- Кто, кроме вас, находился в доме?
      - Никого. Пока мы были в отпуске, Недда от нас ушла. На столе лежала записка: "Мне здесь делать нечего!" Ключи, деньги, что ей оставил муж перед отъездом, лежали рядом. Калитку она захлопнула, но дом оставался открытым. Так что мы остались вдвоем.
      - Вас кто-то навещал?
      - Нет. Мы приехала три дня назад, и все эти дни Максим проводил в городе, улаживал дела с какой-то фирмой. На работу ему еще не скоро выходить. Пару раз я видела почтальона, и один раз заглядывал Илья. Интересовался новыми партнерами в преферанс.
      - Вы по любви вышли замуж?
      - Нет. О любви речи не было. Я его глубоко уважала. И мне его по-человечески жаль. Добрый, умный, но несчастный человек. Я хотела ему добра.
      - Значит, по расчету?
      - Тут нет ничего зазорного. Когда женщине делает предложение такой человек, то редко кто отказывается.
      - Мужчина, звонивший из Москвы, представился?
      - Нет. Он меня не интересовал. Я нервничала и все думала, что звонит Максим, а это все тот же тип покоя не давал.
      - Хорошо. Вас отправят домой, и вы должны находиться там до тех пор, пока мы не закончим следствие. Хватит с нас покойников. В доме придется сделать обыск.
      - Я начала заниматься ремонтом. По собственной инициативе. Хочу поменять обои, интерьер. Мне хотелось сменить обстановку, чтобы она не так давила на мужа. Он очень занят, а я не могу сидеть без дела.
      - Теперь у вас для этого много времени.
      Трифонов вышел из "рафика" и направился к машине Эдуарда Чайки. Тот продолжал курить, устроившись на заднем сиденье.
      - Позволите? - спросил следователь, открывая заднюю дверцу.
      - Да, конечно. Собственно говоря, я вас и жду.
      Трифонов сел рядом.
      - Что можете сказать, Эдуард Кобович?
      - Поражен! Нет слов. Максим позвонил мне в девять вечера из Питера и сказал, что едет домой. Попросил приготовить для него пару бутылок шампанского. Я рассчитывал увидеть его около десяти. Если он говорит, то делает. И вдруг не приехал. А в половине двенадцатого позвонили из милиции и сообщили о несчастье. В голове не умещается. Настроение у него сегодня было приподнятым. Обычно он заказывает шампанское по особым случаям, когда заключает выгодную сделку или на семейные торжества.
      - А в магазинах Питера шампанским не торгуют?
      - Я держу в своих запасниках коллекционное французское шампанское. Такого, думаю, и в Кремле нет.
      - Да, мимо такого трудно проехать. А вы уверены, что в "мерседесе" находится труп Ветрова?
      - Поначалу у меня возникли сомнения, но судите сами: костюм принадлежит Ветрову, ботинки тоже, перстень на левой руке, он никогда его не снимал. Вряд ли это возможно. Часы "Сейко", я их ему подарил. И еще: его машину не раз пытались угнать, но ничего не получалось. В салоне бортовой компьютер. Пока не наберешь нужный код, машина не тронется с места. Все узлы блокированы. Никто другой, кроме хозяина, машину не заведет. И наконец, кому нужен подобный маскарад? Потом ваши специалисты все равно докопаются до истины.
      - Кто мог это сделать?
      - Если бы был жив садовник, я подумал бы на него.
      - А почему не жена? Тут расчет налицо.
      - Я бы ее исключил. Максим не составлял нового завещания. Куда ей торопиться, она не дура, понимает, что попадает под подозрение первой. Да и способ не женский. Варварский какой-то, злобный, мстительный.
      - А у вас, как я понимаю, стопроцентное алиби?
      - Даже если бы его не было, мне Максим нужен живым как никому другому. Его банк давал мне кредиты за мизерные проценты. Сейчас я расширяюсь. Мне до зарезу нужны кредиты. Вряд ли его банк без хозяина пойдет на такие уступки. А это серьезные деньги. Сеть прибрежных ресторанов недешево стоит. Можете взглянуть на мои договора.
      - Убедительно, если не брать в расчет некоторые детали. Но об этом мы поговорим позже.
      Трифонов вышел из машины и присоединился к своим сотрудникам.
      - Что еще узнали?
      Куприянов доложил:
      - Мы с лейтенантом ездили на усадьбу к Ветрову. Оружейный шкаф пустует. Даже патронов не осталось. Все выгребли подчистую. Дом не заперт, везде горит свет. Обои оборваны, бардак кругом, будто Мамай прошелся. Если ружья украли, то почему Ветров не заявил об этом?
      - Вика говорила вам о звонках из Москвы? - спросил Трифонов Куприянова.
      - Да, ребята уже подсуетились. Междугородняя подтвердила, что Москва вызывала Ветрова трижды, время совпадает. Звонил некий Либерман из дома. Позже мы с ним свяжемся.
      - Ты хотел сказать, утром? - спросил май-ор. - А сейчас нужно снимать оцепление. "Мерседес" отправим на техническую экспертизу. И еще, - дополнил Трифонов и взглянул на медэксперта: - Возьмите с собой в морг фотографа. Пусть сделают снимки всего тела, по деталям, по ниточкам, ни одной родинки не упустите, а уж потом делайте вскрытие.
      - Хорошо, Александр Иваныч.
      - Следы есть? - Трифонов взглянул на майора Дмитриева.
      - Мужские, глубокие. Очевидно, художника. Но он сам нам звонил и отпираться не станет. Других очевидцев нет. Особняки пустуют. Мертвый сезон. У каждого есть квартира в Питере. Глухо. Ни одной машины не проехало мимо, пока мы тут работаем.
      - Тут не глухо, тут стреляли, - проворчал Трифонов. - Чужой ружья не возьмет. Вот вам и наступил третий акт.
      - Какой акт? - спросил Куприянов.
      - Чехова читал? Классику надо знать, капитан. Оно должно было выстрелить, и оно шандарахнуло. Аж из двух стволов сразу, да еще картечью.
      2
      Последующие дни Трифонов не выходил из своего кабинета. Утром в управление приехал Сычев, следом пришел Куприянов и доложил:
      - С Москвой я связался. Ветрову звонил Осип Либерман. Его заинтересовал роман Ветрова, и он хотел с ним встретиться и что-то обсудить. Он подтвердил, что беседовал с женой писателя и та ждала его возвращения. Месяц назад он получил книгу Ветрова бандеролью, где прилагалась записка: "Прочти и подумай, ты сможешь многое понять. Ксюша. Жди новых поступлений. Анастасия. Догадался?"
      Либерман считает, что книгу ему выслала Анастасия Болышкова, это девичья фамилия покойной Анастасии Ивановны. Он знает ее почерк. Сначала сомневался, но потом заглянул в архивы и убедился. Либерман главный редактор какого-то журнала. Анастасия в бытность студенткой журфака писала заметки для газеты, и Либерман помогал их проталкивать. Он был ее наставником. Вчера днем ему позвонил мужчина из Питера и сказал: "У меня есть для вас дополнительная информация по книге Ветрова. Я не могу с вами говорить, у меня много дел, но, если вы сумеете дозвониться мне вечером домой, мы кое-что обсудим. Зовут меня Максим Данилович". И он дал ему свой номер телефона. Либерман звонил трижды, но он понятия не имел, что Анастасия была женой Ветрова и что она умерла.
      - Да, но этот Либерман нам не нужен. Бог с ним.
      В кабинет вошли майор Дмитриев и участковый лейтенант Дроздов. В руках у майора была двустволка, упакованная в целлофан.
      - Орудие убийства, Александр Иваныч!
      - Где нашли? - коротко спросил Трифонов.
      - В деревне, под кроватью в доме Недды Волковой, как выяснил участковый. Последние две недели она жила у матери. Соседи это подтвердили. Неделю назад мать умерла. Она ее похоронила и несколько дней на улицу не выходила. Только за водкой бегала. Когда она уехала, никто не знает. Мы ее не нашли. Отпечатков на ружье нет, но из обоих стволов несет гарью. Двенадцатый калибр, ручная работа тульских оружейников и дарственная гравировка. Подарок Ветрову от сотрудников банка. Одного свидетеля мы все же нашли: молочница видела, как сегодня в пять утра Недда стояла на автобусной остановке. Это пока все. Мы дали сигнал в аэропорт, на вокзалы и автовокзалы, а также в порт. Приметы разосланы.
      - Ладно. С Неддой, я думаю, мы еще встретимся. Как прошло вскрытие Ветрова?
      - Куприянов звонил из морга. Таня, секретарша доктора Кмитта, нашла медицинскую карточку Ветрова в столе. Кмитт был семейным врачом Ветровых. Капитан отнес ее патологоанатому. Тот просмотрел записи и подтвердил, что на сердце покойника есть старый рубец от инфаркта. Это соответствует медкарте. А также обнаружены камни в почках, Ветров страдал и этим недугом. Прохор Петрович составляет отчет. Об особых приметах нам ничего не известно.
      - А дактилоскопия?
      Майор поежился.
      - Упустили. В день смерти Анастасии мы сняли со всех отпечатки, кроме Ветрова. Он заперся в своем кабинете. У человека такое горе, и я не настаивал. Извините, но так получилось.
      - Горе у людей, майор, а у нас служба. Одна поблажка, и мы же попадаем в лужу.
      - Я ездил в усадьбу, хотел найти его отпечатки в кабинете, но Вика там сделала уборку. А в других местах она затеяла ремонт. Искать бессмысленно. И вот еще что. После приезда из отпуска Ветрова практически не было дома. Он в кабинет не заходил. Пропажу ружей заметила Вика, когда делала уборку. Она решила, что муж их спрятал на время отъезда, хотела у него выяснить, но живым так и не увидела. В "мерседесе" отпечатки только убитого. По последним фактам можно предположить, что Ветрова убила экономка. Месть.
      - И остальных она уложила в гроб? - вспылил Трифонов. - Сплошные маньяки жили в доме. Только и делали, что жрали друг друга, как пауки в банке. Где Куприянов?
      - Из морга поехал в банк Ветрова. Скоро будет.
      - Художника вызвали?
      - Ему звонили. Обещал быть. От отравился чем-то, но сказал, что приедет.
      - Не так просто, ребята, убить человека, - прохрипел Трифонов. Совсем не просто, а мы подозреваем всех и каждого. На кого Бог пошлет!
      - И не всегда это нужно, - добавил Сычев. - Я уже говорил об этом. Хорошо бы узнать, куда ездил Ветров, где отдыхал, проверить визы в его загранпаспорте. Неплохо и Чайку проверить и Сироткина, корешки авиабилетов пролистать, пусть даже за целый год. Одна деталь может о многом сказать. Турфирмы опросить, путевки, круизы... Такие люди пользуется самолетами. Они ценят свое время. Таможни также фиксируют туристов, если есть повод.
      Дверь кабинета распахнулась, и вошел Куприянов.
      - Привет честной компании. А я к вам с сувениром пришел.
      Заметив серьезные лица присутствующих, его улыбка сменилась дежурной гримасой.
      - Я осмотрел кабинет Ветрова в банке. Он там не появлялся больше трех недель. Ничего интересного, кроме этого пакета.
      Куприянов положил на стол почтовую бандероль.
      - Ветров получил этот пакет по рабочему адресу, из Москвы. Судя по почерку, его прислал доктор Кмитт. Ветров наверняка читал содержимое посылки. Там лежит общая тетрадь, исписанная рукой врача. Судя по штемпелю, бандероль пришла в банк пять месяцев назад.
      На жесткой почтовой бумаге был указан адрес, а в углу надпись красным карандашом: "Лично в руки".
      Трифонов достал тетрадь и пролистал ее.
      - Ну, кто у нас умеет различать чужие загогулины?
      - У меня опыта больше вашего, - улыбаясь, сказал Сычев. - Столько доносов и объяснительных прочитал, не приведи Господь.
      Он надел очки на кончик носа и сел ближе к окну. Открыв тетрадь на первой странице, он начал читать.
      "Пишу тебе из Москвы, Максим, и посылаю доклад по почте, так как не уверен, что сумею его довезти с собой до дома. Почта надежней. В последнее время я не уверен в своей безопасности, но, может, это преувеличение. Во всяком случае, наберись терпения и дочитай до конца. Начну издалека, чтобы потом провести параллели. Извини за занудство, но ты видел факты своими глазами, а я своими. Не уверен, что твой взгляд более правильный и тонкий. Советую сосредоточить внимание и на моих впечатлениях. Год назад у тебя появился новый сосед. Молодой художник с приятной внешностью, обаятельный, с наивной детской улыбкой. Такие люди не держат камни за пазухой. Правда, вид его носил следы определенной болезни, это я тебе как врач говорю, но какое нам до этого дело.
      Два раза в неделю мы собирались в твоем доме и играли в преферанс. Илья Удальцов быстро адаптировался и стал своим в нашей консервативной компании. Играл он неплохо, часто рисковал, однако ему везло и он нередко выигрывал.
      Состояние Насти ухудшалось, болезнь съедала ее на глазах, и я ничего не мог сделать. Как-то во время игры в карты ты сказал:
      - Настя окончательно надломилась. Недда слишком груба и неорганизованна. Анастасию ей доверять больше нельзя. Что скажешь, Никита?
      Я ответил:
      - Нужна опытная медсестра. В наше время трудно найти подходящего человека. Необходим постоянный уход и присмотр. Сиделке придется отказаться от личной жизни. А сегодня каждый думает только о себе и своей семье.
      - Я готов платить любые деньги, - возразил ты. - Пусть живет у нас, места хватает. Дадим ей один выходной день, обеспечим необходимым, бесплатный стол с хорошей кухней, могу предоставить машину в личное пользование и солидное вознаграждение за труд.
      - Заманчивые перспективы, - вмешался Илья. - Кажется, вам повезло, господа! Есть такая женщина. Опытная, молодая, сильная и очень ответственная.
      Мы навострили уши.
      - И что же? - спросил ты.
      - Ловите момент. Она долгое время работала медсестрой, потом сиделкой и одновременно экономкой у частных лиц. Имеет рекомендации. Москвичка. Но в личной жизни ей не повезло. Вышла замуж за прохвоста, переехала к нему в Петербург, а через год ушла от подонка. Живет сейчас в общежитии. Кажется, не у дел. Я могу ее поискать, и если вы уговорите женщину, то не пожалеете об этом. Только не скупитесь. Она стоит недешево.
      - Любопытное предложение, - сказал я. - Но для начала мне придется проэкзаменовать вашу протеже. Мы должны быть уверены в профессионализме сиделки, прежде чем допускать ее к жене Максима Данилыча.
      Художник только улыбался в ответ.
      Через два дня он привез Вику ко мне в больницу. Честно говоря, я ожидал увидеть черствую корку с близорукими глазками, а встретил эффектную даму с обложки журнала. Вика относится к той категории женщин, в которых не влюбляешься с первого взгляда. Она въедается в тебя, как хорошая мазь под кожу, медленно и уверенно. Я беседовал с ней в течение часа, и она меня покорила своими знаниями, скромностью, легким общением, непринужденностью и добротой. Короче говоря, она без особых усилий завоевала мое расположение и даже задела заржавелые струны забытых чувств. Глядя на нее, я не мог отвести взгляд в сторону. Необычные глаза, вкрадчивый голос, мягкий и ненавязчивый, легкость движений, нежная кожа и ослепительная улыбка.
      Когда она появилась в моем кабинете, я не просил ее показать мне рекомендации, о которых говорил Илья. Я пыжился изо всех сил, пытаясь изобразить из себя мудрого опытного гения, скорее дельца и опекуна, чем врача. Она предъявила мне бумаги. Я их прочел и почему-то сунул в ящик стола. Она даже не отреагировала на мой поступок. Рекомендации были написаны от руки, и каждая из них заверена печатью нотариуса или жилищной конторы. Подлинность документов не вызывала сомнений. Бывшие наниматели медсестры отзывались о ней в самых радужных тонах. Иначе и быть не могло. Я видел в этой женщине только плюсы, и мне не хотелось ее терять. Я старался удержать Вику, и мне пришла в голову мысль пригласить ее на ужин. Она не отказалась. Мы провели прекрасный вечер в "Фениксе". Теперь я ее оценивал как женщину. Вика обворожила меня, и выскользнуть из невода не представлялось возможным. В ней сидел дьявол, и я потерял голову. Конечно, без ее согласия старому невзрачному холостяку такую даму не затащить в постель. Но она отнеслась к моим намекам очень спокойно, как к должному. Утром мне дали понять, что со мной расплатились за услугу и на большее я могу не рассчитывать. Очень хорошо, что она вовремя поставила меня на место, иначе я наломал бы дров. Такие сильные женщины не для обезумевших старых холостяков. Я сумел взять себя в руки. Мое одиночество, покой, свобода, эгоизм победили короткую вспышку страсти. Разум взял верх над чувствами. На деле все было не так. Это она отодвинула меня в сторону и охладила мой пыл.
      На следующий день я привел Вику в твой дом. Ее маскарад меня удивил. Зализанные волосы, отсутствие косметики, очки, скромный синий костюмчик. Очевидно, женщина не хотела смущать своей сексуальностью новую пациентку. Но спрятать под маской свою притягательность ей все же не удалось. Осанку, фигуру, взгляд не скроешь. Особенно от тебя. Ты всегда был отличным психологом, дипломатом и тонким знатоком человеческой души. Ты принял предложенную игру и защитился ширмой холодного безразличия. Я знаю тебя более двадцати лет, Максим, и привык к твоей маскировке и резким перепадам настроения. Я видел искорки в твоих глазах. Рыбка клюнула, и ты попался на крючок.
      В тот же день Вика была принята на работу. Ей выделили комнату, положили большое жалованье, познакомили с обитателями усадьбы. Итак, в имении Ветровых появилось новое лицо. Жизнь потекла по другому руслу.
      Какое счастье, что эта волчица выплюнула меня и не пожелала сожрать. Я быстро пришел в себя и мог наблюдать за происходящим со стороны, в то время как ты был ослеплен. Казалось, Вика и не пыталась кого-то поставить в зависимость или привлекать к себе особое внимание. Но я видел, как ты меняешься. С каждой встречей ты становился непохожим на себя, будто находился под гипнозом. Ты проигрывал в карты, рассказывая по нескольку раз один и тот же анекдот, стал рассеянным. Если бы мне не пришлось самому пройти через жернова очаровательной сиделки, то твое поведение могло вызвать странные подозрения на твой счет. Но я понимал тебя как никто другой. Однако Вика отдала предпочтение молодому повесе. Вероятно, Илья Удальцов оказался сильнее медсестры. Странный парадокс. Мне он казался слабохарактерным типом с неустойчивой психикой и тягой к алкоголю. Как такая женщина, как Вика, могла попасть в его сети? Ума не приложу! Соответствующий возраст, внешность, талант, деньги. Да, это неплохо, но мало. Ты тоже не беден, но на пятнадцать лет старше, женат, взрослая дочь, и слишком консервативен и не современен.
      Вика быстро зарекомендовала себя отличной профессионалкой. Настя стала чувствовать себя лучше, и прогресс был налицо. Но у больных женщин хорошо развито чутье. Она понимала, что с тобой делается. И не исключено, что Настя всегда знала о твоих чувствах к ней. Ты не любил жену, и она была вынуждена с этим мириться и закрывать глаза на твои похождения с секретаршами, которых ты менял каждые полгода... Извини, я отвлекся. Шло время. Как-то Вика обратилась ко мне с просьбой. Она знала, что мне трудно отказать ей. Ее брат, опытный патологоанатом, решил перебраться в наши края. Вика просила моего содействия в устройстве его на работу. Я выполнил ее просьбу, и парня приняли в центральный морг. Он имел опыт и хорошие документы. Спустя некоторое время я услышал о нем самые лестные отзывы от коллег и руководства. Как и его сестра, он оказался отличным профессионалом.
      Шло время. Однажды в начале апреля в Сосновом Бору состоялся симпозиум врачей, где я встретил своего старого приятеля, ныне известного профессора, светилу медицины. Он приехал из Москвы и выступал перед аудиторией с большим докладом. Как-то между заседаниями мы с ним прогуливались в парке, и вдруг он замер на месте и начал вглядываться вдаль. Аллея, по которой мы расхаживали, упиралась в здание морга. Возле входных дверей я заметил Вику, она о чем-то разговаривала с Феликсом Гончаром. Ничего удивительного. Почему сестра не может зайти к брату? Я не раз уже видел их вместе, и у меня не возникало никаких подозрений на сей счет. Феликс был общительным, остроумным парнем, люди к нему тянулись. Неоднократно мы встречались в ресторане "Феникс", где Феликс собирал вокруг себя веселую компанию. Одним из его друзей был Борис Разживин, майор милиции, очень хороший оперативник и милый человек. Правда, любит выпить и покутить за чужой счет, но много ли получают в уголовном розыске?! Кажется, я вновь отвлекся. Вернемся на аллею парка. Поймав взгляд профессора, я спросил:
      - Тебя что-то смущает?
      - Мир тесен. Не странно ли?
      - Ты о чем?
      - Видишь ту парочку?
      - Конечно.
      - Это мои бывшие студенты. Талантливые были ребята.
      Я решил, что старик ошибся. Нас разделяло более сотни метров. Вика утверждала, будто закончила медучилище, а мой приятель заведовал кафедрой в Первом медицинском институте.
      - Молодого человека зовут Феликс Гончар, а девушку...
      - У меня отличная память, не покореженная склерозом. Один глаз у него голубой, другой карий. Удивительная шутка природы. Оба голубка закончили наш институт с отличием. Учились в аспирантуре, но до кандидатских степеней не дошли. А жаль. Талантливые стервецы. Их совратили легкие деньги. Оба обладают гипнотическими способностями и склонны к авантюрам. В начале девяностых, когда расцветал бум экстрасенсорики, рос интерес к оккультным наукам, магии и колдовству, эти пронырливые ребята открыли клуб наподобие секты, где морочили людям головы и снимали пенки. У них трещали карманы, забитые деньгами. По тем временам на кафедре к подобным выходкам относились однозначно. Ребят отчислили. Врачи с талантом аферистов - страшная вещь. А умение использовать гипнотические способности во вред, а не во благо дает им определенную силу. Не всегда природа бывает разборчива, раздаривая таланты своим рабам.
      - Они родственники?
      - По зову сердца и души, но не по крови. Их связывает любовь к аферам, деньгам, приключениям. В этом смысле они родственные души. А что они здесь делают?
      - Работают, - неопределенно ответил я и пожал плечами.
      Этот разговор долгое время не давал мне покоя. Талантливый врач выдает себя за медсестру, а своего коллегу за брата. Они и без меня могли бы найти себе работу, и не хуже той, что получили. Тут чувствовалась какая-то целенаправленность, но как найти эти непонятные причины, которые толкнули их на подобный шаг. Причина только одна. Это ты, Максим. Если взять тебя как мишень, то ты ею можешь быть. Лакомый кусочек. Правда, тут можно зубы обломать, но кто об этом знает? Других целей я не видел. Тихий уголок земли, где еще сохранились старые обычаи и традиции, размеренность и уважение к соседям, где люди, здороваясь, снимают шляпы и правильно говорят по-русски. Здесь мусор выбрасывают в урны и не плюют где ни попадя. Что может заманить в наши края искателей приключений?
      Я понял, что не успокоюсь, пока не докопаюсь до истины. Тут я вспомнил о рекомендациях, переданных мне Викой, и решил изучить их подробней. Документы носили форму писем, а не характеристик. Мне показалось, что они имели общий стиль, будто писались под диктовку одного человека с особым складом ума. На одном письме стояла печать ЖЭКа, а на втором - нотариуса, которые заверяли подпись автора. Теперь у меня все вызывало сомнение. Я доверил Вике жизнь женщины, которая, как тебе известно, не была для меня пустым местом. Меня оставили в дураках и обвели вокруг пальца. С таким положением я не мог мириться. Все дороги вели в Москву, и решение поехать в столицу превратилось в навязчивую идею. Я купил билет на самолет и вылетел в Москву, не ставя в известность свое окружение.
      Теперь мы добрались до самого главного. Первая рекомендация выдана Вике Зинаидой Викторовной Кабановой. Меня грызли сомнения, что такой человек существует в действительности, но я оказался не прав. По адресу, указанному в документах, меня встретил мужчина средних лет.
      - Кто вам нужен? - переспросил он.
      - Зинаида Викторовна Кабанова. Она проживает здесь?
      - Нет, таких у нас в семье не значится.
      - Но она жила тут?
      - Понятия не имею. Мы живем в этой квартире около двух лет.
      Тогда я задал лобовой вопрос:
      - А кто вам продал эту квартиру?
      Мужчина насторожился.
      - Поймите меня правильно, - извинился я. - Мои вопросы безобидны. Я ищу своих родственников, которых давно не видел.
      - Квартиру продавала женщина. Но звали ее по-другому. Продажей занимался ее агент. Кажется, его звали Феликс. Деловой парень. Оформили документы за пару дней. Ну а хозяйку я видел мельком, один раз. Молодая, красивая бабенка. При теле, с хорошими формами.
      - Виктория Карамова.
      - Вот-вот, вспомнил. Карамова. Она приехала в нотариальную контору, когда мы деньги привезли.
      - А у агента глаза разного цвета?
      - Не знаю. На нем очки с темными стеклами были, но шрам на подбородке я запомнил.
      - Извините за беспокойство и спасибо.
      У подъезда на скамейке сидела армия старушек. Как правило, они обладают самой достоверной информацией, которая не нуждается в проверках. Я присел рядом и тут же включился в общий разговор, это так же просто, как смешаться с толпой в метро.
      - Да, милочек, Зиночка Кабанова была очень доброй женщиной, но очень одинокой. Болела часто. По два раза в год ее клали в психушку, но она, конечно, не сумасшедшая. Памятью страдала. Заговаривалась иногда, но безобидный человек. Под конец жизни ей повезло. Бог вспомнил о несчастной. Сестричка к ней ходила, ухаживала за Зиночкой. Вроде как поликлиника ее приставила. Хорошая девушка. Здоровалась со всеми, почтительная. Голубей кормила, котятам еду выносила и Зиночку кормила. Глядь, идет, и все с сумками. Так что последний год наша соседушка прожила хорошо, спокойно. Но старость есть старость. Прибрал ее Господь к рукам, тут ничего не поделаешь.
      - А квартира кому досталась? - спросил я.
      - Новых жильцов заселили. А то как же.
      - А медсестра?
      - А что она? Зина умерла, и все тут. Приехала перевозка, и ее забрали.
      Старушки мне рассказали, как найти жилищную контору, и я отправился за разъяснениями. Девочкам купил коробку конфет, а взамен получил амбарные книги для просмотра. Из них стало понятно, что у Зинаиды Кабановой имелась опекунша Виктория Юрьевна Карамова. Опекунство оформлено за год до смерти Кабановой. Квартира унаследована Карамовой и после смерти хозяйки отошла медсестре, которая ее тут же продала. Как малоимущую Кабанову хоронили за государственный счет. Это значит, что ее сожгли и положили прах в общую могилу. Вскрытие больным старикам не делают. Об остальном можно только догадываться.
      Я зашел в районную поликлинику и выяснил, в какую психиатрическую больницу кладут местных жителей. Мне пришлось приложить немало сил, чтобы узнать главное. Виктория Юрьевна Карамова работала в этой больнице. В течение четырех лет она возглавляла второе женское отделение, а последний год была лечащим врачом в пятом мужском отделении. Выяснить причины ее перевода из одного отделения в другое с понижением в должности мне не удалось. Болтливые медсестры таких подробностей не знают. Ушла Виктория Юрьевна с работы по собственному желанию чуть больше года назад, а это значит, что замуж за прохвоста из Питера она не выходила, а чуть ли не прямиком попала в твой дом с моей помощью. Старый я осел! Считал себя психологом. Да и ты дал маху, Максим. Обошли нас не вираже. Итак, история с первой рекомендацией ничем не кончилась. У меня оставалась еще одна, и я продолжил свое расследование.
      Лариса Николаевна Сомова проживала в собственном доме за городом. Отправляясь в Барыбино, я уже не сомневался, что не застану хозяйку дома живой. Но все сложилось не так просто, как я себе представлял. В доме жили другие люди, но они хорошо знали Ларису Николаевну. Она продала дом без привлечения посредников. Мне удалось побеседовать с новой хозяйкой, в то время как мужская половина семьи находилась на работе.
      - Да-да, Лариса Николаевна сама оформляла документы.
      - Она не объяснила, почему решила продать свой дом? В ее возрасте уезжать из такого райского уголка, с насиженного места в никуда как-то страшно.
      - А какой возраст? Она моложе меня. Ей не больше пятидесяти. А потом, мы заплатили хорошие деньги, и она собиралась покупать квартиру в Москве. Сначала она не хотела продавать дом, а желала его обменять на Москву, но ее подруга уговорила. За деньги можно купить квартиру в любом районе. Обмен ограничивает возможности. И мы набавили цену. Сейчас так трудно купить теплую дачу в ближайшем Подмосковье.
      - Но зачем вообще уезжать в Москву?
      - Она хотела жить рядом с подружкой. Лариса Николаевна не совсем здорова, а подруге сюда тяжело ездить. Она работает и не может часто мотаться туда-сюда.
      - А как зовут ее подругу?
      - Этого я не знаю. Она упоминалась вскользь. Лариса Николаевна не очень-то разговорчивая женщина.
      - А где вы ей передавали деньги?
      - У нотариуса. Он заверил документы, поставил печать, и мой муж передал Ларисе деньги.
      - Вы мне не подскажете адрес нотариальной конторы?
      - Недалеко от Курского вокзала на улице Чкалова. Номер дома я не помню, но там висит мемориальная доска Давиду Ойстраху. Серое здание. Заходите в арку, и тут же направо. Полуподвальное помещение. Там есть табличка.
      - Вы можете показать мне купчую с печатью?
      - Конечно, - женщина улыбнулась. - Странно. При чем здесь нотариус. Мы живем здесь второй год, и все нормально. Вы перегибаете палку со своим следствием.
      Я даже не понял, о чем она говорит. Будто меня поймали за руку, когда я залез в чужой карман. Однако хозяйка мило улыбнулась, и я немного успокоился. Она взяла с комода шкатулку, поставила ее на стол и открыла. В красивой резной коробке хранились все документы, которыми может обзавестись человек за долгую жизнь в бюрократическом государстве. Мы нашли, что искали.
      - Я вижу, вы предусмотрительны, у вас есть ксерокопии. Могу я попросить одну из них, если вам не очень жалко.
      - Ну если это для дела, то берите. Мой муж человек предусмотрительный.
      Я взял копию купчей и убрал в карман.
      - И еще один вопрос. Вы помните, как выглядел нотариус?
      - Конечно. Очень милый и обходительный молодой человек. А самое потрясающее, что один глаз у него голубой, а другой карий. Я смотрела на него и не могла понять, какой цвет ему больше подошел бы, если они стали бы одинаковыми. Нет. Оба хороши.
      Я встал и поблагодарил хозяйку за помощь.
      - Скажите, а есть надежда, что ее найдут? - задала вопрос женщина.
      - Кого? - удивился я
      - Ларису Николаевну.