ГЛАВА XLVII. Письма Рамзая и удивление вдовы Вандерслуш

Сдав на руки Рамзаю ящики с золотом и заперев свою контору, синдик ван-Краузе поднялся наверх в свою гостиную и просил Вильгельмину прийти к нему, но та послала ему сказать, что она укладывается. Часов около половины одиннадцатого он еще раз послал звать ее, но ему доложили, что ее нигде не могли найти, а в комнате мингера Рамзая нашли письмо на имя синдика.

Мингер ван-Краузе тут же распечатал его и прочел:

«Дорогой и многоуважаемый сэр, не найдя пока совершено подходящее убежища для вашей дочери, я позволил себе увезти ее с собой на королевском куттере.А так как пребывание в обществе молодого мужчины может показаться и ей, и вам неудобным, то мы решили,прибыв в порт, тотчас же повенчаться, в чем заранее испрашиваю ваше прощение. Что же касается вас самих, то будьте безбоязненны: я надеюсь, что оправдал вас в глазах правительства и короля. Отвергайте всякого рода обвинения и действуйте смело, в сознании своей правоты. Надеюсь, что мы вскоре увидимся. Тогда я возвращу вам доверенные вами мне деньги и бумаги, а также и вашу дочь, которая горячо просит вашего благословения. Преданный вам по гроб

Эдуард Рамзай».

— Какой прекрасный молодой человек! — воскликнул мингер ван-Краузе. — Чтобы спасти мою честь, он увез ее с собой, а чтобы спасти ее репутацию, он женится на ней. Он спас меня и спас мои деньги! Какой чудный, какой редкий друг!

Почти одновременно с этим письмом, которое читал с таким умилением синдик Амстердама, лорд Альбемарль, игравший в карты с герцогом Портландским, также получил письмо с надписью: «крайне важное и безотлагательное». Но, очевидно, Его Светлость считал, что его карточная партия несравненно важнее и безотлагательнее, а потому, отложив в сторону письмо, герцог продолжал играть в карты. Время было уже далеко за полночь, когда он, окончив партию, вспомнил о письме и, отойдя немного в сторону, вскрыл пакет и прочел следующее:

«Лорд Альбемарль, хотя вы мой политический враг, но, отдавая полную справедливость вашей честности и вашему чувству справедливости, я обращаюсь к вам в этом письме с целью избавить правительство от печальной ошибки и снять с его совести осуждение невинного человека, вполне достойного всякого доверия и глубоко преданного Вильгельму Нассаускому и обличить подлого предателя. Мое имя Рамзай, и вы можете быть уверены, что в тот момент, когда вы получите это письмо, меня уже не будет в Голландии, а потому я могу вам теперь сказать всю правду: я прибыл в Амстердам на королевском куттере под командою лейтенанта Ванслиперкена, снабженный несколькими рекомендательными письмами к мингеру ван-Краузе, который, основываясь на этих письмах и считая меня ярым приверженцем Вильгельма Оранского и протестантской религии, принял меня в свой дом и относился ко мне, как к другу. При посредстве лейтенанта Ванслиперкена я получал копии или выдержки со всех государственных и королевских депеш, которые он вскрывал и вновь запечатывал подложными печатями. Но он делал это не только с государственными бумагами, а также и с моими письмами и оказался изменником и той, и другой стороны, несмотря на то, что получал от меня щедрое вознаграждение за свое предательство и нарушение присяги.

Сведения, какие имел мингер ван-Краузе, он получал от меня; я сообщал их ему, чтобы возбудить в нем доверие к себе и уверить в том, что я доверенное лицо при английском дворе, что мне и удалось. Мингер ван-Краузе никогда не знал меня с другой стороны и посейчас еще не знает, что я католик, якобит. Прилагаю дубликаты государственных депеш, сделанные собственной рукой Ванслиперкена, и надеюсь, что они докажут правоту достойного и уважаемого синдика, о которой вам свидетельствует хотя и католик, и якобит, и, если хотите, обвиненный в государственной измене, но во всяком случае не способный вам солгать. С глубоким уважением к вашей высокой личности и прямому, правдивому характеру остаюсь ваш покорный слуга».

Эдуард Рамзай».

— Это еще раз подтверждает мои подозрения! — сказал лорд Альбемарль

— Несомненно! Но что же вы думаете делать? Немедленно доложить об этом королю?

— Нет, король уже отошел ко сну. А синдик и остальные теперь все равно уже отведены в тюрьму. Мы дождемся завтрашнего утреннего доклада и тогда представим королю эти документы, — сказал лорд Альбемарль.

Порешив на этом, лорды последовали примеру своего повелителя и тоже отошли ко сну. А за час до того в Амстердаме были арестованы мингер ван-Краузе, державший себя с большим достоинством и удивительным спокойствием, но потребовавший, чтобы ему, как синдику города Амстердама, было оказано надлежащее уважение. Его другу Энгельбаку, являвшемуся по должности главного префекта арестовать его, показалось неприличным посадить синдика в тюремный каземат еще до решения его дела, по одному только подозрению, — и он арестовал его при Штадт-Хаузе. Кроме синдика, в доме его не было найдено никого, как и следовало ожидать; в доме иезуита также, а вдова Вандерслуш, только что загасившая свою свечу и начавшая сладко дремать, была разбужена стуком полицейского офицера в дверь. Приняв блюстителей порядка за нарушителей его, т. е. за гурьбу пьяных матросов, она приказала гнать их и собиралась снова заснуть еще крепче прежнего, но, — увы! — власти выломали дверь и вошли силой. Узнав, что ее требуют в Штадт-Хауз, вдова Вандерслуш, сообразив, что это, вероятно, для важных показаний против Ванслиперкена, стала поспешно одеваться, приказав Бабэтт попросить г. офицера в гостиную и подать ему бутылочку пива ее собственного изготовления.

— Я сейчас! Сейчас! Я вас не задержу, г. офицер! Вот теперь мы увидим, мистер Ванслиперкен, — говорила вдова, — теперь мы увидим!.. Попробуйте моего пива, г. офицер, оно, наверное, понравится вам… Все хвалят мое пиво… Да, г. Ванслиперкен, теперь-то мы посмотрим!..

Наконец она вышла и в сопровождении офицера и нескольких человек солдат направилась в Штадт-Хауз и была приведена к мингеру Энгельбаку, который в этот день или, вернее, в эту ночь был в весьма дурном расположении духа.

— Вот вдова Вандерслуш, мингер! — доложил офицер.

— Хорошо, ведите и ее туда же!

— Вести меня! Куда?

Но вместо ответа двое дюжих солдат подхватили ее под руки и привели к отворенной двери, у которой стоял третий солдат не менее внушительного вида.

Вдова увидела вымощенный каменными плитами пол и каменные стены обыкновенной тюремной камеры, но прежде чем успела что-либо спросить или сказать, ее втолкнули в эту неприглядную келью; дверь захлопнулась, — и она услышала, как щелкнул ключ в замке.

Теперь только ей стало ясно, что ее самое арестовали за государственную измену по доносу Ванслиперкена.

«Да неужели же это возможно? Неужели этот негодяй восторжествовал надо мной? — спрашивала она себя сотни раз, то ломая руки от злобы и отчаяния, то восклицая угрожающим тоном, — но мы еще посмотрим, г. Ванслиперкен, еще посмотрим!»

ГЛАВА XLVIII. Кампания против юбок

Прибытие Рамзая и его спутников было совершенно неожиданное, и часовые у пещер, полагая сначала, что это новая высадка с королевского судна, немедленно приняли все меры к обороне, заранее обдуманные на случай неожиданного нападения. Костлявый, который на этот раз стоял на часах с мушкетом в руках в короткой юбке, не прикрывавшей его тощих длинновязых ног, грозно окликнул: «Кто идет», — когда группа людей с ящиками на спине подошла тому месту, где спускалась лестница, которая теперь была убрана наверх.

— Друзья! — ответили снизу на оклик. — Скажите мистрисс Алисе, что прибыл Рамзай!

— Неужели это женщина, Эдуард? — спросила Вильгельмина, глядя на Костлявого.

— Ничего не могу сказать, я не имею удовольствия быть с ней знакомым

Между тем Костлявый доложил мистрисс Алисе и, вернувшись, отвечал:

— Проходи, Рамзай! Все благополучно! — и, сделав на караул своим мушкетом, одним прыжком очутился на нижней площадке и спустил лестницу.

Как только Рамзай с Вильгельминой поднялись наверх, все наличные силы были употреблены на то, чтобы как можно скорее внести в пещеры ящики с золотом. Рамзай представил Вильгельмину леди Барклай и рассказал о всем случившемся и о том, чего следовало ожидать. Нельзя было терять ни минуты времени, и Нанси Корбетт была немедленно откомандирована в Портсмут — предупредить всех живущих в этом городе друзей и единомышленников о грозящей им опасности и пригласить всех собраться на остров, в пещеры, для общей обороны. Нанси в ту же ночь прибыла в Портсмут, и всю ночь якобиты по двое, по трое и в одиночку перебирались все в женском платье в лодках рыбаков и перевозчиков, кто с раками, кто с овощами, кто с другими товарами на остров. К рассвету все до единого покинули город.

В селении Райд их ожидала Могги Салисбюри, которой одной была знакома дорога в пещеры; под ее предводительством отдельными группами в несколько человек потянулись заговорщики через весь остров к Черному хребту.

В числе этих переодетых женщинами людей были и те двадцать отчаянных молодцов, которые скрывались постоянно в доме Лазаруса, людей, готовых на все по первому слову тех, кому они служили. Тотчас по прибытии и всех остальных единомышленников на вершины Черного хребта пошли самые энергичные приготовления к серьезной осаде. Всем распоряжался Рамзай, так как сэр Роберт был на том берегу, и никто не знал, когда он опять будет сюда. Экипаж его шлюпа удвоил бы силы защитников пещеры или же дал бы возможность всем находящимся на острове якобитам переправиться, если представится удобный случай, на тот берег, прежде чем войска успеют атаковать их неприступную крепость. Нанси, как известно, не была заподозрена в государственной измене и потому осталась в Порстмуте наблюдать за действиями неприятеля, как она выражалась.

Куттер благодаря всевозможным задержкам прибыл лишь на второй день поздно вечером, — и Ванслиперкен явился с донесением и депешами к командиру порта только на следующее утро. Тогда началась суета и приготовление к походу на якобитов, а в это-то время, пользуясь всеобщей сутолокой, Нанси втиралась всюду и поспевала повсюду. Ей без труда удалось узнать, какая именно части войск будут отправлены на остров, кто ими будет командовать, что предполагается сделать и как действовать. При этом у нее явилась блестящая мысль, которую она тотчас же применила к делу. Пробравшись на полковой двор, она столкнулась с сержантом Таннером, знакомым ей.

— Правда ли, сержант, что вы собираетесь в поход?

— Да, мистрисс Корбетт, и мне приказано отправляться в числе участвующих.

— С чем вас могу поздравить! Вы всех сразите и победите! Ха! Ха! Ха!.. А знаете, против кого вы идете сражаться?

— Против кого? Против контрабандистов, горсти отчаянных парней, головорезов!

— Против контрабандистов! Да на острове нет ни одного контрабандиста! Ха, ха, ха! Там находятся одни только женщины. Славный поход против юбок! Ха! Ха! Ха! Целый отряд солдат, сержантов, капралов, обер-офицеров, лейтенант, майор, — все это отправится воевать с юбками… Да все вас теперь будут звать женоубийцами!

— Да неужели вы говорите правду, Нанси? — сказал слышавший весь этот разговор лейтенант Диллон.

— Клянусь честью, там одни только женщины! Посмотрим, кто будет лучше драться, солдаты или бабы! Смотрите, не осрамитесь перед женщинами; они там все, говорят, отчаянные!

— Как это неприятно! Я не позволю своим людям стрелять по женщинам! Это ни на что не похоже!.. Будь это воплощенные дьяволы, все же это женщины!.. Но, если не ошибаюсь, там должны быть и мужчины, те, что покинули куттер и пристали к острову! — заметил лейтенант.

— С 46-ю ящиками золотой монеты, да?! Но неужели вы думаете, что они будут дожидаться, когда вы отнимите у них это золото? Еще вчера в ночь эти люди на своей лодке переправились на тот берег, увезя с собой свои драгоценности, и теперь все, вероятно, благополучно прибыли в Шербург. Я это знаю из письма одного из этих людей, который писал об этом своей милой, приглашая и ее переселиться во Францию. Однако я здесь заболталась, мне пора и идти! Прощайте, женоубийцы! Ха! Ха! Ха!

Лейтенант передал услышанное от Нанси и другим офицерам, наконец это дошло и до командующего отрядом майора. Он был крайне раздосадован и немедленно отправился объясняться с адмиралом.

— Действительно, — сказал адмирал, — и в депеше говорится, что там одни женщины!

— В таком случае мы не дождемся от этой экспедиции ни славы, ни чести, — заметил майор.

— Зато за вами останется слава исполнения данного вам начальством предписания, майор Линкольн, — сказал адмирал, — а для доброго солдата и этого немало!

Майор ничего не ответил и удалился, весьма недовольный и раздосадован «Сражаться против женщин, да это позор!» — думал он. То же думали и его подчиненные и весь экипаж, когда узнали, что им предстоит стрелять по женщинам и воевать с дамами. Общее недовольство замечалось среди людей; почти все уверяли, что не станут стрелять в женщин.

После всего вышесказанного весьма понятно, что ни солдаты, ни экипаж куттера не намерены были проявлять особенного усердия при осаде Черного хребта и его пещер. Нанси, весьма довольная тем, чего ей удалось достигнуть в ночь, вернулась в пещеру; в ту же ночь прибыл и сэр Роберт со своими людьми, что было чрезвычайно благоприятно для обитателей пещер. Шлюп и лодка Рамзая были втащены на скалы и запрятаны в ущельях, а на следующее утро часовые, расставленные на вершине хребта, донесли, что куттер уже в виду.

Нанси подошла к сэру Роберту и сообщила ему о том, что она сделала, прибавив, что всего благоразумнее было бы нашим защитникам пещеры переодеться в женское платье, так как этим способом они скорее освободятся от врага, чем своими мушкетными выстрелами.

Сэр Роберт, признав эту мысль резонной, созвал всех мужчин и объяснил им, в чем дело, после чего все мужское население пещеры превратилось в женщин; другого наряда, кроме юбок, косынок и платков, не было и в помине.

ГЛАВА XLIX. Атака окончательно отбита

Около часа пополудни войска были посажены на шлюпки и под предводительством майора Линкольна двинулись к острову, где и высадились спустя четверть часа на берег. Увидав запрятанные лодки контрабандистов, солдаты несколько приободрились, рассчитывая не без основания, что, вероятно, в пещерах не одни женщины, а есть и несколько человек мужчин.

Очутившись на нижней площадке, непосредственно под той, которая служила площадью перед пещерой, войска нигде не могли найти дороги; всюду кругом стояли отвесные скалы.

— Стой! — скомандовал майор, видя, что нет никакой возможности идти дальше.

Битый час проискали они хода к пещере и не нашли нигде. Тогда майор и подчиненные ему офицеры решили, что они могут без всякого кровопролития вернуться обратно. Все обошлось бы благополучно, если бы в тот момент, когда солдаты садились на шлюпки, чтобы вернуться на судно, Могги Салисбюри, исполнявшая в это время должность часового, не вздумала в качестве знамени поднять на шест пеструю женскую юбку и тем не выдала, где именно находится пещера. Один из солдат, увидев импровизированный флаг, указал на него своему начальнику, который после этого не счел себя в праве отступить и вернулся обратно, чтобы атаковать пещеру, как ему было предписано. Войска снова стали взбираться наверх по скалам. Могги с ружьем на плече мерным шагом расхаживала по краю обрыва; ее вскоре заметили снизу, и по всей линии войск прошел шепот. Когда майор выступил вперед, она вскрикнула:

— Эй, солдаты, что вы здесь делаете? Уходите вон подобру-поздорову, не то я вам всажу пулю в куртку!

— Мы не желаем делать вам зла, добрая женщина, но вы должны сдаться!

— Сдаться! — воскликнула Могги. — Кто смеет говорить о сдаче? Эй, подымите наш флаг! — и женская сорочка взвилась на флагштоке.

Солдаты громко засмеялись.

— Но, голубушка, мы должны исполнить предписание нашего начальства! — продолжал майор.

— А я должна исполнять предписание своего! — возразила Могги. — Эй, вызовите сюда гвардию!

Минуту спустя целый батальон женщин с ружьями на плече, под предводительством маленькой Лилли, появился на краю обрыва.

— Клянусь честью, это слишком забавно! — сказал майор, — я, право, не знаю, что нам делать.

Полагая, что по ту сторону хребта есть доступ к пещере, майор двинул туда свои войска с намерением разыскать этот проход и так или иначе положить конец этим военным действиям.

— Попрошу удалиться, — сказал Костлявый, сменивший теперь Могги на часах, — не то я буду стрелять!

Однако, невзирая на угрозу, майор двинулся дальше. Тогда Костлявый спустил курок, и майор упал.

— Черт бы ее побрал эту бабу! — воскликнул лейтенант Диллон, подоспев к своему начальнику, — вы ранены, майор?

— Да, я не могу шевельнуться! Идите дальше, лейтенант!

В этот момент раздался другой выстрел, от которого упал сержант.

— Гром и молния! Что же нам делать?

На выстрелы выбежал из пещеры целый отряд контрабандистов, переодетых женщинами, в юбках и чепцах; и выстрелы посыпались как горох. Солдаты валились как мухи, не имея даже возможности стрелять по неприятелю, который, находясь над самой их головой, скрывался в скалах и за камнями. Сначала солдаты отказывались стрелять по женщинам, но когда увидели падавших кругом убитых и раненых товарищей, то и сами стали отвечать на неприятельский огонь, но в это время уже более половины их выбыло из строя.

Матросы, не видя из-за ехал, насколько сильно пострадал отряд майора, и находясь в отдалении, чтобы служить прикрытием или резервом на случай надобности, хотя и стреляли, но не целясь, просто зря, для того лишь, чтобы исполнить команду.

Между тем майор был убит. Лейтенант Диллон тяжело ранен, и команду принял на себя совершенно молодой, неопытный офицер.

— Что вы скажете про такое сражение с женщинами, сержант Таннер? — спросил один из команды. — Ведь у нас выбыло более двух третей народа!

— Мы потеряем и остальных, прежде чем найдем ход в эту проклятую пещеру! Это просто позор всему полку, это дело! Лучше бы убили! — сказал сержант. — Нас малые ребята засмеют!

Между тем Рамзай приказал мужчинам стрелять по команде куттера, служившей прикрытием, и по матросам, находившимся при шлюпках. Стоя на берегу, те были все на виду, тогда как команда Рамзая скрывалась за камнями и за скалами.

В несколько минут на экипаже «Юнгфрау» было перебито более половины людей. Ванслиперкен, метавшийся все время из стороны в сторону, ища надежного местечка и нигде не находя его, приказал снести раненых в его шлюпку и, захватив с собой еще двоих матросов, отправился на куттер за снарядами, как он объявил, предоставив весь остальной экипаж самому себе.

— Я так и знал, что ему тут жарко покажется! — заметил Билль Спюри.

— Да, — сказал Шорт и упал, раненный пулей в бедро.

Один за другим падали матросы, раненые или убитые, но никто не покидал своей опасной позиции, а солдаты, оставшись без начальства, так как и молодой офицерик выбыл из строя, рассеялись, как овцы между скалами, стараясь спрятаться от выстрелов. Из ста человек посланного в эту экспедицию отряда уцелело едва человек 20; что касается матросов, то они были перебиты и почти все до одного получили более или менее серьезные раны.

Томительный зной вызвал мучительную жажду у здоровых и в еще большей степени у раненых; победители и побежденные одинаково измучились.

— Пора, сэр Роберт! Их почти никого не осталось. Один смелый шаг, — и все мы спасены!

— Да, Рамзай! Ребята, долой бабье платье, подпоясывай свои сабли и готовь пистолеты за поясом! Кто здоров — за мной!

Через несколько секунд 40 человек бодрых, отважных мужчин стояли наготове. Спустили лестницу, и все они проворно сбежали по ней вниз к лодкам, захватили их и направились к куттеру, неподвижно лежавшему в дрейфе.

ГЛАВА L. План сэра Роберта и его осуществление, торжество якобитов

Главною трудностью в данном положении якобитов был недостаток в судах для переправы всех единомышленников сэра Роберта на французский берег. Переправляться отдельными партиями было совершенно невозможно, а шлюпа контрабандистов и десятивесельного катера Рамзая было, конечно, недостаточно для того, чтобы вместить всех собравшихся на Черном хребте.

Ввиду этого план сэра Роберта состоял в том, чтобы воспользовавшись поражением, которое потерпел от них совершенно обессиленный враг, отбить у него куттер и на нем переправить всех своих единомышленников в Шербург, переправить разом, со всем их имуществом, наиболее ценным, а затем предоставить пещеру в руки врага. Итак, зная, что теперь их женам и дочерям и невоинственной части якобитов не может грозить серьезной опасности от этой рассеянной горсти солдат и нескольких человек уцелевших матросов на берегу, вооруженная толпа в 40 человек заговорщиков кинулась к лодкам. Оставшаяся на куттере часть экипажа «Юнгфрау» заметила это движение неприятеля и поспешила уведомить о нем Ванслиперкена, который, чтобы не подвергать свою драгоценную жизнь опасности, ушел в свою каюту. Теперь он вышел на палубу и видел, как неприятель, завладев лодками, направился к куттеру.

— Они собираются нас атаковать, сэр! — сказал Кобль, оставшийся за старшего на куттере в отсутствие Ванслиперкена и потому уцелевший.

Ванслиперкен побледнел как полотно: он увидел на носу первой лодки Рамзая с саблей наголо.

Экипаж куттера, ослабленный теперь донельзя потерею большей половины своих людей, едва ли мог противостоять якобитам, но Кобль, Янсен и капрал старались приободрить их.

— Эх, черт побери, ребята! Да дайте же вы нам хоть разок их угостить порядком! — кричал, воодушевляясь, Янсен.

— Mein Gott, да! — поддерживал его капрал. Но Ванслиперкен вскочил, как ужаленный.

— Это будет совершенно бесполезно! — кричал он. — Их трое против одного! Это бесполезно — губить жизнь. Мы не можем себя отстоять, мы должны сдаться. Да! Идите все вниз, все! Слышите? Вы должны исполнять мои приказания!

— Да, и также донести о них адмиралу! — пробормотал Кобль. — Я пятьдесят лет служу в королевском флоте и еще никогда не слыхал такого приказания!..

— Капрал ван-Спиттер, я приказываю вам идти вниз, — горячился Ванслиперкен, — я командую этим судном!

— Mein Gott, да! — сказал капрал и, повернувшись с невозмутимым спокойствием, пошел вниз.

Это повиновение капрала чрезвычайно смутило остальных; некоторые последовали за ним, но Кобль и Янсен продолжали оставаться наверху.

— Да, я и сам теперь вижу, что это бесполезно, но вниз не уйду! — упрямо твердил Кобль и, бросив свой тесак, хмуро поплелся на бак; другие последовали за ним; только Янсен все еще колебался.

Кобль оглянулся на него, выхватил у него из рук тесак и швырнул его за борт, как раз в то время, когда причалили шлюпки.

— Черт побери! — воскликнул Янсен, скрестив на груди руки.

В этот момент на палубу ворвалась гурьба якобитов с Рамзаем во главе. Заметив, что люди стоят, ничего не предпринимая против них, Рамзай поспешил остановить своих, устремлявшихся вперед с оружием в руках.

Ванслиперкена нигде не было видно, он убежал в свою каюту и заперся в ней.

— Я очень рад, ребята, что вы не пробуете отстаивать своего судна против силы, вчетверо большей вашей! Это было бы бесполезным безумием, тем более, что я не намерен причинять вам ни малейшего зла! — начал Рамзай, обращаясь к экипажу «Юнгфрау». — Но вы должны теперь идти вниз и предоставить палубу в полное наше распоряжение. Если кто-нибудь из вас желает взять ваши шлюпки и отправиться на берег за ранеными товарищами, то мы не будем этому препятствовать. Берите шлюпки и отправляйтесь с Богом!

— Очень вас благодарим, сэр, за это разрешение, а куттер останется в вашем распоряжении, и мы не будем стараться вновь завладеть им. Не так ли, ребята? — сказал Кобль, — вы обещаете не препятствовать им?

— Обещаем! — послышались голоса.

— Ну, а теперь живо на шлюпки! Надо наших-то поскорее сюда доставить, кто еще жив остался! — заявил Кобль.

Дик Шорт да еще 10 человек из экипажа «Юнгфрау» были перевезены товарищами на судно, остальные же убитые или успевшие уже умереть были оставлены на берегу.

Оставив часть своих людей на куттере, Рамзай и сэр Роберт вернулись на остров покончить расчеты с горстью уцелевших солдат. Выйдя на берег, Рамзай выкинул белый флаг на конце штыка.

— Сержант Таннер, — сказал один из солдат, — смотрите, вон белый флаг!

— Аа, ну, я очень рад; ведь их двое против одного! Да и они здесь дома, а мы как в глухом лесу! Я выйду к ним навстречу!

— Вы понимаете, сержант, что мы могли бы принудить вас сдаться или перебить всех до последнего, — проговорил Рамзай, — но не хотим лишних человеческих жертв. К чему эта лишняя кровь! Ведь вас и так слишком много убыло! Вы присланы сюда с предписанием овладеть этой пещерой! Мы предоставим вам овладеть ею, если вы согласитесь сейчас удалиться немного отсюда и позволите беспрепятственно посадить на куттер всех наших. А как только мы будем вне опасности от преследования, мы предоставим лодки в ваше распоряжение, и вы будете иметь возможность увезти ваших раненых. Пока же, если вы согласны на эти условия, соберите их там у берега и окажите им посильную помощь! — сказал сэр Роберт. — Согласны вы на это?

— Да, согласны! Это решено, говорю я за себя и от имени всех моих товарищей; я теперь остался за старшего! — отвечал сержант. — Эй, ребята, стройся, складывай оружие! — скомандовал он, и солдаты охотно повиновались ему, сознавая всю невозможность сопротивления.

Пока шли переговоры, вся кладь и ящики с деньгами были приготовлены; теперь десятки рук разом взялись за дело, и в какие-нибудь полчаса первая партия якобитов прибыла на куттер, куда незадолго перед тем Кобль успел перевезти своих раненых. Вскоре стали прибывать с острова и остальные якобиты; когда последняя партия готовилась отчалить от берега, сэр Роберт обратился к сержанту и, указав ему на спущенную лестницу, предложил овладеть пещерой, добавив, что там найдется, чем вознаградить себя за труды. Но сержант осведомился только, найдется ли там вода, так как раненые умирали от жажды.

Рамзай принял последнюю партию эмигрантов-якобитов на судно, а лодки, как было обещано, отослал с некоторыми матросами «Юнгфрау» на остров для перевозки раненых солдат в Портсмут. Затем сэр Роберт приказал взломать дверь каюты и вытащить из нее запрятавшегося там Ванслиперкена, после чего каюта была предоставлена в распоряжение леди Алисы, Лилли и Вильгельмины; а Ванслиперкена привели наверх.

ГЛАВА LI. Казнь двух главных действующих лиц этого романа

Двое из людей сэра Роберта Барклая вытащили Ванслиперкена наверх. Все из экипажа «Юнгфрау», кто только мог стоять на ногах, поспешили следом за ним наверх, чтобы видеть, что из этого будет.

Когда лейтенанта привели и поставили перед сэром Робертом, ноги под несчастным подкашивались, губы дрожали, и сам он был бледен как мертвец.

— Вы были одним из нас, вы получали от нас деньги и обманывали ради них ваше правительство! — начал сэр Барклай, обращаясь к Ванслиперкену, — Но этого предательства и измены вам показалось мало, и вы позволили себе сделать то же самое и по отношению к нам! Между тем мы предупреждали вас, что за всякую подобную попытку вас ожидает смерть! Невзирая на это, вы предали нас. За это вас ожидает обещанное вам возмездие. Вы должны умереть.

— Я, умереть? Нет!.. Я не готов к смерти!.. Я не хочу умирать!.. — взмолился Ванслиперкен, кидаясь на колени. — Пощадите, Бога ради, пощадите! Мистер Рамзай, скажите вы хоть одно слово за меня!..

— Я могу сказать в утешение только то, — отвечал тот, — что если мы не повесим вас теперь, то вам все равно не миновать виселицы в Портсмуте, так как я передал вашему правительству все выдержки и копии с королевских депеш, которые вы передавали мне, и вы осуждены на повешение и ими, как и нами. А так как вы теперь в наших руках, то мы и оставим за собой первенство в этом деле!

— О, Боже мой! — воскликнул Ванслиперкен, упав лицом на палубу.

— Как изменник своему правительству и как изменник по отношению к нам, вы подлежите одинаково смерти через повешение, — продолжал сэр Роберт, и так, готовьтесь умереть! Даю вам пятнадцать минут для того, чтобы вы могли примириться с Богом.