- Что случилось? - спросила Дьяна.
      - Как-то утром мы поехали верхом. Накануне ночью шел снег. Мы ехали через лес, когда на нас напала стая волков. - Его голос звучал все тише. Они убили Грома. Они выволокли его из-под меня и убили.
      - Ричиус...
      - Этот конь был для меня всем, - продолжал Ричиус. - Он был одним из моих лучших друзей. Наверное, так же было и с Карлазом. Это все равно что потерять друга. - Он крепче обнял Дьяну. От нее пахло морем. - Мы оба так много потеряли, Дьяна, - сказал он. - Я не хочу новых потерь. Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось. Ты можешь это понять?
      - Конечно...
      - Прости, что я злился, но если что-то случится... Она поспешно заставила его замолчать.
      - С нами все хорошо. Мы все здесь в безопасности, Ричиус. С нами ничего не может случиться.
      - Ты ошибаешься, - возразил Ричиус. - Бьяджио не человек. Он дьявол. И он по-прежнему силен, какие бы слухи к нам ни приходили. В Наре его все боятся. И его Рошаннов.
      - Он сейчас никто, мой любимый, - сказала Дьяна. - Он сломлен, он в изгнании.
      - Ах если бы! - невесело засмеялся Ричиус. - Но он не таков. Так легко он от трона не откажется. И его агенты всегда ему верны. В Наре есть поговорка: "Рошанны повсюду". Говорят, что по распоряжению Аркуса Бьяджио поместил по одному Рошанну при всех дворах нарских правителей, чтобы следить за ними и держать их в страхе. Они действительно повсюду. И они могут достать нас даже здесь.
      - Ричиус, прошло уже так много времени! И если он борется за трон, то зачем ему думать о нас? По-моему, ты беспокоишься понапрасну. Не думаю, чтобы мы были ему так важны.
      - Но ему важен был Аркус. Он любил старика, и он винит в его смерти меня. Меня послали сюда, чтобы я нашел магию, которая спасла бы Аркуса. Бьяджио никогда не простит мне того, что я не оправдал их доверия.
      - Он слишком занят епископом, - возразила Дьяна. - Это ведь епископ, да? Ричиус пожал плечами.
      - Не знаю, - с горечью ответил он. - Боже, мы здесь так слепы! У меня не было никаких сведений с тех пор, как лиссцы отплыли воевать с Наром.
      Одного упоминания о Лиссе было достаточно, чтобы Дьяна вся напряглась.
      - Давай не будем о них говорить! - попросила она. - Пожалуйста! Только не сегодня.
      - Не сегодня? И не завтра? Тогда когда же? Дьяна закрыла глаза:
      - Никогда.
      - Дьяна...
      - Пожалуйста, Ричиус! Я этого не вынесу. Я знаю, что ты хочешь к ним присоединиться, но я надеюсь, что они никогда за тобой не вернутся.
      Ее любовь была нестерпимой. Он прижался губами к ее лбу и запечатлел на нем нежный поцелуй, гладя ее спину и пытаясь ее утешить. Лисе был темой, которая постоянно вызывала у них разногласия, а последние слухи о том, что островная страна наконец начала нападать на Нар, сделали Дьяну еще более пугливой. Теперь она называла их пиратами - так же, как Бьяджио. Она ненавидела их, забыв обо всем, что они сделали для Люсел-Лора во время его войны против империи. Дьяна перестала видеть в них союзников. Для нее они превратились в поджигателей войны, которым надо было отнять у нее мужа.
      - Прошло уже много времени, Дьяна, - сказал Ричиус. - Я даже не надеялся получить такую передышку. Я же говорил тебе, что когда-нибудь уеду.
      - Когда-нибудь, - ответила она. - Тогда это казалось таким далеким.
      Но именно так и должно было случиться. Для Ричиуса альтернативы не было. Он безуспешно пытался убедить ее в этом и теперь понимал, что никогда не убедит. Но это ничего не меняло. Его сердце по-прежнему жаждало мщения: за его попранную родину и за Сабрину, которая все еще порой являлась ему в снах с отчаянными криками. Они убили ее - его первую жену - просто потому, что ненавидели его. Этот приказ отдал Бьяджио. Аркус мертв, и Блэквуд Гэйл тоже. Но золотой человек Нара все еще жив. И пока он живет, им грозит опасность.
      - Тебе здесь плохо, - сказала Дьяна. - Я пыталась. Я надеялась, что нас с Шани будет достаточно. Я думала, время тебе поможет. Но ты не хочешь мира.
      Это были ужасные слова, но Ричиус почувствовал их справедливость.
      - Мне очень жаль, - мягко проговорил он. - Но так уж обстоят дела.
      - Нет, - возразила Дьяна. - Дела обстоят так, как ты ими распоряжаешься. Если Пракна вернется за тобой и ты уедешь с ним, это будет твоим решением. Не называй это судьбой, Ричиус. Ты хочешь отомстить. Ты позволяешь этому желанию разрушать тебя... и нас.
      - А чего ты от меня хочешь? - вспылил он. - Допустить, чтобы Арамур навечно остался под пятой Нара? Жить как трусу, пока лиссцы за меня воюют? Я - король Арамура. Дьяна медленно высвободилась из его объятий.
      - Арамура больше не существует. Он - часть Талистана. И тебе этого никогда не изменить. Лисе не поможет тебе получить его обратно.
      - Но они сражаются, - возразил Ричиус. - Они защищают свою честь!
      - Они воюют только ради мести, - сказала Дьяна. - Нар им больше не угрожает, тогда зачем им понадобилось на него нападать? Потому что их сердца полны яда, как и твое. Ты хочешь отомстить за смерть тех, кого ты любил, но тебе их не оживить. А если ты присоединишься к лиссцам, ты оставишь нас с Шани одних. - Она отвела взгляд. - Это заставляет меня сомневаться, когда ты говоришь, что нас любишь.
      Ричиус вскочил.
      - Никогда не сомневайся в этом! Ради тебя я отказался от всего. Я люблю тебя, Дьяна. И Шани тоже. Больше всего на свете.
      - Не считая мести. - Она встала, стряхнула пыль с платья и направилась туда, где Шани завороженно наблюдала за сверчком. - Мы уходим, - бросила она через плечо. - Ради тебя мы запремся у себя в спальне.
      В ее голосе было столько холода, что Ричиусу оставалось только дать им уйти. Когда они скрылись в крепости, он устремил взгляд на океан. Где-то там под парусами плыл флот Лисса. Его шхуны были вооружены и готовы взять дань с Черной империи. Возможно, на одном из этих кораблей находится Пракна. И, возможно, лисский командир думает о Нарском Шакале.
      4
      Железный круг
      Бьяджио решил, что предзнаменований было достаточно. Он просто не обращал на них внимания.
      Рошанны - "Порядок" Бьяджио - за много месяцев до смерти императора предупреждали его. Ослепленный своим стремлением спасти Аркуса от старости, Бьяджио не заметил возвышения Эррита, пока не стало уже слишком поздно. Еще до того, как император погрузился в маразм, Эррит уже строил планы совместно с Форто и убеждал аристократов Нара присоединиться к нему. Уверенный в том, что Аркус никогда не умрет, Бьяджио позволил епископу вести опасную игру. В этом он винил себя - и больше никого. Нар попал в руки фанатика, и Черный Ренессанс начали уничтожать.
      Бьяджио было приятно снова оказаться дома. Он обожал Кроут почти так же, как и столицу Нара. После свержения отца он очень мало времени проводил на острове, и вынужденное изгнание заставило его посмотреть на остров новыми глазами. Он теперь высоко ценил его - как прежде ценил его отец, - и даже виноград и оливки почему-то стали казаться ему слаще. Ветер с моря был теплым и ласкающим, последние солнечные недели вернули его коже естественный бронзовый оттенок. Более того - спокойствие Кроута благотворно подействовало на его перенапряженный мозг.
      У него появилось время подумать.
      Граф Ренато Бьяджио с кошачьей грацией шел по мраморным коридорам своей виллы, звонко цокая каблуками по узорным плиткам пола. Каменные глаза его бесценных скульптур смотрели ему вслед: десятки драгоценных стражей, купленных или захваченных по всей империи. В конце коридора в темноту спускалась изогнутая лестница. Бьяджио находился в той части дворца, куда гостям заходить воспрещалось: это крыло отводилось ему одному и превосходило роскошью все остальные помещения. Если не считать рабов и слуг, которые время от времени беспокоили графа, эти покои с ним теперь никто не делил.
      Бьяджио перешагивал через две ступеньки: настроение у него было приподнятое. Свет факелов быстро окружил его со всех сторон. Щебет птиц стих вдали. У самого конца лестницы оказалась пара крошечных сапог, небрежно брошенных в углу. Впереди слышны стали какие-то звяканье и стук. Он сделал еще один неслышный шаг и всмотрелся в дымный свет. Коридор заканчивался похожей на пещеру мастерской, стены которой были уставлены книжными шкафами и полками с разными диковинками. На полу валялись инструменты и разный хлам: мотки веревки, металлические скребки, небольшая наковальня. Укрепленные на стенках факелы отбрасывали свет и тени, и казалось, что в мастерской колышется мрак. Высокий потолок был покрыт пятнами сажи. В центре комнаты стоял дубовый стол, а на столе - причудливый аппарат, нечто вроде металлического цилиндра с множеством трубок, почти живой в своей сложности. Его блестящие трубки свисали на стол, а на куполообразном верху был пружинный рычаг, похожий на дверную ручку.
      Под столом скорчился Бовейдин, заглядывающий в сделанную в дереве прорезь. В пальцах босых ног ученый держал длинную тонкую пилу, а маленькие руки манипулировали трубками, торчащими из его странного творения. Досадливо щурясь, он заглядывал в центр аппарата, обеими руками засовывая в него металлические трубки. Заметив Бьяджио, он досадливо выругался и рявкнул:
      - В чем дело?
      Бьяджио опасливо шагнул ближе. Он не любил тревожить ученого, особенно во время такой важной работы. В комнате было прохладно, и граф потер руки.
      - Мне надо с тобой поговорить, - сказал Бьяджио.
      - Сейчас?
      - Да.
      Бовейдин вздохнул. Нога с пилой принялась работать над куском трубы. Бьяджио наблюдал за ним, завороженный такой странной точностью. Это было похоже на работу обезьяны.
      - Ну, что? - кисло осведомился Бовейдин.
      - У меня есть новости, - объявил Бьяджио, подходя к Бовейдину.
      Оказавшись у стола, он стал рассматривать странное устройство, водя рукой по гладкой поверхности. Аппарат со странными отростками напоминал серебряного осьминога.
      - Новости хорошие, - добавил Бьяджио, продолжая рассматривать устройство. - Ты будешь рад.
      Из-под стола откликнулся пронзительный голос Бовейдина.
      - Рад? Значит ли это, что мы можем возвращаться домой?
      - Твое горючее прибыло. Никабар только что приехал.
      Под столом снова начали пилить. Бьяджио улыбнулся и присел на корточки, чтобы видеть лицо Бовейдина. Ученый смотрел на него с облегчением.
      - Он получил все? - спросил Бовейдин. - Три партии, как я просил?
      - Три партии, - подтвердил граф. - Как ты и просил. Бовейдин расплылся в улыбке:
      - Благодарение Богу!
      - Благодарение мне, - поправил его Бьяджио. - И Никабару. Везя этот груз для тебя так далеко на юг, он рисковал тем, что весь его корабль взлетит на воздух. Но он не встретился с лиссцами. Наверное, это удача.
      Бовейдин кивнул:
      - Твой герцог с Драконьего Клюва нас не подвел, Ренато. Извини, что я в тебе сомневался. Улыбка Бьяджио стала шире.
      - Меня часто недооценивают. К герцогу Энли есть ключи. Как и к любому другому человеку. Нужно было только найти нужные. Я знал, что у него по-прежнему есть топливо, которое тебе нужно. Я помню, как твои военные лаборатории заключили с ним соглашение.
      - Я тоже помню, - сказал ученый. - Но я считал, что его давно уже нет. Даже так далеко на севере топливо распадается, становится опасным. Герцог Энли рисковал, храня его так долго.
      - Герцог Энли хранит все оружие, какое когда бы то ни было получал, мой друг. Наверное, боится брата. Я знал, что топливо по-прежнему будет у него. Мне только нужно было, чтобы Никабар его убедил.
      - Он его еще не разгружал, надеюсь? Мне надо при этом присутствовать!
      - Подходи так близко, как захочешь, - с ухмылкой сказал Бьяджио. Меня рядом не будет.
      Граф выпрямился, чтобы еще раз посмотреть на прибор, удивляясь его сложности. На этот раз гениальный карлик превзошел самого себя. Устройство было тяжелое: стол под ним прогибался. После загрузки топливом оно станет еще тяжелее. И таким нестабильным топливом... Как ему удастся держать его охлажденным?
      - Как он работает? - спросил Бьяджио. - Покажи мне.
      - Ренато, я сейчас занят.
      - Для чего все эти трубки?
      - Потом.
      - Сделай перерыв, малыш, - не отступал граф. - Я хочу, чтобы ты объяснил мне эту штуку. Она меня заинтриговала.
      Бовейдин недовольно застонал, но вылез из-под стола, отряхивая колени от пыли и металлических опилок. Снова двигаясь по-обезьяньи, он влез на стол и навис над своим изобретением, гордо обходя вокруг него. Он был ненамного выше своего устройства, так что зрелище получилось странно комичным, однако Бьяджио оно смешным не казалось. Маленький ученый создал военные лаборатории. Он изобрел огнемет и кислотомет, и, что еще важнее, он создал снадобье, которое не давало стареть.
      - Объясни мне его, - попросил Бьяджио. - Как оно работает?
      - А, но это - секрет, мой друг. И я не думаю, что ты смог бы его понять.
      - Не надо относиться ко мне с такой снисходительностью, карлик. Говори.
      Бовейдин торжествующе засмеялся, и его грязное лицо расплылось в ухмылке.
      - На самом деле все просто. Очаровательно просто! Я очень им горд, Ренато. Очень горд...
      - Я за тебя рад, - сухо отозвался Бьяджио. - Но будет ли оно работать?
      - О, работать оно будет, - пообещал Бовейдин. - Я намерен его испытать. Вот почему мне понадобилось три бочки топлива. К моменту доставки оно будет работать безукоризненно. - Бовейдин скептически посмотрел на Бьяджио. - Если оно будет доставлено так, как ты говоришь.
      - Будет, - ответил Бьяджио. - Можешь не беспокоиться. Я уже заключил договор с герцогом Энли. Все складывается так, как мы планировали.
      - Давай договоримся, Ренато. Я объясню тебе, как работает это устройство, а ты объяснишь мне, что происходит. Мне начал надоедать твой островок. Я хочу домой, в Нар. И поскорее.
      - Уже скоро, друг мой. Механизм приведен в движение. Большего я тебе сейчас сказать не могу.
      - А когда же?
      - Сегодня вечером, - пообещал Бьяджио. - Теперь, когда Никабар вернулся, я могу рассказать тебе еще кое-что. Этим вечером мы поужинаем все вместе. Я дам объяснения.
      Казалось, Бовейдина это удивило.
      - Вот как? Значит, Никабар привез известия из империи?
      - Да, кое-какие новости, - уклончиво ответил Бьяджио. Ему не нравилось, когда его планы обсуждали - особенно люди с таким острым умом, как у Бовейдина. - По крайней мере их достаточно для того, чтобы я мог действовать. А теперь... - граф ткнул пальцем в сторону прибора, - расскажи мне об этой твоей машине.
      - Как я уже сказал, все просто. - Бовейдин потянул рычаг наверху устройства, и куполообразная крышка открылась, словно люк. Железные петли застонали. - Вот сюда поступает топливо. Оно загружается, как в обычный огнемет. Основная идея та же. Но топливо не остается в топливном баке, как в огнемете. Под собственным давлением оно распределяется по всему устройству. Давление гонит топливо по трубкам.
      - Угу, - промычал Бьяджио. Он уже жалел о том, что начал расспросы. Продолжай.
      Ученый потрогал какое-то небольшое устройство в середине аппарата: тонкий металлический штырь, торчащий из корпуса.
      - Это стартер, - объяснил он. - Он будет установлен на задержку в один час. Как только этот рычаг качнется из стороны в сторону, начнется отсчет времени.
      - Надо, чтобы его легко было установить, Бовейдин, - напомнил ему граф. - Этот стартер не спрячешь.
      - А это и не нужно. Если ты доставишь это устройство так, как ты обещал. Стартер будет прикреплен к архангелу. У него большой размах крыльев, помнишь? За ним рычага не видно будет. Когда архангела сдвинут, устройство начнет работать.
      Бьяджио рассмеялся, оценив хитроумие карлика. Он помнил мраморного архангела над воротами собора Эррита. Бовейдин создал свой аппарат точно в соответствии с планом. Теперь Бьяджио должен будет позаботиться о его доставке. Граф провел немало времени, придумывая идеальный способ доставки устройства Эрриту. Архангел будет выглядеть невинно и не внушит Эрриту подозрений. И Лорле будет достаточно легко его сдвинуть.
      - А как насчет топлива? - спросил Бьяджио. - Как ты добьешься, чтобы оно оставалось холодным?
      - С помощью трубок, - ответил Бовейдин. - Топливо постоянно будет по ним двигаться, охлаждаясь за счет контакта с окружающим воздухом. - Он указал на крошечные лопатки на каждой трубке. - Вот видишь? Я разработал эти трубки сам. Они прочные, а лопатки увеличивают теплоотдачу. Топливо стабилизируется, как только я его загружу. Но и сильно толкать его не следует. Ты это знаешь, так?
      - Знаю, - подтвердил Бьяджио.
      Ученый напоминал ему об этом уже сто раз. А он, в свою очередь, будет напоминать всем остальным. В план вовлечено много народу. По дороге к Эрриту устройство пройдет через руки непроверенных людей. Ради Бовейдина Бьяджио старался не выказать тревоги. Изобретателю и без того хватало забот.
      - Я поражен, - сказал наконец Бьяджио. - Ты прекрасно поработал, мой друг. Мне только жаль, что я не увижу, как оно сработает.
      - Когда мы снова захватим Нар, ты сможешь увидеть кратер, который после него останется, - пошутил Бовейдин. Глаза его сверкали. - Это будет похоже на восход солнца, Ренато.
      - M-м, звучит идеально. - Бьяджио закрыл глаза, представляя себе обжигающий жар солнца. Если все пройдет как задумано, то Эррит увидит устройство в действии. И это раздавит его душу. - Помни: Эррит не должен быть убит. Он нужен мне живым!
      - Не беспокойся. К этому моменту Эррит уже должен выйти из собора, чтобы произвести отпущение грехов.
      - Если он не выйдет, мой план сорвется...
      - Перестань дергаться, - приказал Бовейдин. Его улыбка стала злее. Все сработает. Мне нужно только его испытать.
      - Дай мне знать, когда будешь готов провести испытание, - сказал Бьяджио. - Я хочу знать о возможной опасности.
      - Никакой опасности нет. Устройство не может работать по-настоящему, пока его не наполнят топливом. Для испытаний я использую только немного топлива, только чтобы посмотреть, как оно работает. Проверю утечки и все такое прочее.
      Для Бьяджио все это было чересчур сложно, и он отмахнулся от этих слов.
      - И все равно я хочу быть в курсе. Сейчас вся моя жизнь - здесь. Я не хочу, чтобы моя вилла испарилась. И не проводи испытание один. Я найду тебе помощников. Мне не нравится, когда ты возишься один. У тебя ужасный вид. Тебе надо больше бывать на солнце.
      - Помощников? - презрительно фыркнул Бовейдин. - Если ты хочешь, чтобы мне помогали, Ренато, выкради мне кого-нибудь из моих военных лабораторий. Мне не нужна помощь от твоих сборщиков маслин. Я провожу так много времени здесь, внизу, потому что у меня работа. Не забывай: мне одному приходится и делать снадобье, и доделывать это проклятое устройство. Саврос и Никабар...
      - Хватит! - отрезал Бьяджио. - Все очень заняты, мой друг. Люди начинают раздражаться. Я это понимаю. - Он придал своему голосу медово-сладкие интонации. - Но сегодня тебе стоит прийти на ужин. И ради разнообразия переоденься. Надень какие-нибудь ботинки. Я хочу, чтобы вечер прошел цивилизованно.
      - Ренато...
      - Я тоже устал, Бовейдин. Я хочу вернуться в Нар. И я не хочу свар. Отдохни немного. Поспи. Увидимся вечером.
      Большую часть дня Симон спал. Все еще не придя в себя после долгого путешествия и ночи в подземельях Савроса, он не мог заставить себя покинуть постель и спал глубоким и крепким сном до самого заката. Он почти не цидел снов, но когда они все-таки приходили, перед ним вставали белые испуганные лица. Хакан, захваченный им в плен триец, ненадолго потревожил его сон. Он задавал вопросы на своем таинственном языке, умоляя Симона объяснить ему, почему он похитил его и почему отдал в руки безумца с ножами. И по пробуждении Симон вспомнил этот сон и внезапно обрадовался, что уже пора вставать. Пройдя через спальню, он встал у окна. Ковер холодил босые ноги. Вдали был виден лунный свет на воде и вездесущие силуэты Черного флота. К ним прибавился еще один корабль, больше остальных. И темнее. Симон мгновенно узнал "Бесстрашного". Флагман Никабара! Адмирал вернулся с Драконьего Клюва. Симон улыбнулся. Его господин вечером будет в хорошем настроении. Может быть, в таком хорошем, что его можно будет попросить об одолжении.
      - После трапезы, - мягко напомнил себеСймон. - Осторожнее...
      Эрис будет довольна, а он слишком сильно любит ее, чтобы не обратиться к господину с этой просьбой. Симон не знал случая, чтобы Рошанны вступали в брак - за исключением тех случаев, когда это было нужно для взятой на себя роли, - но он знал, что для Бьяджио он не просто агент. Каким-то странным образом они стали друзьями. И Симон - не раб. Он свободный человек, служивший графу долго и преданно, а свободный человек имеет право просить о вознаграждении. Хотя благородная кровь Бьяджио не дает им стать равными, Симон знал, что ему принадлежит особый уголок в сердце его господина. Сегодня он этим воспользуется.
      Он поспешно вымыл лицо и руки. Прохладная вода оживила его. Скоро Бьяджио уже будет ожидать его прихода. Он причесал волосы, мимоходом посмотревшись в зеркало. Господин предвкушал этот вечер, и Симону хотелось выглядеть как можно лучше. Если он хоть чем-то разочарует Бьяджио, то в милости ему будет отказано. Когда Симон удовлетворился своим внешним видом, он направился к шкафу и выбрал тонкую рубашку и брюки. Свой наряд он дополнил широким кожаным поясом и блестящими мягкими сапогами выше колен. Ухмыльнувшись своему отражению, Симон отправился искать Бьяджио.
      Дворец был привычно тих. Проходя по коридорам, Симон слышал далекие звуки деятельности прислуги. Из кухни долетали тонкие ароматы. У него тихо забурчало в животе, напомнив, что он голоден. На Кроуте были лучшие повара и блюда империи. В этом были уверены все местные жители. Мать Симона была прекрасной поварихой, хотя и не родилась на Кроуте. Всякий раз, чувствуя голод, он начинал тосковать по ней. Иногда он так сильно скучал по Кроуту, что не мог подумать о том, чтобы с ним расстаться. И если они больше никогда не вернутся в Нар, Симон возражать не станет. Черный город холодный и высокий, а Кроут - теплый и плоский. Здесь хорошо осесть навсегда. Симон не сомневался, что Эрис полюбит остров. До этой поры она видела только позолоченную клетку - дворец Бьяджио, но если ему хоть раз удастся вывести ее на базары или пройтись с ней по берегу, она полюбит этот великолепный город.
      Симон прошел в личные покои графа по коридорам из скульптур, мимо увешанных гобеленами стен. Огромное окно выходило в парк, заливая коридор лиловым лунным светом. Здесь, в покоях господина, воздух был сладким и пах сиренью. Через открытые окна врывался солоноватый запах морской воды. Когда Симон был мальчиком, он любовался белым дворцом на холме и пытался представить себе богатство его владельца. Эти картины питали воображение ребенка, притягивали его к Бьяджио. Тогда он был беден, жаждал золота и власти, которую оно может купить. Теперь, спустя много лет, проходя по залам дворца, Симон все равно испытывал прилив чувств.
      Когда он наконец оказался в личных покоях Бьяджио, двойные двери были открыты. Симон осторожно заглянул внутрь. Бьяджио сидел в красном кожаном кресле у окна, спиной к двери, и неспешно пил херес. Золотые волосы графа блестели в лунных лучах, отраженных зеркалами. Не успел Симон постучать, как Бьяджио заговорил.
      - Я сидел тут и думал, - тихо проговорил граф.
      Симон помедлил. Было ли это приглашением? Он осторожно вошел в комнату и стал приближаться к господину. Бьяджио дышал спокойно и медленно, словно он был пьян или почти заснул.
      - Господин, - встревоженно спросил Симон, - вы себя нехорошо чувствуете?
      - О нет, прекрасно, милый Симон. Я просто расслабился. Здесь так красиво, правда?
      Симон остановился в шаге позади Бьяджио.
      - Да, очень красиво. Я в последнее время и сам так считаю.
      - Мне бы хотелось больше времени проводить здесь. Я слишком долго отсутствовал, не занимался делами...
      - Призыв долга, - жизнерадостно откликнулся Симон. - Вы были нужны Нару...
      - Да. - Бьяджио отставил рюмку с хересом. Украшенная драгоценными камнями рука поманила Симона ближе. Когда он приблизился, неестественно яркие глаза вспыхнули яростным огнем. - Мне нужно, чтобы сегодня вечером ты оставался подле меня. И я хочу, чтобы ты молчал. Просто будь рядом.
      Симон пожал плечами. Он всегда был рядом с господином.
      - Конечно. Вам не надо об этом беспокоиться, милорд,
      - Остальные начинают испытывать нетерпение. И Никабар привез новости из Нара. Я тревожусь о том, какая будет на них реакция. Держись рядом со мной. Напомни им о моей силе. Мне надо, чтобы они мне доверяли. Или чтобы они меня боялись. Что именно - не важно.
      - Милорд, я буду с вами. Всегда.
      Бьяджио одарил его теплой улыбкой, в которой ощущалось необузданное безумие. Он протянул Симону руку.
      - Ты - мой самый лучший друг, - объявил он. - Ну, идем. Отправляемся ужинать.
      Симон взял графа за руку и помог ему встать с кресла. Хотя свободные одежды заставляли Бьяджио казаться хрупким, Симон знал, что его господин отнюдь не слаб. Снадобья, которые сохраняли ему жизнь, имели немало побочных эффектов. Помимо необычного цвета глаз Бьяджио обладал почти нечеловеческой энергией и был одним из самых сильных людей империи. Никто бы не смог бежать быстрее и дольше, не запыхавшись, никто бы не смог поднять над головой больший вес. И тем не менее графу нравилось, чтобы за ним ухаживали, и он редко хвастался своей силой. Он ел немного и только самую лучшую пищу, а вина всегда выбирая свои собственные, со своих безупречно содержащихся виноградников. В прежнем Наре Бьяджио пользовался репутацией франта, но никто не осмеливался сказать ему это в глаза.
      Глава Рошаннов нарядился к обеду. Его отделанный соболями плащ шуршал по-особенному, роскошные волосы волнами падали на плечи. Почти на каждом пальце у него сиял драгоценный камень, зубы сверкали улыбкой, как у вышедшего на охоту волка. Граф внимательно осмотрел Симона. На его лице появилась одобрительная улыбка.
      - Готовы? - спросил Симон. Бьяджио кивнул:
      - Пойдем.
      Как всегда, граф Бьяджио пошел первым. Он вышел из комнаты изящной и стремительной походкой, от которой развевался плащ. Симон следовал за ним, привычно отстав на шаг: достаточно близко, чтобы слышать своего господина, но достаточно далеко, чтобы не затмить его. Граф сиял - о словно маяк.
      Они быстро прошли по коридорам и вскоре вышли из покоев Бьяджио в главные жилые помещения дворца, где поселили нарских гостей графа. Эта часть дворца лишь немного уступала в роскоши личным покоям его владельца. Пара стеклянных позолоченных дверей была открыта, приглашая Бьяджио и Симона пройти дальше. Над огромным восьмиугольным столом завораживающе сверкала люстра из белого и голубого хрусталя. Перед входом Бьяджио немного замедлил шаги, и на его лице появилась отработанная театральная улыбка. Сидевшие за столом повернули головы в его сторону. Симон отстал еще на полшага, чтобы не испортить Бьяджио входа.
      - Добрый вечер, друзья! - радостно объявил граф, открывая объятия собравшимся за столом нарцам. - Я рад вас видеть. Спасибо вам всем за то, что пришли.
      Каждый из нарских аристократов приветствовал хозяина дома. Их одинаково яркие глаза холодно наблюдали за ним. Симон быстро оценил присутствующих. За дальним концом стола сидел Саврос. Помрачающий Рассудок встал со стула и широко улыбнулся. Рядом с палачом сидел крошечный Бовейдин. Слишком увлекшийся блюдом с закусками, ученый остался сидеть. Казалось, Бьяджио не заметил этого знака неуважения. Он уже тряс руку следующего - гиганта в мундире нарского флота. Никабар, адмирал Черного флота, с добродушным смехом обнял Бьяджио.
      - Ренато! - воскликнул Никабар. - Ты прекрасно выглядишь!
      Грудь Никабара была украшена радугой нашивок и медалей, которые он получил за многочисленные кампании. Казалось, Бьяджио утонул в его объятиях. Симон пристально наблюдал за Никабаром, выискивая в его жестком лице признаки неискренности. Граф и адмирал были знакомы очень давно. Бьяджио числил Никабара среди своих ближайших друзей. Вместе они оставили Нар Эрриту и подняли мятеж Черного флота. Они убедили Бовейдина и Савроса присоединиться к ним. По мнению Симона, они составляли странную и очень опасную команду.
      - Я так рад, что ты вернулся, мой друг! - сказал Бьяджио. Граф запечатлел на щеке адмирала поцелуй. - И невредимым.
      - Я рад вернуться, - отозвался Никабар, - хотя плавание по морям империи было чистым удовольствием. Я по ним скучаю, Ренато.
      Это заявление привлекло внимание Бовейдина.
      - Мы все по ним скучаем, - обидчиво объявил он.
      - Садись, пожалуйста, - пригласил Бьяджио, оставляя без внимания укол Бовейдина.
      Взяв адмирала под руку, он увлек его обратно к столу. Симон пошел следом. Когда Никабар уселся, он выдвинул стул своего господина, чтобы Бьяджио тоже мог сесть за стол. Только когда все расселись, Симон занял свое место по правую руку Бьяджио.
      - Давайте выпьем вина, - предложил Бьяджио.
      Хлопок его ладоней вызвал из теней прислугу: мужчин и женщин в ошейниках, которые умело удерживали в равновесии серебряные блюда и бутылки с ароматными винами Кроута. Как обычно, Симону подали последним. Он дождался, чтобы все сделали по глотку, и только потом сам пригубил вино. Как всегда, оно было превосходным. Смакуя свой напиток, он наблюдал за странным собранием. Сидевший напротив Бовейдин казался головой без туловища. С ним равнодушно болтал Саврос. Никабар был молчалив как камень. Из всех четверых женат был один только Бьяджио - на женщине, которую он оставил в Черном городе. Графиня Элли-анн не разделяла жажды власти мужа и разочаровала его, встав на сторону Эррита. Никто в точности не знал, где она сейчас находится, и Симон сомневался в том, чтобы Бьяджио это интересовало.