Преступный синдикат

Аль Капоне стал серьезно мешать Луканиа. Еще раньше, когда Аль Капоне начал без конца придираться к старейшине преступного мира Джонни Торрио, тот, не желая рисковать собственной шкурой, решил отойти от дел и счел за благо передать претенденту все свои полномочия.

Но Аль Капоне явно перегнул палку, когда расправился с Фрэнком Айяле, своим благодетелем, тем самым человеком, который убрал Биг Джима Колосимо, чтобы освободить место его племяннику Джонни Торрио. Фрэнк Айяле открыл Капоне, сделал его сначала барменом, вышибалой, а затем передал в распоряжение Джонни Торрио в Чикаго. Это было роковой ошибкой. К тому же будучи президентом «сицилийского союза» (преобразованного в «итало-американский национальный союз»), он поддержал, после того как убили Анжело Дженна, кандидатуру Джо Айелло на президентское место в чикагском отделении союза, а не Тони Ломбардо, ставленника Аль Капоне.

Фрэнк Айяле совершил еще одну ошибку, недооценив чикагских гангстеров. Он обеспечивал приемку в Лонг-Айленде предназначенного для Капоне спиртного, формировал для него колонны грузовиков, которые проводил каждый раз новым маршрутом, заручался покровительством опытных полицейских, оплачивая их услуги, а также услуги тех, кто предотвращал нападения соперничающих банд. Но в начале 1927 года аппетиты Фрэнка Айяле чрезмерно возросли. С необъяснимой безрассудностью он задумал инсценировать нападение «неизвестных» на свои собственные конвои. Продать спиртное, организовать длительную и надежную транспортировку, а затем украсть – это любимый трюк самых отъявленных мошенников. Аль Капоне был не охотник до таких шуток.

Он направил в Бруклин одного из своих помощников, Джеймса Финези де Амато, которому поручил проверить, действительно ли западню подстроил сам Фрэнк Айяле.

Разведчика встретили выстрелами. Двое неизвестных всадили ему две пули в глаза прямо на улице. Аль Капоне не на шутку встревожился, тем более что эти выстрелы подтвердили его самые худшие опасения. Он заперся в своих апартаментах в отеле «Понс де Леон», чтобы обдумать, как отомстить обидчикам. Наконец решение было принято. Отряд из шести «курков» взял курс на Нью-Йорк.

В воскресенье вечером 1 июля 1927 года Фрэнк Айяле вошел в забегаловку на Богур-Парк, на ходу бросив бармену:

– Я умираю от жажды…

Слова были выбраны явно неудачно. Едва он приложился к кружке с холодным пивом, как зазвонил телефон. Вызывали его. Звонил Багси Сигел. Он сообщил ему, что по его следу идет уже целая команда и ему нужно немедленно смываться. Фрэнк не задумываясь выскочил на улицу, сел в свой автомобиль и резко сорвался с места. На 44-й улице огромный черный лимузин, ослепив Айяле фарами, заставил его прижаться к тротуару. Из окон лимузина, показались стволы двух автоматов Томпсона, двух пистолетов 45-го калибра и одного обреза. Смертоносные выстрелы изрешетили элегантный серый костюм Фрэнка Айяле, обезобразили его лицо.

Возможно, имена участников нападения не интересовали комиссара нью-йоркской полиции Гровера Уоллена, которому поручили расследование. Но для любителей точной информации можем сообщить, что операцию проводили Джек Гузик (Замусоленный палец), Чарли Фишетти, Дан Сертирелла, причем у каждого из них на всякий случай имелся дублер. Отметим только, что никогда раньше автоматы Томпсона не применялись на улицах Нью-Йорка для сведения счетов между гангстерами. Фрэнку Айяле первому пришлось испытать на себе эту новую технику, зато от анонимного отправителя на его могилу был возложен огромный венок из орхидей и красных роз размером три метра на три, с лентой, на которой золотыми буквами было написано: «За это отомстят, мой мальчик».

Убийство Айяле послужило прелюдией к невиданной ранее войне за наследование места президента отделения «итало-американского национального союза» в Чикаго. Друг Аль Капоне, первый из претендентов на «престол», Тони Ломбардо с триумфом занял новое помещение союза в «Гартфорд билдинг» на Саут-Деборн-стрит, где находился в течение двух месяцев. 7 сентября в 17 часов Ломбардо в сопровождении своих телохранителей, Джозефа Лолордо и Джозефа Ферраро, вышел на улицу, где они смешались с многочисленной толпой служащих, покидавших свои учреждения. На перекрестке с Мэдисон-стрит четыре пули «дум-дум» настигли Тони Ломбардо на глазах у не успевшего прийти в себя Лолордо. Его напарник, Ферраро, не мог видеть того, что произошло, так как уже лежал на тротуаре, смертельно раненный в спину. Джозеф Лолордо вытащил оружие и, заметив двух людей, пытавшихся скрыться, бросился их преследовать, но тут же наткнулся на агента полиции, который, несмотря на отчаянное сопротивление, обезоружил его.

На очередных выборах против кандидатуры Паскуале Лолордо (брата Джозефа) выставил свою кандидатуру Питер Риззито. Паскуале Лолордо, который одержал победу 17 сентября 1928 года, отличался особой осмотрительностью, и поэтому неудивительно, что спустя несколько дней Риззито упал, сраженный пулями, неподалеку от того же перекрестка, где был убит Тони Ломбарде, прозванного журналистами «перекрестком смерти».

По наивности Лолордо рассчитывал на дружескую поддержку братьев Айелло, памятуя о том, что из-за выдвижения старшего из них, Джо Айелло, Фрэнк Айяле первым из нью-йоркских главарей испытал на себе боевые достоинства автоматов Томпсона. Братья Айелло содержали целую армию наемных убийц, хотя и непонятно зачем, так как все девять братьев сами были закоренелыми преступниками, а их семнадцать племянников готовы были выполнить любую работу, причем трое из них имели репутацию профессиональных убийц. Основными силами клана руководил Джо, которому помогали наиболее способные из братьев: Доминик, Антонио и Андрео Начинали свою деятельность братья Айелло с поставок крупных партий сахара синдикату производителей спиртного, принадлежащему братьям Дженна, нещадно эксплуатировавшим бедные сицилийские семьи и заставлявшим их ради собственного обогащения производить спиртное на перегонных аппаратах, выданных этой организацией. После исчезновения братьев Дженна клан Айелло унаследовал их промысел и сумел наводнить Чикаго сивухой самого низкого качества, которую человеческий организм долго выносить был просто не в состоянии. Их рэкет распространялся также на торговлю хлебом и ввоз сыра.

Навязчивой идеей семейства Айелло стало уничтожение Аль Капоне любыми средствами. Они договорились об этом с четырьмя «курками». С мая по сентябрь 1927 года с этой целью прибыли: из Нью-Йорка – Тони Торхио, из Сен-Луиса – Винсента Спикуза и Тонни Руссо, из Кливленда – Сэм Валента. Все четверо считались не новичками в этом деле.

Каждому на предварительные расходы выдали по тысяче долларов, а тому, кто прикончит Аль Капоне, было обещано вознаграждение в размере пятидесяти тысяч долларов. Это послужило для убийц весьма сильным стимулом. Однако в разное время, но всех их настигли автоматные очереди. При этом в руке каждого оказывалась пятицентовая монета – своего рода визитная карточка Джека Макгорна, которую тот оставлял в тех случаях, когда противники казались ему слишком ничтожными. Ему пришлось раскошелиться, так как убийства Лоуренса Да Преста (1 июня), Диего Атталомионте (29 июля), Нумио Жмерикко и Лоренцо Алагно, одних из лучших стрелков Джо Айелло, с полным основанием могут быть приписаны именно ему.

В это же время, а это был разгар экономического спада и введения системы организации труда по Тейлору, шеф чикагской полиции так высказывался об этом убийце:

– Он заставляет работать свой пистолет с точностью часового механизма.

В эти дни звучали нескончаемые дифирамбы в адрес Джека Макгорна, действовавшего столь эффективно, что никто никогда не осмеливался дать ему какое-нибудь прозвище. Он заткнул глотку бармену Синдерелле (Золушке), найдя его слишком болтливым. Рухнувшая к его ногам жертва не вызвала у него жалости. Джек лишь заметил равнодушно:

Его нельзя оставлять здесь, он слишком безобразен.

Макгорн отправил своего подручного, телохранителя Аль Капоне Оршела де Грацио, найти мешок, чтобы запихнуть туда труп. Однако трудно сказать, что его заставило надеть на ноги Синдерелле его домашние туфли, потерянные им при попытке спрятаться от пуль.[25]

Поездка едва не закончилась печально для гангстеров, так как только они избавились от мешка с трупом, спрятав его в яме за забором на стройке, как их остановила патрульная машина. Их, конечно, отпустили «за отсутствием улик» – обычная история!

Несмотря на большие потери, Джо Айелло не складывал оружия, тем более что два его брата были застигнуты врасплох, когда возвращались с задания из Спрингфилда (штат Иллинойс). Не успели они отведать как следует спагетти с оливковым маслом и пармезаном,[26] как оба уткнулись окровавленными лицами в тарелки. Казалось, нечего было особенно беспокоиться, так как оставалось еще семеро братьев. Но все-таки братья предпочитали, чтобы подобные вещи случались с другими.

Если пули не помогают, то по старому итальянскому обычаю надо попробовать яд. Джо Айелло вручил тридцать пять тысяч долларов одному из главарей банды Джо Эспозито, владевшему заведением «Белла Наполи», для того чтобы он подлил синильной кислоты в минестрон,[27] которым буквально объедался Аль Капоне. Тот принял деньги, но потом испугался и, доверившись Эспозито, рассказал ему о заговоре и скрылся.

Ответные действия Аль Капоне не заставили себя ждать. Он приказал Джеку Макгорну прочистить главную резиденцию братьев Айелло. В результате новых столкновений был тяжело ранен Тони Айелло и погиб один из племянников. В последующие дни недели список жертв пополнили еще четыре союзника Джо Айелло.

Развязанная гангстерами кровавая резня заставила главного следователя Уильяма О'Коннора обратиться с призывом к ветеранам боев во Франции, знакомым с автоматическим оружием, пойти работать в полицию Чикаго. Ему удалось набрать пятьсот добровольцев, которые стали регулярно патрулировать на бронированных автомобилях улицы города.

Что касается нового президента союза Паскуале Лолордо, неожиданно заразившегося вирусом доверчивости, то он продолжал надеяться, как уже говорилось, найти поддержку со стороны клана Айелло. Из самых лучших побуждений он пригласил к себе 8 января 1929 года на Норт-авеню троих братьев: босса Джо, Доминика и Андрео. По этому случаю Паскуале открыл бутылку лучшего шотландского виски, но выпил только он один. Его жена Элена, которая в тот момент находилась на кухне, услышала несколько выстрелов. Она бросилась в комнату и увидела, что ее муж лежит на полу. Над ним склонился Джо Айелло и еще раз выстрелил ему в голову. В лучших традициях сицилийских вдов Элена Лолордо надела траур и заставила себя напрочь забыть обо всем увиденном в тот день. Таким образом, после многих предпринятых им усилий 1 февраля 1929 года Джо Айелло занял наконец президентское кресло «итало-американского национального союза».

Его единственным серьезным союзником в этом славном городе Чикаго, противопоказанном как сердечникам, так и любителям тишины, мог быть только ярый враг Капоне – Моран по прозвищу Клоп, которое он получил из-за плохого запаха виски, сбытом которого занимался. Желая избавиться от этого гнусного прозвища, он решил улучшить свою репутацию и стал пускать в оборот только один из лучших сортов шотландского виски – «Олд лог кабин», поставку которого ему удалось организовать через банду Делица и Бернштейна из Детройта. Высокое качество спиртного привело к тому, что число его клиентов удвоилось, но это в свою очередь нанесло удар по бизнесу Аль Капоне, так как каждая забегаловка или ночной бар, которые покупали добровольно (а иногда под угрозой) спиртное у Морана, ускользали из-под влияния Капоне и лишали его существенной доли доходов.

Капоне, уже достаточно уязвленный тем, что Моран оказывал поддержку братьям Айелло, решил сыграть на свято чтимом принципе солидарности, установленном Чарли Лучиано в «Большой семерке». Банду под предводительством Делица и Бернштейна приняли в этот «консорциум» с условием, что у Морана будут ликвидированы все источники поступления шотландского виски «Олд лог кабин». Они охотно согласились на это, поскольку, будучи евреями, осуждали поведение Морана (настоящее имя – Джордж Миллер), оказывавшего поддержку сицилийским антисемитам из банды Джо Айелло. Делиц и Бернштейн, воспользовавшись ситуацией, сбыли свой товар своему единоверцу Полу Мортону, брату несчастного Самюэля Ж. Мортона.[28]

Для Морана это было настоящей катастрофой. Отнюдь не склонный сидеть на мели, он пополнил свои запасы, совершив, как это уже неоднократно практиковалось в преступном мире, нападение на конвой с виски «Олд лог кабин», что привело в ярость Капоне. Действуя заодно с теми, кто нес ответственность за доставку груза из банды Делица и Бернштейна, он в свою очередь пошел на хитрость, подослав к Морану одного из своих людей. Этот провокатор пообещал организовать доставку большого количества виски прямо в Чикаго. Моран угодил в ловушку и назначил приемку товара в одном из гаражей, служившем тайным складом спиртного, в доме № 2122 на Норт-Кларк-стрит 14 февраля 1929 года в 10 часов 30 минут.

По традиции в этот день Америка отмечала день Святого Валентина, праздник влюбленных. Но в холодном гараже семь человек, все из банды Морана, думали совсем о другом, глядя на снегопад за окном. Там в это время находились: Адам Гейер, владелец гаража; Джеймс Кларк, он же Джимми, настоящая фамилия которого была Кашеллек, шурин Морана и его штатный «курок»; Аль Уиншенк, контролер баров и забегаловок, прибывший проверить качество спиртного; Джон Мэй, один из самых искусных взломщиков сейфов; Фрэнк и Пит Гузенберги, два брата, специализировавшиеся на ограблениях почтовых поездов. Среди них был молодой окулист с изысканными манерами, имеющий; практику в высших кругах общества, Рейнхард Шуиммер, который познакомился с Мораном в «Паркуай отель», где они оба проживали. Гангстер ему очень импонировал, и Моран, польщенный таким явным восхищением, позволял доктору сопровождать его и участвовать в некоторых операциях. Страдая от хандры, свойственной некоторым представителям буржуазии, Шуиммер водился с гангстерами, чтобы как-то избавиться от скуки и меланхолии. Кроме того, это позволяло ему находиться в центре внимания гостей на приемах, где ему приходилось бывать. И сейчас он был в восторге от того, что участвует во встрече этого знаменитого конвоя, в самой настоящей операции бутлегинга.

Кроме тех, кто находился в гараже, за падающим на землю снегом наблюдали, в частности, госпожа Морен, живущая в доме напротив, ее соседи – портной Сэм Шнайдер с женой и госпожа Джаннет Ландсман.

Они заметили, как к гаражу подъехал большой черный «кадиллак» с сиреной на крыше, из которого вышли двое полицейских в форме. Вслед за ними показались еще трое, в штатском, неестественно сгорбленные, одетые в осенние пальто. Все они стремительно вошли в гараж. Вскоре невольные свидетели услышали нечто похожее на барабанную дробь, за которой последовало два сильных удара. Необычная музыкальная прелюдия заставила свидетелей насторожиться. Они могли, конечно, предположить, что проводится очередная полицейская облава. Подтверждением этого служило и то, что вскоре из гаража вышли, подталкиваемые вооруженными полицейскими, трое в штатском с заложенными за голову руками. Все пятеро сели в машину, и «кадиллак» медленно отъехал, не включая сирену. Только после этого раздались душераздирающие предсмертные крики, а потом все стихло. Наконец Макаллистер, жилец госпожи Ландсман, отправился посмотреть, что происходит.

Вскоре он вернулся, направился к телефону и вызвал полицию:

– Приезжайте скорей, там полно трупов!

Полиция прибыла немедленно во главе с детективом Кларенсом Суини. – Войдя в помещение склада, он оглядел цементный пол, высокие стены из красного кирпича, окрашенные светлой краской и облупившиеся от времени. В гараже пахло порохом. На переносной электрической печке в кастрюльке выкипал кофе. На задней стене, изрешеченной сотней пуль, большие красные выбоины напоминали кровавые пятна.

– Можно подумать, что стена кровоточит, – заметил детектив.

Прямо у стены лежали шесть трупов.

И только один человек, тот, кто еще стонал, лежал в стороне. Суини подошел к нему, повернул на спину и с удивлением узнал в нем своего друга детства Фрэнка Гузенберга. При встрече они называли друг друга по имени. Суини приказал одному из своих спутников вызвать «скорую помощь» для Фрэнка, который находился от стены на расстоянии около восьми метров. Ему удалось проползти этот путь, оставляя за собой кровавый след, который начинался от стула, где, навалившись на него грудью, лежал еще один пострадавший – его брат Пит Гузенберг.

Фрэнк Гузенберг был отправлен в госпиталь, Несмотря на четырнадцать попавших в него пуль калибра 11,43, он еще дышал. Суини отлично понимал, что узнать подробности о случившемся он может только у Фрэнка и надо торопиться, пока тот еще жив.

Он пришел к Фрэнку в палату и, наклонившись к нему, тихо спросил:

– Они мерзавцы… Они перебили вас как собак, не дав вам ни малейшего шанса. Скажи мне, кто они?

Окровавленные губы прошептали в ответ:

– Никто в меня не стрелял…

– Но ведь ты сейчас умрешь… Позвать священника?

– Нет…

Суини продолжал:

– Ты знаешь, что они прикончили твоего брата Пита… и всех других? Ты не хочешь за них отомстить?

Гузенберг дернулся:

– Ты принимаешь меня за шпика?

Спустя некоторое время Фрэнк Гузенберг поймал сержанта Суини за руку:

– Начинает темнеть, Кларенс… Прощай…

И он скончался, оставив своего друга детства, ставшего полицейским, в состоянии растерянности.

Полиции впоследствии удалось установить действительный ход событий: «Двое убийц были одеты в полицейскую форму, и потому пострадавшие сочли, что это очередная облава, проводимая полицией. Рассчитывая, что самым худшим для них может быть только арест и что они смогут освободиться сравнительно быстро под залог, гангстеры позволили без шума разоружить себя и построились вдоль стены лицом к ней в пятнадцати метрах от двери, выходящей на Кларк-стрит. Попались на довольно коварную уловку. В ином случае люди Морана могли бы оказать сопротивление и продать свои жизни подороже. Когда мнимые полицейские построили их в ряд якобы для обыска, палачи в гражданской одежде, которые до этого не показывались, достали автомат Томпсона и двуствольное ружье с нарезными стволами 12-го калибра, которые они прятали до этого под верхней одеждой.

Автоматчик бесшумно приблизился, поднял свое оружие, прицелился и из позиции, позволяющей вести беглый огонь, открыл стрельбу, поворачивая автомат из стороны в сторону на нужной высоте, как опытный художник, водящий кистью по полотну. Убийца с ружьем поставил последние точки, прикончив Кларка и Мэя, которые, возможно, еще двигались. Затем, в соответствии с заранее обдуманным планом, палачи передали свое оружие гангстерам, одетым в полицейскую форму, и вышли из гаража с поднятыми вверх руками, шагая «медленно и довольно непринужденно», как это заметила госпожа Морен, с тем чтобы не вызвать подозрений у случайных прохожих, которые могли слышать выстрелы.

Самым невероятным было то, что машина с убийцами, подъезжая к гаражу, прошла всего в нескольких метрах от трех укрывшихся человек, в свою очередь предположивших, что полиция проводит облаву. Эти трое опоздали, но лишь благодаря этому получили отсрочку у смерти. Судьба улыбнулась Багси Морану, Уилли Марксу и Теду Ньюбери. Тем более что перед нападавшими стояла задача прикончить именно Морана. Задержавшись в последний момент в своем номере из-за телефонных звонков, он не поспел на свидание, которое должно было оказаться для него последним.

Кирпичные стены гаража сохранили след великой резни в день праздника Святого Валентина.

Как только отзвучали выстрелы, все поняли, что это дело рук Джека Макгорна. Полиция не оставила его без внимания, и 27 февраля он был арестован. В качестве залога Макгорн отдал принадлежавший ему отель, оцененный в один миллион долларов. К тому времени Макгорн совершил уже двадцать два убийства. По-видимому, в Чикаго совершение преступлений было доходным делом. И так как обвинение в ходе четырех судебных заседаний так и не смогло доказать его вину, Макгорна освободили за отсутствием доказательств.

Полиции, однако, удалось довольно быстро установить, что, помимо Макгорна, в операции принимал участие Джозеф Лолордо, вооруженный ружьем с нарезными стволами (брат Паскуале Лолордо, президента союза, убитого Джо Айелло, другом Морана), что в полицейскую форму переоделись Фрэд Барк и Джеймс Рей, члены банды «Игэн» из Сент-Луиса. Установили и личность двух других сообщников: Альберта Ансельми и Джона Скализе, которые обеспечивали наружное наблюдение.

Но следствию, как всегда, не хватило вещественных доказательств и свидетельских показаний. В результате никому из названных выше гангстеров не пришлось испытать на себе суровость правосудия.

Это возмутило общественность Чикаго. Но поскольку поводов для возмущения хватало с избытком, она предпочла изумляться невероятной случайности и удаче Багси Морана, именно против которого с такой тщательностью и было подготовлено это нападение. Говорили, что Джек Макгорн, очевидно, был уверен, что убил Морана, поскольку Аль Уиншенк по росту, манере одеваться и привычке носить коричневую фетровую шляпу очень на него походил.

Кому, как не Аль Капоне, была выгодна эта операция, в конечном счете неудавшаяся, несмотря на печальный итог – семь трупов? И чтобы злые языки не могли ни в чем его упрекнуть, ровно в 10 часов 30 минут в день Святого Валентина Аль Капоне «чудом» оказался в резиденции атторнея графства Дейд (штат Флорида) Роберта Тэйлора, где он подвергся чисто формальному, если не сказать любезному, допросу.

Нападение в день Святого Валентина произвело сильное впечатление на все шайки, орудовавшие в Чикаго. Джо Айелло, новый президент союза, почувствовал непрочность своего положения.[29] Его единственный приверженец, Моран, после нанесенного удара был на краю гибели, и Айелло решил попытаться в ближайшее время предпринять еще одну попытку нападения на этого сатану Капоне, как он его называл, на этого несокрушимого Капоне, ускользавшего от автоматных очередей и от приготовленного для него яда.

В преступном мире новости распространяются быстро, и задолго до того, как об этом узнала полиция, всем уже было известно, кто убийцы. На этот раз Айелло решил воспользоваться услугами Ансельми и Скализе. Среди своих людей он подобрал двадцатидвухлетнего убийцу Джузеппе Джанта, он же Скачущая жаба, прозванного так за свои способности танцора. Помешанный на джазе, Джанта проводил все вечера на танцах. Он прекрасно чувствовал себя в смокинге и лакированных туфлях. В банде Айелло ему поручили роль ответственного за внешние связи союза и одновременно посредника, поскольку ему были свойственны прирожденная жизнерадостность и умение ладить с людьми, по крайней мере до того момента, когда основное ремесло профессионального убийцы делало его жестоким и заставляло менять повадки.

Кстати, Джанта получил свою кличку «торпеда» благодаря Скализе и Ансельми, которые первыми оценили быстроту его реакции в обращении с пистолетом 45-го калибра и умение опередить противника. Этих троих связывала дружба, они часто встречались и находили возможность вместе отмечать торжественные события.

Надо сказать, что Скализе и Ансельми, приняв участие в событиях в день Святого Валентина, вновь обрели благодаря рекомендации Джека Макгорна расположение Аль Капоне. Аль, хотя и использовал их Для уничтожения Диона О'Баньона (и вознаградил, предложив в качестве награды два перстня, украшенных крупными бриллиантами, за успешное проведение убийства Гими Уэйса и Муррея), не мог простить им, что ему пришлось здорово повозиться, чтобы выручить их из беды. Дело в том, что во время перестрелки они убили двух полицейских – Уэлша и Олсона. Разразившийся скандал наделал много шума, и Капоне оказался лично «облитым грязью» (!). Только участие в событиях в день Святого Валентина несколько реабилитировало их в глазах Аль Капоне.

Идея Джо Айелло состояла в том, чтобы убедить Джанту переманить Скализе и Ансельми на свою сторону и склонить их к убийству Капоне. Джанте не стоило большого труда сделать это, так как его приятели готовы были убить кого угодно, лишь бы им за это хорошо заплатили. Поэтому предложение Джо Айелло возражений не вызвало: сто тысяч наличными и назначение каждого из них на должность лейтенанта с получением в свое распоряжение отдельного сектора деятельности вполне их устраивали.

Трио, безусловно, выполнило бы задание, если бы подозрительный Аль Капоне на глазах у всех не избил своего самого верного помощника, Фрэнки Рио, не без его на то согласия, конечно. Хитрость удалась, и Джанта не задумываясь предложил Рио свою помощь, полагая, что тот захочет отомстить за нанесенную обиду. Фрэнки Рио долго торговался о цене своего предательства, а затем прямиком отправился к своему любимому шефу и все ему рассказал.

Капоне в ярости буквально раскрошил своими толстыми, увешанными перстнями пальцами гаванскую сигару, которая в этот момент оказалась у него в руках. И безусловно, не ограничился этим. Как глава крупнейшего преступного сообщества, он пригласил при посредничестве Рио всех троих на большой сицилийский прием в качестве особо почетных гостей. Обед должен был состояться в отдельном зале «Оберж де Раммонд». Капоне, который никогда не останавливался перед затратами, с отвращением смотрел, как они обжираются деликатесами, специально приготовленными для прощального обеда. Поднимая свой бокал с красным вином, Аль Капоне произнес очередной тост:

– Долгих тебе лет, Джузеппе, тебе, Альберт, и тебе также, Джон… И успеха вам в ваших начинаниях.

Гости хором подхватили:

– И успеха в ваших начинаниях…

От обилия еды и вина многие начали снимать пиджаки, расстегивать пояса. Запели старые песни родной земли. К полуночи насытившиеся гости отставили свои тарелки. На том конце стола, где сидел Капоне, возникло оживление. Хозяин вновь поднял свой бокал и произнес очередной тост в честь сидевшей неподалеку троицы, но вместо того, чтобы выпить, выплеснул содержимое бокала им в лицо, разбил бокал об пол и завопил:

– Сволочи, я заставлю вас блевать тем, чем вы здесь наглотались, потому что вы предали друга, который кормит вас…

Со стремительностью, удивительной для человека его комплекции, он бросился на них. Фрэнк Рио и Джек Макгорн уже направили на них свое оружие. Фрэнк обошел вокруг них, обмотал веревкой и привязал к спинкам стульев. Затем он заставил их повернуться в сторону Капоне. Все, кто присутствовал при этом, надолго запомнили эту сцену.

У Аль Капоне в руках появилась бита для игры в бейсбол. Первый удар пришелся в ключицу Скализе. По мере того как опускалась бита, безумие сатаны из Чикаго возрастало. На толстых губах появилась пена, он стонал от возбуждения, тогда как подвергнутые варварскому избиению вопили, молили о пощаде.

Их не пощадили, и только тогда, когда они потеряли сознание, Макгорн всадил каждому из них пулю в затылок. Он сделал это отнюдь не для того, чтобы избавить их от страданий. Другие гости из солидарности, подражая хозяину и демонстрируя свою непричастность к предательству, начали стрелять в трупы, в их спины.

Джанту и Скализе впоследствии нашли на заднем сиденье их автомобиля, который был сброшен в котлован. Труп Ансельми вывалился из машины. Это произошло 8 мая утром неподалеку от Лейк-Каунти, в штате Индиана.

Новая кровавая выходка гангстеров вызвала широкую волну возмущения. Жители Чикаго провели несколько стихийных демонстраций с требованиями, чтобы город «очистили от преступников, которыми он наводнен и которые разлагают всех, вплоть до представителей власти».

Глава четвертая. Как полет кречетов…

Инох Джонсон, он же Никки, весь сиял от самодовольства. Никогда еще дела его не шли так хорошо.

Только один человек был сейчас, так же как и он, уверен в удаче своего дерзкого замысла. Именно в удаче!

Лучиано верил в нее столь же сильно, как в то, что цифра «семь» приносит ему счастье. Его планы отличались простотой.

– Неразбериха происходит от того, что число банд перевалило за сотню. Я пришел к единственно приемлемому решению: отныне устанавливать правила о том, кто и сколько будет пить в этой стране, будут только семь организаций. Те, кто не захочет объединиться с нами, хлебнут горя.

И Лучиано назначил его, Никки Джонсона, командовать на южном побережье Нью-Джерси. Он стал одним из семи главарей, одним из семи неприкосновенных. Вотчины других тоже нельзя было считать незначительными: Лански и Сигел получили Нью-Йорк и Нью-Джерси; Джо Адонис – Бруклин; Лонжи Цвиллман и Уилли Моретти – графство Нассо и северные районы штата Нью-Джерси; Розен, Битц и Гордон – Филадельфию; Кинг Соломон из Бостона – Новую Англию. Возглавляли все это, естественно, Лучиано и Торрио. Вито Дженовезе назначили ответственным за исполнение решений, принимаемых всеми ими совместно.

Так или иначе, меньше чем за год объединение бутлегеров осуществилось. Союз семерых диктовал свои законы о производстве, покупке, продаже и распределении спиртного двадцати двум шайкам. Остальные либо исчезли сами, либо их заставили исчезнуть.

Не удивительно, что Никки Джонсон чувствовал, что дела идут как надо. Что касается удачи, то, даже если она и не всегда сопутствовала ему, в его власти было повернуть колесо фортуны, чтобы добиться ее благосклонного расположения. Следует заметить, что Никки полностью контролировал тех, кто занимался политикой в его секторе, и делал это столь же успешно, сколь успешно контролировал всевозможные азартные игры и лотереи… То, что он имел на руках полный набор козырей и располагал ими по своему усмотрению, весьма способствовало тому, что судьба его складывалась так удачно. Более того, Никки никогда не испытывал колебаний, если требовалось проявить инициативу.