ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Тревис мерял шагами комнату своего дома на побережье. Он был зол, обеспокоен – и расстроен.

Почему он решил, что обязан извиняться перед Александрой Торп? Да, конечно, он отозвался о ней не слишком вежливо, но, черт побери, она это заслужила. И что психовать? Он весь вечер прыгал перед ней, как мартышка, делал все, что она ни пожелает.

– За кого она меня держит? – бормотал он. – За заводную игрушку?

Он походил еще немного, открыл стеклянные двери, ведущие из спальни на террасу, и сердито поглядел на Тихий океан.

Вся история в целом просто нелепа. Аукцион. Ставки. Ее поведение, его… Выругавшись, он скинул ботинки, ослабил галстук. Стянул смокинг, потом все остальное. Собрал одежду в кучу и вынес в коридор, бросив в углу. Треснулся ногой об угол кровати.

– Проклятье! – взревел он, прыгая по комнате на одной ноге. Прохромал к шкафчику, вынул шорты и майку, натянул их на себя. Палец ныл. «Умение терпеть – составная часть тренировки», – мрачно подумал он и дал себе установку на преодоление пяти миль по песчаному пляжу.

По возвращении он немного успокоился. Но оказалось, что не так просто забыть Алекс.

– Прощай, Ледяная Принцесса, – сказал он, сбрасывая шорты и майку на кафельный пол и заходя в душ.

Он любил свой душ. Слейд назвал его «прибежищем сибарита». Возможно, так и есть. Два боковых распрыскивателя. Мраморная скамья. А места достаточно для двоих…

Для двоих. Для Алекс и для него. Тревис закрыл глаза и представил, как намыливает ее тело. Берет в ладони обнаженные груди. Наклоняет голову и целует их, слышит короткие вздохи Алекс, пока она обвивает руками его шею, а ногами – бедра. Вода в это время стучит по спине, как легкий дождик…

Он застонал, с негодованием посмотрел на свое отражение и сделал душ ледяным.

Снова одетый, теперь в джинсы и белую футболку, босиком Тревис прошел в кухню и вынул из холодильника банку кока-колы. Уже поздно. Или еще рано. Стеклянные стены его дома безмолвно глядели на пустой в это раннее утро пляж. Черт, все равно никак не успокоиться. Надо бы закурить, но он бросил пять лет назад. Хорошо бы холодного пива или приличного вина, но пива в холодильнике нет, а идти в погреб не хочется. Можно поговорить с одним из братьев, но что им сказать? Что он меряет комнату шагами в безумной ярости?

Ему нужна женщина. Та, что не будет крутить его, как океанские волны щепку, не сведет с ума. Будет честна в своем стремлении оказаться с ним в постели. Это поможет выбросить Алекс Торп из головы раз и навсегда.

Тревис пролистал свою записную книжку. Только на прошлой неделе он встретил роскошную брюнетку и пообещал ей позвонить. Возможно, она будет удивлена, если он появится в это время суток, но можно пригласить ее позавтракать на пляже. Шампанское. Икра… Кого он обманывает? «Проклятие», – подумал он и отбросил книжку в сторону. Ему не требуется замена Ледяной Принцессы. Он хочет именно ее.

Где она теперь? У него даже нет ее адреса или телефона. Что она делает? Может, спит и видит его во сне? Или сходит с ума, так же как он, вспоминая…

Зазвонил звонок входной двери. Хоть что-то, чтобы вырваться из замкнутого круга мыслей. Он бросился к двери, распахнул ее и увидел на пороге подростка в оливковой униформе.

– Доброе утро, сэр. У меня посылка для мистера Тревиса Бэрона.

– Отлично, – кивнул Тревис, расписался в книге и вынул из кармана пять долларов. – Благодарю.

Закрыв дверь, он недоуменно поглядел на присланный пакет, потом разорвал упаковку. Оттуда выпал маленький изящный конвертик.

Тревис подобрал его, нахмурился, изучая. Поднял к носу, понюхал, но бумага ничем не пахла. Что внутри? Что-то официальное. Приглашение? Благодарность? Может быть, и то, и другое, если Алекс Торп… Боже, он положительно сходит с ума! С чего он взял, что крошка Торп будет ему писать? Если она и пошлет ему послание, то начиненное взрывчаткой! Улыбаясь, он вскрыл конверт и вынул открытку.

– О, черт, – вырвалось у него в ту же секунду.

«Ваше присутствие обязательно на праздновании восьмидесятипятилетия мистера Джонаса Бэрона в субботу и воскресенье, 14 и 15 июня, на ранчо Бэрона «Эспада». Бразос-Спрингс, Техас.

Просьба ответить по получении».

Форма приглашения была нейтральной, но смысл был подобен разорвавшейся бомбе. Приписка внизу – «Просьба ответить» – ясно свидетельствовала об этом.

«Да, Тревис, – гласила она, – это предназначено именно тебе!»

Заканчивалась приписка заглавной «К» и росчерком в виде крохотного сердечка.

Он фыркнул. Кэтлин. Его маленькая сводная сестричка. Хитрый чертенок. Несгибаемая, когда надо, а может быть мягкой и нежной. В данный момент она собиралась быть непреклонной. Тут лежало не приглашение, а приказное уведомление. «Как раз то, чего мне не хватало», – угрюмо подумал Тревис.

Старику уже восемьдесят пять? Ничего себе. Трудно поверить. Последний раз они встречались год или два назад. Кэтлин тогда заманила их на день Благодарения или Рождество. Джонас был невероятно энергичен, держался, как всегда, прямо. Определенно он не выглядел старым. Но восемьдесят пять лет – это все-таки не шутка.

Но пусть празднуют без него. Лететь в Техас в середине июня ради того, чтобы все выходные видеть Джонаса…

Уикенд с Кэти, со Слейдом и с Гейджем. Пару деньков прожить как прежде, поплавать в заливе… Такой уикенд может прочистить ему мозги.

Тревис потянулся за телефоном, не давая себе времени раздумать, набрал номер. Слейд ответил после первого же гудка.

– Слейд, дружище, как ты?

В Бостоне Слейд Бэрон бросил взгляд на приглашение – точную копию полученного Тревисом – и усмехнулся.

– У меня все было хорошо до того момента, пока ко мне в дверь не постучался почтальон.

Тревис хмыкнул.

– Наша Кэти, как всегда, работает чисто. Даже учла разницу во времени. Спорим, Гейдж тоже сейчас разглядывает эту бомбу замедленного действия?!

– Да уж! Вообще-то, я все равно хотел тебе позвонить. Этот аукцион был вчера, точно? Тревис нахмурился.

– И что?

– Тревис, старина, ну не будь так суров.

– Не понимаю, о чем ты. Я хотел обсудить это приглашение.

– Сколько угодно, Трев. Но я не еду.

– Спорим, твоим клиентам понравится твое благоговейное отношение к семье.

– Вряд ли они удостоятся чести присутствовать при нашей беседе, и перестань менять тему. Как прошел аукцион?

– Прошел. Кто-то меня купил.

– Счастливица. У нее имеется имя?

– Александра. И хватит об этом.

– А за сколько? Больше, чем дали за парня от другой фирмы? А как эта Александра, ничего?

– Ничего. Я утер нос тому парню, дамочка миленькая, хотя смотря на чей вкус.

– Ну-ну…

– Что еще?

– Мне кажется, мой братишка что-то скрывает.

– Конечно, – сказал Тревис, подыгрывая. Если Слейд за что-то зацепился, то оторвать его не проще, чем присосавшуюся пиявку.

– Ага. Так она там с тобой?

– Можно и так сказать.

И никакой лжи тут не было. Принцесса и не собиралась покидать его мысли.

– Ах ты, старый развратник!

Тревис вздохнул.

– Слейд, ты можешь говорить о чем-нибудь другом?

– Ты опять об этом приглашении? Тут не о чем говорить. Я не еду. Я тебе уже сказал.

– Джонасу восемьдесят пять. Это серьезная дата.

– Да хоть тысяча. Почему из-за этого мы должны обрекать себя на мучения?

– Не все так плохо.

– Скажешь тоже!

– Там будет человек двести. У старика не хватит времени нас обрабатывать. Кроме того, жаль огорчать Кэтлин.

– Что с тобой, Трев? Похоже, тебе позарез надо смотаться из города.

Тревис стиснул зубы. Жизнь научила его, что одному брату практически невозможно скрыть что-то от другого.

– Я не прочь сменить обстановку.

– Все из-за женщин, – пробормотал Слейд со вздохом.

– Пожалуй.

– Мне надо было сразу догадаться.

– Тебе? Да откуда? – сказал Тревис с наигранным смешком. – Гейдж и я – вот настоящие эксперты в данном вопросе, но Гейджа нельзя принимать во внимание, поскольку он единственный из нас женат.

– Ты пытаешься уйти от разговора, Трев.

Тревис издал смешок.

– Верно. И не надо из меня ничего выпытывать. Я не хочу посвящать тебя в душераздирающие подробности. Слушай, так насчет уикенда…

– Мне очень жаль, но я пас. У меня действительно нет времени ехать сейчас в «Эспаду», понял?

– Ладно, принято. Черт, ты теперь совсем большой! Пожалуй, связать тебя и потащить мне не удастся. – Братья синхронно прыснули.

Тревис сказал:

– Сделай одолжение, а? Оставайся на связи, пока я позвоню Гейджу.

– Двое против одного? Все равно ничего не выйдет, – сказал Слейд со смехом. – Даже если Гейдж торжественно пообещает прибыть, мое мнение неизменно.

– Справедливо, но все же поздоровайся с ним, – сказал Тревис и набрал номер своего другого брата.

Гейдж мгновенно откликнулся.

– Крошка, – хрипло произнес он. – Натали, я так люблю тебя…

Тревис рассмеялся.

– Я тоже люблю тебя, мой драгоценный, – сказал он фальшивым фальцетом, – но мой муж начинает что-то подозревать.

– Тревис? Это ты?

– И я, – лениво добавил Слейд. – Как поживаешь, братец?

– Не могу поверить! Что это вы задумали? Воссоединились в Калифорнии? Или вы оба в Бостоне и живете в особняке, который один из вас называет домом?

– Этим тройственным союзом мы обязаны чудесам современной техники, – отозвался Тревис.

– Редкостный случай, – сказал Слейд, хитро подмигнув молоденькой секретарше, что принесла ему кофе, – спасибо, солнышко.

– Какое я тебе «солнышко», – проворчал Тревис, – смотри, прилечу прямо в твой роскошный особняк и, поколочу, как в старые времена.

– Ага. Один?

– Вместе с Гейджем, – Тревис хмыкнул. – Конечно, придется подождать, пока рассветет, чтобы у меня в голове немного прояснилось.

Все три брата рассмеялись. Тревис взбил подушку и подложил ее под спину. Ему уже полегчало. Ничего нет лучше общих воспоминаний, даже и не самых приятных. Мысль об этом вернула его туда, откуда они начали.

– Ладно, ребята, – сказал он. – Я бы с радостью оставил этот разговор, но труба зовет. – Приглашение, – вспомнил Слейд.

Гейдж вздохнул.

– Ты тоже получил?

– Утречком, точь-в-точь как у Трева.

– Утречком – это хорошо. Мое прибыло в шесть, – сказал Тревис.

– Да. – Слейд фыркнул. – И прервало твое занятие. Точно, Трев?

Тревис закрыл глаза и потер кулаком лоб.

– О да! – коротко подтвердил он. – Приглашение в чистилище, когда ты пребываешь в… совершенно в другом месте!

Гейдж и Слейд засмеялись.

– Какую насыщенную жизнь он ведет! – восхитился Слейд.

– Ожидал от тебя некоторого сочувствия, малыш. На Гейджа в этом плане надеяться нечего. Он забыл о свободе много лет назад, – голос Тревиса смягчился. – А как там Натали? Ты хорошо с ней обращаешься или она все-таки подумает своей умной головкой и уйдет ко мне?

– С ней все в порядке. – Голос брата был неестественно напряженным.

Брови Тревиса взлетели вверх.

– Ты уверен?

– Не похоже… – сказал Слейд.

– Слушайте, может, вы, ребята, весь день собираетесь болтать по телефону, – бросил Гейдж, – но у меня-то есть чем заняться.

– Ладно, – сказал Слейд после паузы. – Так, Трев уже огласил повестку дня. Что мы делаем с представлением, которое старик планирует устроить в середине месяца?

– Игнорируем, – твердо ответил Гейдж. – Я должен…

– …делать дела, – закончил Тревис. – Да, я знаю. У меня не больше желания ехать в «Эспаду» на прием короля Лира, чем у любого из вас, но…

– Лира? – перебил Слейд, сбитый с толку. – Эй, мы говорим о Техасе, а не о Британии.

– Не притворяйся, Слейд, ты прекрасно знаешь, о чем я, – нахмурился Тревис, удивившись, почему не подумал об этом раньше. – Джонас начинает понимать, что и он смертен.

– Отец проживет до ста, а то и дольше. Могу спорить на что угодно.

– Да, но, клянусь, он однажды оглянулся вокруг, на эти необъятные просторы, и задумался о том, что с ними будет.

– Ну на кой мне мучиться эти выходные в «Эспаде»? Мне абсолютно все равно, что он там придумает, – резко выпалил Гейдж. – Так что наслаждайтесь праздником без меня.

– Присоединяюсь, – голос Слейда звенел от раздражения. – В этот уикенд я собираюсь в Балтимор.

– Или в Антарктиду, – лениво встрял Тревис. – Куда угодно, только бы не в «Эспаду»…

– Вовсе нет. Я планировал поездку за восемь недель до того и не собираюсь…

– Слейд… – Тревис глубоко вздохнул. – Прости, малыш. Я не имел права выворачивать тебе руки.

– Забудь. По правде говоря, я бы мог разделаться с этими делами в Балтиморе, если бы захотел.

– Отлично, – мягко добавил Гейдж. – Три взрослых мужика вдохновенно врут, лишь бы не приближаться к родному очагу.

Они еще поговорили, даже посмеялись. Потом Тревис сказал:

– Дело в том, что «восемьдесят пять» звучит внушительно.

– Старик никогда не впечатлялся другими цифрами, – горько сказал Гейдж. – Твоим восемнадцатилетием, выпускным годом Слейда.

– Твоим пятилетним юбилеем, – дополнил Тревис. – Но что за черт, джентльмены, разве мы не выше этого?

Заявление встретили стонами, но Тревис был неумолим.

– Мы молоды, он стар. Это факт, – голос его потеплел. – И там будет Кэтлин.

– Да, – Слейд вздохнул. – Не хотелось бы огорчать ее.

– Мне тоже. Но выбора я не вижу, – пробормотал Гейдж.

– Точно, – сказал Тревис с апломбом, во многом обеспечившим успешность его карьеры адвоката. – Выбора нет. Мы должны ехать.

– Ни за что, – в унисон откликнулись два голоса.

– Слушайте, мы уже не дети. Джонас не может сделать нас несчастными, – Тревис помолчал. Он знал, что давит, но Кэти действительно очень огорчится, если они не приедут. И эгоистично это или нет, но ему самому нужен этот уикенд с братьями. – Подумайте о преимуществах. Мы можем обменяться впечатлениями и одновременно зажечь улыбку на лице Кэтлин. Разве это так мало?

Наступило продолжительное молчание, потом Слейд вздохнул.

– Ну ладно, можешь на меня рассчитывать.

– Но не на меня, – взорвался Гейдж. – Я не могу себе позволить потратить зря уикенд. – Гейдж, – сказал Тревис, – слушай…

– Нет, это ты слушай! Я слишком занят. У меня масса неотложных дел. Зарубите это себе на носу, или мне придется сделать заявление в «Таймс»… О, черт. Виноват. Я не собирался орать. Но я не могу. Просто не могу.

– Конечно, – прокомментировал Тревис.

– Все поняли, – чуть позже откликнулся и Слейд. – Ладно…

И снова молчание, прерываемое потрескиванием в трубке.

– Ладно, – сказали одновременно три голоса, а затем последовали быстрые прощания, и братья отключились.

Тревис подождал пару секунд, потом набрал номер Гейджа.

– Слушай, – сказал он, едва услышав голос брата, – если у тебя проблемы…

Гейдж твердо заверил, что все в порядке.

– Да, конечно, но если все же…

– Я сообщу.

Тревис кивнул, нажал на кнопку отбоя, подождал. Телефон снова зазвонил.

– Я ему перезвонил, – сказал Слейд.

– Ага. И я.

– Что-то случилось, Трев. Голос у Гейджа звучит как-то не так.

– Да. Но что бы там ни было, говорить об этом он не хочет.

– Трев? Ты не знаешь, у него с Натали все нормально?

– А как иначе? Этот брак был заключен на небесах. Натали просто прелесть. Она не из тех, кто заставляет мужчину лезть из кожи вон. Она как открытая книга. Никакой игры, никаких секретов…

– Ну ладно тебе, – со смешком сказал Слейд.

– Хотя все они невозможны. То то не так, то это не эдак. Никогда не знаешь, чего ожидать.

– Это верно, – согласился Слейд. – Что бы ты ни сказал или ни сделал, все не так, – он поколебался. – Так что, мы говорим о твоей бывшей?..

– Нет, не о ней. И раньше, чем ты начнешь задавать вопросы, хочу предупредить, что я не собираюсь на них отвечать.

– Прямо как я, парень.

– Слейд? – Тревис смягчился. – Жду не дождусь встречи.

Он почти увидел улыбку брата.

– Да, – осипшим голосом сказал Слейд, – и я.

Тревис повесил трубку и вышел на террасу. Было прекрасное утро: яркое солнце, голубое небо, сверкающая безбрежная гладь океана. Теперь, после разговора с братьями, он чувствовал себя получше. Он был доволен, что не пригласил женщину. В том, что касается женщин, он никогда не был потребителем. Никогда не брал больше, чем давал сам.

Очень жаль, что про Александру Торп нельзя сказать то же самое.

Он нахмурился. Была ли это ее обычная манера? Поманить человека обещанием рая, раздразнить так, что он позабудет обо всем, а после развернуться и преспокойно уйти? Это опасная игра. Она может обернуться против нее, если она ошибется. Но, вероятно, она очень аккуратно выбирает свою жертву. Это не могут быть первые встречные. Видимо, она ищет ему подобных, благополучных и многообещающих. Людей, с которыми она может играть не боясь.

Его губы вытянулись в тонкую злую полоску. Ярость снова начала разрастаться в нем. «Успокойся, – приказал он себе, – наплюй…»

Черта с два. На этот раз ты ошиблась, Ледяная Принцесса.

Тревис вернулся в спальню и схватил телефонный справочник.

Ее там не было, но он этого и не ожидал. Зато была Барбара Роудз. Если она и удивилась его раннему звонку, то никак этого не показала. Но его вопрос явно поставил ее в тупик.

– Не думаю, что должна это делать, мистер Бэрон.

– Конечно, нет, – вкрадчиво ответил Тревис. – Этого бы и не потребовалось. Но мисс Торп дала мне свой адрес и телефон на клочке бумаги, а я ухитрился его куда-то засунуть, – он заговорщически понизил голос, пытаясь казаться нашалившим мальчиком. – Уверен, вы поймете меня – мне не хотелось бы, чтобы ей стало об этом известно.

Через несколько минут «порше» Тревиса с ревом прокладывал дорогу из Лос-Анджелеса за город.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Высоко над Орлиным каньоном, в доме, построенном ее дедом, в котором сначала царствовал ее отец, а после муж, Александра Торп завтракала в саду.

Завтрак в саду был настоящим удовольствием, событием, происходящим впервые. Алекс наслаждалась им в полной мере.

Она плохо спала. Все время ворочалась. Совершенно не помнила, что ей снилось, но только проснулась внезапно, с бешено стучащим сердцем, около половины шестого.

Поскольку было еще рано, она спустилась по богато украшенной лестнице Дома Торпов в ночной рубашке, босиком прошла по холодному каменному полу через громадный зал на кухню.

В большой комнате было пустынно. Даже Луиза еще не начала свою возню. Алекс взялась было за упаковку апельсинового сока, но взгляд ее упал на банку кофе, и она сразу поняла, чего ей действительно хочется. Тем не менее некоторое время она колебалась. Кухня была вотчиной прислуги, то есть Луизы. Теперь, после того как не стало отца, а потом и Карла, она избавилась от горничной, и от дворецкого, и от шофера, ранее обитавших в Доме Торпов. То, что кухня – запретная зона для хозяев, никогда не произносилось вслух, но всегда подразумевалось.

Алекс стояла, уставившись на банку с кофе. Потом рывком схватила ее.

– Это всего лишь кофе, Алекс, – нетерпеливо пробормотала она.

Она прочла инструкцию, потом потратила несколько минут в поисках нужных приспособлений. И вскоре кофе уже весело булькал, наполняя стеклянную емкость кофеварки.

Правило номер один нарушено, подумала она, окрыленная собственной смелостью. Как насчет правила номер два? В самом деле, нет никакой причины подниматься наверх одеваться. Луиза все еще у себя. А Алекс тут одна. При этой мысли с губ ее сорвался смешок. Все еще улыбаясь, она направилась в столовую, чтобы устроиться за громадным столом из черного орехового дерева. В это мгновение солнечный зайчик проник в окно и заиграл на стенах.

– Пропади все пропадом, – сказала Алекс столовой и прошествовала назад в кухню. Приготовила себе тост, намазала его джемом, поставила чашку и кофейник на поднос и отнесла все во внутренний дворик, на один из стеклянных столов, до этого никогда не видевший ничего, кроме коктейлей и сопутствующих им закусок. Ее отец считал, что на улице есть неприлично, ее муж считал точно так же, и она даже думать не желала о том, что бы они сказали, глядя, как она сидит тут в шесть часов утра в ночной рубашке, поедая завтрак, приготовленный собственными руками.

Апельсиновый сок никогда не был таким сладким, а тост – таким хрустящим. А у кофе, который она попробовала в первую очередь, был и вовсе изумительный вкус.

Держа чашку в ладонях, она чувствовала ее тепло и улыбалась. Было глупо так радоваться столь простым вещам, но все равно она радовалась, как будто все ее поступки были частью только что начатой новой жизни. Потом ее улыбка померкла.

Надо просто прекратить думать об этом вечере, и все. Все равно, что она могла бы сделать с незнакомцем там, в арке какого-то дома – в арке, – если бы вдруг не пришла в себя. Она пришла в себя, только это имеет значение. Разве нет?

– Доброе утро, сеньора.

Алекс едва не выронила чашку.

– Луиза, – сказала она, выдавив улыбку. – Надеюсь, вы не возражаете против моего вторжения к вам на кухню.

Луиза возражала. Алекс поняла это по промелькнувшему на ее лице негодованию, быстро прикрытому вежливой гримасой.

– Конечно, нет, сеньора Стюарт. Но если сеньора проголодалась, то ей следовало разбудить меня.

– В этом не было нужды. И… Луиза? Я уже говорила… Не перестанете ли вы называть меня сеньорой? Я мисс Торп, Луиза. Или мисс Алекс. Или просто Алекс, если вам так больше нравится. Но не «сеньора Стюарт».

– Да, конечно. – Луиза вспыхнула. – Просто так нравилось вашему отцу. И вашему… мистеру Карлу.

– Да, но не мне, – сказала Алекс, пытаясь не раздражаться.

– Я постараюсь запомнить.

– Я позвоню, если вы мне понадобитесь, Луиза.

Слишком много усилий, чтобы нарушить правило четыре, подумала Алекс, после того как захлопнулась дверь, ведущая во дворик. «Никогда не удивлять прислугу». Ну, она и не удивила Луизу, она ее просто шокировала. По правде говоря, себя она шокировала тоже. Что с ней сегодня утром? Она во власти противоречий. Беспокойства. И потому хочет перевернуть мир вверх тормашками. Алекс поднесла чашку к губам.

Она достаточно близко подошла к осуществлению своего намерения прошлой ночью. Но это сумасшествие, чем бы оно ни было вызвано, прошло. Она не собирается тратить время, размышляя об этом. Просто она вела себя глупо, раз за разом ставя себя в дурацкое положение, после того как подслушала разговор двух мерзавок в женском туалете.

Что на нее нашло? Зачем она поехала к Саксу и купила шмотки, которые сейчас валяются в углу туалета, как ненужный хлам? Тонкие кружева, называемые нижним бельем. Гранатовое платье. И… Алекс покраснела. Туфли, больше подходящие для проституток! Она застонала, потерла лоб. Зачем? Чтобы доказать, что может кружить головы мужчинам? Кровь прилила к ее лицу. Как она могла пойти на такую низость? Купить мужчину! Позволить ему…

Она вскочила на ноги и вышла в сад. Тут были ее владения. Ни отец, ни Карл не могли взять в толк, почему ей хочется пачкать руки, ухаживая за цветами, но терпели, даже обменивались насмешливыми, понимающими улыбками, упоминая о ее так называемом хобби. Но это было больше, чем хобби. Есть что-то чарующее в том, как под заботливыми руками растения набирают бутоны, покрываются чудесными цветами. Она наслаждалась буйством красок. А запах цветов! Никакие духи не могли сравниться с их неповторимыми ароматами.

Пионы немного растрепались. Алекс наклонилась, обрывая отцветшие головки. Потом надо будет заняться флоксами…

Внезапно она замерла. Потом вздохнула и выпрямилась.

Кого она обманывает? Можно приготовить десяток завтраков, до упаду возиться на клумбах, но избавиться от воспоминаний не удастся. Тревис Бэрон не шел у нее из головы. Эти понимающие глаза. Полуулыбка. Неужели унижение прошлой ночи будет мучить ее всю оставшуюся жизнь?

Возможно.

Люди видели. Слава Богу, не то, что случилось в арке, но остальное – ее позорное бегство, как он ее держал, танцуя, поцелуй…

О, Боже, этот поцелуй!

Люди видели, и они будут говорить. Смеяться. Делать намеки. И ей придется смеяться с ними вместе, улыбаться и сочинять реплики. Чтобы никто не подумал, что этот человек или этот поцелуй для нее что-то значат. Потому что это не так.

– Не так, – громко подтвердила Алекс, вернулась к столу и взяла свою чашку.

Все, что он с ней сделал. Вся эта грязь. Мерзкая и отвратительная. Она ни в коем случае не должна была ему позволять. Да никакая женщина не должна бы. Хотя некоторые, пожалуй, и согласились бы. Но она не из их числа. И если Карл – да кто угодно! – может называть женщину фригидной, потому что она не хочет лгать и притворяться, что секс – что-то большее, чем на редкость негигиеничная процедура, так это его проблемы. Женщин это не касается. Разве разумный человек может согласиться, что женщина, никогда не кричавшая в объятиях мужчины, неполноценна?

А она кричала. Прошлой ночью, в объятиях Тревиса Бэрона, она кричала, и она чувствовала, желала…

Чашка задрожала в руках Алекс. Она осторожно поставила ее. Нет смысла думать об этом. Разве она не потратила на это большую часть ночи? Упреки целого мира не могут ничего изменить.

«Ну конечно, – скажет она с широкой улыбкой, если ее будут дразнить, – ведь это все в целях благотворительности».

Наверняка найдутся такие, кто заметили, что она была одета абсолютно не так, как обычно, – в ее кругу на одежду обращают особое внимание, но никто не будет настолько бестактен, чтобы опуститься до комментариев. По крайней мере, не будет высказывать их в лицо.

Она переживет. Торпы не из слабых. Люди забудут, и она тоже. Очень скоро она не сможет вспомнить подробности этой ночи. Ничего такого. Ни имени Тревиса Бэрона, ни его лица, ни поцелуев. Он уйдет из ее головы, из снов… А сны?

Алекс сложила дрожащие руки на коленях. Она только что припомнила свой сон.

Ей снилось, что она стоит в парадном зале Дома Торпов…

Только это не был Дом Торпов. Это был замок, и она была одна в зале, чего-то ожидая. Ее ноги были босыми. А сердце под простым белым платьем билось так сильно, что его биение отдавалось в горле.

Внезапно массивные двери замка распахнулись и в дверной проем ворвался черный конь. На его спине был рыцарь в черных доспехах. У него были золотистые волосы, а глаза сверкали, как зеленые изумруды.

Черным Рыцарем был Тревис Бэрон, и он пришел за ней. Он сиял, как небо, и ужасал, как ад, и даже во сне Алекс сознавала, что если дотронется до него, то пропадет навсегда…

– Мисс Торп?

Алекс повернулась.

– Луиза, – она попробовала засмеяться, но безуспешно, – вы напугали меня.

– Простите. Я только хотела узнать, закончили ли вы завтракать. – Губы Луизы вытянулись в тонкую ниточку. – Я прибралась на кухне, а теперь хотела бы убрать тут, если вы позволите.

– Не волнуйтесь относительно дворика, Луиза. Я сама все сделаю.

– О, что вы, сеньора… мисс Торп. Я не могу позволить вам…

– Луиза, – мило прощебетала Алекс, – как поживает ваша сестра в Санта-Барбаре?

– Она… Да все в порядке, спасибо.

– Кажется, вы нечасто видитесь, – продолжила Алекс. – Почему бы вам не съездить навестить ее в эти выходные?

Экономка уставилась на Алекс, словно та внезапно лишилась рассудка.

– На все выходные, вы имеете в виду?

– Да. Вы можете отправиться прямо сейчас. Что вы думаете по этому поводу?

– Конечно. Но… но все эти годы, что я работала на вашего отца, а потом на вашего мужа, я не…

– Теперь вы на них не работаете, – резко сказала Алекс и втянула воздух. – Луиза, отправляйтесь… На эти выходные я вас отпускаю.

Через некоторое время она услышала грохот ворот, сопровождающий отъезд Луизы. Алекс поднялась и прошла по саду к декоративному пруду. Его сделали по замыслу Карла уже после смерти отца. Толстые золотые рыбки, как обычно, сновали взад и вперед по своей элегантной, роскошной, идеально продуманной тюрьме… Что с ней такое сегодня утром?

– Возьми себя в руки, Алекс, – пробормотала она.

Быстрыми движениями она собрала свою посуду и вошла в холодный полумрак Дома Торпов. Кухня была вылизана; даже кофейник опустошен, вымыт и высушен. Алекс вымыла свою посуду, потом взглянула на часы.

Неужели еще только половина девятого?

Ну и прекрасно. Она займется прополкой. Карлос, возможно, будет презрительно фыркать, когда увидит в понедельник, что она вторглась на его территорию, но это же ее дом, ее кухня, ее жизнь…

У двери позвонили. Алекс замерла, вспоминая свой сон, потом рассмеялась. Черные рыцари не подъезжают к дверям замков, чтобы вежливо позвонить в дверь. Кроме того, тот, кто не имеет ключей от ворот, не может добраться до двери. Наверное, Луиза что-то забыла.