- И в тот же день ушли из дома Ветровых?
      - Да, жила в деревне у матери.
      - В день убийства Анастасии Ветровой вы тоже подсыпали мужу снотворное?
      - Да. Мне позвонил Кирилл Жадов, повар из "Феникса", и назначил свидание на пять часов вечера за калиткой. Матвей всегда был ревнивцем.
      - Когда вы уходили, калитка осталась открытой?
      - Я ее не запирала. В доме никого не было, а к Насте должен был приехать какой-то милиционер. Она звонила ему днем.
      - Но в комнате покойной нет телефона.
      - Максим снял телефон. Вика подслушивала все разговоры Насти и пожаловалась Максиму, что его жена часто звонит в милицию. И хозяин забрал аппарат из ее комнаты.
      - Как вы установили, что Вика прослушивает разговоры?
      - Однажды я застала ее в подвале за этим занятием. У нее там стоял диктофон и телефонный кабель. А что касается Насти, то я купила для нее аппарат, и когда она просила меня, то приносила ей в комнату телефон, а после разговора уносила его к себе.
      - Значит, в три часа, в день своей гибели, она звонила в милицию и капитан Куприянов обещал к ней приехать вечером. Потом вам позвонил повар и назначил свидание на пять часов. Вика находилась в доме и могла слышать этот разговор.
      - Да, но я знала, что она собирается идти на свидание к художнику. После трех часов Вика зашла к Насте, сделала ей укол, взяла из сарая велосипед и ушла.
      - А зачем ей велосипед? Художник живет по соседству.
      - Она сказала, что хочет съездить в соседнюю деревню и купить вина для Ильи, а потом пойдет к нему на весь вечер.
      - Перед свиданием с поваром вы заглядывали в комнату хозяйки?
      - Зачем? Вика сказала, что вколола ей снотворное и Настя уснула. Меня это устраивало. Если бы Настя узнала, что она остается дома одна, то не миновать скандала. Однако вы знаете, чем все кончилось.
      - Повар ждал вас на аллее?
      - Да, его машина стояла в тридцати метрах от ворот.
      - Вы сидели в его машине?
      - Нет. Он выстроил шалаш в сотне метров от дороги в ельнике. Машина оставалась на месте.
      - Сколько времени вы отсутствовали?
      - Приблизительно полтора часа. Когда вернулась, то застала там капитана, а комната Насти была заперта.
      - Кто мог запереть комнату?
      - Все знают, что у меня есть запасные ключи от всех помещений. Я храню их на кухне. У Насти ключа не было. Она не могла спуститься, взять ключ, подняться и запереть комнату. Но в тот момент я ничего не понимала. В голове все смешалось. Я чувствовала свою вину. Моя беспечность привела к гибели человека, к которому я относилась лучше, чем к другим людям, живущим в доме.
      - После отъезда Ветрова и Вики вы покинули усадьбу и ушли к матери. Через неделю ваша мать умерла. Кто мог знать адрес вашей матери?
      - Никто. Даже Ветров не знал, он только деньги дал на поправку дома, но никогда не интересовался, где я его купила. Матвей никогда не бывал там. Он ненавидел мою мать, а сын был занят своими проблемами. Что касается моей матери, то она умерла с моей помощью.
      У Трифонова прилип язык к небу, а Куприянов как-то странно усмехнулся и замер с гримасой на лице.
      - Да-да, это так. Я избавила ее от мучений, а сама решила уехать из этих мест навсегда.
      - У законов слишком узкие взгляды, Недда Петровна, - тихо сказал Трифонов. - Любые действия человека, повлекшие смерть другого человека, называются убийством. Но мне кажется, что вам кто-то помогал избавить мать от мучений. У вас под кроватью найдено ружье, которым убили Ветрова. А возле вашего дома обнаружены четкие следы от колес машины, на которой раскатывает повар из "Феникса". Что скажете?
      - Он тут ни при чем! - вскрикнула Недда.
      - Но он бывал в деревне?
      - Я ему рассказала, что собираюсь уехать из этих мест, но мать не выдержит переезда. Кирилл сказал, что хочет уехать со мной. Он разошелся с женой и поругался с директором "Феникса". У Кирилла есть дом в Новгородской области, и он предложил уехать вместе. Когда Денис выйдет из тюрьмы, он мог бы приехать к нам. Лучшего не придумаешь. Но что делать с парализованной больной матерью? Никто не знал, сколько ей оставалось жить. Месяц? Год? Два? Старушка устала от мучений. Кирилл мне сказал: "У меня есть один знакомый врач. Он может устроить легкую смерть. Он сделает бабушке укол, и та заснет навсегда. Это гуманно. Но без согласия родных он ничего делать не будет". - "Так убивают кошек и собак на живодерне!" - ответила я. "Их избавляют от мучений. Смотри на вещи шире. В день на земле умирает миллион человек. Живые, здоровые и сильные не должны губить свою судьбу из-за разлагающихся дышащих мумий".
      Я согласилась. На следующий день он привез врача. Тот заверился моим согласием, и они вошли в дом. Я осталась на дворе. Через десять минут они появились на крыльце. "Ваша матушка отправилась на небеса к ангелам. Теперь она нашла свой покой". Они уехали. Я не сожалею об этом и не испытываю угрызений совести. Врач избавил ее от мучений.
      - Вы раньше видели этого врача?
      - Видела один раз, когда забирали тело Матвея из морга. Он делал вскрытие. Но я не знаю его имени, и оно меня не интересует.
      - У него шрам на подбородке?
      Недда промолчала.
      - Не стоит о нем беспокоиться. Он делал уколы не только с согласия родственников. У этого человека своя философия. Теперь понятно, как он узнал ваш адрес. Кто-то должен был положить ружье вам под кровать. Согласны? Ну а философия жизни и смерти для него имеет только одну сторону. Он отдает предпочтение смерти. И, как я догадываюсь, даже денег за это не берет. Ну а теперь скажите нам, где находится ваш любовник?
      - Зачем он вам?
      - У нас накопились вопросы к Кириллу Жадову. Он слишком долго работал на Эдуарда Чайку.
      Недда достала из сумочки телеграмму и бросила на стол.
      - Вот весточка от него. Он ждет меня. Там указан адрес. Но Кирилл ни в чем не виноват. Он очень порядочный человек.
      - Постараемся в этом убедиться.
      Куприянов взял телеграмму и вышел из кабинета. Через минуту в комнату заглянул дежурный и поманил Трифонова пальцем. Когда следователь вышел в коридор, капитан доложил:
      - Тут странную записочку привезли. Мужчина уверяет, что ему этот листок передала женщина на шоссе и попросила завезти к нам.
      Трифонов взял вырванный из блокнота листок и прочитал: "Господа сыщики, тот, кого вы ищете, находится в заповеднике "Богема" в пяти километрах от Большого Куземкино. Коттедж номер четырнадцать. Осторожно, преступник вооружен и очень опасен".
      - Что еще сказал этот мужчина? - спросил Трифонов, опуская записку в карман.
      - У женщины сломалась машина. Она ехала по направлению к нам.
      - Ну это вряд ли. Ладно. Готовьте три опергруппы на выезд и дайте мне карту района заповедника. Свяжитесь с береговой охраной, пусть подтянут к этому району сторожевики. Оповестите погранпост из Нарвы. Пусть будут внимательны и остаются с нами на связи. А дамочку, что сидит в моем кабинете, отправьте в камеру. Так будет для нее же лучше.
      Трифонов спустился на первый этаж. Куприянов разговаривал с Новгородом по телефону дежурного. К подъезду подъехали милицейские УАЗы с ребятами в бронежилетах.
      - Нам нужны будут собаки, снайпер и хорошие фонари, - отдавал команды Трифонов.
      На столе разложили карту района. Полковник внимательно просмотрел ее и, сложив, сунул в карман.
      - Корректировать действия будем в дороге. Машины радиофицированы?
      - Так точно, - ответил офицер в бронежилете.
      - Куприянов, садись в первую машину, я во вторую, а командир ОМОНа в третью. Поговорим по дороге, а сейчас каждая секунда дорога. Вперед!
      12
      Пот заливал лицо. Феликс Гончар ни на секунду не прекращал работу. Злость придавала ему сил. Он не сомневался, что Вика сдаст его с потрохами. Если она узнала, где хранится золото, ее не остановить. Нет такой силы, которая станет для нее препятствием, эта женщина горы сметет со своего пути. Феликс пилил цепь и бурчал проклятия себе под нос. Он ненавидел свою компаньонку и скрипел зубами. Она не сможет от него уйти, только бы вырваться на свободу. Только бы подняться на холм, и он уже недосягаем. Граница совсем рядом, ветер ему на руку. Еще минута - и цепь отскочила в сторону. Гончар откинулся и восстановил дыхание. От голода и жажды у него кружилась голова. Он собрал силы в кулак и встал на ноги. Выйдя на крыльцо, он спрыгнул на землю и заглянул под лестницу. Все ружья на месте. Он вытащил пакет с патронами и пятизарядный гладкоствольный карабин. "Болгарка" лежала на своем месте в сарае. Гончар взял инструмент и вернулся в дом. Часть ствола и приклад были отпилены. Он сунул обрез под кожаную куртку, схватил со стола кусок черствого хлеба и выскочил в окно. Катера на месте не оказалось. Обрезанный конец веревки болтался в воде. Ни одного весла.
      - Стерва! Ты мне за все заплатишь.
      Преодолевать забор - значит попусту терять время. Феликс решил идти через ворота. Другого выхода он не видел.
      Оба сторожа в эту ночь не спали. В тридцатом коттедже принимали гостей, и машины сновали через пропускной пункт чаще трамваев в час пик. Кто-то уезжал, кто-то приезжал. Список гостей был распечатан на трех страницах, только успевай ставить галочки.
      - Ладно, тасуй карты, а я пойду отолью.
      Здоровенный детина вышел из-за стола и открыл дверь сторожки. Свежий холодный воздух ударил в лицо.
      - Эй, Гаврюха, иди-ка сюда!
      Второй охранник, чуть ниже ростом напарника, но не уступающий ему в плечах, лениво поднялся и вышел на крыльцо.
      - Глянь-ка в сторону стоянки.
      Огромная заасфальтированная площадка освещалась яркими прожекторами. Из темной полосы деревьев на свет вышел высокий мужчина в кожаной куртке. Уверенной быстрой походкой он шел к воротам.
      - Ты его знаешь?
      - Первый раз вижу. Как он попал на территорию?
      - А если газетчик? Нам же голову оторвут. Ты же знаешь, кто сегодня здесь пирует!
      У порога прислоненные к стене стояли помповые ружья. Сторожа схватили снаряжение и спустились с крыльца.
      - Эй, приятель, ты откуда?
      "Не везет так не везет! - подумал Гончар. - Обложили со всех сторон!"
      - Ты что, оглох?
      Охранники выставили стволы ружей вперед.
      - Вы чего, ребята, оборзели? Я из четырнадцатого.
      - Там никого нет, умник. Мы уже такого, как ты, видали. С портативной кинокамерой гулял.
      - Да я из охраны Ветрова.
      - Плохо охраняешь. Твоего хозяина успели похоронить. Стой на месте. Чего тебя по ночам здесь носит?
      Гончар остановился в пяти метрах от мужчин.
      - Машину встречать вышел. Его жена должна вернуться.
      - Брось трепаться. Бабенка уехала в Питер и сказала, что не вернется. Распахни куртку и подними руки за голову.
      Феликс расстегнул куртку.
      - Зря вы мне не верите. Вон машина подъезжает со стороны шоссе. Видите фары?
      Один из сторожей оглянулся. К шлагбауму подъехал автомобиль со спецномерами. Замешательство длилось недолго. Гончар в долю секунды выхватил обрез и открыл пальбу. Яркие вспышки и резкие хлопки спугнули спящих ворон с макушек деревьев. Оба охранника, окровавленные, повалились на землю. Пять зарядов картечи разворотили им грудные клетки.
      Автомобиль остановился у перекладины. Водитель выскочил из машины и тут же запрыгнул обратно. Подъездная дорога была слишком узкой, чтобы быстро развернуть девятитысячный "сааб". Водитель сдал назад, но задние колеса скатились в кювет, и машина села на брюхо. Хозяин бросил свою иномарку и бросился бежать к шоссе. Его хриплый визг пожирал встречный ветер.
      Феликс не стал перезаряжать карабин. Он бросился в погоню. Пожилой толстячок не мог далеко уйти от тренированного парня с длинными ногами. Нагнав беглеца, Гончар сбил его с ног и треснул обрезом по голове. Толстяк хрипнул и замер. Он не стал добивать старичка, а побежал дальше. Ему нужны были силы для преодоления крутого подъема. Много сил отняла цепь, бессонные сутки, голод и жажда. Феликс продолжал бежать. Он верил во второе дыхание и рассчитывал на свой крепкий организм. К утру может смениться ветер, и тогда ему конец. Он знал, что район находится под контролем и все силовые структуры работают по полной программе. Обычными методами ему не просочиться сквозь тонкое сито.
      Феликс бежал и бежал. Шесть километров пути, половина которого тяжелый подъем на крутой холм. Он знал, от чего бежал, и это придавало ему сил.
      Толстячок очнулся, но встать не сумел. Переведя дух, он пополз к машине. Там, в плаще, у него лежал мобильный телефон.
      В милицейском УАЗике заработала рация.
      - Говорит "Центральная". Товарищ полковник, получено сообщение с эстонской границы. Таможенный контроль проходит Виктория Юрьевна Карамова по подложному паспорту. Задержать?
      Трифонов взял в руки микрофон.
      - Пропустите. Нам хорошо известен ее маршрут. Встретим ее в Калининграде. Пусть действует согласно своим планам. Оценки ее идеям мы будем давать потом.
      - Вас понял.
      Через минуту рация вновь заработала.
      - Внимание! "Первый", "третий" и "пятый". Срочное сообщение. У ворот заповедника "Богема" произошла перестрелка. Погибли два человека. Преступник побежал в сторону шоссе. Вооружен. Как поняли меня?
      Трифонов достал карту и надел очки.
      В динамике послышался голос Куприянова.
      - Вас понял. Находимся на подъезде к месту происшествия.
      Трифонов взял микрофон:
      - "Третий", я "первый". Давай, Семен, жми с ребятами к заповеднику, а мы сворачиваем в горы.
      - Понял вас, Александр Иваныч.
      - А зачем в горы? - удивился проводник, придерживавший рукой овчарку в железном наморднике.
      - Ловить черного ангела. У него иногда крылышки вырастают.
      Трифонов ткнул пальцем в карту.
      - Это самая высокая точка на данной местности. Тут расположена турбаза. Заберемся?
      Водитель посмотрел на карту.
      - Трудно сказать, товарищ полковник. Тут только тропинки, дорога не обозначена.
      - Значит, бегом побежим. Мы должны его опередить. Жми на всю катушку!
      Через десять минут машина уткнулась в заваленное дерево.
      - Дальше не проедем. Там сплошные завалы и кустарники.
      Трифонов открыл дверцу.
      - Вперед, мальчики, готовьте оружие. У холма должен быть крутой обрыв. Вверх. Только вверх.
      Разворачивающаяся картина вовсе не походила на погоню. Противоборствующие стороны рвались к вершине с разных сторон холма. Светившиеся точки фонарей сближались. Победу определяли секунды. Напряжение достигло своего апогея. Вершина была совсем рядом, когда над группой преследователей пролетела черная тень.
      - Вот он! - крикнул Трифонов. - Успел, сукин сын!
      Дельтаплан походил на гигантскую летучую мышь.
      - Стрелять по крыльям, - приказал полковник. - Снайперу по стойкам!
      Раздались автоматные очереди. Гладко и красиво летевшая черная птица вдруг качнулась. Огромное крыло искривилось, и летательный аппарат, делая круговые движения, начал снижаться.
      - Там скалы! - крикнул Трифонов.
      Яркие дальнобойные лучи фонарей сконцентрировались над падающим дельтапланом. Одно крыло задело макушку дерева. Гончар бросил аппарат и прыгнул в развесистую крону лиственницы.
      - Все вниз! Он не должен уйти!
      Спуск длился слишком долго. Камни выскакивали из-под ног, рассыпчатые оползни из глины скатывались вниз. Приходилось перепрыгивать через расщелины и цепляться за колючки. Трифонов уже потерял веру в успех операции. Ботинки заполнились песком и отяжелели. Время утекало вместе с быстрыми горными ручьями и не оставляло надежды на победу.
      Но на этот раз фортуна улыбнулась полковнику. Луч фонаря выхватил из темноты человека, сидевшего в расщелине у дерева. Гончар держался за ногу и тихо стонал. Его небритое лицо было поцарапано ветками деревьев, которые спасли его от гибели. Рядом лежал обрез, но он и не пытался оказывать сопротивление.
      В управление команда победителей вернулась под утро. Дежурный сообщил, что сотрудники УГРО Новгорода нашли Кирилла Жадова, повара Эдуарда Чайки. Жадов сидит в отделении милиции и пишет чистосердечное признание. К семи часам его перешлют факсом в Усть-Лугу.
      Феликса Гончара проводили в кабинет следователя. Вскоре подошел Куприянов.
      Трифонов долго разглядывал задержанного и наконец сказал:
      - Ловкий ты парень. А главное, удача была на твоей стороне. Но сколько веревочке не виться, а конец найдется. Даже если она сделана из особо прочной капроновой нити. Ну что, Феликс, будем играть в несознанку или начнем говорить? Тут в коридоре один уважаемый человек сидит, который был свидетелем, как ты стрелял в охранников. Ему тоже от тебя досталось. Позвать?
      - Не надо. Я сам все скажу. Я был обычным исполнителем чужой воли. Приказы отдавала она. Поймайте эту стерву, и у вас волосы дыбом встанут от ее деяний.
      Трифонов достал из стола диктофон и снял трубку внутреннего телефона.
      - Вызовите ко мне в кабинет стенографистку и, если не трудно, заварите кофе. Побольше и послаще.
      Спустя десять минут в руках арестованного находилась кружка с кофе, а он говорил и говорил. Его взгляд уткнулся в пол, и, казалось, он забыл о присутствующих. Иногда он вздрагивал от собственных слов, делал короткий глоток и вновь погружался в свой рассказ.
      13
      Автобус на Хельсинки отправился точно по расписанию. Рядом с Ветровым сидел пожилой коренастый мужчина и то и дело отрывал его от мыслей, задавая глупые вопросы из сборника кроссвордов, который он решил разгадать от корки до корки.
      За окном шел дождь, серые пейзажи не радовали глаз, но на настроение Ветрова погода не влияла, а когда они миновали таможенные посты и очутились на территории Финляндии, оно еще больше поднялось.
      Неугомонный сосед вновь заговорил, но на этот раз его вопрос не относился к кроссворду:
      - Вы считаете, что по эту сторону границы дышится легче и свободнее, Максим Данилыч?
      Ветров медленно повернул голову и осмотрел соседа. Ничего примечательного. Какой-нибудь майор в отставке, бывший замполит или завхоз.
      - Вообще-то меня зовут Романом Михайловичем.
      - А меня Алексей Дмитриевич Сычев. Полковник юстиции, старший следователь по особо важным делам.
      - И что за особо важные дела погнали вас за кордон в такую погоду?
      - Любопытство, господин Ветров. Слабость я имею к неординарным историям.
      - Как я слышал, если речь идет о банкире Ветрове, то его убили. Но это, скорее, банальная история.
      - Ну если уж быть точным, то Романа Михайловича Сироткина убили летом семьдесят второго года. Правда, я не назвал бы его гибель банальной.
      - Боюсь, вы опоздали со своими выводами.
      - С выводами невозможно опоздать. Либо они есть, либо их нет. Чем же вам Россия не угодила? Вы же очень богатый человек.
      - Россия тут ни при чем. Богатство богатству рознь. Человек не может стать богатым, если у него государство сидит на иждивении. Очень прожорливая обуза. - Он опять посмотрел в окно. Автобус шел на хорошей скорости по идеально гладкой дороге. - Ну хорошо. А какое вам до меня дело, господин Сычев?
      - Старая привычка докапываться до истины. Сон потерял.
      - Я не верю в истину. В истоки поверить можно. В изначальный этап. Но никто не знает, куда свернет течение и в какое русло вас вынесет.
      - Кстати, о русле. Расскажите мне про вашу последнюю жену. Она повлияла на течение или это обычный камень, который воды реки преодолел? Сильная личность, решительная, алчная, смелая и очень настырная. Я уже не говорю о ее изобретательности.
      - Хм... А вы наблюдательны. Вам бы в ее автобус попасть, а не в мой. Не по тому следу пошли. - Ветров взглянул на часы. - У... Времени у нас вагон. Извольте. Только взгляд у меня субъективный. Обвинять эту женщину я ни в чем не хочу. Мне кажется, это ваша прерогатива. А для меня она стала самым печальным эпизодом в моей жизни. Началась эта история довольно обыденно, и никто не мог предполагать трагических последствий. Мне до сих пор многое остается непонятным, будто я находился под влиянием каких-то темных сил. Моя жизнь протекала монотонно, скучно и однообразно. Последнее десятилетие я испытывал ужасное одиночество. Вы себе не представляете, что значит жить с душевнобольным человеком. Ты пытаешься делать для него добро, а он смотрит на тебя как на врага. Я женился рано на хорошенькой энергичной девушке. Женился по расчету. Тут скрывать нечего. Вряд ли я смогу утверждать, что любил ее. Но то, что мне пришлось пережить теперь, когда я подошел к полувековому рубежу, совсем другое чувство. Когда в доме появилась Вика, она не произвела на меня особого впечатления. Романтических приключений на мой век хватало. Когда Анастасия стала совсем плоха, наш семейный врач порекомендовал нам сиделку. Хорошая опытная медсестра с солидными рекомендациями. Ее условия меня устраивали, и она вошла в наш дом.
      В первое время моя жена хорошо относилась к новой няньке. Вика по натуре человек деликатный. Она умела предугадывать желания больной и никогда не перечила ей. Вскоре Насте стало лучше. Вика даже уговорила ее на прогулки в саду и катала Настю в кресле. У жены появился аппетит и порозовели щеки. Доктор поражался результатом. Со временем Вика освоилась в доме и стала членом нашей общей семьи. Ей удалось поладить с Неддой, что очень трудно сделать при невыносимом характере нашей экономки. Во всяком случае, Недде не приходилось убирать посуду за медсестрой, стелить ее постель.
      Однажды я занимался докладом и несколько дней не ходил на работу. Собирался международный конгресс, и мне поручили на нем выступить. Ответственное задание требовало серьезного подхода. И вот в мой кабинет заходит Вика с подносом. Чай, печенье, тосты. Так получилось, что Недда куда-то ушла, и медсестра подменила ее на некоторое время.
      "У вас очень озабоченный вид. Что-то не получается?" - "Не укладываюсь в сроки. Нет практики работы на компьютере". - "Если хотите, то я могу помочь. Я хорошо печатаю и умею ладить с техникой". - "Идея прекрасная. И под диктовку можете?" - "Давайте попробуем".
      Она взяла стул и села со мной рядом. От нее исходил нежный одурманивающий аромат духов. Что-то екнуло в моем сердце. Мне показалось, что мое лицо стало красным. Я встал и уступил ей место перед клавиатурой.
      Работала она быстро, без помарок. За один вечер с небольшими перерывами, когда она отлучалась к своим основным обязанностям, мы сделали большой объем работы. Она помогала мне в течение трех дней, и этого времени хватило, чтобы закончить доклад. Такого феноменального результата я и ожидать не мог.
      "Вы из тех самых женщин, которые со временем становятся незаменимыми". Она улыбнулась. "Я получаю за это деньги". Ответ походил на ледяную струйку воды. Я тут же достал бумажник и спросил: "Сколько я вам должен?" - "Ничего. Вы меня не нанимали. Я сама напросилась". - "И тем не менее вы не правы. Любой труд должен оплачиваться". - "Конечно, если он закреплен договором".
      Вика встала и вышла из кабинета. В этот день я ее больше не видел, а ночью она мне приснилась. Беспокойный эротический сон. Такого уже давно не было. Впервые я испугался собственных чувств, нахлынувших на меня как снег на голову. На следующий день я автоматически зачитал доклад на конгрессе и ловил себя на том, что думаю о ней, а не о том, что говорю.
      Каждый раз, возвращаясь домой, я думал, что сейчас увижу ее, но подходить боялся, будто кто-то держал меня на веревочке. А она, как я понимал, делала все, чтобы не попадаться мне на глаза. Такое положение дел меня не устраивало. У Вики был один выходной день на буднях. Я разрешил ей пользоваться одной из моих машин и знал, что она мотается в Петербург или Сосновый Бор. Я не знал, с кем она проводит свой досуг, но желание увидеть ее наедине, вне дома, было слишком сильным, и я не удержался.
      Как-то в один из ее выходных я уехал утром на работу. Так думали все, а на самом деле я затаился на проселочной дороге возле шоссе. Спустя два часа появилась ее машина. Я пропустил "шкоду" вперед и поехал следом. Вика петляла по Петербургу и заглядывала в магазины. Приходилось и мне вертеться, выбирая удобный момент для неожиданной встречи. Когда она зашла в Гостиный двор, я припарковался рядом и, выйдя из машины, стал ее ждать.
      Неожиданности не произошло. Она не удивилась. "Мир тесен, - сказал я. - Еду и вдруг вижу знакомую машину. И вот удача. А может быть, что-нибудь другое?" - "Разумеется, другое. Артиста из вас не выйдет, Максим Данилыч. Вы преследуете меня в течение полутора часов. Вам не жаль своего времени?" - "Какая проза. Уличен!" - "И в чем ваша цель?" - "Хочу пригласить вас на обед. Я ваш должник, если помните". - "Против приглашения ничего не имею. Только не рассчитывайте на большее".
      Конечно, я рассчитывал на большее, но получил отрезвляющий душ. Эта женщина вселилась в мой мозг, она возбуждала меня одним своим присутствием, я, как мальчишка, терял голову, и мне хотелось разрушить стоявшую между нами стену. Моя наивная самоуверенность подсказывала, будто и она хочет того же.
      Столик в "Астории" я заказал заранее. Там были тихие закутки, где можно приятно провести время и не опасаться за случайные нежелательные встречи. Когда подали шампанское, она сказала: "Это благородно, но опасно. Мы оба за рулем. Вы не боитесь, что у вас отберут права?" - "Мою машину не останавливают. А вы можете бросить "шкоду" здесь. Я позвоню в банк, и кто-нибудь из охранников отгонит ее домой". - "Вы хотите вернуться домой вместе?" - "Не вижу в этом ничего особенного". - "Ответ нормального человека. Но у вас больная жена. У нее очень богатое воображение. Она несчастный человек, и меня наняли ей помогать, а не вредить". - "Конечно, я не подумал об этом. - Мне стало не по себе. - Но вы можете взять такси. Я оплачу дорогу, это же мелочи. Не стоит забивать себе голову ерундой".
      И мы стали пить шампанское. Вика вела себя свободно и непринужденно. Но все же я замечал ее настороженность и недоверие по отношению ко мне. Я любовался ею, и мне не удавалось оторвать от нее глаз ни на секунду.
      "Хочу сделать вам комплимент, - неожиданно заявила она. - Когда мы работали над вашим докладом, мне очень понравился ваш слог, строение фраз, обороты, неожиданные и точные сравнения. Может, это глупо прозвучит, но я еще тогда подумала: а почему бы вам не написать книгу? Речь идет о художественной литературе". - "Я? Нет. Писателя из меня не получится". "Все зависит от темы. Если она вас захватит, то вы увлечетесь, и я уверена, что все получится". - "Какая же может быть тема?" - "Ну я заметила, что ваша библиотека наполовину заполнена детективами. Вам этот жанр нравится, он вам близок. Почему бы не попробовать? Важна идея, сюжет, история. Вымышленная, конечно. Жизненная правда всем давно наскучила. Пусть в вашу историю никто не поверит, но она должна завораживать. Начало может быть банальным - убийство или ограбление, а можно и то и другое. Главное - это загадка, держать читателя в напряжении на протяжении всей книги, а мелкие погрешности он вам простит".
      У меня тут же возникла корыстная мысль. "А вы согласитесь быть моим редактором?" - "Громко сказано. Печатать я согласна и в других мелочах помогу, но история должна быть вашей. Вы человек широких взглядов, думаю, и размах будет соответствующим".
      Историй я знал много, идеи у меня тоже были. Многие из них давно стремились лечь на бумагу, но я об этом не задумывался. Вика сделала нужный толчок. Она, как стрелочник, перевела меня на другой путь. Или, как мы уже говорили, изменила русло реки. Но тогда я еще не задумывался всерьез над ее предложением. Она давала мне возможность находиться с ней рядом. Это же книга, а не доклад. Тут и думать не о чем. Я зааплодировал.
      "Отлично! Когда приступаем?" - "Придумайте сначала историю". "Значит, завтра вечером. История готова". - "Вы удивительный человек. Уверена, что у вас получится!"
      Так образовался наш союз. Когда мы выходили из ресторана, я заметил наше отражение в зеркале холла. Пятнадцать лет разница в возрасте. Не многовато ли? Смотрелись мы неплохо. Жизнь меня не била головой о стену, особых стрессов я не переживал, работой себя не перегружал и любил спорт. Одним словом, я умел держать себя в форме. Но это мой взгляд. Она молода, красива, умна, элегантна. Статная фигура, высоко поднятая голова, она знала себе цену. Вела себя с достоинством и манила своим шармом. Тут было, от чего потерять голову. С такой женой не стыдно показаться в любом обществе. Тут я поймал себя на мысли, что думаю о Вике как о своей жене. По коже пробежали мурашки.
      На улице я купил своей спутнице цветы и посадил ее в такси. Она уехала первой, а я еще долго сидел в машине и думал. Думал о Насте. Неужели мне придется прожить оставшуюся жизнь с женщиной, которую я не люблю и которой не могу ничем помочь? С женщиной, которая меня ненавидит и не понимает. Она и дочь против меня настроила. На Алису я возлагал все свои надежды, но дочь избегала меня. Мои раздумья заводили меня в тупик и, кроме головной боли, ничего не вызывали. Тогда я решил пустить все на самотек и отвлечься. Книга - неплохая идея. Ты уходишь от тоскливой реальности и погружаешься в придуманный тобой мир. Пусть он наивный и романтичный, но он твой, и ты не можешь уйти от собственных иллюзий.
      Поначалу работалось очень непросто. Очень трудно открывать в себе таланты на полувековом рубеже, выискивать новые источники энергии и подбирать нужные слова. Вика стала моим вдохновителем, помощником, едким критиком и в то же время добровольным чутким читателем. Моим первым и главным читателем. Шли дни, и работать стало легче. Появился азарт. Мы даже спорили. И это помогало мне оценивать свои промахи и отстаивать свою позицию. Давно я уже не чувствовал себя таким счастливым. Временами я испытывал какой-то детский восторг.
      Через два месяца черновик книги был закончен. Мелкие уточнения, сверку, правку, корректирование и исправления Вика взяла на себя. Мне же пришлось впрячься в банковскую работу и нагонять упущенное. Новые кризисы, пересчеты, проверки, балансы быстро спустили меня на землю.