Седьмая глава

Коби не сомневался, что Дина согласится выйти за него замуж. Доставленное лакеем письмо от Рейни, сообщающее, что леди Дина Фревилль будет рада принять его в Кенилворт-Хаузе в среду в три часа пополудни, совершенно его не удивило.

Гораздо сильнее его удивило появление в доме Профессора переодетого лакеем полицейского. Его вычислили? Эта мысль позабавила Коби. Он недооценил Уокера, и это вновь напомнило ему о двух предупреждениях.

«Неужели я утратил осторожность? Глупо было настраивать его против себя. Узнал ли Уокер, что мистер Хорн — американец, и если да, то откуда? Кто меня выдал? Я должен быть очень осмотрительным». Все эти мысли приводили Коби в возбуждение.

Пока он решил на время забыть об Уокере и полностью посвятить себя Дине. Перед встречей он заранее обдумал все, что будет ей говорить.

Свою шляпу и трость Коби отдал дворецкому, сообщившему, что леди Дина ожидает его в гостиной.

Она сидела на диване, и кто-то (вероятно, Виолетта) позаботился, чтобы ее наряд был более привлекательным, чем обычно. Платье давно вышло из моды, но его глубокий синий цвет сочетался с цветом Дининых глаз, да и покрой был более изящным, чем у тех детских платьиц, которые она обычно носила. И все же ее прическа была небрежной, да и на лице застыло прежнее отрешенное выражение.

Коби мысленно поклялся, что сотрет это выражение с ее лица.

— Мистер Грант. — Девушка встала и предложила ему кресло напротив.

— Спасибо, леди Дина, нет. Вы можете сидеть, но я предпочитаю стоять.

Дина снова села, аккуратно расправив пышные юбки — ухищрение, которому сегодня утром ее обучила Виолетта.

— Думаю, вы знаете цель моего визита, леди Дина.

Дина кивнула.

— Да, мистер Грант, — холодно сказала она. — Я прекрасно знаю, зачем вы здесь: чтобы сделать мне предложение. Единственное, чего я не понимаю, это причину вашего желания жениться на мне.

Теперь она глядела на него с вызовом.

— Вижу, я слегка поторопился, — сказал Коби с насмешкой во взгляде. — И все же, надеюсь, вы позволите мне предложить вам руку и сердце по всей форме.

— Нет, мистер Грант, не позволю. Вы не соизволили посвататься ко мне, как положено, так почему я должна оказывать вам такую честь? Удовольствуйтесь тем, что я принимаю ваше предложение, потому что вы не оставили мне другого выбора.

Коби поклонился, в душе восхищаясь ее храбростью. Он должен был ответить откровенностью на откровенность.

— Дело в том, — пояснил он, — что я надеюсь на как можно более гладкое начало нашей совместной жизни. Я признаю, что поставил вас в затруднительное положение.

— То есть, — произнесла Дина, и ее глаза вспыхнули, — вы не собираетесь раскаяться, простить Рейни его долги и избавить меня от необходимости жертвовать собой?

— Я не могу этого сделать, — решительно заявил Коби, покачав головой. — Напротив, это вы пожертвуете собой, если наш брак не состоится. Замужество сделает вас свободной. Именно это, леди Дина, я и предлагаю вам — свободу быть собой и избавиться от притеснений со стороны людей, которые вас не любят. Прошу вас, примите мое робкое предложение руки и сердца, станьте моей женой и сделайте счастливыми четверых людей, не считая вас. Первый из них я, второй, конечно же, ваш брат, который одним махом обретет благосостояние и избавится от ответственности, затем ваша сестра, которая рада будет выдать вас замуж, и, наконец, ваш истинный отец, который заверил меня, что всячески поддерживает наш брак.

— Мой отец! — Вот теперь Коби действительно выбил почву у нее из-под ног. — Вы просили у него моей руки?

— Конечно. Я обратился к нему даже раньше, чем к лорду Рейнсборо. Хотя ваш брат и является вашим законным опекуном, я хотел убедиться, что ваш настоящий отец не встанет на моем пути. Напротив, он дал нам свое благословение… и это письмо.

Коби вынул письмо из кармана и протянул девушке.

— Можете прочитать после моего ухода, оно подтверждает мои слова.

Дина дрожащей рукой взяла лист бумаги, поднесла его к щеке и спросила:

— Могу я задать вам нескромный вопрос, мистер Грант?

Коби поклонился еще раз, и теперь его лицо было совершенно серьезным.

— Можете задавать любые вопросы.

— Вы знаете, что я незаконнорожденная. Виолетта сказала, что вы тоже. Это правда? Если не хотите, можете не отвечать.

— Охотно отвечу, леди Дина. Да, я незаконнорожденный. Это нас объединяет, вам не кажется?

Девушка мрачно кивнула. Он казался таким невозмутимым, словно они обсуждали «Книгу общественного богослужения» или нечто столь же серьезное.

— Думаю, да. Вы просите моей руки, потому что любите меня, мистер Грант? Я так не считаю, но хочу знать наверняка.

Коби взглянул в ее решительные глаза и решил сказать правду.

— Нет, леди Дина, я не люблю вас. Думаю, я вообще не способен любить. Но вы мне нравитесь, и я вас уважаю. Я искал себе в жены леди, с которой было бы о чем поговорить, а вы удовлетворяете обоим условиям. Такой ответ вас устроит?

Дина молча кивнула и кивнула еще раз, когда он добавил с нежностью и добротой в голосе:

— Я не думаю, что вы любите меня, леди Дина, скорее наоборот. Но я обещаю быть добрым к вам и дать вам счастье, которое вы заслуживаете, и которого у вас никогда не было. Клянусь.

Когда-то Дина считала его добрым человеком и предположила, что таким же он будет и впредь. Пришло время дать ответ.

— Если теперь вы хотите обратиться ко мне по всей форме, мистер Грант, я смогу ответить вам так, как подобает отвечать на подобное предложение молодой девушке. Наш брак, как вы верно подметили, осчастливит многих людей, и я считаю это достаточной причиной для замужества.

«Браво, девочка!» — мысленно воскликнул Коби и произнес:

— Моя дорогая леди Дина, я пришел, чтобы просить вас стать моей женой. Зная вас, я уверен, что наша совместная жизнь сложится удачно.

Дина встала и поклонилась.

— Я благодарю вас за оказанную мне честь, мистер Грант, и сообщаю, что счастлива принять ваше предложение.

Поклонившись еще раз, Коби решил, что его будущей жене не откажешь ни в смелости, ни в уме.

— Думаю, леди Дина, теперь я могу присесть. Но только с вашего позволения.

Единственное, что ощутила Дина, когда он уселся рядом с ней, это новый приступ страха. Впрочем, она решила не подавать вида и внимательно выслушала его планы по организации свадебной церемонии.

— Думаю, вам понравится, — сказал Коби и с улыбкой добавил, — А после свадьбы я отвезу вас в Париж.

— Когда же? — спросила Дина, чувствуя, что должна проявить хоть малую толику любопытства.

— На следующей неделе. Я получил специальное разрешение, — и он вынул документ из кармана.

Коби заметил, как исказилось ее лицо, и мысленно выругал себя, когда она с болью заметила:

— Вы были уверены в моем согласии, не так ли?

— Да, моя дорогая, поскольку знаю, что вы храбрая и верная девушка, и всегда готовы исполнить свой долг.

— А ваш долг жениться на мне? — с некоторым ехидством поинтересовалась Дина. Коби решил ответить искренне, хотя не думал, что она ему поверит.

— Да, — просто сказал он. — Мой долг жениться на вас и сделать вас счастливой.

Мистер Джейкоб Грант написал письмо своим приемным родителям Джеку и Мариетте Дилхорнам, которые были его настоящими родителями, и которых он так и не простил за то, что они на протяжении двадцати лет скрывали от него правду о его происхождении. Ему говорили, что он сын героя войны, и что его мать умерла при родах.

«Дорогие Джек и Мариетта.

Вам приятно будет узнать, что я женюсь, и женюсь удачно. Моя невеста леди Дина Фревилль приходится младшей сестрой графу Рейнсборо из Боро-Холла в Гемпшире. Ей восемнадцать лет. Когда вы прочтете это письмо, наш брак уже будет заключен. Мне жаль, что вы не успеете приехать на свадьбу, но по важным причинам, которые я не считаю нужным перечислять, и которые ни в коей мере не бросают тень на репутацию моей будущей жены, церемония состоится по специальному разрешению через неделю.

Вы так часто требовали, чтобы я женился, что, надеюсь, простите мне эту спешку.

Моим шафером будет муж Сюзанны, а подругой невесты будет ее сестра Виолетта, графиня Кенилворт, муж которой является близким другом принца Уэльского. Надеюсь, у вас все хорошо, и эту новость вы встретите с радостью. Передайте мой привет Джеку-младшему и остальным детям.

Ваш любящий приемный сын, Джейкоб Грант».

Джек Дилхорн, по-прежнему красивый и полный сил в свои шестьдесят лет, со вздохом передал письмо жене.

— От Коби, — сказал он, — и совершенно в его духе. Он в очередной раз ставит нас перед свершившимся фактом.

Мариетта тоже вздохнула. Она догадывалась, от кого Коби унаследовал свой колкий язык, хотя Джек и использовал его только в разговорах со своим своевольным сыном. Они утратили любовь Коби десять лет назад, когда ее кузина Софи Мессингем рассказала ему правду об обстоятельствах его рождения.

Теперь, казалось, ничего уже не исправишь. Нежный и любящий мальчик исчез навсегда. Он сбежал на юго-запад, а вернулся совершенно другим человеком, жестоким и озлобленным.

— Восемнадцать лет, — сказала Мариетта. — Не знаю, как бедняжка сумеет с ним ужиться.

— С Коби, — печально заметил отец, — ничего не скажешь наверняка. Все у него не как у людей. А в последнее время он слишком опасную жизнь вел, может хоть женитьба его успокоит.

Оба помолчали, размышляя над тем, может ли хоть что-нибудь успокоить их сына.

Наконец Джек сказал:

— Я думал, он уже ничем нас больше не удивит. Вылитый мой отец… хотя я не уверен, что он способен на сострадание…

— По крайней мере, Сюзанна их свадьбу одобрила. В этой пачке нет письма от нее?

Письмо обнаружилось и слегка подняло им настроение.

«Милая девочка, застенчивая и несколько угловатая, — писала Сюзанна. — Леди до кончиков ногтей. Я думаю, она пробудила в нем отцовские чувства. Она совершенно не в его вкусе!»

Поскольку личная жизнь Коби Гранта представляла такой же интерес для газетчиков, как и его стремительная карьера на Уолл-Стрит, Джек и Мариетта прекрасно поняли, что имеет в виду Сюзанна.

Ничего не оставалось, кроме как послать ему свое запоздалое благословение и выразить надежду, что однажды они все-таки встретятся с леди Диной Грант.

Годы спустя Дина вспоминала свою странную свадьбу и медовый месяц с усмешкой и недоверием. Всего одна неделя подготовки! Виолетта закатывала истерики и пререкалась с Коби, хотя, как сама заявила в частной беседе с принцем Уэльским, спорить с ним все равно что пытаться переубедить мыс Гибралтар.

— Да полно тебе, — успокоил ее принц, который предпочитал, чтобы все вокруг были счастливы, — ты избавляешься от девчонки, моя дорогая, а если она и выйдет за твоего принца Доллара, так это же к лучшему. Глядишь, и вам с Рейни что-нибудь перепадет.

Виолетта расхохоталась и согласилась с ним.

Коби знал о своем новом прозвище, и оно его забавляло. Дине казалось, что его забавляет абсолютно все. У нее же голова шла кругом от поспешных примерок вычурного атласного платья с таким количеством оборок, что девушка чувствовала себя в нем рождественской елкой, выбора цветов для букета и приобретения туалетов для поездки в Париж.

— Не покупай слишком много, — шепнул ей Коби однажды во время чаепития в Кенилворт-Хаузе. Ради соблюдения приличий при разговоре присутствовали Виолетта и Сюзанна Уинтроп.

Коби сказал, что повезет ее в Париж, мировую столицу моды, и сам позаботится о ее гардеробе.

Диана начала спорить.

— Я не хочу быть вешалкой для одежды, — возразила она.

— Ты и не будешь, дорогая, — успокоил ее жених. — Но я бы предпочел, чтобы твои наряды были более изысканными, чем свадебное платье, которое выбрала для тебя Виолетта. Ей бы оно пошло, не сомневаюсь, но тебя оно не красит. Но представь, какой поднимется шум, если я стану указывать ей, что ты должна носить.

— А что я должна носить? — насмешливо поинтересовалась Дина.

— Погоди немного и увидишь сама, — уклончиво ответил Коби. — Это сильно оживит нашу жизнь после свадьбы. Постарайся не слишком волноваться, как я.

— У тебя опыта больше, — заявила Дина.

Он вскинул брови.

— Да ну? Не припомню, чтобы я хоть раз женился. Освежи мою память. А то нам придется все отменить. Многоженство карается по закону.

Дина шлепнула его по руке, сильно удивив Сюзанну, и густо покраснела.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, — упрямо возразила она. — Ты уже много лет вращаешься в свете и прекрасно знаешь, как себя вести. А я нет.

— Вскоре научишься, — прошептал Коби, склонившись к ней с таким видом, словно они были любовниками. — Возьми еще миндального печенья, тебе нужно набирать вес. Ты ешь очень мало.

Дина покачала головой и чопорно ответила:

— Нет, я не голодна. — Она знала, что сильно похудела за последний год и особенно за месяц, проведенный в доме Виолетты, но мысль о еде вызывала у нее дурноту.

— А я настаиваю, — весело заявил Коби и поднес печенье к ее губам. — Прошу тебя, Дина. Тебе приказывает твой будущий повелитель.

На его лице появилось выражение такой глупой влюбленности, что девушка рассмеялась, а он воспользовался этим, чтобы засунуть печенье ей в рот.

Дина заметила ошеломленное и злое лицо Виолетты и, движимая каким-то необъяснимым порывом, замурлыкала от удовольствия.

— Еще, пожалуйста, — прошептала она и наклонилась вперед. Коби подчинился, его голубые глаза лукаво заблестели.

— Так я и думал, — с мрачным видом заключил он. — Ты слишком ослабела, чтобы есть самой. Мы должны это исправить. — На этот раз девушка взяла у него с ладони крохотное пирожное-птифур.

Терпение Виолетты лопнуло.

— Довольно, Коби, — со злостью бросила она. — Поверить не могу, что ты дурачишься и поощряешь плохое поведение Дины. — Ей пришлось сразу же пожалеть о своих словах.

Ни Коби, ни Дина не удостоили ее ответом. Дина уже начала ощущать то безумное чувство свободы, которое обещал ей Коби.

— Я буду хорошей, только если он будет хорошим, — заявила она тоном избалованного ребенка. — Похоже, я действительно проголодалась. Видишь вон те пирожные с кремом, Коби? Когда-то я очень их любила.

Коби торопливо взял одно из них с тарелки и принялся снимать обертку. Его пальцы испачкались кремом. Он протянул ей руку и предложил:

— Оближи, любовь моя, и тогда я дам тебе остальное.

Дина сама не знала, что за безумный порыв ее охватил. Высунув розовый язычок, она собрала крем с его ладони, а когда Коби разломил пирожное и предложил ей половину, воскликнула:

— Ммм, восхитительно!

При виде перекошенного от ревности лица Виолетты и изумления в глазах Сюзанны она впервые в жизни почувствовала себя способной на все.

— А теперь мы должны вести себя хорошо, — серьезно сказала она, — а не то Виолетта нас поколотит!

Это был единственный веселый эпизод за весь предсвадебный период. Церемония оказалась невероятно скучной и мрачной, и если Коби был как всегда великолепен, то Дина, в своем вычурном платье, выглядела ужасно и сознавала это. Одна лишь Виолетта радовалась, что умудрилась придать невесте еще более нелепый вид, чем обычно.

Прием тоже наводил тоску. Все говорили речи, даже жених, который вел себя так безукоризненно, что Дина испугалась за его самочувствие. Принц Уэльский прислал ей в подарок красивую брошь, и жених с помпой приколол украшение к ее платью. Столы ломились от шампанского, и Дина пила слишком много, опасаясь того, что должно последовать за церемонией.

Ее мать, временно вернувшаяся из изгнания, прошептала ей:

— Вот это добыча, моя дорогая! Я всегда знала, что ты добьешься успеха, но все же… — она покачала головой. — Он тебя не пугает? Такая красота… и такое богатство!

И это лишь доказывало, по мнению Дины, насколько ее мать умнее Рейни и Виолетты, раз сумела почувствовать исходящую от него опасность. Девушка решила при первой же встрече спросить у Па, какого он мнения о ее муже (ее отца, естественно, на свадьбу не пригласили).

На ночь они отправились в новый дом жениха на Парк-Лейн, а утром собирались выехать в Париж. Перед уходом Рейни обменялся рукопожатием со своим свежеиспеченным зятем и объявил, что семья Фревиллей обрела не только родственника, но и благодетеля.

Коби держался очень скромно, хотя это было непросто. Все вокруг, включая Рейни, были взбудоражены его невероятным везением в карты, которое позволило ему отыграться за все прошлые поражения.

Правду не знал никто. Возможно, единственным человеком, понимающим, каким образом Коби удалось завоевать расположение своей невесты, был Хендрик Ван Дьюзен, подаривший Дине прекрасное жемчужное ожерелье и роскошное издание Гиббоновского «Заката и падения Римской империи» в переплете из телячьей кожи.

Сама невеста не думала ни о чем, кроме брачной ночи, и когда молодожены, наконец, остались наедине, отпустили дворецкого и были готовы подняться в супружескую спальню, слова мужа прозвучали для нее как гром среди ясного неба.

Коби взглянул на ее побелевшее лицо и худенькое тело, заметил, как она дрожит, как старается избегать его прикосновений. До последнего момента он и сам не знал, что будет делать, когда они наконец поженятся, но теперь с нежностью обратился к ней:

— Дина, дорогая, посмотри на меня.

Девушка повернула к нему мертвенно-бледное лицо.

— Коби? — В ее голосе звучал вопрос.

— Дорогая, я не думаю, что ты готова стать моей женой в полном смысле этого слова.

Дина закусила нижнюю губу, опустила голову и пробормотала:

— Не знаю. Но я же твоя жена.

Он обнял ее и усадил на диван.

— Да, это так, и я искренне хочу сделать тебя своей. Но при этом я хочу, чтобы ты была счастлива, и, по-моему, сейчас еще слишком рано. Ты устала и сомневаешься в себе. Ты плохо меня знаешь, и я думаю, что когда ты узнаешь меня лучше, мы сами поймем, что время настало. Но не сейчас. С другой стороны, если мои слова тебя огорчают… — Коби оставил фразу недосказанной, но девушка прекрасно поняла, что он имеет в виду.

Дина с дрожью перевела дыхание и ответила:

— По-моему, я еще не готова. Надеюсь, скоро это случится.

Для Коби это решение было одним из самых трудных, поскольку он не был уверен, что поступает правильно. Он нежно сказал:

— Я тоже на это надеюсь, Дина, потому что хочу сделать тебя не только своей женой, но и матерью наших будущих детей.

Она робко взглянула на него.

— Правда, Коби?

Коби кивнул.

— А теперь пора спать. Завтра нас ждет Париж. Думаю, тебе он понравится.