Она подумала, что кто-то вышел через неё, и решила, что это была мисс К. Мы утверждаем, что это была мисс Прентайс, идущая на встречу с ректором. Мы утверждаем, что она стояла у калитки, ошарашенная сценой, которую увидела в окне кабинета ректора. Но она буквально интерпретировала то, что увидела, и пала жертвой ярости, которая охватывает женщину, чьё стареющее сердце устремлено к мужчине и чьи нервы, желания и мысли сконцентрированы на достижении своей цели. Мы думаем, что она развернулась, прошла по ступенькам и вернулась на Топ-Лейн. Чтобы подкрепить эту теорию, мы имеем два неясных отпечатка каблуков, заявление, что никто больше не пользовался этой калиткой в тот вечер, и тот факт, что мисс П. позвонила вскоре после этого из ратуши.

— Как, черт побери, вы выяснили это?

— Телефонный оператор готов подтвердить под присягой, что никто не звонил в дом ректора. Но мисс П. позвонила, и старая горничная позвала Дину Коупленд, которая подошла к телефону. Она, очевидно, не обратила внимания, что это был звонок от отводной трубки. Мисс П. сказала, что звонит из Пен Куко. Мисс П. подтвердила, что она звонила. Телефонный звонок из ратуши в дом ректора не регистрируется на телефонной станции. Миссис Росс видела свет в ратуше, в комнате с телефоном, именно в этот момент. Это единственное объяснение. Мисс П. не знала, что в этот вечер телефон в Пен Куко не работал, и решила, что была неуязвима, устроив себе ложное алиби. Возможно, в этот вечер она взяла водяной пистолет и унесла с собой, чтобы проверить, совпадает ли его длина с длиной кольта. Он оказался на одиннадцатую часть дюйма короче, что означало: дуло будет входить в дыру и не будет выглядывать из неё. Теперь мы подошли к субботе после полудня. Она сказала мне, что была в своей комнате. Миссис Росс узнала её через окно ратуши, и у нас есть кусочки резины для доказательства того, что это она манипулировала ящиком. Она заглянула в окно, чтобы посмотреть, свободен ли путь. Я думаю, что Темплетт в это время обнимал свою возлюбленную, которая заметила наблюдателя поверх его плеча. Мисс П. скрылась, оставив ящик на месте. Когда они ушли, она пробралась в ратушу и установила кольт. За двадцать шесть часов она перенесла четыре эмоциональных шока. Ректор отчитал её. Она увидела Генри в момент, когда он пылко выражал свою любовь к Дине. Она увидела Идрис Кампанула, с виду победоносно счастливую, в объятиях ректора и подсмотрела за Темплеттом и миссис Росс в минуту, как я могу себе представить, гораздо более страстной сцены. И хотя я не считаю её умалишённой в прямом смысле этого слова, я считаю, что эти впечатления привели её в состояние яростного экстаза. Так как она сама была безумно и непреодолимо влюблена в ректора, объектом её ненависти стала Идрис Кампанула. Именно Идрис лишила её надежд. Так случилось, что именно Идрис завещала ей часть своего состояния. Джорджи Биггинс показал ей путь. Никакого значения здесь не имеет то, что она заслужила медаль в искусстве завязывать бантики и учила этому мастерству девочек как наставница молодёжи. В половине пятого она уже вернулась в Пен Куко и вовремя разбудила эсквайра к чаю. Это звучит как догадка, но напальчник доказывает, что она солгала один раз, телефон доказывает, что она солгала дважды, и отпечатки пальцев внутри чайника доказывают, что она солгала трижды.

— В чайнике?

— Я объясню через минуту. Они достигли вершины холма, и за пеленой дождя неясно замерцали огни города.

— Обвинение в основном будет опираться на этот последний пункт. Единственный момент, когда на сцене никого не было, после того как актёры собрались вечером, — когда они столпились вокруг телефона, пытаясь дозвониться до миссис Росс и доктора Темплетта. Только мисс Прентайс среди них не было. Она появилась на минуту, увидела эсквайра в кальсонах, стремительно бросилась на сцену и проделала свой трюк с предохранителем. Наше доказательство действительно опирается на это. Мы можем проверять и перепроверять действия каждого из них с половины седьмого и дальше. Ректор сидел на сцене и может поклясться, что никто не прикасался к роялю с этой стороны, Глэдис Райт и её помощники были в зале и могут поклясться, что и с этой стороны никто не дотрагивался до рояля. Единственный шанс снять кольт с предохранителя — когда все были около телефона, а мисс П. там не было. Она единственный человек, кто мог сделать это!

— О, Боже! — сказал Найджел. — Какое она, должно быть, хладнокровное создание! Какие нервы!

— У неё в душе произошёл надлом после убийства, — сказал Аллен. — Я думаю, она обнаружила, что была не такой твёрдой, как ожидала, поэтому позволила своей истерии развиться до некоего подобия безумия. Её нервы не выдержали шока от смерти её дорогой подруги. Теперь она изо всех сил будет изображать из себя сумасшедшую. Интересно, когда она впервые начала бояться меня? Когда я положил её напальчник к себе в карман или при первом упоминании о луке?

— Лук! — прокричал Найджел. — Когда же, черт побери, в игру вступает лук?

— Джорджи Биггинс положил лук в чайник. Мы нашли его в картонной коробке в углу комнаты отдыха. На нем была розоватая пудра. На столе в уборной мисс П. была розоватая пудра. От неё пахло луком. Все уборные были заперты, когда Джорджи Биггинс был в ратуше, поэтому он не опускал лук в пудру мисс П. По моей теории, мисс П. нашла лук в чайнике, который ей нужно было использовать, отнесла его в свою уборную и положила на стол, прямо на рассыпанную пудру. На внутренней стороне чайника есть её отпечатки, а на внешней — отпечатки Джорджи.

— Но что она хотела сделать с луком? Она же не собиралась готовить тушёное мясо по-ирландски?

— Разве вы не слышали, что она славилась тем, что никогда не плакала, до субботнего вечера, когда потоки слез были вызваны всего лишь болью и разочарованием из-за того, что она не могла играть на рояле. Она хорошенько понюхала лук, открыла дверь своей комнаты, стала качаться вперёд-назад, стонать и рыдать — до тех пор, пока доктор Темплетт не услышал её и не повёл себя точно так, как она рассчитывала. Позднее она зашвырнула лук в хлам, скопившийся в комнате отдыха. Ей следовало вернуть его обратно в чайник.

— Я сомневаюсь в отношении лука.

— Сомнения в сторону, дружище. Если бы это было не так, почему бы ей не признаться в том, что она видела луковицу? Там её пудра и её отпечатки пальцев. Больше никто не извлекал луковицу из чайника. Но это не имеет значения. Это только ещё одна подкрепляющая деталь.

— Все это немного походит на дурной детектив.

— Это отвратительная история. Я ненавижу это дело. Она ужасная женщина, ни одной благородной мысли нет в её голове. Но не в этом дело. Если бы Джорджи Биггинс не установил свою ловушку, она бы до конца своих дней прожила, обожая ректора, ненавидя мисс К., плетя интриги, царапаясь. Все будут говорить всякий вздор о психиатрии. Этот старый, безрассудный Джернигэм, который на самом деле очень милый старик, и его сын, который вовсе не глуп и не безрассуден, познают муки ада. Ректор будет обвинять сам себя. Но, видит Бог, здесь нет его вины. Темплетт будет на волоске от профессионального позора, но он вылечится от миссис Росс.

— А что миссис Росс?

— В крайнем случае, она запишет себе поражение в долине Пен Куко. Теперь нет надежды шантажировать старого Джернигэма чем бы то ни было. Мы поймаем Розен рано или поздно, с Божьей помощью, и это будет для нас не самая приятная работёнка. Она скорее увидела бы Темплетта на скамье подсудимых, чем пожертвовала бы своей ресничкой для его оправдания, но, однако, я думаю, Темплетт все ещё очень её привлекает. Как только она узнала, что мы считаем его невиновным, она стала делать все, чтобы его вернуть. Вот так.

Найджел остановился около полицейского участка.

— Могу я войти вместе с вами? — спросил он.

— Конечно, если хотите.

В дверях Аллена встретил Фокс.

— Её заперли, — сказал Фокс. — С большим шумом. Доктор пошёл за смирительной рубашкой. Здесь письмо для вас, господин Аллен. Оно пришло сегодня днём.

Аллен взглянул на конверт и быстро взял его из рук Фокса. Чёткий мелкий почерк женщины, которую он любил, вытеснил из его сознания все остальное.

— Это от Трои, — сказал он.

Прежде чем войти в освещённое здание, он взглянул на Найджела.

— Если бы можно было послать каждую большую страсть в лабораторию, как вы думаете, не оказалось бы в каждой результирующей формуле что-то от идиллии юных Дины и Генри, от слепого увлечения Темплетта, от безумия мисс П. и даже от безрассудства старого Джернигэма?

— Кто знает? — произнёс Найджел.

— Во всяком случае, не я, — заметил Аллен.

Примечания