— Вы отчаянная женщина.

— Вы уже говорили об этом, но предпочитаете не иметь таких в своем доме. Я вернусь через два дня.

— Желаю удачи.

Ван Ли проводил даму до ворот.

Людям Вихрова не повезло. Они хотели развернуть машину поперек дороги и перегородить путь подъезжавшему «москвичу», но в ответственный момент заглох мотор. Все, что им удалось, это запомнить номер машины и узнать водителя.

— Чертова стерва! — рявкнул Ахмед. — Куда ни глянь, везде на нее натыкаешься. Чего же она здесь потеряла?

Угрюмый скосил рот набок, изображая ухмылку.

— Это мы на нее натыкаемся, а ее муженек с ног сбился, а догнать свою козу никак не может.

— Но какая связь с профессором?

— А может, она пол решила поменять? Думаешь, легко бегать по крышам в юбке? Из нее получится отличный парень. Я бы не отказался от такого напарника.

— Я бы от нее и как от женщины не отказался, — пробурчал под нос Ахмед.

Второй этаж трехэтажного отреставрированного особняка в Кривоколенном переулке в центре Москвы был сдан в аренду охранному агентству «Щит».

Савелий прикрутил сверкавшую бронзовую табличку к стене здания и поднялся наверх.

Три кабинета пустовали, и, кроме небольших табличек на дверях, ничего не говорило о том, что это серьезное учреждение. Кабинеты предусмотрительно заперли от глаз особо любопытных, а именно таких сегодня здесь ждали.

Четвертая комната, самая большая, была оборудована под зал совещаний. Пять рядов стульев, стол президиума, красное сукно и графин с водой. Всю эту более чем скромную мебель позаимствовали в бывшем Красном уголке местного РЭУ. Не стали перетаскивать только гипсовый бюст усопшего вождя, а желаемый образ Железного Феликса найти не удалось.

Савелий зашел в зал совещаний и увидел стоявшего в проходе между стульями Вихрова. Руководитель агентства с кислой миной на лице критично осматривал помещение.

— Не нравится? — спросил Савелий.

— Убожество.

— На это убожество выброшены все скопления нашей бригады. Плюс три полосы в трех газетах. На многотиражки денег уже не хватило. Ребята остались без гроша за душой. Если твоя затея провалится, пойдем побираться по электричкам.

— Да-да, графа Монте-Кристо из меня не вышло, придется переквалифицироваться в управдомы.

— Чего-чего?

— Скажите спасибо, что мы не открыли фирму по переработке рогов и копыт.

К зданию начали подъезжать машины, и вскоре в переулке не осталось места для парковки. Зал на втором этаже заполнился репортерами, устанавливались треноги с видеокамерами, щелкали затворы фотоаппаратов, и яркие вспышки слепили глаза.

— Вопрос к вам, господин Вихров, — раздался голос из зала. — Как вам удалось предотвратить покушение на Александра Забродина, одного из самых популярных телеведущих?

В президиуме сидели трое сильных, крепких мужчин с крутыми плечами и строгими лицами. Отвечал на вопросы тот, кто находился в центре тройки.

— Странный вопрос. Я же не спрашиваю вас, как вы сюда попали. У каждого из нас своя работа. Охранное агентство для того и существует, чтобы избавлять людей от опасности. Забродин неоднократно получал угрозы в свой адрес. Мы взяли популярную звезду под свое крыло. Результат вам известен. Забродин жив и здоров, а киллер лежит в городском морге.

— Кто заказчик убийства? — спросила девушка из первого ряда, вытягивая вперед руку с диктофоном.

— Этим вопросом занимаются следственные органы. Наше дело оберегать жизнь клиентов, и мы это делаем с успехом.

— И много у вас клиентов? — выкрикнул мужской голос из зада.

— Достаточно. В агентстве работают профессионалы высшего класса, и клиенты нам доверяют самое сокровенное — свою жизнь. Мы люди незаметные и не выпячиваем грудь вперед. Те, кому надо знать о нас, те знают. Кому дорога жизнь и грозит опасность, идут к нам. О нас не пишут газеты. Мы, что называется, не высовываемся. Агентство «Щит» зарегистрировано четыре года назад. За это время предотвращено более сотни покушений.

— Пример!

— Как я вам могу привести примеры? Я должен назвать имя своего подзащитного, а не все люди желают кричать на всю страну, что их пытались убить. Не все нуждаются в рекламе. Банкиры, предприниматели, крупные чиновники предпочитают оставаться в тени. Они делают свою работу, а мы заботимся, чтобы им не мешали и не отвлекали от государственных дел. Эти люди предпочитают рекламировать только свои фирмы. И то, что сегодня представители уважаемых мною изданий и телеканалов появились в нашем скромном офисе, можно назвать чистой случайностью.

— В чем же, по-вашему, случайность?

— Под удар попал известный человек. Телезвезда! Личность, знаменитая в стране. Уважаемая и популярная, а многими и любимая. Только этим я могу объяснить ажиотаж. Но уверяю вас, что и другие наши клиенты не менее достойные люди. Только не требуйте имен. Мы работаем конфиденциально. Как говорится, анонимность гарантирована.

— Сколько человек работает в вашем агентстве?

Этого вопроса Вихров ждал. Он был запланирован. — Основной костяк составляют одиннадцать специалистов. Каждый прошел школу мужества в спецслужбах. Это честные и бескомпромиссные люди, они не пошли в криминал, как некоторые наши нечистоплотные коллеги. Они продолжают служить закону и правопорядку.

— Почему же они не остались работать в спецслужбах?

И этот вопрос он ожидал услышать. Всю ночь Вихров готовился к пресс-конференции с одним из опытных журналистов, который натаскивал бывшего подполковника, как непутевого двоечника. Многое пришлось выучивать наизусть.

Некоторые слова он произносил впервые в жизни, и они ему давались не без труда.

Никто из присутствовавших не догадывался, в каком напряжении находится внешне спокойный руководитель. А у Вихрова вся спина обливалась потом и дергались колени, скрытые под красным сукном.

— Этот вопрос прозвучал не по адресу. Спросите государство. Что говорить о нас, если мы не успеваем запоминать имена министров внутренних дел и директоров ФСБ, лица генеральных прокуроров и министров юстиции. Лучшие следователи и сыщики остались на улице только за то, что честно выполняли свой долг и не занимались лизоблюдством, подхалимажем и приспособленчеством. Здесь, на столе, лежат списки моих сотрудников с краткой биографией. Каждый из вас может взять себе по экземпляру, и вы поймете сами, кто работает в охранном агентстве «Щит».

Вспомогательный состав не включен в список. Общая численность нашего штата остается коммерческой тайной.

Конференция длилась больше часа. По сути дела, это собрание походило больше на рекламную кампанию, и операторы засняли самый длинный рекламный ролик. Никто не рассчитывал увидеть всю конференцию на экранах телевизоров, но и трехминутного монтажа вполне хватило бы для ожидаемого эффекта.

Вихров с жадностью наблюдал, как уходившая команда репортеров сметает со стола листовки с именами его соратников. Он добился своего, а точнее, выполнил предписание прозорливого и дальновидного банкира. Выполнил с надлежащим блеском. Не зря Сарафанов сидел на своем месте. Паша сумел войти в касту неприкасаемых и заставил считаться с собой лигу чемпионов среди сильных мира сего.

В зале остался только один человек. Когда все вышли, он зааплодировал.

Вихров узнал его. Тот самый майор, который командовал ОМОНом, когда их брали на даче. Сейчас он был в штатском, надел темные очки и повесил на шею фотоаппарат.

Вихров обладал отличной памятью, и никакой камуфляж не мог скрыть от его взгляда человека, который интересовал подполковника.

— Красиво сыграно, господин Вихров. А вы уверены, что слово «Щит» преобразуется из названия в вещь и оградит вас от удара? Умный ход, но он не решает исход партии. А если в газетах начнут появляться разоблачения? Интервью с вашим бывшим начальством, отзывы генералов о вашей службе в рядах милиции?

Такие карточные домики быстро рушатся. Первое впечатление часто бывает ошибочным.

— Но хорошо ложится на память, майор, — скрипя зубами, процедил Вихров. — Какие у вас ко мне вопросы? Только по делу.

— Где Сарафанов?

— В отпуске, он под моим контролем.

— Могу поверить. Троих ваших людей никто давно не видел.

— Они живут в прихожей у банкира, заменяя собой любимого кота. Сарафанову предстоит серьезная операция, и он не собирается скрываться от вас.

— А это у него и не получится.

— Вот и отлично. Не мешайте человеку отдыхать. Ему не до вас сейчас.

— Побереги, подполковник, свою голову. Не переусердствуй!

— Стараюсь.

— Вот-вот. Завтра представишь отчет, где укажешь место нахождения своего подопечного. Не вынуждай нас применять силу.

Майор встал и вышел из зала.

— Рыжий, проводи гостя до дверей, — приказал Савелий третьему члену президиума.

Когда парень вышел следом за гостем, Савелий тихо сказал:

— Ты прав, командир. Среди нашего стада есть заблудшая овца. Теперь я в этом убедился.

Он встал и подошел к окну.

— Иди сюда, глянь.

Вихров встал рядом.

— Видишь, этот хмырь садится в серую «ниву». Так вот. Я наблюдал в последние дни за Рыжовым и видел его в компании майора. Они встречались у метро «Комсомольская». Рыжов прошел к привокзальной стоянке и подсел к нему в эту самую «ниву».

— Рыжий знает, где Сарафанов?

— Нет. Кроме Ахмеда, Угрюмого и Самохина, никто не знает. Они не снимаются с точки. Мы держим связь по рации.

— Рыжова придется убрать. Только тихо. Сегодня я должен ехать к 3арецкому. Но как?

— Майор имеет силу и прикрытие. Но у него нет мозгов. Идет напролом, как деревенщина. Выкрутимся.

— Как? Мне необходимо попасть к Зарецкому.

— В багажнике. Как тот тип, который угнал у нас машину Сарафанова. А водителя найдем нейтрального.

В помещение вернулся Рыжий. Савелий подошел к нему и деловым тоном сказал:

— Сегодня вечером поедешь со мной на встречу с новым клиентом. Разыграем еще один спектакль с покушением.

Рыжий пожал плечами.

— Как скажешь. Работа есть работа.

Бег с препятствиями не лучшее занятие для женщины. Татьяна устала. Устала от бессмысленных попыток оградить себя от преследований. Чем больше она старалась, тем меньше оставалось шансов выкарабкаться из ловушки. Она возвращалась на дачу к старику, чтобы вернуть машину и извиниться за свою грубость.

Думая о своем, она не заметила, как выехала на нужную улицу, и затормозила только в тот момент, когда перед капотом вырос гаишник с жезлом. Татьяна не успела сообразить, что произошло. Улицу перегородили пожарные машины, тут же стояли милицейские «козлики». Вокруг сновали зеваки и любопытные.

Таня растерялась. Кто-то подошел к капитану и указал пальцем на машину, в которой она сидела.

Капитан кивнул и направился в ее сторону. Гаишник тем временем открыл дверцу водителя и склонился, разглядывая женщину.

— Вы что, ослепли? Не видите, улица перекрыта. Хотите людей подавить и пожарку «москвичом» сдвинуть? Сдайте назад и езжайте в объезд через Вокзальную.

— Извините. Я все поняла.

— Погодите, лейтенант.

Капитан приблизился к машине.

— Я просил бы вас выйти на минутку.

Она не знала, где ей набраться смелости и сил, чтобы устоять на ногах.

Таня выключила двигатель и с трудом выбралась на дорогу. Участок старика дымился. Черные, голые деревья и остатки постройки без крыши напоминали картину из фильма ужасов.

— Чья это машина? — спросил капитан.

— Дедушкина, — быстро ответила Татьяна, и это была единственная скороспелая правда, на которую решилась испуганная женщина.

Всю жизнь она лгала и выкручивалась. С ее опытом можно было писать книги и стать лидером среди женских писательниц. Сейчас она защищалась. Главной промашкой стала ее невнимательность, второй промах высветился следом. Татьяна не знала имени старика, хотя в ее кармане лежал техпаспорт на машину.

Не дожидаясь следующего вопроса, она пошла в атаку.

— Что с ним случилось?

Капитан оставался спокойным и серьезным.

— Разве не видно? Пожарные предполагают, будто огонь охватил деревья, а потом перекинулся на дом. Только почему старик не выскочил в сад и не позвал на помощь? Кто он вам?

— Отец моего мужа, — выпалила Татьяна и тут же поняла свою новую ошибку.

— Соседка видела, как женщина, похожая по описанию на вас, сегодня днем выезжала на машине потерпевшего с участка на дорогу. Это были вы?

— Конечно. Но когда я уезжала, все было в порядке.

— Вряд ли.

— Понимаю. Тут вот в чем дело, — Татьяна с волнением начала хрустеть пальцами. — Он жег листья в саду, потом ему стало нехорошо, и он решил немного полежать, и пошел в дом. Очевидно, уснул, а потом задохнулся от дыма.

— Покажите мне ваши документы.

Татьяна сунула руки в карманы, и ее ладонь наткнулась на рукоятку пистолета. Дура! Почему она не оставила его у профессора? А Зарецкий не только врач, но еще и провидец. Накаркал!

Она извлекла на свет свой загранпаспорт и техталон. Краем глаза она успела прочесть фамилию «Кравцов» и подала бумаги представителю власти. Тот просмотрел документы и сказал:

— Ваша версия, Татьяна Михална, вполне убедительная. Если бы не одно «но».

Старик не мог выбраться из дома. У него бьши связаны руки за спиной. Мокрая веревка обгорела, но не до конца. А на голове покойного обнаружена повязка из плотной ткани. Что-то вроде полотенца. Что скажете?

Капитан постукивал паспортом по ладони.

— А что вы хотите услышать? — возмутилась Татьяна. — Я же не следователь.

Свекр попросил меня съездить в Москву и встретить покупателя. Он договорился с каким-то мужчиной. Тот должен был привезти деньги за дачу. Они уже оформили документы купли-продажи. Ну я села в машину и поехала. А покупатель так и не пришел. Я его битый час ждала у метро «Таганская». И вот я возвращаюсь, а мне говорят, что свекр сгорел в доме, связанный по рукам и ногам.

— Как имя покупателя?

— Иван Александрович. Фамилии я не знаю. Он должен был прийти в коричневой кожаной куртке, джинсах и черной кепке. И с бородой… Может быть, он без моей помощи нашел дорогу, пока я теряла время в ожидании.

— Любопытная история. Очень правдоподобная. Но хромает на одну ногу. Зачем человеку, купившему дом, понадобилось сжигать его?

Татьяна пожала плечами.

— Лучше этот вопрос адресовать покупателю, а не мне. Домишко ничего из себя не представлял. А земля здесь дорогая. На сэкономленные деньги можно новый дом построить. Кирпичный. А участок достанется задарма.

— Ваша фамилия Медведева. Вы не брали фамилию мужа?

— Я работаю в Сбербанке очень много лет. Занимаю солидную должность. У нас есть сотрудница по фамилии Кравцова. Не очень хороший работник с не очень лестной репутацией. Я не хотела бы, чтобы нас путали.

Капитан несколько секунд внимательно разглядывал женщину, потом кивнул в сторону стоявшей в десяти метрах милицейской машины.

— Идемте со мной.

— Куда еще?

— Вам придется проехать в отделение и дать письменные показания… А вашему мужу уже позвонили, он скоро приедет.

— А нельзя перенести эту процедуру на завтра? Вы сами понимаете, какой сегодня день.

— Когда речь идет об умышленном убийстве, то мы не вправе терять время.

— А чем же вы сейчас занимаетесь?

Татьяна шла рядом с капитаном и чувствовала, как почва уходит у нее из-под ног.

— Верните мне паспорт.

— Разумеется. Но не сейчас, а в отделении.

Он подвел ее к «УАЗику», открыл заднюю дверцу и пригласил сесть. За рулем дремал сержант с бычьей шеей и широченной спиной, которая занимала большую часть переднего сиденья.

Таня втиснулась в салон и сложила руки на коленях.

— Егорыч! — рявкнул капитан. — Присмотри за дамочкой. Очень важный свидетель по делу. Минут через десять поедем.

— Вы мне не верите, капитан? — жалобно спросила Татьяна.

— Как вам сказать… Безусловно, вы женщина сообразительная. Быстро реагируете, но, как и любая другая женщина, очень много говорите. Возьмите себе за правило отвечать только на заданные вопросы и как можно короче и проще. Вы не успели внимательно прочесть фамилию погибшего. Он не Кравцов, а Краснов. И второе. У него действительно есть сын. Я его хорошо знаю. Он работает в милиции, в одном из райотделов Москвы. Старший лейтенант Дмитрий Краснов.

Только я сомневаюсь, чтобы малорослый Митька женился бы на высокой, статной даме старше его на десять лет. Вы скоро познакомитесь со своим заочным мужем.

Капитан захлопнул дверцу.

Шофер рассмеялся.

— Ну как вам наш комиссар Мегрэ? Его так и называют в отделении. Давно бы в Москве работал, да мать у него здесь парализованная лежит. Вообще-то, он добрый парень. Упертый малость, но не озлобленный.

— У вас нет закурить? — спросила Татьяна, разглядывая улицу. Толпа не расходилась.

— Я папиросы курю.

— Мне все равно. Сейчас любой глоток дыма меня устроит.

Сержант достал из кармана «Беломор» и передал пачку через плечо. Такой массивной шее нелегко крутиться, а уж о туловище и говорить не приходится. Таня взяла папиросу и поменяла пачку на коробку спичек. Прикурив, она сделала несколько затяжек подряд.

— Какая же я дура! — застонала Татьяна, качая головой.

Спички она машинально сунула в свой карман и вновь наткнулась на пистолет.

Это конец! Если ее отыщут, а так оно и будет, все всплывет на поверхность.

Что за механизм сработал в ее голове? Она сама этого не сознавала. Тело, руки, ноги действовали сами по себе, голова не принимала участия в этом процессе. Татьяна выхватила из кармана пистолет и со всего маху нанесла три удара рукояткой по черепу шофера. Тот, как сваленный дуб, повалился на рулевое колесо. Огромный лоб уткнулся в клаксон, и машина загудела.

Татьяна уже бежала к «москвичу», когда вся толпа разом оглянулась. Ее заметили в ту секунду, когда она схватилась за ручку дверцы.

Капитан выхватил пистолет и выстрелил в воздух. «Москвич» взревел, как бульдозер, и попятился. Люди заметались из стороны в сторону. Татьяна высунула руку с пистолетом в окно и тоже выстрелила в воздух. Это звучало как предупреждение. Кто-то бросился на мокрую землю, остальные продолжали метаться из стороны в сторону, сшибая друг друга с ног. Стрелять по цели стало нереальным. Пуля могла задеть кого угодно.

Капитан бросился к милицейской машине, которая уже разворачивалась в сторону станции. Татьяна сделала это быстрее и, выровняв руль, вдавила педаль газа в пол. За спиной раздались звуки сирены. Три машины одна за другой бросились в погоню.

«Москвич» прыгал по ухабистой дороге, как заяц по полянке. Преследователи отставали на полторы сотни метров. Скорость нарастала. Если бы Татьяна видела себя в зеркале, то ужаснулась бы. Ею руководил какой-то дьявол, чья внешность отпечаталась на ее лице. Она не оглядывалась. Все внимание поглотила дорога.

Один поворот за другим, и вот прямая. Где-то загудел поезд. Перед ее глазами возник переезд. Зажегся красный свет, и шлагбаум опустился. Даже если бы перед капотом «москвича» выросла каменная стена, Таня не ото рвала бы ногу от педали газа. Женщина не владела своими чувствами. Она потеряла страх и рвалась к свободе, без которой не могла жить.

Машина, как стрела, влетела на деревянный помост, сбила шлагбаум, перескочила через рельсы и разнесла в щепки вторую жердь. Ее спасли две секунды, и место на рельсах занял огромный локомотив, тащивший за собой шестьдесят груженых вагонов и цистерн.

Милицейские машины замерли перед могучей змеей, отстукивавшей тяжелый, монотонный ритм своего движения.

Капитан схватил в руки рацию:

— Внимание! Говорит пятый. Всем постам службы безопасности движения. Всем подразделениям милиции и патрульным машинам на линии. Внимание…

Татьяна остановилась, когда увидела впереди какое-то шоссе с оживленным движением. Она свернула налево, скатилась под пологий откос, и «москвич» завяз в рыхлой почве. Выйдя из машины, она направилась к опушке, утопая в водянистой жиже.

Это недолго! — успокаивала себя беглянка, в лесу суше. Собак у них нет, и ждать они их не будут. Километр в сторону, а потом к дороге. Любой дальнобойщик ее подберет. Подумаешь, немного испачкалась, но уродливой от этого она не стала.

Сил хватило на два километра, но они увели ее в противоположную от дороги сторону. Татьяна вышла на поляну и только теперь поняла, что заблудилась.

— Подумаешь, лес. Лес он и есть лес!

Она улыбнулась и упала, потеряв сознание.

Они вошли в комнату все вместе. Возглавлял шествие профессор Зарецкий, следом шли доктор Кошман и Наташа. Юля сидела у кровати мужа и, увидев делегацию, тут же встала.

— Ну что? — спросил Зарецкий.

— Он открыл глаза. Мне почему-то стало страшно. Взгляд ничего не выражает. Он меня не узнает.

— Это нормально. Заторможенная реакция. Не беспокойся, девочка. Андрей пережил сложнейшую операцию. Адаптация займет немало времени. А теперь иди к себе, нам надо поработать.

Юля послушно вышла из спальни и направилась в свою комнату. Она не могла оставаться у дверей и подслушивать: в коридоре дежурил Ван Ли.

Профессор сел на стул и взял руку сына.

— Пульс нормальный. Измерь давление, Наташа. Капельницу можно снять.

Ассистентка принялась выполнять поручение, а Зарецкий склонился над сыном и попытался с ним заговорить. Он очень волновался, на лбу выступили капельки пота.

— Ты слышишь меня, Андрюша?

Молодой человек смотрел на сидевшего перед ним мужчину с полным безразличием.

— Я сделал все что мог, сынок. Теперь ты должен мне помочь. Только ты один способен выйти из состояния депрессии. Сейчас тебя можно сравнить с новорожденным ребенком, который впервые увидел мир. Но это лишь начало. Твой мозг обязан работать. Постоянно работать. Когда устанешь, лучше поспать. Сон будет восстанавливать твои силы. И снова работа. Главное — начать. Это похоже на законсервированный двигатель, который трудно запустить, но потом он начинает раскочегариваться и работать еще лучше прежнего. Ты понимаешь меня?

Андрей продолжал смотреть на отца, и в его глазах появились искорки сознания.

— Ты очень умный мальчик. Ты талантливый, настойчивый, решительный и смелый. Попытайся сконцентрировать свое внимание, собраться с мыслями и скажи мне, сколько ты видишь пальцев на моей руке.

Зарецкий сжал кулак и выбросил указательный и средний пальцы вверх.

Андрей перевел взгляд на руку отца и долго ее разглядывал. — Полная амнезия, — тихо сказала Наташа.

— Заткнись, — гневно прошипел Зарецкий. Андрей прищурил глаза, будто на него направили яркий прожектор.

— Два.

Профессор облегченно вздохнул. Он достал из кармана белого халата платок и промокнул лоб.

— Отлично, сынок. У тебя есть сила воли. Только не ленись. Арифметика будет трамплином к полному выздоровлению. Не бойся себя утруждать.

Зарецкий показал три пальца на левой руке.

— Сколько?

Опять пауза и ответ:

— Три.

— А сколько вместе? Он выставил вперед две руки, на каждой из которых оттопырил по три пальца.

— Шесть.

— Великолепно. А теперь попробуй вспомнить цифру сто. Начинай считать в обратном порядке. Ну?

Сконцентрированный взгляд Андрея начал угасать, он молчал.

— Я тебе подскажу. Девяносто девять, девяносто восемь, девяносто семь. Ну постарайся. Ну?

— Девяносто шесть… девяносто три…

— Прекрасно. Но прежде чем называть цифру, ты должен думать. Думать и проверять себя. Инстинктивная память — это ленивая память. От нее надо отказаться. Запомни главное: сначала подсчет, затем осмысление, потом проверка и в последнюю очередь решение и смелое утверждение. Только при такой цепочке действий ты никогда не ошибешься. Не допускай ошибок. Многие из них жизнь не прощает.

— Девяносто пять, девяносто четыре, девяносто три.

— У него повышается давление, доктор, — сказала Наташа.

— Сделай ему укол, пусть поспит. Четверть дозы. С его слабостью больше не требуется. Давай ему кислородную подушку каждые полчаса. Клеткам нужен кислород, и как можно больше. Сон двенадцать часов и интенсивная терапия мозга.

Сознание не может стопориться. Начинай с чисел, затем переходи на слова, поговорки, стихи, а потом на имена, фотографии и воспоминания. Через пару дней поднимем его на ноги и приступим к координации движений и рефлексам. Возьми себе в помощницы Юлю. Одной тебе не справиться. Я буду появляться здесь каждые два часа.

— Задача понятна, Борис Михалыч.

— Ты закончила расшифровку магнитофонных записей?

— Да, тридцать пять страниц машинописного текста. Они лежат у вас на столе в кабинете.

— Отлично. Мы с Игорем Львовичем приступили к работе над рефератом. Если понадобимся, мы в кабинете.

— Вас можно поздравить с удачей, — улыбаясь, сказал Кошман.

Никто никогда не видел, как улыбается эта хмурая личность. Может быть, он знал, что улыбка ему не идет, или не имел повода к радости.

— Не меня, Игорь, а всех нас. Но торжествовать победу еще рано. Мы не способны корректировать процессы, а они могут пойти по непредсказуемому пути.

Любая перегрузка, стресс могут привести к клинической смерти мозга.

Профессор посмотрел на сына и поймал на себе осмысленный серьезный взгляд.

— Я уверен в успехе! — заявил Зарецкий и вышел из комнаты.

Ван Ли протянул ему записку. «Вас ждет Вихров. Впустить?» — прочитал профессор.

— А… Неугомонный унтер Пришибеев. Проводи его в приемную.

Повернувшись к доктору Кошману, Зарецкий бросил через плечо.

— Это не надолго. Идите в мой кабинет и начинайте работать, я скоро присоединюсь.

До усадьбы профессора Вихрова подвез посторонний человек. Всю дорогу бывший подполковник пролежал на полу за переднем сиденьем, накрытый одеялом.

Он вышел из машины возле дежурного микроавтобуса и заплатил водителю пятьдесят долларов. Тот остался доволен и тут же улетучился.

Командира встретил Угрюмый.

— Как дела? — спросил Вихров.

— Внешне все спокойно. В доме Зарецкого появился новый жилец. Жена его сына. Мы уже проверили ее по нашим каналам. Никакого интереса она для нас не представляет, В остальном все тихо.

— Конечно. Если не учитывать, что вы упустили Татьяну Медведеву.

— Послушай, Костя. Эта баба полная пустышка. Она не стоит того, чтобы уделять ей внимание. С Сарафановым ее ничего не связывает. А Зарецкого она могла знать через покойного Докучаева.

— Мудак ты, Угрюмый. Бабы по природе своей непредсказуемы, а когда их раздели догола и занесли топор над головой, они становятся опаснее роты таких головорезов, как ты. Слишком часто она попадается нам под ноги. Слишком. И связь с Сарафановым у нее есть. Она находилась в его квартире, когда ранили банкира. Мы и тогда ее упустили. Ждите здесь. Положение обострилось. Я должен выжать из Сарафанова все соки, иначе всем нам хана!

Вихров направился к воротам усадьбы. По другую сторону заросшего луга на краю опушки, сидя на высокой лиственнице, расположились еще два наблюдателя.

Трошин и Зданович не отрывались от биноклей.

— Зачастил Вихров, — комментировал Трошин. — Горячо под ногами. Тоже поди мечтает получить кусок пирога. Зря надеется. Сарафанов не из тех, кто с легкостью расстается со своими деньгами.

Патологоанатом щелкнул языком.

— Вихров вооружен. Те двое в микроавтобусе тоже. А цель они преследуют ту же самую, что и мы. У них преимущество по всем статьям. Я стрелять не умею, а у тебя, Филипп, не действует правая рука.

— Если ты победишь свой собственный страх, Валера, то мы победим. У нас есть главное преимущество. О нас никто ничего не знает. Фактор внезапности решит схватку в нашу пользу. Наша машина стоит в сотне метров. На дороге заложена легкая радиоуправляемая мина. Мы садимся им на хвост и приводим взрывное устройство в действие. Никто не пострадает, а их машина выходит из строя. Противник в панике. Ну а стреляю я левой рукой ничуть не хуже, чем правой. Нам хватит пяти минут, чтобы уничтожить противника и захватить банкира в свои руки. Но вряд ли это случится сегодня. По сообщениям Юли, Сарафанов находится в тяжелом состоянии, и Вихров не решится забирать его из-под надзора профессора, пока тот не придет в полное сознание. Риск не оправдывает затраченных сил.

— Может быть, мы слишком рано встали на дежурство? Мерзнуть здесь круглые сутки не лучшее времяпрепровождение.

— Извини, но когда счет идет на сотни тысяч долларов, рано не бывает. Бывает поздно! Второго шанса не будет.

Они замолкли, наблюдая, как Вихрова впускают в дом.

Профессор появился в приемной с холодным выражением лица. Вихров мял в руках кепку, глядя на врача как на судью, который должен зачитать ему приговор.

— Ничем не могу вас утешить, господин Вихров. Сегодня ночью Сарафанов умер.

Подполковник вздрогнул.

— Как? Как он мог умереть в ваших руках? Это невозможно.

— Заражение крови. Начался необратимый процесс. Тут медицина бессильна.

Сам Господь Бог не смог бы спасти его. Впрочем, я вас предупреждал. Вы не уберегли казначея от пули, а я не смог дать ему вторую жизнь. У меня запасных нет. Так устроен мир.

Вихров долго молчал, скрипя зубами, а потом спросил:

— Кто об этом знает?

— Вы, я и двое моих ассистентов.

— Никто не должен знать о его смерти!

— Вам ли говорить об этом? Сколько трупов вы уже вывезли из этого дома? В соседнем лесу разрослось солидное кладбище. Вы можете забрать труп и отправить его туда же, где ему место.

— Я все понимаю, профессор, но никак не могу поверить в случившееся.

— Идемте.

Зарецкий проводил подполковника в спальню Сарафанова, где на кровати лежало побелевшее тело банкира с сжатыми синими губами. В мертвой тишине зажужжала муха. По коже Вихрова пробежала дрожь. Он потерял свою последнюю надежду на спасение. Теперь ему никто не подскажет, где искать выход. Со смертью Сарафанова кончилась эпоха клана «Черный лебедь», а ненужные отростки пропустят через мясорубку и пустят на удобрение.