она. – Больше ничего не нужно.

Служанка улыбнулась и вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Франческа медленно подошла к столу и налила себе кофе. Она раздувает из мухи слона, вот чем она занимается, выискивая скрытый смысл там, где его и в помине нет.

Она сделала глоток. Все же, как только она увидит Макса, она попросит его объяснить наконец, зачем он привез ее на Корсику. Она же не глупая и понимает, что он все это устроил не только для того, чтобы наказать Чарлза. Хоть и дело прошлое, она все равно должна знать причину.

Что-то дрогнуло у нее внутри. Неужели дело прошлое?

Повернувшись, она подошла к окну и, устроившись на диванчике, стала смотреть на море, волны которого бились внизу о скалы. Как же отличался вид, открывающийся из окна этой комнаты, от того, что она наблюдала из своих апартаментов. Ее окно выходило на тихую, мирную долину, а спальня Макса – на темную и неукротимую морскую пучину.

Чашка задрожала в ее руке. Она осторожно поставила ее на подоконник и глубоко вздохнула.

Которая из двух Сарсен настоящая, вдруг подумалось ей, или обе – иллюзия?

В замке было тихо. Шаги Франчески жутковатым эхом отдавались вокруг, пока она спускалась по лестнице, а потом шла к библиотеке. Может быть, Макс там?

Но и там его не было. Дальше можно было не искать, она уже твердо знала, что нигде его не найдет. На кухне хозяйничала Джулия, и Франческа решила, поубавив гордыню, спросить у нее, где Макс, но, пока подбирала в уме слова, чтобы правильно сформулировать фразу, домоправительница, пробормотав что-то совершенно непонятное, заспешила по коридору туда, где жила прислуга.

Франческа поджала губы. Черт бы тебя побрал, Макс, подумала она. Когда я найду тебя, я…

Она взбодрилась. Конюшня! Естественно. Он именно там. Она вышла из кухни и, все больше убыстряя шаг, направилась к парадной двери. Вот она открыла ее. Выходит, она умирала от жалости к себе, а Макс в это время был в …

– Buon giorno, signorina.

Она заморгала. Как всегда, у двери ее встретил вежливого вида молодой человек с приятным голосом. Это либо Паоло, либо Джанни, либо один из этой дюжины вежливых, приятных молодых людей, которые были на одно лицо и выглядели как чемпионы по бодибилдингу. Поскольку ее очень раздражало их неусыпное внимание, она не удосуживалась даже различать их.

Франческа грустно улыбнулась. Очевидно, Макс забыл сказать им, что ее домашний арест отменяется.

Кивнув в ответ, она бросила ему “доброе утро” и начала спускаться по ступенькам парадной лестницы. Паоло, или кто там еще, пошел рядом с ней.

– Я иду на конюшню, – вежливо сказала она, махнув рукой в сторону здания.

Он улыбнулся, но не отстал.

Она остановилась и повернулась к нему.

– Вам не надо меня сопровождать, – старательно подбирая слова, произнесла она. – Понимаете? – она посмотрела ему прямо в глаза и покачала головой из стороны в сторону. – Мне не нужна компания.

Повернувшись, она пошла дальше; он за ней.

Она снова обратилась к нему:

– Не надо ходить за мной. Io… io, no… – Черт! Как же ему объяснить, что его присутствие совершенно ни к чему? – Синьор объяснит вам, когда встретит вас. Он вам скажет, что не надо больше следить за мной.

Он все так же улыбался.

– Я уже видел синьора сегодня утром. Она в изумлении уставилась на него.

– Вы говорите по-английски?

– Я видел его, – повторил он, не обращая внимания на ее вопрос. – И он велел мне сопровождать вас всюду, синьорина.

– Нет. Должно быть, вы не поняли. Все изменилось.

В его темных глазах что-то блеснуло. Жалость, подумала Франческа, разумеется, это жалость.

– Нет, синьорина, ничего не изменилось. Дон Максимиллиан мне так и сказал. Он предупредил меня, что вы, возможно, будете говорить такие вещи, и велел быть с вами как всегда.

Казалось, весь мир застыл. Утреннее пение птиц, которое буквально наполняло воздух, далекий перезвон колокольчиков, даже теплый ветерок, дувший с долины, – все померкло, пока она слушала своего охранника. Потрясенная, она зажала рот руками и пошла прочь.

Боже! О Боже, это не Паоло все перепутал, это она не поняла! Но теперь до нее дошло.

Она провела ночь в объятиях Макса, однако все равно осталась его врагом. Макс все время хотел заполучить ее и нисколько не скрывал своих намерений. В конце концов он добился того, к чему стремился с самого начала, но так все умело обставил, что Франческа из несчастной жертвы превратилась в добровольного соучастника.

Какая же она дура! Все, все, что произошло между ними, входило всего лишь в план мести.

На одно страшное мгновение Франческу охватила такая лютая ярость, что стало невозможно дышать, но потом пламя, бушующее в душе, постепенно стало угасать и быстро погасло. Осталась лишь боль, настолько сильная, настолько пронизывающая, что она даже пошатнулась.

Паоло, шагнув вперед, поддержал ее за локоть.

– Синьорина? С вами все в порядке? Франческа вырвала руку.

– Не трогайте меня! – прошипела она. – Чтоб никто из вас больше не прикасался ко мне.

Она повернулась и побежала к дому.

Франческа сидела в комнате Макса и ждала его возвращения. Приходила служанка, чтобы застелить постель, но Франческа выставила ее за дверь. Вначале она думала, что не высидит здесь, в этой комнате, где отдала себя любимому человеку, но в конце концов пришла к выводу, что такое решение оказалось единственно верным. Она находила горькое удовлетворение, сидя в этой комнате и неотрывно глядя на смятую постель, напоминавшую ей о том, как ее использовали. Это придало ей силы и помогло избавиться от последних остатков ее страсти к Максимиллиану Донелли.

Было уже поздно, когда она услышала в холле его шаги. Франческа встала, включила свет и оглядела себя в зеркале над туалетным столиком. Выглядела она прекрасно: волосы зачесаны назад, макияж безупречен, платье с глубоким вырезом открывает ложбинку между грудей. Только глаза, подернутые усталостью и болью, выдавали Франческу, но у Макса вряд ли будет возможность внимательно рассмотреть ее.

Она взглядом окинула комнату, цветы на столе, хрусталь и початую бутылку вина. Сердце заколотилось. Все готово.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел Макс. Вид у него был усталый и измученный. На одно короткое мгновение Франческе захотелось подбежать к нему и стереть с его лица эти следы. Но тут он закрыл дверь и вышел на свет. Взгляд его, тяжелый и холодный, остановился на Франческе, и она вспомнила, что ей осталось лишь воспользоваться преимуществом первого удара.

– Ну, – сказала она оживленным голосом, – ты что-то задержался. Хорошо провел день?

Он прислонился к закрытой двери и сложил руки на груди.

– Что ты здесь делаешь, Франческа? На ее губах засияла улыбка:

– Тебя жду, конечно. Что же еще?

Его взгляд перекинулся от нее к накрытому столу, а затем к разобранной постели.

– Прости, что уехал, не дождавшись, когда ты проснешься. Но надо было.

– Пустяки. – Она снова улыбнулась. – Мне все равно необходимо было отдохнуть после вчерашней ночи.

Некоторое время он молча смотрел на нее, потом, оторвавшись от двери, медленно подошел к ней.

– Франческа, нам надо поговорить.

– Поговорить? – Разразившись громким смехом, она повернулась и направилась к бутылке с вином. – Зачем говорить, если у нас гораздо лучше получается совсем другое? – Она заметила в его глазах удивление и отвернулась, моля Бога, чтобы Макс не увидел, как дрожат у нее губы. – Налить тебе вина или ты сначала хочешь принять душ? Я бы присоединилась к тебе, но дело в том, что я весь день потратила на прическу.

– Франческа, – глухо произнес он, – послушай…

– Мы поплещемся попозже, после того…

Она чуть не произнесла грязное слово, но сдержалась. Макс потемнел от ярости.

– К чертовой матери! Она вздрогнула: так сильно он схватил ее за плечи. – Что за игра? – спросил он сердито, поворачивая ее к себе.

– Игра? – собрав все свое мужество, она подняла глаза. И чуть не задохнулась от его свирепого вида и сердитых глаз, но заставила себя продолжить: – Я не играю, Макс. Игры как раз закончились.

Он пристально вгляделся в нее.

– И что все это должно означать? – слова падали, словно тяжелый металл.

Франческа слегка пожала плечами.

– Подумай, дорогой, не вынуждай меня произносить все вслух.

Макс тяжело задышал.

– Что за дьявольщина? Перестань немедленно, или я…

Франческа одарила его обворожительной улыбкой.

– Я хочу сказать, что спектакль окончен. Понимаешь, ты – страшный разбойник, а я напуганная, невинная…

Его пальцы сжались на ее плечах.

– Что ты болтаешь?

– Ты делаешь мне больно. – Она сглотнула. – Макс, ты слышишь, что я говорю? Мне больно.

Она ждала, боясь пошевелиться, и казалось, прошла целая вечность, прежде чем он разжал руки и отпустил ее. Франческа потерла руками ноющие от боли плечи, наблюдая, как он плеснул в бокал вина, поднес его к губам и залпом выпил.

– Basta, – прорычал он, грохнув бокалом по столу. – Хватит, Франческа. Если тебе надо что-то сказать мне, то говори.

Вот теперь время. Надо только глубоко вздохнуть, нацепить на губы ослепительную, деланную, светскую улыбку и произнести слова, которые она репетировала весь день.

– Только не говори мне, что ты и вправду решил… – она выдержала паузу, потом, удивленно вскинув брови, негромко засмеялась. – Подумать только, неужели ты поверил? Я и представить себе не могла.

Она запнулась, увидев, что он тянет к ней руку.

– О чем ты? – В его голосе звучала тихая угроза. – Это имеет отношение к тому, что случилось между нами вчера, так?

Она заколебалась, но останавливаться было уже поздно.

– Дорогой Макс. Должна тебе сказать, что я по-настоящему польщена. Дело в том, что все это… как бы сказать? – не больше чем выдумка. – Она тихонько перевела дух, надеясь таким образом утихомирить свое скачущее сердце. – Ну, не совсем все, конечно. Сначала мне было не до шуток, и я совершенно серьезно заявила, что никогда не лягу к тебе в постель. Я была очень сердита. Ты выставил меня на посмешище в казино, к тому же использовал меня в своих планах против Чарлза.

– Чарлз? При чем тут он?

– Очень даже при чем, Макс. И мы оба понимаем это.

Взгляд его потемнел.

– Ну конечно. Он же твой сводный брат, и ты будешь защищать его до последнего вздоха.

Нет, подумала она, нет, я бы не стала. После того, как познала твою любовь. По крайней мере какое-то время мир ей казался ясным, его краски яркими и она была убеждена, что Макс не станет лгать или красть, а вот Чарлз, милый, любимый, бедный Чарлз способен на это.

Но так было до сегодняшнего утра. А теперь, осознав, что Макс просто использовал ее, она также понимает, что единственная разница между ним и братом заключается в следующем: если Чарлз может пренебречь правилами из страха перед провалом, то Макс идет на это из простого желания потешить себя, получить то, за чем охотился, и плевать ему, каково будет остальным.

Но отныне каждый раз, принимаясь за свои грязные дела, он будет вспоминать ее.

Она отошла от него и налила себе вина.

– Дело в том, – спокойно продолжала она, – что ты изменил игру, похитив меня. – Она улыбнулась. – Я была в ярости.

– Ты была в ужасе, – мрачно произнес он. – Одного взгляда было достаточно, чтобы заметить твой страх, cara. Так что не старайся притвориться, будто тебе не было страшно.

– О да, я не скрываю. Но этот страх волновал, Макс. А потом, когда ты привез меня в Сарсену, – она широко развела руками, словно обнимая комнату, – это было великолепно. Я попала будто бы в Средневековье. И тогда я поняла.

– Что? – прорычал он. – Что ты поняла?

– Поняла, – грудь Франчески сковал такой страх, что она едва могла дышать, но все же заставила себя продолжить: – что, позволив тебе соблазнить себя, я испытаю невообразимые ощущения.

Макс подошел к ней поближе.

– Я не соблазнял тебя, cara. Я тебя любил. Что-то мелькнуло в темноте его глаз. Что, обида?

Нет, не обида. Это боль. Да, ему больно. Она задела его гордость, его напыщенную корсиканскую гордость.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – сказала она, вскидывая голову. – Такие вещи всегда происходят по определенному шаблону. Вы где-то встречаетесь, вспыхивает интерес, потом идете к кому-нибудь домой. – Она, сглотнув, отвернулась от него. – Дальше скучно и неинтересно. Некоторые мужчины, правда, стараются разнообразить эти минуты. Маркиз, например.

Она вскрикнула от боли, поскольку Макс, крепко схватив, повернул ее к себе.

– Ты что, хочешь сказать, что произошедшее между нами вчера было для тебя не более чем развлечением?

Франческа заставила себя посмотреть ему в глаза.

– Конечно. Мы же оба знали, что в конце концов я сдамся. Это был лишь вопрос…

– Лжешь! У тебя же до этого не было мужчин. Я точно знаю. – Он прищурился, заметив ее улыбку. – Тогда… то, что мы делали прошлой ночью… ты говорила, что все это впервые в твоей жизни. Значит, ты занималась такими вещами и с другими мужчинами?

– Ну да. Может быть, не с таким жаром, дорогой; хочу сказать, ты был очень хорош.

Он влепил ей пощечину, и голова Франчески дернулась назад.

– Сука, – прошептал он. – Шлюха. Мразь. Слезы подкатили к глазам и капельками повисли на ресницах.

– И все это потому, что ты оказался далеко не первым, Макс? – она гордо выпрямилась. – Или потому, что мой маленький гамбит искуснее твоего?

Франческа ждала, дрожа всем телом. Он был способен на все – она видела, что он с большим усилием сдерживает себя, что на шее у него набухли жилы. Наконец, долгие минуты спустя, он оттолкнул ее от себя.

– Ты и твой сводный брат стоите друг друга, – тихо произнес он. – Чтоб вам провалиться!

Она невидящими глазами смотрела, как он повернулся и вышел из комнаты. Дверь с грохотом захлопнулась, Франческа, зарыдав, упала на кровать.

– О Боже, Макс, – шептала она. – Я любила тебя. Я так любила тебя.

Ты все еще любишь его, горько подсказал ей кто-то внутри, и Франческа даже в порыве отчаяния понимала, что это правда.

Наконец веки ее смежились, и она, совершенно изможденная, погрузилась в глубокий и долгий сон. Проснувшись, Франческа увидела, что уже наступил день, и, еще даже не выходя из комнаты, почувствовала: Макс уехал.

В замке никого, кроме Джулии, не было. Франческу не очень удивило, когда домоправительница тоже заговорила по-английски.

– Вас ждет машина, – холодно сказала Джулия. – Она отвезет вас в аэропорт.

– Аэропорт? – прошептала Франческа. Джулия презрительно улыбнулась.

– А вы думали, синьорина, что корсиканцы совсем отсталые люди?

Франческа, отвернувшись, закрыла глаза. Теперь уже неважно, что она думала. Она отдала свое сердце Максу Донелли, а он разбил его.

Что может быть важнее этого?

Ответ на этот вопрос она получила, находясь на высоте тридцати тысяч футов над Атлантикой, когда решила позвонить Чарлзу в Нью-Йорк. Он пришел в ярость, услышав ее голос.

– Черт побери, – негодовал он, – ты что, совсем разум потеряла?! Где ты находишься?

– Я лечу домой, – грустно ответила она, потирая кончик носа. – Я знаю, ты волновался…

– Волновался? Он неприятно захохотал. – Почему я должен волноваться? Волноваться, черт возьми, больше не о чем.

– Чарлз, пожалуйста. Когда мы встретимся…

– Когда мы встретимся, – горько заметил он, – у тебя будет возможность объяснить, как это твоему дружку удалось настолько загипнотизировать тебя, что ты даже пропустила собрание акционеров.

– Собрание… – Франческа с шумом выдохнула. – Прости меня, Чарлз, видимо, я забыла. Уверена, что никто и не заметил моего…

– Донелли скинул меня, – со злостью произнес он.

– Что ты говоришь? Как он мог? У нас же контрольный пакет.

– Да. У нас. У нас двоих, понимаешь? А поскольку тебя не было и ты не участвовала в голосовании.

Внезапно ей все стало до ужаса ясно. Она откинулась на спинку сиденья. Резкий голос Чарлза неприятно гудел возле уха – брат рассказывал, что Макс в течение нескольких месяцев тайно скупал большие партии акций “Спенсер Инвестмент”, что он неожиданно появился на собрании и отобрал у Чарлза руководство компанией, поскольку, кроме Франчески, некому было остановить его.

4Но ей уже не нужно было ничего объяснять. Все вдруг встало на свои места. Франческа поняла, почему Макс повез ее на Корсику, почему держал в Сарсене и почему так легко, так хладнокровно бросил сегодня.

У Максимиллиана Донелли было две цели – низвергнуть Чарлза и соблазнить ее, – и он добился того и другого.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Нахмурившись, Чарлз Спенсер резко отодвинул свой стул и прошествовал к окну. Внизу, под окнами его квартиры, расположенной на крыше пятидесятиэтажного небоскреба, по морозным январским улицам Нью-Йорка сновали похожие на муравьев люди.

Франческа, сидевшая на софе, обтянутой черной лайкой, напротив стеклянной стены, завораживающей ослепительной игрой света, обреченно вздохнула. Она наперед знала то, что сейчас скажет брат.

И он не заставил себя долго ждать.

– Я ненавижу этот проклятый город зимой, – мрачно изрек он. – В прошлом году в это время мы были в Палм-Спрингс, помнишь? Черт возьми, и сейчас бы поехали.

Последние полгода Чарлз с небольшими вариациями без конца повторял подобные речи. С тех пор как Донелли сместил его с поста руководителя “Спенсер Инвестмент”, Чарлз использовал малейшую возможность, чтобы пожаловаться на жизнь, словно они очутились на грани бедности, хотя, говоря по правде, их с Франческой акции приносили теперь доход гораздо больший, чем когда-либо. Макс Донелли стал председателем совета директоров и ввел в состав руководства своего координатора. Фирма процветала.

“Потрясающе”, – прокомментировала произошедшие в компании перемены “Уолл-стрит джорнэл”.

“Новаторство” – таково было мнение финансового аналитика из “Таймс”.

И только Чарлз находил свои, весьма смачные определения для описания деятельности Донелли, к чему сейчас и приступил, поглядывая в окно.

– Этот сукин сын перевернул всю нашу жизнь, – зло произнес он. – Недоделанный ублюдок.

– Ради Бога, Чарлз. – Франческа поднялась со своего места и подошла к нему. – У нас денег столько, что большего и желать не надо, – сказала она, положив руку ему на плечо. – Зачем так изводить себя?

Брат повернул к ней голову.

– Деньги, – мрачно вымолвил он, – еще не все. Мне стыдно показаться на людях, я уже не могу видеть эти вытягивающиеся в удивлении при виде меня лица. Тебе не понять.

– Не понять? Народ вдоволь насплетничался, смакуя обстоятельства моего пребывания на Корсике вместе с Донелли, – в ее голосе послышалась горечь. – Я женщина, с которой Макс Донелли погулял, а ты человек, которого он скинул с руководящего поста.

– А что произошло на Корсике? – Чарлз посмотрел на нее. – Ты так и не рассказала мне толком.

Да, она не стала рассказывать. Лишь отметила, что впервые встретилась с Максом ночью на вечере у маркиза, но отказалась посвящать Чарлза в запутанные подробности своего пребывания в Сарсене. Было унизительно и больно говорить о таких интимных вещах. Даже вспоминать о них было невыносимо.

– Франческа?

– Ничего не произошло. Я же тебе рассказывала уже. Он держал меня под замком, вот и все.

– Каков наглец! Сукин сын! Он мнит себя чересчур умным! Знает, что мы не можем предъявить ему обвинение!

Она кивнула. Об этом и речи не может быть! Будет еще хуже, если они подадут на него в суд. Что она скажет судьям? Что добровольно стала любовницей своего похитителя?

Чарлз, конечно, этого не знает, у него свои причины: брат боится широкой огласки, которую неизбежно получит такое судебное разбирательство. Вдруг ей подумалось, что Макс как-то предупреждал ее о, возможно, такой позиции брата.

– …разорил нас, будь он проклят!

Она глубоко вздохнула.

– Извини, Чарлз. Что ты сказал?

– Я сказал, что этот проклятый сукин сын уничтожил нас.

– Да, – тихо ответила она. – Ты прав.

– Я-то его сразу раскусил. А вот как этот ублюдок сумел тебя…

– Мы уже обсудили это, – сказала она. – Говорю тебе, я не хочу возвращаться к этой истории.

– Стоит мне подумать о тех мужчинах, которых ты отвергла.

– Чарлз, ты слышишь меня? Я не хочу.

– И даже самого маркиза, Господи Боже мой! Если бы в ту ночь ты осталась с ним, знаешь, где бы была сейчас?

– Где бы была? – негромко повторила она. – Что это значит?

– Ничего. Просто он был нашим хозяином. А ты ему понравилась.

– У меня от него мурашки начинают бегать по телу.

– А от Донелли нет, – презрительно сжал губы Чарлз. – Боже правый, от мужика, который сколотил деньги на ловле рыбы.

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что сказал. Он начинал с утлого рыболовецкого суденышка на Корсике, а теперь заправляет целым грузовым флотом.

– Я думала, он владелец финансовой фирмы, которая конкурирует со “Спенсер Инвестмент”.

– Это только часть его бизнеса. Поэтому и смешно, что он так болезненно воспринял сущую ерунду – то, что я ввел кое-какие стратегические новшества, которые ему показались знакомыми.

Франческа резко подняла голову.

– Ты же говорил, что это твое собственное изобретение, что ты их сам разработал.

Краска залила щеки брата.

– Ну да. Я просто имел в виду, что в компьютерном банке Донелли имелись аналогичные проекты.

Франческа пристально оглядела брата.

– Но как ты это узнал, Чарлз?

– Как я?… – Он облизнул губы. – Он… э-э… он сам говорил, помнишь? Он обвинял меня в том, что я залез в его сеть.

Нависла тишина.

– Но ты этого не делал, – тихо произнесла Франческа.

– Как ты можешь так говорить? Нет, конечно. Я даже не знаю, как это можно осуществить.

– Через какого-нибудь сотрудника, Макс так сказал. Он считает, что ты использовал одного человека, который работал на него.

– Я не знаю никого из команды Донелли. Откуда мне их знать?

– Я просто повторяю его слова, Чарлз. Он говорил…

– Знаю, что он говорил. – Брат поджал губы. – И поражен, что ты выслушивала всю эту ложь про меня. Мы всегда так доверяли друг другу.

Франческа закрыла глаза.

– Прости.

– Я фактически вырастил тебя, Франческа, а тут является этот варвар, и ты готова ему поверить.

– Пожалуйста, – она обняла его и поцеловала в щеку. – Я прошу у тебя прощения, Чарлз. Просто я, видимо, переработала. Поэтому раздражаюсь.

Она почувствовала, что он облегченно вздохнул.

– Это все из-за твоего глупого упрямства, – сказал он, обнимая ее за талию и направляясь к двери. – Правда, дорогая, я не пойму, что с тобой происходит. Допоздна работаешь в этой дурацкой галерее, перебралась отсюда в крохотную квартирку на окраине.

Она засмеялась.

– Ты говоришь так, будто жизнь моя полна лишений. Но ты же знаешь, что это не так. Просто я выросла и встала на ноги.

– Я тебя почти не вижу теперь. – Они остановились у двери, и он повернул ее к себе. – Ты хоть осознаешь, что уже несколько месяцев никуда не ходишь со мной?

Улыбка сошла с лица Франчески.

– В смысле не сопровождаю тебя в традиционном зимнем круговороте: обеды, театр, опера.

– Да. – Чарлз все еще улыбался, но как-то напряженно. – Меня все время спрашивают, где же ваша очаровательная сестра, Спенсер?

– Скажи им, что у твоей сестры есть занятие по – интереснее, чем их милые сплетни, – с напускной веселостью ответила она.

– Избегая наших друзей, ты все равно не сможешь пресечь слухи, дорогая.

– Они нам не друзья. Мне, во всяком случае. Ты же знаешь, как я отношусь ко всей этой компании. – Она вздохнула. – Насчет слухов ты, пожалуй, прав. Я понимаю, что единственный способ заставить людей замолчать – это выйти к ним. Но…

– Правильно. Я рад, что ты согласна со мной.

– …но я не могу. Одна только мысль об этом…

Брат схватил ее за плечи.

– Я же буду рядом с тобой, дорогая. Для моральной поддержки.

– Нет, не могу.

– Ты что, собираешься всю оставшуюся жизнь вот так прятаться, потому что этот ублюдок посмеялся над нами? – Он сжал в ладонях ее голову и посмотрел ей в глаза. – А что, если я скажу, что придумал, как вернуть утерянное?

– Ты имеешь в виду твое положение в “Спенсер Инвестмент”? Но как? У Макса достаточно голосов. Всем нравится, как он управляет компанией.

– Потому что они дураки, – резко возразил Чарлз. – Донелли врет, а люди ему верят.

– Да, – тихо согласилась она. – Он ловок в этом.

– Разве я не знаю? – Он отпустил ее и прошел через всю комнату к тележке с напитками. – Ты только прислушайся, что он болтал про меня. Что я украл его разработки, список его клиентов. – Он со звоном бросил в стакан горсть ледяных кубиков. – Хочешь? – спросил он, доставая бутылку шотландского виски.

Франческа покачала головой.

– Теперь объясни мне, что ты хочешь предпринять? Как собираешься отстранить Макса Донелли? Ты хочешь выкупить акции?

– Нет, это не сработает. К тому же очень дорого обойдется. Я хочу не просто свалить этого ублюдка, Франческа. Я его раздавлю. – Он злорадно улыбнулся. – Я сделаю с ним то, что он сделал со мной.

– С нами, ты хочешь сказать.

– Конечно. – Чарлз глотнул виски. – Я хочу уничтожить его, раз и навсегда.

Во рту у Франчески пересохло.

Уничтожить?

– Да.

– Но как?

Он зло улыбнулся.

– Увидишь, дорогая. – Чарлз поднес бокал к губам и опрокинул в себя оставшуюся там светло-золотистую жидкость. – В сущности, если ты будешь хорошей девочкой, то я, может быть, и тебе доверю участие в крахе Макса Донелли. Как тебе это нравится?

Как ей нравится? И вообще, может ли нравиться ей это – ведь, уничтожив Максимиллиана Донелли, она только удвоит боль, которую он в ней зажег.

У Франчески сжало горло. Говорят, от любви до ненависти один шаг, но она никогда не верила в это до того ужасного дня в Сарсене, когда увидела настоящего Макса. И днем и ночью перед ней стояло его лицо. Все дни были наполнены им одним. Она узнавала его в каждом высоком брюнете, которого видела на улице.

Она просила Чарлза забыть о случившемся, но, говоря правду, сама не могла придерживаться своего совета. Всюду ее преследовали его имя и лицо. Она презирала его, а если временами от воспоминаний начинало саднить сердце и если иногда она просыпалась с мокрыми от слез щеками.

– Франческа? – Она подняла голову. Чарлз стоял напротив и смотрел на нее странным взглядом. – У тебя нет… у тебя же не может быть никаких чувств к этому человеку, правда?

Она расправила плечи.

– Объясни мне, что ты хочешь. Я все сделаю.

Чарлз заулыбался и, подавшись вперед, поцеловал ее в лоб.

– Обещаю тебе, – сказал он, – что ровно через неделю в это же самое время мы поднимем тост за впечатляющий конец Максимиллиана Донелли.

Стоя в удобной дамской комнате отеля “Плаза”, Франческа, наверное, уже в сотый раз подумала, что сделала глупость, согласившись сегодня сопровождать Чарлза. Но своим телефонным звонком он подкинул ей слишком соблазнительную приманку.

– Ну вот, – загадочно произнес он. – Я разработал блестящий план, который поможет нам скинуть этого ублюдка.

Дальше он не стал распространяться, а только велел сестре надеть лучшее платье, пообещав все рассказать по дороге от ее дома. Но по дороге они не поговорили: Чарлз слишком быстро примчал ее к отелю.

Лимузин подкатил к тротуару. Чарлз, сгорая от нетерпения, даже сам распахнул дверцу машины – такого он себе раньше никогда не позволял, выскочил на тротуар и протянул ей руку.

– Ну, пошли, пошли. Мы опаздываем. Франческе на секунду стало страшно. Чарлз был слишком взбудоражен. Как он собирается расправиться с Максом?

– Чарлз, подожди. Ты должен мне объяснить. Он дернул ее за руку и почти выволок из машины.

– Ты не слышишь меня, Франческа? Мы опаздываем. Я обещал Джерри быть в восемь, а сейчас уже половина девятого.

– Джерри? Какой Джерри?

Теперь, глядя на себя в зеркало, Франческа скривилась. Джерри оказался Джералдом Уотли. Это был женатый мужчина лет шестидесяти, долгое время входивший в совет директоров фирмы “Спенсер Инвестмент”. Он ей никогда не нравился, но особенно Франческа его возненавидела после того, как Джералд Уотли два года назад на рождественском вечере полез к ней своими противными лапами. Чарлз всегда с презрением относился к нему, но сегодня вечером он носился с Уотли как с новоприобретенным братом.

Дверь дамской комнаты распахнулась, впустив звуки музыки, доносящиеся из бальной залы, а заодно и трех болтающих без умолку женщин. Увидев Франческу, все трое внезапно замерли, а потом дружно бросились к девушке.

– Дорогая! Какая радость встретиться с вами! Вас уже сто лет не видно в обществе. Как поживаете?

Франческа с ледяной улыбкой на лице ответила им что-то приличествующее случаю и заспешила к выходу прямо в объятия Джералда Уотли.

Он поймал ее за плечи и добродушно засмеялся, его развеселило, что она так налетела на него.

– Ах, мисс, Чарлз велел мне отыскать вас. Скоро подадут обед, а мы еще даже ни разу не потанцевали.

Франческа стала оглядываться, а он потащил ее в танцевальную залу.

– Где мой брат, мистер Уотли? Уотли обнял ее.

– Пожалуйста, Франческа, называйте меня Джерри. Она напряглась, почувствовав, как он еще крепче прижал ее к себе. Он сильно вспотел – его сияющее лицо лоснилось от пота, а на редких усах висели влажные капли, к тому же от него резко и неприятно пахло дорогим одеколоном.

– Вам Чарлз не говорил, за каким столом мы с ним будем сидеть? Я не взяла свою карточку.

– Вы, конечно, сядете со мной. – Он провел ее за оркестр, поэтому ему приходилось почти кричать, чтобы перекрыть громкую музыку. – Не беспокойтесь и не ищите Чарлза, моя дорогая. Вы в надежных руках.

Да уж, в надежных. Одна из этих рук, холодная и липкая, лежала на ее обнаженной спине. – Мистер Уотли…

– Джерри, дорогая. Зовите меня Джерри.

– Мистер Уотли. – Она улыбнулась сквозь зубы. Где же этст чертов Чарлз? – Вы меня так держите, что я едва дышу.

Уотли захихикал.

– Меня всегда приводила в восторг эта ваша очаровательная манера, Франческа. У вас всегда вид такой недотроги, вы, конечно, понимаете, о чем я говорю? Поэтому мне было особенно приятно, когда позвонил ваш сводный брат и сказал, что вы упоминали мое имя.

Она заморгала.

– Что я упоминала ваше имя?

– Я и представить себе не мог, что мой интерес к вам нашел отклик в вашей душе.

Франческа побледнела.

– Мистер Уотли, мне кажется, вы недопоняли слова моего брата. Я…

У нее перехватило дыхание, когда его рука ненадолго, всего лишь на секунду, скользнула к ее пояснице.

– Моей жены нет, – хрипло произнес он. – Хотя вы в любом случае не должны волноваться. У нас с ней в этих вопросах полное взаимопонимание. Я решил, что мы здесь поужинаем, потом поедем в маленький клуб, который знаю только я, а потом…

Она вскинула руки, чтобы оттолкнуть от себя это обрюзгшее тело, и вдруг застыла. Кто-то смотрел на нее – она чувствовала, всем существом чувствовала на себе пристальный взгляд.

Это был Макс, она узнала его даже прежде, чем увидела через плечо Уотли. Вот он, на другом конце залы. Он держал в объятиях женщину, красивую женщину, которая, приподняв голову, не сводила с него глаз и улыбалась только ему одному. Но Макс не обращал на нее внимания: его взгляд застыл на Франческе, он глядел на нее так, словно планета сузилась до размеров этой бальной залы, а они с Франческой были единственными на ней людьми.

Франческа затаила дыхание. Все было так же, как и в первый вечер, – такое же ошеломляющее чувство неизбежности, острое ощущение предопределенности, и в это мгновение она вдруг поняла, что никогда не сможет разлюбить его.

Губы Франчески зашевелились. Она произнесла его имя или, может, только прошептала его, но в это время Джералд Уотли так крепко прижал ее к себе, что ее руки, до того напряженно застывшие на его груди, скользнули к плечам старика. Последнее, что она увидела перед тем, как толпа скрыла Макса от нее, была его насмешливая улыбка.

Рядом раздался мурлыкающий голос Уотли.

– Мне нравится, как вы сейчас смотрите, дорогая, – глухо произнес он, обдав ее неприятным запахом изо рта. – Ваш взгляд говорит о том, что вы не ожидали моего прикосновения.

Он взвизгнул от неожиданности, поскольку в это время Франческа намеренно наступила ему на ногу, больно вонзив острый каблучок своей туфельки ему в стопу.

– Эй, эй, что вы делаете?

– Советую вам оставить меня в покое, – тихо ответила она. – Иначе в следующий раз я пущу в ход свою коленку.

Уотли убрал свои руки, и Франческа ускользнула от него. Повернувшись, она с высоко поднятой головой стала пробираться сквозь толпу, не обращая внимания на приветствия и удивленные взгляды. К тому времени, когда она добралась до раздевалки, ее уже вовсю трясло, но оказалось, что Чарлз, черт бы его побрал, захватил с собой жетончик от ее бархатной вечерней накидки.

Она шагнула к окошечку.

– У меня нет жетончика, – сказала она гардеробщику, – но мне нужно уйти. Мой…

В это время кто-то схватил ее за руку; развернувшись, она нос к носу столкнулась со сводным братом.

– Какого дьявола ты тут делаешь? – процедил он сквозь зубы.

– Пусти меня, Чарлз.

– Франческа, я задал тебе вопрос. – Сердито сжав губы, он оглядел гардеробщика, потом еще крепче стиснул ее руку и почти силой потащил к низким скамеечкам, отгороженным от остального фойе складной ширмой в восточном стиле.

– Мне нечего сказать тебе, Чарлз, – прошипела она. – Отпусти меня, и все.

– Как ты смеешь? – Он насильно усадил ее возле себя и обратил к ней побледневшее от ярости лицо. – Как ты смеешь ломать то, что я с таким трудом устроил?

Франческа, скривившись, отвернулась.

– Устроил? – Она сердито потерла руку в том месте, где остались следы его пальцев. – Пристроил меня, ты хочешь сказать? Ради Бога, что ты обещал этому человеку?

Чарлз поджал губы.

– Ты уже не ребенок, Франческа, и должна трезво смотреть на такие вещи. Уотли нужный человек.

– Он свинья, и ты, по-моему, совсем недавно тоже так считал.

– Он нам нужен для осуществления моего плана! Я говорил тебе, что придумал способ, как прикончить Донелли. – Он ладонью пригладил волосы. – Послушай, еще не все потеряно. Уотли сбит с толку, но я заверил его, что ты только притворяешься недотрогой. У тебя такая манера. Он купится, если ты вернешься и будешь с ним поласковей.

Сердце сковало от холода.

– Поласковей? – тихо переспросила она. – Так, как я должна была вести себя с маркизом, да?

Брат поспешно отвел глаза.

– Не говори так.

– Как? Это тебе не напоминает проституцию? Он вскинул подбородок.

– Я все пытаюсь тебе объяснить, но ты просто слушать не хочешь. Ты наш козырь, Франческа, и нет ничего плохого в том, если люди с выгодой используют свои козыри.

– Какова цель твоего сегодняшнего плана, Чарлз? Мне нужно что-то выудить у Уотли?

Брат вздохнул с заметным облегчением.

– Что можно выудить у такого идиота, как Джерри Уотли? – произнес он, презрительно скривив губы. Потом придвинулся ближе. – Мы сделаем наоборот, дорогая. Он должен кое-что узнать от тебя. Ты как бы случайно выдашь ему некоторую информацию, когда вы останетесь одни и… ну, немного расслабитесь.

Внутри у нее что-то сжалось.

– Постельный разговор, – тихо вымолвила она, глядя на него. – Ты это имеешь в виду?

Чарлз вспыхнул.

– Я положил столько сил на разработку этого плана, Франческа. Выслушаешь ты меня или нет?

Она не желала слушать. Внезапно ей вообще расхотелось его слушать, но она понимала, что придется это сделать, как понимала и то, что должна задать ему несколько вопросов, на которые он, впрочем, уже отвечал, но Франческа чувствовала: придется еще раз вернуться к ним.

– Хорошо, – тихим и ровным голосом произнесла она. – Расскажи о своем плане.

Он улыбнулся.

– Все очень просто, дорогая. Я скажу тебе несколько слов о нашем друге мистере Донелли, а ты передашь их Уотли.

– Каких слов?

Брат пожал плечами.

– Ничего особенного. Пусть твоя прелестная головка не слишком напрягается. Просто обрывки разговора, который ты услышала случайно вчера в галерее. Ну, будто кто-то сказал, что компания Донелли намерена поглотить “Спенсер Инвестмент”.

Франческа уставилась на него.

– Это правда?

– Черт возьми, Франческа, ты совсем не слушаешь меня! Нет, это не правда. Но надо преподнести так, чтобы он поверил в это. Ты можешь сослаться на любого человека, который имеет знакомых в вашей галерее. Конечно, имен лучше не называть, просто намекни, что это очень важное лицо и что, по имеющейся у тебя информации, Донелли вознамерился разогнать нынешний совет директоров и сформировать новый из своих людей. Вот и все, что нужно знать Уотли. Он передаст это другим, те ополчатся против Донелли, это выбьет у него почву из-под ног и…

– Но, Чарлз, если все это неправда, я не могу на это пойти. Я просто не могу так лгать.

Он тяжело задышал и схватил ее руки в свои.

– Юная мисс Наивность, – сердито начал он, – ты что, хочешь, чтобы этот варвар ходил безнаказанным после того, как оставил меня в дураках?

– Нет. Конечно, нет. Но…

– Ты сказала, что поможешь мне. Так вот, я говорю тебе, что нужно делать, а ты идешь на попятную.

– Чарлз, пожалуйста, послушай. Макс Донелли обидел и меня. Он унизил нас обоих.

Он усмехнулся.

– Ты не вполне понимаешь значение своих слов. Я-то попал в этот переплет только по твоей милости.

Франческа посмотрела на него.

– По моей? Что все это значит?

– Если бы не ты, ничего подобного не произошло бы.

Она вспыхнула.

– Не я затеяла ту ужасную сделку.

Чарлз с перекошенным от злости лицом подался к ней.

– Если бы мой отец не был таким ослом… – Что?

– Если бы он оставил мне все акции, которыми владел, неужели я бы оказался в таком положении? – В уголках его губ выступила слюна. – Кто ты мне, черт побери? Ты даже не кровная родня, Франческа, ты просто сиротка, которую мой отец подобрал вместе с твоей матерью. Но он был покорен твоими приторными прелестями и отдал тебе половину того, что должно было принадлежать мне.

Она побледнела.

– Ты не соображаешь, что говоришь.

– Когда я впервые встретился с секретаршей Донелли, она тоже была такой же сахарной недотрогой. Но я раскрыл ей глаза. И она допустила меня к компьютерным файлам и вообще стала выполнять все, что мне нужно.

– Макс был прав, – прошептала Франческа. – Ты действительно обокрал его.

Чарлз отпустил ее руки.

– Я сделал так, как было необходимо для компании, вот и все. Если бы на тебе лежала такая ответственность, как на мне, ты бы поняла меня.

– О Боже, – Франческа закрыла лицо руками. – Я должна была понять, что он не будет мне лгать. Только не Макс. Только…

– Слушай, ты меня убиваешь. Он что, загипнотизировал тебя?

Руки ее упали на колени.

– Он показал мне, каким бывает настоящий мужчина, – тихо произнесла она. – Он показал мне, что мужчина может быть честным, сильным, заботливым и…

– Честным? Он же похитил тебя. Это честно?

– Он думал, что я участвую в твоей игре, Чарлз. Он считал… – голос ее дрогнул, – он считал меня как раз такой женщиной, какую пытаешься из меня делать ты, женщиной, которая спит со всеми подряд, которая использует мужчин для достижения своих целей, а я только укрепила в нем это мнение. – она тяжело вздохнула. – В тот последний день он хотел поговорить со мной, хотел выслушать меня.

Чарлз с отвращением хлопнул ладонью по сиденью.

– Господи! Послушать тебя, так можно подумать, что ты спала с этим сукиным…

– Да. Действительно можно так подумать, cara. Что ты спала с Максом Донелли.

Она вскочила, увидев, как из-за опущенной ширмы не спеша выступил Макс. Она сжала рукой горло.

– Макс, ты давно?…

– Достаточно давно. – Он устремил на нее свои темные, как ночь, глаза и едва заметно улыбнулся, прежде чем перевести взгляд на Чарлза, который с посеревшим лицом все еще сидел на скамеечке. – Спенсер, – негромко сказал он.

Чарлз, судорожно сглотнув, вскочил на ноги.

– Я буду все отрицать, – выпалил он. – Что бы тебе тут ни послышалось.

– Я не стану поднимать шум, – сказал Макс, – если завтра утром ты продашь мне свои акции в “Спенсер Инвестмент”. Я заплачу тебе по сегодняшней цене плюс пять процентов.

Брови Чарлза поползли вверх.

– Пять процентов?

– Да. – Макс шагнул вперед. – Если тебя такое предложение не устраивает, мы можем выйти отсюда и все обсудить один на один.

– Нет, – быстро ответил Чарлз, – нет… отлично. Я…

– Спокойной ночи, Спенсер. Франческа протянула руку к брату.

– Чарлз? – Но он проскользнул мимо нее и скрылся из виду. Глаза девушки наполнились слезами. – Чарлз, – снова повторила она и вдруг в следующую секунду оказалась в объятиях Макса.

– Все в порядке, cara, – прошептал он. – Если хочется, поплачь.

– Я и не предполагала, что он так ужасно ко мне относится. Несмотря на его поступки, на его слова, я хотела ему верить. Он был моим старшим братом.

Макс коснулся рукой ее затылка и прижал ее голову к своей груди.

– Дурак он, – резко произнес он. – Только дурак может так относиться к тебе и использовать таким образом.

Франческа слегка отстранилась.

– Я испорчу твой смокинг, – неловко улыбаясь, промолвила она.

– Франческа, – Макс взял в ладони ее лицо и посмотрел ей в глаза, – Господи, как же я так проглядел тебя!

Она справилась со слезами.

– Не стоит это говорить, Макс. Я понимаю, чем были вызваны твои поступки. Ты подумал, что я…

– Я подумал, что ты та самая женщина, которая может украсть мое сердце, cara, – он улыбнулся. – И был прав.

Она затаила дыхание, боясь нарушить магию его слов.

– Я не понимаю, – прошептала она. Макс, нагнувшись, нежно поцеловал ее.

– Я люблю тебя, Франческа, – сказал он. – Именно это я и хотел тебе сказать в ту последнюю ночь.

Она положила руки ему на грудь. – О Макс.

– Я хотел тебе все рассказать. – Голос его стал напряженным. – Абсолютно все, и даже то, что похитил тебя, чтобы не дать тебе голосовать в пользу брата.

– Ты хочешь сказать, что тогда, в казино, уже знал о предстоящем собрании акционеров?

Макс покачал головой.

– Я совершенно не думал об этом. И только по дороге в Вильфранш у меня начала зреть идея. Я позвонил на “Млечный Путь”, велел накрыть стол и послать запрос в Нью-Йорк для уточнения даты проведения собрания. – Он глубоко вздохнул. – Ответ пришел в тот момент, когда мы завершали наш ужин.

Она отстранилась от него.

– Так ты украл меня не потому, что хотел быть со мной?

Он улыбнулся и снова поцеловал ее бесконечно долгим поцелуем.

– Я все время твердил себе, что увез тебя с намерением насолить Чарлзу.

– Гамбит, – тихо сказала она. Макс кивнул.

– Но каждый раз, когда я смотрел на тебя, cara, мое сердце шептало мне правду. Я увез тебя, потому что хотел тебя, потому что никогда в жизни не встречал такой женщины, как ты.

Она положила руки ему на плечи.

– Но в тот последний день, Макс, после того, что между нами произошло…

– Если бы я мог все вернуть.

– У меня была возможность бежать в тот день, когда мы катались верхом. Наверное, ты понимал это. Но я не сбежала. Предпочла остаться с тобой, так как до беспамятства влюбилась в тебя.

Макс поцеловал ее.

– А теперь? – тихо спросил он.

– И теперь, – улыбаясь ответила она, – я влюблена в тебя, Макс Донелли. Я наговорила тебе всех этих гадостей, чтобы сделать тебе больно, поскольку очень страдала сама. – Она грустно улыбнулась. – До этого ты много раз читал мои мысли; если бы тебе удалось разгадать их тогда, ты бы понял, что мое сердце разбито. Когда я проснулась и обнаружила, что тебя нет, когда ты не вернулся. – Она вздохнула, качая головой. – Когда я поняла, что все еще нахожусь под стражей и ничего не изменилось.

– Cara, как мне объяснить тебе все? – Макс взял ее руки в свои и поцеловал ладони. – Я проснулся в то утро, сжимая тебя в своих объятиях, и понял, что нельзя дальше обманывать себя. Я влюбился в тебя и должен был сообщить тебе, что украл тебя, желая уничтожить твоего брата. – Он прижал ее руки к своей груди. – Я смотрел на твое прекрасное лицо и не знал, что делать. Ничего не изменилось, и в то же время мир перевернулся. Как сказать тебе это? Что ты ответишь?

– Поэтому ты решил ничего не говорить?

– Нет, – быстро продолжил он, – нет, я знал, что надо открыться. Но мне необходимо было подумать. И я уехал. Один. Теперь-то я знаю, что совершил глупость. Но я привык отвечать только за себя, cara. Понимаешь? В моей жизни никогда не было близкого человека. И в сердце тоже.

Франческа, встав на цыпочки, поцеловала его в губы.

– И у меня не было, – сказала она. – Ты первый мужчина, которого я полюбила, Макс, и которому отдала себя.

– И последний, – гордо и самоуверенно добавил он, эта его манера была уже хорошо знакома ей.

Она негромко засмеялась.

– О да, – прошептала она. – Двух мнений быть не может.

– Франческа. – Он отпустил ее и сделал шаг назад. Улыбаясь и не сводя с нее глаз, он протянул к ней руки: – Ты поедешь со мной, если я попрошу тебя?

Теплая, радостная волна поднялась внутри ее.

– Да, – ответила она, – поеду.

И протянула к нему свои руки, которые он крепко сжал.

– Ты выйдешь за меня замуж, cara? Будешь любить меня всегда?

– Всегда, как эхо повторила Франческа, и Макс, схватив ее в свои объятия, стал неистово целовать, и целовал до тех пор, пока земля не закружилась у них под ногами, пока Франческа не почувствовала запах диких цветов Сарсены.

1

Женский нарядный костюм в виде комбинезона. – Здесь и далее примечания переводчика.

2

Здесь: моя прелесть (итал.).

3

Любимая (итал.).

4

Дорогая (итал.).

5

Направление в западноевропейском искусстве, охватывающее период конца XIX – начала XX в. и характеризующееся формированием нового стиля – модерн.

6

Мадам и мсье, делайте ваши ставки (франц.).

7

Ставки больше не принимаются (франц.).

8

Семнадцать! (франц.)

9

Черный, нечет, третий сектор (франц.).

10

Делайте ваши ставки, пожалуйста (франц.).

11

Тридцать два. Красный. Черный, чет, последний сектор (франц.).

12

Двадцать. Черный, чет, третий сектор (франц.).

13

Один на один.

14

Крепкие французские сигареты.

15

А, Макс, это ты! Добро пожаловать. Должно быть, прошло пять… нет, шесть месяцев, с тех пор как мы виделись с тобой. Как дела?

16

Спасибо, Стефан. Очень хорошо. А у тебя, друг? Все в порядке? (франц.)

17

Салат из свежих овощей.

18

Известная бельгийская компания, выпускающая резину для автомобилей; издает также путеводители.

19

Добрый вечер, дон Максимиллиан (итал.).

20

Синьор, надо торопиться… (итал.)

21

Да, Луиджи, да (итал.)

22

Здесь: вперед, Луиджи (итал.).

23

Добрый вечер, мадемуазель (франц.).

24

Простите? (франц.)

25

Добрый вечер, мсье, мадемуазель (франц.).

26

Омары. Паштет. Зеленый салат. Шоколадные профит-роли. Кофе-экспресс (франц.).

27

Сокровище мое (итал.).

28

Это я, дон Максимиллиан… Капитан сказал, что это срочно (итал.).

29

Добрый день, синьорина (итал.).

30

Я принесла вам кофе (итал.).

31

Не за что, синьорина. Вам еще что-нибудь нужно? (итал.)

32

Да, понимаю. Меня зовут Мария, синьорина (итал.).

33

Простите? (итал.)

34

Ах, Монако. Да, да… Монако там (итал).

35

Извините, синьорина. Я не говорю по-английски (итал.).

36

Есть здесь кто-нибудь… говорит по-английски? (искаж. итал., франц.)

37

Да. Дон Максимиллиан (итал.).

38

Здесь много одежды для синьорины (итал.).

39

Спасибо, Мария (итал.).

40

Налить вам свежего кофе? (итал.)

41

Ничего (итал.).

42

Дон Максимиллиан! Ах, как хорошо! Здравствуйте, синьор. Как дела? (итал.)

43

Да, это синьорина (итал.).

44

Добрый день, синьорина. Я… (итал.)

45

Синьорина… Простите, пора обедать (итал.).

46

Приятного аппетита (итал.).

47

Спокойной ночи, синьорина (итал.).

48

Принести вам чашечку кофе? (итал.).

49

Синьорина? Как дела? (итал.).

50

Все хорошо, спасибо (итал.).

51

Вы стали хорошо говорить (итал.).