Неизвестно, что произошло бы в следующий момент, если бы в дверях вдруг не послышался какой-то шум. Обернувшись, Эсме увидела Йена – тот был хмур, словно осенний день.

– Вынужден разочаровать тебя, дружок, – мрачно изрек он, – но аудиенция уже закончилась. Будь любезен, покинь мой дом немедленно, иначе я церемониться не стану! – В голосе Йена звучало такое откровенное презрение, что Эсме невольно поежилась.

Сняв фрак, Йен демонстративно швырнул его на стул.

– Послушайте, Гарольд, – прошептала Эсме, – я думаю, сейчас вам действительно лучше уйти!

– Без вас я никуда не пойду! – Атташе картинно выпятил грудь. Однако несмотря на всю его браваду, от взгляда Эсме не укрылось, что он действительно побаивается Йена.

– Прости, но здесь командую я! – Зайдя за спинку кресла Эсме, Йен положил руки ей на плечи.

– Гарольд, я прошу вас… – невольно воскликнула Эсме.

– Ты слышал, что она сказала? – Пальцы Йена крепче сжали ее плечи.

Гарольд посмотрел на Эсме – в лице ее не было ни кровинки. Тогда он перевел взгляд на Йена:

– Скажу тебе по дружбе, ну и дурак же ты, раз сам не понимаешь, какое сокровище держишь в руках! Разумеется, скорее всего, ты позабавишься с этой девушкой и бросишь ее, когда пресытишься, а пресытишься, понятно, очень быстро. Но может быть, ты готов предложить Эсме законный брак, как только что сделал я?

– Это правда?

Не в силах ответить словами, Эсме лишь кивнула.

– И, я полагаю, ты приняла его предложение? Ты же сама говорила, что готова на все, лишь бы избежать брака с Майклзом!

Эсме понимала, что сейчас Йеном движут гнев и ревность, но его слова были слишком жестоки. В глазах ее, должно быть, отразилась боль, ибо лицо Гарольда покраснело от гнева.

– К твоему сведению, – надменно произнес он, – Эсме мне отказала. Судя по всему, она любит другого, но я продолжаю надеяться. Очень скоро она поймет, что этот «другой» недостоин ее…

Эсме почувствовала, что хватка Йена немного ослабла.

– Уходите, Гарольд, прошу вас! – умоляющим голосом проговорила она. – Вы же сами видите, что этот разговор бесполезен…

В последний раз с нескрываемым презрением посмотрев на посла, Гарольд резко повернулся и быстро покинул комнату, в то время как Йен продолжал стоять неподвижно, держась за спинку кресла. Он не сдвинулся с места, даже когда за Гарольдом захлопнулась калитка.

Так прошла, казалось, вечность.

– Почему ты отвергла его предложение, Эсме? – произнес он наконец.

– Не думаю, что это…

Йен обошел вокруг кресла и, встав напротив Эсме, скрестил руки на груди.

– Еще как важно! – В этот момент в облике Йена не осталось ничего от того грозного, неколебимого победителя, каким он выглядел всего лишь несколько минут назад. В-голосе его слышалась такая боль, что Эсме вдруг захотелось плакать.

– Дело в Раштоне, да? – тем же угрюмым голосом проговорил он. – Ты по-прежнему любишь его?

Эсме так резко поднялась, что Йен даже отступил на шаг. Но, поскольку этого ей показалось мало, следом она влепила ему звонкую пощечину.

– Гарольд прав, – с горечью произнесла Эсме, – ты действительно полный идиот. – Выскочив из комнаты, она бросилась вверх по лестнице; посол столь же стремительно последовал за ней. Еще секунда – и дверь, захлопнувшись, разделила бы их, но еще прежде Йен успел поймать Эсме за талию.

Она отчаянно пыталась вырываться, но Йен, конечно же, оказался сильнее.

– Отпусти меня! – в бессильной ярости выкрикнула она.

– Не спеши, красавица, – вкрадчиво ответил он. – Сначала мы должны кое-что выяснить.

– Стоит ли? – прошипела Эсме. – Я уже сто раз пыталась с тобой поговорить, но ты не хотел слушать! Я не изменю своего решения и не стану жить в твоем доме, если даже мне придется ночевать на улицах и просить милостыню! – Она принялась бить Йена босыми пятками, но эти удары, казалось, причиняли ему не больше боли, чем каменной скале.

– Ну, давай, – подзадорил он, – визжи громче! Чем сильнее ты отбиваешься, милочка, тем сильнее распаляешь мою страсть!

Поняв, что борьба бесполезна, Эсме вдруг обмякла и, пожалуй, упала бы, если бы Йен не держал ее за талию.

– Послушай, красавица, пора бы тебе наконец понять, что я не насильник! Если бы я был способен сделать это против твоей воли, то уже давно овладел бы тобой! Ну как ты не видишь, что все мои действия продиктованы лишь заботой о тебе!

– Возможно, но я тебе не верю! – прошептала она, с трудом соображая, что означают эти слова, – сексуальное возбуждение Йена начало передаваться и ей.

– А по-моему, ты себе не веришь, – уточнил он, – и поэтому все время пытаешься убежать от самой себя…

Раздвинув волосы Эсме, Йен коснулся губами ее шеи. Нарочно или случайно, но своим поцелуем он попал в самую чувствительную точку, словно оставив метку на ее коже.

– Не надо, прошу! – поморщилась она.

Йен резко повернул Эсме лицом к себе.

– Так кого ты все-таки любишь, из-за кого отказала Гарольду? – Зрачки его сузились. – Отвечай! Я все равно это узнаю!

Взгляды их встретились – и словно молния пронзила все существо Эсме. Она опустила глаза, чувствуя, что теперь не сможет солгать.

– Ты это уже знаешь, – прошептала она.

Лишь проговорив это, Эсме смогла снова поднять глаза и сразу заметила, что во взгляде Йена больше нет боли, – теперь этот взгляд стал открытым и словно бы просветленным.

Йен крепко прижал Эсме к своей груди, и их губы слились в поцелуе. Не желая больше противиться его ласкам, Эсме вложила в поцелуй всю накопившуюся страсть, ощущая, как поцелуй Йена проникает в самую ее душу.

– Я так долго ждал этого момента! – растроганно произнес он, когда поцелуй наконец закончился. – Надеюсь, ты в самом деле хочешь меня?

Эсме была просто не в силах ответить «нет».

– Да, – прошептала она.

Их губы слились в новом поцелуе – таком страстном, что все прежнее показалось Эсме совершенно незначительным. На этот раз она вся была охвачена огнем, в котором душа ее таяла, словно восковая кукла. Ничто на свете не могло сравниться с этой сладкой, мукой…

– Ты правда хочешь меня, детка? – повторил-Йен свой вопрос. – На этот раз ты не откажешь мне?

– Нет, Йен, нет… Нет, любимый!

«Любимый»… Это слово заставило Йена застонать от счастья. В его объятиях Эсме чувствовала себя так спокойно и уютно, что сама удивлялась, как могла она столь долго противиться этому. В глубине души девушка понимала, что это безумие, за которым настанет момент трезвости, но сейчас потребность в ласках Йена явно брала верх.

Губы Йена ласкали ее шею, лоб, глаза, и Эсме чувствовала, как в ней непреодолимой волной поднимается желание. Малейшее прикосновение этих губ словно зажигало в ее теле мириады искр, и все же к ее желанию примешивалась и некая толика страха – ведь Йен до сих пор не верил, что она девственница, и считал ее умелой, опытной женщиной, которая сама едва ли не лучше партнера знает, что делать. Ламун и Мей, разумеется, посвящали Эсме в тайны супружеского ложа, но, как правило, в весьма туманных выражениях, так что она понимала их лишь наполовину. Помнится, они говорили, что вначале чувствуешь боль, а уж потом…

Йен, очевидно, заметил, что Эсме одолевают какие-то сомнения, однако он продолжал не переставая целовать ее. Затем он легко, как перышко, подхватил ее на руки и понес в свою комнату.

Заходящее солнце наполняло спальню Йена пожаром лучей, окрашивая шелковый балдахин над кроватью и огромный ковер на стене в оранжевые тона, так что Эсме казалось, будто она тонет в море оранжевого огня.

Йен осторожно положил ее на кровать; глаза его напоминали мерцающие угольки, при этом в любой момент готовые разгореться пожаром. Опустившись рядом с Эсме, он осторожно коснулся пальцами ее щеки, словно не веря, что она находится рядом с ним.

– Поцелуй меня, – ласково произнес он.

Эсме удивилась тону, которым была произнесена эта фраза. Заглянув в глаза Йена, она увидела в них такую нежность, какой ей никогда не приходилось видеть раньше, но у нее не хватало решимости ответить что-нибудь словами, словно слова могли разбить хрупкую гармонию, которая наконец установилась между ними. И все же выразить, что она чувствует, Эсме могла. Она несмело коснулась губами его губ – и сразу же природные инстинкты, дремлющие в каждой женщине, ожили в ней. Позабыв обо всем, она принялась жадно целовать Йена. Язык ее скользил у него во рту, заставляя Йена стонать от удовольствия, а тонкие девичьи пальцы погрузились в густую массу его кудрей.

Руки Йена потянулись к булавке, стягивающей саронг Эсме, и через мгновение легкая шелковая ткань полетела на пол. Но когда одна грудь Эсме легла в ладонь Йена, словно в чашу, Эсме вдруг смутилась и прекратила поцелуй.

– Не бойся, девочка, – нежно проговорил Йен. – Твое тело не противится, позволь и своему уму не смущаться…

Он прав, подумала Эсме, тело ее действительно не противилось его ласкам. Впрочем, «не противилось» – это еще слабо сказано, ибо ей казалось, что ничто на свете не может быть восхитительнее этих прикосновений. Но все прежние ощущения показались ей ничем, когда Йен коснулся губами ее соска. Эсме с удивлением почувствовала, как соски ее влажнеют и набухают. Горячие волны желания охватили все ее существо. Эсме еще глубже погрузила пальцы в волосы Йена, казавшиеся золотыми в последних лучах заходящего солнца. За день его щеки уже успели покрыться небольшим налетом щетины, которая возбуждающе щекотала ее кожу.

Пока одна рука Йена обнимала Эсме, другая начала ловко и настойчиво развязывать узел ее шаровар. При этом губы его продолжали ласкать нежную девичью грудь, доводя Эсме почти до умопомрачения.

Йен медленно стянул с Эсме шаровары и отстранился, любуясь ее наготой. Смутившись, девушка потянулась за простыней, но сильная рука перехватила ее запястье.

– Не надо, – негромко проговорил он. – Дай мне вдоволь полюбоваться тобой!

На этот раз Эсме не стала противиться его желанию. Йен снова погладил сначала одну ее грудь, потом другую… Наконец рука его опустилась ей на живот. Он поцеловал ее пупок, затем губы его скользнули ниже. Раздвинув ноги Эсме, Йен коснулся губами трепещущей розовой плоти.

Эсме вдруг стало невыносимо стыдно. Как случилось, что она позволяет ему подобные вещи, словно последняя проститутка?

– О, Йен! – прошептала она.

Подняв голову, Йен посмотрел на нее, а затем вновь приник к ней.

– Йен!

Он снова поднял голову:

– Неужели Раштон никогда с тобой такого не делал?

Ревность, прозвучавшая в его голосе, больно кольнула Эсме.

– Никто никогда со мной такого не делал! – резко заявила она.

– Рассказывай! Может, еще скажешь, что ты девственница?

– Может быть!

– И у тебя хватает духа рассказывать мне сказки даже сейчас, за минуту до того, как я узнаю правду?

Эсме захотелось наотмашь ударить его, но у нее уже не было сил.

– Или, может быть, ты лгала мне, когда совсем недавно сказала, что хочешь меня?

– Я хочу, чтобы ты доверял мне! – Видя, что Йен не оставляет своих насмешек даже в такой трепетный момент, Эсме готова была разрыдаться.

Неожиданно Йен снова начал яростно целовать Эсме, и тело ее ответило на ласки помимо воли. От Йена пахло коньяком, сигарой и еще каким-то терпким мужским запахом. Он еще не был раздет, и Эсме вдруг захотелось увидеть его голым. Пальцы ее потянулись к пуговицам его жилета. Встав на колени, Йен помог ей избавить себя от жилета, а потом и от рубахи и отбросил их в сторону.

Мужчин, обнаженных по пояс, Эсме приходилось видеть и раньше – сиамцы часто разгуливали по улицам без рубашек. Но сиамские мужчины, как правило, были весьма щуплыми в отличие от рослого, мускулистого английского лорда. Девушка не могла оторвать взгляда от широкой сильной груди, покрытой золотистым пушком, от налитых силой плеч…

Поймав ее восхищенный взгляд, Йен улыбнулся и, взяв ее руки в свои, положил их на ремень своих брюк.

Смутившись, Эсме отняла руки и опустила взгляд.

Заметив ее смущение, Йен дружески усмехнулся.

– Посмотри на меня, детка! – потребовал он.

Эсме с трудом заставила себя поднять глаза. Не без волнения наблюдала она, как Йен начал расстегивать брюки. Наконец он одним ловким движением избавился от брюк, предстал перед Эсме в первозданном виде. Она вновь смущенно отвела глаза.

– Придется тебе привыкать к моему виду, скромница, – снова усмехнулся он, – ибо я надеюсь, что это далеко не последняя наша ночь!

Губы его коснулись соска Эсме, наполняя все ее существо желанием. Ощущения были запредельными, но Эсме знала, что это еще не все и сейчас должно произойти самое важное.

Она приняла позу, в которой, как ей казалось, Йену будет удобнее всего. Пальцы его начали ласкать самые интимные ее места, но Эсме уже не стеснялась этого. Вдруг она ощутила на себе весь вес тела Йена, и его лицо оказалось рядом с ее лицом.

– Скажи мне, какого мужчину ты хочешь? – прошептал он.

– Тебя, только тебя!

И тогда Йен вошел в нее. Эсме отчетливо чувствовала каждый дюйм его тела. Ей казалось, что он наполняет ее чем-то таким, чего она давно ждала, чего ей так не хватало… Это было так естественно, словно они были созданы друг для друга.

Вдруг Йен остановился, и в лице его что-то изменилось. Эсме поняла, точнее, почувствовала, как он натолкнулся на преграду, свидетельствующую о том, что она девственница.

– Черт побери! – воскликнул он. – Господи! Черт побери!

На мгновение у Эсме мелькнула горькая мысль, что Йен мог бы поверить в ее девственность до того, как убедился в ней на практике… И тут же все в ее голове смешалось под напором всепобеждающего желания.

Эсме осторожно дотронулась до щеки Йена, и он, открыв глаза, поцеловал ее.

– Ты говорила мне… – со скорбью в голосе произнес он. – Ты говорила мне тысячу раз, но я не верил… Можешь ли ты простить меня?

Пальцы Эсме гладили его щеку, в то время как в глазах ее промелькнула светлая грусть.

– Могу, – проговорила она. – Должна простить. Точнее, не могу не простить…

– Я недостоин тебя, Эсме… Еще не поздно, может быть, я…

– Что ты хочешь сказать? – испугалась она.

– Может быть, мы теперь прекратим это?

Эсме его слова полоснули словно нож по сердцу. Потерять любимого в тот момент, когда она наконец обрела его? Об этом не могло быть и речи!

Йен попытался выйти из нее…

– Нет, только не это! Я хочу тебя! Не прекращай, ради Бога, не прекращай!

– Ты уверена?

– Да! Йен, я прошу тебя…

– И ты не пожалеешь! Я никогда не покину тебя, родная! – Новый резкий толчок – и острая боль вдруг, пронзила все тело Эсме. Она невольно вскрикнула.

– Потерпи еще немного, – шептал Йен, – потерпи, больно лишь в первый раз…

Он остановился – должно быть, для того, чтобы дать Эсме передохнуть, – и действительно, боль в скором времени уступила место восхитительному ощущению; полноты. Затем Йен начал двигаться внутри ее – сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, и с ускорением ритма нарастали ощущения Эсме.

Она бессознательно притянула любимого к себе, наслаждаясь его близостью. Для нее эта близость означала нечто большее, чем просто плотское удовольствие: непонимание между нею и Йеном ушло, как ей казалось, навсегда, уступив место полной гармонии. Наконец-то он получил полное доказательство ее невинности и теперь уж наверняка перестанет верить всем этим мерзким сплетням!

Влюбленные долго лежали молча – им было так хорошо друг с другом, что слова просто не требовались. Наконец, приподнявшись на локте, Йен лукаво посмотрел на Эсме:

– Оригинальный ты придумала способ, чтобы доказать мне свою невинность, нечего сказать! – И тут же улыбка сошла с его лица, глаза затуманились. – Прости меня, Эсме! – В его голоса зазвучала скорбь. – Ты была права – я оказался слеп, как последний идиот! Теперь ты имеешь полное право презирать меня…

Эсме приложила палец к губам Йена, словно преграждая путь потоку слов:

– Я не могу презирать тебя – не могу и не хочу! Я люблю тебя! – Она подтвердила свои слова горячим поцелуем.

– И все-таки, – робко улыбнулся он, – я был не совсем не прав, когда считал тебя соблазнительницей! Ты жутко соблазнительная женщина, Эсме!

– Да, любимый, да… – Эсме погладила его небритую щеку. – Но будь спокоен – я навсегда останусь соблазнительницей только для тебя.

Последняя фраза прозвучала уже невнятным бормотанием – устав от полного событиями дня, Эсме погрузилась в сон.