Восьмая глава

Фокусник не знал, но начал подозревать. В последние дни Дина пробуждала в нем все большее любопытство: теперь он убедился, что она еще более сложный человек, чем можно было предположить.

Коби даже пришел к выводу, что она сумеет понять и одобрить его тайную войну с сэром Рэтклиффом. Единственной причиной, не позволяющей ему признаться, был постоянный страх: сэр Рэтклифф мог догадаться, что она знает о его тайне, и избрать ее своей следующей жертвой. Коби боялся потерять женщину, которую искренне любил, хотя ни разу не говорил с ней о своих чувствах.

Без сомнения, повторный визит инспектора Уокера и его странное поведение означали, что, говоря на языке служанок, «что-то стряслось».

Но что в действительности происходит, Дина понять не могла. Зачем, к примеру, Коби понадобилось похищать бриллианты? И если не они были причиной появления в их доме инспектора Уокера, то что же? Что мог сделать Коби, чтобы привлечь внимание полиции? В романах, которые она читала, изощренными преступниками оказывались самые неожиданные персонажи. Может, и Коби такой же?

Если да, то стоит ли ему верить? А если нет, что будет с их браком, если она выскажет вслух столь невероятное предположение? Кроме того, она опасалась кое-чего другого, на этот раз касающегося лично ее. В обычных обстоятельствах она давно бы уже поделилась с Коби своей новостью, но если он ввязался в какую-то рискованную авантюру, лишние волнения только усилят опасность.

Как будто мало того, что он оказался главным свидетелем в этом проклятом судебном разбирательстве. Так Дина и заявила ему однажды вечером за игрой в криббидж.

— Я не успокоюсь, пока эта тяжба не закончится, — сказала она. — Она висит над нами, словно дамоклов меч. Виолетта стала еще раздражительнее, чем раньше, и не она одна.

Коби взглянул на жену и с необычной для него серьезностью ответил:

— Я не в восторге от навязанной мне роли главного свидетеля. Тем более что я американец, а значит — чужак. Как я понял, слушанье состоится в ближайшие дни… и тогда нам всем придется поволноваться. Кроме тебя, дорогая.

Дина окинула его самым, что ни на есть, простодушным взглядом.

— Я буду беспокоиться о тебе, Коби.

— А я запрещаю, — ответил он, подойдя к ней и поцеловав в губы. — Ты должна сидеть в зале суда с таким невинным видом, чтобы судьи решили, что муж эдакого херувимчика должен быть по меньшей мере архангелом.

— Разве у архангелов бывают жены? — усмехнулась Дина.

— Кокетка, — воскликнул Коби, — и за это я по-королевски отплачу тебе в постели.

Но Дина даже в постели не могла забыть о своих тревогах, и в ту ночь долго лежала без сна, размышляя об этом загадочном человеке, который никогда не говорил, что любит ее, и запрещал любить ей.

Но она влюбилась в него, и теперь ей придется продолжить начатую в Мурингсе борьбу за его ответную любовь.

Думая об этом, она наконец уснула… чтобы снова увидеть его во сне.

К всеобщему облегчению, дело сдвинулось с мертвой точки: дата судебного заседания была назначена на последнюю неделю ноября.

Сенсацией стало известие о том, что в качестве свидетеля в суд будет приглашен принц Уэльский. Из-за высокого положения участников процесса председателем был назначен главный судья лорд Кольридж.

Бьючамп и сэр Фрэнсис Ноллис, личный секретарь принца, сделали все, чтобы убедить сэра Рэтклиффа отступиться, но он продолжал стоять на своем. Слишком высоки были ставки. Более того, в случае победы компенсация, которую ему выплатят, может спасти его от разорения.

Коби побеседовал с защитником у себя дома. Адвокаты ответчиков: лордов Кенилворта, Дагенхэма, Рейнсборо и самого Коби встретились и решили нанять сэра Дарси Спенлоу. Его называли помесью льва и лисицы. С виду он производил впечатление маленького и безобидного человека, но, как вскоре обнаружил Коби, его вопросы били не в бровь, а в глаз.

— Прежде чем перейти к делу, мистер Грант, я должен сообщить, что сэр Рэтклифф обратился к услугам известнейшего адвоката. Это высший чиновник министерства юстиции сэр Альберт Паркер.

Коби понятия не имел, что сказать в ответ, и решил промолчать. Интересно, откуда у сэра Рэтклиффа взялись деньги?

Сэр Дарси продолжил:

— Я прочел заявление, сделанное вами и вашими сообвиняемыми, и у меня сложилось мнение, что именно ваше свидетельство было решающим. Я обратил внимание, что остальным ответчикам около сорока пяти — пятидесяти лет. Хотелось бы знать, как вы, достаточно молодой человек, оказались в этой компании.

Коби ответил, не задумываясь:

— Я еще в первую ночь заметил, что сэр Рэтклифф жульничает, но, будучи американцем, счел неразумным выдвигать какие-либо обвинения. Когда и остальные поняли, что происходит, я сообщил им о своих сомнениях. Более того, у меня очень хорошая память, и я могу точно вспомнить каждое его действие с картами и фишками.

— Не могли бы вы подробно описать свои наблюдения, мистер Грант?

Просто и понятно Коби рассказал сэру Дарси об игорных партиях, в которых принимал участие сэр Рэтклифф.

Сэр Дарси начал записывать. Пока все, что он здесь услышал, совпадало с показаниями остальных ответчиков.

— Если вашу память захотят проверить в суде, вы согласитесь подвергнуться испытанию?

— Конечно. Я не буду возражать.

Сэр Дарси, все еще продолжая записывать, продолжил:

— Я выяснил, что в ваших встречах принимал участие мистер Херви Бьючамп, но он не подписал заявление, составленное лордом Кенилвортом. Почему? У него возникли сомнения?

— Вовсе нет. Как приближенный принца, он решил избрать роль советчика, а не участника. Он стремился любой ценой уладить дело, чтобы не только избежать скандала, но и не нанести вред принцу Уэльскому.

Он помолчал.

— Именно по этой причине мы позволили сэру Рэтклиффу подписать документ, который хотя и связывал ему руки, но позволял избежать позорной огласки… при условии, что никто из нас не проговорится.

— При условии, что никто не проговорится, — согласился сэр Дарси. — Но кто-то проговорился. Сэр Рэтклифф утверждает, что это были вы. Это так, мистер Грант?

Коби покачал головой.

— Нет, это не я… что бы он ни думал.

— Вы знаете, кто проговорился, мистер Грант?

— Нет, могу лишь высказать предположение…

— Предположение, — повторил сэр Дарси. — Вы американский гражданин, мистер Грант. Единственное, что может сделать адвокат сэра Рэтклиффа против ответчиков, это обвинить их в недобросовестности. Если ему это не удастся, он попытается очернить их репутацию и доказать, что их словам нельзя верить. Есть ли что-то в вашем прошлом, что позволило бы сэру Рэтклиффу и его адвокату напасть на вас с этой стороны? Если да, лучше скажите сразу.

Теперь настала очередь лжи.

Не моргнув глазом, Коби ответил:

— Ничего, я уверяю вас, сэр Дарси. Я выходец из очень уважаемой семьи и коммерсант с деловыми связями на трех континентах. Я не скажу, что мое прошлое безупречно, но и не вижу причин, по которым адвокат сэра Рэтклиффа сможет подвергнуть сомнению мою честность или добросовестность.

«Говорит, словно прирожденный адвокат», — подумал сэр Дарси. Кроме того, ему пришла в голову мысль, что блестящий мистер Джейкоб Грант как-то уж слишком хорош. Фаворит принца, зять лорда Рейнсборо и, следовательно, родственник Кенилворта. Он невероятно богат, причем состояние заработал сам, отказавшись от финансовой поддержки приемного отца.

Более того, этот американец выглядит и ведет себя, словно английский джентльмен. Если он говорит правду, одного его свидетельства может быть достаточно, чтобы утопить сэра Рэтклиффа.

— Я верю в вашу искренность, мистер Грант. Если вы и в суде будете отвечать так же, как отвечали мне, всем вам, включая принца, нечего опасаться.

— И это все? — поинтересовался Коби, вставая.

— Конечно. Я хотел бы встретиться с вами еще раз до начала слушаний. Если что-то случится, надеюсь, вы сразу же сообщите мне.

— Можете быть уверены, сэр Дарси.

Неожиданно сэру Дарси захотелось узнать, что же скрывается за очаровательной невозмутимостью молодого американца.

Коби всего лишь скрыл от него свое преступное прошлое в Аризоне, кражу бриллиантов Хиниджа и попытки разоблачить убийцу, виновного в гибели трех маленьких девочек и одного частного детектива. Кое-что из этого, хотя и не все, очень пригодилось бы адвокату сэра Рэтклиффа.

Виолетта сказала Дине о том, какое отвращение вызывает в ней предстоящий судебный процесс.

— Ума не приложу, почему ему захотелось вывалять нас в грязи. В стране и без того слишком сильно сочувствуют республиканцам, чтобы устраивать подобные представления.

Дина тихо ответила:

— Я согласна с тобой, Виолетта. Но лично меня тревожит только участие Коби.

— Уж об этом тебе нечего беспокоиться, — презрительно заявила Виолетта. — Твой Аполлон сожрет живьем любого адвоката!

«Но ты не знаешь того, что знаю я», — подумала Дина, вспоминая украденные бриллианты. Ей казалось, что ее муж идет над пропастью по туго натянутому канату, и любой неверный шаг грозит ему гибелью.

— А Кенилворт волнуется? — поинтересовалась она.

— Еще чего! Он в ярости, дорогая, из-за того, что у этих судебных писак хватает наглости его допрашивать.

Подобные разговоры велись по всему кварталу Мэйфейр. Большинство аристократов вернулись в Лондон, чтобы не пропустить развлечение. Газетчики поддерживали сэра Рэтклиффа и выступали против принца Уэльского и его сторонников, особенно против «принца Доллара». Взыграли патриотические чувства: как может американец быть главным свидетелем по делу против британского баронета?!

Что-то в этом духе и заявил Уокер, явившись в контору Коби за неделю до начала суда.

— Не слишком вы популярны, мистер Дилли. Но вряд ли вас это тревожит.

— Не слишком, — согласился Коби. — Что случилось на этот раз, инспектор?

— Во-первых, я рад, что вы не теряете голову. Наверное, не хотите оказаться в невыгодном положении в зале суда. У меня для вас новости. Я выследил Линфилда, и он готов расколоться и выдать сообщников, но только в обмен на помилование. Он скользкий тип, сами понимаете, и поэтому я хочу, чтобы вы запачкали ваши лилейно-белые ручки, мистер Дилли, и пошли со мной. Вдруг окажется, что это тот самый человек, которого вы видели у мадам Луизы.

— И все? Вы уверены, что без меня не обойдетесь? Может, лучше возьмете с собой вашего толстого сержанта?

— Бейтса? Нет, Бейтс мне не нужен. Это неофициальная встреча, мистер Дилли, не более официальная, чем все ваши прошлые похождения. Чем меньше он будет знать, тем лучше. Нет, мне нужен напарник, и желательно, чтобы им были вы. Боитесь?

Коби вспомнил Профессора, который всегда готов выступить в роли прикрытия. Уж он не стал бы тратить время на пререкания с Уокером.

— Нет, — улыбнулся Коби, и Уокера бросило в дрожь: ему показалось, что на него взглянул совершенно другой человек. — Где и когда я вам нужен?

— В доках. Сегодня вечером. — Уокер указал точное место встречи и подытожил: — И приходите в облике мистера Дилли.

— Ясно, инспектор. Вы уверены, что мне можно доверять?

— Доверять вам, мистер Дилли? Еще чего не хватало. Я не доверяю фокусникам и мошенникам. Я лишь верю, что вы ненавидите этого ублюдка Хиниджа еще сильнее, чем я. Если сегодня мы добьемся своего, возможно, нам удастся арестовать его до начала процесса. Тем самым мы избавим от хлопот и вас… и принца Уэльского. А он знает, какой вы мошенник, мистер Дилли?

Коби расхохотался. Он вспомнил несколько намеков принца в Маркендейле, свидетельствующих о том, что ему прекрасно известно, кто вернул украденные письма.

— Думаю, знает, инспектор.

— Тогда это все, — энергично заявил Уокер. — Не вздумайте не прийти. Вы меня подведете.

— Я никогда бы так не поступил, — весело откликнулся Коби. — Не в моих привычках отказываться от развлечений.

— О, да, я понимаю. Но вряд ли это окажется развлечением. Вы готовы к опасности, мистер Дилли?

— Всегда, — ответил Коби.

Он вспоминал слова Уокера, стоя в тени Лондонского Тауэра.

Уокер, неожиданно появившийся из-за угла, был одет так же бедно. Он одобрительно кивнул, увидев Коби.

— Словно всю жизнь в этом тряпье проходил, — заметил он. — Наш человек в пабе за углом, в «Приюте странника». Там у нас назначена встреча. Я войду первым. Вы зайдете чуть позже, и будете наблюдать за нами. Если мы выйдем, идите следом, но так, чтобы вас не было видно. Если раньше вам не приходилось заниматься слежкой, используйте свои таланты фокусника. Только не исчезайте совсем! Если что, я вас окликну. Надеюсь, вы не забудете, что вас зовут Дилли?

— Не боитесь попасть в засаду?

— Нет. Не думаю, что наш человек пойдет на это после того, как согласился выдать сообщников. С другой стороны, это может оказаться ловушкой. Но зачем? Возможно, я зря вас позвал.

«А может, и нет», — думал Коби, потягивая отвратительно теплое пиво и поглядывая на Уокера и второго мужчину, которого в последний раз видел в доме мадам Луизы.

Уокер и Линфилд оживленно спорили. Уокер покачал головой, но собеседник продолжал в чем-то его убеждать. Затем Уокер, похоже, согласился, оба встали и направились к двери. Через мгновение поднялся и Коби.

Они свернули в боковую аллею, и Коби крался за ними, скрываясь в тени деревьев. Аллея переходила в тропу, тянущуюся вдоль реки. В кустах валялись просмоленные веревки, обломки старых механизмов и ржавый котел.

Неожиданно Коби потерял их из вида. Только что они были здесь, и вдруг исчезли.

Он бросился бежать, пока не наткнулся на высокий забор. Что делать? Идти дальше или заглянуть за ворота? Да, если они открыты. За воротами обнаружился причал и несколько лодок.

Дальше начиналась еще одна аллея. Коби помчался к ней, решив, что теперь уже таиться бесполезно. Где Уокер?

Уокер лежал полузадушенный за складом недалеко от аллеи. Линфилд пообещал отвести его в притон, якобы для встречи с одним из своих сообщников. Когда они добрались до цели, Линфилд неожиданно повернулся к нему, набросил шарф ему на шею и начал душить.

Уокер был осторожен, но нападение застало его врасплох. В какое-то мгновение он понял, что умирает. Из глаз его посыпались искры, он задыхался, и последняя его мысль была о том, что если Грант потерял их или просто предпочел остаться в стороне, то сейчас он умрет и будет брошен в Темзу. Потом всплывет, раздувшийся и неузнаваемый, и оплакивать его станут лишь жена и Бейтс… да и то вряд ли.

А затем его отпустили. Он лежал на земле, хватая ртом воздух, и к нему медленно возвращалось сознание. Он чувствовал запах реки и влажной почвы, а кто-то с жаром шептал:

— Дыши, парень, дыши. Не хватало мне еще одного трупа на моей совести.

Это был голос Гранта. Напарник спас ему жизнь.

Теперь Уокер сидел, кашляя и задыхаясь, его легкие горели огнем, а перед глазами плясали искры. Казалось, ему никогда уже не вздохнуть свободно. Грант поддерживал его, а когда Уокер почувствовал себя лучше, помог ему встать, довел до ближайшей швартовной тумбы у воды и снова усадил.

Уокер огляделся по сторонам и увидел неподвижное тело со странно повернутой головой. Он взглянул на мистера Дилли, нет, на мистера Джейкоба Гранта, сидящего с окровавленным лицом, в разорванной одежде, но все с таким же загадочным видом.

— Вы спасли мне жизнь, — выдохнул он, наконец; ему было больно говорить.

Коби взглянул на него, но ничего не ответил.

— Для этого вам пришлось убить человека. — Уокер указал на лежащий у стены труп.

— Верно, — невозмутимо сказал Коби, словно убить одного человека ради спасения другого было для него обычным делом. — Выбора не было. Пришлось его прикончить, чтобы он не прикончил меня.

— Могли бы меня не спасать. Позволили бы ему убить меня, потом убили бы его, и никто бы ничего не узнал. Зато вы отделались бы от меня навсегда. Я никому не говорил, куда иду сегодня.

— Тоже верно, — согласился Коби. — Хотя и жалко было его убивать. Он мог оказаться полезным свидетелем. Но вряд ли вы хотели смерти нам обоим. Если бы он прикончил меня, то снова принялся бы за вас… чтобы добить.

Уокер кивнул.

— А вы жестокий ублюдок.

— К вашим услугам, инспектор. К вашим услугам.

Уокер почувствовал, что говорить ему становится все легче.

— Неплохая карьера для фокусника, не так ли? Сначала вы заплатили мне… нам… за проведение облавы в доме мадам Луизы.

— Верно…

— Затем вы сожгли бордель Хоскинса и заодно избавились от него. После этого вы украли драгоценности сэра Рэтклиффа. А теперь убили человека, чтобы спасти меня. Не слишком ли много для фокусника?

Коби задумался на мгновение. Он решил пойти на откровенность, и будь что будет.

Разведя руками, он сказал:

— Виновен во всем, кроме смерти Хоскинса, к которой я не причастен. И, конечно, это далеко не все. К этому, — он указал на неподвижное тело, — можете добавить еще несколько трупов в Аризоне, Нью-Мексико и еще кое-где. Вы удовлетворены? Или вы предпочли бы, чтобы я позволил этому типу избавиться от вас? Я не настолько легкомысленно отношусь к человеческой жизни, хотя у меня и хватило легкомыслия настроить вас против себя. Я прошу у вас прощения… но только за это и ни за что больше.

Уокер с ошеломленным видом поинтересовался:

— Это официальное признание или пустая болтовня?

— Болтовня… и, в то же время, правда. Между нами… я бы сказал, ублюдками, но знаю, что вы, по крайней мере, законнорожденный.

— А вы нет.

Коби кивнул еще раз.

— И что же, инспектор, вы теперь собираетесь делать? Передадите меня властям? Вы можете, я знаю. Это ваш выбор. Можете надеть на меня наручники и обвинить в убийстве, инспектор, если хотите. Но знайте: так или и иначе я утащу сэра Рэтклиффа за собой в ад до того, как меня повесят.