Вступительное слово

Уважаемые поклонники песни льда и огня, вы видите неофициальный перевод книги Дж. Мартина, выпущенный переводчиками-любителями в ожидании официального выхода четвертой книги. В чем-то этот перевод хуже, менее профессиональный, чем может себе позволить крупное издательство, но одно его достоинство неоспоримо – он выполнен с любовью к данному автору и в него было вложено много драгоценного для всех свободного от основной работы времени энтузиастов.

И два слова о выборе названия книги. Многие сразу же окрестили книгу Пиром Ворон или Воронов. Однако, при внимательном прочтении английского названия («A Feast for Crows») видно, что автор хотел выразить названием книги – то, что происходит в этой книге – настоящее пиршество для ворон и воронов.

И, наконец, хочется от лица всех поклонников серии выразить признательность тем, кто помогал в переводе этой книги и подготовке дополнительных материалов: Filin (ака Sori), Qwert, Faith, Rubanok, Riko, Irene, Narwen, Санделло и отдельную большую благодарность мне хочется выразить нашему корректору – Yurchor, и всем тем, кто поддерживал в нас желание продолжать перевод, во что бы то ни стало.

AL

Об авторе

Джордж Рэймонд Ричард МАРТИН опубликовал свой первый рассказ в 1971 году, и с тех пор зарабатывает себе на жизнь писательским трудом. Десять лет он проработал в Голливуде в качестве сценариста и редактора, участвуя в работе над сериалами «Сумеречная Зона», «Красавица и Чудовище», а так же сочиняя для других фильмов и телевизионных сериалов, некоторые из которых так и не были сняты. В середине 90-х годов он возвращается к своему любимому делу – прозе, и начинает работу над эпическим фэнтезийным сериалом «Песнь Льда и Огня». С тех пор, он «живет» в Семи Королевствах, а когда прекращает писать – возвращается домой в Санта Фе, в шате Нью Мексико, где живет со своей возлюбленной – Перрис, с большой белой собакой по прозвищу «Миша», и с двумя котами – Августом и Калигулой, которые считают себя истинными хозяевами этого дома.

Вот только некоторые из его наград:

«Песнь для Лийи» – 1975 «Хьго» за лучшую повесть

«Песчаные Короли» 1980 «Хьюго», «Локус» и «Небьюла (Туманность)» за лучшую повесть

«Путь Креста и Дракона» 1980 «Хьюго» лучший короткий рассказ

«Портрет его детей» 1986 «Небьюла» за лучшую повесть

«Человек-груша» 1988 Премия Брэма Стокера

«Торговцы кожей» 1989 Мировая премия фэнтази за лучшую повесть

«Кровь дракона» 1997 «Хьюго» – лучшая повесть

«Пир для Воронов» 2006 «Перо» и номинация на Британскую премию фэнтази

и др.

Пролог

– Драконы, – произнес Молландер. Он подобрал с земли сморщенное яблоко и теперь перекидывал его из руки в руку.

– Бросай яблоко, – встрял Аллерас?Сфинкс. Он уже вытянул из колчана стрелу и наложил на тетиву.

– Я мечтаю увидеть дракона, – Рун – невысокий паренек, которому было еще почти целых два года ждать совершеннолетия – был среди них самым младшим.

«А я мечтаю вздремнуть в объятьях Рози», – промелькнула мысль у Пэта. Он задумчиво поерзал на скамье. К завтрашнему дню девушка уже точно могла быть его. – «Я увезу ее подальше от Старого города, за море в один из Вольных городов». – Там не будет мейстеров, и некому будет его обвинить.

Сквозь прикрытое окошко наверху до него доносился приглушенный смех Эммы, прерываемый гулким голосом мужчины, которого она развлекала. Ей было около сорока, и она была самой старшей из служанок в «Пере и Кружке», но по?прежнему привлекала мужчин особой животной красотой. Рози же – этот нежный распустившийся цветок пятнадцати лет отроду – приходилась ей дочерью. И это Эмма заявила, что девственность Рози стоит полного золотого дракона. Но как Пэт ни старался, он сумел скопить только девять серебряных оленей и пригоршню медных звезд и пенни. Скорее золотой сам свалится ему на голову, чем он сумеет его скопить.

– Ты, парень, поздновато родился, – заметил Руну Армен?Служка. У него на шее висел кожаный ремешок к которому были прикреплены оловянное, свинцовое, медное и бронзовое звенья будущей цепи, и как все ему подобные ученики, он был убежден, что все послушники рождаются с репой вместо головы. – Последний сдох еще при короле Аэгоне Третьем.

– Последний в Вестеросе, – уточнил Молландер.

– Бросай яблоко, – снова прицепился Аллерас?Сфинкс. Он среди них был самым смазливым, и местные служанки так и увивались вокруг него. Даже Рози, поднося вино, как бы случайно старалась задеть его руку, а Пэту только и оставалось, что скрипеть зубами и делать вид, что он ничегошеньки не заметил.

– А в Вестеросе и был последний, – упрямо продолжил Армен. – Про это все знают.

– Яблоко, – повторил Аллерас. – если только ты не собирался его съесть.

– На. – Подобрав свои немного косолапые ноги Молландер быстро подпрыгнул и ребром ладони отправил в полет испорченный фрукт куда?то в туман, окружавший Медовуху. Если б не этот недостаток – косолапость – он, как и его папаша, стал бы рыцарем. Для этого у него были все данные – и сила в мощных руках и широкие плечи. Яблоко улетело быстро и далеко…

…но не настолько быстро как последовавшая за ним стрела с алым оперением из златодрева в ярд длиной. Пэт не видел, как она попала в яблоко, зато отчетливо это слышал. Тихий «чпок» с последующим всплеском эхом разнесся над речкой.

Молландер присвистнул:

– Лапуля, ты угодил прямо в сердцевину.

«Но красотой он не может сравниться с Рози», – Пэту очень нравились ее томные глаза и пышная грудь, и то как она улыбалась при каждой их встрече. Он был без ума от ямочек на ее щечках. Иногда она выходила прислуживать босой, чтобы ощутить траву под ногами. И это ему тоже нравилось, как нравился ее чистый и свежий запах, и как за ушком вился локон волос. Ему даже нравились пальцы на ее ножках. Однажды она позволит ему помассировать ножки и поиграть с ее пальчиками, а он, чтобы подольше слышать ее смех, станет рассказывать ей о каждом из них какие?нибудь небылицы.

А может ему как?нибудь удастся устроится и на этой стороне моря. Он бы скопил денег на осла, и они с Рози пустились на нем странствовать по Вестеросу. Иброз может и не считает его достойным серебряного звена мейстерской цепи, но Пэт умеет вправлять суставы и ставить пиявок от жара. Простой народ был бы ему благодарен за подобную помощь. А если еще научиться стричь волосы и брить бороды, то он вообще мог бы стать цирюльником. – «И этого нам бы вполне хватило», – убеждал он себя. – «Пока со мной останется моя Рози». – Она была пределом его мечтаний на всем белом свете.

Но так было не всегда. Когда?то он мечтал стать мейстером замка какого?нибудь щедрого лорда, который бы ценил его мудрость, и одарил за службу белой лошадью. И как он потом разъезжал бы верхом, возвышаясь, словно дворянин, улыбаясь попутно простолюдинам, остающимся далеко позади.

Как?то вечером в «Пере и Кружке», пропуская вторую по счету кружку чертовски крепкого сидра, Пэт похвалился, что он не вечно останется послушником.

– Истинная правда, – отозвался Ленивый Лео. – Ты станешь бывшим послушником, отродье свиньи.

На дне кружки показался осадок. Залитая светом факелов утренняя терраса «Пера и Кружки» была похожа на островок в море тумана. Вниз по реке, словно подернутая дымкой оранжевая луна на влажном ночном небе, виднелся отблеск огня Хайтауэра, но этого света было недостаточно для поднятия присутствия духа.

«Алхимик уже должен был прийти. Или это чья?то жестокая шутка или с ним что?то случилось». Уже не в первый раз от Пэта отворачивалась удача. Когда?то он считал себя счастливчиком лишь потому, что его избрали помогать с воронами старому архмейстеру Волгрейву, о чем ему долгое время до этого и мечтать не приходилось. Ему нужно было прислуживать старику – приносить еду, убирать комнаты и каждое утро помогать одеваться. Все болтали, что Волгрейв забыл о работе с птицами даже больше того, что должен был знать простой мейстер, так что когда Пэт считал, что звено цепи из чугуна у него уже в кармане, он обнаружил, что Волгрейв не в силах ему его обеспечить. И если некогда он был великим мейстером, то сейчас с тем же успехом пачкал свои штаны, а с полгода назад несколько послушников обнаружили его плачущим в Библиотеке, не в состоянии найти обратную дорогу к себе в палаты. Теперь на месте Волгрейва под железной маской заседал мейстер Гормон, тот самый, кто однажды застукал Пэта за воровством.

За рекой в яблоневом саду запел соловей. Эти сладкие звуки были настоящим бальзамом после бесконечных повседневных вороньих криков и карканий. Белые вороны знали его имя, и едва завидев его начинали его выкрикивать, так что ему хотелось выть: «Пэ?эт, Пэ?эт, Пэ?эт». Эти белые птицы были настоящей гордостью архмейстера Волгрейва. Он даже пожелал, чтобы после смерти его тело отдали им на съедение, но Пэт подозревал, что при этом они съедят и его самого.

Возможно из?за жутко крепкого сидра – не стоило ему напиваться, но Аллерас так и так проставлялся за свое медное звено цепи, да и жжение из?за чувства вины нужно было чем?то залить – но соловьиные трели казалось выводили «золото за железо, золото за железо, золото за железо». Это казалось странным, потому что именно так той ночью выразился незнакомец, когда Рози свела их вместе.

– Кто ты? – спросил его Пэт, и человек ответил:

– Я – алхимик. Я могу превращать железо в золото. – И в тот же миг в его руке появился золотой, который заплясал между пальцами, желтое золото мягко поблескивало в свете свечей. На одной стороне монеты был трехглавый дракон, на реверсе лик какого?то давно умершего короля.

«Золото за железо», – вспомнил Пэт, – «другого такого случая не представится. Ты ее хочешь? Ты ее любишь?»

– Я не вор, – ответил он человеку, назвавшемуся алхимиком, – я послушник Цитадели.

Алхимик склонил голову и промолвил:

– Если ты вдруг передумаешь, я вернусь сюда со своим драконом ровно через три дня.

Три дня прошли. Пэт вернулся в «Перо и Кружку», все еще не решив, кто же он, но вместо алхимика обнаружил в таверне Молландера, Армена и Руна в паре со Сфинксом. Чтобы не привлекать к себе внимания ему пришлось присоединиться к ним.

Двери «Пера и Кружки» никогда не закрываются. За шестьсот лет, что таверна стоит на острове посреди Медовухи, она ни разу не прерывала торговлю своим товаром. И хотя высокое бревенчатое строение уже покосилось к югу, как порой бывает кренятся вбок послушники, выпившие лишнего, однако Пэт ни капли не сомневался, что здание простоит еще столько же, и будет все также продавать свой жутко крепкий сидр морякам и речникам, певцам и кузнецам, священникам и принцам, а также будущим послушникам и служкам Цитадели.

– Старый город – это еще не весь мир, – слишком громко заявил Молландер. Он был сыном рыцаря, и был пьян как только возможно напиться. С тех пор, как они сообщили ему новость о гибели его отца в битве на Черноводной, он напивался почти каждую ночь. Даже в Старом городе, в безопасности за городской стеной и в дали от битв, война Пяти Королей коснулась всех… хотя архмейстер Бенедикт настаивал, что ее нельзя было называть войной пяти королей, так как Ренли Баратеона убили еще до того, как себя короновал Бэйлон Грейджой.

– Отец мне всегда говорил, что мир куда больше рыцарского замка, – продолжил Молландер. – Возможно драконы наипоследняя вещь, какую можно отыскать в Карсе, Асшайе и Йи Ти. Но эти байки, которые рассказывают матросы…

– … остаются морскими байками, – закончил за него Армен. – На то они и матросы, дорогой друг Молландер. Пойдем в порт вместе и клянусь, мы найдем пару матросов, которые расскажут что переспали с русалкой, или целый год жили в брюхе у кита.

– А как узнать, что это не так? – Молландер расшвыривал траву ногой в поисках других яблок. – Чтобы разоблачить вруна, тебе пришлось бы самому побывать в брюхе у кита. Скажем один матрос мог соврать, верно, и даже посмеяться, но когда четверо гребцов с разных кораблей твердят одно и тоже, только разными словами…

– Они твердят не одно и тоже, – возразил Армен. – Драконы в Асшае, драконы в Карсе, драконы в Миэрине, в Дотраке, драконы освобождают рабов… каждый рассказывает о разном.

– Только в деталях, – напившись, Молландер становился еще упрямее, и даже будучи трезвым он был непробиваем. – Все твердят о драконах и о прекрасной юной королеве.

Единственный дракон, который волновал Пэта был сделан из желтого золота. И ему было интересно, что случилось с алхимиком. – «Три дня. Он обещал быть здесь».

– Вон яблоко, возле твоего сапога, – крикнул Аллерас Молландеру. – а у меня в колчане еще есть парочка стрел.

– Да пошел ты со своим колчаном, – Молландер поднял плод. – Да оно насквозь червивое, – пожаловался он, но тем не менее бросил его вдаль. Стрела попала в него когда оно уже начало падать и рассекла плод ровно на двое. Одна половинка упала на конек, скатилась по скату, подпрыгнула и упала в футе от ноги Армена.

– Если червя разрезать надвое, то получится два червяка, – оповестил служка всю компанию.

– Если б такое срабатывало с яблоками, то все забыли бы о голоде, – улыбнувшись одной из своих легких улыбок, сказал Аллерас. Сфинкс всегда улыбается, словно знает в чем соль шуток. Это придавало его лицу злобный вид, учитывая его острый подбородок, вдовий утес[1] и плотную шапку коротко стриженных вороных кудрей.

Аллерас станет мейстером. Он пробыл в Цитадели всего год, но уже выковал три звена своей мейстерской цепи. У Армена звеньев может и больше, но на каждое у него ушло по году. И все же, он тоже станет мейстером. Рун и Молландер оставались голошеими послушниками, но Рун?то был еще совсем ребенок, а Молландер учебе предпочитал выпивку.

Пэт же…

В Цитадели он пробыл уже пять лет, прибыв сюда, когда ему едва исполнилось три?надесять лет, но его шея все также оставалась голой, как в первый день прибытия с запада. Дважды он был буквально на пороге. В первый раз он выступал перед архмейстером Ваэллином демонстрируя свои знания в искусстве небес. Вместо этого он узнал, за что Ваэллин получил прозвище Уксус. Два года у него ушло на то, чтобы набраться храбрости для второй попытки. На этот раз он записался к довольно старому архмейстеру Иброзу, купившись на его мягкий голос и умелые руки, но вздохи Иброза были почти столь же болезненны, как острый язык Ваэллина.

– Одно последнее яблоко, – пообещал Аллерас, – и я расскажу вам, что я думаю об этих ваших драконах.

– И что ты такого можешь знать, чего не знаю я? – проворчал Молландер. Он углядел яблоко на ветке, подпрыгнул, ухватил его и бросил. Аллерас оттянул тетиву до уха и грациозно повернулся, следя за летящей целью. Он спустил стрелу в тот же миг, когда яблоко начало падать.

– Ты всегда промахиваешься напоследок, – заметил Рун.

Целехонькое яблоко упало в реку.

– Видал? – сказал он.

– В день, когда сбиваешь все, ты перестаешь совершенствоваться, – Аллерас снял тетиву со своего длинного лука и убрал его в кожаный футляр. Лук был вырезан из сердцевины золотого дерева, редкого и легендарного дерева с Летних Островов. Пэт как?то раз попробовал его натянуть, но не сумел. – «Сфинкс выглядит слабаком, но у него крепкие руки, хоть и худые», – отметил он, когда Аллерас перекинул ногу через скамью и ухватил свою чашу.

– У дракона три головы, – с неуловимым дорнийским акцентом объявил он.

– Это такая загадка? – поинтересовался Рун. – В сказках сфинксы всегда говорят загадками.

– Никаких загадок, – буркнул Аллерас, прихлебывая вино. Все остальные взяли себе по кружке ядреного сидра, которым славилась таверна, но он предпочитал ему странные сладкие вина своей родины. Даже в Старом городе невозможно было достать такие вина подешевле.

Сфинксом Аллераса прозвал Ленивый Лео. Сфинкс – это что? Немного того, немного сего: лицо человека, тело – льва, и орлиные крылья в придачу. Аллерас был таким же. Его отцом был дорниец, а мать – темнокожей уроженкой Летних Островов. Его собственная кожа была темной, как древесина тика. И как у цитадельских сфинксов из зеленого мрамора у него тоже были глаза цвета оникса.

– Да, ни у одного дракона нет трех голов, если не считать гербы на щитах и флагах! – твердо отрезал Армен?Служка. – Это такая геральдическая выдумка, вот и все. Кроме того, все Таргариены погибли.

– А вот и не все, – заявил Аллерас. – У Попрошайки была сестра.

– Я думал это ее голову разбили о стену, – удивился Рун.

– Нет, – возразил Аллерас. – То был сын принца Рейегара. Это ему разбили голову храбрецы Льва Ланнистера. А мы говорим о сестре Рейегара, родившейся на Драконьем Камне перед его штурмом. О той, кого назвали Дейенерис.

– Бурерожденная. Теперь я вспомнил. – Молландер поднял свою кружку, расплескав оставшийся сидр. – Ну, так выпьем за нее! – Он сделал глоток, грохнув пустой кружкой по столешнице, рыгнул и вытер рот тыльной стороной ладони: – А где Рози? Наша законная королева достойна еще одной порции сидра, что скажете?

Армен Служка встревожено оглянулся.

– Придержи язык, дурак. Лучше даже не шутить с подобными вещами. Никогда не знаешь, кто мог подслушать. У Паука повсюду уши.

– А! Не намочи штаны, Армен. Я же предлагаю выпить, а не бунтовать.

Пэт услышал смешок, и тихий, хитрый голосок за спиной:

– Я всегда знал, что ты предатель, Попрыгунчик. – Ленивый Лео стоял, привалившись к опоре древнего дощатого моста. На нем был атласный камзол в зеленую и золотую полоску и черный шелковый полуплащ, скрепленный на плече застежкой в виде нефритовой розы. Судя по цвету растекшихся на его груди красных пятен, он до краев набрался вина. Прядь светло?пепельных волос закрывала один его глаз.

Увидев его, Молландер ощетинился.

– Ну и подавись. Проваливай. Тебя сюда не звали. – чтобы его успокоить Аллерас положил руку ему на плечо, а Армен нахмурился.

– Лорд Лео. Я слышал, тебя должны были держать в Цитадели еще…

– …еще три дня, – пожав плечами, закончил Лео. – Перестан утверждает, что миру сорок тысяч лет. Моллос – что пятьсот тысяч. Что значат какие?то три дня? – Несмотря на то, что на террасе было полно свободных столов, Лео уселся к ним. – Закажи для меня чашу золотого арборского, Попрыгунчик, и, возможно, я не стану рассказывать отцу про твой тост. В «Пестрой Угрозе» у меня закружилась голова и я потратил своего последнего оленя на ужин. Свиная грудинка в сливовом соусе, нашпигованная каштанами и белыми трюфелями. Что поделаешь? Всем надо кушать. А что тут у вас, парни?

– Баран, – промычал Молландер. Его голос не показался довольным. – Мы удовольствовались вареной бараниной.

– Уверен, он очень сытный, – Лео обернулся к Аллерасу. – Сын лорда должен быть приветливее, Сфинкс. Я понимаю, ты заполучил свое медное звено. Я, пожалуй, за это выпью.

Аллерас вернул ему усмешку.

– Я заказываю только друзьям. И я не сын лорда, я уже тебе говорил. Моя мать была купчихой.

Карие глаза Лео заблестели от вина и злобы.

– Твоя мать была обезьяной с Летних Островов. Дорнийцы трахают все, что найдут с дыркой между ног. Не принимай на свой счет. Ты может и темный, как орех, но ты, по крайней мере, моешься, не то, что наш пятнистый свинтус. – И он махнул рукой в сторону Пэта.

«Если я ударю его кружкой, то выбью ему половину зубов», – решил Пэт. Пятнистый свинтус Пэт был героем тысячи анекдотов – добросердечный и пустоголовый мужлан, который всегда обводил вокруг пальца встреченных жирных лордов, надменных рыцарей и напыщенных септонов. Каким?то образом его тупость оборачивалась своего рода неотесанным хитроумием. Все истории заканчивались либо тем, что Пятнистый Пэт оказывался на троне лорда или в постели с какой?нибудь из рыцарских дочек. Но это все анекдоты. В реальной жизни толстый парень никогда не оказывался сверху. Порой Пэту казалось, что мать сильно его ненавидела, раз нарекла его подобным именем.

Аллерас больше не улыбался.

– Ты об этом пожалеешь.

– Вот как? – удивился Лео. – И как я смогу извиниться с пересохшим от жажды горлом?..

– Ты каждым словом позоришь свой род, – ответил ему Аллерас. – И ты настоящий позор для Цитадели, потому что являешься одним из нас.

– Да, я знаю. Ну так закажи мне вина, чтобы я мог смыть им свой позор.

Тут вступился Молландер:

– Я бы вырвал твой язык с корнем.

– Правда? Тогда, как же я смогу рассказать вам о драконах? – снова пожал плечами Лео. – У полукровки есть на это право. Дочка Безумного короля жива и она высидела трех драконов.

– Трех? – остолбенел Рун.

Лео похлопал его по руке:

– Больше двух и меньше четырех. На твоем месте я бы не стал пытаться получить золотое звено, парень.

– Отстань от него, – пригрозил Молландер.

– Какой галантный Попрыгунчик. Как пожелаешь. Каждый сходящий с корабля, проплывшего сотню лиг от Кварта болтает о драконах. Парочка?другая даже скажут, что лично их видели. Маг склонен им верить.

Армен недоверчиво скривил губы.

– Марвин не в себе. Архмейстер Перестан первый, кто тебе это подтвердит.

– И архмейстер Риам тоже, – подхватил Рун.

Лео зевнул:

– Вода мокрая, солнце теплое, а овцы боятся мастиффа.

«У него припасена кличка для каждого», – подумал Пэт, но он не мог отрицать, что Марвин больше похож на мастиффа, чем на мейстера. – «Словно хочет тобой закусить». – Маг не был похож на прочих мейстеров. Поговаривали, что он якшался со шлюхами и бродячими колдунами, разговаривал с волосатыми иббенийцами и с чернокожими жителями Летних Островов на их родных языках, и приносил жертвы странным богам в маленьких матросских молельнях у причалов. Кто?то говорил, что видел его в трущобах, в крысьих норах и черных борделях, общающимся с лицедеями, певцами, наемниками и даже с нищими. Кое?кто даже шептался, что он однажды забил человека собственными руками.

Когда Марвин вернулся в Старый город, проведя на востоке восемь лет, составляя карту дальних стран и разыскивая редкие книги, изучив колдовство и искусство ловцов теней, Уксус Ваэллин назвал его «Магом». К неудовольствию Ваэллина, новое имя быстро облетело весь Старый город и вошло в обиход. «Оставьте заклинания и молитвы священникам и септонам, и направьте ваш разум на изучение правды, которую можно проверить». – однажды заявил Пэту архмейстер Риам. Но у Риама и кольцо, и посох, и маска из желтого золота, а в его цепи недостает звена из валирийской стали.

Армен уставил свой нос на Ленивого Лео. Его нос отлично для этого подходил – он был длинный, тонкий и крючковатый.

– Архмейстер Марвин верит в массу чудных вещей, – заявил он. – но у него нет доказательств существования драконов, как и у Молландера. Только новые матросские байки.

– Ошибаешься, – возразил Лео. – В палатах Мага загорелись стеклянные свечи.

Над залитой светом факелов террасой повисла тишина. Армен вздохнул и покачал головой. Молландер заржал. Сфинкс внимательно изучал Лео большими темными глазами. Рун выглядел растерянным.

Пэт знал немного об этих стеклянных свечах, хотя никогда не видел, как они горят. Это был самый плохо сохраняемый секрет Цитадели. Говорили, что их привезли в Старый город из самой Валирии за тысячу лет до Ужаса. Он слышал, что их всего четыре: одна зеленая и три черных, и все длинные и перекрученные.

– А что это за стеклянные свечи? – спросил Рун.

Армен Служка прочистил горло:

– В ночь перед принятием клятв служка должен провести ночь в хранилище. Никаких свечей, ламп, факелов и прочих светильников… только свеча из обсидиана. Он должен провести ночь в темноте, пока не сможет зажечь свет в этой свече. Некоторые пытались. Дураки и тупицы из тех, что изучали так называемые высшие таинства. Часто они резали себе пальцы до костей о грани свечей, которые как утверждают острые, словно бритва. И потом с кровоточащими руками им приходилось ждать до рассвета, размышляя о провале. Те, что поумнее отправлялись спать, или проводили ночь в молитве, но каждый год находится несколько идиотов, которые пытаются их зажечь.

– Да, – Пэт слышал подобные истории. – Но какой прок от свечей, которые не дают света?

– Это урок, – ответил Армен. – Последний урок, который мы должны выучить перед тем, как закончим наши мейстерские цепи. Стекло свечи предназначено олицетворять истину и учение, редкость, красоту и его хрупкость. То, что эта вещь представлена в форме свечи должно напоминать нам, что мейстер должен нести свет всюду, где бы он ни служил, а ее острые грани напоминание о том, что знания могут быть опасны. Умные люди могут стать высокомерными, но мейстер должен всегда оставаться скромным. И стеклянная свеча призвана напоминать нам обо всем этом разом. Даже после принесения клятв, обретения цепи и поступления на службу, мейстер будет вспоминать темноту своего одиночества, и тщетность своих попыток зажечь стеклянную свечу… потому, что даже имея знания, не все в этом мире возможно.

Ленивый Лео расхохотался:

– Невозможно для тебя, хотел ты сказать. Я своими глазами видел, как эта свеча горела!

– Я не сомневаюсь, ты видел как горели несколько свечей, – спокойно ответил Армен, – возможно, свечи из черного воска.

– Я знаю, что я видел. Свет был странным и очень ярким. Куда ярче, чем может дать любая восковая или сальная свеча. От нее получались странные тени и пламя никогда не мерцало, даже когда в двери за моей спиной дули сквозняки.

Армен скрестил на груди руки.

– Обсидиан не может гореть.

– Драконье стекло, – вставил Пэт: – маленький народ называет его драконьим стеклом. – Почему?то это показалось ему важным.

– Да, – улыбнулся Аллерас Сфинкс, – и если в мир снова пришли драконы…

– Драконы и еще что?то темное, – сказал Лео. – Овечки закрывают глаза, но мастифф видит истину. Просыпаются древние силы. Тени движутся. Грядет век чудес и ужаса, век богов и героев. – Он потянулся, улыбнувшись им своей ленивой ухмылкой. – Я бы сказал, за это стоит выпить.

– Мы уже достаточно набрались, – ответил Армен. – Рассвет уже гораздо ближе, чем нам бы хотелось, и у архмейстера Иброза лекция о свойствах мочевины. Тем, кто собрался ковать серебряное звено неплохо было бы послушать.

– Держитесь подальше от меня со своими склянками и дегустациями мочи, – отмахнулся Лео. – Что до меня, то я предпочитаю дегустировать золотое арборское.

– Если б передо мной был выбор пить мочу или слушать тебя, то я бы предпочел мочу. – Молландер оттолкнулся от стола. – Пошли, Рун.

Сфинкс потянулся за своим луком.

– А мне пора спать. Может, мне приснятся драконы и стеклянные свечи?

– Что, все уходите? – фыркнул Лео. – Ну что ж. Рози?то останется. Возможно, я разбужу нашу маленькую конфетку и сделаю из нее женщину.

Аллерас заметил выражение лица Пэта.

– Если у него нет даже медного гроша, чтобы заплатить за выпивку, то золотого для девушки у него и подавно нет.

– Точно, – согласился Молландер. – Кроме того, чтобы сделать из девушки женщину требуется быть мужчиной. Пошли, Пэт. Старый Волгрейв встает с первыми лучами солнца. Ему скоро понадобится твоя помощь.

«Если только он сегодня сможет вспомнить, кто я такой», – Архмейстер Волгрейв без труда мог отличить одного ворона от другого, но не мог справиться с людьми. Порой он считал Пэта кем?то по имени Криссен.

– Нет, – ответил он друзьям. – Я еще задержусь. – Заря еще не появилась. Алхимик все еще мог объявиться, и Пэт хотел быть на месте, если это все же произойдет.

– Ну как хочешь, – сказал Армен. Аллерас смерил Пэта кислым взглядом, затем закинул свой лук на плечо и зашагал следом за остальными к мосту. Молландер был так пьян, что не мог идти самостоятельно, не опираясь на плечо Руна. Цитадель была не так уж и далеко, будь вы ворон, но ни один из них вороном не был, а Старый город был запутанным лабиринтом, состоящим из улиц, перекрестков, переулков, и закоулков.

– Осторожнее! – услышал Пэт голос Армена, когда следом за ними сомкнулась стена тумана. – Здесь влажно, а доски скользкие.

Когда они ушли, Ленивый Лео через стол кисло посмотрел на Пэта.

– Как жалко. Сфинкса похитили со всем серебром, бросив меня на Пятнистого свинтуса Пэта. – Он потянулся, зевнув. – Как там поживает наша любимица Рози, приятель?

– Спит, – кратко ответил Пэт.

– Наверняка голая, – осклабился Лео. – Думаешь она взаправду стоит дракона? Когда?нибудь я это проверю.

Пэт это отлично знал, поэтому не стал отвечать.

Но Лео и не нужен был его ответ.

– Когда я порву ей целку, ее цена сразу упадет, и даже такой свин, как ты сможет найти на нее пару монет. Ты должен быть мне благодарен.

«Я должен тебя убить», – подумал Пэт, но он еще не настолько был пьян, чтобы решиться расстаться с жизнью. Лео умел драться на кулаках, и о нем было известно, что он отлично владел мечом и кинжалом. И даже если бы Пэту как?то посчастливилось его убить, это все равно означало бы расставание с собственной головой. У Лео было два имени, в то время как у Пэта только одно, и второе было Тирелл. Сир Морин Тирелл, командующий городской стражей Старого города был отцом Лео. Мейс Тирелл, лорд Хайгардена и Защитник Юга приходился сиру Морену кузеном. И старейшина Старого города, Лорд Лейтон из Хайтауэра, который среди своих многочисленных титулов числил «Хранитель Цитадели», был знаменосцем Тиреллов.– «Ну его», – решил про себя Пэт.– «Он мелит все это лишь бы мне досадить».

Туман на востоке стал светлеть. – «Светает», – понял Пэт. – «Рассвет уж близится, а алхимика все нет». – Он не знал – плакать ему или смеяться. – «Останусь ли я вором, если положу эту штуку назад и никто не узнает?» – Вот и еще один вопрос, на который он не знал ответа, как и на те, которые ему задавали Иброз и Ваэллин.

Едва он оторвал свой зад от лавки и встал на ноги, как вся сокрушительная мощь треклятого сидра разом навалилась на его голову. Ему пришлось схватиться за столешницу, чтобы не упасть.

– Отстань от Рози, понял? – бросил он, удаляясь. – Отстань, иначе я тебя убью.

Лео Тиррел отбросил прядь волос со лба, открыв второй глаз.

– Я не дерусь на дуэлях со свиньями. Проваливай!

Пэт повернулся и вышел с террасы. Подошвы скользили на мокрых досках древнего моста. Когда он добрался до противоположной стороны, небо на востоке уже стало розоветь. – «Мир велик», – твердил он про себя. – «Если я достану осла, я смогу странствовать по Семи Королевствам, лечить народ и стричь волосы. Я бы мог сесть на корабль, даже записаться гребцом, и уплыть в Кварт к Нефритовым воротам, чтобы самому увидеть этих проклятых драконов. И мне нет нужды возвращаться к старому Волгрейву с его воронами».

Но странным образом ноги понесли его к Цитадели.

Когда первый луч солнца пробил облака на востоке, с Морской Септы в порту зазвонили утренние колокола. Мгновением позже к ней присоединилась Септа Лорда, потом Семь Храмов из садов вдоль Медовухи, и наконец Звездная Септа, в которой за тысячу лет до прихода Аэгона в Королевскую Гавань сидел Верховный Септон. Вместе, они создавали внушительный оркестр. – «Но даже они не могут сравниться с одним крохотным соловьем».

За колокольным звоном он мог различить пение. Каждое утро с первыми лучами солнца красные жрецы собирались у причалов, чтобы воздать хвалу солнцу за стеной своих скромных храмов. – «Ночь темна и ужасна», – Пэт слышал их слова сотни раз, их призывы к богу Р’гллору защитить их от тьмы. Что до него, то Семерых ему было больше чем достаточно, но он слышал, что Станнис Баратеон принял эту веру и служит теперь ночным огням. Он даже поместил огненное сердце Р’гллора на свои знамена вместо королевского оленя. – «Если он сядет на Железный Трон, нам всем придется разучить слова молитвы красных жрецов». – Подумал Пэт, но это было маловероятно. Тайвин Ланнистер разбил Станниса вместе с его Р’гллором на Черноводной, а скоро добьет его окончательно и поместит голову Баратеона на пику над воротами в Королевской Гавани.

По мере того как туман исчезал, вокруг него из предрассветного полумрака появлялся Старый город. Пэт ни разу в жизни не видел Королевской Гавани, но знал, что это был город глинобитных мазанок, грязных улиц, соломенных крыш и деревянных лачуг. Старый город был выстроен из камня, и все его улицы были мощеные камнем, включая самые последние переулки. В рассветных лучах вид города был прекрасен. Западный берег Медовухи, здания Гильдий, протянувшиеся вдоль берега, словно дворцы. Вверх по течению по обе стороны от реки вырастали купола и башни Цитадели, нависая над домами и палатами. Вниз, за черными стенами из мрамора, за арочными окнами Звездной Септы находились дома священников, словно малые дети, собравшиеся у подола старой вдовы.

А за ней, там, где Медовуха разливалась в Шепчущий Залив, высился Хайтауэр, чьи огни могли соперничать с рассветом. С того места, где она возвышалась над утесами Острова Битвы, ее тень разрубала город словно меч. Родившиеся и выросшие в Старом городе могли сказать точно, когда падет ее тень. Кое?кто говорил, что знал человека, который смог разглядеть с ее вершины весь путь вплоть до Стены. Возможно, именно поэтому Лорд Лейтон спускался вниз лишь раз в десять лет, предпочитая править городом из?за облаков.

Мимо Пэта прогремела телега мясника, направляясь вниз к реке, в ней повизгивали пять поросят. Убравшись с дороги, он как раз избежал иной угрозы – какая?то горожанка как раз выливала из окна содержимое ночного горшка. – «Когда я стану мейстером, я обзаведусь лошадью», – решил он. Тут он споткнулся о булыжник и спросил себя, кого он дурачит. У него не будет ни цепи, ни места за столом лорда, ни высокой белой лошади. Его жизнь пройдет в выслушивании вороньего карканья и стирке замаранных подштанников архмейстера Волгрейва.

Он еще стоял на колене, пытаясь отскрести грязь со своей одежды, когда услышал как голос произнес:

– Доброе утро, Пэт.

Над ним возвышался алхимик.

Пэт выпрямился.

– Третий день… ты сказал, что будешь ждать в «Пере и Кружке».

– Ты был там с друзьями. Я не стал встревать в вашу дружескую беседу. – На алхимике был простой без отделки коричневый дорожный плащ с капюшоном. Восходящее над крышами солнце оказалось как раз за его плечом, поэтому различить лицо под капюшоном не представлялось возможным. – Так что ты решил? Кто ты?

«Ему так необходимо, чтобы я ответил?»

– Полагаю, я вор.

– Я так и думал.

Самое сложное было позади – на карачках залезть под кровать архмейстера Волгрейва за шкатулкой. И хотя она была сделана на совесть и обита железом, ее замок был сломан. Мейстер Гормон подозревал в этом Пэта, но это было не так. Волгрейв сам сломал его после того, как потерял ключ, открывавший шкатулку.

Внутри Пэт нашел кошель серебряных оленей, клок светлых волос, перевязанных лентой, раскрашенный миниатюрный портрет женщины похожей на Волгрейва (даже с усами), и рыцарскую перчатку из чешуйчатой стали. Волгрейв заявлял, что она некогда принадлежала принцу, но не мог припомнить какому. Когда Пэт ее потряс, из нее на пол вывалился ключ.

«Если я его подберу, то стану вором». – вспомнил он свои мысли. Ключ был древним и сделан из черного железа, возможно им можно открыть любую дверь Цитадели. Подобные ключи есть только у архмейстеров. Прочие носят их при себе или прячут в надежном месте, но если считать, что Волгрейв свой спрятал, то уж больше его точно никто не найдет. Пэт схватил ключ и уже был на полпути к дверям, когда вернулся за кошелем с серебром. Вор есть вор, чтобы он ни украл – одну монетку или целый мешок. – «Пэ?эт», – раздалось следом за ним карканье белого ворона.– «Пэ?эт, Пэ?эт, Пэ?эт».

– Где мой дракон? – спросил он алхимика.

– Только если у тебя есть то, что мне нужно.

– Дай мне. Я должен посмотреть, – Пэт вовсе не желал быть обманутым.

– Набережная не самое подходящее для этого место. Идем.

У него не было времени обдумать такой поворот, взвесить варианты. Алхимик уже удалялся. Пэту пришлось либо последовать за ним, либо потерять и дракона и Рози, навсегда. Он пошел следом. По пути он запустил руку в рукав. Он чувствовал ключ, который спокойно лежал внутри скрытого кармана, который он самостоятельно смастерил. Платье мейстера полно разнообразных карманов. Он знал это еще будучи младенцем.

Ему пришлось поторопиться, чтобы поспевать за длинными шагами алхимика. Они прошли вниз по улице, завернули за угол, прошли через старый Воровской Рынок, свернули в Тряпичный переулок. Наконец мужчина свернул в другой переулок, который был уже предыдущего.

– Достаточно, – сказал Пэт. – Никого нет. Давай решим все тут.

– Как хочешь.

– Я хочу своего дракона.

– Изволь, – в его руке появилась монета. Она снова протанцевала по костяшкам пальцев алхимика, как в тот раз, когда Рози свела их вместе. В утреннем свете блестел пляшущий дракон, озаряя руки алхимика золотистым свечением.

Пэт выхватил его из рук. Золото оказалось теплым на ощупь. Он вложил его в рот и попробовал на зуб, как он видел, делали другие. Сказать по правде, он не был уверен, каким должно быть золото на вкус, но он не хотел показаться дурачком.

– Ключ? – спокойно спросил алхимик.

Что?то заставило Пэта забеспокоиться. – Ты хочешь украсть какую?то книгу? – Некоторые древние свитки Валирии, которые хранились в подземном хранилище, были единственными сохранившимися копиями на свете.

– Нет. То, что нужно мне, не твое дело.

– Нет.

«Дело сделано», – про себя подумал Пэт. – «Вперед. Лети назад в Перо и Кружку, буди Рози поцелуем, и порадуй, что теперь она твоя». – Но он все равно остановился в нерешительности.

– Открой лицо.

– Как хочешь. – Алхимик отбросил капюшон.

Это был обычный мужчина, а его лицо было просто лицом. Лицо молодого мужчины, обыкновенное, с полными щеками и щетиной от бороды. На правой щеке белел елезаметный шрам. У него был крючковатый нос и копна темных курчавых волос, которые завивались возле ушей. Пэт не знал этого человека.

– Я тебя не знаю.

– Не знаешь.

– Кто ты?

– Странник. Никто. Поверь.

– Ох, – у Пэта кончился запас вопросов. Он вынул ключ и вложил в руку незнакомца, ощущая легкое головокружение, почти облегчение. – «Рози!» – напомнил он себе. – В расчете.

Он был на полпути к выходу из переулка, когда мостовая вдруг закачалась у него под ногами. – «Камни мокрые и скользкие», – решил он, но это было не так. Он ощутил как в груди заколотилось сердце. – Что такое? – спросил он себя. Его ноги подкосились, став ватными. – Не понимаю.

– И не поймешь, – произнес печальный голос за спиной.

Мостовая бросилась ему навстречу с поцелуем. Пэт пытался позвать на помощь, но и его голос отказал ему.

Его последняя мысль была о Рози.

Пророк

Когда Пророку сообщили о смерти короля, он топил людей на Большом Вике.

Утро было мрачное и холодное, море было свинцового цвета в тон небу. Первая тройка бесстрашно пошла к Утонувшему Богу, но вера четвертого была не столь крепка, и когда его легкие взмолились о воздухе, он начал сопротивляться. Стоя по пояс в воде, Эйэрон взял обнаженного мальчика за плечи и погрузил его голову обратно, не позволив сделать вздох.

– Смелее, – сказал он. – Из моря мы пришли – в него и вернемся. Открой рот и выпей божье благословение. Наполни свои легкие водой, чтобы умереть и возродиться. В сопротивлении нет смысла.

То ли мальчик не мог его слышать из?под воды, то ли он окончательно расстался с верой. Он принялся брыкаться так отчаянно, что Эйэрону пришлось позвать на помощь. Четверо из его утопленников вошли в воду, чтобы помочь удержать негодника под водой. – Господь Бог, утонувший за нас, – глубоким, словно море, голосом молился жрец, – Позволь Эммонду – твоему верному слуге возродиться из моря, как возродился ты сам. Благослови его солью, благослови его камнем, благослови его сталью.

Наконец, все было кончено. Из его рта перестали вырываться пузырьки воздуха, и жизнь покинула его тело. Эммонд плавал лицом вниз в воде: бледный, холодный и спокойный.

В этот момент Мокроголовый осознал, что к его утопленникам на покрытом галькой берегу присоединились три всадника. Эйэрон узнал Спарра – старика с водянистыми глазами и похожим на топор лицом, слово которого, сказанное вибрирующим голосом, являлось законом в этой части Большого Вика. С ним был его сын, Стеффарион, вместе с другим юношей, чей темно красный, подбитый мехом плащ был заколот на плече застежкой в виде черного с золотом боевого рога Гудбразеров. – Явно один из сыновей Горольда, – с первого взгляда определил жрец. После дюжины дочерей жена Гудбразера наконец родила ему трех высоких сыновей. Говорили, что никто не может отличить их друг от друга. Эйэрон Мокроголовый не стал и пытаться. У него не было времени выяснять – был это Грейдон, Гормонд или Гран.

Он выкрикнул короткий приказ, и его утопленники подхватили мальчишку за руки и за ноги, и вынесли за линию прибоя. Жрец последовал за ними, обнаженный, если не считать набедренной повязки из шкуры тюленя, прикрывавшей его мужское достоинство. Покрытый гусиной гожей от холода и каплями воды, он вернулся на берег по холодному мокрому песку и гальке. Один из его утопленников передал ему груботканую тяжелую робу, окрашенную в зеленых, синих и серых цветах моря и Утонувшего Бога. Эйэрон надел платье и распустил волосы. Они были темные и влажные, их еще ни разу не коснулось лезвие, с тех самых пор, когда его возродило море. Они падали на его плечи словно плетенный из веревок плащ, свешиваясь ниже пояса. Кроме того, Эйэрон вплетал ленты водорослей в свои волосы и в нестриженую бороду.

Его утопленники встали в круг, центром которого служил утонувший мальчишка и начали молиться. Норджен двигал его руки, в Рас встал над ним, надавливая на его грудь, но оба посторонились, освободив место для Эйэрона. Он раздвинул холодные губы мальчика пальцами и подарил ему поцелуй жизни снова, снова и снова, пока у него изо рта не хлынула морская вода. Мальчик начал кашлять и плеваться, открыв полные ужаса глаза.

Еще один вернулся. Для него это было знаком благоволения Утонувшего Бога. Каждый жрец иногда терял людей, даже сам Тарл Трижды Утопленный, святость которого, в свое время, была оценена столь высоко, что его избрали короновать короля. Но никогда Эйэрона Грейджоя. Он был Мокроголовым – тем, кто видел подводные чертоги бога и вернулся, чтобы о них рассказать остальным. – Встань, – приказал он отплевывающему воду мальчику, похлопав его по обнаженной спине. – Ты утонул и вернулся. То, что мертво, умереть не может.

– Оно лишь восстает вновь. – Мальчик отчаянно кашлял, извергая новую воду. – Восстает вновь. – Каждое слово доставляло боль, но таков мир. Чтобы жить, мужчина должен сражаться. – Восстанет вновь. – Эммонд поднялся на дрожащие ноги. – Сильнее и крепче, чем прежде.

– Теперь ты принадлежишь богу, – сказал ему Эйэрон. Другие утопленники собрались вокруг, чтобы дружески приветствовать его, похлопывая по плечу и поцеловать. Один из них помог надеть сине?зелено?серое облачение из грубой шерсти. Другой – вручил ему дубинку из принесенного морской водой дерева. – Отныне ты принадлежишь морю, и оно тебя вооружает, – сказал ему Эйэрон. – Мы молимся о том, чтобы ты яростно сражался этой палицей со всеми врагами нашего бога.

Только затем жрец обратился к всадникам, наблюдавшим за церемоний из седел. – Вы явились, чтобы утонуть, милорды?

Спарр закашлялся. – Я был утоплен еще мальчишкой, – ответил он, – и мой сын в день именин.

Эйэрон фыркнул. Он не сомневался в том, что Стеффарион Спарр был отдан Утонувшему Богу вскоре после рождения. Но ему было известно и то, как это происходило: быстрое погружение в ванну с морской водой, которого едва хватает, чтобы омочить голову младенца. Неудивительно, что железные люди, те, кто, однажды правили всюду, где был слышен звук волн, оказались покорены. – Это – не настоящее утопление, – сказал он всадникам. – Тот, кто не умирает на самом деле, не может надеяться на воскрешение. Зачем же вы явились, если не собирались доказать свою веру?

– Сын Лорда Горольда разыскивал тебя, чтобы сообщить тебе новости. – Спарр указал на юношу в красном плаще.

На первый взгляд ему было не больше шесть?на?десять лет. – Ага, и который ты? – поинтересовался Эйэрон.

– Гормонд. Гормонд Гудбразер, если угодно милорду.

– Это Утонувшему Богу нам следует угождать. Был ли был утоплен, Гормонд Гудбразер?

– В день принятия имени, Мокроголовый. Мой отец отправил меня разыскать тебя и отвести к нему. Он должен тебя видеть.

– Вот он я. Пусть Горольд приходит и любуется. – Эйэрон взял у Раса наполненный свежей морской водой кожаный мех. Жрец вытащил пробку и сделал глоток.

– Я должен доставить тебя в замок, – сидя в седле, настаивал молодой Гормонд.

Он боится промочить ноги. – Я должен служить моему богу. – Эйэрон Грейджой был пророком. Он терпеть не мог, когда какие?то мелкие лорды приказывали ему как какому?то рабу.

– К Горольду прилетела птица, – проронил Спарр.

– С Пайка, от мейстера, – подтвердил Гормонд.

Темные крылья, темные вести, – Вороны летят над солью и камнем. Если есть для меня новости, то говори.

– Эти новости только для твоих ушей, Мокроголовый, – ответил Спарр. – Это вовсе не то, чем я хотел бы поделиться с другими.

– Эти люди – мои утопленники, такие же слуги бога, как и я. У меня нет от них секретов, как и от моего бога, перед чьим священным морем я стою.

Всадники переглянулись. – Скажи ему, – согласился Спарр, и юноша в красном плаще собрался с духом. – – Король мертв, – произнес он просто. Два коротких слова, но при их звуке вздрогнуло само море.

В Вестеросе было четыре короля, но Эйэрону не пришлось уточнять, какой. Железными островами правил Бейлон Грейджой и никто другой. Король мертв. Как это возможно? Эйэрон видел своего старшего брата, вернувшись на Железные Острова из набега на Каменистый берег, меньше лунного цикла назад. Пока жрец был в отлучке, седые волосы Бейлона наполовину побелели, и горбился он сильнее, чем перед выходом в море. Но, несмотря на это, больным король не выглядел.

Эйэрон Грейджой выстроил свою жизнь на двух мощных опорах. Эти два коротких слова вышибли из?под его ног одну из них. Теперь у меня остался только Бог. Пусть он предаст мне сил и сделает неутомимым, как море. – Расскажи, как пришла к моему брату смерть.

– Его Величество шел через мост на Пайке, упал и разбился о скалы.

Твердыня Грейджоев стояла на расколотом на части утесе, и ее башни возвышались на вершине уходящих в море массивных каменных глыб. Арочные мосты, вырезанные из камня, и подвесные мосты из дерева на джутовых канатах связывали Пайк вместе. – Когда он упал, был шторм? – спросил Эйэрон.

– Да, – подтвердил юноша, – штормило.

– Его низверг Бог Штормов, – заявил жрец. Тысячелетиями продолжалась война между морем и небом. Из моря вышли железнорожденные и рыба, которая даже зимой служила им пищей, но шторма рождали только печаль и горе. – Мой брат Бейлон возвеличил нас вновь, чем и заслужил гнев Бога Штормов. Сейчас он пирует в водных дворцах Бога, где ему прислуживают морские девы, исполняя малейшую его прихоть. Значит нам, тем, кто остался на жалкой суше, нужно завершить его великий труд. – Он заткнул мех пробкой. – Я поговорю с твоим лордом?отцом. Сколько отсюда до Хамерхорна?

– Шесть лиг. Ты можешь ехать со мной в седле.

– Один сумеет добраться быстрее, чем двое. Отдай мне своего коня, и Утонувший Бог тебя благословит.

– Возьми мою лошадь, Мокроголовый, – предложил Стеффарион Спарр.

– Нет. Его скакун – крепче. Твоя лошадь, мальчик.

Юноша задумался всего на мгновенье, затем он спешился и отдал поводья Мокроголовому. Эйэрон вдел свою босую потемневшую ногу в стремя и оказался в седле. Он терпеть не мог лошадей – этих тварей с зеленых земель, из?за которых мужчины становились слабее, но сейчас у него не было иного выбора. Темные крылья, темные вести. Надвигался буря, ему это было отчетливо слышно в плеске волн, а они обычно не приносят ничего, кроме зла. – Ждите меня у Пебблитона, у башни Лорда Мерлина, – крикнул он своим людям, разворачивая коня.

Дорога оказалась нелегкой, сначала вверх по холмам, через леса и скалы, по узким тропам, осыпающимся под лошадиными копытами. Большой Вик был самым большим из Железных Островов, настолько, что владения некоторых из лордов не достигали священного моря. Горольд Гудбразер как раз был одним из им подобных. Его крепость стояла в месте, названном Прочные Скалы, далеко от царства Утонувшего Бога, как и все, что находилось на острове. Люди Горольда работали в горных шахтах, в темноте, царящей под землей. Некоторые проживали всю жизнь, так и не увидев соленой воды. Неудивительно, что эти люди были странными и даже неприятными.

По дороге Эйэрон размышлял о своих братьях.

Девять сыновей родились у Повелителя Железных Островов Квеллона Грейджоя: Харлон, Квентон и Донел – от первой жены, женщины из Каменного Древа. Бейлон, Эурон, Виктарион, Урригон и Эйэрон были сыновьями от второй жены рода Сандерли из Соленого Уступа. Третьей женой, Квеллон взял девушку из зеленых земель, родившую ему болезненного идиота, мальчика по имени Робин, про которого лучше не вспоминать. Жрец ничего не знал о Квентоне и Донеле, которые умерли еще в младенчестве. Харлона он помнил смутно, неподвижно сидящим с посеревшим лицом в комнате без окон, и что?то слабо бубнящим, пока серая хворь не превратила его язык и губы в камень. Придет день, и все мы четверо вместе с Урри, до отвала наедимся рыбы, пируя в водяных дворцах Бога.

Девять сыновей родились у Квеллона Грейджоя, но только четверо дожили до взрослого возраста. Такова воля этого холодного мира, в котором мужчины ловят рыбу, копают землю и умирают, пока женщины рожают им недолго живущих сыновей на ложе крови и боли. Эйэрон был последним и младшим из четырех Кракенов. Бейлон – старший и сильнейший, яростный и бесстрашный мальчик, живший с единственной целью – вернуть железнорожденным их древнюю славу. В десять лет он карабкался на Кремневые Скалы к полной приведений башне Слепого Лорда. В тринадцать он мог управляться с веслами корабля и танцевать танец пальцев не хуже любого островитянина. В пятнадцать, он плавал с Дагмером Щербатым, к Уступам и провел в набегах все лето. Там он убил своего первого человека и взял двух первых морских жен. В семнадцать, Бейлон стал капитаном собственного корабля. Он был тем, чем должен быть старший брат, хотя и никогда не удостаивал Эйэрона ничем, кроме презрения. Я был слаб и греховен, и презрение все, чего я заслуживал. Лучше уж быть презираемым Бейлоном Храбрым, чем заслужить любовь Эурона Вороний Глаз. Если возраст и горе с годами сделали Бейлона еще жестче, они же придали ему больше целеустремленности, чем у кого бы то ни было еще из ныне живущих. – «Он был рожден сыном лорда и умер королем, убитый ревнивым богом», – подумал Эйэрон, – «и теперь грядет буря, подобной которой еще не видели эти острова».

Уже давно стемнело, когда жрец увидел пронзавшие полумесяц своими железными шпилями укрепления Хамерхорна. Крепость Горольда была огромной, сложенной из громадных глыб, которые были взяты прямо из горы, служащей ей основанием. Под ее стенами, подобно черным, беззубым ртам зияли входы в древние пещеры и шахты. Железные ворота Хамерхорна были закрыты и крепко заперты на ночь. Эйэрону пришлось стучать в них камнем, пока от грохота не проснулся стражник.

Впустивший его юноша был копией Гормонда, у которого он одолжил лошадь. – Который ты? – поинтересовался Эйэрон.

– Гран. Мой отец ждет тебя внутри.

Зал был сырым, полным сквозняков и теней. Одна из дочерей Горольда поднесла жрецу рог эля. Другая пыталась раздуть тлевший очаг, дававший больше дыма, чем тепла. Сам Горольд Гудбразер тихо беседовал с тощим человеком, облаченным в серое платье хорошего покроя. У него на шее висела цепь, выкованная из нескольких металлов, что обличало в нем мейстера из Цитадели.

– Где Гормонд? – спросил Горольд, увидев Эйэрона.

– Возвращается пешком. Отправь женщин прочь, милорд. И мейстера тоже. – Он недолюбливал мейстеров. Их вороны были тварями Бога Штормов – и после смерти Урри он не доверял их целительству. Ни один стоящий мужчина не изберет себе жизнь раба, и не выкует для собственной шеи цепь.

– Гизелла, Гвин, оставьте нас, – коротко распорядился Гудбразер. – И ты, Гран. Мейстер Муренмур останется.

– Уйдет, – настаивал Эйэрон.

– Это мой дом, Мокроголовый. И не тебе приказывать, кому уйти, кому – остаться. Мейстер – останется.

– Он слишком долго прожил вдали от моря, – сказал себе Эйэрон. – Тогда уйду я, – ответил он Гудбразеру. Сухой тростник шелестел под его черными растрескавшимися ступнями, когда он развернулся и пошел прочь. Похоже, он зря скакал в такую даль ночью.

Эйэрон уже почти дошел до выхода, когда мейстер прокашлялся и сказал: – Эурон Вороний Глаз сел на Морской трон.

Мокроголовый обернулся. Зале внезапно показался холодным. Вороний Глаз был на другом конце мира. Бейлон выслал его два года назад, и поклялся, что возвращение будет стоить ему жизни. – Рассказывай, – хрипло выговорил он.

– Он высадился в Лордпорте спустя день после смерти короля, и предъявил свои права на замок и корону, как старший брат Бейлона, – начал свой рассказ Горольд. – Теперь он рассылает воронов, созывая капитанов и королей со всех островов к Пайку, чтобы склонить перед ним колени, как перед их королем.

– Нет. – Эйэрон Мокроголовый не тратил время на раздумья. – Только преданный богу человек может сидеть на Морском троне. Вороний Глаз не поклоняется ничему, кроме своей собственной гордости.

– Ты был на Пайке не так давно и видел короля, – продолжил Гудбразер. – Разговаривал ли с тобой Бейлон о престолонаследовании?

Да. Они беседовали в Морской Башне, слыша, как ветер ревел за окнами и о берег внизу без устали бьются волны. Бейлон в отчаянии качал головой оттого, что должен был рассказать ему Эйэрон про его последнего выжившего сына. – Как я и боялся, Волки сделали из него слабака, – сказал король. – Я молю бога, чтобы они убили его, и он не мог встать у Аши на пути. – В этом заключалась слепота Бейлона. Он видел в своей дикой, упрямой дочери себя, и верил, что она сможет стать его преемницей. Тут он был не прав, что и пытался ему втолковать Эйэрон. – Ни одна женщина никогда не сможет править железнорожденными, даже такая, как Аша, – настаивал он, но Бейлон был глух к тому, чего не хотел слышать.

Еще до того, как жрец смог ответить, вновь открыл рот мейстер. – По праву, Морской трон принадлежит Теону или Аше, в случае, если принц мертв. Таков закон.

– Это закон зеленой земли, – с вызовом ответил Эйэрон. – Что нам до него? Мы – железнорожденные, сыны моря, избранники Утонувшего Бога. Ни одна женщина не может нами править, и ни один безбожник.

– А Виктарион? – спросил Гудбразер. – С ним Железный Флот. Заявит ли Виктарион свои права, Мокроголовый?

– Эурон – старший брат… – начал мейстер.

Эйэрон взглядом заставил его замолчать. И в маленьких рыбачьих деревушках и в крупных каменных крепостях, от подобного взгляда Мокроголового девицы падали в обморок, а орущие от страха детишки разбегались к матерям, и его было достаточно, чтобы заткнуть слугу с рабской цепью на шее. – Эурон – старший, – признал жрец, – но Виктарион благочестивее.

– Они станут воевать между собой? – спросил мейстер.

– Железнорожденный не должен проливать кровь железнорожденного.

– Весьма набожно сказано, Мокроголовый, – заметил Гудбразер, – но твой брат их не разделяет. По его приказу был утоплен Савэйн Ботли, который заявил, что Морской трон по праву принадлежит Теону.

– Если он был утоплен, значит кровь не пролилась, – ответил Эйэрон.

Мейстер и лорд переглянулись. – Я должен дать ответ Пайку, и не могу тянуть, – сказал Гудбразер. – Мне нужен твой совет, Мокроголовый. Что это будет – присяга, или вызов?

Эйэрон дернул себя за бороду, размышляя. Я видел бурю, и ее имя – Эурон Вороний Глаз. – Пока – молчание, – сказал он лорду. – Я должен помолиться о даровании мне просветления.

– Молись, сколько угодно, – ответил мейстер, – но это не меняет закон. Теон – наследник, Аша – следует за ним.

– Молчи! – взревел Эйэрон. – Слишком долго железнорожденные слушали болтовню мейстеров о зеленых землях и их законах. Пришло время, прислушаться к морю. Самое время прислушаться к голосу Бога. – Его собственный голос гремел в задымленном зале, наполненный такой мощью, что ни Горольд Гудбразер, ни его мейстер не посмели ответить. Со мной мой Утонувший Бог, – подумал Эйэрон. Он указал мне путь.

Гудбразер предложил ему переночевать в замке, но жрец отказался. Он редко спал под крышей замка, и никогда так далеко от моря. – Настоящее удобство для себя я познаю под волнами – в водных дворцах Бога. Там я устроюсь со всеми удобствами. Мы рождены для того, чтобы страдать. Страдания делают нас сильнее. Все, что мне нужно – свежая лошадь, чтобы добраться до Пебблтона.

Гудбразер охотно удовлетворил его просьбу. Он так же отправил с ним собственного сына, Грейдона, чтобы тот указал жрецу кратчайшую дорогу через холмы к морю. Когда они выехали, до рассвета оставался еще час, но у них были сильные кони и их ноги ступали уверенно, поэтому они двигались быстро, несмотря на темноту. Эйэрон закрыл глаза и беззвучно молился. Спустя какое?то время он уже дремал в седле.

До него донесся тихий звук, похожий на скрип ржавых петель. – Урри, – прошептал он, и проснулся от страха. Здесь нет ни петель, ни двери, ни Урри. Брошенный топор отрубил Урри пол руки, когда ему было четыре?и?десять лет. Он играл в танец пальцев, пока воевали его отец и старшие братья. Третьей женой лорда Квеллона была Пайпер из замка Розовой Девы – девица с большой мягкой грудью и карими глазами лани. Вместо того, чтобы вылечить руку Урри Старым Способом – огнем и морской водой, она передала его заботам своего мейстера с зеленых земель, который поклялся, что сможет пришить отрубленные пальцы обратно. Он сделал это, и продолжил лечение настойками, мазями и прочими травами, но рука омертвела и у Урри началась лихорадка. К тому времени, когда мейстер отнял руку, было уже поздно.

Лорд Квеллон так и не вернулся из своего последнего похода. Утонувший Бог в своей доброте, упокоил его в море. Назад вернулся Лорд Бейлон со своими братьями Эуроном и Виктарионом. Когда Бейлон узнал о случившемся с Урри, он отрубил мейстеру три пальца кухонным ножом и заставил вдову своего отца Пайпер пришить их обратно. Мази и настойки сослужили мейстеру ту же службу, что и Урригону. Он умер в бреду, и третья жена Лорда Квеллона вскоре последовала за ним, когда повитуха вынула из ее чрева мертворожденную дочь. Эйэрон был рад. Это его топор отрубил Урри руку во время танца пальцев, как это водится между друзьями и братьями.

Ему все еще было стыдно вспоминать годы, последовавшие за смертью Урри. В шесть?и?десять лет он называл себя мужчиной, но, по правде сказать, он был не более, чем мехом с вином на ножках. Он пел, плясал, но уже больше никогда не танцевал танец пальцев, он шутил, паясничал и насмехался. Он играл на дудочке, жонглировал, ездил верхом, и мог перепить всех Винчей и Ботли, и половину Харлоу тоже. Бог одаривает каждого, даже его. Никто не мог мочиться дольше и дальше, чем Эйэрон Грейджой, что он и доказывал на каждом пиру. Однажды, он побился новым кораблем против стада коз, что он сумеет погасить очаг, не используя ничего, кроме собственного члена. Целый год после Эйэрон ел одну козлятину, и назвал свой корабль «Золотой Шторм», хотя Бейлон и обещал его повесить на рее собственного корабля, прознав, какой именно таран собирается водрузить его брат на носу.

Золотой Шторм пошел ко дну во время первого восстания Бейлона, разрезанный надвое громадной боевой галерой «Ярость», когда Станнис Баратеон разбил Железный Флот, заманив Виктариона в ловушку. Но Бог еще не закончил с Эйэроном и выбросил его на берег. Его взяли в плен рыбаки и угнали в Ланниспорт в цепях, где он провел остаток войны в кишках Бобрового Утеса, доказывая, что кракены могут ссать дальше и дольше, чем львы, кабаны и куры.

Тот человек умер. Эйэрон утонул и возродился из моря личным Пророком Бога. Ни один смертный не был ему страшен, как не страшили его тьма и воспоминания, кости души. Звук открывающейся двери. Крик ржавых железных петель. Эурон снова пришел. Не важно. Он жрец Мокроголовый, любимец Бога.

– Будет война? – спросил Грейдон Гудбразер, когда солнце осветило холмы. – Брат пойдет на брата?

– Если будет на то воля Утонувшего Бога. Не место безбожнику на Морском троне. – Вороний Глаз наверняка будет сражаться. И женщине не удастся одержать над ним победу – даже такой как Аша. Женщины созданы для иных, постельных, битв. Их доля – рожать детей. И Теон, если он еще жив, был столь же безнадежен – этот полный обид и улыбок мальчишка. У Винтерфела он показал, чего стоит, но Вороний Глаз не был испорченным мальчишкой. Палубы кораблей Эурона были выкрашены в красный цвет для того, чтобы скрыть пропитавшую их кровь. Виктарион. Королем должен стать Виктарион, иначе буря поглотит всех.

Грейдон покинул его с восходом солнца, чтобы принести весть о смерти Бейлона своим двоюродным братьям в крепости Глубокие башни, в Пик Ворона и Озеро Трупов. Эйэрон продолжил свой путь вверх на холмы и вниз в долины в одиночестве, по каменистой тропе, которая становилась все шире и удобнее по мере приближения к морю. В каждом селе и в домах мелких лордов он останавливался, чтобы прочесть проповедь. – Мы вышли из моря, в море мы все и вернемся, – говорил он им. – Бог Штормов в гневе вырвал Бейлона из его замка и низверг, и теперь он пирует под волнами в водных дворцах Бога. – Он поднял руки. – Бейлон мертв! Король – мертв! Но король вернется! Ведь то, что мертво, умереть не может, но снова восстанет, сильней и прочнее, чем прежде! Король восстанет!

Некоторые, услышав его, бросали свои мотыги и кирки, чтобы следовать за ним, так что, к тому времени, когда он услыхал рев волн, за его лошадью следовала дюжина мужчин, которых коснулся бог и желающих утонуть.

Пебблтон служил домом нескольким тысячам рыбаков, чьи лачуги жались к подножию квадратной крепости, с башенками по углам. Две дюжины утопленников Эйэрона ждали его, расположившись на сером песчаном берегу в палатках, сшитых из тюленьей кожи и укрытиях из принесенного морем дерева. Их руки огрубели от соли, их покрывали шрамы от сетей и лески, мозоли от весел, копий и топоров, но теперь в этих руках были палицы из прочного, как железо плавника, которым вооружил их Бог из своих подводных арсеналов.

Чуть выше линии прилива они построили навес и для жреца. Он благодарно забрался внутрь, утопив перед тем своих новых последователей. – Боже, – молился он, – позволь мне услышать в шуме волн твой голос, наставь меня на истинный путь. Капитаны и короли ждут твоего слова. Кому быть королем вместо Бейлона? Пропой мне на языке левиафанов его имя. Скажи мне, о, Господин подводного мира, у кого на Пайке есть силы сразиться с грядущей бурей?

Хотя его поездка в Хамерхорн и утомила его, Эйэрон Мокроголовый не знал покоя в своем убежище под крышей из черных морских водорослей. Набежавшие тучи своим плащом затмили луну и звезды, и над морем распростерлась густая, непроглядная тьма, как и воцарившаяся в его душе. Бейлон отдавал предпочтение Аше – плод от его плоти, но женщина не может править железнорожденными. Это должен быть Виктарион. Девять сыновей родилось у Квеллона Грейджоя, и Виктарион был сильнейшим, бык рода людского, бесстрашный и обязательный. В этом заключена опасность. Младший брат обязан слушать старшего, и Виктарион не тот человек, который направит свой корабль наперекор традиции. Хотя, он не любит Эурона, с тех пор, как умерла та женщина.

Он слышал снаружи храп своих утопленников, завывания ветра и звук прибоя – молот Бога, зовущий его на битву. Эйэрон вылез из своего укрытия в ледяные объятья ночи. Он стоял – нагой и бледный, худой и высокий, и как был нагим он вошел в темное, соленое море. Вода была ледяной, но он не отверг ласку своего Бога. Удар волны в грудь едва не сбил его с ног. Следующая перехлестнула через голову. Он почувствовал вкус соли на губах, и ощутил Бога вокруг себя, а его уши наполнились славой его песни. Девять сыновей родилось у Квеллона Грейджоя и я был последним из них, слабым и пугливым, как девчонка. Но это в прошлом. Тот человек утонул, и Бог дал мне силу. Холодное, соленое море обняло его, проникло сквозь его слабую человеческую плоть и коснулось его костей. «Кости», – подумал он. – «Кости души. Кости Бейлона и Урри. Правда в наших костях, ибо плоть разлагается, а кость остается. И на холмах Нагга остались кости чертогов Серого Короля…»

Дрожащий, худой и бледный, нетвердой походкой Эйэрон Мокроголовый вышел обратно на берег, став мудрее, чем был, вступая в морской предел. Он нашел в своих костях ответ, и ясно видел предназначенный ему путь. Ночь была ледяной, и когда он пробирался обратно к своему убежищу его тело, казалось, было окутано паром, но в сердце его пылал огонь, и сон пришел легко и сразу. И стон железных петель более его не тревожил.

Когда он проснулся, был ясный и ветреный день. Эйэрон позавтракал похлебкой из мидий и водорослей, приготовленной на костре из того же плавника. Едва он закончил, как из крепости явился Мерлин с полудюжиной своих стражников. – Король – мертв, – сказал ему Мокроголовый.

– Да. Я получил птицу. И затем еще одну, – Мерлин был полным лысым человеком, называвшим себя на манер зеленых земель лордом и одетым в меха и бархат. – Один ворон призывает меня к Пайку, другой к Десяти Башням. У вас Кракенов, слишком много щупалец. Вы разрываете человека на части. Что скажешь, жрец? Куда мне отправлять корабли?

Эйэрон нахмурился. – Ты сказал, Десять Башен? Какой из кракенов зовет тебя туда? – Десять Башен были владением Лорда Харлоу.

– Принцесса Аша. Она повернула свои паруса к дому. Чтец рассылает воронов, призывая всех ее друзей к Харлоу. Он утверждает, что Бейлон собирался посадить на Морской трон ее.

– Кому сидеть на Морском троне – решать Утонувшему Богу, – сказал жрец. – Преклони колени, чтобы я мог благословить тебя. – Лорд Мерлин встал на колени, и Эйэрон полил морской водой его лысую голову, из своего меха. – Господь Бог, утонувший за нас, позволь Мелдреду, слуге твоему, возродиться из моря. Благослови его солью, благослови его камнем, благослови его сталью. – По толстым щекам Мерлина стекала вода, смочившая его бороду и подбитую лисьим мехом мантию, – То, что мертво, никогда не умрет, – закончил Эйэрон, – Оно снова возродится, сильнее и крепче, чем прежде. – Но, когда Мерлин поднялся, он сказал ему: – Поднимись и слушай, чтобы мог передать слова бога остальным.

В трех футах от границы прибоя волны размыли круглую глыбу гранита. Именно на ней встал Эйэрон Мокроголовый, чтобы его могли видеть и слышать его слова все последователи.

– В море мы родились, и в море вернемся, – начал он, как и сотни раз до этого. – Бог Штормов в своем гневе низверг Бейлона и теперь он пирует в подводных дворцах. – Он поднял руки. – Железный король мертв. Но король вернется вновь! Ибо то, что мертво, умереть не может, но вновь восстанет, сильней и прочнее, чем прежде!

– Король восстанет! – выкрикнули утопленники.

– Так и будет. Но кто? – Мокроголовый прислушался, но ему ответил только шум волн: – Кто должен стать королем?

Утопленники начали греметь своими палицами, постукивая ими одна по другой. – Мокроголовый! – Кричали они. – Мокроголовый – Король! Король Эйэрон! Хотим Мокроголового!

Эйэрон покачал головой. – Если у отца два сына, и он дает одному из них топор, а другому – сеть, какой из них станет воином?

– Топор для воина, – крикнул в ответ Рас, – сеть для рыбака.

– Верно, – ответил Эйэрон. – Бог взял меня на глубину и утопил того никчемного человека, которым я был. Вернув меня, он дал мне глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, и голос, чтобы нести его слово. Чтобы я мог стать его Пророком и учить его истинам тех, кто позабыл. Я не был рожден, чтобы сидеть на Морском троне… не более, чем Эурон Вороний Глаз. Я слышал глас бога, который произнес: ни один безбожник не сядет на мой Морской трон!

Мерлин скрестил руки на груди. – Значит, Аша? Или Виктарион? Скажи нам, жрец!

– Вам ответит Бог, но не здесь. – Эйэрон указал на жирное, белое лицо Мерлина. – Не мне внемлите, не законам человеческим, но морю. Ставьте паруса и погрузите в воду весла, милорд. И отправляйтесь на Старый Вик. Вы, все капитаны и короли. Не ходите ни к Пайку на поклон к безбожнику, ни в Харлоу, чтобы вступить в сговор с коварной женщиной. Правьте к Старому Вику. Туда, где стояли чертоги Серого Короля. Именем Утонувшего Бога я призываю вас. Я призываю всех! Покиньте свои жилища, свои замки и форты, и возвращайтесь к холму Нагга, на вече королей.

Мерлин открыл рот: – Вече королей? Настоящего вече королей не было уже…

– Слишком долго! – В ярости вскричал Эйэрон. – Но, на заре времен железнорожденные избирали своих королей, возвышая достойнейших из своего числа. Настало время вернуться к Старым Обычаям, ибо лишь это снова нас возвеличит. Вече королей избрало Урраса Железноногого Верховным Королем и увенчало его короной из плавника. Сайласа Плосконосого, и Харрага Хоара, Старого Кракена – их всех избрали на вече королей. Избранный на этом вече восстанет тот, которому суждено завершить начатое королем Бейлоном, отвоевать нам наши свободы. Я повторяю, не ходите ни к Пайку, ни к Десяти Башням Харлоу, только к Старому Вику. Разыщите холм Нагга и останки чертогов Серого Короля, потому что именно в этом священном месте, когда утонет и возродится луна, мы должны избрать себе достойного, богобоязненного короля. – Он снова поднял свои костлявые руки. – Слушайте! Внемлите волнам! Внемлите богу! Он говорит с нами, он говорит: «Нам не нужен иной король, кроме выбранного на вече!»

Его слова утонули в реве толпы, и утопленники внесли свой вклад стуком своих палиц. – Вече! – кричали они. – Вече, вече. Никого, кроме избранного на вече! – И поднятый ими грохот наверняка был слышен на Пайке Вороньему Глазу, и Богу Штормов в его облачном чертоге. И Эйэрон Мокроголовый знал, что он поступил верно.

Капитан Стражи

– Кровавые апельсины, похоже, перезрели, – слабым голосом заключил принц, когда капитан выкатил его на террасу.

После этого он промолчал несколько часов.

На счет апельсинов это была истинная правда. Несколько из них упало на светло розовый мрамор и разбилось. Их острый запах с каждым вздохом наполнял ноздри Хотаха. Вне всякого сомнения принц тоже чуял их запах, потому что сидел прямо под деревьями в своем кресле?каталке на подушках из гусиного пуха и с колесами из железа и эбонита, которое изготовил мейстер Калеотт.

Долгое время единственным звуком оставались визг детей, плещущихся в бассейнах и фонтанах, и изредка мягкие шлепки опадающих на террасу апельсинов. Но потом капитан услыхал с дальней стороны террасы легкий перестук каблуков по мрамору.

Обара. Он узнал ее походку: широкая, быстрая и яростная. Наверняка в конюшне у ворот стоит ее лошадь – вся в мыле и крови от шпор. Она всегда выбирала жеребцов, и ходили слухи, что в Дорне у нее нет равной в их укрощении… впрочем, как и мужчин. Капитан расслышал вторящие ей шаги другого человека: быстрое шарканье ног мейстера Калеотта, едва поспевавшего за своей спутницей.

Обара Сэнд всегда ходила быстро. Словно вечно пыталась догнать что?то от нее ускользающее, как некогда заметил своей дочери принц, а капитан услышал ненароком.

Когда она появилась в тройной арке, Арео Хотах вытянул свой топор на длинной шестифутовой рукояти чтобы закрыть ей проход. – Миледи, ни шагу дальше. – В его низком голосе прозвучал тонкий акцент Норвоса. – Принц не желает, чтоб ему мешали.

Ее лицо было каменным, но затем стало еще тверже: – Ты стоишь на моем пути, Хотах. – Обара была старшей из Песчанок, ширококостная женщина приблизительно тридцати лет, с близко посаженными глазами и ржаво?каштановыми волосами ее родного Староместа. Под ее пятнистым плащом песчаного цвета с золотом были поношенная одежда из потертой мягкой кожи. Вот и все, что было в ней мягкого. На боку у нее был свернутый кнут, за спиной круглый щит из стали и меди. По крайней мере, свое копье она оставила снаружи, и за это Арео Хотах был ей благодарен. Он знал, что она сильная и быстрая женщина, но даже она не могла бы с ним справиться… хоть этого и не знала, а ему не хотелось видеть ее кровь на этом светло розовом мраморе.

Мейстер Калеотт переминался с ноги на ногу: – Леди Обара, я пытался вас предупредить…

– Он знает, что мой отец мертв? – спросила она у капитана, не уделив мейстеру и доли внимания, словно он был мухой, если только мухи были настолько глупы чтобы досаждать ей своим жужжанием.

– Он знает, – ответил капитан. – К нему прилетела птица.

Смерть прилетела в Дорн на крыльях ворона, записанной на клочке пергамента и запечатанная каплей твердого красного воска. Калеотт должно быть почувствовал, что в том письме, раз передал его Хотаху. Принц поблагодарил его, но долгое время не взламывал печать. Весь вечер он сидел с клочком пергамента в руке, любуясь детскими играми. Он любовался вплоть до заката, когда воздух остыл настолько, что разогнал детей по их домам. Потом он смотрел на отражение звезд на воде. Он дождался появления луны и лишь после этого отправил Хотаха за свечой, чтобы он мог прочесть письмо под апельсиновыми деревьями в ночной темноте.

Обара дотронулась до своего кнута: – Уже тясячи людей отправились через пески в путь к Костяному перевалу, чтобы помочь Элларии вернуть останки моего отца домой. Кланы готовы взорваться, а красные жрецы разжигают огни на своих алтарях. В домах мягких подушек женщины совокупляются со всеми желающими, отказываясь от денег. В Солнечном копье, на Перебитой Руке, по всей Зеленокровой, в горах, в глубине песков, повсюду и всюду, женщины рвут на себе волосы, а мужчины в отчаянии плачут. И каждый язык задает один вопрос – как поступит Доран? Что сделает брат чтобы отомстить за нашего убитого принца? – она придвинулась к капитану. – А ты говоришь, он не желает, чтобы ему мешали!

– Он не желает, чтобы ему мешали, – повторил Арео Хотах.

Капитан знал своего принца, которого охранял. Когда?то, давно, из Норвоса пришел глупый юнец – крупный широкоплечий юноша с копной темных волос. Сегодня волосы поседели, а его тело украсили шрамы многочисленных битв… но сила в руках осталась прежней, и он по?прежнему крепко держал в них острый топор, с которым его обвенчали бородатые жрецы. – «Она не пройдет», – сказал он про себя, а вслух произнес: – Принц любуется игрой детей. Он никогда не разрешает себя отвлекать, пока он любуется их играми.

– Хотах, – сказала Обара Сэнд. – Или ты уберешься с моей дороги, или я отберу у тебя твой топор и…

– Капитан, – услышал он приказ из?за спины. – Позволь ей пройти. Я с ней побеседую. – У принца был хриплый голос.

Арео Хотах поставил топор вертикально и сделал шаг в сторону. Обара смерила его долгим взглядом и шагнула мимо, мейстер последовал за ней. Калеотт был всего пяти футов ростом и круглым как яйцо. Его лицо было таким гладким и полным, что было трудно что?либо определенное сказать о его возрасте, но он был здесь еще до того, как здесь появился капитан, служа еще матери принца. Несмотря на свои размеры и возраст, он оставался ловким и мудрым, хоть и безвольным. – «Он не ровня ни одной из Песчанок», – подумал капитан.

В тени апельсиновых деревьев сидел принц в своем кресле. Пораженные подагрой ноги были укутаны пледом, а под глазами набухли тяжелые мешки… хотя Хотах был не в силах сказать, появились ли они от горя или от подагры, вызывавшей бессонницу. Внизу дети продолжали свои игры в бассейнах и фонтанах. Младшим было не более пяти лет, старшим по девять и десять. Почти половина из них была девочки. Хотах мог слышать всплески и довольный визг. – Не так давно ты была одной из этих детей в бассейне, Обара, – заметил принц, когда она опустилась на одно колено перед креслом?каталкой.

Она фыркнула. – Прошло почти двадцать лет, или около того, но это не имеет значения. И я была тут недолго. Я отродье шлюхи, или вы забыли? – Когда он не ответил, она поднялась и сложила руки на груди. – Мой отец был убит.

– Он был повержен в судебном поединке, – возразил принц Доран. – По закону, это не является убийством.

– Он был вашим братом.

– Верно.

– Что вы собираетесь предпринять в связи с его смертью?

Принц немного повернул свое кресло, чтобы лучше видеть ее лицо. Хотя ему было два?на?пятьдесят, Доран выглядел гораздо старше. Его тело было рыхлым, бесформенным под просторной одеждой, а на ноги невозможно было смотреть без слез. Подагра раздула и окрасила в красный цвет гротескные конечности. Его левое колено было размером с яблоко, а правое как дыня. Его пальцы на ногах превратились в черные, словно налитые соком, виноградины, готовые брызнуть от малейшего прикосновения. Даже вес пледа мог заставить его вздрогнуть, хотя он стойко без звука переносил боль. «Тишина мой друг», – однажды он слышал, как это принц сказал совей дочери. – «Слова словно стрелы, Арианна. Если сорвались, уже не вернешь». – Я написал Лорду Тайвину…

– Написал? Если бы вы были хотя бы наполовину такой же, как мой отец…

– Я – не твой отец.

– Я знаю. – Голос Обары стал тонким от презрения.

– Ты толкаешь меня к войне.

– Мне лучше знать. Вы даже не покидаете свое кресло. Позвольте мне отомстить за отца. У вас есть армия в Принцевом ущелье. А на Костяном перевале у Лорда Айронвуда есть другая. Дай мне одну, а Ним поручи другую. Пусть она совершает набеги на королевском тракте, а я в это время созову лордов из их замков и поведу их на Старомест.

– И как же ты собираешься удержать Старый город?

– Достаточно его разорить. Богатства Башни…

– Значит, тебе нужно золото?

– Я жажду крови.

– Лорд Тайвин обещал доставить нам голову Горы.

– А кто принесет нам голову самого Лорда Тайвина? Всем известно, что Гора его цепной пес.

Принц провел рукой в сторону бассейнов. – Обара, взгляни на детей, если тебе угодно.

– Мне не угодно. С большим удовольствием я бы всадила свое копье в кишки Лорда Тайвина. Я бы заставила его петь «Рейнов из Кастамере», пока наматываю кишки и ищу золото.

– Посмотри, – повторил принц. – Я приказываю.

Несколько детей постарше лежали вниз лицом на розовом мраморе, загорая на солнце. Другие плескались в море. Трое строили замок из песка с высоким шпилем, что должно было означать Копейную Башню Старого Дворца. С десяток или больше собралось в большом бассейне поглядеть на битву между детьми поменьше, которые сражались между собой сидя на плечах у детей постарше, стоявших по грудь в воде. Всякий раз, когда поверженная пара падала в воду, всплеск воды сопровождался громогласным взрывом смеха. Как раз только что девочка с каштановыми волосами стащила мальчика с косичкой вниз с плеч его старшего брата в воду.

– Твой отец когда?то тоже играл в эту игру, как и я до него, – произнес принц. – Между нами была разница в десять лет, поэтому я уже перерос бассейн к тому времени, когда пришел его черед играть, но я всегда любовался его играми, навещая нашу Мать. Он был таким яростным, даже для мальчишки. Быстрым, словно водяная змейка. Я часто видел как он стаскивал ребят крупнее его самого. Он напомнил мне об этом в тот день, когда он отправился в Королевскую гавань. Он поклялся мне, что сделает подобное только один раз, иначе я бы не согласился его отпустить.

– Не согласился? – рассмеялась Обара. – А как бы вы его остановили? Красный Змей Дорна ходил туда, куда хотел.

– Так и есть. Хотелось бы мне найти слова, которые могли бы тебя утешить…

– Я пришла сюда не за утешениями. – Ее голос был полон презрения. – В тот день, когда мой отец явился за мной, моя мать не желала меня отпускать. «Она же девочка», – сказала она ему. – «И я не уверена, что она твоя. У меня было тысяча мужчин». Он бросил свое копье к моим ногам и ударил мать тыльной стороной руки по лицу так, что она заплакала. «Мальчик или девочка, не важно. Мы все сражаемся в одной битве», – ответил он. – «но боги позволяют нам выбирать оружие». Он указал на лежащее копье, затем на слезы моей матери, и я выбрала копье. «Я же говорил, что она от меня», – сказал тогда отец, и забрал меня с собой. Моя мать запила на год и допилась до смерти. Люди рассказывали, что даже на смертном одре она рыдала. – Обара придвинулась к креслу принца. – Позволь мне воспользоваться моим копьем, я не прошу большего.

– Это очень важный вопрос, Обара. Я должен обдумать его и переспать с ним.

– Ты и так долго спал.

– Возможно, ты права. Я отправлю тебе ответ в Солнечное Копье.

– Если только этот ответ будет означать войну. – Обара развернулась на каблуках и выскочила вон так же быстро, как и пришла. Безусловно, направилась в конюшню за свежим жеребцом, чтобы снова мчаться куда?то сломя голову.

Мейстер Калеотт остался. – Мой принц? – спросил маленький толстячок. – Как твои ноги, болят?

Принц слабо улыбнулся в ответ. – Светит ли солнце?

– Мне приготовить отвар?

– Нет. Мне нужен ясный ум.

Мейстер поежился. – Мой принц… Разве это… благоразумно… отпускать Леди Обару в Солнечное Копье? Она без сомнения распалит простолюдинов. Они сильно любили вашего брата.

– Как и все мы. – Он прижал пальцы к вискам. – Нет. Ты прав. Я тоже должен вернуться в Солнечное Копье.

Это взволновало маленького толстячка. – Разумно ли это?

– Не разумно, зато необходимо. Лучше отправь гонца к Рикассо чтобы он приготовил мои апартаменты в Башне Солнца. Уведомь мою дочь Арианну, что я прибуду завтра утром.

Моя маленькая принцесса. Капитан очень по ней соскучился.

– Но вас же увидят. – Предупредил мейстер.

Капитан понял. Два года тому назад, когда они только покинули Солнечное Копье ради мира и изоляции Водных Садов, подагра принца Дорана и вполовину не была столь ужасной. Тогда он еще мог ходить, медленно, с палкой и морщась при каждом шаге. Принц не желал позволять своим врагам знать каким немощным он стал, а Старый Дворец и его тенистый город был полон глаз шпионов. «Глаза», – подумал капитан, – «и ступени, по которым он не в силах подняться. Ему нужны крылья, чтобы подняться на вершину Башни Солнца».

– Меня должны увидеть. Кто?то должен вылить масло на воду. Дорну нужно напомнить о том, что у него еще есть принц. – Он жалко улыбнулся. – Старый и больной, но он есть.

– Если вы вернетесь, то вам придется дать аудиенцию принцессе Мирцелле. – добавил Калеотт. – «Ее белый рыцарь обязательно напишет ее… ну, вы знаете, что он обо всем сообщает своей королеве».

– Я на это надеюсь.

Белый рыцарь. Капитан нахмурился. Сир Арис прибыл в Дорн сопровождая свою принцессу, как и Арео Хотах когда?то сопровождая своего принца. Даже их имена звучали странно похоже: Арео и Арис. Правда, на этом их сходство заканчивалось. Капитан оставил Норвос с его бородатыми жрецами, а Сир Арис Окхарт по?прежнему оставался верен Железному Трону. Всякий раз, когда принц отправлял его с поручением в Солнечный Дворец, при виде человека в длинном белом плаще, Хотах чувствовал определенную досаду. Когда?нибудь, он это предчувствовал, им придется сразиться, и в тот день Окхарт умрет от длинного топора капитана, расколовшего его череп. Он провел рукой по гладкой ясеневой рукояти топора и задумался, не приближается ли этот день.

– Уже почти вечер, – произнес принц. – Дождемся утра. Удостоверься, чтобы мои носилки приготовили с рассветом.

– Как прикажете, – Калеотт отвесил поклон. Капитан посторонился, чтобы дать ему пройти, и прислушался к его удаляющимся шагам.

– Капитан? – голос принца стал тихим.

Хотах подошел ближе, обвив топор одной рукой. Под рукой ясень был шелковым словно кожа женщины. Когда он приблизился к креслу?каталке он громко притопнул, чтобы дать знать о своем появлении, но принц не сводил взгляда с детей. – У тебя были братья, капитан? – спросил он. – Там в Норвосе, когда ты был молод? А сестры?

– Обои. – Ответил Хотах. – Два брата, три сестры. Я был младший. – Младший и нежданный. Еще один лишний рот, крупный вечно голодный мальчуган, которого трудно было прокормить и одеть, потому что он быстро перерастал свою одежду. Нечего удивляться, что его продали бородатым жрецам.

– А я был старшим, – сказал принц, – а теперь еще и последний. После смерти Морса и Оливара еще в колыбели, я подал надежду остальным братьям. Я был девятым ребенком когда появилась на свет Элия, эсквайр на службе Соленого Берега. Когда прилетел ворон с посланием о том, что моя мать рожает на месяц раньше срока, я был уже достаточно взрослым, чтобы понять, что ребенок не выживет. Даже когда Лорд Гаргален сказал мне, что у меня появилась сестренка, я уверил его, что скоро она умрет. Но она выжила, спасибо Матери. А годом позже на свет брыкаясь и вопя появился Оберин. Я уже стал мужчиной, когда они еще были детьми, игравшими в свои игры в этих бассейнах. Но вот он я сижу здесь, а они ушли.

Арео Хотах не знал, что на это сказать. Он был всего лишь капитаном стражи, и даже спустя столько лет, по?прежнему чужак в этой стране с ее семиликим богом. Служба. Подчинение. Защита. Он принес свои клятвы в шесть?на?десять лет, в тот день, когда его повенчали с топором. Простые клятвы для простого парня, так и сказали бородатые жрецы. Его не обучали как поддерживать беседу с принцами.

Он все еще раздумывал над тем, что сказать, когда всего в футе от того места, где сидел принц с громким шлепком упал очередной апельсин. Доран поморщился от этого звука, словно он как?то причинил ему боль. – Достаточно. – Вздохнул он. – Достаточно. Оставь меня, Арео. Позволь еще пару часов понаблюдать за детьми.

Когда на закате повеяло прохладой, и дети покинули свое место для игр в поисках ужина, принц все так же сидел под своими апельсиновыми деревьями, вглядываясь вдаль поверх бассейнов и морской глади. Слуга принес ему чашу с темными оливками, кусок хлеба, сыр и пирог с запеченной курицей. Он немного подкрепился и выпил бокал сладкого, терпкого вина, которое он так обожал. Когда вино кончилось, он наполнил бокал вновь. Иногда так могло продолжаться долго, пока в темные предутренние часы его не находили спящим в кресле. Дождавшись когда он уснул, капитан осторожно отвез его в залитую лунным светом галерею, мимо длинной череды тонких колонн в тихую арку в комнату прямо над морем к большой кровати с хрустящими прохладными простынями. Доран тихо стонал, пока капитан осторожно перекладывал его на кровать, но боги были к нему добры, и он не проснулся.

Комната капитана примыкала к комнате принца. Он сел на узкую койку, нашарил оселок и промасленную тряпку на привычных местах в нише стены, и принялся за работу. – «Держи свой топор острым», – твердили ему бородатые жрецы в день, когда его заклеймили. Он твердо помнил их наставления.

Натачивая топор, Хотах вспоминал Норвос – верхний город на холмах и нижний у реки. Он даже сейчас мог вспомнить звук колокольчиков на ветвях деревьев, как от глубокого перезвона Нума трепетали все его кости до последней, гордый сильный голос Нарра, сладкий серебристый смех Ниэль. Его рот вновь наполнял вкус зимнего пирога, сдобренного имбирем, кедровыми орехами и вишней, который запили перебродившим козьим молоком – нахса с медом, подаваемым в простой железной чаше. Он снова видел мать в ее праздничном платье с воротником из беличьих хвостов, которое она надевала всего раз в году, когда они ходили смотреть как танцуют дрессированные медведи у подножия лестницы Грешника. Он снова вдыхал вонь жженых волос, когда клеймо бородатых жрецов коснулось его посредине груди. Боль была такой пронзительной, что он думал его сердце тут же остановится, но Арео Хотах и глазом не моргнул. На том месте поверх топора больше никогда не вырос ни один волосок.

Только когда оба лезвия стали настолько острыми, что можно было о них побриться, он возложил свою жену из стали и ясеня на ложе. Зевая, он стянул пропотевшую одежду, бросил ее на пол, и вытянулся на тюфяке, набитом соломой. Воспоминания о клейме вызвали в нем зуд, заставив его почесать перед тем, как закрыть глаза. – «Нужно будет собрать опавшие апельсины», – решил он, и провалился в сон, в котором ему снился их терпкий горьковатый вкус на губах и липкий красный сок на пальцах.

Рассвет настал слишком быстро. У конюшни наготове стояли меньшие из трех конные носилки из древесины кедра с красным шелковым балдахином. Капитан сам отобрал двадцать копий в эскорт из тридцати прибывших с ним в Водные Сады. Остальные будут охранять территорию и детей, некоторые из них являлись родственниками знатных лордов и влиятельных купцов.

Несмотря на то, что принц говорил об отбытии ранним утром, Арео Хотах знал, что ничего подобного не будет. Пока мейстер помогал Дорану принять ванну и забинтовывал его пораженные конечности смазанными в специальных лосьонах бинтами, капитан облачился в кольчугу из медных колец, полагавшуюся ему по рангу, и волнистый коричневый плащ с золотой отделкой из песчаного шелка чтобы уберечь кольчугу от солнца. Денек обещал быть жарким, и капитан уже давно отказался от тяжелого шлема с плюмажем из конского волоса и туники из вываренной кожи, привычные для Норвоса, но здесь в Дорне в них человек мог свариться заживо. Он сохранил только свой железный полушлем, но носил его обернутым в оранжевый шелк, обвив им острый шишак. Иначе солнце напечет ему голову еще до того, как они увидят дворец.

Принц все еще не был готов отбыть. Он решил перекусить перед отъездом кровавыми апельсинами и яичницей из чаячьих яиц с кусочками ветчины и жгучим перцем. Затем уже можно было бы отъехать, но он еще не попрощался с дюжиной особенно любимых сорванцов: с мальцом Дальтом, с выводком Леди Блэкмонт, и с круглолицей сироткой, чей отец торговал тканями и специями по всей Зеленокровой. Беседуя с ними, Доран прикрывал свои ноги роскошным Майришским покрывалом, чтобы скрыть свои раздутые забинтованные конечности.

Только в полдень они наконец выступили в путь. Принц в своих носилках, мейстер Калеотт верхом на осле, прочие пешими. Пять копейщиков следовали впереди, пятеро – позади, и еще по пять с каждой стороны от носилок. Арео Хотах занимал свое привычное место по левую руку от принца, положив свой топор на плечо. Дорога от Солнечного копья к Водным садам проходила вдоль морского берега, и их обдувал легкий прохладный бриз, пока они пробирались через выжженную красно?бурую местность из песка и камня мимо скрюченных засохших деревьев.

На полпути их поймала вторая Песчанка.

Она появилась внезапно на вершине дюны верхом на золотистом песочного цвета коне, шкура которого мерцала на солнце словно шелковая. Даже верхом Леди Ним выглядела грациозной. На ней были лилового цвета одежды и большая шелковая шляпа кремового с медью цвета, которая вздувалась от каждого порыва ветра, создавая ощущение, что она вот?вот готова взлететь. Нимерии Сэнд было пять?на?двадцать, и она была стройна словно ива. Ее прямые черные волосы, заплетенные в длинную косу, были перевязаны красно?золотой лентой, складываясь во вдовий пик над черными глазами, в точности как у ее отца. Собрав на своем лице высокие скулы, пухлые губы и молочно?белую кожу она получила всю красоту, что недоставало ее сестре… но мать Обары была шлюхой в Староместе, а Ним родилась у дворянки из древнего рода Волантиса. За ней по пятам следовали дюжина конных копейщиков с блестящими на солнце круглыми щитами. Они последовали вслед за ней вниз по склону дюны.

Принц держал занавески носилок отдернутыми, чтобы они не мешали ему насладиться дующим с моря бризом. Леди Ним мгновенно оказалась рядом, замедлив шаг своей прекрасной золотистой кобылы чтобы приноровиться к движению носилок. – Приятная встреча, дядя, – пропела она, словно случайно очутилась тут на дороге. – Можно я прокачусь с вами в Солнечное копье? – Капитан был с противоположной стороны носилок от Леди Ним, но мог слышать каждое оброненное ей слово.

– Я буду рад, – ответил принц Доран, хотя для тонкого слуха капитана, его голос вовсе не прозвучал радостно. – Подагра и скорбь не самые приятные попутчики. – Насколько его знал капитан, это означало, что каждый камешек на дороге причинял ему боль, словно иглой пронзая изувеченные конечности.

– Справиться с подагрой я бессильна, – ответила она, – но мой отец не видел смысла в скорби. Ему больше по вкусу была месть. Это правда, что Грегор Клиган признался в убийстве Элии и ее детей?

– Он проревел об этом на весь королевский двор, – кивнул принц. – Лорд Тайвин обещал нам его голову.

– А Ланнистеры всегда платят свои долги, – закончила Леди Ним. – Но что до меня, то, похоже, Лорд Ланнистер собирается платить нам нашей собственной монетой. Я получила птицу от нашего дорогого Сира Деймона, который клянется, что мой отец неоднократно пощекотал это чудовище во время схватки. Если это верно, то Сир Грегор все равно что мертв, и нет нужды благодарить за это Тайвина Ланнистера.

Принц поморщился. От боли или от слов племянницы, капитан не был уверен. – Возможно.

– Возможно? Я говорю, так и есть.

– Обара требовала от меня начать войну.

Ним расхохоталась. – Да, она хочет сжечь Старомест. Она ненавидит этот город столь же сильно как наша младшая сестренка его любит.

– А ты?

Ним оглянулась через плечо туда, где находились ее спутники в дюжине шагов позади. – Когда до меня дошла весть, я была в постели с близнецами Фоулерами. – Услышал капитан. – Тебе известен девиз Фоулеров? Позвольте парить! Это все, чего я прошу! Позволь мне парить, дядя. Мне не нужна сильная армия, только моя милая сестренка.

– Обара?

– Тиена. Обара слишком громкая. Тиена такая милая и нежная, что никто ее не заподозрит. Обара превратила бы Старомест в погребальный костер нашего отца, но я не столь кровожадна. Четыре жизни меня вполне устроят. Золотые близнецы Лорда Тайвина в уплату за детей Элии. Старый лев за саму Элию. И наконец, маленький король – за моего отца.

– Мальчик ни в чем перед нами не провинился.

– Мальчишка – бастард. Плод предательства, кровосмешения и адюльтера, если верить Лорду Станнису. – Игривые нотки полностью исчезли из ее голоса, и капитан понял, что разглядывает ее сквозь прищуренные глаза. Ее сестра Обара носит кнут на боку и свое копье на виду, чтобы все его могли увидеть. Леди Ним была не менее опасна, но она держала свои ножи спрятанными. – Только королевской кровью можно смыть убийство моего отца.

– Оберин умер во время схватки, сражаясь за то, до чего ему не было дела. Я бы не назвал это убийством.

– Зови это как хочешь. Мы отправили им лучшего мужчину во всем Дорне, а они вернули нам мешок с костями.

– Он зашел дальше, чем я его просил. «Оцени этого мальчика и его совет, проверь их силу и слабости», – сказал я ему на террасе. Мы в тот день ели апельсины. – «Найди нам союзников, если их можно найти. Узнай, что можешь о смерти Элии, не смей без причины провоцировать Лорда Тайвина», – таковы были мои слова. Оберин рассмеялся и ответил: «Когда это я кого?то провоцировал… без причины? Тебе лучше предупредить Лорда Тайвина, чтобы он не провоцировал меня». Он хотел справедливости ради Элии, но не мог потерпеть…

– Он терпел семнадцать лет, – оборвала его Леди Ним. – Если бы был на их месте, мой отец повел бы свои знамена на север еще до того, как остыло твое тело. Если бы это был ты, сейчас уже на их головы падал дождь из копий.

– Не сомневаюсь.

– И не надо сомневаться, мой принц. Мои сестры и я не хотим ждать еще семнадцать лет, чтобы отомстить. – Она дала шпоры кобыле и умчалась галопом в сторону Золотого копья, в сопровождении своих не менее горячих спутников.

Принц откинулся на подушках и закрыл глаза, но Хотах знал, что он не спит. Это боль. В какой?то момент он решил позвать к носилкам мейстера, но если бы принц Доран в нем нуждался, то вызвал бы сам.

Когда они заметили сверкнувшие башни Золотого Копья на востоке, вечерние тени уже стали длинными и темными, а солнце красным и казалось отекшим, словно ноги принца. Первой показалась тонкая Копейная Башня полтораста футов в высоту, увенчанная позолоченным шпилем из стали, добавлявшим к ее высоте еще тридцать футов. Следом показалась мощная Башня Солнца, которая заканчивалась золоченным куполом с освинцованными окнами. Последним стал виден Песочный Корабль, выглядевший так, словно какой?то чудовищный корабль выбросило на берег и он обернулся камнем.

Солнечное Копье и Водные Сады разделяли всего три лиги прибрежной дороги, но это словно были два разных мира. Там обнаженные дети загорали на солнце, в украшенных плиткой двориках играла музыка, и воздух был наполнен острым запахом лимонов и кровавых апельсинов. Здесь в воздухе висела пыль, дым и запах пота, а ночь была полна звуков галдящих голосов. Вместо розового мрамора Водных Садов, Золотое Копье было выстроено из глины и соломы, и его цвета были желтый и коричневый. Древняя твердыня рода Мартеллов стояла на самом восточном конце суши, состоящей из песка и камня, с трех сторон окруженная водой. К западу в тени массивных стен Золотого Копья глинобитные лавки и хижины лишенные окон лепились к стенам крепости, словно ракушки к корпусу галеры. Конюшни, таверны, винокурни и дома мягких подушек плодились еще западнее, часто вплотную к крепостной стене. За стеной было еще больше хижин. И так далее, так далее, как сказал бы бородатый жрец. В сравнении с Тирошем или Миром, и даже с Великим Норвосом город теней был не более, чем деревушка, но он был самое похожее на город поселение из всех, что имели дорнийцы.

Леди Ним прибыла раньше на несколько часов и предупредила об их приходе стражу, поэтому когда они добрались до стены, Тройные Ворота были открыты. Это были единственные ворота, расположенные друг за другом, которые позволяли путешественникам пройти сквозь Ветровую Стену прямо к Старому Дворцу, минуя узкие переулки, пыльные площади и шумные базары.

С приближением к Копейной Башне, едва она появилась в виду, принц Доран задернул занавески, но простолюдины все равно выкрикивали его имя, пока носилки проносили мимо. – «Песчанки довели народ до кипения», – решил капитан встревожившись. Они пересекли пустырь перед полумесяцем внешней стены и прошли сквозь вторые ворота. За ними ветер принес запах смолы, соленого ветра и гниющих водорослей. С каждым шагом толпа становилась плотнее. – Дорогу принцу Дорану! – крикнул Арео Хотах, постукивая топором по мостовой. – Дорогу принцу Дорану!

– Принц умер! – завопила женщина у него за спиной.

– К оружию! – вторил ей мужчина с балкона.

– Доран! – кто?то вопил высоким голосом. – К оружию!

Хотах обернулся, высматривая крикунов, но давление толпы было слишком плотным и почти треть народа кричала. – К оружию! Месть за Змея! – Ко времени, когда они добрались до третьих ворот, стража отпихнула вопящую толпу, чтобы немного расчистить путь носилкам принца, в этот момент толпа начала кидаться. Какой?то беспризорник в лохмотьях попал в копейщика полусгнившей свеклой, но когда он увидел на своем пути Арео Хотаха с огромным топором наготове, он отбросил приготовленный к броску фрукт и быстро ретировался. Другие продолжали кидаться лимонами, гранатами и апельсинами, выкрикивая: «Война! Война! К оружию». – Один из стражников получил в глаз, запущенным в него лимоном, а возле ног капитана приземлился апельсин.

Из носилок не было слышно ни звука. Доран Мартелл оставался за стенами своего шелкового укрепления, пока за спиной его кортежа с грохотом опустившейся решетки не замкнулись более прочные стены замка. Медленно ослабевал голос орущей толпы. Принцесса Арианна ожидала своего отца во внешнем охранном дворике, в окружении половины двора: старого слепого сенешаля Рикассо, кастеляна Сира Манфрея Мартелла, молодого мейстера Майлза в сером платье и с надушенной шелковой бородкой, два десятка дорнийских рыцарей в развевающихся туниках сотни оттенков цветов. Маленькая принцесса Мирцелла Баратеон стояла рядом со своей септой и Сиром Арисом из Королевской гвардии в неизменной белоснежной чешуйчатой броне.

Принцесса Арианна бросилась к носилкам. На ней были сандалии из змеиной кожи, со шнурками до колен. Ее прическа из гривы иссиня?черных кудрей была убрана в тонкий хвост, спадавший на спину. Возле бровей сверкали медные подвески в виде солнечных дисков. «Она так и осталась малюткой», – подумал капитан. Если Песчанки как одна были высокими, то Арианна вся пошла в свою мать, которая была немногим выше пяти футов. Но под драгоценным поясом и прозрачными слоями пышного пурпурного шелка и желтой парчи скрывалось тело сложившейся женщины: сочное и округлое. – Отец, – произнесла она, когда занавеска была отдернута изнутри. – Солнечное Копье возрадовалось твоему возвращению.

– Да?да. Я слышал насколько. – Принц криво улыбнулся и погладил щечку дочери покрасневшей распухшей рукой. – Ты прекрасно выглядишь. Капитан, будьте любезны спустить меня вниз.

Хотах, вдев руку в петлю на рукояти, закинул топор за спину, и осторожно, чтобы не причинить боль в пораженных конечностях, подхватил принца под руки. Но даже тогда Доран Мартелл дернулся от боли.

– Я приказала поварам приготовить праздничный ужин, – продолжила Арианна. – Будут все твои любимые блюда.

– Боюсь, я не смогу ими насладиться по достоинству. – Принц медленно оглядел двор. – Я не вижу Тиену.

– Она попросила личной аудиенции. Я отправила ее в тронный зал ожидать твоего приезда.

Принц вздохнул. – Отлично. Капитан? Чем раньше я покончу с этим делом, тем скорее смогу отдохнуть.

Хотах внес его по длинной каменной лестнице Башни Солнца в громадный круглый зал под самым куполом, который сквозь толстые разноцветные стекла освещали последние лучи заходящего солнца. Они озаряли светлый пятнистый мрамор пола с бриллиантами сотней оттенков. Третья Песчанка их уже ждала.

Она сидела, скрестив ноги на подушке под возвышением, предназначенном для трона, но сразу встала едва они вошли. В своем платье в обтяжку из светло голубой парчи с рукавами, украшенными миришскими кружевами она была самим воплощением невинности, словно Дева воплоти. В одной руке у нее было рукоделье, над которым она как раз трудилась, в другой – пала золотых игл. Ее прическа как всегда была великолепна, а глаза будто пара глубоких синих озер… и еще они чем?то напомнили капитану глаза ее отца, хотя у Оберина они были темными как дорнийская ночь. У всех дочек принца Оберина были отцовские змеиные глаза, внезапно дошло до капитана. А цвет не имеет значения.

– Дядя, – произнесла Тиена Сэнд. – Я тебя дожидалась.

– Капитан, помогите мне сесть на трон.

На возвышении стояло два трона, фактически близнецы, за исключением того, что у одного на спинке имелось золотое копье Мартеллов, а со спинки второго сверкало ронийское солнце, которое пришло в Дорн на парусах флота Нимерии, когда он впервые переплыл море. Капитан посадил принца в кресло с копьем и зашел за спинку трона.

– Сильно болит? – У Леди Тиены был нежный голосок, и выглядела она как сладкая спелая земляничка. Ее мать была септой, и вокруг Тиены витал почти неземной дух невинности. – Могу я чем?то смягчить твою боль?

– Скажи мне, чего ты хочешь, и дай мне отдохнуть. Я устал, Тиена.

– Я сделала это для тебя, Дядя. – Тиена развернула кусочек своего рукоделия. На нем был изображен ее отец верхом на песочного цвета коне в красных доспехах. Он улыбался. – Когда я закончу, я его тебе подарю, чтобы он служил тебе памятью о нем.

– Я никогда не смогу забыть твоего отца.

– Рада слышать. Потому что многие беспокоились.

– Лорд Тайвин обещал нам голову Горы.

– Он так добр… но меч палача не подходит для храброго Сира Грегора. Мы так долго молились о его смерти, поэтому для нас радостно слышать, что и он молит о том же. Я знаю, что за яд использовал мой отец. Нет ничего медленнее его и вместе с тем мучительнее. Скоро мы даже отсюда, из Солнечного Копья, сможем услышать, как вопит Гора.

Принц Доран вздохнул. – Обара накричала на меня, требуя войны. Ним устраивает простое убийство. А тебя?

– Война, – сказала Тиена. – хотя и не такая, какую хочет моя сестра. Дорнийцы прекрасно сражаются на родной земле, поэтому я бы сказала, позволь нам наточить копья и жди. Когда Ланнистеры и Тиреллы придут к нам, мы омоем их кровью перевалы и погребем в зыбучих песках, как и сто раз прежде.

– Если они придут к нам.

– Ой, им придется, или само сущее снова расколется, как случилось перед тем, как мы обвенчались с драконами. Так говорил отец. Он сказал, что мы должны быть благодарны Бесу за то, что он подарил нам Принцессу Мирцеллу. Она так прекрасна, как думаешь? Мне бы пошли ее волосы? Она создана стать королевой, прямо как ее мать. – На ее щеках появились ямочки. – Я бы почла за честь лично устроить свадьбу, и также присмотреть за созданием корон. Тристан и Мирцелла так невинны, я подумываю о чем?то вроде белого золота, возможно… с изумрудами, чтобы оттенить глазки Мирцеллы. Ах, брильянты и жемчуг тоже подойдут, когда детишки будут обвенчаны и коронованы. После чего нам только останется провозгласить Мирцеллу первой этого имени Королевой Андалов, Ройнар и Первых Людей, и законной наследной принцессой Семи Королевств Вестероса. И нам придется не долго ждать, когда придут львы.

– Законной наследницей? – фыркнул принц.

– Она старше своего брата. – объяснила Тиена, словно он был глупым ребенком. – По закону Железный Трон должен быть передан ей.

– По Дорнийским законам.

– Когда добрый Король Даэрон обвенчался с Принцессой Майри и присоединил нас к своим королевствам все согласились, что дорнийские законы продолжают действовать в Дорне. А Мирцелла как раз в Дорне, раз уж получилась такая оказия.

– Да, она тут. – Согласился он сдержанно. – Позволь мне все обдумать.

Тиена его грубо прервала. – Ты слишком много думаешь, Дядя.

– Правда?

– Отец бы сказал именно так.

– Оберин думал чуточку меньше.

– Некоторые мужчины раздумывают потому, что боятся действовать.

– Есть разница между страхом и осторожностью.

– О, мне нужно помолиться, чтобы никогда не видеть тебя в страхе, Дядя. Ты можешь позабыть, как дышать. – Она подняла руку…

Капитан громко стукнул рукоятью своего длинного топора по мраморному полу. – Миледи, вы распалились. Отойдите на шаг от помоста, если вас не затруднит.

– Я не желала ему зла, Капитан. Я люблю моего дядю, как мне известно, он любил моего отца. – Тиена опустилась на одно колено перед принцем. – Я сказала все, зачем пришла, Дядя. Прости меня, если я тебя чем?то оскорбила, но мое сердце разбито на мелкие кусочки. Я сохранила твою любовь ко мне?

– Навсегда.

– Благослови меня, и я пойду.

Доран взволнованно застыл на пол удара сердца, затем возложил руку на голову своей племянницы: – Будь храброй, дитя.

– Ох, а как же иначе? Я же – его дочь.

Едва она вышла, как к трону бросился мейстер Калеотт. – Мой принц, она не сделала… дайте… дайте мне вашу руку. – Он проверил сперва его ладонь, затем осторожно повернул ее тыльной стороной, буквально обнюхав всю руку и каждый палец. – Ох, нет. Слава богам, все хорошо. Царапин нет, так что…

Принц освободил свою руку. – Мейстер, вас не затруднит приготовить для меня маковый настой? Обычной чашки должно быть достаточно.

– Настой, да, хорошо.

– И пожалуй, немедленно. – Мягко поторопил его Доран Мартелл. Калеотт мгновенно умчался.

Солнце село. Внутри купола повисла синеватая полумгла, и все бриллианты на полу потухли. Принц сидел на своем троне под копьем Мартеллов, его лицо побледнело от боли. После долгого молчания он повернулся к Арео. – Капитан, – сказал он. – Насколько верна мне моя стража?

– Верна. – Капитану больше нечего было на это сказать.

– Все? Или только некоторые?

– Они хорошие люди. Добрые дорнийцы. Они подчинятся любому моему приказу. – Он пристукнул рукоятью своего топора об пол. – Я принесу вам голову любого, кто посмеет вас предать.

– Не нужны мне ничьи головы. Мне нужно послушание.

– У вас оно есть. – Служить. Подчиняться. Защищать. Простые клятвы для простого парня. – Сколько нужно людей?

– Я оставляю это на ваше усмотрение. Возможно, что несколько верных человек здесь могут справиться куда лучше десятка. Я хочу, чтобы мое поручение было выполнено максимально быстро и тихо, и конечно никакой крови.

– Быстро, тихо, бескровно – понял. Каков будет приказ?

– Я хочу, чтобы вы разыскали дочерей моего брата и взяли их под свою опеку, и заперли их, скажем, в комнате наверху Копейной Башни.

– Песчанок? – Горло капитана внезапно пересохло. – Всех… всех восемь, мой принц? И малюток тоже?

Принц задумался. – Девочка Элларии еще слишком мала, чтобы представлять опасность, но могут найтись те, кто может как?нибудь использовать их против меня. Будет разумно обеспечить им безопасность. Да, младших тоже… но в первую очередь обезопасьте Тиену, Нимерию и Обару.

– Как прикажете, мой принц. – Его сердце дрогнуло. Моей маленькой принцессе это не понравится. – А что Сарелла? Она уже взрослая женщина. Ей почти двадцать.

Пока она не вернулась в Дорн, я ничего не могу предпринять для Сареллы, остается только молиться, что у нее гораздо больше ума, чем у ее сестер. Оставим ее наедине с ее… играми. Собери остальных. Я не смогу спокойно уснуть, пока не узнаю, что они в безопасности и под надежной охраной.

– Все будет сделано. – Капитан заколебался. – Когда об этом станет известно на улицах, простолюдины взвоют.

– Весь Дорн взвоет, – уставшим голосом поправил Доран Мартелл. – Я молюсь, чтобы Лорд Тайвин их мог услышать из Королевской Гавани, чтобы он знал, насколько верные союзники у него имеются в Солнечном Копье.

Серсея

Ей снилось, что она сидит на Железном Троне, возвышаясь над остальными.

Придворные внизу были похожи на разноцветных мышей. Великие лорды и гордые леди становились перед ней на колени. Отважные юные рыцари бросали мечи к ее ногам и добивались благосклонности, а она по?королевски улыбалась с высока. Вдруг, откуда ни возьмись, появлялся карлик, тыча в нее пальцем и сотрясаясь от хохота. Вслед за ним, прикрывая улыбки рукой, начали смеяться лорды и леди. И только тогда королева поняла, что на самом деле она – голая.

В ужасе, она пыталась прикрыться руками. Когда она съежилась, пытаясь спрятаться, острия и лезвия мечей Железного Трона впивались в ее плоть. Стальные зубы впивались в ее зад, и по ногам потекла кровь. Когда она попыталась подняться, ее нога попала в прореху в искореженном металле. Чем больше она билась, тем больше трон оплетал ее, отрывая куски плоти от ее грудей и живота, разрезая руки и ноги, пока они не стали скользкими, красными и блестящими от крови.

И все это время, ее брат бесновался внизу, радостно хохоча.

Звуки его веселья все еще отдавались эхом в ее ушах, когда она почувствовала легкое прикосновение к своему плечу и внезапно проснулась. Какое?то мгновение ей казалось, что рука – часть ее кошмара, и Серсея вскрикнула, но это была всего лишь Сенелли. Лицо служанки было бледным и напуганным.

«Мы не одни», – поняла королева. Вокруг ее постели сгрудились тени, высокие фигуры в блестящих из?под плащей кольчугах. Вооруженным людям здесь было не место. – «Где моя стража?» – подумала она. В ее спальне было темно, если не считать светильника, который держал над головой один из вошедших. – «Я не должна выказывать страха». Серсея откинула назад спутанные после сна волосы.

– Что вам от меня нужно? – Человек шагнул в круг света, и она разглядела его белый плащ. – Джейме? – «Мне снился один брат, но разбудить меня пришел другой».

– Ваше Величество. – Но голос не принадлежал ее брату. – Лорд Командир прислал меня за вами. – Его волосы были кудрявы, как у Джейме, но у того волосы были золотыми, как ее собственные, а у этого человека – черными и маслянистыми. Она смотрела на него в смятении, а он что?то бормотал про уборную, про арбалет и произнес имя ее отца. – «Я все еще сплю», – подумала Серсея. – «Я не проснулась, или мой кошмар не кончился. Скоро из?под кровати вылезет Тирион и начнет надо мной насмехаться».

Нет, это глупо. Ее карлик?брат был внизу, в темнице – и сегодня должен был свершиться его смертный приговор. Она посмотрела на руки, повернув их, чтобы убедиться, что все пальцы по?прежнему на месте. Когда она провела ладонью по руке, то почувствовала, что вся кожа покрылась мурашками, однако цела. Не было порезов ни на ногах, ни на стопах. – «Сон. Это не более чем обычный сон. Я слишком много выпила на ночь, и все мои страхи рождены вином. Это я буду торжествовать на закате. Мои дети будут в безопасности, трон Томмена будет спасен, а мой уродливый маленький валонкар (древневаллирийское – младшая кровь) укоротится еще на голову и сгниет в могиле.

Джослин Свифт была уже рядом, торопясь подать чашку. Серсея сделала глоток и сразу же выплюнула: вода с выжатым в нее лимоном оказалась слишком кислой. Она вдруг услышала, как ветер гремит ставнями, и увидела все с необычайной четкостью. Джослин дрожала, как осиновый лист, перепуганная не меньше Сенелли. Над ней возвышался Сир Осмунд Кеттлблэк. За ним стоял Сир Борос Блант с фонарем. В дверях столпились гвардейцы Ланнистеров в сверкающих шлемах с золочеными львами. Они тоже выглядели напуганными. – «Возможно ли это?» – подумала королева. – «Может ли такое быть правдой?»

Она встала, позволив Сенелли набросить ей на плечи халат, чтобы прикрыть наготу. Негнущимися пальцами Серсея сама затянула на нем пояс.

– Мой лорд отец днем и ночью держит при себе стражников, – сказала она. Онемевший язык с трудом ворочался во рту. Она еще раз глотнула лимонной воды и прополоскала рот, чтобы освежить дыхание. В фонарь Сира Бороса залетел мотылек. Она слышала, как он бьется о стекло, и видела тень его крыльев.

– Стража была на своих постах, Ваше Величество, сказал Осмунд Кеттлблэк. – Мы обнаружили потайную дверь за камином. Секретный проход. Лорд Коммандор спустился вниз, чтобы проверить, куда он ведет.

– Джейме? – Ее охватил внезапный, как налетевшая буря, ужас. – Джейме следовало остаться с королем…

– С мальчиком ничего не случилось. Сир Джейме направил к нему дюжину людей. Его Величество мирно спит.

Пусть сны его будут приятней моих, а пробуждение – не столь жестоким. – Кто с королем?

– Эта честь выпала Сиру Лорасу, если вам угодно.

Ей не было это угодно. Тиреллы были всего лишь управляющими, слишком высоко возвышенными драконьими королями над своим реальным положением. Их тщеславие могли превзойти лишь их амбиции. Сир Лорас может и красив, как мечта любой девушки, но под его белым плащом скрывался Тирелл до мозга костей. Насколько она могла судить, грязные плоды этой ночи могли быть посеяны и взлелеяны в Хайгардене.

Но это было подозрение, которое она не смела озвучить.

– Подождите минутку, пока я оденусь. Сир Осмунд, вы сопроводите меня в Башню Десницы. Сир Борос, поднимите на ноги тюремщиков и убедитесь в том, что наш карлик по прежнему на месте. – Она не желала произносить его имя: «У него не хватило бы мужества поднять руку на отца», – сказала она себе, но ей нужно было знать наверняка.

– Как прикажете, Ваше Величество. – Блант отдал фонарь Сиру Осмунду. Серсея восприняла его уход не без удовольствия. Отец не должен был возвращать ему белый плащ. Этот человек оказался малодушным трусом.

К тому времени, как они покинули Пристройку Мэйгора, небеса окрасились в темно?синий цвет, хотя звезды по?прежнему светили. – «Все, кроме одной», – подумала Серсея. – «Ярчайшая звезда запада упала, и ночи отныне будут темней». – Она задержалась на пересекающем ров подъемном мосту, посмотрела на усеявшие дно колья. – «Они не посмели бы солгать мне в подобных вещах». – Кто его обнаружил?

– Один из его стражников, – ответил Сир Осмунд. – Лам. Он пошел по нужде, и нашел его лордство в уборной.

«Нет, этого не может быть. Львы так не умирают». – Королева чувствовала себя на удивление спокойно. Она вспомнила, как у нее впервые выпал молочный зуб, когда она была еще маленькой девочкой. Это не было больно, но дыра во рту ощущалась так странно, что она не могла перестать ощупывать ее языком. Теперь там, где в ее мире был Отец – зияла дыра, а дыры должны быть заполнены.

Если Тайвин Ланнистер и вправду был мертв, никто не мог быть уверен в своей безопасности… и в первую очередь – ее сын на своем троне. Когда погибает лев, вокруг собираются твари помельче: шакалы, стервятники и бродячие псы. Они будут пытаться оттолкнуть ее в сторону, как это уже бывало. Ей придется действовать быстро, как тогда, когда умер Роберт. Все это могло быть делом рук Станниса Баратеона, одной из его марионеток. Это могло быть прелюдией еще одной атаки на город. Она надеялась, что так это и было. – «Пусть он придет. Я разобью его, как это делал отец, и на сей раз он умрет». – Станнис ее не пугал, как и Мейс Тирелл. Она никого не боялась. Она – дочь Утеса, львица. – «Теперь, наконец, умолкнет болтовня о новом замужестве». – Бобровый Утес принадлежал теперь ей, как и вся мощь Дома Ланнистеров. Никто больше не посмеет ею пренебрегать. Даже когда Томмену больше будет не нужен регент, Леди Бобрового Утеса останется значимой силой.

Восходящее солнце окрасило вершины башен ярко красным цветом, но за стенами все еще осталось темно. Внешний замок был так тих, что можно было поверить, что все его обитатели мертвы: – «Так и должно быть. Лорду Тайвину Ланнистеру не подобает умирать в одиночестве. Такой человек заслуживает свиту, которая будет прислуживать ему в аду».

Дверь Башни Десницы охраняли четверо стражников с копьями в красных плащах и львиных шлемах. – Никого не пускать и не выпускать без моего разрешения, – приказала она. Приказывать было для нее естественным. У отца тоже ощущалась в голосе сталь.

В башне из?за дыма факелов щипало глаза, но Серсея не дала воли слезам, так поступил бы и ее отец: «Я – единственный настоящий сын, который у него был». Ее каблуки скрежетали по камням, когда она карабкалась вверх, и она снова услышала, как внутри фонаря бился мотылек: – «Сдохни», – подумала в раздражении королева, – «лети в пламя и умри».

Еще два стражника в красных плащах стояли наверху лестницы. Рэд Лестер прошептал слова утешения, когда она проходила мимо. Дыхание королевы было частым и неглубоким, она чувствовала, как в ее груди трепещет сердце. – «Ступеньки», – сказала она себе, – «в этой проклятой башне слишком много ступенек». – Она почти была готова отдать приказ разрушить эту башню.

Зал был полон глупцов, перешептывающихся словно Лорд Тайвин спал, и его боялись разбудить. И стражники, и слуги отшатывались от нее с раскрытыми ртами. Она видела их розовые десны и ворочащиеся языки, но слышала в их словах не больше смысла, чем в шелесте крыльев мотылька: – «Что они здесь делают? Как они узнали? По всем правилам ее должны были позвать первой. Она – Королева?Регент, или они об этом забыли?»

Перед покоями Десницы стоял Сир Меррин Трант в своих белых доспехах и плаще. Забрало его шлема было поднято. Из?за мешков под глазами, он казался полусонным.

– Разгоните их, – приказала ему Серсея. – Мой отец все еще в уборной?

– Его перенесли обратно на кровать, м’леди. – Сир Мэрин распахнул перед ней дверь.

Рассвет прорвался сквозь ставни, рисуя золотую решетку на разбросанных на полу тряпках. Ее дядя Киван стоял на коленях перед кроватью, пытаясь помолиться. Он с трудом выдавливал из себя слова. Стражники сгрудились рядом с камином. Секретная дверь, о которой говорил Сир Осмунд была видна за горкой золы, она была не больше печной дверцы. Мужчине пришлось бы ползти. – «Однако Тирион – только половина мужчины». – Эта мысль привела ее в ярость. – «Нет, карлик сидит в темнице. Это не может быть его работой! Станнис», – сказала она себе, – «за всем этим стоит Станнис. У него остались сторонники в городе. Он, или Тиреллы…»

Слухи о секретных ходах в Красной Твердыне ходили всегда. Если им верить, чтобы сохранить эту тайну, Мэйгор Жестокий убил всех строителей своего замка. – «Сколько еще подобных дверей?» – Серсее внезапно представился вылезающий из?за гобелена в покоях Томмена карлик с кинжалом в руке. – «Томмена надежно охраняют», – сказала она себе. Но у Лорда Тайвина тоже была надежная охрана.

В первый момент, она не узнала покойника. Правда, у него были такие же волосы, как у ее отца, но это был, безусловно, какой?то другой человек. Он был меньше ростом и намного старше. Его халат был задран вверх, оставляя его совершенно голым ниже пояса. Стрела попала ему в живот между пупком и членом, погрузившись в плоть по самое оперение. Волосы вокруг слиплись от спекшейся крови. Кровь запеклась и в пупке покойного.

Исходящий от него запах заставил ее поморщиться. – Вытащите из него стрелу! – распорядилась она. – Это – Десница Короля! – «И мой отец. Мой лорд?отец. Должна ли я кричать и рвать на себе волосы? Говорят, Кэтлин Старк разодрала себе лицо в кровавые лоскуты, когда Фреи убили ее драгоценного Роба. Ты желал бы этого, Отец?» – хотела спросить она. – «Или ты желал бы видеть меня сильной? Плакал ли ты по своему собственному отцу?» – Ее дед умер, когда ей исполнился всего год, но она знала, как это случилось. Лорд Титос сильно растолстел и, однажды, когда он поднимался по лестнице к своей любовнице, его сердце не выдержало. Когда это произошло, ее отец был в Королевской Гавани, служа Десницей Безумному Королю. Когда они с Джейме были юными, лорд Тайвин часто отлучался в Королевскую Гавань. Если он и плакал, когда ему сообщили о смерти его отца, то он никому не позволил увидеть своих слез.

Королева чувствовала, как ее ногти впиваются в ладони.

– Как вы могли оставить его в таком виде? Мой отец служил Десницой трем королям, более великого человека еще не рождалось в Семи Королевствах. По нему должны звонить колокола, как они звонили по Роберту. Его нужно омыть и одеть, как и подобает его положению в меха, золото и алый шелк. Где Пицелль? Где Пицелль?» – Она повернулась к стражнику. – «Пакенс, приведи мейстера Пицелля. Он должен осмотреть Лорда Тайвина».

– Он осмотрел его, Ваше Величество, – ответил Пакенс. – Пришел, посмотрел, и ушел, чтобы позвать Молчаливых Сестер.

«За мной они послали в последнюю очередь». – Осознав это, она едва не лишилась от гнева дара речи. А Пицелль сбежал кого?то звать, чтобы не замарать свои мягкие, морщинистые руки. Этот человек – бесполезен. – Разыщи мейстера Баллабара, – распорядилась она. – Или Мейстера Френкена. Любого. – Пакенс и Шортир бросились выполнять полученный приказ. – Где мой брат?

– Внизу, в тоннеле. Там в камень вмонтированы железные перекладины. Сир Джейме полез посмотреть, как глубоко он идет.

«У него – только одна рука», – захотелось ей закричать. – «Должен был пойти один из вас. Лазить по лестницам – не его дело. Убийца Отца может поджидать его внизу. Ее брат?близнец всегда был слишком порывист, хотя, казалось бы, потеря руки должна была научить его осторожности. Она уже собиралась приказать гвардейцам спуститься вслед за ним, и вернуть его, когда Пакенс и Шортир вернулись, приведя седовласого человека. – Ваше Величество, – сказал Шортир, – этот человек утверждает, что он был мейстером.

Человек низко поклонился. – Чем я могу служить Вашему Величеству?

Его лицо казалось ей знакомым, хотя Серсея и не могла вспомнить откуда. – Старик, но не такой старый, как Пицелль. В этом еще осталась какая?то сила. Он был высок, но немного сутулился, его смелые голубые глаза были окружены морщинами. Но его шея была голой. – У тебя нет мейстерской цепи.

– Ее у меня отобрали. Меня зовут Квиберн, если это угодно Вашему Величеству. Я лечил руку вашего брата.

– Его культю. – Теперь она вспомнила его. Он пришел из Харренхолла вместе с Джейме.

– Я не мог спасти кисть Сира Джейме, это верно. И все же, мое искусство спасло его руку, а может быть, и его самого. Цитадель отобрала мою цепь, но они не смогли отнять мои знания.

– Ты можешь справиться, – решила она. – Но если ты меня подведешь, то потеряешь не только цепь, это я тебе обещаю. Удали стрелу из живота моего отца и подготовь его для передачи Молчаливым Сестрам.

– Как прикажет моя королева. – Квиберн подошел к постели, задержался, оглядываясь. – А что мне делать с девушкой, Ваше Величество?

– С девушкой? – Серсея проглядела, что здесь было второе тело. Она подошла к кровати, отбросила груду окровавленного тряпья, и перед ней предстала девица: голая, окоченевшая и розовая… не считая почерневшего лица, как у Джоффа на его свадебном пиру. Цепь из соединенных золотых рук наполовину скрылась в плоти ее горла, затянутая так сильно, что разорвала кожу. Серсея зашипела рассерженной кошкой. – Что она здесь делает?

– Мы нашли ее здесь, Ваше Величество, – ответил Шортир. – Это – шлюха Беса. – Словно это объясняло причину ее здесь пребывания.

«Мой лорд отец не нуждался в услугах шлюх», – подумала она. – «После смерти нашей матери, он никогда не притрагивался к женщине». – Она одарила стражника ледяным взглядом. – Это не… когда умер отец Лорда Тайвина, он вернулся на Бобровый Утес и нашел подобную женщину… в драгоценностях его леди матери, и в одном из ее платьев. Он сорвал с нее все. И ее две недели водили голой по улицам Ланниспорта, и заставляли говорить каждому встречному, что она – шлюха и воровка. Вот как Лорд Тайвин обращался со шлюхами. Он никогда… эта женщина была здесь для чего?то иного, а не ради…

– Быть может, его лордство расспрашивал девчонку о ее хозяйке, – предположил Квиберн. – Я слышал, Санса Старк исчезла той же ночью, когда был убит король.

– Да, это так. – Серсея с энтузиазмом ухватилась за его версию. – Наверняка, он ее допрашивал. Несомненно. – Перед ее глазами стояла обезьянья улыбка Тириона с обрубком вместо носа. – «Разве есть способ лучше, чем допросить ее голую, с широко разведенными ногами?» – шептал карлик. – «Именно так любил ее допрашивать и я».

Королева отвернулась. Я не буду на нее смотреть. Внезапно, ей стало тяжело даже находиться в одной комнате с мертвой. Она протолкнулась мимо Квиберна в холл.

К Сиру Осмунду присоединились его братья Осни и Осфрид. – В покоях Десницы – мертвая женщина, – сообщила Серсея трем Кеттлблэкам. – Никто никогда не должен узнать, что она здесь была.

– Да, миледи. – Щеку Сира Осни украшали следы царапин от когтей другой из Тирионских шлюх. – А что нам сделать с телом?

– Скормите ее своим собакам. Сохраните для развлечений. Мне?то, что за дело? Ее никогда здесь не было. Я отрежу язык любому, кто посмеет сказать, что она здесь была. Вы меня поняли?

Осни и Осфрид обменялись взглядами. – Да, Ваше Величество.

Они прошли обратно в спальню, и она проследила, как они заворачивают тело в окровавленные одеяла. – «Шайя, ее звали Шайя». – В последний раз они встречались в ночь перед судебным поединком карлика, после того, как этот улыбчивый Дорнийский Змей предложил за него вступиться. Шайя просила оставить ей подаренные Тирионом бриллианты, и от Серсеи требовала сдержать обещание насчет дома в городе и мужа?рыцаря. Королева доходчиво объяснила ей, что шлюха ничего от нее не получит, пока не расскажет, куда исчезла Санса Старк.

– Ты была ее служанкой. Уж не думаешь ли ты, что я поверю, что ты ничего не знала о ее планах? – сказала она. Шайя ушла в слезах.

Сир Осфрид перебросил тело через плечо. – Я хочу получить цепь обратно, – сказала Серсея. – И не поцарапай золото. – Осфрид кивнул и направился к двери. – Нет, не через двор. – Она указала на потайной ход. – Вот проход в подземелье. Ступай туда.

Когда Сир Осфрид опустился на колено перед очагом, внутри показался свет, и королева услышала шум. Затем оттуда вылез сгорбленный, как старуха, Джейме. Его сапоги разметали последнюю оставшуюся золу из очага Лорда Тайвина. – С дороги, – приказал он Кеттлблэкам.

Серсея метнулась к нему. – Ты нашел их? Ты нашел убийц? Сколько их было? – Наверняка, больше одного. В одиночку, никто не смог бы убить ее отца.

Лицо ее близнеца выглядело изможденным. – Ход ведет в помещение, откуда расходится с полдюжины туннелей. Они закрыты железными дверями. Мне нужно найти ключи. – Он оглядел спальню. – Те, кто это сделал, все еще могут скрываться внутри. Внизу целый лабиринт, и довольно темный.

Она представила себе Тириона, ползущего между стен, словно огромная крыса. «Нет. Это вздор. Карлик – в своей камере». – Ломайте стены. Снесите, если нужно, башню. Найдите их. Тех, кто это сделал. Найдите – и убейте.

Джейме обнял ее, обвив оставшейся рукой талию. От него пахло гарью, но в его кудрях играло утреннее солнце, заставляя их светиться золотом. Ей захотелось поцеловать его лицо. «Позже», – сказала она себе, – «позже он придет ко мне за утешением».

– Мы – его наследники, Джейме, – прошептала она. – Мы должны завершить его дело. Ты должен занять место Десницы. Теперь ты это понимаешь. Ты будешь нужен Томмену…

Он освободился из ее рук, и поднял свою, тыча ей в лицо культей.

– Десница – без руки? Скверная шутка, сестрица. Не проси меня править.

Их дядя слышал их разговор. Слышал Квиберн и Кеттлблэки, волочившие свой груз сквозь золу. И даже стражники – Пакенс, Хоук Копыто и Шортир. Еще до заката слухи об их споре расползутся по всему замку. Серсея почувствовала, как кровь приливает к ее щекам. – Править? Я не просила тебя править. Пока мой сын не подрастет, править буду я.

– Не знаю, кого мне жаль больше, – сказал ее брат, – Томмена, или Семь Королевств.

Она его ударила. Со скоростью кошки рука Джейме метнулась ей навстречу… но у этой кошки на месте руки была культя. Ее пальцы оставили красные отметины на его щеке.

При этом звуке, дядя поднялся с колен.

– Ваш отец лежит здесь мертвый. Ступайте ссориться в другом месте.

Джейме склонил голову. – Прости нас, Дядя. Сестра вне себя от горя. Она забылась.

Ей захотелось дать еще одну пощечину. – «Я сошла с ума, когда думала, что он может быть Десницой». – Скорее она упразднит эту должность.

Когда это Десница приносил ей что?то, кроме горя? Джон Аррен подложил ее в постель к Роберту Баратеону, а перед смертью начал вынюхивать о них с Джейме. Эддард Старк продолжил ровно с того места, где кончил Арен. Его любопытство вынудило ее избавиться от Роберта раньше, чем ей того хотелось, до того, как она смогла расправиться с его назойливыми братьями. Тирион продал Мирцеллу дорнийцам, сделал одного из ее сыновей своим заложником, а затем убил другого. А когда Лорд Тайвин вернулся на Королевскую Гавань…

«Следующий Десница будет знать свое место», – пообещала она себе. Им будет Сир Киван. Ее дядя был неутомимым, осмотрительным, неизменно исполнительным. Она могла на него положиться, как и отец до нее. Десница с головой не спорит. Она должна править страной, но ей потребуются новые лица. Пицелль был престарелым лизоблюдом, Джейме потерял свое мужество вместе с рукой, державшей меч, а Мейс Тирелл и его подхалимы Редвин и Рован недостойны доверия. Насколько она их знала, они вполне могли быть в этом замешаны. Лорд Тирелл понимал, что пока жив Тайвин Ланнистер, он не будет править Семью Королевствами.

«Мне придется быть с ним настороже. Город полон его людей, он даже сумел внедрить одного из своих сыновей в Королевскую гвардию и собирался подложить свою дочь в постель к Томмену». – Ее все еще бесила мысль о том, что Отец дал согласие на помолвку Томмена с Марджери Тирелл. Девчонка вдвое его старше и уже дважды вдова. Мейс Тирелл утверждал, что его дочь все еще девственница, но у Серсеи были свои сомнения. Джоффри был убит до того, как он смог переспать с девчонкой, но она уже была замужем за Рэнли… Человек может предпочитать вино, но если ты предложишь ему кружку эля, он выпьет ее без промедления. Нужно приказать Лорду Варису выяснить.

Эта мысль заставила ее остолбенеть. Она забыла о Варисе. Он должен быть здесь. Он всегда где?то поблизости. Что бы важное не произошло в Красной Твердыне, евнух всегда появлялся, словно из?под земли. Джейме – здесь, дядя Киван, и Пицелль приходил и ушел, но не Варис. Холодок прошел вдоль ее позвоночника. Он замешан. Должно быть, он боялся, что отец велит отрубить ему голову, и ударил первым. Лорд Тайвин никогда не любил этого жеманного повелителя шептунов. И он в курсе всех секретов Красной Твердыни, как никто другой, если он и вправду повелитель шептунов. Он, наверное, в сговоре с Лордом Станнисом. В конце концов, они вместе работали в совете Роберта…

Серсея метнулась к двери, где стоял Сир Мерин Трант: – Трант, приведи ко мне Лорд Варис. Если придется, даже брыкающегося и визжащего, но целого и невредимого.

– Как прикажете, Ваше Величество.

Но едва ушел один Королевский гвардеец, как появился другой. Сир Борос Блаунт был красным как рак и шумно дышал, видимо поднимаясь по лестнице бегом: – Сбежал, – выдавил он, увидев королеву. Он рухнул на колено. – Бес… его камера открыта, Ваше Величество… никаких признаков его присутствия…

Значит, сон был вещим. – Я же отдала приказ, – произнесла она. – Его нужно было держать под стражей, денно и нощно…

Грудь Блаунта все еще тяжело вздымалась. – Один из тюремщиков тоже пропал. Его имя Раген. Двое других найдены спящими.

Она едва сдержала крик: – Надеюсь, вы не стали их будить, Сир Борос? Пусть спят дальше.

– Спят? – Он поднял голову – глупый и непонятливый. – Ясно, Ваше Величество, но как долго им можно…

– Вечно. Проследите, чтобы они уснули навечно, сир. Я не нуждаюсь в стражниках, которые спят на посту. – «Он внутри стен. Убил отца так же, как до этого мать, и как убил Джоффа». – Карлик придет и за ней, она это знала, точно так, как предсказала ей старуха в том темном шатре. – «Я расхохоталась ей в лицо, но у нее определенно был дар. Я видела свою судьбу в капли крови. Мой ужас». – Ее ноги подкосились, став ватными. Сир Борос попытался подхватить ее под руку, но королева отшатнулась от его прикосновения. Все, что она знала, Борос – был одним из протеже Тириона. – Отойдите от меня, – сказала она. – Убирайтесь! – Она едва не расплакалась.

– Ваше Величество? – произнес Блаунт. – Мне принести вам воды?

«Мне нужна кровь, а не вода! Кровь Тириона, кровь валонкара.» Факелы стремительно завертелись вокруг нее. Она закрыла глаза, и увидела, как ей улыбается карлик. – «Нет», подумала она. – «Нет. Я уже почти избавилась от тебя». – Но его пальцы уже сомкнулись на ее шее, и она почувствовала как они начали сжиматься.

Бриенна

– Я ищу девочку три?на?десять лет, – сказала она седой фермерше у сельского колодца. – Она дворянка и очень хорошенькая, с голубыми глазами и темно?рыжими волосами. Она может путешествовать с толстым рыцарем сорока лет, или, возможно, с дураком. Вы ее не видели?

– Нет, насколько могу вспомнить, сир, – ответила фермерша, кланяясь. – Но я буду смотреть внимательнее, если смогу.

Не видели ни кузнец, ни септон из деревенской септы, ни свинопас со свиньями, и девочка, рвавшая лук в огороде, и никто другой из простых жителей, которых смогла разыскать Дева из Тарта в глинобитных хижинах Росби. Но она не отчаивалась. – «Это кратчайший путь в Сумеречный дол», – твердила себе Бриенна. – «Если Санса пошла этим путем, то кто?нибудь ее обязательно видел». – На посту у ворот замка она задала тот же вопрос двум копейщикам с тремя красными горностаями, которые были гербом Росби. – Если она оказалась в это время на дороге, то она уже не девочка, – ответил тот, что постарше. А тот, что помоложе, пожелал узнать, такого же рыжего цвета волосы у нее между ног или нет.

«Здесь мне не будет помощи», – Едва Бриенна взлетела обратно в седло как заметила худенького мальчугана верхом на пегой лошади в дальнем конце деревни. – «С ним я еще не говорила», – подумала она, но он исчез за септой до того, как она смогла его догнать. Собственно, она и не очень пыталась. Скорее всего, он знает не больше остальных. Деревушка Росби была не более чем простое расширение дороги. У Сансы вряд ли нашлась бы причина здесь задерживаться. Вернувшись на дорогу, Бриенна направилась на север и восток, мимо яблоневых садов и полей ячменя, и скоро она оставила деревню и замок позади. – «Я найду ее в Сумеречном доле», – утешила она себя, – «Если только она вообще отправилась этой дорогой».

– Я найду девочку и обеспечу ей безопасность, – пообещала она Сиру Джейме в Королевской Гавани. – Ради ее леди?матери. И по вашей просьбе. – Благородные слова, но произносить их было легко. А выполнить обещание куда сложнее. Она слишком задержалась в городе, не узнав ровном счетом ничего. – «Я должна была отправиться раньше… но куда?» – Санса Старк исчезла в ночь смерти Короля Джоффри, и даже если кто?то с тех пор ее и видел или имел представление, где она может находиться, никто ей этого не открыл. – «По крайней мере, мне».

Бриенна была уверена, что девочка покинула город. Если б она была в Королевской Гавани, Золотые плащи ее бы уже нашли и вернули. Ей необходимо было куда?то бежать… но куда?то, это слишком неопределенное место. – «Если бы я была юной расцветшей девочкой, одинокой и напуганной, в жуткой опасности, что бы я стала делать?», – спрашивала она у себя. – «Куда бы я пошла?». – За себя она ответила бы с легкостью. Она бы отправилась в Тарт, к своему отцу. Но отцу Сансы отрубили голову у нее на глазах. Ее леди?мать была тоже мертва, убита в Близнецах, а Винтерфелл, крупнейший замок Старков, был разграблен и сожжен, а их люди были преданы мечу. – «Ей некуда бежать. Ни отца, ни матери, ни братьев». – Она может оказаться в соседнем городе или на борту корабля в Асшай, и то и другое в равной степени вероятно.

Даже если бы Санса Старк захотела вернуться домой, как бы она стала туда добираться? Королевский тракт не безопасен. Это даже ребенку известно. Железные люди удерживают Ров Кайлин на Перешейке, а в Близнецах сидят Фреи, убившие брата Сансы и ее леди?мать. Девочка могла отправиться морем, если у нее были деньги, но порт Королевской гавани все еще в руинах, а река полна разбитых и сожженных галер. Бриенна расспросила в доках, но никто не запомнил, отплывал ли корабль в ночь смерти Короля Джоффри. Один человек сказал ей, что в заливе стояла на якоре пара торговых кораблей, которые разгружали с лодок, но остальные направлялись дальше по побережью в Сумеречный дол, где порт был загружен больше обычного.

Кобыла Бриенны имела приличный экстерьер и хороший ход. Вокруг было больше путешественников, чем она ожидала увидеть. Проходили нищие, гремя висящими на шеях чашами. Мимо галопом проскакал молодой септон верхом на превосходной лошади, сделавшей бы честь любому лорду, а чуть позже она встретила компанию Молчаливых Сестер, которые покачали головами на заданные Бриенной вопросы. Караван воловьих упряжек, нагруженных зерном и мешками с шерстью, двигался куда?то на юг, а следом она обогнала свинопаса со стадом, и старушку в конных носилках в сопровождении конного эскорта. Она у всех спрашивала, не видели ли они дворянскую девочку с голубыми глазами и рыжими волосами. Никто ничего не видел. Еще она расспрашивала про дорогу. – В Твиксте и Сумеречном доле довольно безопасно, – сказал ей один пожилой человек. – Но за Сумеречным долом сплошное беззаконие и в лесу разбойники.

Только корабельные сосны и страж?деревья оставались по?прежнему зелеными. Все широколиственные деревья уже поменяли цвет и оделись в мантии красно?коричневого и золотого цветов, или остались вовсе без листвы, демонстрируя небу коричневые ветки и свою наготу. Каждый порыв ветра вызывал целое облако опавшей листвы поперек изрытой колеей дороги. Они шелестели под копытами кобылы, которую ей подарил Джейме Ланнистер. – «Проще найти опавший лист, чем одну пропавшую девочку в Вестеросе». – Она поймала себя на мысли, не задумал ли Джейме это задание специально, чтобы таким образом жестоко над ней подшутить. Возможно, Санса Старк уже мертва, обезглавлена как соучастница убийства Короля Джоффри и похоронена в какой?нибудь безымянной могиле. Нет ничего проще скрыть ее убийство, если отправить на ее поиски одну большую набитую дуру из Тарта.

«Нет. Джейме не стал бы так поступать. Он поступал искренне. Он подарил мне меч и назвал его Верный Клятве». – В любом случае, это не имеет значения. Она обещала Леди Кейтилин, что она привезет ее дочерей, и нет обещания сильнее, чем данное тем, кто умер. Младшая, судя по всему мертва, как объявил Джейме, а та Арья, что Ланнистеры направили на север, чтобы выдать ее за бастарда Русе Болтона, была фальшивкой. Остается только Санса. Бриенна обязана ее разыскать.

На закате она увидела костер у ручья. Подле него она заметила двоих мужчин, жаривших на вертеле форель. Их доспехи были сложены рядом под деревом. Один был старым, а второй помоложе, хотя и далеко не юнец. Младший поднялся чтобы с ней поздороваться. У него был огромный живот, натянувший его довольно замызганный замшевый камзол без рукавов. Его щеки и подбородок покрывала всклокоченная неровная борода золотистого оттенка. – У нас есть форель, которой хватит на троих, сир. – Выкрикнул он.

Уже не впервые Бриенну принимали за мужчину. Она сняла большой шлем, освободив свои волосы. Они были светлыми, цвета грязной соломы и почти такие же ломкие. Длинные и тонкие локоны упали на плечи. – Благодарю вас, сир.

Межевой рыцарь посмотрел на нее настолько искренне, что она решила, что он сильно близорук. – Леди, не так ли? В доспехах и с оружием? Илли, великие семеро, вот это рост!

– Я тоже принял ее за рыцаря, – подтвердил его старший приятель, переворачивая форель.

Если бы Бриенна была мужчиной, то ее бы можно было назвать крупной, но для женщины – она была огромной. Странная – вот правильное слово, подходившее для описания ее жизни. У нее были широкие плечи и не менее широкие бедра. Длинные ноги и мощные руки. В ее груди было больше мышц, чем жира. Ее ладони были крупными, а ступни ненормально большими. И помимо прочего у нее была уродливая внешность с длинным лошадиным лицом и крупными зубами, которые не помещались во рту. Ей вовсе не хотелось, чтобы ей об этом напоминали. – Сиры, – начала она. – Не встречали ли вы по пути девочку три?на?десять лет? У нее голубые глаза и темно?рыжие волосы, и она может путешествовать в компании толстого краснолицего человека сорока лет.

Близорукий межевой рыцарь почесал в затылке: – Не припомню что?то такой девицы. А что это за темно?рыжие волосы?

– Красно?коричневые, – подсказал ему мужчина постарше. – Нет. Таких мы не встречали.

– Мы не видели такой, м’леди. – Ответил младший. – Давайте, спешивайтесь. Рыба почти готова. Вы голодны?

Она была голодна, это верно, но по?прежнему осторожна. Межевые рыцари имели плохую репутацию. – «Межевые рыцари и рыцари?разбойники два значения одного слова», – так гласит пословица. – «Эти двое не выглядят опасными». – А могу я услышать ваши имена, сиры?

– Я имею честь быть Сиром Крейгтоном Длинный Сук, о котором слагают песни, – ответил толстый. – Вы должны были слышать о моих подвигах на Черноводной. Мой товарищ – Сир Иллифер Неимущий.

Если кто?то и сочинил песню о подвигах Крейгтона Длинного сука, то Бриенна ее не слышала. Их имена значили для нее не больше, чем их оружие. На простом зеленом щите Сира Крейгона верхняя часть была закрашена коричневым фоном и имелась глубокая зазубрина от боевого топора. На щите Сира Иллифера был золотистый фон и нарисованная полоса горностаевого меха, хотя, судя по его виду, это был единственный герб, который он когда?либо на нем изображал. Ему было около шестидесяти. Его узкое морщинистое лицо было полускрыто под капюшоном залатанной груботканой мантии. На нем была кольчуга, но железо, словно веснушки, покрывали пятна ржавчины. Бриенна была на голову выше каждого из них, и что еще лучше – она была верхом, и лучше вооружена. – «Если я испугаюсь им подобных, то мне стоит сменять мой меч на пару вязальных спиц».

– Благодарю вас, добрые сиры, – ответила она. – Я с удовольствием разделю вашу форель. – Спрыгнув вниз, Бриенна расседлала свою кобылу и обтерла ее, прежде чем отпустить пастись. Она сложила свое оружие, щит и седельные сумки рядом с вязом. К этому времени форель уже дозрела. Сир Крейгтон подал ей рыбу, и она, скрестив ноги, уселась прямо на земле.

– Мы служим Сумеречному долу, м’леди, – продолжил беседу Длинный Сук, руками разрывая форель на части. – Вы могли бы ехать с нами. Дороги нынче опасны.

Бриенна могла бы многое ему рассказать об опасностях, поджидавших путников на дороге, и куда больше, чем мог знать он. – Спасибо, сир, но я не нуждаюсь в защите.

– Я настаиваю. Истинный рыцарь должен защищать слабый пол.

Она дотронулась до рукояти меча. – Меня защищает он, сир.

– Меч не может быть лучше мужчины, который им владеет.

– Я владею им довольно хорошо.

– Как хотите. Не пристало навязывать даме свое общество. Мы просто желаем чтобы вы безопасно добрались до Сумеречного дола. Трое могут доехать легче, чем один.

«Нас было трое, когда мы отъехали из Риверрана, но Джейме потерял руку, а Клеос Фрей жизнь». – Ваши лошади не смогут угнаться за моей. – Бурый мерин Сира Крейгтона был стар, с проваленной спиной и слезящимися глазами. У сира Иллифера лошадь выглядела худосочной или недокормленной.

– Мой конь отлично мне служил на Черноводной, – настаивал Сир Крейгтон. – Именно поэтому я устроил там славную резню и захватил дюжину ценных пленников. М’леди знакома с Сиром Гербертом Боллингом? И теперь уже не сумеете. Я его зарубил на месте. Когда звенят мечи, вы ни за что не увид’те спину Сира Крейгона Длинного Сука.

Его товарищ сухо хохотнул. – Крейг, отстань. Им п’добные не нуждаются в нам п’добных.

– Мне подобные? – Бриенна не поняла ни слова.

Сир Иллифер направил кривой палец в сторону ее щита. Хотя краска облупилась и выцвела герб был виден довольно ясно: черная летучая мышь на косо разделенном поле из золота и серебра. – У вас лживый щит, на который у вас нет прав. Дедушка моего дедушки помог убить последнего Лостона. С тех пор некому носить эту летучую мышь, черную, как и их деяния.

Это был тот самый щит, который нашел Сир Джейме в арсенале Харренхола. Бриенна обнаружила его в конюшне вместе с кобылой и кое?чем еще: с седлом, уздечкой, хауберком, большим шлемом, с парой кошельков с золотом и серебром и пергаментом на выдачу куда большей суммы, чем вместе взятые. – Я потеряла свой собственный, – объяснила она.

– Истинный рыцарь – вот единственный щит в котором нуждается девица. – Настойчиво провозгласил Сир Крейгтон.

Сир Иллифер не обратил на него ни капли внимания. – Босой ищет сапоги, замерзший – плащ. Но кто станет кутаться в плащ из позора? Лорд Лукас носил эту мышь, и его сообщник – Манфрид Черный Клобук, и его сын. К чему носить подобный щит, спрашиваю я себя, если только твои собственные грехи не хуже… и свежее. – Он обнажил свой кинжал – довольно уродливый кусок дешевого железа. – Женщина удивительно крупная и удивительно сильная, которая скрывает свои цвета. Крейг, подержи Тартскую Деву, вспоровшую Ренли его королевскую глотку.

– Это ложь. – Ренли Баратеон был для нее больше, чем просто король. Она влюбилась в него с первого взгляда, когда он прибыл в Тарт отметить свое совершеннолетие и получение титула лорда. Ее отец устроил в честь него празднование, и приказал ей обязательно явиться на прием, хотя обычно она пряталась в своей комнате как какая?нибудь раненая зверушка. Тогда она была не старше Сансы, и больше боялась осмеяния, чем удара меча. – «Они увидят, что я не красавица», – заявила она в тот день лорду Селвину. – «и будут надо мной смеяться». – Но лорд Вечерней Звезды был не преклонен.

И Ренли Баратеон был с ней чрезвычайно любезен, словно она была настоящей леди и красавицей. Он даже станцевал с ней, и в его объятьях она чувствовала себя грациозной, а ее ноги буквально порхали по полу. Другие позже тоже решились с ней станцевать, воспользовавшись его примером. С того дня она решила во что бы то ни стало быть рядом с лордом Ренли, служить ему и защищать. Но закончилось тем, что она его подвела. – «Ренли умер на моих руках, но я его не убивала», – подумала она, но эти межевые рыцари ни за что ее не поймут. – Я бы отдала собственную жизнь вместо Лорда Ренли, и умерла бы счастливой. – ответила она. – Я бы не причинила ему вреда. Клянусь своим мечом.

– Только рыцари клянутся своим мечом. – Ответил Сир Крейгтон.

– Поклянись Семерыми, – настоял Сир Иллифер Неимущий.

– Значит, клянусь Семерыми. Я не причиняла вреда Королю Ренли. Я клянусь Матерью. И если я лгу, пусть я никогда не узнаю ее прощения. Я клянусь Отцом, и пусть он осудит меня по справедливости. Я клянусь Девой и Старицей, клянусь Кузнецом и Воином. Я клянусь Неведомым, и если я лгу, пусть я провалюсь к нему в ад на этом самом месте.

– Клянется она хорошо, для девушки. – Кивнул Сир Крейгтон.

– Да, – Пожал плечами Сир Иллифер. – Что ж, если она солгала, боги сами свершат правосудие. – Он убрал свой кинжал обратно в ножны. – Тогда ты первая сторожишь.

Пока межевые рыцари спали, Бриенна безустанно ходила вокруг костерка, прислушиваясь к потрескиванию пламени. – «Я должна скакать во весь дух», – Она не знала этих людей, но не могла переломить себя и бросить их одних беззащитными. Даже темной ночью по дороге проезжали путники, и в лесу раздавались звуки, которые могли издавать совы и лисицы. Поэтому Бриенна караулила, то и дело проверяя, легко ли вынимается меч из ножен.

В конце концов, ее смена была простой. Гораздо труднее было позже, когда проснулся Сир Иллифер и сменил ее. Бриенна расстелила свое одеяло на земле, и свернулась под ним, закрыв глаза. – «Я не усну», – твердила она себе, хотя чудовищно устала. Ей всегда с трудом удавалось уснуть в присутствии мужчин. Даже в лагере Лорда Ренли был велик риск быть изнасилованной. Этот урок она вызубрила у стен Хайгардена, и снова, когда они с Джейме попали в руки Бравых Ребят.

Холод от земли проник сквозь одеяло и проник до самых костей. Спустя короткое время каждый мускул либо застыл либо его свело судорогой, от кончиков пальцев на ногах до челюстей. Ей стало интересно, мерзла ли Санса Старк где бы она ни находилась? Леди Кейтилин рассказывала, что Санса весьма изнежена, любит лимонный пирог, шелковые наряды и рыцарские баллады, с другой стороны, девочка видела, как ее отцу отрубили голову и позднее ее заставили выйти замуж за одного из убийц ее отца. Если даже половина слухов о карлике правдивы, он должен быть самым ужасным из всех Ланнистеров. – «Если это она отравила Короля Джоффри, то безусловно ее руку должен был направлять Бес. При дворе она была одна?одинешенька и абсолютно лишена друзей». – В Королевской Гавани Бриенна разыскала некую Бреллу, которая была одной из служанок Сансы. Женщина рассказала, что между Сансой и Бесом не было теплых отношений. Возможно, она сбежала от него как от убийцы Джоффри.

Что бы ни снилось Бриенне, с разбудившим ее рассветом все сны испарились. На холодной земле ее ноги стали словно деревянные, но на нее никто не покушался, и весь ее скарб остался при ней. Межевые рыцари уже были на ногах и оставались неподалеку. Сир Иллифер обдирал пойманную белку, чтобы приготовить завтрак, в это время Сир Крейгтон стоял лицом к дереву, облегчаясь с задумчивым видом. – «Межевики», – подумала она. – «Старик и толстый, близорукий хвастун, но все?таки вполне приличные люди». – Так приятно было сознавать, что в мире еще сохранились подобные люди.

Они позавтракали жареной белкой, пюре из желудей и соленьями. За едой Сир Крейгтон развлекал ее рассказами о своих подвигах на Черноводной, где он зарубил дюжину внушающих страх рыцарей, о которых она никогда прежде не слышала. – О, это была редкостная сеча, м’леди. – Повторял он. – Редкостная и кровавая. – Он упомянул, что Сир Иллифер сражался так же доблестно. Сам Сир Неимущий о себе говорил мало.

Когда подошло время возобновить их путешествие, рыцари разместились по обе стороны от нее как настоящие охранники, защищавшие какую?нибудь беспомощную высокородную леди… хотя эта леди возвышалась над своими защитниками и была в данный момент лучше вооружена. – Никто не проезжал мимо вас, пока я спала?

– Кто?нибудь вроде девушки с темно?рыжими волосами? – спросил Сир Иллифер Неимущий. – Нет, миледи. Никого.

– Я заметил несколько, – вставил Сир Крейгтон. – Какой?то фермерский мальчишка на пегой лошади, потом спустя час прошло с полдюжины пеших, вооруженных посохами и дубинками. Они заметили свет костра и долго наблюдали за нашими лошадьми, но я показал им, как блестит мой меч и приказал проваливать. На вид это были суровые парни, и д’вольно отчаянные, но им и близко н’зя тягаться с Сиром Крейгтоном Длинным Суком.

«Да», – подумала Бриенна. – «С ним нельзя тягаться». – Она отвернулась, чтобы он не видел ее улыбки. Удачно, что Сир Крейгтон, чтобы заслужить улыбку девушки, как раз увлеченно рассказывал байку про свою эпическую битву с Рыцарем Красного Цыпленка. Она почувствовала радость оттого, что у нее есть попутчики, даже такие как эта парочка.

Приблизительно около полудня Бриенна услышала пение, разлетающееся между облетевшими бурыми стволами деревьев. – Что это? – Спросил вслух Сир Крейгтон.

– Кажется, кто?то молится, – узнала напев Бриенна. – «Они просят Воина о защите, и Старицу осветить им путь».

Сир Иллифер Неимущий обнажил свой зазубренный меч и натянул поводья, ожидая их появление. – Они уже близко.

Пение раздавалось в лесу подобно божественному грому. И внезапно на дороге впереди показался его источник. Это была группа нищих братьев, заросших до самых глаз бородами, в грубых одеждах, кто?то босяком, кто?то в сандалиях. Следом за ними шло около шести десятков разномастных людей, женщин и детей, пятнистая свинья и несколько овец. У кое?кого из мужчин были видны топоры, у остальных были увесистые деревянные дубинки и палицы. Посредине они тащили двухколесную телегу из серой растрескавшейся древесины, доверху набитую черепами и обломками всевозможных костей. Едва они заметили межевых рыцарей, как нищие встали, и пение тут же смолкло. – Добрые рыцари, – начал один из них. – Да возлюбит вас Мать.

– И тебя, брат. – Откликнулся Сир Иллифер. – Кто вы?

– Бедные люди, – крикнул один из мужчин – здоровяк с топором на плече. Несмотря на прохладу осеннего леса, он был без рубашки, и на его груди была видна семилучевая звезда. Такие выжигали на себе древние Андалы, когда пересекли Узкое море, чтобы напасть на королевства Первых Людей.

– Мы идем в город, – добавила следом высокая женщина со следами от лямки, тянувшей телегу, – чтобы принести эти светы мощи Благославенному Бэйлору, и просить помощи и защиты у короля.

– Присоединяйтесь к нам, друзья. – Настойчиво предложил невысокий мужчина в дырявой рясе септона. На груди он на ремешке носил кристалл. – Вестерос нуждается в каждом мече.

– Мы присягнули Сумеречному долу. – Выкрикнул Сир Крейгтон, – Но, возможно, мы могли бы проводить вас в Королевскую Гавань.

– Если у вас есть чем заплатить за нашу компанию, – добавил Сир Иллифер, который был не только неимущим, но и чрезвычайно практичным.

– Воробьям не нужны деньги, – ответил септон.

Обескураженный Сир Крейгтон остолбенел: – «Воробьям?»

– Воробьи самые смиренные и обыкновенные из птиц, и мы такие же смиренные и обыкновенные среди людей. – У септона было худое лицо с острыми чертами лица и короткой темно?русой бородкой с сединой. Его тонкие волосы были зачесаны назад и завязаны в хвост на затылке, а босые ноги были черными, шишковатыми и твердыми как корень дерева. – Это мощи святых людей, погибших за веру. Они служили Семерым до самой смерти. Некоторые умерли от голода, другие были замучены. Септы разоряются, девы и матери насилуются безбожниками и слугами демонов. Пострадали даже Молчаливые Сестры. Наша общая Матерь на небесах плачет от горя. Настало время для всех помазанных рыцарей отбросить клятвы, данные своим мирским повелителям и защищать Святую Веру. Идемте с нами в город, если вам дороги Семеро.

– Они мне очень дороги, – ответил Иллифер, – но я должен что?то есть.

– Как и все дети нашей Матери.

– Мы служим Сумеречному долу, – спокойно ответил Сир Иллифер.

Один из нищих плюнул, а какая?то женщина застонала.

– Вы ненастоящие рыцари, – заявил здоровяк со звездой на груди. Рядом с ним стоящие приготовили свои палицы.

Босоногий септон принялся их увещевать словом: – Не судите сами! Оставьте суд на долю Отца. Пусть идут с миром. Они такие же бедные, потерянные люди.

Бриенна выехала немного вперед: – Моя младшая сестра тоже потерялась. Ей три?на?десять лет, у нее темно?рыжие волосы. Она заметна издалека.

– Все дети Матери видны ей сверху. Пусть Дева присмотрит за этой бедняжкой… и за тобой, как мне думается. – Септон поднял одну из лямок, привязанных к телеге, надел на плечо и начал тянуть. Нищие братья вновь затянули свою песню. Бриенна и рыцари, стоя на месте, дождались, пока процессия медленно не пройдет мимо в сторону Росби. Звук их пения медленно начал стихать, и затих совсем.

Сир Крейгтон привстал в седле, чтобы почесать зад. – Кому может взбрести в голову убить святого септона?

Бриенна знала, кому. Она вспомнила, как возле Девичьего пруда Бравые Ребята подвесили септона вверх ногами на дереве и использовали его тело вместо мишени для стрельбы из лука. Ей стало любопытно, есть ли его кости в той телеге вместе с остальными.

– И мужчина должен быть абсолютным идиотом, чтобы изнасиловать Молчаливую Сестру, – продолжил Сир Крейгтон. – И даже прикасаться… все знают, что они обручены с Неведомым, и их женские дела холодные и влажные как лед. – Он покосился на Бриенну. – Ох… прошу прощения.

Бриенна пришпорила свою кобылу вперед к Сумеречному долу. Спустя миг Сир Иллифер последовал за ней, а за ним и Сир Крейгтон.

Три часа спустя они настигли еще один отряд, следовавший в Сумеречный дол. Это был купец со слугами, и охранявший их межевой рыцарь. Купец ехал верхом на серой в яблоках кобыле, а слуги, сменяя друг друга, тащили его фургон. Четверо тянули его за оглобли, а еще двое шли возле колес, но когда они услышали стук копыт, они рассыпались кругом фургона, выхватив из него длинные ясеневые посохи, ожидая нападения. Купец достал арбалет, а межевой рыцарь свой меч. – Простите за подозрительность, – крикнул купец, – но времена нынче тревожные, а у меня из защитников только Сир Шадрик. Кто вы?

– Как же? – Обиделся Сир Крейгтон. – Я знаменитый Сир Крейгтон Длинный Сук, еду с битвы у Черноводной, а это мои товарищ. Сир Иллифер Неимущий.

– Мы не причиним вам вреда, – сказала Бриенна.

Купец с сомнением на нее посмотрел. – Миледи, вам бы следовало сидеть дома, в безопасности. Зачем вам этот не приличествующий леди наряд?

– Я ищу сестру. – Она никогда не упоминала имя Сансы из?за его связи с убийством короля. – Это дворянская девочка и хорошенькая. У нее голубые глаза и темно?рыжие волосы. Возможно, вы ее встречали с толстым рыцарем лет сорока или с пьяным дураком.

– На дорогах полно пьяных дураков и обесчещенных девиц. Что до толстых рыцарей, то скромному человеку не пристало выставлять на показ свой живот, когда кругом голодают… хотя Сир Крейгтон не похож на голодного, как я погляжу.

– У меня широкая кость, – заявил Крейгтон. – Может нам какое?то время ехать вместе? Не сомневаюсь в бесстрашии Сира Щадрика, но он один, а три меча все?таки лучше, одного.

«Четыре меча», – подумала Бриенна, но сдержалась.

Купец оглядел своих людей. – А что скажете вы, сир?

– Что ж. Тут нечего опасаться. – Сир Шадрик был жилистым мужчиной с напоминающим лисье лицом, с острым носом и ярко рыжими волосами, верхом на поджаром гнедом рысаке. И несмотря на то, что в нем было не более пяти футов роста, он имел довольно задиристые манеры: – Один старик, второй – толстяк, и с ними одна крупная женщина. Пусть едут.

– Как скажете. – Купец опустил свой арбалет.

Едва они возобновили путешествие, как наемник отстал и оглядел ее с ног до головы, словно она была добрым куском сала. – Я бы сказал, что вы чрезвычайно крепкая девица.

Колкие насмешки Сира Джейме доставали ее до глубины души, но слова маленького человечка едва ли могли ее задеть. – По сравнению с остальными, я гигант.

Он улыбнулся. – Я тоже кое в чем великан, девица.

– А купец звал вас Шадрик.

– Сир Шадрик из Тенистой долины. Кое?кто прозвал меня Безумной Мышью. – Он развернул свой щит, чтобы продемонстрировать герб, на котором красовалась огромная белая мышь с красными глазами поверх синей волны на коричневом фоне. – Коричневый цвет означает те страны, по которым я скитался, а голубой – реки, которые я пересек. А мышь – это я.

– А вы, что сумасшедший?

– О, и весьма. Обычные мыши бегут при виде сражения и крови. А безумная мышь сама их ищет.

– Похоже, что она редко их находит.

– Достаточно. По правде, я не турнирный рыцарь. Я приберегаю свою отвагу для настоящей войны, женщина.

«Женщина», куда лучше, чем «девица», решила она. – Тогда, у вас с Сиром Крейгтоном очень много общего.

Сир Шадрик рассмеялся. – О, сильно сомневаюсь, но вот у нас с вами, возможно, одна цель. Младшая сестра, не так ли? Голубые глаза, темно?рыжие волосы, а? – Он снова рассмеялся. – Вы не единственный охотник в лесу. Я тоже ищу Сансу Старк.

Бриенна постаралась не выдать на лице свои чувства, сохранив на нем маску спокойствия, скрывая свое смятение. – А кто такая Санса Старк, и для чего мне ее искать?

– Из?за любви, конечно. Ради чего еще?

Она подняла вверх бровь: – Из?за любви?

– Ну да. Из любви к золоту. В отличие от вашего доброго Сира Крейгтона, я сражался на Черноводной на стороне проигравших. Мой плен меня разорил. Вы знаете, кто такой Варис, не так ли? Этот евнух предлагает пухлый кошель с золотом за девочку, про которую вы ничего не слышали. Но я щедрый человек. Если некая крупная девица поможет мне разыскать несчастное дитя, я поделюсь с ней паучьими денежками.

– Я думала, вы нанялись в охрану к купцу.

– Только до Сумеречного дола. Хисбалд столь же скуп, сколь труслив. А он очень труслив. Ну, что скажет девица?

– Не знаю я никакой Сансы Старк, – настояла она на своем. – Я разыскиваю свою сестру, дворянскую девочку…

…с голубыми глазами и темно?рыжими волосами, да?да, я понял. А кто этот толстый рыцарь, который путешествует с твоей сестрой? Или ты называла его дураком? – Сир Шадрик не стал дожидаться ответа, и хорошо, поскольку она не нашлась, что ответить. – Единственный дурак, который исчез из Королевской Гавани в ночь убийства Короля Джоффри, это полный парень с красным носом со следами от лопнувших сосудов, и зовут его – Сир Донтос Красный, обитавший ранее в Сумеречном доле. Помолись, чтобы твою сестру и ее пьяного дурака не приняли за девочку Старков и Сира Донтоса. Это была бы трагедия. – Он дал коню шпоры и ускакал вперед.

Даже Джейме Ланнистеру лишь иногда удавалось заставлять Бриенну чувствовать себя такой дурой. – «Вы не единственный охотник в лесу», – Эта женшина Брелла рассказывала как Джоффри сорвал с Сира Донтоса шпоры, и как Леди Санса упросила Джоффри сохранить ему жизнь. – «Он помог ей бежать», – решила Бриенна, услышав эту историю. – «Разыщу Сира Донтоса, и найду Сансу». – Ей следовало догадаться, что найдутся другие, сумевшие догадаться до очевидных вещей. – «Могут найтись и менее принципиальные, чем Сир Шадрик». – Ей оставалось только надеяться, что Сир Донтос хорошо спрятал Сансу. – «Но если так, то как же мне ее разыскать?»

У нее опустились руки, и она ехала всю дорогу хмурая.

Ночь застала их возле постоялого двора – высокого бревенчатого здания, стоявшего у слияния рек возле старого каменного моста. Постоялый двор так и назывался: «Каменный мост», как поведал им Сир Крейгтон. Трактирщик был его старинным приятелем. – Тут не плохо готовят, и в комнатах блох не больше чем у всех, – поручился он. – Кто за то, чтобы провести ночь в теплой постели?

– Только не для нас, только если твой приятель не пускает к себе бесплатно, – ответил Сир Иллифер Неимущий. – У нас нет денег на ночлег.

– Я заплачу за троих, – Бриенна не испытывала недостатка в деньгах, поскольку Джейме предвидел ее расходы. В ее седельных сумках она нашла пухлый кошель с серебряными оленями и медными звездами, и поменьше с золотыми драконами, и еще свиток пергамента с указанием всем верным королю людям содействовать подателю сего Бриенне из Тарта, которая следует по делу его величества. Свиток был подписан детской рукой Томмена, первого короля сего имени, Короля Андалов, Ройнаров, и Первых Людей, Повелителя Семи Королевств.

Хисбальд тоже решил остаться, и его слуги потащили фургон к конюшне. Из окон постоялого двора, сделанных в виде кристаллов алмазов, лился теплый желтый свет, и Бриенна услышала как на конюшне заржал жеребец, почуяв ее кобылу. Она ослабляла подпругу, когда из конюшни вышел парнишка и произнес: – Оставьте ее мне, сир.

– Я не сир, – ответила она ему. – Но ты можешь принять лошадь. Да смотри, чтобы она была накормлена, напоена и вычищена.

Парнишка покраснел. – Извините, миледи. Я подумал…

– Все ошибаются. – Бриенна передала ему поводья и пошла вслед за остальными внутрь дома, повесив седельные сумки на плечо, и взяв подмышку свернутое одеяло.

Дощатый пол общего зала был засыпан опилками. В воздухе висел смешанный запах дыма, хмеля и еды. Жаркое в очаге потрескивало и плевалось жиром. В данный момент за ним никто не присматривал. Шестеро местных жителей болтали за одним столом, но моментально замолчали едва внутрь вошли незнакомцы. Бриенна почувствовала на себе их взгляды. Несмотря на кольчугу, плащ и камзол она ощущала себя точно голой. Один из сидевших сказал другому: – Ты только посмотри на это, – и она знала, что они имеют в виду отнюдь не Сира Шадрика.

Словно из?под земли возник хозяин с тремя кружками в каждой руке, расплескивая на каждом шагу эль.

– Есть ли у тебя свободные комнаты, добрый человек? – спросил купец.

– Найдутся, – ответил хозяин. – Для тех, у кого есть деньги.

Сир Крейгтон Длинный Сук являл собой образец искреннего негодования. – Наггли, так?то ты встречаешь старых друзей? Эт’ж я, Длинный Сук!

– Да уж, верно. Ты задолжал мне семь оленей. Покажи, что у тебя есть серебро и я покажу тебе твою постель. – Хозяин поставил кружки одну за другой на стол, расплескав при этом еще больше эля.

– Я заплачу за комнату для себя и за вторую для моих товарищей. – Бриенна указала на Сиров Крейгтона и Иллифера.

– Я тоже возьму комнату, – добавил купец, – для себя и доброго Сира Шадрика. Если вы не против, мои люди переночуют на конюшне.

Хозяин оглядел их с ног до головы. – Я может и против, но могу разрешить. Вы будете ужинать? У нас есть отличная козлятина.

– Я хочу оценить ее самостоятельно. – Ответил Хибальд. – А мои слуги обойдутся хлебом с картошкой.

После того как хозяин получил пару монет и показал им комнаты, в одной из которых Бриенна оставила свои вещи, на ужин она тоже заказала козлятину, впрочем, как и для Крейгтона и Иллифера, раз уж они вместе съели их форель. Межевые рыцари вместе с купцом запивали еду элем, а Бриенна попросила козьего молока. Она прислушивалась к застольным беседам, надеясь услышать что?нибудь, что могло бы навести ее на след Сансы.

– Вы едете из Королевской гавани, – уточнил один из местных жителей у Хибальда. – Это правда, что Цареубийцу покалечили?

– Правда, – кивнул тот. – Он потерял свою десницу.

– Точно, – поддакнул Сир Крейгтон. – Я слышал, ее отгрыз лютоволк. Один из тех чудищ, что пришли с севера. Как известно от севера ничего путного в жизни не было видно. Даже боги у них странные.

– Это был не волк, – услышала Бриенна собственный голос. – Сиру Джейме отсек руку один из наемников Варго Хоута.

– Теперь ему придется туго без правой руки?то. – Заключил Сир Безумная Мышь.

– Ба! – Воскликнул Сир Крейгтон Длинный Сук. – Если такое случится со мной, я с легкостью дерусь обеими руками!

– О! Я в этом и не сомневаюсь. – Отсалютовал ему кружкой Сир Шадрик.

Бриенна вспомнила как в лесу сама билась с Джейме Ланнистером. Все, что ей удавалось сделать, это держаться от его меча на расстоянии. – «Он был ослаблен заключением в темнице, и у него были скованны руки. Если б он был полностью здоров и без цепей, никто в Семи Королевствах не смог бы ему противостоять». – Джейме совершил множество чудовищных вещей, но он умел сражаться! Его увечье чудовищное несчастье. Так убивают льва – ломают ему лапы и бросают увечного и беспомощного.

Внезапно общий зал показался ей слишком шумным, невыносимым. Она буркнула пожелания доброй ночи и отправилась в свою комнату. Потолок был слишком низким, пришлось идти пригнувшись, сжимая крохотную свечу, иначе не миновать шишки на голове. Единственными предметами мебели были широкая кровать, способная вместить шестерых мужчин, и подсвечник с сальной свечой на подоконнике. Она зажгла ее от своего огарка, заложила засов на двери и повесила свой меч на кроватный столбик. Ножны были самыми обыкновенными – дерево, обернутое потертой и потрескавшейся кожей. Меч тоже был самый обычный. Она прикупила его по случаю в Королевской Гавани взамен отнятого у нее Бравыми Ребятами. – «Это был меч Ренли». – Ей все еще было больно от осознания того, что он для нее потерян навсегда.

Но теперь у нее был другой меч, притаившийся в свертке с одеялом. Она села на кровать и вынула его на свет. При свете свечи блеснуло золото, а рубины заиграли кроваво?красными тлеющими углями. Когда она вытащила Верного Клятве из покрытых узором ножен, у нее захватило дух. Черные и красные волны, переливаясь, тонули в глубине металла. – «Укрепленная заклятиями валирийская сталь». – Меч для настоящего героя. Когда она была маленькой, ее няня постоянно рассказывала ей истории про доблесть и честь, про деяния Сира Галладона из Морна, Глупого Флориана, Драконьего рыцаря принца Аэмона и других героев. У каждого из них был знаменитый меч, и конечно Верный Клятве принадлежал к их числу, даже если она не могла составить ему компанию. – Тебе предстоит защищать жизнь дочери Неда Старка его собственной сталью.

Опустившись на колено возле кровати, она взяла клинок в руки и беззвучно помолилась Старице, которая светом своей лампы освещает в темноте жизни людям путь. – «Направь меня», – молилась она. – «Освети мой путь, покажи дорогу к Сансе». – Она подвела Ренли, подвела и Леди Кейтилин. Она не может подвести Джейме. – «Он вручил мне свой меч. Он вручил мне свою честь».

После этого она как смогла разместилась на кровати. Несмотря на свою ширину она была довольно коротка, поэтому Бриенне пришлось лечь наискосок. Она слышала как внизу стучат кружки и звучат голоса. Тут как раз появились те самые блохи, о которых рассказывал Длинный Сук. Постоянное почесывание отлично помогало от сна.

Она услышала как по лестнице взобрался Хибальд, а чуть позже и межевые рыцари. – …Я так и не узнал его имя. – Рассказывал в этот момент Сир Крейгтон. – но на его щите был кроваво?красный цыпленок, а его меч был влажным от крови… – Его голос стих где?то выше, следом открылась и закрылась дверь.

Ее свеча догорела. Вокруг Старого Каменного Моста сгустилась тьма, и в постоялом дворе стало настолько тихо, что ей было слышно, как шепчет река. Только тогда Бриенна поднялась и принялась собирать свои вещи. Она слегка приоткрыла дверь и прислушалась. Затем босая, не надевая сапоги, спустилась вниз по лестнице. Снаружи она одела сапоги и бросилась на конюшню седлать свою кобылу, про себя прося прощения у Сиров Иллифера и Крейгтона. Когда она выезжала из конюшни, один из слуг Хисбальда проснулся, но не пытался ее остановить. Копыта ее кобылы звонко простучали по каменным плитам старого моста. Затем за ее спиной сомкнулись лесные деревья, как смоль черные и полные призраков и воспоминаний. – «Я иду за тобой, Санса», – думала она, пробираясь сквозь тьму. – «Не бойся. Я не буду знать отдыха, пока тебя не разыщу».

Сэмвелл

Сэм как раз читал про Иных, когда заметил мышонка.

К этому времени у него покраснели и слезились глаза. – «Я не должен был их так часто тереть», – твердил он себе, вновь проводя по ним руками. От пыли они еще больше чесались и слезились, а здесь пыль была повсюду. Даже от легкого вздоха и переворота страницы она поднималась вверх, а при попытке посмотреть, что скрывается за очередной стопкой книг, в воздух взметалось целое серое облако.

Сэм не знал, сколько времени прошло после его последнего сна, но от толстой сальной свечи, которую он засветил как раз, когда обнаружил кучку выпавших страниц, перевязанных бечевкой, осталось меньше дюйма. Он зверски устал, но не в силах был остановиться. – «Еще одну книжечку», – обещал он сам себе. – «И все. Еще один свиток, только один. Еще одну страничку, потом иду наверх спать и чего?нибудь поесть». – Но каждый раз за одной страничкой следовала другая, а за ними следующая, а в стопке книг всегда находилась наготове еще одна. – «Я всего лишь ее пролистаю, чтобы знать, о чем в ней написано», – думал он, перед тем как осознавал, что дочитал ее до середины. Он не ел с тех пор, как перекусил гороховой похлебкой с салом вместе с Пипом и Гренном. – «Еще были хлеб с сыром, но это была всего лишь закуска», – решил он. Как раз в этот момент он поднял голову, чтобы взглянуть на пустую тарелку и увидел мышонка.

Мышонок был не больше половины его большого пальца с черными глазками и мягкой серой шерсткой. Сэм знал, что должен был его убить. Мыши любят хлеб и сыр, но с удовольствием сожрут и пергамент и бумагу. Между полок и стопок книг он обнаружил довольно много мышиного дерьма, и некоторые обложки книг были отчетливо погрызены их зубками.

«Это всего лишь маленький мышонок, и голодный», – Как не пожертвовать ему пару крошек. – «Но он грызет книги…»

От долгого сидения в кресле спина Сэма одеревенела, а уж ноги?то – едва не отнялись. Он понимал, что уже не может двигаться достаточно быстро, чтобы надеяться поймать мышь, но может ему удастся пришибить ее чем?то тяжелым. Прямо у локтя лежал массивный том в кожаном переплете, содержащий список с Анналов Черного Кентавра, принадлежавшего перу септона Джорквина, в котором очень детально описывались девять лет, которые Орберт Касвелл служил Лордом Командующим Ночной Стражей. Был описан буквально каждый день, причем почти все записи начинались одинаково: «Лорд Орберт поднялся на рассвете и сходил по нужде», возможно только за исключением последней, которая начиналась так: «Лорд Орберт умер сегодня ночью в постели».

«Ни одна мышь не справится с септоном Джорквином», – медленно Сэм поднял книгу левой рукой. Она была толстой и тяжелой, и когда он пытался поднять ее одной рукой, она начала выскальзывать из его пухлых пальцев, и с грохотом упала обратно на стол. Мышь исчезла в мгновение ока. Сэм вздохнул спокойно. Если б он и вправду насмерть зашиб малютку, его бы замучили кошмары. – Не смей грызть книги! – Во весь голос сказал он, обращаясь к мыши. Может в следующий раз нужно захватить побольше сыра.

Он изумился, каким маленьким оказался огарок свечи. Интересно, гороховая похлебка была вчера или позавчера? – «Вчера. Должна была быть вчера». – При этой мысли он зевнул. Джон станет волноваться, не стряслось ли с ним чего плохого, хотя мейстер Эйемон без сомнения Сэма бы понял. До того как он потерял зрение, мейстер любил читать книги даже больше Сэма Тарли. Он понимал, что порой ты не в силах справиться с собой, ты проваливаешься в них с головой, словно каждая страница представляет собой дверь в потусторонний мир.

С трудом встав на ноги, Сэм скривился, почувствовав, как в тело впивается тысяча шипов и иголок. Кресло было чудовищно твердое и врезалось в спину, когда он склонялся над очередной книгой. – «Нужно не забыть захватить с собой подушку», – Еще было бы неплохо устроить себе тут же постель, в полускрытой нише, которую он обнаружил за сундуками, доверху набитыми выпавшими страницами, но не мог решиться надолго покинуть мейстера Эйемона. В последнее время он сильно ослаб и ему постоянно требовалась помощь, особенно с птицами. У Эйемона конечно был еще и Клидас, но Сэм был моложе и куда лучше разбирался в птицах.

Прихватив стопку книг и свитков левой рукой, и взяв подсвечник в правую, Сэм отправился обратно наверх по туннелям, которые братья прозвали червоточинами. Из отверстия сверху падал столб неяркого света, освещая крутые каменные ступени, ведущие на поверхность. Сэму стало понятно, что наверху уже день. Он оставил свечу догорать в стенной нише и начал карабкаться по ступенькам. К пятой по счету он уже начал задыхаться. На десятой он остановился, чтобы переложить книги в другую руку.

Он выбрался на воздух под купол неба молочного цвета. – «Снежное небо», – подумал Сэм, оглядываясь. Открытое пространство его нервировало. Он вспомнил ночь, проведенную на Кулаке Первых Людей, когда мертвецы пришли одновременно со снегом. – «Не будь таким трусом». – Подбодрил он себя. – «Ты среди братьев, не говоря уже про людей и рыцарей Станниса Баратеона». – Впереди возвышались Черный Замок и башни, но рядом с ледяной громадой Стены они выглядели карликовыми. Небольшая армия ползала по льду примерно в четверти расстояния от земли, прикрепляя новую лестницу вместо разрушенной старой к оставшимся креплениям. По поверхности льда отчетливо разносился звук их пил и молотков. Джон заставил строителей работать денно и нощно. Сэм слышал, как некоторые из них жаловались за ужином, вспоминая, что Лорд Мормонт никогда не заставлял их так много трудиться. Но без главной лестницы способа попасть на Стену не было, правда, за исключением цепного подъемника. И как бы сильно Сэмвелл Тарли не ненавидел ступеньки, корзину подъемника он ненавидел еще сильнее. Находясь внутри, он всегда закрывал глаза, убежденный, что цепь вот?вот оборвется. И всякий раз, когда железная клеть с жутким скрипом задевала об лед, его сердце замирало.

«Здесь были драконы двести лет назад», – поймал себя на мысли Сэм, наблюдая за медленным подъемом корзины. – «Им ничего не стоило перелететь через Стену». – Королева Алисанна на своем драконе навестила Черный Замок, и ее король Джахаерис прибыл следом за ней на своем собственном. Могла ли Серебряннокрылая снести за стеной яйцо? Или Станнис нашел его на Драконьем Камне? – «Даже если бы у него оно было, как он надеется его высидеть?» – Бэйлор Благословенный молился над своим яйцом, а другие Таргариены пытались оживить их с помощью магии. Все, к чему это привело – это фарс и трагедия.

– Сэмвелл, – произнес мрачный голос. – Я сбился с ног, тебя разыскивая. Мне приказали доставить тебя к Лорду Командующему.

Снежинка упала Сэму прямо на нос. – Джон хочет меня видеть?

– Может и так, я не знаю. – ответил Скорбный Эдд Толлетт. – Я бы ни за что не хотел бы видеть половину тех вещей, что повидал в жизни, и не повидал и половины вещей, которые хотел повидать. И не думаю, что теперь захочу. И тебе бы тоже следовало об этом подумать. Лорд Сноу желает поговорить с тобой сразу, как только он закончить с женой Крастера.

– Джилли.

– Да, с ней. Если б моя бедная кормилица была похожа на нее, меня бы ни за что не оторвали от груди. Но у моей – росли усы.

– У коз это часто бывает, – вставил Пип, появившись вместе с Гренном из?за угла, сжимая в руках луки и с колчанами за спиной. – Где тебя носило, Смертоносный? Нам не хватало тебя за ужином. Целый хорошо прожаренный бычок остался недоеденным.

– Не называй меня Смертоносным. – Сэм не обратил внимания на их шутку про быка. Пип всегда оставался верен себе. – Я читал, а потом появилась мышь…

– Не упоминай мышей при Гренне. Он их ужасно боится.

– Вовсе нет. – С возмущением вставил Гренн.

– Ты бы слишком испугался, чтобы съесть хоть одну.

– Я съем больше тебя.

Скорбный Эдд вздохнул. – Когда я был маленьким мы ели мышей только по большим праздникам. Я был самым младшим, поэтому мне всегда доставались одни хвосты. А в хвосте – какое мясо?

– А где твой лук, Сэм? – спросил Гренн. Сир Аллисер назвал его Зубром, и с каждым днем он становился все больше подходящим этому прозвищу. На Стене он появился крупным, но медлительным, с мощной шеей, широкими плечами, красным лицом и жутко неуклюжим. И хотя он по?прежнему багровел, когда Пип обводил его вокруг пальца как какого?нибудь деревенского дурачка, долгие часы тренировок с мечом и щитом укрепили его руки и живот, и распрямили плечи. Он был сильным и косматым как настоящий зубр. – Ульмер ждет тебя на заднем дворе.

– Ульмер, – Смутился Сэм. Едва ли не первым делом Джон, став Лордом Командующим, ввел ежедневные тренировки с луком для всего гарнизона, даже для стюардов и поваров. – «Дозор слишком полагается на силу мечей и почти не пользуется луком», – сказал он. – «Это досталось нам в наследство от тех дней, когда каждый десятый брат был рыцарем, в отличие от наших реалий, когда им является едва ли каждый сотый». – Сэм видел в этом определенный смысл, но ненавидел стрельбу почти так же, как карабкаться по лестнице. В перчатках он не мог попасть вообще, но едва он снимал их вовсе – моментально получал пузыри на пальцах. Луки – опасны. Атласу оторвало полногтя тетивой. – Я и забыл.

– Смертоносный, ты разбил сердце принцессе одичалых. – Заявил Пип. Вель как раз выглянула из окна Королевской Башни, разглядывая их компанию. – Она тебя искала.

– И вовсе не меня. Не говори чушь! – Сэм всего два раза разговаривал с Вель, когда к ней призывали мейстера Эйемона чтобы удостовериться, что с ребеночком все в порядке. Принцесса была так красива, что он часто ловил себя на том, что в ее присутствии он столбенеет и краснеет.

– А почему бы и нет? – возразил Пип. – Она хочет от тебя ребенка. Может нам назвать тебя Сэм Соблазнитель?

Сэм покраснел. Он знал, у Короля Станниса были на Вель собственные виды. Она была живой цепью, которой он был намерен сковать мир между северянами и одичалыми. – У меня сегодня нет времени на упражнения. Мне нужно повидать Джона.

– Джона? Джона? Гренн, мы знаем кого?то по имени Джон?

– Он имел в виду Лорда Командующего.

– Ох?х?х! Это же Великий Лорд Сноу. Правда. А зачем ты хочешь его повидать? Он же даже не умеет шевелить ушами. – Пип пошевелил своими, продемонстрировав, как отлично владеет этим умением. – «Теперь он и в самом деле Лорд, и слишком высокородный, чтобы с нами общаться».

– У Джона много обязанностей. – Встал на его защиту Сэм. – Теперь его забота вся Стена, и он все делает ей во благо.

– У каждого человека есть обязательства по отношению к друзьям. Если бы не мы, нашим командующим выбрали бы Яноса Слинта. А Лорд Янос отправил бы Сноу голым за Стену. «Проваливай в замок Карстера», – вот что он бы ему сказал, – «и верни мне плащ и сапоги Старого Медведя». Мы спасли его от подобной участи, но теперь у него слишком много обязанностей, чтобы сесть в тепле и выпить кружечку крепкого винца?

Гренн кивнул. – Его обязанности не мешают ему появляться во дворе. И он там бывает очень часто, постоянно с кем?нибудь сражаясь.

И Сэм был вынужден признать, что это истинная правда. Один раз, когда Джон за чем?то пришел к мейстеру Эйемону, Сэм поинтересовался, зачем он проводит столько времени, фехтуя на мечах? – Старый Медведь когда был Лордом Командующим никогда столько не тренировался. – Добавил он. В ответ Джон вложил Длинный Коготь в руку Сэма. Он почувствовал его легкость, баланс, повертел его чтобы лучше разглядеть волны в темном дымчатом металле. – Валирийская сталь, – произнес он. – Укрепленная заклятьями и острая как бритва. Ее почти невозможно сломать. Фехтовальщик должен соответствовать своему мечу, Сэм. Длинный Коготь из валирийской стали, а я – нет. Полурукий мог бы раздавить меня, как ты – жука.

Сэм отдал меч назад. – Когда я пытался раздавить жука, он успевал от меня улететь. Я только отбивал себе ладонь, только и всего. А он в ответ может ужалить.

В ответ Джон рассмеялся. – Как хочешь. Куорен мог убить меня так же просто, как ты съесть тарелку овсянки. – Сэм был без ума от овсянки, особенно, если ее сдабривали медом.

– У меня нет времени. – Сэм ушел от друзей и, прижимая книги к груди, направился в сторону арсенала. – «Я – щит, защищающий государства людей», – припомнил он в этот момент. Любопытно, чтобы сказали эти люди, если б узнали, что их защищают такие как Гренн, Пип и Скорбный Эдд.

Башня Лорда Командующего пострадала от пожара, а Королевскую Башню Станнис Баратеон занял для себя, поэтому Джону пришлось разместиться в утлой каморке Донала Нойе за арсеналом. Джилли как раз выходила от него, когда вошел Сэм. Она куталась в старый плащ, который он ей когда?то подарил во время бегства из замка Карстера. Завидев его, она выбежала вон, но Сэм успел ухватить ее за руку, уронив при этом пару книг на пол. – Лилли.

– Сэм? – В ее голосе чувствовались слезы. Джилли была худая и темненькая, с огромными карими глазами как у косули. Она тонула в складках старого плаща Сэма, ее лицо было скрыто под капюшоном, но было видно, что ее всю бьет дрожь. Ее лицо выглядело бледным и испуганным.

– Что случилось? – Спросил Сэм. – Что?то с детьми?

Джилли слегка отодвинулась. – С ними все в порядке, Сэм. Все хорошо.

– Удивляюсь, как ты находишь время на сон с ними обоими? – Тепло подбодрил ее Сэм. – Который из них не давал мне спать прошлой ночью? Я уж думал, он ни за что не прекратит.

– Это был мальчик Даллы. Он плачет, когда хочет сосать грудь. Мой… мой почти никогда не плачет. Иногда он хнычет, но… – Ее глаза наполнились слезами. – Мне нужно бежать. Уже пора кормить. Иначе я вся промокну. – Она метнулась через двор, оставив Сэма с раскрытым ртом.

Ему пришлось встать на колени чтобы подобрать оброненные книги. – «Не стоило столько брать», – корил он себя, отряхивая грязь с Нефритового Компендиума пера Коллокво Вотара. Это был пухлый том легенд и сказок востока, который его просил разыскать мейстер Эйемон. С виду книга не пострадала. А вот принадлежавшей перу мейстера Томакса «Драконьей Коже или истории Рода Таргариенов от Изгнания до Апофеоза с описанием жизни и смерти драконов», повезло куда меньше. Упав, она раскрылась, и на некоторые страницы попала грязь, включая одну из красивейших иллюстраций Балериона Черной Смерти, выполненную цветными чернилами. Сэм обозвал себя неуклюжим чурбаном, когда пытаясь стряхнуть грязь только больше ее размазал по странице. В присутствие Джил он всегда чувствовал неловкость и воз… ну, в общем, возбуждение. Братья Ночного Дозора не должны чувствовать ничего подобного вроде него в отношение Джилли, особенно после ее слов о груди и…

– Лорд Сноу ждет. – У дверей арсенала опираясь на копья, стояли два стража в черных плащах и стальных полушлемах. Говорившим был Лохматый Хэл. Второй Малли помог Сэму подняться на ноги. Он пробормотал благодарности и прошмыгнул мимо внутрь, отчаянно вцепившись в стопку книг, когда пробирался через кузницу, заставленную наковальнями, мехами и молотами. На верстаке была растянута наполовину законченная кольчуга. Из?под наковальни выглянул Призрак с бычьей костью в пасти. Огромный белый лютоволк проводил Сэма взглядом, но не издал ни звука.

Сам Джон находился за стеллажами с копьями и щитами. Он как раз читал какой?то пергамент. На его плече, уставившись вниз, будто что?то понимает в буквах, сидел ворон Лорда Мормонта, но едва птица заметила Сэма, она расправила крылья и взлетела навстречу с криком: «Зерно! Зерно!»

Переложив книги, Сэм просунул руку в мешочек у двери и достал горсть семян. Ворон сел на руку и клюнул одно с такой силой, что Сэм завопил и отдернул руку. Ворон снова поднялся в воздух, рассыпав по полу желтые и красные семена.

– Закрой дверь, Сэм. – Светлые шрамы покрывали щеку Джона в том месте, где орел однажды пытался вырвать ему глаз. – Этот негодник клюнул тебя до крови?

Сэм опустил книги и осмотрел перчатку. – Да, сквозь перчатку. – Он почувствовал слабость в ногах. – Кровоточит.

– Мы все проливаем кровь во имя Дозора. Впредь носи перчатки потолще. – Джон указал на кресло рядом. – Садись и взгляни на это. – Он передал ему прочитанный пергамент.

– Что это? – поинтересовался Сэм. Ворон принялся выискивать на полу рассыпанные зерна.

– Бумажный щит.

Сэм снял перчатки и, слизывая кровь с ладони, принялся читать. Он узнал руку мейстера Эйемона с первого взгляда. Его буквы были мелкими и старательно выведенными, хотя старик не мог видеть кляксы, и порой их размазывал по всему пергаменту. – Письмо к Королю Томмену?

– В Винтерфелле Томмен играл деревянными мечами вместе с Браном. На нем было столько подушек, что его можно было принять за фаршированного гуся. Бран сшиб его наземь. – Джон отвернулся к окну. – Но Бран – мертв, а пухлый и розовощекий Томмен теперь сидит на Железном Троне в короне на курчавой головенке.

«Бран вовсе не мертв», – хотел было сказать ему Сэм. – «Он за Стеной, с Хладноруким». – Но слова застряли в горле. – «Я поклялся, что никому не расскажу». – Письмо не подписано.

– Старый Медведь сто раз молил Железный Трон о помощи. Но они отправили ему Яноса Слинта. Ни одно письмо не заставит Ланнистеров нас полюбить. Особенно, если они узнают о том, что мы помогаем Станнису.

– Только чтобы спасти Стену, а не его мятежу. – Сэм вновь бегло прочел текст. – Именно об этом тут и сказано.

– Этот нюанс поможет нам обойти Лорда Тайвина. – Джон забрал письмо. – Зачем ему помогать нам? Он и раньше никогда не помогал.

– Что ж, – заметил Сэм. – Он и не станет. Здесь говорится, что пока Король Томмен играл в свои игрушки, Король Станнис прибыл, чтобы защитить королевство. Это собьет спесь с Ланнистеров.

– Я желаю уничтожить род Ланнистеров до основания, а не сбивать с них спесь. – Джон поднял к глазам письмо. – Ночной Дозор не принимает участия в войнах Семи Королевств. – Процитировал он. – Наши клятвы принадлежат всему человечеству, и оно сейчас в опасности. Станнис Баратеон помог нам против врага из?за Стены, но мы все равно не признаем себя его людьми…

– Отлично. – Поморщился Сэм. – Не признаем. Так ли?

– Я предоставил Станнису кров, пищу и Ночной форт, плюс согласился расселить свободных в Даре. Это все.

– Лорд Тайвин скажет, что это уже через чур.

– Станнис говорит, что этого недостаточно. Чем больше ты даешь королю, тем больше ему хочется. Мы идем по хрупкому ледяному мосту и с каждой стороны пропасть. Даже одному королю и то тяжело угодить. А угодить сразу двоим – почти невозможно.

– Это так, но… если Ланнистеры все же победят, и Лорд Тайвин решит, что мы предали короля, помогая Станнису, то это может означать конец всему Ночному Дозору. У него за спиной есть Тиреллы и вся мощь Хайгардена. Он уже один раз разбил Лорда Станниса на Черноводной. – Возможно Сэм и бледнел при виде крови, зато он знал как выигрывались войны. Его отец позаботился об этом.

– Черноводная всего лишь одна из битв. Робб победил во всех битвах, но проиграл войну и потерял голову. Если Станнису удастся поднять север…

«Он пытается убедить себя самого», – вдруг понял Сэм. – «Но у него ничего не получается». – Из Черного Замка черной бурей во все стороны разлетались вороны, призывая северных лордов подчиниться Станнису Баратеону и присоединиться к его силам. Сэм лично отправил большую их часть. Покамест вернулась только одна птица, направленная в Кархолд. Молчание было красноречивее грома.

Даже каким?то способом сумев заполучить северян, Сэм не мог представить, как Станнису удастся преодолеть объединенную мощь Бобрового Утеса, Хайгардена и Близнецов. А без севера его положение и вовсе плачевно. – «Настолько же плачевно, как будет положение Ночного Дозора, если Лорд Тайвин объявит нас предателями». – Ланнистеры заполучили северян на свою сторону. Лорда Болтона и его бастарда.

– У Станниса есть Карстарки. Если ему удастся привлечь Белую Гавань…

– Если, – поддакнул Сэм. – А если нет… милорд, даже бумажный щит куда лучше, чем никакой.

Джон хлопнул по письму. – Я тоже так думаю. – Он вздохнул, затем взял перо и широко расписался внизу послания. – Запечатывай. – Сэм нагрел палочку черного воска над свечой и дождался, пока несколько крупных капель не упало на пергамент, затем наблюдал, как Джон оттискивает на воске печать Лорда Командующего. – Захвати это с собой к мейстеру Эйемону, – приказал он. – И передай, чтобы он отправил птицу в Королевскую Гавань.

– Сделаю. – Заволновался Сэм. – Милорд, могу я спросить… Я видел выходившую Джилли. Она едва не расплакалась.

– Вэль присылала ее снова умолять меня на счет Манса.

– Ох. – Вэль приходилась сестрой женщины, которую Король?за?Стеной назвал своей королевой. – Станнис и его люди прозвали ее Принцессой Одичалых. Ее сестра Дала умерла во время боя, но не от железа. Она умерла, подарив жизнь сыну Манса Налетчика. Его отец вскоре последует за ней в могилу, если только слухи, доходившие до Сэма, были правдивы. – Что ты ей ответил?

– Что я переговорю со Станнисом, хотя, сомневаюсь, чтобы мое мнение как?то на него повлияло. Первейшая обязанность королей защищать королевство, а Манс на него напал. Его Величество этого не забудет. Мой отец часто повторял, что Станнис обычный человек. Но никто не говорил, что он забывчив. – Джон замолчал, нахмурившись. – Скорее я сам отрублю Мансу голову. Он когда?то был одним из дозорных. Его жизнь по праву принадлежит нам.

– Пип говорил, что Леди Мелисандра хочет придать его огню, чтобы свершить какую?то магию.

– Пипу лучше поучиться держать свой длинный язык за зубами. Я слышал что?то подобное от остальных. Королевская кровь может пробудить драконов. Никто не знает, где Мелисандра собралась искать спящих драконов. Это полная чушь. И кровь Манса ничем не лучше моей собственной. Он никогда не сидел на троне, и тем более не носил корону. Он – бандит, и ничего более. А в крови бандита нет никакой силы.

Ворон оставил свое занятие на полу, поднял голову и каркнул: «Кровь!»

Джон не обратил на него внимания. – Я отсылаю Джилли.

– Ох. – Сэм почесал затылок. – Хорошо, это… это хорошо, милорд. – Для нее это, безусловно, лучший выход – уехать куда?нибудь подальше от Стены, где тепло и безопасно, и нет войны.

– Ее и ее мальчика. Нам придется разыскать другую кормилицу для его молочного брата.

– Пока ищем, может помочь козье молоко. Оно полезнее для детей, чем коровье. – Сэм где?то читал об этом. Он поерзал на стуле. – Милорд. Когда я пролистывал анналы я разыскал еще одного молодого Командующего. Он был за четыреста лет до Завоевания. Когда его избрали, Озрику Старку было десять, но он прослужил Командующим почти шестьдесят лет. Итого – четверо, милорд. А вы даже близко не самый младший из них. С вами получается пять.

– Все четверо младших были сыновьями, братьями или бастардами Королей Севера. Скажи что?нибудь полезное для меня. Расскажи мне о нашем враге.

– Иные. – Сэм облизнул губы. – О них упоминается в анналах, хотя не так часто, как я было думал. По крайней мере, в тех, что я разыскал и прочел. Но я знаю, что я еще много чего не смог разыскать. Некоторые старые книги распались на части. Страницы очень ломкие, и рассыпаются, когда я пытаюсь их перевернуть. А самые древние книги… либо уже совсем превратились в труху, либо зарыты так глубоко, где я еще не искал либо… что ж, может статься так, что таких книг и в природе не существует и никогда не было. Древнейшие летописи были написаны, когда Андалы только пришли в Вестерос. Первые Люди выбивали руны на камнях, поэтому все что мы думаем, что знаем о Веке Героев, Веке Заката и Длинной Ночи дошло до нас в пересказе септонов, сделанном тысячу лет позднее. В Цитадели есть архмейстеры, кто как раз занимается этими вопросами. Эти древние легенды полны королей, правивших сотни лет назад, и о рыцарях, сражавшихся за тысячи лет до того, как их назвали рыцарями. Вы знаете сказки про Брэндона Строителя, Симеона Звездноглазого, Ночного Короля… мы считаем вас девятьсот девяносто восьмым Лордом Командующим Ночного Дозора, но в самом древнем свитке, который я нашел, упоминается шестьсот семьдесят четыре командующих, что говорит о том, что записи велись…

– С давних пор, – прервал его Джон. – Так, что на счет Иных?

– Я нашел упоминания о драконьем стекле. Дети Леса издревле передавали его в дар Ночному Дозору, и в Век Героев давали по сотне обсидиановых кинжалов в год. Иные приходят вместе с холодами, на этом сходятся все легенды. Или же с их приходом становится гораздо холоднее. Иногда они появляются посреди снежной бури и тают, едва небеса очистятся. Они сторонятся солнечного света и появляются по ночам… либо же с их приходом наступает тьма. Одни истории рассказывают, что они ездят на телах погибших животных. На медведях, лютоволках, мамонтах, лошадях, это для них не важно, лишь бы животное было мертво. То, что убило Малыша Паула, оседлало дохлую лошадь, так что, очевидно, это правда. Но другие записи твердят и о ледяных пауках. Я понятия не имею, что это за штука. Погибшие в битве с Иными должны сжигаться, иначе мертвяк восстанет и превратится в их прислужника.

– Это мы знаем. Вопрос в том, как с ними сражаться?

– Если верить легендам, доспехам Иных обычное железо нипочем, – продолжил Сэм, – а их собственные мечи настолько холодны, что могут ломать сталь. Однако, их пугает огонь и они уязвимы к обсидиану. – Он вспомнил того, которого повстречал в пустом, наполненном призраками, лесу, и как он словно бы растаял после удара кинжалом из драконьего стекла, сделанного для него Джоном. – Я обнаружил один дневник некоего Повелителя Ночи, в котором говорится, что последний из героев убивал Иных мечом из драконьей стали. Судя по всему они не могут ей противостоять.

– Драконья сталь? – Джон нахмурился. – Валирийская сталь?

– Я тоже сразу о ней подумал.

– Значит, если мне удастся убедить всех лордов Семи Королевств передать нам свои валирийские мечи, все будут спасены? Это не так уж и трудно. – Он расхохотался, но в смехе не было веселья. – Ты не смог разыскать, кто они такие эти Иные, откуда приходят и чего хотят?

– Нет еще, милорд. Но, может, я просто читал не те книги. Остались еще многие сотни, в которых я не посмотрел. Дайте мне побольше времени, и я разыщу все, что смогу.

– Времени больше нет. – С сожалением ответил Джон. – Тебе нужно идти собираться, Сэм. Ты отправляешься вместе с Джилли.

– Отправляюсь? – Какой?то момент Сэм не понял о чем речь. – Отправляюсь? В Восточный Дозор, милорд? Или… куда я…

– В Старомест.

– Старомест? – Получился едва ли не писк. Роговый Холм был совсем рядом от Староместа. – «Дом», – от этой мысли закружилась голова. – «Отец».

– Эйемон едет с вами.

– Эйемон? Мейстер Эйемон? Но… ему сто с лишним лет, милорд. Он не может… вы отправляете нас вместе? А кто же присмотрит за воронами? Если они заболеют или поранятся, кто же…

– Клидас. Он много лет служил Эйемону.

– Клидас всего лишь стюард, и у него не важно с глазами. Тебе нужен мейстер. А мейстер Эйемон настолько слаб, что морское путешествие… – Он подумал о Древе или точнее о Королевском Древе, и едва не прикусил язык. – Он же может… он такой старый и…

– Его жизнь будет в опасности. Я тоже беспокоюсь, Сэм, но здесь риск гораздо выше. Станнис знает, кто такой Эйемон. Если красной женщине нужна королевская кровь для ее колдовства…

– Ох. – Сэм весь побледнел.

– Дареон встретит вас у Восточного дозора. Я надеюсь его песни помогут нам заполучить с юга немного людей. Черная птица доставит вас в Браавос. Оттуда вы самостоятельно отправитесь в Старомест. Если ты не передумал объявить мальца Джил своим бастардом, сможешь переправить ее с ребенком на Роговый Холм. Иначе Эйемон постарается похлопотать для нее о месте прислуги в Цитадели.

– Моим б?б?бастардом. – Он это произнес. Да, но… – «Вся эта вода. Я могу утонуть. Корабли все время тонут, а осень – время штормов». – С другой стороны, Джилли будет рядом с ним, и ребенок вырастет в безопасности. – Да, я… мои мать и отец, и сестры помогут Джилли с ребенком. – «Я могу отправить письмо, мне не нужно будет являться самому на Роговый Холм». – Дареон не хуже меня сможет присмотреть за ней до самого Староместа. А я… я каждый вечер тренировался стрельбе из лука, как вы и приказывали… да, за исключением того времени, когда я был в хранилищах, но вы сами приказывали мне разыскать побольше сведений об Иных. От лука у меня болят плечи и все пальцы в мозолях. – Он протянул Джону руку, на которой был лопнувший кровавый пузырь мозоли. – Но я все равно упражняюсь. Теперь я гораздо чаще попадаю в цель, но все равно худший лучник на свете. Но мне нравятся истории, которые рассказывает Ульмер. Нужно чтобы кто?то их записал в книгу.

– Ты так и сделаешь. У них в Цитадели есть и пергамент и чернила, а также луки. Я хочу чтобы ты не переставал тренироваться. Сэм, в Ночном Дозоре сотни людей способных натянуть тетиву, но очень мало умеющих читать и писать. Мне нужен новый мейстер.

От услышанного он вздрогнул. – «Нет, Отец, пожалуйста, я не хочу снова начинать этот разговор, клянусь Семерыми. Отпусти меня». – Милорд, я… мой долг быть здесь, с книгами…

– …и ты будешь, но когда вернешься.

Сэм прижал руку к горлу. Он почти ощутил прикосновение душившей его цепи. – Милорд! Цитадель… они же заставляют вскрывать трупы. – «Они заставят тебя носить цепь на шее. Если ты желаешь носить цепь, идем со мной». – Три дня и три ночи Сэм рыдал, не в силах заснуть, прикованный за руки и ноги к стене. Цепь на шее была такой тугой, что врезалась в шею, и как бы он ни поворачивался во сне, она не давала ему дышать. – Я не надену цепь.

– Ты можешь. И ты наденешь. Мейстер Эйемон стар и слеп. Его силы его покидают. Кто займет его место, когда он умрет? Мейстер Муллин в Сумеречной Башне скорее боец, а не ученый, а мейстера Хармуна из Восточного Дозора чаще видят пьяным, чем трезвым.

– Попроси Цитадель прислать нового мейстера…

– Я и хочу. Нам нужны все, кто поможет. Но Эйемона Таргариена не просто заменить. – Джон выглядел озадаченным. – Я был уверен, что такой выход тебя устроит. В Цитадели столько книг, что никому на свете не удастся прочитать за всю жизнь. Тебе бы там понравилось, Сэм. И я уверен что так и будет.

– Нет. Я мог бы прочесть книги, но… мейстер должен быть и целителем, а от к?к?крови меня тошнит. – Он протянул к Джону дрожащие пальцы, чтобы ему было лучше видно. – Я Сэм Пугливый, а не Сэм Смертоносный.

– Пугливый? И чего ты боишься? Упреков старцев? Сэм, ты своими глазами видел мертвецов, пришедших на Кулак Первых Людей, с почерневшими руками и ярко голубыми глазами. Ты даже убил Иного.

– Это д?д?драконье стекло, а не я.

– Затихни. Ты лгал и интриговал, чтобы сделать меня Лордом Командующим. Ты мне подчинишься. Ты отправишься в Цитадель и выкуешь цепь, и ты станешь резать трупы, если так будет нужно. По крайней мере, в Староместе трупы не опасны.

«Он не понимает». – Милорд. – Не успокоился Сэм. – М?м?мой отец, лорд Рэндилл, он, он, он… жизнь мейстера – это жизнь раба. – Он знал, что это лепет, не более того. – А сын из рода Тарли никогда не наденет цепь. Мужчина с Рогова Холма не станет кланяться и прислуживать мелким лордам. – «Если ты желаешь носить цепь, идем со мной». – Джон, я не смею не подчиниться моему отцу.

Он сказал «Джон», но Джона больше не было. Перед ним сидел Лорд Сноу с серыми глазами, холодными как лед. – У тебя нет больше отца. – Ответил ему Лорд Сноу. – Только братья. Только мы. Твоя жизнь принадлежит Ночному Дозору, поэтому – ступай, собери вещи в сумку и отправляйся с теми, кто тебе дорог в Старомест. Отправляйся за час до рассвета. И вот тебе еще один приказ. Отныне и навсегда, ты не должен называть себя трусом. Ты повидал за прошлый год столько, что не могло присниться иному за всю жизнь. Ты справишься в Цитадели, но ты появишься там как присягнувший брат из Ночного Дозора. Я не в силах приказать тебе стать храбрым, но я могу приказать тебе спрятать свой страх подальше. Ты произнес слова клятвы, Сэм. Помнишь?

«Я меч в темноте». – Но он плохо управлялся с мечом, а темнота его пугала. – Я… я постараюсь.

– Не надо стараться. Подчиняйся приказу.

«Подчиняйся!» – Захлопал черными крыльями ворон Мормонта.

– Как прикажете. А… а мейстер Эйемон знает?

– Это была и его идея, как и моя собственная. – Джон распахнул перед ним дверь. – Никаких прощаний. Чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше всем. За час до первого света, у затона.

Сэм не помнил, как шел от арсенала. Только что он был внутри, и вдруг понял, что месит грязь и талый снег возле жилища мейстера Эйемона. – «Я могу спрятаться», – твердил он себе. – «Можно спрятаться в хранилище среди книжных полок. Я могу жить внизу вместе с мышью и воровать еду по ночам». – Он понимал, что это просто безумные мысли, возникающие в голове от отчаяния. Книгохранилище станет первым местом, где его станут искать. А вот последним местом, где его стали бы искать – это за Стеной, но это было еще безумнее. – «Одичалые меня схватят и медленно убьют. Они даже могут сжечь меня живьем, как красная женщина хочет поступить с Мансом?Налетчиком».

Разыскав мейстера Эйемона у клеток с воронами, он передал ему письмо от Джона и, сбивчивым потоком слов, поведал ему о своих страхах. – Он не понимает. – Сэм чувствовал что его будто прорвало. – Я если одену цепь, то мой л?л?лорд отец… он… он…

– Когда я выбирал свою судьбу, мой отец тоже выдвигал мне те же аргументы, – ответил старик. – Это его отец отправил меня в Цитадель. У короля Даейерона было четыре сына, и у троих из них тоже были свои дети: «Когда слишком много драконов, это также опасно, как если бы их было мало», – вот что я услышал от него в ответ на слова моего отца. В тот же день меня отправили прочь. – Эйемон поднял покрытую старческими пятнами руку к шее, на которой находилась длинная цепь из разных металлов. – Цепь тяжела, Сэм, но мой повелитель имел право так поступить. Как и Лорд Сноу.

– Сноу, – каркнул ворон. – Сноу. – вторили ему остальные. Вскоре они уже все каркали: «Сноу, сноу, сноу, сноу, сноу». – Сэм сам научил их говорить это слово. Как он понял, с этой стороны помощи ему ждать не стоит. Мейстер был пойман в ту же ловушку. – «Он же не вынесет плаванья», – забеспокоился он. – «Он слишком стар чтобы пережить подобное путешествие. И младенец Джилли тоже может умереть, он совсем кроха и не такой сильный как сын Даллы. Джон решил их всех убить?»

Следующим утром Сэм помимо желания седлал ту же кобылу, на которой он прибыл из Рогова Холма и повел ее в сторону затона, находившегося возле восточной дороги. Его седельные сумки были набиты сыром, колбасой, сваренными в крутую яйцами и салом, которое преподнес ему в день его именин Трехпалый Хобб. – Ты парень, который любит вкусно поесть, Смертоносный, – сказал при этом повар. – Побольше бы нам таких, как ты. – Сало точно не помешает. До Восточного Дозора их ждет длинный и холодный путь, а по дороге у Стены не встретишь ни деревень, ни таверны.

Предрассветное время было темным и тихим. Черный Замок казался брошенным. У затона его ждала пара двуколок и Черный Джек Балвер с дюжиной бывалых рейнджеров, крепких, как и низкорослые лошадки, на которых они ездили. Кедж Белоглазый громко выругался, едва приметил Сэма своим единственным глазом. – Не обращай на него внимания, Смертоносный, – обратился к нему Черный Джек. – Он очень нетерпелив, и подбивал нас отправиться тебя поискать. Он думал, ты забился под кровать и там скулишь.

Мейстер Эйемон был слишком слаб чтобы ехать верхом, поэтому одна из двуколок была предназначена ему. Она была выложена мехом и сверху имела кожаный полог, чтобы уберечь от дождей и снега. Вместе с ним должны были ехать Джилли с ребенком. Во второй двуколке лежала одежда и прочие вещи, вместе с сундуком с редкими древними книгами, копий которых, по мнению мейстера, могло не оказаться даже в Цитадели. Сэм полночи потратил на их поиски, хотя нашел только каждую четвертую из списка. – «И слава Семерым, иначе нам была бы нужна еще одна двуколка».

Когда появился мейстер, то его было не узнать. Он был укутан в медвежью шкуру в три раза больше его самого. Когда Клидас подвел его под руку к двуколке, налетел порыв ветра, и старика зашатало. Сэм бросился ему на помощь и поддержал со своей стороны. – «Еще один порыв ветра, и его унесет за Стену». – Держитесь за мою руку, мейстер. Уже не далеко.

Слепец кивнул, и ветер сорвал с него капюшон. – В Старом городе всегда тепло. Там, на островке посреди Медовухи есть таверна, куда я часто хаживал, еще будучи юным послушником. Как хорошо было бы посидеть там снова, попивая в ней сидр.

К тому времени, когда они усадили мейстера в двуколку, к ним подошла Джилли с сыном на руках. Под капюшоном было видно, что ее глаза покраснели от слез. Джон появился вместе со Скорбным Эддом. – Лорд Сноу, – позвал его мейстер Эйемон. – Я оставил у себя книгу. Это вам. Она называется «Нефритовый компендиум». Ее написал волантийский путешественник Коллокво Вотар, который обошел весь восток и посетил все страны вплоть до Нефритового моря. В ней встречаются замечательные наблюдения, которые вы можете найти интересными для себя. Я просил Клидаса отметить их для вас.

– Можете быть уверены, я ее прочитаю. – Ответил Сноу.

На носу мейстера повисла бледная капля. Он стер ее перчаткой. – Знание – это оружие, Джон. Вооружайся до того, как ринуться в бой.

– Хорошо. – Начал падать легкий снежок. С неба лениво полетели крупные снежинки. Джон повернулся к Черному Джеку. – Езжай так быстро, как сможешь, но никакого бездумного риска. У тебя на руках старик и грудной младенец. Следи, чтобы они были сыты и в тепле.

– И вы тоже, м’лорд. – Откликнулась Джилли. – И присматривайте за остальными. Найдите другую кормилицу, как говорили. Помните, вы обещали. И мальчик… сын Даллы… я имею в виду маленького принца… найдите ему хорошую женщину, чтобы он вырос большим и сильным.

– Даю слово. – Торжественно ответил Джон Сноу.

– И не давайте ему имени, пока ему не минует два года. Плохая примета давать имена грудным детям. Вы, вороны, этого не знаете, но это истинная правда.

– Как прикажете, миледи.

На лице Джилли промелькнуло гневное выражение. – Не называйте меня так! Я – мать, а не леди. Я жена Крастера, его дочь, и мать ребенка.

Скорбный Эдд подержал ее малыша, пока она забиралась в двуколку, и помог укрыть ноги старой шкурой. Уже на востоке небо стало скорее серым, чем черным. Леворукий Лью торопился ехать. Эдд передал мальчика матери, и Джилли прижала его к груди. – «Возможно, я в последний раз вижу Черный Замок», – подумал в этот момент Сэм, усаживаясь в седло. И как сильно он его ненавидел в прошлом, столь же печально для него было его покидать.

– Отправляемся, – скомандовал Балвер. Щелкнул кнут, и двуколки, скрипя, двинулись по неровной дороге под падающим снегом. Сэм задержался рядом с Клидасом, Скорбным Эддом и Джоном Сноу. – Что ж, – сказал он. – Прощайте.

– И ты прощай, Сэм. – Откликнулся Эдд. – Твой корабль не утонет, не бойся. Они тонут только, когда я на борту.

Джон не отрывал глаз от удаляющихся двуколок. – Впервые я увидел Джил, – произнес он. – когда она пряталась за стеной Замка Крастера. Она была худой темноволосой девочкой с огромным животом и до смерти боялась Призрака. Он носился среди ее кроликов, а она так напугалась, что я боялся, как бы она не раскричалась и не сбросила ребенка… но она боялась не волка, не так ли?

«Нет», – подумал Сэм. – «Она боялась Крастера – собственного отца».

– Она смелее, чем сама думает.

– Как и ты, Сэм. Езжай. Легкой тебе дороги. Береги их с ребенком и Эйемона. – Джон улыбнулся странной, грустной улыбкой. – И накинь капюшон. У тебя вся голова в снегу.

Арья

Низко над туманным морем пробивался далекий слабый свет.

– Похоже на звезду, – заметила Арья.

– Это звезда нашего дома, – откликнулся Денио.

Его отец выкрикивал команды своим матросам. Те карабкались вверх вниз по всем трем мачтам и реям, зарифляя тяжелые пурпурные паруса. Под ними внизу на два ряда весел налегали гребцы. Палуба галеаса качалась, поскрипывая, когда «Дочь Титана» взбиралась на гребень волны и переваливалась вниз.

«Звезда нашего дома», – Арья стояла на носу корабля, одной рукой держась за позолоченную носовую фигуру в виде девы с блюдом наполненным фруктами. На долю мгновения она представила себе, что это впереди светит звезда ее дома.

Но это было глупо. Ее дома больше нет, ее родители мертвы, и все ее братья, кроме Джона Сноу на Стене тоже. Туда она бы сбежала. Она и так уже упрашивала капитана и сяк, но даже железная монетка не могла его убедить. Арье, видимо никогда не попасть в те места, в которые ей хочется. Йорен обещал отвести ее в Винтерфелл, но все закончилось тем, что она оказалась в Харренхоле, а Йорен в могиле. Когда она убежала оттуда в Риверран, ее захватили Лим, Энги и Том?Семерка и отвезли вместо этого в полый холм. Потом ее выкрал Пес и повез в Близнецы. Арья бросила его умирать у реки и направилась в Солеварни, надеясь добраться до Восточного Дозора морем, вот только…

«В Браавосе может и нет так уж плохо. Сирио был из Браавоса, и Якен тоже может оказаться там же». – И это Якен дал ей железную монетку. На самом деле он не был ей настоящим другом, как например тот же Сирио, но что хорошего для нее сделали настоящие друзья? – «И пока у меня есть Игла, мне не нужны никакие друзья». – Обняв ее рукоять, она поставила большой палец сверху на гладкое навершее, загадав что?то… что?то…

Сказать по?правде, Арья не знала, чего ей хочется, кроме желания узнать, что ждет ее впереди. Там, где горела неяркая далекая звезда. Капитан разрешил ей плыть на корабле, но у него не было на нее времени. Некоторые матросы ее избегали, другие одаривали подарками – кто?то серебряную вилку, перчатки без пальцев и мягкую шерстяную шапку, обшитую кожей. Один из них показал ей как вязать морские узлы, а другой налил ей чашу огненного вина. Те, что были дружелюбнее других, прикладывая руку к груди, называли ей свои имена, долго повторяя вновь и вновь, пока Арья не сумела произнести их правильно, но никто из них даже не пытался узнать ее имя. Они звали ее Соленой, потому что она взошла на борт корабля в Солеварнях в устье Трезубца. Она решила, что это имя ничем не хуже других.

Наконец исчезли все звезды… кроме одной пары прямо по курсу. – Сейчас впереди две звезды.

– Это глаза. – пояснил Денио. – На нас смотрит Титан.

«Титан Браавоса», – Старая Нэн в Винтерфелле рассказывала им в детстве сказки про Титана. Он был гигантского роста как целая гора и всякий раз, как на Браавос надвигалась угроза, он открывал свои огненные глаза, и, грохоча своими каменными конечностями, входил в море чтобы повергнуть всех врагов. – «Браавосцы кормят его сочным мясом маленьких знатных девочек», – так всегда заканчивала свою сказку Нэн, и Санса всякий раз глупо ойкала. Но мейстер Лювин объяснил им, что Титан всего лишь статуя, а сказки старой Нэн всего лишь сказки.

«Винтерфелл разрушен и сожжен», – напомнила она себе. Старая Нэн и мейстер Лювин оба мертвы, и Санса, возможно, тоже. Нет ничего хорошего в воспоминаниях. – «Все люди смертны». – Вот, что означали те слова, которым научил ее Якен Х’гар, подарив монетку. С тех пор, как они отплыли из Солеварен, она выучила много браавоских слов. Спасибо, пожалуйста, море, звезда и огненное вино, но пришла она к ним зная только, что «все люди смертны». Большая часть команды умела объясняться на общем языке, проводя время на берегу в Староместе, Королевской гавани или в Девичьем Озере, хотя хорошо разговаривать так, чтобы по?настоящему беседовать с Арьей, умели только капитан и его сыновья. Денио был младшим из них, полненький, жизнерадостный парнишка лет двенадцати, который прибирал в отцовской каюте и помогал старшим братьям.

– Надеюсь ваш Титан не голоден. – заявила ему она.

– Голоден? – Не понял Денио.

– Не важно. – Даже если Титан и ест маленьких сочных знатных девочек, Арья его не боится. Она слишком худая, поэтому не подойдет ему на обед, и ей почти одиннадцать, следовательно она уже совсем взрослая женщина. – «И меня зовут Соленая, а таких имен у знатных девочек не бывает». – Титан – это бог Браавоса? – поинтересовалась она. – Или у вас Семеро?

– В Браавосе привечают всех богов. – Капитанский сынишка любил поболтать о родном городе, почти также как об отцовском корабле. – У ваших Семерых здесь тоже есть септа, и называется она Заморская Септа, но туда ходят только вестеросские моряки.

«Они не мои Семеро. Они были богами моей матери, и они позволили Фреям в Близнецах ее убить». – Ей стало интересно, сумеет ли она отыскать в Браавосе богорощу с сердце?древами? Денио должен знать, но она не стала спрашивать. Соленая из Солеварен, а ради чего девчонке из Солеварен разыскивать древних северных богов? – «Древние боги мертвы», – напомнила она себе. – «Они умерли вместе с матерью, отцом, Роббом, Браном и Риконом. Все мертвы». – Она вспомнила, как давным?давно ее отец сказал: «Когда дуют холодные ветры, волк?одиночка – умирает, а стая выживает». – Теперь получилось все наоборот. Она – волк?одиночка, и она выжила, а все волки ее стаи пойманы, убиты и освежеваны.

– Лунные Певцы привели нас в это место, где драконы Валирии не сумели нас найти. – Объяснял Денио. – Поэтому им принадлежит самый крупный храм. Мы чтим также Отца Вод, но его дом строят всякий раз заново там, где он обретает новую невесту. Остальные боги собраны вместе на одном острове в центре города. Там ты сможешь найти… Многоликого Бога.

Глаза Титана вроде стали ярче, и одновременно с этим между ними увеличилось расстояние. Арья ничего не знала про Многоликого Бога, но если он ответит ее молитвам, ей нужно его отыскать. – «Сир Грегор», – вспомнила она. – «Дансен, Рафф Красавчик, сир Илин, сир Мерин, королева Серсея. Осталось шестеро». – Джоффри умер, Пес убил Полливера, а Щекотуна она зарезала своими руками, и того прыщавого глупца тоже. – «Я не стала бы этого делать, если б он меня не схватил». – Когда она сбежала от Пса, тот как раз умирал от лихорадки от его ран. – «Нужно было подарить ему удар милосердия, и всадить нож в сердце».

– Соленая, гляди! – Денио схватил ее за руку и развернул. – Видишь? Вон там! – Указал он вперед.

Туман впереди начал расступаться, словно рябой серый занавес, разрезанный носом корабля. Дочь Титана резала серо?зеленые волны, мчась вперед на пурпурных крыльях. Арья услышала над головой крики каких?то морских птиц. Там, куда указывал Денио, возвышалась над морем полоска каменистых утесов. Их каменистые склоны, словно солдатами на плацу, были покрыты темными соснами и елями. Но посредине утесов крутой обрыв образовал узкий проход. Над ним, над бушующим морем возвышался Титан. Его глаза горели огнем, а длинные зеленые волосы развевались на ветру.

Он стоял, широко расставив ноги по обе стороны от прохода. Его плечи возвышались над горными вершинами. Его ноги были вырезаны из каменного монолита, того же самого черного гранита, из которого были скалы, на которые он опирался, но вокруг своих чресл он носил боевую юбку из позеленевшей бронзы. Его грудь прикрывал бронзовый же нагрудник, а голову – полушлем. Его волосы были сделаны из выкрашенных в зеленый цвет пеньковых веревок, а в глазницах, которые больше были похожи на пещеры, были разведены гигантские костры. Одной рукой он опирался на вершину одного из утесов, сжимая ее ладони. Второй рукой он сжимал рукоять сломанного меча.

«Он всего чуть?чуть выше статуи короля Бэйлора в Королевской Гавани», – подумала она про себя, увидев его со стороны открытого моря. Но подплыв ближе к скалам, о которые разбивались волны прибоя, статуя значительно выросла в размерах. Она слышала, как отец Денио громким голосом отдает команды, и матросы на реях начали убирать паруса. – «Мы собираемся пройти в эту узкую щель между ногами Титана». – Арья разглядела бойницы, проделанные в огромном бронзовом нагруднике Титана, а так же потеки и пятна в тех местах на руках и плечах, где гнездились морские птицы. Она вытянула шею. – «Статуя Бэйлора Благословенного не достала бы ему даже до колена. Он бы смог легко переступить через стену Винтерфелла».

И тут Титан издал громкий рык.

Звук был настолько сильным, ужасным, ревущим и громовым, что даже заглушил команды капитана и грохот волн об утесы. В тот же миг вверх взметнулись тысячи морских птиц и Арья вздрогнула, но заметила, что Денио улыбается. – Он предупреждает Арсенал, что мы идем, только и всего. – прокричал он. – Не нужно бояться.

– А я не боюсь. – Прокричала в ответ Арья. – Просто это было слишком громко.

Теперь Дочь Титана была полностью во власти ветра и волн, несущих ее сквозь туннель. Едва их накрыла тень Титана, двойной ряд весел корабля стал легко поглаживать море, взбивая на нем белую пену. Какое?то мгновение ей казалось, что они неминуемо должны будут разбиться о скалы у подножия статуи. Зажатая Денио на носу, Арья чувствовала на лице брызги и соль на губах. Ей пришлось сильно задрать голову, чтобы разглядеть лицо Титана. – «Браавосцы кормят его сочным мясом маленьких знатных девочек», – прозвучали в ее ушах слова старой Нэн, но она уже не маленькая, и ее не испугает какая?то дурацкая статуя.

Но тем не менее, когда они проскользнули меж его ног, она положила одну руку на эфес Иглы. В гигантских каменных бедрах оказалось еще больше стрелковых бойниц, и когда Арья повернула голову, чтобы лучше видеть из?за вороньего гнезда на мачте, от которого до статуи оставалось добрых десять ярдов, она разглядела под боевой юбкой Титана отвесные бойницы, и бледные лица за металлическими решетками, наблюдавшие за их прохождением.

Затем они выплыли наружу.

Тень рассеялась, и расступились заросшие соснами утесы. Подул ветер, и она увидела, что они вплывают огромную лагуну. Впереди по курсу посреди моря возвышалась вторая гора – кусок камня, который торчал из воды словно острый каменный кулак. Его каменные бастионы были укреплены скорпионами, требуше и трубами для метания огня. – Это Браавосский Арсенал. – С гордостью в голосе, словно лично его построил, пояснил Денио. – Там могут построить боевую галеру за один день. – Арья разглядела несколько дюжин галер у причалов и на салазках, приготовленных к спуску. Крашенные носы других торчали из бесчисленных деревянных навесов, разбросанных по всему каменистому берегу. В них они были похожи на собак в своих конурах – худые, настороженные и голодные, которые только и ждут зова хозяйского рога, чтобы отправиться на охоту. Она попыталась их сосчитать, но их оказалось слишком много, она сбилась, а из?за изогнутой береговой линии все время появлялись новые причалы, доки и навесы.

Им навстречу приближались две галеры. Они были похожи на парящих над волнами стрекоз. Их мелькающие светлые весла были похожи на крылья. Арья услышала, как капитан их окликнул и в ответ ему тоже что?то прокричали, но она ни слова не поняла. Потом прозвучал громкий сигнал горна. Галеры так близко прошли вдоль их бортов, что она услышала из их пурпурных трюмов стук барабанов: «бом, бом, бом, бом, бом, бом, бом». Словно бьется чье?то живое сердце.

Наконец галеры остались позади, а вместе с ними и Арсенал. Впереди растекалось широкое пространство зеленой как горох воды, блестевшей словно кусок стекла. Из его влажного сердца вырастал сам город – нагромождение куполов, башен и мостов серого, золотого и красного оттенков. – «Сотня островов Браавоса посреди моря».

Мейстер Лювин рассказывал им о Браавосе и их обычаях, но Арья позабыла почти все, чему ее учили. Но то, что это огромный город, она могла видеть даже с такого расстояния. Он был почти совершенно плоский, не то, что Королевская Гавань, которая стояла на трех высоких холмах. Единственными холмами, которые бросались ей в глаза, были рукотворные из кирпича и гранита, бронзы и мрамора. Однако городу еще кое?чего недоставало, хотя на какое?то время она никак не могла понять, чего. – «У города нет стен». – Но когда она сказала об этом Денио, тот только рассмеялся: – Наши стены не из камня, а из дерева и выкрашены в пурпурный цвет. – Он пояснил. – Галеры – вот наши стены. А других нам не надо.

За спиной заскрипела палуба. Арья обернулась и увидела подоспевшего отца Денио в капитанском пурпурном кафтане из шерсти. У капитана торгового флота Тернесио Тэриса не было никаких бакенбард и волосы, обрамлявшие его квадратное обветренное лицо, он носил коротко стриженными и опрятными. Во время плаванья она часто видела, как он смеется вместе со своей командой, но когда он хмурился, люди разбегались перед ним, словно от бури. Сейчас он был хмурым. – Наше плаванье заканчивается. – Обратился он к Арье. – Мы идем в порт Чекуай. Там на борт взойдут таможенники, чтобы проверить наш товар. Им понадобится полдня, чтобы все осмотреть, но тебе не нужно дожидаться их разрешения. Собери вещи. Я спущу шлюпку, и Ёрко доставит тебя на берег.

«На берег», – Арья закусила губу. Чтобы попасть сюда, она переплыла Узкое море, но если бы капитану вздумалось ее спросить, чего она хочет, она бы ответила, что желает остаться на борту Дочери Титана. Соленая слишком слаба чтобы браться за весло, это она теперь понимала, но она могла бы научиться вязать канаты, зарифлять паруса и прокладывать курс через соленое море. Денио однажды разрешил ей подняться в воронье гнездо, и ей ни капли не было страшно, хотя сверху палуба казалась не толще прутика. – «А еще я умею считать и могла бы убираться в каюте».

Но галеасу не был нужен второй юнга. А кроме того, одного взгляда на лицо капитана было достаточно, какое облегчение для него избавиться от такого пассажира. Поэтому Арье ничего не оставалось, как кивнуть. – На берег. – сказала она вслух, хотя для нее на берегу все чужие.

– Валар дохаэрис. – Он приложил два сложенных пальца к брови. – Надеюсь, ты запомнишь Тернесио Териса, и ту службу, которую он тебе сослужил.

– Запомню. – Тихо ответила Арья. Легкий будто призрачный ветер забрался в ее плащ. Время уходить.

Капитан сказал: «Собери вещи», но у нее их почти не было. Одежда была на ней, как и небольшой кошелек, а также подарки, подаренные ей матросами. Кроме того, кинжал на левом боку и Игла на правом.

Бот был готов раньше нее, и Ёрко уже сидел на веслах. Он тоже был сыном капитана, но куда старше Денио и менее дружелюбным. – «Я не простилась с Денио», – подумала она, спускаясь с борта вниз. Увидит ли она мальчика когда?нибудь снова? – «Нужно было попрощаться».

Дочь Титана удалялась от них, отваливая в сторону, а город с каждым махом весел становился ближе. Она разглядела с права от себя порт – чудовищную путаницу причалов и пирсов, наполненную китобойными судами из Иббена, похожими на лебедей кораблями с Летних Островов и галер, которых было больше, чем Арья могла сосчитать. В дали, с левой стороны, был еще один порт за пределами уходящего под воду города, дома которого торчали непосредственно из морской воды. Арье еще ни разу не приходилось видеть столько больших зданий в одном месте. В Королевской Гавани были и Красная Крепость, и Великая Септа Бэйлора и Логово Драконов, однако в Браавосе она сбилась со счета тем храмам, башням и дворцам, которые были не меньше, а то и больше их. – «Я снова стану мышью», – печально размышляла она. – «Совсем как перед тем, как я сбежала из Харренхола».

Со стороны Титана город казался одним единым островом, но когда они с Ёрко подплыли ближе, она разглядела, что это множество мелких островков, расположенных рядом, и соединенных арками каменных мостов, которые были перекинуты через множество каналов. За гаванью она увидела улицы, на которых стояли серые каменные дома, теснившиеся один к одному. Для нее это были огромные здания в четыре?пять этажей, и они казались очень узкими с острыми крышами, словно им на голову нахлобучили шляпу. И нигде она не видела соломы. Ей на глаза попались всего несколько деревянных домов похожих на знакомые ей вестеросские хижины. – «Тут нет деревьев», – поняла она. – «Поэтому Браавос весь из камня. Серый город в зеленом море».

Ёрко провез их к северу от доков и затем вниз по кишке огромного канала, который вел прямо в центр города. Они проплыли под арками резного каменного моста на котором красовались сотни изображений рыб, крабов, раковин и морских зверей. Следом показался другой мост, весь увитый резным каменным плющом и виноградной лозой. За ним был другой, с взиравший на нее тысячью раскрашенных глаз. С каждой стороны канала открывались меньшие протоки, из которых дальше вели еще меньшие. Некоторые увиденные ею дома вообще были построены над каналами, превращая канал в своего рода туннель. Внутрь него и обратно то и дело шныряли узкие лодки, сделанные в виде морских змеев с раскрашенными головами и торчащими из воды хвостами. На них не гребли, а отталкивались стоящие на корме люди в серых с коричневым и темно?зеленым оттенком плащах. Им также встретились огромные плоские баржи, наполненные ящиками и бочками, которые толкали шестами по двадцать человек с каждого борта, и целые плавучие дома, красочно украшенные цветным стеклом, бархатом и резными фигурами. Далеко впереди, возвышаясь над зданиями и каналами находилось сооружение из серого камня похожее на своего рода дорогу, поставленную на ноги в виде трех пролетов гигантских арок, уходящих куда?то в туман.

– Что это? – Поинтересовалась Арья у Ёрко.

– Это сладководная река. – Ответил он. – По ней с материка свежая вода попадает в город через броды и солевые поля. Хорошая питьевая вода для фонтанов.

Когда она обернулась, порт и лагуна почти скрылись из виду. Впереди по обеим сторонам канала виднелась колоннада огромных статуй. Это были патетические портреты мужчин в бронзовых одеждах с многочисленными отметинами от морских птиц. У некоторых из них в руках были книги, у других молоты или мечи. Один в поднятой руке сжимал золотую звезду. Другой держал перевернутую каменную бутыль, выливая из нее бесконечный поток воды, вливающийся в канал. – Это ваши боги?

– Это Повелители Морей. – Ответил Ёрко. – Там впереди Остров Богов. Видишь? Через шесть мостов справа по борту. Это храм Лунных певцов.

Это было здание, которое Арья заметила издалека, еще из лагуны – оно было массивное из белоснежного мрамора и заканчивалось серебристым куполом с окнами, забранными молочно белым стеклом, в виде всех фаз луны. С каждой стороны от ворот стояли каменные девы, не ниже повелителей морей, которые поддерживали портик в виде полумесяца.

За этим стоял другой храм из красного камня, строгий как какая?нибудь крепость. На верху у него была квадратная башня с горящим огнем в огромной железной жаровне двадцати футов в поперечнике. По сторонам от медной двери горели огни поменьше. – Красные жрецы любят свой огонь. – Добавил Ёрко. – У них бог – Повелитель Света, Р’глор.

«Я знаю», – Арья вспомнила Тороса из Мира, который носил части древних доспехов поверх сильно выгоревшей одежды, которая теперь выглядела скорее розовой, чем красной. Но его поцелуй вернул к жизни лорда Берика. Она проводила проплывавший мимо дом красного бога, размышляя, умеют ли браавоские жрецы проделывать нечто подобное.

Следующим шло большое строение из кирпича, покрытого лишайником. Арья даже сперва приняла его за какой?то склад, пока Ёрко не сказал: – Это Святое Убежище, где мы прославляем забытых миром богов. Возможно, ты услышишь, как у нас его называют еще и Муравейником. – Узкий канал протекал под покрытыми лишайником стенами Муравейника, и именно сюда они и свернули. Они проплыли сквозь туннель и вновь вышли на свет. Здесь по каждую сторону оказалось множество храмов.

– Никогда не предполагала, что на свете столько богов. – Удивилась Арья.

Ёрко хмыкнул. Они обогнули изгибающийся канал и прошли под очередным мостом. По левую сторону появился каменный холмик со стоящим на его вершине храмом без окон из серого камня. От его дверей вела узкая дорожка со ступенями прямо к небольшой пристани.

Ёрко поднял весла и лодка аккуратно стукнулась о каменные плиты. Он схватился за железное кольцо чтобы их не унесло течением. – Здесь я тебя высажу.

Причал был скрыт в тени, ступени начинались прямо из воды. Черная черепичная крыша храма заканчивалась острым шпилем как у домов вдоль канала. Арья пожевала губу. – «Сирио родом из Браавоса. Он мог ходить в этот храм. Он мог подниматься по тем же ступеням». – Она ухватилась за кольцо и выпрыгнула из лодки на плиты причала.

– Ты знаешь мое имя. – Раздался за спиной голос Ёрко из лодки.

– Ёрко Терис.

– Валар дохаэрис. – Он оттолкнулся от причала веслом и отплыл туда, где было глубже. Арья проводила его взглядом той же дорогой, что они приплыли сюда, пока он не пропал в тени моста. Едва пропал звук весел, она смогла услышать как бьется ее сердце. Внезапно, ей показалось, что она где?то в ином месте… что она вернулась в Харренхол к Джендри или, возможно, с Псом в лес у Трезубца. – «Соленая – это просто глупый ребенок», – сказала она себе. – «А я – волк, и не боюсь». – Она погладила на удачу рукоять Иглы и шагнула в темноту, перешагивая по две ступени за раз, чтобы никто не посмел сказать, что она боится.

Наверху лестницы она остановилась у двухстворчатой деревянной двери двенадцати футов вышиной. Левая ее половина была сделана из чардрева, светлого как кость, а правая – из гладкой черной древесины. По центру было вырезано круглое лицо – черное с белой стороны, и наоборот – с противоположной. Его вид чем?то напомнил ей сердцедрева из винтерфелльской богорощи. – «Эти двери следят за мной», – Так ей показалось. Она толкнула обе створки разом затянутыми в перчатки руками, но ни та, ни другая не сдвинулись ни на волосок. – «Закрыты и приперты изнутри». – Дайте войти, дурачье! – Крикнула она. – Я переплыла Узкое море. – Она несколько раз стукнула кулаком. – Якен велел мне придти. У меня его железная монета. – Она достала ее из кошелька и вытянула руку с ней вверх. – Видите? Валар моргулис.

Двери ничего не ответили, однако открылись.

Они отворились внутрь в полной тишине и вокруг не было ни души, чтобы их открыть. Арья осторожно сделала один шаг внутрь, потом второй. Двери позади нее закрылись, и на мгновение она ослепла. Игла тут же оказалась в ее руке, хотя она не могла вспомнить, как ее достала.

Вдоль стен горело несколько свечей, но от них было так мало света, что Арья не могла разглядеть даже свои ноги. Кто?то что?то прошептал, но очень тихо и она не разобрала слов. Кто?то где?то плакал. Она расслышала легкий звук шагов, кожа шуршала по каменным плитам, где?то открылась и захлопнулась дверь. – «Вода. Я слышу, как журчит вода».

Медленно ее глаза привыкли к темноте. Внутри храм оказался больше, чем выглядел снаружи. Септы Вестероса строили семисторонними с семью алтарями, предназначенными для всех семи богов, но здесь богов было больше семи. Их статуи стояли вдоль стен – большие и пугающие. Вокруг их подножий мерцали красные свечи. Как марево, как далекие звезды. Ближайшая к ней статуя изображала женщину двенадцати футов высотой. Из ее глаз текли настоящие слезы, наполняя чашу, которую она держала в руках. За ней находилась черная резная статуя сидящего на троне мужчины с львиной головой. С другой стороны от двери находилась огромная вздыбленная лошадь из бронзы и железа, стоявшая на двух задних ногах. Дальше она смогла разглядеть огромное каменное лицо, бледного ребенка с мечом, косматого черного козла, ростом с быка и человека в плаще с капюшоном, который опирался на дорожный посох. Остальные для нее оставались размытыми тенями, едва различимыми в темноте. В нишах между статуями богов находились скрытые тьмой и светом свечей альковы.

Тихая словно тень Арья с мечом в руке двинулась вперед между рядов длинных каменных скамей. Ноги подсказали ей, что пол каменный, но не гладкий мраморный, как в Великой Септе Бэйлора, а нечто более грубое. Она прошла мимо нескольких шепчущихся женщин. Воздух был горячий и спертый, настолько, что она зевнула. Она ощутила запах свечей. Запах был незнакомым, и она приняла его за какой?то незнакомый вид ладана, но едва она прошла немного глубже внутрь храма, как запах изменился. Запахло снегом, палыми сосновыми иголками и горячей едой. – «Отличные запахи», – Сказала себе Арья, и почувствовала себя уверенней. Настолько, что убрала Иглу в ножны.

По центру храма она наткнулась на воду, журчание которой она слышала до этого. Это оказался бассейн десяти футов шириной, черный словно чернила и освещенный все теми же красными свечами. Возле него в серебристом плаще сидел молодой человек и тихо плакал. Она заметила, что он опустил руку в бассейн. По воде медленно разбежались круги. Когда он достал руку из воды, он один за другим обсосал пальцы. – «Он должно быть страдает от жажды», – Неподалеку от него на краю бассейна стояли чаши. Арья наполнила одну из них и протянула ему, чтобы он мог напиться. Молодой человек уставился на нее, и смотрел какое?то время на протянутую воду. – Валар моргулис. – Наконец сказал он.

– Валар дохаэрис. – Откликнулась она.

Он начал пить воду, и с глухим бульканьем уронил чашу в бассейн. Затем он подтянулся и встал на ноги, шатаясь и держась за живот. Мгновение Арья думала, что он вот?вот упадет. Только после этого она заметила черное пятно ниже его пояса, которое расползалось прямо на глазах. – Ты ранен. – Сказала она, но человек не обратил на нее никакого внимания. Он неуверенно побрел к стене и забрался в один из альковов на твердую постель из камня. Когда Арья огляделась, она увидела другие альковы. В некоторых из них она заметила спящих пожилых людей.

«Нет», – раздался в ее голове полузабытый шепот. – «Они мертвы или умирают. Смотри глазами».

Чья?то рука коснулась ее ладони.

Арья моментально развернулась, но это оказалась всего лишь маленькая девочка. Бледная малютка в балахоне с капюшоном, который, казалось, был ей великоват и полностью ее поглотил. Он был черным с правой стороны и белым с левой. Под капюшоном оказалось изможденное скуластое лицо, впалые щеки и огромные черные глаза, которые были похожи на два блюдца.

– Не хватай меня. – Предупредила бродяжку Арья. – Последнего парня, который меня хватал, я убила своими руками.

Девочка произнесла несколько слов, но Арья ничего не поняла.

Она покачала головой. – Ты не говоришь на Общем языке?

Чей?то голос у нее за спиной произнес: – Я говорю.

Арье совсем не понравилось, как они все к ней подкрадываются. Человек в капюшоне оказался высоким и был одет в большую версию черно?белого балахона, надетого на девочке. Под капюшоном, кроме темноты, все, что ей удалось разглядеть – это мерцающее отражение красных свечей в его глазах. – Что это за место? – задала она ему вопрос.

– Это место покоя. – У него был мягкий голос. – Здесь ты в безопасности. Это дом Черного и Белого, дитя. Хотя ты еще слишком мала для того, чтобы искать милости Многоликого бога.

– Он что?то вроде бога южан – один с семью лицами?

– С семью? Нет. У него лиц без счета, малышка, столько – сколько звезд на небе. В Браавосе люди поклоняются тем, кому хотят… но в конце каждой дороги стоит Он, Многоликий, ожидая. Не бойся. Тебе он тоже когда?нибудь встретится. Тебе нет нужды бросаться в его объятья.

– Я пришла только чтобы разыскать Якена Х’гара.

– Мне не знакомо это имя.

Ее сердце екнуло. – Он был из Лораса. Его волосы были белыми с одной стороны и красными с другой. Он обещал научить меня своим секретам и подарил это. – Железная монетка была зажата в кулаке. Когда она раскрыла пальцы она прилипла к потной ладони.

Жрец внимательно изучил монетку, хотя и не попытался к ней прикоснуться. Бродяжка с огромными блюдцами?глазами тоже внимательно ее рассматривала. Наконец, человек в капюшоне произнес: – Назови мне свое имя, дитя.

– Соленая. Я пришла из Солеварен, что на Трезубце.

Хотя ей было не видно его лица, она почувствовала, что он улыбается. – Нет, – ответил он. – Назови свое имя.

– Голубок. – ответила она на этот раз.

– Твое настоящее имя, дитя.

– Моя мать называла меня Нэн, но они называли меня Лаской…

– Имя.

Она вздохнула. – Арри. Я – Арри.

– Уже ближе. А теперь правду?

«Страх ранит сильнее меча», – напомнила она себе. – – «Арья». – Она прошептала это слово впервые за долгое время. Второй раз она выпалила его в полный голос: – Я – Арья из рода Старков.

– Да, это ты. – Произнес он. – Но Дом Черного и Белого не подходит для Арьи из рода Старков.

– Умоляю, – попросила она. – Мне некуда больше идти.

– Ты боишься смерти?

Она закусила губу. – Нет.

– Позволь нам взглянуть. – Жрец откинул капюшон. Под ним не оказалось лица, только пожелтевший череп с лоскутами кожи, едва державшимися на щеках. В одной из пустых глазниц извивался белый червь. – Поцелуй меня, дитя. – Прокаркал он. Его голос стал сухим и хриплым как смертельный скрежет.

«Он, что? Решил меня напугать?» – Арья поцеловала его туда, где должен был находиться нос, и попыталась откусить высунувшегося из глазницы червя, но он растворился как тень в руке.

Пожелтевший череп тоже пропал и вместо него показалось доброе лицо пожилого человека, который улыбался, глядя на нее. – Еще никто никогда прежде не пытался съесть моего червя. – Сказал он. – Ты голодна, дитя?

«Да», – подумала она. – «Но я жажду не хлеба».

Серсея

Шел холодный дождь, раскрасивший стены и бастионы Красного замка в темный, словно кровь цвет. Королева, крепко держа за руку короля, вела его через грязную жижу на дворе, где их уже поджидали носилки. – Дядя Джейме сказал, что я смогу ехать верхом и бросать простолюдинам монетки. – Жаловался мальчик.

– Ты хочешь заболеть? – Она бы ни за что не стала рисковать. Томмен не такой крепкий каким был Джоффри. – Твой дедушка на небе хотел бы увидеть, что ты стал достойным королем. Не можем же мы появиться Великой Септе мокрыми и грязными. – «Достаточно уже одного того, что мне опять пришлось надеть траур». – Черный никогда не был ее любимым цветом. С ее светлой кожей, в черном она сама выглядела как какой?нибудь труп. Серсея встала за час до рассвета, приняла ванну и уложила прическу, поэтому у нее не было ни малейшего желания позволить дождю уничтожить плоды ее трудов.

Внутри носилок Томмен упал на подушки и уставился в окно на дождь. – Это боги оплакивают дедушку. Леди Джослин сказала, что капли – это их слезы.

– Джослин Свифт – круглая дура. Если бы боги умели плакать, они бы оплакали твоего брата. Это просто дождь. Закрой занавеску, иначе промокнешь. Это соболиная мантия. Хочешь ее намочить?

Томмен послушно задернул занавеску. Его послушание ее сильно беспокоило. Король должен быть сильным. – «Джоффри обязательно бы стал возражать. Он никогда не был похож на теленка». – Не сутулься. – Одернула она Томмена. – Сядь как подобает королю. Расправь плечи и поправь корону. Ты хочешь, чтобы она свалилась на глазах твоих подданных?

– Нет, матушка. – Мальчик уселся прямо и потянулся поправить корону. Корона Джоффа была для него слишком велика. Томмен всегда был склонен к полноте, но сейчас его лицо казалось осунулось. – «Хорошо ли он питается?» – Она должна запомнить спросить его слугу. Ей нельзя рисковать здоровьем сына, особенно когда Мирцелла в лапах дорнийцев. – «Со временем он дорастет и до короны Джоффа». – А покамест нужно сделать корону поменьше, которая не так сильно напрягала бы его шею. Нужно будет ей побеседовать с ювелиром.

Носилки медленно спускались с Большого Холма Аэгона. Впереди ехали два королевских гвардейца – белые рыцари в спадающих с плеч белых плащах на белых же лошадях. Следом за носилками двигались полсотни гвардейцев Ланнистеров в красных с золотом плащах.

Томмен уставился сквозь занавески на пустынные улицы. – Я думал, что будет больше народа. Когда умер отец, все пришли с ним попрощаться.

– Дождь разогнал всех по домам. – В Королевской гавани никогда не любили лорда Тайвина. – «Но ему и не нужна была их любовь. Ты не сможешь ее съесть, ни купить на нее лошадь, ни согреться холодной ночью», – так отец когда?то объяснил Джейме, когда ее брату было не больше лет, чем сейчас Томмену.

У Великой Септы Бэйлора, этого чудесного сооружения из мрамора на вершине Холма Визении, небольшая группа скорбящих почти затерялась среди кучи Золотых плащей, выставленных сиром Аддамом Марбрандом. – «Может остальные подойдут чуть позже», – утешала королева себя, пока сир Меррин Трант помогал ей выбраться из носилок. На утреннюю службу было разрешено придти только дворянам и их свите. Для простолюдинов будет еще одна полуденная служба, а вечером вход будет свободный для всех. Серсее нужно будет вернуться вечером, чтобы простолюдины могли увидеть ее скорбь. – «Толпа должна получить свое зрелище». – Это неприятно, но было необходимо. Ей нужно пополнить казну, победить в войне, и править государством. Ее отец ее бы понял.

Верховный Септон уже встречал их на верху лестницы. Сутулый старик с пушистой седой бородой стоял согнувшись под тяжестью богато украшенных одеяний так что его глаза почти оказались на уровне груди королевы… хотя его тиара – воздушное создание из ограненного хрусталя и золота – добавляла его росту почти полтора фута.

Лорд Тайвин вручил ему эту тиару вместо утерянной во время бунта черни, когда убили прежнего Верховного септона. Толпа вытащила старого толстого дурака из его носилок и разорвала на части. Это было в тот день, когда Мирцелла уплыла в Дорн. – «Тот был страшный обжора и управляемый. А этот…» – Этот Верховный септон был ставленником Тириона. Внезапно вспомнила об этом Серсея. Мысль, вселяющая беспокойство.

Появившаяся из расшитых золотом и мелким хрустальным бисером рукавов, покрытая пятнами старческая рука была похожа на куриную лапу. Серсея приклонила колено на мокром мраморе и поцеловала руку, и подтолкнула Томмена для того же. – «Что ему обо мне известно? Сколько успел ему напеть наш карлик?» – Верховный септон, улыбаясь, повел ее внутрь. Но что означает его улыбка – полную скрытого знания угрозу или просто гримаса дряблых старческих губ? Королева не могла бы ответить точно.

Они прошли через Зал Свечей под куполами из освинцованного стекла. Она крепко держала Томмена за руку. Трант и Кеттлблэк следовали по бокам от них. С их промокших плащей на пол стекала вода. Верховный септон шел медленно, опираясь на посох из чардрева, увенчанный хрустальной сферой. К ним присоединились семеро из числа Самых Благочестивых в своих расшитых серебром одеяниях. На Томмене под соболиной мантией был расшитый золотом кафтан. На королеве было расшитое золотом платье из черного бархата, подбитого горностаем. У нее не было времени на новое, а она ни за что не надела бы второй раз тоже платье, в котором она прощалась с Джоффри, да и то, в котором хоронила Роберта тоже.

«По крайней мере, мне не придется носить траур по Тириону. Я надену платье из алого шелка с золотом и вплету в волосы кровавые рубины». – Тот, кто доставит ей голову карлика станет лордом, так она обещала, и не важно кто он и насколько худороден. Ее призыв в разные стороны разнесли сотни ворон во все уголки Семи Королевств, а скоро новость достигнет противоположного берега Узкого моря и доберется до Вольных городов и дальше. – «Даже если карлик сбежит на самый край земли, ему от меня не скрыться».

Королевская процессия вошла сквозь внутренние двери в самый центр Великой Септы, и спустилась вниз по широкому проходу в одно из семи ответвлений под храмом. По обе стороны от проходивших короля с королевой?матерью преклоняли колена высокородные плакальщики. Здесь присутствовали многие знаменосцы отца и рыцари, сражавшиеся под знаменами Лорда Тайвина в полусотне битв. Увидев их, она почувствовала себя значительно увереннее. – «Я не осталась без друзей».

Под высоким огромным куполом Великой Септы из стекла, хрусталя и золота на мраморном катафалке покоилось тело лорда Тайвина Ланнистера. В его изголовье на траурной вахте стоял Джейме. Единственной рукой он сжимал рукоять золоченого двуручного меча, острием упиравшегося в мраморный пол. Его плащ с капюшоном был белым как свежевыпавший снег, а кольца его длинного хауберка были покрыты позолотой. – «Лорд Тайвин желал бы видеть его в алом с золотом», – подумала она. – «Его всегда бесило, когда он видел на Джейме белое». – Ее братец снова начал отращивать бороду. Щетина покрывала его щеки и челюсть, из?за чего его лицо приобрело безобразный, неотесанный вид. – «Он мог хотя бы дождаться, пока кости Отца упокоятся под Бобровым Утесом».

Серсея провела короля вверх по трем узким ступеням и встала на колени у тела. Глаза Томмена наполнились слезами. – Плач тихо. – наклонившись, прошептала она. – Ты король, а не скулящий ребенок. На тебя смотрят твои лорды. – Мальчик вытер слезы тыльной стороной ладони. У него были ее глаза, зеленые словно изумруды, но большие и светлые как были у Джейме в его возрасте. Ее брат был таким хорошеньким мальчиком… но вместе с тем таким неистовым, совсем как Джоффри. Настоящий львенок. Королева обвила руку вокруг Томмена и поцеловала его курчавую голову. – «Он нуждается в моих советах как править страной и спастись от врагов». – Некоторые из них, притворяясь друзьями, стоят вокруг прямо сейчас.

Молчаливые Сестры облачили лорда Тайвина в латы, словно собрав его для последней битвы. На нем были его лучшие доспехи – прочная сталь, покрытая лаком глубокого алого цвета с позолоченными вставками на стальных рукавицах, наколенниках и нагруднике. На его наплечниках были вздыбленные золотые львицы, у изголовья стоял его великий шлем, украшенный золотым львом на темени. На груди лежал меч в позолоченных и украшенных рубинами ножнах. Его руки в позолоченных кольчужных перчатках крепко сжимали его рукоять. – «Даже после смерти его лицо выглядит величественно», – решила она. – «Вот только рот…» – Уголки рта ее отца были слегка приподняты, придавая ему вид непристойного веселья. – «Подобного не должно быть». – Она обругала про себя Пицелля. Ему следовало предупредить Молчаливых Сестер, что ее отец никогда не улыбался. – «Этот человек бесполезен как соски на нагруднике». – Каким?то образом эта полуулыбка делала лорда Тайвина менее устрашающим. Это, и тот факт, что его глаза были закрыты. Его взгляд невозможно было вынести. Светло?зеленые, почти светящиеся собственным светом с золотистыми искорками. Его взгляд мог проникать внутрь, видеть внутреннюю слабость, бесполезность и уродливость. – «Вы всегда могли почувствовать, когда он переводил на вас свой взгляд».

Внезапно на нее нахлынули воспоминания о празднике короля Эйериса, когда Серсея впервые была представлена ко двору зеленой, как самая зеленая трава девчонкой. Старый Мерривезер как раз рассуждал о повышении налога на вино, когда лорд Риккер пошутил: «Если нам нужно золото, Его Величеству достаточно посадить лорда Тайвина на королевский горшок. – Эйерис и его прихлебатели громко захохотали, а отец уставился на Риккера поверх своего кубка с вином. Веселье уже стихло, но он не сводил своего взгляда. Риккер обернулся, повернулся, встретился с отцом взглядами, потом отвернулся обратно, выпил полную кружку эля, и покраснел, проиграв сражение с парой немигающих глаз.

«Глаза лорда Тайвина теперь навеки закрылись», – подумала она. – «Теперь им придется бояться моего взгляда, отворачиваться от моих глаз. Я тоже львиной крови».

Внутри септы из?за низкого серого неба было мрачно. Если дождь утихнет, и солнце проглянет сквозь тучи, то солнечный свет, пройдя сквозь кусочки хрусталя, и упав на тело, превратится в радугу. Лорд Бобрового Утеса заслужил радугу. Он был великим человеком. – «Но я должна стать еще величественнее. И через тысячу лет, когда мейстеры станут писать летописи нынешних времен тебя должны помнить как родителя Королевы Серсеи».

– Матушка. – подергал ее за рукав Томмен. – А что это так мерзко пахнет?

«Мой лорд?отец».

– Смерть. – Она тоже почувствовала этот запах. Легкий привкус разложения от которого у нее зачесался нос. Серсея не обратила на него внимания. Семеро септонов в серебристых одеждах стояли у катафалка испрашивая у Всевышнего Отца для лорда Тайвина справедливого суда. Когда они ушли, перед алтарем Матери собрались семьдесят семь септ и затянули ей песнь о милосердии. Томмен от их песни пришел в сильное волнение, а колени королевы начали нестерпимо болеть. Она взглянула на Джейме. Ее брат?близнец стоял, словно был высечен из камня, и не смотрел в ее сторону.

На скамьях среди прочих ссутулившись сидел дядя Киван, его сын сидел прямо за ним. – «Лансель выглядит даже хуже Отца», – Несмотря на то, что ему только семнадцать, можно было подумать, что ему все семьдесят. Его лицо посерело, было измождено, щеки впали, глаза потускнели, а волосы стали белыми, как мел и ломкими. – «Как Лансель может пребывать среди живых, если Тайвин Ланнистер мертв? Или боги сошли с ума?»

Лорд Джайлс кашлял даже сильнее обычного и закрывал лицо красным квадратным шелковым платком. – «Он тоже это чувствует». – Грандмейстер Пицелль сидел с закрытыми глазами. – «Если он заснул, клянусь, я прикажу его высечь». – С правой стороны от катафалка преклонили колени Тиреллы: лорд Хайгардена, его отвратительная мамаша и пресная жена, его сын Гарлан и их дочь Маргери. – «Королева Маргери», – напомнила она себе. Вдова Джоффа и невеста Томмена. Маргери выглядела почти как ее братец, Рыцарь Цветов. Ей стало любопытно, в чем они еще похожи. – «Вокруг нашей маленькой розочки днем и ночью вьются дамы». – Сейчас при ней их была почти дюжина. Серсея внимательно рассмотрела их лица, размышляя: «Кто из них трусливее, расточительнее других или жаждет славы? Кто невоздержан на язык?» – Ей придется постараться, чтобы это узнать.

Когда песнь наконец закончилась, наступило облегчение. Запах разложения от тела ее отца казалось усиливался. Большей частью люди делали вид, что ничего не заметили, но Серсея заметила пару кузин леди Маргери, морщивших свои тирелльские носики. Уходя с Томменом прочь по проходу септы, королеве показалось, что она расслышала шепот в задних рядах, слова «нужник» и смешки, но когда она обернулась, чтобы взглянуть на шептунов, ее встретило море невозмутимых лиц и невинных взглядов. – «Будь он жив, они бы ни за что не посмели над ним смеяться. От одного его взгляда у них тряслись поджилки».

Когда они вернулись в Зал Свечей остальные скорбящие принялись виться вокруг как жирные мухи, стараясь выразить ей свои бессмысленные соболезнования. Близнецы Редвины оба бросились целовать ей руки, а их отец щеки. Галлин Пиромант пообещал зажечь в небе над городом огненную десницу на весь день, когда прах ее отца отправят на запад. Лорд Джайлс, в перерывах между кашлем, доложил, что он нанял скульптора, чтобы сделать статую лорда Тайвина, которую собрался установить на вечный пост у Львиных Ворот. Сир Ламберт Тарнберри появился с повязкой на правом глазе, поклявшись, что не снимет ее, пока не принесет ей голову карлика.

Едва успев вырваться из объятий этого дурака, она обнаружила, что ее зажали леди Фалис из Стокворта с мужем, сиром Балманом Бирчем. – Моя леди?мать шлет вам свои соболезнования, ваше величество. – Пробубнила Фалис. – Лоллис вот?вот готова родить, поэтому она не решилась ее покинуть. Она уверена, что вы ее простите, и просила просить вас… моя матушка ценила вашего отца выше прочих людей. Ее пожеланием было, если у моей сестры будет мальчик, назвать его Тайвин… если вам будет угодно.

Серсея уставилась на нее, закипая от гнева: – Твоя безмозглая сестра дала себя изнасиловать едва ли не половине Королевской Гавани, и Танда решила назвать ублюдка в честь моего лорда?отца? Думаю, не стоит.

Фалис отшатнулась словно от пощечины, но ее муж только дернул себя за пушистый светлый ус. – О том же и я предупреждал леди Танду. Нам нужно будет найти, э… более подходящее имя для бастарда Лоллис. Даю слово.

– Я проверю. – Серсея повернулась к ним боком и пошла дальше. Она заметила, что Томмен попал в объятья Маргери Тиррел и ее бабули. Королева Шипов была такой маленькой, что Серсея сперва приняла ее за другого ребенка. Она не успела спасти сына от роз потому, что ее оттеснили лицом к лицу с ее дядей. Когда королева напомнила ему о намеченной позднее встрече, сир Киван вяло кивнул в ответ и постарался ретироваться. Но Лансель задержался. Он представлял собой наглядный образ человека, стоящего одной ногой в могиле. – «Вот только – выбирается он из нее или наоборот?»

Серсея заставила себя выдавить улыбку. – Рада видеть, Лансель, что ты окреп. Доклады мейстера Баллабара были очень тревожными. Мы беспокоились за твою жизнь. Но я думала, что ты на полпути в Дарри, чтобы принять управление над своим поместьем. – Ее отец после битвы на Черноводной сделал Ланселя лордом и знаменосцем своего брата Кивана.

– Не успел. В моем замке пока царит беззаконие. – Голос ее кузена был подстать его усам. Таким же тонким. Несмотря на то, что его волосы побелели, усы сохранили песочный оттенок. Пока мальчик находился в ней, старательно пыжась, Серсея часто смотрела вверх на них. – «Они похожи на грязь над губой». – Она несколько раз в шутку, послюнявив палец, пыталась их оттереть. – Отец говорит, речным землям требуется твердая рука.

«Жаль, что они теперь твои», – хотела ответить она, вместо этого она улыбнулась. – И ты к тому же женишься.

На лице юного рыцаря промелькнуло угрюмое выражение. – Девчонка Фреев и к тому же не по моему выбору. Она даже уже не девица. Вдова, из рода Дарри. Мой отец утверждает, что это поможет мне с крестьянами, но все мои крестьяне мертвы. – Он прикоснулся к ее руке. – Это ужасно, Серсея. Вашему Величеству известно, как я люблю…

– Род Ланнистеров. – Закончила она за него. – В этом никто не сомневается, Лансель. Пусть твоя жена даст тебе крепких сыновей. – «Хотя, лучше бы моему лорду?отцу было не затевать брачные союзы самостоятельно». – Я уверена, что в Дарри ты совершишь много славных рыцарских подвигов.

Лансель кивнул, с очевидным разочарованием. – Когда я был при смерти, отец позвал Верховного септона, чтобы вознести за меня молитву. Он – хороший человек. – Глаза ее кузена стали влажными и заблестели. Такие детские на лице старика. – Он сказал, что Матерь сохранила меня для чего?то важного, чтобы я мог смыть свои грехи.

Серсее стало интересно, как он собирается смывать их общий грех. – «Посвящение его в рыцари было большой ошибкой, а спать с ним – еще большей». – Лансель был слаб как камыш, а ей отнюдь не нравилось вновь обретенное благочестие. Он был так уморителен, тужась изобразить из себя Джейме. – «Что этот мямля рассказал септону? И что он поведает малышке Фреев, когда они останутся наедине в темноте?» – Если он станет хвастать своими победами в постели Серсеи, что ж, она это переживет. Мужчины часто врут о своих постельных победах. Она бы легко опровергла его слова, сославшись на то, что мальчик хвастает, ошеломленный ее красотой. – «Но если он запоет о Роберте и вине, тогда…» – Грехи лучше всего замаливать молитвами. – Наставительно заявила ему Серсея. – И лучше про себя. – Она ушла, оставив его поразмышлять над ее словами, и тут же столкнулась с семейством Тиреллов.

Маргери обняла ее словно они сестры, что королеве показалось слишком самонадеянным, но сейчас было не подходящее место чтобы ее одергивать. Леди Элери с кузинами остановились на поцелуе пальцев. Беременная леди Грэйсфорд, тоже попросила королеву позволить назвать ребенка Тайвином, если у нее будет мальчик, и Ланной в случае девочки. – «Еще одна?» – Она едва не зарычала вслух. – «Королевство лопнет от обилия Тайвинов». – Она дала свое согласие, максимально любезно насколько смогла, изобразив на лице радость.

Но по?настоящему ее обрадовала леди Мерривезер: – Ваше величество, – обратилась к ней она в своей обычной томной манере. – Я отправила весточку за Узкое море моим друзьям, с просьбой схватить Беса при первой же возможности, едва он покажет свое уродливое лицо в Вольных городах.

– У вас так много друзей за морем?

– В Мире, много. В Лисе тоже, и в Тироше. И все могущественные люди.

Серсея готова была в это поверить. Женщина из Мира была слишком красива: длинноногая, пышногрудая, с гладкой кожей оливкового оттенка, с пухлыми губками и огромными темными глазами, а ее пышные черные волосы почти всегда выглядели так, будто она только что из постели. – «От нее даже пахнет грехом, как от экзотического лотоса». – Лорд Мерривезер и я хотим одного – служить Вашему величеству и королю. – Промурлыкала женщина с многозначительным взглядом, который казался не менее беременным, чем леди Грэйсфорд.

«Она – амбициозна, а ее муж горд, но беден». – Нам обязательно нужно побеседовать вновь, миледи. Таена, не так ли? Вы очень любезны. Я верю, мы можем стать большими подругами.

Потом на нее насел лорд Хайгардена.

Мейс Тирелл был старше Серсеи не больше чем на десять лет, но она воспринимала его как ровесника отцу, а не себе. Он не был таким высоким, как лорд Тайвин, но тем не менее, был огромным, с мощной грудной клеткой и с еще большим пузом. Его волосы имели каштановый оттенок, но в его бороде было много седых волос. И у него всегда было красное лицо. – Лорд Тайвин был великим человеком, необыкновенным человеком. – Громогласно объявил он, поцеловав ее в обе щеки. – Боюсь, нам никогда больше не увидеть никого равного ему.

«Ты смотришь на этого человека, глупец», – подумала Серсея. – «Перед тобой его дочь». – Но ей нужен Тирелл и мощь Хайгардена, чтобы сберечь для Томмена трон, поэтому она ответила: – Нам будет его не хватать.

Тирелл положил руку ей на плечо. – Никому из ныне живущих не по силам поднять его меч, это очевидно. Но жизнь продолжается, и королевству нужен правитель. И если я как?то могу послужить вам в это мрачное время, Вашему величеству достаточно попросить.

«Если ты желаешь должность Королевской Десницы, то имей смелость спросить о ней открыто». – Она улыбнулась. – «Что ж, пусть прочтет это между строк, как он привык». – Безусловно, милорда ждут дела в Раздолье?

– Мой сын Виллас – способный мальчик, – ответил он, отказываясь понимать ее откровенный намек. – У него может и кривая нога, зато все в порядке с головой. И Гарлан скоро займет Брайтуотер. С ними, когда мне нужно отбыть по делам, я уверен, что Раздолье в надежных руках. «Государство – прежде всего», – так любил повторять лорд Тайвин. И в ответ я могу сообщить Вашему величеству приятную новость. Мой дядя Гарт согласился принять пост мастера над монетой, как желал ваш лорд?отец. Он уже отправился в Старомест чтобы сесть на корабль. Его сыновья прибудут вместе с ним. Лорд Тайвин упоминал, что подыщет места и для них двоих. Возможно, в Городской Страже.

От улыбки скулы королевы свело так, что она испугалась, как бы не треснули зубы. – «Гарт Большой в малом совете и двое его бастардов в золотых плащах… Тирелл думает, что я поднесу ему королевство на блюдечке с золотой каемочкой?» – От подобной заносчивости у нее перехватило дыхание.

– Гарт служил у меня лордом сенешалем, как и до того моему отцу. – Продолжил Тирелл. – У Мизинца был нюх на золото, но уверяю вас, что Гарт…

– Милорд, – прервала поток его слов Серсея. – Боюсь, что возникло некоторое недопонимание. Я уже попросила лорда Джайлса Росби стать мастером над монетой, и он оказал мне честь, приняв мое предложение.

Мейс застыл с открытым ртом. – Росби? Этот… доходяга? Но… Ваше Величество, мы же уже договорились. Гарт уже в пути в Старомест.

– Лучше будет отправить лорду Хайтауэру ворона и попросить его удостовериться, что ваш дядя не успел сесть на корабль. Осеннее море неспокойно, а от Гарта не требуется ненужной отваги. – Она удовлетворенно улыбнулась.

Толстые щеки Тирелла еще больше покраснели. – Это… ваш лорд?отец уверил меня… – Он начал запинаться.

Тут появилась его мать и взяла его под руку. – Похоже, к нашему сожалению, лорд Тайвин не успел поделиться своими планами. И я не могу себе представить, почему. Тем не менее, это так, поэтому нет причин винить Ее величество. Она права, тебе следует написать лорду Лейтону чтобы успеть до того, как Гарт сядет на корабль. Ты же знаешь, на море его укачивает, а от этого у него несварение. – Леди Оленна улыбнулась Серсее беззубой улыбкой. – В вашем зале заседаний будет пахнуть лучше без лорда Джайлса, хотя полагаю меня бы постоянный кашель отвлекал от дел. Мы все обожаем милого старого дядюшку Гарта, но его пучит, этого нельзя отрицать. А я терпеть не могу дурные запахи. – Ее сморщенный нос сморщился еще сильнее. – Сказать по правде, мне даже показалось, что я чую что?то дурное в святой септе. Возможно, вы тоже?

– Вовсе нет. – Холодно ответила Серсея. – Вы говорите, тут какой?то запах?

– Точнее сказать – вонь.

– Возможно, вы просто соскучились по вашим осенним розам. Нам пришлось продержать вас тут слишком долго. – Чем скорее она избавится от двора леди Оленны, тем лучше. Лорд Тирелл, без сомнения, чтобы безопасно сопроводить мать домой, отправит с ней много своих рыцарей, а чем меньше его мечей останется в городе, тем лучше будет спать королева.

– Я долго жила среди благоуханных садов Хайгардена, сознаюсь. – Ответила старуха. – Но не могу уехать, не увидев как моя дорогая Маргери выйдет замуж за вашего драгоценного малютку Томмена.

– Я тоже жду этого дня с нетерпением. – Вставил от себя Тирелл. – Лорд Тайвин и я уже почти назначили день свадьбы, но тут случилось несчастье. Возможно, мы с вами продолжим обсуждение, Ваше величество.

– Очень скоро.

– Отлично, «скоро» меня вполне устраивает. – Фыркнула леди Оленна. – А теперь пойдем, Мейс. Оставим ее величество наедине с ее… горем.

«Я дождусь твоей смерти, старуха» – пообещала себе Серсея, едва Королева Шипов удалилась между парой своих рослых охранников. Они были семифутового роста и ей нравилось называть их Левый и Правый. – «Тогда поглядим, чем будет пахнуть твой труп». – Старуха в два раза умнее своего сынка, это было очевидно.

Королева спасла сына от объятий Маргери и ее кузин, и направилась к дверям. Дождь снаружи наконец прекратился. Осенний воздух был свежим и сладким. Томмен снял корону. – Надень обратно. – Скомандовала Серсея.

– У меня болит шея. – Пожаловался мальчик, но сделал то, что приказали. – Скоро меня женят? Маргери говорит, как только мы женимся, мы поедем в Хайгарден.

– Ты не поедешь в Хайгарден, но ты можешь ехать обратно в замок верхом. – Серсея помахала сиру Меррину Транту. – Приведите коня его величеству, и спросите лорда Джайлса, не будет ли он столь любезен и не составит ли он мне компанию в моих носилках. – События понеслись вскачь куда быстрее, чем ей нравилось, поэтому нечего тратить время попусту.

Томмен был счастлив от возможности покататься, и конечно же лорд Джайлс не мог отказаться от подобного лестного приглашения… хотя когда она попросила его стать мастером над монетой, он принялся кашлять столь печально, что она испугалась, как бы он не умер прямо тут и сейчас. Но Матерь была к ней милостива, и Джайлс сдался, и даже прокашлял имена тех, кого бы он хотел сместить из таможенников и мастеров на шерстяных мануфактурах, которых назначал Мизинец, и даже одного из ключников.

– Называй корову как хочешь, но я хочу чтобы она давала молоко. И если всплывет вопрос, то ты вошел в совет еще вчера.

– Вче… – Кашель прервал его посредине. – Ра. Вчера. Конечно. – Лорд Джайлс покашлял в красный шелковый платок, чтобы спрятать кровавую мокроту. Серсея сделала вид, что этого не заметила.

«Когда он умрет, я найду кого?нибудь другого ему на замену». – Возможно, она вернет Мизинца. Королева не могла представить, чтобы Петир Бейлиш продолжал именоваться Лордом Защитником Долины, особенно после смерти Лизы Аррен. Если Пицелль говорит правду, то лорды Долины уже негодуют. – «Едва они отберут у него этого испорченного мальчишку, он приползет обратно».

– Ваше величество? – Закашлял лорд Джайлс и вытер рот. – Могу я… – Он снова закашлялся. – Спросить… кто… – Следующая серия кашля. – Кто станет королевской… Десницей?

– Мой дядя. – Рассеянно ответила она.

Она с облегчением увидела как перед ней широко распахнулись врата Красного замка. Она передала Томмена на попечение его сквайров и грациозно удалилась на отдых в свои покои.

Едва она сбросила туфли, как вошла Джослин, застенчиво сказав, что снаружи ждет Квиберн и спрашивает об аудиенции.

– Пусть войдет. – Скомандовала королева. – «У правителей не бывает отдыха».

Квиберн был уже стар, но его волосы были скорее подернуты пеплом, чем совсем седые, а складка вокруг рта делала его похожим на любимого дедулю какой?нибудь девчушки. – «Только довольно потрепанного дедулю». – Его воротник был сильно вытерт, и один из рукавов оторван и плохо пришит. – Прошу прощения Вашего величества за свое вторжение. – Начал он. – Я по вашему приказу побывал в подземельях, расследуя обстоятельства бегства Беса.

– И что вам удалось обнаружить?

– Той ночью, когда исчезли ваш брат и лорд Варис, пропал еще один человек.

– Да, тюремщик. И что с ним?

– Раген – так его звали. Младший тюремщик, который присматривал за темницами. Его начальник описывает его как тучного, небритого и неотесанного человека с грубой речью. Он получил назначение еще при старом короле, Эйерисе, и приходил на службу и уходил когда ему взбредет в голову. Темницы пустовали довольно длительное время. Похоже, остальные тюремщики его побаивались, но никто не может рассказать о нем что?то конкретное. У него не было ни друзей, ни семьи. Он пил не часто и так же редко ходил в публичный дом. В его комнате сыро и мрачно, а тюфяк на котором он спал почти сгнил. Его ночной горшок переполнен.

– Это мне известно. – Джейме тоже осмотрел комнатушку Рагена, а в след за ним в ней побывали золотые плащи.

– Да, Ваше величество. – Подтвердил Квиберн. – Но вам не известно, что под переливающимся через край ночным оказался тайник, скрывавший небольшое углубление? Того рода, что подобные люди используют, чтобы прятать самое ценное?

– Ценное? – Это что?то новенькое. – Вы имеете в виду деньги? – Она с самого начала подозревала, что Тирион сумел как?то подкупить своего тюремщика.

– Вне всякого сомнения. К сожалению, когда я заглянул внутрь, тайник оказался пуст. Конечно же, Раген забрал свое добытое нечестным путем сокровище с собой. Но я внимательно обследовал тайник с факелом и заметил какой?то блеск, поэтому начал отскребать грязь, пока не докопался до этого. – Квиберн раскрыл сжатую ладонь.

Конечно, это было золото, но в тот момент, когда Серсея взяла монету в руку, она могла сказать, что с ним не так. – «Слишком маленькая» – решила она. – «И слишком тонкая». – Монета была старой и истертой. На одной стороне красовался королевский профиль, на реверсе – оттиск руки.

– Это не дракон. – Сказала она.

– Нет. – Согласился Квиберн. – Она была сделана до Завоевания, Ваше Величество. Это король Гарт Двенадцатый, а знак в виде руки – это герб дома Гарднеров.

«Из Хайгардена», – рука Серсеи сомкнулась вокруг монеты. – «Какое вероломство?!» – Мейс Тирелл был одним из судей Тириона, и громко требовал его смерти. – «Так это была только уловка? Мог он с самого начала быть в сговоре с Бесом, замышляя убийство отца?» – Теперь, после смерти Тайвина Ланнистера, лорд Тирелл очевидный кандидат на место Десницы, но даже в этом случае…» – Ты будешь молчать об этой находке. – Приказала королева.

– Ваше величество может полагаться на мое благоразумие. Каждый, кто какое?то время проводит в обществе наемников, учится держать язык за зубами, иначе он вскоре останется без него.

– В моем обществе тоже. – Королева отдала монету. Ей придется обдумать эту находку на досуге. – Что еще?

– Сир Грегор. – Пожал плечами Квиберн. – Я его обследовал, как вы и приказывали. Яд, которым Змей отравили свое копье – это яд восточной мантикоры, в этом я могу поклясться собственной жизнью.

– Пицелль сказал, что это не он. Он объяснил моему лорду?отцу, что яд мантикоры убивает немедленно, едва отрава доберется до сердца.

– Так и есть. Но этот яд был каким?то образом ослаблен, именно поэтому Гора умирает медленной смертью.

– Ослаблен? Как ослаблен? С помощью чего?то еще?

– Возможно, предположение Вашего величество верно, хотя добавки обычно просто снижают дозировку яда. А в нашем случае, я бы сказал, что его действие… нетипично. Заклинание, я полагаю.

«Он что, такой же дурак, как и Пицелль?»

– Так ты хочешь сказать, что Гора умирает от какой?то черной магии?

Квиберн не заметил насмешки в ее голосе. – Нет, он умирает от яда, но медленно, и в ужасных мучениях. Все мои попытки, впрочем, как и Пицелля, облегчить его страдания не увенчались успехом. Боюсь, сир Грегор уже привык к действию макового зелья. Его слуги докладывают, что его мучают ослепляющие головные боли, и он часто выпивает кружку макового молока как другие кружку эля. Но хуже уже некуда, его вены от головы до пяток почернели, а его жидкости смешались с гноем, а яд проел дыру в его спине размером с мой кулак. Удивительно, как этот человек до сих пор еще жив.

– Он огромный. – Нахмурясь, предположила королева. – Грегор очень большой. И не менее тупой. Настолько, что, похоже, не знает, когда приходит его черед умирать. – Она отставила чашу, и Синелли наполнила ее снова. – Его вопли пугают Томмена. Они даже меня будят ночью. Я бы сказала, что пришло время звать Илина Пейна.

– Ваше величество, – сказал Квиберн. – Может мне стоит переместить сира Грегора в подземелье? Оттуда его крики вас не побеспокоят, а я смогу заботиться о нем более свободно.

– Заботиться? – Она расхохоталась. – Пусть о нем позаботится сир Илин.

– Как прикажет Ваше величество. – Ответил Квиберн. – Вот только этот яд… полезно узнать о нем побольше, не правда ли? Народ говорит: «против рыцаря с мечом выставляйте рыцаря, против лучника – лучника». Чтобы сражаться с черными искусствами… – Он не стал заканчивать свою мысль, просто улыбнулся.

«Он точно не Пицелль, это очевидно». – Королева, размышляя, оценивающе его оглядела. – Так почему Цитадель отняла твою цепь?

– Архмейстеры заперлись в самом ее сердце. Марвин назвал их серыми овцами. Я не менее умелый врачеватель, чем Иброз, но стремился его превзойти. Сотни лет в Цитадели вскрывают трупы умерших, чтобы постичь природу жизни. Я же хотел понять природу смерти, поэтому я стал вскрывать тела живых. За это преступление серые овцы меня осудили и изгнали… но теперь я понимаю природу жизни и смерти лучше любого другого в Старом Городе.

– Так ли? – Он ее заинтриговал. – Отлично. Гора – твой. Делай с ним все, что сочтешь нужным, но ограничивай свои эксперименты темницей. Когда он умрет, принеси мне его голову. Мой отец обещал отправить ее в Дорн. Принц Доран без сомнения предпочел бы отрубить ее Грегору лично, но все мы встречаемся в жизни с неизбежным разочарованием.

– Очень хорошо, Ваше величество. – Квиберн прочистил горло. – Но у меня не так уж много приборов, как у того же Пицелля. Мне, безусловно, потребуются инструменты…

– Я распоряжусь чтобы лорд Джайлс дал тебе столько золота, сколько нужно. И купи себе новую одежду. Ты выглядишь так, словно только что выбрался из Блошиного конца. – Она встретилась с ним взглядом, размышляя, насколько может ему доверять. – Надо ли тебя предупредить, что мне будет жаль, если хоть слово о твоих… трудах… выйдет за пределы этих стен?

– Нет, Ваше величество. – Квиберн одарил ее обнадеживающей улыбкой. – Со мной ваши секреты в полной безопасности.

Когда он удалился, Серсея налила себе в чашу крепкого вина и выпила его, глядя в окно как удлиняются тени, пролегающие через двор, и размышляла о монете. – «Это золото родом из Раздолья. Почему еще у тюремщика в Королевской Гавани могло оказаться золото из Раздолья, если только ему не заплатили за помощь в убийстве отца?»

Как она ни пыталась, ей не удалось вызвать в памяти его образ без этой глупой улыбки и незабываемого мерзкого трупного запаха. Она размышляла, мог ли и в этом как?то быть замешан Тирион. – «Это также мелко и мерзко, как и он сам». – Мог Тирион прибрать к рукам Пицелля? – «Он бросил старика в темницу, а Раген как раз за ним присматривал». – Припомнила она. Все нити оказались перепутаны вместе, а она этого не любила. – «Этот Верховный септон тоже ставленник Тириона», – внезапно вспомнила Серсея. – «и бедное тело Отца было в его распоряжении всю ночь до рассвета».

Ее дядя прибыл ровно на закате, как и обещал. На нем был шитый золотом дублет из угольно?черной шерсти такой же мрачный как и его вид. Как и все Ланнистеры сир Киван был светлокожим блондином, хотя в свои пятьдесят пять лет потерял большую часть своих волос. Никто не смог бы назвать его привлекательным. Толстый, круглоплечий, с квадратным выдающимся подбородком, слегка скрытым под коротко подстриженной соломенной бородкой, он напоминал ей своим видом старого мастиффа… однако это был старый и преданный мастифф. Именно такой, какой ей сейчас был нужен.

Они разделили простенький ужин из свеклы, говядины с кровью с хлебом, запив его порцией дорнийского красного. Сир Киван говорил мало и почти не притрагивался к своему кубку. – «Для него это слишком большая потеря», – решила она. – «Нужно отвлечь его от горя работой».

Она тоже молчала, пока не был убран стол от остатков пищи, и не вышли все слуги. – Я знаю, как сильно отец доверял вам, Дядя. Сейчас пришел мой черед.

– Тебе нужен Десница. – Сказал он. – А Джейме отказался.

«Он не понял. Что ж, отлично».

– Джейме… После смерти отца я чувствовала себя потерянной. Я едва сознавала, что говорю. Скажем прямо, Джейме ярок, но туповат. Томмену нужен более опытный человек. Кто?то постарше…

– Мейс Тирелл старше его.

Она раздула ноздри. – Никогда. – Серсея отбросила со лба клок волос. – Тиреллы перехитрят самих себя.

– Ты будешь выглядеть глупо, если назначишь Мейса Тирелла своей Десницей. – Согласился сир Киван. – Но еще глупее наживать в его лице врага. Я слышал, что произошло в Зале Свечей. Мейсу лучше было не начинать обсуждать подобные вещи при всех, но, тем не менее, ты поступила опрометчиво, опозорив его на глазах у всех придворных.

– Лучше уж так, чем терпеть на совете еще одного Тирелла. – Его упрек ее раздосадовал. – Росби будет хорошим мастером над монетой. Ты видел, какие у него богатые носилки – резные и с шелковыми занавесками? А у его лошадей сбруя лучше, чем одежда у многих рыцарей. Такой богач без проблем раздобудет золото. А что до Десницы… кто лучше завершит начатое моим отцом, чем его брат, с которым он делился своими планами?

– Каждому нужен кто?то, кому он может довериться. У Тайвина был я, как когда?то твоя мать.

– Он очень сильно ее любил. – Серсея выкинула из памяти мертвую шлюху в его постели. – Я уверена, теперь они вместе.

– Я молюсь о том же. – Сир Киван какое?то время внимательно изучал ее лицо, потом продолжил. – Ты многого требуешь от меня, Серсея.

– Не больше того, что требовал от тебя мой отец.

– Я устал. – Дядя потянулся за своим кубком с вином и сделал длинный глоток. – У меня жена, которую я не видел уже два года, сын, которого нужно оплакать, и второй – которого нужно женить и помочь привести в порядок земли. Замок Дарри нужно укрепить вновь, защитить земли, а сожженные поля распахать и засеять. Ланселю потребуется моя помощь.

– И Томмену тоже. – Серсея не ожидала, что Кивана потребуется уговаривать. – «С отцом он никогда не разыгрывал из себя застенчивую девицу». – Королевству нужна твоя помощь.

– Королевству. Понятно. И Ланнистерам. – Он снова выпил вина. – Отлично. Я останусь и послужу Его величеству…

– Очень хорошо. – Начала было она, но сир Киван повысил голос и встрял вперед нее.

– Но только, если ты объявишь меня не только Десницей, но и регентом, а сама отправишься обратно на Бобровый Утес.

Полмгновения Серсея не могла ничего говорить, только глядела на дядю.

– Регент – я! – Ответила она.

– Была. Тайвин не собирался оставлять тебе эту роль. Он рассказывал мне о своих планах отправить тебя на Утес и подыскать тебе нового мужа.

Серсея почувствовала как в ней закипает гнев. – Да, он говорил о чем?то подобном. А я ответила, что не желаю снова выходить замуж.

Но ее дядя был непоколебим. – Если не хочешь выходить замуж, я не стану тебя принуждать, но что до остального… Ты теперь – леди Бобрового Утеса. И твое место там.

«Да как ты смеешь?» – хотела крикнуть она. Но вместо этого сказала: – Еще я королева?мать и регент. Мое место рядом с сыном.

– Твой отец был иного мнения.

– Мой отец мертв.

– Да, к моему сожалению и печали всего государства. Открой глаза и оглянись, Серсея. Королевство лежит в руинах. Тайвин может и мог справиться с этим, но…

– Я прекрасно справлюсь! – Серсея смягчила голос. – С твоей помощью, дядя. Если ты станешь служить мне также преданно как ты служил моему отцу…

– Ты – это еще не твой отец. А Тайвин всегда имел в виду Джейме в качестве своего наследника.

– Джейме… Джейме принял присягу. Джейме не размышляет, он смеется всеми и каждым, и гворит первое, что придет ему в голову. Джейме просто смазливый дурак.

– И тем не менее, он был твоим первым кандидатом на должность Королевской Десницы. Что же тогда говорить о тебе? А, Серсея?

– Я же говорила. Я была в отчаянии, не соображала…

– Верно. – Согласился сир Киван. – Именно поэтому тебе следует вернуться на Утес и оставить короля на попечение тех, кто соображает.

– Король – мой сын! – Серсея вскочила на ноги.

– Да. – Сказал дядя. – И как я заметил с Джоффри, ты столь же плохая мать, как и правитель.

Она выплеснула вино из кубка ему в лицо.

С тяжеловесным достоинством сир Киван поднялся на ноги. – Ваше величество. – Вино стекало по его щекам и капало с его короткой бороды. – С вашего разрешения, могу я быть свободен?

– По какому праву ты думаешь, что смеешь ставить мне условия? Ты не более чем один из дворян моего отца.

– У меня нет земель, это верно. Но у меня есть верный доход, и помимо того пара сундуков с золотом. Мой отец не оставил своих детей и после смерти, и Тайвин тоже знал, чем вознаградить за верную службу. Я кормлю две сотни рыцарей и при необходимости могу удвоить их количество. Есть также вольные всадники, которые с удовольствием присоединятся к моему знамени, и у меня достанет золота чтобы нанять наемников. Вам стоит знать, что со мной будет нелегко справиться, Ваше величество… а еще мудрее будет не становиться моим врагом.

– Ты мне угрожаешь?

– Я советую. Если вы не передадите регентство мне, то сделайте меня кастеляном Бобрового Утеса, и выберите Матиса Рована или Рэндилла Тарли Королевской Десницей.

«Оба знаменосцы Тирелла». – От подобного предложения у нее пропали слова. – «Могли его подкупить?» – недоумевала она. – «Он тоже взял золото Тирелла за предательство Ланнистеров?»

– Матим Рован – здравомыслящий и осторожный, подходящий кандидат. – Рассеянно продолжал ее дядя. – Рэндилл Тарли – лучший воин в королевстве. Для мирного времени он стал бы плохой Десницей, но после смерти Тайвина, нет другого человека чтобы закончить эту войну. Лорд Тирелл не оскорбится, если вы выберете Десницей одного из его знаменосцев. И Тарли и Рован оба способные люди… и лояльные короне. Выберите любого, и он станет вашим. Вы укрепите себя и ослабите Хайгарден, а за это Мейс не станет вас благодарить. – Он пожал плечами. – В конце концов, вы можете назначить Десницей даже Лунатика, какое мне дело? Мой брат мертв, женщина. Мне надо отвезти его домой.

«Предатель», – думала она. – «Изменник». – Она размышляла, чем Мейс Тирелл мог его подкупить. – Ты бросишь своего короля, когда он в тебе так нуждается. – Сказала она ему. – Ты бросишь Томмена.

– У Томмена есть мать. – Немигающие зеленые глаза сира Кивана встретились с ее собственными. Последняя капля вина – красная и качающаяся – повисла на его подбородке, и наконец упала. – Ах, да. – Добавил он тихо после паузы. – И полагаю, отец тоже.

Джейме

Сир Джейме Ланнистер – весь в белом – стоял у скорбного ложа отца, сжав в пятерне рукоять позолоченного двуручного меча.

На закате в Великой Септе стало мрачно и жутковато. Последний дневной свет уходил из огромных окон, омыв изваяния Семерых красным сумраком. По мере того, как в трансептах и криптах набирали силу тени, безмолвно расползаясь по мраморному полу, вокруг их алтарей отчетливо стали видны зажженные благовонные свечи. Эхо вечерни полностью стихло вместе с последним ушедшим скорбящим.

Бейлон Сванн и Лорас Тирелл оставались с ним, пока не ушел последний человек.

– Никто не может простоять вахту семь дней и семь ночей подряд. – Заявил сир Бейлон. – Когда вы в последний раз спали, милорд?

– Когда еще был жив мой лорд?отец. – Ответил Джейме.

– Разрешите мне отстоять ночь вместо вас. – Предложил сир Лорас.

– Он не был твоим отцом. – «И не ты его убил. Это сделал я. Возможно, Тирион и выпустил стрелу из арбалета, но это я тот, кто выпустил Тириона». – Оставьте меня.

– Как прикажет лорд?командующий. – Откликнулся Сванн. Судя по сиру Лорасу, он готов был оспорить приказ, но сир Бейлон взял его за руку и увел его прочь. Джейме слышал как стихает эхо их шагов. Наконец он снова остался наедине с отцом, среди свечей, хрусталя и тошнотворно?сладкого запаха смерти. Спина ныла от тяжести доспеха, ноги почти полностью оцепенели. Он слегка сменил позу и крепче ухватился пальцами за золоченую рукоять меча. Он не мог бы управляться подобным мечом, зато мог за него держаться. Его отрубленная рука ужасно болела. Это можно было счесть насмешкой. Он ощущал больше жизни в своей отрубленной руке, чем в оставшемся при нем онемевшем теле.

«Рука скучает по мечу. Нужно кого?то убить. Начну с Вариса, но сперва надо отыскать камень, под которым он спрятался».

– Я приказал евнуху доставить его на корабль, а не в твои покои. – Сказал он лежащему перед ним телу. – На его руках не меньше крови чем… чем у Тириона. – «И на моих тоже», – хотел он добавить, но слова застряли в глотке. – «Что бы ни натворил Варис, я заставил сделать его это».

Той ночью, когда он, наконец, решил не позволить умереть своему брату, он поджидал евнуха в его покоях. Ожидая, он точил одной рукой свой кинжал, получая некое наслаждение от шелестящих звуков скользящей стали по камню: «шшик?шшик?шшик». Услышав шаги, он спрятался за дверь. Варис вошел внутрь в облаке пудры и лаванды. Джейме шагнул ему за спину и ударил под коленки, встал коленом ему на грудь и приставил кинжал к толстому белому подбородку, вынуждая его откинуть голову.

– Ах, лорд Варис. – Удовлетворенно произнес он. – Рад видеть вас здесь.

– Сир Джейме? – Пролепетал Варис в ответ. – Вы меня напугали.

– Так и было задумано. – Когда он слегка повернул лезвие, из?под него побежала струйка крови. – Я решил, что именно вы сможете помочь мне вытащить моего братца из камеры до того, как сир Илин откромсает ему голову. Это довольно уродливая голова, уверяю вас, но она у него одна.

– Да… что ж… хорошо… если вы… уберете кинжал… да, поспокойнее, если так угодно милорду, поспокойнее. О! Я ранен… – Евнух дотронулся до шеи и уставился на кровь на пальцах. – Меня всегда пугал вид собственной крови.

– А скоро вы еще больше испугаетесь, если мне не поможете.

Варис с трудом занял сидячее положение. – Ваш брат… если Бес бесследно исчезнет из своей камеры, то б?будут задавать в?вопросы. Я б?боюсь за свою жизнь…

– Твоя жизнь принадлежит мне. Меня не волнует, какие секреты ты знаешь. Если Тирион умрет, ты переживешь его не надолго, обещаю.

– А! – Евнух слизнул кровь с пальцев. – Вы просите о чудовищной вещи… отпустить Беса, который убил нашего любимого короля. Или вы считаете, что он невиновен?

– Виновен – невиновен, какая разница? – Как дурак ответил ему тогда Джейме. – Ланнистеры всегда платят по счетам. – Слова легко слетели с языка.

С тех пор он не сомкнул глаз. Он и сейчас мог представить себе своего брата, то как карлик скалился под обрубком своего носа в неверном свете факела. – Бедный ты, глупый калека – Прокаркал он с злобным удовлетворением. – Серсея лживая шлюха, она спала с Ланселем, с Осмундом Кеттлблэком, а может и с Лунатиком, почем мне знать. А я именно то чудовище, каким меня все считают. Да, это я убил твоего мерзкого сына.

«Но он не говорил, что собирается убить нашего отца. Если б он сказал, я бы его остановил. Тогда бы я остался Цареубийцей, а не отцеубийцей».

Джейме размышлял, где мог спрятаться Варис. Разумнее всего повелителю шептунов не возвращаться обратно в свои покои, и следовательно поиски в Красном замке были напрасными. Скорее всего, евнух сел на тот же корабль, что и Тирион, предпочитая не отвечать на неудобные вопросы. Если это так, то теперь они уже на другой стороне моря, распивают в каюте бутылку золотого арборского.

«Если только мой братец не укокошил еще и Вариса, бросив его тело гнить где?нибудь в подземелье замка». – Могут пройти столетия, прежде чем внизу обнаружат его истлевшие кости. Джейме лазал вниз во главе с дюжиной охранников, вооруженных веревками, факелами и фонарями. Четыре часа они пробирались по извилистым проходам, узким лазам, через потайные двери, по скрытым лестницам и шахтам, уходящим в черную глубину. Когда у человека две руки, он более пригоден к подобным вещам. К примеру, лестницы. Даже карабкаться по ним и то не легко, не говоря про помощь рук и коленей. А он вдобавок не мог, как другие, взять факел и одновременно карабкаться.

И все напрасно. Они нашли только темноту, крыс и паутину. – «И спрятанных внизу драконов». – Он вспомнил тускло оранжевые отсветы угля на железных драконьих пастях. Жаровни грели подземное помещение на дне шахты, в котором сходились полдюжины туннелей. На черно?красном плиточном полу он обнаружил истертую мозаику с трехглавым драконом Таргариенов. – «Я знаю тебя, Цареубийца», – казалось хотело сказать чудище. – «Я уже очень долго ожидаю твоего прихода». – И Джейме показалось, что ему знаком этот голос. Эти металлические нотки когда?то принадлежали Рейегару, принцу Драконьего Камня.

Тот день, когда они попрощались с Рейегаром во дворе Красного замка было ветрено. Принц облачился в свои угольно?черные латы с трехголовым драконом, украшенным рубинами.

– Ваше высочество, – Умолял Джейме. – Позвольте на этот раз остаться охранять короля Дарри или сиру Барристану. Их плащи такие же белые, как мой.

Принц покачал головой. – Мой царственный повелитель боится твоего батюшки больше нашего кузена Роберта. Он желает чтобы ты всегда был рядом, чтобы лорд Тайвин не мог ему повредить. В такой час я не посмею отобрать у него подобную опору.

Гнев вспыхнул в груди Джейме и подобрался к глотке. – Я не какая?то опора. Я рыцарь Королевской гвардии.

– Вот и охраняй короля. – Отрезал сир Джон Дарри. – Когда ты надел этот плащ, ты дал присягу повиноваться.

Рейегар положил руку на плечо Джейме. – Когда закончится битва, я хочу созвать совет. Нужно что?то менять. Я уже давно собирался это сделать, но… что ж, плохая примета говорить о не пройденной дороге. Мы побеседуем, когда я вернусь.

Таковы были последние слова Рейегара Таргариена к нему. За воротами уже строилась армия, а их противник уже был на Трезубце. Принц с Драконьего Камня сел в седло, водрузил на голову свой высокий шлем и поехал навстречу своему року.

«Он был больше, чем думал. Когда битва закончилась, многое изменилось».

– Эйерис думал, что если я рядом, то ему ничто не угрожает. – Сказал он, обращаясь к трупу отца. – Правда смешно? – Лорд Тайвин тоже так думал. Его улыбка стала шире, чем раньше. – «Кажется, ему нравится быть мертвым».

Странно, но он не чувствовал скорби. – «Где же слезы? Где мой гнев?» – Джейме Ланнистер редко испытывал недостаток гнева. – Отец, – продолжил он разговор с трупом. – Ты сам говорил мне, что слезы у мужчины – признак слабости, поэтому не жди, что я расплачусь.

Тысячи лордов и леди успели пройти этим утром мимо катафалка, и несколько тысяч простолюдинов вечером. На них были траурные одежды и скорбь на лицах, но Джейме подозревал, что многие в тайне злорадствовали видя павшего великого человека. Даже на западе Лорда Тайвина скорее уважали, чем любили, а в Королевской гавани еще не забыли осаду.

Из всех скорбящих грандмейстер Пицелль выглядел самым неистовым. – Я служил шестерым королям, – сказал он Джейме после второй службы, подозрительно обнюхивая тело. – Но здесь перед нами лежит самый великий человек из тех, кого я знал. Лорд Тайвин не носил короны, но он был именно таким, каким должен быть король.

Без бороды Пицелль выглядел не только старым, но и дряхлым. – «Обрить его было самой жесткой из всех шуток Тириона», – решил Джейме, который знал, что такое потерять часть себя. Ту часть, которая делала тебя тем, кто ты есть. Борода Пицелля была волшебной – белоснежной и мягкой как шерсть ягненка. Роскошная поросль покрывала щеки с подбородком и доходила почти до пояса. Грандмейстер хотел, чтобы ее остригли когда его будут хоронить. Она добавляла ему ауру мудрости, и скрывала под собой все сомнительные вещи: обвисшую кожу под старческим подбородком, маленький безвольный и беззубый рот, бородавки, морщины и старческие пятна во множестве украсили его лицо. И хотя Пицелль пытался отрастить ее вновь, ему это явно не удавалось. На морщинистых щеках и слабом подбородке отрастали какие?то отдельные клочки, такие тонкие, что Джейме видел сквозь них розовую кожу.

– Сир Джейме, в свое время я видел много ужасных вещей. – Заявил старик. – Войны, битвы, убийства и довольно глупые… Я был еще мальчишкой в Старом городе, когда серая хворь выкосила половину города и три четверти Цитадели. Лорд Хайтауэр сжег все корабли в порту, запер все ворота и приказал стражам убивать всех, кто попытается сбежать, будь то мужчина, женщина или грудной младенец. Едва хворь прошла стороной, они его убили. В тот же день, когда был снова открыт порт, его стащили с лошади, и перерезали горло ему и его младшему сыну. По сей день в Старом городе плюются при упоминании его имени, однако Квентон Хайтауэр всего лишь выполнял свой долг. Твой отец был человеком той же закалки. Человеком, который просто выполнял свой долг.

– Стало быть, поэтому он выглядит таким самодовольным?

От поднимающихся трупных испарений глаза Пицелля слезились. – Плоть… когда плоть усыхает, мускулы твердеют и натягивают губы. Это не улыбка, а просто… усыхание, только и всего. – Он смахнул слезы. – Прости меня. Я очень устал. – Тяжело опираясь на свою трость, Пицелль медленно побрел к выходу. – «Он тоже умирает», – понял Джейме. Не удивительно, что Серсея считает его бесполезным.

Если уж быть до конца честным, его милая сестричка половину двора считала либо бесполезными нахлебниками либо изменниками. Что Пицелля, что Королевскую гвардию, туда же относились Тиреллы, сам Джейме… и даже сир Илин Пейн, служивший палачом немой рыцарь. Подземелья были в его ответственности, поскольку он являлся олицетворением Королевского Правосудия. Лишившись языка, Пейн почти не появлялся в подземельях, оставив эту службу своим подчиненным, но Серсея все равно винила его за побег Тириона. – «Это была моя работа, а не его». – Едва не сказал ей Джейме. Но вместо этого он пообещал выбить правду из начальника тюремщиков, сутулого старика по имени Реннифер Лонгвотерс.

– Вижу вы удивлены, как это мне досталось столь громкое имя? – прокудахтал старик, когда Джейме впервые пришел его расспросить. – Это древнее имя. Эт’ правда. Не привык кичиться, но в моих венах есть капля королевской крови. Она досталась мне от принцессы. Мой отец рассказывал мне нашу историю, когда я еще ходил пешком под стол. – Лонгвотерс давно вырос из того возраста, когда ходят пешком под стол, особенно если судить по старческим пятнам на голове и белым волосам, растущем на подбородке. – Она была прекраснейшим сокровищем Девичьей Башни. Она разбила сердце великому адмиралу лорду Оакенфесту, хотя он был женат на другой. Она назвала своего сына именем бастарда «Вотерс (Воды)» в честь его отца, и он вырос великим воином, как и его сын, который добавил к своему имени приставку «Лонг (Длинный)», чтобы все знали, что он сам всего добился в жизни. Так что во мне живет маленький дракон.

– Да уж. Я едва не спутал тебя с Эйегоном Завоевателем. – Откликнулся Джейме. «Вотерс» было обычным именем для бастарда в заливе Черноводной. Так что Лонгвотерсы скорее всего были потомками какого?нибудь мелкопоместного рыцаря, а не принцессы. – Однако, у меня есть более неотложные дела, чем выяснять твое происхождение.

Лонгвотерс кивнул. – Сбежавший заключенный.

– И пропавший тюремщик.

– Раген. – Уточнил старик. – Он младший надзиратель. Он отвечал за третий уровень. Темницы.

– Расскажи мне о нем. – Пришлось попросить Джейме. – «Проклятый фарс». – Он отлично знал, кем был Раген, даже если Лонгвотерс этого не знал.

– Неопрятный, небритый, матершинник. Мне он не нравился. Эт’ правда, могу поклясться. Раген уже был тут когда я появился тут впервые двенадцать лет назад. Он получил назначение при короле Эйерисе. Но нужно заметить, парень бывал тут не часто. Я упоминал в моих отчетах, милорд. Я почти уверен, что упоминал, даю слова человека, в жилах которого течет королевская кровь.

«Еще раз упомянет свою кровь и я лично проверю, какой у нее цвет», – решил Джейме. – Кто читал эти отчеты?

– Они определенно должны были попадать на стол мастеру над монетой, и копии к повелителю шептунов. И их все читают главный надзиратель и Королевское Правосудие. У нас тут так заведено. – Лонгвотерс почесал нос. – Но Раген всегда оказывался на месте, когда в нем была необходимость, милорд. Темницы используются редко. Перед младшим братцем вашего лордства, у нас какое?то время был грандмейстер Пицелль, а перед ним предатель лорд Старк. До него были еще трое, простолюдины, но лорд Старк отдал их Ночному Дозору. Я не одобряю подобных вещей. Считаю, что не стоило отпускать ту троицу, но бумаги были в порядке. Это я тоже упомянул в своем отчете, если вас это интересует.

– Расскажи мне о тех двух надзирателях, что проспали.

– Надзирателях? – Фыркнул Лонгвотерс. – Какие они надзиратели? Они простые ключники. Казна оплачивает ставки на двадцать ключников, милорд, по полной, но за все время, пока я здесь их никогда не было больше двенадцати. Предполагается, что нам нужны еще два младших надзирателя, по двое на каждый уровень, но у нас только трое.

– Ты и двое остальных?

Лонгвотерс снова фыркнул. – Я начальник над младшими надзирателями, милорд. Я стою над ними. И в мою задачу входит вести записи. Если милорду захочется проверить книги, он увидит, что в них верны все цифры до единой. – Лонгвотерс заглянул в лежавшую перед ним раскрытую книгу. – Сейчас у нас четверо заключенных на первом уровне и один на втором, вдобавок к младшему брату вашего лордства. – Старик нахмурился. – Который, если быть точным, сбежал. Н?да, верно. Нужно его вычеркнуть. – Он вытащил перо и принялся его острить.

«Шесть заключенных», – Горько подумал Джейме. – «А мы платим за двадцать ключников, шесть младших надзирателей, за начальника над младшими надзирателями, за надзирателя и сира Королевское Правосудие».

– Я хочу расспросить тех двоих.

Реннифер Лонгвотерс отложил перо и с сомнением уставился на Джейме. – Расспросить их, милорд?

– Ты расслышал верно.

– Так и есть, милорд. Я слышал, что вы сказали, но… милорд может, конечно, может расспрашивать кого угодно, эт’ верно, и не мне указывать кого можно расспрашивать, а кого нельзя. Но, сир, если говорить на чистоту, не думаю, что они вам ответят. Они мертвы, милорд.

– Мертвы? По чьему приказу?

– По вашему, полагаю, или… может, по приказу короля? Я не спрашивал. Это… не мое это дело расспрашивать Королевских гвардейцев.

Это была соль на его раны. Серсея воспользовалась его собственными людьми, чтобы их руками сделать за нее грязную работу. Их руками и ее милых Кеттлблэков.

– Вы – безмозглое дурачье! – Накинулся Джейме позднее на Бороса Блаунта и Осмунда Кеттлблэка, когда спустился в подземелье, пропахшее кровью и смертью. – Вы соображаете, что творите?

– Ничего такого, что нам не было приказано, милорд. – Сир Борос был ниже Джейме ростом, но мощнее. – Так приказала нам ее величество. Ваша сестра.

Сир Осмунд зацепил большим пальцем свою портупею. – Она сказала, чтобы они спали вечно. И чтобы мы с братом за этим присмотрели.

«И они присмотрели». – Одно тело лежало ничком на столе, словно человек слегка перебрал, но под ним растекалось по столу не винная лужа, а кровь. Второй ключник успел вскочить со скамьи и выхватить кинжал, когда ему кто?то вонзил меч под ребра. Смерть его была долгой и мучительной. – «Я просил Вариса, чтобы во время побега никому не причиняли вреда». – Подумал Джейме. – «Но мне следовало просить не его, а моих брата с сестрой».

– Очень плохо, сир.

Сир Осмунд пожал плечами. – Их нельзя было отпускать. Могу поспорить, они были замешаны, и заодно с тем, который пропал.

«Нет», – Мог бы сказать ему Джейме. – «Варис дал им сонного зелья в вине». – А если так, то мы должны были добиться от них правды. – «… Она спала с Ланселем и с Осмундом Кеттлблэком, и может даже с Лунатиком, почем мне знать…» – Если б я был подозрительным по натуре, то мог бы удивиться, почему вы моментально бросились удостоверяться, что эти двое не смогут ответить на вопросы. Вам было нужно заставить их молчать о вашем собственном участии?

– Нашем? – Кеттлблэк едва не остолбенел. – Мы просто исполнили приказ королевы. Клянусь именем брата гвардии.

Джейме мысленно скрестил отсутствующие пальцы правой руки и произнес: – Приведите сюда Осни с Осфридом и уберите произведенный вами беспорядок. И в следующий раз, когда моя дорогая сестрица прикажет вам убить человека, сперва отправляйтесь ко мне. Либо, больше не показывайтесь мне на глаза, сир.

Эти слова эхом звучали в его голове в полумраке Великой Септы. Все окна высоко над головой потемнели, и он уже видел слабый свет далеких звезд. Солнце зашло окончательно и бесповоротно. Трупный запах, несмотря на благовония, стал сильнее. Он напомнил Джейме Ланнистеру брод у Золотого Зубца, где он в первые дни войны одержал сокрушительную победу. Утром после боя на телах равно как побежденных, так и победителей устроили свой пир вороны, как когда?то они пировали после Трезубца на костях Рейегара Таргариена. – «Сколько может стоить такой ворон, если он поужинал королевским мясом?»

Джейме подозревал, что даже сейчас вокруг огромного купола Великой Септы и семи ее башен кружили стаи ворон, разбивая ночной воздух черными крыльями в поисках входа внутрь. – «Вороны всех Семи Королевств желают отдать тебе почести, отец. Начиная от Кастамере и до Черноводной ты можешь накормить собой их всех». – Видимо, это замечание понравилось лорду Тайвину, его улыбка стала шире. – «Проклятье! Он лыбится словно жених на брачном ложе».

Это выглядело настолько гротескно, что Джейме громко расхохотался.

Звук отразился от малых септ, крипт и часовен, словно мертвец подхватил его хохот и смеялся вместе с ним. – «А почему бы и нет? Это куда смешнее, чем представление лицедеев – я стою в карауле у ложа отца, которого помог убить, рассылаю людей поймать брата, которому помог сбежать…» – Он приказал сиру Аддаму Марбранду обыскать Улицу Шелка.

– Загляни под каждую кровать. Ты же знаешь, как неравнодушен мой младший брат к борделям. – Золотые плащи отыщут много интересного под юбками шлюх, чем под их кроватями. Интересно, сколько новых бастардов народится в результате этих бесплодных поисков.

Внезапно его мысли переключились на Биенну Тарт. – «Глупая, упрямая, уродливая девица». – Он подумал, где она могла сейчас находиться. – «Отец, придай ей силы». – Почти молитва… но к кому он взывал? К Отцу Небесному, чья позолоченная статуя возвышалась в противоположной стороне септы, мерцая во мраке в неровном свете свечей? Или он молился лежавшему перед ним телу? – «Какая разница? Они все равно не слышат. Ни тот, ни другой». – Богом для Джейме с тех пор, как он стал достаточно взрослым, чтобы суметь поднять меч, был Воин. Прочие могли быть отцами, сыновьями, мужьями, но Джейме Ланнистер, чей меч был таким же золотистым, как его волосы, никогда. Он был воином, и им он будет всегда.

«Мне нужно сказать Серсее правду, о том что это я освободил из темницы нашего младшего брата». – В конце концов, в случае с Тирионом правда сработала блестяще. – «Я убил твоего мерзкого сына, а теперь собираюсь убить и твоего отца». – Джейме даже услышал, как в темноте хохочет довольный Бес. Он обернулся, но звук был всего лишь отражением его собственного смеха. Он прикрыл глаза, но быстро открыл их вновь. – «Я не должен спать». – Если он заснет, то придут сны. О, как над ним насмехался Тирион: – «… лживая шлюха… спит с Ланселем и Осмундом Кеттлблэком…»

В полночь заскрипели засовы на дверях Отца и в притвор вошла сотня септонов. Некоторые из них были облачены в серо?серебристые одеяния и хрустальные тиары, отмечавших угодных Богу. Их более скромные братья несли на себе ожерелья из хрусталя и были облачены в белые одеяния с поясами из семи переплетенных полос разного цвета. В двери Матери в тот же момент в белых одеждах и с тихим пением по семь вряд входили септы от каждого монастыря. Молчаливые Сестры спускались отдельной группой со стороны лестницы Неведомого. Прислужницы Смерти были облачены в серое, их лица были скрыты под капюшонами и шалями, оставляя открытыми только глаза. Вместе с ними появилась группа братьев в робах коричневых оттенков и даже не крашенных груботканных одеждах, подпоясанных куском пеньковой веревки. У некоторых на плече был молот Кузнеца, а у других жестяные кружки для подаяния.

Никто из этой процессии не обратил на Джейме ни малейшего внимания. Они обошли септу кругом, останавливаясь у каждого из семи алтарей, вознося каждому из Семи свою хвалу. Каждому богу они поднесли жертвоприношения и каждому спели церковный гимн. Их голоса звучали мелодично и торжественно. Джейме закрыл глаза чтобы послушать пение, но тут же открыл их вновь, едва почувствовал, что начинает заваливаться. – «Я устал сильнее, чем думал».

Прошло много лет с его последнего ночного бдения. – «И я к тому же был совсем юным мальчиком пятнадцати лет». – Тогда на нем не было доспехов, только обычная белая туника. И септа в которой он проходил испытание была в три раза меньше любой из семи малых септ Великой септы. Джейме положил тогда свой меч на колени Воину, сложил доспехи к его ногам и встал на колени на неровный грубый камень перед его алтарем. Когда пришел рассвет, его колени были ободраны и кровоточили.

– Все рыцари проливают кровь, Джейме. – Сказал ему увидевший его первым сир Артур Дэйн. – Кровь – это знак нашего служения. – На рассвете он ударил его по плечу, но светлое лезвие меча было столь острым, что даже легкое касание прорезало тунику Джейме насквозь, вызвав новое кровотечение. Но он этого даже не заметил. На колени опустился мальчик, а встал – рыцарь. – «Молодой Лев, а не Цареубийца».

Но это было давно. Тот мальчик давно мертв.

Он не смог бы сказать, когда закончилась служба. Возможно, он все же заснул стоя. Едва священнослужители вышли, в Великой Септе сразу наступила тишина. Свечи были похожи на стену из далеких звезд, пылающих в темноте, хотя в воздухе все ощутимее пахло смертью. Джейме немного изменил хватку на золоченой рукояти двуручного меча. Возможно, нужно было все?таки послушаться сира Лораса и смениться. – «Серсея будет вне себя от ярости». – Рыцарь Цветов был все еще наполовину мальчишкой, заносчивым и самовлюбленным, но в нем были задатки величия, способного добавить записей в Белой Книге.

Но Книга подождет, пока не закончится его бдение, открыта на его странице немым упреком. – «Прежде я изрублю эту проклятую книгу на куски, чем испишу ее лживыми записями». – Но… если он не станет лгать… что ему остается написать, как не чистую правду?

Перед ним стояла женщина.

«Снова пошел дождь», – подумал он, увидев, что она промокла до нитки. Вода стекала с ее плаща ей под ноги. – «Как она тут очутилась? Я даже не слышал, как она вошла». – Она была одета как служанка в таверне в тяжелый груботканый плащ, плохо выкрашенный в бурый цвет и обтрепанный внизу. Ее лицо было скрыто под капюшоном, но он заметил как свет играет в зеленых озерах ее глаз, и когда она шагнула навстречу, он уже знал, кто перед ним.

– Серсея. – Медленно выговорил он, как человек, просыпающийся от сна, и недоумевающий, где он очутился. – Который час?

– Час волка. – Сестра опустила капюшон и показала лицо. – Или возможно, утонувшего волка. – Она ему улыбнулась, очень нежно. – Ты помнишь, как я впервые пришла к тебе такой? В переулке Ласки была какая?то жуткая гостиница, и я переодевалась служанкой, чтобы прошмыгнуть мимо отцовской стражи.

– Я помню. Это был Угревый переулок. – «Ей что?то от меня надо». – Почему ты здесь в такой поздний час? Чего ты хочешь от меня? – Последнее слово эхом разлетелось по всей септе: Меня?ня?ня?ня?ня?ня! Наконец, исчезнув в шепоте. Какую?то секунду он еще надеялся, что все, что ей нужно это его объятия.

– Говори тише. – Ее голос звучал странно… беззвучно, даже испуганно. – Джейме, Киван отказался. Он не станет Десницей. Он… он знает о нас. Он это открыто показал.

– Отказал? – Это его удивило. – Откуда ему знать? Он наверняка прочел писанину Станниса, но в ней ни слова…

– Тирион тоже знал. – Напомнила она ему. – Кто поручится, какие еще сказки мог наплести этот извращенный карлик, а также кому? Дядя Киван лишь меньшая часть этого. Верховный септон… Это Тирион его возвысил, когда погиб толстяк. Он тоже может знать. – Она пододвинулась ближе. – Ты должен стать Десницей Томмена. Я не доверяю Мейсу Тиреллу. Что если он замешан в убийстве отца? Он мог сговориться с Тирионом. Бес уже может быть на полпути в Хайгарден…

– Не может.

– Стань моей Десницей. – Взмолилась она. – И мы будем вместе править Семью Королевствами, как король и королева.

– Ты была королевой Роберта. И не хотела быть моей.

– Я могла бы, если б посмела. Но наши сыновья…

– Томмен не мой сын, как и не был им Джоффри. – Его голос стал тверже. – Ты и его сделала сыном Роберта.

Сестра вздрогнула. – Ты клялся, что будешь любить меня вечно. Но заставлять меня умолять тебя, не похоже на любовь.

Джейме почти чувствовал ее страх, даже несмотря на зловоние от трупа. Он хотел взять ее ладони в свои и поцеловать ее, зарыться лицом в ее золотые волосы и пообещать, что никто на свете не посмеет ей угрожать… – «… но не здесь», – решил он. – «Не здесь, перед лицом богов и отца».

– Нет, – сказал он. – Не могу. И не буду.

– Но ты нужен мне. Мне нужна моя вторая половинка. – Он слышал как дождь барабанит по окнам высоко над головой. – Ты это я. А я – ты. Мне нужен ты рядом. Во мне. Пожалуйста, Джейме. Пожалуйста.

Джейме оглянулся, чтобы убедиться, что лорд Тайвин в гневе не восстал из гроба, но его отец все так же лежал тихий и холодный, разлагался. – Я создан для боя, не для совещаний. А сейчас, я может, даже и для этого не гожусь.

Серсея вытерла слезы коричневой полой своего плаща.

– Отлично. Хочешь сражений, у меня есть для тебя и сражения. – Она яростно натянула капюшон обратно. – Какой я была дурой, что пришла. И еще глупее было тебя любить. – Ее шаги громко раздались в тишине септы. После нее осталось только мокрое пятно на полу.

Рассвет подкрался к Джейме неожиданно. Едва стеклянный купол начал светлеть, как внезапно на стенах, полу и колоннах возникли радуги, окутав тело лорда Тайвина многоцветным светом. Королевский Десница уже откровенно разлагался. Его лицо приобрело землистый оттенок, глаза глубоко запали, превратившись в два черных колодца. На щеке появился разрыв, и сквозь сочленения позолоченных красных доспехов стала просачиваться грязно?белая жидкость, собираясь в лужу возле тела.

Первыми явились септоны, начав утреннюю службу. Они пели свои гимны, молились богам и морщили свои носы, а один особо отмеченный богом настолько побледнел, что ему потребовалась помощь септы. Спустя некоторое время внутри появились послушники с множеством кадил, и воздух внутри стал настолько насыщенным, что казалось катафалк плавает в дыму. В тумане все радуги исчезли, но зловоние никуда не делось, от сладкого запаха гниения Джейме даже захотелось завязать себе нос и рот.

Когда открылись двери, едва ли не первыми внутрь вошли Тиреллы, в качестве отличия их высокого положения. Маргери принесла огромный букет золотых роз. Она положила его в ноги катафалка, но оставила у себя одну, и поднеся к носу, отправилась на свое место на скамье. – «Умненькая девочка, и такая же красивая. Томмен мог бы получить королеву намного хуже. Как например другие». – Дамы Маргери последовали ее примеру.

Серсея дождалась пока внутрь не войдет последний человек, только после этого она вошла бок о бок с Томменом. За ней следом шел Сир Осмунд Кеттлблэк в белом шерстяном плаще и в белых покрытых эмалью доспехах.

«…она спала с Ланселем, с Осмундом Кеттлблэком, а может и с Лунатиком, почем мне знать…»

Джейме видел Кеттлблэка в банном доме, видел черные волосы, покрывавшие его грудь и грубую поросль у того между ног. Он представил себе как эта грудь сдавливает грудную клетку его сестры, эти волосы царапают нежную кожу на груди. – «Она бы не сделала этого. Бес солгал». – Клубок черных и золотистых волос перепутался, намок от пота. На худых щеках Кеттлблэка с каждым ударом проявляются желваки. Джейме услышал стон сестры. – «Нет. Ложь».

Побледневшая, с покрасневшими глазами, Серсея взошла по ступеням чтобы преклонить колени у тела их отца, потащив Томмена следом. Было очевидно, что мальчику не по себе, но его мать сжала его руку до того, как он успел вырваться: – Молись, прошептала она, и Томмен попытался. Но ему было всего лишь восемь, а лорд Тайвин был воплощением ужаса. Всего один отчаянный вдох и король зарыдал. – Прекрати! – приказала Серсея. – Томмен повернул голову и тут его вырвало. Его корона упала и покатилась по мраморному полу. Его мать отшатнулась, и король тут же убежал к дверям, как только могли бежать ноги восьмилетнего мальчишку.

– Сир Осмунд, подмените меня. – Хрипло приказал Джейме, едва Кеттлблэк повернулся чтобы найти укатившуюся корону. Он передал ему позолоченный меч и отправился за королем. Зале Свечей он его догнал на глазах у двух престарелых септ.

– Простите, – Расплакался Томмен. – Завтра я правда сумею. Мама говорит король должен показывать пример, но от этого запаха меня тошнит.

«Это надо прекратить. Слишком много глаз и ушей».

– Лучше, если мы выйдем на воздух, Ваше Величество. – Джейме вывел мальчика на свежий воздух, насколько он мог быть свежим в Королевской Гавани. Два кольца золотых плащей были выставлены вокруг площади чтобы охранять лошадей и носилки. Он отвел короля в сторонку, подальше от всех и усадил его на мраморную ступеньку.

– Я не испугался. – Настойчиво повторял мальчик. – Меня затошнило от запаха. Разве тебя не тошнит? Как ты выдержал, дядя, сир?

«Я чувствовал, как гниет моя собственная рука, когда Варго Хоат заставил меня носить ее вместо кулона».

– Человек может выдержать почти все, что угодно, если он должен. – Сказал Джейме своему сыну. – «Я чувствовал запах горелой человеческой плоти, когда король Эйерис поджаривал его в его собственных доспехах». – В мире множество ужасных вещей, Томмен. Ты можешь бороться с ними, или смеяться над ними, или смотреть на них, не видя… уйдя в себя.

Томмен понял. – Я… Я умею иногда уходить в себя, – признался он. – Когда Джоффи…

– Джоффри. – Серсея стояла на ступенях выше, ветер обмотал ее юбку вокруг ног. – Твоего брата звали Джоффри. И он бы никогда меня так не опозорил.

– Я не хотел. Я не испугался, мама. Но твой лорд отец пахнет так плохо…

– Думаешь, для меня он пахнет лучше? У меня тоже есть нос. – Она поймала его ухо и подняла на ноги. – У лорда Тирелла тоже есть нос. А ты видел чтобы он убегал из септы? Ты видел, чтобы его стошнило в стенах септы? Видел, чтобы леди Маргери плакала словно младенец?

Джейме поднялся на ноги. – Серсея, достаточно.

Ее ноздри раздулись. – Сир? А вы почему здесь? Насколько я помню, вы поклялись стоять над телом отца, пока не закончатся поминки.

– Все закончилось. Иди, посмотри на него.

– Нет. Все семь дней и семь ночей, так ты говорил. Безусловно лорд командующий должен уметь считать до семи. Это все твои пальцы на руках, плюс еще два.

На площадь из септы начали выходить люди, сопровождаемые вонью. – Серсея, говори тише. – Предупредил ее Джейме. – К нам приближается лорд Тирелл.

Это на нее подействовало. Королева прижала Томмена к себе. Подошедший Мейс Тирелл поклонился. – Я надеюсь, Его Величество в добром здравии?

– Король был вне себя от горя. – Ответила Серсея.

– Как и все мы. Если есть что?то, чем я могу помочь…

В вышине громко закричал ворон. Он уселся на статую короля Бэйлора и нагадил ему на голову. – Есть очень много чего вы можете сделать для Томмена, милорд. – Ответил Джейме. – Возможно, вы окажете честь Ее Величеству и разделите с ней ужин после сегодняшней вечерней службы?

Серсея одарила его испепеляющим взглядом, но у нее достало здравого смысла прикусить язык.

– Ужин? – Тирелл выглядел несколько растерянным. – Полагаю… конечно, мы будем польщены. Моя леди жена и я.

Королева выдавила из себя улыбку и нечто похожее на звук удовлетворения. Но едва Тирелл удалился и Томмена отправили с сиром Аддамом Марбрантом, она гневно накинулась на Джейме: – Ты пьян или сбрендил, сир? Попытайся вразумительно объяснить, с какой стати я должна ужинать с этим болваном и его недоразвитой женой? – В ее золотую прическу ворвался порыв ветра. – Я не назначу его Десницей, если ты добиваешься…

– Тебе нужен Тирелл. – Оборвал ее Джейме. – Но не здесь. Попроси его ради Томмена начать осаду Штормового Предела. Польсти ему, и скажи, что он нужен тебе на поле боя, чтобы заменить умершего отца. Мейс воображает себя великим полководцем. Он либо захватит для тебя Штормовой Предел, либо разобьет о него себе лоб и выставит себя дураком. В любом случае, ты окажешься в выигрыше.

– Штормовой Предел? – Серсея задумалась. – Да, но… Лорд Тирелл достаточно откровенно обозначил, что он не уйдет из Королевской Гавани, пока Томмен не женится на Маргери.

Джейме вздохнул. – Ну, так назначь дату их помолвки. Пройдет еще несколько лет, пока Томмен достаточно подрастет, чтобы завершить обряд. А пока он этого не может, союз всегда можно разорвать. Дай Тиреллу его помолвку и отправь его играть в войну.

Кривая улыбка рассекла лицо его сестры. – И в осадах есть засады. – Промурлыкала она. – Почему, скажем лорду Хайгардена случайно не погибнуть в этом предприятии.

– Риск существует, – подтвердил Джейме. – Особенно, если у него лопнет терпение, и он полезет штурмовать ворота.

Серсея задержала на нем внимательный взгляд.

– Знаешь, – произнесла она. – Сейчас ты говорил совсем как отец.

Бриенна

Врата Сумеречного дола были закрыты, и засовы задвинуты. Сквозь предрассветное марево тускло просвечивали городские стены. На башнях клубы тумана походили на прогуливавшихся призрачных часовых. Снаружи, у ворот собралось с дюжину телег и воловьих повозок, дожидаясь восхода солнца. Бриенна заняла свое место за повозкой с репой. Все тело болело, и было здорово спешиться и дать ногам отдохнуть. Впереди из леса, громыхая, появилась еще одна телега. К тому времени, когда небо стало светлеть, очередь вытянулась уже на четверть мили.

Фермеры бросали на нее недоуменные взгляды, но никто с ней не заговорил. – «Это я могу с ними заговаривать», – сказала себе Бриенна, но ей всегда было трудно начинать разговор с незнакомцами. Даже будучи маленькой девочкой она была очень застенчивой. А после долгих лет презрения она стала еще застенчивей. – «Я должна расспросить их о Сансе. Иначе, как же я ее найду?» – Она прочистила горло.

– Добрая женщина, – обратилась она к фермерше на телеге с репой. – Может вы встречали по дороге мою сестренку? Юную девочку три?на?десять лет и очень хорошенькую, с голубыми глазами и темно?рыжими волосами? Она может путешествовать с пьяницей?рыцарем.

Женщина покачала головой, а ее муж добавил:

– Могу поклясться, теперь она уже не девочка. А у бедняжки есть имя?

В голове у Бриенны была пустота. – «Мне нужно было придумать ей какое?нибудь имя». – Подошло бы любое, но, как на зло, ни одно не лезло в голову.

– Нет имени? Что ж, дороги забиты безыменными девицами.

– А кладбища и подавно. – Добавила его жена.

Едва стало светать на парапете стены появились стражники. Фермеры забрались на козла своих повозок и подобрали вожжи. Бриенна тоже поднялась в седло и оглянулась. Большей частью в очереди стояли фермеры, ожидающие, когда их пустят внутрь Сумеречного дола, где они смогут разгрузить свои овощи и фрукты для продажи. Через дюжину повозок от нее на породистых лошадях восседала пара состоятельных горожан, а еще чуть дальше она заметила костлявого парнишку на пегой кляче. Никаких признаков ни двух рыцарей, ни сира Шадрика Безумной Мыши.

Стражники почти не глядя начали пропускать под решеткой телеги, но когда Бриенна добралась до ворот, ее остановили: – Стой, там! – Закричал их капитан. Пара стражников в длинных кольчугах преградили ей путь, скрестив копья. – Назови цель прихода.

– Я разыскиваю лорда Сумеречного дола или его мейстера.

Капитан покосился на ее щит.

– Летучая мышь Лотстона. У этого герба плохая репутация.

– Щит не мой. Я как раз собиралась его перекрасить.

– Правда? – Капитан потер небритый подбородок. – Если так, то моя сестра как раз может выполнить подобную работу. Ты сможешь отыскать ее дом по расписным дверям прямо напротив Семи Мечей. – Он махнул стражникам. – Пропустите, ребята. Это – девица.

Ворота Привратной башни вели прямо на рыночную площадь, где приезжие разгружали свои телеги с репой, луком и мешки с ячменем. Здесь же продавали оружие и доспехи, и довольно дешево, если судить по выкрикиваемым торговцами ценам, когда она проезжала мимо. – «Мародеры приходят вместе с падальщиками после каждой битвы». – Бриенна ехала шагом мимо кольчуг все еще покрытых пятнами засохшей бурой крови, помятых шлемов, зазубренных мечей. Тут же была выложена и одежда. Кожаные сапоги, подбитые мехом плащи, сюрко в пятнах и с подозрительными прорехами. Она узнала многие из значков. Кольчужный кулак, Лось, Белое Солнце, Двойной Топор – все это были гербы северян. Здесь же встречалось много вещей погибших из Тарли и Штормового Предела. Она заметила красные и зеленые яблоки, щит с тремя молниями Лейгуда, конскую попону с муравьями Амброза. И даже личный герб лорда Тарли в виде шагающего охотника тоже появлялся на многих значках, дублетах и брошах. – «Воронам все равно кто это – враг или друг».

Тут за пару пенни можно было купить липовый или сосновый щит, но Бриенна проехала мимо. Она решила оставить тяжелый дубовый щит, который ей отдал Джейме, тот самый, что он нашел в Харренхоле и использовал вплоть до Королевской гавани. У соснового щита есть свои плюсы. Он легче, и им легче управлять, а в его мягкой древесине может застрять вражеский топор или меч. Но дуб прочнее, если, конечно, вы достаточно сильны, чтобы справиться с его весом.

Сумеречный дол был выстроен вокруг гавани. В северной части города возвышались известняковые утесы, к югу скалистые выступы защищали корабли в порту от штормов, налетавших с Узкого моря. Над портом возвышался замок, его квадратная цитадель и большие круглые башни были видны из любого уголка города. По узким многолюдным улицам было проще идти, чем ехать верхом, поэтому Бриенна отдала свою лошадь в конюшню и дальше пошла пешком, забросив щит за спину и взяв свернутое одеяло под мышку.

Разыскать сестру капитана оказалось минутным делом. Семь Мечей были самой крупной городской гостиницей – четырех этажное здание, которое возвышалось над всеми остальными. Прямо напротив находился дом с великолепно расписанными двойными дверями. На них был нарисован замок посреди осеннего леса, деревья переливались золотыми и красными оттенками. По стволам древних дубов полз плющ и даже желуди были выписаны с любовью. Когда Бриенна присмотрелась повнимательнее, она заметила лесную живность: хитрую рыжую лису, два воробья на ветке, и как в тени листьев притаился кабан.

– У вас просто замечательная дверь. – Похвалила она хозяйку – темноволосую женщину, которая выглянула в ответ на стук. – А что это за замок?

– Просто замок. – Ответила сестра капитана. – Единственный замок, который я знаю это Сумеречный форт у порта. Но когда я рисовала, придумала другой, как мог бы он выглядеть, если б существовал. Я никогда не видела ни драконов, ни грифонов, ни единорогов, но все равно их рисую. – Она была очень обаятельной, но едва Бриенна показала ей свой щит, как ее лицо помрачнело. – Моя старенькая мама всегда повторяла, что гигантские мыши из Харренхола вылетают на охоту в самую безлунную ночь, чтобы унести плохих детишек к Безумной Денелле на обед. Иногда я слышала, как они скребутся в ставни. – Она на мгновение закусила губу, размышляя. – Что вы хотите изобразить вместо нее?

На гербе Тарта были четверти розового и темно?лазурного цветов на которых были соответственно желтое солнце и полумесяц. Но поскольку ее считали убийцей, Бриенна не стала бы изображать собственный герб. – Ваша дверь напомнила мне об одном древнем щите, который я когда?то видела в арсенале отца. – Она как смогла описала вспомнившийся ей герб.

Женщина кивнула. – Я могу нарисовать это прямо сейчас, но краскам нужно время, чтобы высохнуть. Разместитесь в Семи Мечах, если вам будет угодно. А я принесу ваш щит утром.

Бриенна не собиралась задерживаться в городе, но это может быть было и к лучшему. Она не знала, был ли лорд Сумеречного дола в своем замке и сможет ли он ее принять. Она поблагодарила художницу и пересекла мостовую в направлении к гостинице. Прямо над дверьми под железным шипом качались семь деревянных мечей. Белая краска, некогда их покрывавшая потрескалась и облупилась, но Бриенна поняла, что они означают. Они подразумевали семь сыновей Дарклина, которые приняли клятвы и белые плащи Королевской гвардии. Ни один род в королевстве не мог похвастаться таким количеством. – «Они были гордостью всего своего рода. А теперь они всего лишь вывеска над гостиницей». – Она толкнула дверь в общий зал и спросила хозяина о свободной комнате и ванной.

Он отвел ее на второй этаж, а женщина с большим родимым пятном на лице принесла деревянный таз и воду, ведро за ведром.

– А что в Сумеречном доле остались еще Дарклины? – Спросила Бриенна, забравшись в таз.

– Ну, есть Дарки (Темный). И я одна из них. Мой муж говорит, я и до свадьбы была темной, а после стала еще темнее. – Рассмеялась она. – Куда ни плюнь в Сумеречном доле, везде попадешь или в Дарка, или Дарквуда, или в Даргуда, но лорды Дарклины все как один перевелись. Лорд Дэнис – симпатичный юный дурачок, был последним. Вы знали, что Дарклины были королями Сумеречного дола до прихода андалов? Не знали, раз так вытаращились, но и во мне есть частичка королевской крови. Видите? «Ваше Величество, тащите кружку эля», – вот, что они могли бы мне сказать. – «Ваше Величество, нужно вынести горшок и обновить солому в матрацах. Ваше проклятое величество, очаг совсем потух!» – Она снова рассмеялась и вылила последние остатки из ведра. – Ну, полный таз. Вода достаточно горячая?

– Сойдет. – Вода была едва теплой.

– Я бы притащила еще, но она станет переливаться через край. Девушка ваших размеров едва помещается в тазу.

«Только в таком крохотном как здесь». – В Харренхоле были огромные ванны, сделанные из камня. Баня была наполнена паром, поднимающимся от воды, и Джейме в день его именин ходил в этом тумане обнаженный, похожий одновременно на труп и на бога. – «Он забрался в одну ванну со мной», – вспомнила она. Она подняла твердый кусок щелочного мыла и поскребла им подмышкой, пытаясь вызвать в памяти лицо Ренли.

К тому времени как вода окончательно остыла, Бриенна была настолько чистой, насколько хотела. Она надела ту же одежду и крепко подпоясалась мечом, но кольчугу и шлем оставила в комнате, поскольку не думала, что ей что?нибудь угрожает в Сумеречном форте. Было здорово размять ноги. Стражники замка носили значки с перекрещенными боевыми молотами поверх белого поля.

– Я желаю говорить с вашим лордом. – Объявила им Бриенна.

Один рассмеялся. – Тогда тебе придется очень громко кричать.

– Лорд Риккер уехал в Девичий пруд вместе с Рэндиллом Тарли. – Пояснил второй. – Он оставил за себя кастеляном сира Руфуса Лика, чтобы приглядывать за леди Риккер с дочками.

Они проводили ее к Лиику. Сир Руфус был коренастым и с седой бородой. Вместо левой ноги у него была культя.

– Прошу простить меня, за то, что не встаю. – Сказал он. Бриенна отдала ему письмо, но Лиик не стал читать, а перенаправил ее к мейстеру – лысому мужчине с покрытой веснушками макушкой и пышными рыжими усами.

Когда он услышал имя Холларда, мейстер нахмурился: – Сколько еще мне повторять одно и тоже? – От такого выражения лица лучше было бежать сломя голову. – Думаете, вы первая, кто приехал сюда искать Донтоса? Лучше сказать двадцать первая. Золотые плащи были тут уже через день после убийства короля с приказом от лорда Тайвина. А у вас что, мольбы?

Бриенна показала ему письмо с печатью Томмена, подписанное его детской рукой. Мейстер похмыкал и покряхтел, поскреб пальцем воск и, наконец, вернул его обратно. – Похоже все в порядке. – Он сел на стул и махнул Бриенне в сторону второго. – Я никогда не был знаком с сиром Донтосом. Он был еще мальчиком, когда покинул Сумеречный Дол. Холларды некогда были знатным родом, это истинная правда. Вам знаком их герб? Красно?розовые поля, над которыми три золотых короны на голубой ленте. В Век Героев Дарклины были хорошими королями, и трое из них брали себе жен именно из Холлардов. Позднее их маленькое королевство пало под натиском больших, но Дарклины выжили и Холларды продолжали им служить… да, даже во время восстания. Вы знали об этом?

– Немного. – Ее мейстер обычно повторял, что именно из?за восстания Сумеречного дола свихнулся король Эйерис.

– В Сумеречном доле все еще любят лорда Дэниса, несмотря на все принесенные им несчастья. Они винят во всем леди Сералу, его жену из Мира. Они прозвали ее Змеюкой в Кружевах. Если б Дарклин женился на Стаунтонах или Строквортах… что ж, вы знаете, как обычно судачит народ. Змеюка наполнила уши мужа своим мирийским ядом, вот как они говорят, пока лорд Дэнис не восстал против короля и не захватил его в плен. Во время пленения, его мастер по оружию сир Саймон Холлард зарубил сира Гавейна Гаунта из Королевской гвардии. Почти полгода Эйерис был пленником в этих самых стенах, пока Королевский Десница сидел под стенами города с огромной армией. У лорда Тайвина было достаточно войск, чтобы взять город в любое время, когда захочет, но лорд Дэнис оповестил его, что при первых же признаках штурма, он убьет короля.

Бриенна помнила, что случилось потом. – Короля спасли. – Сказала она. – Барристан Смелый вызволил его из плена.

– Да. Это так. – Согласился мейстер. – Едва лорд Дэнис потерял своего заложника, он открыл ворота, и едва лорд Тайвин вошел в город, с его восстанием было покончено. Он стоял на коленях и просил о пощаде, но король ничего не забыл. Лорд Дэнис потерял голову, как и его братья и сестры, дяди, племянники и весь род Дарклинов. Змеюку сожгли заживо, бедная женщина, хотя сперва ей вырвали язык и женское естество, которыми она поработила своего господина. Половина Сумеречного дола и сейчас вам скажет, что Эйерис был к ней слишком добр.

– А Холларды?

– Лишены всех званий и казнены. – Ответил мейстер. – Когда это случилось, я как раз ковал свою цепь в Цитадели, но я читал свитки с описанием их пыток и наказаний. Сир Джон Холлард Стюард был женат на сестре лорда Дэниса и умер вместе с женой, как и их младший сын, который был наполовину Дарклин. Робин Холлард был сквайром, и когда короля взяли в плен, он плясал вокруг него и дергал за бороду. Он умер под пытками. Сир Саймон Холлард был зарублен сиром Барристаном во время освобождения короля. Земли Холлардов были конфискованы, их замки разрушены, а деревни преданы огню. Род Холлардов был уничтожен вместе с Дарклинами.

– Кроме сира Донтоса.

– Это верно. Молодой Донтос был сыном Стеффона Холларда, близнеца сира Саймона, и умер от лихорадки несколькими годами ранее, поэтому не принимал участия в восстании. Эйерис не колеблясь отрубил бы мальчишке голову, но сир Барристан заступился за него и попросил сохранить ему жизнь. Король не мог отказать своему спасителю, поэтому Донтоса забрали в Королевскую гавань сквайром. Насколько я знаю, он никогда не возвращался в Сумеречный дол, да и с какой стати? У него нет тут владений, ни родных, ни замка. Если Донтос помог этой северянке убить нашего доброго короля, то они скорее попытались бы убраться подальше от королевского правосудия, так я считаю. Ищите их в Старом городе, если вам так надо, или за морем. Поищите в Дорне или на Стене. Ищите где угодно, но не здесь. – Он встал. – Я слышу, как меня зовут мои вороны. Извините, но я с вами попрощаюсь.

Обратный путь к гостинице, казалось, занял больше времени, чем к Сумеречному Форту, хотя это можно было списать на ее отвратительное настроение. Ей не отыскать Сансу Старк в Сумеречном доле, это очевидно. Если сир Донтос отвез ее в Старомест или за узкое море, как предполагал мейстер, то поиски Бриенны почти безнадежны. – «Что ей искать в Староместе?» – спросила она себя. – «Мейстер никогда ее не знал, как и Холларда. Она бы не отправилась к незнакомым людям».

В Королевской гавани Бриенна разыскала одну из ее бывших служанок, которая подрабатывала прачкой в борделе. – Я служила у лорда Ренли до того как попала к м’леди Сансе, и оба оказались предателями. – Горько посетовала Бриенне женщина. – Теперь ко мня не притронется ни один лорд, и мне приходится стирать белье шлюх. – Но когда Бриенна спросила о Сансе, она ответила: – Я скажу вам тоже, что ответила лорду Тайвину. Девочка была очень набожна. Она ходила в септу и зажигала свечи как настоящая леди, но едва ли не каждый вечер она отправлялась в богорощу. Думаю, она подалась на север. Там живут ее боги.

Но север?то велик. А Бриенна не имела ни малейшего представления о том, кому из знаменосцев ее отца Санса могла доверять. – «Или же она попытается отыскать своих родственников?» – Хотя все ее близкие родственники были убиты, Бриенна знала, что у Сансы остался дядя и брат?бастард на Стене, служивший в Ночном Дозоре. Второй дядя Эдмур Талли был пленником в Близнецах, но его дядя сир Бринден все еще держался в Риверране. И младшая сестра леди Кейтлин все еще правила Орлиным Гнездом. – «Кровь к крови». – Санса могла отправится к одному из них. Но к которому?

Стена была слишком далеко, и вместе с тем суровое и гиблое место. А чтобы попасть в Риверран девочке пришлось бы пересечь объятые войной речные земли и пробраться через осадные порядки Ланнистеров. В Эйри попасть проще, и леди Лиза конечно же приняла бы Сансу как родную…

Впереди показался тупик. Каким?то образом Бриенна сбилась с пути. Она оказалась в тупике посреди грязного дворика с тремя свиньями, роющимися в грязи возле низкой каменной стены. Одна завидев ее завизжала, и из окна высунулась пожилая женщина, собиравшаяся вылить воду. Она с подозрением оглядела ее с ног до головы.

– Чего ждешь?

– Я пытаюсь найти дорогу к Семи Мечам.

– Иди обратно и возле септы сверни влево.

– Спасибо. – Бриенна повернулась, чтобы вернуться по своим следам, и столкнулась с кем?то, кто только что выскочил из?за угла. Удар сбил его с ног и он приземлился задом в грязь.

– Простите, – пробормотала она. Это был всего лишь мальчик, худой паренек с прямыми редкими волосами с прыщом под глазом. – Ты не ушибся? – Она протянула руку, но паренек удрал от нее на карачках. Ему было не больше десяти?двенадцати лет, хотя на нем была кольчужная безрукавка и длинный меч в кожаных ножнах за спиной. – Я тебя знаю? – спросила его Бриенна. Его лицо показалось ей смутно знакомым, хотя она не могла понять, откуда.

– Нет. Не знаете. Мы никогда… – Он поднялся на ноги. – И?и?звините меня. Миледи. Я шел не глядя. То есть, глядел. Но только под ноги. – Парень попятился в переулок откуда пришел.

Что?то в его виде зародило в Бриенне подозрения, но она не собиралась гоняться за ним по всему городу. – «У ворот за городской стеной. Вот, где я его видела». – Внезапно поняла она. – «Он ехал на пегой кляче, больше похожей на крестьянскую кобылу». – И похоже, она видела его еще где?то, но где?

К тому времени, когда Бриенна добралась до Семи Мечей, общий зал был переполнен. Прямо у огня сидели четыре септы, их платья были пыльными и в пятнах дорожной грязи. Все скамьи были забиты местными жителями, поедающими крабовую похлебку с хлебом. От запаха пищи ее желудок заурчал, но она не увидела ни одного свободного места. Тут за спиной раздался чей?то голос:

– Мледи, сюда, садитесь на мое место. – Но только когда говоривший поднялся, она поняла, что это карлик. В маленьком человечке было не больше пяти футов роста. Его похожий на картофелину нос был испещрен прожилками, зубы были красными от кислолиста и на нем красовалась грубые коричневые одежды святого брата, с молотом Кузнеца на толстой шее.

– Садись, – отказалась она. – Я, как и ты, могу постоять.

– Да, но моей головой не так просто стукнуться о балку. – Карлик говорил грубо, но довольно вежливо. Бриенна разглядела на его голове выбритую тонзуру. Многие святые братья выбривали такие же. Септа Роелли как то сказала ей, что это означает, что им нечего скрывать от небесного отца. – А что, Отец плохо видит сквозь волосы? – Не нашла ни чего умнее, как спросить ее Бриенна. – «Глупо», – Она всегда была тугодумкой, и септа Роелли ей часто об этом сообщала. Сейчас она себя чувствовала едва ли не тупицей, поэтому она села на предложенной ей место на конце скамьи, махнула служанке принести похлебки и повернулась, чтобы поблагодарить карлика. – Вы служите в каком?нибудь святом доме в Сумеречном доле, брат?

– Был возле Девичьего пруда, м’леди, но его сожгли волки, – ответил он, догрызая горбушку. – Мы построили новый даже лучше прежнего, пока не появились какие?то наемники. Я даже не знаю, чьими они были людьми, но они забрали всех наших свиней и перебили братьев. Я забрался в дупло и спрятался, но остальные были слишком большими. У меня ушло много времени чтобы всех их похоронить, но Кузнец дал мне сил. После этого я откопал те немногие средства, что спрятали старшие братья, и занялся спасением себя.

– Я встретила по пути других братьев. Они шли в Королевскую гавань.

– Да, их сотни на дорогах. И не только братьев. Септоны и простолюдины. Все воробушки. Возможно, и я такой же воробушек. Кузнец постарался и сделал меня маленьким. – Он хихикнул. – Ну а какая твоя грустная история, м’леди?

– Я разыскиваю сестру. Она дворянка три?на?десять лет, хорошенькая девочка с голубыми глазами и темно рыжими волосами. Может вы встречали ее? Она путешествует с мужчиной, с рыцарем, или, возможно, с шутом. За помощь в ее розысках я заплачу золотом.

– Золотом? – Святой брат улыбнулся красной улыбкой. – Миски с похлебкой будет достаточно, но боюсь, что мне нечем помочь. Дураков я встречал, и предостаточно, но не так уж много симпатичных девушек. – Он почесал голову и задумался. – Припоминаю, в Девичьем пруду был какой?то дурачок. Он был в грязных лохмотьях, вот и все что я могу о нем сказать, но под грязью они были разноцветными.

«Носил ли Донтос Холлард разноцветное трико?» – Никто не упоминал об этом при Бриенне… но никто так же не говорил, что он не носил. Но почему он в лохмотьях? Какое?то несчастье приключилось с ним и Сансой во время бегства из Королевской Гавани? Возможно, дороги опасны. – «Но с другой стороны, это и вовсе может быть не он». – А у этого дурачка нос был красный?

– Не могу поклясться. Признаюсь, я им мало интересовался. Я был в Девичьем пруду после похорон братьев, собираясь сесть на корабль в Королевскую гавань. И впервые увидел его в порту и доков. Он вел себя скрытно и прятался от солдат лорда Тарли. Позднее я заметил его еще раз, в Зловонном Гусе.

– Где? В Зловонном Гусе? – не поняла она.

– Довольно сомнительное местечко. – Доложил карлик. – Люди лорда Тарли постоянно патрулировали порт, но в Гусе всегда было полно матросов, а они известны тем, что берут на борт кого угодно, лишь бы цена была подходящей. Этот парень пытался найти для троих место на корабле, плывущем через Узкое море. Я часто его там встречал, болтающим с галерными гребцами. Иногда он пел забавные песенки.

– Он пытался найти место для троих? Не на двоих?

– Для троих, м’леди. Могу поклясться Семерыми.

«Значит, трое», – подумала она. – «Санса, сир Донтос… а кто же третий? Бес?»

– И что, он нашел корабль?

– Понятия не имею. – Ответил карлик. – Но однажды ночью люди лорда Тарли, разыскивая его, навестили Гуся, а спустя еще пару дней я слышал, как один парень хвастал, что он обдурил дурня и получил от него деньги. Он был очень пьян и угощал всех элем.

– Обдурил дурня, – повторила она. – Что бы это значило?

– Понятия не имею. Хотя, его звали Ловкий Дик, это все, что я помню. – Карлик развел руками. – Боюсь, это все, что я могу предложить, за исключением молитвы от маленького человечка.

Верная своему слову, Бриенна заказала ему миску крабовой похлебки… немного свежего хлеба и кубок вина. Пока он, стоя рядом, ел все это, она прокручивала в голове его рассказ. – «Мог ли к ним присоединиться Бес?» – Если это Тирион Ланнистер стоял за исчезновением Сансы, а не Донтос Холлард, то это может оказаться хорошей причиной, почему им нужно бежать за море.

Когда маленький человечек закончил с содержимым своей миски, он доел все, что оставалось в ее.

– Тебе следует есть больше, – Заявил он. – Женщине таких размеров нужно поддерживать силы. До Девичьего пруда не так далеко, но дорога очень неспокойна.

«Я знаю». – Именно на этой дороге погиб Клеос Фрей, а их с сиром Джейме схватили Кровавые Скоморохи. – «Джейме пытался меня убить», – вспомнила она. – «Хотя он был слаб и изможден, а его руки были скованы цепью». – И даже в этом случае, он едва не преуспел, но это было до того, как Золло отсек ему руку. Золло и Рорж с Шагвеллом ее бы изнасиловали раз сто, если бы сир Джейме не сказал им, что за нее заплатят выкуп сапфирами, равными ее весу.

– М’леди? Вы выглядите опечаленной. Вы думали о сестре? – Карлик похлопал ее по руке. – Ничего не бойтесь, карлица осветит ваш путь к ней. Дева ее защитит.

– Молю, чтобы ты был прав.

– Я прав. – Он поклонился. – А теперь, я должен продолжить свой путь. До Королевской гавани еще далеко.

– У тебя есть лошадь или мул?

– Даже два. – Рассмеялся человечек. – Вот они – внизу! Мои ноги. Они везут меня туда, куда я не хочу. – Он поклонился еще раз и направился к двери, раскачиваясь на каждом шагу.

Она осталась сидеть за столом, склонившись над кубком вина. Бриенна не часто пила вино, но сейчас было исключение, потому что она однажды обнаружила, что оно помогает успокоить желудок. – «И куда же мне идти?» – спросила она себя. – «В Девичий пруд, искать кого?то по имени Ловкий Дик в месте под названием Вонючий Гусь?»

Когда она последний раз была в Девичьем пруду, городок был полностью разорен, местный лорд заперся в своем замке, жители – кто был вырезан, кто разбежался, а кто попрятался. Она вспомнила вид сгоревших домов и пустынные улицы, выломанные ворота и сломанные двери. Стаи бродячих собак, следовавшие за их лошадьми, и раздутые трупы, плавающие словно гигантские бледные лилии по поверхности пруда, который дал городу название. Джейме запел «Шесть девушек в пруду», и рассмеялся, когда я стала умолять его замолчать. И Рэндилл Тарли тоже был в Девичьем пруду, это была еще одна причина не показываться в городе. Возможно, лучшим выходом было бы сесть на корабль, идущий в Чаячий город или в Белую гавань. – «С другой стороны, я могу убить двух зайцев. Нанести визит в Вонючий Гусь и поболтать с Ловким Диком, а потом найти корабль, идущий на север».

Общий зал стал пустеть. Бриенна оторвала половину куска хлеба, и прислушалась к разговорам за столами. Все обсуждали смерть лорда Тайвина. – Говорят, был убит собственным сыном, – рассказывал какой?то местный житель, судя по одежде – сапожник. – Этим ужасным карликом.

– А наш король всего лишь мальчонка, – Заговорила старшая из септ. – Кто же будет править, до его совершеннолетия?

– Брат лорда Тайвина, – ответил стражник. – Или может лорд Тирелл. Или Цареубийца.

– Только не он. – Заявил хозяин гостиницы. – Только не клятвопреступник. – Он сплюнул в очаг. Бриенна уронила хлеб на стол и стряхнула крошки с одежды. С нее было довольно.

Этой ночью ей снова приснилось, что она в шатре Ренли. Все свечи погасли, и вокруг сгустился жуткий холод. Сквозь зеленоватый сумрак промелькнуло нечто, что?то мерзкое и зловещее, оно метнулось в направлении ее короля. Она хотела его защитить, но ее ноги одеревенели и словно приросли к полу, и понадобилось огромное усилие, чтобы просто поднять руку. А когда призрачный меч пронзил зеленый стальной воротник и из раны хлынула кровь, она увидела, что умирающий король это вовсе не Ренли, а Джейме Ланнистер, и она подвела и его.

Сестра капитана нашла ее в общем зале за кружкой молока, взбитого с тремя сырыми яйцами и медом.

– Прекрасная работа, – похвалила она продемонстрированный ей свежерасписанный щит. На самом деле это скорее был не герб, а картина. При взгляде на щит она мысленно перенеслась в далекое прошлое, в темную прохладу отцовского арсенала. Она вспомнила как провела рукой по потрескавшимся и полинявшим краскам, по зеленой листве дерева и следу падающих звезд.

Бриенна оплатила оговоренную вторую половину гонорара сестре капитана, и купив у повара немного провианта: сухарей, сыра и муки, закинув щит за спину, покинула гостиницу. Она выехала из города через северные ворота, двигаясь шагом мимо ферм и полей, на которых состоялись жесточайшие из сражений, когда в Сумеречный дол пришли волки.

Армией Джоффри, состоявшей из западников, людей Штормового Предела и рыцарей Простора, командовал лорд Рэндилл Тарли. Павшие с его стороны люди были увезены и похоронены за городскими стенами, в геройских гробницах под септами Сумеречного дола. Превосходившие их числом погибшие северяне были похоронены в братской могиле у моря. Над местом их упокоения победителями была сложена пирамида и поставлен деревянный знак. На плохо оструганной доске красовалась надпись: «ЗДЕСЬ ЛЕЖАТ ВОЛКИ». Бриенна остановилась рядом с ним и тихо помолилась про себя за леди Кейтлин и ее сына Робба, и за всех, кто умер вместе с ними.

Она вспомнила ту ночь, когда леди Кейтлин узнала о смерти своих сыновей, двух маленьких мальчиков, которых она оставила в Винтерфелле в мнимой безопасности. Бриенна поняла тогда, что случилось нечто непоправимое. Она спросила ее, нет ли новостей о ее сыновьях. «У меня не осталось сыновей, кроме Робба», – ответила ей леди Кейтлин. Ее голос звучал так, словно ее живот пронзил чей?то нож. Бриенна обогнула стол, чтобы ее обнять, но остановилась, когда ее руки уже почти коснулись плеч старшей женщины, в страхе, что она отшатнется. Леди Кейтлин повернула к ней руки, показав ладони и пальцы в шрамах, которые оставил нож, прорезав плоть до костей. А затем она рассказала о своих дочерях: «Санса – настоящая маленькая леди», – говорила она. – «Она всегда обходительна и готова помочь. Она любит слушать истории о рыцарских подвигах. И насколько я вижу, она станет женщиной куда красивее меня. Я часто сама расчесывала ее волосы. У нее темно рыжие волосы, густые и мягкие… они переливаются красным цветом, словно медь в свете факелов».

Затем она рассказала о второй дочери, младшей – Арье, которая пропала и едва ли была жива. Вот только Санса… – «Я отыщу ее, миледи». – Бриенна поклялась не нашедшей покоя тени леди Кейтлин. – «Я не найду покоя. Если потребуется, я пожертвую собой, своей честью, своими мечтами, но ее разыщу».

За бывшем полем битвы дорога изгибалась, проходя вдоль берега, между неспокойным серо?зеленым морем и чередой низких известняковых холмов. Бриенна оказалась не единственной путешественницей на дороге. Тут на много лиг вдоль берега тянулись рыбацкие деревушки, и рыбаки пользовались этой дорогой, чтобы доставлять улов на городской рынок. Она проезжала мимо рыбачек и их дочерей, идущих по домам с пустыми корзинами из?под рыбы на плечах. Из?за доспехов они принимали ее за рыцаря, пока не замечали ее лицо. После чего девушки начинали перешептываться и бросать на нее любопытные взгляды.

– Вы не встречали по дороге девочку три?на?десять лет? – Поинтересовалась она у них. – Она дворянка с голубыми глазами и темно рыжими волосами? – Сир Шадрик научил ее быть осторожнее, но ей все равно нужно пытаться. – Она может путешествовать с шутом. – Но они только покачали головами и захихикали, прикрывшись ладошками.

В первой деревушке, через которую ей пришлось проехать, рядом с ее лошадью бежали босоногие мальчишки. Пострадав от насмешек рыбачек, она одела шлем, поэтому они приняли ее за мужчину. Один из них предложил ей моллюсков, второй крабов, а третий свою сестру.

Бриенна согласилась купить у второго парнишки трех крабов. Когда она выбралась из деревни, начался дождь, и ветер усилился. – «Грядет шторм», – подумала она, вглядываясь в море. По стальному шлему забарабанили капли дождя, оставляя после себя звон в ушах, но это лучше, чем сейчас плыть в лодке в открытом море.

Спустя час северная дорога разветвлялась у груды камней, в которую превратились руины небольшого замка. Направо дорога продолжала свой путь вдоль берега, отклоняясь в сторону Мыса Сломанного когтя, унылое место в котором одни болота, пустыри и сосны. Налево, дорога проходила через холмы, поля и леса и вела в Девичий пруд. К этому времени дождь пошел сильнее. Бриенна спешилась и увела кобылу с дороги под защиту руин. Направление стены еще можно было различить среди поросли ежевики, сорняков и дикорастущих вязов, но камни из которой она когда?то состояла теперь были разбросаны вдоль дороги словно детские кубики. Но часть основной цитадели еще держалась. Ее три башни были сложены из гранита, как и развалившаяся стена, но зубцы были из желтого песчаника. – «Три короны», – внезапно догадалась она, разглядев башни сквозь стену дождя. – «Три золотые короны». – Это был замок Холлардов. Здесь, скорее всего, родился сир Донтос.

Она повела лошадь между камнями к основным воротам цитадели. От дверей остались только проржавевшие петли, но крыша еще не обвалилась и внутри было сухо. Бриенна привязала кобылу к торчавшему из стены факельному кольцу, сняла шлем и расправила волосы. Она как раз искала сухую древесину, чтобы развести огонь, когда услышала приближающуюся другую лошадь. Инстинкт самосохранения заставил ее шагнуть в тень, в которой ее невозможно было разглядеть с дороги. Это была та же дорога, на которой схватили их вместе с сиром Джейме. Ей не хотелось попасться снова.

Всадник оказался маленьким. – «Безумная Мышь», – решила она с первого взгляда. – «Каким?то образом он меня выследил». – Она положила руку на меч, размышляя, не решил ли сир Шадрик, что она легкая добыча оттого лишь, что она женщина. Кастелян лорда Грандисона однажды сделал такую же ошибку. Его звали Хамфри Вагстафф. Это был гордый старик шестидесяти пяти лет, с орлиным носом и старческими пятнами на лице. В день их помолвки он предупредил Бриенну, что после их свадьбы он ожидает от нее поведения, более соответствующего женскому полу. – Я не желаю, чтобы моя жена ходила по дому в мужской кольчуге. Вы должны мне повиноваться, иначе мне придется вас наказать.

Ей было шестнадцать и она уже умела обращаться с мечом, но все еще была застенчивой, несмотря на успехи на тренировках. Каким?то образом она нашла в себе силы заявить сиру Хамфри, что она примет наказание только от того мужчины, который сможет ее одолеть. Старик стал малиновым от ярости, но согласился надеть доспехи, чтобы поставить женщину на присущее ей место. Они дрались тупым турнирным оружием, поэтому на булаве Бриенны не было шипов. Она сломала сиру Хамфри ключицу, два ребра и их помолвку. Он был третьим из ее перспективных женихов, и последним. Больше ее отец не настаивал.

Если это сир Шадрик, то ей придется с ним сразиться. Ей вовсе не нужны напарники, и она не собирается позволять ему добраться до Сансы. – «Он вел себя довольно высокомерно, что подразумевает хорошее владение оружием», – думала она. – «Но он маленького роста. Мне проще до него дотянуться и я должно быть сильнее него».

Бриенна могла помериться силой с многими рыцарями, и ее старый мастер над оружием утверждал, что она очень быстрая для женщины ее размеров. Боги так же наделили ее выносливостью, которую сир Гудвин полагал даром небес. Сражение с мечом и щитом было утомительным занятием, и победа часто доставалась тем, кто был выносливее противника. Сир Гудвин научил ее сражаться осторожно, беречь силы, позволяя противникам растрачивать свои в пустую в бесполезных атаках. – Мужчины всегда тебя недооценивают. – Учил он. – «Их заносчивость говорит им, что они быстро с тобой справятся, чтобы никто не сказал, что им было трудно справиться с женщиной». – Она поняла его правоту, когда вышла в свет. Даже Джейме Ланнистер пошел проторенной дорогой в лесу у Девичьего пруда. Если боги смилостивятся, то Безумная Мышь сделает ту же ошибку. – «Он может и опытный рыцарь», – думала она. – «Но он не Джейме Ланнистер». – Она вытащила меч из ножен.

Но на развилке оказался конь не сира Шадрика, а старая пегая кляча с провисшей спиной с худым парнем на ней верхом. Когда Бриенна узнала лошадь, она в смятении отступила. – «Всего лишь мальчишка», – подумала она, пока не разглядела мелькнувшее под капюшоном лицо. – «Парень из Сумеречного дола, тот, что врезался в меня. Это он».

Парень не обратил на руины ни малейшего внимания, но внимательно оглядел одну дорогу, затем другую. Спустя несколько мгновений он повернул свою клячу в сторону холмов и двинулся по ней. Бриенна проследила, как он исчез за стеной дождя, затем до нее внезапно дошло, что этого же парнишку она видела в Росби. – «Да он меня выслеживает», – поняла она. – «Но в эту игру могут играть двое». – Она отвязала кобылу, взобралась в седло и направилась следом.

Парень внимательно смотрел на дорогу прямо перед собой, выискивая следы копыт, залитые дождевой водой. Шум дождя скрыл ее приближение, и частично свою роль в этом сыграл его капюшон. Он ни разу не обернулся, пока Бриенна не подъехала вплотную и не огрела клячу по крупу плоской стороной меча.

Лошадь села на задние ноги, и парень вылетел из седла. Его плащ распахнулся словно пара крыльев. Он приземлился в грязь, и когда поднялся весь перепачканный в глине, выплевывая набившуюся в рот траву, обнаружил перед собой Бриенну. Без сомнения, это был тот же мальчик. Она узнала его по прыщу.

– Кто ты? – Потребовала она ответа.

Парень беззвучно открывал и закрывал рот. Его глаза стали величиной с яйцо.

– По… – это было все, что он смог выдавить из себя. – По…

Он пошевелился и его кольчужная безрукавка загремела кольцами.

– По… по…

– Пожалуйста? – Уточнила она. – Ты говоришь – пожалуйста? – Она приставила кончик меча к его гортани. – Скажи мне, пожалуйста, кто ты и почему меня преследуешь?

– Не по?по?пожалуйста. – Он засунул в рот палец и, отплевываясь, вынул комок глины. – По?по?Под. Имя. По?по?Подрик. П?п?Пейн.

Бриенна опустила меч. Она почувствовала необъяснимую симпатию к пареньку. Она вспомнила день в Ивенфолле, и юного рыцаря с розой в руке. – «Он принес ее для меня». – Или так заявила ей ее септа. Все что от нее требовалось, это поприветствовать его и пригласить в отцовский замок. Ему было восемнадцать, его рыжие локоны спадали на плечи. Ей было всего двенадцать, ее затянули в новое платье с корсажем, расшитым яркими гранатами. Они были одного роста, но она не могла ни поднять на него глаза, ни вымолвить ни слова из тех, которым ее обучила септа. – «Сир Роннет, я приветствую вас от лица моего лорда отца и приглашаю вас в зал приемов».

– Почему ты меня преследуешь? – Продолжила она расспрашивать мальчишку. – Кто приказал тебе за мной шпионить? Ты служишь Варису или королеве?

– Нет. Не им. Никому.

Бриенна была уверена, что ему больше десяти, но у нее всегда были трудности с определением возраста детей. Ей всегда казалось, что они старше, чем были на самом деле, возможно, потому что она всегда была крупной для своего возраста. – «Странно большая», – повторяла септа Роелли, – «и мужеподобная».

– Эта дорога очень опасна для одиноких мальчиков.

– Только не для сквайра. Я его сквайр. Десницы.

– Лорда Тайвина? – Бриенна вложила меч в ножны.

– Нет. Не этого Десницы. Предыдущего. Его сына. Я сражался вместе с ним на войне. Я кричал: «Полумуж! Полумуж!»

«Сквайр Беса» – Бриенне было невдомек, что у того был хотя бы один. Тирион Ланнистер не был рыцарем. Она могла предположить, что у него могли быть слуги один или даже пара, паж и виночерпий, или кто?то кто помогал ему одеваться. Но сквайр? – Так почему ты меня преследуешь? – Тем не менее, спросила она. – Чего ты хочешь?

– Чтобы найти ее. – Парень поднялся на ноги. – Его леди. Вы ж ее разыскиваете. Мне Брелла рассказала. Она его жена. Не Брелла. Леди Санса. Поэтому я решил, если вы ее разыщете… – Его лицо скривилось от приступа внезапного страдания. – Я его сквайр. – Все повторял он, а дождь тек по его лицу. – А он меня бросил.

Санса

Однажды, когда она еще была маленькой, в Винтерфелл забрел бродячий менестрель и остался у них на полгода. Это был уже старик с белыми волосами и обветренным лицом, но он пел о рыцарях и приключениях, и прекрасных дамах, и когда он уходил, Санса плакала горючими слезами, умоляя отца заставить его остаться.

– Он уже спел все песни, которые знал по три раза, – мягко утешал ее лорд Эддард. – Я не могу удерживать его помимо его воли. Но не плачь. Обещаю, скоро придет другой менестрель.

Но он не пришел, ни через год, ни позже. Санса молилась в септе Семерым и древним богам в богороще, умоляя их привести старика обратно, а лучше послать ей другого менестреля, молодого и красивого. Но боги всегда молчат, и залы Винтерфелла тоже оставались молчаливыми.

Но так то было, когда она была маленькой и глупой. Теперь она превратилась в девушку тринадцати лет и полностью расцветшую. Теперь все ее ночи полны песен, а днями она молится о тишине.

Если б Гнездо было построено по?человечески, как обычный замок, песни мертвеца слышали бы только крысы да тюремщики. Стены подземелий обычно такой толщины, что заглушают и крики и песни. Но у воздушной тюрьмы одна стена была из воздуха, поэтому каждый аккорд, сыгранный мертвецом вылетал на свободу и отражался от Копья Гиганта. И репертуар он выбрал подходящий… Он пел о Танце Драконов, о прекрасной Джонквил и ее дурачке, о Дженни из Старокамня и о Принце Стрекоз. Он пел о предательствах, ужасных убийствах, о повешенных и кровавой мести. Он пел о горе и печали.

И куда бы ни пошла Санса, ей не удавалось избавиться от музыки. Она летела вверх по лестницам вместе с ветром, заставала ее обнаженной в ванной, ужинала с ней на закате, и пробиралась к ней в спальню, даже если она плотно закрывала ставни. Она появлялась вместе с холодным воздухом и как этот воздух, леденила ее сердце. И хотя с того самого дня, когда упала леди Лиза, снега больше не было, ночи были ужасно холодными.

Голос певца был сильным и приятным. Санса даже решила, что именно сейчас он звучит куда лучше, чем когда?либо раньше. Его голос непостижимым образом приобрел дополнительную глубину, полную боли, страха и тоски. Ей никак было не понять, почему боги наделили подобным голосом столь порочного человека. – «Если б Петир не приставил ко мне сира Лотора, то на Пальцах он мог взять меня силой», – каждый раз напоминала она себе. – «И он играл чтобы заглушить мой плач, когда тетя Лиза пыталась меня убить».

Но от этого не становилось легче выслушивать его песни. – Пожалуйста, – умоляла она лорда Петира. – Нельзя ли заставить его прекратить?

– Я дал парню слово, дорогуша. – Петир Бейлиш, лорд Харренхола, лорд Властелин Трезубца, лорд Защитник Орлиного Гнезда и долины Аррен, оторвался от письма, которое писал. После падения леди Лизы он написал уже сотню писем. Санса видела множество прилетающих и улетающих воронов. – Я предпочитаю терпеть его пение, чем выслушивать его рыдания.

«Хорошо что он поет, верно, но…»

– Но должен ли он петь и всю ночь напролет, милорд? Роберт не может заснуть. Он плачет …

– …по своей матери. В этом ничем нельзя ему помочь, девка умерла. – Пожал плечами Петир. – Это продлится не долго. Лорд Нестор поднимется к нам уже завтра.

Санса уже однажды встречалась с лордом Нестором Ройсом, после того как Петир женился на ее тетке. Ройс был Хранителем Лунных Врат, крупнейшего из замков, который располагался у подножия гор и защищал лестницу в Гнездо. Сваты погостили у него одну ночь перед подъемом наверх. Лорд Нестор вряд ли посмотрел на нее дважды, но перспектива его появления здесь, ее испугала. Он был Высоким Стюардом Долины, доверенным вассалом Джона Аррена и леди Лизы. – Он не будет… вы же не позволите лорду Нестору встретиться с Мариллоном, или нет?

Видимо ужас отразился на ее лице, потому что Петир отложил перо в сторону. – Наоборот. Я сам буду настаивать на этом. – Он поманил ее пальцем и указал на место рядом с ним. – Мы пришли к соглашению. Мариллон и я. Морд может быть чрезвычайно убедителен. И если наш певец нас разочарует и споет нам песню, которую мы слышать не хотим, то тебе и мне следует только сказать, что он лжет. И кому ты думаешь поверит лорд Нестор?

Нам? – Сансе очень хотелось, чтобы ее голос звучал более уверенно.

– Ну конечно. Потому что наша ложь ему выгоднее.

Солнце было теплым, тихо потрескивал очаг, но Санса все равно поежилась. – Да, но… что если…

– Что если лорд Нестор предпочитает честь превыше выгоды? – Петир обнял ее рукой. – Что если он жаждет правды и справедливости для убийцы его леди? – Он улыбнулся. – Я знаю лорда Нестора, дорогая. Думаешь, я позволил бы ему причинить вред моей доченьке?

«Я не твоя доченька», – подумала она. – «Я Санса Старк, дочь леди Кейтлин и лорда Эдарда, и родом из Винтерфелла». – Однако, она этого не сказала. Если бы не Петир Бейлиш, то вместо леди Лизы сама Санса вылетела бы в голубое небо и упала на камни в шестистах футах внизу. – «Он очень смелый». – Санса пожалела, что у нее самой не достает храбрости. Ей хотелось забраться в кровать и спрятаться под одеяло, и спать, спать, спать… С самого дня падения Лизы Аррен ей не удалось толком поспать ночью. – Но не могли бы вы сказать лорду Нестору, что я… нездорова или…

– Он пожелает услышать о гибели Лизы из твоих уст тоже.

– Милорд, если… если Мариллон расскажет что на самом деле…

– Если он солжет, ты имела в виду?

– Солжет? Ну да… если он солжет, и будет только мое слово против его, а Лорд Нестор посмотрит мне прямо в глаза и увидит мой страх…

– Немного страха не помешает, Алейн. Ты стала свидетелем ужасного происшествия. Нестор будет тронут. – Петир внимательно посмотрел ей в глаза, словно увидел их впервые. – У тебя глаза твоей матери. Прекрасные и невинные. И голубые словно солнечное море. Когда ты станешь чуть старше, в них утонет множество мужчин.

Санса не нашлась, что на это ответить.

– Все что тебе нужно сделать, это рассказать лорду Нестору ту же историю, что ты поведала лорду Роберту. – Продолжил Петир.

«Роберт всего лишь маленький больной мальчик», – подумала она. – «А лорд Нестор уже взрослый мужчина, суровый и подозрительный». – Роберт был слаб и его нужно было защитить, даже от правды.

– Некоторые нуждаются, чтобы им солгали. – Уверил ее Петир.

– Когда мы солгали лорду Роберту, это было для его же пользы. – Согласилась она.

– А другая ложь пойдет на пользу нам. Иначе и ты и я выйдем из Гнезда через ту же дверь, что и Лиза. – Петир вновь взялся за перо. – Мы приготовим ему ложь и арборское золотое, а он проглотит его, и, обещаю тебе, попросит добавки.

«Он и для меня состряпал ложь», – поняла Санса. Однако это была утешительная ложь и, как она думала, благонамеренная. – «Ведь обманывать с хорошими намерениями не так плохо». – Если бы она только верила в нее…

Но больше всего ее волновали последние слова тетки, которые она произнесла перед смертью.

– Бред, – Отмахнулся Петир. – Моя жена сошла с ума, ты же сама видела. – Да, это так. – «Я всего лишь построила замок из снега, а она решила выпихнуть меня сквозь Лунную дверь. Петир спас меня. Он любил мою мать, и…»

И ее? Как она смеет сомневаться? Он же спас ее.

«Но он спасал Алейн, свою дочь», – тихо нашептывал ее внутренний голос. Но она в тоже время Санса… и иногда ей казалось, что и лорд Защитник не один, а два человека. Он был Петиром, ее защитником, теплым, умным и веселым… но в тоже время он был Мизинцем, лордом, которого она знала по Королевской гавани, улыбавшийся лукавой улыбкой и наушничавший, поглаживая бороду, королеве Серсее. И Мизинец не был ей другом. Когда ее бил Джофф, за нее заступался Бес, а не Мизинец. Когда взбунтовавшаяся толпа решила ее изнасиловать, ее спас и отвез в безопасное место Пес, не Мизинец. Когда Ланнистеры насильно выдали ее замуж за Тириона, ее утешал сир Гарлан Галантный, не Мизинец. Мизинец никогда даже мизинцем не пошевелил, чтобы ей помочь.

«За исключением того, что вытащил меня оттуда. Это он сделал для меня. Я думала, это сир Донтос, мой бедный, старый, пьяный Флориан, но это все время был Петир. Мизинец был просто маской». – Только порой Сансе было трудно определить, где заканчивается маска, и начинается человек. Что Мизинец, что лорд Петир выглядели очень похоже. Она бы, возможно, и рада была сбежать от обоих, но дело в том, что бежать?то было как раз некуда. Винтерфелл был разграблен и сожжен, Бран и Рикон – мертвы. Робб, вместе с их леди?матерью, преданы и убиты в Близнецах. Тирион приговорен к смерти за убийство Джоффри, и даже если она вернется в Королевскую гавань, королева и ее голову обязательно снимет с плеч. Тетка, на которую она возлагала большие надежды и у которой пыталась найти защиту, сама попыталась ее убить. Ее дядя Эдмур в плену у Фреев, а дедушка Черная Рыба в осаде в Риверране. – «Мне некуда деться, кроме как остаться здесь», – печально размышляла Санса. – «И нет ни одного настоящего друга, только Петир».

Ночью мертвец пел «День, когда повесили Черного Робина», «Материнские слезы» и «Рейны из Кастамере». Затем он на какое?то время прервался, но едва Санса начала засыпать, он начал заново. Он спел «Шесть печалей», «Опавшие листья» и «Алисанну». – «Какие грустные песни», – подумала она. Когда она сомкнула глаза, ей привиделся он, сидевший в камере в дальнем углу от холодного черного неба, скрючившись под шкурой и прижав к груди арфу. – «Я не должна его жалеть», – одернула она себя. – «Он мерзкий и злой, и скоро умрет». – Ей его не спасти. Да и с какой стати пытаться? Мариллон пытался ее изнасиловать, а Петир спас ей жизнь и не один раз, а дважды. – «Иногда лгать необходимо». – Только ложь спасла ее в Королевской гавани. Если бы она не лгала Джоффри, то его Королевская гвардия забила бы ее до смерти.

После «Алисанны» певец снова прервался на часок, достаточно чтобы у Сансы появился шанс отдохнуть. Но едва первый свет прорвался сквозь ставни, она услышала долетавшие снизу легкие звуки струн «Туманного утра» и моментально проснулась. Вообще?то эта песня скорее была женской, печальная история матери, разыскивающей среди павших после смертельной битвы своего сына. – «Мать оплакивает своего сына», – подумала она. – «А Мариллон оплакивает свои руки и глаза». Слова летели как стрелы и разили сквозь темноту прямо в сердце. 

Санса заткнула уши подушкой, чтобы не слышать продолжения, но это не помогло. День начинался, она проснулась, и лорд Нестор Ройс уже поднимался в гору.

Высокий Стюард со свитой добрался до Гнезда только к вечеру, когда галерея, по которой он прошел, уже стала золотисто красной и поднялся ветер. Он привел с собой сына сира Албара вместе с дюжиной рыцарей и десятком вооруженных воинов. – «Так много незнакомцев». – Санса с тревогой вглядывалась в их лица, размышляя друзья они или враги.

Петир встречал гостей в дублете из черного бархата с серыми рукавами, подходившими к его шерстяным штанам, и подчеркивали его серо?зеленые глаза. Рядом с ним находился мейстер Колемон. На его худой длинной шее болталась цепь из звеньев, скованных из разных металлов. Несмотря на то, что роста мейстера хватало на двоих, именно лорд Защитник привлекал взгляды всех присутствующих. Похоже, на сегодня он оставил свои улыбки. Он не говоря ни слова выслушал представления Ройсом присутствующих рыцарей, затем произнес: – Добро пожаловать, милорды. Мейстера Колемона вы знаете. Лорд Нестор, вы помните мою дочь, Алейну?

– Да, конечно. – Лорд Нестор был лысым, с бычьей шеей, с широкой, бочкообразной грудью, с седой бородой, и жестким взглядом. Он наклонил, приветствуя ее, свою голову на целых полдюйма.

Санса слишком испуганная тем, что сможет сказать что?то не то, сделала реверанс. Петир поднял ее на ноги.

– Дорогая, будь хорошей девочкой и приведи лорда Роберта в Верхний зал, чтобы встретить его гостей.

– Хорошо, отец. – Ее голос прозвучал тонко и напряженно. – «Голос лгуньи». – Думала она, сбегая по ступенькам и пересекая галерею к Лунной Башне. – «Голос провинившегося».

Когда Санса вошла в комнату, Гретчель и Мэдди как раз помогали Роберту Аррену надеть штаны. Лорд Горного гнезда снова плакал. Его глаза были красными и припухшими, ресницы слиплись, нос опух и сопливился. Под одной из ноздрей блестел влажный след, и из прикушенной нижней губы шла кровь. – «Лорд Нестор не должен видеть его в подобном виде». – В отчаянии подумала Санса. – Гретчель, принеси полотенце. – Она взяла мальчика за руку и отвела к кровати. – Хорошо ли спал мой сладкий Робин?

– Нет. – Шмыгая носом ответил мальчик. – Я ни капельки не спал, Алейн. Он снова пел, а моя дверь была заперта. Я звал, велел открыть и выпустить меня, но никто не пришел. Кто?то закрыл мою комнату.

– Какие злые дяди. – Смочив мягкую ткань в теплой воде, она начала его умывать… бережно, очень бережно. Если Роберта поцарапать, у него мог начаться припадок с конвульсиями. Мальчик был хилый и ужасно маленький для его роста. Ему было восемь, но Санса знала малышей, которые в пять лет были крупнее его.

Роберт скривил губы.

– Я хотел придти спать к тебе.

«Я знаю, что хотел». – Сладкий Робин привык спать в постели вместе со своей матушкой, пока она не вышла замуж за лорда Петира. После смерти леди Лизы, он кочевал из постели в постель по всему Небесному замку. Больше всего ему понравилось в постели Сансы… именно поэтому она прошлой ночью попросила сира Лотора Брюна запереть его дверь. Она не стала бы так поступать, если бы он просто спал, но он всегда пытался начать сосать ее грудь, а вовремя конвульсий часто писался.

– От Привратного замка пришел Лорд Нестор Ройс чтобы с тобой повидаться. – Санса вытерла ему нос.

– Я не желаю его видеть, – Ответил он. – Я хочу сказку. Сказку про Крылатого Рыцаря.

– Позже. – Ответила Санса. – Сперва вам нужно повидать лорда Нестора.

– У лорда Нестора родинка. – Ответил он, изворачиваясь. Роберт боялся людей с родинками. – Мамочка говорила, что он страшный.

– Мой бедный Сладкий Робин. – Санса погладила его по головке. – Ты скучаешь по ней, я знаю. Лорд Петир тоже по ней скучает. Он любил ее так же сильно, как ты. – Это была ложь, но она была необходима. Единственной женщиной, которую любил Петир, была погибшая мать Сансы. Он достаточно ясно дал это понять леди Лизе прямо перед тем, как вытолкнуть ее сквозь Лунную дверь. – «Она была безумна и опасна. Она убила своего собственного мужа, и убила бы меня, если бы Петир не успел меня спасти».

Однако, Роберту не стоило все это знать. Он был всего лишь маленьким больным мальчиком, который любил свою мать.

– Ну вот, – произнесла Санса. – Теперь ты выглядишь как настоящий лорд. Мэдди, принеси плащ. – Это был плащ из овечьей шерсти, теплый и мягкий, приятного небесно?голубого цвета, подходящего к сливочному цвету его туники. Она застегнула плащ на его плече серебряной заколкой в виде полумесяца, и взяла мальчика за руку. Роберт послушно пошел рядом.

Верхний зал был закрыт с тех самых пор, когда погибла леди Лиза, и от Сансы потребовалось значительное усилие, чтобы заставить себя снова войти внутрь. Зал был длинным, огромным и красивым, но ей не нравилось в нем находиться. Даже в лучшие времена это было холодное место. Узкие колонны напоминали костяшки пальцев, а голубые разводы в белом мраморе наводили на мысль о венах на старушечьих ногах. И хотя стены украшало около пяти десятков подсвечников, зажжено было едва ли с дюжину, поэтому на полу плясали тени и в углах собрались темные озера. Их шаги эхом разносились по мрамору, а Санса явственно слышался гул ветра за Лунной Дверью. – «Я не должна смотреть в ту сторону», – затвердила она про себя. – «Иначе я начну дрожать сильнее Роберта».

С помощью Мэдди она усадила Роберта на трон из чардрева, на сидение которого были подложены подушки, и отправила передать, что его лордство готов принять гостей. Два стража в небесно?голубых плащах открыли двери в нижней части зала, и Петир проводил их внутрь по длинному голубому ковру, разложенному между узких белых колонн.