У нее были сочные губы, широкие бедра, талия, как мостик у песочных часов, и грудь, мимо которой не прошел бы ни один мужчина. Она была одной из тех, которую я бы с удовольствием пригласил к себе в субботу вечером.
      Моя квартира находилась сейчас далеко-далеко, так как, чтобы отдохнуть, я поменял пыльный Лос-Анджелес на уютненький Скоттсдейл, настоящий рай штата Аризона.
      Мои пальцы, которые держали рюмку с виски, вдруг стали влажными, но я тем не менее не отрывал взгляда от Лукреции Бризант. Мне очень хотелось узнать, что забросило ее сюда в Скоттсдейл штата Аризона. Я не слышал, как она вошла. Я только почувствовал, что должно произойти что-то особенное, так как смех в баре внезапно смолк, словно его отрезали ножом. Рюмки тоже больше не звякали, наступила полная тишина.
      Я знал, кто она такая. Да и кто этого не знал.
      Сразу показалось, что помещение бара осветилось мощными юпитерами. Она была одета во все белое: белые сапожки на больших толстых каблуках, белое батистовое платье, которое простиралось от пупырышек грудей до середины бедер, на несколько дюймов выше колена.
      Она неподвижно стояла в дверях, и взгляд ее словно ощупывал поочередно все столики бара. Потом я почувствовал, что ее взгляд остановился на мне – мягкий и нежный, словно удары крыльев бабочки. Ее губы слегка изогнулись в улыбке.
      Я первый раз увидел ее, как говорится, во плоти, и живая она понравилась мне гораздо больше, чем на кинорекламах или в тех самых фильмах, где она снималась, и я внезапно подумал, что такая женщина может появиться перед тобой скорее в мечтах, чем в действительности. Но эту мысль у меня сразу вытеснили другие, так как Лукреция Бризант направилась прямо к моему столику.
      К моему?
      Зачем же понадобился "звезде" всего итальянского полуострова какой-то частный сыщик по имени Шелл Скотт? Судя по всему, она обозналась и перепутала меня с кем-то.
      Правда, меня довольно трудно спутать с кем-нибудь. У меня мягкие волосы и торчат они "ежиком" на дюйм вверх, мои брови, тоже светлые, густые и опоясывают глаза словно радуга, а ростом я все сто девяносто два сантиметра.
      Когда я заметил, что Лукреция уже находилась в двух шагах от меня, я поднялся, чтобы продемонстрировать весь свой рост, и сделал это с чувством. Это заставило ее поднять глаза и всмотреться в мое лицо.
      – Мистер Скотт? – спросила она.
      – Да, мадам. Я – Шелл Скотт.
      – Как поживаете? – она протянула мне руку и я пожал ее. Благодаря такому прикосновению, по моей руке и пальцам словно прошел ток.
      – Я так рада, что нашла вас здесь, мистер Скотт, – сказала она милым, словно медовым голосом, а потом быстро добавила:
      – Мне нужна ваша помощь.
      – Можете считать, что вы ее уже получили, леди, – ответил я.
      Она улыбнулась, как женщина, которой бог пастухов Пан поглаживает затылок. Эта улыбка расширила мои вены, привела кровь в кипящее состояние и открыла поры дюжин желез – они зацвели, как цветы лотоса в полночь.
      – Но вы еще не знаете, что я от вас хотела бы, мистер Скотт. Возможно, что дело это опасное...
      – Опасное? – я рассмеялся. – Мисс Бризант, если вы потребуете, то я даже покормлю Кинг-Конга земляными орешками, а потом спрыгну на парашюте над Китаем, потом я...
      – Вы это серьезно? – она вытянула вперед губы. – Может быть, нам поискать более спокойное местечко, мистер Скотт, где мы смогли бы поговорить. – Она огляделась по сторонам. – Вон, скажем, там, на той стороне. – Она показала на нишу, в которой никого не было.
      – Отлично! – сказал я, прошел мимо нее и устремился к тому месту, на которое она показывала. Свой виски я захватил с собой и спросил ее, будет ли она пить.
      – Да, с удовольствием, мистер Скотт.
      Она посмотрела мне в глаза и тихо сказала:
      – Что-нибудь холодное. Холодное, как лед. Скажем, коктейль "Маргарита". Хорошо Шелл?
      Я сделал знак Вере, одной из трех очаровательных официанточек и попросил ее принести коктейль. Та наградила Лукрецию внимательным взглядом.
      – Ну, вот и все, – сказал я. – Я еще не знаю, о каком деле идет речь, но я оптимист от природы. Я даже могу сказать, что справлюсь с вашим делом за двое суток. Может быть, мы сразу договоримся и насчет ужина, мисс Бризант? Или мне можно называть вас Лукрецией?
      – Нет, – сказала она.
      – Нет?
      – Гарри мне сказал, что вы именно такой. Я должна настоять на том, чтобы наши отношения... остались на чисто деловой почве, мистер... мистер Шелл. Я действительно нуждаюсь в вашей помощи.
      – А кто такой Гарри?
      – Гарри Фелдспен.
      Ага, – подумал я, – Гарри Дж. Фелдспен! Он был одним из моих старых знакомых и большая величина в голливудском шоу-бизнесе. Он был боссом студии "Магна", снял много отличных фильмов и считал себя другом классической музыки. Он сделал большие деньги в фильме о Вагнере, но на фильме о Бетховене потерял около полумиллиона. Поэтому было понятно, что ни фильм о Россини, ни фильм о Моцарте он снимать не будет. К тому же он потерял уважение к классической музыке. Как я читал, он собирался снимать новый фильм, на котором надеялся снова сделать большие деньги.
      – Ага! – повторил я громко, в то время как официантка принесла коктейль "Маргарита". – Это Гарри, мой друг Гарри. Значит, вы будете играть в фильме "Оргия Цезаря", так?
      – Да.
      – И что вам Гарри рассказал обо мне?
      – О, самое всякое, разное.
      – Это очень плохо с его стороны.
      – Он наверняка не имел в виду ничего плохого. Мне думается, он хотел только нагнать на меня страху.
      – Мисс Бризант, – сказал я, – Лукреция, независимо от того, что вам сказал Гарри, это не соответствует действительности. Не верьте ни одному его слову. И если вы нуждаетесь в моей помощи, то я весь в вашем распоряжении и без всяких задних мыслей. Хотя я и не могу понять, почему бы нам с вами не...
      – Речь идет о моем отце, – перебила она меня. Он и мать живут на Вилле Восходящего Солнца. Вы знаете, где это находится?
      Я кивнул. Вилла Восходящего Солнца была одной из тех общин, которые были организованы для людей пожилого возраста. Эти общины вошли в моду три-четыре года тому назад, и в них могли жить люди, начиная с пятидесяти лет. Эти общины имеют свои мэрии, свои больницы, свою пожарную команду и так далее. На Вилле Восходящего Солнца, расположенной приблизительно в двадцати милях от Скоттсдейла, живет около двенадцати тысяч человек. В последние недели как раз много писали о таких общинах для людей пожилого возраста, так как делегация конгресса хотела выяснить положение пожилых людей в Америке.
      – Я сам еще не был там, но я читал об этом в газете, – сказал я.
      – Я уже неделю живу у родителей, – сказала она. – Хотела отдохнуть перед съемками нового фильма. И при этом мне бросилось в глаза, что отец чем-то страшно озабочен. Может быть, с моей стороны это сильное выражение, так как он мне не сказал, что его беспокоит. Но я-то его знаю и я уверена, что он чем-то сильно обеспокоен. А может быть, и чего-то боится.
      – А, собственно, как вы меня здесь нашли? – спросил я.
      – Сегодня утром прочитала в какой-то газете, что вы здесь отдыхаете.
      "Аризона-републик" – это не какая-то газета, а одна из самых уважаемых газет штата, а Мэгги Уилсон – звезда наборщиц этой газеты под рубрикой "У нас в гостях" представила своим читателям того Шелдона Скотта, который совсем недавно в Лос-Анджелесе так отделал троих из пяти гангстеров, напавших на него, что полиция была даже рада тому, что ей удалось захватить двух оставшихся и тем самым уберечь от злой судьбы своих соратников – и в первую очередь, от разбушевавшихся кулаков частного детектива.
      Мэгги Уилсон не упомянула о том, что я был вынужден пару дней проваляться в больнице, так как я получил ранение в ногу и сломал себе ребро, и вот теперь, чтобы полностью встать на ноги, я и решил немного отдохнуть в штате Аризона.
      – Ну, а что мне делать? – спросил я. – Поинтересоваться у вашего отца, что его угнетает?
      – Отец мой вообще ничего не говорил, но кое-что я еще должна упомянуть. Позавчера вечером ему кто-то позвонил, и после этого отец выругался как следует и что-то пробормотал насчет грабителей и негодяев. Когда же я спросила его, в чем дело, он мне ответил, что меня это не касается. А потом отец позвонил своему другу мистеру Дженкинсу, мистеру Фреду Дженкинсу, и тот сразу к нему приехал. Они очень долго сидели вдвоем, склонив головы друг к другу и что-то обсуждая, а когда в комнату входила я или мама, они сразу прекращали разговор и прогоняли нас оттуда.
      – Это уже кое-что, – сказал я. – А кто такой этот Дженкинс?
      – Мне кажется, что он работает в какой-то электронной фирме. По-моему, инженером. А что?
      – Просто так. Нужно же иметь хоть какую-нибудь зацепку. Возможно, я уже имел эту зацепку. Может быть, это не совсем так, но мне хотелось поразить Лукрецию моей точной логикой. Я должен был ей показать, что я именно тот человек, который ей нужен.
      – Гм! – задумчиво сказал я. – Вечером в среду вашему отцу позвонили, и телефонный звонок его очень обеспокоил. После этого он сразу созвонился с Дженкинсом. Значит, этот Дженкинс должен иметь какое-то отношение к грабителям и негодяям, не так ли? – я выжидательно посмотрел на нее.
      Она часто заморгала ресницами, но такая логика, видимо, ее не очень-то поразила.
      – Может быть, – сказала она.
      – Видимо, так и есть, – продолжал я. – И это уже хорошее начало, а если мы к тому же узнаем от него, скажем, до восьми вечера, что именно его угнетает, то мы сможем пойти вместе поужинать, мисс Бризант или Лукреция?
      – Нет...
      – Хм! А что-нибудь другое вы не могли бы сказать? Я имею в виду, кроме вашего "нет"?
      – Нет.
      – Очень хорошо! И вы хотите, чтобы я взял это дело на себя? Если это вообще можно назвать делом.
      – Конечно! Иначе зачем бы я к вам пришла?
      – Ах да, конечно! Я чуть было не забыл об этом. О'кей! Я беру это дело на себя.
      – Вот и хорошо. В таком случае мы можем идти, мистер Скотт?
      – Шелл.
      – О, я забыла, Шелл.
      Она наклонилась ко мне, мило улыбнулась и положила свою мягкую, прохладную руку на мою. Свое плечо она прижала к моему. Что ж, если она каждый раз будет так извиняться, то появится надежда, что в скором времени она превратится для меня из мисс Бризант в Лукрецию.
      – Шелл, если мы поспешим, то сможем успеть к отцу на заседание.
      – К отцу? На заседание? Значит, он заседает? Что это за заседание, и какие вопросы он разбирает?
      – В этом году отца выбрали председателем общины Виллы Восходящего Солнца. Каждую пятницу во второй половине дня у них проходит заседание, а сегодня на нем будет Кервин Стефенс, и поэтому это заседание очень важно для всех жителей Виллы.
      – Кервин Стефенс? Это...
      – Депутат конгресса Стефенс. Брат его уже целую неделю живет на Вилле, чтобы понаблюдать жизнь ее жителей, и от его впечатления будет зависеть, окажет ли правительство помощь этой общине или нет.
      – Ну, если вы все это так... – Я не закончил фразы. Откровенно говоря, я даже не знал, зачем мне ехать в этот поселок, но почему бы мне не побыть в обществе Лукреции еще какое-то время? Я делал поступки и поглупее.
      – Мы должны поспешить, – поторопила она меня.
      Придя к себе в номер, я надел под куртку ремень с кобурой, в которую сунул свой револьвер 38-го калибра. Ведь как-никак, а отец мисс Бризант говорил о грабителях и негодяях.
      В холле я еще написал записку доктору Полу Энсону, который является моим соседом в Голливуде и который в настоящее время путешествует по Аризоне с циклом лекций.
      Именно он и посоветовал мне провести свой отдых здесь. Я написал ему, с кем я уехал, бросил записку в его почтовый ящик и вместе с Лукрецией Бризант покинул отель.

      Полчаса спустя я остановил "кадиллак" перед мэрией Виллы. Пока мы ехали, Лукреция очень интересовалась, правда ли то, что я был ранен, и почему те пять гангстеров хотели расправиться со мной.
      Конечно, я рассказал ей только о тех узловых моментах, в которых я выглядел героем.
      Мы прошли по широкой цементированной дорожке, которую окаймляли низкие зеленые кустарники и несколько стройных пальм. Кондиционированный воздух, который царил в мэрии и представлял контраст к уличной жаре, позволил перевести дыхание. Лукреция взяла меня за руку и подвела к двойной двери. Мы вошли.
      Перед нами стояли деревянные скамейки, рассчитанные мест на сорок. Но из них занято было только семь – видимо жители Виллы мало интересовались заседаниями в мэрии. Перед этими скамьями стоял длинный стол, за которым сидело двенадцать человек, и один из них, прежде чем говорить дальше, постучал карандашом по столу.
      – И поэтому, – сказал он, когда Лукреция и я заняли свои места в первом раду, – я предлагаю вам принять резолюцию, которую направим мэру. Мы должны, наконец, показать, что хорошо организованная вывозка мусора...
      Я не очень-то прислушивался к словам. Кто-то предложил поставить вопрос на голосование, и казалось, что никто против этого возражать не будет.
      Лукреция прошептала:
      – Тот, кто говорит, – это мой отец.
      Бризант производил впечатление. Я бы дал ему лет пятьдесят пять, но жесткие черты лица и решительный голос делали его моложе. Только большие усы, которые полностью покрывали его верхнюю губу, позволяли правильно судить о его возрасте. Эти усы, щегольски закрученные, поднимались по концам вверх. У отца Лукреции тоже были светлые глаза, над которыми висели густые брови.
      Потом Бризант открыл дискуссию относительно небрежно вымощенной улицы и обвинил в плохой работе фирму по прокладке улиц. Этот вопрос также не согнал с меня сонное настроение, и я от нечего делать стал рассматривать людей, сидящих в президиуме. Почти сразу же у меня по спине побежали холодные мурашки.
      Мой взгляд сперва упал на мужчин, которые сидели слева от Бризанта, и уже его сосед вызвал у меня тревогу. Я сам не знал почему и поэтому закурил сигарету.
      Потом я посмотрел на мужчину, который сидел справа.
      Ничего. Я его не узнал. Если мне не изменяла память, я никогда не видел этого мошенника.
      Но, что это был мошенник, было точно. У него было старое испещренное морщинами лицо. Готов биться об заклад, что ему было под девяносто. Глаза сидели глубоко в глазницах, нос был большой и мясистый, а под ним рот – очень маленький и почти безгубый. Кожа на лице тонкая и серая и вся в желтых пятнах.
      – Что это за человек, который сидит справа от вашего отца? – спросил я Лукрецию.
      – Это мистер Диджиорно. Один из старейших жителей Виллы Восходящего Солнца.
      Да, молоденьким его не назовешь, – подумал я и тут же это выразил вслух.
      – Я имела в виду, что он – один из первых, кто поселился в поселке. Он относится к организаторам общины и в течение двух лет был ее председателем. Он очень богатый, ему принадлежит много земли. Сейчас они хотят организовать площадку для гольфа, и мистер Диджиорно должен продать для этого землю общине.
      Прежде чем я успел что-то ответить, слова попросил другой человек, и, даже не бросив на него взгляда, можно было догадаться, что перед вами пастор – это было понятно по его монотонному голосу проповедника.
      – За последние семь дней я слышал более двадцати жалоб, – торжественно сказал он. – Водопровод не в порядке. – Потом он рассказал, как у миссис Гинзбург переполнялась ванная, когда ее соседка пользовалась спуском в туалете. – И таких примеров много, – продолжал он. – Нужно в срочном порядке принимать меры.
      – Это кто? – спросил я.
      – Преподобный Арчи.
      – Арчи?
      – Ну да. Полностью его зовут преподобный Арчибальд, но большинство людей называют его просто преподобный Арчи.
      На нем было черное одеяние, белая рубашка и черный с очень маленьким узлом галстук. Сказав то, что он считал нужным, он снова сел.
      В последующие минут пять члены президиума докладывали тоже о разных жалобах, а потом снова поднялся мистер Бризант и сказал, что президиум чувствует себя польщенным, так как своим присутствием ему оказал честь депутат конгресса Кервин Стефенс. И президиум просит депутата конгресса Стефенса сказать несколько слов собравшимся.
      Бризант отставил свой стул в сторону, а с заднего ряда мест для публики поднялся человек и направился к столу президиума. Он встал между Бризантом и Диджиорно и действительно ограничился несколькими словами, о которых его просили.
      У депутата конгресса Кервина Стефенса было странное лицо. Он был похож на птицу. Он, правда, был не такой маленький и перьев на голове у него не было, но тем не менее он чем-то напоминал птицу.
      Его волосы были серыми и густыми, зачесанными назад, глаза черные, как бусинки, а нос – тонкий и крючковатый. Создавалось впечатление, что он вот-вот кого-нибудь клюнет. Голос был хотя и зычным, но имел какой то скрипящий подтон, словно мелом писали по доске.
      Стефенс в известной степени знал свое дело. В первую очередь он сказал, что приехал на Виллу Восходящего Солнца не для того, чтобы собирать голоса, так как он представляет в конгрессе другой штат, и что если его не изберут на тот или иной срок, то он не хотел бы в таком случае жить в такой общине, как Вилла. Он уже повидал несколько общин для пожилых людей и он употребит все свое влияние, чтобы эта Вилла пользовалась льготами правительства.
      Все бурно зааплодировали, а Стефенс кивнул Бризанту, улыбнулся и вернулся на свое место.
      Почти против своей воли я должен был констатировать, что этот человек произвел на меня впечатление. Бризант известил о конце заседания, и мы с Лукрецией встали и направились к столу президиума. Лукреция представила меня, и Бризант пожал мне руку. Меня удивило это рукопожатие – оно было энергичным и крепким. У преподобного Арчи рука наоборот была маленькая и мягкая.
      – Вы – Шелдон Скотт? – спросил он меня. Я кивнул, и он продолжал:
      – Я полагаю, вы живете не здесь. Вы приехали сюда в гости, мистер Скотт?
      – Скорее проездом, – ответил я. – Но, возможно, задержусь на пару дней, преподобный отец.
      – Надеюсь, что вы останетесь на уик-энд. Тогда вы сможете посетить церковь в воскресное утро.
      – Боюсь, что этого не получится, – ответил я. – Дело в том, что по воскресеньям я довольно поздно встаю.
      Мои слова он выслушал без удовольствия и не скрывал этого. Через несколько секунд он извинился и вышел из залы. Лукреция сказала:
      – Вы не хотели бы подождать нас в машине, Шелл?
      – Конечно!
      Видимо, она хотела объяснить отцу, что мне понадобилось у них на Вилле. Уголками глаз я увидел, что Диджиорно тоже поднялся, и поэтому я немного помедлил, дав ему пройти мимо себя к выходу. При этом я успел заметить, что у него отсутствовал мизинец на левой руке, а с правой стороны его морщинистой шеи виднелся тонкий светлый шрам.
      Когда я вышел из мэрии, Диджиорно стоял с каким-то широкоплечим коренастым мужчиной, на котором была рубашка с короткими рукавами и светло-коричневые кордовые брюки. На голове у него была белая шляпа, а волосы на затылке были так коротко подстрижены, что сзади голова казалась бритой.
      Когда я направился в их сторону, Диджиорно повернулся и пошел вниз по широкой дорожке, и походка у него для человека его возраста была довольно бодрой. Широкоплечий человек перешел улицу крупными шагами и направился к бежевой машине, на которой красовалась какая-то официальная надпись. Когда он открыл дверцу машины, я даже смог прочитать: "Охрана порядка ВВС" /Виллы Восходящего Солнца/.
      Бежевая машина уехала, а я сел в "кадиллак" и закурил сигарету. Не успел я ее докурить, как появились Лукреция и ее отец, которые направлялись к машине. Бризант уселся на заднее сидение, а она – рядом со мной. Она и показывала мне, как проехать на Мимоза-Лейн, где ее отец жил вместе с женой.
      – Значит, вы детектив, мистер Скотт. И моя сумасшедшая дочь считает, что вы можете мне помочь.
      – Да, я – детектив, – ответил я. – Но я смогу помочь вам только в том случае, если вы захотите, чтобы я вам помог, мистер Бризант. Я даже не знаю, действительно ли вы нуждаетесь в помощи.
      – Ну... – сказал он. И больше ничего.
      В дверях нас встретила маленькая полненькая женщина с приветливым лицом и зоркими карими глазами.
      Лукреция представила меня, и миссис Бризант вытерла руки о передник, прежде чем пожать мне руку.
      – Простите, я вся в муке. – Она показала на передник. – Но я делаю равиоло. Проходите в дом и подождите, пока я управлюсь.
      Она поцеловала мужа в щеку, а Лукреция улыбнулась мне, взяла меня под руку и ввела в дом.
      Через какое-то время Бризант подмигнул мне и сделал знак рукой, чтобы я подошел к нему.
      – Я думаю, Лулу права, – прошептал он, когда я уже стоял перед ним. – Я вам все расскажу, а потом вы мне скажете, что вы обо всем этом думаете.

      Антонио Бризант провел меня в свой кабинет, на полу лежал зеленый ковер. Слева стояла зеленая кушетка, а перед ней – низенький столик. В углу находился маленький домашний бар, напротив него – письменный стол с телефоном.
      Уже через несколько минут мы называли друг друга по имени. Тони сказал:
      – О'кей, Шелл, я вам расскажу, в чем тут дело. Исчез Джильберто Рейес, мой друг. Он исчез еще три дня назад, и я думаю, что он мертв. Возможно, убит. – Он замолчал и посмотрел на меня своими ясными проницательными глазами.
      – Если человек исчез три дня назад, это еще не значит, что он мертв, Тони. Нужно запросить больницы, полицию...
      – Энн – это жена Джила – уже сделала это. Она обзвонила все больницы, морги, звонила в полицию и в добровольную полицию, как мы называем ее здесь, в "Охрану порядка". Я звонил Энн несколько минут назад. Джил еще не вернулся.
      – Если вы полагаете, что Джил Рейес может быть мертв или даже убит, то вы, наверное, имеете основания для этого.
      – Возможно, что и так. Хотя вы, может быть, посчитаете иначе. Вы должны знать, что я в какой-то степени чувствую себя ответственным, если с Джилом что-то случилось. Мы знали его еще тогда, когда жили в Тусконе. И именно я уговорил его переехать десять месяцев назад сюда, на Виллу. – Он подправил кончики усов и откинулся на спинку кушетки.
      Потом он продолжал каким-то глухим голосом:
      – Все началось в последнее воскресенье. Джилу нужно было сделать какие-то дела в Тусконе, и в воскресное утро он отправился в церковь. Да будет вам известно, что он очень религиозен. Когда он уже находился в трех или четырех кварталах от церкви, то стал свидетелем убийства. Человека убили прямо посреди улицы. Это видели Джил и еще, наверное, человек десять.
      Я опять почувствовал, как у меня по спине побежали мурашки. Может быть, нарушились функции моих желез. Я слышал об убийстве в Тусконе в прошлое воскресенье. Убили гангстера Джузеппе Кивано, который был известен под кличкой "Сумасшедший Джо".
      Джо Кивано слыл среди своих товарищей опасным и необузданным типом, поэтому ему и дали такое прозвище. Джо относился к ударной группе Коза Ностра, и когда в воскресенье он остановил свой "линкольн" в Тусконе, машина взлетела на воздух, и Джо вместе с ней. Его убийцы не пожалели толу – взрыв был что надо.
      – Что-нибудь не ясно? – спросил Тони.
      – Да нет, все ясно. Джил случайно не называл имени жертвы?
      Бризант кивнул.
      – Да. Человека звали Джо Кивано.
      Я вздохнул.
      – Динамит. Джо был разорван на куски.
      – Значит, вы слышали об этом?
      – Читал в газетах. И Джо Кивано я в какой-то степени знал.
      – Джил мне говорил, что этот человек был гангстером.
      – Да, все верно. Продолжайте.
      – Ну, полиция поговорила с Джилом и другими свидетелями, записала их имена и отпустила. Странность во всей этой истории заключалась в том, что Джил знал этого Кивано раньше. Одно время они жили в одном из кварталов Гардены, штат Калифорния. Последний раз Джил видел этого Кивано шестнадцать лет назад, но он сказал мне об этом только после того, как случилась эта странная вещь во вторник утром.
      – Какая странная вещь?
      – Почти сразу после восхода солнца я повез Джила на работу. Его машина уже несколько дней была в ремонте. У Джила ковровый магазин, очень прибыльное дело. Я как раз подъезжал к перекрестку, когда Джил внезапно вскричал: "Боже милостивый! Святая мать Мария!" – разумеется, все по-испански.
      Бризант едва заметно улыбнулся.
      – Он употребил это не как ругательство, потому что, как я уже говорил, Джил очень религиозный человек.
      – И что его так обеспокоило? – поинтересовался я.
      – Он пристально смотрел из окна, а потом воскликнул: "Останови машину!" – Я подъехал к тротуару. Я не знал, чего он хотел, но у меня создалось впечатление, что он имел в виду определенного мужчину, который как раз стоял перед одним из домов. Я спросил его, в чем дело, и он ответил: "Очень похож на Кивано!"
      – Вот даже как? – заметил я. – А еще он что-нибудь сказал?
      – Нет. Это было все. И я его не понял. Раньше он мне уже рассказывал, что стал свидетелем того, как Джо Кивано взлетел на воздух в Тусконе. Мы обсудили этот случай довольно подробно, и это не удивительно – ведь такое случается не каждый день. Как бы то ни было, Джил вгляделся в мужчину попристальнее, а потом вышел из машины, прошел по тротуару и пару минут поговорил с ними.
      – С ними?
      – Да. Этот высокий сильный мужчина как раз говорил с одной женщиной. Потом выяснилось, что они как раз стояли перед ее домом. Но тогда я этого еще не знал. Сперва Джил поговорил с ними обоими, а потом отошел с мужчиной в сторонку, и там они еще немного поговорили. Когда Джил снова сел в машину, вид у него был немного удрученный. Потом он сказал мне, что, видимо, ошибся. В конце концов прошло уже шестнадцать лет, люди меняются и так далее.
      Бризант провел рукой по своим усам.
      – Позднее я узнал, что Джил действительно принял мужчину за Джо Кивано. Возможно, он предположил, что в Тусконе был убит кто-то другой.
      Я покачал головой.
      – Я, правда, читал, что человек в Тусконе был разорван на куски, но я не могу предположить, что полиция ошиблась при идентификации. В конце концов знали ведь, что речь шла об известном мафиози. Если полиция сказала, что убит Джо Кивано, то это на сто процентов означает, что так оно и было.
      – Я тоже так думаю. Джил рассказал бы мне и побольше, но уже через пару минут я высадил его перед магазином и с тех пор я его больше не видел.
      Тони какое-то время помолчал, нахмурив лоб.
      – Когда я ехал обратно домой, я снова увидел этого высокого мужчину. Он как раз выходил из дома, перед которым он говорил с Джилом. Он сел в машину и поехал. Я последовал за ним. Он свернул на Пальма-Драйв, и тогда я тоже...
      – Вы хотите сказать, Тони, что вы организовали слежку за этим человеком?
      – Я знал, что этот человек не может быть Джо Кивано, но было не исключено, что он тоже относился к мафии.
      – Да. Ну и что из этого?
      – Я видел, как он остановился перед одним из домов и, вынув из кармана ключ, отпер дверь и вошел.
      – Вы уверены, что он не заметил за собой слежки?
      – Думаю, что нет.
      – Вы недавно сказали, что Джил посчитал, будто видел Джо Кивано. Как вы это узнали, Тони?
      – Ну, Джил должен был во вторник вечером прийти ко мне играть в карты, но он не пришел. Тогда я позвонил ему и поговорил с его женой. Она мне сказала, что Джил якобы узнал кого-то из Гардены. Энн добавила, что он был очень взволнован. Он еще сказал ей, что хочет по этому поводу говорить с преподобным Арчи. Но это было уже два часа назад, и с тех пор она с нетерпением ждет его обратно домой.
      – Это тот преподобный отец, с которым я познакомился после заседания?
      Тони кивнул.
      – Я тотчас же отправился к преподобному отцу и имел с ним разговор. Джил уже был у него и сказал ему, что видел Джо Кивано. После того, как Джил ему все рассказал, преподобный отец вызвал в церковь и мужчину и женщину. Напоследок преподобный Арчи сказал мне, что Джил на все сто процентов убедился в ошибке и принес свои извинения обоим.
      – Кто были эти оба?
      – Мужчину зовут Генри Ярроу. Он маклер по земельным участкам здесь на Вилле и живет тут свыше трех лет. Женщину зовут Блессинг. Она вдова. Ярроу служил у мистера Блессинга до самой его смерти. Это мистер Ярроу сам сказал мне.
      – Сам сказал? Вы что, познакомились с ним?
      – Да. В тот же вечер. Вы поймете меня: я очень беспокоился о Джиле. Поэтому я попросил преподобного Арчи пригласить к себе мистера Ярроу еще раз, чтобы я мог проверить, действительно ли это тот человек, с которым Джил разговаривал сегодня утром. – Тони пожал плечами. – Это, несомненно был он. И оба – Арчи и Ярроу – уверили меня, что Джил признал свою ошибку. Только... в тот вечер Джил уже не пришел домой. И с тех пор никто его не видел.
      Минут через пять я выразил согласие заняться этим делом.
      – Но прежде я задам вам еще несколько вопросов, Тони.
      – Конечно, спрашивайте спокойно. Но только... – Он отвел от меня взгляд, словно не знал, мог ли он довериться. – Когда в среду вечером Энн позвонила мне и сказала, что у нее до сих пор нет никаких известий о Джиле, я понял, что с ним что-то случилось.
      И, не давая мне возможности что-либо возразить, он поспешно продолжал:
      – Сразу после этого я позвонил одному приятелю, который тут же приехал ко мне. Я рассказал ему всю историю, и мы единодушно пришли к выводу, что исчезновение Джила каким-то образом связано с Ярроу. Мой приятель работал двадцать лет в электронной фирме, и он хорошо разбирается в том, как прослушиваются телефонные разговоры и вообще как может прослушиваться все, что происходит в доме.
      Я понял, что последует дальше. Тони, правда, совершенно не знал, каким снаряжением пользовался Фред Дженкинс – это я уже слышал от Лулу, но сегодня Дженкинс уже сообщил, что в доме Генри Ярроу ничего необычного не произошло.
      Потом мы выяснили и еще кое-что.
      Так как я видел Джо Кивано года три назад, я попросил Тони подробно описать мне его. Уже после первых фраз я знал, что Генри Ярроу и Джо Кивано были разными людьми.