Джордж Мартин
      "Игра Престолов"
      Книга 2
      ЭДДАРД
      Ему снился странный сон: трое рыцарей в белых плащах, давно разрушенная башня и Лианна на окровавленном ложе.
      Во сне с ним были друзья, как и тогда, в жизни. Гордый Мартин Кассель, отец Джори; верный Тео Валл; Этан Гловер, бывший тогда эсквайром Брандона, сир Марк Рисвелл, мягкоречивый и благородный сердцем; житель озера Хоуленд Рид; лорд Дастин на своем огромном рыжем коне. Нед помнил их лица, как свое собственное; но годы вторгаются в память человека даже во сне, даже если он дал обет не забывать ничего. Ему снились тени, призраки, сотканные из тумана.
      Всемером они стояли перед троими - во сне, как и в жизни. Но троих трудно было назвать обыкновенными воинами. Они ожидали перед круглой башней, позади краснели горы Дорна, белые плащи раздувал ветер. Они не превратились в тени лица оставались ясными даже теперь. Сир Эртур Дейл, Меч Зари, скорбно улыбался. Рукоять великого меча Рассвет поднималась над его правым плечом. Сир Освелл Уэнт, припав на одно колено, правил клинок точилом. На белой эмали шлема расправляла крылья черная летучая мышь его дома. Между ними стоял свирепый сир Герольд Хайтауэр, Белый Бык, лорд-командующий Королевской гвардии.
      - Я искал вас у Трезубца, - сказал Над.
      - Нас не было там, - отвечал сир Герольд.
      - Горе постигло бы узурпатора, если бы мм там были, - проговорил сир Освелл,
      - Когда пала Королевская Гавань и сир Джейме убил вашего короля золотым мечом, я пытался узнать, где вы.
      - Мы были далеко, - отвечал сир Герольд. - Иначе Эйерис по-прежнему сидел бы на Железном троне, а наш лживый брат горел бы в адском пекле.
      - Я спускался к Штормовому Пределу, чтобы снять осаду, - сказал ему Нед. Там лорды Тирелл и Редвин сложили знамена, а все их рыцари преклонили колена в знак верности. Я был уверен, что вы окажетесь среди них.
      - Мы ни перед кем не склонимся, - проговорил сир Эртур Дейл.
      - Сир Уиллем Дарри бежал на Драконий Камень с вашей королевой и принцем Виаерисом. Я думал, что вы будете сопровождать их.
      - Сир Уиллем человек добрый и верный, - заметил сир Освелл.
      - Но он не принадлежит к числу гвардейцев, - возразил сир Герольд. Королевская гвардия никогда не бежит.
      - Ни прежде, ни теперь, - подтвердил сир Эртур, надевая шлем.
      - Мы дали обет, - пояснил старый сир Герольд. Призраки зашевелились возле Неда с призрачными мечами в руках. Их было семеро против троих.
      - Ну а теперь начнем, - сказал сир Эртур Дейл, Меч Зари. Он извлек Рассвет и взялся за рукоять обеими руками. Бледный, как молочное стекло, клинок горел живым светом.
      - Нет, - ответил Нед со скорбью в голосе. - Теперь и закончим. - И тогда он услышал за собой крик Лианны:
      - Эддард!
      Ветер бросил на кровавое небо тучу лепестков розы, синих, как глаза смерти.
      - Лорд Эддард, - вновь прокричала Лианна.
      - Обещаю, - прошептал он. - Лиа, я обещаю...
      - Лорд Эддард! - позвал мужской голос из тьмы. Со стоном Эддард Старк открыл глаза, лунный свет вливался сквозь высокие окна башни Десницы.
      - Лорд Эддард? - Над постелью склонилась тень.
      - Как... как долго? - Простыни сбились, нога в лубке, в боку пульсирует боль.
      - Шесть дней и семь ночей. - Голос принадлежал Вейону Пулю. Стюард поднес чашу к губам Неда. - Выпейте, милорд.
      - Что?..
      - Чистая вода. Мейстер Пицель сказал, что вам захочется пить.
      Нед глотнул. Сухие губы потрескались. Вода оказалась сладкой, как мед.
      - Король оставил приказ, - проговорил Вейон Пуль, когда чаша опустела. Он желает поговорить с вами, милорд.
      - Завтра, - сказал Нед. - Когда я окрепну. Он не мог сейчас встретить бывшего друга лицом к лицу, сон лишил его сил, сделал слабым, как котенка.
      - Милорд, - проговорил Пуль, - король приказал прислать вас к нему, как только вы откроете глаза. - Стюард торопливо принялся зажигать свечи.
      Нед громко ругнулся. Роберт никогда не был известен Своим терпением.
      - Передай королю, что я слишком слаб, чтобы явиться к нему. Если он хочет переговорить со мной, я буду рад принять его у себя. Надеюсь, ты найдешь его в глубоком сне. И позови... - Нед уже собрался назвать Джори, когда вспомнил. Позови капитана моей стражи.
      Элин вступил в опочивальню через мгновение после того, как стюард откланялся.
      - Милорд!
      - Пуль утверждает, что прошло шесть дней, - сказал Нед. - Я должен знать положение дел.
      - Цареубийца бежал из города, - доложил Элин. - Говорят, что он направился на Бобровый утес к своему отцу. Повесть о том, как леди Кейтилин захватила Беса, у всех на устах. Я выставил дополнительную стражу, если вы не против.
      - Не против, - заверил его Нед. - Как дочери?
      - Они посещали вас каждый день, милорд. Санса тихо молится, но Арья... он помедлил, - не произнесла ни слова после того, как вас принесли сюда. Такая свирепая кроха. Я никогда не видел подобной ярости в девочке.
      - Что бы ни случилось, - проговорил Нед, - я хочу, чтобы дочери мои были в безопасности. Боюсь, что это только начало.
      - С ними не случится плохого, лорд Эддард, - заверил Элин. - Пока я жив.
      - А Джори и все остальные...
      - Я передал останки Молчаливым Сестрам, чтобы их отослали на север, в Винтерфелл. Джори хотел бы лежать возле своего деда...
      ...Возле деда, ведь отец Джори был похоронен далеко на юге. Мартин Кассель погиб вместе с остальными. Тогда Нед велел разрушить башню и сложить из ее кровавых камней восемь кэрнов на гребне. Говорили, что Рейегар называл это место Башней Счастья, но у Неда с ней были связаны горькие воспоминания. Да, их было семеро против троих, но лишь двое смогли покинуть это место; сам Эддард Старк и маленький житель озера Хоуленд Рид. Эддард не усматривал доброго предзнаменования в том, что сон этот приснился ему именно сейчас, после столь многих лет.
      - Ты распорядился правильно, Элин, - проговорил Нед, увидев возвратившегося Вейона Пуля. Стюард поклонился.
      - Светлейший государь здесь, милорд, а вместе с ним и королева.
      Нед подвинулся выше, дернулся, когда ногу пронзила боль. Он не рассчитывал увидеть Серсею. Встреча эта не сулила добра.
      - Впусти их и оставь нас. Наши слова не должны выйти за пределы этих стен.
      Пуль молча вышел.
      Роберту хватило времени, чтобы облачиться в черный бархатный дублет с коронованным оленем Баратеонов, вышитым на груди золотой ниткой, и золотую мантию под плащом из светлых и темных квадратов. Рука короля держала бутыль вина, лицо его раскраснелось после выпивки. Серсея Ланнистер вошла следом, волосы ее украшала усыпанная самоцветами тиара.
      - Светлейший государь, - проговорил Нед, - прошу Прощения, ноя не могу подняться.
      - Ерунда, - отозвался король ворчливо. - Хочешь вина? Из Ибора. Хороший урожай. - Только немного, - сказал Нед. - Голова моя еще тяжела после макового молока.
      - Человек на вашем месте должен радоваться тому, что голова его вообще еще остается на плечах, - объявила королева.
      - Тихо, женщина! - отрезал Роберт. Он поднес Неду чашу вина. - Нога еще болит?
      - Немного, - отвечал Нед. Голова его пылала, но он не хотел признаваться в слабости перед королевой.
      - Пицель утверждает, что нога заживет. - Роберт нахмурился. - Как я понимаю, тебе известно, что сделала Кейтилин?
      - Так-то оно так. - Нед отпил вина. - Но моя леди-жена не виновна в своем поступке, светлейший государь. Она сделала это по моему распоряжению.
      - Я недоволен тобой, Нед, - буркнул Роберт.
      - По какому праву вы смеете прикасаться к моим родственникам? потребовала ответа Серсея. - Кем, по-вашему, вы являетесь?
      - Десницей короля, - ответил ей Нед с ледяной любезностью. - Иначе говоря, персоной, которую ваш лорд-муж обязал поддерживать в королевстве мир и выполнять королевское правосудие.
      - Вы были десницей, - начала Серсея, - но теперь...
      - Молчать! - взревел король. - Ты спросила его, и он ответил... - Серсея умолкла в холодном гневе, и Роберт повернулся к Неду: - Чтобы поддерживать в королевстве мир, ты говоришь? Так вот как ты поддерживаешь мир, Нед? Погибло семеро...
      - Восьмеро, - поправила королева. - Трегар умер сегодня утром от удара, полученного им от лорда Старка.- Похищение на Королевском тракте и пьяное побоище на моих улицах, - проговорил король. - Я этого не потерплю.
      - У Кейтилин были все причины, чтобы арестовать Беса...
      - Я сказал, что не потерплю этого! В пекло все причины. Ты прикажешь ей немедленно отпустить карлика и помиришься с Джейме.
      - Трое моих людей погибли на моих глазах, потому что Джейме Ланнистер пожелал наказать меня. Неужели я должен это забыть?
      - Мой брат не был причиной ссоры, - сказала королю Серсея. - Лорд Старк пьяным возвращался из борделя. Люди его напали на Джейме и его стражу - именно так, как жена его схватила Тириона на Королевском тракте.
      - Не верь этому, Роберт, ты знаешь меня, - проговорил Нед. - Спроси лорда Бейлиша, если сомневаешься. Он был там.
      - Я говорил с Мизинцем, - ответил Роберт. - Он сказал, что поехал за золотыми плащами до того, как началась схватка, но он признает, что вы возвращались из какого-то борделя.
      - Какого-то борделя? Разуй свои глаза, Роберт, я ездил туда посмотреть на твою дочь! Мать назвала ее Баррой, она похожа на твою первую девочку, которая родилась в Долине, когда мы были мальчишками. - Говоря эти слова, он глядел на королеву, лицо которой превратилось в застывшую маску, бледную и ничего не выражающую.
      Роберт покраснел.
      - Барра, - пророкотал он. - Решила сделать мне приятное, чертова баба. Я думал, что у нее больше ума.
      - Ей нет и пятнадцати, она уже шлюха, и ты считаешь, что она может быть разумной? - ответил, не веря себе, Нед. Нога его отчаянно разболелась, и трудно было сдержаться. - Дурочка любит тебя, Роберт.
      Король поглядел на Серсею.
      - Тема эта не подходит для ушей королевы.
      Светлейшей государыне не понравится все, что я могу сказать, - заметил Нед. - Мне передали, что Цареубийца бежал из города. Прикажи мне вернуть его и поставить перед Правосудием.
      Король задумчиво покрутил чашу с вином и пригубил.
      - Нет, - решил он. - С меня довольно. Джейме убил у тебя троих, ты у него пятерых. На этом и закончим.
      - Таково, значит, твое представление о справедливости? - вспыхнул Нед. - Я рад, что больше не являюсь твоим десницей.
      Королева поглядела на мужа:
      - Если бы какой-нибудь человек осмелился обратиться к Таргариену, как говорит с тобой этот...
      - Ты что, принимаешь меня за Эйериса? - прервал ее Роберт.
      - Я принимаю тебя за короля! Джейме и Тирион твои братья по законам брака и родственных связей. Старки изгнали одного из них и захватили другого. Человек этот бесчестит тебя каждым своим дыханием, и ты кротко стоишь здесь, спрашиваешь, болит ли его нога и не хочется ли ему вина?
      Роберт потемнел от гнева.
      - Сколько раз, женщина, должен я приказывать тебе попридержать язык?
      Лицо Серсеи изобразило все оттенки презрения.
      - Как же это нас перепутали боги? - сказала она. - По всем правилам, тебе следовало бы носить юбку, а мне броню.
      Багровый от гнева король ударил ее тыльной стороной ладони по щеке, Серсея споткнулась о стул и сильно ударилась, но не вскрикнула. Тонкие пальцы легли на щеку, бледная и гладкая кожа покраснела. На следующее утро синяк, это уж точно, зальет половину ее лица.
      - Буду носить его как знак чести, - объявила она.
      - Только носи в молчании, иначе я еще раз почту тебя, - посулил Роберт. Он кликнул гвардейцев.
      В комнате появился сир Меррин Трант, высокий и строгий в своей белой броне.- Королева устала. Проводите ее в опочивальню. - Не говоря ни слова, рыцарь помог Серсее подняться на ноги и вывел ее.
      Роберт потянулся к бутылке и вновь налил свою чашу.
      - Теперь видишь, что она со мной делает, Нед. - Король опустился в кресло, сжимая чашу с вином. - Любящая жена, мать моих детей. - Ярость оставила его, в глазах короля Нед теперь видел скорбь и даже испуг. - Мне не следовало бить ее. Это не... это не королевский поступок. - Он поглядел на руки, словно бы не вполне понимая, что они собой представляют. - Я всегда был силен... никто не мог выстоять передо мной. Никто. Но как бороться с тем, кого нельзя ударить? В смятении король потряс головой. - Рейегар... Рейегар победил, проклятие! Я убил его, Нед, я вонзил шип в его черный панцирь, в его черное сердце, и он умер у моих ног. Об этом поют песни. И все же он каким-то образом победил. Теперь он с Лианной, а мне досталась Серсея. - Он осушил чашу.
      - Светлейший государь, - сказал Нед, - мы должны переговорить...
      Роберт прижал пальцы к вискам.
      - Меня смертельно тошнит от разговоров. Утром я отправляюсь в Королевский лес на охоту. Все, что ты хочешь сказать, может подождать до моего возвращения.
      - Если боги будут милостивы, я не стану ждать твоего возвращения. Ты приказал мне возвращаться в Винтерфелл, помнишь?
      Роберт встал, ухватившись за одну из опор балдахина, чтобы устоять.
      - Боги редко бывают добры, Нед. Возьми свою вещь. - Из кармана в подкладке плаща он достал тяжелую застежку в форме руки и бросил на постель. - Хочешь ли ты этого или нет, но ты остаешься моей десницей, проклятый! Я запрещаю тебе уезжать.
      Нед взял серебряную застежку. Похоже, у него не оставалось выбора. Нога его пульсировала, он чувствовал себя беспомощным, как ребенок.
      - Наследница Таргариенов... Король застонал:
      - Седьмое пекло, не начинай сначала этот разговор. С этим покончено, я не желаю больше слышать об этом!
      - Почему ты хочешь, чтобы я был твоей десницей, если
      не желаешь слушать моих советов?
      - Почему? - Роберт расхохотался. - Хочу и все тут. Кому-то ведь надо править этим проклятым королевством! Бери знак своей власти, Нед. Он подобает тебе. Но если ты еще хоть раз бросишь его мне в лицо, клянусь, я сразу же приколю проклятую штуковину на плащ Джейме Ланнистера!
      КЕЙТИЛИН
      Восточный небосклон порозовел и позолотился, когда солнце поднялось над Долиной Арренов. Держась руками за тонкий резной камень, Кейтилин Старк стояла у окна и смотрела, как освещается небо. Мир внизу пробуждался: становился из черного индиговым, а потом зеленым, рассвет крался уже по полям и лесам. Бледный туман поднимался от Слез Алисы, окружая стекавший с плеча горы призрачный поток в его долгом падении вдоль обрыва Копья
      Гиганта; Кейтилин даже ощущала лицом слабое прикосновение влаги.
      Алиса Аррен увидела смерть своего мужа, братьев и всех своих детей, однако при жизни не пролила ни слезинки, посему после смерти боги велели ей не знать усталости, пока слезы ее не увлажнят черную землю Долины, в которую ушли люди, некогда любимые ею. Алиса умерла шесть тысяч лет назад, но до сих пор ни одна капля потока еще не достигла почвы Долины. Кейтилин попыталась представить, каким будет водопад ее собственных слез после смерти.
      - Рассказывайте остальное, - сказала она.
      - Цареубийца собирает войско у Бобрового утеса, -. ответил сир Родрик Кассель из комнаты позади нее. - Ваш брат пишет, что он послал гонцов на утес, потребовав, чтобы лорд Тайвин открыл свои намерения, но тот ему не ответил. Эдмар приказал лорду Венсу и лорду Пайперу охранять проход под Золотым Зубом. Он обещает вам, что не отдаст ни пяди земли дома Талли, не увлажнив ее кровью Ланнистеров. Кейтилин отвернулась от заполнившего окно рассвета. Краса его не слишком-то утешала. Как неприятно, что предстоящий им мерзкий день начинается такой красотой.
      - Эдмар посылал гонцов и дал обещание, - сказала она. - Но Эдмар не лорд Риверрана. Что слышно о моем лорде-отце?
      - Послание молчит о лорде Хостере, миледи. - Сир Родрик потянул себя за бакенбарды. Пока он оправлялся от своих ран, они отросли - белые словно снег и щетинистые;
      старый мастер над оружием стал наконец похож на себя самого.
      - Отец не поручил бы оборону Риверрана Эдмару, если бы не чувствовал себя очень плохо, - сказала она озабоченно. - Надо было разбудить меня сразу, как только прилетела эта птица.
      - Ваша леди-сестра посчитала, что вам лучше поспать, так сказал мейстер Колемон...
      - Меня надо было разбудить, - настаивала она.
      - Мейстер сказал, что ваша сестра намеревается поговорить с вами после поединка.
      - Значит, она все еще не отказалась от этого фарса? - скривилась Кейтилин. - Карлик сыграл на ней, как на волынке, а Лиза слишком глуха, чтобы слышать мелодию. Чем бы ни кончилось сегодняшнее утро, сир Родрик, нам пора ехать отсюда. Место мое в Винтерфелле - возле моих сыновей. Если у вас хватит сил сесть на коня, я попрошу Лизу, чтобы нам дали отряд, который проводит нас до Заячьего города. Оттуда мы можем кораблем отправиться домой.
      - Опять кораблем? - Сир Родрик буквально на глазах позеленел, однако сдержал дрожь в голосе. - Как прикажете, миледи.
      Старый рыцарь остался ждать возле ее двери, когда Кейтилин кликнула выделенных ей Лизой служанок. Надо бы переговорить с сестрой до поединка, быть может, она передумает, прикидывала Кейтилин одеваясь. Политика Лизы зависела от настроения, а настроение ее менялось ежечасно. Застенчивая девочка, которой сестра была в Риверране, превратилась в женщину, попеременно гордую, пугливую, жестокую, мечтательную, безрассудную, застенчивую, упрямую, тщеславную, то есть непостоянную и непредсказуемую.
      Когда ее подлый тюремщик приполз, чтобы рассказать о признании Тириона Ланнистера, Кейтилин просила Лизу принять карлика с глазу на глаз, но нет, ничто не могло изменить решения сестры, собравшейся блеснуть перед доброй половиной Долины. И теперь еще это...
      - Ланнистер - мой пленник, - раздраженно сказала Кейтилин сиру Родрику, когда они спускались по ступенькам башни и шли по холодным белым залам Орлиного Гнезда. На ней было простое серое платье с серебряным поясом. Следует напомнить об этом сестре!
      Из дверей палат Лизы вылетел ее дядя.
      - Идете на дурацкий праздник? - воскликнул сир Бринден. - Я бы посоветовал тебе вколотить капельку здравого смысла в сестрицу, если бы считал, что это возможно. Похоже, ты только расшибешь себе лоб...
      - Прилетела птица из Риверрана, - начала Кейтилин, - с письмом от Эдмара...
      - Я знаю, дитя. - Бринден нервно теребил застегивавшую плащ черную рыбу, которая была единственным украшением в его одежде. - Мне пришлось узнать об этом от мейстера Колемона. Я попросил у твоей сестры тысячу опытных людей, чтобы отправиться с ними в Риверран со всей возможной скоростью. И знаешь, что она мне ответила? "Долина не может выделить не только тысячи мечей, но даже одного, дядя! А ты - Рыцарь Ворот, твое место здесь". - Порыв детского смеха вырвался из открытой двери позади них, и Бринден мрачно глянул через плечо. Ну я и сказал ей, что она вполне может искать себе нового Рыцаря Ворот. Пусть я и Черная Рыба, но я пока еще Талли. И я отъезжаю в Риверран сегодня вечером.
      Кейтилин не могла скрыть удивления.
      - Один? Ты прекрасно знаешь, что одному человеку нечего делать на высокогорной дороге, а мы с сиром Родриком возвращаемся в Винтерфелл. Поедем вместе, дядя. Я дам тебе твою тысячу, Риверран не останется в одиночестве.
      Бринден подумал мгновение, потом резко кивнул.
      - Пусть будет, как ты говоришь. До дома далеко, но мне тем более хочется попасть туда. Я подожду вас внизу. - Он направился прочь, плащ развевался позади него.
      Кейтилин обменялась взглядом с сиром Родриком. Они направились в дверь на тонкий нервный детский смешок.
      Палаты Лизы выходили в небольшой сад, засаженный голубыми цветами, кружок земли и травы, со всех сторон окруженный высокими белыми башнями. Строители намеревались устроить здесь богорощу, но Орлиное Гнездо лежит на твердом камне, и, сколько бы ни носили земли из долины, чардрево так и не пустило здесь корни. Поэтому лорды Орлиного Гнезда засадили свободное место травой и расставили статуи посреди невысоких цветущих кустарников. Здесь два поединщика должны были рискнуть, отдав свои жизни и судьбу Тириона Ланнистера в руки богов.
      Лиза, только что нарядившаяся в молочный бархат, дополненный ниткой сапфиров и лунных камней на белой шее, собрала свой двор на террасе над местом сражения и сидела в окружении свиты: рыцарей, а также знатных и не столь уж знатных лордов. Многие среди них все еще надеялись на брак с ней - на ее ложе, на право править Долиной Арренов. Судя по наблюдениям Кейтилин за время пребывания в Орлином Гнезде, надежды их были тщетны.
      Для кресла Роберта соорудили деревянный помост, лорд Орлиного Гнезда хихикал и хлопал в ладоши, пока горбатый кукольник в сине-белой одежде заставлял двух деревянных рыцарей рубить и колоть друг друга. Были выставлены кувшины с густыми сливками и корзинки с черной смородиной, гости попивали сладкое, надушенное апельсином вино из чеканных серебряных чаш.
      - Дурацкий праздник, - сказал Бринден. На той стороне террасы Лиза весело смеялась какой-то шутке сира Хантера и накалывала ягоду из корзинки острием кинжала сира Лина Корбрея. Этих женихов Лиза поощряла более всего... по крайней мере сегодня. Кейтилин едва ли сумела бы сказать, который из двоих менее подходил ей.
      Изуродованный подагрой Хантер был даже старше Джона Аррена, судьба прокляла его тремя задиристыми сыновьями, один другого жаднее. Сир Лин проявлял безрассудство иначе; сухощавый и симпатичный наследник древнего, но обедневшего дома, он был тщеславен, опрометчив и вспыльчив... Кроме того, шептали, что интимные прелести женщин подозрительно мало волнуют его.
      Заметив Кейтилин, Лиза приветствовала ее сестринским объятием и влажным поцелуем в щеку.
      - Правда, очаровательное утро? Боги улыбаются нам! Отведай вина, милая сестрица. Лорд Хантер любезно прислал нам этот напиток из собственных погребов.
      - Спасибо тебе, Лиза, нет. Мы должны поговорить.
      - Потом, - обещала сестра, уже отворачиваясь от нее.
      - Сейчас, - проговорила Кейтилин более громким голосом, чем хотела. На голос ее уже оборачивались. - Лиза, ты не можешь позволить себе подобное безрассудство. Бес имеет цену, покуда он жив. Мертвым он годен только для ворон. Ну а если победит его рыцарь...
      - На это шансы невелики, миледи, - опередил ее лорд Хантер, прикоснувшись к плечу Кейтилин рукой в старческих пятнах. - Сир Вардис - крепкий боец. Он разделается с наемником.
      - Кто знает, милорд? - сказала Кейтилин. - Сомневаюсь. - Она видела Бронна на высокогорной дороге;
      наемник отнюдь не случайно уцелел в путешествии, когда остальные погибли. В бою он двигался словно пантера, а уродливый меч казался частью его руки.
      Женихи Лизы собирались поблизости, как пчелы вокруг цветка.
      - Ну, женщины слабо разбираются В подобных вещах, - уверил ее сир Мортон Уэйнвуд. - Сир Вардис - рыцарь, милая леди. А люди, подобные его противнику, в сердце своем всегда трусливы. Окруженные тысячью собратьев, они достаточно полезны в битве, но в поединках мужество оставляет их.
      - Значит, вы понимаете, что делаете, - сказала Кейтилин с любезностью, от которой во рту стало больно. - Чего мы добьемся смертью карлика? Или вы воображаете, что Джейме будет разбираться, судили его брата или нет, прежде чем сбросить с горы?
      - Обезглавьте его, - посоветовал сир Лин Корбрей. - Когда Цареубийца получит голову Беса, это послужит ему предостережением.
      Лиза нетерпеливо тряхнула длинными - до груди
      осенними волосами.
      - Лорд Роберт желает видеть, как он полетит, - ответила она, словно бы выложив самый убедительный аргумент. - А Бес пусть винит тогда только себя самого. Это он потребовал суда поединком.
      - Миледи Лиза не могла достойно отказать ему, даже если бы она захотела, многозначительно проговорил лорд Хантер.
      Игнорируя всех, Кейтилин обратилась лицом к сестре:
      - Напоминаю тебе, Тирион Ланнистер - мой пленник.
      - А я напоминаю тебе: этот карлик убил моего лорда-мужа! - Голос Лизы возвысился. - Он отравил десницу короля, оставил мое милое дитя без отца, и теперь я намереваюсь расплатиться с ним! - Крутнув юбками, Лиза зашагала по террасе. Сиры Лин, Мортен и прочие женихи прохладно откланялись и отправились следом за ней.
      - Значит, вы думаете, что это сделал он? - спросил сир Родрик негромко, когда они вновь остались одни. - Что Тирион убил лорда Джона? Бес отрицает это самым решительным образом...
      - Я полагаю, что лорда Аррена убили Ланнистеры, - ответила Кейтилин, - но кто сделал это - Тирион, сир Джейме, королева или все они вместе, - сказать не могу.
      Лиза называла Серсею в том письме, которое прислала в Винтерфелл, но теперь она казалась уверенной, что именно Тирион был убийцей... не потому ли, что карлик здесь, под рукой, а королева пребывала в безопасности за стенами Красного замка, в сотнях лиг к югу? Кейтилин едва ли не жалела о том, что не сожгла письмо своей сестры прежде, чем прочитать его.
      Сир Родрик потянул себя за бакенбарды.
      - Яд, не... Это действительно мог быть и карлик. Или Серсея. Ведь говорят же, что яд - оружие женщины. Прошу вашего прощения, миледи. Но чтобы Цареубийца... я не слишком-то симпатизирую ему, но он не из той породы. Он слишком любит вид крови на своем золотом мече. Яд ли это был, миледи?
      Кейтилин нахмурилась от смутной неловкости.
      - А как еще можно было сделать смерть похожей на естественную? - Позади нее лорд Роберт заверещал от восторга, когда один из марионеточных рыцарей разрубил другого напополам и из раны на террасу хлынул поток красных опилок. Кейтилин поглядела на племянника и вздохнула. - Мальчишка не знает никакой дисциплины. Он никогда не сделается крепким настолько, чтобы править, если только не забрать его от матери на какое-то время.
      - Его лорд-отец согласился бы с вами, - сказал голос возле ее локтя. Она обернулась и увидела мейстера Колемона с чашей вина в руке. - Он намеревался отослать мальчишку на Драконий Камень, как вы знаете... но я влез в ваш разговор. - Адамово яблоко задергалось на горле мейстера. - Боюсь, слишком увлекся чудесным вином лорда Хантера. Перспектива кровопролития смущает мои нервы.
      - Вы ошибаетесь, мейстер, - сказала Кейтилин. - Речь шла о Бобровом утесе, а не о Драконьем Камне, и к приготовлениям приступили после смерти десницы без согласия моей сестры.
      Голова мейстера, заканчивающая абсурдно длинную шею, дернулась, едва ли не превращая в марионетку его самого.
      - Нет, прошу вашего прощения, миледи, именно лорд Джон...
      Внизу громко ударил колокол, и высокие лорды, - а следом за ними и служанки, - оставив свои дела, двинулись к балюстраде. Внизу три стражника в небесно-синих плащах уже вывели вперед Тириона Ланнистера. Септон Орлиного Гнезда проводил его в центр сада к вырезанной из белого с прожилками мрамора статуе плачущей женщины, вне сомнения изображавшей Алису.
      - Скверный коротышка, - сказал лорд Роберт хихикая. - Мама, а можно я пущу его полетать? Я хочу увидеть, как он полетит.
      - Потом, мой милый, - посулила ему Лиза.
      - Сперва суд, - напомнил сир Лин Корбрей, - а потом казнь.
      Мгновение спустя оба противника появились на противоположных сторонах сада. Рыцаря сопровождали два молодых сквайра, наемника - мастер над оружием Орлиного
      Гнезда.
      Сир Вардис Иген был закован в сталь от головы до пят, на кольчуге тяжелая пластинчатая броня, под кольчугой - стеганый кафтан. Большие округлые сочленения, покрытые молочно-белой и голубой эмалью, под цвет луне и соколу дома Арренов, защищали уязвимые соединения руки и плеча. Юбка из жесткого металла прикрывала его тело ниже поясницы до середины бедра, прочный воротник охватывал горло, от висков шлема разбегались соколиные крылья, а забрало изображало острый металлический клюв с узкой прорезью для глаз.
      Брони был настолько легко вооружен, что казался почти нагим рядом с рыцарем. Наемник ограничился черной кольчужной рубахой на проваренной коже и круглым стальным шишаком с носовой стрелкой, шею сзади прикрывала кольчужная сетка. Высокие кожаные сапоги со стальными пластинами в известной мере защищали его ноги, диски черного железа были нашиты на пальцы перчаток. Тем не менее Кейтилин отметила, что наемник на половину ладони выше своего соперника и руки его длиннее... Кроме того, Бронн был на пятнадцать лет моложе сира Вардиса, насколько она могла судить.
      Обратившись лицом друг к другу, они преклонили колени в траве перед плачущей женщиной. Ланнистер стоял между ними. Септон достал из мягкой тряпочной сумки на поясе граненую хрустальную сферу. Он высоко поднял камень над головой, и радуги заплясали на лице Беса. Высоким торжественным напевом септон попросил богов воззреть долу и засвидетельствовать истину в душе этого человека; даровать ему жизнь и свободу, если он невиновен, в ином случае послать ему смерть. Голос его гремел меж стен.
      Когда последний отголосок его слов угас, септон опустил свой кристалл и заторопился прочь. Тирион повернулся и успел что-то шепнуть Бронну, прежде чем стражники увели его. Наемник, гоготнув, поднялся и смахнул травинку с колена.
      Лорд Аррен, владыка Орлиного Гнезда и Хранитель Долины, нетерпеливо закопошился на своем высоком престоле.
      - Хочу, чтобы они начали драться! - заканючил он. Сиру Вардису помог подняться один из его сквайров. Другой принес ему треугольный щит, едва ли не в четыре фута высотой, - тяжелое дерево, усыпанное железными нашлепками. Щит надели на его левую руку. Когда оружейных дел мастер Лизы предложил Бронну подобный щит, наемник сплюнул и отмахнулся. Трехдневная черная щетина закрывала его челюсти и щеки, но не брился он отнюдь не потому, что ему нечем было это сделать: лезвие его меча грозно светилось, как и подобает часами точившейся стали, к краю которой даже прикоснуться опасно.
      Сир Вардис протянул руку в кольчужной перчатке, а сквайр вложил в нее изящный обоюдоострый длинный меч. Клинок украшал тонкий серебряный узор, изображавший горное небо. Рукоять была украшена соколиной головой, поперечина изображала крылья.
      - Этот меч выковали для Джона в Королевской Гавани, - горделиво сказала Лиза своим гостям, наблюдая за пробным замахом сира Вардиса. - Он всегда брал его, садясь на Железный трон вместо короля Роберта. Правда, очаровательная вещь? Я подумала, что нашему чемпиону подобает отомстить за Джона его собственным клинком.
      Гравированное серебряное лезвие было, вне всяких сомнений, прекрасным, но Кейтилин показалось, что сир Вардис наверняка чувствовал бы себя увереннее со своим собственным мечом. Но тем не менее ничего не сказала, устав от бесполезных споров с сестрой.
      - Пусть они сойдутся! - крикнул лорд Роберт. Сир Вардис обратился лицом к лорду Орлиного Гнезда, салютуя, приподнял свой меч:
      - За Орлиное Гнездо и Долину! Окруженный стражей Тирион Ланнистер сидел на балконе по другую сторону сада. Брони повернулся к нему с небрежным салютом.
      - Они ждут твоего приказа, - сказала леди Лиза своему благородному сыну.
      - Бейтесь! - завизжал мальчишка, дрожащими руками впиваясь в поручни кресла. Сир Вардис с усилием поднял тяжелый щит. Брони повернулся к нему. Мечи столкнулись раз и другой, пробуя оборону. Наемник отступил на шаг. Рыцарь последовал за ним, выставив перед собой щит. Он попытался ударить, но Брони вовремя отскочил, и серебряный клинок рассек только воздух. Бронн вильнул вправо. Сир Вардис повернулся, отгораживаясь щитом, и шагнул вперед, осторожно ставя ноги на неровную землю. Наемник отступал, слабая улыбка играла на его губах. Сир Вардис атаковал рубящим ударом, но Брони еще раз отступил, легко вскочив на невысокий, поросший мхом камень. Теперь наемник забирал налево, подальше от щита, к незащищенному боку рыцаря. Сир Вардис попытался подрубить его ноги, но не сумел дотянуться. Брони отскочил еще дальше. Сир Вардис снова повернулся.
      - Этот лишен доблести, - объявил лорд Хантер.
      Остановись и прими бой, трус! - К нему присоединились сочувствующие голоса.
      Кейтилин поглядела на сира Родрика. Ее мастер над оружием коротко кивнул:
      - Наемник добивается, чтобы сир Вардис преследовал его. Вес панциря и щита утомит даже самого сильного мужчину!
      Она едва не каждый день видела, как упражняются мужчины в фехтовании, в свое время посетила с полсотни турниров, но здесь все выглядело как-то иначе и жутче: в этой пляске один ошибочный шаг сулил смерть. И вдруг вспомнила другой поединок - столь же ясно, как если бы он состоялся вчера.
      ...Они встретились в нижнем дворе Риверрана. Увидев, что на Петире только шлем, нагрудник и кольчуга, Брандон тут же расстался с большей частью своего вооружения. Петир попросил у нее какой-нибудь знак симпатии, чтобы повязать его, но она отказала: лорд-отец обещал ее руку Брандону Старку, ему она и подарила свой бледно-голубой шарф, на котором вышила прыгающую форель Риверрана. Передавая жениху кусочек ткани, она попросила его:
      - Петир - просто глупый мальчишка, но я люблю его как брата. Мне будет горько, если он умрет.
      Жених посмотрел на нее холодными серыми старковскими глазами и обещал пощадить мальчишку, который любил ее.
      Та схватка окончилась, не успев начаться. Брандон был уже взрослым мужчиной, и он погнал Мизинца по двору, а потом по причальной лестнице, осыпая его дождем ударов на каждом шагу; наконец, покрытый кровью от дюжины неглубоких порезов, мальчишка начал шататься.
      - Сдавайся, - то и дело требовал Брандон, но Петир только угрюмо тряс головой и продолжал наскоки.
      Когда река омыла их сапоги, Брандон сумел закончить схватку жестоким обратным ударом, прорезавшим кольчугу, кожу и мягкий бок Петира ниже ребер; Кейтилин даже не усомнилась в том, что рана была смертельной. Падая, Петир поглядел на нее, пробормотал "Кет", и алая кровь хлынула между его облаченными в перчатку пальцами. Ей казалось, что она забыла об этом...
      Это было так давно. Столько времени прошло до того дня, когда ее доставили к нему в Королевскую Гавань!
      Через две недели Мизинец набрался сил, чтобы сесть в носилки и оставить Риверран. Лорд-отец запретил Кейтилин посещать раненого приятеля в башне, где он лежал в постели. Лиза помогала мейстеру ухаживать за Петиром; она была в те дни застенчивей и мягче. Заглядывал к нему и Эдмар, но Петир не захотел видеть его. Брат ее принимал участие в поединке в качестве сквайра Брандона, и Мизинец этого ему не простил. Когда он достаточно окреп, лорд Талли немедленно отослал своего воспитанника на Персты в закрытых носилках, чтобы тот закончил свое лечение на родной, продутой всеми ветрами скале.
      Звон стали вернул Кейтилин к настоящему. Сир Вардис наступал на Бронна, подавляя его весом, щитом и мечом. Наемник отступал назад, отбивая каждый удар; легко переступая через камни и корни, он не отводил глаз от соперника. Он был быстрее, как уже заметила Кейтилин. Серебряный меч рыцаря ни разу не прикоснулся к Бронну, успевшему уже наделать щербин своим уродливым серым клинком на оплечье сира Вардиса.
      Короткий поток ударов иссяк так же неожиданно, как и начался: Бронн скользнул в сторону и остановился за статуей плачущей женщины. Сир Вардис ударил в ту сторону, где остановился наемник, и выбил искру из беломраморного бедра Алисы.
      - Они сражаются не по правилам, мама, - пожаловался лорд Орлиного Гнезда. - Я хочу, чтобы они дрались.
      - Подожди, мое милое дитя, - утешила его мать. - Наемник не может бегать целый день.
      Кое-кто из лордов, находившихся на террасе, уже обменивался сухими шутками и наполнял свои чаши, но разноцветные глаза Тириона Ланнистера следили за боевой пляской с противоположной стороны сада, как за самым важным событием на земле.
      Брони, жестокий и быстрый, вынырнул из-за статуи и направил двуручный меч в незащищенный правый бок рыцаря. Сир Вардис парировал, но неудачно, и меч наемника ударил ему в голову. Звякнул металл, и соколиное крыло, хрустнув, отломилось. Чтобы прийти в себя, сир Вардис отступил назад и поднял щит. Полетели щепки: меч Бронна ударил в дубовую стену. Наемник снова шагнул налево, подальше от щита, и угодил сиру Вардису поперек живота;
      острый как бритва клинок оставил на броне яркий след.
      Сир Вардис шагнул вперед, вложив весь свой вес в серебряный клинок. Брони отбил удар в сторону и пляшущим движением уклонился. Рыцарь ударился об изваяние плачущей женщины, пошатнувшееся на своем постаменте. Ошеломленный, он отступил и принялся вертеть головой, разыскивая противника. Узкая прорезь в шлеме сужала поле зрения.
      - Позади тебя, сир! - вскричал лорд Хантер, но слишком поздно. Бронн обеими руками обрушил свой меч на локоть правой руки сира Вардиса. Защищавший сустав , тонкий вздутый металл треснул. Рыцарь охнул, поворачиваясь и поднимая оружие. На этот раз Брони остался на месте. Мечи запорхали среди белых башен Гнезда, наполняя стальной песней сад.
      - Сир Вардис ранен, - сказал сир Родрик серьезным голосом.
      Кейтилин не нуждалась в подобных пояснениях. Глаза верно служили ей, она видела яркую струйку крови, спускавшуюся по руке рыцаря. Каждое новое движение получалось чуть более медленным, не таким размашистым. Сир Вардис повернулся боком к врагу, пытаясь закрыться щитом, но Брони скользнул вокруг него, быстрый как кошка. Наемник, казалось, обрел новую силу. Теперь его удары оставляли на панцире рыцаря глубокие отметины. Свежие зарубки блестели на броне сира Вардиса на правом бедре, на клювастом шлеме, пересекались на нагрудной пластине, особо длинная осталась на воротнике. Налокотник с луной и соколом на правой руке сира Вардиса разлетелся на две половинки, одна из них повисла на завязках. Все слышали его трудное дыхание, воздух со свистом вырывался через забрало.
      Даже ослепленные надменностью рыцари Долины понимали, что происходит внизу, но только не ее сестра.
      - Довольно, сир Вардис! - свысока воскликнула Лиза. - Кончайте с ним, мой ребенок устал!
      Надо сказать, что сир Вардис Иген был верен своей госпоже до последнего мгновения. Только что он отступил назад, прячась за искалеченным щитом, но вдруг все переменилось. Внезапный бычий бросок заставил Бронна потерять равновесие. Сир Вардис столкнулся с ним и ударил краем щита в лицо наемника. Бронн едва-едва не упал, он отшатнулся назад, споткнулся о камень и ухватился за плачущую женщину, чтобы удержаться на ногах. Отбросив щит, сир Вардис бросился вперед, обеими руками занеся меч. Правая рука его от локтя до пальцев была покрыта кровью, и отчаянный удар раскроил бы Бронна от шеи до пупа... если бы только наемник оставался на месте.
      Но Брони вновь отступил. И прекрасный гравированный серебряный меч Джона Аррена, отскочив от мраморного локтя плачущей женщины, отломился на треть длины от вершины клинка. Брони оперся плечом о спину статуи. Изношенное ветром и непогодой изваяние Алисы Аррен пошатнулось и упало с великим грохотом, придавив собой сира Вардиса Игена.
      Бронн мгновенно оказался возле него, отбросив остатки оплечья в сторону, чтобы открыть слабое место между рукой и нагрудной пластиной. Сир Вардис лежал на боку, придавленный разбитым торсом статуи. Кейтилин услыхала стон рыцаря, когда наемник обеими руками вогнал клинок, надавив всем своим весом, между рукой и ребрами... Сир Вардис Иген содрогнулся и затих.
      Молчание легло на Орлиное Гнездо. Бронн стянул свой шишак и бросил его на траву. Принявшие удар щита губы его были разбиты и окровавлены, черные как уголь волосы промочил пот. Наемник выплюнул выбитый зуб.
      - Все кончилось, мама? - проговорил лорд Орлиного
      Гнезда. Нет, хотела сказать Кейтилин, все только началось.
      - Да, - мрачно ответила Лиза голосом столь же холодным и мертвым, как капитан ее гвардии.
      - Значит, я могу выбросить коротышку? На противоположной стороне сада Тирион Ланнистер
      поднялся на ноги.
      - Какого-нибудь другого коротышку, только не этого, - произнес он в полной тишине. - Этот коротышка намеревается спуститься вниз своим ходом. Спасибо вам большое.
      - Вы полагаете... - начала Лиза.
      - Я полагаю, что дом Арренов помнит свой девиз, - продолжал Бес. "Высокий как честь"!
      - А ты обещала, что я брошу его полетать, - завопил лорд Орлиного Гнезда, начиная трястись. Лицо леди Лизы раскраснелось от ярости.
      - Боги сочли угодным объявить его невиновным, дитя. У нас не остается другого выхода, как освободить карлика.
      Она возвысила голос. - Стража! Возьмите милорда Ланнистера и его наемника и заберите их отсюда, чтобы я больше не видела ни того, ни другого. Отправьте их к Кровавым воротам, выставите на дорогу. Проверьте, чтобы они получили коней и припасы - так, чтобы хватило до Трезубца, и все свои вещи и оружие. На высокогорной дороге без оружия не обойдешься.
      - На высокогорной дороге, - повторил Тирион Ланнистер.
      Лиза позволила себе чуть улыбнуться. Своего рода смертный приговор, поняла Кейтилин. Тирион Ланнистер должен понимать это. Тем не менее карлик почтил леди Аррен насмешливым поклоном.
      - Как вам угодно, миледи, - проговорил он. - Дорога как будто знакомая.
      ДЖОН
      Вы столь же безнадежны, как и все мальчишки, с которыми мне приходилось иметь дело, - объявил сир Аллисер Торне, собрав их во дворе. - Ваши руки годятся только для навозных лопат, а не для мечей, и если бы это зависело только от меня, все вы пасли бы свиней. Но прошлой ночью мне передали, что Гуерен ведет по Королевскому тракту пятерых новых ребят. Быть может, за одного или двоих можно будет дать горшок мочи. Чтобы освободить для них место, я решил передать восьмерых из вас на усмотрение лорда-командующего. Он назвал прозвища одно за другим:
      - Жаба, Каменная Голова, Зубр, Дубовник, Прыщ, Обезьяна, сир Лунатик. Напоследок он поглядел на
      Джона и объявил: - И Бастард.
      Пип с восторженным возгласом подбросил меч в воздух. Сир Аллисер припечатал его к месту взглядом рептилии.
      - В Ночном Дозоре вас будут звать мужчинами, но вы будете еще большими дураками, чем ярмарочная мартышка, если поверите в это. Вы так и остались мальчишками, зелеными, пахнущими летом, и когда придет зима, будете дохнуть как мухи! - С этим сир Аллисер Торне
      и оставил их.
      Остальные собрались вокруг названных восьмерых, со смехом, ругательствами и поздравлениями. Халдер хлопнул Жабу по мягкому месту плоской частью меча и воскликнул:
      - Жаба из Ночного Дозора!
      Крикнув, что Черному Брату положен конь, Пип вспрыгнул на плечи Гренна; они повалились на землю и принялись бороться. Дарион бросился внутрь арсенала и вернулся с бурдюком кислого красного. Ухмыляясь как дураки, они передавали вино из рук в руки, и тут Джон заметил Сэмвела Тарли, стоявшего в одиночестве под голым мертвым деревом в уголке двора. Джон предложил ему бурдюк.
      - Глотни вина? Сэм тряхнул головой:
      - Нет, спасибо тебе, Джон.
      - С тобой все в порядке?
      - Очень даже, - солгал толстый парень. - Я так рад за тебя! - Круглое лицо задрожало, и он выдавил улыбку. - Когда-нибудь ты станешь первым разведчиком, каким был твой дядя.
      - Как мой дядя, -. поправил Джон. Он никак не мог смириться со смертью Бенджена Старка. Прежде чем он успел сказать что-то еще, Халдер воскликнул:
      - Эй, неужели ты собираешься выпить все в одиночку? - Пип выхватил вино и со смехом ускакал в сторону. Гренн схватил его за руку, Пип чуть нажал бурдюк, и тонкая красная струйка брызнула в лицо Джона. Халдер запротестовал против подобной траты доброго напитка. Джон смахнул с лица капли вина. Тем временем Маткар и Джерин взобрались на Стену и принялись забрасывать всех снежками.
      К тому времени, когда он вырвался на свободу со снегом в волосах и пятнами вина на куртке, Сэмвел Тарли уже исчез.
      В тот вечер ради праздника Трехпалый Хоб приготовил ребятам особый обед. Когда Джон появился в общем зале, лорд-стюард провел его к скамье возле очага. Старшие хлопали его по руке. Восьмерка будущих братьев пировала сегодня над седлом ягненка, запеченного с чесноком и травами, посыпанного мятой и обложенного плавающей в масле мягкой желтой репкой.
      - С собственного стола лорда-командующего, - объяснил Боуэн Марш.
      Еще был салат из шпината, цыплячьего гороха и зеленой турнепки и чаша замороженной черники со сладкими сливками.
      - Как вы думаете, оставят нас вместе? - принялся гадать Пип, когда они блаженствовали от сытости. Жаба скривился:
      - Надеюсь, что нет. Меня уже тошнит от вида твоих ушей.
      - Ого, - проговорил Пип. - Послушайте, ворона обзывает ворона черным! Ты, конечно же, будешь разведчиком, Жаба. Тебя выставят из замка подальше - как только возможно, - и когда явится Манс-налетчик, тебе останется просто поднять забрало; увидев твою рожу, одичалые в страхе убегут.
      Расхохотались все, кроме Гренна:
      - Надеюсь, что я уже стал разведчиком!
      - И ты, и все остальные, - сказал Маткар. Всякий, кто носил черное, поднимался на Стену; всякий обязан был взять сталь, обороняя ее, однако разведчики были истинным сердцем Ночного Дозора. Это они осмелились выезжать за Стену, прочесывать Зачарованный лес и ледяные горные высоты к западу от Сумеречной башни, выискивая одичалых, гигантов и чудовищных снежных медведей.
      - Не все, - сказал Халдер. - Я хочу в строители. Что будут делать разведчики, если Стена обрушится?
      Орден строителей поставлял каменщиков и плотников, занимавшихся починкой крепостей и башен, горняков, копавших тоннели и бивших камень для дорог и троп, лесничих, срубавших новую поросль там, где лес слишком близко подступал к Стене. Прежде они, как говорили, вырубали огромные ледяные блоки из замерзших озер в недрах Зачарованного леса и волокли их на санках на юг к Стене, чтобы сделать ее выше. Но те дни закончились не один век назад; теперь Черные Братья могли только проехать по Стене от Восточного Дозора до Сумеречной башни, выискивая трещины и проталины и при необходимости ремонтируя их.
      - Старый медведь не дурак, - рассудил Дарион. - Ты, конечно, будешь строителем, а Джон разведчиком. Он среди нас лучший фехтовальщик и наездник, а дядя его был первым разведчиком, прежде чем... - Голос его неловко умолк, когда он понял, чту собирался сказать.
      - Бенджен Старк по-прежнему остается первым разведчиком, - ответил ему Джон Сноу, поигрывая чашей черники. Все прочие пусть отказываются от надежд на возвращение его дяди, но он подождет. Джон отодвинул ягоды, почти не прикоснувшись к ним, и поднялся со скамьи.
      - Ты что, не хочешь их есть? - спросил Жаба.
      - Они твои. - Джон едва попробовал парадные блюда Хоба. - Ничего в глотку не лезет! - Взяв плащ с крюка возле стены, он направился наружу.
      Пип увязался за ним.
      - Джон, что случилось?
      - Сэм, - признался тот. - Его не было сегодня за столом.
      - Да, он не из тех, кто пропускает еду, - сказал Пип задумчиво. - Ты думаешь, он заболел?
      - Он испугался, ведь мы оставляем его. - Джон вспомнил день, когда оставил Винтерфелл, горькую сладость прощания, изувеченного Брана в постели, Робба с припорошенными снегом волосами, Арью, получившую в подарок Иглу и осыпавшую его поцелуями. - Когда мы произнесем слова, у каждого из нас появятся обязанности. Кого-то из нас могут отослать в Восточный Дозор, кого-то в Сумеречную башню. Сэм останется учиться в обществе Раста, Куджера и новых ребят, которые едут по Королевскому тракту. Одни лишь боги знают, что они собой представляют, но можно не сомневаться: сир Аллисер выставит их против Сэма при первой же возможности.
      Пип скривился.
      - Ты сделал все, что мог.
      - Все, что мог, но этого мало, - сказал Джон. Глубокое беспокойство охватило его, когда он возвращался в башню Хардина за Призраком. Лютоволк направился вместе с ним в конюшню. Когда они вошли, кони попугливее начали брыкаться в стойлах и закладывать уши. Джон заседлал свою кобылу, поднялся в седло и выехал из Черного замка на юг - в лунную ночь. Призрак несся впереди него, он словно летел над землей и исчез в мановение ока. Джон отпустил его: волку нужно охотиться.
      У него не было никаких особых намерений. Он просто хотел проехаться. Некоторое время Джон следовал вдоль ручья, прислушиваясь к ледяному треньканью воды на камнях, потом взял через поля к Королевскому тракту. Дорога простиралась перед ним - узкая, каменистая, заросшая высокой травой - и ничего, собственно, не сулила, однако вид ее наполнил душу Джона Сноу странным волнением. На другом конце дороги лежал Винтерфелл, а за ним Риверран, Королевская Гавань, Орлиное Гнездо и другие края: Бобровый утес. Остров Ликов, Красные горы Дорна, сотня островов Браавос посреди моря и курящиеся руины древней Валирии. И ничего этого Джон никогда не увидит. Мир остался на одном конце ночной дороги, а он стоял в другом ее конце.
      Как только он принесет присягу. Стена навсегда сделается его домом - пока он не состарится, не сделается таким, как мейстер Эйемон.
      - Я еще не присягнул, - пробормотал Джон. Он не был разбойником, обязанным принять черное в качестве расплаты за свои преступления. Он пришел сюда по собственному желанию и пока может по своему же желанию и уехать... Роковые слова еще не произнесены. Достаточно было только поехать вперед, и он мог оставить Стену. Когда луна вновь обретет полноту, он уже окажется в Винтерфелле, около своих братьев.
      Около своих сводных братьев, напомнил ему внутренний голос. И рядом с леди Старк, которая вовсе не будет рада ему. Для него нет места в Винтерфелле, как нет места и в Королевской Гавани. Даже собственная мать не нашла для него места в своей жизни. Мысль о ней повергла его в скорбь. Он попытался представить, кем она могла быть, на кого похожа и почему отец оставил ее. Наверное, потому, что она была шлюхой или осквернительницей семейного ложа, дурак! Существом темным и бесчестным, иначе почему лорд Эддард стыдился упоминать ее имя?
      Джон Сноу отвернулся от Королевского тракта и поглядел назад. Огни Черного замка скрывала горка, но Стена оставалась на месте - бледная под луной, огромная и холодная, протянувшаяся от горизонта до горизонта.
      Он развернул коня и направился домой.
      Призрак вернулся, как только Джон поднялся на гребень и заметил свет ламп в башне лорда-командующего. С влажной от крови мордой лютоволк пристроился возле его коня. Возвращаясь назад, Джон вновь подумал о Сэмвеле Тарли. И въезжая в конюшню, уже знал, что надо делать.
      Комнаты мейстера Эйемона располагались в крепком деревянном доме при грачевнике. Достаточно старый и дряхлый мейстер делил свои покои с двумя молодыми слугами, которые помогали ему при исполнении обязанностей. Братья пошучивали, что мейстеру подсунули двух самых больших уродов во всем Ночном Дозоре, поскольку по слепоте он не мог видеть их лиц. Лысый коротышка Клидас был начисто лишен подбородка, маленькие розовые глазки напоминали кротовьи. У Четта на шее выросла шишка величиной с голубиное яйцо, лицо побагровело от свищей и нарывов. Наверное, поэтому он всегда казался сердитым.
      На стук открыл Четт.
      - Мне нужно переговорить с мейстером Эйемоном, - заявил Джон.
      - Мейстер уже в постели, и тебе тоже следует спать. Приходи завтра, быть может, он примет тебя. - Четт начал закрывать дверь.
      Джон вставил в щель ногу.
      - Мне нужно переговорить с ним немедленно. Утром будет слишком поздно. Четт нахмурился.
      - Мейстер не привык, чтобы его будили посреди ночи. Ты знаешь, какой он старый?
      - Он достаточно стар, чтобы обращаться с гостями более любезно, чем ты, сказал Джон. - Передай ему мои извинения. Я не стал бы прерывать его отдых, если бы дело не было спешным.
      - А если я откажусь?
      Нога Джона надежно перекрывала дверь.
      - Я буду стоять здесь всю ночь, если придется. Черный Брат с раздраженным бурчанием открыл дверь, впуская его.
      - Ступай в библиотеку, там есть дрова. Растопи очаг. Я не хочу, чтобы мейстер простудился из-за тебя!
      Когда Четт ввел мейстера Эйемона, Джон уже развел в очаге трескучий огонь. Старик был в ночной одежде, но горло его перехватывала цепь ордена. Мейстер не снимал ее даже на ночь.
      - Кресло возле огня - дело приятное, - сказал он, ощущая теплоту на лице. Когда мейстер уселся поудобнее, Четт прикрыл ноги старика мехом и отошел к двери.
      - Мне очень жаль, что пришлось разбудить вас, мейстер, - сказал Джон Сноу.
      - Ты не разбудил меня, - ответил мейстер Эйемон. - С возрастом я все меньше нуждаюсь во сне, а я достаточно стар. Нередко мои ночи заполняют собой призраки людей, ушедших пятьдесят лет назад, и я встречаю их, как будто мы и не расставались. Таинственный полуночный гость для меня приятное развлечение. Итак, говори мне, Джон Сноу, почему ты пришел ко мне в столь неподходящий час?
      - Попросить, чтобы Сэмвела Тарли освободили от учебы и посвятили в братья Ночного Дозора.
      - Это решает не мейстер Эйемон, - выскочил вперед Четт.
      - Наш лорд-командующий предоставил право обучать рекрутов сиру Аллисеру Торне, - ответил негромко мейстер. - Только он может сказать, когда парень будет готов к присяге, как ты, конечно, и сам знаешь. Почему же тогда ты обращаешься ко мне?
      - Лорд-командующий прислушивается к вашим советам, - улыбнулся ему Джон. А раненые и больные Ночного Дозора находятся в вашем распоряжении.
      - Разве Сэмвел Тарли ранен или болен?
      - Будет, - пообещал Джон, - если вы не поможете.
      Он рассказал ему все, даже то, как спустил Призрака на Раста. Мейстер Эйемон слушал безмолвно, слепые глаза были обращены к огню, но лицо Четта темнело с каждым словом.
      - Мы теперь не сможем помогать ему, и у Сэма не будет даже шанса, закончил Джон. - С мечом он безнадежен. Моя сестра Арья смогла бы разрубить его на части, а ей еще нет и десяти. Если сир Аллисер заставит его драться, Сэмвел скоро превратится в калеку или погибнет.
      Четт не мог более терпеть.
      - Я видел этого жирного мальчишку в общем зале, - сказал он. - Это свинья и безнадежный трус, если правда все то, что ты говоришь!
      - Быть может, ты и прав, - сказал мейстер Эйемон. - А скажи мне, Четт, как бы ты поступил с таким мальчишкой?
      - Предоставил бы его самому себе, - ответил прислужник. - Стена не место для слабых. Пусть учится, пока не будет готов, сколько бы лет на это ни потребовалось. Сир Аллисер или сделает из него мужчину, или убьет - если так захотят боги.
      - Это глупо, - сказал Джон. Он глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Помню, как однажды я спрашивал у мейстера Лювина, почему он носит цепь вокруг шеи...
      Мейстер Эйемон легко прикоснулся к собственной цепи, костлявый морщинистый палец погладил тяжелые металлические кольца.
      - Продолжай!
      - Лювин сказал мне, что оплечье мейстера делается в виде цепи, чтобы он не забывал о том, что дал присягу служить, - сказал Джон вспоминая. - Потом я спросил, почему все кольца делаются из разных металлов. Ведь серебряная цепь лучше смотрится с серым одеянием. Мейстер Лювин расхохотался. Мейстер кует свою цепь занятиями, - объяснил он мне. Различные металлы олицетворяют разные науки. Золото - знак знания денег и расчета, серебро - умения исцелять, железо - военного дела. Он сказал, что есть и другие истолкования, Наплечье должно напоминать мейстеру о стране, которой он служит, так ведь? Лорды - это золото, рыцари - сталь, но из двух звеньев цепь не скуешь, нужны серебро и железо, свинец и олово, медь и бронза и все остальные - то есть фермеры, кузнецы, торговцы и прочие люди. В цепи должны быть разные металлы, потому что стране нужны разные люди. Мейстер Эйемон улыбнулся:
      - И что же?
      - Ночному Дозору также нужны всякие люди. Зачем существуют разведчики, стюарды и строители? Лорд Рендилл не смог сделать из Сэма воина, и сир Аллисер тоже ничего не добьется. Из олова не выкуешь железный меч, сколько ни стучи молотом, но это не значит, что олово бесполезно. Почему бы Сэму не стать стюардом?
      Четт не выдержал и опять влез в разговор:
      - Я стюард. Неужели ты думаешь, что это легкое дело, подходящее для толстяков? Орден стюардов поддерживает жизнь Дозора. Мы охотимся, возделываем землю, ухаживаем за конями, доим коров, возим и колем дрова, готовим еду. Как ты думаешь, кто делает одежду? Кто привозит припасы с юга? Стюарды!
      Мейстер Эйемон ответил мягче:
      - Твой друг охотник?
      - Он ненавидит охоту, - пришлось признать Джону.
      - Умеет ли он возделывать поле? - спросил мейстер. - Сможет ли он править фургоном или плыть под парусом? Сумеет ли он забить корову?
      - Нет.
      Четт нахально захихикал:
      - Видел я, что случается с изнеженными лорденышами, когда они берутся за дело! Поставь его сбивать масло, так кровавые мозоли набьет. Дай колун, чтобы колоть дрова, так ногу себе отрубит!
      - Но я знаю, в чем. Сэм не уступит никому другому.
      - Говори, - приказал мейстер Эйемон. Джон с опаской глянул на побагровевшего Четта, стоявшего возле двери с сердитым лицом.
      - Он может помочь лично вам, --сказал он. - Он умеет считать, читать и писать. Я знаю, что Четт не умеет читать, а у Клидаса слабые глаза. Сэм прочел каждую книгу в библиотеке своего отца. Он ладит с воронами, животные любят его. Призрак сразу привязался к нему. Он умеет многое, если не считать военного дела. Ночному Дозору нужен каждый человек. Зачем же бесцельно убивать его, когда лучше приставить к делу!
      Мейстер Эйемон закрыл глаза. На короткое мгновение Джон было решил, что он уснул. Но наконец старик произнес:
      _ Мейстер Лювин хорошо выучил тебя, Джон Сноу. Твой ум, похоже, столь же ловок, как твой клинок.
      - Значит ли это...
      _ Это значит, что я обдумаю твои слова, - твердо сказал ему мейстер. - А теперь, похоже, я сумею уснуть. Четт, проводи нашего юного брата до двери!
      ТИРИОН
      Они укрылись в осиновой роще, неподалеку от высокогорной дороги. Тирион собирал хворост, пока кони пили из горного ручья. Он нагнулся, чтобы подобрать обломанную ветвь, и критически осмотрел ее.
      - А эта подойдет? Я не умею разводить огонь. Костром всегда занимался Моррек.
      - Костром? - спросил Бронн сплевывая. - Неужели ты настолько проголодался, чтобы хотеть себе смерти, карлик? Или здравый смысл распрощался с твоей головой? Дым костра немедленно привлечет сюда горцев со всей округи. А я, Ланнистер, намереваюсь пережить это путешествие.
      - И как ты надеешься сделать это? - спросил Тирион. Подхватив сухую ветвь рукой, он искал другие среди редкого подлеска. Натруженная в пути спина его ныла; выехали они с рассветом, когда сир Лин Корбрей с каменным лицом выставил их за Кровавые ворота и велел никогда не возвращаться в Долину.
      - У нас нет и шанса с боем пробиться назад, - сказал Брони. - Но двое проедут дальше, чем десятеро, и привлекут к себе меньше внимания. Чем меньше дней мы проведем в этих горах, тем более вероятно, что мы сумеем добраться до приречья. Скакать придется быстро и усердно. Будем путешествовать ночью, прятаться днем, избегать дороги, где только можно. Еще придется не шуметь и не зажигать костров.
      Тирион Ланнистер вздохнул:
      - Великолепный план, Брони. Делай как хочешь... однако прости, если я не стану задерживаться, чтобы похоронить тебя.
      - Ты решил пережить меня, карлик? - Наемник ухмыльнулся. Улыбка его зияла дырой там, где сир Вардис Иген краем щита выбил ему зуб.
      Тирион пожал плечами:
      - Если скакать усердно и быстро ночами, можно без особых хлопот свалиться с горы и разбить себе череп. Я лично предпочитаю передвигаться без спешки и ненужных усилий. Я знаю, как тебе нравится конина. Брони, но если наши лошади падут на этот раз, седлать придется уже сумеречных котов. Потом, горцы все равно заметят нас - что бы мы ни делали. Их глаза и сейчас смотрят в нашу сторону. - Тирион указал одетой в перчатку рукой в сторону высоких, продутых ветром утесов.
      Брони скривился:
      - Раз так, мы уже мертвецы, Ланнистер.
      - Ив таком случае я предпочитаю хотя бы умереть в уюте, - ответил Тирион. - Нам нужен костер. Ночи здесь холодны, и горячая пища согреет наши животы и поднимет дух. Как, по-твоему, может здесь найтись какая-нибудь дичь? Леди Лиза по доброте своей в изобилии снабдила нас соленой говядиной, твердым сыром и черствым хлебом, однако мне не хотелось бы сломать себе зуб в такой дали от ближайшего мейстера.
      - Я найду мясо. - Темные глаза Бронна с подозрением глянули на Тириона из-под водопада черных волос. - Я могу бросить тебя здесь, у этого дурацкого костра. И забрать твоего коня, чтобы у меня был запасной. Что ты будешь делать тогда, карлик?
      - Умру скорее всего. - Тирион нагнулся, чтобы подобрать еще одну палку.
      - И ты не считаешь, что так я и поступлю?
      - Ты бы сделал это прямо сейчас, если бы знал, что таким образом сохранишь себе жизнь. Вспомни, как. ты поторопился избавить от жизни своего друга Чигтена, когда тот получил стрелу в живот. - Запрокинув голову Чигтена назад, Бронн вогнал ему острие кинжала прямо под ухо, а потом объяснил Кейтилин Старк, что спутник его умер от раны.
      - Он был уже все равно что мертв, - отвечал Брони. - А стоны его могли бы навести на нас горцев. Чигтен сделал бы то же самое со мной... И он не был мне другом, просто нам случилось ехать рядом в одну сторону. Не ошибись, карлик. Я бился за тебя, но не испытываю к тебе любви.
      - Мне нужен был твой клинок, - ответил Тирион, бросая хворост на землю, а не любовь. Бронн ухмыльнулся:
      - Ты отважен, как наш брат наемник, даю слово. А
      как ты узнал, что я стану на твою сторону?
      - Узнал? - Тирион неловко опустился на коротких ногах, чтобы развести костер. - Я бросил кости. Там, в гостинице, вы с Чигтеном помогли захватить меня. Почему? Остальные считали, что обязаны совершить подобный поступок, этого требовала честь лордов, которым они служили, но что заставило вас присоединиться к ним? Ведь у вас не было лорда и обязанностей, вы не должны были угождать какой-то там чести. Зачем же связываться?
      Достав нож, Тирион принялся состругивать тонкие полоски коры с одной из ветвей, чтобы использовать в качестве растопки.
      - Зачем вообще наемники что-нибудь делают? Ради
      золота. Вы думали, что леди Кейтилин наградит вас за помощь, быть может, даже возьмет на службу. Этого хватит, надеюсь. У тебя есть кремень?
      Бронн запустил два пальца в кисет на поясе и достал кремень. Тирион поймал его в воздухе.
      - Благодарю, - сказал он. - Дело в том, что ты не был знаком со Старками. Лорд Эддард - человек гордый, достопочтенный и честный, а его леди-жена еще хуже. О, вне сомнения, она в конце концов отыскала бы для тебя монету-другую и вложила бы ее тебе в руку - вместе с вежливым словом и презрительным взглядом, но вы надеялись не на это. Старки желают видеть отвагу, верность и честь в тех людях, которых берут на службу. Ну а вы с Чиггеном, откровенно говоря, низменные подонки. - Тирион ударил кремнем о кинжал, пытаясь высечь огонь, но безуспешно.
      Брони фыркнул:
      - У тебя смелый язык, человечек. Однажды кто-нибудь захочет отрезать его и затолкать тебе в глотку.
      - Это мне все пророчат. - Тирион поглядел на наемника. - Разве я обидел тебя? Прошу прощения... Но ты же подонок, Брони, ошибки быть не может. Долг, честь, дружба... Что говорят тебе эти слова? Только не затрудняй себя, мы оба знаем ответ. И тем не менее ты не глуп. Когда мы добрались до Долины, леди Старк более не нуждалась в тебе... в отличие от меня... А Ланнистеры никогда не испытывали недостатка в золоте. Когда настал момент бросать кости, я рассчитывал на то, что у тебя хватит ума, чтобы понять, где лежит твоя выгода. К моему счастью, ты это понял. - Он вновь ударил камнем о сталь и снова без результата.
      - Дай-ка, - сказал Бронн, присаживаясь на корточки. - Я сделаю. - Он забрал кремень из рук Тириона и высек искру с первого удара. Кусок коры задымился.
      - Отличная работа, - сказал Тирион. - Пусть ты и Негодяй, однако человек необычайно полезный, а с мечом в руке почти не уступаешь моему брату Джейме. Чего ты хочешь, Брони? Золота? Земли? Женщин? Сохрани мою жизнь и ты получишь все это.
      Брони осторожно раздувал огонек, язычки пламени сразу вспрыгнули повыше.
      - А если ты погибнешь?
      - Ну, тогда меня хотя бы один человек оплачет от всего сердца, ухмыльнулся Тирион. - Золото-то кончится вместе со мной!
      Костер запылал. Брони поднялся, опуская кремень в кисет, и бросил Тириону кинжал.
      - Честная сделка, - сказал он. - Мой меч принадлежит тебе... Только не рассчитывай, что я буду преклонять колено и называть тебя милордом всякий раз, когда ты присаживаешься посрать. Я не умею быть чьим-либо прихвостнем.
      - И другое тоже, - отвечал Тирион. - Я ничуть не сомневаюсь, что ты предашь и меня, словно леди Старк, если усмотришь свою выгоду. Но если настанет день, когда ты почувствуешь желание продать меня, запомни, Брони: я могу дать столько же, сколько тебе предложат, даже больше. Мне нравится жить. А теперь, как ты думаешь, нельзя ли нам сообразить насчет ужина?
      - Позаботься о лошадях, - сказал Брони, извлекая длинный кинжал, который носил на бедре. И направился в лес.
      Через час кони были вычищены и накормлены, огонь весело потрескивал, и нога молодого козленка висела над костром, капая на уголья шипящим жиром.
      - Нам не хватает теперь только хорошего вина, чтобы залить нашего козленка, - проговорил Тирион.
      - А к вину бабы и дюжины спутников, - согласился Брони.
      Он сидел, скрестив ноги, возле костра, шлифуя край своего длинного меча точильным камнем. Шелестящий звук вселял в душу Тириона странную уверенность.
      - Скоро совсем стемнеет, - сказал наемник. - Я подежурю первую стражу... не знаю только, к добру это или нет. Может, будет лучше, если нас прирежут во сне.
      - Что ты! По-моему, они окажутся здесь задолго до того, как дойдет до сна. - Запах жареного мяса наполнил рот Тириона слюной.
      Бронн посмотрел на него через костер.
      - У тебя есть план, - сказал он ровным голосом, сквозь скрип камня по стали.
      - Назовем его надеждой, - сказал Тирион. - И еще раз бросим кости.
      - Поставив свои жизни в качестве заклада? Тирион пожал плечами:
      - А что еще у нас осталось?
      Склонившись над очагом, он отрезал себе тоненький ломтик мяса.
      - Ax, - вздохнул он, блаженно жуя. Жир побежал по его подбородку. - Мясо, пожалуй, жестковато, не помешали бы и какие-нибудь приправы, однако мне жаловаться не пристало: если бы мы остались в Орлином Гнезде, я бы плясал на краю обрыва, пытаясь выслужить вареный боб.
      - И все же ты дал тюремщику кошелек с золотом, - проговорил Бронн.
      - Ланнистеры всегда платят свои долги. ...Морд едва поверил своим глазам, когда Тирион бросил ему кожаную мошну. Глаза тюремщика округлились, как вареные яйца, когда, потянув за веревочку, он увидел внутри блеск золота.
      - Я приберег его для себя, - сказал Тирион с кривой улыбкой, - но тебе было обещано золото, вот оно.
      Денег было много больше, чем человек, подобный Морду, мог бы заработать, тираня узников целую жизнь.
      - Помни мои слова, я дал тебе только попробовать! Если тебе когда-нибудь надоест служить леди Аррен, приезжай на Бобровый утес, и я выплачу тебе остаток долга.
      Рассыпая золотые драконы, Морд упал на колени и пообещал, что поступит именно так.
      Брони извлек свой кинжал и снял мясо с очага. Он принялся срезать с кости толстые обугленные ломти, а тем временем Тирион смастерил из двух горбушек черствого хлеба нечто вроде тарелок.
      - А что ты сделаешь, если мы доберемся до реки? - спросил наемник, не отрываясь от дела.
      - О, начну со шлюхи, перины и бутылки вина. - Тирион протянул свою миску, и Брони наполнил ее мясом. - А потом отправлюсь на Бобровый утес или в Королевскую Гавань. У меня есть некоторые настоятельные вопросы в отношении некоего кинжала, на которые я бы хотел услышать ответ...
      Наемник пожевал и глотнул.
      - Значит, ты утверждаешь, что прав и нож не был твоим? Тирион тонко улыбнулся.
      - Разве я похож на лжеца?
      К тому времени, когда животы их наполнились, на небе высыпали звезды и полумесяц уже поднялся над горами. Тирион расстелил на земле шкуру сумеречного кота и растянулся, подложив под голову седло.
      - Наши друзья не спешат.
      - На их месте я бы опасался засады, - сказал Брони. - Зачем нам вести себя столь открыто, как не заманивать их в ловушку?
      Тирион кивнул:
      - Тогда можно и спеть, может, в ужасе разбегутся! - Он начал насвистывать.
      - Ты обезумел, карлик, - сказал Бронн, вычищая жир кинжалом из-под ногтей.
      - Где твоя любовь к музыке, Бронн?
      - Если тебе нужна музыка, заставил бы певца защищать тебя.
      Тирион ухмыльнулся:
      - Вот бы был видок! Хорошо бы посмотреть, как он отмахивался своей арфой от сира Вардиса! Тирион вновь засвистел.
      - Знаешь эту песню?
      - То и дело слышу в кабаках и борделях.
      - Мирийская. "Время моей любви". Сладкая и печальная, если понимаешь слова. Ее все пела девушка, с которой я в первый раз в своей жизни лег в постель, и я так и не смог забыть мелодию. - Тирион поглядел на небо. В чистой ночной прохладе над горами горели звезды, ясные и не знающие жалости, словно сама правда.
      - Я познакомился с ней похожей ночью, - неожиданно для себя начал рассказывать Тирион. - Мы с Джейме возвращались из Ланниспорта, когда услышали крик: она выбежала на дорогу, а двое мужчин преследовали ее по пятам и выкрикивали угрозы. Мой брат извлек меч и отправился следом за ними. А я остался защищать девицу. Она оказалась молоденькой, не больше чем на год старше меня, темноволосой, тонкой, с личиком, от которого растаяло бы и твое сердце, что уж говорить обо мне. Из простонародья, полуголодная, немытая... но очаровательная. Мужчины эти успели сорвать с нее почти все лохмотья, и пока Джейме гонял их по лесу, я накинул на нее плащ. Когда брат вернулся назад, я уже узнал ее имя и историю. Дочь мелкого землевладельца, она осиротела, когда отец умер от лихорадки по дороге в... да, в общем, в никуда.
      Джейме лез из шкуры, чтобы догнать этих мужчин. Разбойники нечасто осмеливаются нападать на путников возле Бобрового утеса, и он усмотрел в этом оскорбление. Девушка пережила слишком большой испуг и боялась идти одна, поэтому я предложил отвезти ее на ближайший постоялый двор, накормить и напоить. Брат тем временем отправился на Бобровый утес за помощью.
      Она оказалась настолько голодной, что я даже не поверил своим глазам. Мы съели двух цыплят, начали третьего и выпили за разговором целую бутылку вина. Мне было тогда только тринадцать, и, увы, вино ударило мне в голову. Дальше я помню только, как разделял с ней ложе. Не знаю, кто был застенчивей, я или она. Не знаю, где я отыскал тогда отвагу. Когда я лишил ее девственности, она заплакала, а потом поцеловала меня и спела эту песенку. И к утру я уже влюбился.
      - Ты? - В голосе Бронна звучало удивление.
      - Невероятно, правда ли? - Тирион снова начал насвистывать. - Более того, я женился на ней, - наконец признался он.
      - Ланнистер с Бобрового утеса взял в жены дочь мелкого землевладельца? спросил Брони. - И как тебе это удалось?
      - О, ты даже не знаешь, что может соорудить мальчишка с помощью лжи, пятидесяти сребреников и пьяного септона. Я не смел привести свою невесту домой на Бобровый утес и поэтому устроил ее в собственном домике, и две недели мы с ней играли в мужа и жену. Потом септон протрезвел и признался во всем моему лорду-отцу.
      Тирион удивился той грусти, которую он все еще ощущал даже по прошествии стольких лет. Наверное, он очень устал.
      - Тут и пришел конец моему браку. - Тирион сел и, моргая, уставился в огонь умирающего костра.
      - Он прогнал девчонку?
      - Отец поступил лучше, - отвечал Тирион. - Сперва он заставил моего брата сказать мне правду: видишь ли, девица была шлюхой. Джейме подстроил все приключение, дорогу, нападение разбойников и все прочее. Он решил, что мне пора познать женщину. Он заплатил девушке двойную плату, зная, что она будет у меня первой.
      - Потом, когда Джейме признался, лорд Тайвин, чтобы закрепить урок, приказал привести мою жену и отдал ее гвардейцам. Они расплатились с ней достаточно честно: по серебряку с человека, - много ли шлюх может потребовать такую плату? А меня заставил сесть в уголке казармы и смотреть; наконец она набрала столько серебряков, что монеты уже сыпались сквозь пальцы и катились по полу... - Дым ел глаза, и, откашлявшись, Тирион отвернулся от огня. - Лорд Тайвин заставил меня пойти последним, - сказал он спокойным голосом. - И дал мне золотую монету, потому что, как Ланнистер, я стоил большего.
      Некоторое время спустя он вновь услышал привычный шелест стали о камень: Бронн снова взялся за меч.
      - В тринадцать, или в тридцать, даже в три года я бы убил того человека, который обошелся бы со мной подобным образом.
      Тирион повернулся к нему лицом.
      - Однажды тебе, быть может, представится такая возможность. Запомни, что я сказал тебе: Ланнистеры всегда платят долги! Я попытаюсь уснуть. Разбуди меня, если смерть придет к нам. - Тирион зевнул.
      Он завернулся в шкуру и закрыл глаза. Каменистая почва была неудобным и холодным ложем, однако спустя некоторое время карлик уснул. Ему снилась небесная камера, только на этот раз тюремщиком был он сам и, встав во весь внушительный, как это иногда бывало у него во сне, рост, ремнем бил отца, подталкивая его к пропасти...
      - Тирион. - Зов Бронна прозвучал негромко и настоятельно.
      Тирион вскочил в мгновение ока. Костер уже прогорел до углей, и отовсюду на них наползали тени. Бронн припал на колено с мечом в одной руке и кинжалом в другой. Тирион тихо проговорил:
      - Подходите к очагу, ночь холодна. Увы, у нас нет вина, чтобы предложить вам, но мы будем рады поделиться козлятиной.
      Движения прекратились. Тирион заметил, как блеснул лунный свет на металле.
      - Наши горы, - отозвался голос из деревьев, гулкий, жесткий и недружелюбный. - Наша коза.
      - Ваша коза, - согласился Тирион. - Кто вы?
      - Когда вы встретитесь со своими богами, - проговорил другой голос, скажите им, что это Гунтер, сын Гурна, из рода Каменных Ворон отослал вас к ним. - Треснула ветка, и на свет выскочил худой мужчина в рогатом шлеме, вооруженный длинным ножом.
      - И Шагга, сын Дольфа, - послышался первый голос, глубокий и полный смертельной угрозы. Слева шевельнулся валун, встал и превратился в человека. Могучим, неторопливым и крепким казался он во всех своих шкурах, с дубиной в правой руке и топором в левой. Грохнув ими друг о друга, он шагнул вперед.
      Остальные голоса выкрикивали свои имена: Конн, Тор-рек, и Джаггот... Тирион забывал их, едва услышав; нападавших было по крайней мере десятеро. Некоторые держали мечи и ножи, другие были вооружены вилами, косами, деревянными копьями. Дождавшись, когда все назовутся, Тирион дал ответ:
      - А я Тирион, сын Тайвина, из клана Ланнистеров с Бобрового утеса. Мы охотно заплатим вам за козла, которого съели.
      - Что ты отдашь нам, Тирион, сын Тайвина? - спросил человек, назвавшийся Гунтером. Он казался их вожаком.
      - В моем кошельке найдется серебро, - ответил Тирион. - Эта кольчуга велика мне, но она будет впору Конну, и мой боевой топор более подобает для могучей длани Шагги, чем тот топор дровосека, который он сейчас держит.
      - Полумуж хочет заплатить нам нашей собственной монетой, - сказал Конн.
      - Конн говорит правду, - сказал Гунтер. - Твое серебро принадлежит нам, твои кони тоже. Твоя кольчуга, твой боевой топор и нож на твоем поясе тоже наши. У вас нет ничего, кроме жизней. Как ты хочешь умереть, Тирион, сын Тайвина?
      - Лежа в постели, напившись вина, ощущая на моей шишке рот девушки, и в возрасте восьмидесяти лет, - отвечал он.
      Громадный Шагга расхохотался первым и громче всех. Остальным было не так весело.
      - Конн, бери их коней, - приказал Гунтер. - Убей второго и забери коротышку. Пусть доит коз и смешит матерей. Брони вскочил на ноги:
      - Кто хочет умереть первым?
      - Нет! - резко сказал Тирион. - Гунтер, сын Гурна, выслушай меня. Мой дом богат и могуществен. И если Каменные Вороны проводят нас через горы, мой лорд-отец осыплет вас золотом.
      - Золото лорда с Низких земель ничего не стоит, как и обещания коротышки, - отвечал Гунтер.
      - Быть может, я и не дорос до мужчины, - сказал Тирион, - однако у меня хватает отваги встречаться лицом к лицу с моими врагами. А что делают Каменные Вороны, когда рыцари выезжают из Долины? Прячутся за скалами и дрожат от страха!
      Шагга гневно взревел и ударил дубиной о топор. Джаггот ткнул едва ли не в лицо Тириона обожженным в костре концом деревянного копья. Ланнистер постарался не вздрогнуть.
      - Неужели вы не в состоянии украсть оружие получше? - спросил он. - Этим можно разве что бить овец... и то, если овца не будет сопротивляться. Кузнецы моего отца умеют делать самую лучшую сталь.
      - Вот что, маленький человечишка, - взревел Шагга. - Можешь вволю смеяться над моим топором, когда я отрублю тебе мужские признаки и скормлю их козлу. Но Гунтер поднял руку:
      - А я выслушаю его слова. Матери голодают, а сталь может насытить больше ртов, чем золото. Что ты отдашь нам за ваши жизни, Тирион, сын Тайвина! Мечи? Пики? Кольчуги?
      - Все это и даже больше, Гунтер, сын Гурна, - отвечал Тирион Ланнистер с улыбкой. - Я отдам вам Долину Аррен.
      ЭДДАРД
      Лучи рассвета лились сквозь узкие высокие окна колоссального тронного зала Красного замка, подчеркивая темно-бордовые полосы на стенах, оставшиеся там, где прежде висели головы драконов. Теперь камень прикрывали гобелены со сценами охоты, яркие в своей зелени, синеве и охре. Тем не менее Неду Старку казалось, что в зале властвует единственный цвет алой крови.
      Он сидел на высоком и огромном древнем престоле Эйегона-завоевателя, чудовищном и причудливом сооружении из железных шипов и зубастых ребер невероятно скомканного металла. Седалище - как говорил Роберт - адски неудобное, и тем более теперь, когда боль в его раздробленной ноге пульсировала все сильнее с каждой новой минутой. Металл под ним с каждым часом становился все тверже, а зубастая сталь за спиной мешала откинуться назад. Король не должен чувствовать себя легко на престоле, утверждал Эйегон-завоеватель, повелев своим мастерам выковать трон из мечей, сложенных его врагами. Боги, прокляните Эйегона за его надменность, угрюмо думал Нед, а заодно и Роберта с его охотой!
      - Вы совершенно уверены, что это не просто разбойники? - негромко спросил Варис из-за стола совета, поставленного у подножия трона. Великий мейстер Пицель неловко шевельнулся возле него, Мизинец тем временем играл с пером. Остальные советники отсутствовали. В лесу заметили белого оленя, и лорд Ренли с сиром Барристаном присоединились к ставке, составив компанию вместе с принцем Джоффри, Сандором Клиганом, Белоном Свонном и половиной двора. Поэтому и пришлось ему, Неду, замещать короля на Железном троне.
      Впрочем, он мог хотя бы сидеть. Присутствующие же, за исключением членов совета, обязаны были стоять - склонившись на коленях. Просители, собравшиеся возле высоких дверей, рыцари, высокие лорды, дамы у гобеленов, мелкий люд в галерее, стражи в кольчугах, золотых или серых плащах, - все стояли.
      Деревенские были на коленях; мужчины, женщины и дети, окровавленные и потрепанные, на лицах написан страх. Их охраняли трое рыцарей, которые доставили селян в качестве свидетелей.
      - Разбойники, лорд Варис? - Голос сира Реймена Дарри сочился презрением. Конечно, это были разбойники, вне всяких сомнений - ланнистерские разбойники.
      Нед ощущал напряженность в зале, высокие лорды и слуги замерли с равным вниманием. Чему удивляться? Запад готов взорваться как порох, после того как Кейтилин схватила Тириона Ланнистера. Риверран и Бобровый утес созвали знамена, войска собрались в проходе под Золотым Зубом. Кровь потечет - дело только во времени. Обсуждать можно было одно: как лучше прижечь рану.
      Сир Карил Вене, вполне способный сойти за красавца, если бы не багровое, цвета вина, родимое пятно, пометившее его лицо, скорбно поглядел в сторону склонившихся селян.
      - Это все, что осталось от острога Шеррир, лорд Эддард. Остальные погибли вместе с жителями Вендского городка и Кукольникова брода.
      - Встаньте, - приказал Нед селянам. Он никогда не доверял словам, произнесенным с колен. - Все встаньте.
      Обитатели острога по одному, по двое начали подниматься на ноги. Одной древней старухе пришлось помочь, а молодая девушка в окровавленной одежде все стояла на коленях, глядя невидящими глазами на сира Ариса Скхарта, застывшего у подножия трона в белой броне гвардейца, готового защитить и оборонить короля. И королевскую десницу, усмехнувшись, подумал Нед.
      - Джосс, - сир Реймен Дарри обратился к пухлому лысеющему человеку в фартуке пивовара, - расскажите деснице, что произошло в Шеррире.
      Джосс кивнул:
      - Если это угодно светлейшему...
      - Светлейший государь охотится за Черноводной, - сказал Нед, удивляясь тому, что человек может провести всю свою жизнь в нескольких днях езды от Красного замка и не иметь представления о внешности короля. Нед был облачен в белый полотняный дублет с вышитым на груди лютоволком Старков. Черный шерстяной плащ скрепляла на горле серебряная застежка в форме руки. Черный, белый и серый - все краски истины. - Я лорд Эддард Старк, десница короля. Скажи мне, кто ты такой и что тебе известно об этих налетчиках.
      - Я содержу... содержал... милорд, я содержал в Шеррире пивную возле Каменного моста. Лучшее пиво к югу от Перешейка, все говорили так, прошу прощения, милорд. Но теперь мое заведение погибло вместе со всем остальным, милорд. Они явились и сперва выпили все, что могли, а потом вылили остальное и подожгли мою пивную! И пролили бы мою кровь, если бы сумели поймать меня, милорд.
      - Нас сожгли, - проговорил фермер, стоявший возле пивовара. - Они приехали ночью с юга, запалили поля и дома, убили тех, кто попытался остановить их. Это были не налетчики, милорд. Они не стали красть наше добро, мою молочную корову просто убили и оставили на съедение мухам и воронам.
      - А моего ученика зарубили, - продолжил приземистый мужчина с мышцами кузнеца и перевязанной головой. Он явился ко двору в самом лучшем кафтане, но штаны его были залатаны, а дорога оставила на плаще пыль и пятна. - Гоняли его по полям, сидя на лошадях, и с хохотом тыкали в него копьями, словно в дичь. Мальчишка спотыкался и кричал, наконец рослый проткнул его пикой насквозь!
      Девушка, оставшаяся на коленях, подняла голову к Неду, сидевшему над ней на высоком престоле:
      - Они убили и мою мать, светлейший. Еще они... они... - Голос угас, словно бы она забыла приготовленные слова, девушка зарыдала.
      Сир Реймен Дарри возобновил повествование:
      - В Вендском городке жители укрылись в остроге за деревянными стенами. Налетчики обложили соломой дерево и сожгли всех живьем. Когда люди открыли ворота, чтобы бежать от огня, их перестреляли из луков, всех - даже женщин с грудными младенцами.
      - Как ужасно, - пробормотал Варис. - На какие жестокости способны люди!
      - То же самое сделали бы и с нами, но крепость Шеррира сложена из камня, объяснил Джосс. - Они хотели нас выкурить, но рослый сказал, что вверх по течению есть более сочный плод, и они отправились к Кукольникову броду.
      Склоняясь вперед, Нед ощутил холодное прикосновение стали к своим пальцам. Между ними торчали клинки; кривые острия мечей словно когти выступали из подлокотников престола. Миновало уже три столетия, однако о некоторые еще можно было обрезаться. Железный трон был полон ловушек для неосторожного. Песни утверждали, что на него пошла тысяча мечей, раскаленных добела яростным дыханием Балериона, Черного и Ужасного. Пятьдесят девять дней из острых лезвий, шипов и полос металла ковали седалище, способное убить человека и если можно было верить легендам - пользовавшееся этой возможностью.
      Эддард Старк не мог понять, что делает в этом зале, но все же сидел надо всеми, и люди ожидали от него
      справедливости.
      - Какие есть доказательства тому, что все это совершили Ланнистеры? спросил он, пытаясь удержать гнев под контролем. - Эти люди приехали в алых плащах или под львиным стягом?
      - Даже Ланнистеры не способны на такую слепую тупость, - отрезал сир Марк Пайпер, пылкий молодой петушок, слишком уж молодой и слишком горячий, на взгляд Неда, однако преданный друг брата Кейтилин Эдмара Талли.
      - Все налетчики были на конях и в броне, милорд, - отвечал невозмутимый сир Карил. - Со стальными пиками, длинными мечами и боевыми топорами для бойни. - Он показал в сторону одного из потрепанных беженцев. - Ты! Да, ты... никто не намеревается бить тебя. Расскажи деснице, что ты говорил мне.
      Старик качнул головой.
      - Я об их лошадях, - начал он, - это были боевые кони. Я много лет работал на конюшне у старого сира Виллема и знаю разницу. Этих животных никогда не впрягали в соху, и пусть боги будут свидетелями моих слов.
      - Итак, разбойники приехали на хороших конях - заметил Мизинец. - Что, если они украли коней в каком-нибудь из разоренных селений?
      - А сколько людей было в этом отряде? - спросил Нед.
      - По крайней мере сотня, - ответил Джосс, одновременно с ним перевязанный кузнец произнес "пятьдесят", к ним присоединилась стоявшая позади бабушка:
      - Сотни, милорд, целая армия.
      - Ты более чем права, добрая женщина, - сказал ей лорд Эддард. - Значит, вы говорите, что они не подняли знамен. Ну а что вы скажете об их панцирях? Вы заметили какие-нибудь украшения, девизы на щитах или шлемах?
      Пивовар Джосс покачал головой:
      - Увы, милорд, но мы видели лишь простую броню, разве что... разве что предводитель их, он был одет, как все остальные, но... все дело в его росте, милорд. Люди, которые говорят, что гиганты мертвы, никогда не видели этого человека. Клянусь, он ростом с быка, а от голоса камни лопаются!
      - Гора! - громко проговорил сир Марк. - В этом не может быть сомнения. Итак, дело рук Григора Клигана...
      Под окнами и в дальнем конце зала забормотали, даже на галерее послышались нервные шепотки. И знатному лорду, и простолюдину было точно известно, что означала бы правота сира Марка. Сир Григор Клиган являлся одним Из знаменосцев лорда Тайвина Ланнистера.
      Нед внимательно посмотрел на испуганные лица селян. Нечего удивляться, что они держались с такой опаской. Они ведь полагали, что их доставили сюда для того, чтобы назвать лорда Тайвина мясником и убийцей перед королем, его собственным зятем. Едва ли рыцари спрашивали их согласия. Великий мейстер Пицель внушительно поднялся над столом совета, позвякивая цепочкой.
      - Сир Марк, при всем уважении к вам вынужден заметить: вы не можете утверждать, что этот разбойник являлся именно сиром Григором. Рослых людей в королевстве много.
      - Это таких, как Скачущая Гора? - спросил сир Карил. - Я никогда не встречал подобных ему.
      - Как и все здесь! - с жаром воскликнул сир Рей-мен. - Даже собственный брат рядом с ним щенок. Милорды, откройте ваши глаза. Разве вы не узнаете его руку по количеству трупов? Это Григор.
      - Зачем же сиру Григору разбойничать? - спросил Пицель. - По милости своего сюзерена он держит крепкий замок, владеет собственными землями. Он прошел посвящение в рыцари.
      - Он ложный рыцарь, - произнес сир Марк. - Безумный пес лорда Тайвина!
      - Милорд десница, - объявил Пицель жестким голосом, - я требую, чтобы вы напомнили этому доброму рыцарю, что лорд Тайвин Ланнистер является отцом нашей
      милостивой королевы.
      - Благодарю вас, великий мейстер Пицель, - произнес Нед. - Боюсь, что мы могли бы забыть об этом, если бы не ваше напоминание!
      С высоты трона он видел людей, выскальзывающих из дверей в дальнем конце зала. Зайцы разбегаются по кустам, решил он... а может быть, и крысы спешат к сыру королевы. Заметив на галерее септу Мордейн и возле нее Сансу, он ощутил вспышку гнева: это не место для девушки. Но септа не могла заранее знать, что сегодняшний суд являет собой событие чрезвычайное, отличающееся от нудного потока прошений, споров между повздорившими соседями и разногласий относительно положения пограничных камней.
      Внизу за столом совета Петир Бейлиш потерял интерес к своему перу и наклонился вперед:
      - Сир Марк, сир Карил, сир Реймен... нельзя ли задать вам вопрос? Эти крепости находились под вашей защитой. Где вы находились, когда началось смертоубийство и пожары?
      Сир Карил Вене поклонился:
      - Я служил моему лорду-отцу в ущелье под Золотым Зубом, совместно с сиром Марком. Когда известие о погроме достигло сира Эдмара Талли, он приказал нам взять небольшой отряд, найти уцелевших и доставить их к королю.
      Вперед выступил сир Реймен Дарри:
      - Сир Эдмар призвал меня в Риверран со всей моей силой. Дожидаясь его приказа, я стоял за рекой, напротив стен замка, когда слово достигло меня. И когда я смог вернуться в свои собственные земли, Клиган и его мерзавцы уже переправились за Красный Зубец и ушли в холмы Ланнистера.
      Мизинец задумчиво погладил остроконечную бородку.
      - Ну а если они вернутся снова, сир?
      - Если они придут снова, мы зальем их кровью сожженные ими поля, - с жаром ответил сир Марк Пайпер.
      - Сир Эдмар выслал людей в каждый поселок или острог, что лежат в дне езды от рубежа, - объявил сир Карил. - Следующему налетчику придется труднее.
      Именно этого и добивается лорд Тайвин, подумал про себя Нед. Ланнистер стремится по капле выпустить силу из Риверрана, заставить мальчишку расточить свои мечи. Брат его жены молод, не столь умен, как отважен. Он попытается удержать свою землю до последнего дюйма, защитить всякого - мужчину, женщину и ребенка, - кто зовет его лордом, а Тайвин Ланнистер достаточно проницателен, чтобы понимать это.
      - Если ваши поля и крепости находятся в безопасности, - проговорил лорд Петир, - что же вы просите у трона?
      - Лорды Трезубца поддерживают королевский мир, - произнес сир Реймен Дарри. - Ланнистеры нарушили его. Мы просим разрешения расплатиться с ними сталью за сталь. Мы требуем правосудия для простых людей Шеррира, Вендского городка и Кукольникова брода.
      - Эдмар согласен с тем, что мы должны отплатить Григору Клигану его кровавой монетой, - объявил сир Марк.
      Но старый лорд Хостер приказал нам явиться сюда и потребовать королевского разрешения на ответный удар.
      Слава богам за совет старого лорда Хостера. Тайвин Ланнистер соединял в себе лиса и льва. Если он действительно послал сира Григора грабить и жечь, а Нед в этом не сомневался, - то позаботился и о том, чтобы тот совершил свои злодеяния под покровом ночи и без знамен, как обычный разбойник. И если Риверран ответит ударом, Серсея и ее отец будут настаивать на том, что королевский мир нарушили Талли, а не Ланнистеры. Только боги знают, кому тогда поверит Роберт.
      Великий мейстер Пицель вновь поднялся на ноги.
      - Милорд десница, если эти добрые люди полагают, что сир Григор нарушил свои священные обеты ради грабежа и насилия, пусть они тогда отправятся к его сюзерену и принесут свои жалобы. Преступления эти не касаются престола. Пусть они обратятся к правосудию лорда Тайвина.
      - В этой стране творится королевское правосудие, - ответил Нед, - на севере, юге, востоке и западе все, что мы делаем, совершается именем Роберта.
      - Правосудием короля, - добавил великий мейстер Пицель. - Именно так, и поэтому мы должны оставить этот вопрос до возвращения светлейшего государя.
      - Король охотится за рекой и скорее всего не вернется еще несколько дней, - проговорил лорд Эддард. - Роберт. обязал меня занимать его место, слушать его ушами, отвечать его голосом. Так я и поступлю... Однако я согласен, королю следует сообщить об этом. - Нед заметил знакомое лицо возле гобеленов. - Сир Робар!
      Сир Робар Ройс шагнул вперед и поклонился.
      - Милорд!
      - Ваш отец охотится с королем, - сказал Нед. - Можете ли вы доставить ему весть о том, что было сегодня сказано и сделано здесь?
      - Немедленно, милорд.
      - Значит ли это, что мы получили разрешение отомстить сиру Григору? спросил Марк Пайпер, обращаясь к трону.
      - Отомстить? .-переспросил Нед. - Помнится, мы разговаривали о правосудии. Если вы сожжете поля Клигана и убьете его людей, королевский мир не восстановится, вы только принесете исцеление своей раненой гордости.
      Он отвернулся, прежде чем молодой рыцарь успел произнести гневный протест, и обратился к селянам:
      - Люди Шеррира, я не могу вернуть вам дома и урожай, как не могу и вернуть жизнь вашим убитым. Но тем не менее именем короля Роберта я вправе явить вам толику правосудия.
      Все глаза в тронном зале смотрели на него, ожидая. Оторвав себя от трона напряжением рук, Нед медленно поднялся на ноги, раздробленная кость в лубке стонала от боли. Он постарался преодолеть боль; не время обнаруживать слабость.
      - Первые Люди считали, что судья, назначивший смертный приговор, сам должен и исполнять его своим мечом;
      и на севере мы до сих пор придерживаемся этого правила. Не люблю заставлять других делать мое собственное дело... однако, похоже, у меня нет выхода, - Он указал на свою разбитую ногу.
      - Лорд Эддард! - Голос донесся с западной стороны;
      зала, вперед отважно шагнул совсем юный и стройный мальчишка. Без доспехов сир Лорас Тирелл казался даже моложе своих шестнадцати лет. Бледно-голубой шелк его одеяния перепоясывала цепь из золотых роз, знак его дома. - Окажите мне честь, разрешите заменить вас. Поручите мне это дело, милорд, и клянусь, я вас не подведу!
      Мизинец хихикнул:
      - Сир Лорас, если мы пошлем лишь вас одного, сир Григор пришлет назад только вашу голову, вставив сливу в ваш милый рот. Гора не из тех, кто склонит свою шею перед чьим-либо правосудием.
      - Я не боюсь Григора Клигана, - надменно бросил сир Лорас.
      Нед медленно опустился на жесткое железное сиденье уродливого трона Эйегона. Глаза его обежали лица, расположившиеся у стены.
      - Лорд Берне, -- позвал он. - Торос из Мира, сир Глэдден, лорд Лотар.
      Поименованные мужи по одному шагнули вперед.
      - Каждый из вас должен взять с собой по двадцать человек и доставить мое слово к крепости Григора. Вместе с вами направятся двадцать моих собственных гвардейцев. Лорд Берис Дондаррион, вы будете командовать, как подобает вашему чину.
      Молодой золотоволосый лорд поклонился:
      - Как вам угодно приказать, лорд Эддард! Нед возвысил голос так, чтобы его услышали в дальнем конце тронного зала:
      - Именем Роберта из дома Баратеона, первого носителя сего имени, короля андалов, ройнаров и Первых Людей, владыки Семи Королевств и хранителя государства, по слову Эддарда из дома Старков, королевской десницы, приказываю вам ехать на запад со всей поспешностью, под знаменем ко" роля, пересечь Красный Зубец и явить королевское правосудие лживому рыцарю Григору Клигану и всем, кто соучаствовал в его преступлениях. Я обвиняю его и осуждаю;
      лишаю его всех чинов и титулов, всех земель, доходов и владений и приговариваю его к смерти. Пусть боги будут милосердны к душе его.
      Когда голос десницы умолк, рыцарь Цветов в смущении спросил:
      - Лорд Эддард, а что делать мне? Нед посмотрел на него. Сверху лорд Тирелл казался почти таким же юным, как Робб.
      - Никто не сомневается в вашей доблести, сир Лорас, но мы совершаем правосудие, а вы ищете мести. - Он поглядел на лорда Бериса. - Выезжайте с первым светом. Такие вещи следует делать быстро.
      Нед поднял руку:
      - Престол сегодня не желает выслушивать новые жалобы.
      Элин и Портер поднялись по крутым железным ступеням, чтобы помочь ему. Спускаясь, Нед заметил угрюмый взгляд Лораса Тирелла, однако мальчишка ушел прежде, чем Нед оказался на полу тронного зала.
      У подножия Железного трона Варис собирал бумаги со;
      стола совета. Мизинец и великий мейстер Пицель уже откланялись.
      - А вы куда более отважный человек, чем я, милорд, - Проговорил евнух негромко.
      - Как так, лорд Варис? - отрывисто спросил Нед. Нога пульсировала, и он не чувствовал охоты играть словами.
      - На вашем месте я бы послал сира Лораса. Он так хотел это сделать... Кроме того, человек, враждующий с Ланнистерами, должен постараться сделать Тиреллов своими друзьями.
      - Сир Лорас молод, - проговорил Нед. - Смею сказать, он переживет свое разочарование.
      - Ну а сир Илин? - Евнух погладил пухлую припудренную щеку. - Он - именно он в конечном счете - выполняет королевское правосудие. Посылать других людей совершать его дело... Некоторые могут усмотреть в подобной поступке серьезное оскорбление!
      - Я не намеревался обидеть его. - На деле Нед не доверял немому рыцарю, хотя, быть может, всего лишь потому, что не любил палачей. - Напомню вам, что Пейны - знаменосцы дома Ланнистеров. Я предпочел воспользоваться услугами людей, не присягавших лорду Тайвину.
      - Очень предусмотрительно, вне сомнения, - проговорил Варис. - Тем не менее я случайно заметил в задней части зала сира Илина, и в его бледных глазах не было заметно особой радости, хотя трудно сказать что-то определенное о нашем молчаливом рыцаре. Надеюсь, он тоже переживет свое разочарование. Ведь сир Илин так любит свою работу...
      САНСА
      А он не захотел послать сира Лораса, - в тот же - вечер Санса рассказывала Джейни Пуль, ужиная с нею на скорую руку при свете лампы. - Наверное, это из-за его ноги.
      Лорд Эддард ужинал у себя в спальне вместе с Элином, Харвином и Вейоном Пулем, чтобы не тревожить сломанную ногу, а септа Мордейн пожаловалась на то, что перетрудила ноги, простояв целый день в галерее. Предполагалось, что к ним присоединится Арья, но та запаздывала со своего урока танцев.
      - Его нога? - неуверенно спросила Джейни, девушка хорошенькая и темноволосая, почти ровесница Сансе. - Неужели сир Лорас повредил ногу?
      - Речь идет не о ноге сира Лораса, - отвечала Санса, деликатно обгладывая цыплячью ножку. - АО ноге отца, глупая. Ему так больно, что он становится раздражительным. Иначе, я не сомневаюсь, отец послал бы сира Лораса.
      Решение отца до сих пор смущало ее. Когда рыцарь Цветов сказал свое слово, Санса уже решила, что на ее глазах воплотится в жизнь одна из сказок старухи Нэн. Сир Григор, конечно, чудовище, и сир Лорас, как положено истинному герою, должен убить его. Он и похож был на истинного героя, стройный красавец с золотыми розами вокруг тонкой талии и густыми каштановыми волосами, непослушной челкой спускавшимися на глаза. И отец отказал ему! Санса расстроилась так, что просто ничего не могла сказать. Она объяснила это септе Мордейн, когда они шли по лестнице с галереи, но септа ответила, что не дело дочери сомневаться в решениях лорда-отца.
      И тут в разговор вступил лорд Бейлиш:
      - Ох, не знаю, септа. Некоторые из решений ее лорда-отца нуждаются в доле сомнения, а молодая леди столь же мудра, как и очаровательна. - Он низко поклонился Сансе, и она даже не вполне поняла, слышит ли комплимент или насмешку.
      Септа Мордейн была очень огорчена тем, что лорд Бейлищ подслушал их разговор.
      - Это просто слова, милорд, - проговорила она. - Девичья болтовня. Она ничего не хотела этим сказать!
      Лорд Бейлиш погладил свою крохотную остроконечную бородку и улыбнулся:
      - Ничего? Скажи мне, дитя, а почему ты послала бы сира Лораса?
      Тут Сансе просто пришлось рассказать ему и о героях, но чудовищах. Советник короля улыбнулся.
      - Ну что ж, я бы руководствовался другими причинами, однако... - Он прикоснулся к ее щеке, прочертив на ней короткую линию большим пальцем. Жизнь это не песня, моя милая. Однажды, к скорби своей, ты это узнаешь.
      Сансе не хотелось рассказывать все это Джейни; ей не хотелось даже вспоминать.
      - Королевское правосудие исполняет сир Илин, а не сир Лорас, - сказала Джейни. - Лорду Эддарду следовало послать его.
      Санса поежилась. Ей было не по себе всякий раз, когда она глядела на сира Илина Пейна. При виде его Сансе казалось, что какая-то мертвечина прикасается к ее голой коже.
      - Сир Илин похож на чудовище. Я рада, что отец не выбрал его.
      - Лорд Берис такой же герой, как и сир Лорас, такой же отважный и доблестный.
      - Наверное, - согласилась Санса не без некоторого сомнения. Берис Дондаррион, конечно, красив, но он почти что старик; скоро ему двадцать два; рыцарь Цветов гораздо лучше подходит на эту роль. Конечно, Джейни сразу влюбилась в лорда Бериса, когда впервые увидела его на поле. Санса считала это глупостью. Ведь Джейни всего лишь дочь стюарда, и как бы она ни сходила с ума, лорд Берис никогда не обратит своего внимания на девушку, настолько уступающую ему в положении, даже если она в два раза младше его.
      Однако жестоко так говорить, поэтому Санса прихлебнула молока и переменила тему разговора.
      - Мне приснилось, что именно Джоффри добудет белого оленя, - сказала она. Точнее говоря, это было ее желанием, но лучше было назвать его сном. Все знали, что сны бывают пророческими. Белых оленей считали существами редкими и волшебными, и в сердце своем она решила, что ее галантный принц более достоин подобной добычи, чем его пьяница-отец.
      - Тебе приснилось? В самом деле? Значит, принц Джоффри просто подошел к оленю и прикоснулся к нему рукой, не причинив вреда?
      - Нет, - отвечала Санса. - Он застрелил его золотой стрелой и привез мне. - В песнях благородные рыцари никогда не убивали волшебных зверей - только подходили и гладили, - но она знала, что Джоффри любит охотиться, в особенности убивать... лишь зверей, конечно. Санса не сомневалась, что ее принц не принимал участия в убийстве Джори и всех остальных бедняг, во всем виноват был его злобный дядя; одно слово - Цареубийца. Она знала, что отец ее до сих пор из-за этого в гневе, однако нечестно обвинять Джоффа. Это все равно как обвинять ее в том, что натворила Арья.
      - Сегодня вечером я видела твою сестру, - выпалила Джейни, словно прочитав мысли Сансы. - Она ходила на руках по конюшне. Зачем, по-твоему, ей это понадобилось?
      - Я уверена лишь в том, что вообще не понимаю, зачем Арья что-либо делает. - Санса ненавидела конюшни, всю эту вонь, докучливых мух и конский помет. Отправляясь на прогулку верхом, она всегда предпочитала, чтобы конюх подал ей заседланную лошадь к крыльцу. - Ты хочешь еще услышать, что было при дворе?
      - Конечно, - обрадовалась Джейни.
      - Туда приехал Черный Брат, старый такой и вонючий, - продолжила рассказ Санса, - он просил людей для Стены. - Это ей не понравилось вовсе. Сансе всегда представлялось, что Ночной Дозор состоит из мужей, подобных дяде Бенджену. Таких в песнях звали Черными Рыцарями Стены. Но посланец Ночного Дозора был горбат и уродлив, и к тому же одежда его явно кишела блохами. Неужели Ночной Дозор на самом деле выглядит иначе? Она почувствовала жалость к своему сводному брату Джону. - Отец спросил, не найдется ли в зале рыцарей, которые готовы оказать честь своим домам, уйдя в чернецы, однако никто не шагнул вперед, поэтому он отдал этому Иорену тех, кого извлек из королевских темниц, и отослал его обратно. А потом к нему приехали эти два брата, свободные всадники из Дорнской Марни, и присягнули мечами на службу королю. Отец принял их клятву...
      Джейни зевнула.
      - А лимонные пирожки есть?
      Санса не любила, когда ее прерывали, однако приходилось согласиться с тем, что лимонный пирог представлял собой более интересную тему, чем происходившее в тронном зале.
      - Посмотрим, - сказала она.
      На кухне лимонных пирожков не обнаружилось, однако обнаружилась половинка холодного пирога с клубникой, что было ничуть не хуже. Девицы съели его на ступеньках башни, хихикая, сплетничая и делясь секретами; словом, в ту ночь Санса отправилась в постель, ощущая себя такой же вреди-ной, как и Арья.
      На следующее утро она проснулась еще до рассвета и сонная подобралась к окошку, чтобы поглядеть, как лорд Берис выстраивает своих людей. Они выехали с первыми лучами солнца, перед отрядом полоскались три стяга: коронованный олень короля летел за высоким древком, лютоволк Старков и двойная молния лорда Бериса - за более короткими. Все было так красиво, как в ожившей песне: звякали мечи, мерцали факелы, на ветру плясали знамена, ржали и фыркали кони, золотые лучи пронзили насквозь решетку, когда она поползла вверх. Люди Винтерфелла казались особенными красавцами в своих серебристых панцирях и длинных серых плащах.
      Элин держал в руке знамя Старков. Увидев, как он подъехал к лорду Берису, чтобы обменяться с ним словами, Санса ощутила неподдельную гордость. Элин был красивее Джори;
      когда-нибудь и он станет рыцарем.
      Башня Десницы, казалось, опустела после их отъезда, и, спустившись вниз, Санса обрадовалась даже обществу Арьи.
      - А куда все подевались? - поинтересовалась сестра, обдирая шкурку с ярко-красного апельсина. - Отец отослал их ловить Джейме Ланнистера?
      Санса вздохнула:
      - Они уехали вместе с лордом Борисом, чтобы обезглавить сира Григора Клигана. - Она повернулась к септе Мордейн, черпавшей деревянной ложкой овсянку. - Септа, а лорд Берис выставит голову сира Григора наверху собственных ворот или привезет ее сюда, чтобы это сделал король? - Они с Джейни Пуль поспорили об этом вчера вечером.
      Септа была потрясена:
      - Леди не подобает говорить о подобных вещах за овсянкой! Где твое воспитание, Санса? Клянусь, последнее время ты ведешь себя ничем не лучше сестры.
      - А что натворил Григор? - спросила Арья.
      - Он сжег острог и убил кучу людей, женщин и детей тоже.
      Арья скривилась:
      - Джейме Ланнистер убил Джори, Хьюарда и Уила, а Пес зарубил Мику. Их тоже следовало бы обезглавить.
      -- Это совсем не одно и то же, - сказала Санса. - Пес присягнул Джоффри, а твой мальчишка, да еще сын мясника, набросился на принца.
      - Ты лжешь, - бросила Арья. Руки ее стиснули кровавый апельсин так, что красный сок закапал между пальцев.
      - Ладно, давай, обзывайся как хочешь, - непринужденно сказала Санса. - Ты не осмелишься так поступать, когда я выйду замуж за Джоффри. Тебе придется кланяться мне и называть светлейшей государыней!
      Она взвизгнула, увидев, что Арья бросила апельсин;
      влажно хлюпнув, он угодил Сансе прямо в лоб и шлепнулся на юбку.
      - Светлейшая государыня, вы испачкали личико соком, - заметила Арья.
      Сок тек вдоль носа, ел глаза. Санса стерла его салфеткой. Но заметив ущерб, причиненный упавшим на подол плодом ее прекрасному шелковому платью цвета слоновой кости, она закричала снова.
      - Ты ужасна, - завопила она Арье. - Лучше было бы, если бы убили тебя, а не Леди!
      Септа Мордейн неловко вскочила на ноги.
      - Об этом узнает ваш лорд-отец! Ступайте по своим палатам, немедленно. Немедленно!
      - Я тоже? - Слезы наполняли глаза Сансы. - Это нечестно!
      - Никаких обсуждений. Ступайте!
      Санса отправилась прочь, подняв голову. Она будет королевой, а королевы не плачут. По крайней мере, когда это видят люди. Вернувшись к себе в опочивальню, она заложила дверь щеколдой и сняла платье. Кровавый апельсин оставил на шелке расплывчатое красное пятно.
      - Ненавижу ее! - закричала Санса. Скомкав платье, она швырнула его в холодный очаг на пепел, оставшийся после вчерашнего вечера. Обнаружив, что красная жидкость просочилась и на нижнюю юбку, она не сдержалась и зарыдала. Сорвав всю остальную одежду, Санса бросилась в постель и плакала до тех пор, пока не заснула.
      Септа Мордейн постучала в ее дверь уже около полудня.
      - Санса! Лорд-отец хочет видеть тебя. Девочка села и прошептала:
      - Леди! - На мгновение ей показалось, что волчица вернулась и сидит у постели, глядит на нее золотыми скорбными и всезнающими глазами. Ей снился сон, поняла Санса.
      Леди вернулась к ней, они бегали вместе и... и... Пытаться вспомнить было все равно как ловить первый снег ладонями. Сон померк, и Леди вновь оказалась мертва.
      - Санса! - Стук прозвучал резче. - Ты слышишь меня?
      - Да, септа. Не позволите ли вы мне сперва одеться? Я быстро. - Глаза ее покраснели от слез, однако Санса постаралась привести себя в порядок.
      Лорд Эддард горбился над огромным, переплетенным в кожу томом, когда септа Мордейн ввела Сансу в солярий; его нога, укрытая лубком, скрывалась под столом.
      - Подойди сюда, Санса, - сказал он не столь уж и строго, когда септа отправилась за сестрой. - Сядь возле меня. - Он закрыл книгу.
      Септа Мордейн вернулась с Арьей, все еще пытавшейся вырваться из ее рук. Санса надела очаровательную бледно-зеленую дамаскиновую мантилью и изобразила раскаяние, но на сестре ее оставалась та же самая крысиная кожа и домотканое платье, в которых она была за завтраком.
      - А вот и вторая, - объявила септа.
      - Благодарю вас, септа Мордейн. Я хочу переговорить с моими дочерьми с глазу на глаз, прошу прощения. - Откланявшись, септа ушла.
      - Все начала Арья, - торопливо затараторила Санса, стремясь заполучить первое слово. - Она обозвала меня лгуньей и бросила в меня апельсин, испортила мое платье, шелковое, цвета слоновой кости, которое мне подарила королева Серсея, когда мы обручились с принцем Джоффри. Арье завидно, что я выйду замуж за принца. Она пытается все испортить, она ведь терпеть не может красоты, добра и великолепия.
      - Довольно, Санса! - В голосе лорда Эддарда слышалось резкое нетерпение. Арья подняла глаза:
      - Прости, отец. Я была не права и прошу прощения у моей милой сестры.
      Санса настолько удивилась, что на мгновение лишилась дара речи. Наконец она обрела голос:
      - А как насчет моего платья?
      - Быть может, я сумею отстирать его, - предположила Арья с сомнением в голосе.
      - Стирка не поможет, - ответила Санса, - даже если ты будешь тереть весь день и ночь. Шелк погиб.
      - Тогда я... сошью тебе новое, - сказала Арья. Санса презрительно закинула голову;
      - Ты? В сшитом тобой платье можно лишь чистить свинарник!
      Отец вздохнул:
      - Я позвал вас сюда не для того, чтобы вы ссорились из-за одежды. Я отсылаю вас обеих домой в Винтерфелл.
      Во второй раз Санса лишилась дара речи и ощутила, как глаза ее вновь наполнились влагой.
      - Ты не можешь так поступить, - сказала Арья.
      - Пожалуйста, отец, - наконец выдавила Санса. - Пожалуйста, не надо.
      Лорд Старк почтил дочерей усталой улыбкой:
      - Наконец-то вы сошлись хоть на чем-то.
      - Я не сделала ничего плохого, - принялась умолять Санса. - Я не хочу возвращаться.
      Ей нравилось в Королевской Гавани пышное великолепие двора, лорды и леди в шелке, бархате и драгоценных камнях, огромный город, полный людей. Турнир оказался самым волшебным событием во всей ее жизни. А сколько она еще не видела: пиршества в честь урожая, бала-маскарада, представления кукольников. Она просто не могла представить себе, что лишится всего этого.
      - Отошли Арью. Она начала ссору, отец. Клянусь тебе, я буду хорошей. Разреши мне остаться, и я обещаю стать изящной, благородной и любезной, как королева.
      Рот отца странно дернулся.
      - Санса, я отсылаю вас не из-за ваших ссор, хотя боги ведают, как я устал от них. Я хочу, чтобы вы вернулись в Винтерфелл ради вашей же собственной безопасности. Трех моих людей зарезали как собак не далее чем в лиге от места, где мы сейчас сидим, и что делает Роберт? Он уезжает на охоту!
      Арья как всегда по-дурацки закусила губу.
      - А можно ли взять с нами Сирио?
      - Кому нужен твой дурацкий учитель танцев? - вспыхнула Санса. - Папа, я только сейчас вспомнила, я ведь не могу уехать, потому что должна выйти замуж за принца Джоффри. - Собравшись с духом, она улыбнулась. - Я люблю его, папа, я на самом деле люблю его - как королева Нейерис любила принца Эйемона, Рыцаря-дракона, как Джонквиль любила сира Флориана. Я хочу стать его королевой и рожать ему детей...
      - Милая моя, - проговорил отец мягко. - Послушай меня. Когда ты подрастешь, я подыщу тебе суженого среди знатных лордов, человека, достойного тебя, отважного, благородного и сильного. А твое обручение с Джоффри было ужасной ошибкой. Этот мальчишка - не принц Эеймон, поверь мне.
      - Это не так, - принялась настаивать Санса. - Я не хочу никаких отважных и благородных, я хочу только его! Мы будем такими счастливыми, как поют в песнях, ты увидишь. У меня родится сын с золотыми волосами, и однажды он станет королем всей страны, самым величайшим, отважным как волк, гордым как лев.
      Арья скривилась:
      - Только если его отцом не будет Джоффри, он - трусливый лжец, и к тому же он олень, а не лев.
      Санса ощутила, как слезы подступили к ее глазам.
      - Это не так! Он совсем не похож на старого пьяницу короля, - закричала она на сестру, забывшись в своем горе. Отец странными глазами поглядел на дочерей.
      - Боги, - воскликнул он негромко, - устами младенца... - и позвал септу Мордейн, а девочкам сказал: - Я найму быструю торговую галею, которая доставит вас домой. В эти дни море безопаснее Королевского тракта. Вы отправитесь домой, как только я отыщу нужный корабль, вместе с септой Мордейн и подобающей вам охраной... и - ладно - вместе с Сирио Форелем, если он согласится поступить на мою службу. Но никому не говорите об этом! Лучше, чтобы никто не знал о наших планах. Мы поговорим обо всем завтра.
      Санса рыдала, спускаясь следом за септой Мордейн по ступенькам. Всего ее лишили: и турниров, и двора, и принца. Они вернутся назад, в серые стены Винтерфелла, которые вновь замкнут ее. Жизнь ее закончилась, еще не начавшись.
      - Прекрати плакать, дитя, - сурово сказала септа Мордейн. - Я не сомневаюсь, что твой лорд-отец прекрасно знает, что для тебя лучше.
      - Вообще-то не так уж и плохо, - сказала Арья. - Мы поплывем на галее. Новое приключение, а потом мы вернемся к Брану и Роббу, старой Нэн, Ходору и всем остальным. - Она прикоснулась к руке сестры.
      - К Ходору! - завопила Санса. - Тебе надо жениться на Ходоре, ты такая же глупая, волосатая и уродливая! - Вырвав руку, она бросилась в свою опочивальню и закрыла за собой дверь.
      ЭДДАРД
      Боль - это благой дар богов, лорд Эддард, - вещал великий мейстер Пицель. - Она означает, что кость восстанавливается, плоть сама исцеляет себя. Радуйтесь.
      - Я поблагодарю богов, когда нога моя перестанет болеть. Пицель поставил закупоренный флакон на столик у кровати.
      - Вот маковое молоко, выпейте, если боль сделается слишком сильной.
      - Я и без того сплю слишком много.
      - Сон - великий целитель.
      - А я надеялся на ваши услуги. Пицель рассеянно улыбнулся:
      - Приятно видеть вас в таком едком настроении, милорд. - Он пригнулся поближе и понизил голос: - Сегодня утром ворон принес письмо королеве от ее лорда-отца. Я подумал, что вам следует знать об этом.
      - Черные крылья, черные слова, - мрачно отозвался Нед. - И что же пишет Ланнистер?
      - Лорд Тайвин находится в великом гневе на людей, которых вы послали за сиром Григором Клиганом, - признался мейстер. - Как я и опасался. Помните, я говорил это вам на совете.
      - Пусть себе гневается, -I- сказал Нед. Каждый раз, когда ногу его пронзала боль, он вспоминал улыбку Джейме
      Ланнистера и мертвого Джори на его руках. - Пусть напишет королеве любое количество писем. Лорд Берис едет под знаменем самого короля. Если лорд Тайвин попытается помешать свершению королевского правосудия, ему придется ответить Роберту. Наш светлейший государь любит охотиться, но еще больше он любит усмирять непокорных лордов. Пицель откинулся назад, звякнула его мейстерская цепь.
      - Как вам угодно! Я зайду к вам утром. - Старик поспешно собрал свои вещи и откланялся. Нед ничуть не сомневался в том, что путь Пицеля лежит прямо в королевские апартаменты, чтобы передать их разговор королеве. - Я подумал, что вам следует знать об этом... - Словно бы это не Серсея велела мейстеру передать угрозы ее отца. Нед надеялся, что его ответ заставит ее хоть немного дрогнуть. Лорд Старк не испытывал большой уверенности в Роберте, однако Серсее об этом знать незачем.
      Когда Пицель отправился восвояси, Нед приказал подать чашу подслащенного медом вина. Ум его чуть затуманился - но только чуть. Нужно было как следует подумать. Тысячу раз он спрашивал себя о том, как поступил бы Джон Аррен, если бы ему суждено было перейти к действиям после того, что он узнал. Впрочем, быть может, именно действия и погубили его.
      Странно получается: иногда невинные глаза ребенка способны заметить вещи, скрытые от взрослых людей. Потом, когда Санса вырастет, надо будет рассказать ей, как она расставила все по местам. Он совершенно не похож на старого пьяницу короля, объявила она в гневе неведения, и простая истина пронзила его смертным холодом. Этот меч и убил Джона Аррена, подумал тогда Нед. Убьет он и Роберта, смертью медленной, но несомненной. Раздробленная нога со временем исцелится, но измена может отравить и убить душу.
      Через час после визита великого мейстера явился Мизинец, в сливового цвета дублете с пересмешником, черной нитью вышитым на груди, и в полосатом черно-белом плаще.
      - Я не могу задерживаться у вас долго, милорд, - объявил он. - Леди Танда рассчитывает, что я отобедаю с ней. Вне сомнения, она зажарит мне упитанного тельца.
      Но если он окажется столь же упитанным, как ее дочка, я лопну и умру. Ну, как ваша нога?
      - Горит, болит и дергает, так что я буквально схожу с ума.
      Мизинец поднял бровь.
      - В будущем постарайтесь не попадать под упавшую лошадь. Только я посоветовал бы вам выздоравливать побыстрей. В стране неспокойно. До Вариса с запада доносятся зловещие слухи. Свободные всадники и наемники съезжаются на Бобровый утес, конечно же, не для того, чтобы развлечься беседой с лордом Тайвином.
      - А что говорит король? - потребовал ответа Нед. - Как долго еще намеревается Роберт пребывать на охоте?
      - Учитывая его характер, я бы сказал, что светлейший предпочел бы остаться в лесу, пока вы с королевой не скончаетесь от старости, -.ответил лорд Петир, чуть заметно улыбнувшись. -- Однако, поскольку это невозможно, я надеюсь, что король вернется, как только убьет какого-нибудь зверя. Белого оленя они отыскали... точнее, то, что осталось от него. Волки первыми встретились с ним и оставили светлейшему государю только ножки да рожки. Роберт был в ярости! Теперь до него дошли слухи о каком-то чудовищном вепре, обитающем в чаще леса. А посему он отправился за ним. Принц Джоффри вернулся сегодня утром вместе с Ройсами, сиром Белоном Свонном и еще двадцатью участниками охоты. Остальные сопровождают короля.
      - А Пес? - спросил Нед хмурясь. Теперь, когда сир Джейме бежал из города, чтобы присоединиться к отцу, среди людей Ланнистеров более всех его тревожил Сандор Клиган.
      - О, Пес вернулся вместе с Джоффри и направился прямо к королеве. Мизинец улыбнулся. - Я охотно расстался бы с сотней серебряных оленей, чтобы спрятаться дроздом в тростниках, когда он узнает о том, что мы отправили лорда Бериса обезглавить его брата.
      - Даже слепец способен видеть, что Пес ненавидит своего брата.
      - Это так, но ненависть к Григору - его личное дело, и у вас нет прав убивать его. Как только Дондаррион смахнет маковку с Горы, земли Клиганов и доходы перейдут к Сандору. 'Но я не стану дожидаться его благодарности. Ну а теперь извините! Леди Танда ожидает меня со своими упитанными тельцами.
      Направляясь к двери, лорд Петир заметил увесистый труд великого мейстера Маллеона на столе и в праздном любопытстве перевернул обложку.
      - Происхождение и история великих домов Семи Королевств с жизнеописаниями многих высоких лордов и благородных дам и их детей, - прочел он. - По-моему, нет более скучного чтива. Снотворное средство, милорд?
      В какое-то мгновение Неду захотелось рассказать ему все, но шутки Мизинца чем-то раздражали его. Лорд Петир был слишком умен, и насмешливая улыбка не сходила с его губ.
      - Джон Аррен изучал этот том перед последней болезнью, - осторожно проговорил Нед, проверяя реакцию. И Мизинец ответил как всегда - шуткой:
      - В таком случае смерть может явиться благословенным облегчением! - Лорд Петир Бейлиш поклонился и отправился прочь.
      Эддард Старк позволил себе выругаться. Если не считать его собственных людей, в этом городе не было ни одного человека, которому он мог доверять. Мизинец прятал Кей-тилин и помог Неду в его расследовании, однако быстрота, с которой он направился спасать свою шкуру, когда Джейме вместе со своими людьми вырос из пелены дождя, все еще не изгладилась из его памяти. Варис был еще хуже. При всех своих изъявлениях верности, евнух знал слишком много, но делал чересчур мало. Великий мейстер Пицель с каждым днем все более и более казался Неду человеком Серсеи, а сир Барристан явно окостенел от возраста. Он просто посоветовал бы Неду заниматься своими делами.
      Времени оставалось прискорбно мало. Скоро король вернется с охоты, и по долгу чести Нед должен был отправиться к нему со всеми своими находками. Вейон Пуль устроил, чтобы Санса и Арья через три дня отплыли на "Владычице ветра", только что пришедшей из Браавоса. Они вернутся в Винтерфелл перед сбором урожая. Нед более не мог медлить. Слишком велика была опасность.
      И все же прошлой ночью ему приснились дети Рейегара. Лорд Тайвин бросил их тела к подножию Железного трона, обернув в алые плащи его домашней гвардии. Умный поступок: кровь не так заметна на красной ткани. Крохотная принцесса, босая, в ночной рубашонке, а мальчик... мальчик...
      Нед не мог позволить, чтобы это снова случилось. Государство не выдержит еще одного безумного короля, отдавшегося припадку кровожадности и мести. Нужно спасти детей.
      Роберт умел проявлять милосердие. Он простил не только сира Барристана. Великий мейстер Пицель, Варис-паук, лорд Беелон Грейджой прежде считались врагами Роберта, и король взял их в друзья, возвратив честь и должность за присягу в верности. Если человек был отважным и честным, Роберт относился к нему со всем почтением, положенным мужественному врагу.
      Но здесь было нечто совсем другое: яд в ночи, нож, пронзающий душу. Такого он не простит, как не простил он Рейегара. Он убьет их всех, понял Нед. И все же он знал, что не сумеет смолчать. Это долг его - перед Робертом, перед государством, перед тенью Джона Аррена... и перед Браном, который, вне сомнения, случайно узнал какую-то часть всей истины. Иначе зачем они попытались убить его?
      Попозже, днем, он призвал к себе Томарда, объемистого гвардейца с имбирного цвета усами, которого дети звали Толстым Томом. После смерти Джори и отъезда Элина Толстый Том принял команду над гвардией. Мысль эта вселила в Неда смутное беспокойство. Томард был человеком солидным: надежным, верным, не знавшим усталости, способным - в определенных рамках; однако ему было под пятьдесят, и даже в молодые годы он никогда не проявлял особой прыти. Наверное, Нед поторопился расстаться с половиной своей гвардии, в том числе со всеми лучшими людьми.
      - Мне потребуется твоя помощь, - сказал Нед, когда Томард появился с выражением некой задумчивости на лице, которое всегда ложилось на черты гвардейца, когда его призывали пред очи господина. - Отведи меня в богорощу.
      - Это разумно, лорд Эддард? При вашей ноге и всем прочем?
      - Быть может, и нет, но это необходимо. Томард призвал Варли. Опершись руками о плечи обоих,
      Нед умудрился спуститься по крутым ступенькам башни и
      переправиться через двор.
      - Я хочу, чтобы стражу удвоили, - сказал он Толстому Тому. - Пусть никто не входит и не выходит из башни Десницы без моего разрешения.
      Том моргнул.
      - Милорд, сейчас, когда Элина и остальных нет, нас и так не хватает!
      - Это ненадолго. Удлини караулы.
      - Как вам угодно, милорд, - поклонился Том. - Можно ли спросить почему...
      - Лучше не спрашивай, - ответил Нед отрывисто. В богороще никого не было, как всегда в этом городе, в этой цитадели южных богов. Ногу Неда пронзила молния боли, когда его опустили на траву возле сердце-дерева.
      - Благодарю вас. - Он извлек из рукава бумагу, запечатанную знаком его дома. - Будьте любезны, передайте немедленно!
      Томард поглядел на имя, которое Нед написал на бумаге, и тревожно облизнул губы.
      - Милорд...
      - Делай то, что я приказал тебе, Том, - сказал Нед.
      Как долго пришлось ему ожидать в тишине богорощи, Нед не мог бы сказать. Среди деревьев властвовал покой. Толстые стены гасили шум, как всегда стоявший над замком. Нед слышал пение птиц, стрекот сверчков, шелест листьев под мягким ветром. Сердце-деревом был здесь дуб, безликий и бурый, но Нед Старк тем не менее ощущал присутствие богов. Здесь и нога его почти успокоилась.
      ...Она явилась к нему на закате, когда облака над стенами и башнями побагровели. Она пришла одна, как он и просил ее.
      На этот раз она была одета просто: кожаные ботинки и охотничий зеленый костюм. Когда она откинула назад капюшон бурого плаща, Нед увидел синяк на ее лице, оставленный рукой короля. Сливовый тон успел поблекнуть и пожелтеть, и опухоль спала, однако синяк есть синяк.
      - Почему именно здесь? - спросила Серсея Ланнистер, останавливаясь над ним.
      - Чтобы видели боги.
      Она опустилась возле него на траву. Все движения королевы были изящны. Светлые кудри трепал ветерок, а глаза отливали зеленой летней листвой. Нед давно уже не замечал ее красоты, но на этот раз не мог не обратить на нее внимания.
      - Я знаю, почему умер Джон Аррен, - сказал он.
      - В самом деле? - Королева глядела ему в лицо, настороженная словно кошка. - И поэтому призвали меня сюда, лорд Старк?.. Чтобы загадать мне загадку? Или вы намереваетесь захватить меня? Как ваша жена - моего брата?
      - Если бы вы действительно верили в это, то не пришли бы. - Нед мягко прикоснулся к ее щеке. - Это уже не впервые, так?
      - Случалось раз или два. - Королева отодвинулась от его руки. - Но не по лицу. Тогда Джейме убил бы его даже ценой собственной жизни. - Она возмущенно поглядела на Неда. - Мой брат стоит сотни таких, как ваш друг.
      - Ваш брат или ваш любовник? - спросил Нед.
      - И то и другое сразу. - Королева не стала скрывать истину. - Мы провели детство вместе. А почему бы и нет? Чтобы сохранить чистоту крови, Таргариены выдавали брата за сестру три сотни лет. А мы с Джейме не просто брат и сестра. Мы - одна личность в двух телах. Мы делили одно чрево, и он вышел в этот мир, держа меня за ногу, так говорил наш старый мейстер. Когда он во мне, я ощущаю себя... целой. - Призрачная улыбка мелькнула на ее губах.
      - А мой сын Бран...
      К чести ее, Серсея не отвернулась.
      - Он видел нас. Вы любите своих детей, правда? В утро перед общей схваткой Роберт задавал ему тот же самый вопрос. И Нед ответил точно так же:
      - Всем сердцем.
      - Ну и я своих люблю не меньше.
      Нед подумал, что если ему потребуется заплатить жизнью какого-то неизвестного ребенка за жизнь Робба, Сансы, Арьи, Брана и Рикона, что он сделает? Боги, как поступит Кейтилин, если нужно будет отдать жизнь Джона ради ее детей? Он не знал ответа и помолился, чтобы никогда его не узнать.
      - Все трое от Джейме, - проговорил он. Это был не вопрос.
      - Благодарение богам...
      Семя крепко, взывал Джон Аррен со своего смертного одра, и так оно и было. Все бастарды короля черноволосы как ночь. Великий мейстер Маллеон писал, что последний брак между оленем и львом состоялся девяносто лет назад, когда Тия Ланнистер вышла за Гоуэна Баратеона, третьего сына правящего лорда. Их единственный отпрыск, названный в томе Маллеона рослым, крепким и черноволосым мальчишкой, умер в младенчестве. За тридцать лет до того мужчина из рода Ланнистеров взял в жены девицу из Баратеонов. Она родила ему трех дочерей и сына, и все были черноволосы. И сколько бы ни искал Нед на хрупких пожелтевших страницах, всегда оказывалось, что золото уступало углю.
      - Прошла дюжина лет, - сказал Нед. - Как случилось, что у вас нет детей от короля? Она надменно подняла голову.
      - Твой Роберт однажды наградил меня ребенком, - сказала она голосом, полным презрения. - Мой брат отыскал женщину, чтобы она очистила меня, король так и не узнал об этом. Откровенно говоря, я едва переношу его прикосновения и уже много лет не пускала его в себя... Я знаю другие способы удовлетворить его, когда он, бросив своих шлюх, бредет ко мне на нетвердых ногах. Что бы мы ни делали, король обычно бывает настолько пьян, что, побывав у меня, к утру обо всем забывает.
      Как могли они все быть такими слепыми? Правда все время стояла перед ними, написанная на лицах детей. Нед ощутил дурноту.
      - Я помню Роберта в тот день, когда он вступил на престол, он был королем каждым дюймом своего тела, - сказал Нед негромко. - Тысяча других женщин любила бы его всем сердцем. Что он сделал такого, что вы возненавидели его?
      Глаза ее вспыхнули в сумерках зеленым огнем, как у львицы на ее гербе.
      - В нашу брачную ночь, когда мы впервые разделили постель, он называл меня именем твоей сестры. Он был на мне, во мне... от него разило вином, и он шептал - Лианна!
      Нед вспомнил бледно-голубые розы, и ему на мгновение захотелось плакать.
      - Не знаю, кого из вас мне жалеть... Королева явно удивилась.
      - Приберегите свою жалость для себя, лорд Старк. Мне она не нужна.
      - Вы знаете, что я обязан сделать?
      - Обязан? - Королева опустила руку на его здоровую ногу, как раз над коленом. - Истинный мужчина делает то, что он хочет, а не то, что он обязан. Пальцы ее прикоснулись к бедру легчайшим из обещаний. - Государство нуждается в сильной деснице. Джофф еще далек от зрелости. Никто не хочет новой войны, и меньше всех ее хочу я. - Рука ее прикоснулась к его лицу, его волосам. - Если друзья могут стать врагами, то и враги способны превратиться в друзей. Ваша жена в тысяче лиг отсюда, а брат мой бежал. Будьте добры ко мне, Нед. Клянусь, вы никогда не пожалеете об этом.
      - То же самое вы предлагали и Джону Аррену? Она ударила его.
      - Отпечаток вашей ладони для меня знак чести, - сухо заметил Нед.
      - Чести! - плюнула она. - Как вы смеете становиться передо мной в позу благородного лорда? За кого вы меня принимаете? У вас есть собственный бастард, я видела его. Кем же была его мать, интересно? Какой-нибудь дорнийской крестьянкой, которую вы изнасиловали возле горящего дома? Шлюхой? Или это скорбная сестра, леди Эшара? Я слыхала, что она утопилась. Из-за чего вдруг? Из-за брата, которого вы убили, или из-за ребенка, которого вы выкрали? Скажите же, мой достопочтенный лорд Эддард, чем же вы лучше меня, Роберта или Джейме?
      - Начнем с того, - проговорил Нед, - что я не убиваю детей. Слушайте меня хорошенько, миледи. Эту историю я расскажу только один раз, и, когда король возвратится с охоты, я выложу ему всю правду. К этому времени вы должны уехать, вместе с детьми, втроем, но только не на Бобровый утес. На вашем месте я бы отплыл на корабле в Вольные Города, или подальше - на Летние острова, или в Порт-Иббен. Куда унесет ветер.
      - Изгнание - горькая чаша, - заметила королева.
      - Более сладкая, чем та, из которой ваш отец напоил детей Рейегара, ответил Нед. - И более добрая, чем вы заслуживаете. Неплохо бы взять с собой и отца вместе с братьями. Золото лорда Тайвина купит всем комфорт и поможет нанять мечи. Вам они потребуются. Обещаю, что куда бы вы ни бежали, гнев Роберта повсюду последует за вами - если потребуется, и на край земли.
      Королева встала.
      - А как насчет моего гнева, лорд Старк? - спросила она негромко, ее глаза впились в лицо Неда. - Вы могли взять власть в свои руки. Это было нетрудно сделать. Джейме рассказал мне, как вы обнаружили его на Железном троне в тот день, когда пала Королевская Гавань, и заставили спуститься с него. Это и был ваш момент. Вам осталось лишь подняться по этим ступенькам и сесть. Какая прискорбная ошибка!
      - Я наделал куда больше ошибок, чем вы можете представить, - улыбнулся Нед. - Но не числю среди них этого поступка.
      - О нет. Вы ошибаетесь, милорд, - настаивала Серсея. - Тот, кто играет в престолы, либо погибает, либо побеждает. Середины не бывает!
      Накинув капюшон, чтобы скрыть опухшее лицо, она оставила его во тьме под дубом в тишине богорощи - под иссиня-черным нёбом, на котором начали высыпать звезды.
      ДЕЙЕНЕРИС
      Сердце дымилось на вечернем холодке, когда кхал Дрого подал ей кровавую плоть обагренными до локтя руками. Позади кхала стояли кровные всадники - на песке, на коленях возле туши дикого жеребца, с каменными ножами в руках. Кровь жеребца казалась черной в неровном оранжевом свете факелов, на высоких меловых стенах ямы.
      Дени прикоснулась к своему мягкому округлившемуся животу. Капли пота выступили на ее коже, стекали по лбу. Она ощущала на себе взгляд старух дош кхалина, кремни глаз темнели на морщинистых лицах. "Ты не должна дрогнуть или убояться, ты дочь дракона", - сказала она себе и обеими руками поднесла сердце жеребца ко рту и впилась зубами в жесткое упругое мясо.
      Теплая кровь наполнила рот Дени, побежала по подбородку. От вкуса ее замутило, однако она заставила себя прожевать и проглотить первый кусок. Дотракийцы полагали, что сердце жеребца сделает ее сына сильным, быстрым и бесстрашным, но только если она сумеет съесть его целиком. Если женщина давилась кровью или исторгала мясо, предзнаменование считалось неблагоприятным; дитя могло оказаться мертворожденным, слабым или уродливым. Или даже родиться девочкой...
      Служанки помогли Дени подготовиться к церемонии, невзирая на слабость желудка, преследовавшую ее последние два месяца. Дени пообедала чашей полусвернувшейся крови, чтобы привыкнуть к вкусу, а Ирри заставила ее жевать нарезанную полосами вяленую конину, пока челюсти ее не заболели. Перед обрядом она ничего не ела целый день и ночь, чтобы голод помог ее телу удержать в себе сырое мясо.
      Сердце дикого жеребца состояло из одних только мышц, и Дени приходилось отрывать зубами и долго жевать каждый кусок. Сталь не могла блеснуть внутри священных пределов Вейес Дотрак, под сенью Матери гор, и ей приходилось рвать мясо зубами и ногтями. Желудок ее бурлил и волновался, но Дени ела, испачкав лицо в крови, иногда выплескивавшейся на губы.
      Она ела, кхал Дрого возвышался над ней с лицом твердым, словно бронзовый щит. Длинная черная коса кхала блестела, умащенная маслом. На усах играли золотые кольца, коса пела золотыми колокольчиками, тяжелый пояс литого золота перехватывал середину его тела, но грудь оставалась нагой. Когда силы оставляли ее, Дени глядела на Дрого, просто глядела и снова жевала и глотала, жевала и глотала, жевала и глотала. Под конец Дени показалось, что она заметила свирепую гордость в его темных миндалевидных глазах, но уверенной она быть не могла: лицо кхала нечасто выдавало его мысли.
      Наконец все было закончено. Липкими пальцами она поднесла к губам последний кусок и заставила себя проглотить его. И только тогда Дени обернулась к старухам, каргам дош кхалина.
      - Кхалака дотрайя мранха! - произнесла она, стараясь точно произносить дотракийские слова. - Принц едет во мне!
      Фразу эту она заучивала несколько дней с помощью своей служанки Чхику, чтобы не ошибиться в произношении.
      Самая древняя из старух, согбенная и иссохшая, превратившаяся в палку, возвела к небу единственный черный глаз и руки.
      - Кхалака дотрайя! - вскричала она. - Принц едет!
      - Он едет! - вступили другие женщины. - Ракх! Ракх! Ракх хадж! Мальчик, мальчик, сильный мальчик...
      Бронзовыми птицами запели колокола, зычно рявкнул хриплый боевой рог. Женщины завели распев. Под раскрашенными кожаными жилетами тряслись иссохшие мешки, поблескивавшие от масла и пота. Евнухи, прислуживавшие старухам, бросали пучки сушеной травы на огромную бронзовую жаровню, и облака благоуханного дыма поднимались к звездам. Дотракийцы видели в звездах сотворенных из огня небесных коней, неисчислимый табун этот каждой ночью проносится по небосклону.
      Дым поднимался, песнь умолкла, и древняя старуха закрыла единственный глаз, чтобы лучше разглядеть будущее. Вокруг воцарилось полнейшее молчание. Дени слышала только далекий зов ночных птиц, шипение и треск факелов, мягкий блеск воды в озере. Ночные глаза дотракийки не отрывались от нее.
      Кхал Дрого положил ладонь на руку Дени. Она почувствовала напряженность в его пальцах. Даже такой могущественный кхал, как Дрого, испытывал страх, пока дош кхалин искал в дыму черты грядущего. За спиной Дени трепетали ее служанки.
      Наконец старуха открыла глаз и подняла руки.
      -'- Я видела его лицо и слышала грохот его копыт, - провозгласила она тонким дрожащим голосом.
      - Грохот его копыт! - хором подтвердили остальные.
      - Скачет он, быстрый как ветер, а за конем его кхаласар покрывает землю; мужам сим нет числа, и ракхи блестят в их ладонях, подобно лезвиям меч-травы. Свирепый как буря будет этот принц. Враги его будут трепетать перед ним, и жены их возрыдают кровавыми слезами и в скорби раздерут свою плоть. Колокольчики в его волосах будут петь о его приближении, и молочные люди в своих каменных шатрах будут страшиться одного только его имени. - Старуха затрепетала и поглядела на Дени словно бы в испуге. - Принц едет, и он будет тем жеребцом, который покроет весь мир.
      - Жеребцом, который покроет весь мир! - хором отозвались свидетельницы, и ночь ответила звону их голосов. Одноглазая старуха поглядела на Дени.
      -- А как же будет он зваться, жеребец, который покроет весь мир?
      Дени встала, чтобы ответить.
      - Его будут звать Рейего, - проговорила она слова, которым научила ее Чхику. Руки ее невольно легли на живот, защищая ребенка, когда дотракийцы взревели:
      - Рейего, Рейего, Рейего, Рейего!
      Имя сына еще звенело в ушах Дени, когда кхал Дрого повел ее прочь из ямы. Кровные всадники следовали за ними. Во главе процессии они вышли на Божий путь, широкую, заросшую травой дорогу, протянувшуюся сквозь самое сердце Вейес Дотрак, от Конских ворот к Матери гор. Первыми, вместе с евнухами и слугами, шли старухи из дош кхалина, некоторые опирались на высокие резные посохи, с трудом передвигая древние трясущиеся ноги по дороге, другие же шествовали горделиво, как любой из владык табунщиков. Некогда каждая из старух была кхалиси. Жену присылали сюда править великим дотракийским народом после смерти благородного мужа, когда новый кхал со своей кхалиси занимал его место перед всадниками. Даже могущественнейшие из кхалов преклонялись перед мудростью и властью дош кхалина. И все же Дени было как-то не по себе от мысли, что однажды и ей суждено будет оказаться среди них, захочет она того или нет.
      Позади мудрых старух шли остальные: кхал Ого и его сын, кхалакка Фого, кхал Джомо и его жены, главные из приближенных Дрого, служанки Дени, слуги и рабы кхала и так далее. Колокола и барабаны задавали величественный ритм движению процессии, торжественно шествовавшей по Божьему пути. Украденные герои и боги мертвых народов размышляли во тьме. Вдоль шествия торопливо бежали рабы с факелами в руках, и мерцающие эти огни заставляли великие монументы казаться почти живыми.
      - А что значит имя Рейего? - спросил ее Дрого на обычном языке Семи Королевств - при возможности Дени старалась научить его нескольким словам. Дрого учился быстро, когда хотел этого, однако акцент его оставался таким невозможным, что ни сир Джорах, ни Визерис не понимали ни слова из того, что говорил кхал.
      - Мой старший брат Рейегар был свирепым воином, мое солнце и звезды, отвечала она мужу. - Он умер до моего рождения. Сир Джорах говорит, что он был последним из драконов.
      Кхал Дрого поглядел на нее сверху вниз. Лицо его казалось медной маской, но ей показалось, что под длинными черными усами, поникшими под весом золотых колец, промелькнула тень улыбки.
      - Это хорошее имя, Дан Арес, жена, луна моей жизни, - проговорил он.
      Они приехали к озеру, которое дотракийцы именовали Чревом Мира; окруженные зарослями тростников воды его всегда оставались чистыми и спокойными. Тысячу лет назад, как сказала ей Чхику, первый мужчина выехал из его глубин верхом на первом коне.
      Процессия остановилась на травянистом берегу, тем временем Дени разделась и сбросила свою грязную одежду на землю. Нагая, она осторожно ступила в воду. Ирри утверждала, что у озера этого нет дна, однако Дени ощущала, как мягкая грязь просачивается между ее пальцами, пока она шла, раздвигая высокий тростник. Луна плавала на спокойных черных водах, разбиваясь на осколки и складываясь вновь, когда волны от ее ног накладывались на отражение. Мурашки пробежали по ее нежной коже, когда холодок поднялся вверх по ее бедрам, поцеловал нижние губы. Кровь жеребца засохла на ее руках и около рта. Зачерпнув обеими ладонями, Дени подняла священную воду над головой, очищая себя и дитя, находящееся внутри ее чрева; кхал и все остальные глядели на нее. Она слышала, как бормотали старухи дош кхалина, и гадала, что они говорят.
      Когда мокрая и дрожащая Дени выбралась из озера, служанка ее Дореа заторопилась к ней с одеянием из крашеного шелка, но кхал Дрого отослал ее прочь движением руки. Он с одобрением глядел на вздувшееся чрево и налившиеся груди жены, и Дени заметила, как напряглась его мужественность под штанами из конской шкуры, закрытыми под тяжелыми золотыми медальонами пояса.
      Она подошла к нему и помогла распустить шнурок. Могучий кхал взял ее за бедра и поднял в воздух, словно ребенка. Колокольчики в волосах его запели.
      Обхватив мужа руками за плечи, Дени спрятала лицо у него на груди. Три быстрых движения - и все было кончено.
      - Жеребец, который покроет весь мир, - шепнул Дрого. Руки его пахли конской кровью. В миг высшего наслаждения он прикусил кожу на ее шее, а потом снял с себя, и семя его потекло по бедрам Дени. Только потом он позволил ей одеться в надушенный шелк. Ирри надела мягкие шлепанцы на ее ноги.
      Клал Дрого завязал штаны, отдал приказ, и на берег вывели коней. Кохолло была предоставлена честь помочь кхалиси подняться на свою Серебрянку. Дрого пришпорил своего жеребца и направился прочь по Божьему пути, под луной и звездами. Дени легко догнала его.
      Шелковый тент, покрывавший сверху приемный зал кхала Дрого, сегодня был свернут, и луна последовала за ними внутрь дворца. Четырехфутовые языки пламени плясали на трех огромных каменных очагах. В воздухе пахло жареным мясом и перебродившим кобыльим молоком. Полный зал гудел - здесь на подушках сидели те, чей сан и имя не давали права присутствовать при церемонии. Дени въехала в арку, проехала дальше по проходу между сидящими; все глядели на нее. Дотракийцы перекрикивались, превознося ее чрево и грудь, возвеличивая жизнь, растущую внутри нее. Дени не понимала всего, что они говорили, но одна фраза заглушала все остальные.
      - Жеребец, который покроет весь мир, - звучал тысячеголосый хор.
      Рокот барабанов и стоны труб разносились в ночи. Полуодетые женщины кружили и плясали на низких столах, среди блюд и подносов с мясом, сливами, финиками и гранатами. Многие мужчины уже перепились перебродившего молока, но Дени знала: сегодня аракхам не звенеть друг о друга; здесь, в священном городе, запрещалось обнажать мечи и лить кровь.
      Кхал Дрого спешился и занял свое место на высокой скамье. Кхал Джоммо и кхал Ого, уже находившиеся в Вейес Дотрак со своими кхаласарами, были удостоены самых почетных мест - справа и слева от Дрого. Позади троих кхалов сидели кровные всадники, ниже располагались три жены кхала Джоммо.
      Дени спустилась со своей Серебрянки и отдала поводья рабу. Когда Дореа и Ирри устроили для нее подушки, она поискала взглядом своего брата. Визериса можно было бы заметить даже в противоположном конце людного зала, но ни серебряной головы брата, ни бледного лица, ни городских лохмотьев нигде не было видно. Она обратила взгляд к людным столам возле стен, где мужчины, чьи косы были даже короче их мужского признака, сидели на бахромчатых ковриках и плоских подушках у невысоких столов, но все лица были черноглазы и меднокожи. Она отыскала сира Джораха Мормонта в середине зала возле главного очага. Место это считалось почетным и даже весьма: дотракийцы ценили искусство рыцаря во владении мечом. Дени послала Чхику привести его к своему столу. Мормонт явился немедленно и опустился перед ней на одно колено.
      - Кхалиси, - проговорил он, - приказывайте, повинуюсь.
      Она хлопнула по набитой подушке из конской шкуры возле себя.
      - Садись и поговори со мной.
      - Вы оказываете мне честь. - Рыцарь уселся на подушку, скрестив ноги. Раб склонился перед ним, предлагая деревянное блюдо, полное спелых фиг. Сир Джорах взял одну и откусил половину.
      - А где мой брат? - спросила Дени. - Он должен был прийти на пир.
      - Я видел светлейшего государя этим утром, - сказал ей Мормонт. - Он говорил, что собирается на западный рынок, чтобы найти вина.
      - Вина? - с явным недовольством в голосе повторила Дени. Визерис не мог переносить вкуса перебродившего молока, которое пили дотракийцы, она знала это; в эти дни брат частенько посещал базары, выпивая с торговцами, приводившими великие караваны с запада и востока. Похоже, он находил их общество более приятным.
      - Вина, - подтвердил сир Джорах. - Потом он захотел нанять в свое войско кого-нибудь из наемников, охраняющих караваны.
      Служанка положила перед ним пирог с кровью, и рыцарь обеими руками взял его.
      - А это разумно? - спросила она. - У него нет золота, чтобы заплатить солдатам. Что, если они предадут его? - Провожатые караванов редко тревожили себя мыслями о чести, узурпатор, засевший в Королевской Гавани, хорошо заплатил бы им за голову брата. - Вам следовало бы пойти с ним, чтобы приглядеть за его безопасностью. Вы же присягнули ему!
      - Мы находимся в Вейес Дотрак, - напомнил ей рыцарь. - Здесь никто не вправе обнажить клинок и пролить кровь.
      - Но люди тем не менее умирают, - сказала она. - Так сказал мне Чхого. Некоторые из торговцев привозят с собой рослых евнухов, которые удавливают воров шелковой лентой. При этом кровь не проливается, и боги спокойны.
      - Тогда будем надеяться, что ваш брат проявит достаточно мудрости и не будет ничего красть. - Сир Джорах стер жир со рта тыльной стороной ладони и пригнулся над столом. - Он намеревался забрать у вас драконьи яйца, но я предупредил, что отсеку ему руку, если он посмеет даже прикоснуться к ним.
      На мгновение Дени почувствовала такое потрясение, что у нее даже не хватило слов.
      - Мои яйца... но они же мои... их мне подарил магистр Иллирио, это подарок к свадьбе, но зачем они Визерису... это всего лишь только камни...
      - Этим же словом можно назвать и рубины, алмазы и огненные опалы, принцесса... но драконьи яйца встречаются куда реже. Торговцы, с которыми он пьет, позволят отрезать свою мужественность даже за один из этих камней, ну а за три Визерис сможет нанять столько наемников, сколько ему потребуется.
      Дени не знала, даже не подозревала об этом.
      - Тогда он должен получить их. Ему незачем их красть. Ему нужно только попросить! Он мой брат... и мой истинный король.
      - Да, он ваш брат, - согласился сир Джорах.
      - Вы не понимаете, сир, - сказала она. - Мать моя умерла, давая мне жизнь, а отец и мой брат Рейегар погибли еще до того. Я не знала бы даже их имен, если бы их не назвал мне Визерис. Он у меня один. Единственный. Кроме
      него, у меня никого нет.
      - Так было прежде, - сказал сир Джорах, - но теперь это не так, кхалиси. Вы теперь стали дотракийкой. В чреве вашем едет жеребец, который покроет весь мир. - Он поднял чашу, и раб наполнил ее перебродившим кобыльим молоком, кислым и полным комков.
      Дени отмахнулась. Даже от запаха ее затошнило, и она не хотела рисковать, не хотела расставаться с кусками конского сердца, которое с таким трудом заставила себя съесть.
      - Что это значит? - спросила она. - Что это за жеребец? Все кричат мне эти слова, но я не понимаю их смысла.
      - Жеребец - это кхал кхалов, предсказанный в древнем пророчестве, дитя. Он объединит дотракийцев в единый кхаласар и приведет их к концам земли, так было обещано. Все люди мира покорятся ему.
      - Ой, - сказала Дени тоненьким голосом. Рука ее погладила платье над раздувшимся животом. - А я назвала
      его Рейего...
      - От этого имени кровь в жилах узурпатора застынет.
      Вдруг Дореа потянула ее за локоть.
      - Госпожа моя, - настоятельно шепнула служанка, - ваш брат...
      Дени поглядела в дальний конец длинного, лишенного крыши зала и заметила брата, который направлялся к ней. Судя по неуверенной походке, нетрудно было понять, что Визерис отыскал свое вино... а с ним и долю того, что он
      выдавал за отвагу.
      На Визерисе были алые шелка, грязные и запачканные в дороге. Плащ и перчатки из черного бархата выцвели на солнце. Пересохшие сапоги его скрипели, серебристые волосы спутались, на поясе в кожаных ножнах висел длинный меч. Дотракийцы заметили оружие, когда он проходил, и Дени услышала их проклятия и угрозы, гневный ропот приливом охватывал ее. Умолкла и музыка, и притих нервный, оступающийся рокот барабанов.
      Жуткое предчувствие охватило ее сердце.
      - Ступайте к нему, - приказала она сиру Джораху. - Остановите его. Приведите сюда. Скажите ему, что он может получить свои драконьи яйца, если это все, в чем он нуждается.
      Рыцарь быстро вскочил на ноги.
      - Где моя сестра? - крикнул Визерис голосом, полным вина. - Я пришел пировать. Как ты смела сесть за трапезу без меня? Никто не смеет приступать к еде прежде, чем начнет есть король. Где она? Эта шлюха не может укрыться от дракона!
      Он остановился возле самого большого из трех очагов, вглядываясь в лица дотракийцев. В зале собралось тысяч пять человек, но лишь горстка из них знала общий язык. Но даже если слова его оставались непонятными, одного взгляда на Визериса было достаточно, чтобы все понять.
      Сир Джорах торопливо подошел к нему, что-то шепнул на ухо и взял за руку, но Визерис вырвался.
      - Убери свои руки! Никто не смеет прикасаться к дракону без его разрешения!
      Дени тревожно посмотрела вверх на высокую скамью. Кхал Дрого что-то говорил кхалам, сидевшим возле него. Кхал Джоммо ухмылялся, а кхал Ого уже громко хохотал.
      Смех заставил Визериса поднять глаза.
      - Кхал Дрого, - сказал он заносчиво, - я прибыл на пир! - Он отшатнулся от сира Джораха, пытаясь подняться к трем кхалам на высокой скамье.
      Кхал Дрого поднялся, выплюнул дюжину слов на дотракийском быстрее, чем Дени могла понять его, и указал пальцем.
      - Кхал Дрого говорит, что место твое не на высокой скамье, - перевел сир Джорах ее брату. - Кхал Дрого говорит, что место твое там.
      Визерис поглядел в сторону, в которую указал кхал. В дальней части длинного зала, в уголке у стены, прячась в тени так, чтобы лучшие люди не видели их, сидели нижайшие из нижайших. Юные, еще не побывавшие в стычках юноши, старики с затуманившимися глазами и одеревеневшими суставами. Слабоумные и раненые. Вдали от мяса и еще дальше от чести.
      - Это не место для короля, - объявил ее брат.
      - Место это, - отвечал кхал Дрого на общем языке, которому научила его Дени, - как раз и подобает королю, стершему ноги. - Он хлопнул в ладоши. Телегу! Подайте телегу кхалу Рхаггату...
      Пять тысяч дотракийцев разразились смехом и воплями. Сир Джорах стоял возле Визериса и кричал ему на ухо, но в зале поднялся столь громогласный рев, что Дени не слышала его слов. Брат ее отвечал криком, и они схватились; наконец Мормонт бросил Визериса на пол.
      Брат ее извлек меч.
      Нагая сталь мелькнула жутким багрянцем, отражая свет очагов.
      - Убирайся от меня! - прошипел Визерис. Сир Джорах отступил на шаг, и брат ее неуверенно поднялся на ноги. Он махнул над головой чужим клинком, который магистр Иллирио дал Визерису, чтобы тот приобрел более царственный вид. Дотракийцы со всех сторон призывали проклятия на его голову.
      Дени испустила безмолвный крик ужаса. Она-то знала, что ждет обнажившего меч в Вейес Дотрак, хотя брат не представлял этого.
      Визерис повернул голову на ее голос и наконец заметил сестру.
      - А, вот и она! - сказал он с улыбкой. И направился к ней, рассекая воздух, словно освобождая дорогу в стане врагов, хотя никто не пытался остановить его.
      - Клинок... убери меч, - попросила она его. - Пожалуйста, Визерис. Это запрещено. Опусти меч и садись на подушки. Пей, ешь. Тебе нужны драконьи яйца? Возьми их, только брось меч.
      - Делай, как она говорит тебе, дурак, - закричал сир Джорах. - Иначе они убьют всех нас. Визерис расхохотался.
      - Они не посмеют убить нас. Это им запрещено проливать кровь в священном городе... а не мне. - Он приложил острие меча к груди Дейенерис и провел им по ее животу. - Я хочу получить то, зачем прибыл сюда, - сказал он сестре. - Я хочу корону, и он обещал мне ее. Он купил тебя, но не заплатил. Скажи ему, что я хочу получить то, что мне причитается, или я заберу тебя назад... Тебя и драконьи яйца. А он может взять своего паршивого жеребенка. Я вырежу подлеца и подарю ему.
      Меч пронзил шелка и кольнул пупок. Визерис плакал, Дейенерис видела это, он плакал и хохотал одновременно, этот человек, который прежде был ее братом. Вдали, словно где-то в другом мире, Дени слышала рыдания Чхику; она не смела переводить, в страхе перед кхалом, который мог привязать ее к собственному коню и протащить до самой Матери гор. Дени положила руки на плечи девушки и сказала:
      - Не бойся, я сама скажу ему.
      Дени не знала, хватит ли у нее слов, но когда она договорила, кхал Дрого произнес несколько отрывистых предложений на дотракийском, и она увидела, что он понял ее.
      Солнце ее жизни спустился вниз с высокой скамьи.