Третья глава

Представители лондонского высшего общества, гостившие в загородном доме Кенилвортов, и самые знатные жители графства Уорвик собрались в Мурингсе, чтобы отпраздновать назначение лорда Кенилворта главой судебной и исполнительной власти в графстве.

Очаровательные женские шеи и не менее очаровательные уши были украшены южно-африканскими бриллиантами. Создавалось впечатление, будто дамы разделили между собой всю королевскую сокровищницу… кроме леди Дины Фревилль, конечно. Она пряталась в уголке, глядя, как они прохаживаются, обмахиваясь веерами, словно красующиеся друг перед другом павлины.

Среди гостей дома был человек, которого Кенилвортам совсем недавно представил американский посол, также присутствующий на приеме. Кроме посла с женой и хозяев дома его никто не знал.

Это был еще один богатый магнат из Чикаго, мистер Хендрик Ван Дьюзен. Плотный мужчина лет сорока в новом английском смокинге выглядел великолепно.

Виолетта пригласила мистера Ван Дьюзена из-за его громадного состояния и страсти к азартным играм. Она хотела дать шанс своему нищему братцу выиграть хоть какие-то деньги.

Подобно леди Дине, мистер Ван Дьюзен сидел в маленькой прихожей, откуда он мог видеть происходящее в зале, оставаясь при этом незамеченным. Вскоре его хитрость была вознаграждена.

Две светских дамы, блистательные, но заметно взволнованные, встали возле него и принялись громко сплетничать о хозяйке дома.

— Вижу, Виолеттин Аполлон уже здесь, — заметила более привлекательная женщина с весельем в голосе. — Я слышала, он приехал раньше остальных гостей.

— Полно, полно, Эмилия, не ревнуй… это не поможет. Говорят, он однолюб, и не замечает никого, кроме своей Виолетты. А она его из коготков не выпустит.

— Как я ее понимаю. Я бы тоже запустила в него коготки, если бы мне посчастливилось встретить его первой. Скажи, он действительно шурин американского посла?

— Номинально, — хмыкнула ее подруга, — всего лишь номинально. Говорят, они сводные брат и сестра. Видишь, совсем непохожи? Аполлон блондин, а Сюзанна брюнетка.

Их разговор пробудил любопытство тайного свидетеля, решившего отправиться на поиски «Аполлона». Стоит взглянуть на человека, способного очаровать эдаких красоток.

Мистер Ван Дьюзен прошелся по залу, высматривая высокого блондина (он справедливо полагал, что Аполлон должен быть высоким), и, наконец, увидел рослого белокурого мужчину, беседующего с хозяйкой дома. Неожиданно блондин повернул голову, и у Ван Дьюзена перехватило дыхание. Его потряс вовсе не идеальный профиль или атлетическая фигура Аполлона, а нечто иное.

Не может быть! Немыслимо! Шурин американского посла!? Любимец лондонского высшего общества!? В последний раз мистер Ван Дьюзен видел этого мужчину (или его двойника) около восьми лет назад в Аризоне, на юго-западе Америки. Такие люди не забываются, и Ван Дьюзен никогда его не забывал… но и не ожидал встретить, особенно в качестве почетного гостя в загородном доме английского лорда.

Теперь он стал старше, но, как и прежде, женщины не сводили с него глаз, когда он с раздражающе надменным видом, хорошо знакомым мистеру Ван Дьюзену, отошел от хозяйки.

Неужели это действительно тот человек? Если да, то каким именем он сейчас пользуется? И понимают ли эти глупые неженки, что за хищник обитает среди них? Они ведь представить себе не могут, какую жизнь вели раньше респектабельный мистер Ван Дьюзен и «Аполлон».

Губы мистера Ван Дьюзена растянулись в ленивой ухмылке. Что ж, надо выяснить, не обознался ли он. Ведь ему еще не приходилось видеть этого парня чистым, безукоризненно одетым и увивающимся за любовницей принца Уэльского!

Теперь Аполлон стоял прямо перед ним. Хендрик Ван Дьюзен усмехнулся еще раз, показав крепкие желтые зубы. Он вытянул указательный и средний пальцы, ткнул ими, словно дулом револьвера, в спину Аполлону и протянул с сильным техасским акцентом:

— Привет, попался наконец, Джейк-Попрыгунчик.

Аполлон замер, напрягся всем телом, прежде чем повернуться к своему разоблачителю. Его лицо казалось застывшей маской, не выражающей ни малейшего удивления, которое должен был испытать человек, услышавший зов из своего далекого и весьма предосудительного прошлого.

Да, черт возьми, вылитый Аполлон, а когда он заговорил, в его звучном голосе не было и намека на американский акцент.

— Мы знакомы, сэр?

— Конечно. Потому что я знаю тебя и остаюсь твоим должником.

Такой улыбки, как у Коби, еще не приходилось видеть лондонским аристократам. В ней читалась смертельная угроза, и по ней мистер Ван Дьюзен понял, как мало изменился его собеседник.

— Я знал одного человека, который был мне должен. Но его долг выплачен много лет назад, и вы должны это знать.

По сути, это было признание.

— Я еще не расплатился, — прорычал мистер Ван Дьюзен. — Не было случая, чтобы я не отблагодарил человека, спасшего мне жизнь. Ты спас меня дважды. А я тебя выручил только один раз. Второй должок за мной.

На этот раз в улыбке Коби было столько обаяния, что мистер Ван Дьюзен понял, почему окружающие женщины смотрят на него голодными глазами. Он взял мистера Ван Дьюзена за руку, молча вывел его из бального зала, провел через маленькую гостиную и коридор в библиотеку, и плотно закрыл за собой дверь.

— А теперь, — сказал он, — можно поговорить спокойно. На чем мы остановились? Ах да, я спас твою никчемную жизнь, и ты хочешь расплатиться со мной. Что ж, здесь тебе это вряд ли удастся. Мы слишком далеко от Сан-Мигеля… или Братт-Кроссинга.

— Итак, ты меня признал.

— А как меня зовут, ты помнишь?

— В Сан-Мигеле ты был Джейком Кобурном, а в Братт-Кроссинге — Коби Грантом. Готов поспорить, здесь ты тоже Коби Грант.

— Джейкоб Грант… так что пари ты выиграл.

Коби взглянул на мистера Ван Дьюзена, на безупречный костюм, скрывающий грузное тело, на его ухоженные руки и грубые черты лица.

— Вряд ли я угадаю твое имя, Профессор… или, как тебя звали на западе, Прохвессор.

— Не угадаешь. Теперь я пользуюсь именем, данным мне при рождении. Я Хендрик Ван Дьюзен, уважаемый коммерсант, если не сказать хуже.

Коби откинул голову и рассмеялся.

— Все тот же старый Прохвессор! Ну и как ты терпишь эту жизнь?

— А ты?

Коби подумал, что, несмотря на всю ненависть к такой жизни, не хотел бы вновь оказаться в Аризоне двадцатилетним мальчишкой.

— Мы сами творим свою жизнь, — сказал он наконец.

— Банальность. Хотя на вид ты мало изменился… разве что чище стал.

Коби улыбнулся.

— Да, думаю, лет восемь назад я выглядел по-другому.

— Естественно. Но внутри ты остался прежним. В Лондоне жить безопасно?

Коби вспомнил ночь, когда он выкрал из борделя Лиззи Стил, и ему стало смешно.

— Может, да, а может, нет. Но хуже всего, что здесь не пройдешься по Пикадилли с парой револьверов на бедрах.

— И что же ты собираешься вытрясти из этих аристократов? Держу пари, их легче ощипать, чем жителей Сан-Мигеля.

Коби обворожительно улыбнулся.

— Ничего.

— Ты ничего не затеваешь? Не верю.

— Все тот же скептик. Не хочешь, не верь.

Мистер Ван Дьюзен улыбнулся в ответ. Коби прекрасно знал эту улыбку. Он решил поддразнить его.

— А что вы здесь делаете, мистер Ван Дьюзен? Как ни странно, мне привычней думать о тебе, как о Шульце, Прохвессоре, непревзойденном стрелке.

— Прохвессор и Джейк-Попрыгунчик остались в прошлом, — спокойно заметил мистер Ван Дьюзен, — и, надеюсь, никогда не вернутся.

Коби вспомнил себя молодого и со смехом добавил.

— Надейся. Помнишь старые пословицы: «все тайное становится явным» и «шила в мешке не утаишь»?

— Боже упаси! — с жаром воскликнул мистер Ван Дьюзен. — Я самый богатый и уважаемый житель Чикаго, и собираюсь в следующем году выставить свою кандидатуру на выборы в Сенат.

— В таком случае я сравняюсь с тобой, только если женюсь на английской аристократке.

Коби умолк, а затем, словно охваченный неким предчувствием, спросил себя: «Зачем я вообще это сказал?»

— По-моему, леди Кенилворт давно замужем, — ехидно возразил Ван Дьюзен.

— Да, но у меня есть кузины-англичанки. Лучше сказать тебе сразу, а то ты все равно докопаешься. Сэр Алан Дилхорн, известный политик, приходится мне родней. Он старший брат моего приемного отца Джека Дилхорна.

Ван Дьюзен присвистнул.

— Тот самый Дилхорн?

Когда Коби с иронической насмешкой кивнул, он воскликнул.

— Так какого черта, молодой сэр, вас понесло на запад, когда вам только и надо было…

Коби перебил его; его голос зазвучал по-другому. Теперь это был резкий и протяжный западный говорок, который приводил в бешенство и уважаемых, и малоуважаемых жителей Аризоны.

— Ну да, когда мне надо было довольствоваться подачками приемного папочки и позволить ему самому разобраться с Гриром и прочими моими врагами. Стоило только попросить дядю Джека и дядю Алана, и они прожили бы мою жизнь за меня. Нет, Прохвессор, я думал, ты лучше меня знаешь! К тому же, вся эта мелочь, награбленная в Братт-Кроссинге и Сан-Мигеле, превратилась в огромное состояние на Уолл-Стрит. Кстати, а что ты сделал со своей долей, Прохвессор?

— То же, что и ты. Пустил в оборот. Я вернулся в лоно семьи, занялся этой чертовой политикой…. Это тебе не шуточки: республиканская партия — тот же Сан-Мигель, только побольше.

— Так весь мир — Сан-Мигель, только побольше, — заметил Коби, — включая моего отца и сэра Алана.

— Ну и как, грабить будем вместе… или поодиночке?

Коби невольно рассмеялся.

— Никак, я отдыхаю. С тех пор, как я расстался с тобой, это мой первый отпуск. Моя сводная сестра хочет меня женить. Приемный отец мечтает, чтобы я остепенился. Сэр Алан, по-моему, надеется, что я осяду в Англии… а то здешние Дилхорны стали чересчур респектабельными. Он хочет, чтобы хоть кто-то из семьи мог сравниться с нашим уважаемым предком. Отец моего приемного папаши был выслан в Новый Южный Уэльс и там разбогател. Честно или нет, суди сам, учитывая, что я пошел в него.

— Твой дедушка? — уточнил мистер Ван Дьюзен.

Коби ухмыльнулся. Так он ухмылялся в Сан-Мигеле, когда был молодым бандитом, держащим в страхе всю округу.

— Можно и так сказать. А теперь скажи мне свой адрес здесь и в Штатах, и давай вернемся к гостям. Мой зять считает, будто я пренебрегаю своими обязанностями, и хочет, чтобы я хотя бы раз вел себя, как положено.

— Это было бы чудом, — задумчиво заметил Ван Дьюзен. — Хотя с виду ты вылитый английский джентльмен, Америкой и не пахнешь.

— Вот-вот, — радостно согласился Коби. — Такой уж я хамелеон. А теперь давай вернемся, и я познакомлю тебя не только с несравненной Виолеттой, которая вцепилась в меня, как пиявка, но и с ее подружками, такими же сговорчивыми, как девочки из «Серебряного доллара», хотя и чуть почище. Обещаю, в Лондоне ты не заскучаешь.

«Это уж точно, — подумал мистер Ван Дьюзен, выходя вслед за Аполлоном в бальный зал, — если развлекать меня собирается Джейк-Попрыгунчик».

Как ни странно, первой, кого они встретили на выходе из библиотеки, оказалась невинная юная леди Дина Фревилль. Ей надоело чувствовать себя пустым местом, и она отправилась на поиски развлечений.

Она взглянула на Коби и его собеседника. Этого человека Виолетта называла «еще одним вульгарным янки, с которым приходится быть вежливой».

Не такой уж он, видно, и вульгарный, если мистеру Гранту нравится с ним общаться. Дина улыбнулась ему и с некоторой робостью спросила:

— Вам тоже стало скучно, мистер Грант? Вы не представите меня своему другу?

Этот человек не казался подходящим приятелем для мистера Гранта. Он был уже в возрасте, а грубые черты лица выдавали в нем американца, который, по выражению аристократов, «сделал себя сам». Хотя мистер Грант, по слухам, тоже разбогател благодаря собственным усилиям, он не был похож на остальных.

Мистер Грант улыбнулся ей и произнес:

— Леди Дина, рад представить вам моего старого друга, мистера Хендрика Ван Дьюзена. Его прозвали Профессором за обширнейшие познания. Впервые я встретился с ним более десяти лет назад, путешествуя по юго-западу Америки, и он любезно взял меня под свое покровительство. Я был совсем молодым и «зеленым», а край этот довольно опасный. Впоследствии мы утратили связь друг с другом, и теперь я счастлив снова увидеть его в Англии и познакомить с сестрой хозяйки дома.

Его улыбка никогда еще не была столь невинной.

Мистер Ван Дьюзен поклонился Дине, отметив про себя, что она совершенно не похожа на светских женщин. Ему стало любопытно, что такого особенного нашел в ней Аполлон.

— Леди Дина, — продолжил Коби, — увлекается историей и мечтает посвятить себя науке. Она показала мне старые письма и документы, собранные ее предками, многие из которых сильно напоминают наших неугомонных политиков. Должен сообщить вам, леди Дина, что мистер Ван Дьюзен будет избираться в Сенат от республиканской партии.

Как всегда, в обществе Коби Дина забыла о застенчивости и заговорила с Ван Дьюзеном на политические темы с такой уверенностью, словно занималась этим всю свою жизнь. Коби заметил, что вдали от Виолетты и ее товарок Дина расцвела: у нее не только изменилось выражение лица и манеры, но и появилось непринужденное и изящное остроумие, совершенно очаровавшее Ван Дьюзена.

— Но я не смею вас задерживать, — сказала она наконец. — Виолетта спрашивала о вас, мистер Грант. Она ищет партнеров по игре в вист для Рейни. Она и о покере упоминала… вы играете в покер?

— Немного, — серьезно ответил Коби. Мистер Ван Дьюзен бросил на него удивленный взгляд, но Дина сделала вид, будто ничего не заметила. — Если я нужен леди Кенилворт, придется подчиниться. С вашего позволения.

После его ухода Дина провела еще десять приятных минут, беседуя со странным приятелем мистера Гранта… который и в самом деле оказался весьма образованным человеком.

Это было гораздо занятнее, чем подпирать стену в гостиной.

Всю неделю Коби пытался проигрывать в покер. Мужчины играли в зеленой гостиной Мурингса. Несколько женщин, и Виолетта в том числе, время от времени подходили к столу. Было около половины четвертого утра, и большинство гостей давно уже спали.

— Думал, вы, янки, знаете толк в покере, — усмехнулся сэр Рэтклифф, забирая свой выигрыш. Коби проиграл немного, но и не выигрывал, ни в эту ночь, ни в предыдущие.

Интуиция, которая часто подсказывала ему верные решения, на этот раз посоветовала притвориться простачком.

Проигрывать, как вскоре выяснил Коби, оказалось гораздо сложнее, чем побеждать. Ему приходилось постоянно сдерживать себя, а однажды, когда сидящий напротив болван сыграл особенно плохо, лишь огромное усилие воли помешало Коби остричь наголо эту паршивую овцу. Более того, он пришел к выводу, что время от времени сэр Рэтклифф неуклюже и явно мухлюет… хотя никто из присутствующих этого не замечал.

— Не повезло, Грант? — Тон сэра Рэтклиффа был еще более высокомерным, чем обычно. — Карта не идет?

Коби со всем своим мальчишеским очарованием ответил:

— Мне никогда не везет. Не понимаю, зачем я вообще играю. Наверное, чтобы убить время.

Он одарил Рэтклиффа неотразимой улыбкой.

— А вы всегда побеждаете. Не мешало бы мне у вас поучиться.

Коби взглянул на Виолетту и увидел, что она не сводит с него глаз. Никто, кроме мистера Ван Дьюзена, не подвергал сомнению его слова, но Виолетта вовсе не была дурой… и не стоило ее недооценивать. Особенно с тех пор, как он начал избегать близости с ней после приезда Дины. Похоже, она начала догадываться, что скрывается за его наивной внешностью.

Коби решил поскорее покончить с этим. Он встал и объявил:

— Пусть мои деньги останутся на кону, а я пойду спать.

Сэр Рэтклифф попытался его отговорить.

— Не любите проигрывать, Грант? Вы, янки, проигрывать не умеете.

— Вообще-то, — возразил Коби с таким равнодушием, что ни у кого и мысли бы не возникло обидеться, — я не янки. Родился на юге. Живу в Нью-Йорке. Сам не знаю, почему.

Кажется, Ван Дьюзен хмыкнул, но Коби не удостоил его вниманием и ушел. Не успел он и ярда по коридору пройти, как дверь открылась снова, и его догнала Виолетта.

— Коби! — воскликнула она.

— Виолетта, — отозвался Коби и поклонился, словно старомодный джентльмен с Юга. — Что я могу для тебя сделать?

— Сам знаешь, — заявила женщина с возмущенным выражением на прелестном лице. — То, чего ты не делал с тех пор, как сюда приехала Дина.

Итак, его худшие опасения подтвердились. В последние две недели он каждый день видел, как Виолетта унижает Дину. Кончилось тем, что он начал нарочно избегать встреч с девочкой, чтобы уберечь ее от острого язычка Виолетты.

Похоже, обижая сестру на людях, Виолетта пыталась наказать не только ее, но и Коби. Виолетта не терпела соперниц, а теперь, как ни странно, видела соперницу в бедняжке Дине.

Коби, как обычно, сумел выкрутиться.

— Я не могу играть роль преданного поклонника на виду у Кенилворта, Виолетта. Это же неприлично.

— Кенилворту наплевать, Коби. Он прекрасно знает, что я пригласила тебя с той же целью, с которой он пригласил Дейзи Мэшем. — Она протянула руку. — Можешь проводить меня наверх. Наши комнаты рядом.

Возразить было нечего. Коби намеревался уехать из Мурингса пораньше, не обидев при этом Виолетту… но если не подчиниться ей, ссоры не избежать.

Каждая частичка его тела протестовала против этого решения. А когда Коби взял Виолетту за руку и повел в спальню, женщина произнесла приторно-сладким голосом:

— И, кстати, Коби, есть одна услуга, которую ты мог бы оказать мне… вернее, нам обоим.

Он поднес ее ладонь к своим лживым губам.

— Конечно, Виолетта, дорогая, что ты имеешь в виду?

Она покачала головой.

— Я опять о Дине. Как ни странно, бедняжке втемяшилось, будто ты влюблен в нее. Все эти знаки внимания с твоей стороны: игра на гитаре, шахматы, болтовня в библиотеке, прогулки в саду, разговоры об Оксфорде… вскружили ей голову. Я думаю, ты должен как можно скорее развеять ее заблуждение. Предупреждаю: если не ты, то я сама это сделаю. Ей незачем общаться с таким человеком, как ты. — Виолетта взглянула на него холодными и злыми глазами.

Коби сразу понял, что это шантаж. Каким-то образом она разгадала его, заметила жалость, которую он испытывает к ее несчастной сестре, и пригрозила, что если он откажется выполнить ее приказ, издевательства над Диной продолжатся, и станут даже более изощренными. Ревность жестока, как смерть, а Виолетта, как ни удивительно, ревновала.

На мгновение земля ушла у Коби из-под ног. Виолетта затронула в его душе одно воспоминание, которое он давно похоронил в памяти. Много лет назад он пожалел бродяжку, еще более несчастную, чем Дина или даже Лиззи Стил, и своей безоглядной добротой привел ее к гибели. Дине смерть не грозит, но жестокое обращение Виолетты рано или поздно нанесет ее душе непоправимый урон.

Коби застыл на месте. Он боролся со жгучим безумным гневом, который пробудила в нем Виолетта. Он беззащитен перед ней, и она это знает. «Спи со мной, унижай Дину, и я оставлю ее в покое». Сейчас Коби мог лишь подчиниться. Но в то же время он лихорадочно искал выход… и ход его мыслей сильно удивил бы Виолетту.

— Ты просишь от меня слишком многого, — сказал он наконец.

— Правда, Коби? Ты меня удивляешь. Не думала, что тебя влечет к детям. Я полагала, это причуды остальных, — и она рассмеялась.

«Таких, как сэр Рэтклифф, — подумал Коби, — Артур Уинтроп и… кто еще?»

— Она одинока, — мягко сказал он, — и несчастлива.

— А ты хочешь это исправить? Много на себя берешь. Тем более, речь идет о моей сестре, а не о твоей. Это меня должно заботить ее благополучие. Я требую, чтобы ты развеял ее иллюзии. И постарайся сделать это при мне, чтобы я видела. В противном случае, мой милый, я немедленно отошлю ее в деревню к моей глухой, настырной и раздражительной старой тетке.

— Мир, — предложил Коби с заискивающей улыбкой. — По-моему, ты поднимаешь слишком много шума из ничего, но я поступлю по-твоему, Виолетта.

— Это именно то, что мне нужно, — усмехнулась она. — Вот мы и пришли, Коби. Это дверь моей спальни. Выбирай: леди или тигр?

— Какой может быть выбор? — беззаботно откликнулся Коби. — Леди, конечно. — Он грубо втолкнул ее в спальню, сказав себе, что это наиболее приятный способ поступиться принципами. Неприятная часть будет завтра, когда придется поговорить с Диной.

По мнению Виолетты, этой ночью он был особенно хорош. Она не подозревала, что Коби обращался с ней как со шлюхой, которой она на самом деле и была.

Четвертая глава

«В последние дни мистер Грант меня избегает, — печально размышляла Дина. — И это не удивительно. Все-таки, он приехал сюда ради Виолетты».

Сегодня она встала пораньше, чтобы прогуляться верхом, пока остальные спят, и, выйдя в коридор, увидела, как мистер Грант прикрывает за собой дверь спальни Виолетты: по-видимому, ночь они провели вместе.

От шока Дина оцепенела, и только благодаря этому мистер Грант ее не заметил. Она знала, конечно, что он приглашен для того, чтобы ублажать Виолетту. Знала с того мгновения, когда впервые увидела его в библиотеке. Она пыталась забыть об этом в первые дни, когда часто гуляла и разговаривала с ним. «Мне нравится, — убеждала она себя, — не его красота, а ум. Беседовать с ним так же интересно, как с Па».

Слушая, всего лишь слушая, потому что никто и никогда не заговаривал с ней, Дина пришла к выводу, что его считают очаровательным дурачком. Как они могут так думать о нем? Девушка успела выяснить, что он не только хорошо образован и божественно играет на гитаре и фортепьяно, но и многие его замечания, невинные с первого взгляда, несут в себе двойной смысл.

Слушая, всего лишь слушая, Дина узнала, что мистер Грант особенно любезен с сэром Рэтклиффом Хиниджем, которого сама она терпеть не могла. Он и с бедным Рейни был достаточно приветливым. Дина знала, что ее единоутробный брат отличается распущенностью и невеликим умом. Нельзя сказать, чтобы мистер Грант насмехался над его недостатками, но пару раз намекал на них. Впрочем, он делал это со всеми… кроме мистера Ван Дьюзена.

Дина сама не знала, нравится ли ей Ван Дьюзен или нет. Девушку пугали его глаза. Их взгляд проникал в самую душу. Однажды Дина видела, как он играл в шахматы с мистером Грантом, (до того, как мистер Грант начал ее избегать) и решила, что он выиграет.

Он произнес нечто странное после того, как перевернул доску, отдав мистеру Гранту черные фигуры.

— Только не поддавайся, Немо, иначе я с тобой играть не сяду.

Немо. Никто. Интересно, почему он так назвал мистера Гранта?

В ответ мистер Грант рассмеялся.

— Ты действительно этого хочешь?

Мистер Ван Дьюзен кивнул и с раздражением добавил:

— Сам, черт возьми, знаешь, чего я хочу.

Мистер Грант выиграл без труда. Дважды он предлагал мистеру Ван Дьюзену вернуть фигуру на прежнее место, потому что сделанный им ход вел к поражению, и каждый раз мистер Ван Дьюзен возмущался:

— Черт тебя подери, Немо. Ты хотя бы раз можешь играть в полную силу?

Дина решила, что ее не заметили. Она пряталась за занавеской недалеко от столика, за которым они играли.

Наконец, мистер Ван Дьюзен, получив мат, окинул недовольным взглядом доску и мистера Гранта и проворчал:

— Вечно одно и то же. Ты играешь все лучше и лучше, — и вышел из комнаты, чтобы, по его словам, застрелиться с горя.

Мистер Грант рассмеялся, откинулся на спинку кресла и заговорил, обращаясь к занавеске:

— Он это не всерьез. Просто игра в шахматы раскрывает в людях все их недостатки.

— Только если они проигрывают, — уточнила Дина.

— Не всегда, — с серьезным видом возразил мистер Грант.

— Поэтому вы нарочно поддаетесь?

— Мне все равно, победа или проигрыш.

— И вы с самого начала знали, что я пряталась за занавеской?

— Много будете знать, скоро состаритесь, — ответил он поговоркой, которую часто повторяла ее старая няня.

— Почему он называл вас Немо?

— Много будете знать, скоро состаритесь.

Дина задумалась. Это был их последний разговор. С тех пор мистер Грант начал ее избегать, и девушка понять не могла, что же такого она сказала.

— Немо — значит «никто».

— Да.

— Но вы же не «никто».

— Вот именно.

Дина сдалась. Он посмеивался над ней, мягко и нежно. Именно в это мгновение она поняла, что любит его. И не только за его доброту, хотя и за нее тоже, но в этом, конечно, она никогда ему не признается.

— Не хотите сыграть со мной еще раз? Я играю еще хуже, чем мистер Ван Дьюзен. — Дина задумалась на мгновение. — Вы могли бы научить меня. Ведь чтобы уметь играть, мало знать, как ходят фигуры.

В тот день он учил ее. Внимательно и терпеливо. Тогда Дина думала, что сумеет использовать полученные навыки во время следующей игры, но, как оказалось, это была последняя партия, сыгранная ими в Мурингсе.

Он только что закончил объяснять, как важно защищать центр, когда Дина увидела за его спиной Виолетту. И выражение ее лица не предвещало ничего хорошего. Виолетта смотрела на сестру с таким видом, словно та совершила какое-то преступление, и впоследствии Дина понять не могла, что же такого ужасного можно найти в шахматной игре с мистером Грантом.

— Дина! — воскликнула Виолетта с праведным негодованием в голосе. — Я же просила тебя не беспокоить гостей. Сегодня Кенилворт хотел прогуляться верхом с мистером Грантом и не смог его найти.

Коби оглянулся.

— Это я виноват, леди Кенилворт, — с улыбкой сказал он, — а не Дина. Сегодня мне хотелось отдохнуть.

Виолетта одарила его самой сладкой из своих улыбок.

— Но ты же ничего не знал. Тем более, Дине пора вернуться в свою комнату и заняться музыкой. Я обещала маме, что она будет упражняться на фортепьяно не менее часа в день. А ты, по-моему, вчера и вовсе не занималась. Так что ступай.