Двуликое зеркало

— Вам не обязательно афишировать его смерть, — неожиданно сказал профессор.

— Миф о существовании банкира будет жить до тех пор, пока живут его дела.

Вихров посмотрел в лицо Зарецкого и начал судорожно расшифровывать сказанное.

— Мне нужны носилки, мешок и три лопаты. Пусть ваш азиат впустит на территорию мою машину.

— Так мы и сделаем. Чем быстрее, тем лучше. За банкиром идет серьезная охота, Вихров, и у вас есть конкуренты. Некий майор ФСБ Филипп Трошин.

Зарецкий вынул из кармана лист бумаги, свернутый вчетверо.

— Это увеличенная ксерокопия его удостоверения. Именно Трошин стрелял в Сарафанова, используя пистолет одной дамы. Он знает, что банкир находится в моем доме. Каким образом он добывает информацию, мне неизвестно.

— Даму зовут Татьяна Медведева?

— Вы правы. Она случайный человек в этом деле.

— Она свидетель, свидетель, который находится в розыске, и к тому же жена полковника ФСБ.

— Положение ее незавидное. Но опасность скорее исходит от Трошина, а не от напуганной и беспомощной женщины. Все, что ей нужно в жизни, это чтобы ее оставили в покое. Не следует дергать гремучую змею за хвост.

— Согласен. Но если муж найдет ее раньше меня, или это сделает следственная бригада? Она слишком много знает. И о вас тоже, профессор.

— Не теряйте времени, Вихров. Я не хочу держать в своем доме криминальные трупы.

***

Юля наблюдала из окна своей комнаты, как на территорию въехал микроавтобус, как из него вышли двое мужчин и поднялись на крыльцо. Через несколько минут они вышли с носилками, на которых лежал человек, упакованный в черный целлофановый мешок. Носилки погрузили в машину.

Девушка достала из-под подушки мобильный телефон и набрала нужный номер.

— Але, вы меня слышите? Его увозят. Увозят на микроавтобусе, и я дума…

В коридоре послышались шаги. Юля бросила трубку под подушку. Дверь открылась, и на пороге появилась Наташа.

— Почему у тебя такой испуганный вид, девочка? — спросила секретарша профессора и вошла в комнату.

***

Трошин услышал короткие гудки в трубке.

— Черт! Нас разъединили.

Он начал набирать номер, но остановился.

— Очевидно, ей помешали…

— Что случилось? — спросил патологоанатом.

— Только бы не упустить! Сарафанова увозят. Спускаемся вниз — и к машине. Живо!

Они походили на обезьян, скачущих по ветвям деревьев. Если бы кто-нибудь бросил взгляд с другой стороны поля на опушку, то без сомнения заметил бы раскачивающееся дерево и двух животных, скользящих вниз.

Трошин уже бежал к машине, когда его окликнул напарник.

— Постой, Филипп. Они повернули в другую сторону.

Трошин оглянулся. Микроавтобус выехал из ворот и повернул к лесу.

— Черт! Но там нет дороги. Они не проедут. Мы проверяли. Что они задумали?

Ответа не последовало.

***

Татьяна обходила дорогу, ведущую к усадьбе Зарецкого, лесом. На этот раз она не решилась угонять машину, но и миновать посты на дороге, идя напрямую, ей не удалось бы. Пришлось делать крюк.

Она старалась держаться окраины леса, чтобы вновь не заблудиться. При ее плохой ориентации и незнании местности ничего не стоило угодить в болото или свалиться в яму. Таня рассчитывала выйти к дому Зарецкого с тыльной стороны.

Она еще не знала, как сумеет преодолеть четырехметровый забор, но была уверена, что справится с любым препятствием. Цель оправдывает средства.

Стрелки часов приближались к полудню. Она не торопилась. Раньше наступления темноты никаких действий предпринимать не следовало. Дом профессора находился под зорким наблюдением. Те, кому надо, знали, что она ушла от Зарецкого вчера днем, но никто не должен знать, что она вернулась.

Тропинка вывела ее к кустарнику, и она увидела ряд шикарных строений.

Крайний дворец принадлежал профессору, Между ней и домом была поляна в две сотни метров.

Если она пойдет лесом, то ей придется описать дугу в лишние полкилометра и она окажется там, куда стремилась.

То, что произошло дальше, можно сравнить с падающим на землю метеоритом.

Из-за забора появился микроавтобус Вихрова. Машина выскочила на скошенное чтоле и направилась прямо на нее. Татьяна застыла на месте. Они не могли ее видеть и не могли знать о ее местонахождении. Машина скакала по кочкам и быстро приближалась к опушке.

Женщина присела на корточки и не могла пошевелиться. Ноги начали дрожать. Она сунула руку в карман и достала пистолет.

Микроавтобус вкатил в лес в десятке метров с левой стороны от ее укрытия.

Машина остановилась у березовой рощи, где проезд перегородил частокол деревьев.

Захлопали дверцы, и на землю спрыгнули трое. Она их видела и всех узнала.

Ее никто не мог заметить, и вряд ли этих людей интересовало что-то, кроме собственных забот. Из машины достали лопаты, а потом вытащили носилки. Кто на них лежал, понять было трудно. Обычный мешок, черный, блестящий, но тут же стало ясно, что кроется под черной оболочкой.

Двое взяли носилки и потащили лес. Вихров шел сзади и нес лопаты. Таня не могла себя заставить двинуться с места, набраться смелости и проследить за шествием.

Ее терзали сомнения и мучило любопытство, но если ее обнаружат, она не сумеет сбежать или оказать сопротивление. Пистолет вселял в нее определенную уверенность, но выстрелить в человека жена полковника не была способна.

День выдался богатым на сюрпризы. Спустя минут семь она увидела новую картину. Двое мужчин появились на опушке в том самом месте, где стоял микроавтобус. Они старались остаться незамеченными, пригибались к земле, перебегали от одного дерева к другому и пытались не шуршать листьями. У одного из них была перевязана рука. Она уже успела забыть о Трошине, но он вновь вырос из пепла, как сказочная птица Феникс. Такой скорее сдохнет, но своего не упустит.

Татьяна не выдержала. Испытания оказались выше ее сил, и она медленно начала передвигаться в глубь леса, придерживаясь значительного расстояния, как опытный охотник, наблюдающий за зверем, зная, что ветер может донести его запах до хищника.

Глубокую могилу рыть не стали. Мешок бросили в яму, присыпали землей и заложили дерном. Работали молча, уходили не торопясь. И словно по заказу один из могильщиков, таскавший дерн, забыл свою лопату, прислоненную к дереву.

Вскоре послышался звук автомобильного мотора, который постепенно затерялся где-то вдали.

Когда могильщиков сменили кладоискатели и Трошин со своим напарником принялись за работу, Таня подобралась ближе, потом еще ближе, и конечной точкой стал куст дикого шиповника в десяти метрах от эпицентра событий.

Трошин укладывал дерн в штабель, а Зданович копал. Со своей задачей они справились быстро. Вскоре черный мешок лежал на траве.

— Вскрывай, Валера, — приказал Трошин. Молния на мешке разъехалась. Перед ними лежал труп Сарафанова.

— Опоздали! — заключил Зданович.

— Он не мог умереть под присмотром Зарецкого, а это может означать только одно: конкуренты выбили из банкира тайну клада, а потом прикончили его. Нам надо проследить за ними.

— Их уже не догонишь, а следы убийства найти нетрудно. Мы это сейчас проверим.

Трошин его не слышал, он набирал номер на телефонной трубке.

— Але, Яша. Машина Вихрова двигается к шоссе. Перекрой выход. Вихров мне нужен живым. Сарафанов убит. Кроме Вихрова, никто знать о тайнике не может. Не задень его.

Трошин сунул трубку в карман.

— Кто-то еще работает с нами?

— Конечно, Валера. Я выставил заслон возле шоссе.

Зданович выпрямился.

— Зачем же тогда мы тебе понадобились?

— Не нервничай. Денег на всех хватит. Но мы не можем позволить себе провалить операцию. Это дело всей моей жизни. Осмотрим труп и уходим. Нам надо присоединиться к моей команде. Если они возьмут Вихрова, то дурь из мужика придется выбивать по горячим следам, не давая ему опомниться.

Зданович сомневался. Впервые он не поверил Трошину. А почему, собственно говоря, он верил ему раньше? Мальчишество! Зачем он ему нужен? Глупец! Считал себя умным человеком и попал под влияние обаятельного афериста, который готов перерезать глотку каждому, кто перебежит ему дорогу.

— Не теряй времени, Валерий!

Он вынужден был подчиниться. Они не в парке Сокольники и не гуляют по Красной площади. Здесь его не пошлешь к черту. Здесь место, где хоронят людей и присыпают землей, а через месяц выпадет снег, и к весне талые воды превратят труп в кости, если этого не сделают раньше черви и муравьи.

Зданович вновь склонился над трупом.

— Три пулевых ранения я вижу. Обработаны идеально. Так, словно пули высосали из тела, а не резали его. Ты прав. У такого врача пациенты не умирают сами. Давай перевернем его и посмотрим спину. Могу с уверенностью сказать, что Сарафанов умер пару дней назад, а не сегодня. Может быть, ты ошибаешься насчет Вихрова?

Труп перевернули на живот. И вдруг оба отпрянули, будто под телом зашипела подколодная змея.

— Что это? — воскликнул Трошин.

Когда покойника сдвинули с места, парик остался лежать на мешке и перед ними блеснул оголенный затылок мертвеца.

— Господи! Зачем его обрили?

Зданович уже забыл об опасности. В нем проснулся врач, специалист, который должен дать точную оценку случившемуся.

— Банкиру делали трепанацию черепа. Причина не ясна. Ранений головы не было. Дай мне нож, — Что? Нож?

— Быстрее.

Трошин достал перочинный нож и подал патологоанатому. Тот тут же вспорол грубые швы, идущие вдоль следов от волосяного покрова.

Майор сморщился и отвел взгляд в сторону.

Он слышал неприятные звуки и кряхтенье потрошителя. Врач так увлекся делом, что забыл о присутствии наблюдателя.

— Ну что, Валера? — спросил Трошин, не опуская глаз.

— У трупа отсутствует мозг. Для тяжести в череп набили вату, пропитанную глицерином. Операция сделана безукоризненно.

— Что это может значить?

— То, что профессору Зарецкому понадобился мозг Сарафанова. Зачем? Не имею представления. Трансплантация мозга невозможна. Даже такой гений, как Зарецкий, не способен на это. Сумеет ли он использовать часть мозга? Не уверен. Или ему понадобились живые клетки, чтобы заменить ими больные и отмершие? Но на такое даже фантазии Жюля Верна не хватило. Это феномен, неподдающийся осмыслению.

Однако факт остается фактом. А если вспомнить, что у сына профессора рак мозга, то я готов принять любую теорию событий. Теперь только Юлька может пролить свет на эту историю. Вихров ничего не знает. Он унес из дома труп, но тайна осталась в стенах особняка великого гения. Вряд ли мы подберем к нему ключи.

Зданович бурчал себе под нос, изучая череп покойного финансиста, тоже гения, но в другой области.

— Бедный Йорик! Не повезло тебе…

Увлеченный мыслями, Зданович не слышал, как Трошин достал из кармана пистолет и, направив ствол в затылок патологоанатома, нажал спусковой крючок.

Раздался сухой выстрел.

Таня зажала рот руками и едва не крикнула, когда увидела, как Трошин достает оружие. Она зажмурилась и легла на землю.

Прошло немало времени, пока женщина нашла в себе силы приподнять голову.

Над землей сгущались тучи. Тишину разрывали отвратительные выкрики ворон.

Воздух наполнился сыростью, поднялся промозглый ветер, вздымавший листву к макушкам деревьев.

Она встала и осмотрелась по сторонам. Ни души. В десяти шагах от нее лежали два мертвеца.

Татьяна подошла к могиле и столкнула в яму труп Здановича. Ей пришлось закончить черную работу, которой брезговал Трошин. Уложив дерн на место, она взялась обеими руками за мешок со вторым трупом и поволокла его в глубь леса.

Спустя десять минут она вернулась за лопатой.

Кто знал, о чем она в этот момент думала. Любой ее поступок всегда выглядел странным и непонятным. На то она и женщина, и не просто женщина, а Татьяна Медведева, которую разыскивали повсюду совершенно разные люди с непохожими целями.

***

— А вы похудели, Владимир Сергеевич.

На пороге стоял подполковник Ефимов. Медведев посторонился и пропустил гостя в квартиру. Он и впрямь сдал за последнее время. Пропала былая солидность, щеки провалились, он забывал бриться и гладить брюки. На кухне в раковине собралась груда немытой посуды. Поиски пропавшей жены съедали все его время, пока он держался на ногах, а когда сил не оставалось, полковник, не раздеваясь, падал на кровать и засыпал. На следующий день поиски возобновлялись.

— Как я догадываюсь, вы до сих пор не нашли свою жену, — сказал Ефимов, оглядывая кухню.

— Очень меткое замечание.

— Но вы не можете не знать, что Татьяна Михайловна была дома. Она переоделась и прихватила свой заграничный паспорт. Не так ли?

— И где вы обнаружили ее след?

— К сожалению, обнаружили, но взять нам ее не удалось.

— Что значит взять?

— Ситуация резко изменилась. Вашу жену подозревают в убийстве и в покушении на жизнь сотрудника милиции, а также в угоне машины и незаконном применении огнестрельного оружия. Целый букет. История могла кончиться по-другому, но ваша супруга стала абсолютно неуправляемой. У одного из моих сотрудников погиб отец на дачном участке. Его связали по рукам и ногам и подожгли дом. Человек сгорел. И все это сделано ради того, чтобы украсть у него машину…

Ефимов в подробностях рассказал о происшествии в пригороде и выложил на стол пакетик с гильзой и загранпаспорт Медведевой.

— Как вы ни старались убедить меня в том, что пистолетом вашей жены пользуется необузданный маньяк, ничего не получается. Оружие в руках Татьяны, и перед вами лежат доказательства. Помимо сотрудников милиции есть более двух десятков свидетелей, присутствовавших при ее задержании и готовых присягнуть, что видели, как она стреляла.

Ефимов убрал улики в карман.

Медведев встал, вышел из кухни и вернулся через минуту с белым плащом в руках.

— Могу поверить в то, что моя жена импульсивный человек, но она не убийца. Вот ее плащ. Вы видите — он цел. А что касается смерти старика, то доказательств причастности моей жены к этому убийству или к умышленному поджогу у вас нет. Соседка видела, как Татьяна выезжала с территории дачи, но пожар возник намного позже. Я постараюсь получить заключение пожарных на сей счет. Объективное заключение.

— Так или иначе, Владимир Сергеевич, вам понадобится потратить немало усилий, чтобы снять одно или два обвинения, и то не без помощи очень опытного адвоката. Но стрельба в общественном многолюдном месте и покушение на жизнь сотрудника милиции остаются. А теперь вспомним остальные эпизоды. Гибель Докучаева. Я уже не говорю о расстреле охранников в подъезде. Кто она? Убийца или свидетель? Однозначного ответа нет. Теперь мы знаем, что в подъезде погибли сотрудники охранного агентства «Щит». В последнее время это агентство стало очень популярным. О нем кричат крупные газеты и телевидение.

— Дутая утка! И вы об этом знаете, подполковник. Вихров набрал банду отщепенцев и защищал криминальную группировку, в которую входили и Докучаев и Сарафанов. В нашем ведомстве заведено дело на эту преступную организацию. Вихров еще получит свое.

— Вряд ли. Я слышал о мифической банде крупных чиновников, которые переправляли цветные металлы за границу. Но чиновники ушли в мир иной, и все ваши старания лопнули, не получив своего развития. Что касается Вихрова, то его агентство призвано защищать граждан России, а не разбирать и расследовать, кто чем занимается. Преступники не имеют ярлыков. Будь вы министром или бандитом, вы, как и все, имеете право на защиту. Каждый может обратиться в агентство «Щит» ради собственной безопасности. И, как теперь всем известно, агентство отлично справляется со своими обязанностями.

— Конечно. Поэтому убили Пичугина, Докучаева, Гнилова, Тихомирова и исчез без следа Сарафанов.

Ефимов встал.

— Вот что, Владимир Сергеевич. Не знаю, кто из нас первым найдет Татьяну Медведеву, но не исключено, что она вновь захочет забежать домой. Убедительно прошу вас уговорить свою жену не делать глупостей, а явиться в управление с повинной. Не мне вас учить, вы все сами знаете. Только не расслабляйтесь и не идите на поводу у собственных чувств. Вам ее не спасти. Фотографии и описание вашей жены есть у каждого милиционера страны. За преступления придется держать ответ. Не усугубляйте ее вину и помогите ей одуматься и помочь правосудию и себе. А пока нам не стоит забывать, что Татьяна Медведева на свободе, у нее в руках пистолет и он продолжает стрелять!

Медведев ничего не ответил. Он знал только одно: его жена не преступница и ей не за что нести наказание.

***

Пресс-конференции в охранном агентстве «Щит» стали традицией. Сегодня журналисты собрались на внеочередной брифинг, и на вопросы отвечал сам Вихров.

— Как вы расцениваете вчерашний инцидент на сорок пятом километре Варшавского шоссе Климовском и Столбовой?

— Я и раньше говорил, что наша работа сопряжена с риском для жизни. Мы теряем лучшие свои кадры. Позавчера возле своего дома был убит выстрелом в голову наш сотрудник Рыжов. Отличный парень, профессионал. Но о нем мы поговорим отдельно. Что касается трагедии на Варшавском шоссе, то могу вас заверить, что акция была тщательно подготовлена. В агентство обратился человек и попросил сопроводить его вместе с семьей в аэропорт Шереметьево и посадить на самолет, вылетающий в Брюссель. Я выслал в район Климовска двух своих лучших сотрудников и шофера. Клиент должен был ждать нашу машину, микроавтобус «РАФ» на отметке сорок пятый километр. Мы получили сообщение по рации о том, что встреча с заказчиком состоялась и машина направляется в сторону Столбовой.

Дальше можно говорить только о предположениях. Через пять километров наш микроавтобус свернул на проселочную дорогу и тут же был обстрелян из автоматического оружия. В корпусе машины обнаружено восемьдесят четыре пулевых отверстия. От такого шквала огня не мог уцелеть никто. Но наши люди ничего не стоили бы, если бы позволили так просто себя расстрелять. Они смогли дать отпор налетчикам. Трое погибли на месте при перестрелке, одному удалось сбежать. Об этом говорят следы от машины, которая скрывалась за высоким кустарником.

— Как же они смогли дать отпор, если на них обрушился такой шквальный огонь? — задал вопрос один из репортеров с фотоаппаратом на груди.

Вихров тут же узнал в нем майора. Посланец масонов прибыл за отчетом.

— Объясняю. Передняя дверца машины не имеет пробоин. Впереди сидел сообщник бандитов, который встречал нашу группу на шоссе. Они боялись его задеть и тем самым позволили шоферу выскочить из машины и дать отпор.

Майор задал следующий вопрос.

— Мне удалось побывать на месте происшествия, уважаемый господин Вихров, и сейчас, слушая вас, ваши слова вызывают у меня сомнения. Лес и кустарник находятся с левой стороны от дороги. Справа раскинулось поле. Если машина шла из Москвы и свернула влево, то со стороны кустарника оказалась дверца водителя.

А это значит, что его могли убить первым выстрелом, не опасаясь за жизнь сообщника, и уж тем более никто не дал бы ему возможности выскочить из машины и отстреливаться. Скорее всего, ваши люди ехали в обратном направлении и были обстреляны при выезде на шоссе. Об этом говорят и пробоины на правой стороне корпуса микроавтобуса.

Вихров усмехнулся.

— Я так думаю, что из журналистов получаются хорошие сыщики только в книгах. Каждый должен заниматься своим делом. Как только раздался первый выстрел, наш водитель резко развернулся. На дороге остались четкие следы. Вот почему основной удар получил правый борт машины, а водителю удалось выпрыгнуть и дать отпор.

— И все же я с вами не соглашусь, — настаивал майор, игравший роль въедливого репортера. — Никаких следов вы обнаружить не могли. Всю ночь шел проливной дождь. Будь то первый или третий выстрел, но по-вашему получается, что налетчики не умели стрелять, если не попали в машину. Левый борт не имеет ни единой царапины.

На шее Вихрова вздулись жилы. Весь зал, заполненный представителями прессы, внимательно следил за перепалкой, переводя взгляды с одного на другого.

— Вы танцуете от собственного воображения, уважаемый. Я придерживаюсь фактов. Бандиты умеют стрелять, и никто из них не промахнулся. Их цель — остановить машину, и первые выстрелы были направлены по колесам. Пробиты все четыре колеса. Это первый ответ. Второй заключается в том, что отпор был дан.

Три трупа без документов с автоматами, на которых спилены номера, обнаружены на месте происшествия. Значит, шоферу удалось выпрыгнуть из машины и открыть ответный огонь. Это — факт, и от него никуда не денешься. Мне непонятны ваши выпады. Если вы такой умный и грамотный, ведите свое собственное расследование и делайте дилетантские выводы. А что вам здесь в таком случае делать?

В зале раздался смех, и следующий вопрос майора остался неуслышанным.

Под занавес Вихров попросил всех встать и почтить память погибших молчанием.

Майор, как и в прошлый раз, задержался в зале.

— Вы подготовили отчет, подполковник? — резко спросил он, когда они остались одни.

— Я связывался с господином Сарафановым. Он помнит о всех договоренностях с высоким руководством, но не желает на данный момент прерывать свой отпуск. В конце концов, он не мальчик на побегушках и не собирается плясать под вашу дудку. Я подчиняюсь только Сарафанову. Он платит мне деньги, и моя обязанность охранять его от домогательств и угроз. Никакого отчета я писать не собираюсь, а местонахождение банкира мне неизвестно. Я выполняю его поручения, полученные по радиосвязи. Двое моих людей находятся рядом с банкиром, но у меня нет с ними контактов. До поры до времени, конечно.

— Вы нарываетесь на крупные неприятности, Вихров. Забываетесь!

— Бесполезно меня пугать. Если со мной произойдут неприятности, то Сарафанов не выйдет из тени. Вы лишитесь его доверия. А банкир, как вы понимаете, и так не очень-то верит вашим боссам. Можете искать его сами, если получится. Но этим вы только насторожите казначея, у которого в руках железнодорожный состав, набитый валютой.

— Найти его нетрудно, Вихров. Вчерашняя бойня произошла под Климовском на перекрестке. Эта дорога ведет в Марьину пущу, где живет и работает профессор Зарецкий.

Вихров похлопал в ладоши, вспомнив, как это делал майор на предыдущей пресс-конференции. — Какие успехи. Тут нет никаких секретов. Сарафанову назначена операция на первое декабря, и об этом знают все кому не лень. Вчера по поручению банкира я лично ездил к профессору за подтверждением. Зарецкий меня уверил, что никаких изменений в графике не предусмотрено. До первого декабря осталось полтора месяца, так что придется вам потерпеть. А на данный момент банкиру там делать нечего. У Сарафанова есть более комфортабельные условия для отдыха.

Майор встал и направился к выходу. Когда он дошел до двери, Вихров его окликнул:

— И вот что, майор. Вам бы не ехидничать надо, а поберечь моих людей и тех, кто покушается на жизнь Сарафанова. Облаву на меня устроили чекисты.

Занимается этим делом майор Трошин. Что там у них на уме, я не знаю, но Сарафанов их интересует не меньше вашего. Мне чудом удалось спастись. А если меня убьют? Кто для вас сохранит казначея живым и здоровым? Советую вам беречь меня как зеницу ока, а не показывать мне свои третьеразрядные страшилки. Вы отвлекаете меня от дел.

Майор прищурился.

— Передай Сарафанову, Вихров, что мы взяли под опеку его жену. И она будет находиться у нас до тех пор, пока он лично не объявится.

Майор вышел, хлопнув дверью.

***

На следующей странице альбома хранилась фотография красивой женщины с озорными глазами и широкой открытой улыбкой.

— А это твоя мать, — скорбно сказала Наташа и посмотрела на осунувшегося больного. — Ты ее помнишь?

Андрей отрицательно покачал головой.

— Мне кажется, я видел ее во сне.

— Теперь тебе вся прошлая жизнь будет казаться сном. Ты родился заново, понимаешь. Твой отец волшебник. Он вылечил тебя от страшной болезни, которая съедала твой мозг заживо. Но теперь самое страшное позади. Ты должен наверстывать потерянное, а это нелегкий труд. Знаешь сказку про спящую красавицу? Правда, я привела не очень хороший пример, но суть в том, что человек может уснуть, очень надолго и проснуться совсем в другой жизни. Ему придется смириться с этим и приспосабливаться к новым условиям. А что делать? Жить-то надо.

— Но я недолго спал. Жизнь осталась прежней, но почему она мне не знакома?

— Это пройдет. Временная потеря памяти. Главное, что инстинктивная память сохранилась.

— Что это значит?

— То, что ты знаешь, какая вещь для чего предназначена. Ты не станешь расческой чистить зубы и есть мыло. Когда надо, ты направляешься в туалет, а не в кухню. Ты будешь есть хлеб, а не землю. Постепенно у тебя начнет возникать интерес к окружающему миру. Сначала ты увидишь себя в зеркале, потом засмотришься на птичек, подумаешь о природе и почувствуешь, как в тебе просыпаются забытые желания.

Наташа взглянула на дверь, осторожно взяла руку Андрея и положила ее себе на колено.

— Сейчас ты пребываешь в полудреме. Заторможенность скоро пройдет.

Она прижала его руку к своей ноге и потянула ее выше. Юбка задралась, и пальцы молодого человека уперлись в узкую полосу ажурных трусиков.

— Чувствуешь что-нибудь?

— Не знаю.

Андрей отдернул руку.

— Чувствуешь. Я тебя смутила. А это тоже чувство. Только маленькие дети тащат в рот мыло и ходят нагишом, ни о чем не думая. А ты вернулся в этот мир взрослым. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю?

— Я тебя слушаю, и мне нравится твой голос. Я не все понимаю, но мне интересно тебя слушать.

Наташа перевернула страничку семейного альбома и показала ему фотографию, где стоял молодой человек в черном смокинге и девушка в белом платье.

— Узнаешь?

— Кто это?

— Это ты и твоя невеста Юля. Теперь она твоя жена. Она сидит с тобой по ночам, а утром ее подменяю я.

Наташа встала, сняла со стены зеркало и поднесла к постели.

— Вот, сравни. Сейчас тебя остригли, но волосы скоро вырастут, а пока можешь носить парик. Я купила тебе целых два, они лежат на верхней полке твоего шкафа. Можешь стать блондином или темноволосым с сединой.

Андрей долго смотрел на свое отражение, разглядывал лицо, глаза, уши.

Потом взглянул на фотографию.

— Я не помню нашей свадьбы.

— Скоро память восстановится. Не расстраивайся. Ты уже здорово продвинулся. Завтра мы поставим тебя на ноги, проверим координацию движений, потом поиграем в мяч, разовьем реакцию, ну а когда к тебе вернется твой характер, тогда можно будет считать тебя абсолютно здоровым.

— Характер?

Наташа отложила альбом в сторону.

— Конечно. Это главное, что есть в человеке. Его воспитание.

Мировоззрение, восприятие, реакция, способ мышления, способы защиты и нападения. Эти компоненты вырабатывают характер человека, и соответственно своему характеру человек приобретает привычки, привязанности, желания, которые выливаются в поступки. Умные люди считают, что о человеке надо судить по поступкам, а не по его словам и заверениям. Ты еще очень слаб после тяжелой операции, и о характере говорить рано. В таких делах лучше не торопиться.

Сейчас ты очень восприимчив и тебе ничего нельзя навязывать и внушать. Ты должен сам себя формировать. Личность — это прежде всего индивидуальность, а не схема и не подражание другим. Вот твой отец — это великий человек. Личность!

Незаметно Наташа достала из кармана фотографию и повернула ее изображением к Андрею.

— Ты узнаешь? Кто это? — Наверное, я.

Она посмотрела на снимок, который сделала с водительского удостоверения Сарафанова.

— Боюсь, что это действительно ты, — тихо сказала она.

— Я тебя не понял.

— Тебе надо развивать память. Ты только что видел себя в зеркале и уже забыл о своей внешности. Это был не ты.

Наташа сунула фотографию в карман.

— Придется вернуться к математике.

Дверь отворилась, и в комнату, вошел профессор в сопровождении доктора Кошмана.

— Ну, как наши дела? — подойдя к постели, он взял руку Андрея и нащупал пульс. — Доброе утро, сынок.

— Здравствуй, папа.

— Какие жалобы?

— У меня очень болит голова. Особенно по ночам.

— Придется терпеть. Лекарства тебе больше навредят, чем помогут. Кровь должна оставаться чистой. Витамины и в редких случаях слабое снотворное на ночь. А голова скоро заживет. Ты должен знать, что у тебя в голове стоят платиновые пластины, которые вживляются в организм, и с этим придется смириться. Ты сильный человек и сумеешь побороть в себе некоторые недуги ради того, чтобы потом встать в полный рост… Ладно. Мы еще вернемся. Не будем мешать.

Наташа вышла в коридор следом за профессором.

— Борис, я хочу проделать один эксперимент.

— О чем ты, Наташа? Рано экспериментировать. Дай парню встать на ноги.

— Выслушай меня. Почему бы ночью не перевезти Андрея в комнату Сарафанова.

Пусть он проснется на новом месте. Я уберу все зеркала из палаты. Разве ты не хочешь увидеть его реакцию? Хватит играть в считалочки. Его восстановление идет куда быстрее, чем мы предполагаем. Поверь мне.

Профессор посмотрел на доктора Кошмана, и тот одобрительно кивнул.

— Принято!

Наташа вернулась к Андрею.

— Отец хочет поставить тебя на ноги. Докажем ему, что это нам ничего не стоит.

Она подошла к кровати, скинула одеяло и аккуратно спустила ноги больного на ковер.

Держа ее за талию, он медленно и неуверенно делал первые шаги. Ему это нравилось, и он впервые улыбнулся. Они сделали три круга по комнате и направились к двери. Он шел все увереннее и увереннее. Через несколько секунд они вышли в коридор и остановились.

В конце коридора сидел огромный пес.